– Ты – мой герой! – говорит Хлоя полушутя – полусерьезно.
Я хмурюсь в ответ на ее поддразнивание:
– Кажется, дверь открыта, не так ли?
Хлоя кивает.
– Но с ключом было бы гораздо меньше возни,- говорит она с улыбкой. Она встает, подходит и обнимает меня. – А ты, оказывается, очень упрямый.
Но… – Она целует меня. – Зато все было очень красиво и романтично.
Я тоже обнимаю ее и целую, заново открывая для себя мягкость ее губ. Хочется держать ее в объятиях долго-долго, но мне слишком хорошо известно, что очень скоро вернутся Чарльз и Саманта Блад.
– Нам надо бежать, – говорю я.
Хлоя кивает, но не двигается с места. Она с улыбкой смотрит мне в глаза. Я качаю головой:
– Нам надо поскорее отсюда убираться.
Она все не сводит с меня глаз:
– Я так рада, что ты здесь!
– Я тоже. – Я замечаю ее одежду, аккуратно
сложенную на кровати. – Где бы нам раздобыть чемоданы?
– Ты меня не понял. Мне кажется, я действительно влюбилась в тебя. Я не была уверена, что смогу испытать это.
– Хлоя, я очень рад, – со вздохом отвечаю я. – Я тоже тебя люблю, но нам пора. А что Филипп?
– Это его дом. Он не хочет уезжать отсюда.
Я пожимаю плечами.
– Что ж… Но уж нам-то определенно пора.
Хлоя делает знак следовать за ней и ведет меня в комнату своей матери. Она некоторое время роется в шкафу. Я жду, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Наконец она вытаскивает два кожаных чемодана и отдает их мне. Шаловливо улыбаясь, она говорит:
– Мне надо еще кое-что найти.
И снова ныряет в шкаф. Через несколько минут выныривает с маленькой плетеной шкатулочкой и старинной книгой в потрепанном кожаном переплете.
– Что это такое? – спрашиваю я.
– О! Это все мамины травы, коренья, листья, в общем, все, что нужно для приготовления настоев, в том числе свадебного напитка. – Хлоя усмехается. – Мама и сейчас зла на меня, но когда обнаружит, что пропали все ее снадобья, она будет просто в бешенстве! Или ты думал, что я убегу с тобой, не взяв приданое?
– Мама, мы уже в пути, – беззвучно сообщает Хлоя Саманте Блад.
Мы мчимся в джипе по долине.
– Скатертью дорога! -отвечает ей Саманта.
Хлоя вздрагивает от холодных и злых мыслей матери.
– Ты несправедлива, мама. Я твоя дочь. Это хоть что-то должно для тебя Значить! Я не сделала тебе ничего плохого.
– Ты пошла против нас.
– А чего ты ожидала? Он мой мужчина, он отец моей дочери.
– Он предал твою сестру! Он и тебя предаст.
– Нет!
– Он чуть не убил твоего отца. Прилетай, взгляни, что он с ним сделал, Хлоя. Мне понадобится не
сколько часов, чтобы вытащить его из этой ямы. Посмотри на его искалеченное тело в искореженной
груде металла, насаженной на острый камень, и тогда скажи мне, могу ли я принять Питера в нашу семью!
– Отец убил бы его.
– Вот было бы славно!
– Мама, нам все-таки лучше было бы помириться. Иначе вы можете никогда не увидеть своих внуков.
Наше сознание заполняет резкий смех Саманты:
– Это кто же вам сказал, что вы получите Генри обратно? Мой муж не единственный из семьи Блад, кто способен сразиться с Питером. Посмотри на Дерека и на Питера и скажи мне, кто из них сильнее.
– Мама, пожалуйста!
– Убирайтесь! Но помните, что мой муж поправится. И когда это случится, вам придется опасаться не только Дерека.
Хлоя горько качает головой, закусив губу. Она замыкает свое сознание, не желая больше разговаривать с матерью, хотя та продолжает браниться. Ее ругань сопровождает нас до конца долины.
