Глава тридцать вторая

Лорд Дузон смотрел из-под руки на Врея Буррея, парящего высоко над Восточной равниной. Кристаллы в его магическом приборе яркостью превосходили даже сияние утреннего солнца, встающего за Гребигуатой. Поля за рекой казались бесконечными, а линия горизонта неестественно приподнятой, от чего усиливался зрительный эффект.

И вот сейчас там возникло нечто темное; но это были не отдельные пятна заброшенных полей или фермерских домов, которые Дузон видел вчера, а сплошная широкая лента.

Неужели это армия Ребири Назакри? Врей Буррей уже сообщал, что она приближается, однако нельзя было предположить, что она окажется настолько близко. Рота Заступников вышла из Дривабора триаду назад и, продвигаясь без излишней спешки, достигла этого участка реки вчера после полудня. Лорд Дузон слышал, как Врей Буррей докладывал командующему шестью полками авангарда Генералу Балинусу, что враг направляется именно сюда.

Новый Маг также сообщил, что противник совершает марш-броски только по ночам. Дузон напряженно вглядывался в темную полосу, но никакого движения не заметил. Это, однако, ничего не значило — расстояние было слишком велико.

— Они приближаются, господин?

Дузон обернулся и посмотрел сверху вниз на вопрошавшего. Хотя, пожалуй, и не очень сверху. За ним стоял здоровенный детина, а походный складной стул, на который взгромоздился Дузон, был невысок.

— Да, похоже, враги там, — ответил Лорд, — но трудно сказать, приближаются они или нет. Подождем Врея Буррея, если только до его возвращения они не подойдут на такое расстояние, что мы увидим их своими глазами.

Он хотел было спуститься со стула, как вдруг заметил вдали некоторое движение.

— У них есть лучники, — проронил верзила.

Дузон прищурился. Действительно, стрелы, видимые лишь в те мгновения, когда их наконечники сверкали на солнце, летели в сторону Врея Буррея.

Новый Маг, будучи неглупым человеком, не желал рисковать; он поднимался все выше и выше, направляясь в расположение Имперской Армии.

— У вас, мой друг, хорошие глаза, — заметил Дузон, соскакивая со стула.

— Похоже, маг возвращается, значит, скоро мы услышим новости, — сказал солдат, не обращая внимания на комплимент.

— Видимо, вы правы. — Дузон сложил стул, сунул его под мышку и с интересом посмотрел на собеседника.

Парень был чуть выше его самого, но значительно шире в плечах. Алый с золотом мундир имперского воина, судя по всему, изрядно стеснял его. Дузон решил, что это один из новобранцев, составлявших большинство авангарда, а не ветеран, коими лишь разбавляли отряды, чтобы придать им хотя бы видимость военного опыта. Ему вполне хватало времени, чтобы привыкнуть к униформе, но он, видимо, её не носил, как и многие солдаты, зимовавшие в Дриваборе.

— Значит, вам не терпится сразиться с врагом? — осведомился Дузон.

— Не шибко, милорд, — ухмыльнулся верзила. — Если честно, то мне бы с ним лучше вообще не встречаться. Мне больше по нутру, чтобы враги сдохли от чумы, а я б вернулся домой и хвастал своим героизмом. Так-то получше, чем проявлять героизм здесь.

— Клянусь богами, вы честный человек! — засмеялся Дузон. — Как вас зовут, дружище? Вы определенно не из моей роты и не из Второго Зейдабарского.

Рота Заступников на зиму была придана Второму Зейдабарскому Полку по приказу Балинуса, который провел ряд подобных перестановок, когда вместе со штабом пробился через снега в Дривабор.

— Нет, милорд. А зовут меня Оннел, Третья Рота, Полк Бьекдау.

— Итак, значит, вы из Бьекдау? — Дузон знал об этом городе ещё до того, как впервые увидел полковое знамя. Это речной порт на Врене, где-то к югу от Зейдабара. Бывать в тех краях ему не доводилось, все интересы его семейства сосредоточились на северо-западе Домдара.

