Круг Земной

– Многие злые люди порадуются сегодня моей смерти.

Тут Тьостольв сын Али подошел туда, где тот сидел, и сорвал у него с головы шелковую шапку, отделанную лентами. Тьостольв сказал:

– Как ты посмел, рабий сын, назваться сыном Магнуса конунга?

Тот ответил:

– Не смей равнять моего отца с рабом, потому что мало чего стоил твой отец рядом с моим.

Халль, сын Торгейра Лекаря сына Стейна, был дружинником Инги конунга и присутствовал при всех этих событиях. Он рассказал о них Эйрику сыну Одда, и тот записал этот рассказ. Эйрик написал книгу, которая называется Хрюггьярстюкки. В этой книге рассказывается о Харальде Гилли и двух его сыновьях, о Магнусе Слепом и о Сигурде Слембире, всё до самой их смерти. Эйрик был человек умный и подолгу бывал в Норвегии в те времена. Некоторые рассказы он записал со слов Хакона Брюхо, лендрманна сыновей Харальда. Хакон и его сыновья участвовали во всех этих распрях и делах. Эйрик называет также других людей, умных и заслуживающих доверия, которые рассказали ему об этих событиях и которые присутствовали при них, так что видели или слышали, что происходило, а кое-что он написал, согласно тому, что сам слышал или видел5.

XII

Халль рассказывает, что предводители войска хотели сразу же предать Сигурда Слембира смерти, но самые жестокие и те, у которых было за что мстить ему, настояли на том, чтобы пытать его, и это было поручено братьям Бентейна Сигурду и Гюрду, сыновьям Кольбейна. Также Пэтр Носильщик хотел отомстить за Финна, своего брата. Но предводители войска и большинство других устранились.

Ему поломали ноги и руки обухом секиры. Затем сорвали с него одежду и хотели содрать с него живого кожу. У него стали сдирать кожу с черепа, но потоки крови помешали им. Тогда они сделали ременный бич и долго стегали его, так что вся кожа сошла с него, как будто ее содрали с него. Тут они стали бить его поленом по хребту, пока не переломили. Затем они подтащили его к дереву и повесили. Затем они отрубили у него голову и оттащили его труп и закопали в куче камней.

Все, как друзья, так и враги его, говорят, что не было человека в Норвегии, который в чем-либо превосходил Сигурда, насколько помнят люди, которые тогда жили. Но не было ему кое в чем удачи. Халль рассказывает, что он мало говорил и почти не отвечал, когда к нему обращались, и вел себя так, как если бы они били по бревну или камню. Халль утверждает, что он, наверно, был человеком большой силы духа, раз он переносил пытки, не моргнув глазом. Халль рассказывает также, что он ни разу не изменил голоса и говорил так же спокойно, как будто он сидел за пивом, не повышал и не понижал голоса, и голос его не дрожал. Он говорил до самой своей смерти и в промежутки пел что-то из псалтыря. Халль сказал, что, как ему кажется, все это намного превосходит мужество и силу духа других людей.

Священник, церковь которого была неподалеку, позаботился о том, чтобы тело Сигурда перенесли в церковь. Этот священник был другом сыновей Харальда. Но когда те узнали об этом, они разгневались на него и велели отнести тело туда, где оно лежало раньше, и кроме того священник должен был раскошелиться. Но друзья Сигурда приехали потом за его телом на корабле с юга из Дании, отвезли его в Алаборг и погребли там в городе в Церкви Марии. Кетиль пробст, который был хранителем Церкви Марии, сказал Эйрику, что Сигурд похоронен там.

Тьостольв сын Али велел отвезти тело Магнуса конунга в Осло и похоронить его в Церкви Халльварда рядом с Сигурдом конунгом, его отцом. Тело Лодина Хлебалы они отвезли в Тунсберг, и всех остальных дружинников они погребли там.

XIII

Сигурд и Инги правили Норвегией шесть лет. В ту весну с запада из Шотландии приехал Эйстейн. Он был сыном Харальда Гилли. Арни Стурла, Торлейв сын Брюньольва и Кольбейн Куча поехали на запад за море за Эйстейном и привезли его в страну и сразу же направились на север в Трандхейм. Трёнды хорошо его приняли, и он был провозглашен конунгом на Эйрартинге на неделе перед вознесеньем. Он должен был владеть третью Норвегии, как его братья.

