Властелин Колец - Хоббит, или Туда и обратно (пер. З. Бобырь)

Но Бард отказался пропустить Карликов прямо к Горе. Он решил ждать, пока золото и серебро не будут принесены в обмен на Сердце-Камень; ибо он не верил, что это будет сделано, если крепость получит такое многочисленное и грозное подкрепление. Карлики могут носить очень большие тяжести, и почти все воины Даина, несмотря на быстроту похода и тяжелое вооружение, несли на спине тяжелые тюки с припасами для осажденных. Теперь они выдержали бы много недель осады, а за это время к ним присоединялись бы все новые и новые толпы Карликов, так как родичей у Траина было много. К тому же они могли бы открыть и охранять еще какой-нибудь вход, и тогда осаждающим пришлось бы окружить всю Гору, а их для этого было недостаточно много.

Именно такими и были замыслы Карликов (ибо Торин и Даин усердно пересылались гонцами-воронами); но сейчас они были нарушены, так что после многих гневных слов Карлики-посланцы удалились, бормоча себе в бороды. Бард тотчас же послал гонцов к Вратам, но они не нашли там никакого золота. Как только они подошли поближе, в них полетели стрелы, так что им пришлось поспешно вернуться. Весь лагерь теперь кипел движением, словно перед битвой, так как Карлики Даина продвигались по восточному берегу реки.

— Глупцы! — засмеялся Бард. — Они идут под отрогом Горы! Они не умеют воевать на поверхности, как бы ни были искусны в подземных битвах. Среди скал над их правым крылом скрыто много наших лучников и копейщиков. Может быть, кольчуги у Карликов и хорошие, но им самим скоро придется плохо. Нападем на них с обеих сторон сразу, пока они еще не отдохнули!

Но Лесной король возразил: — Я совсем не тороплюсь начинать войну из-за золота. Карлики не могут миновать нас, если мы не захотим этого, или сделать еще что-нибудь, чего бы мы не заметили. Будем надеяться еще на что-нибудь, могущее привести к примирению! А если нам в конце концов и придется нанести удар, то нашего численного преимущества будет довольно.

Но он рассчитал без Карликов. Сознание, что Сердце-Камень находится в руках осаждающих, разжигало их гнев; и они догадывались о колебаниях Барда и его друзей и решили ударить, пока те спорили.

Внезапно, без всякого сигнала, они молча ринулись в атаку. Зазвенели тетивы луков, засвистали стрелы; битва готова была начаться…

Но еще более внезапно — с неба упала тьма. По небу промчалась черная туча. Грянул в вое зимний гром и раскатился, рокоча, над Горой, и молния сверкнула на вершине. А ниже тучи появилась другая мчащаяся тьма; но она мчалась не по ветру, она шла с севера, как огромная птичья стая, столь плотная, что солнце не могло пробиться сквозь множество крыльев.

— Стойте! — вскричал Гандальф, появившись вдруг с воздетыми руками между надвигающимися Карликами и ожидавшими их рядами. — Стойте! — повторил он громовым голосом, и из его жезла брызнула словно яркая молния. — Все вы в опасности! Это Орки идут! Идет Больг с Северных гор, о Даин, — тот, чьего отца вы сразили в Мориа. Смотрите! Нетопыри летят над его армией, как стая саранчи. Его воины сидят верхом на волках, и Варги идут за ними вслед!

С обеих сторон произошло замешательство. Гандальф еще не договорил, а тьма уже сгустилась. Карлики, остановившись, глядели в небо. Среди Эльфов раздался многоголосый вопль.

— Идемте! — вскричал Гандальф. — Есть еще время посоветоваться. Пусть Даин, сын Наина, тоже поспешит к нам!