— Не совсем из Бьекдау, — уточнил Оннел. — Я из Грозероджа. Но нас оттуда только семь человек, и своего отряда мы не образуем.

Дузон понимающе кивнул. Он никогда не слышал о Грозеродже — одном из многих тысяч поселений, разбросанных в сердце Домдара.

— Стало быть, вы горите желанием вернуться в Грозеродж, чтобы рассказывать красавицам о своих подвигах на службе Императрицы?

— Что ж, господин, коль вы спрашиваете, отвечу: да, хочу. Но я готов сражаться за Императрицу, коли до этого дело дойдет.

Дузон вновь обратил взор на восток и сказал:

— Боюсь, что дойдет, друг мой Оннел. И очень скоро.

— В таком случае я готов.

Какое-то время оба воина стояли в дружелюбном молчании, затем Оннел взглянул на белый плюмаж, свисавший с широкополой шляпы Лорда, и спросил:

— Мне сказали, вы Лорд Дузон из… Санафалии. Это так?

— Из Сновалии… — машинально поправил его Дузон. Он понимал, что это не имеет никакого значения, и давно перестал обижаться или посмеиваться, когда искажали название удела его предков. И тем не менее фамильная гордость не позволяла ему оставлять эти оговорки незамеченными.

Оннел спокойно воспринял поправку, и тут же почти с детской застенчивостью произнес:

— Говорят, вы — Богоизбранный Заступник, присланный, чтобы победить Ребири Назакри.

Этот прямодушный вопрос, по существу, застиг Лорда Дузона врасплох, и он не знал, что ответить.

Конечно, Дузон предполагал, что такой вопрос когда-нибудь последует. И произойдет это в обстановке гласности, принародно, а ответ будет диктоваться обстоятельствами и во многом зависеть от настроения людей.

Сейчас все обстояло по-иному. Перед ним не было публики, настроение которой следовало переломить, и не было солдат, которых он мог бы увлечь своим примером. Если быть честным, то ему ещё ни разу не представилось случая проявить мужество. Зимовка в Дриваборе проходила спокойно, практически без всяких инцидентов, если не считать нескольких пьяных драк да казуса с одним юным идиотом, который потерялся во время снежного бурана и чуть было не замерз насмерть.

Дузон не знал этого парня по имени Оннел, и ему не были известны его настроения. Однако можно было не сомневаться, что все слова Дузона будут донесены да Полка Бьекдау и оттуда мгновенно распространятся по всему авангарду.

Лорд бросил мгновенный взгляд на Оннела — ему показалось, что за внешним дружелюбием солдата скрывается напряженность, готовая перейти во враждебность. И он понял, этот человек не воспримет никакого хвастовства.

— Главное не то, что говорят люди, — наконец промолвил Дузон, — а то, что заявляют боги. Разве не так, Оннел?

— Верно, — согласился солдат, выжидающе глядя на командира Роты Заступников. Он был явно не удовлетворен ответом и, похоже, не доволен собой.

— Я могу быть кем угодно, но то, что я не оракул, это точно, — невесело улыбнулся аристократ. — В наши дни даже оракулы перестали быть сами собой. Если я и Заступник, то боги мне об этом не говорили — но кто может утверждать, что они обязаны это делать?

Выражение, появившееся на лице Оннела, после того как он услышал эти слова, поразило Дузона. Солдат определенно почувствовал облегчение. Подобная реакция была совершенно непредсказуемой. Можно было ожидать недоумения по поводу того, что Заступник не знает, что является таковым, или разочарования… Но чтобы облегчение? Нет, здесь явно кроется какая-то загадка.

Но вдруг Лорда осенило, и он, хлопнув Оннела по спине, воскликнул:

— Может быть, именно вы, мой друг, и являетесь этим Богоизбранным Заступником!

— Нет, нет, — покачал головой Оннел. — Я не Заступник, мне это доподлинно известно.

Дузона ответ безмерно удивил, однако он спросил с нарочитой веселостью:

— Но как вы можете знать это, Оннел? У меня в роте сорок один человек, и каждый считает, что только он и является Богоизбранным Заступником. По меньшей мере сорок из них заблуждаются. Почему же вы так уверены в обратном?

