Пейзаж перед окнами офиса Варда Тэйера в МГМ был обыденным, и он равнодушно смотрел через стекло, продолжая диктовать секретарше. Вошла Фэй, посмотрела на мужа и улыбнулась: в свои сорок семь он был так же хорош, как и двадцать лет назад. А может, еще красивее. Волосы побелели, но глаза сохранили глубокий синий цвет. На лице появились морщинки, но тело оставалось стройным, мускулистым, поджарым. Его отвлек телефонный звонок, и он снял трубку, одновременно делая в блокноте пометки карандашом. Речь шла о новом фильме, который запускался в производство через три недели. И в этот раз они почти укладывались в график, хотя Вард и опасался сбоев. Но «Вард Тэйер Корпорейшн» всегда делал фильмы в срок. Пусть поможет Бог тем, кто не хотел у них работать как следует. Никто больше не нанимал их на работу. Фэй была права: Вард многому научился за последние десять лет. Кто бы мог подумать, что в киноиндустрии он окажется гением. Он научился добывать средства из самых невообразимых источников – сперва брал деньги у друзей, а потом стал настолько изобретательным, что даже корпорации и конгломераты охотно раскошеливались на кино. Эйб Абрам-сон как-то сказал про Варда:
      – Он очарует и птиц на деревьях.
      Вард и Фэй месяцами работали допоздна и в первые годы все делали вместе. Но после шести картин Вард стал совершенно самостоятельным, и Фэй занялась исключительно режиссурой.
      Он умел все организовать заранее, до начала работы над фильмом. Тэйеры выпускали одну ударную ленту за другой. Их часто называли «голливудской золотой командой». И хотя у них тоже иногда случались проколы, ошибались они редко.
      Фэй очень гордилась Вардом. Он перестал пить. Никаких других женщин в его жизни не было после того, давнего случая, и он много и хорошо работал. Она была счастлива с ним, даже больше, чем в первые сказочные годы, теперь уже казавшиеся нереальными. Вард редко вспоминал их. Однако Фэй понимала, что он еще скучает по прошлой жизни – беззаботной, полной слуг, с путешествиями, с имением, с «дюзенбергами», – но сейчас они жили тоже неплохо. Жаловаться было не на что. Они наслаждались работой, а дети почти все выросли.
      Фэй взглянула на часы. Вскоре ей придется прервать Варда, а он, почувствовав, что жена в комнате, повернулся к ней и улыбнулся одними глазами. В Варде и Фэй Тэйерах было что-то особенное, скорее всего, Любовь, горевшая так ярко, что завидовали даже близкие друзья. Жизнь супругов не всегда была безоблачной, но теперь им воздавалось сторицей.
      – Спасибо, Анжела. Остальное закончим днем. – Он встал, обошел стол и поцеловал жену.
      – Пора ехать?
      Он потрепал Фэй по щеке, она улыбнулась. Все эти годы Вард пользовался прежним лосьоном после бритья, и для нее этот запах стал признаком того, что муж в комнате… Стоило закрыть глаза, и явились бы романтические видения, но сегодня на это не было времени.
      Лайонел кончал школу в Беверли Хиллз, и родители должны быть у него через полчаса. Остальные дети ждали их дома – вся семья собиралась ехать на церемонию выпуска.
      Фэй посмотрела на красивые золотые, усыпанные сапфирами часы, подаренные мужем ей год назад.
      – Нам пора, дорогой. Наша армия, наверное, уже в истерике.
      – Нет. – Он улыбнулся, взял пиджак и пошел за ней к выходу. – Только Валери.
      Они хорошо знали своих детей, по крайней мере, думали так. Валери была из них самая вспыльчивая, невероятно возбудимая, с плохим характером и невообразимыми претензиями. Как и все рыжие, она отличалась яростной, дерзкой натурой и совсем не походила на свою сестру-близняшку, которую всегда запросто подавляла.