Так началась битва, которой никто не ожидал; она была названа Битвой Пяти Армий и была ужасна. На одной стороне были Орки и Варги, на другой — Эльфы, Люди и Карлики. Вот как это получилось. Еще со дня гибели Великого Орка в Туманных горах, ненависть этого злобного племени к Карликам дошла до предела. Гонцы засновали туда и сюда между всеми их поселениями и крепостями, ибо они решили снова завоевать области Севера. Тайно они собирали все вести; тайно ковалось оружие по всем Горам. Потом они собрались и пошли по подземных ходам или по холмам и долинам во тьме, пока вокруг большой Горы Гундабад на севере, где была их главная твердыня, не собралось огромное войско, готовое ринуться нежданно на юг. Потом они узнали о гибели Смауга и возрадовались сердцем; и ночь за ночью они спешили через горы и таким образом пришли внезапно с севера, по пятам за Даином. Даже вороны не знали об их продвижении, пока они не появились в пустынной местности, отдалявшей Одинокую Гору от холмов за нею. Что знал о них Гандальф — неизвестно, но очевидно было, что и он не ждал столь внезапного нападения.

Вот какой план предложил он на совещании с Лесным королем и с Бардом — и с Даином, так как вождь Карликов тоже присоединился к ним: Орки — общий враг, и с их приходом все прочие раздоры должны быть забыты. Единственная их надежда — в том, чтобы заманить Орков в лощину между отрогами Горы, а самим занять большие гряды, идущие к югу и к востоку. Это могло быть и опасно, если Орков достаточно много, чтобы занять всю Гору и таким образом кинуться на них с тылу и сверху; но уже некогда было составлять другие Планы или звать на помощь.

Гроза вскоре прошла и откатилась на юго-восток; но появилась, летя низко над склоном Горы, туча нетопырей и закружилась над ними, заслоняя солнце и вселяя ужас во все сердца.

— К Горе! — вскричал Бард. — К Горе! Займем свое место, пока еще не поздно!

На южной гряде, по ее склонам и среди скал у ее подножья, встали Эльфы; восточную гряду заняли Люди и Карлики. Но Бард с несколькими из самых ловких Людей и Эльфов взобрался на гребень восточного отрога, чтобы взглянуть на север. А тогда они увидели, что вся местность вокруг подножья Горы почернела от кишащих толп. И вскоре, обогнув конец гряды, первые ряды нападающих влились в долину. Это были всадники на самых быстроногих волках, и воздух застонал от их гиканья и воя. Несколько храбрецов-Людей кинулись им навстречу, чтобы сделать вид, что обороняются, и одни были убиты, другие же отступили и разбежались. Как и надеялся Гандальф, за передовыми последовала вся армия Орков: она влилась в долину и стала быстро подниматься между отрогами Горы в поисках врага. Их знаменам, багровым и черным, не было счета, и они надвигались, как яростные бурные волны.

Это была ужасная битва; самое страшное событие из всего, что Бильбо переживал, и самое ненавистное для него в этот момент, — а это значит, что этой битвой он больше всего гордился и больше всего любил рассказывать о ней потом, хотя сам в ней почти не участвовал. Правда, он с самого начала надел кольцо и стал невидимкой, хотя это не спасло бы его от опасности. Волшебное кольцо такого рода — неважная защита от кинувшегося Орка, и оно не остановит ни летящей стрелы, ни брошенного копья; но оно помогает вам убраться с дороги и не дает вражеским мечам целиться вам прямо в голову.

Первыми кинулись в атаку Эльфы. Их ненависть к Оркам была холодной и жгучей. Их мечи и копья засияли в сумраке ледяным пламенем — так велика была ярость рук, управлявших ими. Когда ряды врагов в долине стали густыми, он послали в них тучу стрел, и каждая стрела на лету пылала огнем. Вслед за стрелами ринулись копьеносцы. Вопли были оглушительными. Камни почернели, залитые кровью Орков.

Первый миг атаки миновал, и Орки только начали приходить в себя, когда по долине пронесся рык. С криками «Мориа» и «Даин! Даин!» кинулись на врага Карлики с Железных Холмов, размахивая топорами, а за ними спешили Озерные люди с длинными копьями.

Орков охватило смятение; а когда они обернулись навстречу новой атаке, то Эльфы напали на них с новой силой. Уже многие из Орков убегали по реке, чтобы уйти из ловушки; и многие из их собственных волков обратились против них, терзая убитых и раненых. Победа казалась уже близкой, когда сверху вдруг раздались новые крики.

