Глава сорок четвертая

— Маллед! — Кузнец расслышал рев мастера за грохотом ученических молотов и оторвал взгляд от поковки.

Именно сейчас он почувствовал, что наконец уловил секрет изготовления мечей и клинок получился неплохой — годный для дела. Теперь его следовало испытать. Маллед хотел сделать вид, будто не слышит оклика, но мастер поймал его взгляд. Ничего не поделаешь — надо идти. Он положил клинок и полировочную тряпицу на верстак и направился к дверям.

Последний раз мастер выкрикивал его имя три триады назад, когда Малледа вызывали в Императорский Дворец. Не означает ли этот вызов продолжения беседы с Принцем Гранзером?

В тот миг, когда кузнец подходил к дверям, его внезапно ошеломила одна мысль, и он чуть было не споткнулся.

Если его вызывает Принц Гранзер и он опять спросит, не является ли Маллед Богоизбранным Заступником, то он не сможет, не солгав, сказать, будто не знает. Кроме того, он не сможет толком объяснить, почему он до сих пор обретается в Зейдабаре, хотя Заступнику уже давно пора бы сражаться на Гребигуате.

Он и сам не понимал, почему все ещё торчит в столице. По самым свежим слухам, выступление армии снова откладывается. Совет погряз в дебатах, решая, стоит ли её вообще посылать. Но на востоке, в сражениях против Бредущих в нощи, продолжают умирать люди, и осознание этого несколько последних дней снедало его. Баранмель не приказывал ему идти на восток, однако и без веления бога было ясно, что основная битва развернется на Гребигуате.

Но в данный момент перед ним стояли более насущные проблемы: незаконченный меч и вызов начальства.

— Слушаю вас, мастер. — Кузнец приблизился к нему вплотную, чтобы не повышать голоса.

— Маллед, меня попросили отправить тебя к Лорду Граушу для беседы, — объяснил мастер.

— Граушу? — недоумевал Маллед; он сразу не смог сообразить, кто такой Лорд Грауш.

Затем все вспомнил. Лорд Грауш был одним из членов Совета, который занимался установлением личности и поисками местонахождения Богоизбранного Заступника. В течение долгого времени он изучал все, что имело отношение к Заступникам, и теперь считался величайшим авторитетом в этой области во всем Зейдабаре, а может быть, даже и во всем мире под Сотней Лун.

Если кого и будет невозможно провести, особенно когда Малледу стало известно, что он действительно является Заступником, так это Лорда Грауша.

— Вот как! — произнес Маллед.

— Мне не сказали, что это очень срочно, — продолжал мастер. — Однако, думаю, тебе в ближайшие два-три дня стоит показаться во Дворце.

— Благодарю вас, мастер.

— Это все. Если тебе сейчас нужно пойти…

— Нет, — покачал головой Маллед. — Вы же сами сказали, никакой спешки нет.

— Как хочешь. Но не забудь о Дворце. Если мне ещё раз напомнят — тебе несдобровать.

Мастер отпустил его взмахом руки, и Маллед медленно побрел к своему горну, пытаясь осмыслить происходящее сквозь грохот молотов и выкрики проклятий. Обычно он этих звуков не замечал, но сейчас ему казалось, будто они гремят и вибрируют у него в голове, мешая думать.

Да, Баранмель довольно прозрачно намекнул, что он, Маллед, отмеченный богами Защитник Империи, оказался в Зейдабаре не случайно, и его появление на пожаре в Императорском Дворце тоже случайностью не является.

Он удостоился внимания Имперского Совета. Сначала Гранзер, а теперь и Лорд Грауш изъявили желание побеседовать с ним. Принц интересовался, не считает ли он себя Богоизбранным Заступником, и Лорд Грауш, вне всякого сомнения, спросит его о том же. Иначе быть не может, поскольку досточтимый Лорд одержим идеей отыскать Заступника.

Неужели боги хотят, чтобы он заявил о себе? Не взять ли ему с собой письмо Долкаута и вручить его Граушу, предав гласности факт своей богоизбранности, и явить таким образом Лорду Граушу того, кого он столь упорно и долго разыскивает?

