Гея (№3) - Демон

Сирокко не сомневалась, что непременно должно говорить, но вся она так обратилась в слух, что вопрос ее удивил. Тогда она нахмурилась, пожевала губу и понадеялась, что ответ ее дурацким не покажется.

— ...славные малые всегда выигрывают, — сказала она.

— Именно. А это означает, что вы должны выиграть, ибо, согласно ее правилам, пока еще не установлено, что вы славные малые. Если ты проиграешь, пройдет еще по меньшей мере два десятилетия, прежде чем появится другой претендент.

— Ты про Адама? — спросила Сирокко.

— Ага. Он следующий возможный герой. Гея держит его в предвкушении выхода на сцену, ожидая, что ты споткнешься. Но его задача будет до безумия сложна. Она рассчитывает, что он ее полюбит. Поэтому прежде чем Адам решит схватиться с Геей, ему придется бороться с этой любовью. Вот почему Крису была оставлена жизнь. Он будет действовать как совесть Адама. Но Гея убьет его, когда Адаму стукнет лет шесть-семь. Это тоже входит в правила игры.

На время повисло молчание, а Сирокко обдумывала сказанное. Чувствуя глубокую потребность возразить, она проглотила возражения. И вспомнила свои слова в адрес Конела: «Ты ожидаешь честного боя?»

— Итак, пока что ты шла неверным путем. Тебе даны возможности, которых ты, похоже, не желаешь осознавать. Ты довольно легко пользуешься физической силой, но есть силы куда более мощные. — Габи принялась загибать пальцы. — У тебя куда больше союзников, чем у Геи. И те, что вверху, и те, что внизу. Некоторые придут тебе на помощь, когда ты меньше всего этого будешь ожидать. У тебя есть шпион в лагере врага. Используй Стукачка и доверяй тому, что ему придется сказать. — Еще у тебя есть нечто вроде ангела-хранителя. — Габи ухмыльнулась и ткнула пальцем себе в грудь. — Это я. Я сделаю все, что смогу, чтобы извлечь толк из твоих преимуществ. Я скажу тебе все, что смогу... но только не жди своевременных предупреждений. Положись на меня как на глубокую основу. Можешь считать меня своим агентом. — Габи подождала, пока Сирокко все это осмыслит. — Помни, лучше дождаться, пока ты как надо все обдумаешь, чем бросаться куда-то очертя голову. Ну вот. А теперь... если ты меня коснешься... — Габи кашлянула и отвернулась, а Сирокко поняла, что вот-вот расплачется. Она начала вставать. — Нет-нет, оставайся там. Никакого секса — ничего такого. Я смогу оставаться с тобой в контакте несколько дольше, если мы соприкоснемся. Просто подвинься чуть-чуть вперед.

Сирокко так и сделала, и ее босые ступни не оказались в пепле вместе с Габиными. Габи сидела, уперев подбородок в колени, они держались за руки, и Габи рассказывала Сирокко свою историю.

ЭПИЗОД V

Робин смотрела, как Конел встает, открывает дверь и уходит.

А если разобраться, вдруг подумала Робин, то ведь ничего другого она и не просила. Каждый из них использовал друг друга для собственных нужд. И все-таки он мог хотя бы сказать «до свидания».

Затем Конел вернулся, принеся с собой куртку — ту, что была на нем, когда они впервые встретились в Беллинзоне, и которую он носил все реже со времени похищения Адама. Порывшись в одном из карманов, он вытянул оттуда длинную, пухлую сигару — того сорта, который часто курил раньше и все реже теперь. А ведь, если вдуматься, подумала Робин, то Конел претерпел массу перемен с тех пор, как они впервые встретились.

— Можно мне тоже? — спросил Робин.

Свою сигару Конел уже держал во рту и теперь бросил на Робин косой взгляд. Тем не менее вынул из кармана еще одну и бросил ее своей любовнице.

— Тебе не понравится, — заметил он, садясь на кровати и облокачиваясь на громадные подушки, наваленные в головах.

— А пахнут славно, — возразила Робин. — Запах всегда мне нравился.

