), поэму "Трубит Трубеж" (2000 г.) и поэтический сборник "Тайная вечеря" (2003 г.) в переводах Евгения Нефёдова. За последнюю из названных книг был удостоен Международной премии им. М. А. Шолохова. Публикуется в газете "Завтра", "Роман-журнале XXI век", других изданиях России, давний друг и автор "Нашего современника". Живёт в Киеве
И будет день, когда без капли срама,
Поглаживая сыто кошельки,
Бандуру деда, вышиванку мамы
Пойдут распродавать твои сынки!
Уже на булаву глядит орава,
Уж тянут руки к нашему кресту,
А после торганут козацкой славой,
А дальше спустят и саму
Державу,
Как ты сейчас - отцовскую Звезду.
.Но в полночь, на двенадцатом ударе,
Встаёт трубач, в забвение трубя:
"Коль прошлое ты продал на базаре -
Ты будущее продал и себя!"
МАРШ "ПЯТОЙ КОЛОННЫ"
Кто вы ныне, наши коммутанты,
Где нагрели новые места,
Шустро заменяя транспаранты
И знамён опасные цвета?
Говорят, у радикалов нервы
Не на месте, если ваш хурал
Громче их горланит
"Ще не вмерла",
Как вчера - "Интернационал".
Говорят,
что в храмах бить поклоны
Так теперь горазды вы еси,
Как недавно били в них иконы,
Посылая дули в небеси.
Бдите ж, радикалы, в самом деле,
Если коммутанты к вам придут:
Нас они вчера продать сумели -
Завтра вас подавно продадут.
Помните, как в августе беспечно
В пару дней сменила эта рать
Место у звезды пятиконечной
На места в колонне номер пять.
И сейчас никто там не безумец:
Повернись история опять -
Сей момент заменят ваш трезубец
На места в колонне номер пять.
И жёлто-блакитный, и червонный,
Полюбуйтесь, как который год
Коммутантов "пятая колонна"
Продаваться весело идёт!
И за них приветственные чары
Радостно готовые поднять,
Одобряют это янычары -
Спецрезерв
колонны номер пять!
Спелся этот хор объединённый…
Глянь,
жёлто-блакитный и червонный,
Как победным маршем
там и тут Коммутанты всей своей колонной
В ногу с янычарами
сплочённо Украину на торги ведут!
* * *
Б. Н. Е.
Дождясь бесплодья гибельного часа,
Где всё сгубила засуха-змея,
Ублюдок промальтийского закваса
На грех и ужас
всех крещёных сразу
Забрался
на державный трон всея.
В палатах древних
бродит он под мухой,
Средь казнокрадов и профур пера,
Надменный ростом
и убогий духом -
Бездарный шарж Нерона и Петра.
Когда ему, опухшему в той Пуще,
Сам патриарх облобызал уста, -
В своём гробу
перевернулся Пушкин,
Владимир-князь
не удержал креста.
Когда, проковылявши через паперть,
По храму он рогато проходил,
Отпрянула с иконы Божья Матерь,
Младенца от него загородив.
И тьма, как демон,
день сменила ночью -
Ни свечек, ни лампад, ни огонька,
Лишь Спаса всепрощающие очи
Вдруг вспыхнули впервые за века!
Трон осквернён
пороком и лукавством,
Здесь Лысая Гора,
где столько дней
Бесовство пьёт
за упокой славянства,
И в чашах кровь,
и серный дух над ней.
Уже совсем святынь не стало отчих,
Двуглавый -
словно с двух сторон ослеп.
И хам заморский ошалело топчет
И крест, и души, и священный хлеб.
Ужель сказать не может
русский слова,
Ужель по воле тех, кто правит им,
По норам
ждёт Пришествия Второго,
Что, мол,
воздаст и мёртвым, и живым?
Смотри, соседка,
ты дождёшься чуда,
Не Страшного суда, а дня, покуда
Сживёт тебя со свету твой иуда,
А там - и нас…
Подумай хорошенько:
А может, право, перед судным днём
Послать нам хлопцев
батьки Дорошенко,
Чтоб твой чертог очистили огнём?
Дабы опять слепыми за тобою
Нас не пригнали, как овец,
гурьбою
К иной кошаре, где твоих до шкуры
Уже остригли и сдают с натуры.
Так отзовись из помрачённой дали,
Подай хоть голос:
ты ещё жива ли?
А то, не слыша твоего глагола,
Уже и Спас тревожится с высот:
"Коли молчанье,
как в пустыне голой,
То есть ли, вправду,
там ещё. народ?"
