Министр, видимо, не поняв, чего я прошу, пишет в соответствующей стилистике Министерства образования и науки: "Оказание финансовой помощи из средств областного бюджета для оплат расходов по обучению в вузе невозможно, так как в бюджете не предусмотрены расходы на получение высшего профессионального образования".
      А вот интересно, предусматриваются ли в бюджете области фуршеты, приёмы, развоз гостей, представительские расходы, иллюминации, "откаты", воровство, присвоение благ своими и проч., и проч., и проч.?
      14 января, пятница. Утром опять состоялся экспертный совет по наградам в министерстве культуры. Министр не зря придумал этот совет, кое-что мы и задерживаем, а ретивых и бойких очень много. На этот раз за шлагбаумом оказался отец Филиппа Киркорова, которого одна из филармоний представила к высокому ордену. Теперь надо ждать, когда к званию Героя России представят актера Данилко, играющего Верку Сердючку.
      15 января, суббота. В Ленинграде - я не стараюсь называть этот город по-новому - отчаянные волнения по поводу отмены льгот. Пока это касается только проезда в городском транспорте. Недовольные пенсионеры перегородили Невский проспект. Телевидение сообщает, что хотя эти акции не санкционированы, но милиция и правоохранительные органы не вмешиваются. Хотел бы я посмотреть, как бы они вмешались и что из этого бы произошло. Это массовые и стихийные выступления, в которых участвуют еще не все обездоленные. Пенсионеры наконец-то увидели, чем им грозит так называемая монетизация. Но ведь льгот лишили и военных, и милицию, и афганцев, и участников чеченской войны.
      Любопытно, что, растерявшись, власти пытались сначала отыскать каких-либо зачинщиков или участие левых сил в этих эксцессах. Никак в головах властей не укладывается: дайте народу большие пенсии - они, кстати, заработаны, - чтобы хватало не только на молоко и хлеб, но и, как западным леди, на путешествия в другие страны, и никто и не пикнет, если даже сказать, что отныне билет на транспорт эти леди и старые джентльмены должны будут покупать сами.
      16 января, воскресенье. Вечером по одной из программ показали - я смотрел это не с начала - последнее интервью Льва Рохлина. Он практически, называя фамилии, в том числе и фамилию Березовского и Грачева, говорил о предательстве и страшной коррупции в армии в начале чеченской войны. Сказано, что жизнь солдат была отдана за нефть. Из слов Рохлина также стало ясно, что Дудаев мог бы стать самым верным вассалом России, если бы были предприняты лишь некоторые меры, которые не были приняты. Говорил о предательстве средств массовой информации по отношению к армии. Поэтому-то его и убили. Давая такие интервью, он не мог выжить.
      19 января, среда. Вечер. Разбушевавшиеся страсти вокруг отмены льгот постепенно отходят. По этому поводу несколько раз появлялся на экране президент. Правительство приняло какие-то постановления, вроде бы пенсионерам возвращают их право на проезд. Все говорящие политики помалкивают, что правительство "расчищает" бюджет. Оно ведет себя так, будто пенсионеры - зарвавшиеся старики и требуют чего-то излишнего, как аристократ рябчика в станционном буфете. Никто не заикается, что эти глупые старики создали те материальные ценности в виде заводов, фабрик и научных систем, которые должны были кормить их в старости, но которые с попустительства и корысти, в том числе и этого правительства, у страны украли. Не им мы что-то даем из милости, а им мы недодаем из того, что мы им должны. Но это еще далеко: пенсионеры пока расчухали только близлежащее - проезд, к весне они обнаружат, чего их лишили еще.
      Абсолютно цинично министр финансов Кудрин и другой министр, Зурабов, говорят, что вот, дескать, в акциях участвует только один процент от разоренных и обкраденных пенсионеров. Не волнуйтесь, милые друзья, вы еще кое-кого увидите на наших улицах. Вчера же мой племянник Валера, полковник, сказал мне, что по работе ему надо постоянно объезжать до 12 предприятий и воинских частей чуть ли не ежедневно. Военные, пожарные, милиция пока молчат. Но уже кое-кто спохватился. Армия обещает выдать срочникам проездные билеты за счет своего бюджета.
