Когда лифт затормозил, мне заложило уши: Из-за сильного тяготения чувство было такое, что мы пролетели этажей пятьдесят, и потом сработал аварийный останов. Двери открылись.
Фонарь, был здесь практически бесполезен — даже направленный под углом сорок пять градусов вверх, луч очень быстро отклонялся к полу. К тому же потолок был густо усеян светильниками. Волоча ноги, мы выбрались из лифта в единственный на этом уровне коридор.
Казалось, что коридор так круто уходит вверх, что без приставной лестницы не обойтись. Я тяжело волочил ноги по полу, казалось, что идешь по поверхности шара. А, еще здесь возникало ощущение, что все вокруг вот-вот обрушится на вас. В пол были встроены многочисленные панели, через которые можно было добраться до утробы генератора гравитационного искривления. Искать Мелгарда под ними не было нужды — любое тело, попавшее туда при включенном генераторе, мгновенно распалось бы на молекулы, потом на атомы, и, наконец, на элементарные частицы. Даже если просто открыть панель, туда немедленно втянулся бы весь воздух с первого уровня.
— Никогда здесь раньше не был, — сказал Конрад. — Жуткое местечко. — От сильного тяготения его щеки отвисли и раздулись.
— Какая разница? — сказал я. — Та же физика, что и наверху, только, тяготение побольше.
Мы шли вперед, словно по внутренней поверхности большой, хорошо освещенной автомобильной камеры. Мое внимание сосредоточилось в основном на том, чтобы не упасть. Ходить в таком гравитационном поле — совсем не то же самое, что просто тащить дополнительный вес. Конечно, возникала дополнительная нагрузка на ноги и позвоночник, но главное — вы мгновенно теряли равновесие, если отклонялись чуть дальше, чем нужно, и падали при этом с огромной скоростью. Я почувствовал себя усталым стариком.
Конрад поднял руку к низкому потолку и тут же отдернул ее:
— Потолок-то горячий!
Я искоса глянул на него. Перспектива при этом стала такой, будто я был рыбой, смотрящей вверх из-под воды
— Все нормально. Просто лампы на потолке инфракрасные, чтобы на уровне глаз свет попадал в видимый диапазон.
— А-а-а, ясно, — смутился он.
На первом уровне было всего два отсека. Я взял на себя южное полушарие, Конрад занялся северным. Стены были на расстоянии вытянутой руки, внутри отсеки были разгорожены толстыми переборками. Грузовые клети были такие же, как наверху, только стояли не на полу, а на тележках.
Видимая форма клетей вступала в отчаянное противоречие с интуицией. Если смотреть спереди, верхнее основание выглядело плоским, но его боковые, края будто загибались вверх. Если же я подходил сбоку, боковые края выпрямлялись, но изгибались передний и задний.
Спустя некоторое время я вышел в коридор и объявил:
— У меня ничего.
— То же самое, — отозвался Конрад.
Мы дошли до конца коридора и снова оказались у лифта. Со второго уровня я позвонил Белле:
— Первый уровень проверили. Результат отрицательный.
— У нас на четвертом тоже ничего. Скоро надо будет оповещать пассажиров. Как ты думаешь, мы вообще-то найдем его? Да, чтобы не забыть, Рацци просила кое-что передать. Она говорит, что в отсеке к югу от того, где лежало тело Дженни Сондерс, есть груз для фирмы нашего пассажира, Дэниела Хэффолта. А еще через четыре отсека груз для фирмы «Санрайз лимитед», где работает другой пассажир — Хэролд Саммертри.
— Я займусь этим позже, — сказал я. — Что касается Мелгарда, думаю, мы его не найдем. — Я искоса посмотрел на Конрада. Его лицо не выражало ровным счетом никаких чувств.
— Как это понять?
— В принципе он мог пробраться в одну из клетей, которые выгрузили на Тангенсе. Но это маловероятно, потому что на борту нигде нет ни крошки выброшенного из клетей груза. Скорее всего он воспользовался комбинезоном.
