Круг Земной

Он напоминал о договоре, заключенном Эрлингом с Вальдамаром конунгом, как здесь было написано раньше. Согласно этому договору, Вальдамар конунг должен был получить Вик до Рюгьярбита, если Магнус сделается единовластным конунгом Норвегии. Но когда посланцы явились и показали Эрлингу письмо конунга датчан и он узнал о притязаниях конунга датчан на норвежскую землю, то Эрлинг рассказал о них мужам, с которыми он обычно советовался, и те как один сказали, что нельзя уступать датчанам часть Норвегии, ибо, как говорят люди, то время, когда датчане владели Норвегией, было худшим временем в стране. Посланцы конунга датчан изложили Эрлингу свое поручение и просили его дать ответ. Эрлинг предложил им поехать с ним осенью на восток в Вик и сказал, что он даст ответ только после того, как встретится с умнейшими мужами в Вике.

XXIV

Эрлинг Кривой отправился осенью на восток в Вик и некоторое время был в Тунсберге. Он послал людей в Борг и велел созвать там тинг четырех фюльков. Затем Эрлинг направился туда со своим войском. Когда тинг начался, Эрлинг выступил и рассказал о соглашении, которое он заключил с конунгом датчан, когда он и его друзья впервые собрали это войско.

– И я хочу, – продолжал он, – выполнить все, о чем мы договорились тогда, если на то будет ваша воля и согласие и вы, бонды, хотите служить конунгу датчан, а не тому правителю, который здесь в стране посвящен в конунги и коронован.

Бонды ответили Эрлингу так:

– Мы ни в коем случае не хотим стать людьми конунга датчан, пока хоть один из нас, жителей Вика, жив.

И весь народ стал шуметь и кричать, прося Эрлинга сдержать клятву, которую он когда-то дал всему народу, в том, что будет защищать[566] – землю твоего сына. А мы все пойдем за тобой!

На этом тинг кончился. После этого посланцы конунга датчан вернулись на юг в Данию и рассказали о том, как они выполнили свое поручение. Датчане очень поносили Эрлинга и всех норвежцев и говорили, что никогда не видели от них ничего, кроме плохого. Ходили слухи, что конунг датчан соберет весной свое войско и пойдет войной на Норвегию. Эрлинг отправился осенью на север в Бьёргюн и остался там на зиму, и платил жалованье.

XXV

В ту зиму несколько датчан пробирались сухим путем по стране. Они говорили, что, как это было в обычае, направляются на праздник святого Олава конунга. Добравшись до Трандхейма, они встретились с многими могущественными мужами и открыли, с каким поручением они посланы: конунг датчан поручил им заручиться их дружбой и радушным приемом в Норвегии, если он прибудет в страну, и он обещал власть и деньги. Это словесное послание сопровождалось письмом с печатью конунга датчан и просьбой, чтобы бонды прислали в ответ свое письмо с печатью. Они так и сделали, и большинство из них хорошо приняло послание конунга датчан. Посланцы поехали назад на восток в конце великого поста.

Эрлинг был в Бьёргюне. Весной друзья Эрлинга рассказали ему о том, что они слышали от корабельщиков, которые приехали с севера, из Трандхейма, а именно, что трёнды ведут себя как его враги, что они заявляют на своих тингах, что, если Эрлинг приедет в Трандхейм, он никогда не обогнет Агданеса живым. Эрлинг сказал, что это пустые слухи и болтовня.

Эрлинг объявил, что он собирается на юг в Унархейм на вознесенье и велел снарядить корабль с двадцатью скамьями для гребцов, другой – с пятнадцатью скамьями и грузовой корабль для дорожных припасов. Но когда корабли были снаряжены, поднялся сильный южный ветер. Во вторник в неделю перед вознесеньем Эрлинг велел трубить, чтобы люди шли на корабли, но им не хотелось отправляться из города, так как грести против ветра было трудно. Тогда Эрлинг направил корабли на север в Бюскупсхёвн и сказал:

– Вы ропщете на то, что нужно грести против ветра. Так поставьте мачты и поднимите паруса. Пусть корабли идут на север.