Моя невеста сидит, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, и смотрит прямо перед собой. Я с трудом подавляю в себе желание остановить машину, обнять и утешить Хлою. Пытаться разговорить ее – бесполезно. Не в моих силах залечить рану, нанесенную матерью.
Я глажу Хлою по щеке тыльной стороной ладони. Она трется щекой о мою руку. Это вызывает мою улыбку. Пока хватит и того, что любимая просто сидит рядом со мной. У нас еще годы впереди, чтобы наговориться друг с другом.
Страна Дыр уже заканчивается. Я и не заметил, как мы преодолели это расстояние. Предупреждение Саманты Блад прозвучало как откровенная угроза. Теперь, когда моя любимая в безопасности и сидит рядом со мной, стоит подумать о том, что же делать дальше. Нам предстоит добраться до Майами без денег и документов.
Когда мы наконец оставляем Страну Дыр позади, Хлоя поворачивается ко мне и говорит:
– Нам нужно в Кингстон.
Я удивленно приподнимаю брови:
– Сейчас?
– «Клейпул и сыновья» – в Кингстоне. К Вирджилу Клейпулу приходит вся корреспонденция от Дерека на имя отца. Тебе не кажется, что нам не помешает знать, о чем пишет Дерек?
– Конечно. – Я смотрю, насколько высоко еще солнце. – Но скоро стемнеет. Какой смысл приезжать туда после закрытия офиса?
Хлоя неуверенно пожимает плечами.
– Кингстон подождет до завтра, – говорю я. – Мы можем остановиться на ночь в Бартлет-Хаусе.
– И что мы там будем делать? – Моя невеста улыбается и кладет мне руку на плечо.
Улыбаюсь в ответ:
– То, чего так хочется нам обоим, Хлоя.
22
Когда мы подъезжаем к Бартлет-Хаусу, уже сгущаются сумерки. Тени удлиняются. К моей радости, желтый «ленд-ровер», накрытый полотняным чехлом, на месте, там, где я его оставил. Надеюсь, что и маленькая коробочка с запасными ключами от машины все еще там, где ее спрятал Грэнни. Мне прекрасно известно, как опасно разъезжать в джипе, принадлежащем двум пропавшим без вести людям.
– Когда окончательно стемнеет, надо будет избавиться от этой машины, – говорю я Хлое, потом указываю на второй автомобиль: – А завтра поедем на той.
Она кивает. Мы одновременно вылезаем из джипа Дом встречает нас гробовой тишиной. Ни собак, ни лошадей не слышно. Хлоя идет за мной на конюшню.
– Какой-то город призраков, – говорю я, распахивая дверцы в пустые стойла. На полу – ни клочка сена.
Хлоя кладет руку мне на плечо:
– Я же говорила тебе, что Дерек запер дом.
Я киваю:
– Все-таки как-то жутковато.
Вернувшись к «лендроверу», я снимаю с него чехол и нащупываю маленькую коробочку с запасными ключами.
Хлоя с улыбкой говорит:
– Жаль, что ты не спрятал здесь и ключи от дома.
И правда, жаль. Дергаю внешнюю дверь – заперто. Обойдя вокруг дома, мы убеждаемся, что все ставни закрыты, дверь на галерею – тоже.
– Нам не следует оставаться здесь на ночь. Можно переночевать в каком-нибудь отеле на побережье.
Я вспоминаю о тех ночах, которые проспал в камере, в подвале дома Хлои, о своем жалком отдыхе беглеца в пещере и за рулем спрятанного в кустах джипа. Решительно мотнув головой, я говорю -«нет!» и пытаюсь плечом высадить дверь на галерею. Дверь содрогается, но не поддается.
– Сегодня, черт возьми, я хочу спеть в своей собственной постели! – заявляю я и еще раз наваливаюсь плечом на дверь. Она уже немного поддается.
Моя невеста смотрит на меня с интересом. Видно, что все это ее забавляет.
– Было бы гораздо легче поехать в отель, – говорит она.
Бросив на нее сердитый взгляд, я снова вступаю в схватку с дверью и на сей раз выхожу победителем. Гордо улыбнувшись Хлое, приглашаю ее войти.