Сигурд и Инги были тогда на востоке страны. Конунги вступили в переговоры через гонцов и договорились, что Эйстейн будет править третью державы. (. .)[533] так как верили тому, что некогда сказал Харальд конунг. Мать Эйстейна звали Бьядок. Она приехала в Норвегию вместе с ним.

XIV

Магнусом звали четвертого сына Харальда конунга. Его воспитывал Кюрпинга-Орм. Магнус тоже был провозглашен конунгом и получил свою часть страны. У Магнуса были больные ноги. Он прожил недолго и умер в постели. О нем упоминает Эйнар сын Скули:

Кольца Эйстейн делит.

Разит Сигурд в битве.

Звонок меч у Инги.

Мир приносит Магнус.

Четверо, меж смертных

Всех превыше – крыши —

Братья – Игга[534] в рети

Княжий род пятнает.

После смерти конунга Харальда Гилли Ингирид, конунгова вдова, вышла замуж за Оттара Кумжу. Он был лендрманном и могущественным человеком. Он был трёнд родом. Он был могучей опорой Инги конунга, когда тот был ребенком. Сигурд конунг недолюбливал его. Он считал, что тот всегда держит сторону Инги конунга, своего пасынка. Оттар Кумжа был убит однажды вечером в Каупанге, когда он пошел к вечерне. Он услышал свист меча в воздухе и поднял руку, чтобы защититься плащом, думая, что в него бросили снежком, как это в обычае у мальчишек. Удар меча сразил его. Альв Драчун, его сын, как раз в это время входил на церковный двор. Он увидел, что его отец упал, а также, что человек, который его сразил, побежал на восток за церковь. Альв побежал за ним и убил его у церковного угла. Люди говорили, что месть ему хорошо удалась, и стали думать о нем гораздо лучше, чем раньше.

XV

Конунг Эйстейн сын Харальда был в Трандхейме, когда услышал о смерти Оттара. Он сразу же собрал войско бондов. Он направился в город, и у него было много народу. Родичи и друзья Оттара винили в его убийстве Сигурда конунга, который был тогда в Каупанге. Бонды были очень злы на него. А он сказал, что готов подвергнуться божьему суду и пронести раскаленное железо, чтобы снять с себя обвинение, и на этом помирились. Сигурд конунг уехал после этого на юг страны, и божий суд так и не состоялся.

XVI

У Ингирид, конунговой матери, был сын от Ивара Прута. Его имя было Орм, а потом его звали Конунговым Братом. Он был очень красив с виду и стал могущественным человеком, о чем еще будет речь позднее. Ингирид, конунгова мать, вышла замуж за Арни из Стодрейма. Его потом звали Конунговым Отчимом. Их детьми были Инги, Николае, Филиппус с Хердлы и Маргрет, на которой был женат Бьёрн Козел, а потом Симун сын Кари.

XVII

Эрлингом звали сына Кюрпинга-Орма и Рагнхильд, дочери Свейнки сына Стейнара. Кюрпинга-Орм был сыном Свейна сына Свейна, сына Эрленда из Герди. Матерью Орма была Рагна, дочь ярла Орма, сына Эйлива и Ингибьёрг, дочери ярла Финна сына Арни. Матерью Орма ярла была Рагнхильд, дочь ярла Хакона Могучего.

Эрлинг был человеком умным и большим другом Инги конунга. По его совету Эрлинг женился на Кристин, дочери Сигурда конунга и Мальмфрид, конунговой жены. У Эрлинга было поместье в Студле в южном Хёрдаланде.

Эрлинг уехал из страны и с ним Эйндриди Юный и еще другие лендрманны. У них была хорошая дружина. Они собрались в Йорсалир и поплыли на запад за море на Оркнейские острова. Там к ним присоединился Рёгнвальд ярл, которого прозывали Кали, и Вильяльм епископ. Они отплыли с Оркнейских островов с пятнадцатью боевыми кораблями и направились к Южным Островам, а оттуда на запад в Валланд и дальше путем, по которому плавал Сигурд Крестоносец, в Нёрвасунд и воевали повсюду в языческой Испании. Вскоре после того, как они прошли Нёрвасунд, от них отделился Эйндриди Юный со своей дружиной и шестью кораблями, и обе части поплыли своим путем.

