Семейный альбом

      – Оперативно работают, правда? – Она удивленно и заинтригованно улыбнулась Перл. Итак, безработный плейбой, наследник миллионов Тэйера… Теперь она, конечно, вспомнила это имя, до сих пор оно ни о чем не говорило ей. Бездельник, наследник… вряд ли это может ей понравиться. Фэй не хотела, чтобы он подумал, будто ее интересуют деньги. Она не собиралась стать еще одной зарубкой на поясе плейбоя.
      Теперь он показался Фэй не столь привлекательным, как вчера вечером, и далеко не таким простым. Он не похож на мужчин из Гроув Сити, совсем нет. Это беспокоило ее больше, чем следовало бы. Перл поняла намек и больше не упоминала о статье.
      В любом случае, сегодня выдался трудный день. Вэнс Сент-Джордж беспрестанно всем досаждал, и когда они в шесть ушли с площадки, Фэй с ног валилась от усталости. Не снимая грим, натянула рыже-коричневые слаксы и бежевый кашемировый свитер, распустила по плечам медовые волосы и пошла к «линкольн-континенталю», но, заведя мотор, услышала настойчивый сигнал, увидела в зеркальце знакомую красную машину и вздохнула. У нее не было настроения с кем-то говорить, тем более с этим бездельником-миллионером. В конце концов, она работающая женщина, спала этой ночью только два часа и сейчас хотела остаться одна, даже несмотря на то, что он – сам Вард Тэйер. Пусть он необыкновенно привлекателен, но у нее своя жизнь, и она будет жить так, как привыкла. А он просто повеса.
      Вард выскочил из машины, захлопнул дверцу, подбежал к ней, улыбаясь, протягивая белые туберозы, гардении и бутылку шампанского. Она покачала головой и улыбнулась в отчаянии.
      – Вам больше некуда девать время, мистер Тэйер? Кроме как преследовать бедных актрис после рабочего дня?
      – Слушайте, Золушка, не волнуйтесь так. Я понимаю, что вы до смерти устали. Но я подумал, может, это поднимет настроение по дороге домой… Ну если, конечно, я не смогу украсть вас и отвезти в отель «Беверли Хиллз» что-нибудь выпить… Неужели никакой надежды? – Он походил на мальчишку, полного надежды, и она застонала.
      – А кто, кстати, ваш пресс-агент? – Вопрос прозвучал несколько раздраженно, и в его взгляде промелькнула тревога.
      – Я думаю, это дело Риты. Извините. Вы очень огорчились?
      Не секрет, что Хедда Хупер не любила Орсона, но всегда обожала Риту. И Варда – но этого Фэй не знала. Она улыбнулась. На него невозможно сердиться. Он искренен, великодушен и так счастлив видеть ее… Пусть он бездельник, но все равно очень симпатичный, Фэй тянуло к нему – еще там, на Гвадалканале. А теперь, в своей стихии, он просто неотразим, уверен, сексуален – устоять было невозможно.
      – По крайней мере, теперь я знаю, кто вы такой. Он с улыбкой пожал плечами.
      – Все чепуха. – Он никак не прокомментировал «красавцев», упомянутых в статье, но его улыбка пронзила Фэй до самого сердца – на это Вард был мастер. – Так, может, последуем совету, Фэй?
      Глаза Варда искрились смехом, но она его мало знала, чтобы понять, серьезен он или играет.
      – Какому? – Она устала и плохо соображала.
      – Ну, насчет свадебных колоколов… Поженившись, мы могли бы здорово всех удивить. – Вард внимательно наблюдал за ней.
      – Замечательная идея! – воскликнула она, взглянула на часы и сощурилась. – Так, сейчас шесть двадцать пять… Как насчет восьми вечера, сегодня? Чтобы успеть попасть в утренние газеты.
      – Прекрасная мысль. – Вард обежал вокруг машины и, прежде чем Фэй успела возразить, шлепнулся на сиденье рядом с ней. – Поехали, детка. – Он откинулся на спинку, будто так и надо, и она вдруг обрадовалась, что он рядом, забыв об усталости. Да что там – она была счастлива видеть его.
      – Разве я поведу машину? Что же за брак предполагается у нас с вами?