Свет проникает в, дом только сквозь жалюзи и случайно отогнувшиеся края занавесок. Вся мебель накрыта простынями. Воздух застоявшийся, запах нежилой. Такое впечатление, что дом стоит пустой уже несколько недель. Хлоя морщит нос. Я щелкаю выключателем.
Зажигается свет.
– По крайней мере у нас есть электричество, – говорю я, иду к термостату и включаю кондиционер.
Гудение компрессора нарушает мертвую тишину.
– Электричество – да. Но больше ничего, – сообщает Хлоя из большой комнаты.
Я иду к ней. Музыкальный центр и вообще все оборудование исчезло. Остались, видимо, случайно забытые два компакт-диска и одна видеокассета. Холодильник пуст. Запасов как не бывало.
Хлоя снимает телефонную трубку и протягивает ее мне. Есть гудок.
– Телефон еще не отключили, – сообщает она.
– Прекрасно! – Я беру у нее аппарат и набираю номер концерна «Ла Map» в Майами. Автоответчик голосом Сары сообщает, что офис сейчас закрыт, и называет рабочие часы. Разъединившись, набираю номер сотового Артуро. После двенадцати гудков механический голос просит меня оставить сообщение. Ну что же, отбой.
Когда я пытаюсь позвонить Клаудии Гомес, Хлоя накрывает ладонью аппарат:
– Питер, ведь они все думают, что Дерек – это ты. Ты же знаешь. Чего ты добьешься, позвонив сейчас кому-нибудь из них?
С тяжелым вздохом кладу трубку:
– Я только хотел удостовериться, что с Генри все в порядке.
– Мы все узнаем завтра в Кингстоне, – убеждает Хлоя. Она крепко обнимает меня. – У Дерека
нет никаких причин плохо обращаться с Генри.
Моя спальня такая же голая и пустая, как и весь остальной дом. Не осталось никакой одежды. На кровати лежит только матрас. Хлоя проверяет шкаф для белья и возвращается с пустыми руками.
– Они забрали все, – говорит она. – Придется нам постелить те простыни, которыми накрыта мебель.
Я пожимаю плечами.
– Конечно. – Хлоя подходит ко мне, обнимает меня за шею и улыбается. Ее губы всего в дюйме от моих. – Конечно, можно и без простыней обойтись. – Она нежно целует меня в губы, потом отстраняется: – Мы, кажется, кое-что не успели сделать в ночь нашей свадьбы. – Она стаскивает через голову свой топ, обнажив шоколадного цвета груди
с начинающими твердеть сосками.
Я глубоко вздыхаю и качаю головой. А ведь и правда мы с Хлоей так мало были вместе! Ничего бы мне не хотелось так сильно, как лечь с ней и позабыть обо всех делах и обязанностях. Но есть вещи, которые просто необходимо сделать.
– Нам еще надо избавиться от машины,- говорю я.
– Успеем, – шаловливо улыбается мне Хлоя и, поводя бедрами, вылезает из джинсов. – Сначала кое-что другое…
– И найти чего-нибудь поесть…
Хлоя притворно сердится и топает ножкой:
– Я не голодна!
Она стягивает с себя голубенькие трусики и отбрасывает их в сторону.
– Я не хочу сейчас есть, я хочу кое-чего другого…
Не сводя с меня глаз, она падает навзничь на кровать, раскинув ноги.
– Иди сюда, – зовет она.
Я стою у изножия кровати и пытаюсь совладать со своим телом. Но естество мое восстает. Мне глаз не оторвать от Хлои.
– Нам завтра рано утром выезжать. Мы должны отдохнуть.
Хлоя немного подается вперед, дотягивается до меня ногой, ее ступня гладит меня между ног.
– Успеем, – говорит она и улыбается тому, что чувствует ее нога.
Мы занимаемся любовью, затем избавляемся от джипа, охотимся, едим и снова любим друг друга в нашем настоящем обличье, вернувшись домой, срываем с мебели простыни и устраиваем себе постель.
Элизабет предпочитала проводить ночь в естественном обличье, а я – в человеческом, поэтому мы часто спали порознь. Хлоя доставляет мне невыразимую радость, охотно укладываясь со мной в одну постель. Она прижимается теплой спиной к моей груди и кладет голову мне на руку.