Хорошо, но что может за этим последовать? Он пытался представить себе встречу с Лордом, но у него ничего не получалось.

Будет ли повсеместно объявлено под звуки фанфар, что Богоизбранный Заступник наконец появился, или Совет предпочтет сохранить это в тайне, оставив Заступника в качестве секретного оружия?

Да и вообще, поверит ли ему Лорд Грауш? Свидетелей его беседы с Баранмелем нет. Сотня людей может подтвердить, что бог действительно появлялся на свадьбе Бераи, но ни один из них не слышал, о чем Баранмель беседовал с ним. Видно, боги не хотят, чтобы все знали о подлинной сущности Малледа, раз Баранмель не заявил об этом во всеуслышание прямо там, во время празднества? Письмо Долкаута может быть объявлено подделкой, а свидетельства Вадевии — ложью и результатом предварительного сговора.

А если допустить, что Лорд Грауш и Совет примут его как Заступника — что они в таком случае с ним сделают? Ведь он не аристократ, не солдат, он — простой кузнец. Они не поручат его заботам ни армию, ни город. Маллед за время пребывания в Зейдабаре не единожды слышал, что Лорд Кадан, Комиссар Армии, не намерен вручать судьбу столицы никому, будь то даже Богоизбранный Заступник — тем более из крестьян.

Кроме того, в последнее время упорно циркулируют слухи, будто Совет полностью не доверяет даже самому Кадану. Что уж говорить о каком-то чужаке! Что произойдет, если Совет не придет к согласию, как лучше использовать неожиданно обретенного Заступника? Тогда он может поневоле оказаться втянутым в интриги и заговоры знати. При этом ему не будет до конца доверять ни одна из враждующих сторон. Ему не позволят никаких самостоятельных действий, если эти действия хоть на йоту могли бы изменить баланс сил в правительстве.

Интересно, почему у него вдруг возникла мысль об интригах внутри правительства? И о балансе сил в нем?

Не исключено, что эта совершенно чуждая для него идея была внушена ему Самардасом. Бог мудрости способен на подобные вещи.

Он так был погружен в раздумья, что не глядел под ноги и едва не споткнулся о чей-то верстак.

В итоге Маллед пришел к выводу, что не желает разговора с Лордом Граушем. Ни один вариант возможных последствий этой встречи его не устраивал.

Но что он может сделать? Лорд Грауш знает его имя и местонахождение. В любую минуту он может направить целую армию, чтобы притащить Малледа силой. Оставаясь в Арсенале, он не избежит встречи с Граушем.

Но где ещё он может укрыться, находясь в Зейдабаре? Кроме Вадевии и горстки друзей Дарсмита, он здесь никого не знает. Великий Храм кишит магами, да и на Вадевию полагаться не приходится. А щепетильность не позволит ему обременять друзей Дарсмита.

Таким образом, остается лишь одно — покинуть Зейдабар.

Маллед наконец добрался до своего рабочего места и уставился невидящим взглядом в молот и только что скованный им клинок без эфеса.

Если уходить из Зейдабара — то куда?

Домой, естественно. В Грозеродж, к жене и детям. Он останется у своего очага, выбросив из головы Баранмеля, Зейдабар и Ребири Назакри.

Но если Ребири Назакри подступит к стенам Зейдабара, Империя Домдар погибнет, и мир снова может погрузиться в пучину бесконечных войн и хаос.

Он взял молот и немного успокоился, ощутив его рукоятку в своей ладони.

— Анва, — прошептал он, чувствуя, как глаза наполняются слезами. — Прости меня, Анва. — Маллед положил молот и потянулся к мечу.

Есть ещё одно место, куда он может отправиться. Туда, где люди сражаются и гибнут, ожидая Заступника.

— Дарсмит, — произнес он, глядя на товарища. — Завтра я ухожу на восток, чтобы присоединиться к авангарду. Ты хочешь пойти со мной?

Не ожидавший ничего подобного, Дарсмит обернулся и изумленно спросил:

— Ты… что?..

