В июне 1965 года все семейство Тэйеров сидело в тех же радах, в той же аудитории школы на Беверли Хиллз, как и год назад. На сей раз был выпускной день у Грега, уже не такой торжественный, как у Лайонела. Сейчас Фэй не плакала, хотя и она, и Вард казались очень взволнованными. Лайонел сидел повзрослевший, в новом костюме. Он учился на втором курсе университета, и ему там очень нравилось; близняшки подросли и выглядели старше своих пятнадцати. Ванесса перестала одеваться, как маленькая: на ней была красная мини-юбка, туфли на каблуках, красная с белым блузка, купленная Фэй в Нью-Йорке, маленькая красная лакированная сумочка через плечо; она была юна, свежа, волосы падали на плечи золотым каскадом. Только Валери по-прежнему раздражала всех своим нарядом, но она всегда так одевалась, считая себя неотразимой, и не собиралась превращаться в «синий чулок». В этом году она выглядела несколько приличнее, в черной мини-юбке, но свитер был таким же обтягивающим, как и год назад. В ее облике была какая-то поразительная зрелость, фигура пышная, но макияж наложен уже искуснее, чем год назад, а рыжая грива затмевала все. Девушка была действительно прехорошенькой, хотя и слишком расфуфыренной для посещения школы в девять утра, но все уже смирились с этим. Фэй радовало хотя бы то, что дочь не выбрала платье с шокирующим декольте. А юбка, хоть и мини, но одна из самых скромных.
      – Благодарю тебя, Господи, и за это, – прошептала она Варду, садясь в машину. Муж улыбнулся.
      Они являли собой живописную группу; дети выросли, даже Энн повзрослела. У нее стала расти грудь, округлились бедра, ей тринадцать, и, хвала Богу, она не потерялась перед отъездом на церемонию.
      Сюрприз Грегу устроить не удалось. Он так приставал к отцу, что тот пышно обставил вручение подарка за неделю до торжества. Желтый «корвет-стингрей» с откидным верхом привел его еще в больший восторг, чем в свое время Лайонела, если такое вообще возможно. Этот автомобиль был лучше красного «мустанга» старшего брата, но так решил Вард. Грег взревел мотором, поносился вниз-вверх по улице, а потом исчез, собрал всех друзей и унесся кататься. Вард был уверен, что сын либо разобьет машину, либо его арестуют, но все обошлось, все выжили, и девять ближайших друзей с воплями и криками примчались обратно, сжигая покрышки на поворотах. Потом все выскочили из машины возле дома и понеслись к бассейну. Вард подумал, не совершил ли он ужасную ошибку со своим подарком. Грег, конечно, не мог так спокойно ездить, как Лайонел, и Вард молил Бога, чтобы сын водил машину осторожнее, когда уедет в Алабаму. Он получил футбольную стипендию и не мог дождаться отъезда. Грег собирался месяц поработать на ранчо в Монтане, а к первому августа ехать в университет тренироваться в команде под руководством знаменитого тренера. Вард и сам не мог дождаться, когда полетит к сыну посмотреть его первую игру. Фэй знала, что и ей в этом году предстоит много разъезжать, и ничего не имели против. Она обещала при любой возможности навещать сына, несмотря на то, что съемки заканчивались осенью, а с первого дня нового года надо было браться за следующий фильм.
      Родители смотрели, как Грегу вручали диплом, в точности как Лайонелу в прошлом году, но Грег просто весело улыбался, совсем без той торжественности, как его уравновешенный брат. Он помахал рукой семье и сел на свое место, втиснувшись широкими плечами между друзьями. Он вообще был героем школы, еще бы – такая стипендия. И Вард гордился им, рассказывал о сыне всем знакомым.