      21 января, пятница. Утром выступал по телевидению доктор наук, экономист Михаил Делягин, обычный паренек с простеньким русским маловыразительным лицом, и сделал совершенно убийственный анализ происходящего. Ему задали вопрос об авторах этой реформы. Он, естественно, назвал как основных исполнителей Кудрина и Зурабова, но все же назвал и главное - идеологию и ее выразителя, Путина. Публично в такой жесткой форме сделал это Делягин первым. Браво!
      26 января, среда. В два часа дня пошел в Дом журналистов на 175-летний юбилей "Литературной газеты".
      К своему юбилею газета напечатала два удивительных материала. Один - о путешествии по Франции и Швейцарии Чупринина, Пригова, Гандлев-ского… "для поднятия имиджа России за рубежом". Обошлось это путешествие, по непроверенным данным, в 1,5 миллиона рублей. А второй - о списке писателей, которые приглашены на Парижский книжный салон. Полтора года назад статью о приглашенных на Франкфуртскую ярмарку "русских" писателях "Литературка" озаглавила "Список Лесина". На этот раз материал назван "Список раздора". За обоими заголовками стоит, просвечивая сквозь них, название знаменитого фильма со знаменитым содержанием - "Список Шиндлера". Суть, я думаю, ясна. Подпись - "Литератор", но по гениально простому ходу автор очевиден. Перечислены все сорок приглашённых с обозначением места их постоянного проживания. И вот что получилось: Алексиевич Светлана, белорусский прозаик, пишущая на русском языке, живёт во Франции; Болмат Сергей, художник, сценарист, прозаик, живёт в Дюссельдорфе, Германия; Гиршович Леонид, прозаик, гражданин
      Израиля, проживает в Ганновере, Германия; Маркиш Давид, русский и еврейский писатель, живёт в Израиле; Муравьёва Ирина, прозаик, переводчик, живёт в США; Шишкин Михаил, русский писатель, живёт в Швейцарии. 40 : 7, "иногородних" почти 20 процентов.
      Дальше - несколько цитат. "Список поражает прежде всего своей однобокостью. За редким, почти символическим, исключением представлено фактически одно направление современной отечественной литературы, назовём его условно "либерально-экспериментальным"… В год Победы в списке нет ни одного писателя - участника войны, который мог бы представлять в Париже феноменальное явление мировой культуры - нашу фронтовую литературу". Далее. "Изумлённые парижане могут подумать, будто в России сочиняют книги только русские и евреи, а татары, калмыки, аварцы, чукчи и другие - вообще народ бесписьменный".
      27 января, четверг. Всю ночь думал о "Списке раздора", опубликованном в "Литературной газете", и в принципе не смог решиться на отказ от участия в Парижском салоне. С одной стороны, смертельно хочется повидать Татьяну, с другой - висит на мне все-таки докторская мантия Сокологорской, и ух как хочется совершить смелый и отчаянный жест. Однако еще вопрос: нужны ли жесты чиновнику, нужны ли они романисту, ведь и тот и другой вызревают скорее "подо льдом". Мне уже и по возрасту невозможно начинать карьеру Лимонова, хотя его смелость, до безрассудства, меня восхищает. Но кто кого подпитывает: смелая политическая деятельность - писателя Ли-монова или известный европейский писатель - "подростка Савенко"? В конце концов решил написать текст телеграммы и утром, под копирку, напечатал и отослал один экземпляр - министру культуры, другой - Сеславинскому. Пускай хотя бы это прожуют.