      – Но вы ведь прочли в газете, что я бездельник. А бездельники машину не водят. Их возят.
      – Вы путаете бездельника с жиголо, Вард Тэйер. – Они рассмеялись, он придвинулся ближе, и Фэй не возражала. – А почему бездельник не может рулить? Я устала.
      – У меня был трудный день: ланч с тремя друзьями – мы выпили четыре бутылки шампанского.
      – Мое сердце истекает кровью от ваших слов. Ленивое животное! Я работала с шести утра, а вы весь день лакали шампанское. – Она пыталась говорить сердито, но не выдержала и расхохоталась. А между тем за Сент-Джорджем подрулил огромный лимузин.
      – Вот что вам надо, Фэй, – серьезно сказал Вард, и она снова рассмеялась.
      – Что, такой автомобиль с водителем? Будет вам. Я сама люблю сидеть за рулем.
      – Да, это не дамская машина. – Его лицо стало чопорным. – Кроме того, он не годится для жертвы плейбоя.
      – Так я жертва, да?
      – Надеюсь, будете ею. – Вард взглянул на часы, потом снова на Фэй. – Во сколько мы женимся? Вы сказали, в восемь… Тогда лучше поторопиться. Или все же остановимся и выпьем по рюмочке?
      Она покачала головой, но уже менее убежденно.
      – Нет. Мне надо домой, мистер Тэйер. Запомните, я работаю и, случается, устаю.
      – Не понимаю, почему. Разве вы не пошли спать вчера в десять?
      – Нет. – Она скрестила руки на груди и улыбнулась. – У меня было свидание с плейбоем-миллионером.
      – Боже, какой ужас! Кто же он?
      – Не могу вспомнить его имя.
      – А он хорош?
      – Более-менее. Ужасный лжец, конечно, но все они такие.
      – Красивый?
      Она посмотрела ему прямо в глаза.
      – Очень.
      – Ну, теперь вы заполучили его, обманщика этакого. Поехали, я хотел бы представить вас кое-кому из друзей. – Он обнял ее, и Фэй почувствовала острый запах его лосьона после бритья, очень мужской и сексуальный. – Немножко выпьем, и обещаю, сегодня вы вернетесь домой рано.
      – Не могу, Вард, Я засну за столом.
      – Не беспокойтесь, я вас ущипну.
      – Так вы серьезно насчет встречи с друзьями? Сегодня это было совсем некстати. Хотелось одного – домой. Ей надо выучить несколько абзацев сценария, а поскольку Сент-Джордж так плохо работал, она чувствовала себя обязанной работать лучше, чтобы хоть как-то компенсировать безалаберность этого лодыря. Иначе выйдет не фильм, а чушь собачья.
      Вард покачал головой.
      – Я пошутил насчет друзей. Мы будем вдвоем. Я увез бы вас к себе, если бы вы согласились, но у меня просто нет дома, – засмеялся он, – так что, как видите, сейчас это трудновато.
      – Да уж, понимаю.
      – Я собирался остановиться у родителей, но там сейчас все закрыто, да и чересчур для меня просторно. Я снял коттедж в «Беверли Хиллз отель», поживу там, пока не найду что-то по душе. Так что боюсь, что кроме бара в отеле ничего предложить вам не могу. – Конечно, неприлично пригласить ее в коттедж выпить, и он даже не подумал о таком варианте. Она девушка не того типа, какой бы знаменитой кинозвездой ни была и сколько бы красавчиков у нее ни было. В Фэй больше не от звезды, а от хорошо воспитанной леди, что ему очень нравилось. И автор газетной заметки не так уж ошиблась в его намерениях. – Ну, что скажете: всего полчаса – и вы возвращаетесь домой. Хорошо?
      – Хорошо… О Боже! Я рада, что не работаю на вас, Вард Тэйер.
      – Ах, моя маленькая синичка, – он легонько ущипнул ее за щеку, – все будет прекрасно. Перелезайте, я поведу сам. – Он выскочил и обежал автомобиль.
      – А ваша машина?
      – Я вернусь за ней на такси, когда отвезу вас домой.
      – Столько хлопот, Вард. Он посмотрел на нее.
      – Нет, совсем нет, малышка. Почему бы вам не откинуться на спинку и не отдохнуть немного по дороге в отель? У вас усталый вид.