      Лайонел, конечно, совсем другой, но по крайней мере хорошо учился. Фэй часто встречалась с ним за ланчем, самому же Варду было не до того – он готовился к следующей картине, и голова была забита делами. Но парень казался в полном порядке. Что ж, слава Богу, никто из детей не пошел по дурной дорожке, не увлекся наркотиками… Он часто предупреждал Фэй, чтобы та не спускала глаз с Вэл. Девочка ужасно соблазнительна, и, похоже, ей нравится общаться с юношами постарше. С одним она познакомилась в мае, ему было двадцать четыре года, но отец быстро пресек наметившийся роман. Бесспорно, ее трудно удержать в узде. Как говорят, в семье не без урода. Но сегодня, несмотря на наряд, косметику и присутствие взрослых парней, Вэл держалась в рамках приличий.
      Вечеринка в честь Грега ничем не походила на прошлогоднюю в честь Лайонела. К полуночи почти все были пьяны от пива и голыми плескались в бассейне. Фэй хотела всех вышвырнуть, но Вард уговорил ее не приставать к ребятам – пусть развлекаются. Он только хотел, чтобы она отправила Энн и близняшек спать. Но Фэй покачала головой – это невозможно, надо или разогнать всех, или разрешить девочкам остаться.
      После двух часов ночи полиция решила этот вопрос за них. Им велели выключить музыку и утихомириться, поскольку жаловались соседи, особенно пара из дома рядом. Еще бы – хор из двенадцати молодых глоток на лужайке перед домом вопил что было мочи между прыжками в бассейн. Вард подумал, что было довольно весело; ему нравилось все, что делал Грег. Фэй же пребывала в некотором ошеломлении, не слишком одобряя подобные увеселения. По поводу вечеринки Лайонела никто не жаловался. Ко времени появления полиции Грег уже валялся в шезлонге с полотенцем вокруг талии, обнимая подружку, оба крепко спали, и даже не пошевелились, когда гости разъехались, громко обсуждая такую славную вечеринку. Фэй была рада хотя бы тому, что никто из них не уединился в доме. Только одна парочка, крепко обнявшись, пыталась на цыпочках пробраться в комнату Грега, но Фэй заметила их и попросила выйти. Смущенные, они уехали рано в компании нескольких ребят, собиравшихся как следует потискаться с подружками, прежде чем разойтись по домам. Но в основном, все развлекались, толкая друг друга в бассейн и поглощая пиво.
      Наконец уехал последний гость, но Лайонел и Джон все еще сидели близ бассейна на удобных старых качелях под деревом. Лайонел рассказывал о занятиях в университете, любимых предметах и о работе над своим фильмом.
      Качели медленно покачивались. В разгар вечера Лайонел потихоньку уединился, но Джон разыскал его.
      – Меня тоже интересует искусство, – сказал Джон.
      В глазах остальных он до сих пор оставался другом Грега, но в последний год они все меньше времени проводили вместе. Джон тоже играл в футбольной команде, но спорт не интересовал его так, как Грега, и он с огромным облегчением освободился от необходимости играть. Никогда в жизни он больше не прикоснется к мячу, как бы хорошо у него ни получалось. Грег заявил, что он просто слетел с катушек, ему ведь тоже предложили футбольную стипендию в техническом колледже Джорджии, а он отказался. Более чем странно! После этого дружба пошла на убыль. У Грега просто не укладывалось в голове, как можно отказаться от такой возможности. Он уставился на друга детства с нескрываемым отвращением, и всякий раз при встречах Джон чувствовал себя обязанным снова и снова объясняться, будто заподозренный в каком-то непростительном грехе. В глазах Грега так оно и было. Но Лайонел не удивился. Ему вообще нравился Джон.
      – Кстати, у нас в университете отличный драматический факультет. – Лайонел понял, что Джон еще не сделал окончательного выбора.
      – Думаю, что это не для меня, – робко улыбнулся Джон.
      – А на следующий год ты поселишься в общежитии?
      Джон поколебался.
      – Не уверен. Мама настаивает, но мне неохота. Я хотел бы жить в частном доме.
