12

Я надавила еще раз. Безрезультатно. Наверное, дверь разбухла и застряла в косяке. Пришлось толкнуть ее бедром — раз, два, три, со всей силы, — она не поддавалась. На двери саун никогда не вешают замки по очевидным причинам, этой же нечто мешало распахнуться. Меня охватила паника.

Огляделась вокруг в поиске предмета, чтобы использовать в качестве рычага. Пусто. Пихнула дверь еще раз, подойдя с другого утла. Тщетно. При последнем ударе почувствовала, что она отступила на пару миллиметров и во что-то уперлась. Некая преграда блокировала выход.

Я в ужасе застыла. Незадолго до моей попытки уйти раздался глухой звук. Кто-то специально придвинул нечто тяжелое, чтобы запереть меня здесь?

Присев на нижнюю полку, я стала собираться с мыслями. Ничего страшного. Поставлен таймер, Джесси знает, где я, и в определенный момент спохватится. Совсем недавно смотрела на часы и сразу забыла сколько времени. Четыре. Автобусы отправляются около пяти, значит, ближайшие полчаса она не станет меня искать, если не свершится чудо, а может, и дольше. Дикий страх сковал меня, как только я представила, что просижу в этом сухом, жарком месте так долго.

Вновь всмотрелась в окошко, так ничего и не увидев. Сделала шаг назад и заорала о помощи что есть мочи. Пять-шесть раз выкрикнула имя Джесси в надежде, что она где-то поблизости.

В ответ раздался только гул нагревателя.

Пот лился с меня ручьями, и я присела отдохнуть. Все, что можно сделать в такой ситуации, — это сохранять спокойствие и ждать. Прибор выключится через несколько минут, а потом меня найдет Джесси.

Кто мог такое сделать? И зачем? Вряд ли это случайность: кто-то шел мимо и придвинул к двери тяжелый предмет, не подумав, что я внутри. Может, дурацкая шутка? Хиллари с Райаном решили меня пугнуть?

Но тут вспомнился кошмар на Брайтон-Бич. Я уже почти поверила, что пала жертвой банального ограбления, но два странных происшествия за двое суток — это уже слишком. Паника росла при мысли, что все это происки убийцы.

Он жары начала кружиться голова. Кожа высохла и болела, как если бы я находилась на плоту в океане под палящим солнцем, ноздри слипались от сухости, затрудняя дыхание. Я взглянула на часы. Уже прошло больше десяти минут, и по-прежнему жарко, как на сковородке. Таймер должен был отключить нагреватель. Но вдруг человек, заблокировавший дверь, сменил время на таймере? Если меня в ближайшее время никто не обнаружит, я умру, поджарившись. Я встала и снова позвала на помощь. Нельзя давать волю страху, но жара и замкнутое пространство делали свое дело. Наконец я охрипла и замолкла.

Струйки пота текли по лицу, состояние приближалось к предобморочному. Откуда-то издалека раздался гром. Начиналась обещанная гроза. А что, если все спрятались в дом, а Джесси подумала, что я в тепле и безопасности и обо мне не стоит беспокоиться?

В порыве отчаяния я бросилась на дверь всем весом. Она распахнулась, выплюнув меня на каменный пол коридора.

Несколько минут я просто сидела в полной прострации, полотенце сползло. Посмотрела вправо, влево вдоль коридора. Непонятно, что могло блокировать дверь. Прислушалась. Зарядил ливень, капли барабанили по подоконнику. Клуб погрузился в тишину.

Я осторожно встала на ноги. При падении удар пришелся на левый локоть, и теперь он пульсировал. Затянула полотенце на груди и пошла вдоль коридора, заглянув в комнату для массажа и бельевой чулан, набитый белыми простынями, полотенцами и рубашками. Не обнаружила никакого тяжелого предмета, чтобы придвинуть к выходу. Неужели дверь просто застряла, и нужно было просто толкнуть со всей силы?

Я быстро оделась и нацепила босоножки. Засунув полотенце в сумку, с опаской вышла в просторный зал.

Там было темно из-за грозы, пришлось нащупать включатель настольной лампы. Внимательно осмотрелась. Взгляд пал на поленницу в низкой корзине у камина. Все поленья аккуратно лежали друг на друге, кроме одного, валявшегося поодаль.

