Опыт присутствия

      Саудовской Аравии, Пакистана, Египта, Бангладеш – "Аль-Каида",
      "Гамаа исламия", "Джихад ислами", "Харкад уль-ансам", "Джамаат и-улема и-ислами". Первый шаг предполагает захват власти в самих мусульманских странах. Создание мощной армии, вооруженной ядерным, химическим и бактериологическим оружием, с последующей экспансией на север и северо-запад. Сейчас "Мировой фронт джихада" наращивает свой военный потенциал. К нему примкнула ливийская группировка
      "Аль-Джама аль-исламия", иорданская "Биат аль-имам", йеменская
      "Джихад", ливанские Асбат аль-ансар" и "Джамаа сиррия", подразделения алжирской "Вооруженной исламской группировки" и другие формирования, не говоря о том, что они уже располагают государством Афганистан. В России воля террориста N 1 осуществляется через чеченское экстремистское крыло.
      Планы создания Соединенных Штатов Ислама начинают осуществляться.
      Их фундамент – трагические события, перевернувшие политическую картину мира – террористические акты 11 сентября в Нью-Йорке и
      Вашингтоне. Но это строительство идет не прямо и громогласно, а имеет свои загадки. Прежде всего, вызывает размышление такая особенность – никто не принял на себя ответственность за преступление. Почему? Казалось бы смысл публичного злодеяния в объявлении его политических мотивов. Именно достижение политических целей преследуется террористами. Сам акт – только средство.
      Организации, подобные "Хамаз" как бы говорят: "Это сделали мы, и мы продолжим террор, пока не будут приняты наши условия". Не то сейчас.
      Никто не принял на себя ответственность, никто не объявил условий. А с исчезновением политических мотивов событие превращается просто в акт бесчеловечной жестокости – невиданного массового убийства ради убийства. Такая прихоть возникает только в сознании маньяка. Но маньяк не подготовит столь тщательную операцию. Значит, в самом умолчании о причастности к содеянному тоже есть какой-то смысл. И вот этот смысл открылся в выпусках СМИ, в субботу, 6-го октября. В последнем интервью Усама бен Ладен, видимо не в силах преодолеть тщеславия, от сознания своей роли в мировой политике, невольно проговорился. Он произнес примерно следующее: "Моя задача объединить мусульманский мир против неверных, ради этого я готов принять смерть". Вдумайтесь! Бен Ладен готов к роли мученика ислама, невинной жертвы несправедливого преследования американцев. А ведь было очевидно, что невиданная жестокость и размах преступления с неизбежностью повлекут за собой акцию возмездия. Именно с неизбежностью, неотвратимо вызывая раскол там, где до этого было миролюбивое сомнение. Вот в этом весь смысл отказа от причастности к взрывам живых бомб! Как лучше всего объединить людей? – сознанием правого дела! А что может быть более праведным, чем защита невинного?! Именно отказ принять на себя ответственность за совершенный терракт, делает обвинения американцев как бы беспочвенными. Отказ, решительно объявленный, по убеждению мусульманского мира человеком, "чьи уста никогда не осквернила ложь", перекладывает на США всю вину за операцию возмездия. Так и было задумано…
      Во второй главе Корана в 225 аяте говориться: "Бог не будет наказывать вас за празднословие в клятвах ваших, но накажет вас за то, что усвоили сердца ваши". Что в сердце мусульманина – дело "правоверного", так почему же не прибегнуть к "празднословию", тем более что оно направлено в уши "неверных"? Не потому ли талибы лицемерно согласились выдать своего гостя "если будут предоставлены доказательства"? Бен Ладен даже не прочь подсказать, где следует искать исполнителей террористических актов – среди негров, среди сербов или евреев!!! И уже сейчас, после начала бомбардировок
      Афганистана, мы видим, как тот мир, который хочет объединить террорист N 1, вместо того, чтобы ужаснуться и отшатнуться от злодея, сплетет ему венец мученика. Как тут не вспомнить доктрину шиитов "разумного утаивания"?! Главная цель достигнута, а очередные жертвы дьявольского замысла – невинные афганцы, пойдут как топливо в раздуваемый пожар ненависти и дополнительное удобрение на политую кровью почву панисламизма".