      Лайонел задумался, качели медленно раскачивались.
      – Кажется, один из моих соседей съезжает. – Подойдет ли ребятам Джон? Он порядочный, аккуратный парень, не пьет, не курит, спокойный, совсем не такой, как Грег. Джон больше похож на товарищей Лайонела, а они ему нравились. Конечно, иногда, вечерами в субботу, они веселятся, но не так дико, как это обычно делали первокурсники и второкурсники. Ребята жили по-человечески, содержали дом в чистоте, у двоих были подружки, но они никого не раздражали и никому не мешали. Лайонел приходил и уходил, когда хотел, никто ни о чем его не спрашивал. Иногда он задумывался, знают ли соседи? Но никто ничего не говорил. Хорошая компания, и Джон Уэлс будет пятым. – Может, тебя это устроит. Довольно дешево.
      Джон взглянул на него.
      – Кстати, что скажут твои родители, если ты будешь жить не в общежитии? Наш дом находится через улицу от него. – Он улыбнулся и сразу стал похож на Фэй. За этот год он стал красивым мужчиной. Люди нередко оборачивались, привлеченные его стройной фигурой; он был длинноног и светловолос, с золотистыми глазами. Всегда прекрасно одевался. Лайонел вполне бы мог сниматься в кино. Но находиться по эту сторону камеры его не привлекало. Лай взглянул на мальчика, и какое-то необычное чувство охватило Джона. – Ну, что ты думаешь?
      – Ой, я бы очень хотел! Завтра спрошу у своих. – Глаза Джона загорелись тихим восторгом.
      Лайонел улыбнулся.
      – Не торопись, сначала я поговорю с соседями. Но не думаю, что кто-то будет против.
      – А сколько это стоит? Отец непременно спросит.
      Родители Джона были вполне обеспеченными, но экономными людьми. Он был старшим из пяти детей, и они собирались одного за другим отправлять в университет. Как и Тэйеры, хотя отец Лайонела меньше беспокоился по этому поводу, чем родители Джона. У Варда ежегодно выходило два-три удачных фильма, а у родителей Джона была совсем другая ситуация. Отец – пластический хирург на Беверли Хиллз, а мать в свободное время оформляла квартиры друзей; она прекрасно выглядела: год назад подтянула веки, несколько лет назад укоротила нос, и в это лето собиралась улучшить форму груди, хотя и так прелестно смотрелась в купальнике. Сестры Джона были прехорошенькими. С двумя из них встречался Грег, а одна давно поглядывала на Лайонела. Но тот ею не интересовался, и Джон не задумывался о причине.
      – Если разделить арендную плату на пятерых, получается шестьдесят шесть долларов в месяц на каждого, Джон. Дом находится в Вествуде, в нем пять спален, хозяйка очень хорошая. Правда, там нет бассейна, и гараж только на две машины. Но у тебя будет хорошая спальня над парадным входом и ванная на двоих с еще одним парнем. В комнате есть кровать и стол, а остальное привози сам, если Томпсон продаст свое хозяйство. Он собирается на два года в Йель.
      – Ух ты! – Глаза Джона горели. – Завтра обязательно расскажу отцу.
      Лайонел улыбнулся.
      – Может, завтра забежишь и посмотришь? Летом мы будем только вдвоем. Естественно, плата подскочит. Но знаешь, когда я переехал туда, – он пожал плечами, – так трудно стало возвращаться домой. – Особенно сейчас. Вопросы, вопросы… Ему не хотелось ссор и нравилась свобода. Оставшись летом вдвоем с Джоном, они почти что станут хозяевами собственного дома. Что может быть лучше?
      – Я тебя понимаю… Ну, так я приеду утром?
      Завтра будет суббота, у Лайонела не было никаких планов, ему хотелось поваляться в постели, потом кое-что постирать. Вечером его пригласили на вечеринку, а весь день он свободен.
