В конце концов, его целью было не национальное процветание, а построение хозяйственного монополистического режима, выполняющего политические директивы. Но даже это не устраивало товарища Сталина. Ему требовалась военная машина, подчинившая все ресурсы страны задачам милитаризации. Вот тогда хозяйственный механизм России и получил свое окончательное абсурдное завершение. Его характерная особенность заключалась в том, что структура, являющаяся главным источником богатства любой страны – household – семейные хозяйства, утрачивали роль экономического фактора. Государство становилось единым заказчиком и работодателем трех категорий тружеников – индустриальных рабочих, сельскохозяйственных рабочих и универсальных рабочих – заключенных.
      В сфере потребления оставалось не более 10 % национального продукта, остальное вращалось в государственных программах милитаризации страны.
      Видимо наше сознание, не освободившееся от дурмана навеянного ностальгией по прошлому, еще не в состоянии оценить всю абсурдность, искусственность и беспомощность советского социалистического хозяйства, но мы до сих пор остаемся жертвами чудовищных диспропорций в сфере производства и потребления. Чтобы представить этот неведомый ни одному государству мира разрыв, приведем цифры по пяти позициям приходящиеся на пик холодной войны в национальном доходе США за 1985 год: расходы на личное потребление – 2629,0 миллиардов $; валовой объем частных инвестиций – 643,1 миллиардов $; государственные закупки товаров и услуг – 820,8 миллиардов $; чистый экспорт – -78,0 миллиардов $; валовой национальный продукт – 4014,9 миллиардов $.
      В том же 85 году военно-промышленный комплекс ССР забирал 88 копеек с рубля произведенного национального продукта!
      Естественно, в таких экономических условиях, не желая идти на решительную структурную перестройку хозяйственной системы, политическое руководство страны могло работать только на исполнение директивы Совета национальной безопасности США от 18 августа 1948 года. Но им казалось, что в существующих условиях можно поправить положение, экспортируя сырье на евро-американский рынок. Однако и нефтедоллары не задерживаясь исчезали в недрах гигантского кладбища амбициозных программ вооружения.
      В 1991 году, в результате буржуазных поползновений России, казалось бы, все обширное засекреченное хозяйство, в результате приватизации, станет достоянием товарно-денежных отношений, рынка, поднимет рубль на небывалую высоту, сделает обладателей сбережений владельцами огромных состояний! Ничуть не бывало! Почти 90% национальных богатств исчезло в бездонных карманах "семьи" и олигархов, а население, имевшее нависший над рынком карниз
      "отложенного спроса" в виде 140 миллиардов рублей, сделали жертвой собственных сбережений. Гайдаровские реформы взвинтили цены,
      "переварив" отложенный спрос, обрушив на скудный рынок не только
      140 миллиардов, но и горячую массу вновь отпечатанных денег. При этом реальное потребление сократилось в 2-3 раза, а наш громоздкий
      ВПК повис на каждом россиянине как пиявка, с требованием инвестиций на конверсию военной промышленности. Одно утешение, что около 80 % сбережений принадлежало 2 % населения. А эти два процента вряд ли пострадали.
      И вот сейчас, не в состоянии освободиться от тяжкого экономического наследия, мы получаем в виде зарплаты не более 10 % от производимого продукта. Даже понимая, что высокая зарплата – главное условие процветания национального хозяйства, мы не в состоянии обеспечить ее, потому что продолжаем сохранять чудовищные экономические диспропорции. Мы не спешим перевести экономику на мирные рельсы – а это главная причина утечки капиталов.
      Потребительский рынок России слишком незначительная арена для серьезных инвестиций. И мы не можем повысить зарплату в востребованной народным хозяйством автомобильной индустрии, потому что сразу станем абсолютно неконкурентоспособны из-за архаичности своих технологических процессов. А ведь нам для поддержания положительной динамики развития, необходимо выпустить на дороги страны в ближайшие десять лет 20 – 25 миллионов автомобилей. Как это сделать с нашими крохотными мощностями?! А вот мощности ВПК по-прежнему не планируют ориентировать на производство высокоэффективных средств производства. Даже Нижегородский индустриальный анклав с его хозяйственными и административными руководителями не поворачивает в сторону рациональной экономики.
