ЭПИЗОД X

— Южная Ведьма, Южная Ведьма, это Северная Ведьма. Знаешь, черточка над и кратким очень уж неказистая.

Конел говорил в микрофон, вырезая поворот с четырехкратной перегрузкой.

— Ты, деточка, лучше следи за своим вязанием, — ответил он. — У тебя-то буквы самые легкие. — Потянув ручку управления, Конел стремительно взглянул влево и вправо на широкие перспективы уже написанных букв и снова шлепнул ладонью по кнопке дыма. Тщательно пронаблюдал, чтобы оказаться вровень с базовой линией, убрал дым и резко взял вправо.

Они тренировались неделю, причем начали с такого, про что Сирокко, глядя с земли, говорила, что это китайские иероглифы. Постепенно писанина становилась все разборчивей. А теперь Конелу уже казалось, что он запросто может проделать это и во сне.

Конечно, ничем иным, кроме безумия, все это и назвать было нельзя. Тем не менее такие полеты были ничуть не безумнее всех остальных их занятий. Казалось, они живут на каком-то новом и незнакомом самолете. Самого по себе действия уже было недостаточно. Кое-что следовало проделывать осмотрительно, а другое — с тем, что зовется щегольством. Письмо по небу могло выполняться идеальными буквами, без всяких тренировок. Следовало просто запрограммировать маневры в автопилоты самолетов. Но Сирокко запретила.

Конел жаловаться не стал. Ему и правда нравилось писать слова вызова в ясном небе Геи.

— Северная Ведьма, — крикнул он. — По-твоему, это С?

— Ставлю его против любого другого С в этом небе, — огрызнулась Искра.

— Кончайте-ка, ребята, — крикнула со своего высотного наблюдательного поста Робин. — Давно пора вниз, ко второй строчке.

Сирокко сошла с золотой дороги в том самом месте, где дорога эта становилась в полном смысле слова золотой, и проскользнула между двумя высокими зданиями. Найдя там неприметную нишу, она быстро избавилась от своего наряда.

Приближающаяся к воротам «Колумбия», Сирокко была уже наряжена индийской принцессой — она с легкостью сумела выдать себя за статистку в конской опере, которая как раз на том участке снималась. Хотя, чтобы добраться до Тары, требовалось не столько переодевание, сколько обычная наглость. У Сирокко все получалось хорошо. Она сама не знала, как это получалось, а слишком задумываться об этом значило разрушить те способности, коими она обладала. Поэтому она просто представляла себе, что становится очень маленькой. Люди смотрели на нее и отворачивались. На нее как бы не стоило смотреть. Этого вполне хватило, чтобы добраться до Криса. На обратном пути этого уже не требовалось, раз всеобщее внимание было сосредоточено на небесной писанине.

Впрочем, то что она задумала сейчас, было немножко иным, и наглость тут требовалась иного сорта.

Натянув черные штаны, сапожки, рубашку и шляпу, Сирокко стала сильно напоминать самое себя в период первой своей встречи с Конелом. Она завязала на шее короткую черную накидку и сунула за пояс здоровенный револьвер, а в сапожок — малюсенький полуавтомат.

— Может, еще и неоновую табличку на грудь повесить? — пробормотала она себе под нос. — А то ничего более откровенного, чем этот наряд, просто в голову не приходит.

Сирокко постояла еще немного, переводя дыхание. Потом — чисто инстинктивно, повинуясь тому инстинкту, которому привыкла доверять, — расстегнула верхние три кнопки рубашки и вытащила наружу груди. Так можно будет отвлечь внимание от слишком узнаваемого лица. Затем она вышла на мостовую и уверенно зашагала прямо навстречу стражу у ворот «МГМ».

Ей даже пришлось толкнуть стража под локоть. Слишком уж упорно он таращился на небесное шоу.

— Что значит С-Д-А-В... — начал он.

— Какого черта у этих ворот ставят неграмотных? — прорычала Сирокко. Мужчина мигом стал «смирно» и, словно защищаясь, прижал к груди блокнот. Сирокко продемонстрировала ему пустую руку в черной перчатке.

— Я первый вице-президент по снабжению, — заявила она. — Вот мое удостоверение. Гея приказала мне не-мед-лен-но раззалупить эту самую колдобину. — Сирокко сунула несуществующее удостоверение в нагрудный карман, и глаза мужчины немедленно проследовали за ее рукой до самого кармана, а потом замерли. Раззявив рот на ее ложбинку, он кивнул.

— Так что вы сказали?

— Мм... проходите, сэр!