Подошла и подняла его. Около метра длиной. Оставив сумку на полу, я вышла в коридор. Судя по длине, полено идеально встало бы под ручку. Присев на колени, увидела снизу царапины. Да, оно запросто могло бы заблокировать дверь. Я приставила полено под углом в пятнадцать градусов, дернула за ручку. Сидит прочно.

Вдруг послышался приглушенный шум с другого конца клуба. Душа ушла в пятки, когда я поспешила в зал. Пусто, как и пару минут назад. Шевеление раздалось снова, из комнатки у входа. Оттуда быстро приближались шаги.

— Кто там? — крикнула я.

К моему удивлению, в дверях появилась Джесси.

— Вот ты где, — сказала она. — Я решила поторопить тебя. Автобус уехал пораньше из-за дождя. Его штурмовали в сумасшедшей давке. Нам тут тоже больше нечего делать.

— А ты где была все это время? — спросила я. Она обернулась и кивнула в сторону двери, откуда только что возникла.

— Сидела в той комнатке, — ответила она. — Раньше ее не заметила, а теперь вот решила там освоиться.

— Ты никого не видела? Кто-нибудь выходил отсюда?

— Нет, а что? Ты в порядке?

— Кажется, кто-то пытался запереть меня в чертовой сауне.

— Что?!

Я описала произошедшее, прихватила бутылку ключевой воды из холодильника и отвела Джесси в коридор, чтобы показать приставленное полено.

— Ты уверена, что дверь просто-напросто не застряла?

— Была такая мысль, но посмотри, с какой легкостью она открывается и закрывается. Вот тут царапины.

— Невероятно, — отметила Джесси. — Но зачем кому-то запирать тебя?

— Не знаю. Или меня все ненавидят в «Баззе», или…

— Или что? Думаешь, это как-то связано с убийством?

— Может.

— Значит, убийца — сотрудник журнала?

— Слушай, давай поговорим в машине. Не могу здесь больше находиться.

— Но мы должны рассказать об инциденте.

— Мне надо поразмыслить. Не исключено, что это просто глупая шутка.

Меньше всего мне хотелось говорить Джесси, что Дикер тоже в списке подозреваемых. К тому же у меня нет никаких доказательств.

— Как скажешь, — пожала плечами Джесси.

Дождь прекратился так же неожиданно, как начался, будто опорожнилось огромное ведро. Снаружи оказалось прескверно. Трава хлюпала, яркие садовые цветы сровнялись с землей. Пока мы пересекали лужайку, мои босоножки вымокли насквозь. У ворот четыре официанта сворачивали скатерти и складывали столы. Рубашки липли к спинам.

Мы прошли через высокие деревянные ворота, и я увидела, что автобус действительно уехал, но полдюжины машин осталось. Забросив сумки на заднее сиденье моего джипа, сели внутрь.

— Когда ты ушла, в доме кто-то оставался? — спросила я Джесси, выруливая из Ист-Хэмптона.

— Только Дикер, Нэш и пара человек с восемнадцатого этажа. Те сотрудники «Базза», что на своих машинах, уехали вместе с автобусом. Как ты, кстати, себя чувствуешь?

— Немного лучше, — ответила я. — По крайней мере кожа больше не горит. Хотя в себя прийти не могу.

— У меня к тебе вопрос. Почему некто заблокировал дверь, а затем сам убрал полено?

— Просто дурацкая шутка. Если же это дело рук убийцы, то он, вероятно, пытался меня запугать. Видимо, он — или она — догадывается, что я подобралась близко к истине, но не хочет вешать на себя еще один труп. Поэтому предупреждает, чтобы я дала задний ход.

— А тебе действительно что-то известно?

— Никаких прямых наводок. Может, я не до конца понимаю смысл того, что знаю. — Я замолчала. Джесси мне очень помогла. Никогда не стоит поверять лишним людям свои тайны, но мне надо было излить душу. — Со дня смерти Моны со мной уже не первый раз происходят странные вещи.

— Ну да?! — воскликнула она.

— В четверг я ездила в Бруклин задать несколько вопросов уборщице Кате, которая пострадала в тот день. После этого за мной погнался какой-то мужчина вдоль по улице, хотел поймать. Я вовремя закатилась под машину.