Они так и сделали и плыли на север день и ночь. В среду к вечеру они обогнули Агданес. Тут было множество кораблей, грузовых и гребных, и лодок. Это люди плыли в город на праздник. Одни плыли перед ними, другие за ними. Поэтому люди в городе не обратили внимание на то, что плывут боевые корабли.

XXVI

Эрлинг Кривой приплыл в город в то время, когда в Церкви Христа пели раннюю мессу. Эрлинг и его люди бросились в город. Им сказали, что Альв Драчун, лендрманн, сын Оттара Кумжи, еще пирует со своей дружиной. Эрлинг напал на них. Альв был убит, как и большая часть его дружины. Других людей погибло мало, так как большинство было в церкви. Это было в ночь перед вознесеньем.

В то же утро Эрлинг велел трубить, чтобы весь народ собрался на Эйраре на тинг. На этом тинге Эрлинг обвинил трёндов в измене себе и конунгу и назвал Барда Стандали, Паля сына Андреаса, Раца-Барда – он был тогда сборщиком податей – и еще многих других. Они оправдывались и говорили, что не виновны.

Тогда встал капеллан Эрлинга и показал много писем с печатями и спросил, узнают ли они свои печати, которые они послали весной конунгу датчан. Эти письма были тут же прочтены вслух. С Эрлингом были тогда и те датчане, которые зимой возили эти письма. Эрлинг задержал их. Тут они огласили перед всем народом слова, которые каждый из тех сказал.

– Ты, Раца-Бард, говорил и при этом бил себя в грудь: «из этой груди пошел весь заговор!»

Бард сказал:

– Я был помешан, господин мой, когда говорил такое.

Им ничего не оставалось кроме как предоставить Эрлингу решение по всему этому делу. И тот взял уйму денег с многих людей и объявил, что за убитых не будет выплачена вира. После этого он вернулся на юг в Бьёргюн.

XXVII

Вальдамар конунг собрал в ту весну большую рать в Дании и направился с ней на север в Вик. Как только он вторгся во владения конунга Норвегии, бонды собрали большое войско. Конунг держал себя мирно и спокойно, но всюду, где они подплывали к материку, люди, даже если их было всего один или два, стреляли в них из луков, и датчане поняли, что их тут сильно не любят. Когда датчане приплыли в Тунсберг, Вальдамар конунг созвал там тинг в Хаугаре, но никто из окружающей местности не явился. Тогда Вальдамар конунг выступил и сказал:

– Из того, как ведет себя этот народ, ясно, что они все против нас. У нас есть только две возможности: одна из них – пройти с огнем и мечом по стране, не щадя ни добра, ни людей; другая – вернуться на юг не солоно хлебавши. Но мне всего больше по душе отправиться на восток в языческие страны, которых вдоволь, и не убивать здесь крещеный люд, хотя они вполне заслужили это.

Все остальные хотели пройти по стране с огнем и мечом, но конунг настоял на том, чтобы вернуться на юг. Все же они пограбили на дальних островах и когда конунга не было вблизи. Затем они вернулись в Данию.

XXVIII

Эрлинг Кривой услышал, что войско датчан нагрянуло в Вик. Он созвал по всей стране ополчение, и собралась огромная рать, и он направился с ней на восток вдоль берега. Когда он доплыл до Лидандиснеса, он услышал, что войско датчан вернулось в Данию, пограбив там и сям в Вике. Тогда Эрлинг отпустил домой все ополчение, а сам поплыл с несколькими лендрманнами на очень многих кораблях в погоню за датчанами в Йотланд. Когда они приплыли к реке, которая называется Дюрса, они увидели датчан, вернувшихся из похода. У них было много кораблей. Эрлинг напал на них и сразился с ними. Датчане вскоре обратились в бегство и потеряли много народу, а Эрлинг и его люди пограбили корабли, а также торговый город и захватили там огромную добычу. Затем они вернулись в Норвегию. Некоторое время между Норвегией и Данией было немирье.

