Он рассмеялся и потянул ее за золотистый локон.
– Я же тебе говорю – не возобновляй контракт; ведь развлекаться лучше, правда?
– Это уже входит в привычку. Но все же по натуре я – рабочая лошадка, Вард. – Она осуждающе посмотрела на него, но вскоре оба рассмеялись.
– Так ведь ты вправе выбирать и в любой момент можешь все вернуть на свои места. – Он со значением взглянул на Фэй. Та промолчала.
Когда они доехали до дома, Вард страстно поцеловал ее в губы и едва сдержался, чтобы не подхватить ее на руки и не понести наверх.
– Все, уезжаю, – сказал он с мучительным отчаянием, и она еще раз поцеловала его у порога.
Сладкая мука длилась несколько недель. Как-то в середине воскресного дня, через месяц после начала романа, они гуляли в ее саду, говорили о войне, о других делах. У Артура и Элизабет были выходные. Умиротворенные, Фэй и Вард бродили по саду; она рассказывала о детстве, о родителях, об отчаянном желании уехать из Пенсильвании, о том, как волновалась, начиная работать фотомоделью в Нью-Йорке, и как потом ей это наскучило… Фэй призналась, что временами и сейчас испытывает похожее чувство.
– Мне кажется, я способна на что-то большее… У меня хватит ума не только кого-то изображать…
Это заинтересовало Варда:
– А что бы ты хотела делать, Фэй? Писать? – Как всегда, он жаждал ее тела и ничего не мог с собой поделать. Сейчас они были совсем одни, и она никуда не спешила – ни на работу, ни с работы. Артур не крутился с подносом у порога, они не собирались ни на какую вечеринку. Оба так ждали, когда смогут побыть наедине! Фэй сама приготовила ему обед. Они прекрасно провели день, погуляли, лениво прошлись вокруг бассейна, опять бродили по саду. – Может, ты хотела бы писать сценарий? – Вард с улыбкой повернулся к ней. Ее удивила эта мысль, и она отрицательно покачала головой.
– Не думаю, что смогла бы.
– Тогда что же?
– Режиссура… когда-нибудь… – почти неслышно выдохнула Фэй.
Да, конечно, из уст женщины звучит весьма амбициозно. Интересно, подумал Вард, бывают ли женщины кинорежиссерами?
– А ты думаешь, тебе кто-то позволит? Она улыбнулась и покачала головой.
– Сомневаюсь. Кто поверит, что женщина способна на это. Но я точно сумела бы. Знаешь, когда я наблюдаю за Сент-Джорджем на площадке, мне хочется орать и топать ногами, я ведь знаю, что он должен делать… Я бы могла направлять его, руководить им. Это такой дурак, такой примитивный идиот.
Вард улыбнулся, сорвал красный цветок и засунул в ее волосы за ухом.
– Я тебе говорил, что ты самая прекрасная женщина на свете?
– Ну, по крайней мере в последний час – нет. – Она улыбнулась. – Ты меня балуешь, ко мне раньше никто так не относился. – Фэй казалась по-настоящему счастливой. Им было легко и хорошо друг с другом, но Вард не удержался:
– Даже Гейбл?
– Прекрати. – Фэй состроила гримаску и пошла вперед.
Вард схватил ее в охапку и втащил в беседку. Целуясь, они вдруг одновременно почувствовали, что больше не выдержат. Он не мог оторвать от нее ни рук, ни губ.
– Невыносимо! – выдохнул Вард и медленно повел ее к дому.
Фэй тоже было нелегко, но она боялась ошибиться. Намерения Варда совершенно ясны с самого начала: он желал ее целиком – карьеру, тело, детей, всю ее жизнь, хотел, чтобы она бросила ради него все, и временами Фэй была готова поддаться искушению. Недавно она сообщила агенту, чтобы тот не спешил со следующим контрактом, и Эйб решил, что Фэй спятила. Она заявила, что должна подумать, но рядом с Вардом думать становилось все труднее.
– Ты тоже сводишь меня с ума, – прошептала Фэй.
