Умберто – такой огромный, что при необходимости, наверно, мог бы нести «хаммер» на себе. Он садится за руль, Клаудиа – на переднее сиденье, а мы с Хлоей – на заднее. Салон машины настолько просторный, сиденья так далеко друг от друга, что каждую свою реплику мне хочется кричать, хотя броня успешно изолирует нас от воя ветра и стука дождя. Мы едем на север. Наша машина – одна из немногих осмелившихся бросить вызов стихии. Пик урагана «Эйлин» ожидается завтра ранним утром, но уже сейчас дует шквалистый ветер и льет дождь. Этого достаточно, чтобы большинство людей предпочли сидеть дома.
      Хотя сейчас всего лишь половина пятого, уже темно, как вечером. Я смотрю сквозь заплаканное стекло на хмурые дома, закрытые магазины, гнущиеся под ветром пальмы, нижние ветви которых наклоняются до самой земли. Когда ветер становится особенно сильным, Умберто поворачивается и, ослепив нас белозубой улыбкой, говорит:
      – Не машина, а клад!
      От Рощи до нижней части города – очень небольшое расстояние. В гордом одиночестве мы следуем по проезду Бейшор и Брикелл-Роуд и добираемся до моста Южная Майами авеню через двадцать минут. Умберто слегка снижает скорость, поворачивает налево, в боковую улицу перед мостом, и почти сразу – еще раз налево, на дорогу, пролегающую под мостом.
      – Стоп! – командует Клаудиа.
      «Хаммер» резко тормозит, въехав на несколько дюймов под козырек крытой стоянки. Задняя часть машины остается под прикрытием бетонной стены. Еще несколько секунд мотор работает, «дворники», пища, ерзают по стеклу. Потом Клаудиа сердито поворачивает ключ зажигания.
      Машина умолкает.
      – Черт! Мы всех уже оповестили о своем прибытии! – шипит Клаудиа на шофера.
      Лицо Умберто вспыхивает. Он смотрит в сторону. Дождь стучит по мосту, ломится в заднее стекло машины.
      – Ну и что теперь? – спрашивает Клаудиа.
      Я поднимаю указательный палец.
      – Дайте мне несколько секунд,-говорю я и мысленно обращаюсь к своему сыну: – Генри!
      – Папа! Она здесь. Она только что вошла и включила свет.
      – Рита?
      Нет ответа.
      – Генри, ты должен рассказывать мне обо всем, что происходит. Я думаю, мы совсем рядом с тобой.
      Хлоя, которая воспринимает каждое слово нашего с Генри разговора, открывает дверь и делает всем знак выходить. Мы выходим: Клаудиа – со своим магнумом, Умберто – со смертоносным на вид полуавтоматическим пистолетом.
      – Это Рита, папа. Она говорит, что я должен вести себя тихо. У нее пистолет. Она говорит, что не хочет этого, но выстрелит, если будет надо.
      По взмаху руки Клаудии Умберто бросается вперед, к гаражу. Удостоверившись, что здесь нам ничто не угрожает, он подает знак, и мы все одновременно входим в гараж. Умберто и Клаудиа держат свои пистолеты наготове.
      – Делай как она говорит, сынок.
      – Мне страшно, папа.
      – Я знаю. Мы уже идем к тебе. А пока выполняй все, что она скажет.
      В гараже мы слышим только шум ветра, доносящийся снаружи. А в остальном все тихо и спокойно. Мы бродим, осматривая стоянку. Двадцать мест для парковки. Бетонный потолок, массивные опоры и стены. В глубине гаража темно. Мы обнаруживаем там закуток, заваленный дорожными знаками до самого потолка.
      Слева – узенький коридорчик. Он ведет в ванную комнату. Умберто дергает дверь.
      – Заперто,- говорит он одними губами.
      – У смотрителя, наверно, есть ключ, – шепчет мне Клаудиа. – Я могу послать за ним Умберто.
      Он сбегает наверх, в будку.
      Я киваю. Клаудиа шепотом инструктирует Умберто, и тот бросается выполнять приказание.