      Естественно, прозвучавшие утверждения нуждались в более широкой теоретической основе. Терроризм – это область экстремальной деятельности, но возникает она в тиши церквей и мечетей, тиши кабинетов и умах теоретиков. Попытаемся понять, как это происходит.
      Сладкая кровь врага
      Современный мир отличается тем, что опыт в нем становится все более концентрированным, а размышление все более ущербным. Тем не менее, мы считаем, что кое-что понимаем в жизни. Но внезапное событие застает врасплох, оказываясь более неожиданным, чем это способно было принять наше сознание. Человек поглощен потреблением, и ему трудно совершить аналитическое усилие разумом, даже защищая сложившиеся пристрастия. Однако сделать это необходимо. Ведь мы скользим по грани небытия. Посмотрите на экраны телевизоров.
      Боевики, "ужастики" и триллеры, стараются встряхнуть нас, предлагая реальность голливудской стряпни, но хроника мировых событий превосходит их по своей жестокости, накалу страстей и легкости, с какой уничтожается человеческая жизнь. Давно ли Нобелевский лауреат мира Ясир Арафат сдавал кровь жертвам террора в Нью-Йорке? – Сейчас пылающие ненавистью живые бомбы рвутся в Израиле, и лидер Палестины призывает весь мусульманский мир присоединиться к его "священной борьбе" по уничтожению целого народа.
      После удачной операции американской коалиции в Афганистане, несколько поулеглись религиозные страсти лежащие в основе конфликта
      Юга и Севера. Но этот костер не погас, его только разворошили и оставили тлеть по всему телу планеты. Дьявольский замысел главаря
      "Аль-Кайды" не сработал в полном объеме, но уже назревают новые потрясения, детонатором которых остается культурная и религиозная нетерпимость.
      В современном мире религия начинает играть все более важную роль.
      Кажется, связанные с этим проблемы так далеки от нас. Нет. Это очень близко. Вспомним, как национальные пожарища Кавказа внезапно переросли в религиозные и создали дополнительную основу для ненависти между людьми. К сожалению, наше сознание, обработанное в горниле советской идеологии, сделало религиозное мироощущение явлением малознакомым. Да, мы ударились в веру, но, положа руку на сердце, вновь испеченные адепты православия имеют очень смутное представление о христианстве. Что же говорить о том, каков уровень представлений об исламе?… Но остановимся и переведем дыхание.
      Различие верований – очень деликатная область человеческих отношений. Чувства верующих – пороховая бочка, способная взорваться не только при столкновении противоречий различных конфессий, но даже внутри последователей одной веры. Не будем поджигать фитиль и постараемся отнестись к вопросу с объективностью и беспристрастием, исходя из глубокого убеждения в гуманистической сущности мировых религий, к которым принадлежит и ислам.
      Ислам – предание, вверение себя (Богу), – в широком смысле означает весь мир, в пределах которого действуют установления
      Корана. Обитель ислама "дар ал-ислам" противостоит "дар ар-харб" – территории войны, которая подлежит превращению в обитель ислама посредством как духовного, так и военного джихада. Для классического ислама нет национальных различий. Он признает три статуса существования человека – в качестве правоверного, в качестве покровительствуемого (иудеи и христиане в мире ислама, они же "алх ал-кетаб" – люди Книги, держатели Писания, не подлежащие насильственному обращению) и многобожники, подлежащие обязательному обращению.
      При внимательном чтении фундаментальных положений ислама, можно заметить, насколько тотально он стремиться включить в себя все аспекты человеческой жизни. В принципе иначе и быть не может, потому что для мусульманина Коран – это священное Слово, произнесенное Самим Богом Мухаммеду через своего ангела Гавриила.