XXIX

Кристин, конунгова дочь, отправилась осенью на юг в Данию. Она поехала в гости к Вальдамару кенунгу, своему родичу. Они были детьми сестер. Конунг ее очень радушно принял и пожаловал ей доходы, так что она могла хорошо содержать своих людей. Она часто беседовала с конунгом, и он был очень дружествен к ней. И вот весной Кристин послала людей к Эрлингу и пригласила его приехать к конунгу датчан и помириться с ним. Следующим летом Эрлинг был в Вике. Он снарядил боевой кврабль, взял на него своих лучших людей и отправился в Йотланд. Он услышал, что Вальдамар конунг в Рандаросе. Эрлинг отправился туда и приплыл в город в то время, когда большинство людей сидело за столом. Когда они бросили якорь и разбили шатер на корабле, Эрлинг сам двенадцатый сошел на берег. Они были все в кольчугах, на шлемах у них были колпаки, а мечи спрятаны под плащами. Так они вошли в палату конунга. В это время как раз вносили еду, и двери были открыты. Эрлинг подошел со своими людьми к престолу. Эрлинг сказал:

– Мы хотим мира, конунг, и надеемся, что ты отпустишь нас с миром.

Конунг взглянул на него и сказал:

– Ты здесь, Эрлинг?

Тот ответил:

– Да, Эрлинг здесь, но говори скорей, отпустишь ли ты нас с миром.

В палате было восемьдесят людей конунга, но все они были безоружны. Конунг сказал:

– Я отпущу вас с миром, Эрлинг, как ты просишь. Я никогда не поступаю низко с теми, кто приходит ко мне.

Тут Эрлинг поцеловал руку у конунга, а затем вышел и отправился на свой корабль. Он оставался там некоторое время в гостях у конунга. Они беседовали о примирении между ними и между их странами, и они договорились, что Эрлинг останется заложником у конунга датчан, а Асбьёрн Петля, брат Абсалона архиепископа, поедет заложником в Норвегию.

XXX

Однажды Вальдамар конунг и Эрлинг беседовали друг с другом. Эрлинг сказал:

– Государь, наверно, всего больше способствовало бы миру, если бы Вы получили ту часть Норвегии, которая Вам была обещана в нашем договоре. Но если бы Вы ее получили, кого бы вы назначили ее правителем? Какого-нибудь датчанина.? Нет, – продолжал он, – никакой датский вельможа не захотел бы ехать в Норвегию и там иметь дело с упрямым и непокорным народом, когда им и здесь у Вас достаточно хорошо. Я приехал сюда потому, что не хотел бы ни за что потерять Вашу дружбу. Сюда в Данию уже раньше приезжали люди из Норвегии, Хакон сын Ивара и Финн сын Арни, и Свейн конунг, Ваш родич, обоих сделал своими ярлами. У меня не меньше власти в Норвегии, чем было тогда у них, а конунг отдал под их власть Халланд, землю, которой он владел раньше. Я полагаю, что Вы вполне могли бы отдать мне Вашу землю в Норвегии, если я стану Вашим ленником, при условии, что я получу от Вас эту землю. Также и Магнус конунг, мой сын, ничего не будет иметь против этого, а я буду служить Вам так, как подобает ярлу.

Такие и подобные им слова говорил Эрлинг, и кончилось тем, что Эрлинг сделался ленником Вальдамара конунга, а конунг возвел Эрлинга на престол ярла и дал ему Вик в леи. И вот Эрлинг вернулся в Норвегию и с тех пор был ярлом, пока жил, и всегда оставался в мире с конунгом датчан.

