Глава пятьдесят вторая

— Наших людей истребляют! — ревел Лорд Кадан, пытаясь вырваться из рук удерживавших его стражников. Он находился в центре Палаты Совета перед лицом пятнадцати Советников и Принцем Граубрисом, усевшимся на место, которое обычно занимал сам Кадан. — Их истребляют, и это дело твоих рук, Шуль!

— Нет! — вопил в ответ Шуль, вставая из-за дугообразного стола Совета. — Это все ты устроил! Предатель! Ты послал их на смерть!

— А ты не позволяешь направить им помощь! Ты и твоя… твоя марионетка, вот этот Принц!

Комиссара Армии держали за руки, и он просто плюнул в сторону Его Высочества.

У нескольких Советников от изумления отвисли челюсти, в Палате воцарилась гробовая тишина.

Принц Гранзер поднялся на ноги.

— Вы забываетесь, Лорд Кадан! — Это было произнесено самым суровым и повелительным тоном, на какой только был способен Принц.

— Нет, Ваше Высочество, не забываюсь! — яростно возразил Кадан. — Я знаю, Граубрис должен стать Императором, после того как наконец скончается его мамаша, — а это может произойти в любой момент. Я не удивлюсь, если сейчас в Палату войдет посыльный и объявит, что Императрица мертва. Мне все это безразлично, Ваше Высочество, и я намерен говорить правду, а правда заключается в том, что Лорд Шуль манипулирует вашим шурином в собственных целях, а я не намерен служить Империи, которой будет управлять этот дурак. Как только Ее Императорское Величество скончается и на трон взойдет Граубрис, мое пребывание в Имперском Совете закончится. Это произойдет потому, что я по-прежнему буду говорить правду и голова моя окажется выставленной на городской стене. В любом случае я предпочел бы подобный конец почетной ссылке.

— Гранзер, я…

— Заткнись! — рявкнул Принц, обжигая взглядом шурина. Этот человек должен знать хотя бы, как себя вести, думал он. До сей поры дела Совета его совершенно не трогали. Он даже не удосужился изучить правил поведения на Совете. Арестовать члена Совета по собственной прихоти, занять его место в Палате… — Ты ещё не Император, Граубрис, и ты не член Совета. Ты можешь выступать в этом зале, лишь получив на то разрешение!

Потрясенный, Граубрис молча смотрел на родственника. Вальяжно развалившийся в кресле, Лорд Шуль вдруг вскочил на ноги.

— Ваше Высочество, я обязан выразить протест…

— И вы, Шуль, тоже помолчите, — оборвал его Гранзер.

Шуль вел себя ещё хуже, чем Граубрис. Причиной подобного поведения — пожалуй, простительной — могла быть беспросветная глупость Лорда и его искренняя уверенность, что Лорд Кадан — предатель. Но дело, видимо, не в том. Каждый, кто хоть немного знал Шуля, понимал: своими поступками тот пытается завоевать расположение будущего Императора.

Нельзя, впрочем, исключать и того, что сам Шуль является предателем, — он нарочно затеял всю эту свару, чтобы таким образом предотвратить поход Имперской Армии на Гребигуату. У Гранзера на сей счет было собственное мнение. Он некоторое время разглядывал Шуля, затем снова обратился к Кадану:

— Милорд, если вы дадите мне слово не прибегать к насилию и не покидать эту Палату без моего разрешения, я прикажу охране вас отпустить.

Кадан уперся взглядом в Председателя Совета. Он прилагал видимые усилия, дабы справиться со своими эмоциями.

— Я попытаюсь сдерживать себя, Ваше Высочество, — сказал он.

— Вот и отлично, — обрадовался Гранзер. Он сделал знак стражникам, и Кадан обрел свободу.

— Будет ли мне теперь дозволено говорить, Ваше Высочество? — язвительно поинтересовался Шуль.

— Нет! — бросил Гранзер. — Мне кажется, все присутствующие сыты по горло как вами, так и моим досточтимым родственником. Арестовать члена Имперского Совета без моего согласия и доставить сюда как преступника! Мы хотим услышать, Граубрис, по какому праву вы совершили подобное?

— Но кто-то должен был сделать это, — пробормотал Граубрис. — Мы все знаем, что мама умирает, а ты никаких действий не предпринимаешь. Кто-то должен был взять ответственность на себя.

— И для этой цели ты избрал именно себя.

— Я наследник короны, Гранзер. Разве не этот Совет отверг претензии моей сестры?