– Надеюсь, ты не возражаешь, – говорит она. – Я привыкла спать в человеческом обличье.
Жар ее тела будит меня в середине ночи. Я пытаюсь чуть-чуть отодвинуться, чтобы остыть. Но Хлоя стонет во сне и только поудобнее устраивает голову у меня на руке. Тогда я сбрасываю с себя простыню. Хлоя еще теснее прижимаются ко мне. Обняв ее, нежно целую сзади в шею. Слышно, как она дышит. Мне нравится, что она так близко. Я снова погружаюсь в сон.
Сон отступает, когда руки Хлои начинают блуждать по моему телу, они гладят меня, ласкают, дразнят, а ее губы покрывают меня поцелуями. Мои глаза прикрыты, я еще не до конца проснулся. Позволяю ее рукам делать со мной все, что им захочется. Губы ее приникают к моим – и я сильно возбуждаюсь. Хлоя перекатывает меня на спину и, оседлав, впускает в себя. Я улыбаюсь этому влажному, теплому удовольствию, тянусь к ней, беру в руки ее груди. Странно, но они кажутся мне полнее и больше Чуть приоткрываю глаза – ровно настолько, чтобы заметить, что первые лучи солнца проникли в комнату. Потом открываю их окончательно и вижу перед собой… белокожую блондинку. Я вскрикиваю и в испуге отдергиваю от нее руки. Блондинка, давясь от смеха, падает на меня ничком. В промежутках между приступами хохота женщина стонет:
– Питер! Это же я! Это я, Хлоя!
Но соломенно-желтые шелковистые длинные волосы этой женщины не имеют ничего общего с черными кудрями моей Хлои. Кожа у нее белая, как сметана, без тени загара. Эта незнакомая женщина все еще сидит на мне верхом. Она выпрямляется и прикрывает ладонями свои груди.
– Я подумала, что лучше мне измениться перед поездкой в Кингстон,- смеясь, объясняет она и, раскачиваясь из стороны в сторону, то и дело встряхивая белокурыми волосами, демонстрирует мне себя во всех подробностях.
– Тебе не кажется, что Вирджил Клейпул очень удивился бы, увидев, что у Чарльза и Саманты Блад чернокожая дочь?
Она, конечно, права, и все-таки, на мой взгляд, теперь она слишком напоминает гибрид куклы Барби и своей матери в молодости. Коснувшись ее грудей, я говорю:
– Ты думаешь, размер твоей груди тоже вызвал бы недоверие у мистера Клейпула?
Хлоя накрывает мои ладони своими.
– Я просто подумала, что такая грудь больше подойдет блондинке.
– Надеюсь, после посещения Клейпула ты снова станешь прежней?
– Это зависит от тебя, – мурлычет Хлоя. Она трется о меня, как кошка, пока я не возбуждаюсь снова. – Тебе придется доказать мне, что ты хочешь, чтобы я снова стала самою собой.
Мы задерживаемся в Фолмуте для того, чтобы в торговом центре купить одежду для меня и наряд для Хлои, который вместил бы ее новые, более пышные формы. Она выбирает зеленое шелковое платье с глубоким вырезом.
После проселочных дорог внутренней части острова ехать по А1 – современной автостраде, идущей вдоль побережья, – просто наслаждение. Еще довольно рано – машин немного, и мы на довольно большой скорости благополучно проезжаем Убегающую бухту и Очо-Риос. Но когда дорога заворачивает к порту Мария, движение становится гораздо оживленнее за счет автомобилей, направляющихся в Кингстон, набитых пассажирами и их ручной кладью.
Водители борются за место на автостраде, кричат, обзывают друг друга, непрерывно сигналят. На перекрестке, где я оказываюсь единственным, кто не желает ехать на красный, Хлоя теряет терпение.
– Дай-ка я поведу!
Пожав плечами, я уступаю ей руль.
«Наши женщины – вот кто истинные воины, – посмеивался мой отец. – Мы, мужчины, не способны на столь безрассудные поступки, как они».