— Нюхать — одно, курить — совсем другое. — Конел откусил кончик своей сигары, и Робин последовала его примеру. Затем он чиркнул спичку и долго ждал, пока сигара разгорится. Воздух наполнился голубоватым, ароматным дымом. — Делай что хочешь, только не затягивайся, — посоветовал он Робин и протянул ей спичку. Та пососала откушенный конец и через считанные секунды закашлялась. Конел отобрал у Робин сигару и долго хлопал ее по спине, пока дыхание не восстановилось. Потом он взял сигару и потушил ее в пепельнице.

— Ну и гадость, правда? — спросил он.

— Может, мне сначала пару раз твоей затянуться?

— Как хочешь, Робин. Ты заказываешь музыку. — Да?

Конел повернулся, посмотрел на нее, и Робин удивилась, что вид у него взволнованный и виноватый.

— Слушай, мне очень жаль, что лучше у меня не вышло. Я старался, честно, но скоро уже был способен только на...

— Ты о чем? Все вышло замечательно. Глаза его сузились.

— Но ты не кончила.

— Эх, Конел, Конел... — Робин повернулась, положила руку ему на грудь, а ступню поставила на пах. Потом теснее прижалась к его шее и заговорила в самое ухо: — Я с самого начала не ожидала. Ну вспомни. Разве я не испытывала наслаждения?

— Испытывала, — признал Конел.

— Значит, ты все сделал замечательно. Никакого оргазма я не ожидала. Честно говоря, я просто не понимаю, как его таким способом можно добиться. Тела слишком разные. Такой акт просто не способен удовлетворить женщину.

— Способен, — возразил Конел. — Поверь мне на слово. Нужна привычка — только и всего. И я должен научиться...

Тут он осекся, и они стали искать глаза друг друга. Конел обреченно пожал плечами и откинулся на подушки. Робин сделала то же самое.

Денек был жаркий. Тела их блестели от пота. Робин чувствовала себя превосходно. Ее переполняло то бескостное тепло, от которого гудело все тело. Давным-давно она такого не испытывала. Заложив руки за голову, она оглядела себя, затем Конела. Пододвинув свою голую ногу к его ноге, она сравнила ступни. Такие разные — но такие похожие. То же самое — и с ногами. А вот пах мужчины и женщины различался принципиально. Ее аккуратное, опрятное устройство... А у него — чрезмерная, вычурно-изобильная мягкость. Лежит там самодовольная, изнуренная и мокрая от ее влаги.

Робин никогда не считала мужской член уродливым — даже в состоянии эрекции. Просто он выглядел таким уязвимым — как она, впрочем, давным-давно выяснила в том неудачном эпизоде с Крисом.

Робин попыталась представить свою голову на том месте, где лежала голова Конела. Интересно, как это — смотреть на себя самое и видеть такое? Как ни старалась, дальше страха, который, по ее мнению, должен был испытывать Конел, Робин не зашла. Ей казалось, он должен ходить чуть согнувшись, вечно ожидать атаки и испытывать прискорбное чувство обнаженности. Такой наготы, подумала Робин, ей никогда не почувствовать. И она поблагодарила Великую Матерь — за то, что ей посчастливилось родиться женщиной.

— Знаешь, что мне у тебя нравится? — вдруг спросила она.

— Что?

— У тебя такой маленький пенис. Когда я занималась этим с Крисом, было неудобно. У него намного больше, но когда я впервые...

Тут она вдруг поняла, что Конел весь трясется, и взглянула на него. Лицо его было перекошено, и даже казалось, что ему трудно дышать. Затем он взглянул на Робин, попытался что-то сказать — и разразился смехом. Это был один из тех приступов смеха, с которыми так трудно совладать. Смех был страшно заразительным — и Робин тоже засмеялась — но смеялась только до того особенно небезопасного места, когда вдруг почувствовала, что не понимает над чем смеется. Наконец Конел закончил неудержимой икотой.

— Я что-то не то сказала? — ледяным тоном поинтересовалась Робин.

