На озеро Тахо все приехали в разное время. Вард хотел побыть наедине с Фэй. Дом оказался даже лучше, чем они ожидали; по углам высились башенки, на первом этаже огромная гостиная; обеденный стол на восемнадцать человек стоял в отделанной деревянными панелями столовой с огромным камином. Наверху двенадцать спален – гораздо больше, чем требовалось. Убранство простое и уютное, с лоскутными покрывалами, с оленьими рогами на стенах, оловянными тарелками. Были там индейские корзины и медвежьи шкуры на полу; словом, этого и хотел Вард, как он признался жене. Они заняли просторные комнаты с огромной старомодной ванной и гардеробной. А наутро сидели на берегу озера, держась за руки и вспоминая прошлогодний отпуск и Швейцарии.
      Фэй повернулась к нему.
      – Я бы хотела уйти на пенсию и навсегда поселиться в таком месте.
      – Господи Боже! Ты? – Он не мог себе представить ничего более неуместного; его красивая, элегантная жена, выигравшая три награды Академии, самая известная в мире женщина-режиссер, Мастер своего дела, вдруг все это бросит и усядется, уставившись на озеро, на последующие сорок лет. Ей сейчас только сорок восемь, и Варду было трудно такое вообразить. – Ты с ума сойдешь от три дня.
      – Нет, дорогой. В один прекрасный день я тебя удивлю. – Фэй все чаще задумывалась о том, что пора на покой. Она снимала фильмы уже больше пятнадцати лет. Вард удивился серьезности ее тона.
      – Ты слишком молода для пенсии, детка. Чем же ты будешь заниматься?
      Она улыбнулась и уткнулась ему в шею.
      – Весь день валяться в постели.
      – Меня бы такое устроило. Может, тебе действительно лучше отойти от дел, если ты имеешь в виду это?
      Фэй улыбнулась, подумав о предстоящих неделях.
      – Как ты думаешь, мы в обществе всего нашего стада выживем за эти две недели?
      Варду хотелось побольше времени провести с Лайонелом и Грегом. Уже несколько лет они с сыновьями не резвились на воздухе. Вард был счастлив, что Лай пережил Вьетнам. Глаза его увлажнились, когда старший сын выскочил из машины. Он приехал первым, и Вард обнял его обеими руками.
      – Боже мой! Какой ты высокий, загорелый. – Сын прекрасно выглядел и еще больше возмужал; в свои двадцать два он казался на пять-шесть лет старше, и Вард отметил, что Лай вовсе не похож на голубого. Он подумал, что, может, тот изменился, но сейчас было неуместно спрашивать. Когда он намекнул на это вечером, Лайонел рассмеялся. В тот день отец с сыном впервые за много лет говорили как друзья. Вард с уважением относился к фильмам, снятым сыном во Вьетнаме, ведь смертельная опасность поджидала его на каждом шагу.
      – Нет, па, – ласково сказал Лай, – я не изменился. – Вард смутился, а сын улыбнулся. – Так не бывает, но после Джона у меня никого не было, если тебя интересует именно это. – Его лицо помрачнело при воспоминании о своей единственной потерянной любви. Прошло уже полтора года, но он ужасно тосковал по Джону. В каком-то смысле во Вьетнаме было легче. Лайонел не видел привычных мест, где они бывали вместе, жил другой жизнью. Вард видел, как болезненно сын переносит утрату.
      Они прекрасно провели день и еще полдня, потом начали собираться остальные. Первыми приехали Джейсон и Ванесса из Нью-Йорка; к вечеру они подкатили в арендованной машине. Ванесса вышла, потянулась, Джейсон встал рядом, пораженный красотой местности.
      Лай пошел к ним через лужайку. Взглянув на пего, Джейсон сразу понял, кто такой брат Вэн. Почему же она ему не рассказала, что тот голубой?
      – Привет. – Лайонел тепло посмотрел на него. – Я Лайонел Тэйер.
      – Джейсон Стюарт. – Молодые люди обменялись рукопожатием, поговорили о том, какое здесь прекрасное место. Вид на озеро неповторимый.