Хлоя – не исключение. Она на большой скорости ввинчивается в поток машин, ловко обходит «тойоту», в последний момент уворачивается от мчащегося навстречу грузовика. Она просто сияет:
– Обожаю водить машину!
Я киваю и еще раз проверяю, надежно ли пристегнут. Не доезжая бухты Анното, Хлоя сворачивает на A3. Мы вновь направляемся внутрь страны, к подножию Голубых гор.
– Смотри.- Я хочу обратить внимание Хлои на то, как красиво вокруг, но она смотрит только на дорогу, упрямо выставив подбородок. Моя подруга целиком сосредоточена на соревновании с другими водителями.
К вечеру мы добираемся до Кингстона. Спустившись с гор, мы видим перед собой раскинувшийся на равнине город.
– Нам нужно в новую часть города, – уточняет Хлоя. -- Дерек говорил, что офис Клейпула – на верхних этажах здания «Харви». Это на пересечении Миддл-Роуд и Эсперанс авеню. Дерек говорил, что это самое высокое здание и единственное целиком белое.
Я указываю на белый параллелепипед. Здание слишком простое по архитектуре и совсем не элегантное. Вокруг – дома поменьше, но архитектурно – гораздо интереснее.
– Наверное, это оно, – предполагаю я.
Хлоя кивает и пытается пробраться к белому чудовищу, лавируя среди машин. Их внезапно становится слишком много, как в большом городе. Только через полчаса нам удается найти место для парковки у здания «Харви». Хлоя выключает зажигание и говорит:
– Пожалуйста, предоставь мне объясняться с ними.
Хотя «Клейпул и сыновья» и занимают верхние этажи такого большого здания, но у них нет ни элегантности, ни размаха концерна «Ла Map». Перед нами скромная деревянная дверь, на которой лишь номер 1512 и простая медная табличка с надписью «Клейпул и сыновья».
Секретарша, пожилая женщина-ямайка, худая, довольно светлокожая, с лицом и руками, изборожденными морщинами, сидит за скромным письменным столом посередине приемной. Напротив ее стола, у стены, стоят в ряд четыре деревянных стула. Все стены однообразно белые, кое-где в пятнах. Офис явно нуждается в ремонте. Женщина поднимает на нас глаза:
– Да? Чем могу служить?
– Мы хотели бы видеть Вирджила Клейпула, -говорит Хлоя.
– У вас назначена встреча с ним?
Хлоя выразительно оглядывает совершенно пустую приемную, скользит взглядом по пустым стульям.
– Меня зовут Хлоя Блад. Я дочь Чарльза и Саманты Блад,- говорит она с внезапно прорезавшейся аристократической интонацией, сдобренной изрядной долей презрения. – Я думаю, мистер Клей
пул примет меня, если, конечно, он не ОЧЕНЬ занят!
– Минуточку. – Женщина встает и знаком приглашает нас присесть.
– Мы лучше постоим, – отказывается Хлоя.
Секретарша кивает и уходит.
Я оглядываю приемную, пока мы ждем.
– Почему твои родители пользуются услугами этих людей? – шепотом спрашиваю я. – Похоже, они едва оплачивают даже такое помещение.
Хлоя пожимает плечами:
– Папа всегда пользовался их услугами. А до него его отец. Они всегда исправно выполняли все, что нам было нужно.
Появляется Вирджил Клейпул в сопровождении своей секретарши. Его кожа еще светлее, чем ее, внешность Клейпула почти не сохранила характерных черт его народа. Видимо, он потомок нескольких поколений смешанных браков. На его лице угадываются следы недавней пластической операции.
Хорошо сшитый костюм из черною шелка, дорогие часы «ролекс», три кольца с камнями – с бриллиантом, изумрудом и рубином,- все это странно противоречит первому впечатлению потрепанности, которое произвела на меня приемная его фирмы.
– Хлоя! – Клейпул широко улыбается, демонстрируя белые зубы. – Дамы вашего семейства
обычно не балуют нас посещениями. Чаще всего я имею дело с вашим братом и могу с уверенностью сказать, что он далеко не так красив, как вы! – Он протягивает Хлое ухоженную руку: – Добро пожаловать в мой офис!
Я мысленно спрашиваю Хлою:
– Сколько ему может быть лет?