— Робин, единственное, чего мне хочется, — так это поблагодарить тебя. Я принимаю твой комплимент в том духе, в каком он был предложен.

— Боюсь, Конел, этого будет недостаточно.

Он вздохнул:

— Нет, наверняка нет. Пожалуй, придется объяснить. — Он уставился в потолок. — Эх, Великая Матерь, дай же мне силы.

Фраза вышла столь неожиданной, что Робин расхохоталась.

— Интересно, где ты такое услышал?

— Не знаю. Кажется Искра не раз что-то такое упоминала, когда подходила к тому или иному краю культурной пропасти. И есть у меня такое чувство, что только она и может это понять.

Робин терпеливо ожидала, пока Конел вытирал глаза и восстанавливал дыхание, одновременно пытаясь избавиться от икоты.

— Только предупреждаю, Робин, — это ужасно глупо. Это одна из тех тем, над которыми надо или смеяться, или плакать. Не так много лет назад мне нанесли оскорбление. Благодарение Господу, что я с тех пор немного повзрослел.

И Конел все ей объяснил и оказался прав — это действительно была страшная глупость. Конечно, Робин не была экспертом в таких вопросах, но сразу поняла — это нечто, важное только для мужчин. Она задумалась, не связано ли это с их уязвимостью — особенно если они невесть почему считают, что большой пенис может им чем-то помочь. Но Конел сказал, что логика тут ни при чем. Он заинтересовался, нет ли тут каких-то параллелей с ковенским обществом. Но Робин так ничего похожего в голову и не пришло. Тогда Конел сказал, что на Земле размер груди у женщины часто важен для ее самооценки.

— Нет, только не в Ковене, — тут же возразила Робин. — Извини, но...

— Нет-нет-нет. Ведь я уже сказал. Я знаю, что это был искренний комплимент. Просто он меня так расстроил... ну, сама знаешь.

Робин подумала и погрустнела.

— Вот видишь, Конел, — это еще один пример того, почему у нас ничего не выйдет.

Он посерьезнел, взглянул на нее, затем неохотно кивнул:

— Пожалуй, ты права.

Робин снова притянула его к себе и почувствовала радость, когда он обнял ее в ответ.

— Спасибо тебе за... за удовольствие, — сказала она.

— Удовольствие, мэм, осталось целиком за мной. Извините за выражение.

Робин рассмеялась, хотя и поняла — Конел не на шутку расстроен, что не сумел довести ее до оргазма.

— Конел, хочу, чтоб ты знал — ты мне и правда нравишься.

— Ты мне тоже, Робин.

Конел снова улегся на спину. Потом запыхтел сигарой, а Робин стала смотреть на голубоватые облака дыма, что поднимались к потолку. Она лениво гладила его ногу своей босой ступней. Тогда Конел передвинул ногу так, чтобы они могли соприкасаться ступнями, — и любовники наслаждались этой нехитрой игрой, тихо смеялись, а потом снова замерли.

Наконец Конел вышвырнул сигару в окно, приподнялся на локте и нагнулся, чтобы поцеловать сосок Робин. Потом ухмыльнулся:

— Ну как? Готова еще разок?

— Ты еще спрашиваешь?

ЭПИЗОД VI

Поначалу Искре очень не нравилось в Гее. Поворотный пункт наступил совсем недавно — теперь она забавлялась здесь даже больше, чем на Черном Шабаше.

Все началось с плавания. Плавание было таким чувственным удовольствием, какое Искре даже никогда и не снилось. Оно было куда лучше всех остальных видов спорта, вместе взятых; просто из другой оперы.

Жутко было подумать, как можно прожить и так и не научиться плавать.

А еще были полеты. Искра парила в Ковене, но то было совсем другое дело. Чистая энергия и бесконечная гибкость «стрекоз» дарили Искре сущий восторг. Она быстро втянулась, хотя сильно сомневалась, что когда-нибудь выучится управлять самолетом так, как Конел.

И последним, хотя далеко не худшим, была езда на титанидах.

