Исцеление любовью (№5) - Большие перемены

— Нет. Комсомольский вожак, — поморщилась Таисия.

Римма оценивающе прищелкнула языком:

— Тоже ничего. И? Таисия ее передразнила:

— Тоже ничего. Все быльем поросло тысячу лет назад. Римма, не отвлекайся. Я к тебе с конкретным делом пришла.

Римма нехотя вернулась к работе:

— Ну да, ну да. Конкретное дело. А ты сама-то, сама — что-нибудь предпринимала? Или только на мои магические силы рассчитываешь?

— Да пробовала я сама. Вот, мобильник у него взяла, — Таисия вытащила из сумки мобильный телефон. — Ему Полина позвонила, а я говорю — нет, мол, его, Виктор в ванной.

— Вот это да! А она? — У Риммы заблестели глаза.

— Не знаю, — пожала плечами Таисия. — А он? — Римма не унималась. Таисия горестно вздохнула:

— Ничего. Отключил телефон от обслуживания.

— Да. Но не переживай. Дай-ка сюда телефончик, — Римма внимательно разглядывала вещицу. — Ты знаешь, это очень хорошо, что именно телефон. Телефон — это же символ связи, понимаешь?

— Какой символ? Связь — она и есть связь. Римма ее передразнила:

— Связь — она и есть связь! Ты что, не понимаешь, что ли? Эх, трудно эзотерическому человеку с вами, приземленными, общаться.

— А ты объясни по-простому, — нахмурилась Таисия.

Римма наклонилась вперед, словно собираясь рассказать страшную тайну:

— Помнишь фильм «Матрица»? Ну, помнишь?

— Да не люблю я такие фильмы, Римма… Римма взмахнула руками:

— Темная женщина. Вот там, в этом фильме, было черным по белому между строк сказано: любовь — это не эмоция. Любовь — это связь! — Римма победоносно потрясала в воздухе мобильным телефоном. — Связь, Тася, это мощное оружие. Поэтому подумай в последний раз — ты точно хочешь вернуть своего мужика обратно? Жечь мы мобильник, конечно, не будем. Вонь страшная, да и толку никакого. А будем действовать, как самые современные маги. Смотри!

Римма отключила телефон:

— Вот сейчас он от тебя отключен. Он — это Виктор — понимаешь?

— Не совсем, — Таисия ошарашенно наблюдала за происходящим.

— Неважно. Отключен. А почему, скажешь?

— Ты выключила, — неуверенно ответила Таисия.

— Я же говорю, темная женщина! Телефон может отключиться еще в том случае, если у него… заряд закончился. Поняла?

— Поняла, — Таисия с готовностью кивнула. Римма, как учитель на уроке в первом классе, спросила:

— Значит, что надо сделать?

— Что? — Таисия смотрела на нее глазами первоклассника.

Римма даже подпрыгнула на месте:

— Что, что? Зарядить! Энергетически, разумеется. И она вдохновенно принялась заряжать телефон заклинаниями.

Глаза у Таисии становились все шире:

— Римма, а теперь что?

— Теперь ты его должна вернуть! — Римма торжественно протянула ей телефон.

— Почему? — Таисия перестала вообще что-либо понимать.

Потому, темная женщина, что энергетический заряд Вселенной, который посредством моей скромной персоны был послан мобильному твоего Буравина, должен вернуться к хозяину. А следом и сам Буравин к тебе. На, включай!

Таисия растерянно смотрела на телефон:

— А я пин-код не знаю. Римма всплеснула руками:

— Вот, приехали! Пин-код она не знает. Хорошо, вернешь в таком виде. Ну, все! Я свое дело завершила, и вот что я тебе скажу, подруга: это в последний раз. В последний раз я тебе помогаю.

— А мне больше другого раза и не надо. Если этот обряд сработает, то большего мне не нужно.

Римма усмехнулась:

— Ой-ой-ой. Так я тебе и поверила. А сама… как завспоминала о своем юном романе, как загорелись глазки.

— Нет, не было такого, — возмутилась Таисия.