      Наши избранники только и подумывают о том, как бы ухватить средства для производства милых сердцу самолетов и подводных лодок, не желая понять, что объективно они становятся разрушителями и Российской государственности и национальной безопасности.
      Не в силах признать механизмов рынка, даже один из отцов гайдаровских реформ Анатолий Чубайс, высказал мысль, что повышение на электроэнергию неизбежно в силу необходимости восстановления основных фондов. Такая же логика и у теоретиков жилищного комплекса. Эти теоретики на 10 % доходов принадлежащих населению от суммы национального продукта хотят повесить основные фонды страны, совершенно забыв, что согласно бухгалтерскому учету, они практически списаны на амортизационные отчисления. Население уже один раз построило страну и чтобы заставить его инвестировать очередное строительство, необходимо вернуть деньги в карман, доведя пропорцию доходов вместо нынешней 1: 9, хотя бы 5: 5. А государство должно вдохнуть жизнь в омертвевшие ресурсы бывших военных отраслей.
      В этой связи хочется опять вспомнить о реальной политике. Япония через сорок лет после разгрома и безоговорочной капитуляции, стала сверхдержавой N 1, об этом сообщило наше телевидение еще в 1989 году. А еще в 60 году, лидер компании "Тошиба", демонстрируя принципы реальной политики, сказал: "Мы поручили американцам охранять Японию от вас, а на сэкономленные деньги мы будем вести экономическую войну против Соединенных Штатов. В этой войне, будьте уверены, у нас больше шансов на победу, чем у наших заокеанских друзей…" ("Правда", 20.09.89 г.) И это так. В этом можно было убедиться даже тогда, когда на Манхеттене, практически принадлежащем японскому капиталу, рухнули небоскребы торгового центра. При этом американская экономика пострадала неизмеримо сильнее, чем финансовые рынки Японии. Что делала Япония? – Не имея сырьевых ресурсов, она развивала внутренний рынок до состояния мирового, и в этом своем усилии сравнялась не только в экономических показателя с США, но и обрела значительную военную мощь. Вот это реальная политика. А мы все еще живем в условиях хозяйственной системы социализма. Кабинет министров ничем не отличается от ГОСПЛАНА со слегка измененной структурой бюджетных доходов. Хватит ли здравого смысла у политических лидеров России избавиться от стереотипов советского мышления, чтобы трезво осмыслить положение в национальном хозяйстве? Хвати ли у них гражданского мужества и личной порядочности, чтобы отказаться от соблазнов и устранить причины создающие коррупцию и экономические преступления в условиях структурной болезни хозяйственного механизма? Хватит ли исторической ответственности за судьбу своего
      Отечества?"
      Ох! Спрашивается, к кому я обращаюсь? Но пусть меня простит читатель, если таковой появится, за въедливость с которой я пытаюсь проанализировать макроскопические параметры российской государственной жизни. Может быть, это и не интересно, может быть утратило остроту на сегодняшний момент, но это было, это сложилось в заинтересованной голове пенсионера, и я писал, пусть несколько деликатно, поскольку текст предназначался для газеты. Но чтобы не отвлекать читателя, если таковой найдется, от темы, если она его заинтересовала, приведем еще одно рассуждение, связанное с предыдущей темой. Оно называется "Молчание ягнят". Как известно, ягнята молчат, когда их парализует страх. В российском обществе налицо молчание, спрашивается: что его парализует?
      В индийском эпосе есть рассказ о том, как барашек пришел к Творцу и спросил, почему его преследуют и звери и люди. С улыбкой Брахма ответил: "Ну что поделаешь, сынок, если ты создан таким аппетитным, что, глядя на тебя, даже у меня слюнки текут". В отличии от барашка, нам некуда пойти и спросить, почему нас преследует и Рок, и свои, и чужие. Россия повержена… Уже слетелись хищники и с высоты ее бывших окраин поглядывают на распростертое тело, ожидая когда оно перестанет агонизировать. Орел рухнувшей империи потерял голову, ноги, крылья, но осталась тушка, каждая долька которой съедобна и даже раздражающе аппетитна. Россия мертва, потому что у нее уже нет народа, а есть только его собственность.
      Эта унылая картина, немыслимая еще несколько лет назад, подобная бреду фантастического пессимизма, увы, становится реальностью.