      1 февраля, вторник. Интервью Чубайса "Российской газете" в номере от 27 января. На него меня навел Игорь Котомкин. Всего, что касается экономики, приватизации и прочего, выписывать не буду. Вот только один вопрос и один ответ:
      "- Вы в одном из последних интервью очень нелестно отозвались о роли Достоевского во влиянии на умы россиян. Поясните.
      - Я считаю, что в российской истории немного людей, нанесших такого масштаба глубинный мировоззренческий вред стране, как Достоевский. Для меня сущность Достоевского выражается в одной фразе князя Мышкина: "Да он же хуже атеиста, он же католик!" Абсолютная нетерпимость к другим мировоззрениям, к другим конфессиям (в том числе исповедуемым русскими), к другим народам (в том числе проживающим в России), отталкивающая Россию от мира, замыкающая ее в саму себя. Все это, традиционно прикрываемое словами о гуманизме и патриотизме, по сути, братоубийственная и человеконенавистническая концепция.
      Понятно, в какой интеллектуальной среде это вызрело и чему было противопоставлено - идущему из Западной Европы марксизму. Но в сегодняшней России, в сегодняшнем мире, открытом, динамичном, конкурентном, ничего более разрушительного для нашей страны придумать невозможно. А вот и свежее подтверждение - сейчас, в XXI веке, в 2005 году, в качестве праздника национального единства у нас в России избран день изгнания католиков. Сторонники этой идеи могут с чувством глубокого удовлетворения вслед за Достоевским сказать: и правильно, ведь они же хуже атеистов!"
      Простим автору подмену понятий - видно, его отец не был юристом, - но ведь с таким же успехом он мог бы сказать, что праздником великой Победы в мае 1945 года избрано изгнание не только католиков, которые опять, как триста с лишним лет назад, "по случайности" оказались у стен Москвы, но и протестантов, помогавших им дорваться до Ленинграда и Сталинграда. А его категорическое суждение, что любая закрытость, любое сохранение рода или вида - плохо, меня пугает и не позволяет отнестись к нему равнодушно. Откуда у ярого противника любой цензуры такая тяга к запрету на инакомыслие? И откуда у заядлого либерал-демократа такое резкое деление на своих и чужих? Ну, давайте и я тогда начну всех делить, давайте и я вспомню, что Асар Эп-пель, один из лучших русских стилистов, был сценаристом первого еврейского
      фильма в России, показавшего не только как угнетают евреев, но и какие они боевые, как они стремятся жить в России с ксенофобной закрытостью. Почему французы не хотят мириться с хиджабами, а мы, живя на Бронной, должны мириться с кипурами и пейсами людей, идущих в синагогу? Как говорил Ленин, "нескладно получается".
      5 февраля, суббота. Вечером начал читать "Юность вождя" Сартра. Огромный писатель чувствуется с первой же строки. Но главное здесь - выбор темы и тот филологический ракурс, интонация, с какой все это сделано. Я как-то отчетливее понял, что такое писатель мирового класса. Какой размах и свобода в использовании материала, какая раскрепощенность образности! Совершенно замечательно, очень пластично, с высоким знанием языка перевел это все неизвестный мне Г. Ноткин.
      Но эту повесть нашел я в сборнике, который называется "Портрет антисемита". Здесь же есть еще огромное эссе на эту тему, читать, наверное, не стану или отложу на неопределенное время, пока не возникнет "струя". Воистину, кажется, без проеврейского материала, повести или романа Нобелевскую премию не получишь, да и крупным писателем не станешь, это как условие игры. Все исключения из правил, как известно, лишь подтверждают основной закон.
      11 февраля, пятница. Вечером дал интервью каналу "Культура" по поводу значения литературы в кино. Конечно, оставят крошку, все основное вырежут. Пафос заключался в некоей кинематографической мафии сценаристов. Я, собственно, повторил тезисы своей старой статьи: все самые крупные успехи русского и мирового кинематографа связаны с литературой, исключения в виде Феллини и отдельных фильмов Висконти, как и некоторых лент Эйзенштейна и Довженко, лишь подтверждают правило. "Талантливый мистер Рипли", "Однажды в Америке", "Крестный отец", герасимовский "Тихий Дон" - это литература, и литература большая. А вот "мыльные оперы", "Менты" и проч. и проч. - это всё работа сценаристов.