Рёгнвальд ярл и Эрлинг Кривой встретили в море дромунд[535] и с девятью кораблями напали на него и вступили с ним в бой. В конце концов они поставили свои корабли борт о борт с дромундом. Язычники[536] бросали сверху копья, камни и котлы, полные кипящих смолы и масла. Эрлинг поставил свой корабль всего ближе к дромунду, так что всё это язычники обрушили на его корабль; Но тут Эрлинг и его люди прорубили отверстия в борту дромунда, некоторые под водой, а некоторые над водой, и вошли в них. Торбьёрн Скальд Кривого говорит в Драпе об Эрлинге так:

Под водой – поддался

Борт – норвежцы бреши

Пробили, неведом

Им страх, топорами.

И сверху сквозь железо,

У кормильцев орлих

На виду, врубились

В бок оленю пены.[537]

Аудун Рыжий – он защищал нос на корабле Эрлинга – первым взошел на дромунд. Они овладели дромундом и перебили на нем уйму народу. Они захватили огромную добычу и одержали славную победу.

Рёгнвальд ярл и Эрлинг Кривой добрались до Йорсалаланда и до реки Иордан. Затем они повернули назад и сначала направились в Миклагард. Там они оставили свои корабли, отправились дальше по суше и в конце концов благополучно вернулись в Норвегию. Эта поездка очень прославила их. Эрлинг стал теперь большим человеком, как благодаря этой поездке, так и благодаря своей женитьбе. К тому же он был человеком умным, богатым, знатным и красноречивым. Он был привержен Инги больше, чем его братьям.

XVIII

Сигурд конунг ездил со своей дружиной по пирам на востоке в Вике и проезжал мимо усадьбы, принадлежавшей богатому бонду по имени Симун. Проезжая через эту усадьбу, конунг услышал в доме такое красивое пение, что был им пленен. Он подъехал к дому и, заглянув в него, увидел женщину, которая молола на мельнице и необычайно красиво пела. Конунг сошел с коня, подошел к женщине и возлег с ней. Когда он уехал, Симун узнал, что произошло. Женщину звали Тора. Она была работница Симуна. С тех пор Симун стал заботиться о ней. В свое время эта женщина родила сына. Ему дали имя Хакон и называли сыном Сигурда конунга.

Хакон воспитывался у Симуна сына Торберга и Гуннхильд, его жены. Там росли также сыновья Симуна и Гуннхильд – Энунд и Андреас. Они и Хакон очень любили друг друга, так что ничто не могло разлучить их, кроме смерти.

XIX

Эйстейн конунг был на востоке в Вике близко к границе страны. У него была распря с бондами Ранрики и Хисинга. Они выступили против него, и он сразился с ними и одержал победу. Место, где они сражались, называется Лейкберг. Он пожег многих в Хисинге. После этого бонды покорились ему, заплатили большую дань, и конунг взял у них заложников. Эйнар сын Скули говорит так:

В Лёйкберге всяк,

Кто встал под стяг,

Был духом твёрд,

Вождю оплот.

Был княжий суд

В Ранрики крут.

Люд отдать спешил

Всё, что князь просил.

На Вик ополчась,

Платил им князь

Гневен войной,

Доблий герой.

Дрожал народ

За свой живот

И нёс он дань,

Лишь бы кончить брань.

XX

Вскоре после этого Эйстейн конунг предпринял поход на запад за море и поплыл в Катанес. Узнав, что ярл Харальд сын Маддада в Торсе, он направился туда с тремя большими кораблями и застал ярла и его людей врасплох. У ярла был корабль с тридцатью скамьями для гребцов и на нем восемьдесят человек. Но так как они были застигнуты врасплох, Эйстейну конунгу и его людям удалось сразу же взойти на корабль. Они захватили ярла в плен и отвели на свой корабль. Он откупился тремя марками золота. На этом они расстались. Эйнар сын Скули говорит так:

Восемьдесят вывел

Харальд воев ярый

В бой. Радетель чайки

Павших[538] рвался к славе.

Князь с тремя санями

Строп разбил – на милость

Вождя кряж кольчужный

Скоро сдался – ярла.[539]

Оттуда Эйстейн конунг поплыл на юг вдоль восточного побережья Шотландии и пристал у торгового города, который назывался Апардьон. Он перебил там много народу и разорял город. Эйнар сын Скули говорит так:

Сгубил князь полк —

Грыз трупы волк —

И в Апардьон

Нёс тарчей звон.