— Я… — Оннел пребывал в полной растерянности. — Я поклялся не говорить об этом, милорд.

Дузон, ещё более заинтригованный, уставился на парня.

Поклялся кому? И вообще, что может знать о Заступнике рядовой солдат, простой житель захолустной деревни?

Дузону едва удалось превозмочь ужасное любопытство. Бесчестно выпытывать у человека сведения, которые тот поклялся хранить в тайне. А в голове между тем неотступно вертелись вопросы: “Не остался ли в Грозеродже оракул, который все ещё слышит голоса богов? Может быть, там кто-то слышал о Заступнике от жрецов до того, как умолкли оракулы?” Но все эти вопросы так и остались невысказанными.

Определенно этот Оннел что-то знает…

Или думает, что знает. Парень может ошибаться. Дузон перестал пялиться на Оннела и обратил взор на противоположный берег Гребигуаты.

Врей Буррей уже летел над водой, приближаясь к Имперскому лагерю.

Ребири Назакри, судя по всему, проблема Богоизбранного Заступника не беспокоит, и он не сомневается в своей способности дойти до Зейдабара. Значит, Лорду Дузону с его Ротой Заступников, как и всей Имперской Армии, надлежит доказать, что черный маг заблуждается. Заступник может объявиться, а может и нет. Армия в состоянии сама провозгласить кого-нибудь богоизбранным, и избранник этот может оказаться совсем другим, тем, кого первоначально отметили боги. Дузон в отличие от Оннела не считал, что вопрос уже решен.

Все же будет небезынтересно узнать побольше о Грозеродже, если его обывателям что-то известно о Заступнике. Дузон решил заняться этим делом, после того как будет покончено с Ребири Назакри.

В этот миг Дузон поймал себя на том, что снова смотрит на Оннела, и смотрит почему-то сердито. Он выдавил натужную улыбку, которая, впрочем, тут же стала вполне искренней, и сосредоточился на главном лагере Имперского войска.

— Что ж, вполне справедливо, — как ни в чем не бывало молвил он. — Раз поклялись, то клятву следует соблюдать. Вы уже завтракали?

— Нет, милорд. Но я…

— В таком случае предлагаю вам подкрепиться в компании Богоизбранных Заступников. Обещаю не совать нос в ваши тайны.

Оннел колебался. Он посмотрел через реку на видневшихся вдали врагов.

Ему очень хотелось, чтобы Маллед тоже был здесь. Разве не здесь должен находиться отмеченный богами Защитник Домдара? Нет, он просто обязан явиться на берег Гребигуаты. Оннел думал об этом всю зиму и частенько приходил к выводу: отсутствие Малледа означает, что весь авангард армии торчит не там, где следует, и что настоящая битва произойдет совсем в другом месте.

Но, насколько ему известно, Маллед пребывает в полной безопасности с женой и детьми в своем ухоженном доме за кладбищем, напротив дома своих родителей. А Ребири Назакри, вне всякого сомнения, может находиться где угодно, но только не в Грозеродже.

Оннел раздумывал, а не сказать ли все-таки Лорду Дузону о Малледе. Конечно, он в свое время обещал ничего не говорить, и обещание надо выполнять, но Малледу все же следует быть здесь и повести за собой воинов Империи против мятежников. Балинус, все его полковники и Новые Маги командуют только потому, что так решили боги. Ни генералы, ни солдаты их не выбирали. Заступник отмечен милостью богов, он их представитель среди смертных и обязан быть здесь. И ни Лорд Дузон, ни его орава сверхчестолюбивых типов не имеют права претендовать на эту роль. Сам Лорд Дузон, похоже, человек приличный, что же касается остальных…

Но, может быть, это всего лишь часть общего, более широкого божественного замысла? Оракулов, с которыми можно было бы посоветоваться, больше не существует, и замыслы богов обрели особую таинственность. Может быть, Малледа здесь нет потому, что боги пожелали видеть его в ином месте. Не исключено, они вместо Малледа оставили здесь Дузона, хотя он вовсе не Заступник.