Они уже поднимались наверх. Кабинет казался унылым, душным, официальным, и она повела Варда пить чай в гостиную. В маленькой комнате было и уютно, и тепло. Вард все же разжег камин – было так приятно сидеть, любуясь пламенем…
– Мне предлагают сняться в одном замечательном фильме, – сказала Фэй. Однако радости в голосе не слышалось; она и сама не знала, хочется ли ей этого. Эйба бесила ее нерешительность.
– А кто еще будет в нем занят?
– Пока никого не утвердили, но есть прекрасные варианты.
– А ты хочешь сниматься? – Вард не казался расстроенным, он просто спрашивал, и она, глядя на огонь, долго думала, как ответить.
– Сама не знаю. – Фэй взглянула на него, довольная, умиротворенная. – С тобой я ужасно разленилась, Вард.
– А что в этом плохого?
Он уткнулся лицом в ее шею и принялся целовать, потом нежно сжал грудь. Она коснулась его руки, точно хотела оттолкнуть, но ощутила такое удовольствие, что лишь погладила его ладонь. Внезапно она поняла, что больше в мире нет ничего – только эти обжигающие пальцы. Губы встретились в страстном поцелуе, и желание с яростной силой охватило обоих. Они не могли оторваться друг от друга, даже вдохнуть глоток воздуха. Юбка Фэй медленно поползла вверх, обнажая колени, рука Варда гладила ее бедра. Она трепетала, а Вард продвигался выше и выше – но вдруг отдернул руку, потрясенно посмотрел на Фэй и взял ее лицо в ладони.
– Фэй… я не могу… мы должны… должны… Слезы подступили к его глазам. Вард больше не в силах был сдерживаться, он безумно хотел ее и так долго терпел! Он снова поцеловал ее, потом еще и еще раз. И их будущее решилось. Ответным поцелуем Фэй как бы подсказывала – не уходи. Молча встав, она повела его через холл в свою шикарную белую спальню…
Вард уложил ее на песцовое покрывало и принялся раздевать, наслаждаясь нежной плотью, что-то нашептывая на ухо; ее пальцы ласково освобождали его от одежды, и через мгновение они лежали бок о бок, обнаженные, в ореоле белоснежного меха, а потом тела их сплелись, и никакие силы на свете не смогли бы разъединить их. Фэй вскрикнула в экстазе, и Вард глубоко вошел в нее, не в силах владеть собой. Они отдались любовной агонии, чистейшей страсти, не изведанной ранее…
Потом Фэй молча лежала в его объятиях на белом мягком мехе. Вард с любовью смотрел на нее.
– Я люблю тебя больше жизни, Фэй.
– Не говори так. – Его страсть пугала ее. Как же он ее любит… А вдруг однажды все кончится? Ей не вынести этого.
– Почему? Это правда.
– И я люблю тебя. – Она взглянула на него, такого счастливого. Вард потянулся поцеловать ее и почувствовал, как сильно его опять влечет к ней. Фэй прильнула к нему. И снова они любили друг друга; шли часы, а они не могли насытиться, будто старались возместить время, проведенное в одиночестве, как же долго они ждали этой ночи!
– Что же дальше, любовь моя? – Он сел на краю кровати. Была полночь; Вард улыбался, и она снова потянулась к нему, любимому, желанному.
– Пойдем в ванную? – Она вдруг в ужасе поднесла ко рту руку. – О, мой Бог, я же забыла покормить тебя ужином!
– Нет, не забыла, – он снова привлек ее к себе. – Ужин меня вполне устроил. – Фэй слегка покраснела, а он отвел светлые волосы с ее лица и пошел следом в белую мраморную ванную. Фэй напустила пенистую воду, и они вместе скользнули в нее. Он касался самых чувственных местечек, покусывал пальцы ее ног.
– Но ты мне не ответила.
Фэй слегка нахмурилась, силясь вспомнить.
– О чем ты?
– Я спросил: а что же дальше? Она таинственно улыбнулась.
– Я ответила: ванна.
– Остроумно. Но ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Я не хочу тривиальной интрижки, Фэй. – Он казался чрезвычайно довольным. – Хотя, должен признаться, это очень соблазнительно. Но я считаю, ты заслуживаешь большего.