      Ей нравился тембр его голоса, его взгляд… ощущение от его прикосновения. Она наблюдала за ним сквозь ресницы.
      – Как работа?
      – Вэнс Сент-Джордж ужасно всех раздражает. Я не представляю, как он сделал карьеру.
      Вард знал, но не сказал ей. Вэнс спал со всем, что двигалось, будь то мужчина или женщина – они и тащили его наверх. Но когда-нибудь все это кончится.
      – Он хорошо работает?
      – Мог бы, если бы постоянно не устраивал сцен из-за сквозняков и грима и хоть иногда учил роль. С ним трудно работать, он ни разу не был готов к съемкам. И всегда задерживает нас на несколько часов. – Она выглянула из окна. Машина уже подъезжала к отелю.
      – Вы великий мастер, мисс Прайс! – Вард с восхищением посмотрел на нее.
      Девушка улыбнулась.
      – Кто это вам сказал?
      – Сегодня на ланче я видел Луиса Б. Мейера. Он говорит, что вы лучшая актриса в городе, и я, конечно, согласился.
      – Много вы знаете, – засмеялась Фэй. – Вы не были здесь четыре года и пропустили мои лучшие фильмы. – Она смешно фыркнула, и Вард рассмеялся. Он был счастлив как никогда и ни с кем раньше.
      – Да, но не забудьте, мы встречались на Гвадалканале. – Он нежно посмотрел на девушку и снова коснулся ее руки. – Многие ли могут этим похвастать? – Оба засмеялись, подумав о тысячах солдат, которых она тогда развлекала. – Ну хорошо, неважно… – Он затормозил перед розовым зданием отеля, выпрыгнул, и швейцар кинулся ему на помощь, придерживая шляпу. Но Вард сам открыл Фэй дверцу. Она вышла из машины и, опустив глаза, посмотрела на свои слаксы. – Я могу идти прямо так?
      – Фэй Прайс! – Вард засмеялся. – Вы можете идти хоть в купальнике, и все будут целовать ваши ноги.
      – Сейчас? – улыбнулась она. – Не потому ли, что я с Бардом Тэйером?
      – Чепуха.
      Как обычно, их усадили за лучший столик. На этот раз у нее попросили три автографа, а когда они через час вышли, их ослепили вспышки фотоаппаратов.
      – Проклятье, как я это ненавижу, – бросила она раздраженно, когда они пытались укрыться в ее машине. Фотографы, однако, не отставали. – Почему нас не оставят в покое? Зачем они это делают? – Фэй любила уединение. Такое, конечно, случалось и прежде, но на сей раз она даже не состояла в связи с Бардом, и вообще это их второе свидание.
      – Но вы же, Фэй, – сенсация, и с этим ничего не поделаешь. – Он подумал: может, она против того, что ее связывают с ним, может, у нее кто-то есть? Раньше он об этом не задумывался, и по дороге к ней домой озабоченно спросил: – А это не помешает вам в отношениях с кем-то другим?
      Фэй улыбнулась, прочитав суть вопроса в его глазах.
      – Не в том смысле, в каком вы думаете. Я вообще не люблю этого, особенно когда отдыхаю. – Она была раздражена и очень утомлена.
      – Тогда надо всегда держать в секрете, куда мы едем.
      Она кивнула, но оба забыли про этот обет уже на следующий вечер. Вард заехал за ней на своем «дюзенберге», купленном еще до войны. Это был тот самый автомобиль, о котором говорил тогда швейцар из «Сиро», – более красивой машины Фэй никогда не видела.
      В тот вечер он повез ее в «Мосамбо», и Чарли Моррисон, седовласый хозяин, выбежав навстречу, целовал Варда, обнимал его, хлопал по плечу, тряс за руку. Как и все, он был в экстазе от того, что Вард вернулся живой и невредимый. Пока Фэй разглядывала публику, появилась еще одна бутылка шампанского. Конечно, актриса бывала здесь и раньше, это самое шикарное место в городе, здесь был сад, где летали редкие птицы, в центре зала танцевало несколько пар, входили и выходили известные кинозвезды.