      12 февраля, суббота. Я думаю о том, что через год моя жизнь изменится, потому что решение не оставаться в институте ректором я принял почти наверняка. Знаю, что всем это невыгодно, все рады взвалить на меня хлопотные заботы, но я не хочу расхлебывать всё подряд. Мне не хочется подтягивать дисциплину, увольнять стариков и видеть крысиный оскал наших милых интеллигентов-либералов, когда ты на них нажимаешь. Мы все, в том числе и наши профессора, выученики советского дела, когда на работу смотрели как на нечто сопутствующее тому, что надо ещё вырвать из себя.
      Теперь, собственно, о своём. Я уже, наверное, писал, что так неловко начатая реформа вдруг подняла в народе волну самосознания. Телевидение, остальные госструктуры пытаются доказать, сколь хороша монетизация льгот. Министерство здравоохранения закупило в долг кучу лекарств (думаю - не самого высшего качества). И тем не менее народ всё протестует. Это связано, видимо, с нашим народным инстинктом: мы верим не в деньги, а в предмет, мы верим не в хлеб в мешке, а в муку, стоящую в мешке у нас на чердаке. Мы отчётливо понимаем, что деньги могут поменяться, что правительство вообще может "кинуть" пенсионеров или с таким опозданием идти за инфляцией, что никаких денег не хватит. Поэтому, когда человеку обещают конкретные лекарства, он в это верит, а когда дают какие-то несчастные деньги, на которые он не сможет купить себе лекарств, - ему уже не на что надеяться.
      14 февраля, понедельник. В институт приезжал председатель Счетной палаты С. В. Степашин.
      Очень много Степашин говорил о так называемом Стабилизационном фонде, об обслуживании внешнего долга. У меня, как и у него, есть ощущение, что и погашение внешнего долга, и Стабилизационный фонд при всей внешней привлекательности - ах, какие хорошие, рачительные хозяева! - скорее признак беспомощности правительства, так же как и хваленый профицит. Самый большой дефицит - в бюджете США, и тем не менее они живут и процветают. Экономисты!
      "У нас сейчас экономика "выжженной земли", "экономика Луны". Степашин говорит очень точно психологически.
      Я задал какой-то полупровокационный вопрос, в котором употребил термин "коэффициент вороватости", и выяснилось, что Зурабов крепко связан с фармацевтической промышленностью, и целый ряд закупок лекарств должен был идти через близкие к нему фармацевтические фирмы. Теперь это вроде бы сорвалось. И дохода нет, и позор большой. Степашин привёл в пример Китай, где ни одна реформа не проходила без длительного испытания в одном или двух регионах. Так же, как и я, считает, что бессмысленно отправлять в отставку и Зурабова, и правительство.
      На встречу со Степашиным пришёл Куняев. Интересно, что для бывшего премьер-министра эта фамилия знакома, читал. Станислав Юрьевич принёс мне два за этот год номера "Нашего современника" с моими дневниками. Невольно принялся читать, не в силах оторваться: то ли потому, что это моя жизнь, то ли потому, что это воспоминания о совсем недавно улетевшем времени. Как бы хотелось бросить писание дневника, но не могу, затянуло.
      18 февраля, пятница. Утром наконец дочистил письмо Степашину, и сам остался доволен. Сергей Вадимович получит документик, написанный по правилам художественной литературы.
      Председателю Счетной палаты Российской Федерации Степашину С. В.
      Глубокоуважаемый Сергей Вадимович!
      Обращаюсь к Вам, в первую очередь, как к общественному деятелю, чётко осознающему увязанность вопросов экономики и культуры, воспитания и государственного строительства.