Орки взобрались на Гору с другой стороны, и их, было уже много на склоне над Вратами, а другие с гиком скатывались невзирая на крутизну, со скал и обрывов, чтобы ударить на врагов сверху. На каждую гряду можно было попасть по тропе, ведшей с центрального массива Горы, а оборонявшихся было слишком мало, чтобы загородить их все. Надежда на победу исчезла.

День проходил. Орки снова собрались в долине. Там же собрались и стаи Варгов, а с ними пришел отряд Больга, огромные ростом Орки с острыми кривыми мечами. Вскоре грозовое небо начало темнеть по-вечернему, а большие нетопыри замелькали над головами и перед глазами у Людей и Эльфов или впивались, как вампиры, в тела павших. Бард сражался, обороняя восточный отрог, и медленно отступал; а вожди Эльфов, вместе со своим королем, были окружены у южного отрога, близ сторожки на Вороньем холме.

Вдруг раздался громкий клич, и у Врат зазвучали трубы. Они забыли о Торине! Часть стены, сдвинутая рычагами, с грохотом рухнула в пруд. Следом ринулся Король Горы со своими спутниками. Плащи и капюшоны исчезли; все они были в блестящих кольчугах, а в глазах у них пылало красное пламя. В сумерках великий Карлик сиял, как золото в отблесках Костра.

Сверху на них посыпались камни, сброшенные Орками; но они устояли, спрыгнули к подножью водопада и ринулись в бой. Волки и их всадники падали под их ударами или бежали прочь. Торин мощно взмахивал своим топором, и казалось, что он неуязвим.

— Ко мне! Ко мне, Эльфы и Люди! Ко мне, мои родичи! — восклицал он, и его голос отдавался в долине, как боевой рог.

Все Карлики Даина бросились вниз, ему на помощь. Кинулись вниз и многие из Озерных Людей, ибо Бард не смог удержать их; а с другой стороны долины подошли копьеносцы-Эльфы. Снова Орки были оттеснены в долину; и их трупы лежали грудами, так, что Дол потемнел от них. Варги были рассеяны, и Торин устремился на телохранителей Больга. Но он не смог пробиться сквозь их ряды.

Позади него, среди убитых Орков, лежало много мертвых Людей и Карликов, и много прекрасных Эльфов, которые еще могли бы долго и весело жить в своем лесу. И по мере того, как долина расширялась, его атака слабела. Соратников у него было слишком мало. Фланги остались незащищенными. Вскоре нападающие перешли к обороне и собрались большим кругом, обратясь лицом во все стороны и со всех сторон окружены Орками и волками, вернувшимися для нападения. Телохранители Больга, рыча, надвигались на них, как волны на песчаный берег. Друзья не могли помочь им, так как со стороны Горы началась новая атака, и с обеих сторон Люди и Эльфы медленно отступали.

На все это Бильбо глядел с горечью. Он выбрал себе место на Вороньем холме, среди Эльфов, — частью потому, что отсюда легче было убежать, а частью — как говорила ему кровь Туков, — потому, что если дело дойдет до последней отчаянной схватки, то он предпочитал защищать короля Эльфов. Гандальф тоже был здесь; он сидел на камне, словно глубоко задумавшись, и, должно быть, готовил под конец какой-нибудь последний колдовской удар.

А конец казался уже близким. «Вот уже совсем скоро, — подумал Бильбо. — Орки овладеют вратами, а мы все будем перебиты или захвачены в плен. Право же, от этого заплакать можно, если пережить все это. Лучше бы старику Смаугу остаться здесь, со всеми своими сокровищами, чем этим гадким тварям — захватить их, а бедному старику Бомбуру, и Балину и Фили, и Кили, и всем прочим встретить такой ужасный конец; и Барду тоже, и Озерным Людям, и веселым Эльфам. Я слыхал много песен о битвах, и я всегда думал, что поражение может быть славным. Бедный я, бедный! Как все это неприятно, чтобы не сказать — отчаянно! И как бы мне хотелось быть подальше от всей этой кутерьмы!»

