Отмеченный богами

— Да потому, что у меня нет достаточного количества солдат, — ответил Комиссар Армии. — Нет ни людских, ни материальных ресурсов!

— Но почему? — поинтересовался Гранзер.

— Потому что в них не было необходимости. Мы живем в мире и спокойствии вот уже несколько столетий. Кто станет терпеть солдат, которые сидят в казармах и занимаются тем, что едят и пьют на деньги налогоплательщиков? Наши гарнизоны достаточно укомплектованы, чтобы совладать с обычными беспорядками. Но подобных событий никто не мог ожидать.

— Ожидали или не ожидали, но это произошло, — глубокомысленно заметил Принц Гранзер. — Если бы мы действовали решительно с самого начала, как только появился этот черный маг, возможно, нам удалось бы предотвратить осложнения. Но мы этого не сделали и теперь имеем то, что имеем. Спрашивается, что сейчас нам следует делать?

— Если бы нам был известен Заступник… — молвил Лорд Орбалир.

— Нам это не известно! — оборвал коллегу Лорд Грауш. — Мы искали его изо всех сил, поверьте. Примерно дюжина проходимцев объявили себя Заступниками. Но подлинного Богоизбранного мы не нашли.

— Хорошо, Заступник или не Заступник… Дайте мне деньги, людей и материальные ресурсы, и я овладею ситуацией, — сердито заявил Лорд Кадан.

— Вы можете это гарантировать? — без всяких обиняков спросил лорд Горнир.

Кадан покраснел ещё сильнее.

— Нет, гарантировать я ничего не могу, — ответил он. — Если верить вашему докладу, против нас выступают сотни Бредущих в нощи во главе со специалистом по черной магии, способным на многое, если не на все. В любой момент земля может разверзнуться и поглотить нас всех. Но если этих монстров можно остановить обычными средствами и вы мне эти средства предоставите, я их остановлю.

— Что ж, это всех устраивает, — резюмировал Принц Гранзер, ударив кулаком по столу. — Вы получите все необходимое, что бы это ни было.

Глава четырнадцатая

Маллед улыбнулся, когда Хмар продемонстрировал эту маленькую хитрость. Легкий поворот, и два куска железа соединились намертво.

Молодой кузнец был рад, что остались ещё тайны ремесла, которым старик может его обучить. Всегда полезно узнать что-нибудь новенькое. Он взял в руки соединенные куски и сосредоточился на них.

— Если ты не знаешь секрета, то не сможешь их разъединить, — сказал Хмар.

— Но разве нельзя их просто развинтить? — спросил Маллед и тут же увидел — нет, нельзя. Железные язычки зацепились друг за друга.

— Развинтить нельзя, — объяснил отец. — Надави-ка лучше вот здесь.

— Папа! Дедушка!

Кузнецы подняли глаза и увидели мчащегося по аллее Нейла. Не чуя под собой ног, он бежал к кузнице — фонтан брызг поднимался в оставшихся после утреннего дождя лужах. Маллед положил только что сработанный замок на верстак и пошел к дверям встретить сына.

Нейл остановился и, опершись рукой о косяк двери, пытался перевести дух. Маллед присел, чтобы оказаться вровень с ребенком, и ждал, пока сын восстановит дыхание.

Иногда его беспокоило, что Нейл так быстро выдыхается. Когда ему самому было шесть, он мог носиться без устали целый день. Своим беспокойством он поделился с Анвой, Хмаром, матерью, сестрами и дядей Спарраком, но никто из них не придал этому значения.

— Ты был необычным ребенком, малыш, — сказал дядя Спаррак. — Нейл просто не такой крепкий, как ты. Таких, как ты, вообще больше нет.

— В чем дело, Нейл? — поинтересовался Маллед, по-прежнему сидя на корточках.

— Солдаты! — взволнованно объявил Нейл. — На площади! Мундиры красные как кровь, в шлемах и с мечами!

Маллед тревожно посмотрел на Хмара, а затем снова обратился к мальчику:

— Они сказали, что им надо? Может, они просто проходят через Грозеродж?