– Дерек говорил, что ему по меньшей мере шестьдесят пять,- улыбается она.- Он сын «Клейпула и сыновей».
– Насколько непрезентабельно выглядит приемная, настолько же элегантен кабинет самого Клейпула. Письменный стол красного дерева, стулья, обитые кожей, стены, облицованные дубовыми панелями и увешанные фотографиями, на которых молодой Вирджил Клейпул играет в крикет или катается на яхте со своей семьей. На других фотографиях он запечатлен с разными ямайскими политиками – Сеагой, Мэнли и другими. Большая вставленная в рамку фотография Клейпула и Боба Мэнли, видимо, предмет гордости. Вид у обоих такой, как будто один только что рассказал другому анекдот. В окне офиса – панорама Кингстона, спускающегося к гавани.
Вирджил с улыбкой следит за тем, как я осматриваю его владения:
– А вы, сэр?
Прежде чем я успеваю ответить, Хлоя говорит:
– Это мой жених, Джон Эймс. Он приехал из Штатов.
Клейпул удивленно приподнимает бровь:
– Дерек не упоминал, что вы помолвлены.
– Джон? – мысленно спрашиваю я. – Ты не могла придумать более оригинального имени?
– Поживи пока с этим, – отвечает мне Хлоя.
Одним взмахом руки она отметает все расспросы Клейпула:
– Дерек и не знал о моей помолвке. Джонни сделал мне предложение на днях, когда Дерек уже уехал.
Ямаец кивает, откидывается на спинку стула:
– Чем могу быть вам полезен?
– Папа просил нас заехать к вам и узнать, есть ли что-нибудь от Дерека. Он хочет быть в курсе того, как идут дела в Майами.
– Я с нетерпением ждал, когда объявится ваш отец. Признаться, я стал подумывать о том, чтобы нанять вертолет и лететь к вам. Но вы же знаете: Чарльз гостей терпеть не может. И еще возникает проблема: как поступить с летчиком, когда вернемся обратно. – Клейпул усмехается, потом выдерживает паузу и выразительно смотрит на меня: – Вы уверены, Хлоя, что ваш отец не возражал бы, что мы разговариваем в присутствии… третьего лица?
– Взгляните в его глаза, Вирджил, – говорит Хлоя,- Джонни – тоже член семьи. Он мой троюродный брат. Нет ничего, что нужно было бы скрывать от него.
– Разумеется. Простите старику излишнюю подозрительность. Боюсь, иногда я бываю чересчур осторожен. – Вирджил открывает боковой ящик своего стола, роется в бумагах. – Вот, – говорит он, протягивая Хлое три листка, – боюсь, что это все, что я пока получил из Майами.
Хлоя просматривает факсы, потом говорит:
– Я полагаю, что вы и разговаривали с моим братом.
– Да. – Вирджил вежливо наклоняет голову и улыбается.- Не очень часто, но разговаривал. К счастью, его люди гораздо более общительны. Мы все очень взволнованы.
– Чем же?
Вирджил Клейпул прищуривает глаза:
– Слиянием, конечно.
– Ну разумеется, – кивает Хлоя.- И когда же все закончится?
– Йен Тинделл из концерна «Ла Map» будет здесь через две недели. Вот я и начал волноваться, успею ли повидаться с вашим отцом. Передайте ему, пожалуйста, что через две недели, если считать с понедельника, потребуется его присутствие. К тому времени все документы будут уже подготовлены и готовы к подписанию.
– Я уверена, что папа будет доволен, – говорит Хлоя.
Мне требуется все мое самообладание, чтобы сидеть молча, не проявляя эмоций.
– Что там, черт подери, затевается? – мысленно спрашиваю я у Хлои.
– Я знаю столько же, сколько и ты, – отвечает она.
– Спроси его о Генри,- прошу ее я.
– Дерек упоминал о моем племяннике – Генри?
Он взял его с собой,- обращается Хлоя к ямайцу.
Тот с усмешкой кивает:
– Мне показалось, что вашему брату нелегко приходится с мальчиком. Но Дерек велел мне передать вашему отцу, что в конце концов они с Генри достигли взаимопонимания. Теперь мальчик понял, что ему лучше слушаться своего дядю.