— Ухожу на восток, — повторил Маллед. — После пожара в Императорском Дворце в Зейдабаре для меня стало чересчур жарко. Надеюсь немного остудиться в водах Гребигуаты.

— Ты собираешься драться с мятежниками? — в недоумении спросил Дарсмит. — Неужели ты не слышал, что Бредущие в нощи форсировали реку и там было большое сражение?

— Слышал, — кивнул Маллед. — Думаю, сейчас там позарез требуются кузнецы, чтобы их мечи оставались остры, а шлемы ярко блестели.

— Но ты же не… Я хочу сказать, что…

Маллед, до этого улыбавшийся, вдруг очень серьезно закончил фразу:

— …что я не закончил своего ученичества? Нет, не закончил и заканчивать не собираюсь. Сейчас не время.

Произнося эти слова, он точно знал, что прав, хотя и не понимал, откуда ему это известно. Скорее всего, здесь вновь проявило себя божественное наитие.

— Но армия все ещё в Агабдале, — заметил Дарсмит. — Неужели ты отправишься в одиночку?

— Если я приду один, это будет лучше, чем ничего, — ответил Маллед. — Я отправлюсь утром, как только проснусь. Ты, конечно, идти не обязан. Наверное, тебе лучше остаться здесь и научиться ковать мечи.

— Я иду! — решительно заявил Дарсмит.

— Послушай, я вовсе не…

— Я иду с тобой! — стоял на своем Дарсмит.

Улыбка вернулась к Малледу.

— Я высоко ценю твое общество, — произнес он.

— Значит, вопрос решен.

Дарсмит огляделся по сторонам и, заметив мастера, инструктирующего юного ученика, прибавил:

— Но прежде чем я уйду, мне надо кое-кого навестить. Дела семейные… Если кто-нибудь спросит, где я, скажи, что отправился в сортир.

Он незаметно выскользнул из мастерской.

Маллед посмотрел ему вслед, затем взял в руки меч. Клинку требовалась рукоятка, а он все ещё толком не знал, как её сделать. В конце концов решил, что какой-никакой эфес соорудить способен. Это дело, видимо, займет всю вторую половину дня.

Не исключено, что меч ему скоро понадобится.

Глава сорок пятая

— Они нас постепенно обескровливают! — Дузон размахивал своей знаменитой шляпой, полы его яркого плаща развевались на ветру. — Прошлой ночью они убили Гомиугитара — а он, сэр, был нашим последним жрецом-магом! Принц Багар в панике бежал. И если мы его не потеряли навсегда, то сейчас он, видимо, уже на полпути к Зейдабару. Мы должны нанести удар, пока они не уничтожили нас по одному.

Генерал Балинус передернулся, слушая рев Дузона. У него от усталости разламывалась голова. Однако Генерал был восхищен, что этот юный, искренне болеющий за армию щеголь до сих пор не потерял ни свой алый плащ, ни шляпу. Плюмаж, правда, со шляпы исчез, но Балинус почему-то подозревал, что в багаже Дузона имеется ещё один комплект перьев.

— Не можем, — вполголоса произнес он. — В таком состоянии невозможно за день совершить марш до моста, добраться до них и вступить в бой — мы неизбежно потерпим поражение.

— Но мы проигрываем схватки и здесь! — не сдавался Дузон.

— Знаю, — согласился Генерал. — Но это не более чем блокирующие операции. Мы, милорд, всего лишь авангард. Главные силы армии ещё не прибыли.

— И поэтому мы должны позволить себя истреблять?

— Нет. Мы будем сражаться и будем продолжать их сдерживать. Скоро прибудет подкрепление. Но у нас не хватит сил, чтобы днем форсировать реку и уничтожить нежитей.