      Грегори тоже был полон энергии, но тратил ее иначе: с головой ушел в спорт, потом увлекся девочками. А Энн, их «невидимый ребенок», большую часть времени проводила в своей комнате, читала или писала стихи, держалась обособленно и только с Лайонелом немного приоткрывалась: смеялась, шутила, подтрунивала над ним, но когда другие нападали на нее, снова пряталась в скорлупу. Казалось, Фэй только тем и занята, что спрашивает у всех: «Где Энн?», а случалось забывала спросить. Трудно понять этого ребенка, и Фэй никогда не была уверена, что до конца ее знает. Странно думать так о собственной дочери, но если речь идет об Энн…
      Вард и Фэй ждали лифт в МГМ. Теперь у них был свой офис – красивый, ярко-голубой, отделанный хромом. Два года назад, когда «Тэйер Продакш Корпорейшн» открыл в МГМ постоянное представительство, Фэй все переделала сама. В первые годы у Тэйеров здесь было временное помещение, потом они организовали свое отделение в городе и полжизни проводили в машине, приезжая на встречи с сотрудниками студии.
      Но теперь они независимы, и в то же время они – часть МГМ. Тэйеры работали над собственными проектами и над проектами МГМ. Этот вариант был идеален для Варда, хотя вначале он считал, что у него все получалось лишь благодаря Фэй. Он постоянно твердил это себе и однажды признался жене, но та не согласилась, заявив, что он недооценивает себя. Но Вард был убежден в своей правоте: жена всегда была намного выше его и гораздо лучше контролировала ситуацию.
      Фэй знала многих в кинобизнесе, к ней относились с уважением, но теперь стали уважать и Варда, сознавал он это или нет. Фэй считала, что Вард должен знать себе цену, но он все время сомневался в своих способностях. С другой стороны, в том и заключалось его очарование – этакая юношеская непосредственность, сохранившаяся в столь зрелом возрасте.
      Их черный, с откидным верхом «кадиллак», купленный два года назад, был припаркован на стоянке. Еще у них был большой автомобиль, в котором они выезжали всей семьей, а у Фэй имелся маленький бутылочного цвета «ягуар», и она с удовольствием водила его сама. Но машин все равно не хватало. Лайонел и Грег уже сами могли сидеть за рулем и постоянно дрались из-за большого автомобиля. И вот сегодня все наконец разрешится, хотя Лайонел об этом еще не догадывается. Объединив поздравления с окончанием школы и днем рождения, они решили подарить ему маленький новый «мустанг» последней модели, ярко-красный, с откидным верхом, белой обшивкой и красными кожаными сиденьями.
      Когда они вчера вечером прятали его в соседском гараже, Фэй радовалась даже больше Варда. Они с нетерпением ждали того момента, когда подарят его сыну после того, как закончатся церемония выпуска и ланч в «Поло Лонж», устроенный в его честь.
      – Невероятно, правда? – Фэй с ностальгической улыбкой взглянула на мужа. – Лаю уже восемнадцать, школа закончена. Кажется, только вчера он учился ходить.
      Ее слова вызвали в памяти старые дни. Вард задумчиво смотрел на дорогу. За двенадцать лет многое изменилось, а он все еще иногда печалился, вспоминая ту жизнь, такую прекрасную. Но и эта тоже неплоха. Прошлое казалось нереальным. Потерянный мир. Он взглянул на Фэй.
      – А ты совсем не изменилась. – Он оценивающе оглядел ее и улыбнулся.
      Фэй все еще была красива, волосы сохранили естественный цвет – она тщательно закрашивала седину, кожа чистая, гладкая, а зеленые глаза по-прежнему играют изумрудным огнем. Вард выглядел чуть старше жены: его волосы побелели рано, но он не горевал; седая шевелюра эффектно оттеняла его гладкое лицо, и Фэй часто ловила себя на мысли, что сейчас он нравится ей даже больше, чем прежде. Муж стал более зрелым. Фэй наклонилась и поцеловала его в щеку.
      – Красиво врешь, дорогой. Я старею с каждым годом. А ты все так же энергичен и бодр.
      Он довольно ухмыльнулся и притянул ее к себе.