Поначалу они казались тупыми как лифты. Когда же ты садился на титаниду, то едва сознавал, что движешься, — столь гладким был ее бег. И пока они шли очень приличный отрезок, скорости ты мог даже и не почувствовать.

Самое важное, поняла Искра, это найти нужную титаниду.

И теперь Искра цеплялась к широкой спине титаниды по имени Верджинель (Миксолидийский Квартет) Мазурка, двухлетней самочки, — и обгоняла ветер.

Вот так все просто и получалось. Вдобавок Искра находилась под тем ошибочным впечатлением, что все титаниды взрослые, раз все они примерно одного размера. Потрясением было узнать, что Верджинели стукнуло всего два годика, и удовольствием — что в ней по-прежнему осталось безрассудство. Раз Сирокко Джонс столько времени пропадала неизвестно где со времени похищения Адама, Искра проводила каждую свободную минутку — когда не плавала и не училась управлять самолетом — на спине Верджинели. Вместе они уже осмотрели большую часть Диониса к югу от Офиона.

Теперь они двигались по опушке леса в той области, где деревья редели, а земля медленно поднималась к возвышающимся рубежам южных нагорий. Искра носила одежду для верховой езды, которую Конел называл костюмом Робина Гуда. Выделанная из гибкой зеленой кожи, одежда эта покрывала всю Искру, оставляя голым только лицо. Плюс еще коричневые ботинки и перчатки из того же материала, а также зеленая треугольная шляпа с приподнятыми полями и белым плюмажем.

Верджинель перепрыгнула через поваленное дерево, и на миг Искра оказалась в невесомости, что заставило ее прижаться пятками к титанидским бокам, а ладонями вцепиться в ее отведенные назад руки. Наконец они опустились, и Искра, подскочив, легко встала на чуть подпрыгивающей спине Верджинели, которая понеслась вниз по крутому речному берегу, ведущему к одному из притоков реки Бриарей. Что за сладостное чувство — управляемое падение, когда копыта титаниды лишь слегка касаются земли, увлекая за собой лавину мелких камушков и комочков грязи. Вокруг летали и булыжники, но им не в силах было угнаться за отчаянным нырком Верджинели. Холодный и сырой ветер вовсю трепал волосы Искры.

Вдруг Верджинель притормозила, и ее копыта принялись разбрызгивать воду. Сначала — целое облако брызг, затем — лишь медленное постукивание копыт по скалистому берегу.

— Достаточно, золотце, — выдохнула Верджинель. Похлопав титаниду по плечу, Искра спрыгнула на сухую землю. Вряд ли она бы в этом призналась, но отдых требовался и ей, чтобы удерживаться на титанидской спине требовалось почти столько же сил, как и при беге.

У Искры не было ни малейшей надежды остаться здесь хоть ненадолго без серьезной помощи со стороны Верджинели. Дюжину раз за милю она соскальзывала со своего насеста на голой спине титаниды — только, чтобы ее притянула на место сильная рука — или чтобы почувствовать, как спина титаниды смещается ровно настолько, чтобы Искра могла вернуть себе зыбкое равновесие. Чувство ноши, казалось просто сверхъестественным. Искра подозревала, что Верджинель может бежать с дюжиной полных вина бокалов на спине — и не расплескать ни капли.

Искра растянулась на широком, гладком валуне, перевернулась на спину и посмотрела в желтое небо.

В конце концов, совсем неплохое местечко. Конечно, сразу слева от клочка неба виднеются непостижимые глубины спицы Диониса, но в тумане их ясно не разглядеть. Искре тут нравилось.

Она взглянула на титаниду, которая распустила волосы и опустилась на колени в ледяном потоке. Верджинель опустила голову под воду, затем резко выпрямила туловище, отчего в воздух полетела аккуратная плотная дуга кристально чистой воды. Волосы Верджинели были блестяще-каштановые, с изумрудно зелеными прядками — не меньше метра в длину. Они со шлепком ударились о спину титаниды, и Верджинель яростно замотала головой, отчего душ заструился по ее бокам. Из широкого рта титаниды вырывались клубы пара. Какая же она красавица, подумала Искра.