      С пляжа к ним подошли Фэй с Бардом. Фэй была в купальнике, Вард с рыбацкими снастями, но без улова, в связи с чем жена подшучивала над ним. Черный купальник облегал изумительную фигуру, и Джейсон понял, что такое настоящее сходство. Лайонел был точной копией Фэй. Джейсон не признался Вэн, но ее мать произвела на него впечатление – красивая, интеллигентная, в глазах светились миллионы идей; она умела всех рассмешить; голос был глубоким и чувственным. Он решил, что это одна из самых интересных женщин, которых ему доводилось видеть. Вечером Фэй расспрашивала его о диссертации, о планах на будущее, и Джейсон понял, как детям трудно расти рядом с ней. Она чертовски красива и очень умна. С такой женщиной состязаться невозможно. Вот почему Ванесса такая спокойная, как бы приглушенная, а ее близняшка совершенно дикая. Очевидно, Вэн решила вообще не вступать в соревнование с матерью и жить тихо, а Вэл все еще пытается бороться, стать ярче, красивее, победить мать на ее поле, но эти попытки заранее обречены на провал. Лайонел тоже посвятил себя кино, но выбрал другую стезю. Позже появился Грег, он без умолку говорил о футболе, пиве, девочках; находиться с ним в одной комнате было очень утомительно, но Джейсон заметил, как горят глаза Варда – приехал его обожаемый сын, его герой, его спортсмен. Джейсону даже стало обидно за Лайонела. Пару раз он пытался завязать с Грегом разговор, но общих тем не нашлось.
      А потом наконец приехали Вэл и Энн. Вэл тянула до последней минуты, но согласилась привезти сестру, хотя ей совершенно не хотелось уезжать – набирали актеров для нового фильма ужасов и отказываться не хотелось. Но она не могла нарушить семейную традицию. Ладно, через две недели подвернется еще какое-нибудь предложение. Для Вэл это уже стало профессией, и она плевала, что друзья посмеиваются над ней. Она работала почти полный день и постоянно была при деньгах.
      – Слушай, сестренка, – братья и сестры со смехом пристали к ней, а Лайонел выключил в гостиной свет, – покажи-ка нам, как вопит знаменитая Валери Тэйер.
      Она уже сыграла дюжину подобных ролей и, смеясь, отнекивалась, а потом наконец, встав в полумраке у камина, схватила себя за горло, скорчила ужасную рожу, пронзительно крикнула и обмякшей кучей рухнула на пол. Получилось очень убедительно, и все оцепенели, думая, что у Вэл удушье, и не сразу поняв, что это игра.
      Все были потрясены, захлопали, закричали, и громче всех Джейсон. Они с Вэн пригласили ее кататься на каноэ, и Вэл веселилась от души. Джейсон быстро становился одним из ее самых пылких поклонников, и чтобы доказать свою взаимность, Вэл по дороге домой сунула ему в руку лягушку. Он подпрыгнул, Вэн вскрикнула, а Вэл сообщила, что они оба жутко смешные.
      – Черт побери, я работала с двумя сотнями таких лягушек в одном фильме в Риме.
      Все трое расхохотались и наперегонки понеслись к дому. Они резвились, как дети. Лайонел, Вард и Грег ушли на рыбалку, принесли семь форелей и попытались заставить Фэй поджарить их, но та сказала, что настала их очередь.
      Грег был какой-то смурной, и Лайонел подумал, не случилось ли чего. Однако веселье продолжалось.
      Фэй спокойно провела день, лежа на берегу рядом с Энн. Девочка не хотела ни кататься на лодке с Джейсоном и близнецами, ни рыбачить, даже сомневалась, стоит ли жариться на солнце, но больше делать было нечего. Гейл решила не ехать к ним, не желая нарушать семейный союз, и отправилась с отцом в Сан-Франциско, а Энн снова осталась в одиночестве. Она написала письмо, потом быстро пошла в дом, и Фэй услышала, что она звонит по телефону. Фэй подозревала, что дочь в том возрасте, когда друзья важнее родных, и эта поездка не слишком ее радовала. Но все-таки здесь всем было хорошо. Спустя неделю все выглядели отдохнувшими и прекрасно загорели; Вард и Джейсон подружились, близняшки наслаждались обществом друг друга, Грег немного успокоился. Даже Энн начала развлекаться и согласилась составить компанию Ванессе, когда Джейсон повез Фэй в город. Ванесса, наблюдая за ней, снова подумала, что младшая сестренка гораздо взрослее ее: в свои шестнадцать с половиной она казалась намного опытнее.
      – Мне нравится твой друг, – сказала Энн, и Вэн вспомнила, какой отстраненной она всегда была.
      – Джейсон? Мне тоже, он хороший парень.