ГУЛЯЕТ
Над Украиною "во время люте",
Когда старик, чья молодость - война, Сбывает с голодухи ордена, - Такие иногда гремят салюты, Ну впрямь чуму встречает сатана!
Под свист ракеты, треск петарды бойкой, Зажатый фейерверками в кольцо, Седой учитель тихо над помойкой Склонился, пряча очи и лицо.
А новые владельцы Украины Жируют разудало день-деньской! И в чашах яро багровеют вина: Гуляет панство. на крови людской.
*
А ну, срывай "московской" янычарке Головку с плеч, коль так заведено! Так что, коллеги, опрокинем чарки За то, что живы. были вы давно?
.За пятой мы оплачем Украину, Устроим спор-грызню за булаву И спишем все невзгоды и руины На клятых инородцев и Москву.
А коль похмельем утро не украсим (Хотя и завалялся шмат сальца),
ПАНСТВО
Во время люте… Т. Г. Шевченко
Шутихи в небе рвутся звездопадом, Да пушки бьют на киевских горбах, И под весёлый грохот канонады Все, кто полёг в атаках и блокадах, Перевернулись в собственных гробах.
Глядит толпа, не понимая сути, В глазах вопрос колышется едва: Так чей же праздник отражён в салюте Над Украиною
"во время люте"? .Молчит в ответ забвения трава, Земля в косынке чёрной - как вдова.
Как быть нам, люди?
* *
Носы один другому порасквасим - И всё ж. за мировой пошлём гонца.
Под щедрым компанейским Водолеем Остатки пира на столы снесём. И вдруг, на третьей где-то, прохмелеем: Так жили мы - иль отбыли. и всё?
.Но снова вихрь - и снова нарастает По кругу переодеванье душ. Как быть: усы - иль бороду оставить?! Иль то и сё - на случай новых стуж.
С кем будет нам труднее, с кем вольнее - Не разобрать без чарки и. Москвы. Так лучше наливай, сосед, полнее, И всё сначала повторим, увы.
А ну, срывай "московской" янычарке Головку с плеч, коль так заведено! Так что, коллеги, опрокинем чарки За то, что живы. были вы давно?
БЕЛАРУСИ
Три берёзы. Четвёртая - стала огнём. О, прости!
Ты прости мою память,
хотя не прощай её лучше.
Будут вёсны любимым зелёные письма нести,
Но один адресат никогда уже их не получит.
Стал я сед, словно лось. Стал я бел, будто ядерный дым.
На обугленный мир мои очи дождями упали.
Ты простила б, как мать, эту страшную память, Хатынь,
Но - коль ты сожжена - кто же будет прощать эту память?
Ты прости. Я не смею касаться болезненных ран. Но когда меня вечер окутает вечным туманом, О, позволь, Беларусь, перейду я печальный курган И у тихих берёзок задумчивым явором стану. .Хотя б вдалеке.
ПОСЛЕДНИЙ
И он придёт, с печалью мировою, Момент, когда в края, где вечны сны, В конце концов уйдёт Последний Воин Великой и Священной той войны.
Душа бойца потусторонним краем Шагнёт спокойно на высокий Суд, И от осколков давних
перед раем Вокруг неё сияния взойдут!
И даже Пётр, кто все века спокоен, Дивясь на чудо этой новизны, У Всеблагого спросит: - Что такое?
И Бог ответит:
- Се - Последний Воин
Великой и Священной той войны.
Ты отворяй Ему ворота града И - грешного - с почётом в рай пусти. Он на земле изведал столько ада, Что Я Его на все века простил! -
Прощальный залп пронзит затишье остро, И в горький миг своих сиротских грёз Такую боль услышит вечный космос, Что, и из камня высечен, Апостол За веками сдержать не сможет слёз.
Переводы Евгения Нефёдова
ЛЕОНИД ГОРЛАЧ СТАРОРУССКАЯ ВЯЗЬ
ИЗ ПАМЯТИ
Посёлок тихий. Речка. Ты над ней - всегда одна, как будто я в дороге. Расти! Цвети! - твердит в потоке дней мой мир подвижный, что плывёт в тревоге.
У вас там летом
тишь и благодать, Речушка в берегах едва струится. А мне о вас осталось лишь гадать, когда на вёслах не могу забыться. Рекой струится время. Гром стремнин пловцу не спеленает страхом руки. Что для меня тот мир среди равнин - я понял лишь благодаря разлуке.
Я полюбил сильней: посёлок, сад, тебя в саду, и тихую речонку, и георгина солнечную чёлку - всё то, что память выстроила в ряд.