Фэй ничего не ответила, только посмотрела на него, и сердце забилось быстрее.
– Так вы выйдете за меня замуж, мисс Прайс?
– Нет. – Она вдруг встала и выбралась из ванны. Вард потрясенно смотрел ей вслед.
– Куда ты?
Она оглянулась, прекрасная в своей наготе.
– Я не смогу рассказать детям, что их отец сделал мне предложение в ванной комнате!
Вард засмеялся, с обожанием глядя на нее.
– Нет проблем.
Он выскочил, схватил ее на руки, мокрую, отнес на белое песцовое покрывало, встал перед ней на колени и, глядя снизу вверх, произнес:
– Умоляю, выйди за меня замуж, любовь моя! Фэй улыбнулась – проказливо, счастливо и немного испуганно. Что она делает? Фэй понимала, что выбора нет. И совсем не из-за того, что только что переспала с ним, – она сама хотела этого. Но та, другая дорога… благополучная жизнь… семья и дети… Хватит ли у нее смелости пройти все это рядом с ним? И все бросить? А впрочем, теперь ее мало волновала карьера.
– Да, – прошептала Фэй, и он впился в ее губы, пока она не передумала. Переведя дыхание, оба в восторге рассмеялись.
– Ты серьезно, Фэй? – Он хотел полностью убедиться в этом, прежде чем щедро и неистово бросить к ее ногам весь мир.
– Да… да… да… да!
– Я люблю тебя. Боже мой, как я люблю тебя! – Вард привлек Фэй к себе, она хохотала, чувствуя себя неимоверно счастливой, а он все крепче сжимал ее в объятиях. Потом с улыбкой взглянул на нее. Светлые волосы Варда растрепались, глаза сияли как сапфиры. – А как ты хочешь быть одетой, чтобы потом рассказать детям.
– О, дорогой, я еще не думала…
Фэй снова рассмеялась, и через мгновение он опять увлек ее в постель. Прошли часы, прежде чем они отправились в ванную и нырнули в горячую воду. Пробило четыре, и Фэй поняла, что сегодня перед работой вряд ли поспит. Они сидели в ванне целый час, обсуждая будущую жизнь, делились секретами, решали, когда сделать объявление. Они предвкушали, как все будут потрясены, и не столько из-за их брака, сколько тем, что она собирается бросить карьеру. Фэй дрожала от возбуждения, но страха не было, ведь в глубине души она давно мечтала об этом и понимала, чего ждал от нее Вард и как много хотел ей дать. Она ни о чем не жалела сейчас и была уверена, что не пожалеет никогда. С чем она расстается? С карьерой, которой уже насладилась? Вершина достигнута, «Оскар» получен, снята дюжина действительно неплохих лент. Время уходит. У нее будет другая, настоящая жизнь. Фэй откинулась в ванне, улыбаясь будущему мужу. Наконец-то она не одна. Ее ждет уверенность, определенность, покой. Звезда выбрала правильный путь.
– Ты никогда не пожалеешь? – Вард смотрел на нее, светясь от счастья. Ему не терпелось в этот же день начать подыскивать дом, но Фэй сказала, что ей предстоит еще пару месяцев поработать.
– Нет, ни на минуту.
– А когда вы кончите фильм?
– Наверное, к первому декабря, если Сент-Джордж не затянет.
– Тогда мы поженимся пятнадцатого декабря. А где проведем медовый месяц? В Мексике, на Гавайях, в Европе? Куда бы ты хотела поехать? – Его взгляд искрился любовью. – Как же мне повезло, что я нашел тебя!
– Это мне повезло. – Фэй не кривила душой. Никогда она не была так счастлива.
Они поцеловались, потом нехотя вышли из ванны, и вскоре Фэй спустилась вниз. Сварила кофе, принесла наверх, напомнив себе – перед уходом отнести пустые чашки в гостиную. Вард повез ее на работу, и по дороге они оба едва не вопили от счастья.
Впереди их ждали два трудных месяца: предстояло многое обдумать и спланировать будущую жизнь.