У Эрлинга было четверо сыновей от его наложниц. Одного звали Хрейдар, другого – Эгмунд. У них была одна мать. Третьего звали финн, а четвертого – Сигурд. Их матерью была Аса Светлая. Они были младшие. У Кристин, конунговой дочери, и Эрлинга была дочь, которую звали Рагнхильд. Она была замужем за Йоном сыном Торберга из Рандаберга. Кристин уехала из страны с человеком, которого звали Грим Русли. Они поехали в Миклагард и жили там некоторое время, и у них было несколько детей.

XXXI

Олав, сын Гудбранда сына Скавхёгга и Марии, дочери конунга Эйстейна сына Магнуса, воспитывался у Сигурда Колпака в Упплёнде. Когда Эрлинг был в Дании, Олав и его воспитатель Сигурд собрали войско, и к ним примкнули многие жители Упилёнда. Олав был провозглашен конунгом. Они прошли со своим войском по Упплёнду, бывали иногда в Вике, а иногда на востоке в пограничных лесах. Кораблей у них не было.

Когда Эрлинг услышал об этом войске, он отправился со своими людьми в Вик. Он оставался летом на кораблях, а осенью был в Осло и там же праздновал йоль. Он выслал разведчиков вглубь страны и сам углублялся в страну в поисках войска Олава. С ним был Орм Конунгов Брат. Когда они подошли к озеру, которое называется (…)[567] они захватили все корабли, которые были на озере.

XXXII

Священник, который служил в Рюдъёкуле – это на берегу озера, – пригласил ярла на пир на сретенье. Ярл принял приглашение. Он решил, что хорошо послушать там службу. Они поплыли туда через озеро вечером накануне праздника. Но у священника был злой умысел. Он послал людей к Олаву, чтобы сообщить тому о приезде Эрлинга. А вечером он напоил Эрлинга и его людей крепким напитком. Им были приготовлены постели там, где они пировали. Проспав немного, ярл проснулся и спросил, не пора ли начинать раннюю мессу. Но священник сказал, что еще только начало ночи, они могут спокойно спать. Ярл ответил:

– У меня сегодня много снов, мне не спится.

Затем он снова заснул. Еще раз он проснулся и велел священнику встать и начинать службу. Но священник сказал, что еще только полночь и можно спать. Ярл лег, но, проспав немного, вскочил и велел своим людям вставать и одеваться. Они так и сделали и взяли свое оружие. Затем они пошли в церковь и оставили свое оружие снаружи, а священник начал раннюю мессу.

XXXIII

Олаву донесли вечером, и они прошли за ночь шесть миль пути, и его людям показалось, что это ужасно много. Они пришли в Рюдъёкуль во время ранней мессы. Еще была темная ночь. Олав и его люди бросились к дому, издав боевой клич. Они убили в нем несколько человек, которые не пошли в церковь.

Когда Эрлинг и его люди услышали боевой клич, они кинулись к своему оружию и затем направились к кораблям. Олав и его люди сошлись с ними у какого-то забора, и завязалась битва. Эрлинг и его люди пробирались к озеру вдоль забора, и он их защищал. Их было много меньше, и многие из них были убиты или ранены. Больше всего помогло им то, что люди Олава не могли их разглядеть, такая была темь. Люди Эрлинга упорно пробивались к кораблям. Тут погиб Ари сын Торгейра, отец Гудмунда епископа, и многие другие дружинники Эрлинга. Эрлинг был ранен в левый бок, и некоторые рассказывают, что он поранился, вынимая свой меч. Орм был тяжело ранен. Еле-еле они добрались до кораблей и сразу же отчалили.

Все говорили, что Олаву очень не повезло, так как Эрлинг и его люди погибли бы, если бы Олав действовал умнее. Люди стали звать его с тех пор Олавом Несчастье, а некоторые называли его людей колпаками.