— Ого! Нэш в курсе?

— Нет пока.

— Ты не считаешь, что надо ему рассказать или заявить в полицию?

И что я скажу? Меня напугал человек, который, вероятно, как-то связан с убийством или просто ошивался вокруг и решил поживиться? А затем меня умышленно заперли в сауне Дикера, что также может иметь отношение к смерти Моны, а может и не иметь? Нэш ничем мне не поможет, а полицейские посоветуют не встревать в расследование. Пока я не выясню, что именно произошло, нет смысла поднимать всех на уши. Джесси, обещай никому не говорить об этом, ладно? Я не хочу подвергать тебя опасности. И никто не должен знать, что я так глубоко копаю. Иначе мне не миновать неприятностей.

Джесси замолчала на некоторое время.

— Хорошо, поняла. Я никому не скажу о случае в сауне. Ты смелая женщина, Бейли.

— Скорее отчаянная, а не смелая, — ответила я, улыбаясь.

Как только мы выкатили на Манхэттен, я спросила Джесси, не хочет ли она вместе поужинать, но моя подруга отказалась, ссылаясь на усталость. Надеюсь, я не очень ее напугала, хотя сама беспокоилась за нас обеих. Вернувшись домой, заказала жареного цыпленка и салат из шинкованной капусты — съедобно, но хуже, чем у Дикера. Оставила сообщение маме предельно оживленным голосом. Затем откопала у себя фильм «Афера Томаса Крауна» и постаралась расслабиться в течение двух часов.

Потом, уже в постели, я не могла выкинуть из головы тот ужас в сауне: панику при осознании, что Дверь заперта, затрудненное дыхание в жарком помещении. Если убийца Моны поймал меня в ловушку, то зачем он убрал полено и выпустил меня? Хотел напугать? Ему показалось, что совершать убийство на территории Дикера слишком рискованно?

Или по своей природе он не душегуб, а просто поддался порыву в тот злосчастный вторник?

Вдруг вспомнился Дикер. Он наблюдал за волейболом и мог заметить, что я иду в клуб. Еще есть Райан, сбежавший, как паук, едва я сделала шаг в его направлении. Возможно, именно он виновник моего кошмара. Ставит мне палки в колеса на пути расследования, чтобы я не изобличила в нем убийцу или чтобы моя статья получилась хуже, чем у него. Нельзя исключать и версию элементарного розыгрыша. После поражения Хиллари горела желанием мне напакостить. Плюс платиновая блондинка Боу. Если она заметила, как он смотрел на меня во время игры, то запросто могла поджарить меня заживо.

Боу. Вот бы он позвонил прямо сейчас, сказал, что добрался домой, лежит на диване, смотрит телевизор, как там играют «Янки», и думает обо мне. Нет, скорее всего он в постели со своей подругой, выбивает из нее дух. Даже если они не встречаются, это не помешает ему испытывать похоть. И о чем я только думала, влюбляясь в мужчину по имени Боу? Оно само за себя говорит: «Эй, я симпатичный парень, попробуй пройти мимо».

В воскресенье с утра я закупорилась в своей квартире. Перечитала статью, подправив кое-где, посмотрела в Интернете все о муже Моны, готовясь брать у него интервью. Помимо «Короля Лира 2», он поставил несколько пьес с абсурдным названием, включая «Укрощение проницательной». Мне не терпелось поговорить с Карлом, выяснить, скорбит ли он по жене, в то же время встреча не обещает быть приятной. Больше всего в моей профессии меня тяготит необходимость опрашивать друзей и родственников погибших. Так сложно найти подход к человеку, еще не оправившемуся от горя, так трудно подобрать слова иные, чем тривиальное соболезнование. Раньше я думала, что обсуждение несчастья дарует опечаленным кратковременный катарсис, но теперь сомневаюсь в этом. Любые разговоры только сыплют соль на рану.

Еще ужаснее, когда натыкаешься на людей, которым не хватает внимания. Однажды я писала об убийстве студента колледжа, и после публикации мне позвонила женщина (я задавала ей вопросы, но не получила ни одного интересного ответа).