      – Папа, она толкает меня к двери,- сообщает мне Генри.
      – Не сопротивляйся ей, Генри.
      – Она подлая! Она мне больше не нравится.
      – Мне тоже, Генри. Мы скоро придем к тебе.
      – Пожалуйста, поскорее, папа!
      Возвращается Умберто, весь мокрый. Он приносит два ключа на маленьком кольце.
      – Надеюсь, никому не приспичит развести мост, – шепчет он. – Дело в том, что смотритель случайно упал в реку после того, как отдал мне ключи.
      Клаудиа берет у него ключи.
      – Подождите! – Я поднимаю руку. – Генри, – обращаюсь я к сыну, – куда целится Рита?
      – Сейчас – в пол.
      – Она тебя крепко держит?
      – Не очень.
      – Хорошо. Возможно, мы сейчас войдем. Как только дверь откроется, ты должен сильно оттолкнуть ее и бежать в противоположный конец комнаты.
      – Хорошо, папа.
      Я киваю Клаудии. Она пытается вставить один из ключей в замочную скважину. Он не подходит. Она пробует другой и улыбается: подошел.
      Они с Умберто вбегают первыми. Мы c Хлоей следуем за ними. Но… видим только пустую ванную.
      – Что за черт! – вырывается у Клаудии. Она внимательно осматривает беленые стены ванной.
      Мы переглядываемся.
      Хлоя кивает на ключи в руке Клаудии:
      – Если есть второй ключ, то должна быть и вторая дверь, не так ли?
      Мы выходим из ванной обратно в гараж и ищем хотя бы намек на другую дверь. Ничего.
      – Отец, кажется, говорил, что мы можем подойти вплотную к Генри и не догадаться, где он, -вспоминает Хлоя.
      Я возвращаюсь в ту часть гаража, которая от пола до потолка завалена дорожными знаками. Но, подойдя поближе, вижу, что между штабелями и стеной – около двенадцати дюймов – достаточно, чтобы вдоль стены мог пробраться человек. Взяв у Клаудии ключи, я, прижимаясь к стене, иду в глубь ниши. Остальные следуют за мной. Через некоторое время в баррикаде появляется просвет – коридорчик. Остановившись, присматриваюсь и в правой стене коридорчика замечаю небольшую металлическую дверь. Я бросаюсь к ней, Хлоя – за мной, Клаудиа – следом. Умберто задевает ногой один из штабелей. Дорожные знаки с грохотом падают.
      – Папа, это ты? – беззвучно спрашивает Генри.
      – Да, – отвечаю я, бросая гневный взгляд на Умберто.
      – Папа, Рита у двери со своим пистолетом. Она зажала мне рот, очень крепко, чтобы я не кричал.
      – Генри, куда она целится из пистолета?
      – В дверь, папа.
      – Не в тебя?
      – Нет.
      – Я хочу, чтобы ты по моей команде как можно
      быстрее изменил обличье. Как можно быстрее. Сможешь?
      – В присутствии человека, папа?
      – Это ничего. И еще ты должен вцепиться зубами ей в руку, как только начнешь меняться.
      – Сильно?
      – Так сильно, как только сможешь.
      Предупредив Клаудию и Умберто, что сначала
      войду один, я вставляю ключ в замочную скважину ровно настолько, чтобы убедиться: он подходит. Потом делаю глубокий вдох. Если она застрелит Генри, я никогда себе этого не прощу. Киваю Хлое. Она кивает в ответ и молча гладит меня по щеке.
      – Давай, Генри! Превращайся! – мысленно командую я. – Кусай ее!
      Раздается истошный вопль Риты. Она все еще воет, когда я распахиваю дверь и врываюсь внутрь. За мной следует Хлоя. Я отбрасываю рыжую орущую дрянь с дороги, не обращая внимания на ее окровавленную руку и пистолет у ее ног, и бросаюсь к своему сыну Генри, маленькому дракону, стоящему рядом. Его рот и грудь – в крови.