— Все-таки можно было бы попытаться…

— Нет, нельзя! — рявкнул Балинус, но, взглянув на Дузона, продолжал значительно мягче:

— Послушайте меня, милорд. Я понимаю, у вас самые благие намерения. Мне известно, вы храбры и решительны, и, кроме того, я высоко ценю то обстоятельство, что вы не дурак. Вы не требуете, дабы мы переплыли реку и нанесли удар. Словом, никакого идиотизма в ваших речах нет. Да, действительно существует возможность победы, хотя вероятность её очень мала. Однако подумайте о том, что произойдет, если мы потерпим неудачу. Даже если бы я был убежден, что мы способны уничтожить живую силу противника, — в чем, по правде говоря, сомневаюсь, — я должен предвидеть вероятность того, что колдун неизвестным для нас способом сумеет продержаться до ночи и дождаться пробуждения мертвецов. В таком случае нам будет противостоять огромная орда Бредущих в нощи. В рейдах через реку не были задействованы все силы противника. Вы, так же ясно как и я, видели внушительный резерв, остававшийся на противоположном берегу. А может быть, даже лучше, чем я, — ведь у вас глаза молодые.

— Я видел их, — признался Дузон. — Кто-то из них следил за нами, другие спускались в шахту, которую сами и выкопали.

— Не задумывались ли вы, милорд, над тем, почему они спускаются в яму или стоят неподвижно, вместо того чтобы обрушиться на нас всеми силами?

— Я слышал, они черпают могущество из земли, и шахта помогает им в этом…

— Я спрашиваю, Дузон, не с какой целью они вырыли карьер, а почему они нас не атакуют.

— Я могу только догадываться…

— Что ж, я и сам могу высказать несколько предположений на сей счет. Возможно, я и не способен тягаться с вами мощью разума, но я в гораздо большей степени, нежели вы, умудрен опытом. Дело в том, что Ребири Назакри желает уничтожить не нас с вами. Он стремится стереть с лица земли Зейдабар. Именно поэтому он оживил целую орду покойников и вел их сюда через равнину из Матуа. Если б он желал просто уничтожить нас, то спокойненько сидел бы в Пай Шине или Ай Варачи, посмеиваясь над нашими попытками выкурить его оттуда.

— Это-то я понимаю.

— Неужели? Прекрасно. Тогда подумайте, почему он бережет основную массу своих сил. Всех этих Бредущих в нощи он намерен бросить на Зейдабар. Он не посылает их против нас, так как стремится минимизировать потери. Он их держит на своем берегу, потому что днем мертвяки находятся под защитой. Они не переправятся через Гребигуату до тех пор, пока первыми это не сделают их живые охранники. А живые охранники не сделают этого, пока мы стоим на их пути. Таково мое предположение.

— Хм-м, — задумался Дузон. — А я полагал, будто он хочет показать нам нашу слабость и собственную способность нанести нам поражение лишь небольшой частью своих сил.

— Но это отнюдь не вся его задумка, — покачал головой Генерал.

— Наверное, вы правы. Но в таком случае просто необходимо найти способ переправиться через реку и уничтожить силы, которые Назакри намерен бросить на Зейдабар. Разве не так?

— Позвольте мне вернуться, милорд, к моему предыдущему допущению. Предположим, мы атакуем, но наша атака оказывается неудачной. Что тогда? Как после этого поступит враг?

— Я не могу…

— Он, вне всякого сомнения, двинется на Зейдабар! Эти Бредущие в нощи переправятся через реку вместе со своими охранниками, и на всем пространстве между рекой и Внешним Городом не окажется силы, способной их остановить!

— А как же вся остальная армия? Или городские стены?

— Где сейчас армия, мне не известно. После того как убили Гомиугитара, наша связь с Зейдабаром прервалась, и мы будем в неведении, пока не привезем из Дривабора очередного мага или не направим кого-нибудь из Новых Магов за информацией в Зейдабар. Мы не знаем, что там происходит и когда прибудет армия. Я лично предполагаю, что она уже в пути. Однако нам не известно, какой путь изберут Бредущие в нощи. Может, они двинутся не по дороге, а просто обойдут армию стороной или пройдут сквозь неё ночью. И хотя мне не известно, как намерен Назакри штурмовать городские стены, я не сомневаюсь — он к этому подготовлен. Неужели вы считаете, что это не так?

— Нет, не считаю. Ему известно, что о стенах Зейдабара ходят легенды.

— Именно.