      Обращаюсь для того, чтобы создать определенное общественное мнение в связи с той ситуацией, которая складывается вокруг Литературного института, точнее, вокруг ремонта и реконструкции его зданий. Конечно, есть и тайная надежда: а вдруг поможете? Впрочем, с такой же надеждой я обращался в Администрацию Президента к г-ну Волошину, в ведомство г-на Грефа, к бывшему министру образования г-ну Филиппову, к бывшему министру культуры г-ну Швыдкому. И я бы сказал, что у некоторых из перечисленных адресатов находил сочувствие и понимание, вернее, понимание проявляли все. Я даже обращался в Государственную Думу, но, впрочем, об этом лучше не говорить…
      Мне, не только как ректору, но прежде всего как человеку, всю жизнь занимающемуся культурой, как писателю, да и просто как мыслящему гражданину, абсолютно ясно, что комплекс институтских зданий, находящийся в центре Москвы и представляющий из себя несколько памятников архитектуры, культуры и общественной жизни, не должен бесконечно ветшать. Так же, как элитное учебное заведение, расположенное здесь же, давшее стране такое большое количество имен первой величины, не может постоянно существовать возле черты бедности.
      С одной стороны, это дом, где у помещика Яковлева в канун наполеоновского нашествия родился внебрачный сын, ставший впоследствии знаменитым звонарем при лондонском "Колоколе", раскачавшем самодержавие и подвинувшем Россию к февралю 17-го года; где в литературном салоне 40-х годов бывали Языков и Гоголь; где единственная сохранившаяся в Москве квартира Осипа Мандельштама; место жительства и смерти Андрея Платонова и рождения основного корпуса его сочинений; наконец, особняк, ставший легендарным после появления романа Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита", - все это требует особого отношения, элементов музеефикации, щадящего режима эксплуатации. Если таких мест не станет - значит будет утеряна память о слишком дорогих для всех нас вещах…
      Но если бы я был царь и приехал в Литинститут, погулял по его большому двору, через который прошла практически вся литература XX века, посидел бы в небольшом актовом зале, где в последний раз выступали Блок, Есенин, Маяковский, ректорствовал Брюсов и встречался с литераторами после приезда из Италии Горький, взглянул бы на легендарную ограду, описанную в культовой
      10 "Наш современник" N 7
      книге русской интеллигенции "Былое и думы", представил бы себе, что ироничный дух Булгакова именно здесь водил озорных своих героев, я бы сказал так: "Чего там мелочиться, господа, нашей России предстоит стоять долго, а русский народ - народ взыскующий культуру, поэтому давайте сделаем реконструкцию в две очереди: построим этот самый учебный корпус, о котором так интересно говорит наш верноподданный ректор, с удобным книжным хранилищем и большим читальным залом, встроим под него гаражи, а спортивный зал расположим как раз под нынешней спортивной площадкой, на которой, как и при Герцене, что-нибудь посадим, чтоб было красиво и зелено, центральное же здание поставим на реставрацию. Не забудем и о флигеле, тоже легендарном, где много лет располагалась редакция журнала "Знамя". Помните, именно в нем было опубликовано пастернаковское "Свеча горела на столе"? Здесь можно разместить Музей литературы, и какой прекрасный культурный уголок получила бы столица! Тут же останется и небольшой институтский театр. А, кстати, где у нас мэр Москвы, господин Лужков? Может быть, и он принял бы участие в этих необходимых и благородных работах, независимо от того, чья это собственность - московская или федеральная? Москва-то у нас одна!"
      Вот такие у меня, Сергей Вадимович, размышления по поводу института и его дальнейшей жизни. Надеюсь, кто-нибудь когда-нибудь разделит со мною эти заботы.