Верджинель была одной из шерстистых титанид. Все ее тело, кроме лица и ладоней, покрывала та самая шерсть, какая обычно бывает на лошадях. На скальпе же отрастали длинные волосы — как у человека. Шерсть ее росла полосками, как у зебры — только зелеными и коричневыми. Стоя на опушке леса, Верджинель была почти невидима.

Дикую природу Искра знала в основном из фильмов и из небольшого ковенского зоопарка. В фильмах она видела, как люди разъезжают на лошадях, включая рассказы о молодых девушках, которые были в восторге от этих животных. В зоопарке Ковена содержались пять лошадей. На Искру они никогда особого впечатления не производили, но теперь она задумывалась, не оттого ли это, что никто не позволял ей на них кататься.

Эта мысль ее растревожила. Искра уже заметно прогрессировала в том, чтобы видеть в титанидах разумных существ... или даже людей, как предложил ей Конел. Трудно было примириться с образом тупого животного. Однако Искра подозревала, что, родись она на Земле, непременно стала бы страстной наездницей. А наблюдение за тем, как Верджинель наслаждается водной прохладой, неизбежно приводила Искру к фильмам о природе. Когда дул ветер, Верджинель фыркала, как лошадь, и раздувала ноздри. Прямо на глазах у Искры Верджинель исполнила поразительный титанидский трюк. Она впустила воду через нос — по меньшей мере два-три галлона — а затем поочередно повернулась вправо и влево, чтобы окатить ею свои бока.

Послышались три негромкие музыкальные ноты, и Искра заметила, как Верджинель тянется в свою сумку — вот еще одна совершенно чуждая вещь! — и достает оттуда нечто, именуемое радиосеменем. Титанида кратко туда пропела, затем прислушалась. Искра услышала ответное пение. Выскочив из воды, Верджинель по-собачьи отряхнулась.

— Это, случайно, не Сирокко? — спросила Искра.

— Ага. Она хочет знать, где мы.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, она так не сказала. Она хочет, чтобы ты сопровождала ее в небольшом путешествии.

— Сопровождала... а куда она направляется?

— Она не сказала. Искра вскочила на ноги:

— Мне все равно. Великая Матерь! Скажи ей — да! Скажи, я буду там...

— Она сама тебя заберет, — ответила Верджинель и снова пропела в зерно.

Сирокко прибыла через считанные минуты на почти невидимой «стрекозе-один». Самолетик был невесом и шустр, как колибри. Сирокко приземлилась на ровной полоске земли в десять метров длиной, едва не упершись носом в валун размером с дом. Выбравшись, она взялась за аэропланчик и развернула его как раз к тому времени, как к ней присоединились Искра и Верджинель.

— Приветствую тебя, задодочь Миньекиры, — в формальном тоне пропела Сирокко Верджинели, затем взглянула на Искру, улыбнулась уголком рта и приложила два пальца к брови. — Как поживаешь, Искра?

— Приветствую тебя, Капитан, — пропела Верджинель. Это был лишь фрагмент титанидской песни, который смогла распознать Искра. Сама она промолчала. Как обычно, при виде Сирокко в горле у нее слишком пересыхало, чтобы говорить.

Фея, подумала Искра. И никаких там Капитанов. Лучше Феи ничто не подходило.

Сирокко превосходно выглядела в одежде. Искре уже выпадало несколько возможностей увидеть ее в таком облике. Сирокко носила черные штаны и рубашку, а также широкополую черную шляпу. Теперь она выглядела куда солиднее, чем в тот первый раз, когда Искра ее увидела. Одежда это неким образом подчеркивала. Но даже тут Сирокко не могла вести себя подобно обычной женщине. У нее добавилось плоти по всему телу, но особенно — в грудях. Наверняка это было как-то связано с ее загадочными походами в лес. С того первого раза они с Робин еще трижды оттуда возвращались — и всякий раз все моложе, здоровее и, что касалось Сирокко, крупнее. От этого Фея становилась еще красивее.