ГОРЛАЧ Леонид родился в 1941 году в деревне Рипки на Черниговщине. Окончил Нежинский педагогический институт. Автор более 40 книг поэзии, прозы, публицистики. Живёт в Киеве
РОДНАЯ РОЖЬ
Я так давно не падал в эту рожь, в рожь голубую
под шатром небесным.
Такую рожь
в чужих краях найдёшь, но там она поёт другие песни.
Такую рожь
в любой стране найдёшь. Но только дома
нежно спросит поле: "А ты давно не падал в эту рожь?.." И словно в сердце колосок уколет.
МАМА ЗА ТЫНОМ
Мама, за тыном ты стену белиШь. Всходит квашнёй золотистая глина. Прямо в весенний зелёный спорыш входит отава осенняя чинно.
Мама родная! Чужая войдёт осень в твои нелукавые вёсны. Косу забытую ржавчина бьёт, перезревает трава по откосам.
Как без печали оставить я мог то, что сама начертала природа: этот за грядками дедовский лог, хату свою во главе огорода; влажное это - весною - тепло, девственность вишни и яблони пышность, озера гладь, что литое стекло, трав и отав этот запах давнишний?
Всё мы забыли. Теперь не вернём давние грёзы и детские страны. …Мама, ты стену белишь за плетнём, словно бинтуешь сыновние раны.
ГДЕ ВЫРОС МОСТ
За памятным мостом*, когда-то вросшим в травы,
за тем березняком, что к берегу бежит,
за снегом, что бинтом укрыл столетий раны,
российский материк немеряный лежит.
За стыком стык гремит, грохочет под вагоном,
как будто пульс земли, что переходит в мой.
Российский материк сегодня, как исконно,
опять вознёс зарю над целою страной.
* Мост у хутора Михайловского на границе Украины с Россией.
Дороги полотно в дни мира и сражений,
как дружества рушник, нам выткали века.
Вот здесь, где вырос мост, ведомые прозреньем,
встречали казаки соседа-мужика.
Не ведали забот о гетманах с царями -
роднила их земля и общие враги.
И клятвы громкий клич, помноженный ветрами,
катился по лесам вдоль межевой реки.
Славянский род свежел, катился, разрастался,
яснее постигал призвание своё.
Здесь около моста
мой пращур побратался
с российским мужиком
на общее житьё.
Всего познали мы
в нелёгком том походе, не раз, не два меж нас
вогнать пытались клин. Но братства гордый дух, как бы в одном народе, для общих высших дел
сплотил народ един.
Переводы автора
ВАСИЛИЙ БАБАНСКИЙ СЛАВЯНСКИЙ ПЕЙЗАЖ
БЕЛЫЙ КОЛОДЕЦ
Сыну Андрею
Три гремучих ключа из-под Белой горы Закурчавили мох на дубовой колоде… Вдоль речушки лозняк, огороды, дворы… Вот село сокровенное - Белый колодец.
Ну, казалось бы, что в нём? Село как село. Лишь в названье два чистых, как изморозь, слова. Только в этих краях всё так дивно бело, Что не может колодец быть цвета иного.
Да, немало криниц здешний дошлый мужик В ладный сруб заключил, о природе заботясь. Мне дороже из всех и милей для души Самый старый и чистый - Бабанский колодец.
Говорят, что срубил его ссыльный поляк,
По отцовским корням мой, выходит, прапрадед,
Для которого стала родною земля,
Где с сумой да тюрьмой только сильный и сладит.
БАБАНСКИЙ Василий Васильевич родился в городе Краснодоне на Луганщине. Окончил Уральский госуниверситет им. Горького. Работал в газетах "Донбасс", "Правда Украины", "Вечерний Киев". Возглавлял редакцию "Деловая Украина". Заслуженный журналист Украины, член-корреспондент Украинской академии наук. Живёт в Киеве
Я родился не здесь. Не моя в том вина.
Мне донецкая степь колыбельную пела.
Отчего ж у меня холодеет спина,
Лишь заслышу "колодец" с приставкою "белый"?
Видно, каждым из нас не кончается след Или даже пунктир в родовые истоки. Мне понятен теперь ностальгический бред Двух соседей - хасидов о Ближнем Востоке.
Всё же разные мы. Даже русский язык Нам не выразит то, что душою зовётся. "Исторической родины" мёртвую зыбь Не сравнить с ощущеньем живого колодца.
Наяву ль, в душе ль - он со мною всегда В дни коротких свиданий и в годы разлуки. Чуть закрою глаза - и струится вода Чистым звоном ключа на усталые руки.