      – Конечно.
      – В девять?
      Джон был похож на пятилетнего ребенка, предвкушающего встречу с Санта Клаусом. Лайонел засмеялся.
      – Ну, а если днем?
      – Здорово.
      Они сошли с качелей, и Лайонел отвез Джона домой. Он высадил мальчика возле миниатюрного французского домика в Бель-Эйр, где жила его семья, у подъезда стояли «кадиллак» и «мерседес». Лайонел медленно поехал домой, погруженный в мысли о Джонс. Несомненно, мальчик привлекает его. Но Лай не знал, как поступить. Он не собирался воспользоваться им. То, что он предложил комнату в своем доме, искренний жест, не более того. Он и не думал соблазнять Джона, но признавался себе, что его присутствие осложнит жизнь, или… Мысли его завертелись, он подъехал к дому, в котором жил с четырьмя другими ребятами, и подумал, что, вероятно, подобное испытал Пол по отношению к нему. Тронуть такого, как Джон – большая ответственность… Особенно, если впервые… А Лайонел подозревал, что это случится… Он попытался отделаться от своих мыслей. Боже, ну о чем он думает? А если Джон совсем другой? И не сумасшествие ли это – начать обхаживать мальчика? Лай несколько раз напомнил себе об этом, чистя зубы и укладываясь спать. Он ненормальный хотя бы потому, что думает об этом, заявил себе Лайонел и лег в постель, пытаясь отогнать нелепые мысли. Но невинное лицо Джона всплывало в мозгу помимо воли. Его мощные ноги… широкие плечи… узкие бедра… Лай чувствовал, как возбуждается при одном воспоминании о нем…
      – Нет! – громко крикнул он в темноте и перевернулся на другой бок, пытаясь выбросить Джона из головы. Но это было выше его сил. Все тело содрогалось от желания при воспоминании о Джоне, ныряющем в бассейн в тот вечер… Потом Лайонел увидел его во сне… Джон бегал по пляжу, плавал в море… Он целовал его… Он лежал радом… Они тесно прижались…
      Лайонел проснулся с тупой болью в голове, сел на велосипед и прокатился как следует. Он с волнением ждал назначенного часа, обещая себе объявить Джону, что комната уже занята. Иного выхода нет. Вообще-то он мог бы и позвонить ему, но почему-то не хотелось. Он просто скажет при встрече, днем… Да, непременно. Самое лучшее – сказать прямо… Да, это единственный выход.

      Когда Грег проснулся на следующее утро после выпускного вечера, похмелье оказалось ужасным, самым худшим в жизни, а он уже давно знал, что это такое. Голова трещала, в животе крутило, он дважды просыпался ночью, его вырвало, один раз на пол в ванной, ему казалось, он умрет, выбираясь из постели в одиннадцать утра. Отец, увидев, с каким трудом сын спускается вниз, протянул ему чашку черного кофе, тост и стакан томатного сока, смешанного с сырым яйцом. При одном виде этого Грега снова затошнило, но отец настоял, чтобы он выпил.
      – Пересиль себя, это тебе поможет. Похоже, он говорил, исходя из собственного опыта, а Грег доверял отцу. Он с отвращением выпил смесь и очень удивился, почувствовав облегчение. Вард дал ему две таблетки аспирина от головной боли, Грег проглотил их и, к полудню став почти человеком, вышел на улицу и растянулся на солнышке у бассейна.
      Он увидел пышную фигурку Вэл, втиснутую в бикини. Фэй просто трясло, если дочь появлялась в таком виде при посторонних. Купальник напоминал две веревочки, но Грег не мог не признать, что на ней это выглядело здорово.
      – Отличная вышла вечеринка, сестренка?
      – Ага. – Она открыла один глаз и посмотрела на брата. – Ты здорово надрался.
      Грег казался беззаботным.
      – А мама с папой очень бесились?