— Я сейчас вовсе не намерен поддерживать стремление моей жены взобраться на трон, Граубрис, — хладнокровно произнес Гранзер. — Я всего лишь хочу сказать, что ты превысил свои полномочия, узурпировав власть, принадлежащую Совету.

— Но этот человек предатель! — Граубрис указал на Кадана. — Его необходимо было остановить!

— Кто говорит, что он предатель?

— Я это говорю, — мгновенно откликнулся Шуль, взглядом ища поддержки у членов Совета, — прежде всего у Орбалира и Апириса.

— Он принял ряд неудачных решений, — сказал Орбалир.

— Мне на этот счет ничего не известно, — произнес Апирис.

— Ясно, что предатель — он! — выкрикнул Граубрис. — Кто же еще? — Так же как и Шуль, он явно искал поддержки у членов Совета.

— Да любой из нас, — сухо заметил Лорд Сулибаи. — Ваше Высочество, Лорд Шуль, имеются ли у вас какие-нибудь доказательства вины Лорда Кадана?

Граубрис повернулся к Шулю.

— Да вы только взгляните, — воскликнул Шуль, — он практически без всякого сопротивления позволил олнамскому колдуну захватить почти половину восточных земель! Он командует армией, а армия ничего не делает!

— Армия сражалась на востоке…

Принц Гранзер упреждающе поднял руку.

— Милорд, позвольте Лорду Шулю изложить свои доводы. Ваша очередь скоро наступит.

— Благодарю Вас, Ваше Высочество, — с поклоном произнес Шуль и, обличающе ткнув пальцем в Кадана, продолжал:

— Ему было поручено сформировать армию, способную уничтожить мятежников. Разве он это сделал? Бунтовщики все ещё живы и продолжают воевать не более чем в двухстах милях от этой Палаты! Он направил против них три тысячи отборных, по его мнению, бойцов, и чего же те достигли? Ни-че-го! Они тихо просидели всю зиму и сейчас продолжают сидеть, пока Бредущие в нощи крошат их в мелкие кусочки!

Лорд Кадан открыл было рот, но, взглянув на Принца Гранзера, тут же снова закрыл его.

— И вот теперь, когда стало ясно, что для подобных действий все сроки истекли, он хочет вывести остальных защитников Империи на равнину, где враг сможет поголовно их истребить! Почему он не размещает бойцов на городских стенах, чтобы подготовиться к веками оправдывавшей себя обороне города? Почему он вопреки всему продолжает утверждать, что способен победить врага в открытом бою? Да потому, что ему не терпится послать наших беззащитных людей против Бредущих в нощи! Вы только взгляните на карты, милорды и прекрасные дамы! Наше войско не может достигнуть Гребигуаты или укрыться в Дриваборе ранее чем через две триады. И это при самом изнурительном марше! За эти две триады Назакри может переправить орды нежитей через реку и вывести их на равнину, где без труда избежит встречи с нашей армией и беспрепятственно подойдет к стенам Зейдабара. Переброска армии на восток имела бы смысл до того, как враг достиг бы реки, чтобы обеспечить нас передовой линией обороны. Однако Лорд Кадан этого не сделал! Он выжидал, пока не стало слишком поздно. Теперь, когда от переброски армии не будет никакого проку, он желает послать её на верную смерть!

— Ваше Высочество… — пытался вставить слово Кадан.

— Более того, — продолжал Шуль, не давая возможности Кадану что-либо сказать, — мы можем спросить: почему он не разместил армию к востоку от города, чтобы создать преграду между врагом и Зейдабаром? Интересно, почему он держит войско к северо-западу от столицы?

— Да потому, что все армейские припасы находятся в Агабдале! — разъярился Кадан.

Гранзер снова поднял руку.

— У вас есть что ещё сказать, милорд? — спросил Принц у Шуля. — Есть ли у вас доказательства, что Лорд Кадан сыграл какую-то роль в бунте, имевшем место во Внешнем Городе, или в поджоге восточного крыла здания, в котором мы сейчас находимся? Способны ли вы доказать, что стратегия Лорда Кадана носит самоубийственный и предательский характер?

— Да это же и без того ясно, Ваше Высочество, — ответил Шуль.

— Возможно, только для вас, — подчеркнул Гранзер. — Мне же выступление в помощь войскам, которые держатся столь долго, представляется вполне разумным шагом.