Я умою лицо, помолюсь на Восток. Не на Ближний, конечно, а на настоящий. И глотну из бадейки целебный глоток Настоящей воды, белопенно кипящей.
И сожмётся пространство в границе ведра. Лишь земля под ногами прогнётся упруго, Да промчат облака на незримых ветрах По подёрнутой рябью поверхности круга.
Воду молча смахну я с усов. (Хороша! Нет на свете студёней и слаще, поверьте!) И вдоль пожни пойду я к горе не спеша, Собирая в букет сухозвонный бессмертник.
Он неярок на цвет, неказистый на вид И манит только тем, что с годами не вянет. …Если каждый в душе свой родник сохранит, Мы стоять на земле будем крепко, славяне.
СОЛДАТСКАЯ КРУЖКА
Память детства… это ли не чудо?!
И на дне как будто бы рисунки Заиграли, золотом горя.
Вдруг среди разорванного дня Невесть как, неведомо откуда Что-то входит давнее в меня.
Пил он крупно, жадно, но умело Ни толчка в натруженной руке, Только капля вытекла несмело, Оставляя след на кадыке.
.Помню залпом вздыбленное утро. Облаками - пыль во все концы, - Отступив, сквозь наш Червонный хутор Проходили группами бойцы.
А лицо! Улыбкою зарило. Ах, вода!.. Ну, чистая слеза. На прощанье кружку подарил он, Наклонясь, с улыбкою сказал:
Тяжело в пыли ступали ноги, Выбивались из последних сил. Вдруг один отстал среди дороги, У меня напиться попросил.
"Вот, возьми, чтоб памятью живою Вспоминал ты нынешний денёк. Ну а я поговорю с войною И вернусь за кружкою, сынок".
Вынул кружку бережно из сумки, Сдул на землю крошки сухаря,
И ушёл. И больше уж не видел Я его на жизненном пути. Как жалел я в искренней обиде, Что меня солдату не найти!
Что свой адрес, тот, первоначальный, Я сменил десятки лет назад, Что теперь, и встретившись случайно, Не узнал бы мальчика солдат.
Как всё это больно и щемяще. Мне теперь не нужно ничего, Только бы из сонма уходящих Задержать любого одного.
Поддержать, согреть его собою, Хоть со мною он не говорил,
Не дарил мне кружку с поля боя.
Он ведь больше - жизнь мне подарил.
Мы с ним сядем как-нибудь под вечер Во дворе, у общего стола, Разольём, как водится, за встречу, Чтоб она последней не была.
Выпьет он за павшего комбата, И за опалённого огнём Моего знакомого солдата, И за то, что помню я о нём.
Встану я, взволнованный. И тоже Выпью за бойца. И в свой черёд - За того мальчишку, кто, быть может, Мне воды однажды поднесёт.
ГЕОГРАФИЯ ДУШИ
Вновь лечу я во сне, окрылённый, Но внизу подо мной не мираж, А живой бело-красно-зелёный, Милый сердцу славянский пейзаж.
Бор дубовый, берёза, калина. Что милее - судить не берусь, Мать - Россия, сестра - Украина И зазноба души - Беларусь.
ГЕННАДИЙ КИРИНДЯСОВ ПЕСНИ СЛЕД БЕЛЫМ ПО ЧЕРНОМУ
Был в анкете вопрос: а любимый ваш цвет? И при этом подтекст утонченный. Я люблю, отвечал для себя и для всех, Белым по чёрному.
И не то что люблю - просто память не сжечь Обо всём, безнадёжно сожженном… Свечи тают в ночи, и звучит моя речь Белым по чёрному.
Падай, пепел, с небес на обугленный мир, Вороньё, закричи обречённо!.. Голубей выпускали с мальчишками мы Белым по чёрному.
В гимнастёрке учитель. Светла голова. Мел скользит по доске увлечённо:
"Мама. Родина. Счастье. Победа. Москва…" Белым по чёрному.
Встань, отец, и допей моей жизни вино, Не гляди на награды почётные… Лишь плывут облака над могилой его Белым по чёрному.
Я рубил узел гордиев множество лет, - Узелками обиды несчётные… Самолёт реактивный роняет свой след Белым по чёрному.
Я покоя не знал - бунтовал, как весна. Говорили мне: будь порасчётливей. Но остался собой. Только вот седина Белым по чёрному.