Вторая битва у него была на юге у Хьяртаполля против войска рыцарей, которых он обратил в бегство. Они очистили там несколько кораблей. Эйнар говорит так:

Булат сёк рьян,

И рдел дождь ран,

Шла воевать

Хьяртаполль рать.

Ладей в тот раз,

Слышь, англ не спас,

Лился бранный ток,

Витнира глоток.[540]

Затем он направился на юг в Англию, и его третья битва была у Хвитабю. Он одержал победу и сжег город. Эйнар говорит так:

Гром палиц Хлёкк[541]

Героя влёк,

Сёк меч в бою

При Хвитабю.

Князь рушил мир,

Ждал волка пир.

Яр, жёг людей

Древес злодей.[542]

После этого он воевал в разных местах в Англии. Стевнир[543] был тогда конунгом Англии. Затем Эйстейн сразился у Скарпаскера с несколькими рыцарями. Эйнар говорит так:

В Скёрпускере вождь —

Стальной шёл дождь —

Сломить сумел

Властителей стрел.

Затем он сражался у Пилавика и одержал победу. Эйнар говорит так:

Князь в Пилавик

Мечом проник,

И парта[544] труп

Рвал волчий зуб.

Он Лангатун рад —

За морем булат

Кромсал тела —

Спалить дотла.

Они сожгли Лангатун, большое селение, и люди говорят, что с тех пор оно не было отстроено заново. Затем Эйстейн конунг уплыл из Англии и осенью вернулся в Норвегию. Люди говорили о его походе по-разному.

XXI

Мир царил в Норвегии в первые дни правления сыновей Харальда, и согласие между ними было более или менее устойчивым, пока жили их старые советники и пока Инги и Сигурд был младенцами. У них была общая дружина, а у Эйстейна была своя. Он был уже взрослым. Но когда умерли воспитатели Инги и Сигурда, а именно Гюрд Сеятель сын Барда, Амунди сын Гюрда, Тьостольв сын Али, Оттар Кумжа, Эгмунд Свифтир и Эгмунд Денгир, брат Эрлинга Кривого – Эрлинг не был в почете, пока был жив Эгмунд, – Инги и Сигурд разделили свою дружину, и советником Инги конунга стал Грегориус сын Дага, сына Эйлива и Рагнхильд, дочери Скофти сына Эгмунда. У Грегориуса было много добра, и сам он был очень дельный человек. Грегориус стал управлять страной при Инги конунге, и конунг позволял ему распоряжаться своими владениями, как тот хотел.

Сигурд конунг сделался очень необузданным и немилостивым, когда вырос. Таким же был Эйстейн. Правда, Эйстейн был несколько сдержанней, но зато он был крайне жаден и скуп. Сигурд конунг был мужем рослым, сильным и статным. Волосы у него были русые. У него был некрасивый рот, хотя другие черты лица были у него хорошие. Он был необычайно красноречив и находчив. Об этом упоминает Эйнар сык Скули:

Затмил вождь отважный

Всех речами, в сече

Сигурду от бога

Успех, столбу победы.

Остальных, коль молвит

Слово тот, кто в битвах

Кровь, велеречивый,

Пролил, и не слышно.

XXII

Эйстейн конунг был черноволос и смугл. Он был среднего роста. Человек он был умный и понятливый, но ему вредило в глазах людей то, что он был скуп и жаден. Он был женат на Рагне, дочери Николаеса Чайки.

Инги конунг был очень красив лицом. У него были светло-русые несколько жидкие, но кудрявые волосы. Он был мал ростом и с трудом мог ходить один. Одна нога у него была сухая, а плечи и грудь скрючены. Он был приветлив и обходителен с друзьями, щедр на деньги и в управлении страной охотно слушался своих советников. Народ его любил. Благодаря всему этому большинство людей было на его стороне.