Нейл замотал головой.

— Они рек… реку… рекуртируют! — с трудом выговорил малыш. — Так они говорят. И с ними сборщик налогов со списком.

— Может быть, нам стоит пойти? — Маллед устремил вопросительный взгляд на отца.

— Как кузнецы, мы, скорее всего, освобождены от того, что они требуют. — Хмар задумчиво пожевал свою бороду. — Но все же будет лучше, если мы сами узнаем, что там происходит.

Маллед кивнул.

То, что они узнали, сюрпризом не было. Слухи, о которых Маллед впервые узнал от Вадевии почти шесть лет назад, стали всеобщим достоянием вскоре после визита жреца. А через год уже вовсю шли разговоры об открытом восстании в Олнамии и Матуа и о зверствах, которые мятежники творят в восточных провинциях.

Якобы это нечто более страшное, чем обычный мятеж, — как будто обычного мятежа недостаточно. Поговаривали, будто олнамские мятежники обратились к черной магии, способной прорываться сквозь крепостные стены, магии, которая заставляет мертвецов шагать и воевать с Домдаром, подобно Бредущим в нощи из старинных легенд.

Вообще-то маловероятно, чтобы снова вернулась черная магия из легенд. Но кто знает, что может происходить в то время, когда молчат оракулы? Старики говорили, в старое время боги не допустили бы этого, но, похоже, луножители теперь заботятся об Империи Домдар гораздо меньше, чем раньше. Маллед вышел из кузницы и посмотрел на небо, где в промежутках между облаками едва виднелось с десяток разноцветных лун.

Ребенком он частенько фантазировал о том, как божества, свесив ноги, сидят на лунах и милостиво взирают на своих смертных подданных. Теперь же ему все чаще и чаще приходила мысль, что боги, видимо, настолько увлеклись другими делами, что совсем забыли о раскинувшемся внизу мире.

Действительно, очень трудно уразуметь, почему боги вдруг позволили восточным землям поднять восстание. Волнения охватывали теперь не только Олнамию и Матуа, но распространились уже на Грею и Говию. Когда об этом спрашивали у жрецов, те просто пожимали плечами, ответствуя: “Оракулы все ещё молчат”.

Маллед слышал, будто некоторые аванпосты Империи уничтожены, несколько губернаторов умерли страшной смертью, и он, так же как все остальные, недоумевал, почему боги ничего не предпринимают. Но в отличие от других обитателей Грозероджа кузнец все чаще задумывался, не может ли он, Маллед, что-нибудь сделать для Империи.

Может быть, он действительно отмеченный богами Заступник? Не должен ли он сейчас находиться где-нибудь в Олнамии?

Но может ли он совершить нечто такое, на что не способны другие люди? Что это значит — быть Заступником? В письме Долкаута говорилось о сверхчеловеческой выносливости и жизненной силе. Да, он большой, сильный и почти никогда не устает. Но что может изменить один человек, какой бы огромной физической силой он ни отличался?

Эти вопросы не давали покоя, а если и давали ему передышку, то совсем ненадолго, вспыхивая с новой силой каждый раз, когда при нем упоминали о волнениях на востоке. При этом они звучали в его душе все громче и громче, несмотря на дивную весеннюю погоду: последние следы зимы исчезли, деревья зеленели, не вспаханные ещё поля пестрели яркими цветами. Более того, видя эту красоту, Маллед страдал ещё сильнее.

Когда он вышел на площадь, ему показалось, что там сейчас находится все население Грозероджа. Маллед увидел своих сестер с мужьями, Оннела, остальных своих друзей и многочисленных клиентов. Все они толпились перед входом в трактир Бардетты.

Несмотря на гигантский рост, Маллед мало что мог рассмотреть поверх моря голов. Он видел лишь отражение солнца на полированном металле солдатских шлемов да ярко-красные пятна мундиров.

Но вот кто-то догадался поставить кого-то из людей в шлемах на возвышение. Видимо, Бардетта выкатила для этой цели бочонок.