      Соединенные Штаты, с которыми мы так хотели бы дружить, и которым протянули руку в трудную для них минуту, воспользовались этой рукой, мягко выражаясь, не совсем благородно. Да и где уж до
      "благородства", когда речь идет об интересах. Америка никогда не отличалась идеализмом ни в любви, ни в делах. В любви они ценят только секс, в делах – выгоду. И та доля возвышенного идеализма, которая сопровождала нашу реакцию на трагедию 11 сентября, был ассимилирована администрацией Буша в чисто американском духе – он сделал на этом собственный бизнес. Правда есть еще оптимисты готовые подсластить пилюлю, рассуждениями о том, что размещение американских баз по южно-азиатскому периметру России защитит наших школьников от наркотической чумы, проникающей через эти регионы.
      Давайте представим на минутку, как американцы гоняются за наркокурьерами на своих "Геркулесах"…
      Но дело не в этом. Американцы не настолько дальновидны, чтобы не задевать наше достоинство, а мы еще не настолько инфантильны, чтобы оставаться равнодушными к национальным чувствам. Зимняя олимпиада показала, что мы еще дорожим престижем Отечества и готовы были воспринимать, отношение хозяев Солт-Лейк-Сити к российским спортсменам, как олимпийский Фултон, где Черчилль своей знаменитой речью в марте 1946 года, положил начало холодной войне.
      Это всколыхнуло чувства россиян. Чувства – чувствами, но все же следует подумать и головой – почему настолько вызывающе оскорбительно отношение к России? Ведь это, как показывает та же
      Олимпиада, не только специфически американская позиция, это позиция всего, так называемого "цивилизованного мира". Что происходит? -
      Давайте взглянем на себя глазами благополучного европейца. Разве они могут с уважением относиться к народу, который позволяет власти
      ТАК обращаться с собой; разве они могут относиться с уважением к власти, которая ТАК обращается со своим народом?! Возьмем событие, породившее кривотолки, злопыхательства и ухищрения всех заинтересованных сторон – изложение в версии Березовского
      "террористических актов" в Москве, Волгодонске, Рязани. Для нас, к удивлению, это не так важно, как олимпийское золото, но иностранец, для которого Россия не является "священной коровой" находится под большим впечатлением. Действительно, кажется очевидным, что чеченские боевики – бандиты и работорговцы, но они не настолько глупы, чтобы вызывать на себя подобную волну гнева. Да и если вспомнить, как перед телекамерами заикался пресс-секретарь ФСБ
      Зданович, когда ему говорили о замене гексагена на сахарный песок в
      Рязани. Ах, Россия, это твое лицо. И то, что президент Путин почтил память жертв 11 сентября в Нью-Йорке, но не посетил мемориал в
      Москве в день годовщины взрыва – тоже лицо России, также как и то, что виновники взрывов до сих пор не найдены. Запад переваривает истории о наших олигархах, судача, где их реальная сила и власть, о том, как они развлекаются, например, устраивая в подмосковных закрытых клубах бои на смерть между подобранными на вокзалах подростками, или в саунах развращают купленных для этого в бедных семьях детей.
      Но это всего лишь легкая рябь на наружной поверхности внешней политики, нашем лице и престиже, а что же происходит внутри? Каковы наиболее выпуклые явления Российской жизни, очевидные и замаскированные пружины нашего бытия?
      Январская газета "Stringer" цитирует зампреда Комитета Госдумы по делам СНГ Георгия Тихонова: "Во всех бывших республиках СССР колоссальный разрыв между бедными и богатыми. В Норвегии, например, считают средний уровень доходов 10-ти процентов самого богатого и
      10-ти процентов самого бедного населения. Первое делят на второе и получают цифру четыре. И главной целью для своей деятельности и
      Парламент, и правительство и даже королевская семья в этой стране считают сокращение этого коэффициента напряженности. У нас же в
      России он равен тридцати двум, и пока что деятельность наших властных органов приводит только к его увеличению". ( Заметим в скобках, что в стране социальных контрастов – США, эта разница составляет 6-7 раз, а налог доходит до 91 % на доходы богатых и не взимается с бедных. У нас – "равенство" -13 % на нищего и богатого.)
      Однако вернемся к "властным органам" и посмотрим, в чем же заключается их "деятельность".