Оннел подумал, что Дузон мог бы ему понравиться, если б не россказни о его богоизбранности. Более того, он ему уже понравился, хотя и чувствовалась в аристократе какая-то неуловимая фальшь. Сам Дузон, надо отдать ему должное, не заявлял, что он Богоизбранный Заступник, но и не исключал такой возможности. Оннел решил в силу последнего обстоятельства не открывать аристократу тайну Малледа.

Кроме того, может случиться, что все эти непристойные слухи, которые ходили по Грозероджу, окажутся правдой. Что, если жрецы действительно назначили сотни “Богоизбранных Заступников” во всех концах Империи? Лорд Дузон, правда, не привел никаких доказательств, что его претензии подтверждают жрецы. Однако он мог считать, что от подобных доказательств нет никакой пользы. Оннел сам по-настоящему не верил в свою последнюю гипотезу, но теоретическую возможность этого отметать не спешил.

Ему не нравилась эта теория, и сердцем он в неё не верил. Он всегда видел в Малледе нечто особенное, и эта особенность заключалась вовсе не в громадном росте или силе кузнеца. Оннел всю жизнь слышал перешептывания об исключительности Малледа, но был уверен, что восхищен своим другом не под влиянием этих разговоров.

Тем не менее будет, пожалуй, не вредно задать парочку вопросов людям, которые объявляют себя Заступниками. Он уже приступил к этому, спросив Дузона, — хоть и не напрямую, — как тот относится к разговорам о его якобы богоизбранности. Все однополчане Оннела, за исключением тех, кто прибыл из Грозероджа, считали: из всех кандидатов на роль Заступника Дузон самый подходящий. Теперь же, когда Оннелу представилась возможность позавтракать с целой ротой претендентов, он может больше узнать о их претензиях и выяснить, имеются ли для этих претензий какие-нибудь основания.

Столь благоприятную возможность упускать никак нельзя.

А кроме того, Заступники наверняка питаются лучше, чем рядовые солдаты в Бьекдавском Полку.

— Я буду счастлив присоединиться к вам, милорд, — сказал Оннел.

Глава тридцать третья

Маллед уже достаточно долго находился в Зейдабаре, чтобы привыкнуть к городскому шуму. Однако раздававшиеся за стенами Арсенала крики совсем не напоминали обычный гул толпы. Разобрать слова было невозможно, но вопли и визги на улице определенно не являлись выкриками торговцев, шумом пьяной драки или иными заурядными проявлениями городской жизни. Шум, начинавшийся где-то вдалеке, сейчас приближался. Маллед отчетливо слышал крики, несмотря на звон молотов, бьющих по наковальням.

Трое или четверо учеников выглядывали уже через маленькое окошко в западной стене, выходившее на улицу.

Малледу вдруг нестерпимо захотелось глотнуть свежего воздуха. Строго говоря, уход из мастерской без разрешения означал нарушение порядка, но Маллед был не единственным, кто время от времени игнорировал этот пункт правил.

Крики становились все громче, и вопила уже не дюжина глоток, а великое множество дюжин. Дарсмит сидел на полу скрестив ноги и затачивал клинок. Но вот и он поднялся и вместе с Малледом выглянул в окно.

— Пошли. — Маллед опустил молот на пол и направился к ступеням, ведущим к выходу.

Дарсмит молча последовал за приятелем.

Через несколько секунд они оказались на Пристенной улице, вынырнув из проулка, идущего вдоль здания Арсенала.

Когда позволяла погода, на Пристенной улице с самого рассвета до наступления темноты кипела жизнь, иногда продолжавшаяся и ночью. Снег и холод вынудили обывателей почти всю зиму сидеть дома, но с возвращением теплого весеннего солнца густые толпы снова высыпали на улицу.

И этот день тоже не был исключением. Но на сей раз толпа вела себя очень странно: люди бежали, причем лишь в двух противоположных направлениях. Никто не стоял, не шел и не появлялся из боковых улиц.