      – Как ты? – беззвучно спрашиваю я.
      Он выплевывает изо рта три Ритиных пальца.
      – Черт! – орет Рита и пытается здоровой рукой дотянуться до своего пистолета.
      – Превращайся обратно! – мысленно командую я сыну, и он снова становится маленьким мальчиком. Его одежда кое-где вытянулась и порвалась после перевоплощения. Лицо и рубашка все еще в Ритиной крови.
      – Папа! – кричит он, вцепляется в меня и не
      отпускает.
      Я обнимаю его, целую в лоб и в щеки.
      – Можете войти! – кричу я Клаудии и Умберто.
      Они вбегают и удивленно смотрят на стонущую
      Риту, которая сидит на полу, держа здоровой рукой почти беспалую кровоточащую культю. Хлоя перетягивает ее запястье самодельным жгутом.
      – Ого! – говорит Клаудиа. – Похоже, здесь наша помощь уже не нужна.
 
      Всю обратную дорогу до Кокосовой рощи Генри сидит у меня на коленях и наотрез отказывается слезать. Ураган между тем усиливается, ветер завывает, дождь лупит в стекла. В руке у меня сотовый телефон Риты Сантьяго. Скоро шесть. Значит, сейчас позвонит Дерек.
      Мне ненавистна мысль о том, что ничего еще не кончено, что мне снова надо разлучаться со своим сыном, что самое трудное еще впереди.
      – Нам все-таки придется договариваться с твоим отцом и Дереком, – говорю я Хлое.
      – Я тоже об этом думала, – кивает она, – но как?
      Я пожимаю плечами. У меня еще нет готового решения.
      – Мы можем предложить им отступного. Теперь, когда Генри у нас, а она, – я делаю движение в сторону съежившейся от боли в раненой руке Риты, – больше не может им помогать, они, возможно, захотят выйти из игры, получив какую-то сумму.
      – Сомневаюсь,- отвечает Хлоя.
      – Честно говоря, я тоже.
      Сотовый телефон Риты звонит, когда мы находимся в нескольких кварталах от пристани. Я пропускаю первые два звонка, потом отвечаю:
      – Привет, Дерек.
      Молчание.
      – Дерек, это ведь ты, не так да?
      – Черт подери! Где Рита? – рычит он.
      – У нас, – отвечаю я.
      – А ребенок?
      – С ним все в порядке. Он сидит у меня на коленях.
      Дерек не отвечает. Он держит трубку в руке и, видимо, передает своему отцу то, что узнал. Мне слышны некоторые реплики. Чарльз Блад не разговаривает по телефону. Он мысленно передает мне:
      – Черт тебя подери, мне казалось, что мы заключили соглашение!
      – Ты вовсе не собирался сдержать свое слово, папа. Мы оба это знаем, – отвечает за меня Хлоя.
      – Я сожалею о том, что мы с твоей матерью произвели тебя на свет.
      Глаза моей жены наполняются слезами.
      – Я тоже, – мысленно отвечает она.
      – Послушайте. – Я предлагаю ему тот вариант, который мы с Хлоей только что обсуждали, – высылать Чарльзу и его семье определенную сумму каждый год, при условии, что он и Дерек уедут обратно на Ямайку.
      Дерек отвечает:
      – Это неплохая идея, папа Мы не можем рассчитывать на Йена Тинделла, а без помощи Рига нам будет трудновато осуществить это самое слияние…
      – Нет! – перебивает его Чарльз.- Заткнись, дурак! У тебя что, нет никакой гордости? Поучился бы у Питера. Он-то не сдается, а ведь знает, что Тинделл примет сторону того, кто выйдет победителем. Не так ли, Питер?
      – Да.
      – Итак, Питер, ты и моя неблагодарная дочь готовы противостоять нам?
      – Готовы.
      – Прекрасно, черт возьми! Вот это по-нашему. Так где можно вас найти? Вы ведь не собираетесь от нас прятаться, а?