Беверли Хиллз
1946–1952
5
Фэй и Вард венчались в Голливудской пресвитерианской церкви на улице Норт Гавер близ Голливудского бульвара. Фэй медленно шла по проходу в длинном атласном платье цвета слоновой кости, расшитом мельчайшим жемчугом. Она ступала грациозно, высоко подняв голову. Длинная фата шелестела в тишине. Великолепные волосы Фэй напоминали золотистую канитель, каскадом ниспадающую по обе стороны от жемчужной короны, на длинной лебединой шее сверкало алмазное ожерелье, свадебный подарок Варда – любимое украшение его бабушки по материнской линии.
Фэй шла об руку с Эйбом и Гарриет Филдинг, приглашенной в качестве почетной дамы, несмотря на ее яростные протесты. Но Фэй сумела ее убедить, и старинная подруга приехала; слезы ручьями заструились по ее лицу, когда у алтаря Эйб торжественно вручал Фэй Варду. Молодые сияли, неотрывно глядя друг на друга, и были самой красивой парой из мира кино. Когда они вышли из церкви, сотни поклонников приветствовали их радостными криками. В них кидали пригоршни розовых лепестков и риса, девушки исступленно вопили, просили у Фэй автографы, женщины плакали, и даже мужчины как-то слишком нежно улыбались, глядя на них. Пара исчезла в новом «дюзенберге», купленном Вардом за несколько недель до свадьбы. И они отбыли в «Билтмор», где их ждали четыреста друзей, приглашенных на праздничный обед. Это был самый счастливый день в жизни Фэй. Все газеты пестрели фотографиями новобрачных.
Но еще больше газеты уделили им внимания чуть позже, когда супруги вернулись из Акапулько после медового месяца.
Фэй объявила свое решение, принятое два месяца назад, которое до поры до времени мудро придерживала при себе. Даже Эйб был потрясен ее заявлением. Заголовки вечерних газет кричали:
«Фэй Прайс бросает карьеру ради мужа-миллионера!»
Это звучало грубовато, но, в сущности, верно: она действительно так решила, хотя и не из-за миллионов Варда. Да, его деньги позволяли ей не работать, но она знала, что делает осознанный выбор и хочет полностью посвятить себя мужу и будущим детям. И Вард, конечно, был доволен. Он хотел ее всю, целиком; заниматься любовью, когда захочется, завтракать с подноса прямо в спальне, а может, даже не вылезать из постели и на ланч, танцевать ночи напролет в «Сиро» или «Мокамбо», ездить на вечеринки к друзьям.
Вард носился по магазинам, скупал шикарную одежду; и без того обширный гардероб Фэй уже не помещался в шкафы. Три ее шубы весьма скромно выглядели на фоне купленных им, две – до пола – собольи, изумительная шуба из чернобурки, а еще из рыжей лисы и серебристого енота – теперь у нее были все дорогие меха, какие только можно вообразить. Драгоценностей Вард накупил столько, что, казалось, не хватит жизни, чтобы успеть все надеть. Не проходило дня, чтобы муж не исчезал на час-другой, а возвратясь, не принес бы коробку с дорогой шубкой, или с платьем, или с украшениями. Каждый день походил на Рождество. Фэй захлестнули его щедрость, его безграничная любовь.
– Ты должен прекратить это, Вард, – смеялась она, накинув лисью шубу на голое тело; на ней было новое ожерелье из крупных жемчужин, а под шубкой лишь прекрасное молодое тело, так обожаемое им.
– Почему?
Он сидел в кресле и смотрел на жену, такую счастливую, держа в руке привычный бокал шампанского. Казалось, он выпивал реки шипучего вина, но Фэй не придавала этому значения. С нежной улыбкой она отвечала:
– Перестань меня задаривать, я любила бы тебя и в шалаше. Даже если нам не во что было бы одеться, мы завернулись бы в газеты.
– Отвратительная мысль, – он скорчил гримасу и сощурился, глядя на ее красивые длинные ноги. – Хотя тебе бы очень пошла спортивная страница, но только чтобы под ней больше ничего не было.
– Не говори глупостей. – Она подбежала к мужу и поцеловала его. Вард привлек ее к себе, усадил на колени и отставил бокал. Но Фэй не скрывала беспокойства. – Ты действительно все это можешь себе позволить, Вард? Может, лучше не тратить зря деньги, ведь мы оба не работаем.