Вне всякого сомнения, на бочонок взобрался вояка в красной с золотом парадной униформе армии Домдара. Малледу приходилось встречать солдат, когда приезжал в Бьекдау, но он никогда не видел их в Грозеродже. Это был не очень хороший знак, говоривший о наступлении беспокойных времен.

Солдат поднял руку, призывая к тишине, и толпа затихла.

— Люди Грозероджа! Меня зовут лейтенант Грудар, и я пришел к вам со своими товарищами, чтобы найти добровольцев.

Именно об этом и говорил Нейл. Маллед прикусил губу.

— Как вы, наверное, слышали, — приступил к сути дела Грудар, — в восточных континентальных провинциях произошли волнения. Некий чародей по имени Назакри, объявивший себя Королем Олнамии, поднял мятеж против нашей бесценной Императрицы. Он использовал свое черное искусство для того, чтобы собрать армию. И эта армия в настоящее время переходит через горы Говия с целью полностью уничтожить Империю Домдар! Императрица и Имперский Совет уполномочили армию произвести набор добровольцев. И вот я здесь. Сейчас я направляюсь в Йелдау и возвращусь через три-четыре дня. Я буду счастлив сопроводить добровольцев до Зейдабара, где они встанут под знамена Имперской Армии.

Он умолк, переводя дыхание, а по толпе прокатился ропот.

— Мне хотелось бы напомнить вам, — продолжал лейтенант, — что именно Империя дает всем пищу и крышу над головой. Империя, избранная богами для законного правления всеми землями под Сотней Лун. Служение Империи — большая честь и огромная привилегия! Я должен вам также напомнить, что Империя обладает давним правом потребовать на военную службу одного человека из каждой семьи взамен уплаты налогов, а также о том, что солдаты и ветераны от налогов освобождаются. — Он наклонился, взял какого-то человека за руку и поднял её вверх. — Перед вами Вануир, сборщик налогов в Грозеродже, Давренародже и Уаморе. Он принес с собой все необходимые документы. Имена и фамилии добровольцев будут внесены в список, и как только они пройдут в Зейдабаре отбор на пригодность к военной службе, их семьи навсегда будут вычеркнуты из списка налогоплательщиков.

— Вы оказываете давление на людей! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Это будет поистине печальный, поистине черный день, мой друг, — покачал головой лейтенант, — если Империя Домдар будет вынуждена обратиться к призыву в армию, от которого отказалась уже много сотен лет назад! Нет, пока мы обращаемся к добровольцам, но если их будет недостаточно, а враг окажется на подступах к Зейдабару… что ж, у Империи остается её древнее право.

— Я иду! — послышался мужской голос.

На площади поднялся невообразимый гвалт. Несколько человек выкрикнули, что идут добровольцами. В ответ часть зрителей разразилась приветственными криками, а некоторые возопили, что таких дурней в жизни не видели.

Тогда Грудар поднял руки, призывая к тишине.

— Сейчас мы никого с собой не берем, — объяснил он. — Но когда мы станем возвращаться с добровольцами из Йелдау, Уамора и Давренароджа, — а это произойдет примерно через триаду, — будем рады принять в свои ряды всех, кто пожелает. Так что вы располагаете по меньшей мере парой дней — не исключено, что и четырьмя, дабы принять окончательное решение и собрать необходимые вещи. Я лишь прошу, чтобы багаж включал однодневный рацион пищи и воды. Так как мы не знали, сколько человек пойдет с нами, мы не взяли с собой провизии. Об этом позаботимся в Бьекдау, перед тем как отправиться в Зейдабар. — Он окинул взглядом толпу и широко раскинул руки. — Это все. Я верю, Грозеродж сделает все что может ради своей Империи! Если у кого-нибудь возникли вопросы, я и мои товарищи задержимся ещё на час, чтобы ответить. Благодарю вас! — Он отвесил поклон и соскочил с бочонка.