— У меня тут небольшая экспедиция намечается, — начала Сирокко, явно испытывая некоторое неудобство. — На самом деле тебе совсем не обязательно присоединяться — я и сама могу справиться. Но это не слишком опасно, и я подумала, что тебе может быть интересно.

Искра почувствовала слабость в коленках. «Радость моя, проси меня пройти по битому стеклу. Проси меня вырвать из груди сердце и вручить его тебе. Проси меня проплыть весь этот мир, перегнать титаниду, побороть зомби. Проси меня обо всем сразу — и я с радостью это сделаю. Или умру при попытке — во славу твою. А ты еще спрашиваешь меня, интересно ли мне будет куда-то с тобой отправиться...»

Стараясь выглядеть так, как будто ничего не произошло, Искра пожала плечами типа «Почему бы и нет?» и сказала:

— Конечно, Сирокко.

— Хорошо. — Сирокко открыла дверцу самолетика, и Искра заметила, что единственное сиденье оттуда убрано, а весь интерьер ободран. — Будет тесновато, но я хотела взять самый маленький самолет из всех, какие у нас есть. Пожалуй, хорошего в этом мало, но ты будешь практически сидеть у меня на коленях.

«Я найду способ потерпеть», — подумала Искра.

Самолет был пуст, если не считать двух плотно свернутых и уложенных в хвостовой части парапланов. Сирокко отдала один Искре, и обе они их пристегнули.

— Придется немного попрыгать, — объяснила Сирокко и опустилась в кабину. Она отодвинулась как можно глубже — и тогда туда вклинилась Искра. Пришлось испытать некоторое неудобство с локтями, но затем обе они все-таки устроились в сидячем положении.

— Как, сможешь нас отсюда поднять? — спросила Сирокко.

— Наверняка.

— Помни, мы довольно тяжелые.

Искра уже прикидывала взлет на компьютере. Вот было бы славно все испортить — а потом Сирокко пусть спасает их шеи. Но Искра тут же выкинула это из головы.

Задраив дверцу, она обернулась, чтобы увидеть стоящую на безопасном расстоянии Верджинель. Искра помахала, и титанида помахала в ответ.

— Все чисто! — крикнула Искра, чувствуя себя немного по-дурацки. Но в авиации правила существовали для всего, для каждой ситуации, как в оскорбительных тонах дал ей на первом же уроке понять Конел, — тонах, подкрепленных холодным взглядом Сирокко.

Искра мысленно все пробежала, затем перевела дыхание и дала газ. Самолетик скакнул вперед, добрался до края ровной полоски... и принялся медленно тонуть. Искра поиграла с рычагами, подурачилась с моторчиком — и наконец дошла почти до нервного срыва, когда через страшно долгие десять секунд самолетик, казалось, вознамерился подстричь верхушки деревьев.

Они все же скользнули поверх проклятых верхушек, и Искра рискнула бросить взгляд на Сирокко. Фея за деревьями даже не следила. Она смотрела сквозь прозрачную крышу, что-то там отыскивая. Искра ощутила странную гордость. Значит, Сирокко заранее считала, что Искра способна это проделать! Еще девушка почувствовала, что ее немного поставили на место. Пожалуй, одобрительное «годится» ей бы не помешало. Затем до нее дошло, что комплимент заключается в доверии.

— Доведи до тридцати километров и возьми на северо-восток, — велела Сирокко.

— А поточнее?

— Точнее некуда. Просто не знаю, где он.

— Он? Кто он?

— Свистолет. Он где-то над Западным Япетом.

Дирижабль! Искра сперва испытала прилив возбуждения, затем озадаченность. Из того, что она знала о пузырях, приближение реактивного самолета им бы не понравилось.

— Важна ли скорость подъема?

— Запаса топлива нам хватит с избытком. Можешь держать прямо туда.

Искра вычислила скорость торопливого подъема, который не стал бы расточительным, причем проделала это вручную, вместо того, чтобы передавать всю работу компьютеру. Просто хотелось наработать практику для критических ситуаций. Сирокко молча смотрела.

— А что, они обычно курсируют так высоко? — спросила Искра, когда они выровнялись на нужной высоте. Сирокко смотрела наружу и вниз.