— А как насчет охраны? Как насчет той записи, которую вам повелевается хранить? А? Записи о том, кто входит и выходит через эти ворота? Все псы ада могут с лаем здесь проскочить, а вы будете угощать их собачьими бисквитами! Намерены ли вы поинтересоваться моей фамилией?

— Мм... п-простите, к-как в-ваша ф-фамилия... сэр?

— Гиннесс. — Сирокко внимательно смотрела мужчине через плечо, пока тот царапал в блокноте. — И потрудитесь записать правильно. Г-И-Н-Н-Е-С-С. Алек Гиннесс. Гея непременно пожелает узнать.

Развернувшись на пятках, Сирокко прошествовала за ворота и через подъемный мост, не глядя ни вправо, ни влево.

Только через пятнадцать минут мужчина полностью пришел в себя. К тому времени Сирокко была уже в сотне миль оттуда.

Гея все поняла уже по первым СД. Она стояла у ворот «Юниверсал», ее могучие ноги попирали золото, которого там было намного больше, чем во всем Форт-Ноксе. Руки богиня держала на бедрах. И улыбалась.

СДАВ.

СДАВАЙ.

Гея заржала. К тому времени многие, также повидавшие немало фильмов, — которые они, по правде сказать, редко трудились запомнить, — тоже все поняли. Для большинства эта пара минут оказалась крайне тревожной. Взгляды то и дело переходили с лица Геи на небесную надпись и обратно. Когда же Гея заржала, это послужило сигналом для взрыва гомерического хохота. Человеческое население заходилось ревом при появлении каждой новой буквы, и каждая новая буква удваивала мощь дикого ржания Геи.

К тому времени, как послание было закончено, первая С уже почти стерлась. Но потеха от этого не уменьшилась.

СДАВАЙСЯ ГЕЯ.

— Мы непременно должны повидать Фею! — взвыла Гея. — Она-то должна знать, что делать!

Хохот стал еще оглушительней.

Пора устраивать фестиваль, подумала Гея. Джонс наверняка в отчаянии, раз выкидывает такие безумные номера. Знает ли она, что именно Нечестивая Западная Ведьма занималась небесной писаниной? Интересно, говорит ли ей что-нибудь слово «нечестивая»? Этот поединок ведется по правилам, и символы крайне важны.

Чудовищное ржание Геи уже уменьшилось до случайных смешков. А буквы расплывались, опускаясь к земле тонким туманом. К двум самолетам присоединился третий, про который Гея знала с самого начала. Сирокко скорее всего сидела именно в нем — держалась в сторонке, наблюдая, как ее приспешники делают всю грязную и опасную работу. Пожалуй, это состязание себя не оправдывает, подумала Гея.

Странно, но эта мысль подействовала на нее угнетающе.

Тогда она ее отбросила. Три самолета, выстроившись эшелоном, теперь летали низко, окольцовывая громадный круг Новой Преисподней. И по-прежнему выпускали дым.

«Фестиваль фильмов фэнтези, — подумала Гея. — Чего мы там давненько не показывали? Ага, поглядим, значит так...».

Тут она остановилась и взглянула вверх.

— Нет! — завопила она и пустилась бежать. — Нет, ты, сука драная! Я на это не рассчитывала!

Наступив на дохлого зомби, Гея поскользнулась и чуть не упала. Тут она заметила, как еще один зомби падает навзничь.

Через какую-то пару минут все зомби Новой Преисподней были мертвы.

— Все что нужно — любовь, — сказала Робин, затем насвистела мотив, затем спела.

— Это еще что? — послышался из рации голос Конела.

— Так, одна песенка. Мы, ведьмы, частенько ее поем. — И Робин опять принялась насвистывать «Битлз», в последний раз накренив свой самолет над странной сценой внизу.

— Ма-ма, — возбужденно выдохнула Искра.

— Милая, пора тебе перестать стесняться происхождения нашего зомбицида. Тебе не кажется?

— Да, мама. — Робин услышала, как Искра отключила рацию.

— Поворот влево по моему сигналу, — сказал Конел. — Внизу — ворота «МГМ». Вон те, что с большим каменным львом.

— Ажур, — отозвалась Робин, по-прежнему насвистывая. Потом еще раз оглядела Новую Преисподнюю.

Сирокко уже описывала это место, так что весь расклад они знали еще до прибытия. Тем не менее видеть это воочию было совсем другое дело. Робин, кружа в вышине, нервничала на протяжении всего безумного представления. Ее сверхмощный радар и тяжелое вооружение были приготовлены для бомбадулей, а в мозгу прокручивалась добрая дюжина непредвиденных ситуаций, — ситуаций, немилосердно вбитых им в головы генералом Джонс.