      С уважением, ректор Литературного института С. ЕСИН
      22 февраля, вторник. Вечером традиционно прошел Клуб Рыжкова. К этому клубу я начинаю привыкать. Сначала мне казалось, что там я могу осуществлять некоторые светские мероприятия - кого-то увидеть, с кем-то переговорить, но потом понял, что не только это приносит клуб, что я обязан ему значительной частью своего багажа. Выступал В. В. Каданников, генеральный директор Автоваза. Его давно не видно по телевидению, а когда-то он состоял вице-премьером. Мы знаем, что у него был крепкий контакт с Березовским, и где же тот "народный автомобиль", на который собирались огромные деньги? Я не буду приводить цифры, они чудовищны и неопровержимо свидетельствуют о коррупции и забвении всех государственных интересов. Всем почему-то кажется, что автомобиль - одна из отраслей промышленности, но вот в Америке 10 процентов всех рабочих мест занято в автомобилестроении. Мы здесь, конечно, безнадежно отстали. Когда говорят о нашем автомобиле, то всегда пренебрежительно, как об устарелом. Я, правда, так не считаю, ведь всю жизнь езжу на "Жигулях", а зимой на "Ниве", и меня даже устраивает отсутствие автоматической коробки скоростей, и мы, русские, по крайней мере никогда не думаем, что машина при всех условиях нас обязательно вывезет. А когда едешь по дороге, то видишь, что аварии происходят, в основном, с иномарками. В России сегодня 151 автомобиль на тысячу человек, в США - 765 на тысячу. Американец делает 6-7 поездок в день, до работы у него в среднем 19 километров, которые он преодолевает на машине.
      Легковое автомобилестроение, судя по Каданникову, у нас в полном загоне. Это связано, в первую очередь, с отсутствием государственной поддержки. Приводились цифры таможенных сборов у нас и за рубежом. Но неужели вся страна и всё управление состоит из взяточников?! К нам везут и везут старые европейские автомобили. Последний комплект цифр: у нас сейчас 24 миллиона автомобилей; половина из них - старше 10 лет, четверть - старше 5 лет. Теперь понятно, почему такое большое количество ДТП со смертельным исходом. Сидевший напротив меня Феоктистов задал вопрос о поставке комплектующих на Украину. Здесь опять - некий таможенно-налоговый сбор: если мы таким образом поставляем машины, то, значит, не берем налога на добавочную стоимость. Запад, как видим, тоже приловчился слать нам составляющие без таможни. Часто эта сборка заключается в том, чтобы привернуть все "четыре колеса", а нищее разворованное государство при этом остается без налогов.
      В принципе, было не очень интересно. Чего-то главного Каданников в своем выступлении не затронул, но зато Севастьянов обогатил всех присутствующих
      замечательным лозунгом, который вывесили сибирские ученые - то ли это констатация факта, то ли издевка, то ли густая, как горчица, ирония: "Да здравствует то, вопреки чему, несмотря ни на что, мы всё еще…" Жизнь не меняется!
      5 марта, суббота. Ощущение, что, еще не уйдя из института, духовно я, кажется, уже от него отплыл. Не буду здесь поминать разных персонажей, пусть они живут сами. Только удастся ли им жить так вольготно, когда я уйду. Подгоняют меня к этому и события последних лет; уже совершенно определенно, что вредная и антинародная реформа высшего образования произойдет. Главное в ней - полное непонимание, что она вредна и что ради ее продвижения, то есть ради американизации образования, нашу высшую школу хотят лишить финансирования. У нас, видите ли, тоталитарное образование: профессор читает, студенты слушают. Теперь будет образование по баллам, студент выбирает себе предметы, время, в которое он их слушает, и набирает определенное количество баллов за целый курс. Преподаванием через беседы, общение мы будем воспитывать раскованных, говорливых молодых людей. А станут ли они специалистами? Если реформа неизбежна, но пойдет по линии повышения качества обучения и усиления научной компоненты - я согласен. Только чтобы не получилось так, как в Кошачьем государстве.