      – Нет,- отвечаю я.- Мы будем ждать вас в доме моего отца, дона Генри де ла Сангре, на острове, который носит его имя.

      Уже на пристани Клаудиа предлагает нам взять ее пистолет, но я отказываюсь.
      – Мне придется воспользоваться вашей лодкой. А пистолет пусть лучше останется у вас, на тот случай, если эти вдруг явятся за Генри.
      – Они ни за что не найдут нас, – возражает Клаудиа.
      – Хорошо, – говорю я. – И все же так мой сын будет в большей безопасности. Кроме того, на острове у меня есть оружие.
      – Ладно, – соглашается Клаудиа. Все выходят из машины. – Не волнуйтесь за Генри. Мы хорошо спрячем его, на столько времени, на сколько понадобится.
      Я медлю у открытой дверцы автомобиля. Дождь сечет мне лицо. Сейчас мои мысли о Хлое: как жить дальше, если с ней или с моей дочерью, которая растет в ее чреве, что-нибудь случится?
      – Ты тоже можешь пойти с Клаудией, – предлагаю я.
      Хлоя решительно закрывает дверцу машины снаружи:
      – Не говори глупостей!
      Моя жена остается со мной. Ветер едва не сбивает нас с ног. Мы смотрим вслед уезжающему «хаммеру». Очень скоро из-за дождя мы перестаем видеть даже его задние габаритные огни.
 
      Нагнув головы, поплотнее закутавшись в плащи, мы с Хлоей шагаем к катеру. Ветер и дождь все равно проникают сквозь все заслоны, и до лодки мы добираемся насквозь мокрыми.
      Вода бурлит даже у пристани. То и дело на берег обрушиваются волны. Лодки подпрыгивают, крутятся на месте, стремятся сорваться с привязи. Наш «Луч» – не исключение. Приходится дождаться затишья, чтобы улучить момент и запрыгнуть на борт. На палубе Хлоя сразу же поскальзывается, но я успеваю ее подхватить и поставить на ноги, а потом бегу к штурвалу.
      – Ты не хочешь сначала спуститься вниз и переодеться? – спрашивает Хлоя, с трудом перекрикивая шум дождя и ветра.
      – Нет, это бесполезно – слишком сильный ветер! – кричу я в ответ.
      Нет смысла поднимать парус, все равно его сорвет ветер. Я включаю зажигание и удовлетворенно киваю, когда оба мотора заводятся и начинают «кашлять».
      – Хорошо, что мы заранее развернулись, – говорю я, выбирая концы на корме. – В такую погоду пятиться задом было бы паршиво.
      Я даю Хлое нож и велю ей по моему сигналу перерезать канаты на носу. Хочу дождаться, пока катер наберет сил для мощного рывка вперед. Моя жена бежит за мной на нос. Я резко поворачиваю руль.
      И только мы соскальзываем со стапеля, как ударяемся бортом обо что-то твердое. Я делаю знак Хлое посмотреть, в чем дело.
      – Немного поврежден борт чуть ниже палубы,-
      говорит она.
      – Слишком высоко, чтобы это грозило нам неприятностями,- успокаиваю я Хлою и вывожу катер.
      Теперь, отплыв довольно далеко от пристани, мы в полной мере ощущаем на себе силу шторма Нас ослепляет дождь и бьет ветер. Волны швыряют нас из стороны в сторону. И, хотя я, конечно, предпочел бы свой «Грейди», «Луч» все-таки поражает меня своей выносливостью. Ничего не видно из-за темноты, сплошной пелены дождя, соленых брызг. Я веду лодку, повинуясь инстинкту и компасу, замедляя или ускоряя ее бег в зависимости от обстоятельств.
      – По крайней мере мы можем быть уверены, что Дерек не высунется в такую погоду, – говорю я.
      Хлоя стискивает мою руку и поворачивает ко мне мокрое лицо.
      – Это правда, – говорит она, – но кто сказал, что они непременно приплывут на катере?
 
      Около Кайя де ла Сангре ветер чуть ослабевает. Теперь нас от него защищает остров. Но бухта бурлит. Только бы нам не сесть на камни.