Она все еще чувствовала странную вину из-за того, что уже давно ничего не делает. Но ей-богу, так здорово все дни напролет проводить с Вардом. Она не скучала по оставленной карьере, но сейчас озабоченно смотрела на мужа: за три месяца он потратил целое состояние.
– Дорогая, мы можем тратить в десять раз больше.
Слишком беззаботное заявление, особенно после того, как Вард встретился с поверенными. Он с раздражением слушал нудные предупреждения этих консерваторов. Только и знают, что твердить: будьте осмотрительны, будьте осмотрительны. Ни чутья, ни капли романтизма! Вард не сомневался в мощи своего состояния и в том, что впереди полно времени для развлечений. Сейчас он мог позволить себе такие траты, а когда-нибудь они начнут вести более разумную жизнь, но работать не будут никогда. В двадцать восемь лет он не собирался ничего менять. Он и всегда жил весело, а сейчас, с Фэй, каждый день стал истинным праздником.
– Куда пойдем ужинать?
– Не знаю… – Ей очень нравилось экзотическое убранство в «Коконат Гроув» с пальмами, с видом на белые корабли, проплывавшие вдали у горизонта. Фэй казалось, что и она куда-то уплывает, а пальмы напоминали Гвадалканал, место первой встречи с Вардом. – Может, в «Гроув»? Или тебе он надоел?
Вард рассмеялся, вызвал мажордома и велел заказать столик. За домом следила целая армия прислуги.
В конце концов Вард решил не переезжать в старое родительское имение, а купил Фэй шикарный новый дом у молчаливой, замкнутой киношной королевы. Там был парк, озеро с лебедями, фонтаны, удобные тропинки для прогулок, а сам дом походил на французское шато. Здесь они спокойно могли родить десять детей, чем он постоянно ей угрожал. Они перетащили туда прекрасные старинные вещи из дома Фэй – его продали в тот же день, когда выставили на продажу, забрали все, что понравилось, из родительского имения, многого понакупили на аукционах и в антикварных магазинах на Беверли Хиллз. Когда гнездышко было почти полностью обставлено, Вард заговорил о продаже имения родителей – оно казалось ему слишком большим и старомодным. Вначале поверенные упрямо советовали сохранить его: вдруг Вард захочет в нем пожить, да и у него щемило сердце при мысли о продаже, ведь там прошло детство. Однако теперь стало ясно, что они никогда не поселятся в нем, да и поверенные настаивали на том, чтобы он избавился от дома и вложил деньги в прибыльное дело. Последнее, впрочем, мало волновало Варда.
В один прекрасный день супруги сидели в саду у маленького озера, целовались и болтали о родительском доме и о всякой всячине. Они никогда не уставали друг от друга в тс золотые дни. Фэй с нежной улыбкой смотрела на мужа. Артур принес на подносе два бокала шампанского. Фэй было приятно, что Вард позволил оставить Артура и Элизабет. Артур, в основном, одобрял выбор хозяйки, хотя иногда ему казалось – и с этим трудно было не согласиться, – что Вард ведет себя, как взбалмошный мальчишка. Однажды он купил жене карету с четырьмя белыми лошадьми, чтобы кататься вокруг дома; шесть прекрасных машин появилось в гараже, их постоянно мыл один из двух нанятых шоферов. Подобный стиль жизни был незнаком Фэй, никогда раньше она так не жила, и временами ей бывало очень не по себе. Но Вард все превращал в дивный праздник. Что же в этом предосудительного? Им весело, они счастливы, а дни текли так быстро, что и не уследить.
– Фэй, почему ты не пьешь шампанское? – Он никогда еще не видел ее такой хорошенькой. Даже в самом расцвете карьеры.
Она прибавила несколько фунтов, щеки матово блестели, а изумрудно-золотистые глаза сверкали на солнце. Вард любил целовать ее в саду, в спальне, в машине… Он любил целовать ее всегда и везде. Он обожал жену, и сам сводил ее с ума.