Можно было также заметить, что бежавшие в одну сторону были чем-то очень испуганы, в то время как на лицах людей, мчавшихся в противоположном направлении, проступала целая гамма чувств: решимость, озабоченность, любопытство.

Маллед немного подумал, затем протянул руку и схватил одного беглеца из числа испуганных.

Человек попытался вырваться, но, когда он оглянулся и увидел перед собой Малледа, протестующий вопль так и застыл на его губах.

— Что происходит? — спросил кузнец.

— Императорский Дворец в огне! Отпустите меня! Надо спасаться, пока не выгорел весь город!

Маллед отпустил несчастного и вопросительно посмотрел на Дарсмита.

— Думаю, он прав, — кивнул Дарсмит. — Взгляни-ка туда!

В северо-западную часть неба из-за крыш домов поднимался столб дыма. Маллед не обратил на него внимания, поскольку в Зейдабаре постоянно дымили тысячи труб и небо частенько затягивало серой пеленой.

Однако этот дым не был похож на обычные городские дымы. В синем небе параллельно золотому шпилю дворцовой башни вздымалась толстенная, клубящаяся белая колонна.

— Пошли, — бросил Маллед и шагнул в толпу.

Дарсмит, чуть поколебавшись, поспешил за приятелем.

— Маллед, что ты затеял? — на бегу спросил он.

— Разве мы явились в Зейдабар не для того, чтобы защищать Империю? — обернулся к нему кузнец и тут же, махнув рукой в сторону дыма, заявил:

— Все, что угрожает Императрице и её Дворцу, угрожает и Империи. Наш долг эту опасность отвратить!

Эти слова Дарсмита до конца не убедили, но он бежал за Малледом, так как следовать в кильватере за гигантом было легче, чем самому передвигаться в толпе в любом направлении.

За несколько минут Маллед проложил путь до эспланады, откуда начиналась широкая лестница, ведущая к дверям Дворца. Однако пробиться дальше не смог даже он. Люди стояли плечом к плечу, глазея на языки пламени, с ревом вырывающиеся из нескольких окон. Вдоль центрального шпиля в небо летели искры, в воздухе висел сухой жар. Зеваки столпились у домов на противоположной от Дворца стороне площади, в то время как ступени и прилегающее к Дворцу пространство оставались совершенно безлюдными. Никто не решался приблизиться к зданию более чем до половины эспланады, а передняя линия зрителей пыталась отступить назад, чтобы спастись от дыма и жара. Однако постоянно прибывающие любители зрелищ лишали их возможности хотя бы чуть-чуть попятиться.

— Почему никто ничего не делает? — спросил Маллед. — Императорский Дворец в огне, там может находиться Императрица! А если рухнет башня, она погребет под собой не одну дюжину домов!

Дарсмит огляделся вокруг, но, будучи значительно ниже Малледа, видел одни лишь спины, головы да возносящиеся к небу искры и дым.

— А почему кто-то должен что-то делать? — возразил Дарсмит. — Ты видишь там стражников?

— Нет, — ответил Маллед.

Действительно, там должна быть охрана, подумал он. Куда же она подевалась? Часть армии отправилась на восток сражаться с мятежниками. Другая, большая, часть профессиональных солдат обучает рекрутов в Агабдале… Как может Дворец оставаться совсем незащищенным? Но если нет охраны, то почему люди просто стоят и ничего не предпринимают?

Нет, кто-то должен что-то сделать!

— Пропустите меня! — взревел он.

— Перестаньте толкаться! — гаркнул стоявший впереди мужчина.

Маллед схватил горлопана за шиворот и, выдернув его из толпы, поднял над головой. Причем с такой легкостью, словно это был не взрослый мужчина, а прогнивший у основания деревянный столб.

Бедолага издал протестующий писк, но, увидев себя вознесенным в воздух, тут же умолк и инстинктивно съежился.

Маллед с разворотом метнул его, будто мяч, назад, долой с площади. Необычный летающий объект угодил в голову ни в чем не повинной даме, и обе жертвы рухнули на грязную мостовую, отделавшись, к счастью, легкими ушибами.