"— Хорошо, не было. Но я тебе тогда другое скажу. Ты дама молодая, красивая, свободная. Я не понимаю, почему мы — женщины — так долго зависаем на одних и тех же мужиках.

— В каком смысле — зависаем?

— Как компьютер в перезагрузке, — рассмеялась Римма.

— А разве ты не такая? — спросила Таисия. Римма вздохнула:

— Такая. Пока. Но я думаю, что могу измениться. Я на пороге новых открытий, новых свершений и новых мужиков!

Таисия восхищенно смотрела на нее:

— Ого. Вот это да. На пороге новых мужиков — это здорово звучит.

Римма свысока посмотрела на Таисию:

— У меня-то хоть звучит. А у тебя: «Виктор, Виктор»… Год уже слышу одно и то же. Не могу, ф-фу! А вот представь себе. Появляется ОН — новый, неожиданный, молодой. Горячий, как…

Таисия хмыкнула:

— Утюг. Забыла спросить, а когда эти твои заклинания начнут действовать?

— Конкретных сроков глубинного поражения врага, то есть любимого, в магической книге не указано, но я думаю, через неделю должно прихватить.

— Через неделю, — Таисия повторила. — Спасибо. Буду ждать.

— Жди, жди… Может, не сразу, конечно, но результат будет. Сначала может быть обострение конфликта, а потом все должно наладиться.

— Надеюсь.

Таисия ушла, а Римма пробормотала тихо, сама себе:

— Надейся. Отрицательный результат — тоже результат.

* * *

Буряк задумчиво изучал материалы дела, Марукин крутился вокруг него, пытаясь заглянуть через плечо и увидеть пометки, которые следователь делал красным карандашом на полях.

— Чего это вы пишете, Григорий Тимофеевич?

— Записки на манжетах, — усмехнулся Буряк.

— А я вам хорошую новость могу рассказать.

— Какую же? — поднял на него глаза следователь.

— Сходил к начальству. Выбил необходимость проведения следственного эксперимента уже завтра. Они ждут от вас отчета в срочном порядке.

Следователь аж подскочил на стуле:

— Что? Я же просил тебя — никому ни слова! И ты обещал молчать!

— Григорий Тимофеевич, да я как лучше хотел. С этим делом тянуть-то нельзя… тем более, ваш выговор…

Следователь серди го оборвал его:

— Да при чем тут мой выговор? Кто вообще тебя просил поперед батьки в пекло лезть?

— Я хотел вам помочь… — Марукин развел руками.

— В следующий раз, когда захочешь мне помочь, со мной и посоветуйся! Знаешь что, Юрий Аркадьевич! Раз уж ты мне так «помог» с оповещением начальства, то почему бы не помочь мне еще раз? Только нормально помочь, по-настоящему!

— Что вы имеете в виду? — Марукин насторожился.

— Завтрашний следственный эксперимент — задача сложная, ответственная. Ты уже в курсе дела, так что поедешь со мной, поможешь на месте.

— Э, нет, спасибо, — Марукин покачал головой.

— Что значит — нет, спасибо? — озадаченно переспросил следователь.

— Официально я дело не веду, — заявил Марукин.

— Но все время рвешься мне в помощники, — напомнил следователь.

— Конечно. Рад стараться и рад помочь. Только… не в эксперименте.

Следователь удивился еще больше:

— Но почему? Для сыщика это самая любимая часть работы!

— Наверное… Но я нетипичный сыщик… И радикулит чего-то, — Марукин притворно схватился за бок и поморщился.

Следователь скептически смерил его взглядом:

— Радикулит, говоришь? И давно?

— С детства. Обостряется, — простонал Марукин.

— Да-а-а… А если серьезно? — сухо спросил следователь.

— Серьезно? Пусть уж вся слава вам достается. Я человек скромный. Готов в тени побыть. Или на скамейке запасных.

— Ну, смотри, как знаешь, — холодно сказал следователь.

— Буду за вас кулаки держать, — услужливо пообещал Марукин.