Лицо Фэй излучало полное удовлетворение жизнью, однако от предложенного шампанского она отказалась.
– Пожалуй, мне лучше выпить лимонада.
– Фу! – Вард скорчил ужасную рожу, и она засмеялась. Медленно, рука об руку, они пошли к дому, чтобы не спеша заняться любовью, потом принять ванну и одеться к вечеру. Идиллическая жизнь. Фэй понимала, что таких дней остается мало, и надо ими дорожить. Появятся дети, они станут их растить и больше не смогут жить играючи. Но сейчас все так ново, интересно, сейчас они могут себе такое позволить, и нужно просто наслаждаться этим земным раем.
В тот вечер в «Гроув» Вард преподнес ей замечательное кольцо с двумя огромными грушевидными изумрудами. У Фэй перехватило дыхание.
– Вард, Боже мой, но… но… – Ему всегда нравилось, как жена восторгается подарками.
– Это по случаю нашего третьего юбилея, глупышка.
Шел третий месяц со дня их свадьбы – счастливейшее время! Ни единой тучки не появлялось на их горизонте. Вард надел кольцо на ее палец; они танцевали весь вечер, но когда наконец уселись за столик, он заметил, что жена немного осунулась. Последнее время они возвращались домой очень поздно.
– Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая?
– Прекрасно.
Фэй улыбнулась, но есть не хотелось, она совсем не пила и к одиннадцати часам принялась зевать, что совсем было на нее не похоже.
– Ну что ж, конечно. Медовый месяц кончился. – Вард притворился, что убит горем. – Я начинаю тебе надоедать.
– Нет… Как ужасно… Извини… Я просто…
– Знаю-знаю. Не оправдывайся. – Он безжалостно подтрунивал над ней всю дорогу домой. Проводив жену в спальню, он пошел в ванную почистить зубы, а когда вернулся, увидел ее спящей на огромной двуспальной кровати. До чего же она соблазнительна в розовой атласной ночной сорочке. Вард безуспешно пытался разбудить жену, но она спала мертвым сном, а почему – стало ясно на следующее утро.
После завтрака ей стало нехорошо. Вард запаниковал, требовал вызвать доктора, но Фэй протестовала:
– Ради Бога… Элементарная простуда или что-то в этом роде… Из-за такой ерунды не стоит тащить беднягу сюда. Мне уже гораздо лучше. – Но было видно, что она просто-напросто храбрится.
– Черта с два, лучше. Ты же вся зеленая. Ложись в постель и не вставай, пока не приедет доктор.
Когда врач наконец появился, то нашел, что у миссис Тэйер нет причин оставаться в постели, если она не собирается провести в ней следующие восемь месяцев. По подсчетам, ребенок должен появиться в ноябре.
– Ребенок?
– Ребенок! Наш ребенок!
Вард был вне себя, приплясывая от радости. Фэй хохотала. Муж подбежал к ней, умоляя сказать, чего ей сейчас хочется, как поступить, чтобы ей стало лучше. Она пришла в восторг от его реакции. И конечно, как только слово «ребенок» вылетело из уст врача, заголовки газет уже трубили: «Отошедшая от дел кинодива ждет первенца». Ничто в их жизни не могло долго оставаться в секрете. Вард, однако, вовсе не собирался делать из этого тайну, он всем и каждому рассказывал о будущем отцовстве и относился к Фэй как к хрупкому хрустальному сосуду. Вард и так почти ежедневно заваливал жену подарками, но прежние дары были ничто по сравнению с теми, что он приносил теперь. У Фэй не хватало ящиков и шкатулок для дорогих безделушек.
– Вард, остановись, мне уже некуда их класть.
– А мы построим домик специально для твоих украшений. – Муж весело засмеялся, и она засветилась в ответ. Если он не покупал украшения, то приобретал повозки, пони, игрушки из меха норки, плюшевых медвежат. Велел построить во дворе карусель и разрешал жене медленно кататься на ней, когда она выходила в сад подышать свежим октябрьским воздухом.
Фэй прекрасно себя чувствовала в первые месяцы, даже когда ее мучила тошнота. Несколько пугало лишь сходство с огромным воздушным шаром – так она определяла свой новый облик.