Дочь конунга Харальда Гилли звали Бригида. Она была замужем сначала за конунгом шведов Инги сыном Халльстейна, затем за ярлом Карлом сыном Сони и затем за Магнусом конунгом шведов. Она и конунг Инги сын Харальда были единоутробными братом и сестрой. Ее последним мужем был ярл Биргир Улыбка. У них было четверо сыновей. Одним был Филиппус ярл, вторым – Кнут ярл, третьим – Фольки, четвертым – Магнус. Их дочерьми были Ингигерд, на которой был женат Сёрквир конунг – их сыном был Йон конунг, – второй была Кристин, третьей – Маргрет. Вторую дочь Харальда Гилли звали Мария. На ней был женат Симун Ножны, сын Халлькеля Сутулого. Их сына звали Николас. Третью дочь Харальда Гилли звали Маргрет. На ней был женат Йон сын Халлькеля, брат Симуна.

Между братьями происходило много такого, что вело к раздору. Но я упомяну только о том, что имело важные последствия.

XXIII

Николас кардинал из Румаборга приехал в Норвегию во времена сыновей Харальда. Его послал в Норвегию папа. Кардинал гневался на Сигурда и Эйстейна, и они должны были искать примирения с ним. А к Инги он благоволил и называл своим сыном.

Когда они все помирились с ним, он соизволил посвятить Йона сына Биргира в архиепископы в Трандхейме, пожаловал ему одеяние, которое называется паллиум, и постановил, что престол архиепископа должен быть в Нидаросе в Церкви Христа, где покоится конунг Олав Святой. А раньше в Норвегии были только епископы. Кардинал распорядился, что никто не должен безнаказанно входить в торговый город с оружием, кроме двенадцати дружинников, сопровождающих конунга. Он во многом улучшил нравы людей в Норвегии, пока был в стране. Никогда в Норвегию не приезжал чужестранец, который был бы всеми так уважаем и оказал такое влияние на народ, как он. Он потом уехал на юг, получив богатые дружеские подарки, и обещал, что всегда останется лучшим другом норвежцев. Вскоре после того как он вернулся на юг в Румаборг, умер тогдашний папа, и весь народ Румаборга пожелал, чтобы Николаи стал папой. И он был посвящен в папы под именем Адриануса.[545] Люди, которые в его времена бывали в Румаборге, говорят, что, как бы он ни был занят делами с другими людьми, он всегда раньше говорил с норвежцами, которые хотели, чтобы он их выслушал. Он был папой недолго и считается святым.

XXIV

В дни сыновей Харальда Гилли случилось, что человек по имени Халльдор попал в руки вендов, и они взяли и покалечили его. Они взрезали у него глотку, вытащили язык и отрезали его у корня. Он тогда обратился к святому Олаву конунгу, направил весь свой дух к этому святому человеку и в слезах просил Олава конунга вернуть ему дар речи и здоровье. И вот он получил от этого доброго конунга дар речи и милостивое исцеление и сразу же сделался его слугой на всю жизнь, и стал благочестивым и твердо верующим человеком. Это чудо произошло за полмесяца до второй мессы Олава,[546] в день, когда Николас кардинал ступил на норвежскую землю.

XXV

В Упплёнде жили два брата, знатного рода и богатые, сыновья Гутхорма Седая Борода, Эйнар и Андреас, дядья конунга Сигурда сына Харальда. Там была их отчина и все их владения. У них была сестра, красивая видом, но, как потом оказалось, она не остерегалась того, что о ней могли сказать злые люди. Она была дружественно расположена к одному английскому священнику по имени Рикард, который жил у ее братьев, и оказывала ему многие услуги и делала ему разные одолжения из доброжелательности. Это не привело к добру: о ней пошли нехорошие слухи. И когда это сделалось предметом общих разговоров, все стали винить священника, и ее братья тоже. Ибо когда слухи дошли до них, они решили, что он виноват в той большой дружбе, которая была между ним и их сестрой. Так те попали в большую беду, как и следовало ожидать, потому что братья скрывали свои замыслы и не выдавали своих намерений.

Однажды они позвали священника к себе – а он не ожидал от них ничего, кроме добра, – и увезли с собой под тем предлогом, что у них было какое-то дело в другой местности, и попросили его сопровождать их. Они взяли с собой одного своего челядинца, который был посвящен в их замыслы.

Они поплыли на корабле по озеру, которое называется Рёнд, и, направляясь вдоль берега, приплыли на мыс, который называется Скифтисанд. Там они сошли на берег и некоторое время играли. Потом они пошли в укромное место и велели челядинцу ударить священника обухом топора. Челядинец ударил священника так, что тот упал в обморок. Очнувшись он сказал:

– Почему вы так жестоко со мной поступаете?