Ветер разорвал тучи, и на западе проглянул кровавый закат. При этом внезапном проблеске Бильбо огляделся. И вдруг он громко вскрикнул: он увидел нечто, от чего сердце у него запрыгало, — нечто темное, маленькое, но величественное, черневшее на фоне далекого заката. — Орлы! Орлы! — закричал он. — Орлы летят!

Глаза редко обманывали Бильбо. Это летели по ветру Орлы, ряд за рядом, столько, сколько могло бы их собраться из всех их гнездовий на севере.

— Орлы! Орлы! — кричал Бильбо, прыгая и размахивая руками. Если Эльфы не могли увидеть его, то могли услышать. Они подхватили его крик, и он эхом прокатился по долине. Много удивленных взглядов обратилось к небу, но еще ничего не было видно, кроме как с южных склонов Горы.

— Орлы! — крикнул Бильбо еще раз, но тут упал камень, брошенный сверху, тяжело обрушившийся ему на шлем; он упал, как сноп, и потерял сознание.

Глава 18. В ОБРАТНЫЙ ПУТЬ

Когда Бильбо очнулся, он был совершенно один. Он лежал на плоских камнях Вороньего холма, и ничего вокруг не было, Утро уже настало — безоблачное, но холодное. Он весь дрожал и застыл, словно камень, но голову у него жгло, как огнем.

— Интересно узнать, что тут произошло, — сказал он сам себе. — Во всяком случае, я не стал еще одним из павших героев; но мне кажется, что время для этого еще есть.

Он с трудом сел. Оглядев долину, он не увидел ни одного Орка, живого или мертвого. Когда в голове у него прояснилось, ему показалось, что он видит Эльфов, движущихся среди скал внизу. Он протер глаза. Да, лагерь еще стоял на равнине, недалеко отсюда; и вокруг Врат он видел какое-то движение. Похоже было, что Карлики усердно разбирают стену. Но кругом царила мертвая тишина. Не было ни окликов, ни отголосков песен. Весь воздух словно наполнился печалью.

— Кажется, победа за нами, в конце концов, — сказал он, ощупывая свою болевшую голову. — И, кажется, дела обстоят очень мрачно.

Тут он заметил человека который поднялся на холм и теперь направлялся к нему.

— Гей! — окликнул он дрожащим голосом. — Гей, сюда! Какие новости?

— Что это за голос среди камней? — спросил воин, остановившись поблизости от Бильбо и оглядываясь во все стороны.

Тут Бильбо вспомнил о кольце. — Вот так штука! — сказал он. — Оказывается, у невидимости есть и свои недостатки, иначе бы я, наверно, спал всю ночь в теплой, удобной постели.

— Это я, Бильбо Баггинс, спутник Торина! — крикнул он, снимая кольцо.

— Как хорошо, что я нашел вас! — сказал воин, торопливо подойдя. — Вы нужны, и мы давно уже вас ищем. Вас причисляли к убитым, которых много, если бы Гандальф-кудесник не сказал, что слышал ваш голос где-то здесь. Меня послали поискать еще раз. Вы ранены?

— Меня, кажется, сильно стукнуло по голове, — ответил Бильбо, — но я был в шлеме, а череп у меня прочный. Но все-таки мне как-то плохо, и ноги, как соломенные.

— Я отнесу вас вниз, в лагерь, — сказал воин и легко поднял его.

Воин был сильным и быстроногим. Вскоре он опустил Хоббита наземь перед одним шатром в Доле; и там был Гандальф, с рукой на перевязи. Даже кудеснику не удалось остаться невредимым; и во всей армии не были ранены лишь немногие.

Увидев Бильбо, кудесник обрадовался. — Баггинс! — воскликнул он. — Вот так событие! Вы все-таки живы, — как я рад! Я начал уже бояться, хватит ли вам даже вашей удачи, чтобы уцелеть! Битва была ужасная, и чуть не кончилась плохо для нас. Но другие новости могут и подождать. Идемте! — добавил он серьезно. — Вас звали. — И он ввел Хоббита в шатер.