— Но это же оставит Зейдабар беззащитным! — брызгая слюной, выкрикнул Шуль. — Враг без всякого сопротивления подойдет к его вратам!

— Враг до сей поры не смог продемонстрировать способности сделать это, — холодно возразил Гранзер. — Авангард, уступая противнику в численности, сдерживает его напор вот уже несколько триад. Почему же не допустить, что он сумеет удержать врага до прихода подкрепления?

— Именно этого и ждет колдун. Когда все наши войска вступят в действие, он их просто обойдет…

— Откуда вам это известно? — полюбопытствовал Гранзер.

Шуль от изумления открыл было рот, но чуть погодя захлопнул его с видимым усилием и без прежней уверенности выдавил:

— Но… но это же само собой очевидно… Бредущие в нощи могут форсировать реку в любой момент. Они просто выжидают, когда армия отправится на восток…

— А как чародей узнает, что армия оставила Зейдабар?

— Но на то он и чародей! — взвизгнул Шуль.

— Короче говоря, Лорд Шуль, вы вначале предполагаете, что противник может предпринять некие действия, а затем строите свою систему обвинений на том, что Лорд Кадан не делает аналогичных предположений?

Лорд Шуль лишь молча пожал плечами.

— Если быть до конца честным, прекрасные дамы и милорды, — обратился Гранзер к членам Совета, — пока Лорд Кадан делал все что в его силах, дабы отправить армию в бой, а Лорд Шуль ему мешал всеми средствами, включая обвинение в измене, я со своей стороны тоже предпринял кое-какие действия, хотя Лорд Шуль, как вы могли заметить, обвиняет и меня в бездействии. Я провел расследование причин пожара и бунта, и мне удалось сделать весьма интересные открытия.

Он обвел взглядом всех Советников с одного конца стола до другого.

— Продолжайте, — сказала Леди Далбиша.

Гранзер кивнул в знак благодарности.

— Ваша Святость, прошло несколько триад с тех пор, как вы, Лорд Шуль, Лорд Орбалир и брат моей супруги отправились в Агабдал, чтобы встретиться с Лордом Каданом и не допустить выступления армии на восток. Вы припоминаете это событие?

— Конечно, — ответил Апирис.

— И вы, вероятно, помните, что на вас были широкие коричневые плащи, несмотря на сравнительно теплый день.

— Да, помню. На этом настоял Лорд Шуль. Он сказал, что Лорд Кадан, узрев нас всех вместе, способен совершить самый отчаянный поступок.

— И где же вы сумели раздобыть эти балахоны?

Апирис покосился на Шуля.

— Они принадлежали Лорду Шулю. Он дал их нам на время.

Гранзер удовлетворенно кивнул и повернулся к другому концу стола.

— Лорд Дабос, поведайте нам, что вы знаете о начале этого отвратительного бунта.

— Я не совсем понимаю, что вы хотите от меня услышать, — ответил Лорд Дабос. — Могу лишь сказать, что три человека — судя по их речи, не из простолюдинов — появились во Внешнем Городе и принялись рекрутировать людей для участия в бунте. При этом они инструктировали бунтовщиков — велели производить как можно больше шума, как только те получат заранее обусловленный сигнал.

— И какая же одежда была на этих, по-видимому, образованных людях?

— Коричневые плащи с капюшонами. Поэтому никто не увидел их лиц. Но, Ваше Высочество, если мы станем подозревать всех, кто здесь в Зейдабаре носит коричневые…

— Я всего-навсего хочу указать на интересные совпадения, — не дал ему закончить Гранзер. — А что касается коричневой накидки, то и у меня таковая имеется.

— Мне кажется, вы хотите выдвинуть обвинения, не говоря этого прямо, — вновь заговорил Лорд Шуль.

— Пока ещё нет, милорд, — улыбнулся Гранзер и поискал кого-то глазами. — Лорд Ниниам?

— Да, Ваше Высочество?

— Вы отправили дворцовую стражу во Внешний Город по просьбе посыльного, который якобы явился от лица командира части на площади Грелдар. Не так ли?

— Именно так, — явно испытывая неловкость, ответил Ниниам. — И, как я понимаю, такого командира в действительности не оказалось.

— По всей видимости, нет. — Но посыльный существовал.

— Да, конечно! У меня есть свидетели…

— В них нет необходимости, — остановил Лорда Гранзер. Подозвав жестом часового, он распорядился:

— Ступай в мой кабинет, возьми там в шкафу серебряный ларец и принеси его сюда.