Толпа начала растекаться. Некоторые подошли ближе к оратору, остальные расходились по домам. Маллед в задумчивости стоял на прежнем месте.

— Пойдем, сынок. — Хмар положил руку ему на плечо. — Надо закончить с замком для ларца.

— Ты ступай, — не двигаясь, ответил Маллед, — а мне надо ещё подумать.

Хмар обеспокоенно смотрел то на сына, то на добровольцев.

— Надеюсь, ты не собираешься вербоваться? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Маллед. — Почему бы и нет? Я здоровый мужчина домдарских кровей и в расцвете сил.

Он не упомянул о послании жреца — в этом не было никакой необходимости.

— Не может быть, папа! — изумился Нейл. — Неужели ты станешь солдатом?

Маллед улыбнулся, глядя сверху вниз, но ничего не ответил. Они никогда не рассказывали малышу о визите жреца, и никто в деревне, благодаря отчаянным усилиям Малледа ещё в юношеские годы, не осмеливался упоминать при нем об этом. Нейл не имел представления, что его отец в некотором роде является Богоизбранным Заступником; он и без этого считал Малледа величайшим на земле человеком.

— Ты кузнец, а не солдат, — напомнил Хмар. — У тебя жена и дети. Враг пока не осаждает Зейдабар. Ты же слышал, супостат все ещё в горах Говия!

Маллед ничего не ответил. Он думал об Анве, о её мягких волосах и темных глазах. Перенесет ли он разлуку с ней, отправляясь на войну? Мысль об этом причиняла ему чуть ли не физическую боль. Будь он обычным кузнецом, ему и в голову бы не пришло оставить жену, но Малледу всю жизнь внушали, что он — нечто большее, чем заурядный ремесленник.

— Послушай, — произнес Хмар, не пытаясь более притворяться, будто не понимает причины такого настроения сына, — если б ты был нужен, то разве жрецы не вызвали бы тебя? В древних легендах всегда появляется жрец или посланец короля, чтобы возвестить Богоизбранному Заступнику о том, что он нужен. Разве не так?

— Как правило, но не всегда. Однако сейчас мы имеем дело не с древней легендой.

— Скажи, Маллед, — помрачнел Хмар, — неужели ты хочешь что-то спросить у этих людей?

Маллед неуверенно посмотрел на вербовщика и чуть погодя ответил:

— Нет. Если у них есть известие, они смогут меня найти, как это сделал жрец.

Он повернулся, и оба кузнеца степенно зашагали по аллее домой, в то время как Нейл носился по лужам, срубая головы воображаемым мечом растущим вдоль обочины цветам.

Глава пятнадцатая

Около дюжины мужчин Грозероджа объявили, что желают встать под знамена Имперской Армии, — значительно больше, чем ожидал Маллед. Каждый день ближе к вечеру добровольцы собирались в трактире Бардетты, пили и бесчинствовали, ожидая возвращения лейтенанта Грудара.

Одним из них оказался Оннел. Маллед не очень удивился, так как Оннел последнее время скучал и подыскивал для себя новое поле деятельности. Отваги же ему не занимать. У него было несколько непродолжительных романов, но он так и не женился. Его родители умерли, а от остальных родственников он был достаточно далек. В Грозеродже его ничто не удерживало.

Если Оннел уйдет, подумал Маллед, я буду без него скучать. Они стали друзьями после инцидента в трактире много лет назад, когда Маллед пригрозил Оннелу и тот отступил. На следующий день они отправились искать друг друга, дабы извиниться, и их отношения стали настолько близкими, что Оннел громче и радостнее всех орал на свадьбе Малледа и Анвы. С тех пор он часто наведывался в дом молодого кузнеца.

Но в последние годы он стал беспокойным, фермерство ему наскучило, а служба в армии могла внести в жизнь некое разнообразие, позволяла увидеть мир. Возражать против этого у Малледа не было никаких оснований.

Остальные друзья — ироничный Бузиан и крошка Тимуан — также объявили о своем намерении записаться в армию, но эти двое заботили Малледа гораздо меньше, нежели Оннел.