— Вы всегда так поступаете? — сердито вопрошала она. — Беспокоите друзей покойных долгими расспросами, а потом в статье не появляется ни одной реплики?

Тут я поняла, что ей очень хотелось увидеть свое имя на страницах журнала.

Эмми дала мне адрес Карла — Двадцать вторая улица от Бродвея, недалеко от меня, поэтому я вышла без четверти три. Шмыгнула наружу, посмотрела направо, налево, чтобы убедиться, нет ли за мной «хвоста». После двух страшных случаев, вероятно, связанных с убийством, надо находиться в состоянии постоянной готовности отразить нападение.

Квартира Моны оказалась в современном высотном здании, может, и дорогом, но отнюдь не шикарном. Мое имя объявил консьерж, а его помощник минуты две сверял, есть ли оно в списке. Наконец он кивнул и позволил пройти наверх. Апартаменты были на пятнадцатом этаже. Дверь открыла бледная миловидная девушка со взбитыми каштановыми волосами. Я подумала, не дочь ли она Карла, но, сделав быстрый подсчет, поняла, что это невозможно. К тому же она произносила слова с британским акцентом.

— Присаживайтесь, — сказала она. — Карл заканчивает телефонный разговор.

Девушка отвела меня в зал и удалилась. Довольно просторное тут местечко — не меньше трех спален. Нечто вроде пентхауса, какие бывают в новых домах даунтауна, попытка захватить лучшее из двух миров — изысканности престижных кварталов и непредсказуемую планировку Сохо, — и попытка, надо сказать, неудачная. Огромные окна зала выходят на Эмпайр-Стейт-билдинг, в дальнем конце комнаты — приподнятая площадка для обедов со столом на восемь человек. Мебель ультрасовременная, но не дорогостоящая, а на стенах почти нет картин. Хотя Мона хорошо зарабатывала в «Баззе», ее карьера развивалась с переменным успехом. Не было такого журнала, чтобы ей не удалось сделать ему имя, но порой она шла на конфликт с начальством и теряла должность, несмотря на высокий рейтинг продаж. Такое непостоянство, видимо, не позволило ей накопить богатство, как это получилось у Кэт.

Последующие десять минут в квартире стояла полная тишина, и я сидела, изучая интерьер.

— Извините, что заставил вас ждать, — наконец вошел Карл в джинсах, бежевой футболке и мокасинах. — Хотелось бы мне вырубить телефон, но так много вопросов приходится улаживать.

Отросшие каштановые локоны ниспадали вниз под тяжестью грязи, утратив ту взъерошенность, с какой он пару раз заходил в кабинет к жене. Когда Карл подсел рядом на диван, я заметила, что у него припухли глаза, словно он только что безутешно рыдал.

— Соболезную вашей потере, — сказала я. — Мне сложно представить, через что вам пришлось пройти.

— Спасибо. Вас, кажется, зовут Уэггинс?

— Бейли Уэггинс. Мона недавно взяла меня на работу — писать криминальные очерки.

— Понятно. Вот ирония судьбы, — печально отметил он. — Послушайте, не знаю даже, чем могу вам помочь. У меня уже брал интервью другой сотрудник «Базза». Я показал ему фотографии и дал длинный список имен, с кем можно поговорить.

Я объяснила, чем моя статья отличается от работы Райана, и пообещала не занимать у него много времени.

— Расскажите мне, пожалуйста, о вечеринке, — попросила я. — Вы пришли туда раньше Моны, верно?

— Да. У нее были какие-то дела, и одна из помощниц, Эмми, вышла на ресепшен и сообщила, что Мона присоединится ко мне позже.

— Во сколько появилась ваша супруга?

— Совсем скоро. Где-то в семь пятнадцать.

— Я слышала, у нее произошла стычка с промоутером Евы Андерсон. Вы присутствовали при этом?

— Видел, но не слышал, о чем речь. Я отошел взять коктейль для Моны, и, пока стоял у бара, к ней подлетела эта женщина. По выражению лица было видно, что она в ярости. Зубы сжаты, в глазах бешенство. Не успел я вернуться, как она ушла прочь.

— Мона сказала вам, что она хотела?

— Нет. Только что это промоутер Евы Андерсон, а подробности обещала поведать позже. Я поставил в известность полицейских, и не я один.