Войско Олава, как и раньше, ходило по стране, а Эрлинг ярл вернулся в Вик к своим кораблям и оставался там до конца лета. Олав со своими людьми держался в Упплёнде, а иногда на востоке в пограничных лесах. Его войско не расходилось и вторую зиму.

XXXIV

Следующей весной Олав со своими людьми отправился в Вик и взял там конунговы подати. Они долго оставались там летом. Эрлинг услышал об этом и двинулся со своим войском на восток навстречу им. Они сошлись на восточном берегу фьорда в месте, которое называется Стангир. Завязалась жаркая битва, и Эрлинг одержал победу. Сигурд Колпак и многие из людей Олава были убиты, а Олав спасся бегством. Он направился на юг в Данию и следующую зиму был в Алаборге в Йотланде. А следующей весной он заболел и умер. Он погребен в Церкви Марии. Датчане считают его святым.

XXXV

Николас Улитка, сын Паля сына Скофти, был лендрманном Магнуса конунга. Он захватил Харальда, о котором говорили, что он сын конунга Сигурда сына Харальда и Кристин конунговой дочери и единоутробный брат Магнуса конунга. Николас отвез Харальда в Бьёргюн и передал его Эрлингу ярлу. Когда враги попадали в руки Эрлинга, то у него было в обычае не говорить ничего или говорить мало и сдержанно, если он решил, что их надо убить, и осыпать их руганью, если он хотел, чтобы они остались в живых. Эрлинг говорил мало с, Харальдом, и люди поняли, что он замыслил. Они попросили Магнуса конунга, чтобы тот заступился за Харальда. Конунг так и сделал. Тогда ярл сказал:

– Так тебе советуют твои друзья. Но ты будешь недолго править державой в покое, если будешь добросердечным.

Затем Эрлинг велел отвезти Харальда на Норднес, и там ему отрубили голову.

XXXVI

Эйстейном звался человек, который говорил, что он сын конунга Эйстейна сына Харальда. Он был тогда еще совсем молодым, когда, как рассказывают, он приехал одним летом на восток в Швецию и явился к Биргиру Улыбка. Тот был тогда женат на Бригиде, дочери Харальда Гилли, сестре отца Эйстейна. Эйстейн рассказал им о своих намерениях и попросил их помочь ему. Ярл и его жена приняли его хорошо и обещали свою поддержку. Он оставался там некоторое время, Биргир ярл дал Эйстейну несколько людей и денег на дорогу и хорошо его снарядил. Он и его жена обещали ему свою дружбу.

Эйстейн отправился на север в Норвегию и приехал в Вик. К нему сразу же стал стекаться народ, и войско его росло. Они провозгласили Эйстейна конунгом и оставались зиму в Вике. Но так как у них не было денег, они занялись грабежом. Лендрманны и бонды собрались и выступили против них и обратили их в бегство. Они бежали в леса и долго оставались в лесной глуши. Одежда у них износилась, так что они завертывали ноги в бересту. Поэтому бонды стали называть их берестениками.

Они часто вовершали набеги на селения, появлялись то здесь, то там, и сразу нападали, когда им противостояло мало народу. Они дали несколько битв бондам, и то одни, то другие одерживали верх. В трех битвах берестеники сражались, построившись в боевые порядки, и во всех них они одержали победу. А в Крокаскоге они чуть не потерпели поражение. Там на них напало войско бондов, очень многочисленное. Берестеники устроили завал из деревьев и затем ускользнули в леса. Берестеники были два года в Вике и за это время ни разу не уходили на север страны.

XXXVII

Магнус конунг пробыл тринадцать лет конунгом, когда появились берестеники. На третье лето они раздобыли корабли. Они стали плавать вдоль берегов, добывая добро и вербуя людей. Сначала они оставались в Вике, но к концу лета они отправились на север страны и плыли так быстро, что об их приближении ничего не было известно до тех пор, пока они не приплыли в Трандхейм.