      Поэтому все сферы жизни должны быть подчинены следованию заповедей
      Корана. В целом ислам представляет собой нерасторжимое единство религии, культуры и социально-политического устройства, тотальную систему, объемлющую в их единстве все стороны, все уровни жизни человека. Классическому исламу чуждо христианское различие понятий
      "Божьего" и "кесарева". Современные Братья мусульмане формулируют это так: "Ислам есть религия и государство"
      Итак, мы видим модель и от этой модели немусульманину становится немного не по себе. Мы, обладающие иными духовными и культурными ценностями, в ней как бы не предусмотрены. В принципе, все, что не вписывается в рамки установлений, можно было бы просто назвать различиями культурно-исторического наследия. Но так не считают те, кто берет на себя право толкования этих установлений. Коран говорит
      (18:28): "Скажи: "Истина от Господа вашего: кто хочет, уверует; кто хочет, будет неверным". И ниже, в тот же аят содержит такие слова: "Нечестивым Мы приготовили огонь, который окружит их как шатер". Не подвергая сомнению священный смысл стиха, все же спросим, на какой части его сделают акцент толкователи Слова, если они непримиримые противники европейской культуры, тех людей "Книги", которыми являются христиане? Религия сохраняет свою духовную, гуманистическую сущность пока не становится инструментом политики.
      Как всякую силу, побуждающую человека действовать, ее могут использовать политические безумцы и религиозные фанатики "великие обманщики", присвоившие право толкования предписаний Корана. К сознанию необразованных людей или тех, кто вырос в условиях нищеты и ненависти, слово таких толкователей находит очень легкий доступ.
      Вспомним сентябрьские кадры, обошедшие экраны телевизоров – ликование простых палестинцев как естественную реакцию на разрушения в Америке и гибель тысяч людей. Что вызывало у них такое веселье? – Не потому ли они улыбались, что почувствовали на своих губах сладкую кровь врага, врага, образ которого возникает в проповедях авторитетов, подобных духовному лидеру "Хамаз" шейху
      Ахмеду Ясину? Зачем ему правда, если "врага" он нашел и для американцев, утверждая, что живые бомбы в Нью-Йорке организовал
      Израиль руками арабов?! Можно не говорить слово "враг", указывая перстом на запад, достаточно сказать, что "они не такие как мы, ибо они – неверные".
      Но есть обстоятельство, которое мы не должны забывать, говоря о религии вообще и об исламе в частности. Внутри каждой религии существуют самостоятельные зоны верований. Они зависят от культуры, социального статуса, этнических особенностей, исторической традиции. Главный водораздел в восприятии религиозной истины образуется при социальном расслоении на богатых и бедных. И то и другое положение ведет к избирательному восприятию Истины.
      Мироощущение бедного более непосредственно, более эмоционально. У него недостаточно культуры, образования и информации. Унижение и нищета всегда образуют в человеке запас неизрасходованных негативных эмоций. Такими эмоциями легко управлять и направлять в нужную сторону. Здесь бедные люди часто становятся добычей безумцев, фанатиков и фюреров всех мастей. Не случайно бедные страны мусульманского мира так тяготели к социализму. На этой волне к власти пришли некоторые из сегодняшних "проблемных" лидеров. База терроризма – это связка нищеты, романтической идеологии, религиозного фанатизма и богатства. Нищета толкает к протесту, романтизм делает протест убедительным, религиозный фанатизм зажигает его, богатство – финансирует, направляет и использует в своих интересах. Религия низводится до роли служанки идеологии террора. Но пускай истинно верующие не видят здесь ничего обидного, потому что это уже не их религия. Это иной мир, полный человеческих идолов, суеверия и слепой ненависти. Здесь нет Единого Бога, Бога мироздания, который дарит жизнь и любовь всему сущему на земле.
      Аллаха они видят как Бога племени, общины, территории, они представляют Его как покровителя их организации и деятельности, их заблуждений и ненависти. Они рассматривают свою принадлежность к религии как некий пароль, открывающий Божественную милость для просителя. Поэтому они всегда молятся перед тем, как убивают невинных людей, и не поймут, что Бог давно отвернулся от них, а их решительность и отвага питается энергией адского пламени.
      Но есть положения теоретиков ислама, которые экстремизм может принять на вооружение. Жесткие установления монотеизма были когда-то направлены против старых верований аравийских арабов, затем против христианских догматов Троицы и Боговоплощения. Сейчас "людей
      Книги", т.е. нас, представителей европейской культуры, теоретик ислама, такой, как Сейид Кутб, превращает в язычников. В своей книге
      "Будущее принадлежит исламу" 1993 г., он пишет: "Люди, живущие в соответствии с путем, предназначенным Аллахом – это мусульмане, а люди, идущие любым другим путем – язычники, которых не признает эта религия. Она пришла, чтобы ликвидировать язычество, сокрушить его основу, привести людей от поклонения себе подобным к поклонению
      Аллаху". Суть язычества раскрывается в последнем предложении:
      "поклонении себе подобным".