      Правительство выносит на обсуждение бюджет, Дума утверждает его и бюджет превращается в Закон финансовой жизни страны. Но вот приходят представители естественных монополий – Газпром, РАО ЕЭС, МПС и слезно умоляют увеличить тарифы. Правительство с пониманием относится к "жизненной необходимости" и идет им навстречу. Тарифы поднимаются, содержание многочисленных бюджетных организаций и предприятий остается на уровне, которое утвердил Федеральный Закон.
      И здесь вырисовывается интересная картина – современная схема передела собственности. Она очень проста: бюджетные предприятия не могут оплачивать ни электроэнергию, ни газ, ни железнодорожные перевозки, потому что Законом о бюджете не предусмотрены расходы на увеличенные тарифы. Правительство пожимает плечами и говорит: "Будем банкротить неэффективные предприятия".
      Мы несколько успокоились при президенте Путине. Нам показалось, что сейчас власть отказалась от резких телодвижений, способных потрясать страну как во времена Ельцина. Ан, нет. В основе современного передела лежит, казалось бы, ясная и государственно-полезная идея – "собирание земель Российских". Ведь на доходы госпредприятий опираются региональные бюджеты, как правило, это оборонные предприятия, львиную долю заказов которых, оплачивает государство. А государство не намерено участвовать в укреплении экономической независимости региона. И вот предприятия банкротятся, меняют форму собственности, и налоговые поступления направляются в федеральный бюджет. В этом случае из центра определяют, кто как себя ведет в субъекте федерации и сколько ему дать. Так, с помощью финансовой удавки, можно укрепить вертикаль власти.
      Власть понимает, что "всевластие" становится источником национальной опасности. В экономике – власть директоров предприятий, которые разрушают производство, создавая технологии личного обогащения. (Только узурпируя власть можно продать за рубеж сотни кораблей Дальневосточного флота водоизмещением десятки тысяч тон, по цене один доллар за штуку). В обороноспособности страны самой большой опасностью становится власть генералов и адмиралов, распродающих авианесущие крейсера, по цене черного металлолома, вертолеты, по цене велосипедов, новейшие системы вооружений под видом списанного оборудования, своим бывшим стратегическим противникам. Один адмирал, член депутатского корпуса, так прокомментировал приведенные факты: "Это оттого, что маленькая зарплата". (Можно только гадать, сколько "черного нала" направил подобный "откат" в карманы директоров и генералов). И, конечно, весь мир знает, каким оружием воюет Чечня. Это тоже лицо России.
      Власть не отделена от каналов обогащения, и мы начинаем воспринимать страну как гигантскую витрину, по одну сторону которой проносятся лимузины, возникают сказочные дворцы, летят самолеты российских шейхов. Там деловито сопит Центральный банк, трудясь над увеличением доходов своих сотрудников, работает на себя армия,
      Росвооружение, сырьевые и энергетические монополии, Парламент и, наконец, само Правительство. С другой стороны – зачарованная Россия.
      Не жаль, что кто-то обогащается. Опасна несправедливость, которая унижает каждого человека, опасна нищета, которая выхолащивает нравственное чувство и человек перестает ощущать себя гражданином.
      "Государственные идеи", к сожалению, всего лишь прикрытие самой банальной алчности тех, кто приближен к "телу", дабы образовать прочный круг преданных сторонников существующей системы, чья преданность обеспечивается технологиями приобретения собственности.
      А теория "наведения порядка" для тех, кто делает вид, что верит в подобное.
      После падения династии Романовых что-то происходит с властью в
      России. Она становится самодостаточной и самовлюбленной. Она не думает ни о России, ни о ее народе. Она консолидирует усилия общества либо для противостояния "внешней угрозе", готовая спустить все до нитки на вооружение, либо, растеряв консолидирующие идеи, пускает по ветру национальные богатства, обогащая себя и своих бывших врагов. И ничего для Отечества ради самого Отечества, ничего для народа – ради самого народа. Вместо Закона и благополучия народу достаются "технологии" имитирующие Закон и благополучие.