Часовой поклонился и исчез за дверью.

— Куда направился посыльный после того, как передал вам сообщение? — спросил Принц.

— Не имею понятия, — ответил изумленный этим вопросом Лорд Ниниам.

— Он не стал сопровождать вас во Внешний Город?

— Нет, но это легко объяснить. Ведь для того чтобы собрать стражу, мне потребовалось несколько минут…

Гранзер кивком головы остановил Ниниама и задал очередной вопрос:

— И вы больше этого посыльного не встречали?

— Нет, не встречал.

— И мы тоже его не встречали, несмотря на самые тщательные попытки установить местонахождение тех, кто во время пожара должен был находиться во Дворце или поблизости от него. Разве я не прав? — Гранзер на этот раз обратился к Граушу и Сулибаи.

— Полагаю, что так, Ваше Высочество, — ответил за обоих Сулибаи.

— И вы доверяете этому человеку? — возмутился Шуль.

— Мы спрашивали обо всех! — прорычал Грауш.

— И никто из тех, о ком вы спрашивали, не мог совершить поджог?

— Дворцовая стража отсутствовала, — ответил Грауш, — любой мог войти в здание и учинить пожар.

— Но существовал большой риск, что кто-то мог увидеть, как этот таинственный поджигатель входит во Дворец, — покачал головой Гранзер. — А между тем посыльный уже находился в здании.

— Точное наблюдение, Ваше Высочество, — негромко заметил Лорд Сулибаи.

— Но это нам все равно не поможет узнать, кто сей треклятый посыльный! — буркнул Лорд Грауш.

Гранзер кивнул.

— Однако я очень надеюсь, — промолвил он, — что Лорд Ниниам поможет нам решить эту маленькую шараду.

Дверь словно по сигналу отворилась, и в Палату вступил солдат с довольно большим и красивым серебряным ларцом в руках.

Вслед за солдатом в Палату вошел адъютант Принца Делбур.

— Ну и прекрасно! — Гранзер жестом повелел солдату поставить ларец на стол перед Лордом Ниниамом. — Боюсь, это будет не очень приятное зрелище, — продолжал Председатель Совета, — но надеюсь, милорд, вы все же сумеете опознать этот предмет.

Принц подал знак, и солдат откинул крышку ларца.

Лорд Ниниам приподнялся и заглянул внутрь.

Кровь отхлынула от его лица, и он тяжело опустился на свое место.

— О боги! — прошептал он. — Закрой это скорее!

Солдат повиновался.

Делбур кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.

— Минуточку, Делбур, — сказал Гранзер и обратился к Ниниаму:

— Вы узнали её, милорд?

— Это он, — ответил Ниниам, — посыльный.

— В таком-то крошечном ящичке? — изумилась Леди Вамиа.

— Это его голова, — пояснил Лорд Ниниам, прижимая ладонь ко рту. Советник выглядел крайне скверно.

— Гранзер, я заявляю протест… — вякнул было Граубрис.

— Заткнись! — оборвал его Принц.

Делбур болезненно поморщился.

— Не можешь ли продемонстрировать содержимое ларца Лорду Шулю? — обернулся Принц Гранзер к часовому.

— В этом нет необходимости, — запротестовал Шуль. — Ведь я никогда не видел посыльного и…

— Полагаю, что видели, — произнес Гранзер. — Уверяю вас, мы идентифицировали тело, прежде чем отчленить голову и доставить её сюда.

— Я не понима…

— Взгляните, — потребовал Гранзер, и часовой открыл ларец.

Лорд Шуль в отличие от Лорда Ниниама не просто побледнел, а стал белым как полотно.

— Я не понимаю, Ваше Высочество, что вы желаете этим доказать, — вмешался Лорд Орбалир.

— Скажите им, — приказал Принц Шулю.

Шуль не сразу решился ответить, он довольно долго молчал, а затем все же процедил:

— Это мой управляющий. Его имя Асгибур.

— Ваш управляющий? — не веря своим ушам, спросил Ниниам.

— Он управлял моим наследственным поместьем в Дауденоре, — ответил Шуль. — Где вы нашли его? Как это все случилось?

— И вы хотите нам сказать, что не стоите за этими преступлениями?! — выкрикнул Кадан. — Вы хотите сказать, что не приказывали ему устроить поджог и затем не убили его, дабы замести следы?!

— Конечно, я этого не делал! — проблеял слегка дрожащим голосом Шуль.