      – Думаю, наше появление тут не останется незамеченным. Чарли мог вызвать газетчиков, – озабоченно проговорил Вард. – Вы очень огорчитесь, Фэй? – Он подумал, что вряд ли она обрадовалась фотографиям на четвертой полосе в «Лос-Анджелес таймс», зафиксировавшим их выход из отеля «Беверли Хиллз» после вчерашнего коктейля, а затем побег к автомобилю.
      Но она только улыбнулась.
      – У меня такое чувство, Вард, ЧТО вы не способны оставаться в тени. – Они оба понимали, что это правда. – И вообще, меня это не очень беспокоит. Нам нечего скрывать. Конечно, хорошо бы сохранить инкогнито, но увы… – Она размышляла об этом накануне и решила – черт с ним, в конце концов, им и впрямь нечего скрывать.
      – Мне и раньше было наплевать. – Он маленькими глотками потягивал искрящееся вино. Обычно он галлонами пил шампанское. – Так уж принято. Если ты наследник кораблестроительного концерна и водишь сделанный на заказ «дюзенберг»…
      Фэй рассмеялась:
      – Да, не знала я, встретив на Гвадалканале молодого приятного лейтенанта, что он испорчен до кончиков ногтей, развлекается с утра до ночи и пьет шампанское ведрами…
      Она поддразнивала его, и он ничего не имел против – ведь это была чистая правда. Вард понимал, что в каком-то смысле война пошла ему на пользу. Четыре самых тяжелых года в своей жизни он провел на фронте и доказал себе, что способен выдержать трудности, опасности, несчастья, неудобства. За все это время он ни разу не пытался извлечь выгоду из своего имени, хотя, конечно, и там некоторые знали, кто он такой.
      Потом была девушка, на которой он женился. Сперва он думал, что после ее смерти никогда не придет в себя. Горе придавило его, казалось невыносимым. И вдруг появилась Фэй – в зените славы, но удивительно земная и, безусловно, очень талантливая. Вард был рад, что Фэй вначале ничего не знала о нем. Она иначе повела бы себя с ним, сразу сочтя повесой. Временами он таким и бывал, любил поразвлечься, но в то же время был способен и на серьезные поступки, как потом стала понимать Фэй. Этот человек так же многомерен и многогранен, как и она сама. Они были – пара. Обоим нравилось друг в друге то, кем они были на самом деле, а не то, что имели. Они были хорошей парой во многих смыслах, и Хедда Хупер с Луэллой Парсонс быстро это заметили.
      – Какова цель вашей жизни, мисс Прайс? шутливо спросил Вард за четвертым бокалом шампанского. Казалось, спиртное никак на него не действовало, но Фэй понимала, что лично ей следует уменьшить дозу, иначе она опьянеет, чего с ней раньше никогда не случалось. – Что с вами будет через десять лет?
      Казалось, он спрашивает серьезно, и она свела тонкие брови на переносице. Занятный вопрос.
      – Вам это действительно интересно?
      – Конечно.
      – Точно не знаю, но когда я думаю об этом, передо мной возникают два пути, две дороги в разные концы, и я еще не уверена, какую именно выберу.
      – А куда эти дороги ведут? – Он был заинтригован.
      – Первая – та, по которой иду сейчас. – Она оглянулась по сторонам. – Голливуд, актеры, рестораны, красивые вещи… моя карьера… фильмы… огромная слава. – Фэй говорила вполне откровенно. – Больше, чем сейчас…
      – А вторая? – Он мягко взял ее за руку. – Куда ведет она, Фэй?
      Ей казалось, все вокруг исчезло, плавно опустился занавес. Она смотрела ему прямо в глаза.
      – Вторая – совсем другая – муж, дети. Жизнь вдали от всей этой шумихи, больше похожая на ту, которую я знала девочкой. Я, конечно, не могу точно представить себе это, но такой вариант возможен, если захочу… Но мне трудно на такое решиться. – Она честно посмотрела на Варда.
      – А вы не думаете, что можно совместить оба пути?
      Фэй покачала головой.
      – Очень сомневаюсь, они исключают друг друга. Посмотрите, как я работаю. Встаю в пять, ухожу в шесть. Дома появляюсь не раньше семи-восьми вечера. Какой мужчина способен это вынести? Я не видела ни одного голливудского брака, длившегося более двух-трех лет. Мне бы хотелось совсем иного, если бы я решилась, конечно.