      Вообще "технологии" стали играть немаловажную роль в нашей жизни, если не сказать – основную. Технологии выборов, банкротств, предела собственности, политических рейтингов, информации, дезинформации, давления и поощрения. А где-то между кирпичиками технологий усердно трудится гильдия киллеров, цементируя всю эту конструкцию. У нас нет возможности для сознательного анализа своего положения, нет
      "народной мудрости", как нет и самого народа, потому что он уже не
      "суверен", определяющий лицо государства, а его добыча. И нет никаких национальных интересов, никакой национальной идеи, – они тоже всего лишь технологии создающие видимость государственности там, где расчленяется когда-то живое тело.
      19.03.02. ( В статье использованы материалы газет: "Stringer",
      "Московский комсомолец", "Комсомольская правда", телепередач:
      "Независимое расследование", "Свобода слова", "Совершенно секретно",
      "Момент истины". Кстати, когда на Дальний восток шла программа
      "Момент истины", где рассказывалось о продаже кораблей торгового флота и демонстрировались документы, администрация края оскорбилась и глушила телевизионную картинку.)
      Теперь несколько переведем дыхание, потому что еще одна строчка о состоянии общества и читателя начнется аллергия. Вернемся в реальное время, и будем излагать все по порядку. У меня здесь мельком дается как бы уже сформировавшийся портрет Второго президента России, но это происходило параллельно моим впечатлениям в соответствующие календарные сроки.
      Удивительными свойствами наделяет человека неведение. Можно распинаться и говорить что угодно о предмете, который лежит у нас под ногами и похож то ли на лимон, то ли на апельсин, "только в клеточках"…Но вот предмет взрывается. Всем становится ясно, что это была граната, ясно, разумеется, кроме тех, кто стоя над ней спорил о ее возможном предназначении. Видимо так же было со многими нашими вождями, – Лениным, Сталиным, Ельциным… пока они не взорвались. Разумеется, под словом "взорвались" я имею в виду осуществившееся событие или ряд событий. Пока они не произошли, мы находились в неведении относительно и товарища Сталина и товарища
      Ельцина. Вот теперь приходит товарищ Путин. Мы не можем сделать правильного вывода о его правлении, пока не взорвется все, что должно взорваться и не произойдет, все, что должно произойти.
      Кое-что уже случилось, и в этом не было ничего, вселяющего надежду и оптимизм. Знаменитая Путинская фраза "замочим в сортире", была слишком широко истолкована исполнителями операции по "защите конституционного строя" и привела к эскалации насилия в Чеченской республике. Конечно, бандиты – есть бандиты, с ними необходима и суровая борьба и суровые методы, Но зачем ковать новых бандитов для незаконных формирований из всего чеченского населения. Как и каждый народ, народ Чечни, предпочитает мир войне. Не хотят воевать старики, не хотят воевать женщины, являются податливым материалом и для войны и для мира дети. Не оглядываясь ли на президента, патриоты вооруженных сил устроили эту неприличную возню с Будановым? Какими мотивами руководствуются военачальники, закрывая глаза на позорные действия наемников из бывшей уголовной шпаны, по отношению к мирным жителям. Чем извинить и объяснить невиданные оскорбления, нанесенные во время "зачисток" гордым жителям гор, когда насилуют матерей, сыновей и дочерей на глазах у всей деревни? Так спрашивается, кто на кого одевает пояс шахида? Или "на верху" не знают? Впрочем, многие до сих пор искренне считают, что товарищ Сталин ничего не знал о зверствах в застенках ЧК и МВД. Конечно, нельзя повлиять на случаи отдельной патологии зверства, но если это превращается в систему, то уместно задать вопрос: кем она формируется – "низом" или "верхом".
      Впрочем, не будем о грустном. В конце концов, пишется повесть о моей жизни, и я имею право на собственное местечко на страницах
      "Опыта"…
      Написав это, я услышал о-очень громкий стук из освещенного светом мировых событий квадратного окошечка телевизора. Господи, что же там еще? – Как всегда ВЛАСТЬ.
      Осенние месяцы каким-то особенным образом воздействуют на жажду власти российских политиков. Не будем перечислять прецеденты. Вот и сейчас октябрь-ноябрь выплеснул на отечество Кремлевские страсти.
      Выше я говорил, что Путин еще не вполне раскрылся. Но вот, этой осенью плод созрел. Личность президента явственно обозначила главные ценности его идеалов. Разумеется, это – стальная вертикаль правления, в которой Угрюм-Бурчеев выглядит жалким провинциалом.