Он был готов пообещать все, что угодно, но на следственный эксперимент ехать не собирался. В отличие от Буряка, он знал, чем этот эксперимент должен закончиться.

Лева и Костя, с некоторых пор ставшие не только приятелями, но и сообщниками, сидели за столом в пустынном зале и разговаривали.

— Не удалось взять отпуск, Костенька. Придется доводить наше безумное дело до ума, — сетовал Лева.

— А отчего все сорвалось вчера, не знаешь?

— Не знаю. Связь — ты же понимаешь — односторонняя.

— Так. Теперь каков план действий?

— Как и прежде — предельно простой. Я беру на себя самое важное и ответственное, ты — самую мелочь, не требующую усилий.

— А если без комментариев? — поморщился Костя.

— Если без комментариев, то у них намечается следственный эксперимент. Знаешь, что это такое?

— Приблизительно, — неуверенно сказал Костя. Лева пояснил:

— Следственный эксперимент — это когда все менты и подозреваемый приходят на место преступления и играют в игру — как это было на самом деле. Если угадывают — все счастливы, преступник в тюрьме. Не угадывают — все обламывается, преступник бежит. Потому что место преступления, Костенька, в нашем случае — это вотчина смотрителя. Маяк и катакомбы. Мы должны ждать его у северного входа. Предположительно с полудня и до упора. Никто не знает, насколько у них затянется это следственное мероприятие. И потом, ты же знаешь, наша милиция, работает не по часам, а по интуиции.

— Так. Хорошо. У северного входа, говоришь? — задумался Костя. — Предлагаю двигаться туда нам с тобой разными путями. Меньше подозрений у случайных глаз. А то мы вдвоем уже примелькались.

— Умно рассуждаешь, Костя. Ты растешь, можно сказать, — Лева с уважением взглянул на него.

— Тогда угости меня коньячком по этому случаю, — предложил Костя.

— Средь бела дня коньяк не пьют, Костенька, — Лева погрозил ему.

— А мне надо утренний стресс снять.

— Снова ля фам? Катерина?

Костя кивнул, и Лева крикнул в проем двери:

— Эй, кто-нибудь! Коньячку уважаемому гостю!

* * *

Таисия вернулась от Риммы и застала Катю, сидящую на диване и уныло глядящую в одну точку.

— Доченька, ты что такая невеселая? — кинулась к Кате мать.

— Чувствую себя плохо… — вяло сказала Катя.

— Так съешь что-нибудь вкусненькое. Это обычно поднимает настроение, — посоветовала Таисия.

— Не хочу. С утра аппетита нет.

— Надо больше бывать на свежем воздухе. Не сиди затворницей.

Катя продолжала жаловаться:

— А мне никуда идти не хочется. Слабость, голова весь день кружится…

Таисия подошла к дочери и с тревогой положила ей руку на лоб:

— Да? А температуры нет.

— Я тебе ничего про температуру не говорила. Мама, а ты куда ходила? — спросила Катя, чтобы сменить тему.

Таисия с воодушевлением ответила:

— К Римме! Ты своим сообщением о том, что Полина заглядывает к бывшему мужу, в меня такую надежду вселила!

— Знала бы, ничего бы тебе не говорила. Сболтнула сдуру, а ты теперь разовьешь бурную деятельность.

— Бурную — не бурную, но один способ попробовали… — Таисия достала из сумки мобильный телефон Буравина.

— Это папин телефон? — удивилась Катя.

— Да. Отдашь ему при случае.

— Слушай, так отец тоже к тебе заходил! — воскликнула Катя.

— Ну да, я тебе говорила, — кивнула Таисия.

— Вот это да! Развелись! Папа тайком приходит к тебе в гости, Полина Константиновна бегает к Борису Алексеевичу… А еще нам указываете, что можно, а что нельзя!

— Катя, мне грустно в этом признаваться, но твой отец приходил сюда по делу, а не по доброй воле.

Неожиданно Катя подскочила:

— Ох, меня уже тошнит от ваших перемен в настроении!