      – Ты и через тридцать лет будешь красавицей. И прекрати обниматься, я, между прочим, за рулем… Может, перелезем на заднее сиденье, чтобы по-быстрому сделать кое-что…
      Эта мысль развеселила ее. Вард разглядывал длинную грациозную шею жены, которая всегда так ему нравилась. Странно – морщин практически нет. Он часто думал, что Фэй еще могла бы сниматься – такая красивая, такая умелая. Вард постоянно размышлял об этом, глядя на Фэй, но она прекрасно справлялась и со своей теперешней работой.
      Иногда казалось, что Фэй Тэйер может все. Вард частенько с досадой признавал это, но всегда гордился женой. Она относилась к тем редким людям, которые многое делают хорошо. И как ни странно, но и он кос на что сгодился, хотя не признавался себе в этом и спорил с женой. У него не было такой уверенности в себе, ему не хватало энергии, убежденности, позволявшей Фэй браться за все и знать, что она справится с любой задачей.
      Она снова взглянула на часы.
      – По-моему, мы опаздываем.
      Вард нахмурился. Не стоит подводить Лайонела. Он не был с ним так близок, как с Грегом, но Лай – его старший сын, и сегодня для него важный день. Он вспомнил про новый «мустанг» и улыбнулся.
      – Нет, еще нет.
      – А чему ты улыбаешься? – спросила Фэй и с любопытством посмотрела на мужа.
      – Представил себе лицо Лая при виде подарка.
      – О, Господи, да он умрет от счастья. – Она засмеялась, а Вард снова улыбнулся. Фэй была без ума от этого мальчика. Она всегда была с ним чересчур нежной, иногда даже слишком опекала его, никогда не позволяла ему рисковать, как Грегу, и многое запрещала. По мнению Фэй, Лайонел не обладал физической силой Грега и не был способен принимать удары – ни эмоциональные, ни какие-то другие.
      Но Вард не разделял ее убеждения. Может быть, следовало быть пожестче с сыном, если бы Фэй дала ему такую возможность. Во многих отношениях Лай был похож на мать: отличался присущим ей спокойным упрямством и так же решительно добивался желаемого – любой ценой. Даже внешне он походил на мать, и, если сплющить время, они могли бы оказаться близнецами. Духовно они ими и были.
      Честно говоря, Вард иногда ревновал ее к мальчику. Пока тот рос, мать и сын настолько доверяли друг другу и столь многим делились, что иногда все, особенно Вард, возмущались. С отцом Лай всегда был вежлив, ровен, но никогда не искал общения с ним, не стремился пойти вместе куда-либо… А Грег, напротив, всегда тянулся к Варду, с тех пор, как научился ходить. Иногда Вард, вернувшись домой поздно вечером, находил Грега спящим на его половине двуспальной кровати. Грег всегда страстно искал совместных приключений с отцом и хотел быть уверенным, что, проснувшись, обязательно найдет отца дома. Для него солнце вставало и заходило вместе с отцом, и Вард признавался, что такую преданность переоценить трудно. Однако робкую отчужденность Лайонела из-за этого одолеть было сложно. Да и зачем пытаться, если у него есть Грег? Вард чувствовал, что в чем-то он в долгу перед старшим сыном, но никогда не понимал до конца, в чем именно.
      Даже машину предложила подарить Фэй. Конечно, теперь ему будет легко ездить в университетский колледж в Лос-Анджелесе и на работу летом. Он собирался работать посыльным в «Ван-Клиф энд Арпелз», ювелирной фирме на Родео Драйв. Это была далеко не та работа, которую хотел для него Вард. Грег не стал бы делать ничего подобного, но Лайонел сам ее нашел и выдержал собеседование; перед этим он подстригся, надел новый костюм и произвел хорошее впечатление. А может, там просто знали, кто его родители, но, как бы то ни было, у Лайонела появилась работа. Объявляя об этом родителям, он радовался, как ребенок, хотя старался выглядеть взрослым и степенным. Грег был в замешательстве, близняшки – возбуждены новостью. Довольна была и Фэй, знавшая, как он хотел найти работу, вот и нашел. Она заставила Варда поздравить его, тот сделал это, но признался, что вовсе не так доволен выбором сына.
      – А разве ты не хотел поехать с Грегом в Монтану?