Комбинезоном мы называли герметичный скафандр, снабженный гиперкосмическим транслятором и предназначенный для аварийных ситуаций.
— По-моему, это слишком рискованно.
— Если он причастен к гибели Дженни Сондерс, то мог пойти на такой риск.
— С комбинезоном он вполне мог самостоятельно перебраться на Тангенс, — сказала Белла.
— Или спрятаться на внешней поверхности корабля. А если чуть-чуть не рассчитал, то болтается сейчас где-то в пространстве, не знаю уж, в каком слое, и ждет, когда в комбинезоне -кончится воздух.
— Заканчивайте поиск, а я пошлю кого-нибудь проверить, все ли комбинезоны на месте. И вот-что еще я думаю: пора предупредить пассажиров, что мы собираемся обыскивать их каюты.
Я посмотрел на часы на панели связи. До полуночи оставалось меньше двух часов:
— Послушай, давай пока не будем делать официальных объявлений. Я просто боюсь, что все пассажиры сразу столпятся в холлах. Мне кажется, лучше обойти каюты и попросить каждого не выходить в коридор в течение двух-трех ближайших часов. В этом случае Мелгарду будет труднее от нас спрятаться, если он до сих пор на борту.
— Если мы это сделаем, некоторые из них никогда больше не купят билет на наш корабль. Даже если они уже укладываются спать, им все равно покажется, что мы ограничиваем их свободу, И. как, собственно, мы им объясним — почему нельзя выходить?
— Скажи вот что: из клетки вырвался бурый медведь, он крайне возбужден, ему срочно нужна медведица, а весит он в восемь раз больше нас с тобой. И добавь, что в таком состоянии он не отличает людей от медведей, тем более мужчин от женщин.
На другом конце провода наступила тишина. Конрад быстро отвернулся к стене, но я успел заметить, что на его лице расплылась улыбка.
Помолчав, Белла спросила:
— А как мы объясним, что такой зверь вообще попал на корабль?
— А очень просто — скажи, что это входит в программу тренировки личного состава. Впрочем, знаешь, можно еще проще — сказать им все, как есть!
— Что ж, попробуем раз в жизни сказать правду.
Невезению не было конца. Первым номером в списке кают, которые я должен был обыскать, стояла каюта Аманды Квиверры. Как досадно, что на пятом уровне мы решили работать без напарников!
Я чувствовал себя так, будто заступил на вахту в первую смену. Всем известно, что первая смена — самая длинная, и не только на гиперкосмическом корабле.
Когда я позвонил у двери Аманды, было около полуночи. Вот бы ее не оказалось в каюте! Тогда бы я открыл дверь с помощью служебного кода и успел бы быстренько обыскать каюту до ее возвращения.
Но увы. Послышалось шуршание, створка двери отъехала вбок, и передо мной появилась Аманда в голубой ночной рубашке, такой тонкой и открытой, что я на мгновение потерял дар речи.
— О, Джейсон! Какой сюрприз! — воскликнула она. — Входите.
— Прошу прощения, я пришел по служебному делу. Мы осматриваем все каюты — ищем пропавшего человека.
— Значит, вы будете меня обыскивать? — спросила Аманда. Она подняла руки и медленно прокрутилась передо мной. Свет от настольной лампы без труда проникал сквозь почти прозрачную ткань ее рубашки. Можно было не сомневаться — Фенн Мелгард не прятался под юбкой этой дамы. Кроме тонкого спасательного пояса, на ней не было решительно ничего.
У меня мелькнула мысль — а не поразвлечься ли немного? В ту же секунду в моем воображении на месте Аманды странным образом возникла Тэйра Клайн, но через мгновение это видение пропало. Я пришел в себя и строго сказал:
— Извините, но это очень серьезно. Не сомневаюсь, что беглец не скрывается в вашей каюте, но я все таки должен ее осмотреть.