— С кем еще Мона разговаривала на вечеринке?

— Ни с кем. Она там мало кого знала. Кто-то из «Трека» представил ее директору звукозаписывающей компании, но они перекинулись всего парой слов. Мона там не долго оставалась. Она вернулась в офис принять телефонный звонок, — сдавленным голосом произнес Карл.

— Какого содержания?

— Мона не посвящала меня в свою работу. Полагала, будто мне это неинтересно, якобы я считаю все ее дела поверхностными и не заслуживающими внимания. Но я никогда не выражал подобных мыслей. Если бы не она, я не смог бы заниматься творчеством.

— Вы драматург? — спросила я.

— Да, хотя в прессе часто пишут, что я безработный.

— Как вы познакомились с Моной?

— Еще в школе, в старших классах.

— Да? Но у вас есть дочь, разве…

— Мы с Моной расстались на последнем курсе колледжа, и я женился на другой. В конце концов мы снова обрели друг друга. Я чуть с ума не сошел, когда понял, что потерял. — При последних словах Карл едва подавил всхлип.

Ого, вот наконец человек, который любил Мону. Или все это притворство?

Мы отклонились от описания вечеринки, надо вернуться и как-то узнать, какое у него алиби, причем чтобы это не прозвучало слишком откровенно.

— Меня интересует, во сколько Мона пошла отвечать на звонок.

— Без двадцати восемь. Я тогда еще посмотрел на часы.

— Наверное, скучно находиться на мероприятии, где никого не знаешь.

Карл провел по лбу ладонью и помассировал висок.

— На этих шумных весельях обычно так и бывает, — ответил он. — Но после ухода Моны я натолкнулся на старого знакомого. Он из рекламного агентства, работающего с «Треком». Я продолжал разговаривать с ним, когда вошел охранник, подозвал меня и сообщил об инциденте. Повезло. Иначе я был бы идеальным подозреваемым — муж-дилетант лучшего редактора в мире.

Так, значит, у Карла есть алиби. Надо проверить.

— И еще один момент, — сказала я. — Вы не знаете, зачем Мона в тот злосчастный вечер встречалась с Дикером?

Серые глаза моего собеседника метнулись в сторону и быстро вернулись назад. На лице отразился умственный процесс.

— Понятия не имею, — ответил он. — Они постоянно решали какие-то вопросы. Дикер был ее начальником.

— Речь могла идти о контракте?

— Кто вам это сказал? — спросил Карл, нахмурив брови.

— Несколько людей упомянули, что срок контракта истекал и Мона не хотела подписывать новый.

— Ну, возможно, поначалу она и не горела желанием это делать, — заикаясь, произнес он. — Мона вдохнула в журнал новую жизнь и ждала соответственного вознаграждения.

— Мистер Дикер отказался установить достойный оклад?

— Он колебался, как это и положено при подобных переговорах. Однако они почти достигли компромисса. В последнее время я часто уезжал — в небольшом колледже на Род-Айленде ставят мою пьесу, — поэтому несколько выпал из курса дел. Но я знаю, что они с Томом… как это сказать… устранили противоречия.

— Ходят слухи, что Мона подыскивала другую работу, — отметила я.

Карл пожал плечами.

— Она забрасывала удочку, но ловить ничего не собиралась, — уверил он. — Говорю же, они с Дикером практически все уладили.

Мнение Карла противоречило предположению Кэт. Ничего удивительного, если учесть, как искажается информация в сфере издательства журналов. Просто игра в испорченный телефон. Есть, конечно, вероятность, что муж Моны настолько «выпал из курса дел», что понятия не имел о ее истинных намерениях. Или по какой-то причине лгал мне.

— Знаю, Тома иногда сравнивают с питбулем, — добавил Карл, пока я переваривала его откровение, — но в целом он толковый человек.

В зал тихо вошла британка:

— Карл, тебя к телефону. Сестра.

— Я должен ответить, — сказал он мне. — Софи проводит вас.

Я медленно поднялась, дав Карлу возможность скрыться в одной из комнат квартиры.

— Кстати, меня зовут Бейли, — представилась я. — Сотрудница «Базза». А вы здесь работаете?