      Грег собирался туда в августе – поработать на ранчо, а перед тем шесть недель пожить в лагере в Йеллоустонском заповеднике, с группой мальчиков и преподавателей из его школы. Но это было как раз то, что старший сын ненавидел больше всего.
      – Мне гораздо лучше здесь, папа, честно. – Глаза Лая были такими же большими и зелеными, как у Фэй, и вдруг в них мелькнул страх, что ему не разрешат работать, а он так старался. Вард быстро отвел взгляд от лица сына.
      – Я только подумал, что, может… Я просто так спросил.
      – Спасибо, папа. – Лайонел ушел в свою комнату.
      Вард перестроил дом несколько лет назад. Гостиной больше не было, а горничная спала в помещении над гаражом, но каждый из детей имел теперь свою комнату, и близняшки вздохнули с облегчением, хотя раньше они не признавались, что совместная жизнь их утомляла.
      Вард и Фэй выехали на Рэксбери Драйв. Дочери уже ждали на лужайке. Ванесса стояла в белом льняном платье с голубой лентой в длинных светлых волосах, в новых сандалиях и белой соломенной шляпке, и родители одновременно подумали, что она очень хороша, как, впрочем, и Вэл, но по-другому. Та надела зеленое платье, такое короткое, что подол был гораздо ближе к попке, чем к коленям. Платье с низким вырезом на спине плотно обтягивало пышную фигурку. В отличие от сестры, Вэл вовсе не была похожа на пятнадцатилетнюю девочку. Она уже начала пользоваться косметикой, ногти покрывала ярким лаком, носила туфли на маленьком французском каблуке. Когда Вард притормозил, Фэй со вздохом взглянула на него.
      – Ну вот опять… Наша сирена на марше… Вард благосклонно улыбнулся и похлопал жену по руке.
      – Да пусть, не спорь с ней сегодня.
      – Хотелось бы, чтобы она умылась, прежде чем мы отправимся.
      Вард сощурился и поглядел на дочь из безопасной глубины машины.
      – Говори всем, что это твоя племянница. – Он посмотрел на жену. – Знаешь, а со временем она обещает стать красавицей.
      – Я буду слишком старой и дряхлой, пока дождусь этого.
      – Оставь ее в покое. – Обычная реакция на всех, кроме Лайонела. Вард слишком много требовал от старшего сына, хотя Фэй считала, что с ним надо быть помягче. Вард никогда не понимал, что это особенный мальчик, на такой, как все, – творчески мыслящий, другой.
      Но Вэл – это нечто… Своевольная, требовательная, воинственная. И, безусловно, самая трудная из всех детей… Или взять, к примеру, Энн, которая всегда держится в стороне… Иногда Фэй не могла понять, кто хуже. Но когда она вышла из машины, подбежала Ванесса с ясной улыбкой, и Фэй решила сегодня ничего не осложнять. Она похвалила наряд Ванессы, обняла дочь.
      – Твой брат может гордиться тобой.
      – Ага, наша Алиса из Страны Чудес уже здесь. – Вэл медленно подошла к ним, закипая при виде таких нежностей. – А тебе не кажется, что она выглядит несколько старомодно? – В отличие от сестры, Валери была одета по последней моде, и Ванесса рядом с ней казалась самой невинностью.
      Когда Валери подошла ближе, Фэй увидела густо подведенные черным карандашом глаза и внутренне съежилась.
      – Дорогая, не слишком ли много косметики, ведь еще день, не вечер? – Легче было свалить все на время суток, чем на юный возраст. Фэй казалось, что в пятнадцать лет еще рано мазать глаза, как Клеопатра, и вообще подобный макияж она никогда не одобряла. Но Валери не похожа ни на мать, ни на отца. У нее была своя точка зрения на все, и один Бог знает, почему и откуда, но ясно одно – не от родителей. Валери напоминала "сошедшую с экрана героиню голливудского фильма о трудных подростках, но выглядела еще более утрированно, и матери хотелось накричать на нее, хотя она старалась сохранить спокойствие при дочери, не слишком уверенно стоявшей на своих каблуках.