– Очень хорошо, – отвечает Хлоя.- Я люблю племянника, но мне казалось, что он очень избалован.
– Уже нет. Дерек применил особые методы воспитания…
– Но с Генри все в порядке? – не выдерживаю я.
Ямаец хмурится, явно недовольный тем, что я перебиваю его:
– Судя по тому, что мне сказал Дерек, с молодым человеком все в порядке, ну разве что ему
немного больно сидеть.
Мне очень хочется перегнуться через стол, схватить Вирджила Клейпула в охапку и трясти его до тех пор, пока он не выложит мне все, что знает о пребывании Дерека в Майами. А еще мне хочется как следует врезать ему за то, что он так небрежно рассуждает об «особых методах воспитания», которые приходится испытывать на себе бедному Генри.
К моему удивлению, Хлоя встает со стула:
– Я ценю ваше время, Вирджил. – Она сворачивает в трубочку бумаги, переданные Клейпулом.- С вашего разрешения я передам это папе.
Ямаец кивает.
– Нам пора. Мы хотим добраться домой до темноты.
– Мы уже уходим? – мысленно ору я.
Моя невеста игнорирует этот вопрос.
– Уверена, что папу новости взволнуют не меньше, чем вас.
Вирджил Клейпул расплывается в улыбке:
– Я знаю, как Чарльз беспокоился о деньгах. Без того золота, что он прислал мне пять лет назад, сомневаюсь, что нам удалось бы остудить интерес правительства к Яме Моргана. Скажите ему, что после слияния у нас будет еще больше оснований как можно дольше беречь этот дом.
Как только мы покидаем здание, я требую объяснений:
– Какого черта мы ушли? Мы могли принудить его рассказать нам все…
Хлоя резко поворачивается и смотрит мне в глаза:
– И что потом? Убить его и его секретаршу?
– Почему бы и нет? Кто стал бы связывать эти убийства с нами? Нас тут никто не знает. Черт! Да мы убрались бы с этого острова еще до того, как полиция начала бы расследование. А убийство Клейпула, уж конечно, предотвратило бы это так называемое слияние.
– И, значит, Дерек был бы предупрежден, что здесь что-то не так. А пока есть шанс, что в Майами никто не ожидает нашего появления. Кроме того, – опускает глаза она,- моя семья нуждается в «Клейпуле и сыновьях».
– А мой сын нуждается во мне!
– Черт возьми! – Хлоя топает ногой. – Да ведь я и делаю все для того, чтобы вы поскорее соединились. Я выбрала тебя, Питер! Я тебя люблю. Если будет надо, то я умру за тебя. Но я не хочу вредить своим родителям и братьям. Какое бы зло они нам ни причинили – они все-таки моя семья. Разве ты не слышал, что сказал Клейпул?
– О деньгах?
– Вот почему они решили тобой воспользоваться. Им нужны твои деньги, чтобы выжить!
– Если бы они попросили о помощи, я бы помог им. У меня денег более чем достаточно.
Хлоя качает головой:
– Чарльз Блад никогда ни о чем не просит. Единственное, что он умеет,- брать то, что ему нужно.
– Я не отдам ему ни моего сына, ни моего богатства.
– Разумеется нет. Но, Питер,- теперь моя невеста смотрит мне прямо в глаза, и мне очень хочется обнять ее и поцеловать, чтобы исчезла эта горькая складка у ее губ, – они произвели меня на свет. Они вырастили меня. Прошу тебя, не делай ничего такого, что заставило бы меня пожалеть, что я вышла за тебя.
– Когда все это кончится, – обещаю я, – если, конечно, все это когда-нибудь кончится, тогда посмотрим, что можно сделать для вашей семьи.
23
В машине Хлоя садится за руль, а мне передает факсы Дерека.
– Я могу вести, если хочешь, – предлагаю я. Она отрицательно мотает головой и взглядом указывает на место пассажира. Честно говоря, испытав на себе ямайское дорожное движение, я даже рад предоставить Хлое сражаться с ним. Кажется, ее темперамент подходит для этого гораздо лучше, чем мой.