Робин ухмыльнулась, затем рассмеялась. Такое ее как давнюю любительницу розыгрышей очень привлекало.

— Как думаете, что скажет Гея? — спросила она у остальных. — Интересно, догадывается она, что мы только отгрузили ей три тонны приворотного зелья?

— А это, часом, не Робин из Ковена? — вдруг осведомился чей-то голос.

Повисла мертвая тишина, нарушал которую лишь тонкий вой реактивного мотора.

— Робин, что это ты там мои радиоволны перегружаешь?

— Черт побери, — выдохнул Конел. — Ведь это...

— Южная Ведьма, вспомни свои же правила радиосвязи. Думаю, нам следует...

— Да знаю я, что это Конел, милочка, — сказала Гея. — И знаю, что в другом самолете твоя прелестная дочурка, Искра. Чего я не понимаю — так это твоей болтовни про приворотное зелье.

Робин молчала. Ладони ее вдруг стали влажными.

— Ну ладно, — вздохнула Гея. — Похоже, собеседник из тебя скучный. Но тебе нет нужды претворять в жизнь План Х-98, или как ты там собиралась его назвать. Никого я за вами не пошлю. Никакие бомбадули не помчатся за вами назад в Дионис. — Опять наступило молчание. — И все-таки мне любопытно. Почему же Сирокко Джонс не явилась на эту мелкую эскападу? Наверное, у нее просто духу не хватило. Зато ей хватает подлости посылать других на свои сражения. Ты уже это подметила? Как тебе ее театральный отлет назад, к Клубу, пока мои друзья спасали твоего дорогого сыночка из того жуткого места, куда ты его притащила? У тебя была масса времени наглядеться на героические усилия Сирокко Джонс... каковые, грустно признать, не дошли даже до реальной схватки с одним несчастным зомби. Интересно, куда она подевалась? Кстати, ты ее не спрашивала, откуда она родом и кто ее папа и мама?

Взглянув вправо-влево, Робин жестами приказала Искре и Конелу молчать. Те кивнули.

— Да, скучно, должна сказать, скучно с тобой беседовать, — продолжала Гея. — А ведь я просто хотела спросить, как там идут дела. Ведь давненько в последний раз виделись. Я, как увидела, что ты снова здесь, вроде как надеялась, что заглянешь.

— Да, просто времени не нашлось, — отозвалась Робин.

— Ага, вот так-то лучше. На самом деле тебе непременно следует найти время. Крис уже про тебя спрашивал.

Робин пришлось прикусить нижнюю губу. Достойного ответа не находилось. А долго относиться ко всему этому как к игре ока не могла.

— Скажи-ка мне вот что, — после некоторой паузы произнесла Гея. — Слышала ты о Женевской конвенции касательно военных действий?

— Что-то слышала, да не помню что, — ответила Робин.

— Разве ты не знала, что считается аморальным применять ядовитые газы? Я вот почему спрашиваю. Наверняка Сирокко уже набила твою голову всякой белибердой про хороших малых и плохих малых. Как будто такие бывают. Но, даже если б это была чистая правда, спроси себя вот о чем. Разве хорошие малые нарушают международные правила ведения войн?

Робин на миг помрачнела, затем покачала головой и задумалась, а не опасно ли в самом деле слушать Гею. Может она передать по рации какие-то чары и толкнуть всех троих на всякие безумства?

Но Сирокко ничего про это не говорила.

— Да ты, Гея, просто тупая старая склочница, — сказала Робин.

— Камня на камне не останется...

— ...не оставят эти камни и вмятины на твоей поганой шкуре, ты это хотела сказать? Зато слова ранят до самой сердцевины. Мне, кстати, Сирокко об этом говорила. Что же до военного применения газа, то проверяла ли ты своих человеческих приспешников? Может, ты осматривала слонов, коней и верблюдов?

— С ними, кажется, все в порядке, — с сомнением в голосе признала Гея.

— Тогда и дело с концом. Хотя к тебе, Гея, старая ты сука, это не относится. Мы просто нашли способ истреблять паразитов, которых раньше звали смертезмеями. И теперь проделываем это в качестве общественно полезной работы. Преисподней всего-навсего случилось оказаться в зоне нашей программы опрыскивания. Надеюсь, мы не слишком тебя потревожили?

— Нет, не слиш... как-как? Говоришь, раньше звали? А как вы теперь их зовете?

Ага! Тут ты, гадина, и напоролась!

— Мы зовем их Генными глистами. Надеюсь, сортир у тебя большой?