Они ответили:

– Хотя тебе этого никто не говорил, но сейчас ты узнаешь, что ты натворил.

И они сказали ему, в чем его винят. Он отрицал свою вину и сказал, что пусть бог и святой Олав конунг рассудят их. Затем они переломали ему ноги и вместе потащили его в лес и связали ему руки на спине. Тут они закинули ему под голову веревку, положили доску ему под плечи и голову, сделали петлю в веревке и натянули веревку заверткой. Затем Эйнар взял колышек и приставил его к глазу священника, а челядинец стоял рядом и ударил обухом топора по колышку, так что глаз выскочил и скатился на бороду. Затем Эйнар приставил колышек к другому глазу и сказал челядинцу:

– Ну-ка, ударь немного слабее.

Тот так и сделал. Колышек соскользнул с глазного яблока и срезал веко. Эйнар взял веко в руку, поднял его и увидел, что глазное яблоко осталось на месте. Тогда он приставил колышек к щеке, а челядинец ударил по колышку, и глазное яблоко выскочило на скулу. Затем они открыли ему рот, схватили его язык, вытащили его и отрезали. Затем они развязали ему руки и голову.

Когда он очнулся, он прежде всего приставил глазные яблоки к глазницам и держал их там обеими руками, как только мог. Затем они отнесли его на корабль и поплыли к хутору, который называется Сэхеймруд, и сошли там на берег. Они послали человека на хутор сказать, что у корабля на берегу лежит священник. Пока посланный ходил, они спросили священника, может ли он говорить, и он стал шевелить языком и пытался заговорить. Тогда Эйнар сказал брату:

– Когда он поправится и обрубок языка заживет, я боюсь, он заговорит.

Тут: они защемили обрубок языка щипцами, вытащили его, дважды обрезали его и, наконец, вырезали корень языка. Так они оставили священника полумертвым.

Хозяйка на хуторе была бедная женщина. Однако она сразу же пошла со своей дочерью, и они принесли его на своих плащах. Затем они пошли за священником, и когда тот пришел туда, он перевязал все его раны, и они старались облегчить его мучения, как могли.

Так он лежал, израненный священник, в жалком состоянии, надеялся все время на божью милость и никогда не отчаивался в ней, молил бога безмолвно в мыслях и в скорбном сердце, и тем ревностнее, чем больше страдал, и обращался душой к милосердному конунгу, Олаву Святому, божьему любимцу, ибо он много слышал ранее о его славных деяниях и полагался поэтому тем тверже и всем сердцем на его помощь в своей беде. И, лежа так, покалеченный и совсем бессильный, он горько плакал и стенал и молил израненным сердцем святого Олава конунга, чтобы тот помог ему.

И вот после полуночи израненный священник уснул. И привиделось ему, что к нему подошел величавый муж и сказал:

– Плохо с тобой обошлись, друг Рикард. Я вижу, что силы твои невелики.

Священник подтвердил, что это так. Тогда тот сказал:

– Ты нуждаешься в милости.

Священник говорит:

– Я нуждаюсь в милости всемогущего бога и святого Олава конунга.

Тот говорит:

– Ты ее получишь.

Тут он схватил обрубок языка и дернул так сильно, что священнику стало больно. Затем он провел рукой по его глазам и ногам и другим членам, которые были покалечены. Тогда священник спросил, кто он. Тот взглянул на него и сказал:

– Я Олав с севера из Трандхейма.

Затем он исчез, а священник проснулся совершенно здоровый и сразу же заговорил.

– Благословен я, – сказал он. – Хвала богу и святому Олаву конунгу! Он исцелил меня.

И насколько плохо ему пришлось раньше, настолько же быстро исцелился он от всех немощей, и ему казалось, что он никогда и не был изранен или немощен. Язык у него был цел, глаза на месте, переломанные кости срослись, все другие раны зажили и не болели, он был совершенно здоров.

Но в знак того, что глаза его были выколоты, на обоих веках осталось по белому рубцу, так что зрима была слава великого конунга, которую тот явил человеку, так жестоко покалеченному.