      Мы бьемся днищем не меньше шести раз. И все время треск такой громкий, что я понимаю: затонуть можем в любой момент. Но лодка продолжает удивлять меня своей непотопляемостью. В конце концов она все-таки доставляет нас в маленькую, относительно спокойную гавань у моего острова.
      – Когда мой отец строил этот дом, он сделал четыре оружейные комнаты,- говорю я.- Он наполнил их пистолетами, винтовками, ружьями, пушками, свинцом и порохом. Некоторые из них достаточно внушительны, чтобы остановить твоих отца и брата
      Я помогаю Хлое сойти на берег, беру ее за руку и веду к дому.
      – Эти пушки называются рельсовыми, – продолжаю я. – Элизабет серьезно ранили из одной из них. Мы можем отпереть один из складов оружия и зарядить по две-три пушки на каждого. И тогда – пусть твой отец и Дерек нападают!
      Моя жена вдруг останавливается и тянет меня за руку назад.
      – Что? – спрашиваю я, заглядывая ей в лицо.
      Она смотрит куда-то мимо меня. Проследив ее взгляд, я вижу двух крупных драконов, которые ждут нас под дождем, на самой верхней ступеньке лестницы на галерею.
      – Думаю, твой план больше неактуален, – говорит Хлоя.
      – Меняй обличье! – командую я, срывая с себя одежду.
      Хлоя следует моему примеру.
      – А мы тут вас поджидаем, – смеется Чарльз Блад. – Жаль, что погодка такая паршивая. При ясном небе все было бы гораздо забавнее. Не так ли?
      – Нет, – беззвучно отвечаю ему я. – При такой погоде мы можем делать все, что хотим, не опасаясь, что нас увидит кто-нибудь из людей.
      Я стараюсь перевоплотиться побыстрее и сожалею о том, что нам с Хлоей нечем подкрепиться.
      – Итак, у тебя нет намерения сбежать?
      Я расправляю плечи, за которыми уже прорезаются крылья, сжимаю и разжимаю когтистые лапы.
      – С чего бы мне бежать? – отвечаю я.- Это мой дом. Здесь моя жена. Зачем же мне оставлять их вам?
      – Неплохо сказано, – одобряет Чарльз Блад и начинает спускаться по ступенькам. Дерек следует за ним. – Хлоя, кажется, я недооценивал твоего мужа.
      – Да, папа, – отвечает Хлоя, которая уже полностью перевоплотилась.
      Дракон останавливается на середине лестницы.
      – Что ж, отлично. Значит, сегодня будет потеха.
      – Взлетай, Питер! – мысленно кричит мне Хлоя и поднимается в воздух.
      Я взлетаю как раз в тот момент, когда Чарльз и Дерек бросаются на нас.
      – ПОДОЖДИТЕ! – беззвучно кричит Чарльз. – Я думал, что вы собираетесь сразиться с нами.
      – Следуйте за мной, – говорю я. – Скоро сразимся.
      Однако я вовсе не чувствую в себе той уверенности, что звучит в моих словах. И Чарльз, и Дерек – оба крупнее, тяжелее и физически мощнее меня. Мы с Хлоей можем победить их, только разделив отца с сыном и разбив их по одному.
      – Выше, – сигнализирую я Хлое. – Мы должны оторваться них.
      Но дождь слепит нас, ветер швыряет по небу, мешая подняться.
      – По крайней мере погода и им не благоприятствует, – говорит Хлоя. Она изо всех сил бьет крыльями, стремясь взлететь повыше.
      Вокруг нас бушует шторм, проносятся темные облака, молнии прорезают небо, грохочет гром. Одна из вспышек освещает дракона, который летит примерно на тысячу футов ниже нас.
      – Дерек! – говорит мне Хлоя.
      Мы оба, сложив крылья, падаем на него, набирая скорость. Мы заранее выпускаем когти, готовясь вцепиться в него. Увидев наше приближение, он издает рев, который переходит в вой, когда Хлоя отрывает ему левое крыло, а я – правое.