В войске берестеников большинство было из пограничных лесов и с Гаут-Эльва, но многие из них были из Теламёрка. Они были тогда хорошо вооружены. Эйстейн, их конунг, был человек статный, с узким, но красивым лицом, не очень большого роста. Многие называли его Эйстейн Девчушка. Магнус конунг и Эрлинг ярл были в Бьёргюне, когда берестеники плыли на север мимо них, но они не знали, что те плывут мимо.

Эрлинг был человеком могущественным и умным, очень воинственным, если шла война, умелым и властным правителем. Его считали крутым и суровым и в основном потому, что он мало кому из своих врагов разрешал остаться в стране, как они ни просили об этом, сдаваясь на его милость, и поэтому многие сразу же примыкали к тем, кто восставал против него. Эрлинг был высок и крепко сложен, у него была несколько короткая шея, длинное лицо, острые черты лица, светлые сильно поседевшие волосы. Голову он держал немного вкривь. Он был обходителен и степенен. Одевался он по-старинному: носил длинную безрукавку, куртку и рубашку с длинными рукавами, вадьский плащ и очень высокие сапоги. Он так же заставлял одеваться и конунга, пока тот был молод. Но когда конунг стал самостоятелен, он одевался очень нарядно. Магнус конунг был легкомыслен и склонен к шутке. Он любил повеселиться и был большим женолюбом.

XXXVIII

Матерью Николаса, сына Сигурда сына Храни, была Скьяльдвёр, дочь Брюньольва Верблюда, сестра Халльдора сына Брюньольва и единоутробная сестра конунга Магнуса Голоногого.

Николас был могущественный муж. На острове Энгуль в Халогаланде у него было поместье, которое называется Стейг. У Николаса была также усадьба в Нидаросе выше Церкви Йона, где были владения Торгейра капеллана. Николас часто бывал в Каупанге, и горожане его слушались. Скьяльдвёр, дочь Николаса, была замужем за Эйриком сыном Арни. Тот тоже был лендрманном.

XXXIX

Случилось, что когда во время праздника рождества богородицы[568] люди возвращались с ранней мессы в городе, Эйрик подошел к Николасу и сказал:

– Тесть, какие-то рыбаки, которые вернулись с моря, рассказывают, что боевые корабли плывут с моря по фьорду, и люди предполагают, что это берестеники. Вели трубить сбор, тесть, чтобы горожане собрались во всеоружии на Эйраре.

Николас ответил:

– Болтовня рыбаков мне не указ, зять. Я пошлю разведчиков во фьорд, и созовем сегодня тинг.

Эйрик отправился домой, и когда зазвонили к высокой мессе, Николас пошел в церковь. Эйрик подошел к нему и говорит:

– Я думаю, тесть, что слух справедлив. Здесь сейчас люди, которые говорят, что видели паруса. Я полагаю, что надо выезжать из города и собирать войско.

Николас говорит:

– Больно ты настойчив, зять. Вот послушаем мессу, а потом примем решение.

И Николас вошел в церковь. А когда месса кончилась, Эйрик подошел к Николасу и сказал:

– Тесть, мои лошади оседланы. Я выезжаю.

Николас ответил:

– Счастливого пути! Вот соберем тинг на Эйраре и увидим, сколько у нас войска.

И Эйрик ускакал, а Николас пошел в свою усадьбу и сел за стол.

XL

В то самее время, когда еда была поставлена на стол, вошел человек и сказал Николасу, что берестеники уже плывут по реке. Тогда Николас крикнул своим людям, чтобы они вооружились, а когда они вооружились, он велел им выйти на галерею, что было очень неразумно, так как если бы они стали защищать усадьбу, то горожане пришли бы им на помощь. Между тем берестеники уже заполнили всю усадьбу и ходили вокруг галереи.

Начались переговоры. Берестеники предложили Николасу пощаду, но он отказался. Завязалась битва. Николас и его люди защищались, стреляя из луков, бросая копья и печные камни, а берестеники подрубали дом и осыпали их стрелами.