      Перед тем как запустить коготки в привычное к истязанию тело
      России, Власть решила поточить их о нефтяного олигарха неугодного своей строптивостью – Михаила Ходорковского. Как говорит холуйская пресса: "Взят за экономические преступления". Но от всего этого дела воняет большой ложью и большими политическими интересами.
      Все от начала до конца – пропаганда, фарс и лицемерие. Не говоря уже о вопиющем беззаконии, даже в мелочах этого "дела". Сегодня, 11 ноября 2003 года, адвокаты обжаловали решение Басманного суда в
      Мосгорсуде о мере пресечения для Ходорковского. Бесстыдство суда и прокуратуры обнаружилось еще до начала заседания. Суд объявили закрытым даже для поручителей – известных депутатов Госдумы.
      Аргументировали это государственной тайной (!). Какая может быть тайна от депутатов, которые, в сущности, и определяют что есть государственная тайна. Да и чисто процедурное беззаконие – не пустить в зал суда на слушание дела поручителей обвиняемого.
      Уголовные авторитеты, подозреваемые в убийствах, отпускались под залог, а предприниматель, по крайней мере, на основании выдвинутого обвинения, содержится в клетке. Да и вся возня вокруг "Юкоса", где страдают, по заверению ретивых ветеринаров, даже "кролики и свиноматки", нам, привычным к ураганным облавам госаппарата на неугодных, очень понятна. Мы уже не раз видели, как бросаются пинать лежачего, чиновники всех мастей и инстанции, по зычному оклику из
      Кремля. А сейчас, с неведомой ранее настойчивостью, осторожный до последнего времени (по крайней мере, в таких делах) президент, можно сказать, топал ногами и кричал "Ату!". "Никакой истерики"! Самое забавное, что президентский гнев обрушился на компанию, которая первой в стране ввела формы европейского аудита, чтобы сделать прозрачной для общества свою экономическую деятельность, компанию, которая давала самый высокий доход в государственный бюджет – более
      5%! Власть не посчиталась не только с людьми, но даже с хозяйственными интересами своего государства, разоряя самое эффективное производство, снижая его капитализацию, обесценивая связанные с нефтяным комплексом предприятия, обрушивая рынок ценных бумаг. Убытки перевалили за десять миллиардов! Конечно, Путин делал это не только для рисовки перед выборами, не только для наказания
      Ходорковского из-за его поддержки оппозиционных партий. Здесь прячется глубинный смысл, – конечно, выход на тотальную управляемость, но и еще что-то. Что? Наверно скоро узнаем, хотя, не хотелось бы.
      Сумеет ли президент поворошить муравейник пригревшихся у власти, но и держащих скипетр чиновников и олигархов, Семью? – Это отдельный риторический вопрос.
      Закрывая телевизионные новости, продолжу о своем.
      Честно говоря, с уходом на пенсию, блеснувшая заманчиво свобода пенсионера, грубо вернула меня к реальности российских буден.
      Прежде всего, во время строительства иллюзий о благополучии родного микрорайона, с помощью общественного самоуправления, меня хватил инфаркт. Он как бы напомнил о том, что при моем-то опыте и знании российского бюрократа, заниматься таким делом настолько бесперспективно, что лучше поболеть. Болеть в России – это тоже отдельная тема. Если бы всем больным от Камчатки до Калининграда, дать по Калашникову, то в родном отечестве не осталось бы даже больничных стен. Может быть это и преувеличение, но трудно сыскать подряд двух хроников довольных системой советского, а уж тем более капиталистического медицинского обслуживания. Медицина у нас всегда поддерживалась по "остаточному" принципу, а это портило тех, кто представлял ее. Когда в мир иной перешла генерация врачей клявшихся
      Гиппократу еще при Николае, возникла генерация "по остаточному принципу", т.е. советская. Конечно, появлялись врачи с моральными принципами, но по мере роста благосостояния советского народа, под воздействием тривиальных обстоятельств, их стойкость начинала терять формы подобно желе под лучами июньского солнца. Лечение было поставлено на поток, персональный больной исчез и появился средне-статистический. Ничего не скажешь – об общем поголовье у нас заботились: боролись с эпидемиями, вакцинировали население, делали прививки, строили санатории для туберкулезных больных, но среди этих оргмероприятий конкретный человек чувствовал себя как-то неуютно.