      – Папа! – беззвучно вопит он, падая в море. – Они неожиданно напали и оторвали мне крылья. Я не могу лететь!
      – Ты даже не пытался драться? – отзывается Чарльз. – Ты – никчемное существо.
      Дерек падает в море, поднимая фонтан белых брызг.
      – Папа, спаси меня! – кричит он.
      – Ты прекрасно умеешь плавать. Спасайся сам. И помогай мне, когда залечишь раны.
      Мы с Хлоей тут же снова взмываем в небо.
      – Питер, Хлоя, это было красиво, – беззвучно хвалит нас Чарльз, – но должен вас предупредить: со мной вам придется потруднее.
      Ни один из нас не отвечает. Мы бережем силы, сосредоточившись на подъеме. На дождь мы давно уже не обращаем внимания. Мы боремся с каждым новым порывом ветра, как будто это наш враг, такой же, как отец Хлои. Чарльз нападает на высоте около трехсот футов. Он неожиданно выныривает снизу и, пролетая мимо, распарывает мне спину. Хлое он рассекает крыло, вырывает клок мяса у нее из шеи, задев артерию. Ее кровь шлейфом тянется за нами. Она ревет от боли и начинает падать.
      – Прости меня, Питер! – кричит она мне.
      Я описываю круг в ночном небе, ища глазами Чарльза Не обнаружив его, ныряю вниз, на помощь жене. И тут он нападает снизу, он бросается на меня, выставив вперед мощные лапы со смертоносными когтями. Я знаю, что лучше бы мне было сейчас уклониться, увернуться от него. Но там, внизу, в море, моя жена Я еще сильнее прижимаю свои крылья к телу и пулей лечу на крупного дракона
      Мы сцепляемся в воздухе. Он впивается в меня когтями, его зубы вырывают куски моей плоти. Я тоже кусаю его, не слишком серьезно, но достаточно чувствительно, учитывая его возраст. Он отлетает от меня в сторону раньше, чем мы успеваем упасть в воду.
      – Неплохо, неплохо, Питер, – хвалит он. – Хорошо держишься. Признаться, не ожидал…
      Я не отвечаю ему. Он ранен, но и сам успел ранить меня дважды. И если бы схватка продолжалась, понятно, кто вышел бы победителем. Интересно, почему он предпочел не доводить дело до конца
      – Спасай свою жену,- говорит Чарльз Блад.- Она уже показала нам свою храбрость. Незачем умирать ни ей, ни моей внучке. Мы с тобой сами разберемся, когда они будут в безопасности.
      Я погружаюсь в море. Соленая вода причиняет нестерпимую боль, проникая в каждую ранку на теле.
      – Хлоя! – беззвучно зову я. – Ответь мне!
      – Питер, я где-то рядом с тобой. Я остановила кровь, но так устала, что больше ничего не могу залечить.
      – Подожди, – прошу я. Собою мне заниматься некогда. Сейчас Хлое нужна моя помощь. Собрав последние силы, я поднимаюсь над водой и лечу низко над волнами, разыскивая свою жену.
      – Хлоя! – зову я. – Ты меня видишь?
      – Слишком большие волны. Ничего не вижу, – отвечает она.
      Я кружу и кружу над водой, мои мускулы устали, дыхание мое становится трудным и прерывистым, раны болят.
      – Хлоя! – Я уже потерял жену. Я не могу потерять и вторую, и свою дочь! – Хлоя!
      – Питер, мне кажется, я тебя вижу. По крайней мере я вижу что-то надо мной.
      Взглянув вниз, я различаю в белесом мареве что-то темное. Ныряю, и мне удается вытащить Хлою из воды. В моих объятиях она сразу обмякает. Я едва не падаю под ее тяжестью. Но удерживаюсь и лечу к острову, предоставляя ветру подгонять меня.