Балинус откинулся на спинку походного складного стула, и тот затрещал под тяжестью генеральской туши. Дузон некоторое время стоял молча.

— Сэр? — произнес он наконец.

— Слушаю вас, милорд.

— Вы хотите сказать, что наша задача — сдержать Назакри до подхода армии?

— Да.

— И после того как подойдут основные силы, часть их останется здесь, сменив нас, а остальные отправятся через мост в наступление?

— Да, мои намерения именно таковы. Однако Лорд Кадан лично оценит обстановку и решит, как целесообразнее вести кампанию.

— И тогда мы получим такой перевес в силах, что враг окажется разгромленным в один день и все Бредущие в нощи будут истреблены?

— Полагаю, что так.

— Значит, мы ждем подхода армии, лишь удерживая свои позиции?

— Да.

— А тем временем Ребири Назакри, перебрасывая отдельные отряды под водой на нашу сторону, сохраняет основные силы в резерве?

— Да.

— Но для чего ему подобные сложности? Разве не мог бы он предпринять ночью тотальное наступление? Его живые воины прикрыли бы переправу мертвецов, которые, выбравшись из воды, порубили бы нас и двинулись прямым ходом на Зейдабар.

— Наверное, это в его силах. Но то, что он этого не делает, как раз и говорит о его сомнении в успехе.

— Или о том, что он нас пока испытывал, а окончательную попытку предпримет этой ночью.

— Не исключено, — согласился Балинус.

— И в этом случае мы все можем погибнуть?

— И такое вполне возможно.

Дузона передернуло. Он представлял ход кампании совершенно по-иному. Не считая Принца Багара и ещё двух дезертиров, Рота Заступников уже потеряла двадцать шесть лошадей и одиннадцать человек, включая одного герцогского сынка. Шестерых утащили в реку и утопили. Эту шестерку он, скорее всего, увидит в рядах врага при очередной стычке.

В течение триады враги в основном охотились за жрецами и убили всех четырех традиционных магов, прикомандированных к авангарду. Рейды следующей триады были направлены на истребление офицеров. Погибли пять из шести полковников, и из всех восьми прибывших на Гребигуату офицеров остались лишь Дузон, Балинус и командир Дауденорского Полка Заваи. Несколько человек были спешно произведены в полковники. Рота Заступников, уже служившая главной мишенью в одном из первых рейдов мертвяков, теперь может снова оказаться в центре внимания Бредущих в нощи. Не исключено, что они выберут в качестве очередных жертв Новых Магов или какую-то иную из важнейших составных авангарда. Каждый солдат Имперской Армии мог считать следующий рейд жмуриков направленным именно против него.

Олнамский колдун, видимо, стремится держать защитников Империи в состоянии постоянного напряженного ожидания.

Напрашивался вопрос: к чему он ещё стремится?

— Генерал, — молвил Дузон, — ведь Назакри наверняка известно, что мы ждем подкрепления.

— Наверняка.

— Но в таком случае, чего же он ждет? Чем дольше ожидание, тем у нас больше шансов.

— Возможно, он пока не решается поставить все на карту, ввязавшись теперь в битву. Поймите, чтобы преуспеть, он должен провести Бредущих в нощи и их охранников мимо нас в течение одной ночи. При этом он должен будет нанести нам такой урон, чтобы мы не смогли контратаковать. Ведь между противниками уже не останется преграды в виде реки, после того как он переберется на наш берег.

— Но что он приобретает, теряя время в пустом ожидании? Абсолютно ничего!

— В таком случае, — пожал плечами Балинус, — предстоящая ночь может оказаться ночью последней битвы. Но мне представляется, он потратит несколько ночей, чтобы обескровить нас ещё больше. Ведь мы устаем, а Бредущие в нощи не знают усталости. Мы слабеем от ран, а нежити продолжают биться как ни в чем не бывало.

Да, подумал Дузон, слова Генерала не лишены логики. Но рано или поздно мятежники должны бросить в бой все свои силы. Если Назакри будет ждать слишком долго — он обречен. Несомненно, колдун это прекрасно понимает.