— Очень редко. Просто хочу убедиться, что мы над ним. Почему бы тебе не посматривать в эту сторону и не попытаться его засечь? Очень сложно не будет. Он не намного больше штата Пенсильвания.

Пожалуй, это было преувеличением, однако Искра была разочаровала, когда они его засекли. Несколько раз ей доводилось видеть дирижабли на расстоянии — к земле в Дионисе они приближались редко — но она никогда не думала, что он такой огромный.

Затем Искра обратила внимание на цифры на экране радара — и поняла, что Свистолет вовсе не в двух-трех километрах от них, а в двадцати пяти под ними.

— Отключи радар, — приказала Сирокко. — Он вредит его слуху.

Искра сделала, как велела Фея. Затем, понаблюдав, как Сирокко проверяет свой рюкзак, инструментальный пояс и крепление параплана, проделала то же самое.

— План такой. Ты программируешь этот драндулет лететь обратно к пещере у Клуба. И проследи, чтобы ближе чем на двадцать километров он к Свистолету не приближался. А дальше лучше лететь прямо до палубы — две-три сотни метров. — Она взглянула на Искру. — Не хочешь спросить почему?

— Не думаю, что следует.

— Расслабься, девочка. У нас тут не воинская дисциплина. Причина, почему я хочу лететь ниже, в том, что я по-прежнему ожидаю появления бомбадулей. Пока они еще не появлялись, но однажды непременно появятся. Не хочу терять этот самолет, когда он не сможет себя защитить.

— Разумно. — Искра нервно взглянула в небо. До этого самого момента мысль о бомбадулях ей и в голову не приходила. Она все еще помнила потрясающий полет Конела во время атаки и понимала, что он спас ей жизнь. Искра сильно сомневалась, что когда-нибудь сможет так же здорово управлять самолетом.

Тогда она взялась задавать программу автопилота. Сирокко терпеливо ждала. Вскоре Искра увязла по уши, покачала головой и стерла неправдоподобный результат.

— Сомневаюсь, смогу ли я справиться, — призналась она. — Извини, пожалуйста.

— Не стоит извинений. Вот где ты ошиблась. — Пальцы Феи запорхали по клавиатуре, помедлив лишь на секунду, чтобы удостовериться, что Искра все увидела и поняла. — Одна из самых важных вещей в жизни заключается в том, что ты можешь учиться, когда признаешь, что учиться тебе нужно.

Искра взглянула на нее и заметила, что Сирокко улыбается.

— Где бы мы обе сейчас были, — сказала Сирокко, — не знай ты, что мы стояли на пороге ситуации очень опасного отлета? — На долю секунды ее улыбка перешла в усмешку, затем она снова взглянула на компьютер. И Искра в очередной раз поняла, насколько Фея ее опережает. Она могла бы поклясться, что Сирокко не обратила ни малейшего внимания на то, как они начали полет, — и даже не замечает ее нервозности.

— Ладно, — продолжила Сирокко, вводя программу. — Ты пойдешь первой. Иди вперед и разворачивай параплан, как только окажешься в стороне от самолета, а потом следуй за мной. Если увидишь бомбадулей, обрезай стропы и падай так долго, как только сможешь рискнуть. В этом рюкзаке — запасное крыло. Есть вопросы?

Вопросов у Искры имелась по меньшей мере дюжина, но она задала лишь один.

— Как ты думаешь, мы увидим бомбадулей?

— Нет, не думаю. Но и исключать этого нельзя.

Они открыли дверцу, и Искра выпрыгнула. Сориентировавшись, она дернула за кольцо. Раздалось знакомое трепещущее щелканье ткани, запели стропы, и ее резко дернуло. Она подняла взгляд...

На одну жуткую секунду Искра подумала, что параплан оторвался. Она ожидала традиционно-яркого купола. А вместо этого там оказалось нечто из воздуха и паутины, почти невидимое.

Что ж, это имело смысл. Такой параплан трудно увидеть.