      Приземлившись рядом со ступеньками галереи, я опускаю свою полумертвую возлюбленную на землю. Подняв голову, не вижу в небе ни Чарльза, ни Дерека. Бегу к ступенькам. Галерея пуста Но нет никакой гарантии, что кто-то из них не укрылся в доме.
      Возвращаюсь к жене, прячу ее в кустах около потайной двери в сокровищницу. Ветер мешает мне открыть тяжелую дубовую дверь, но через несколько секунд мы с Хлоей уже в доме. Снаружи бушует ураган. По крайней мере от него мы теперь спасены.

      Я из последних сил несу, вернее, тащу Хлою по коридору в маленькую комнату, из которой открывается дверь в сокровищницу. Здесь, опустив свою ношу на пол, я ощупываю стену в поисках выключателя.
      Зажигается свет, и от потрясения у меня вырывается крик. Бедная моя Хлоя! Она совсем холодная. Глаза закрыты. Дышит часто и поверхностно. В страшной ране у нее на шее виднеется кость. Чешуя стала тускло-зеленой. Порванное крыло безжизненно лежит рядом с ней.
      Мне приходится собрать в кулак всю свою волю, чтобы не лечь рядом с ней и просто полежать в безопасности. Я знаю: нам обоим, чтобы залечить раны и набраться сил, нужна еда.
      – Вернусь, как только смогу, – говорю я Хлое, нежно потеревшись о нее носом.
      Она, похоже, не слышит меня. Я заставляю себя оставить ее и вхожу в темный коридор, ведущий к камерам. Коридор и лестница узковаты для меня в истинном обличье. Чтобы добраться побыстрее туда, куда мне надо, мне приходится немного съежиться. На верхней площадке лестницы я сильно нажимаю на низкий потолок над головой. Открывается дверь в кладовую, где стоит холодильник. В нем висят на крюках замороженные говяжьи туши.
      Конечно, мясо будет жесткое и холодное. Но что делать? Главное, чтобы оно насытило Хлою и меня. Нам сейчас надо поесть. Кто знает, когда Чарльз и Дерек начнут нас искать.
      Я беру три говяжьих бока. Так как коридор слишком узок, чтобы пронести все три сразу, два оставляю на полу, а третий волоку жене, по пути откусив кусок и начав жевать.
 
      Она лежит так же, как я ее оставил. Глаза по-прежнему закрыты. Зная, что Чарльз и Дерек могут ворваться в дом в любую минуту, я торопливо возвращаюсь за оставшимся мясом.
      Сначала Хлое удается проглотить лишь маленькие кусочки, которые я откусываю и кладу ей в рот. У меня слюнки текут, но сейчас мне не до собственного голода. Сейчас надо накормить Хлою, чтобы она могла залечить свои раны. Я жду, пока она разжует кусок, и тут же подношу к ее рту новый. Надеясь отогреть ее своим телом, ложусь рядом с ней.
      – Ешь, Хлоя. Ты должна залечить раны.
      – Я хочу спать, – с трудом отвечает она.
      – Рано. Ты должна еще поесть.
      Она качает головой, но берет у меня мясо.
      – Еще! – настаиваю я.
      – Я устала.
      – Я понимаю. И все-таки ты должна поесть.И я подсовываю ей куски покрупнее. Она разжевывает их и глотает.
      – Оно холодное, – жалуется она. – Нельзя ли согреть его?
      – Нет. – Я даю ей еще кусок и говорю, маскируя свои мысли. – Наверх нам нельзя. Там
      мы можем нарваться на твоего отца или твоего брата.
      Хлоя открывает глаза:
      – Где они?
      Я пожимаю плечами.
      – А мы где?
      Все еще маскируясь, говорю:
      – Мы в потайном коридоре, под домом. Дерек его не нашел. Твои родственники не смогут нас здесь найти. Пока мы здесь, мы в безопасности.
      – Мой отец, – говорит она, – Питер, он мог тогда убить нас обоих. Почему он этого не сделал?
      – Точно не знаю. Мне кажется, он получает от всего этого удовольствие. Возможно, ему не хочется, чтобы все кончилось так быстро. Он ясно дал мне понять, что хочет, чтобы я спас тебя.