      – Думаю, мама очень. А отец говорил ей, что это такой великий день. – Она улыбнулась. Вэл тоже хлебнула как следует, а музыка была такая, что все взмокли от танцев, а уж потом напились до чертиков.
      – Ну, подожди, скоро твоя очередь. Ты вообще, наверное, рехнешься.
      – Да, следующая я.
      Жаль, что такое событие придется делить с Ванессой. Самое ненавистное для Вэл – то, что они близнецы. Фэй никак не могла понять, почему Вэл так хочется быть самой по себе, иметь своих друзей. Она всегда относилась к близняшкам, будто они единое целое, но Валери чуть ли не с младенчества вставала на дыбы, силясь доказать, что они разные. Этого никто не понимал. Но теперь осталось недолго. Еще два года дома, и она уедет. Ванесса собиралась поступать в университет на востоке. А Вэл уже точно знала, чем хочет заняться: будет брать уроки актерского мастерства, но не на университетском факультете, а у настоящих актеров, которые преподают в свободное время. Кроме того, она собиралась найти работу, снять квартиру и не тратить время на учебу. Она станет актрисой, и гораздо более знаменитой, чем когда-то ее мать. Такую цель она поставила перед собой еще несколько лет назад и никогда от нее не отступала.
      – О чем задумалась? – спросил Грег, заметив, что сестра нахмурилась. Обычно у нее был такой вид, когда она замышляла что-то против какого-нибудь бедняги, на которого положила глаз.
      Вэл откинула на спину рыжие волосы и пожала плечами. Она не собиралась никому ничего рассказывать, чтобы избежать ненужных вопросов или, что еще хуже, советов. Грег примется уговаривать ее стать терапевтом или акробаткой или же заработать спортивную стипендию. Ванесса привяжется, чтобы она вместе с ней ехала учиться на восток, Лайонел сморозит какую-нибудь глупость насчет своего университета. Мать произнесет речь о необходимости высшего образования, отец будет говорить, как плохо косметика влияет на кожу, а Энн – смотреть, как на урода. Вэл слишком хорошо узнала их всех за шестнадцать лет жизни.
      – Нет, просто вспоминаю вчерашний вечер, соврала она и снова разлеглась на солнце.
      – Ага… Вечеринка – лучше не бывает. – Грег поинтересовался, куда девалась его подружка.
      – Отец отвез ее домой. Ее чуть не вырвало в его машине. – Вэл рассмеялась.
      – Боже, он ни слова мне не сказал. Слава Богу, что это не был кто-то из нас. А то влетело бы по первое число.
      Оба рассмеялись. Энн с книгой в руках прошла мимо них к качелям.
      – Куда это ты, клизма?
      Грег, сощурясь на солнце, разглядывал, какая складная у сестренки фигурка в купальнике. Талия такая тонкая, что он обхватил бы ее двумя руками, а груди почти такие же большие, как у Вэл. Да, сестренка подрастала. Но она какая-то чудная, никто не осмелился бы ей сказать ничего подобного, о чем сейчас подумал Грег. Энн держалась со всеми настолько отчужденно, будто терпеть не могла своих родных, разве что для Лайонела делала исключение. Грегу казалось, что после того, как старший брат уехал из дома, он вообще не слышал ее голоса.
      – Куда топаешь, детка? – повторил он вопрос, когда девочка молча шла мимо.
      Ей нечего сказать Грегу, она не любила спорт, считала его подружек дурехами и всегда ссорилась с Вэл, которая сейчас угрожающе смотрела на нее: ей показалось, что купальник Энн подозрительно похож на ее собственный.
      – Никуда. – Она прошествовала мимо, не сказав больше ни слова, крепко вцепившись в книжку, а Грег прошептал:
      – Вэл, все же она странная, а?
      – Ага, я тоже так думаю, – равнодушно сказала Вэл. Для нее было важнее выяснить, что купальник все-таки не ее, он без желтых полосок по бокам.