— Его тело было обнаружено на постоялом дворе в одном дне пути от Дауденора, — пояснил Гранзер. — И на нем был коричневый балахон.

— Но это ужасно! — произнес Шуль. — Что он там делал? Асгибур должен был находиться в Дауденоре!

Гранзер пронизывающим взглядом посмотрел на Шуля и вздохнул.

— Я надеялся, что мне не придется выставлять на обозрение это вещественное доказательство до тех пор, пока не установлю, кто руководил поступками вашего управляющего. Но вы, арестовав Лорда Кадана, вынудили меня поторопиться. Тем не менее я прошу Совет тщательно подумать над вопросом, что больше свидетельствует об измене: поступки Лорда Кадана или обстоятельства, в которых замешан Лорд Шуль.

— Ты ничего этим не доказал, Гранзер, — вмешался Принц Граубрис. — Лорд Шуль пытался обнаружить предателя! Я допускаю, что в отношении Лорда Кадана он ошибся (хотя нельзя исключить и подкупа управляющего Лордом Каданом, чтобы бросить подозрение на Шуля). Так вот, я повторяю, если Шуль и ошибся в отношении Кадана, то это вовсе не значит, что ему теперь нельзя доверять. И…

— Я всего лишь попросил Совет хорошенько продумать эту проблему, — поднял руку Гранзер. — Торопиться нам некуда…

Делбур снова кашлянул — на сей раз очень громко.

— В чем дело, Делбур? — раздраженно спросил Председатель Совета.

— Возможно, все же придется поторопиться, Ваше Высочество. Доктора говорят, состояние Ее Императорского Величества резко ухудшилось, и ещё до утра Императрица, скорее всего, скончается. Меня послали узнать, не пожелаете ли вы и другие члены Совета присутствовать при её кончине…

Граубрис тут же вскочил на ноги и устремился к выходу из Палаты.

— Сессия Имперского Совета закрывается, — поспешно произнес Принц Гранзер. — Властью, предоставленной мне как Председателю Совета, объявляю Лорда Кадана свободным, а все обвинения против него недействительными, пока не будет предъявлено дополнительных доказательств его вины.

С этими словами Принц поднялся из-за стола и зашагал к двери.

Однако на пути к выходу он все же на миг задержался, чтобы бросить Лорду Шулю:

— Дело ещё не закрыто, милорд!

Глава пятьдесят третья

— Вершина лета уже почти наступила, — проворчал Ребири Назакри, обращаясь к костру.

Он в одиночестве восседал скрестив ноги на потертой бархатной подушке в центре своего черного шелкового шатра. Все знали, что он там один, но сам Ребири ощущал присутствие ещё одного существа.

— Я знаю, ты здесь, — сказал он.

Ничто не нарушило тишину.

— Я предполагал, что ты будешь и далее руководить мною, — продолжал Ребири. — Как я могу узнать, что следует делать? Не понимаю, как моим людям удастся форсировать реку.

"В этом не будет нужды”.

Назакри вздрогнул. Хоть он и ожидал ответа, тот все равно прозвучал внезапно.

— Но это необходимо сделать. В противном случае как я смогу добраться до Зейдабара?

"Бредущие в нощи пройдут под водой. Тебя через реку перенесет твоя магия. Больше тебе ничего не потребуется”.

— Как не потребуется? Что может помешать домдарцам в течение одного дня истребить всех Бредущих? Неужели ты думаешь, будто я один способен защитить их от всей армии Кадана?

"Защищать их не будет никакой необходимости”.

— Но почему?

"Ты должен мне верить. В защите не будет никакой надобности, если ты станешь действовать не колеблясь и очень быстро”.

— Я должен тебе верить? Но почему?

"Под моим руководством ты уже дошел до Гребигуаты. Доверяй мне и далее. Я не менее сильно, чем ты, желаю разрушения Зейдабара и гибели Империи Домдар”.

— Но ты даже не сказал мне, кто ты такой!

Некоторое время ответа не было, а затем голос произнес:

"В Домдаре я известен как Баэл с красной луны, Носитель Смерти и Повелитель Битв”.

— Баэл?! — У Ребири на несколько секунд захватило дух. — Баэл? Бог, который посылает Домдару его вонючих Заступников?

"Этому пришел конец. У Империи есть Заступник — Маллед, сын Хмара. Он больше не мой”.

— Но весь Домдар клянется твоим именем!

"Они не понимают, что болтают. Империя меня предала, и я отвернулся от нее!”