      Поясню. В апреле предполагается моя поездка в Китай по линии Авторского общества, не очень для меня желательная, но нужная, есть и свои цели, и я взялся за "Записки о Кошачьем городе" Лао Шэ, читаю по две-три страницы, преимущественно перед сном, если нет других, более срочных штудий. Как это про наше время! Вот цитаты оттуда по теме:
      "…История нашего образования за последние двести лет - это история анекдотов; сейчас мы добрались до заключительной страницы, и ни один умник уже не способен выдумать анекдот смешнее предыдущего. Когда новое образование ещё только вводилось, в школах существовали разные классы, учеников оценивали по качеству знаний, но постепенно экзамены были упразднены (как символ отсталости), и ученик кончал школу, даже не посещая её…"
      6 марта, воскресенье. Повесил на стену список лекарств, которые в разное время должен принимать. Список из девяти пунктов. Такая грусть, столько времени требуется, чтобы в моём возрасте просто поддерживать более или менее нормальное состояние. Когда плохо себя чувствуешь - и голова тупая, мысль ленивая и плоская. Живу как на станции, всё время в уме держу расписание.
      8 марта, вторник. Встал около пяти, пил чай, в соответствии с "графиком" пил таблетки, мерил температуру. Она 35,6 - это моя, я уже давно холоднокровный, организм затихает, но будем продолжать борьбу.
      9 марта, среда. В институт уехал рано, заезжал по дороге в поликлинику. Передали по радио о смерти Нинель Шаховой, это телевизионная звезда прежних лет, которая обычно освещала вопросы литературы и искусства. Я с ней немного подруживал - хорошая, энергичная тетка (надо уже писать: была). Гриша Заславский по радио сделал о ней небольшую композицию - молодец, что не забыл, молодец, что нашел слова.
      Вечером позвонила домой Людмила Михайловна; оказывается, по моему письму Степашин сделал запрос в министерство, и там теперь идет легкая паника. Ну, они от меня и не такого дождутся. Появился план: написать письмо Путину и каким-нибудь образом передать через его жену.
      12 марта, суббота. К концу дня всё сбивается, уже не помнишь, что записал, а чего не записал. Но есть вещи, которые не записывать нельзя. Однако не соскользнули ли они из дня предыдущего? Пожалуй, уже несколько дней я слышу о громком деле в одном из израильских банков, который занимается отмыванием денег. Сначала сказали, что среди клиентов этого банка числится несколько русских, потом двоих из них даже показали. Ими оказались Гусинский, у которого там несколько сот миллионов долларов и несколько сотен отдельных счетов, и бывший ректор РГГУ и товарищ Ходорковского - Невзлин. Какая удивительная штука: эти люди говорят, что у нас в России они подвергаются преследованиям по политическим мотивам, вопреки утверждению наших властей, что дело в обычном жульничестве. А потом выясняется, что и в стране с другой политической системой и огласовкой у них тоже не всё в порядке. Следовательно, дело здесь, как можно было бы подумать, даже не в их
      10*
      национальности, а в каком-то глубоком внутреннем стремлении во что бы то ни стало быть богатыми за счет других. Впрочем, есть ощущение, что это пиар-акция израильской правоохранительной системы. По телевидению же было сказано, что есть и такой вариант - дело спустят на тормозах, потому что и Невзлин, и Гусинский проходят по категории политических жертв.
      Весь день практически сидел дома и медленно правил свое эссе о воровстве, даже придумал ему название: "Библейская заповедь". Подобная работа состоит из огромного количества дописок, уточнений, сопоставлений, согласований, лист компьютерного текста превращается в некое кружево, которое приходится потом снова и снова распечатывать, зато потом все приобретает определенную плотность.