И она опрометью выбежала из комнаты. Таисия удивленно посмотрела ей вслед. Когда Катя вернулась, мать обеспокоенно спросила:

— Куда ты бегала?

— Я же сказала, тошнит меня от ваших… взаимоотношений! — резко ответила Катя.

— Сильно тошнит? — насторожилась Таисия.

— Прилично.

— И часто?

Катя отрицательно покачала головой. Таисия подошла к ней, снова внимательно посмотрела, думая о чем-то, и тихо сказала:

— Катенька, если тебя тошнит буквально, то это одно из двух. Либо гастрит, либо беременность.

— Ты что, доктор? — деланно рассмеялась Катя.

— Нет. Я женщина. И твоя мать, — возразила Таисия.

— Да, и на этом основании делаешь такой вывод. Ну подумаешь, меня тошнит иногда! Наверное, это на нервной почве.

— Может быть, может быть… — пробормотала Таисия.

— Ладно, я пойду к себе. Прилягу, — Катя направилась в комнату, но в какой-то момент на долю секунды потеряла равновесие и схватилась рукой за колонну.

Таисия бросилась к дочери:

— Ты что?

— Ничего. Голова закружилась.

— Я помогу тебе, — «предложила Таисия, но Катя резко отказалась:

— Не надо! Меня тошнит потому, что все меня достали! А кружится голова потому, что все вокруг — как будто сговорились — меняют свое мнение, чувства, слова — каждый день! Не жизнь, а чехарда какая-то!

* * *

Следователь вошел в камеру к смотрителю.

— У меня для тебя новости, Михаил Макарович.

— Какие? — Родь насторожился.

— Приятные, — заверил следователь.

— Неужели? — недоверчиво посмотрел на него смотритель.

— Если ты не врал мне в прошлой нашей беседе, то я готов пойти тебе навстречу. Мы устраиваем на маяке следственный эксперимент. И твоя помощь следствию будет служить смягчающим фактором в определении наказания.

Смотритель, выслушав, кивнул:

— Хорошо. Я готов тебе показать все, что знаю и видел. Может быть, тогда ты, Григорий Тимофеевич, поймешь, что я не убивал никаких Сомовых, Рыбаковых и Омулевых. Я тебе это докажу.

Следователь предостерег его:

— Но учти, я буду наблюдать за тобой внимательно. Я не позволю, чтобы мне подсовывали ложные улики или устраивали какие-нибудь гадости…

— Какие гадости, окстись, начальник… — замахал руками смотритель.

Буряк пригрозил:

— Никаких не получится. Учти, я тебя предупреждаю. Если мне покажется что-то подозрительным, буду стрелять без предупреждения.

Следователь ушел, а смотритель остался сидеть на нарах. В ладони он держал скрепку и зловеще улыбался. Послышался звук ключа, который поворачивался в замочной скважине. Родь быстрым движением засунул скрепку в рот. В камеру вошел охранник.

— Встать. Лицом к стене. Руки за спину. Смотритель повиновался, и охранник обыскал его:

— Гражданин Родь, мне приказано доставить вас к месту следственного эксперимента.

Смотритель покорно кивнул:

— Ну, приказ есть приказ. Валяй.

Охранник достал наручники из кармана и защелкнул их на руках заключенного:

— Следуйте на выход.

* * *

Катя проснулась и снова ощутила легкую тошноту. Ей хотелось пить, но вставать не было желания. Она повернулась на бок и протянула:

— Ма-а-ам, мама. Принеси мне попить чего-нибудь…

— Слышу, слышу, — откликнулась Таисия. Через минуту она зашла к Кате в комнату со стаканом сока в руке.

— Сок подойдет?

Катя только кивнула, села на постели и с удовольствием взяла стакан.

— Вставай, соня, — улыбнулась, глядя на сонную дочку, Таисия, — уже день на дворе, а ты все еще в постели.

— Не хочется… — поежилась Катя.

— Ты что, заболела? — заволновалась Таисия. — Бледная какая-то. У тебя температуры нет?

Она потрогала у дочери лоб. Катя стала жадно пить сок.