      – Чего же, Фэй? Она улыбнулась.
      Странный разговор для третьего свидания, но ей казалось, что она тысячу лет знает его, и у него тоже возникло подобное ощущение. Да, они виделись только третий раз за три дня, но нить, связавшая их два года назад, за время разлуки стала прочнее и теперь связывала их крепче, чем если бы они встречались целую вечность. Фэй снова задумалась.
      – Наверное, выйти замуж и всю жизнь прожить с мужчиной, которого люблю и уважаю, и, конечно, чтобы были дети.
      – Сколько? – уточнил Вард, и она снова рассмеялась.
      – Ну, по крайней мере, двенадцать. – Теперь пришла ее очередь подшучивать над ним.
      – О, так много… Бог мой… А как насчет пяти-шести?
      – Возможно.
      – Похоже, меня бы устроила такая жизнь.
      – И меня, но пока я не могу ее себе представить. – Фэй вздохнула.
      – А насколько важна для вас карьера?
      – Не знаю. Я потратила на нее целых шесть лет, и теперь сложно все бросить… А может, и нет. – Вдруг Фэй рассмеялась. – Еще несколько таких фильмов, как нынешний, и, может быть, я действительно все брошу. – Она щелкнула пальцами, и Вард взял ее за руку.
      – И я бы хотел, чтобы вы все это однажды бросили. – Его лицо вдруг стало серьезным, и она испугалась.
      – Почему?
      – Потому, что я люблю вас, и мне по душе второй путь. Первый ведет к одиночеству, я думаю, вам и самой это известно. – Фэй медленно кивнула и посмотрела на Варда. Похоже, он делает ей предложение? Не может быть. Она не знала, что сказать, и просто медленно высвободила руку.
      – Вы только что вернулись домой, Вард. А здесь теперь все по-другому… – Ей хотелось разубедить его. Он слишком торопится… И потом, они едва знакомы… Они оба все еще под магией той давней встречи на войне, но пора возвращаться к реальности.
      Он снова взял ее руку и поцеловал кончики пальцев.
      – Я вполне серьезно, Фэй. Я никогда не чувствовал того, что сейчас. И понял это в первую же минуту, когда мы встретились на Гвадалканале. Просто тогда я не имел права этого сказать. И знал, что назавтра меня могут убить. Но я жив, я дома, вы – самая невероятная женщина в моей жизни…
      – Перестаньте! – Она казалась встревоженной, и Вард хотел обнять ее, но не осмеливался, во всяком случае не посреди ресторана с фоторепортерами, которые наверняка где-то прячутся и горят желанием сделать отчет об увиденном. – Вы меня совсем не знаете, Вард. Только видели, как я два часа выступала перед солдатами… Потом мы часа полтора говорили… Теперь вы вернулись, и мы два раза встретились… – Ей хотелось отговорить его, пока не поздно. События развивались чересчур стремительно. Но как же ее тянуло к нему… Так не бывает. Или бывает? – Все быстро, Вард.
      – Что именно? Я слишком быстро сказал, что люблю вас? Возможно. Но это так, Фэй. Я люблю вас, и давно.
      – Это иллюзия.
      – Нет. Вы именно такая, какой я вас запомнил. Умная, реалистичная, практичная, честная, теплая, интересная, красивая. Вам плевать на то, что пишут газеты, вы делаете что хотите и как хотите. Много работаете. Вы самая славная женщина, которую я когда-либо встречал, и, что еще важнее, вы очень хорошо делаете все, за что беретесь – именно благодаря тем качествам, которые я уже перечислил… И если я не вытащу вас отсюда и в ближайшие пять минут не поцелую, то сойду с ума, Фэй Прайс, так что замолчите, или я поцелую вас прямо здесь!
      Фэй встревожилась, но не улыбнуться было невозможно.
      – А вдруг вы месяцев через шесть возненавидите меня?
      – Почему?
      – Например, не понравятся мои привычки? Вард, вы не знаете меня, а я не знаю, какой вы.
      – Вот и прекрасно. Тогда надо узнавать друг друга. И вообще пора перейти на «ты». Ты согласна?
      Фэй, помедлив, кивнула. Вард привлек ее к себе, ни на что не обращая внимания.
