Первый гром и первая любовь

      - А мы собрались траву покосить, - сказала Наталка, - вот и зашли. Ясли скоро закрываются?
      - Да, скоро, - грустно ответила Дина. - Ну, как хлопчики?
      Перебивая друг друга, Павло с Наталкой стали рассказывать, как они устроились, как Юрко следит за братьями, - утром убирают постели, умываются, чистят зубы, вечером моют ноги, за стол не садятся с грязными руками, во время еды не разговаривают...
      - Откроют глаза, так сразу: "добрый ранок", - сказала Наталка, вечером: "спокойной ночи". Такие культурные...
      - Я тут косу точил, обрезал палец, - засмеялся Павло, - ну с досады и крикнул: "От зараза", Юрко подошел и говорит: "Ты, папка, так не обзывайся, это грубо..."
      - Они тебя "папкой" называют?
      - А как же! Я ему и говорю: "Не буду больше, сынок".
      - Как хорошо, ребята! Просто здорово! - воскликнула Дина.
      Тут дверь распахнулась.
      - Дина, Беляш всего Юрка облизал, - кричала Ганка.
      - Он его как кошка лизал, - смеялась Олеся.
      Юрко, сияя, сообщил:
      - Он меня признал!
      - Дина, братики обратно до нас пришли? - спросила Олеся.
      - Нет, Олеся, они только в гости пришли.
      В отворенную дверь, солидно похрюкивая, вошел Беляш, он шел, твердо ступая своими маленькими ножками, которые уже с трудом выдерживали его тушу.
      - Ой, Беляш!
      - Пошел вон! - возмутилась Дина. - Еще чего не хватало! Убирайся!
      Но поросенок залез под стол и растянулся на чистом полу. Дина схватила ухват...
      - Не трожь его, не бей! - закричала Олеся и, соскочив на пол, позвала: - Беляш, Беляш, идем, иди до мене, Беляшок.
      Она отступала к дверям, а поросенок пошел за ней.
      Пришли с речки новенькие - Марийка, Соня, Тарас.
      - Вот и наши новички! - сказала Дина.
      - Они спят на наших койках? - возмутился Юрко.
      Дина только укоризненно покачала головой.
      Наступил сентябрь. Опустела хата, теперь в ней остались только Дина, Ганка, Олеся и новенькие - Марийка, Соня и маленький Тарасик.
      День стоял по-летнему теплый. Дина сварила на таганке кашу, все сели завтракать. Стукнула калитка. Кто-то подошел к дому. Дина открыла дверь и увидела Анну Родионовну. Она была в темном платье, в туфлях на каблуках. В руке держала знакомый Дине желтый портфель.
      - Завтракаете? Ешьте, ешьте, сейчас поедем с вами с город!
      - В детский дом? - испуганно спросила Ганка.
      Дети перестали есть.
      - Да нет! Поедем к тете Марусе. Увидите, как хорошо у тети Маруси, игрушек полно, большой сад...
      - А кони есть? - спросил Тарасик, которому Пылыпок подарил свою палочку-лошадку.
      - Есть, есть... Дина, собери их как следует.
      Дина пошла в хатыну, где на полке лежало приготовленное к сдаче на склад ясельное имущество. Она вытянула из пачки один большой и три маленьких костюмчика.
      - Дина, ты здесь? - Анна Родионовна вошла вслед за ней. - Расписку тебе потом напишу. Ты чего? И не думай...
      - Олесю жалко...
      - Послушай, Дина! Они будут все вместе, вчетвером. Мы завели такой порядок, чтобы дети жили, как в семье: старшие с младшими в одной спальне и за одним столом. Теперь никто маленьких не обижает, поняла? А заведующая, Мария Тимофеевна, она же партизанкой в гражданскую была, а потом ее бросили на ликвидацию беспризорности. Это чудесный человек! Твоей Олесе там будет лучше, чем здесь!
      Через несколько минут к яслям подкатил Петренко.
      - Ну, поехали.
      Марийка быстро залезла в кузов, а малышей - Соню, Тарасика и Олесю, подсадила Анна Родионовна.
      Дина с Ганкой стояли в стороне, как-то отрешенно наблюдая за происходящим.
      - Уселись? Держитесь! - сказала Анна Родионовна.
      Машина тронулась. Дина глотала слезы.
      Последний, прощальный день был долгим и задумчивым. Ганка с утра умчалась в село, ей нужно было еще раз всех обежать. Петренко привез Дине за трудодни мешок кукурузной муки, несколько торбочек с фасолью, крупой. В алюминиевой банке было свежесбитое подсолнечное масло. Дина получила и деньги: тридцать рублей...
      - Завтра вранци повезу вас до пароходу, - сказал на прощание Петренко. На этот раз он был очень тороплив и деловит.
      Оставшись одна, Дина смущенно, хотя и не без удовольствия оглядела свое богатство. Вот удивятся дома, когда они с Ганкой ввалятся в квартиру с таким добром! Да, не забыть отправить из города телеграмму, чтоб встретили...
      Она вышла из хаты и побрела по знакомой тропинке к реке. Сентябрьский день был жарким и солнечным, в саду стало просторней, под ногой шуршал рано опавший лист.
      Как это всегда бывает после завершенной работы, Дине было легко и немножко грустно. Она понимала, что в ее жизни произошла серьезная перемена - она рассталась с детством!
      Но разве в 16 лет жалеют об ушедшем детстве? Конечно, нет! Хочется скорей вступить в прекрасное завтра, так не терпится узнать, какое оно, какое!
      Дина прощалась с исхоженными тропинками, любимыми уголками сада, то улыбалась, то хмурилась. Это было как забытье, счастливое и легкое.
      Женя нашел ее вечером у реки. Она сидела, обхватив колени руками, и смотрела, как синеют небо и река и как отовсюду наползают сумерки.
      - Не боишься больше, Дин?
      - Нет, - радостно ответила она.
      - Я даже проводить тебя не смогу, - вздохнул Грудский, - опять в район... Но это неважно, Дина, совсем неважно... И то, что я останусь, а ты уедешь... Понимаешь, никто и ничто не в силах... Если мы решили. Я найду тебя, где бы ты ни была. Ну, чего же ты молчишь? Плачешь? Не плачь, глупышка! Ведь мы с тобой страшно сильные!..
      На следующее утро Петренко отвез Дину с Ганкой в город. Он посадил их на пароход и стоял на причале, пока можно было различить фигуры двух девчонок, отчаянно машущих руками.