Тут Робин услышала хохот Искры. Видимо, этот хохот окончательно Гею и достал. Все началось с невнятного вопля. Робин даже пришлось приглушить звук. Вопль тянулся поразительно долго, а потом обратился в поток сквернословия, жутких угроз и почти неразборчивого пустозвонства. Во время краткой паузы заговорила Искра.

— Вот это уже нечто, — сказала она. — Пожалуй, когда все закончится, мы запустим ее с карнавальной репризой.

— Не-а, — отозвался Конел. — Не прокатит. Никто ни цента не даст. Дерьма-то все навидались.

Наступило краткое молчание.

— А вот за это, молодой человек, — ледяным тоном процедила Гея, — в один прекрасный день я заставлю тебя пожалеть о том, что ты родился на свет. С твоей же стороны, Искрочка, это было, мягко говоря, нехорошо. Но знаешь, я могу тебя понять. Тебе сейчас, должно быть, очень тяжело. Скажи мне, милая, каково тебе, когда этот гнусный детина от всей души трахает твою мать?

На сей раз молчание вышло какое-то другое. В животе у Робин что-то сжалось.

— Мама, что она такое...

— Искра, поддерживай радиомолчание. И помни, что я говорила тебе о пропаганде. Гея, этот разговор окончен.

Однако Робин не чувствовала, что последнее слово осталось за ней. Пропаганда пропагандой, но дальше лгать Искре она не собиралась.

Отложив рацию, Гея смотрела, как самолеты исчезают за горизонтом. Чувствовала она себя прескверно.

Хотя логическая и эмоциональная части ее разума уже не действовали так, как в лучшие времена, — факт, который Гея признавала и о котором уже не беспокоилась, — чисто вычислительная сила ничуть не уменьшилась. Она знала, скольких зомби утратила. Процентов сорок рабочей силы Преисподней составляли немертвяки — теперь дважды мертвяки. Уже это само по себе было скверно, кроме того, один зомби заменял пятерых работников, а быть может — и шестерых. Зомби не требовался сон и перерывы на отдых. Питаться они могли такими отбросами, при одном взгляде на которые подавился бы любой боров. Хотя они не могли управляться с чем-то сравнительно сложным — как, к примеру, кассетный магнитофон, зато из них получались замечательные сантехники, электрики, маляры, подсобные рабочие, плотники... Короче, зомби овладевали массой квалифицированных профессий, столь необходимых для съемки фильмов. При определенной заботе о них, они могли протянуть шесть-семь килооборотов. Экономичны они были даже в смерти; когда зомби чувствовал приближение окончательных крантов, последнее что он делал — выкалывал себе могилу и укладывался туда.

Ах, беда, беда...

Профсоюзы плотников, используемых для мобильных фестивалей, оказались недостаточно разноплановыми, чтобы выполнять нужды Новой Преисподней. Некоторые из возведенных ими зданий уже разрушались. Гея могла бы попытаться разработать усовершенствованную разновидность плотника... но с горечью вынуждена была признать, что ее навыки в качестве генетического манипулятора все уменьшаются. Богиня могла лишь надеяться, что ее следующее порождение окажется не драконом или верблюдом, а чем-то более полезным и способным к самообеспечению, но положиться на это уже не могла.

Таковы были опасности, которые таила в себе смертность. Ибо Гея была смертна. Не только в том смысле, что через сотню тысяч лет гигантское колесо, известное как Гея, зачахнет и умрет. Но та же судьба ждала и громадный клон Монро, в который Гея решилась вложить столько жизненной силы.

Она вздохнула, затем чуть приободрилась. Хорошее кино рождается из превратностей судьбы, а не из непрерывной череды успехов. Она переговорит с группой сценаристов и встроит эту новую неудачу в колоссальный эпос своей жизни, что уже двадцать лет в работе. А последних бобин еще и на горизонте не просматривается.

Тем временем непременно найдется решение.

Гея снова подумала про титанид. Гиперион просто кишел титанидами.

— Титаниды! — выкрикнула Гея, поражая всех в радиусе полукилометра.

Титаниды, похоже, были самым непослушным ее изобретением. В свое время они казались славной идеей.

На них и теперь приятно было взглянуть. Гея сделала их в начале 1900-х годов как вид первоклассных гуманоидов. Причем титаниды вышли еще лучше, чем она рассчитывала. И по-прежнему продолжали превосходить спецификацию.

Когда еще во время подготовки места для Киностудии стали возникать проблемы с рабочей силой, Гея, естественно, решила использовать титанид. Нанимать их она послала железных мастеров — и те вернулись назад с пустыми руками. Вот так расстройство! Разве титаниды не знали, что она богиня?