      Почему поступок мусульманина следует воле Аллаха, а немусульманина велениям идолов – людей? Вспомним, кто в исламе является проводником, толкователем божественной воли и слова – халиф, мулла, шейх – те же люди. Весь мир знает их имена: Иракский диктатор Садам Хусейн, ливийский диктатор Муамар Каддафи, российские
      "толкователи" Басаев и Хаттаб. Мулла Мохаммад Амар, духовный наставник талибов, приказавший для защиты чистоты веры уничтожить тысячелетние изображения Будды, но поощрявший демонстрации тех же талибов несущих портреты самого страшного идола последнего времени -
      Усама бен Ладена. И, наконец, сам повелитель международного исламского терроризма Усама бен Ладен, – это они присвоили себе право толкования истин добра и зла. Плоды этого права известны всем.
      Поэтому удивительно было слышать официальное прошлогоднее заявление такого большого чиновника как представитель президента кавказского округа Виктор Казанцев, о том, что: "Ислам здесь не при чем, все дело в бандитах". Да, конечно, бандиты. Но горючим их разрушительной деятельности является идеология, сформулированная вышеперечисленными вождями исламского экстремизма. Разве не идеология положена в основу доктрины "Великой Албании", питавшая реки крови на Балканах? Да не одни мусульмане ожесточают ненависть религиозными доктринами. В Белфасте тоже льется кровь во имя религиозных принципов, а ведь источником веры протестантов и католиков является милосердное христианство. Добавим также, что для
      России, с ее традиционной веротерпимостью, почти незаметно прошла
      "исламизация" рынков больших городов. Быть может власти и не обеспокоены этим явлением, но общество уже ощущает на себе не только бремя монопольных цен, но и то, как возникающий при этом капитал сращивается с капиталом воинственного экстремизма и российских преступных группировок. Через эти сети террористы радикального ислама ищут и покупают у русской мафии компоненты ядерного оружия и оружия массового поражения. Спрашивается, – на чью голову?
      И все же не уподобимся бандерлогам из "Книги джунглей" Киплинга, которые твердили Маугли: "Мы самые умные, мы самые красивые".
      Грешны. Эти грехи – проклятие всего человечества и всякой культуры.
      И бороться с ними надо всем миром. Но терроризм – в человеческих отношениях, отношениях религий, отношениях культур, стоит особняком.
      Ему не должно быть места на планете. Международному сообществу пора сказать твердое "Нет!". И очень жаль, что ООН даже после грозных событий потрясших все человечество еще не может выработать специальную конвенцию по борьбе с терроризмом и религиозной нетерпимостью. Пока, все что нам остается – обратиться с надеждой к духовным лидерам ислама и христианства – великим религиям милосердия и терпимости. Пусть мир услышит ваш голос, а не голос оружия и смерти! Пусть мир узнает ваши имена – проповедующих жизнь и любовь, а не имена сеющих раздор и ненависть. Вы должны открыто и недвусмысленно осудить террор и его носителей, чтобы кровь людей каждой веры и каждой культуры всегда была священной, а не превращалась в сладкую кровь врага".
      За письменным столом теоретиков национального возрождения появляются особые случаи отравления сознания. Их кабинеты – лаборатории по созданию условий программирования поведения общества. Они особые люди – они решают и думают за народ. Приведем иллюстрацию такого рода геополитического безумия.
      Есть категория политиков, в доктринах которых главным мотивом является призыв убивать или быть убитым. Такова их возвышенная цель.
      При этом следует добавить, что сами они не спешат последовать собственному призыву. Они указывают народу на достойную форму существования. У них идеалы. Они призывают верить в них. Заметной фигурой среди тех, кто спешит расколоть мир на непримиримые полюса, является Александр Дугин. Он представляет народы как геополитические противоборствующие образования "теллурократии" (сухопутного могущества) и талассократии (морского могущества). Фатальное следствие идентификации российского самосознания – признать в европейской цивилизации антихриста. К счастью, период такого самосознания, период императивного неприятия Запада, канул в лета вместе с Кремлевским ЦК, который отождествлял свое безумие с сознанием принадлежавшего ему народа. Дайте передохнуть господа! Мы еще не накормили себя, а ваша цель – сделать это вообще невозможным. Голодный народ – рай для геополитика: "Вот вам земля обетованная! Для ее достижения надо кое-кого уничтожить по ту сторону, кое-кем пожертвовать по эту!" – и – "вперед!"