Мы молча выезжаем из Кингстона. Хлоя, погруженная в свои мысли и, кроме того, вынужденная маневрировать в потоке машин, похоже, даже не замечает моего восхищения. Она очень удивила меня сегодня. Ну разумеется! Ведь я привык представлять себе Хлою всего лишь смышленой и своевольной девочкой-подростком. Такой она была, когда я женился на Элизабет. Я знал, что интерес ко всему человеческому и любознательность никогда ее не покинут, но совершенно не принимал в расчет, что она выросла. И взрослая Хлоя мне совсем не знакома. Например, я вовсе не ожидал, что у Клейпула она так решительно возьмет инициативу на себя. За ее внешней мягкостью скрывается сила, и это восхищает меня.
Наконец Хлоя обращает внимание, что я неотрывно смотрю на нее.
– Что? – спрашивает она.
– Ничего. Просто я подумал, что люблю тебя.
– Правильно. Хорошая мысль!
Движение становится чуть спокойнее, когда наш «лендровер» начинает подниматься в гору. Теперь мы едем по сельской местности. Тут и там попадаются фермерские домики, иногда встречается маленькая лавчонка. Бродят козы и куры.
Я спрашиваю Хлою:
– И какие выводы ты сделала из того, что сказал Клейпул?
– Сначала прочти факсы, – советует Хлоя и снова сосредоточивается на дороге и на своих собственных размышлениях.
Я разворачиваю бумаги, разглаживаю их у себя на колене и раскладываю в хронологическом порядке. Все они посланы из «Ла Map». Первый факс датирован 12 июня, последний – 20 июля. Я с глубоким вздохом погружаюсь в воспоминания. Мы с Хлоей встретились в мае. Не могу поверить, что прощло уже столько времени.
12 июня
Папа, все хорошо. Отправляю этот факс сам. И текст приходится самому набирать – глаза портить.
Мы добрались без приключений, я взял такси, чтобы нас с мальчиком доставили прямо в «Ла Map». Там меня приняли очень радушно. Особенно теплый прием я получил от сотрудницы Йена Тинделла, некой Риты Сантьяго (кажется, она шпионит в пользу Питера), и президента компании Артуро Гомеса.
Тинделл, парень, управляющий компанией на пару с Гомесом, едва нашел время встретиться со мной.
Поскольку мне не терпелось поскорее добраться до дому, я не стал долго ошиваться в «Ла Map» и интересоваться бизнесом. Гомес вызвал свою дочь, и она отвезла нас домой на катере де ла Сангре. Она странно посмотрела на меня, когда на ее предложение самому сесть за руль я ответил отказом. Однако я рад, что отказался.
Всю дорогу я наблюдал за ней и старался запомнить все, что она делает. Особенно трудно войти в канал, ведущий к острову, но я горд тем, что запомнил все повороты.
Дочка Гомеса посмотрела на меня еще более странным взглядом, когда я не помог ей пришвартоваться. Но я опять внимательно за ней наблюдал и все запомнил.
Дальше, на острове, все пошло хорошо. Дом меньше нашего, папа, но у них есть все! Водопровод, электричество, кондиционеры, телевидение! Когда раздобудем денег, надо будет устроить в Яме Моргана то же самое.
Я обыскал весь дом сверху донизу и не нашел никаких следов тайника, о котором ты говорил. Но, должен тебе сказать, судя по тому, как выглядит офис «Ла Map», мы и так отхватили неплохой куш.
Я велел Гомесу через неделю быть готовым к совещанию, на котором мы все обсудим. После совещания я пошлю тебе факс.
Дерек
24 июня
Папа, сногсшибательные новости! Мы на днях провели совещание. Здесь оказалось гораздо больше денег, чем мы предполагали! Я сообщил им о твоей идее передать руководство фирме «Клейпул и сыновья». Гомесу и его дочери идея не понравилась, но, думаю, они сделают все, что я скажу. Кстати, Рита указала на то, что, перенося корпорацию внутрь континента, мы экономим на налогах. Тинделла впечатлили эти цифры. Он сказал, что, пожалуй, наш план может сработать.