      13 марта, воскресенье. Утром было 3-4 звонка сразу: "Смотрите ли вы, Сергей Николаевич, Мариэтту Омаровну по телевизору?" Теперь передача "Школа злословия" идет по утрам в воскресенье, и на этот раз ее героем оказалась М. О. Чудакова. Она, как всегда, энергична, интересна, даже необычна, а отдельные ее сентенции я отношу за счет очень формальной логики. Она, например, не понимает, что революцию (кроме "оранжевой"), никакими силами сделать нельзя, это явление стихийное, и Ленин тоже никак не смог бы захватить Россию, если бы Россия сама не призвала и не захватила Ленина. И в революции 17-го года Россия совсем не очутилась на обочине: что, Франция во время Великой французской революции тоже была на обочине? А в конечном итоге Россия оказалась великой державой. Мне интересным показался ее пассаж, как она агитировала против советской власти среди шоферов такси - правда, она призналась, что раньше на такси ездила, а теперь нет. Но ведь мы, Мариэтта Омаровна, живем не ради материальных ценностей, а ради духовных. И я уже давно не езжу на такси.
      Мы не можем относиться к истории как только к событиям, которые минули - и все. И пусть себе стоят идолы этой истории. Мы обожаем иконоборчество, во что бы то ни стало надо снять Ленина со всех пьедесталов - не дай Бог, какая-нибудь бабушка что-либо хорошее скажет внуку на его вопрос: а это что за дядя? Ведь бабушки такие глупые, они никогда не смогут объяснить внуку диалектику истории!
      Сегодня Прощеное воскресенье. Господи, прости меня и за еретический грех собственного осуждения!
      16 марта, среда. В Париже тепло и радостно. Париж, его люди, его общий дух отличаются неагрессивностью. Поселили меня в отеле "Конкорд" возле вокзала Сен-Лазар, в одноместный номер, но с такой немыслимой роскошью и по такой дорогой цене, что мне стало страшно. Имело, конечно, значение мое звание члена коллегии министерства. Пусть это престиж учреждения, но всё равно душа за государственные деньги болит. Чувствую себя неуютно, не на своем месте, как лакей в хоромах. В общежитии для рабочих в Сен-Дени мне было как-то увереннее. Тем не менее уже в маленьком электрическом чайничке, который мне подарила в свое время Барбара, вскипятил на лакированном столе чай.
      Но на этом мое хулиганство не закончилось. Вышел из гостиницы - район вполне демократический, хотя и рядом с вокзалом, в маленьком магазинчике купил сто граммов настоящего "рокфора", о котором уже забыл, у нас в стране его сменил некий суховатый аналог - "дор-блю". Какая забытая вкуснятина! Заел нигде в мире так не хрустящим батоном. Какая божественная прелесть! Помнил ли я в этот момент о посте?
      Вечером, воссоединившись в автобусе, наши писатели мирового и российского уровня дружно поехали на прием в Дом книги. Совершенно чудная атмосфера старинного особняка возле музея Орсе, на минуточку освобожденного от бумаг, компьютеров и посетителей. Писатели и немногие приглашённые без остановки пили воды, соки (это моя добыча), шампанское и, возможно, что-то более крепкое. Раскрепостились.
      В моей гостинице живёт и Д. А. Гранин, утром пойду с ним завтракать.
      17 марта, четверг. Утром, действительно, сначала завтракал с Д. А. Граниным - как накрывают шведский стол в дорогих гостиницах! - а потом в течение часа гуляли. Дошли до Гранд-опера, купили экскурсионные билеты и
      посмотрели фойе и парадную лестницу. Была еще галерея с театральными портретами и рисунками, но Д. А. ходит не быстро, и мы экскурсию сократили. Сначала о самой Опере, которую я осматривал с пристальным вниманием, особенно после визита В. В. в Большой. Французы воистину люди расчетливые - делали на века: мраморные ступени, мраморные полы, мраморные перила на лестницах. Немыслимая пышная, как женские груди и турнюры того времени, роскошь - вовсе не декорация, производит впечатление массивной подлинности. Ремонты - дело хлопотливое и тяжелое, здесь не Москва, за деньгами следят, государство не очень любит, когда на нем неконтролируемо зарабатывают. Опера - воистину имперская роскошь, ничего подобного у нас нет.