Искра заметила Сирокко, которая, держась за стропы обеими руками, уходила вправо от нее и теряла высоту. Несколько рывков за свои стропы — и Искра устремилась за ней. «Следуй за мной», — сказала тогда Фея. «Да хоть на край света», — подумала Искра.

Несколько минут Искра занималась тем, что обозревала ясное небо на предмет выхлопных следов бомбадулей. Дважды она заметила их собственный покинутый самолетик. В первый раз он ее напугал; во второй раз он ей уже наскучил. Искра спокойно следовала за Сирокко, а такого ясного дня для парения можно было только пожелать.

Затем Сирокко начала бешено вращаться по спирали, раскачиваясь взад и вперед на концах строп. Искра поначалу стала беспокоиться, но чем дольше это продолжалось, тем упорнее она задумывалась, что же тут не так. Она не встревожилась, пока Сирокко не отправилась в крутой нырок вниз. Искре было нелегко за ней последовать, но стоило ей нырнуть, как Сирокко пошла вверх, и вверх, и вверх... и едва не взлетела еще выше, чем была. Такую петлю нелегко было проделать с парапланом, и Фея не вполне справилась. Но Искра никак не могла понять, в чем проблема, пока не услышала взрыв смеха.

— Я думала, ты вознамерилась меня преследовать, — крикнула Сирокко и снова рассмеялась. — Я думала, ты абсолютная чемпионка Ковена или что-то вроде того.

«Да неужели?»

Искра обеими руками подтянулась за стропы и пронеслась так близко к Сирокко, что даже услышала, как та изумленно охнула. Она неслась все ниже и ниже, все быстрей и быстрей, раскачиваясь из стороны в сторону и набирая инерцию — а потом последовал резкий рывок, и Искра взметнулась вверх. На мгновение она застыла на месте, вверх ногами, а параплан под ней смялся. Затем она перевернулась, умело избегая спутывания со свободными стропами, мгновенно затормозила, пока параплан с резким треском наполнялся воздухом, — и вышла на скольжение — идеально ровное, какое только может быть на соревнованиях. В памяти Искры возник ряд горящих десяток на табличках у судей.

Сирокко опустилась рядом — но достаточно далеко, чтобы их парапланы не соприкасались — и окинула юную ведьму кислым взглядом, который та сумела выдержать. Затем Фея снова расхохоталась.

— Уступаю сильнейшей, — сказала Сирокко. — Да, юная леди, порядком ты тут меня настращала.

— Нет, это ты меня напугала, — запротестовала Искра.

— Ага, пожалуй, так оно и вышло. Так что вряд ли мне стоило это затевать.

— Ничего.

— Искра, я знаю — я кажусь ледяной и мрачной старой сукой. Попозже я смогу предложить тебе больше времени для забавы. Еще я знаю, что я в шесть раз старше тебя и что ты слышала, трагическую историю моей жизни... но знаешь что? Если подытожить все — и плохое, и хорошее — то я классно провела время. Последние тридцать лет были тяжелы, и с каждым годом становилось все тяжелее. Но никакая другая жизнь меня бы не устроила. А самое скверное... ну, вроде как сейчас. Когда мне хочется сбежать куда-нибудь подальше, а это не в моем характере. Вот что страшно меня печалит.

«Последние тридцать лет», — подумала Искра.

Скольжение вышло долгим. Женщины еще позабавилась разными трюками, из которых самыми опасными были петли. И все это время под ними росла громада Свистолета.

С тех пор он заметно вырос.

Теперь он был два километра в длину. А с пропорциональными увеличениями всех измерений стал в восемь раз больше, чем раньше. В дирижабле содержалось полмиллиона кубических футов водорода.

— Никто не знает, отчего он так вымахал, — сказала Сирокко Искре, пока они готовились к приземлению на его широкую спину. — Вообще-то пузыри так быстро не растут. Я знаю, что ему около шестидесяти тысяч лет. Его современники растут всего-навсего на несколько дюймов в год. К примеру, я знаю, что Следопыт, который по меньшей мере на двадцать тысяч лет старше Свистолета, всего лишь в полтора километра длиной.