— Привет Торину! — сказал он, войдя. — Я привел его.

Действительно, там лежал Торин Дубовый Щит, весь израненный, а его иссеченные латы и иззубренный меч и топор валялись на земле. Он взглянул на Бильбо, когда тот подошел к нему.

— Прощайте, добрый мой вор, — произнес он. — Я ухожу в Обитель ожидания, дабы сидеть со своими предками, пока мир не обновится. Так как я покидаю все золото и серебро и иду туда, где они бесполезны, то хочу расстаться с вами в дружбе и взять обратно свои слова и поступки у Врат.

Бильбо горестно преклонил колено у его ложа. — Прощайте, Король Горы! — сказал он. — Грустное это приключение, если оно должно окончиться вот так; и этого нельзя искупить даже горой золота. Но я рад, что делил с вами опасности: это было больше, чем заслуживает любой из Баггинсов.

— Нет! — ответил Торин. — В тебе есть больше достоинств, чем ты думаешь, дитя ласкового Запада. Немного мудрости, немного отваги, слитых в должной мере. Если бы большинство из нас ценило еду, смех и песню выше, чем собирание золота, в мире было бы веселее. Но веселый он или печальный, я должен его покинуть. Прощай!

Тогда Бильбо отвернулся, вышел и сел одиноко в отдалении, закутавшись в одеяло; и верьте или не верьте, но он плакал до тех пор, пока глаза у него не покраснели, а голос не охрип. Душа у него была простая и добрая; и много прошло времени, прежде чем он снова отважился пошутить. «Хорошо еще, — сказал он себе, — что я очнулся вовремя. Я хотел бы, чтобы Торин остался жив; но я рад, что мы расстались друзьями. Ты был дураком, Бильбо Баггинс, своим камнем ты сильно запутал дело; и, несмотря на все твои усилия купить мир и спокойствие, война все-таки была. Но, кажется, ты едва ли виноват в этом.

Обо всем случившемся после того, как он упал, Бильбо узнал позже; и это доставило ему больше горя, чем радости, и все приключение уже надоело ему, и хотелось только поскорее пуститься в обратный путь. Это, однако, приходилось немного отложить, так что я все-таки могу вкратце рассказать вам обо всех событиях.

Орлы давно уже заподозрили Орков в темных замыслах, и все передвижения в горах не могли ускользнуть от их бдительности. Поэтому они тоже начали собираться во множестве, под предводительством Великого Орла из Туманных гор; и, учуяв издали битву, они поспешили туда вместе с ветром. Именно они очистили склоны Горы от Орков, которых сбрасывали с утесов или гнали, обезумевших от страха, прямо в ряды их врагов. Вскоре они освободили Одинокую Гору, и Люди и Эльфы с обеих сторон смогли, наконец, помочь сражавшимся внизу.

Но даже с прибытием Орлов враги превосходили их численностью. В этот крайний час появился сам Беорн, — никто не знал, как и откуда. Он пришел один, в медвежьем образе; и в своем гневе он, казалось, вырос до гигантских размеров.

Рыканье его было, как гром; а волков и Орков он расшвыривал лапами, как перья или солому. Он напал на них с тылу я прорвал их кольцо, словно ударом молнии. Карлики собрались, отстаивая своих вождей, на невысоком округлом холме. Тут Беорн нагнулся, поднял упавшего, пронзенного копьями Торина и вынес его из схватки.

Он вернулся быстро, и ярость его удвоилась, так что никто не мог противостоять ему, а его не брало никакое оружие. Он расшвырял телохранителей Больга, а его самого схватил и раздавил в могучих лапах. Тогда Орки пришли в смятение и стали разбегаться. Но в их врагов вместе с новой надеждой влились новые силы, и они преследовали Орков по пятам и большинство из них истребили. Многих они загнали в Быструю реку; а тех, что убегали на Юг и на запад, — в болота Лесной реки. Там одни из беглецов погибли, а те, кому удалось уйти в лес, были убиты Эльфами или захвачены в бездорожный мрак Чернолеса, чтобы там умереть. В песнях говорится, что в этот день погибло более половины северных Орков-воинов, и в горах на многие годы воцарился мир.