– Остается только приделать к пяткам корзинку, и я взлечу, осматривая достопримечательности Лос-Анджелеса, – как-то сказала она подруге. Вард оскорбился, считая, что Фэй великолепна, несмотря на раздавшуюся фигуру. Он был так возбужден, что едва мог вытерпеть еще месяц до родов. Было заказано место в лучшей больнице, и Фэй должен был заняться самый знаменитый доктор.
– Для любимой жены и моего ребенка – все самое лучшее, – неустанно твердил Вард, угощая ее шампанским.
Но у нее пропал вкус к спиртному. Иногда ей хотелось, чтобы и он поменьше им увлекался. Вард целый день пил шампанское, а вечером переходил на скотч, но, правда, никогда не напивался. Фэй не хотелось наседать на мужа, ведь он так хорошо к ней относился, да и как она могла противиться такой невинной слабости? Фэй понимала, что он заказал ящик любимого напитка и подготовил к отправке в больницу из благих побуждений, чтобы в нужный момент можно было сразу отпраздновать радостное событие.
– Надеюсь, они сохранят его охлажденным. – Он приказал мажордому позвонить в больницу и дать соответствующие распоряжения.
– Полагаю, у них и без того много забот, – рассмеялась Фэй. Хотя в больнице, куда она должна была отправиться, уже привыкли к подобным указаниям. Здесь рожали все звезды Голливуда.
– Не представляю, какие у них могут быть заботы, – пожал плечами Вард. – Что может быть важнее холодного шампанского для моей любимой?
– Да уж найдут, чем заняться… – Ее глаза говорили больше слов. Вард нежно обнимал ее, и они целовались, как всегда. Он жаждал ее даже сейчас, но доктор сказал, что им пока не следует заниматься любовью, и Фэй с нетерпением ждала, когда же снова будет можно. Казалось, до этого еще целая вечность. Вард каждый вечер гладил ее выпуклый живот, он обожал жену даже в таком состоянии и отчаянно хотел ее.
– Это ожидание даже тяжелее, чем перед тем, как мы впервые стали близки, – с усмешкой признался Вард, выбираясь поздно ночью из ее постели и наливая шампанское. Роды должны были наступить через три дня, но доктор предупредил, что ребенок может появиться на свет и несколько недель спустя – по его словам, с первыми детьми так бывает часто.
– Мне очень жаль, дорогой мой.
Фэй казалась уставшей, в последние дни любое движение утомляло ее. Она даже не хотела гулять с мужем в саду. Он рассказал о маленьком пони, которого только что купил, но и это не подвигнуло ее выйти из дома.
– Я чертовски устала и не в силах пошевелиться. В тот вечер она даже не вышла к ужину, а улеглась в постель и не вставала почти сутки. В своем розовом пеньюаре с перьями марабу по воротнику Фэй и вправду походила на гигантский воздушный шар.
– Хочешь немного шампанского, радость моя? Оно поможет тебе заснуть.
Фэй покачала головой. Спину ломило, и уже несколько часов ее подташнивало. Она решила, что вдобавок ко всему простудилась.
– Вряд ли я смогу заснуть. Мне уже ничего не поможет, разве только то, что запрещено доктором, – добавила она сладострастно.
– Знаешь, ты можешь снова забеременеть раньше, чем выйдешь из больницы. Вряд ли я удержусь больше часа после родов.
Фэй засмеялась.
– Приятная перспектива!
Он встал, чтобы выключить свет, и вдруг она резко вскрикнула. Вард удивленно повернулся, увидел искаженное болью лицо жены, потом все прошло, и они обескураженно посмотрели друг на друга.
– Что с тобой?
– Не знаю. – Она прочла пару медицинских книг, но весьма плохо представляла, как начинаются роды. Ее предупреждали, что в последние недели бывают ложные схватки – наверное, это они и есть. На всякий случай Вард решил оставить в комнате свет, а через двадцать минут Фэй снова вскрикнула и скорчилась на постели. На лице выступила испарина.
– Все, вызываю доктора. – Его сердце колотилось, а ладони повлажнели. Фэй была бледна и испуганна.