      – По-моему, он тебя очень любит. – Обе кивнули; было ясно, их семья пришлась ему по сердцу.
      Юноша боялся, что они не примут его, и как-то признался Вэн, что думал – все выстроятся в очередь и будут задавать всякие дурацкие вопросы, а вместо этого предстали перед ним со своими слабостями, странностями, и он от души полюбил все семейство, даже робкую маленькую Энн, которая сейчас с любопытством смотрела на старшую сестру.
      – Ты собираешься за него замуж? Ванесса улыбнулась: все только об этом и думают. Но ей всего девятнадцать, и она пока не хотела размышлять на эту тему. Пусть хоть пару лет пройдет; а там она разберется.
      – Мы пока не говорили об этом.
      – А почему? – удивилась Энн.
      – Ну, у меня много других планов… Я хочу закончить учебу… Кое-что еще… Я намерена попробовать писать…
      – На это могут уйти годы.
      – А я и не тороплюсь.
      – Бьюсь об заклад, Джейсон торопится. Он старше тебя. Кстати, это тебя не смущает, Вэн? – В ту минуту она подумала, что сказала бы сестра, узнав про разницу в тридцать три года с Биллом.
      – Иногда да. А что?
      – Просто интересно.
      Они если на камень и опустили ноги в ручей, поболтали ими. Энн мечтательно смотрела на воду. В ее взгляде снова промелькнуло что-то непонятное. Что же на уме у младшей сестренки? Разница у них в три года, но казалось, Энн старше лет на десять, не меньше. Она повернулась к Ванессе, точно читала ее мысли.
      – На твоем месте я бы вышла за него замуж. – Она выглядела взрослой, мудрой, и Ванесса улыбнулась.
      – Почему?
      – Потому что ты можешь больше не встретить такого хорошего человека, как Джейсон. А хороший человек дорого стоит.
      – Ты так думаешь? – Ванесса поглядела на нее. Опять этот взгляд… Внезапно она почувствовала: в жизни сестры есть мужчина, который очень много для нее значит. Только как спросить об этом Энн? К ней невозможно найти подход, но, по всей вероятности, девочка знает больше, чем положено по возрасту. Она отвернулась, будто пытаясь скрыть от Ванессы свою тайну.
      – А как у тебя? В твоей жизни кто-то есть? Вэн попыталась задать вопрос весело, обыденным тоном. Энн как-то уж очень торопливо пожала плечами.
      – Нет, ничего особенного.
      – Совсем нет?
      – Не-а.
      Вэн поняла, что сестра говорит неправду. Наконец обе обулись и пошли обратно. Но как-то вечером Вэн не вытерпела и подловила Лайонела, лучше всех знавшего Энн.
      – По-моему, у Энн роман.
      – Почему ты так решила?
      Лай давно не говорил с сестренкой, – шесть месяцев он провел во Вьетнаме, и Энн заново привыкала к брату.
      – Мне так кажется… Не могу объяснить… Но она стала другой…
      Брат рассмеялся, посмотрев на нее.
      – А что у тебя, сестра? Насколько все серьезно с этим парнем?
      Она подумала, что до отъезда, наверное, каждый спросит ее об этом, и улыбнулась.
      – Расслабься. Сегодня такой же вопрос задала Энн, и я ответила, что это пока несерьезно. – Вэн не кривила душой. Откуда она знает, что и как будет дальше?
      – Жаль. По-моему, хороший парень.
      Она посмотрела на Лая, улыбнулась и впервые решилась подшутить над ним.
      – Но ты не отбирай его, он мой. Он щелкнул пальцами и засмеялся.
      – Змея.
      К ним сзади подошел Грег и перевел взгляд с Лайонела на Вэн.
      – О чем речь?
      Ванесса не стала ничего объяснять, сказала что-то незначащее и пошла искать Джейсона, явно ставшего популярным в семье. Она нашла его в обществе Вэл, которая безжалостно насмехалась над ним – ишь, какой он честный, какой надежный. Вард с Фэй сидели на веранде, попивали вино, а Энн была где-то в доме и явно названивала подружке.
      – Наверное, опять звонит своей Гейл.