Победа была достигнута еще до ночи; но когда Бильбо вернулся в лагерь, то преследование еще продолжалось, и в долине оставались лишь немногие, кроме тяжело раненых.

— Где Орлы? — спросил он у Гандальфа вечером, когда лежал, закутанный во много теплых одеял.

— Некоторые улетели в погоню, — ответил кудесник, — но большинство вернулось к своим гнездам. Они не хотели оставаться здесь и улетели с рассветом. Даин одарил их вождя золотом, и они поклялись друг другу в вечной дружбе.

— Жаль, То есть, я хотел сказать, что рад был бы повидать их снова — сказал сонно Бильбо. — Но, может быть, повидаюсь по пути домой. Как вы думаете, скоро ли я отправлюсь?

— Как только захотите, — ответил кудесник.

Но прошло еще несколько дней, прежде чем Бильбо выступил в путь. Торина похоронили глубоко под Горой, и Бард положил Сердце-Камень ему на грудь.

— Пусть лежит здесь этот камень, пока стоит Гора! — произнес он. — И пусть он принесет счастье всему его племени, какое будет жить здесь!

На могилу Торина Лесной король возложил Оркрист, Эльфов клинок, отнятый у него, когда он попал в плен. В песнях говорится, что меч светится в темноте, когда враг приближается, и что твердыню Карликов нельзя захватить врасплох. Там поселился Даин, сын Наина; он стал Королем Горы, и со временем вокруг его трона собралось множество Карликов. Но из двенадцати спутников Торина Дубовый Щит уцелело лишь десять: Фили и Кили погибли, грудью защищая его, так как он был старшим братом их матери. Прочие остались с Даином, ибо он был щедрым в дарах.

Теперь, конечно, не было и речи о том, чтобы, разделить сокровища на такие доли, как предполагалось раньше; но об этом не думал больше никто, — ни Балин, ни Двалин, ни Дори, Норн и Ори, ни Оин и Глоин, ни Бифур, Бофур и Бомбур, ни Бильбо. Но все же Барду была отдана четырнадцатая часть всего золота и серебра, в изделиях или слитках; ибо Даин сказал: — Мы чтим волю, высказанную умершим, а Сердце-Камень теперь у него, в вечном владении.

Даже четырнадцатая доля была огромным богатством, больше, чем у многих из смертных королей. Из этого богатства Бард послал много золота Старшине Озерного города и щедро одарил своих друзей и спутников. Лесному королю он подарил изумруды Гириона, которые вернул ему Даин и которые Эльфу особенно понравились.

Хоббиту он сказал: — Это сокровище — столь же ваше, сколь и мое, хотя прежние соглашения недействительны, ибо очень многие участвовали в их завоевании и обороне. Но если даже вы хотите отказаться от всех прав на него, то я желаю, чтобы слова Торина, в которых он потом раскаялся, оказались неверными: он говорил, что вам достанется мало. Я хотел бы вознаградить вас богаче всех прочих.

— Очень любезно с вашей стороны, — ответил Бильбо. — Но в сущности, без этого мне будет легче. Не знаю, как я смогу доставить такое богатство домой, не вызывая войн и убийств по всему пути. И не знаю также, что я буду делать с ним дома. Я уверен, что ему лучше оставаться у вас.

В конце концов, он согласился взять только два небольших ларца — один наполненный серебром, другой — золотом, какие мог бы нести один сильный пони. — Этого мне совершенно достаточно, — сказал он.

Наконец для него настало время проститься с друзьями. — Прощайте, Балин! — сказал он. — И прощайте, Двалин; и вы, Дори, Норн, Ори, Оин, Глоин, Бифур, Бофур и Бомбур! Пусть никогда не поредеют ваши бороды! — И, обратясь к Горе, добавил: — Прощайте, Торин Дубовый Щит! И Фили, и Кили! Да не потускнеет никогда память о вас!