– Не глупи. Все в порядке. Ни к чему дергать врача по пустякам, такое может длиться несколько недель.
– Но по подсчетам у тебя через три дня роды.
– Да, но доктор сказал, что возможно и позже. Давай подождем до утра.
– Оставить снег?
Она покачала головой. Вард осторожно улегся рядом, словно боялся, что если кровать закачается, то жена сразу родит.
Фэй начала подшучивать над ним. И вдруг у нее перехватило дыхание. Она, задыхаясь, ухватилась за мужа. Вскоре боль стихла, и она села в кровати.
– Вард… – Он лежал тихо, не зная, как быть, и звук ее голоса пронзил его до самого сердца. Фэй явно была напугана, и он порывисто обнял ее.
– Дорогая, давай вызовем доктора.
– Неудобно беспокоить его в такой час.
– Это его работа!
Но Фэй настояла подождать до утра. К семи сомнений не осталось: началось. Боль набрасывалась на Фэй через каждые десять минут, и бедняжка едва сдерживала крик. Когда боль в очередной раз скрутила ее, Вард выскочил из комнаты и позвонил доктору. Тот, казалось, был удовлетворен услышанным и велел Варду немедленно везти жену в больницу.
– В общем, время еще есть, но лучше привезти ее заранее.
– Может, вы дадите ей обезболивающее? – спросил Вард, не в силах видеть ее страдания.
– После осмотра, – уклончиво сказал доктор.
– Но как же? Она не может терпеть… Вы должны ей помочь! – Вард был в полном отчаянии, сейчас ему требовалось выпить что-нибудь покрепче шампанского.
– Мы сделаем все возможное, мистер Тэйер, а теперь, пожалуйста, успокойтесь и поскорее привезите ее в больницу.
– Мы будем через десять минут, даже через пять, если получится.
Доктор ничего не сказал. Он вовсе не собирался выезжать раньше чем через час. Успеется. Надо принять душ, побриться… Он был хорошим акушером и понимал, что схватки продлятся еще несколько часов, а может, и целый день – незачем лететь сломя голову. Подумаешь, молодой папаша немного нервничает. Доктор попозже все ему объяснит, а пока что сестры попридержат ретивого отца. Когда один такой неделю назад ворвался в родильное отделение, охранник выволок его и пригрозил судом, если тот не будет себя вести как следует. А уж с Вардом Тэйером проблем не будет.
Кроме того, к его профессиональной гордости прибавится еще одно очко – принять роды у самой Фэй Прайс Тэйер…
А Вард был в панике: вернувшись, он обнаружил жену, скорчившуюся от боли над лужей на белом мраморном полу ванной.
– Воды отошли. – Голос звучал хрипло, а встревоженные глаза были широко распахнуты.
– О Бог мой! Бегу вызывать скорую.
Но она засмеялась и села на край ванны.
– Не вздумай. Все нормально. – Однако выглядела она ужасно и казалась испуганной не меньше мужа. – А что сказал доктор?
– Велел немедленно везти тебя в больницу.
– Прекрасно. – Она подняла глаза на мужа. – Кажется, это уже не ложная тревога. – Фэй, похоже, немного успокоилась. Вард обнял ее за плечи и помог дойти до гардеробной.
– Что мне надеть? – Она отрешенно смотрела на открытые шкафы.
– Ради Бога, Фэй, что угодно… только быстрее. Может останешься в пеньюаре?
– Не смеши. Вдруг там фотографы. Вард оглядел ее и улыбнулся.
– Не волнуйся. Давай скорее.
Он натянул на жену какое-то платье и осторожно повел по лестнице. Ему хотелось нести ее на руках, но Фэй настояла, что пойдет сама. Через десять минут она уже сидела в «дюзенберге». Вард накрыл ее ноги палантином из соболя, подложил под нее кучу полотенец. Еще через десять минут шофер подкатил к приемному покою, и Вард вывел жену из машины. Ее посадили в коляску и увезли, и следующие шесть часов он метался по холлу, требуя встречи с доктором. В половине третьего доктор, в шапочке и голубом халате, вышел к нему. Маска свободно болталась на шее. Врач протянул Варду руку.