      – У меня столько времени ушло на то, чтобы одеться, мама, и я ничего не собираюсь менять. – Она не добавила только слова: «и не заставляй». Фэй вовсе не была уверена, что смогла бы ее заставить.
      – Ну, будь разумной, дорогая. Это чересчур.
      – Для кого?
      – Слушай, пигалица, стаскивай все это дерьмо. – Из дома выскочил Грег в широких брюках цвета хаки, голубой рубашке, кривовато завязанном галстуке. Мягкие кожаные ботинки растоптаны, волосы торчат во все стороны, но, несмотря на явный контраст с изысканным стилем отца, было очевидно – Грег его копия. Фэй улыбнулась и снова с содроганием взглянула на Вэл. – Ты действительно выглядишь по-дурацки, – выкрикнул Грег, но его слова только сильнее разозлили Вэл.
      – Не суйся не в свое дело… На себя посмотри.
      – Знаешь, я тебе одно скажу: с такой девицей, как ты, со всей этой дрянью на физиономии, я бы нигде не показался. – Он осмотрел ее с явным неодобрением. – А платье какое узкое, все наружу!
      Вэл слегка покраснела, но тут же взбесилась. Она стремилась именно к такому эффекту, однако вовсе не хотела, чтобы ненавистный братец вопил об этом на весь белый свет.
      – Ты похожа на гулящую девку, – сообщил Грег. Глаза Вэл широко раскрылись, она замахнулась…
      В этот момент из дома вышел Вард и закричал на обоих:
      – Эй вы, ведите себя как следует! Сегодня выпускной день вашего брата. Забыли?
      – Он назвал меня гулящей девкой! – бесилась Валери.
      Ванесса скучающе наблюдала за происходящим, подобные стычки ее не удивляли. Про себя она думала, что брат прав, но Валери на это наплевать. Своевольная и упрямая девица всегда делала только то, что хотела. Она может испортить им праздник. Они и раньше не раз так сцеплялись, да какое там, по крайней мере, десятки тысяч раз.
      – Но она действительно похожа, разве нет, папа? – Грег, защищаясь, сделал выпад в сторону сестры, и стоящая рядом Фэй услышала, как затрещала его мятая рубашка.
      – Прекратите!
      Но это было бесполезно. Когда они себя так вели, силы покидали Фэй. Как правило, дети затевали свои ссоры, когда она возвращалась после тяжелого дня на съемках. Ушли те времена, когда Фэй читала им на ночь сказки; она вообще редко бывала дома. Нянечки и горничные много лет заменяли детям мать, и иногда Фэй казалось, что настала расплата за постоянное отсутствие в доме. Бывали моменты, когда дети становились совершенно неуправляемы, как сейчас. Вард шагнул к Вэл, схватил ее за руку и твердо произнес:
      – Валери, пойди умойся. – Было ясно: он не собирается выслушивать возражения. Девочка постояла в нерешительности, а он, поглядев на часы, добавил: – Через пять минут мы уезжаем – с тобой или без тебя. Но, по-моему, ты должна быть там. – Он повернулся к ней спиной и поглядел на Фэй. – А где Энн? Наверху ее нет.
      В общем-то Фэй не могла знать больше мужа, они же вместе приехали из офиса.
      – Когда я звонила, она была здесь. Вэл, не знаешь, куда делась Энн?
      Ванесса пожала плечами. За этим ребенком невозможно уследить, она приходит, уходит, ни с кем не разговаривает и почти все время сидит у себя в комнате и читает.
      – Я думала, она наверху. Грег на минуту задумался.
      – Мне кажется, я видел, как она переходила через дорогу.
      – Когда? – Вард начинал терять терпение. Ему вспомнились невыносимые семейные каникулы в Иосемите, когда они не могли позволить себе отправить всех детей в лагерь и хоть немного пожить в покое. Его очень радовала семья, но бывали моменты, когда он просто сходил с ума от детей, и сейчас был именно такой случай. – Ты видел, куда она шла?
      Вард мельком отметил, что Вэл без слов исчезла в доме, и тайно понадеялся, что она умоется или хотя бы переоденется, но, похоже, надеялся зря. И точно, Вэл появилась очень скоро – они все еще искали Энн, – черные обводы вокруг глаз стали чуть бледнее, совсем немного, платье все то же – короткое и в обтяжку.