      Фэй улыбнулась Варду и пожала плечами. Что ж, все хорошо, нет необходимости что-то выведывать. Сейчас они общались с детьми довольно долго, и Вард с удовольствием отмстил, что все они ему нравились, хотя и не вполне оправдали надежды родителей. Они хотели совсем другого для Лайонела, и для Вэл – чтобы она училась в колледже, а не вопила дурным голосом в дурацких фильмах. Но Энн, похоже, встала на правильный путь, неплохо шли дела у Ванессы, и у Грега, их звезды, казалось, тоже. Но, увы, только казалось… когда братья с дальнего конца пляжа наблюдали заход солнца, Лайонел наконец узнал, что беспокоило Грега. Шила в мешке не утаишь.
      – Я просто не знаю, что сказать отцу… Если меня выгонят из команды… – Он закрыл глаза, не в силах закончить мысль, и лицо Лайонела помрачнело. Ужасное разочарование для Варда. Но было и кое-что похуже. В последнее время Лай каждый день видел мальчиков вроде Грега – лежащих на земле с внутренностями, развороченными снарядами. Он снимал их кинокамерой.
      – Как же ты мог?
      Оказывается, весной Грега поймали на допинге и удалили с поля; Вард ничего не знал и думал, что сын просто повредил ногу. Кроме того, у него ужасные оценки, так что вполне возможно, его не примут обратно в команду.
      – Боже мой, они вообще выкинут меня из университета. – В глазах Грега стояли слезы. Как хорошо, что наконец-то можно хоть кому-то все рассказать. За несколько недель он просто извелся.
      Лайонел схватил Грега за руку и заглянул в глаза.
      – Ты не должен этого допускать. Возвращайся и делай что угодно, нанимай репетиторов, но исправь оценки. – Он знал, о чем говорит, ведь Грег и понятия не имел, что ему грозит. Испуганный, Грег в отчаянии смотрел на брата.
      – Может, я могу запудрить им мозги? Лайонел застонал и покачал головой.
      – Нет, ты просто тупой осел. – Сейчас они вели себя как в детстве и доверяли друг другу. На самом деле они не дружили, по крайней мере с тех пор, как выросли и Грег узнал о его пристрастиях. Но самое странное, именно Лайонелу хотелось рассказать о своих бедах. Джейсона Грег почти не знал, отца огорчать не хотел, но молчать не было сил. И сейчас Лайонел в бешенстве смотрел на него. – Если ты смошенничаешь, ослиная задница, тебя наверняка выгонят. Твое спасение только в учебниках. Иначе загремишь во Вьетнам, где у тебя вышибут последние мозги. Ты как раз такой, какие там нужны, – здоровый, сильный… И дурак.
      – Спасибо…
      – Я знаю, что говорю. И когда называю тебя дураком, то именно это и имею в виду. Ты еще не в том возрасте, чтобы в джунглях беспокоиться о жене и детях. Ты увидишь смерть товарищей, захочешь кинуться и отомстить, ты здоров и молод… – На глаза Лайонела навернулись слезы. – Ребята вроде тебя гибнут там каждый день. – Он с отвращением думал о собственном возвращении через пару недель, а Грег стоял и смотрел на брата с новым чувством: это было уважение. Лай много пережил и стал мужчиной, если, конечно, его можно так называть. Его до сих пор смущало узнанное о Лайонеле, но он внимательно слушал, понимая, что брат и сам боится до смерти.
      – Да, мне надо вернуться в команду.
      – Исправь оценки, чтобы тебя оставили в университете.
      – Я… я постараюсь, Лай. Клянусь.
      Лайонел взъерошил волосы брата, совсем как в детстве, и оба улыбнулись. Солнце садилось. Грег обнял Лайонела за плечи, и обоим вспомнилось, как когда-то они жили в лагере.
      – Да, тогда я тебя ненавидел, – признался Грег, и братья мысленно перенеслись в детство. – И еще ненавидел Вэн и Вэл. – Он захохотал. – Мне кажется, тогда я ненавидел всех. Представляешь, всех ревновал, хотел быть единственным ребенком в семье.
      – Но в каком-то смысле ты и был им. Всегда ходил в любимчиках у отца.
      Грег кивнул, он знал это.
      – Тогда я этого не понимал.
      На Грега произвело впечатление философское отношение брата к его рассказу. Еще не так давно близость к Варду смущала его, и он поторопился перевести разговор на другое:
      – По крайней мере, я никогда не относился с ненавистью к Энн.
      Лайонел улыбнулся.
      – А никто из нас и не мог ее ненавидеть. Она была слишком мала.