Совсем иное дело — дядя Спаррак. Во-первых, он был членом семьи и, во-вторых, далеко не молод. Но это не мешало ему серьезно помышлять о вступлении в войско. Хмар изо всех сил старался отговорить брата от этого безумного шага, убеждая его, что на старости лет негоже заниматься подобными глупостями.

А Маллед полушутливо-полусерьезно принялся убеждать старого брюзгу Неддуела стать добровольцем. Это немного отвлекало от мучившей его мысли, что Оннел идет воевать, а он, Маллед, остается дома.

В первый день триады Рабиба и на следующий после визита Грудара добровольцы, собравшись у Бардетты, смеялись и шутили. Некоторые притащили свои пожитки в старых мешках или свертках, у других же ничего с собой не было, кроме одежды на теле.

— Пусть теперь Императрица заботится о моей одежке, — заявил некто под аплодисменты и хохот остальных.

Маллед, пребывавший в кислом расположении духа, заметил:

— Лейтенант велел захватить дневной рацион.

— Я начну беспокоиться об этом, лишь когда он снова появится, — ответил доброволец. — Не хочу разбавлять пиво до тех пор, пока не будем на марше.

Маллед слегка улыбнулся, но промолчал.

На третий день после визита Грудара и во второй день триады Рабиба настроение в трактире заметно изменилось. Теперь, когда в любую минуту мог появиться лейтенант, до сознания людей начала доходить печальная реальность. Рекруты, которые пополнят отряд, должны покинуть свои дома и семьи на многие триады. Может быть, даже на сезон или более. Конечно, их ожидает великое приключение. Они пройдут весь путь до Зейдабара, увидят его знаменитые стены, Великий Храм, Императорский Дворец и все остальное. Когда они доберутся до Говии, война, скорее всего, уже закончится… Но тем не менее они будут далеко от дома, далеко от всех и от всего, что знали и любили. Шутки и смех постепенно шли на убыль.

Маллед сидел за столом в глубине зала, в стороне от остальных — ведь он, в конце концов, никуда не собирался. Он сидел, потягивая эль и размышляя о своих делах.

Но делами он как раз и не занимался, так как все время торчал в трактире, вместо того чтобы стоять у горна. Он мысленно беседовал сам с собой и наблюдал за добровольцами.

— Оннел, — сказал Тимуан, глядя в пустую кружку (он только что отказался от очередной порции эля), — мы ведь будем держаться вместе? Я хочу сказать, если многих из нас отправят в разные места, мы попытаемся остаться вместе?

— Мы поступим так, как нам прикажут, парень, — пожал плечами Оннел. — Такова уж солдатская служба.

Он произнес это очень мягко, так как Тимуан был почти мальчик и Оннелу не хотелось его пугать.

— Я слышал, они стараются держать людей из одного поселения вместе. — Маллед хотел поднять настроение у парнишки.

Оннел бросил взгляд на кузнеца.

— О, мертвое тело в углу, кажется, заговорило. Возможно, в нем ещё теплится какая-то жизнь.

Маллед ничего не ответил, лишь одарил Тимуана ободряющей улыбкой.

— Эй, Маллед, — сказал Бузиан, младший и безземельный сын фермера. Последнее время он батрачил, разругавшись вконец со старшим братом, — почему ты не вызвался служить? А может быть, ты здесь потому, что тоже идешь добровольцем, но не хочешь, чтобы об этом пронюхала Анва?

Он обернулся лицом к кузнецу, держа кружку немного на отлете, чтобы не залить элем зеленый бархатный жилет — самую большую свою ценность.

— Ха! — Маллед поставил кружку на стол. — Неужели ты думаешь, я променяю свое место в постели рядом с Анвой на место рядом с вами в палатке, установленной в грязи? Если, конечно, у вас вообще будет палатка. Неужели я выгляжу таким большим дурнем?

— Большим ты определенно выглядишь! — бойко сострила Зениша из кухонных дверей.