      Я не первый раз оказывался в отечественной больнице, – и в
      Верхнем Тагиле с плевритом, и в Заволжье с туберкулезом, и в
      Горьком, в Ляховской психушке; и всегда было такое ощущение, что врачей интересую не я, а что-то помимо меня – моя симптоматика.
      Впрочем, к Ляхову это не относится, хоть лечение там проводилось традиционно симптоматическое, цель была другая – заклеймить
      "контрика". В новой больнице города Заволжье, ставшей гордостью заводской администрации, так как ее строили на деньги ЗМЗ, все было по-советски, с микроскопическим капиталистическим оттенком, – врачи уже успели осознать, что у них "не рыночные" оклады. Попал я туда на скорой помощи, с запретом резких телодвижений. Меня потихоньку кантовали, в приемном покое, в реанимации, где я по ошибке занял место более уважаемого клиента, и, наконец, перекантовали на носилки и через лифт подняли на больничную постель в кардиологическом отделении. Лечение проводилось традиционное, без оглядки на субъективную реакцию больного, если реакция была слишком острой, кормили сустаком и кололи веропомил. Я понимал, откуда
      "надуло" мое состояние. Причинная цепь начиналась сорок с лишнем лет назад, в Верхнем Тагиле, через плеврит. Потом Саранская одиночка, откуда я вышел с туберкулезом, потом Заволжская больница, где меня лечили от него пригоршнями паска, потом забитые этим паском и не оклемавшиеся до сегодняшнего дня почки. Отсюда давление, от давления
      – гипертрофия левого желудочка сердца, ну, и так далее. Лежа в больнице, я не рассчитывал на серьезное восстановление здоровья медицинскими средствами и продолжал заниматься гимнастикой, постепенно увеличивая нагрузки. За двадцатилетний период с начала занятия гимнастикой составленной из индоевропейских принципов, я пропустил всего лишь несколько дней. И сейчас продолжаю делать это по паре часов ежедневно. Это, конечно, помогает, но не так, как бы хотелось. Тело подчинено законам времени, а они не обращаются вспять и уж тем более не лечатся микстурой.
      Выписавшись из больницы, я продолжил работу на стрелковом стенде и попытался продвинуть вопрос о создании на Финском общественного самоуправления. За это время Устав прошел регистрацию, а мой заместитель, пользуясь мандатом председателя, вырубил вдоль дренажных коллекторов более двухсот сорокалетних тополей и берез, и продал их без лишнего шума. Таким образом, берега каналов лишились естественной корневой защиты, а погреба, и без того страдавшие каждую весну, стали подтопляться еще сильнее. Это безобразие администрация проигнорировала и готова была на продолжение сотрудничества с моим заместителем. Но тут появился законно избранный председатель, живой, но совершенно не подходящий для целей местной администрации. Пользуясь тем, что закон о ТОС еще не был утвержден областным законодательным собранием, идею о территориальном самоуправлении похоронили окончательно. Если бы существовала перспектива судебной защиты интересов жителей Финского поселка, то можно было бы попытаться отстоять свои права, но… "А судьи кто?"
      Между тем "дела сердечные" если не ухудшались, то, по крайней мере, топтались на месте. Во время зимних перепадов температур и атмосферного давления, я испытывал влияние этих воздействий.
      Находиться одному в трех километрах от жилья, пусть даже в неплохих условиях, было не особенно приятно. Пенсию мне, как работающему, платили в сильно урезанном виде; получалось, что если я оставлю стрелковый стенд, мое денежное содержание изменится всего лишь на десять-пятнадцать рублей. Я решил воплотить свою давнюю мечту о полной автономии, окончательно вышел на пенсию и уволился с работы.
      У меня всю жизнь имелась склонность вбирать в себя как паук паутину, удерживающие меня в контакте с миром связи. Я потихоньку уходил оттуда, где чувствовал неуютно и не имел возможности что-то изменить. Трескучие собутыльники или собеседники входили в мой мир так же, как это происходит у всех – в силу жизненных или житейских обстоятельств. Но, как я уже говорил, одиночка, которую я покинул в
      Саранске, вовсе не покидала меня. Во внешнем мире сохранилось только два друга, которым можно было довериться не опасаясь, что они не поймут и не разделят моего взгляда на мир.