У Николаса был красный щит с позолоченными гвоздями и украшениями в виде звезд. Берестеники стреляли так, что стрелы вонзались в щит по самые комли. Николас сказал:

– Изменяет мне щит!

Тут погиб Николас и большая часть его дружины. Его очень оплакивали. Берестеники пощадили всех горожан.

XLI

Эйстейн был затем провозглашен конунгом, и весь народ подчинился ему. Он пробыл некоторое время в городе, а потом углубился в Трандхейм. К нему примкнуло много народу. Присоединился к нему Торфинн Черный из Снёса и с ним многие. В начале зимы они двинулись к городу. Тут к ним присоединились сыновья Гудрун и Сальтнеса – Йон Котенок, Сигурд и Вильяльм. Они двинулись из Нидароса в Оркадаль – их насчитывалось тогда около двадцати сотен людей, – затем – в Упплёнд и через Тотн и Хадаланд – в Хрингарики.

XLII

Магнус конунг направился осенью на восток в Вик с войском. С ним был Орм Конунгов Брат. Эрлинг ярл оставался в Бьёргюне. У него было большое войско, и он должен был выплыть навстречу берестеникам, если бы они возвращались морским путем. Магнус конунг и Орм расположились в Тунсберге. Конунг отпраздновал там йоль.

Магнус конунг услышал, что берестеники в Рэ. Конунг и Орм вышли с войском из города и направились в Рэ. Лежал глубокий снег, и было очень холодно. Когда они пришли в усадьбу, они вышли со двора на дорогу и построились вне усадьбы, вытоптав под собой снег. Их было неполных пятнадцать сотен человек. Берестеники были в другой усадьбе, а часть их войска рассеялась по домам.

Когда берестеники узнали, что пришло войско Магнуса конунга, они стянулись и построились. А увидев его войско, они решили, что их войско больше, и так оно и было на самом деле, и они бросились в бой. Но когда они стали продвигаться вперед по дороге, только немногие смогли идти вперед одновременно. Те же, кто сходили с дороги, попадали в такой глубокий снег, что едва могли пробираться вперед. Тут их ряды расстроились, и те, кто шли впереди, были сражены. Знамя их было сбито, а те, кто шли всего ближе к нему, отступили, а некоторые обратились в бегство. Люди Магнуса преследовали их и убивали каждого, кого настигали. Так, берестеники не смогли построиться в боевой порядок и, беззащитные против оружия неприятеля, многие из них погибли, а многие бежали.

И случилось, как часто случается даже с отважными и доблестными воинами, что если им нанесен удар и они обратились в бегство, то большинство из них уже не возвращается. И вот большая часть берестеников обратилась в бегство, и множество погибло, ибо люди Магнуса конунга убивали всех, кого могли, и никому не давали пощады из тех, кого настигали, так что и те бежали, кто куда.

Эйстейн конунг тоже бежал. Он бросился в какой-то дом и попросил хозяина пощадить и спрятать его. Но тот убил его, а потом отправился к Магнусу конунгу и застал его в Хравнснесе. Конунг был в доме и грелся у огня. В доме было много народу. Люди пошли и принесли труп Эйстейна и внесли его в дом. Конунг велел людям подойти и опознать труп. А на поперечной скамье сидел какой-то человек. Никто не обратил на него внимания. А это был берестеник. Увидев труп своего государя и узнав его, он сразу же вскочил. В руке у него была секира. Он быстро подбежал к Магнусу конунгу и нанес ему удар секирой. Удар пришелся в шею у плеча. Какой-то человек увидел секиру в воздухе и оттолкнул ее, так что она вонзилась в плечо. Это была глубокая рана. Затем берестеник взмахнул секирой во второй раз, метя в Орма Конунгова Брата. Тот лежал на скамье. Удар должен был прийтись по обеим голеням. Но когда Орм увидел, что этот человек хочет убить его, он быстро подобрал ноги и перебросил их себе через голову, и секира вонзилась в стояк скамьи. Она крепко застряла в нем. Между тем берестеник был так утыкан копьями, что он едва мог упасть. Тут только люди увидели, что он тащил за собой по полу свои внутренности. Мужество этого человека очень хвалили.