Мужчины засмеялись над её репликой, и Зениша скрылась в кухне. Тогда Бузиан добавил:

— Не знаю, как насчет постели, но я бы не осудил тебя, если б ты вдруг решил сбежать от её язычка. У меня даже уши заложило, когда она поносила меня за то, что я позволил Нейлу помочь мне вспахать верхнее поле Неддуела.

— А, так вот почему Нейл вернулся таким грязным, — улыбнулся Маллед. Улыбка была несколько натянутой.

Бузиан не мог вообразить, как близок был Маллед к тому, чтобы записаться добровольцем. Не знал он и того, что его последние слова о Нейле убедили кузнеца отказаться от этой мысли. Все рекруты были бездетны, только у двоих имелись жены, и всем было известно, что оба не в восторге от своих брачных уз.

У Малледа была Анва, и он не представлял себе более совершенной женщины. Маллед знал, что соседи упрекали её за слишком острый язычок, но он сам ни разу не становился объектом её злословия. Она стала смыслом его жизни и, в свою очередь, окружала его теплом и заботой.

У Малледа были Нейл, Пория и крошка Аршуи, и он любил их всех. Нейл обладал удивительной способностью изыскивать тысячи возможностей, чтобы извозиться в грязи. Помощь Бузиану в пахоте была сущей мелочью. Пория всегда была готова помочь матери в хозяйственных делах и постоянно рвалась нянчить Аршуи, самого симпатичного малыша из всех, кого Малледу доводилось видеть. Еще совсем крошка, он мог говорить целыми фразами. Даже мысль о том, чтобы оставить их и уйти в солдаты, была чистым безумием.

И вообще, с какой стати он сидит в трактире среди этих дурней, вместо того чтобы наслаждаться домашним уютом?

Проглотив залпом эль, он быстро направился к дверям, на ходу дружески хлопнув по плечу Оннела.

* * *

На четвертый день после визита лейтенанта и в последний день триады Рабиба Маллед в трактир не пошел, но Нейл сообщил ему за ужином, что там возникла драка и один будущий доброволец отказался от своей затеи.

И вот на пятый день и в первый день триады Миваи после полудня в Грозеродж под проливным дождем вступил лейтенант Грудар вместе с двумя своими спутниками; за ними следовали сорок — пятьдесят изрядно промокших волонтеров. Вскоре дождь прекратился, и на облачном небе появились просветы. На добровольцах вместо мундиров была самая разношерстная одежда, состоявшая в основном из пропитанных водой плащей, курток, блуз и штанов. Кое-кто был облачен в дорогие и модные одеяния — в Грозеродже таких не водилось, — а иные прибыли в настоящем рванье. У некоторых новобранцев через плечо или на поясе висели старинные мечи, принадлежавшие давно покинувшим этот мир предкам.

Из-за скверной погоды войско на подходе к Грозероджу не шло маршем, а еле-еле волочилось. Это никого не удивило: долгий путь из Йелдау, через Уамор и Давренародж, волонтеров, конечно, порядком измотал.

Весть о прибытии распространилась очень быстро, главным образом благодаря ребятишкам. Вскоре практически все жители Грозероджа собрались на площади, чтобы попрощаться с местными героями. В толпе, естественно, находились Маллед и Анва с детьми. Хмар был занят в кузнице и идти отказался, так как рисковал упустить миг закалки металла. Но мать Малледа, Мадейя, была здесь, так же как и дядя Спаррак с супругой и дочерью. Влайя с мужем стояли рядышком на другой стороне площади, и Маллед не сомневался, что и остальные сестрицы не пропустят столь торжественный момент.

Спаррак прошлым вечером принял окончательное решение — предпочел остаться дома. И вообще, ни один из тех, кто с самого начала не был уверен, встать ли ему под знамена Империи, в конечном итоге не встал. Когда лейтенант Грудар сделал перекличку, оказалось, что из первоначальной дюжины добровольцев лишь девять явились с дневным рационом и вещами.