— Предала тебя? Но каким образом?

"Тебя это не касается. Ты все ещё сомневаешься во мне? Сомневаешься в моем могуществе?”

Ребири силился переварить услышанное.

Баэл, могущественнейший из богов Домдара, заявил, что отрекся от Империи и желает её гибели — во всяком случае, так утверждает беседовавшая с Назакри сущность.

На первый взгляд идея казалась чудовищной. Ведь боги помогли Домдару стать владыкой мира и благоволили Империи во всех её начинаниях. Боги давали домдарцам советы и, ублажая во всем, посылали им Заступников, выбирали для них Императоров.

Но вот оракулы умолкли. Ходили слухи, что дети Императрицы ссорятся по вопросам наследования, а Верховный Жрец сохраняет нейтралитет в этом споре. У Домдара все ещё не появилось Заступника. Лорд Дузон был отчаянным героем, но вряд ли его можно считать мистической фигурой. Дух только что назвал какого-то Малледа, сына Хмара, но Ребири Назакри о таком человеке ничего не слышал. Если даже этот Маллед и существует, то здесь, на поле битвы, его нет.

И вот он, Ребири Назакри, бьет домдарцев в каждом сражении.

Разве такое могло быть возможно, если бы боги по-прежнему улыбались Империи? Почему у Ребири дела идут лучше, чем у его отца или у деда?

Видимо, это все же правда. Произошло нечто такое, что восстановило богов Домдара против домдарцев. Баэл отказался от Малледа, а боги решили избрать для себя нового союзника.

И они избрали его, Ребири Назакри.

Грудь его разрывалась от восторга, грозя удушьем. Гордость, радость, надежда, изумление сплелись воедино и встали комком в горле.

Итак, боги предпочли его. Олнамцы теперь станут новым богоизбранным народом, и он, Ребири Назакри, поведет этот народ к победе.

Всю жизнь он верил в свое Предназначение и в то, что он низвергнет Империю. Но до сей минуты он был намерен свершить это вопреки воле богов.

Теперь же он знал, что уничтожит Империю по воле луножителей, и это все меняло напрочь.

— Конечно, — сказал он. — Конечно, я тебе верю. Я верю в тебя. Ты спрашиваешь, испытываю ли я сомнения. Отвечу: нет, не испытываю, клянусь и впредь оставаться свободным от всех сомнений. Навсегда!

Голос исчез. Баэл удалился.

Но он здесь был и беседовал с ним.

Назакри все ещё не понимал, каким образом бог сможет обеспечить Бредущим в нощи марш на Зейдабар без прикрытия в дневное время, но не сомневался, что бог сумеет сделать это.

Теперь уже скоро. Очень скоро.

И вдруг на него снизошло вдохновение. Он не знал, откуда оно взялось и почему, но им овладела уверенность, что необходимо как можно быстрее приступить к совершенно определенным подготовительным действиям. Он поднялся с подушки и проревел:

— Алдасси! Алдасси!

Плотники, большую часть которых составляли добровольцы из Дривабора, ворчали по поводу строительства “баррикад”. Однако Лорд Дузон заставлял их работать быстро и тщательно.

Генерал Балинус охотно согласился с предложенным Лордом планом, возложив, однако, его реализацию целиком на автора.

— Коль скоро вы это придумали, то, очевидно, знаете, как следует организовать работу, — заметил Генерал. — Подготовка операции возлагается на вас. Я не желаю утомлять себя деталями и хочу принять участие в последней битве как следует отдохнув. Вы построите этот мост, Дузон, а я поведу по нему людей.

— Сэр, — запротестовал Лорд, — все же мне представляется… Думаю, будучи Капитаном Роты Заступников, я должен…

Балинус не дал ему договорить.

— Вы это придумали, вам и строить. Если вы действительно являетесь Заступником, то боги одарили вас сверхъестественной выносливостью. В таком случае у вас должно хватить сил, чтобы встать рядом со мной во главе атаки. Если же вы не Заступник, то никаких оснований для жалоб у вас нет. Разве не так?

Дузон не знал, как ему обосновать свои возражения, и у него даже промелькнула мысль, не сообщить ли Балинусу о Малледе. Однако он от этой идеи тут же отказался. Во-первых, потому, что навсегда было бы покончено с его претензиями на богоизбранность, и, во-вторых, потому, что Маллед его откровенности все равно бы не оценил. Таким образом, Лорду Дузону ничего не оставалось, как только поторапливать плотников.