Аманда разочарованно надула губки и посторонилась, давая мне войти. Ее каюта выглядела куда более обжитой, чем каюта Дженни, а вещей, которые она взяла с, собой, хватило бы, по-моему, на двоих. Полочки в ванной ломились от косметики, а через отворенную дверь в душ были переброшены три платья.
В каюте есть лишь два-три места, где может спрятаться взрослый человек, и я закончил осмотр за считанные секунды. Повернувшись, чтобы уходить, я обнаружил, что Аманда закрыла входную дверь.
— Ах, Джейсон, зачем вы затеяли всю эту комедию?! Почему просто не сказали, что вам хочется меня увидеть? — Она говорила с придыханием, слова будто рождались прямо на губах, без участия голосо вых связок. Не успел я опомниться, как она обвила мою шею руками.
В смятении я попятился, она, не разжимая рук, последовала за мной. Мы двигались прямо по направлению к постели — наверно, поэтому она не сопротивлялась, а ее улыбка стала еще ослепительнее.
— Извините, — только и сумел я выговорить. — я серьезно. Мне пора идти. Служба! — с этими словами я высвободился из ее объятий и бросился к двери.
— Ой, Джейсон!..
Я открыл дверь, выскочил наружу и так быстро задвинул за собой створку, что не слышал, что она говорила дальше. Прислонившись к двери, я тяжело дышал — куда тяжелее, чем после погони за Бекки.
— Что-нибудь случилось, сэр? — рядом остановилась, тревожно глядя на меня, молодая темноволосая женщина из команды. Я почему-то вспомнил, что ее родители служат в торговом флоте.
— Пустяки — всего лишь медведь, — пробормотал я машинально.
— Простите?
— Да нет, все в порядке, не беспокойтесь.
В следующих каютах мое появление встречали по-разному: одни доброжелательно и терпеливо, другие озадаченно, третьи были заинтригованы, а некоторые начинали раздраженно со мной пререкаться. Когда очередь дошла до каюты, где значились-Тэйра Пезек Клайн и Уэйд Пезек Мидсел, послышался служебный сигнал общего вызова. Я подошел к панели связи.
На мостике был Рори. Узнав, что я один и можно, говорить свободно, он сказал:
— Только что закончил предварительное следствие по делу о гибели Дженни Сондерс. Это не самоубийство. Ее убили.
Глава 5
ДВЕРЬ В ГИПЕРПРОСТРАНСТВО
С Рори и Беллой мы встретились на мостике. Такую новость следовало обсуждать подальше от посторонних ушей.
Приборы на панелях свидетельствовали о норме по всем параметрам, как бы упрямо настаивая на том, что недавние происшествия — смерть одного человека и исчезновение другого — слишком незначительные для такого гигантского корабля, как «Красное смещение», чтобы обращать на них внимание. Цифры на главных бортовых часах бесшумно сменялись каждую секунду. Чуть ниже располагался ряд циферблатов, на которых высвечивалось местное время в каждом пункте нашего маршрута, в том числе на Тангенсе и на Левиафане, где была следующая остановка.
Направляясь на мостик, я чувствовал, что звонок Рори принес мне своего рода облегчение. Мне почему-то было очень важно знать, что Дженни не обманула меня, когда говорила, что позвонит, если ей опять станет худо. Я еще не успел как следует осознать, что из этого следует. А следовало, что среди команды «Красного, смещения», по-видимому, есть убийца.
Вспомнились слова Тэйры о том, что я плохо вижу происходящее в моей душе. Истоки моих переживаний я, кажется, понимал — они представляли собой смесь сразу нескольких страстных желаний, но заглянуть поглубже мне не удавалось. Это было посложнее, чем по вкусу экзотического коктейля определить, из каких компонентов он составлен. Видимо, моя душа была своего рода эмоциональной черной дырой: я мог видеть все за ее пределами и ничего не видел внутри.
Первым делом я задал вопрос Рори:
— Ты абсолютно уверен, что это убийство?
Рори вздохнул и медленно кивнул мне и Белле. Он выглядел усталым. Наверно, обшаривать корабль в поисках Мелгарда куда проще, чем производить вскрытие человека.