      Дугин пишет: "Мы против растворения России в Западе…" А разве
      Швейцария растворилась в Западе? Разве Франция растворилась в
      Западе? Разве Германия растворилась в Западе? В конце концов, разве дореволюционная Россия растворилась в Западе? Где нам искать "не растворения" – в бане по черному, в деревянной сохе, или в гигантах духовной культуры, ставшей достоянием всего человечества? Что вы хотите от своего народа, господин Дугин? – чтобы он одобрил запуск баллистических ракет с ядерными боеголовками в сторону
      "талассократических" народов? С чем связаны ваши настойчивые требования, чего вы добиваетесь для России? Есть материальная, есть духовная культура народа. Здесь все просто – мы на том этапе материально-культурного развития, на какой нас доставила историческая реальность. Ваша особа красуется на фоне материальных достижений цивилизации, вы довольно упитанный человек. Или вы призываете уничтожать автомобили и холодильники? Если это так, начните с себя и отправляйтесь в сибирский скит. Внесите ясность в представления о целях.
      Мы приходим в мир и застаем его в том состоянии, в котором он сложился на данный момент. Мы начинаем жизнь исходя их этого непреложного факта. Но мы люди и должны стремиться сделать себя лучше, сделать мир лучше. Ребенок учится, стараясь не повторять ошибки. Почему вы, господин Дугин, хотите отказать в этом целому народу? Давайте посмотрим, чем располагает нынешняя Россия: разрушенная экономика и ее продолжают разрушать чиновники всех мастей, продажная представительная власть, проворовавшаяся исполнительная власть. Отсутствие гражданского общества. (По вашему
      – ненужный институт. Но откуда тогда возникнет сама возможность действия норм права, без которого не остановить разгул произвола и преступности. Или это национальный менталитет?) Если человек допустил ошибки, он учится исправлять их. Мы будим учиться? Разве мы не должны восстановить пробел исторической амнезии. Ведь Россия в начале прошлого века обладала таким экономическим потенциалом, который мог сделать ее к середине пятидесятых ведущей мировой державой не только в промышленном производстве, но и в наукоемких областях. Мы опять попадаем в область культурных и материальных ценностей. У нас трагическое положение в сельском хозяйстве.
      Американский фермер кормит 350 человек, российский крестьянин – 7.
      Что мы должны делать на земле? Должны ли мы прокормить себя? Как нам внедрять передовые аграрные технологии. Или приморить крестьянина, отказав ему в минеральных и химических удобрениях, в элитных сортах зерновых и плодово-овощных культур, в эффективных агротехнических приемах? Должны ли мы готовить нашу страну для ядерных отходов, распродавать богатства недр нашей земли (или поучимся у американцев сохранять их для будущих поколений?) На чем нам строить систему отношений между челнами общества? – На основах римского права, на шариате или принципах Конфуцианской этики? Оглянитесь, господин
      Дугин, что вы отыщите для России?
      Наконец, традиционализм. Россия многонациональная и многоконфессиональная страна. Какое прокрустово ложе национальных традиций вы предложите для Российской федерации в качестве эталона?
      Ведь корни славян не в Московии, а Татарстана уже не в Монголии.
      Надо же в РФ воткнуть стержень национальной традиции, подобный тому, который привел к Японскому "чуду". Ведь хотите же вы поманить чем-то, новой формулой мессианства. Но это не так просто сделать.
      Генетические корни нашего народа подорваны "Великим переломом", который уничтожил дворянское, духовное и торговое сословие, уничтожил казачество и искалечил крестьянство. Восстановилось ли утраченное? Это можно увидеть на нынешнем духовенстве, молчавшем во время расстрела парламента, но бойко торгующем в православных храмах.