      – Но она здорово повзрослела. Заметила ее сиськи? – Он засмеялся. – Почти как у тебя.
      – Да? Ну и что? – Вэл втянула и без того плоский живот, вставая и выпячивая грудь. – Зато у нее короткие ноги. – Энн вообще отличалась от них всех и никогда не была такой яркой, как четверо остальных. Вэл осмотрела свои ноги, пытаясь понять, не обгорели ли они, хотя, по сравнению с другими рыжими, довольно хорошо переносила солнце. Она заметила, что Грег уже как следует поджарился. – Тебе надо быть поосторожнее, ты и так красный как рак.
      – Ага. Пошли в дом. Джон обещал заехать, а я хочу сгонять в город, купить коврики для машины.
      – А как Джоан?
      Это была хрупкая блондинка, которую вчера вечером отец отвозил домой. У нее были самые большие титьки, какие Вэл когда-либо видела, просто огромные. Все в школе говорили, что она не задумываясь прыгает в любую постель. Грега, казалось, это вполне устраивало.
      – Сегодня вечером у меня свидание с ней. – Он спал с Джоан последние два месяца, с тех пор, как все узнали, что ему присудили футбольную стипендию и он поедет в университет в Алабаме.
      – А ты даешь ее Джону? – Вэл знала, что у того нет подружки, и надеялась, что когда-нибудь Грег сведет их, но он не предлагал. А сам Джон интереса не проявлял.
      – Нет. У него другие виды. – Он взглянул на Вэл. – А ты что, глаз положила, да, сестренка? – Он любил подшучивать над ней, и в последние годы у них нередко случались смертельные схватки, потому что Вэл всегда покупалась.
      – Черт побери! Нет. Я просто спросила. У меня есть мальчик, – соврала она.
      – Это еще кто?
      Грег знал сестру лучше, чем ей казалось.
      – Не твое дело.
      – Я так и думал. – Он со смехом улегся обратно, а Вэл хотелось задушить его. Энн молча наблюдала за ними из своего укрытия на старых качелях. – Нет у тебя никакого мальчика.
      – Ну да, черта с два! Я дружу с Джеком Барнсом.
      – Враки. Он прилип к Линде Холл.
      – Ну… – Лицо Вэл покраснело, но не от солнца, и даже со столь далекого расстояния Энн могла догадаться, что сестра врет… Она хорошо знала всех, куда лучше, чем они ее. – А может, он просто водит ее за нос?
      Грег сел и внимательно посмотрел на сестру.
      – Нет, ты ведешь себя не так, как она, сестренка. Я давно хотел тебя спросить… А ты такая же?
      Лицо Вэл пылало, как костер.
      – Дьявол! – Она вскочила, кинулась в дом, а брат расхохотался и снова растянулся на солнышке.
      Она была сексапильна, его маленькая сестренка, как считали друзья Грега. Их младшие братья липли к ней. Но, может, до серьезных дел пока не дошло? Грег полагал, что Вэл еще девственница, и был уверен: про Джека Барнса она врет. Он подозревал, что ей нравится Джон, но тот никогда ею не интересовался. Вэл вообще была не в его вкусе. Джона привлекали спокойные и менее экстравагантные девушки, сам он робел, и Грег был уверен, что его друг ни разу ни с кем еще не переспал. Бедняга. Хм, лучше бы ему поспешить. Похоже, он единственный из их класса, кто еще не заглядывал ни в чьи трусы, по крайней мере, все так говорят. И это начинало смущать Грега. Черт побери, начнут думать, что Джон – гомик, а их все время видят вместе, заподозрят еще, что и он голубой. Но тут Грег улыбнулся. Поскольку он спит с Джоан, никто о нем так не подумает.