— Кисленький, спасибо, — поблагодарила она маму.

— На здоровье. Вроде лоб не горячий. Что с тобой?

— Не знаю. Подскочила в четыре утра от тошноты. Больше так и не уснула — мутит. Похоже, вчера я чем-то отравилась.

— Так тебя же еще вечером подташнивало, — задумчиво повторила Таисия, — и аппетита не было… Чем ты могла отравиться, если почти ничего не ела?

— И тем не менее, меня тошнит. Что это еще может быть, кроме отравления? — недовольно спросила Катя.

— Ну, варианты могут быть разные. Беременность, например. — Таисия не считала нужным скрывать свое предположение.

— Мам, ну что ты говоришь? — возмутилась Катя. — Какая еще беременность?

— Обыкновенная. Видишь ли, дочка, такое бывает. Шутила, шутила, вот и дошутилась… — голос Таисии посуровел.

— Мама, не каркай! Я не беременна, — уверенно заявила Катя. — Просто съела что-то несвежее.

— Дочка, когда я забеременела, я тоже поначалу думала, что съела что-то не то. А в итоге этим «чем-то не тем» оказалась ты.

— Ну, спасибо на добром слове, — Кате не понравилось мамино сравнение.

— Не обижайся, Катюша. Просто я хочу сказать, что очень часто женщина оказывается в интересном положении совершенно неожиданно для себя.

— Мама, перестань. Существуют современные методы контрацепции — вполне надежные, между прочим, — поучающим голосом сказала Катя.

— Ни одно противозачаточное средство не дает стопроцентной гарантии, — напомнила мама.

— Ну что за дикие предположения? Никакой беременности нет, это мы с тобой ее выдумали, когда хотели обмануть Алешу, — напомнила Катя. — Я слышала, конечно, что мысль материальна, но не до такой же степени!

— Ну почему же… — протянула Таисия.

— Да потому, что дети не рождаются от чьей-то выдумки!

— Но и тошнота не появляется ни с того ни с сего… И твои отношения с мужчинами нельзя назвать совершенно невинными.

Здесь Кате нечего было возразить. Она решила, что пора подниматься, встала и направилась в ванную. Но было понятно, что при первом же удобном случае мама продолжит начатый разговор. А если случай не представится сам, то Таисия его сама создаст. Так и произошло. Уже за завтраком Таисия, разливая чай, спросила:

— Может, с лимончиком?

— С удовольствием, — сразу же согласилась Катя. — От кислого мне легче становится. Сейчас выпью чаю, и все пройдет.

Таисия нарезала лимон, положила в Катину чашку и заметила:

— Ну, это как сказать… Если ты беременна, то так быстро это совершенно точно не пройдет.

— Мама, ну перестань. Я чувствую себя практически здоровой, так что оставь свои предположения.

— Катя, ты заняла позицию страуса, и это очень плохо! Если закрывать глаза на трудности, они не исчезнут сами собой, — Таисия многозначительно посмотрела на Катю. — И когда ты перестанешь жмуриться, то увидишь, что проблемы только увеличились. А в твоем случае — это будет в буквальном смысле слова!

— Ну и что ты предлагаешь? — тихо спросила Катя.

— Провериться!

— Ну нет, в женскую консультацию я не пойду! Не желаю выслушивать всякие дурацкие вопросы: «Ах, вы не замужем? А вы подумали, какую ответственность на себя берете? Растить ребенка одной — это очень тяжело!».

— А никто не заставляет тебя идти в районную поликлинику, — успокоила Катю мама. — Сходи к платному врачу.

— Не хочу. Все равно это отвратительно, — насупилась Катя.

— Ну хорошо. Слава Богу, есть и другие способы. Допьешь чай и ложись в постель. Может, тебе и стало лучше, но синяки под глазами никуда не делись. А я схожу в аптеку и куплю тест на беременность.

Хорошо, что есть простой и надежный способ узнать о беременности дома. Тест на беременность действительно сделать не сложно. Простая полосочка бумаги все вам расскажет. Катя показала эту полосочку матери.