— Никаких сомнений, — проговорил он. — Трупное окоченение наступило быстрее, чем положено. Даже если считать, что она умерла не позже, чем через пятнадцать минут после того, как направилась в свою каюту. А это говорит о том, что обмен веществ в момент смерти был очень интенсивным — возможно, в результате борьбы, а не только от страха перед удушением как таковым. К тому же сломана подъязычная кость, — она находится прямо над кадыком. Шнур не мог повредить эту кость. Таким образом, сначала кто-то душил Дженни руками, а потом, когда она уже не могла сопротивляться, в ход пошла веревка.
Мне показалось, что на мостике стало холодно. Но озноб быстро сменился жаром, от ярости разливающимся по всему телу. Я сидел молча. В интересах Мелгарда было, чтобы его нашел не я, а кто-нибудь другой.
— Ну ладно, — сказала Белла. — Нужно оповестить поисковую группу.
— Правильно. — Подойдя к пульту, я вызвал Бензода. Когда он отозвался и заверил, что возле панели связи кроме него никого нет, я сказал: — Док считает, что Дженни Сондерс была убита. Предупреди команду.
Пусть всем выдадут отключатели. Кто заметит Мелгарда, должен поднять тревогу, в одиночку преследовать его запрещаю, — говоря все это, я посматривал на Беллу. Она ничем не выразила своего несогласия.
Повесив трубку, я увидел, что Рори удивленно смотрит на меня:
— Ты ведь, кажется, был уверен, что он сбежал с корабля?
— Я и сейчас в этом уверен. Но, по-моему, лучше причинить небольшое беспокойство пассажирам, чем потерять еще кого-нибудь.
— Согласна, — сказала Белла. — А вообще, мне все это надоело. Вот вернемся — сразу подам в отставку.
Конечно, она хотела в отставку не больше, чем я. Просто говорить такие вещи было в ее духе, когда неприятности продолжались слишком долго.
— А что, еще что-нибудь случилось? — спросил я у нее, больше из вежливости.
— Ничего. Во всяком случае, ничего такого, как с Сондерс или Мелгардом. Правда, одна пассажирка вышла погулять на Тангенсе, да и не вернулась. Теперь, получим выговор за преждевременный старт или что-нибудь в этом роде.
— Какая пассажирка? Белла поудобнее откинулась в кресле:
— Мардж Ленделсон. Она села к нам на Вестри.
Я помнил Мардж Ленделсон, ее подчеркнутую официальность, ледяную улыбку. Любые совпадения настораживают, но я пока не видел, что могло бы связывать Ленделсон с Дженни или с Мелгардом.
Вспомнив о командах отданных Бензоду, я подошел к ящику, где хранилось оружие, открыл его, нашел отключатель и закрепил у себя на поясе:
— Если у тебя все, я возвращаюсь к поисковой группе, — сказал я Белле.
Она удрученно покачала головой. Не исключено, что на этот раз она говорила об отставке всерьез.
— Не падай духом, — сказал я и, глупо улыбаясь, добавил: — Все, что могло случиться, уже случилось.
— Вы что, собственно, хотите сделать?! — Уэйд Пезек Мидсел, прищурившись, смотрел на меня из-за чуть отодвинутой створки двери в их с Тэйрой каюту. Вид у него был еще более сонным, чем обычно.
— Мне необходимо осмотреть вашу каюту. — Я старался казаться спокойным, но раздражение, накопившееся за этот долгий день, скрывать было все труднее. — Дело в том, что Дженни Сондерс не кончила жизнь самоубийством.
— Значит, ее убили? Значит, на корабле убийца?
— Неизвестно. Человек, умеющий обращаться с комбинезоном, мог бежать с корабля на Тангенсе. Но на всякий случай мы все обыскиваем.
Уэйд глянул на наручные часы, потом, поняв свою ошибку, посмотрел на дисплей бортовых часов у двери:
— Вам известно, который час?
— Погодите, попробую угадать… Да, похоже, поздновато. Понимаете, мы обычно планируем крупные ЧП после ленча, чтобы никого не беспокоить, но планировщица ЧП сейчас в отпуске, а ее заместитель еще не вполне освоился… Не ждать же, пока Марлис выйдет из отпуска, правда?
Некоторое время Уэйд был не способен на более конструктивную реакцию, чем просто хлопать глазами. Наконец до него, видимо, дошел мой сарказм.
— Ладно, подождите минутку, — сказал он и захлопнул дверь. Так ему было удобнее читать висевший на внутренней ее стороне список корабельных правил. Я не простоял в холле и минуты, как дверь снова открылась — Уэйд убедился, что мои действия совершенно законны.
— Он стоял босиком в халате бирюзового цвета. Подол халата был довольно далеко от спасательного пояса и потому казался перепачканным грязью. Коротким жестом он пригласил меня войти. Каюта Пезеков была больше тех кают, которые я осматривал перед этим. Маленький коридор поворачивал в ярко освещенную спальню. По смятой простыне на одной стороне кровати можно было догадаться, где находился Уэйд до того, как я позвонил в дверь.
На другом краю постели сидела Тэйра, также одетая в бирюзовый халат. Когда я вошел, она, как будто смутившись, отвернулась, хотя ее халат был куда меньше открыт, чем вечернее платье, в котором Аманда выходила к обеду. Кровать была такого же размера, как в моей каюте, но казалась меньше из-за того, что на ней кто-то сидел.
— Извините за вторжение, — сказал я. Зайдя в ванную, я обнаружил, что под душем никого нет, а из вещей здесь имеется изящный набор из духов, мыла и спрея для чистки зубов, стопка нижнего белья, крем для удаления волос, а также расческа. Я двигался настолько быстро, что отражение в зеркале заметно отставало.
В шкафу, стоявшем в спальне, среди вешалок с одеждой, также не оказалось ничего подозрительного.
Ничего больше не сказав, я направился к выходу, но тут Тэйра спросила:
— Вы сказали, что Дженни была убита?
Я с трудом разобрал эти слова, потому что в то же самое время Уэйд громко объявил:
— Вы знаете, я все-таки напишу на вас жалобу.
Не обращая на него внимания, я повернулся к Тэйре:
— Да, это так. У нашего врача сомнений нет. Я бы поверил ему в любом случае, а он к тому же приводит очень сильные аргументы. Тот член команды, которого мы ищем, вполне может оказаться убийцей.
— Вы ищете его потому, что он убил пассажира, или потому, что он убил Дженни Сондерс?
Этот вопрос, показавшийся мне странным, вызвал у меня необъяснимое раздражение:
— Я просто делаю, свою работу. Попади вы или ваш муж в такую же ситуацию, я делал бы то же самое.
«Уж для тебя-то точно», — подумал я.
Сделав рукой примирительный жест, как бы извиняясь за неумышленно резкий тон и со словами: «Прошу вас оставаться в каюте до шести утра», я шагнул к выходу из спальни.
Уэйд подошел поближе и повторил: — Я серьезно говорю: собираюсь направить жалобу.
Посмотрев ему в глаза, я ответил:
— Тогда направляйте поскорее. Если на борту убийца, следующим можете стать вы.
Его лицо стало еще злее. Отвернувшись, я вышел из каюты и с силой задвинул за собой створку двери.
Когда я долго не сплю, то становлюсь слегка раздражительным.
Меньше чем через час я опять был на мостике. Там с несчастным видом сидели Белла, Рацци и Бензод. Поиск не дал результатов. Я нисколько не удивился.
— Так, — сказал я Белле. — Подозреваю, что не хватает одного комбинезона.
— Ты прав, — ответила она. — Не хватает. В отсеке на седьмом уровне, ближайшем к северному полюсу.
— Чтобы, закончить поиск, кто-то должен осмотреть внешнюю оболочку корабля.
— У тебя есть достойный кандидат? — спросила Белла. После такого дня я не мог посылать кого-то другого на еще одну почти заведомо бессмысленную работу:
— Есть. Я.
Белла кивнула. Она понимала меня, а еще понимала, что эту работу все равно обязательно надо сделать.
— Хорошо, Джейсон. А мы постараемся поменьше маневрировать, пока ты будешь там, снаружи, — эта тонкая шутка должна была, видимо, поддержать меня морально.
— Буду весьма признателен.
— Кстати, я послала сообщение на Тангенс. Я тебя вызову, если они ответят, что нашли Мелгарда.
— Спасибо. Только по другим делам, пожалуйста, не звони. Если он действительно на обшивке, то тоже услышит твой вызов, и у меня будут большие трудности.
Я бросил комбинезон на пол рядом с дверью в северный воздушный шлюз на седьмом уровне и сам присел рядом. Застегнув переднюю часть пустого костюма, я закрыл шлем и нажал проверочную кнопку на шейном сочленении.
Комбинезон немедленно начал раздуваться, складки ткани с мягким хлопком разглаживались, рукава и штанины выпрямлялись. Нагрудный датчик показал давление в пять атмосфер. В течение двух минут проводилась диагностика всех систем комбинезона, после чего загорелось сообщение об исправности. Я нажал кнопку, костюм снова сморщился и опал.
Натянув комбинезон, я вошел в шлюз. Со мной был фонарик, а также 180-метровый спасательный пояс, который я сразу же пристегнул к кольцу на стене. Другой конец я прикрепил к кольцу на поясе комбинезона.
Когда я закрыл шлем, звук моего дыхания стал громче, смешиваясь с тихим шипением циркулирующего воздуха. Я проверил систему управления — на лицевом стекле шлема отражались индикаторы команд. Стоило сосредоточить взгляд на символе, нужной команды, а потом на символе исполнения, как комбинезон делал то, что от него требовалось. Поток воздуха усилился. Я временно отключил дисплей в шлеме.
Закрыв как можно тише за собой дверь воздушного шлюза, я запер ее и набрал на светящейся панели несколько, команд. Началась откачка воздуха из камеры — медленно, чтобы шум не достиг внешней оболочки корабля. Я по-прежнему не верил, что Фенн Мелгард может прятаться на внешней оболочке, и тем более прямо над тем шлюзом, через который он предположительно вышел из корабля, но пренебрежение простейшими правилами безопасности уже стоило жизни многим работавшим в гиперпространстве. Как, впрочем, и многим утонувшим в собственной ванне.
Когда индикатор показал жесткий вакуум, я отключил освещение. В течение нескольких секунд интенсивность света упала настолько, что мои глаза перестали его замечать. Я выждал еще несколько секунд, чтобы в камере наступила полная темнота, потом вручную включил механизм открывания верхнего выходного люка — очень осторожно, чтобы вибрация не передалась по оболочке. Если Мелгард там, важно его не спугнуть. Во всяком случае, снаружи не было света, который мог бы выдать меня ему. Ходовые огни так же нужны на гиперкосмическом корабле, как стеклоочистители или буфера.
Люк наконец открылся полностью. Тьма была абсолютной, сетчатка глаза воспринимала лишь отдельные вспышки, но и этот эффект должен был постепенно, сойти на нет. У меня над головой простиралась в бесконечность бескрайняя чернота пустого беззвездного пространства в десятом слое. Это я понимал умом, но по ощущениям легко мог представить себе, что нахожусь где-нибудь в грузовом контейнере — разницы никакой. Точно я знал только то, что ни черта не вижу.
Я поднялся повыше по настенной лестнице, чтобы на ощупь убедиться, действительно ли открылся люк. Потом спустился вниз, встал на пол в центре камеры, поглубже вдохнул и изо всех сил прыгнул прямо вверх..
Невесомость подхватила меня.
Когда я решил, что подъем по инерции прекратился, я включил ракетные двигатели. Находясь по-прежнему в полной темноте, я не знал даже, вращается мое тело или нет, и мог положиться только на ускорители, — запрограммированные таким образом, чтобы унести
мое тело как можно дальше от самой большой массы, которую мог засечь встроенный детектор комбинезона. Вначале меня ненадолго закрутило в одну сторону, но потом движение стабилизировалось.
В заданный момент двигатели умолкли. Я включил в шлеме индикатор дальности. Достигнув нужного расстояния от корабля, я приказал двигателям развернуть мое тело на девяносто градусов вперед и на мгновение включил фонарик.
Вначале я увидел, как по пуповине, соединявшей меня с кораблем, словно по гигантскому бикфордову шнуру, свет устремился вниз, оставляя за собой темноту. Пока он продвигался к оболочке, я дал двигателям команду отодвинуть меня еще дальше от корабля так, чтобы шнур натянулся, и удерживать в таком положении.
Я завис над кораблем. Прошло полминуты или даже больше, пока свет моего фонарика достиг наконец корабля и, отразившись, вернулся ко мне. Сначала осветился открытый шлюз, а потом свет стал расходиться кольцами. Через пару секунд кольцо достигло внешнего края оболочки «Красного смещения», осветив всю полусферу, над которой я находился. На ней никого не было.
С такого расстояния корабль казался не больше баскетбольного мяча, а Фенн Мелгард выглядел бы на его поверхности вообще букашкой — но если бы он там был, я бы заметил его. Значит, он либо на другой стороне, либо вовсе покинул корабль. Оболочка корабля тускло и безучастно чернела внизу.
Я выдал двигателям новую команду — начать движение по орбите вокруг корабля. Высота орбиты уменьшалась по мере того, как страховочный шнур наматывался на оболочку.
Я засек время. К счастью, гравитация уменьшалась достаточно плавно, чтобы можно было не обращать внимание на вызванное ее вариациями ускорение или замедление времени. Попав в положение, удобное для следующего обзора, я переключил фонарь на мигание с интервалом в десять секунд между вспышками.
В этот раз корабль осветился быстрее, чем в предыдущий. Теперь он был ближе и казался намного больше. Поверхность была по-прежнему пуста.
Каждый раз, когда освещался новый участок оболочки «Красного смещения», я тщательно его осматривал и, увы, с неизменным результатом. Почти завершив полный виток, я включил лампы на плечах комбинезона.
Прямо подо мной показался открытый люк воздушного шлюза. Чтобы смягчить толчок, я в последний раз включил двигатели и дал тормозной импульс. Коснувшись поверхности, я сразу упал вперед, потеряв равновесие из-за неточной поправки на замедление света, отскочил от обшивки, как мячик, и плавно приземлился с ускорением в одну шестую g.
Распутав страховочный шнур, я встал и подошел к люку, находившемуся в нескольких шагах и отбросил с дороги неиспользованный конец шнура. Кнопка включения света в шлюзе находилась рядом с крышкой люка. Нажав ее, я легко спрыгнул вниз.
В шлюзе я пристегнул к стене короткий страховочный конец, висевший на поясе комбинезона, отстегнул длинный шнур и принялся сматывать его, рассеянно поглядывая по сторонам. Вот тут я и заметил кровь.
Во всяком случае, мне показалось, что это кровь. Вряд ли это могло быть чем-то иным. Небольшие пятнышки на полу из-за специфики среды почти не выделялись на сером фоне, но по форме можно было безошибочно определить засохшие круглые капли с мелкими брызгами вокруг. Кажется, Фенн Мелгард нашел свою смерть далеко от дома…
Да, такой вариант я упустил из виду, занятый бесконечными раздумьями о Тэйре Клайн и Дженни Сондерс. Дженни и Фенн Мелгард могли погибнуть от рук третьего, неизвестного пока человека. Правда, у Фенна могла быть и вторая жертва, о которой мы еще не знали, но эту версию я счел самой маловероятной.
Если кровь на полу шлюза принадлежит Фенну, то выходит, что комбинезона на нем не было. Комбинезон или выбросили за борт вслед за самим Фенном, когда кто-то очень настойчиво попросил его немного прогуляться в гиперпространстве, или надежно спрятали на корабле, а может быть, нажав нужные кнопки, перевели в другой слой. В любом случае убийца понимал, что костюм должен исчезнуть, иначе невиновность Фенна станет очевидной.
Итак, убийца на борту. Но кроме этого, мы не знаем о нем ничего.
Я заканчивал сматывать страховочный конец, обдумывая, что делать дальше. Первым побуждением было сразу же позвонить на мостик Белле и предупредить ее, но еще, не успев закрыть внешний люк шлюза, я отверг эту идею. Если убийца — член экипажа, — вполне возможно, что он прослушивает линии связи. Нельзя лишать себя единственного, хоть и мизерного преимущества — ведь он пока уверен, что никто не догадывается о его существовании.
Бескрайняя ночь осталась за крышкой люка, и я начал наполнять шлюз воздухом. На цифровом индикаторе давления сначала быстро, потом все медленнее замелькали цифры, и вскоре он уже показывал «100%».
Даже после такой краткой прогулки по гиперпространству мне не терпелось поскорее выбраться из комбинезона. Для того чтобы посмотреть влево или вправо, приходилось поворачиваться всем телом. От этого у меня начиналась клаустрофобия, и я поспешил отстегнуть шлем, еще не выйдя из шлюза в коридор.
Открыть дверь я не успел. Я не успел даже до конца снять шлем. Едва начав поднимать лицевое стекло, я ощутил какой-то сладкий запах — запах, которого здесь не должно было быть.
Попытка быстро застегнуть шлем оказалась неудачной, пальцы вдруг перестали слушаться. Поле зрения сузилось, его быстро затягивал черный туман, наступающий со всех сторон.
Я уверен, что уже ничего не ощущал, когда со всего размаху грохнулся на пол.
Первое, что я почувствовал, возвращаясь к жизни, — острую боль в шее.
Я понял, что я опять на Редуолле, меня избили старшие, я потерял сознание и теперь прихожу в себя. В голове пронеслись горькие проклятия в адрес родителей, отправивших меня сюда.
Но что-то было не так. Подо мной была подстилка в так называемом дортуаре, или общей спальне, и свет проникал в комнату сквозь зарешеченные окна под потолком.
Прошло еще немного времени, пока я осознал, что шея болит оттого, что в нее впилась кромка шлема гиперкосмического комбинезона. Теперь я вспомнил все. Итак, я был на борту «Красного смещения» и лежал на полу воздушного шлюза.
Я заставил себя сесть и снял шлем. В памяти возник тошнотворный запах, который я успел вдохнуть прежде, чем потерял сознание. Я повертел головой в поисках главных бортовых часов, и тошнота подступила снова, как в тяжелом похмелье. Наконец глаза сфокусировались на дисплее.
Получалось, что мой обморок продолжался несколько часов. Все это выглядело более чем странно. Если меня усыпили газом, то почему не убили и даже никуда не унесли, оставив лежать на полу шлюза? И почему никто не бросился меня разыскивать?
Когда в голове прояснилось, до меня вдруг дошло, что усыпили, наверно, не только меня. Скорее всего газ выпустили одновременно по всему кораблю, а те, кто не заснул, просто не догадались, что в этом редко используемом шлюзе может кто-то находиться. — Опираясь на стену, я встал. Колени дрожали, но дрожь быстро прошла. Я покрутил головой и обрадовался, что она держится так же крепко, как раньше.
Тошнотворный запах еще висел в воздухе, но остатки газа, свалившего меня с ног, явно потеряли прежнюю силу. Я потянулся было к панели связи, но сразу передумал.
Допустим, что усыпили всех, кто находится на корабле. Что отсюда следует? Я вдохнул воздух с седьмого уровня, значит, все, кого газовая атака застала на седьмом уровне, сейчас просыпаются. Чем ниже уровень, тем медленнее идет на нем время. Значит, после седьмого уровня проснутся люди на шестом, потом на пятом, и так далее. До мостика очередь дойдет примерно через час.