Одним из этих девяти был Оннел, державший в руке ранец. Маллед надеялся, что в последнюю минуту приятель передумает, но этого не случилось. Там же находились Бузиан с Тимуаном и два брата-близнеца, Орзин и Озерга, жившие дальше по склону холма. Среди добровольцев были Незалс, Вориф, Гаур и Делазин.

Неддуел отказался, так же как четверо других, раньше заявлявших о своем желании.

Лейтенант, судя по его виду, удовлетворился девятью. Почему бы и нет, думал Маллед. Если армия сможет собрать по девять-десять человек с каждой деревни в Империи, её численность возрастет неизмеримо. Один только вид орды рекрутов из Йелдау и других поселений внушал уважение к мощи Империи. На площади сейчас чужаков было больше, чем Грозеродж обычно видит за полгода.

Такой огромной армии, какую собирает Империя, он явно не нужен, сказал себе Маллед. Его наконец-то отпустило то напряжение, которое он непрерывно ощущал с момента первого появления лейтенанта Грудара.

Волонтеры отдыхали и перекусывали на площади, рассевшись, где только позволяло место. Это дало возможность добровольцам Грозероджа собрать свои пожитки и попрощаться.

Большинство новоиспеченных солдат, видимо, прихватили с собою дневной рацион, но Бардетта была не из тех, кто упускает возможность зашибить деньгу. Когда добрая женщина объявила, что в трактире подают еду, раздались приветственные возгласы.

Бардетта не пыталась втиснуть все воинство в заведение. Вместо этого она и Зениша принялись разносить подносы с хлебом, сыром и элем по площади и раздавать их будущим защитникам Империи. Большинство из них оказались честными ребятами, бросали по одной-две монеты на подносы. Некоторые ели и пили на даровщину, но ни Бардетта, ни Зениша шума поднимать не стали.

Маллед догадался, у этих людей просто нет монет — у местных фермеров наличность обычно не водилась. Бардетта обслуживала таких фермеров в кредит и принимала оплату любыми продуктами. Однако эти люди не останутся здесь, чтобы погасить свои долги, думал Маллед. Но это проблема не его, а Бардетты, хотя, скорее всего, никакой проблемы нет. Женщины бойко сгребали монеты, собирали подносы и чуть ли не бегом направлялись в трактир, чтобы снова их наполнить. Маллед заметил, монет было довольно много — наверняка набралось на два-три вьерта. Бардетте повезло, что облака разошлись и выглянуло солнце. Дождь разводнял бы эль, мочил хлеб и сыр, и солдаты не столь охотно запускали бы руки в свои кошельки.

Грудар, казалось, тоже не очень торопился возобновить марш. Он сидел на ступенях дома Дейвиша, лениво жевал сушеное, со специями мясо и наблюдал за тем, как его подчиненные поглощают эль и хлеб, а самые свежие рекруты прощаются с друзьями и родичами. Сборщик налогов Вануир и второй солдат, имени которого Маллед не услышал, смешались с толпой, в то время как лейтенант держался в стороне.

Дети Малледа носились по лужам, и Анва не спускала с них глаз. Кузнец, воспользовавшись моментом, выскользнул из толпы и подошел к офицеру.

— Приветствую вас, — молвил он. — Вы позволите мне присесть рядом?

Грудар взглянул на него и, подвинувшись, ответил:

— Конечно.

— Меня зовут Маллед, — представился он, устраиваясь рядом с лейтенантом. — Я здешний кузнец.

— Лейтенант Грудар, — кивнул в знак приветствия офицер.

Маллед вежливо помолчал секунду-другую и спросил:

— Что там за война на востоке? Действительно серьезная? Много убитых?

— Так мне сказали.

— Вы сами пока её не видели?

— Нет, — помотал головой лейтенант. — Зорха и я приписаны к гарнизону Бьекдау и, как все остальные, получаем сообщения от жрецов. Думаю, армия в Говии не в состоянии выделить ни одного человека ни в качестве фельдъегеря, ни тем более для рекрутирования. Наверное, у них нет времени на столь длительные переходы. От Говии до Зейдабара путь немалый, зачем расходовать ресурсы, если жрецы все могут сообщить за один вечер.