— Ну, и что это значит? — спросила она. Таисия внимательно изучила полоску. На ее лице появилась странная улыбка.

— А ты инструкцию дочитала до конца?

— Ой, ну нет, конечно. Зачем тратить время на всякие глупости.

— И то верно. Тем более что теперь оно тебе понадобится на куда более важные вещи, — сказала дочери Таисия со значением.

— Что ты имеешь в виду?

— Доченька, ты беременна! — сообщила мать. —Как?

— Ну, как — это тебе лучше знать, — с иронией заметила Таисия.

— Я… я не то имела в виду. То есть… Мама, какой ужас! — Катя сникла.

Ну что ты, Катюша. В беременности нет ничего ужасного, — сказала Таисия и обняла дочь. — Материнство — не самое худшее, что может случиться с женщиной.

— Мама, а может, это ошибка? Может, тест врет? — с надеждой спросила Катя.

— Вряд ли, — покачала головой Таисия. — Это очень надежный тест. Я не знаю ни одной женщины, которую бы он обманул.

— Но как же это… Как же это не вовремя!

— Беременность никогда не бывает вовремя, — спокойно заметила Таисия. — Только не надо паниковать, все образуется.

* * *

У Левы шел обычный рабочий день. Он только собрался разобраться с бумагами и разложил их на рабочем столе в кабинете, как постучали в дверь.

— Да, заходите, — недовольно отозвался Лева. Зашел официант с сумкой в руке, немного потоптался у порога и сказал:

— Вот. Вам просили передать.

— Что это? — удивился Лева.

— Не знаю. Какой-то молодой человек принес. Сказал, что вы с ним договаривались.

— Да? Ну давай, — Лева поднялся из-за стола.

— А вдруг там что-то опасное? Бомба, например…

— Бдительность проявляешь? — ухмыльнулся Лева. — Это хорошо. Ты на всякий случай из ресторана выйди — вдруг действительно рванет. А я займусь разминированием.

Официант с недоверием уставился на Леву, не понимая, шутит тот или нет. Потом он тихо вышел. А Лева открыл сумку и проверил ее содержимое. В ней лежала смена одежды, пачка денег, перевязанная резинкой, и паспорт. Лева достал паспорт и открыл его. На первой странице красовалась фотография смотрителя.

— Ну вот, господин смотритель, был ты всю жизнь Михаилом Макарычем Родем, а теперь станешь Вячеславом Борисовичем Федоровым, — сказал Лева, рассматривая паспорт. — Повезло тебе, Макарыч, с новым паспортом: восемь лет скинул, как и не было, к тому же стал холостым, бездетным и несудимым. Так что теперь можно жить и радоваться.

Лева положил паспорт и вещи обратно в сумку и поставил ее под стол.

А в это время Михаил Макарович Родь вышел из милицейской машины, которая остановилась у маяка. Из другой машины вышли понятые, оператор с камерой и милиционеры.

Охранник открыл одно кольцо наручников смотрителя и защелкнул его на своей руке.

— Так оно надежнее будет, — сказал охранник. Смотритель только пренебрежительно хмыкнул.

— Родь, я тебя еще раз предупреждаю: смотри, без глупостей! — сурово потребовал следователь.

— Ну что вы, гражданин начальник! Я человек с понятиями, — спокойно отозвался смотритель, посмотрев на наручники.

— Вот-вот, и я о том же, — кивнул головой следователь и дал команду милиционерам: — При малейшем подозрении на провокацию со стороны подследственного открывайте огонь на поражение!

— Да брось ты, Буряк. Куда я от тебя денусь — с таким-то камнем на шее, — угрюмо буркнул смотритель, показывая глазами на охранника, к которому был прикован.

— Вот и правильно, — согласился следователь. — Ну все, пошли.

И все двинулись ко входу в маяк.

* * *

Костя нервничал и был ни в чем не уверен: ни в себе, ни в машине, ни в обстоятельствах, которые могли сложиться. Он сидел за рулем отцовской машины и думал о том, что ему нужны деньги, и надо довести дело до конца, чтобы решить материальные вопросы.