      – Я не отступлюсь и буду приставать к тебе до тех пор, пока ты не скажешь «да». – Он удовлетворенно вздохнул, осушил бокал шампанского, поставил на стол и взглянул на Фэй. – Хорошо?
      – А если я скажу «нет», это имеет какое-то значение?
      – Никакого. – Улыбка была неотразима – она уже полюбила ее – в глубоких голубых глазах плясали игривые искорки. Ему невозможно противостоять, да и зачем? Фэй просто хотела, чтобы они оба вели себя разумно.
      У нее и раньше бывали романы, хотя, надо признаться, ни один мужчина не походил на Варда. Однако Фэй не хотела стать еще одной героиней газетных колонок, которые влюблялись, объявляли о помолвках, затем об их расторжении, и это становилось привычным делом; они постепенно превращались в старых, потрепанных голливудских проституток. Фэй же серьезно относилась к подобным делам, и это особенно нравилось Варду. Вообще-то ему нравилось в ней абсолютно все, и было похоже, что и ей в нем тоже, но Фэй не собиралась сразу уступать, и уж, конечно, не через три дня.
      – Ты невозможен.
      – Я знаю.
      Он был вполне доволен собой, потом вдруг обеспокоенно наклонился к ней.
      – А тебя не смущает, что я не работаю?
      – Нет, если можешь позволить себе такую роскошь. Но разве тебе самому не скучно, Вард? – Интересно, чем он занят все дни. Фэй столько лет работала, что ей было трудно представить, как это так – играть в теннис, ходить на ланчи и ничего не делать. Кошмарная скука! Однако Вард не производил впечатления тоскующего человека.
      – Фэй, – он внимательно смотрел на нее. – Я доволен своей жизнью и, с тех пор как себя помню, прекрасно провожу время. Когда умер отец, я сказал себе – никогда не буду работать. Он скончался в сорок шесть лет от инфаркта. Матери было сорок три. Она измотала себя, и это тоже кончилось печально. У них не было ни одной свободной минуты, они не могли позволить себе делать то, что хотели. И у них никогда не хватало времени на меня. Я поклялся, что если у меня будут дети, я стану жить иначе. Я не хочу разделить судьбу родителей. Зачем? Ведь даже очень постаравшись, мне не истратить все деньги. – Вард был честен, и Фэй оценила это. – Мой дед всю жизнь работал и умер в пятьдесят шесть лет. Кому это надо? Я хочу наслаждаться жизнью, пока живу на этой земле. И пусть говорят что хотят и называют меня как угодно. Я не собираюсь подохнуть от инфаркта в сорок пять или стать чужим жене и детям. Я хочу радоваться жизни вместе с ними, как следует узнать их и дать им возможность узнать меня. Сам я так и не узнал, каким был мой отец, он всегда казался чужим. Я тоже думаю, что в жизни – две дороги. Дорога моих родителей, по которой я идти не хочу, и та, по которой иду я – она мне подходит полностью. Надеюсь, она и тебе не покажется скучной. – Вард заглянул ей в глаза и со вздохом заключил: – Конечно, если ты захочешь, я всегда найду работу.
      Фэй, потрясенная, молча смотрела на него. Он говорил так серьезно и сейчас ждал ее ответа. Но как она могла решить – всего через три дня?
      – Из-за меня не надо искать работу, Вард. Я не имею права настаивать на этом. – Если он может позволить себе такой образ жизни, почему должен поступать иначе? Кому от этого плохо?
      Они долго смотрели друг другу в глаза, потом он кивнул и повел ее танцевать. Танец был долгим, оба молчали. Снова усадив притихшую Фэй за столик, Вард вдруг испугался, не слишком ли он встревожил ее, и молил Бога, чтобы это было не так.
      – Ты в порядке, Фэй? – Он пристально смотрел на ее смятенное лицо.
      – Не знаю, – честно ответила она. – Мне кажется, из меня выпустили весь воздух.
      – Ладно, я больше не буду. – Он обнял ее за плечи, любуясь синим атласным платьем с большим вырезом на спине. Фэй одевалась утонченно и вместе с тем соблазнительно, именно так, как ему нравилось. Он умирал от нетерпения самому покупать ей наряды, украшения, меха.