      Я даю Хлое еще один кусок мяса. Она моргает, отодвигается от меня и слегка приподнимается:
      – Папа хотел, чтобы ты спас меня?
      Я киваю:
      – Он сказал, что ты уже продемонстрировала свою смелость и нет никакой надобности убивать тебя и нашу дочь.
      – Кажется, он не такое чудовище, каким мы его считали. – Хлоя смотрит на меня. – Ой, что же он с тобой сделал! Мой бедный Питер! – Она гладит меня. – Ты всего лишь хотел иметь жену, семью. – Она осматривает мои раны, наклоняется к каждому укусу, к каждой царапине. – Смотри, до чего довела тебя любовь ко мне.
      – Смотри, до чего довела тебя любовь ко мне,- как эхо повторяю я и тотчас же отрываю для нее еще кусок мяса.
      Она отталкивает его:
      – Тебе самому нужно поесть. Ты тоже должен залечить раны.
      – Этот кусок – тебе. Я откушу еще.
      Хлоя жует мясо, я отрываю себе еще кусок. Мы молча едим, сосредоточившись на заживлении наших ран. Пережевывая и глотая большие куски мяса, я думаю о том, что сказала Хлоя. Чем бы ни кончилась схватка с Чарльзом и Дереком, я никогда не пожалею о том, что выбрал ее, а она выбрала меня.
      – Ты не жалеешь теперь, что я пришел тогда за тобой? – спрашиваю я.
      Оторвавшись от еды, Хлоя пристально смотрит на меня.
      – Ни на секунду,-отвечает она.-Но мне очень жаль, что моя семья так с тобой обошлась.
      – Питер! – прерывает нас настойчивая мысль Чарльза Блада. – Ты где, мой мальчик? Разве вам не хватило времени?
      – Нет, – отвечаю я. – Мы с Хлоей еще не залечили наши раны.
      – Забудь о Хлое. Ты тоже так ранил этого дурака, моего сына, что он до сих пор лечится. Есть только ты и я, мой мальчик. Мы сами можем все уладить. Нет смысла приплетать сюда мою дочь.
      – Папа, – обращается к отцу Хлоя, – почему ты не можешь просто оставить нас в покое? Питер уже предложил тебе деньги.
      – Я еще никогда не уклонялся от боя. Кроме того, твой Питер меня заинтересовал. Я хочу посмотреть, как он будет держаться дальше.
      – Но ты мог убить его!
      – Я и сейчас могу. И намереваюсь это сделать, знаешь ли. Но не забывай, что и он может убить меня.
      – Папа, мне придется помочь ему.
      – Я это понимаю. В конце концов, он твой мужчина. Твоя мама тоже так поступила бы ради меня. Но надеюсь, что ты этого не сделаешь, Хлоя. Ты уже показала нам свою решимость. Тебе незачем рисковать своей жизнью и жизнью дочери. А Ты, Питер, пожалуйста, уговори мою дочь не встревать. Теперь это только наше дело. Покажи себя. Не заставляй разыскивать тебя, мой мальчик.
      – Я вовсе не твой мальчик! – рычу я. – Ищи, сколько хочешь. Мой отец давным-давно научил меня, что только дурак дерется так, как это удобно его противнику. Я покажусь тогда, когда захочу!
      Чарльз ничего на это не отвечает. Я отрываю еще один кусок мяса, подсовываю его своей жене и говорю ей:
      – Думаю, твой отец прав. Мы должны сразиться с ним один на один.
      – Я не оставлю тебя. Я не стану сидеть в безопасности и ждать твоей смерти, – говорит Хлоя.
      – Посмотри на себя. Ты потеряла слишком много крови. К тому времени, как ты восстановишься, Дерек тоже оправится. Я должен сразиться с твоим отцом, пока у него нет поддержки.
      – Ты говорил, что можно зарядить оружие. Мы уже достаточно восстановились, чтобы нажать на спусковой крючок.