Неприятности, которых он так боялся, не заставили себя долго ждать. По дороге его остановил гаишник. Костя притормозил и остановился рядом с машиной дорожно-патрульной службы.

Гаишник не спеша подошел к машине и потребовал документы. Костя взял себя в руки и, улыбаясь, протянул права. Гаишник изучил документы и молча вернул их Косте.

— Все нормально, можно ехать? — спросил Костя с надеждой.

— Можно, только в обратную сторону, — гаишник жезлом показал, куда надо ехать.

— В смысле? — не понял Костя.

— Здесь дорога перекрыта. Так что давайте в объезд.

— Командир, будь человеком. У меня дело срочное. В объезд я не успею! — стал упрашивать гаишника Костя.

— Ну а я что сделаю? У меня приказ, — пожал плечами гаишник. — Не имею права никого пропускать. Здесь какая-то операция проводится.

— Слушай, может, договоримся, а?.. — со значением произнес Костя.

— Ты это на что сейчас намекаешь? — грозно переспросил гаишник.

— Нет, нет, ни на что. Так, сболтнул. Нельзя так нельзя. До свидания, — Костя срочно ретировался.

Он отъехал подальше от поста ГАИ и достал мобилку. Все снова шло не так, как планировалось.

— Вот черт! Какое свинство! — тихо выругался Костя и стал звонить Леве.

Лева уже выходил из ресторана и столкнулся с официантом, принесшим сумку.

— Богдан, я по делам, — на ходу сказал Лева. — Кто будет спрашивать — говори, что сегодня меня не будет. Пусть завтра приходят.

— Лев Давидович, а… с бомбой все в порядке? — спросил официант.

— Не дрейфь, Даня, — заулыбался Лева. — Бомба обезврежена. Посетителям ресторана ничего не угрожает.

— Ну, значит, и нам с вами бояться нечего!

— Особенно мне… — сказал задумчиво Лева.

Он уже взялся за ручку двери, но тут зазвонил мобильник.

— Лева, у нас проблемы, — сообщил Костя. — Дорогу к маяку перекрыли, нужно ехать в обход. Говорят, это из-за спецоперации. Я теперь наверняка опоздаю, хоть ты поторопись!

— Хорошо, потороплюсь, — пообещал Лева упавшим голосом. — Да-да, встречаемся в условленном месте.

Но Лева никуда не поехал. Он вернулся к себе в кабинет, достал бутылку коньяка и налил рюмочку. Нервы его сдали, и он решил найти опору там, где ее всегда пытаются найти в трудную минуту слабые люди.

После нескольких рюмок нервная дрожь ушла, и Лева спокойно взял телефон, когда заиграла знакомая мелодия.

— Лева, ну ты где? Время вышло! Я и то уже на месте, хоть говорил, что опоздаю. А тебя где носит? — орал в трубку Костя.

— А нигде меня не носит, — пьяным голосом ответил Лева. — Я как сидел в ресторане, так и сижу.

— Ты рехнулся? — тихо спросил Костя.

— Не-а, наоборот. Я наконец-то осознал, как плохо все это может для нас закончиться. Это подстава, я выхожу из игры, — сообщил Лева.

— Лева, не шути так. Ты меня в это втравил, а теперь — в кусты? Не выйдет! Немедленно приезжай!

— Извини, братан. Но я не шучу. Я — пас, — решительно сказал Лева.

— А обо мне ты подумал? Мне-то что делать? — спросил Костя.

— Не знаю. Сам решай, ты уже большой мальчик, — после этой фразы Лева отключил телефон, положил его на стол и выпил очередную рюмочку коньяку. Трусость часто спасает людям жизнь и уводит от неприятностей. Лева понимал, что он трусоват, и ценил в себе это, безусловно, полезное качество.

* * *

Полина уже собралась и стояла у выхода, но тут зазвонил телефон. Звонил Андрей.

— О, Андрей, здравствуйте. Я как раз собиралась выходить, так что скоро буду у вас на маяке, — сообщила Полина.