      – Валери, ты не знаешь, куда ушла Энн? – Он раздраженно смотрел на дочь, готовый убить их всех.
      – Знаю, она пошла к Кларкам.
      Вот так все просто. Энн терялась постоянно. Как-то раз он три сумасшедших часа искал ее в Мэйси, в Нью-Йорке, а нашел совсем в другом месте: она преспокойно спала на заднем сиденье лимузина, который он тогда арендовал.
      – А ты не хочешь поискать ее? – Модная красавица королевна явно собиралась возразить, но, взглянув на отца, не осмелилась, неохотно кивнула и побежала через дорогу. Коротенькая юбка очень плотно облегала красивый задик. Он со стоном оглянулся на Фэй.
      – В таком виде ее запросто могут арестовать. Фэй улыбнулась.
      – Пойду заведу машину. – И краем глаза увидела, как Валери за руку вела домой младшую сестру. Та оделась вполне прилично – в розовое платье, отрезное по талии, хорошо отглаженное, нужной длины; чисто вымытые волосы блестели, глаза сияли, а красные туфельки сверкали на солнце. На нее приятно было смотреть – девочка разительно отличалась от своей чересчур яркой сестры. Энн чинно залезла в машину и забилась в самый дальний угол. Не потому, что злилась на домашних, просто это было ее любимое место.
      – Что ты там делала? – спросил Грег, влезая в машину и усаживаясь впереди между близняшками.
      Энн сейчас сидела одна, обычно рядом были Лайонел или Ванесса. Ни для кого не секрет, что она не ладила с Вэл и мало общего имела с Грегом, а вот Лайонела обожала. Ванесса опекала ее, когда никого рядом не было. Ставший привычным приказ Фэй звучал так:
      – Ванесса, проследи за Энн.
      – Я хотела кое-что посмотреть, – сказала Энн и замолчала. Но она добилась своего, увидев, наконец, в гараже Кларков подарок Лаю в связи с окончанием школы – красивый маленький красный «мустанг». Она молча порадовалась за брата и так больше ничего и не сказала за всю дорогу до школы, ведь родители наверняка хотели, чтобы это было сюрпризом для всех. Когда они приехали, Энн прошла за всеми в аудиторию и села в заднем ряду. Это был самый счастливый день в ее жизни. И… и один из самых печальных.
      Энн знала, что Лайонел к концу года переедет в студенческое общежитие при Калифорнийском университете, в комнату, которую будет делить с друзьями. Мать считала, что он еще слишком юн, но отец уверял, что это ему полезно. Фэй понимала, почему муж так говорит: он ревновал ее к сыну – Лай был очень близок с матерью. А Энн даже не могла себе представить, как будет жить без него. Лай единственный, с кем она могла говорить, только он заботился о ней, готовил ей завтраки в школу, делал те бутерброды, какие она любила, – не с сухой копченой колбасой или заплесневелым сыром, как Ванесса и Валери, нет, он готовил сэндвичи с яичным салатом, ростбифом, цыпленком или индейкой. На ночь подтыкал одеяло, когда родителей не было дома, приносил ее любимые книги, говорил с ней допоздна вечерами и объяснял задачи по математике. Лай – ее лучший друг, он был для нее даже больше матерью и отцом, чем настоящие… Вдруг брат появился на сцене в белой шапочке с квадратным верхом и с белой розой в петлице. Энн заплакала. Это было почти так же, как если бы он женился… Во всяком случае, так же ужасно… Казалось, обвенчался с новой жизнью. И очень скоро оставит свою сестру.