      – Какое прекрасное место! – Джон с восторгом осматривал дом в Вествуде и восхищался, будто это был Версаль или съемочная площадка в Голливуде, а не обшарпанный дом близ университетского колледжа. – Отец решил, что арендная плата невысокая, а мама немного нервничает из-за того, что я не хочу жить в общежитии, но отец сказал, что ты присмотришь за мной. – Он покраснел, чувствуя, как глупо он выразился. – Я хотел сказать…
      – О'кей…
      Лайонел все еще боролся с собой, с ночными видениями. У него возникло очень странное чувство, что перед его глазами оживает давно виденный фильм. Только на этот раз он играет роль Пола. Вариация на старую тему… Он не мог избавиться от этой мысли, показывая Джону дом. Их комнаты были напротив, но Лай не сомневался, что, захотев поменять свою, сможет занять смежную с Джоном: у него единственная комната с отдельным душем, и все убивались за нее. Но он с удовольствием откажется, если… Лайонел снова попытался отогнать навязчивые мысли и сосредоточиться на экскурсии по дому.
      – В гараже есть стиральная машина, ее не включают неделями, а потом все разом кидаются стирать. – Он засмеялся.
      – Мама сказала, что я могу приносить грязное белье домой.
      Лайонел не мог избавиться от мысли, что мальчик совсем не похож на Грега. Странно, что они дружили. Приятели тринадцать лет вместе ходили в школу, и Лай подумал: наверное, это просто привычка. Он почти угадал: в последние два года у Джона с Грегом было очень мало общего. Казалось, они расходились во всем – от футбольной стипендии до проститутки из класса, с которой спал Грег. Джон вообще не выносил ее, и друзья встречались все реже. Он проводил время в одиночестве и почувствовал огромное облегчение, познакомившись с Лайонелом. Он такой благоразумный, учится в том же колледже, куда собирается и сам Джон…
      – Мне действительно здесь нравится, Лай. Здорово. – Если бы это был сарай, Джон все равно бы в него влюбился. Тут все как у взрослых, спокойно, приятно, и здесь Лайонел. Джону стало страшновато – начинается новая жизнь. Его пугала мысль об общежитии, ведь он восемнадцать лет прожил дома, с четырьмя сестрами. В общежитии все чужие, а здесь – нет, рядом Лайонел.
      – Ну как, хочешь на лето, Джон? Или переедешь перед началом учебы?
      Сердце Лайонела подскочило, и он рассердился на себя: «Какая разница, когда мальчик захочет переехать? Отстань от него!» Ему хотелось спрятаться, и он жалел, что сам явно осложнил свою жизнь. Глупая идея, но пути назад нет. Утром он уже сказал двум парням про Джона, и они обрадовались, что есть жилец и теперь не надо беспокоиться и развешивать объявления.
      – Можно мне переехать на следующей неделе? Лайонел был потрясен.
      – Так скоро?
      – О нет, – Джон покрылся пятнами. – Могу и не переезжать, если это неудобно. Я просто подумал, что вторник – первое число, и будет легко рассчитать арендную плату. А летом я собираюсь работать у Робинсона. Я мог бы жить здесь, пока работаю.
      Это был большой универмаг, и Лайонел вспомнил, как он сам год назад начинал работать в «Ван-Клиф энд Арпелз». Ему там нравилось, и он с сожалением ушел оттуда. Но в этом году было важнее начать работать над фильмом. И если его проект понравится, он получит от университета кредит на съемки.
      – Нет-нет. Мне это не пришло в голову, да и комната свободна. Я просто считал, что ты захочешь еще подумать… – Все, поздно. Он предложил Джону комнату, и тот вцепился в нее, а он будет вынужден расхлебывать то, что сам натворил. И неважно, чего это будет ему стоить.
      – Мне не о чем думать, Лай. Комната замечательная.
      Черт побери! Лайонел уставился на высокого темноволосого мальчика с замечательным телом, чей образ так терзал его ночью… Ему оставалось только сказать: