Совсем близко от того места, где я находился, шахта лифта почему-то слегка меняла наклон. Я увидел уходящий вниз ряд красных и голубых огней — словно зеркальное отражение тех, что были наверху. Если это не было оптическим обманом, шахта лифта уходила под землю так же далеко, как вершина Башни Поклонения возвышалась над поверхностью.
Я изо всех сил прижался к стене шахты. Итак, на дне передохнуть не удастся. Желоба для колес заканчивались чуть ниже моих ног, а на противоположной стороне стены начинались такие же желоба, уходящие вниз. Если бы лифт спускался ниже этого рубежа, он бы встал на две другие пары колес и поехал по внешней стороне шахты. А вот если бы я двигался дальше вниз по желобу, то скоро очутился бы на гладкой поверхности с отрицательным уклоном.
Надо было срочно выбираться из шахты, пока у меня еще оставались на это силы. Я пополз наверх. Пока лифт стоит на месте, я мог либо попытаться выбраться наружу через дверь технического этажа, либо висеть на лестнице из скоб, пока пальцы не разожмутся сами собой и я не полечу в бездонную шахту.
Карабкаясь, я обдумывал увиденное. Что же находилось там, внизу? Была ли эта шахта единственной, уходившей глубоко под землю? Маловероятно, что я случайно попал именно в такую шахту. Скорее всего спускаться в глубину могли все лифты, и их шахты образовывали перевернутую пирамиду точно такой же формы и таких же размеров, как видимая часть Башни Поклонения.
Моя рука нащупала нижнюю кромку дверного короба. Опершись на нее подбородком точно напротив того места, где сходились створки, я поворачивал голову и так и эдак, стараясь увидеть все, что можно было увидеть снаружи сквозь узкую щель. Ничего, кроме слабого рассеянного света, мне разглядеть не удалось.
Я попытался рукой отодвинуть одну из створок вбок. Она не поддалась.
Я втиснулся в желоб для колес и поднялся повыше, чтобы ухватиться за верхний козырек короба. Стоя на краю дверного проема и держась одной рукой за край желоба, я снова попробовал отодвинуть створку, и снова безрезультатно. Пальцы просто скользили по гладкой поверхности.
Глубоко вздохнув, я еще раз взвесил все свои возможности. Взбираться по желобу оказалось значительно труднее, чем спускаться.
На всякий случай подергав створки двери, я пошарил рукой по ее поверхности, ища, за что можно зацепиться. Поверхность была совершенно гладкой, и я уже начал думать, не управляется ли эта дверь с противоположной стены шахты. Но тут я кое-что нащупал. Это была маленькая дырочка в двери, у самого потолка.
Осторожно балансируя, я полез в карман брюк и достал оттуда ручку. Потом опять нащупал дырку, просунул туда ручку и потянул. Ничего не вышло.
Я еще раз взвесил, что выгоднее — сберечь силы для того, чтобы подняться выше, или любой ценой стараться выбраться из шахты. И еще я очень хотел бы знать, кто будет ждать меня за дверью, если мне удастся открыть ее.
Покрепче упершись в край желоба, я потянул за ручку так сильно, как только мог.
Дверь не шелохнулась.
Я глубоко втянул воздух и стал думать. Потом снова начал шарить по поверхности двери, пытаясь охватить как можно большую площадь, и нашел рычаг, торчавший из двери в углу, под самым потолком, в направлении шахты. Было ясно, что прибывающий лифт должен был отжимать его. Я толкнул рычаг, потом потянул за него и услышал металлический щелчок.
Я попытался держать рычаг отжатым, дергая при этом за торчащую в дырке ручку. Створки разошлись на несколько миллиметров, и яркий луч света прорезал сумрак шахты.
Я тянул изо всех сил, но дверь больше не поддавалась. Тогда я стал постепенно снижать усилие. Створки не закрывались. Рывком я выдернул ручку из дырки, и створки медленно поползли в стороны.
Если бы в этот момент в меня выстрелил поджидавший за дверью охранник, моей единственной мыслью все равно было бы: «Открылась! Все-таки открылась!».
Просунув ногу между створками, я схватился за край двери той рукой, которой тянул за ручку, и через мгновение уже был в пустом коридоре. Створки двери щелкнули за моей спиной, будто челюсти гигантского хищника.
Я спрятал ручку в карман брюк, а из кармана мантии извлек нидлер. Некоторое время я неподвижно стоял, прислушиваясь, но ничто не нарушало тишину. Тогда я опустил руку с нидлером в карман.
На панели лифта было больше кнопок, чем на верхних этажах, половина из них — с отрицательными номерами, и каждый соответствовал подвальным этажам Башни. Симметрия между верхом и низом была полной, но об этом невозможно было догадаться, находясь на верхних этажах. Да, здешние жители умели охранять свои секреты.
Всего несколько часов назад Башня казалась мне куда более приятным местом. И дело не в том, что ситуация оказалась такой сложной — этого можно было и ожидать. Просто весь облик этого этажа был лишен той безмятежности, которая царила наверху. Там господствовали светлые и темные оттенки зеленого и желтого цветов, здесь — серый и угольно-черный. Там были ясные, чистые зеркала, здесь — туманные, и мое отражение в них, казалось, носило красноватый оттенок того самого парализующего газа. Необходимо было найти Тэйру, и как можно скорее,
Я осторожно обошел колонну, внутри которой двигался лифт, и обнаружил вход в туннель, ведущий из Башни Поклонения. Он тоже был более темных цветов, чем туннели наверху. Мне пришло в голову, что сеть туннелей этого уровня проложена, возможно, точно под сетью верхних туннелей.
Любой туннель имеет лишь два выхода, и мне показалось слишком рискованным начинать поиски именно с туннеля. Поэтому я направился по безлюдному этажу к одному из углов Башни — там, по аналогии с верхней половиной, должен был находиться выход на лестницу.
По дороге от лифта я несколько раз останавливался и прислушивался, пытаясь понять, не следят ли за мной, но ни разу ничего подозрительного не заметил.
Лестница была такой, какой ее описывала Тэйра, но вела она не вверх, а вниз. Видимо, по лестницам, начинающимся на главном, то есть первом, этаже, спуститься сюда, было невозможно. Значит, верхняя и нижняя половины Башни соединялись только лифтами, но кнопки в них были только для верхних этажей.
Рассудив, что каждый, кто захочет спуститься глубоко вниз, поедет на лифте, я прошел несколько пролетов по лестнице, миновал надпись «Уровень-2», потом остановился, чтобы передохнуть и немного подумать.
Я не знал почти ничего, Например, не знал, была ли Тэйра в курсе того, как тут все устроено, и если да, то почему она ничего не рассказала об этом. Вопросов было много, куда больше, чем ответов.
Ни сверху, ни снизу не доносился звук шагов. Я решил провести инвентаризацию своих ресурсов и внимательно осмотрел нидлер. Это был стандартный пистолет «Узетта», заряженный набором из девяноста шести игл с транквилизатором. Он мог бы помочь мне в бою с превосходящим противником, но рано или поздно иглы кончатся, даже если поставить указатель воздействия в положение «Смерть». Я прокрутил зарядный цилиндр, и указатель воздействия прошел весь цикл: «Паралич 35», «Тяжелый паралич 36», и так далее до «Снять паралич 3», потом «Смерть 21», и потом снова «Паралич 35». Одна иголка была уже использована, так что у меня оставалось девяносто пять шансов при стрельбе одиночными выстрелами.
Без передатчиков, которые были у Дэниела и Уэйда, я не мог связаться с кораблем. Попытавшись добраться по туннелю до спрятанных комбинезонов, я скорее всего попаду в засаду. Если же идти по поверхности, то на поиск комбинезонов уйдет слишком много времени.
Но даже если бы мне удалось найти комбинезоны, я все равно не стал бы бежать, оставив здесь Тэйру. Готовность охранников убить меня на месте, существование нижней, тайной половины Башни — все это наводило на мысль о том, что обращение с пленными может оказаться далеко не нежным. Особенно если Тэйру будут рассматривать как предателя.
Руки и ноги уже достаточно отдохнули, и я продолжил спуск по лестнице, стараясь ступать как можно тише.
Дойдя до знака «Уровень—3», я отодвинул дверь на этаж ровно настолько, чтобы одним глазом посмотреть в щелку. Здесь тоже было мрачно. Центральную часть этажа я разглядеть не мог, но стены холла возле лифта были расписаны чередующимися вертикальными полосами коричневого и красного цветов. Пол представлял собой мозаику больших черных, красных и коричневых квадратов. Подобранное сочетание цветов и формы создавало неприятную иллюзию, что линии и квадраты непрерывно вибрируют. Общее впечатление было такое, что дизайнер работал над интерьером в большой спешке. Да еще старался, чтобы получилось как можно дешевле.
За дверью было тихо, и я открыл ее до конца. Войдя на этаж, я наугад двинулся вправо. Дверь медленно закрылась у меня за спиной. Впереди были коридоры, которые вели от каждого лифта к центру. Дойдя до первого коридора, я вошел в него. Здесь стены тоже были выкрашены полосами, и с каждой стороны было по единственной запертой двери. Симметрия сохранялась и дальше. Коридор доходил до центральной части этажа, и я снова увидел ограждение, окружавшее посредине такое же огромное круглое отверстие в полу, как на верхних этажах. Точно такой же круглый вырез был и в потолке, покрытом узором из тонких красных и черных линий, расходящихся из центра.
Позади послышался какой-то звук, и я заставил себя спокойно идти дальше, осторожно осматриваясь в поисках его источника. В мантии я вполне мог бы сойти за кого-нибудь из тех, кто имеет полное право здесь находиться. Однако еще до того, как я обернулся, я уже понял, что это был за звук. Двигался один из лифтов.
Я вернулся в холл возле лифта. Спускался третий от меня лифт. Я отошел чуть назад, в коридор, ведущий к центру Башни. На панели сменяли друг друга цифры: «-1», «-2». Когда на индикаторе вспыхнуло «-3», пауза показалась мне бесконечной, но это было лишь следствием до предела взвинченных нервов. Лифт продолжал спускаться и остановился на этаже под номером «-10». Я подумал, что на верхних этажах Башни на панели сейчас высвечивается «Технический этаж».
Любопытно было бы знать, что за техобслуживание производится здесь, под землей. Мне вспомнилось любимое выражение моего первого начальника, у которого я работал в бригаде техобслуживания: не чини, что не поломано.
Вместе с любопытством росла и озабоченность. Я медленно пошел по направлению к центру. Меня отделял от него один перекресток — пересечение с коридором в центральной части Башни. Вокруг не было никого. Я остановился, немного не доходя до ограждения, чтобы не быть замеченным с верхнего или нижнего этажа. Внутренняя стена проходила в метре от ограждения, параллельно ему, и по узкой дорожке между ними можно было обойти вокруг отверстия в полу.
Осторожно подойдя к ограждению, я посмотрел вниз. Передо мной была перевернутая копия наземной части Башни, выдержанная в мрачных, темных тонах. На каждом из семи этажей внизу имелся круглый вырез в центре, так что Башня просматривалась до самого дна. Темные шахты лифтов уходили глубоко в недра планеты, почти соединяясь в нижней точке перевернутой пирамиды. Сама же нижняя вершина была окутана тьмой. Блестящие перила на нижних этажах отливали красным и коричневым, по цвету окружавших их стен.
На потолке в двух этажах надо мной была еще одна искаженная копия — вместо золотой буквы «X» на серебряном фоне здесь, в центре диска из почти черного серебра, сверкала такая же буква «X», но кроваво-красная…
Я отошел от ограждения и направился к лифтам. По пути вытащил нидлер и попытался открыть одну из дверей, выходивших в коридор. Дверь легко поддалась. В комнате никого не было. Верхний свет зажегся автоматически. Мрачный стиль подземной части Башни заранее настраивал на худшее, но то, что я увидел, заставило меня похолодеть.
Посреди комнаты стояла кровать, снабженная кандалами. Рядом было кресло с отклоняющейся спинкой, и тоже с кандалами. В углу стояли две треноги и множество записывающей аппаратуры. У одной из стен располагался длинный стол, который я поначалу принял за верстак с разбросанными по нему инструментами. Но это были не те инструменты, которыми можно смастерить шкаф или починить кухонный комбайн.
Я попятился и вышел из комнаты. На отдых и разведку ушло, непростительно много времени. Теперь было предельно ясно — нельзя терять ни секунды. Тэйру нужно срочно выручать.
Я чуть было сразу не переключил нидлер на «Смерть», невзирая на возможность рикошета.
Возвращаясь к лифтам, я думал о том, что мне пока везет — до сих пор мне не встретился никто из здешних обитателей. Я относился бы к ним, как к людям, которые имеют полное право защищаться от нападения неизвестного вооруженного отряда. Но после комнаты с кандалами было бы просто нелепо даже думать об их «правах».
Я вышел на угловую лестницу — не хотелось, чтобы панели лифтов на этажах оповещали о моих передвижениях. Кроме того, я не знал, как спускаться на подземные этажи на лифте — ведь кнопок с отрицательными номерами в кабине не было. Спускаясь на этаж под номером -10, я думал о том, что есть на свете такая вещь, как
слишкомбольшая свобода вероисповедания.
Глава 13
В ПРЕИСПОДНЕЙ ЗАНАГАЛЛЫ
Я двигался осторожно, осматриваясь после каждого пройденного пролета. Телекамер наблюдения видно не было, но это не означало, что наблюдение не ведется. Несомненно, хозяева Занагаллы установили несколько сканеров на верхних этажах, просто я их не заметил. Также несомненно, что эти хозяева были не слишком озабочены неприкосновенностью частной жизни. Оставалось надеяться, что они сочли такие предосторожности излишними в нижней части Башни. Не заметив никого по пути, я добрался до этажа -10. Наверно, большинство местных жителей привыкло пользоваться лифтами. У меня возникло ощущение, что я первый, кто спускается по этой девственно чистой лестнице. Еще я подумал о том, были ли строители Башни членами общины основателей Занагаллы. И если нет, то каким образом было обеспечено их молчание?
Я чуть приоткрыл дверь на этаж, и в щелку увидел два пустых коридора, расходящихся в стороны. На этом этаже кто-то был, ведь лифт остановился здесь. Поэтому я очень осторожно закрыл дверь и спустился этажом ниже.
На уровне -11 все было по-другому. Сначала я подумал, что здесь вообще нет света, но, открыв дверь пошире, смог разглядеть, что четыре угловые лестницы и двери лифтов соединены узкой пешеходной дорожкой, проложенной вдоль всех четырех стен пирамиды. На дорожке никого не было, я открыл дверь пошире и выскользнул наружу. Створка двери мягко задвинулась у меня за спиной.
Надо мной находился этаж -10, с круговым вырезом посередине. Мне была видна только часть ограждения на дальней от меня стороне выреза. Сквозь вырез уходил вниз столб света, словно сфокусированный кольцами десяти верхних этажей. Иногда в нем мелькали пылинки.
Стены были очень темными, свет почти не рассеивался, и вся цветовая гамма казалась черно-белой. Я поймал себя на мысли о том, что это действует на меня угнетающе. Быстро же я привык к краскам нормального мира — ведь еще совсем недавно я был на «Красном смещении», где все неодушевленные предметы выглядели именно так.
Глубоко под землю уходила тускло освещенная зеркальная копия верхней Башни. Треугольники стен встречались на огромной глубине в точке, скрытой от глаз темным кругом. На каждом уровне вдоль стен проходили пешеходные дорожки, и этот ряд уменьшающихся квадратов терялся в темной бездне. Впечатление было сильное.
В гигантской пещере царила тишина, нарушаемая лишь легким поскрипыванием и шорохом моих башмаков. Возникало странное чувство, будто кто-то записал на магнитофон звуки в зале, полном людей, которые разговаривают, смеются, звенят бокалами, а потом включил эту запись очень тихо, на пределе слухового порога.
Я шагнул было к двери на лестницу, как вдруг раздался крик. Это был не такой крик, каких я наслушался на Редуолле, не оглушительный вопль страха и боли. В крике тоже была слышна боль, но он больше напоминал хриплый вздох или плач смертельно измученного человека. Голос был низким и мог принадлежать мужчине, но чувствовалось, что страдания несчастного — уже давно перешли ту грань, за которой стираются всякие различия между полами.
Крик донесся сверху, и со всех сторон ему ответило эхо, сливаясь в беспорядочный шум. Задрав голову, я заглянул через круглый проем наверх, пытаясь разглядеть, кто же кричал и отчего. Пока я так стоял, прижавшись к стене, наверху произошло какое-то движение.
Сквозь вырез на уровне -10 пролетело вниз обнаженное тело. С такого расстояния трудно было сказать, мужчина это или, женщина, но туловище и конечности явственно отливали красным.
Я оцепенел. Тело падало в колонне света и примерно этажах в пяти подо мной неожиданно стало уменьшаться. Но не потому, что оно удалялось от меня — с телом что-то происходило. Мягкие ткани испарялись на глазах, и через одну-две секунды вниз летел один только скелет.
Но даже кости не достигли дна пирамиды. Пройдя примерно две трети пути, они превратились в горстку мелких частиц и пропали из виду.
И снова только пылинки плясали в столбе света.
Меня охватило яростное возбуждение. Если это была Тэйра… то я не уйду отсюда, пока не разнесу на атомы все это проклятое место. Но сначала кое-кто у меня тоже ох как покричит!
Я рванулся к лестнице, но тут же остановился. Несколько овладев собой, я выждал минуту-другую, не посмотрит ли кто-нибудь вниз. Стоя в полутьме, я медленно поднял нидлер и перевел указатель на «Смерть».
На негнущихся ногах, будто в трансе, я двинулся к двери на лестницу. Постепенно мышцы расслабились, руки и ноги опять стали послушными. На полпути к этажу -10 я переключил нидлер обратно на «Паралич».
Отодвинув створку двери, я вышел на перекресток безлюдных коридоров. Дойдя до первого поворота к центру Башни, я немного помедлил, прежде чем шагнуть в еще один, такой же пустынный коридор. В конце его виднелась стена высотой примерно в два моих роста, закрывавшая от меня то, что происходило в центре. Я быстро дошел до конца коридора. Людей видно не было, но где-то впереди слышались голоса.
Оказалось, что стена окружает центр этого этажа. По ее периметру шел круговой коридор. Я зашагал по нему вдоль стены. Из-за нее доносились голоса, и они делались все громче. Впереди слева я увидел дверь, ведшую внутрь.
Медленно подойдя к двери, я прислушался. Говорили громко, но я не мог разобрать ни слова и хотел уже заглянуть внутрь, как вдруг заметил блестящую серебристую банку на столе, стоявшем за стеной, у самой двери. В ней отражались три фигуры в мантиях, находившиеся между дверью и центром Башни.
С помощью банки я мог наблюдать за ними. Их голоса были больше похожи на ритмичное пение, чем на разговор. Головы в, унисон кивали. Отражение на поверхности банки было нечетким, но все же удалось разглядеть, что все трое стояли спиной к двери.
Лучшей возможности могло и не представиться. Я высунулся из-за угла и трижды нажал курок, выпустив в спину каждого по игле. Ффф-т, ффф-т, ффф-т — прозвучали три почти бесшумных выстрела.
У одного еще хватило сил потянуться рукой к болезненной точке на спине. Двое других моментально осели на пол.
Держа нидлер наготове, я окинул взглядом помещение и не обнаружил никого, кто мог бы представлять опасность. Возле выреза в полу верхнего этажа, который я видел отсюда, тоже никого не было.
Я действовал максимально быстро — кто знает, когда сюда придут другие или когда хватятся этих троих. Нащупав пульс одного из них, я убедился что иголки действуют эффективно — сердце билось, но очень медленно.
По периметру кольцевой зоны между стеной и центральным вырезом в полу были расставлены столы на колесах — такие, на которых в больницах возят пациентов на операцию. Рядом с каждым столом из стены торчали разнообразные трубки и кабели. На одном из столов кто-то лежал.
В первую очередь следовало куда-нибудь оттащить три распростертых на полу тела, но я не мог терять ни секунды. Тело, привязанное к столу, было женским, и меня охватил непреодолимый ужас при мысли о том, что это может быть Тэйра. Даже отсюда я видел синяки и вздувшиеся полосы на коже от ударов кнутом.
Я подошел ближе, чувствуя во рту сильный металлический привкус. У женщины не было волос на голове, а лицо ее было так изуродовано, что я даже не мог сказать, Тэйра это или нет. Она открыла глаза.
Никогда в жизни мне еще не было так приятно
невстретиться с кем-то. Это была не Тэйра. Глаза были не ее. Я почувствовал огромное облегчение.
На одновременно меня охватил ужас от того, с какой невыразимой болью смотрели на меня эти глаза. Взгляд женщины был подобен взгляду животного, которому капканом почти оторвало лапу.
Она приоткрыла рот, и я увидел, что зубов в нем не осталось. Опередив ее, я сказал:
— Я не сделаю вам зла.
Она сморгнула слезу и попыталась что-то сказать. Я наклонился поближе.
Она повторила еще раз, почти неслышно, но на этот раз я ее понял. Мучительно медленно она выговорила:
— Убейте меня. Прошу. Сразу.
Я посмотрел ей прямо в глаза, и на этот раз узнал ее. Это было то, что осталось от Мардж Ленделсон. Уверенность и надменность, которые она демонстрировала на борту «Красного смещения», исчезли бесследно. Удивительно, но я не ощутил никакой ненависти к ней за тот кошмар, в который она втянула нас вместе со своими «черными» дружками. Сейчас я мог испытывать к ней только жалость.
— Вы уверены? — спросил я.
Моргнув, она кивнула.
Я кивнул в ответ:
— Ладно. Я вас понимаю.
Когда я переключил нидлер на «Смерть», Мардж Ленделсон заплакала. Она была почти без сил, и смогла только трижды всхлипнуть, но в ее глазах появились слезы.
Я приставил дуло к ее руке, и она посмотрела мне в глаза. Потом она снова кивнула и сжала губы. Я нажал на спуск: ффф-т. Мардж даже не попыталась отвести руку.
Время словно на миг остановилось после этого выстрела. Та благодарность, которую я прочитал в глазах Мардж, заставила меня мысленно перенестись в прошлое, на Редуолл, вернуться в то мгновение, когда я убил напавшего на Риссу парня. Тогда, как и сейчас, я был горд собой; тогда, как и сейчас, я убил человека. Эта параллель наводила на неприятные мысли, но я не мог отказать Мардж в ее просьбе, как не мог не вмешаться тогда, на Редуолле.
Через несколько секунд я закрыл безжизненные глаза Мардж. Потом я протер свои глаза, куда будто песку насыпали.
Глубоко, прерывисто вздохнув, я заставил себя сосредоточиться на том, что делать дальше.
Информация! Вот в чем я нуждался больше всего. Подойдя к трем лежавшим на полу людям в мантиях, я обнаружил, что среди них есть женщина. На шее у нее было оранжевое ожерелье. Выбрав одного из мужчин, я втащил его на ближайший стол и надежно привязал ремнями. Убедившись, что вырваться он не сможет, я нашел еще один ремешок, который затянул у него на горле так, чтобы можно было усиливать или ослаблять натяжение.
Чтобы не вызвать подозрений у тех, кто мог бы заметить меня с верхнего этажа, я уложил на столы и два других тела. Теперь все напоминало обычную, видимо, для этого места картину, с той лишь разницей, что жертвы были одеты в мантии. Повернув указатель воздействия на «Снять паралич», я разрядил нидлер в руку моего связанного пленника, и стал с нетерпением ждать, когда подействует укол.
Человеку было на вид лет сорок, волосы на его висках начинали серебриться. На подбородке была маленькая ямочка, а щеки казались впалыми из-за широких скул. Он был похож на чудовище не больше, чем любой из постоянных клиентов Редуолла.
Прошла почти минута, прежде чем мышцы его лица начали подергиваться. Я затянул ремень у него на горле до такой степени, что дыхание стало затрудненным. Он нахмурился, как будто ему приснилось что-то неприятное, в следующее мгновение его глаза открылись. Зажмурившись от света и, наверное, от боли, он, видимо, некоторое время пытался понять, где и в каком положении находится. В конце концов он сказал дребезжащим голосом (ремешок на шее нужен был для того, чтобы он не мог закричать):
— Ты кто?
— Считай, что разведчик. Мне нужна от тебя кое-какая информация.
Он ответил мне очень грубо. Никогда не думал, что глубоко религиозный человек может так выражаться.
Я немного затянул ремешок и сказал:
— Ты, наверно, еще не до конца проснулся. Здесь командуешь не ты. Здесь командую я. Теперь понятно?
— Чего ты хочешь? — его голос перешел почти в шепот.
— Я хочу знать, что и почему здесь происходит. Я хочу знать, где пленники. Уточняю: те пленники, которых захватили некоторое время назад, на главном этаже наверху.
— Спроси кого-нибудь другого.
— По-моему, ты все еще не понимаешь. — Я огляделся, прикидывая, чем бы его припугнуть. Через минуту я уже стоял у стола, держа в руке пару проводов с зубчатыми зажимами на концах. Провода были подсоединены к одной из розеток на стене. Я на мгновение прикоснулся зажимами друг к другу, держа их перед лицом моего собеседника. Полетели искры.
Один зажим я пристегнул к мочке его уха, не обращая внимания на то, что из-под зубчиков появились капельки крови. Другим зажимом я небрежно помахал у него перед, носом:
— Я смотрю, вы привыкли, что пациентов вам доставляют прямо сюда. На этот раз придется немного полечить тебя.
Расширенными глазами человек следил за раскачивающимся в воздухе зажимом.
— Давай еще раз попробуем, — сказал я. — Где новые пленники?
Он не ответил. Я опустил зажим ниже. Он молчал, только дыхание стало более шумным и тяжелым,
— Я не хочу этого делать, — сказал я, — но, вижу, что придется.
Он продолжал молча сопеть. Тогда я пронес зажим у него перед глазами и слегка задел им за мочку другого уха. Его голова дернулась, отчего ремешок еще сильнее сдавил шею.
Он оказался очень упрямым, и мне пришлось еще пару раз коснуться его зажимом. При этом я выбирал места так, чтобы через его сердце или мозг не прошел слишком сильный ток.
Когда я примеривался, куда еще прижать зажим, он, наконец, выпалил:
— Они… наверху, на втором.
— На уровне «минус два», или на втором этаже в верхней части?
— Минус.
Я не мог рисковать быть обманутым:
— Врешь. Я только что оттуда. Там никого нет, — при этом я слегка помахал зажимом.
— Клянусь, они там. В камерах для задержанных. Полчаса назад были там.
— Они целы и невредимы?
— Да. Большинство из них. Слушай, убери эту штуку подальше.
— Мы рассмотрим твою просьбу. Скажи, вы пытали Мардж Ленделсон потому, что она привела нас сюда?
— Потому что она — что?..
— Так ты этого не знал?
— Нет.
— А почему вы это сделали?
— Кончились запасы. Нам подошел бы любой. Кто угодно.
— Подошел бы для чего? — Я как бы нечаянно задел его зажимом.
Он передернулся:
— Ты… не поймешь.
— Попробуй объяснить. Я понятливый.
— Они умирают за нас. Их боль нас освобождает.
— Ты имеешь в виду — физически? Или, как бы это сказать, в религиозном смысле?
— Сатана поддерживает постоянное количество боли во Вселенной. Если… если ее испытывает кто-нибудь другой, для, нас остается меньше.
У меня было слишком мало времени, к тому же я почувствовал, что от этих откровений начинаю злиться еще сильнее, и решил переменить тему:
— Все, кто приезжает сюда, делают крупные пожертвования. Я полагаю, во время ваших… процедур вы заставляете их отписывать вам все, что у них еще осталось?
Он ничего не сказал, я опустил зажим пониже, и тогда он, не сводя с зажима глаз, кивнул.
Я вспомнил о промелькнувшем передо мной лице, которое показалось мне знакомым. Случайно ли, что Редуолл и Занагалла имеют так много общего?
— Кто здесь всем командует? — спросил я. — Недди Палмертоу?
От неожиданности он так вытаращил глаза, что после этого врать было бы бессмысленно. Он кивнул.
Теперь в моей душе осталась только холодная ненависть. Мне очень хотелось подключить к нему второй зажим и уйти прочь, но удержался от искушения. Что ж, я и так всю жизнь делал то, что мне не хотелось, и не делал того, что хотелось. Зачем менять привычки?
Впрочем, не совсем так. Эту привычку мне уже случалось побеждать, когда отчаяние или решимость бывали слишком сильны. Просто мне не доставило бы ни малейшего удовольствия наказывать этого жалкого подонка. Другое дело, если бы на его месте лежала сейчас Недди Палмертоу…
У меня до сих пор стояло перед глазами потухшее лицо Керри Гангорры, когда она вернулась после вечеринки, проведя два дня с Недди и двумя ее друзьями-мужчинами. Казалось, что она где-то далеко и уже не ощущает ни боли, ни страха. Пять дней спустя она покончила с собой, выпив целую бутыль жидкости для мытья посуды. К тому времени Недди уже умчалась с планеты навстречу новым, привычно жестоким приключениям.
— Боль создает не Сатана, — сказал я после паузы, — а люди, вроде тебя и Недди Палмертоу. Может быть, такие, как она, просто питаются болью других. Теперь я понимаю, откуда взялась ваша Башня. Она собрала команду психопатов, которых когда-то кто-то обидел. И нашла для вас возможность отыграться за унижения, а для себя — возможность разбогатеть. А может, она сделала так, что вы сами нашли друг, друга…
Не было смысла дальше расспрашивать это жалкое существо. Либо он знал намного больше, чем я мог предположить — честно говоря, в это было трудно поверить, — либо был слепым орудием в руках Недди Палмертоу. А она умела манипулировать такими, как он. Я снял зажим с его уха, повесил провода обратно на стену, затем перевел нидлер в положение «Паралич» и всадил ему в руку еще одну иглу. Когда тело обмякло, я ослабил ремешок, стягивавший его горло.
В карманах его мантии я не обнаружил ничего, кроме маленькой семиконечной звездочки. Я хотел выбросить ее, но когда точно такие же обнаружились в карманах двух других пленников, я вспомнил об узоре в лифте и положил все три звездочки в свой карман.
Оставив четыре тела на столах, я вернулся на лестницу. Стараясь двигаться как можно тише, я все равно поднимался вверх куда быстрее, чем раньше спускался вниз. Трудно даже было вообразить, как отомстить им, если они причинили Тэйре какой-нибудь вред. От этой мысли я чуть не затормозил со всего разбега — оказывается, я и сам не знал, до какой степени Тэйра стала дорога мне.