      Мессианство российской самобытности? Я помню, как Ванда
      Василевская писала: "Традиция американцев ездить на автомобилях, традиция русских – ходить пешком". Обозначьте самобытность. В чем она? – В том, что народ позволил себя обмануть, втоптать в грязь, унизить. Вы же не сделаете ничего, чтобы воздух России стал чище, потому что всегда будете на стороне тех, кто эксплуатирует этот народ. Вы будите сочинять хорошо оплачиваемые теории для правящей элиты точно так же, как подобные вам создавали доктрины, определившие трагедию Афганистана, благодаря которым из Кремля инициировались "освободительные движения" пропитавшие весь мир человеческой кровью.
      Не мутите воду, господин Дугин. Позвольте людям пожить спокойно.
      Еще сохраняется надежда, что несметная рать ваших предшественников не привила им окончательно отвращения к жизни, и они найдут в себе силы для созидательного труда.
 
      Неугомонные силы теоретиков вновь и вновь наращивают мускулатуру, чтобы вбивать в головы бестолковым потребителям их стряпни неутомимые истины о единовластии и незыблемости основ православия и самодержавия. Происходит это не до семнадцатого года (впрочем, и до семнадцатого происходило) происходит это и сегодня. Поэтому:
      Прошлое никуда не уходит
      Наша пресса, телевидение, и все, где происходит национальное общение, постепенно, из года в год наполнялись чем-то фальшивым.
      Ощущение нечистоты оказалось настолько всепроникающим, что и себя начинаешь подозревать в неискренности, когда на бумагу просится какая-то печальная правда о родном Отечестве. А уж тем более, если за спиною неизбывно присутствует клеймо "врага народа", то производное ощущение от критического взгляда, шуршит в ушах знакомыми интонациями полковника КГБ: "А вы не озлобились?" Да не озлобился я, просто не разучился думать и ощущать боль этой страны.
      Что делают на Руси? Кроме знаменитого карамзиновского "воруют", можно было бы добавить: "Укрепляют власть". Уже Татищев в начале своей истории представляет Россию как наследственную монархию, в первом периоде давшею процветание "единовластным государям" Рюрикова дома. Но во втором, разорванной "наследниками" княжеского дома, начавшими "великого князя за равного себе почитать". Такая неурядица привела к уничтожению княжеской власти в Новгороде, Пскове и Полоцке и водворению там "собственных демократических правительств", и, наконец, к порабощению Руси татарами. С восстановлением центральной власти, начиная с Ивана III, снова "сила и честь государя умножилась", отчего Татищев заключает: "из сего всяк может видеть, сколько монаршеское правление государству нашему прочих полезнее".
      За прославлением "монаршеского правления" следовало и прославление
      Ломоносовым славянских народов, дескать "величество славянских народов стоит близ тысячи лет почти на одной мере". С другой стороны, но тоже красиво, примыкали исследования славянофилов.
      Хомяков, изображает в древнем прошлом упорную борьбу области и дружины. "Дружине" при этом приписывается все темное в русской истории. Она является началом формальным, рассудочным, склонным к восприятию всего чужеродного, начиная от византийско-римских пыток, татарщины и петровского европеизма. "Земля", "область", "вече",
      "община", – вот начало русской национальной жизни, имеющее всемирно-историческое значение и составляющее основу отличия веры, и восточного мира от западного. Ну, и многое другое, пока в оценке места и событий в России присутствовало не историческое исследование, а патриотическое рвение. Это рвение из второго тысячелетия легко переползло в третье, и сейчас золотит уста многих политиков, подобных Жириновскому, от чего "казана их не скудеет". С историческими байками прошлое без труда проникает в настоящее, перекачивая в него и средневековый уровень чувств и мышления, и безграмотность, и лакейство, жажду власти и самомнение.