      Весь остаток вечера они говорили на более легкие темы. Фэй пыталась вести себя как ни в чем не бывало, будто не слышала исповеди Варда. После ужина он повез ее домой, и на этот раз, хотя и с опаской, она пригласила его на рюмочку коньяка, размышляя, не слишком ли рискованно впускать его в дом? Наливая ему коньяк, она рассмеялась. Черт побери, не собирается же он насиловать ее! Вард взял протянутую рюмку, удивленный ее смехом.
      – Ты так хороша, Фэй… Еще красивее, чем я запомнил.
      – Тебе не мешает проверить зрение… – Комплименты Варда смущали ее, поклонение слишком явственно отражалось в его глазах. Сейчас он беззаботен и счастлив. Тогда, на войне, он был потрясен гибелью жены, но сегодня у него нет проблем, и он действительно влюблен. – А что ты собираешься делать завтра? – спросила она, чтобы что-то сказать.
      Он засмеялся.
      – Я наверное знаю только то, чего завтра делать не буду. Работать. – Это откровение в какой-то мере граничило с бесстыдством. Похоже, он даже гордился собой и не возражал против прозвища «плейбой-миллионер». – И хочу, чтобы ты тоже не работала, Фэй. Мы бы развлекались вместе.
      О, сколько бы сразу возникло проблем, подумала Фэй. Ленивые дни на пляже, долгие часы в дорогих магазинах, ну, может, еще путешествия… Надо признаться, такая перспектива почти заманчива, но Фэй не могла позволить себе даже мечтать о ней.
      – Я бы свозил тебя в казино в Авалон Бэй, на Каталин Айленд. Кстати, выходные-то у тебя будут?
      Фэй печально покачала головой.
      – Нет, пока не кончим фильм. – Она улыбнулась ему поверх рюмки с коньяком, вдыхая густой аромат и припоминая, какие еще бывают развлечения.
      – Я хотел бы отвезти тебя в Париж, Венецию, Канны… Война закончилась, и мы можем ехать куда угодно.
      Она рассмеялась, качая головой, и поставила рюмку.
      – Ты действительно очень избалован, мой друг, не так ли? По крайней мере, один из нас должен работать. Я не могу просто так, на полпути, вдруг взять да и отправиться путешествовать вокруг света.
      – А почему?
      – Студия не позволит. После этого фильма агент собирается возобновить мой контракт, и я еще долго буду занята.
      Глаза Варда вспыхнули, как огни на рождественской елке.
      – Ты хочешь сказать, что твой контракт кончается?
      Она кивнула, удивившись его реакции.
      – Прекрасно, малышка! Так почему бы тебе годик не отдохнуть?
      – Ты с ума сошел! Я не могу, Вард!
      – Не понимаю. Почему? Ты одна из самых ярких звезд Голливуда. И не можешь взять год отпуска, чтобы потом занять прежнее место?
      – Сомневаюсь.
      – Не сомневайся ни секунды, Фэй Прайс. Ты можешь уйти и вернуться в любой момент.
      – Тем не менее это риск, Вард. С карьерой шутки плохи.
      Он внимательно наблюдал за ней. События развивались скорее, чем каждый из них ожидал.
      – Развилка, не так ли, Фэй? Какую же дорогу ты хочешь выбрать? Старую или новую? Ту, о которой говорила – брак, дети… стабильность… и настоящая жизнь…
      Фэй отошла от него и молча выглянула в сад, а когда повернулась, в глазах стояли слезы.
      – Прекрати, Вард.
      – Что именно?
      Он не хотел тревожить Фэй и был потрясен ее реакцией.
      – Перестань меня мучить этой чепухой. Мы едва знакомы. Мы чужие. На следующей неделе ты увлечешься какой-нибудь молоденькой артисткой или Ритой Хейворт, или кем-то еще. Я работаю, как собака, чтобы удержаться на своем месте, и не собираюсь уходить. И, может, никогда не уйду. И вовсе не думаю делать это ради полусумасшедшего отставника, прошедшего войну и утверждающего, что влюбился в меня только потому, что поговорил со мной на гастролях. Не трать на это свою жизнь, Вард Тэйер. И мне плевать на то, что ты богат, беззаботен, как птичка, и никогда в жизни не работал. Я работала. Я тружусь каждый день с восемнадцати лет и не собираюсь бросать свое дело. Я хочу удержаться на достигнутом до тех пор, пока не пойму, что могу уйти, не опасаясь за будущее.