Люди Магнуса конунга долго преследовали бегущих и убили всех, кого могли. Тут погиб Торфинн из Снёса и многие другие тренды.

XLIII

Войско, которое называли берестениками, составилось из большого множества разных людей. Это был народ суровый и очень искусный во владении оружием, но довольно несдержанный. Они вели себя буйно и бешено, когда их было очень много. Среди них было мало таких, которые могли дать хороший совет или были привычны править страной или знали законы или умели управлять войском. И хотя некоторые из них понимали что к чему, большинство хотело делать то, что им вздумается. Им казалось, что в силу их многочисленности и их мужества они могут ничего не бояться.

Многие из тех, кто спаслись бегством, были ранены и потеряли оружие и одежду, и все были без денег. Некоторые бежали на восток в пограничные леса, многие – в Теламёрк, в основном те, которые были оттуда родом. Некоторые бежали на восток в Швецию. Все постарались скрыться, так как у них было мало надежды, что Магнус конунг или Эрлинг ярл пощадят их.

XLIV

Магнус конунг отправился назад в Тунсберг. Победа над берестениками его очень прославила, так как все всегда говорили, что Эрлинг ярл – щит и сила их обоих, но после того как Магнус конунг одержал победу над таким большим и многочисленным войском, имея меньше людей, все стали считать, что он всех превзойдет и будет настолько же лучшим воином, чем ярл, насколько он младше того.

Приложения

«Круг Земной» как литературный памятник

Долгое время «Круг Земной» [569] принимался за рассказ о прошлом, заслуживающий полного доверия, т. е. за историю. С развитием исторической науки возрастал скептицизм по отношению к «Кругу Земному» как истории, и все более частыми становились высказывания, которые сводятся к тому, что «Круг Земной» – это, в сущности, не история, а исторический роман, т. е. художественная литература. А что же такое «Круг Земной» на самом деле? Необходимо прежде всего учесть следующее. В сознании средневекового исландца не было деления на рассказ о прошлом, отвечающий требованиям, которые предъявляются к истории как науке, и рассказ о прошлом, отвечающий требованиям, которые предъявляются к художественной литературе. Рассказ о прошлом был, поэтому, так сказать, «праисторией». Пытаться ответить на вопрос, что такое «Круг Земной», в терминах таких понятий как «история» и «исторический роман», например – толковать его как нечто среднее между ними, или нечто, совмещающее в себе то и другое, – это значит приписывать средневековому исландцу то, что было совершенно чуждо его сознанию. Праистория – это нечто резко отличное как от истории, так и от исторического романа, а в известном смысле даже противоположное им.

Праистория отличается от истории прежде всего тем, что задача, которую она себе ставила, была несравненно больше той, которую может ставить себе история.

Праистория претендовала на то, что она правда, а не вымысел, но вместе с тем стремилась к тому, чтобы воссоздать прошлое как живую и полнокровную действительность. Так, хотя автор «Круга Земного» несомненно осознавал свой рассказ о прошлом как вполне правдивый, он изображал события прошлого как действия и слова конкретных людей, т. е. как живую действительность, которую можно наблюдать совершенно так же, как человек может наблюдать то, что находится перед его глазами и в пределах его слуха. Иллюзии присутствия при событиях, которые описываются в «Круге Земном», способствует еще и то, что, поскольку события не комментируются, читателю приходится самому догадываться, что скрывается за теми или иными действиями или словами, подобно тому, как это обычно приходится делать непосредственному наблюдателю событий.