Тогда Карлики низко поклонились ему, но слова остановились у них в горле. — Прощайте, доброго вам пути и доброй удачи на всех путях? — сказал, наконец, Балин. — Если вы когда-нибудь снова посетите нас, когда наши залы снова станут прекрасными, то наш праздник будет поистине великолепным!

— А если вы будете когда-нибудь в наших краях, — ответил Бильбо, — то постучитесь ко мне, не медля! Чай бывает в четыре; но любой из вас будет желанным гостем в любое время.

И он отвернулся в сторону.

Армия Эльфов выступила в путь домой; и если этот путь был печально медленным, то многие все же радовались, ибо теперь северный мир должен был надолго стать более радостным. Дракон был убит, Орки усмирены, и они уже предвкушали, вслед за зимой, веселую весну.

Гандальф и Бильбо ехали с королем Эльфов, а рядом шагал Беорн, снова в облике человека, и громко пел и смеялся всю дорогу. Так они двигались, пока не подошли к пределам Чернолеса, севернее того места, где из него выходит Лесная река. Здесь они остановились, ибо кудесник и Бильбо не хотели вступать в лес, хотя король и приглашал их погостить у него во дворце. Они хотели обойти лес, идя по краю, обогнуть его северный конец и попасть в пустынную местность, лежащую между ним и началом Туманных гор. Этот путь был долгий и невеселый, но теперь, когда Орки были разбиты, он казался им безопаснее, чем страшные тропы в лесной чаще. Кроме того, с ними решил пойти Беорн.

— Прощайте, король! — сказал Гандальф. — Да будет веселым ваш лес, пока мир останется юным! И да будет радостным ваш народ!

— Прощайте, Гандальф! — ответил король. — Пусть всегда вы появляетесь там, где в вас больше всего нуждаются и менее всего ждут! Чем чаще вы будете посещать мой дворец, тем больше я буду радоваться.

— Прошу вас, — заговорил Бильбо, заикаясь от смущения и переступая с ноги на ногу, — прошу вас принять от меня вот это. — И он подал королю ожерелье из серебра и жемчуга, которое Даин подарил ему на прощанье.

— Чем заслужил я такой подарок, Бильбо Баггинс? — спросил король.

— Я — э… думал, знаете ли, — смущенно ответил Хоббит, — что должен… э… как-то отблагодарить вас за… гм… гостеприимство. Видите ли, даже у вора есть свои чувства. Я много раз пил ваше вино и ел ваш хлеб.

— Я приму ваш подарок, о Бильбо Щедрый, — серьезно произнес король. — И я нарекаю вас Другом Эльфов и Благословенным. Пусть ваша тень никогда не уменьшится, — иначе воровать вам станет слишком легко. Прощайте!

И тут Эльфы свернули в сторону леса, а Бильбо начал свой долгий путь домой.

У него еще было множество трудностей и приключений. Дикие Земли — все-таки дикие, и в те дни там было много Других неприятностей, кроме Орков; но теперь у него были и совет, и помощь, — с ним кудесник, и большую часть пути их сопровождал Беорн, — так что он никогда больше не бывал в настоящей опасности. Как бы то ни было, к середине зимы Гандальф и Бильбо, обойдя половину Чернолеса, вернулись к двери Беорна и некоторое время пробыли в его доме. Здесь шел веселый зимний праздник, и гости, приглашенные Беорном, сходились издалека, со всех сторон. Орков в Туманных горах оставалось немного, они были запуганы и прятались по самым глубоким норам, какие только могли найти, а Варги вовсе исчезли, так что Люди шли к Беорну без всякого страха. Позже Беорн стал в этих местах великим вождем и правил обширной страной между горами в лесом; и говорят, что на протяжении многих поколений мужчины в его роду имели способность принимать медвежий облик; некоторые были злыми и свирепыми, но большинство сердцем походило на Беорна, хотя и уступая ему в росте и силе. В их время из Туманных гор были изгнаны последние Орки, и у пределов Диких Стран воцарилось спокойствие.

Была весна, теплая и солнечная, когда Бильбо и Гандальф простились, наконец, с Беорном; и хотя Бильбо стремился домой, он покинул этот дом с сожалением, ибо весной цветы в саду у Беорна были не менее чудесными, чем к концу лета.