XXVI

Эйстейн и Сигурд были в ссоре, потому что Сигурд конунг убил одного дружинника Эйстейна конунга – Харальда из Вика, у которого был дом в Бьёргюне, и еще другого – священника Иона сына Бьярни Тапарда, сына Сигурда. По этой причине они должны были встретиться зимой в Упплёнде для примирения. Они долго разговаривали вдвоем, и во время этого разговора было решено, что все братья должны встретиться в Бьёргюне следующим летом и что Инги конунг должен иметь два или три поместья и достаточно средств, чтобы содержать при себе тридцать человек, но в силу своего плохого здоровья не может быть конунгом.

Инги и Грегориус узнали об этих замыслах и отправились в Бьёргюн с большим числом людей. Сигурд прибыл немного позднее, и у него была значительно меньшая дружина. Инги и Ситурд к этому времени пробыли девятнадцать лет конунгами Норвегии. Эйстейн приехал с востока из Вика позднее, чем они – с запада.

Инги конунг велел трубить, чтобы собирался тинг на Хольме, и Сигурд и Инги прибыли с множеством людей. У Грегориуса было два боевых корабля и не меньше девяноста человек, содержание которых он обеспечивал. Он содержал своих людей лучше, чем другие лендрманны. Так, он никогда не пировал без того, чтобы все его люди пировали вместе с ним. Он пришел на тинг в позолоченном шлеме, и вся его дружина была в шлемах.

Инги конунг встал и рассказал людям о том, что, как ему стало известно, его братья замыслили против него, и просил поддержать его. Люди встретили его речь одобрительно и выразили готовность поддержать его.

XXVII

Тогда встал Сигурд конунг и стал держать речь. Он сказал, что неверно то, в чем Инги конунг их упрекает. Он утверждал, что все это придумал Грегориус, и пригрозил, что уж он позаботится о скорой встрече с ним, когда он сшибет с него этот позолоченный шлем. В заключение своей речи он заявил, что им не придется долго жить вместе. Грегориус сказал в своем ответе, что Сигурду едва ли стоит стремиться к встрече с ним и что он приготовился к ней.

Несколько дней спустя один дружинник Грегориуса был убит на улице, а тот, кто убил его, был дружинником Сигурда конунга. Тогда Грегориус хотел напасть на Сигурда конунга и его людей, но Инги конунг и многие другие удержали его. Но когда Ингирид, мать Инги конунга, шла с вечерней службы, она увидела, что Сигурд Красивая Секира лежит убитый. Сигурд был дружинником Инги конунга. Он был старым человеком и служил многим конунгам. Его убили люди Сигурда конунга – Халльвард сын Гуннара и Сигурд сын Эйстейна Травали – и сказали, что Сигурд конунг велел убить его. Ингирид пошла сразу же к Инги конунгу и сказала ему, что он надолго останется мелким конунгом, если будет позволять, чтобы его дружинников убивали одного за другим, как свиней. Конунг рассердился на ее упреки. Но когда они так пререкались, вошел Грегориус в шлеме и кольчуге и просил конунга не гневаться. Он сказал, что его мать права.

– Я пришел сюда, чтобы поддержать тебя, если ты хочешь напасть на Сигурда конунга. Здесь во дворе больше сотни людей, моих дружинников, в шлемах и кольчугах. Мы нападем там, где напасть будет всего труднее.

Большинство, однако, отговаривали и говорили, что Сигурд, наверно, предложит виру за убитых. Но когда Грегориус увидел, что его хотят удержать, он сказал Инги конунгу:

– Так они лишают тебя твоих защитников. Недавно они убили моего дружинника, а теперь твоего. Скоро они начнут охотиться на меня или других лендрманнов, без которых, по их расчету, тебе всего хуже придется. Они видят, что ты ничего не предпринимаешь, и они отнимут у тебя власть конунга, когда все твои друзья будут перебиты. Какой бы путь ни выбрали другие лендрманны, я не хочу быть зарезанным, как скотина. Я намерен сегодня ночью рассчитаться с Сигурдом, что бы ни получилось из этой сделки. Тебе же и здоровье не позволяет сражаться, да и мало у тебя желания защитить своих друзей. Но я готов выступить против Сигурда, и мое знамя уже поднято.

Инги конунг встал и велел подать свою одежду. Он приказал вооружиться всем, кто хочет идти за ним, и сказал, что теперь уже бесполезно удерживать его, довольно он отступал, пусть теперь мечи решают спор между ними.