Маллед понимающе кивнул.

— Вы сказали, что ведете этих людей в Зейдабар?

— Да. Меня и других офицеров, занимающихся рекрутированием, передислоцируют. Формирование армии в столице гораздо важнее, чем поддержание численного состава гарнизона Бьекдау.

— Затем, очевидно, вы отправитесь на восток?

— Да, если потребуется. Я солдат, милостивый государь, и повинуюсь приказам.

Маллед согласился.

— Вы позволите мне угостить вас элем? — спросил он, подзывая жестом Зенишу.

Грудар, замявшись, обратил взор к небу. Маллед тоже взглянул вверх, и ему показалось, чуть ниже солнца виднеются две луны. День становился все жарче, и с крыш домов на противоположной стороне площади поднимался пар. Это солнечные лучи начали подсушивать соломенные кровли.

— Вообще-то во время службы мне не положено пить ничего крепче фруктового сока, но до Бьекдау ещё десять миль, и за это время алкоголь успеет выветриться, — сказал Грудар. — Так что с благодарностью принимаю ваше предложение, господин.

Он снял с подноса кружку, Маллед взял вторую, бросив взамен мелкую монетку.

Кузнец едва успел пригубить свой эль, а лейтенант, уже прикончив свой, вскочил на ноги и прокричал:

— Солдаты Империи, привал закончен! Вперед к Бьекдау, а затем и в Зейдабар!

По толпе прокатился какой-то гул, и Малледу послышалось бульканье эля, льющегося одновременно в десятки глоток. Он встал и принялся высматривать Анву.

Прошло по меньшей мере ещё четверть часа, когда увеличившийся отряд покинул Грозеродж. Маллед и Анва попрощались с Оннелом и Бузианом, а потом Анва отправилась на поиски Пории и Нейла. Аршуи, свернувшись калачиком, спал у ног отца. Его нисколько не волновали шум и всеобщее возбуждение. Маллед провожал взглядом удаляющихся солдат с чувством облегчения.

Когда последний новобранец скрылся за поворотом дороги, ведущей в Бьекдау, Маллед вздохнул и зашагал прочь.

Все кончено. Грозеродж исполнил свой долг перед Империей. Война на востоке долго не затянется и, уж во всяком случае, не причинит большого вреда. При виде Имперской Армии этот безумный чародей Назакри сразу же сдастся или убежит в страхе.

И Маллед к этому делу не имеет никакого отношения. Никто не позвал его. Он может вернуться домой к жене и детям и продолжать мирную жизнь.

Отмеченный богами Заступник — если он действительно был таковым — остался невостребованным.

Маллед обнял Анву за плечи, и они шли в обнимку до самого дома.

Глава шестнадцатая

Лорд Дузон, изящно держа в руке свою прекрасную шляпу, стоял в центре зала, в котором бесшумно кипела деловая жизнь. Молодой человек не знал, здесь ли его место. Он вовсе не это имел в виду три года назад, когда предлагал Лорду Граушу свою помощь в поисках Богоизбранного Заступника.

Он мечтал об открытых для всех отборочных турнирах — состязаниях претендентов, чтобы победивший объявлялся Заступником. И он лично с определенной долей оптимизма собирался принять в них участие. И что же? Оказывается, этот старый грубиян Лорд Грауш, человек прямой и решительный, испытывает такой пиетет к науке!

Грауш превратил большой зал собственного дворца в центр поиска Заступника. Диванчики и столики придвинули к стенам, где они будут благополучно пылиться, а их места заняли три ряда деревянных рабочих столов, за которыми пара дюжин жрецов и ученых углубились в мудреные исследования. Перед ними громоздилась масса ветхих, рассыпающихся при малейшем прикосновении документов: писем, хроник, легенд, докладов — одним словом, всего, где описывались подвиги предыдущих Заступников, от Урзуана Великого до Фаяла Искупителя.