Но вот они поднялись по длинной дороге и достигли того самого перевала, где когда-то были захвачены Орками. Они поднялись на вершину перевала ранним утром и, обернувшись, увидели яркое солнце, всходившее над обширной страной. Дальше за нею лежал окутанный голубой дымкой Чернолес, казавшийся темным даже весной. Еще дальше, словно на самом краю света, виднелась Одинокая Гора, и ее высочайшая вершина бледно светилась, покрытая нерастаявшим снегом.

— Итак, после огня — снег, и даже Драконам приходит конец! — произнес Бильбо и повернулся спиной ко всему своему приключению. Кровь Туков в нем давно уже угомонилась, а кровь Баггинсов говорила с каждым днем все громче. — Я бы хотел только сидеть уже в своем кресле, — добавил он.

Глава 19. ПОСЛЕДНИЙ ЭТАП

Было первое мая, когда они приблизились, наконец, к краю долины Ривенделля, где стояло Последнее (или Первое) Убежище. Снова был вечер, их пони устали, особенно тот, что был навьючен их вещами; и всем им очень хотелось отдохнуть. Спускаясь по крутой тропе, Бильбо услышал пение Эльфов среди деревьев, словно оно и не умолкало с тех пор, как они ушли отсюда; а когда всадники приблизились к поющим, те встретили их веселой и немного насмешливой песенкой, вроде той, какую они слышали здесь в прошлый раз.

Но потом Эльфы вышли им навстречу, ласково приветствовали и проводили через реку в жилище Эльронда. Здесь им была оказана горячая встреча, и много внимательных ушей слушало в этот вечер повесть об их приключениях. Говорил Гандальф, так как Бильбо притих и сонно клевал носом. Большую часть повести он знал, ибо сам в ней участвовал, и кудесник многое рассказал ему на Обратном пути или в доме Беорна; но сейчас он время от времени приоткрывал глаза и прислушивался, когда речь заходила о вещах, ему неизвестных.

Так он узнал о том, куда уходил Гандальф; ибо он подслушал беседу кудесника с Эльрондом. Оказалось, что Гандальф был на Великом Совете белых кудесников, искушенных в мудрости и добром волшебстве; и что они, наконец, изгнали Чернокнижника из его твердыни, в южной части Чернолеса.

— Теперь, — сказал Гандальф, — лес скоро очистится от зла. Север надолго освободился от этой страшной угрозы. Но лучше бы она была совсем изгнана из мира!

— Да, так было бы лучше, — ответил Эльронд, — но боюсь, что это произойдет не в нашу эпоху мира, а лишь спустя много их.

Когда повесть об этом приключении была окончена, наступил черед Других повестей, а потом еще других, — о том, что было давно и что недавно, и чего не было никогда, — пока голова у Бильбо не упала на грудь, и он не захрапел в своем углу.

Проснувшись, он увидел, что лежит в чистой, белой постели, а в открытое окно сияет луна. Внизу, на берегу потока раздавалось звонкое пение многих голосов: Эльфы радовались красоте ночи и пели для Бильбо колыбельную.

— Ну, Веселый Народ, — сказал он, высунувшись в окно, — который час по луне? Ваша колыбельная разбудила бы даже пьяного Орка; но все равно, спасибо!

— А от вашего храпа проснулся бы и каменный дракон; но все равно, спасибо! — ответили они со смехом — Близится рассвет, а вы уснули еще в сумерки. Завтра, может быть, вы исцелитесь от усталости.

— Немного сна под кровлей Эльронда излечивает все болезни, — сказал он, — и я приму этого лекарства, сколько смогу. Доброй ночи еще раз, добрые друзья! — И он уснул снова и спал почти до полудня.

Усталость быстро покинула его в этом доме, и он с утра до вечера много шутил и плясал с Эльфами долины. Но даже эта местность не могла удержать его надолго, и он постоянно думал о своем доме. Поэтому уже через неделю он простился с Эльрондом и, одарив его такими дарами, какие тот согласился принять, выехал вместе с Гандальфом.