      Сейчас младшая сестренка казалась вполне взрослой. Энн только что повесила трубку, в который раз поговорив с Биллом. Быть здесь без него – настоящая мука. Она звонила ему по три-четыре раза на дню. Все заметили, но считали, что она названивает Гейл; только Ванесса не сомневалась в том, что у Энн есть мужчина. Но выяснить не представлялось возможным, как, впрочем, и поделиться с кем-то.
      Все прекрасно провели время. В последнюю ночь Валери уселась на полу в своей комнате, возле двери, ожидая, когда Джейсон с Вэн пройдут мимо. Она каждый вечер слышала, как Ванесса быстро топала к нему по коридору, и сегодня решила подкараулить. Переждав пару минут, она кинулась следом и постучала в дверь Джейсона. Раздалось хихиканье, испуганное «ах» и баритон Джейсона:
      – Входите.
      Вэл вошла и направилась к нему, глядя такими влюбленными глазами, что он смутился. Она бросилась на кровать, чуть не задавив сестру, которая тут же завопила. Потом оба поняли, что это шутка, и долго хохотали и проговорили ночь напролет. В конце концов все трое спустились вниз и обнаружили, что Лайонел и Грег тоже не спят, а пьют на кухне пиво. Замечательное завершение замечательных каникул.
      На следующий день младшие Тэйеры разъехались в разные стороны, но увезли с собой воспоминания о том, как все было здорово.

      К удивлению Ванессы, Джейсона не пришлось долго уговаривать провести несколько дней в Лос-Анджелесе. Теперь, близко познакомившись с семьей Тэйеров, он ничего не имел против и уже не боялся их, даже хотел увидеть то самое место, которое так долго осуждал. Однако согласился остаться только на два дня, и Валери выложилась: водила их по студии, на вечеринки и в рестораны. Сама Ванесса за всю жизнь столько не видела в Голливуде, сколько за эти дни.
      Фэй с Вардом приступили к работе, готовились к новому фильму, а Энн окунулась в собственную жизнь и постоянно исчезала. Лайонел улетел во Вьетнам через Гавайи и Гуам. А через два дня Джейсон и Ванесса отбыли в Нью-Йорк. И каждый ушел в свою жизнь.
      Ванесса училась в Барнарде на втором курсе, Грег вернулся в Алабаму. Но учеба продлилась недолго, его все-таки выгнали из команды. После такого удара ОН на неделю запил, пропустил два важных экзамена, оставшихся от предыдущего семестра, и пятнадцатого октября его вызвали к декану и предложили покинуть заведение. Преподаватели очень сожалели, ЧТО такое случилось с хорошим мальчиком, посоветовали съездить домой и как следует подумать до конца учебного года, а если Грег подготовится, то они с удовольствием увидят его снова. Но через шесть недель армия приготовила ему свой подарок. Грега призвали, и, конечно, во Вьетнам.
      Грег весь день просидел дома, чувствуя себя дурак дураком. Вернулась Энн. Она приходила домой все позже и позже, после школы заезжая к Гейл, где девочки вместе делали уроки, а Билл, вернувшись с работы, подвозил ее. Они могли побыть наедине всего несколько минут, что уже стало традицией. Вообще в доме Тэйеров никогда никого не было, кроме горничной. Но с тех пор, как вернулся Грег, все изменилось.
      Энн вошла в дом, открыв дверь своим ключом, и увидела брата, сидящего с таким видом, будто кто-то умер. Она уставилась на него – высокого, красивого, взрослого; правда, сам Грег ничего такого за собой не замечал. Он смотрел прямо перед собой невидящим взглядом.
      – Что с тобой? – Энн никогда не была с ним близка, но очень жалела, что его выгнали из колледжа. Она понимала, чем был для него футбол; брат вернулся подавленным, а сегодня выглядел еще хуже. Наверное, что-то еще случилось.
      Грег поднял на Энн испуганные глаза.
      – Я получил повестку.
      – О нет…
      Энн села напротив, понимая, что это значит. Ужасно уже то, что там Лай. Они разговорились. Вошли Вард и Фэй. Они вернулись рано, в хорошем настроении, дела шли отлично, команда, работавшая над новым фильмом, подобралась прекрасная. Вард остановился, посмотрел на детей, увидел напряженное лицо Грега и испугался – наверное, что-то случилось с Лайонелом.
      – Плохие новости?
      Вард очень быстро произнес эти слова, чтобы поскорее услышать ответ.