      Он обратил внимание на слово, которое она выбрала: «не опасаясь»… Фэй права. Она действительно много работала, чтобы получить желаемое, и уйти на вершине карьеры – полное безумство. Но со временем он докажет, что его обещания – не пустые слова, если, конечно, она захочет слушать.
      – Я не желаю больше об этом говорить! – Слезы текли по ее щекам. – Захочешь меня видеть – прекрасно. Приглашай на ужин. Танцуй со мной. Веселись. Но не проси меня расстаться с карьерой ради незнакомца, даже если он так сильно мне нравится… – Рыдания захлестнули Фэй, она отвернулась, ее плечи в вечернем платье от Триже содрогались.
      Вард быстро обнял ее, прижал к груди, спрятал лицо в ее шелковистых волосах.
      – Тебе нечего опасаться со мной, детка… никогда… я обещаю. Я понимаю тебя. Поверь, я не хотел тебя испугать. Я так взволнован… Не могу ничего с собой поделать. – Он медленно отстранил ее. Сердце разрывалось от счастья, когда он смотрел на ее мокрые щеки.
      – О, Фэй, – Вард крепче прижал ее к себе, и вместо того, чтобы отпрянуть, она каждым дюймом своего тела льнула к нему. Фэй очень нуждалась в комфорте, который он ей предлагал, во всем, что видела в нем! И ни одного мужчину раньше она так не хотела.
      Они целовались, кажется, несколько часов подряд; его руки ласкали ее спину, его губы искали ее губы, лицо, глаза. Фэй обнимала его, гладила по лицу, целовала, чувствуя, как страх и гнев уходят прочь. Она сходила с ума по этому мужчине и никак не могла понять, почему. Очевидно, верила, что будет с ним в безопасности… всегда… Он хочет стать ей опорой, защитником – этого у Фэй никогда не было. Ни с родителями в годы Великой депрессии, ни в самостоятельной жизни, ни с кем из других мужчин. И дело не в деньгах – широта его взглядов, уверенность, внутренняя свобода окончательно покорили ее. И без сомнения, он ее обожал. Они не могли оторваться друг от друга, хотя и понимали, что не имеют права переступить последний рубеж. Вард чувствовал, что Фэй еще не готова к близости. Лучше оставить ее в покое. Варду безумно хотелось увлечь ее за собой на пол в кабинете, или перед камином, или наверху, в шелковой белой спальне, или в ванной, или на лестнице… Но, содрогаясь от желания, Вард понимал, что их время еще не настало.
      А на следующий вечер агония стала еще слаще. Они целый час просидели в «дюзенберге» у ее ворот, целуясь, как подростки, хохоча и обнимаясь, а потом он повез ее в «Билтмор Боул».
      Там шла шумная вечеринка. Фоторепортеры неистовствовали при виде их. Но теперь Фэй, казалось, ничего не имела против. За четыре коротких дня она поняла, что от Варда Тэйера ей не убежать. Она не знала, куда приведет их роман, но сопротивляться было бессмысленно. На ней была белая песцовая шуба до пола и платье из черного атласа с белой отделкой. Словом, Фэй выглядела шикарно, держа красавца Варда под руку. Она тепло посмотрела на него, он улыбнулся в ответ, тут же подскочили фотографы и больше не выпускали Варда и Фэй из поля зрения весь вечер. Потом Вард отвез ее домой. Развлечения допоздна уже давали о себе знать, но Вэнс Сент-Джордж всякий раз появлялся на площадке так поздно, что Фэй могла немного поспать.
      – Ну как, понравилось тебе? – Вард не отрываясь смотрел на нее. – По-моему, неплохая вечеринка. Наверное, ее устроили для того, чтобы как следует подать новый фильм; я думаю, там собрались все звезды.
      – Может быть. – Фэй склонила голову ему на плечо. Ей все больше начинали нравиться эти вечерние выходы. – Если бы не наш проклятый фильм, я с удовольствием расслабилась бы по-настоящему.