      Вот так приходит не уходящее прошлое России. В ней так незримы изменения, что начинают казаться вначале неподвижными, а потом вечными. Это не оборот речи, помещающий нас в какой-нибудь пантеон исторического бессмертия. Это скорее некий путеводитель по граблям, из известной русской поговорки. То есть, я хочу сказать, что мы никуда не уходили. Аллегория и образ, – это то, что осваивает литературный жанр. Но я не собираюсь впадать в игривый тон делающий вторжение прошлого в настоящее "забавным"; я бы назвал его скорее
      "зловещим". Все "смутные" страницы нашей истории, словно не перелистываясь, впитали в себя настоящее, в котором оказались мы с вами. Мы побывали в "земщине" и "опричнине", при последнем советском реформаторе, как при Иване Грозном. И как тогда, по-современному, звучат слова, написанные Ключевским о поисках царем обновления: "Ни боярство не умело устроиться и устроить государственный порядок без государственной власти, к какой оно привыкло, ни государь не знал, как без боярского содействия управиться со своим царством в его новых пределах". "В беседах с приближенными иноземцами царь неосторожно признавался в намерении изменить все управление страной и даже истребить вельмож". Но "мудрено было выделить из общества и истребить целый класс, переплетавшийся разнообразными нитями со слоями под ним лежащими. Точно так же царь не мог скоро создать другой правительственный класс взамен боярства. Такие перемены требуют времени, навыка…" Это о первых реформах России, осознавшей глубину своего культурного отставания от "цивилизованного мира", а особенно, зависимость от бюрократии. Эти реформы можно примерить к горбачевским.
      Было время, когда особенно звонко слетались клинки теоретиков нового времени на всевозможных политических представлениях. Судили о том, куда пойдем, кто мы и как называемся, – Европой или Азией.
      Явлинский вспомнил для нашего состояния специальное название -
      "Азиопа". Политическому истеблишменту нравилось ощущать себя интеллектуальной прослойкой своего "некультурного" народа, который не дорос до его благородства и высоких мыслей. Но что удивительно, вся эта утонченная элита как-то умела "кучеряво" пристраиваться на плечах того же народа, не отвечая ему ни благодарностью, ни самоотверженным служением. Чистые души остались где-то в литературе
      XIX-го века.
      Любимый образ российских государственников – образ Петра I. Петр
      – фигура, олицетворяющая реформы, продвинувшие Россию в семью
      "цивилизованных" стран. Только Сталин, предпочитал посох Ивана
      Грозного. Остальные российские "реформаторы" любили рядиться в камзол великого императора. Да и в практике поучительно – никто как
      Петр не умел подчинять национальную волю собственным целям.
      А теперь и мы ощутили давление особенности подмеченной еще
      Татищевым, утверждавшим "сколь монаршеское правление государству нашему прочих полезнее". Слишком многообразны формы самоутверждения власти над обществом. Много поучительных аналогий можно извлечь из прошлого, озираясь по сторонам в 2004 году. Но возьмем один пример, тонкий нерв, который отражается в религиозном самосознании народа.
      Это те чувствительные узлы, через которые легче всего нанести смертельные удары по самобытности, творческому потенциалу способности к национальной идентификации народа и его возможности получить достойное место в грядущем содружестве наций.
      Вот что пишет о Петровских реформах историк и религиозный деятель протоиерей Георгий Флоровский: "Государство утверждает себя самое, как единственный, безусловный и всеобъемлющий источник всех полномочий, и всякого законодательства, и всякой деятельности или творчества. Все должно быть и стать государственным, и только государственное попускается и допускается впредь. У Церкви не остается и не оставляется самостоятельного и независимого круга дел, ибо государство все дела считает своими. Именно в этом вбирании всего в себя государственной властью и состоит замысел того
      "полицейского государства" которое заводит и утверждает в России
      Петр… "Полицейское государство" есть не только и даже не столько внешняя, сколько внутренняя реальность. Не столько строй, сколько стиль жизни. Не только политическая теория, но и религиозная установка. "Полицеизм" есть замысел построить и "регулярно сочинять" всю жизнь страны и народа, всю жизнь каждого отдельного обывателя, ради его собственной и ради "общей пользы" или "общего блага". "Полицейский" пафос есть пафос учредительный и попечительный. И учредить предлагается не меньше что, как всеобщее благоденствие и благополучие, даже попросту "блаженство"… В своем попечительском вдохновении "полицейское государство" берет от
      Церкви…отбирает на себя ее собственные задачи. Берет на себя безраздельную заботу о религиозном и духовном благополучии народа. И если затем доверяет или поручает эту заботу духовному чину, то уже в порядке и по титулу государственной делегации, и только в пределах этой делегации и поручения Церкви отводится в системе народно-государственной жизни свое место… Не столько ценится или учитывается истина, сколько годность, – пригодность для практико-технических задач и целей…Духовенство обращается в своеобразный служилый класс.