      Грег кивнул и молча протянул отцу повестку. Прочитав, Вард рухнул в кресло и передал листок Фэй. Они мечтали, чтобы Лайонел поскорее вернулся оттуда, а теперь в эту мясорубку должен отправляться Грег… Зачем им туда?
      Фэй взглянула на Варда.
      – Нет ли какого закона, чтобы избежать армии?
      Вард покачал головой и снова посмотрел на сына. В повестке говорилось, что он должен явиться в течение трех суток. Да, там не тратили времени, уже первое декабря. Он снова подумал о Канаде. Но это нечестно, если Лайонел во Вьетнаме и ежедневно рискует жизнью. Ясно, Грег должен ехать.
      Он явился в Форт Орд четвертого декабря, как и было назначено, и на шесть недель был отправлен в Форт Бенниг, в Джорджию, на тренировочную базу. Его не отпустили домой даже в канун Рождества, и праздник в доме был печальным. Вэл уехала в Мексику с друзьями, Ванесса отправилась в Нью-Хемпшир с Джейсоном, Грег был на учебе, а Лайонел – во Вьетнаме.
      Энн старалась улизнуть при первой же возможности. Как и в прошлое Рождество, она тайно осталась на каникулы у Билла, а через несколько недель ей исполнится семнадцать. Оставалось ждать всего год, и они повторяли это друг другу, как заклинание.
      Грег отплыл двадцать восьмого января сразу в Сайгон, и оттуда – в Бьен Хоа, на военно-воздушную базу к северу от Сайгона. Он не мог связаться со старшим братом, которому оставалось служить три недели. Затем Лая отправляли в Германию, и он едва мог дождаться этого момента. Он достаточно насмотрелся на эту отвратительную войну. Оставалось только выжить: очень многие знакомые ребята гибли за день до возвращения домой. Он вздохнет свободно, только когда самолет приземлится в Лос-Анджелесе.
      Лайонел знал, что брат тоже во Вьетнаме, несколько раз пытался разыскать его, но безуспешно. Командование не тратило времени зря, посылая новобранцев в бой сразу же в день прибытия. Это был вход в преисподнюю. Грег находился там уже ровно две недели; тринадцатого февраля войска Первой армии совершили несколько атак на Вьет-Конг, разбомбили две деревни, забрали пленных. Грег получил боевое крещение, увидев кровь, смерть и победу. Лучший друг, с которым он познакомился на базе, получил пулю в живот, но врачи обещали, что он выживет. Парню повезло – его отправят домой. Десятки других погибли, семеро пропали без вести, что еще ужаснее, а сам Грег застрелил двух старух и собаку; это было очень страшно, но и сильно возбуждало, что-то вроде того, как бежать с мячом к воротам. А потом в пять утра его послали в джунгли, где гикали и ухали птицы, и он подорвался на мине. Не осталось даже тела, которое можно было отправить домой. Грег исчез в кровавом месиве на глазах у друзей. Они собрали что могли и понесли обратно в лагерь. Продираясь сквозь джунгли, парни спотыкались; двое были ранены, двое в шоке.
      Страшную новость Лайонел узнал назавтра. Он сидел, невидящим взглядом уставившись на бумагу, которую ему кто-то подал. «Сожалеем. Грегори Вард Тэйер сегодня погиб в бою. Подорвался на мине». И имя командующего. Мурашки пробежали по спине, перед глазами мелькнуло лицо Джона, вынесенного из сгоревшего дома, когда приехали пожарные машины. Он никогда не любил Грега так, как Джона. И никогда, никогда никого уже не полюбит так снова. Но Грег был его братом. А теперь вдруг его не стало. Что будет с отцом при этом известии, Лай даже представить себе не мог.
      – Чертова война! – закричал он, выйдя из отеля и опершись о стену. Он долго рыдал, пока кто-то не подошел и не увел его. Лайонела любили, хотя всем было известно, кто он, и сейчас, узнав о смерти брата, искренне сочувствовали ему. Кто-то уже видел телеграмму с фронта, а новости в Сайгоне распространяются быстро.
      Два парня всю ночь просидели возле Лайонела, а он пил и плакал. Наутро его посадили в самолет. Он выжил во Вьетнаме, отснял больше четырех сотен короткометражных фильмов, чтобы показать в Штатах; многие из них потом разошлись по всему миру.
      А его брат сумел продержаться здесь всего девятнадцать дней. Несправедливо. Но на войне нет места справедливости… Здесь все так, как быть не должно: крысы, болезни, раненые, плачущие дети.