— По этому поводу я и звоню. Не знаю, удастся ли нам сегодня поработать над расшифровкой легенды.

— Что-то случилось?

— Да ничего страшного. Просто меня попросили на сегодня освободить маяк. Будут проводить следственный эксперимент.

— Какой эксперимент? — удивилась Полина.

— Это связано с исчезновением моего учителя, Сомова… Большего я вам пока сказать не могу. Так, может, найдем другое место для встречи?

— Хорошо, — согласилась Полина. — Приходите ко мне, дома и поработаем.

— Не знаю, удобно ли это… Мне показалось, что я не очень понравился вашему мужу.

— Вам это и в самом деле показалось, — улыбнулась Полина. — Но даже если бы так и было, работа есть работа. Так что приходите, не стесняйтесь.

На маяке начался следственный эксперимент. Смотритель с многозначительным видом простукивал стены своей каморки в поисках тайника. Все присутствующие с интересом наблюдали за его манипуляциями, а прикованный к смотрителю охранник перемещался вместе с ним.

Наконец Буряк не выдержал:

— Родь, что ты нам голову морочишь? В шпионов решил поиграть?

— Да что ты, начальник. Все по-честному, — с хитрецой отвечал смотритель. — Просто за давностью лет я забыл, где что прятал. Тем более что прятал на совесть…

— Совесть и ты — понятия несовместимые. Вспоминай давай, — поторопил следователь.

Родь хмыкнул и продолжил свое унылое простукивание стены. Вдруг в одном месте стук стал отличаться от стука в других местах. Смотритель остановился и уставился в это место.

— Ну что, нашел? Здесь твой тайник? — спросил следователь.

— Ой, даже и не знаю. Столько лет прошло, что забыть не мудрено. А так — через стену — не определишь…

Следователь решил, что надо ломать стену. Милиционеры принялись за работу, полетели в стороны куски штукатурки и кирпича. Один обломок попал Родю в глаз.

— Эй, поаккуратнее вы там. Без глаз оставите, — возмутился смотритель.

— А ты под руку не попадайся, — ответил милиционер, ломающий стену.

— Давай-ка отойдем, — предложил смотритель прикованному к нему охраннику и стал отходить к другой стене, приговаривая: — Разойдитесь, разойдитесь. Не мешайте людям работать!

На их пути стоял оператор и снимал. Смотритель окинул его взглядом и сказал:

— А ты куда лезешь, фотограф? Хоть камеру побереги, коли здоровьем не дорожишь.

— Работа у меня такая, — объяснил оператор.

— Замечательная работа! Ходи себе, поплевывай, на кнопочки дави, — пренебрежительно отозвался смотритель.

Но на его высказывание никто из присутствующих не обратил внимания, потому что в этот момент стена проломилась и за ней обнаружился узкий проход. Милиционеры отошли, а следователь заглянул в открывшийся лаз. Понятые внимательно наблюдали за его действиями.

Охранник, прикованный к заключенному, тоже увлекся разглядыванием дырки в стене. Смотритель незаметно для всех выплюнул себе в ладонь скрепку.

Следователь с интересом просунул руку в лаз, ощупал открывшееся пространство и сказал:

— Ломайте дальше. Похоже, там что-то есть. Милиционеры снова стали ломать стену.

— А куда ведет этот лаз? — спросил следователь у смотрителя.

— А я знаю? Разве ж я этот маяк строил? Я здесь только жил, — уклонился тот от ответа.

— Тогда скажи, с какой целью ты использовал тайный ход и почему замуровал его. У тебя есть пара минут, чтобы облегчить свою участь.

— Да не использовал я его! Вроде бы… А впрочем, не помню, — тянул время смотритель.

— Родь, я тебя не понимаю. Ты сам настаивал на проведении следственного эксперимента, а теперь опять темнишь?

— Да я, правда, не помню! — настаивал смотритель.

— Пропащий ты человек, Родь, — вздохнул следователь. — Собрался помогать следствию, так помогай. А от вранья тебе теперь только хуже будет…