      Грег смотрел на брата с завистью, страстно желая, чтобы и у него был такой же выпускной. В первые годы учебы его оценки были неважными, но он обещал отцу на следующий год подтянуться… Если повезет, он поступит в колледж, хотя Грег еще не думал об этом всерьез. Университет казался ему скучным заведением, он пошел бы в высшее техническое училище в штате Джорджия, где стал бы футбольной звездой, или, как советовал отец, куда-то вроде Йеля. Это устроило бы его, если бы он, конечно, поступил. Там бы он тоже играл в футбол… Грег буквально истекал слюной при одной мысли о спорте… и о девочках…
      Валери наблюдала за мальчиком, сидящим в третьем ряду. Несколько недель назад Лайонел приводил его к ним домой. Это был самый симпатичный парень из всех, кого она когда-либо видела: черноглазый, высокий, с гладкими, черными как смоль волосами, с чистой кожей, а танцевал – мечта! Он ходил с одной дурой из старших классов, но она, Валери, гораздо красивее, и если бы удалось перекинуться с ним хотя бы словом… Лай, конечно, здесь не помощник. Он вообще ни с кем ее не знакомил.
      А потом появился Джон Уэлс, лучший друг Грега, – симпатичный, но очень уж робкий: парень всегда краснел, когда Вэл заговаривала с ним. Он тоже собирался поступать в университет. Хорошо бы подцепить студента из университета… Сейчас она встречалась с тремя одноклассниками, но все они идиоты – им лишь бы пощупать ее за грудь. Нет, Вэл должна сохранить себя для такого парня, как в третьем ряду…
      Ванесса наблюдала за сестрой и практически читала ее мысли. Она слишком хорошо ее знала и всегда чувствовала, кто из мальчишек ей нравится. Больно видеть, как она сходит по ним с ума. Сестра стала такой с седьмого класса. Ванессе тоже нравились мальчики, но больше ее интересовали стихи, собственные сочинения и книги. Мальчики, конечно, дело хорошее, но ей никто особенно не нравился. Ванесса иногда думала, а не прошла ли уже Вэл через все, и надеялась, что еще нет, иначе жизнь сестры была бы разрушена. Конечно, есть таблетки… Но их нельзя принимать до восемнадцати лет или пока не обручена. Раньше их просто не добыть. Говорили, что одна девчонка из младших классов достала такие таблетки, соврав, что ей уже двадцать один. Но сама Ванесса не могла представить себе подобное.
      Если бы Фэй могла читать мысли дочери, ей стало бы легче. Она тоже беспокоилась за всех них, но сейчас не думала ни о Греге, ни об Энн, ни о близняшках. Она сосредоточилась на старшем сыне, таком красивом, высоком, певшем школьный гимн с дипломом в руке, а солнце заливало просторный зал. Фэй смотрела на него, понимая, что такой миг не повторится, никогда больше сын не будет столь юным и чистым, перед ним открывается самостоятельная жизнь. Ей столько хотелось ему пожелать; по щекам текли слезы, и Вард молча протянул ей носовой платок. Она посмотрела на него со слабой улыбкой. Как они все ей дороги… особенно Вард… и этот мальчик, которого так хотелось защитить от всех невзгод, разочарований и сожалений…
      Вард порывисто обнял ее за плечи и привлек к себе. Он тоже гордился сыном, но хотел для него совсем другого.
      – Он такой красивый, – прошептала она мужу. В ее глазах Лай все еще был ребенком.
      Вард ответил:
      – Сегодня он похож на мужчину.
      По крайней мере, он надеялся, что когда-нибудь сын станет, наконец, мужчиной. Пока он все еще весьма изнежен и женоподобен; в нем было слишком много от матери, слишком много… И словно в тон его мыслям Лайонел поднял глаза, поглядел в толпу, нашел Фэй, и оба с любовью посмотрели друг на друга, не замечая никого вокруг. Варду часто хотелось оттащить жену от сына ради нее самой и ради мальчика, но они были недосягаемы и настолько близки, что никто не мог встать между ними.
      – Он такой замечательный мальчик!
      И Вард вдвойне порадовался за то, что Лай закончил школу и осенью переедет. Ему надо оторваться от матери, и Вард еще больше уверился в этом, когда Лайонел прибежал обнять Фэй после церемонии. Другие мальчики стояли рядком и неловко держали за руки своих девиц.
      – Мама, я свободен, я больше не школьник! – Лай смотрел только на Фэй, и она была так же взволнована, как и сын.
      – Поздравляю, мой дорогой. – Она поцеловала его в щеку, а Вард пожал руку.