КИРИНДЯСОВ Геннадий родился в 1949 году в селе Рысаево Кувандыкского района Оренбургской области. Окончил Саратовский государственный университет. Тридцать три года работает в газетах России и Украины: "Красное знамя" Новобурасского района Саратовской области; "Краматорская правда" Донецкой области; "Вечерний Киев"; "Киевские ведомости". В1998 году был избран депутатом Киевского городского совета и утверждён на его сессии главным редактором муниципальной газеты "Крещатик". Заслуженный журналист Украины. Живёт в Киеве
ГАРМОНЬ
Она была с потёртыми мехами, Сипели, западая, голоса. Ремень, пропахший потом и духами, С пустого рукава теперь свисал. Война дотла испепелила лето - Дождя как будто не было сто лет, И хлеборобам звук гармошки этой Пророчил избавление от бед… Был голос её горестней и глуше Вблизи от горя, голода и дел.
Казалось, что никто её не слушал, А может быть, и слушать не хотел. Но гармонист, молчание нарушив, Пел про весну, платочек голубой, Про яблони цветущие, и груши, И про огонь в землянке фронтовой… Ещё взойдут хлеба на пепелище И золотым оркестром зазвенят, Ну а пока то яростней, то тише Поёт гармонь от имени солдат.
ДРУГУ-ЧЕРНОБЫЛЬЦУ
Давай, дружище, выпьем за весну, За белый май с чернобыльской
отметиной. На чёрных крыльях аисты несут Тоску по дому, где огонь не светит нам. Где стронциево светят образа В родных недоразграбленных светлицах, Где самосёлов светлые глаза Не устают спасительно молиться… Где звёздной ночью льнёт полынный свет На струны трав в гитарных переливах, Где ты, мой друг, оставил песни след - Такой щемящей и такой счастливой.
Мозаика СТАНИСЛАВ МИНАКОВ
* * *
мужик как будяк на погосте торчит посерёдке пригорка свои невесёлые кости архипка артёмка егорка
он вынес на травы простора хандра ли хондроз ли артрит ли горбат от вопроса простого ан нету ответу антипке
он тронет корову за вымя отринет торчащие ветки хрен с нами - мы вышли кривыми но детки но детки но детки
он вспомнит про дочкины косы про ейные серые глазки
и выкурит три папиросы травинку сгрызёт для острастки
иль выкрутит три самокрутки сердешной слезе потакая а что удалась кроме шутки кровиночка доня такая
и этот шатун кареокий что патлы до пояса носит меняет портки как пороки… остапка стоит на покосе
и видит что твердь голубая а туча ей сущность иначит и вспомнив сынка раздолбая сморкается лыбится плачет
Никакой надел не хочу делить.
Я и сроков вовсе не жажду длить.
Но - как Бог велит. Значит, жив покуда.
И, сквозя, как ялик, меж битв, ловитв,
я храним лишь словом твоих молитв.
Знать, свинья не съест, коль продаст иуда.
Маме
Много-много звёздочек в небесех.
Отчего же матушку жальче всех?
Погляди, скиталец, сквозь сор метельный.
И видна ли зиронька - не видна,
Но хранит тебя лишь она одна.
Как един, на ниточке, крест нательный.
НОВАЯ ПОХОДНАЯ ПЕСНЯ
Ветерок развевает знамёна, За рекой полыхнула заря, И на Запад уходит колонна От Покровского монастыря.
По Полтавскому шляху - на Киев - Командиры пехоту ведут. Это наши полки слободские За победой на Запад идут.
СЛОБОДСКИХ ПОЛЯКОВ
Ю. Г. Милославскому
Наши жизни, солдат, не напрасны, Потому что написан у нас На хоругви родимой, на красной Образ Истинный - Харьковский Спас!
Преисполнена воли и стати, Осенённая с горних высот, Озерянскую Божию Матерь Мерефянская рота несёт.
А за ней - с чудотворной Песчанской - Выступает Изюмский отряд, Чтобы нечисти американской Прекратить непотребный парад.
Эй, раздайся, мерзотина злая! Это явная явь, а не сон: Вместе с нами идут - Николаев, Севастополь, Донецк и Херсон!
Поднимайтесь - и Ворсклы, и Уды, Встань, народ, - от Сулы до Донца - Против ведьмы и против иуды, У которого нету лица!
Мы не предали отчую славу И над Лаврою свет золотой! Постоим за Луганск и Полтаву, За поруганный Киев святой!
Погляди-ка: над хатой саманной - В белом небушке, с синим крестом, Наш апостол, Андрей Первозванный, На врага указует перстом!
Для солдата нет смерти напрасной - Потому что написан у нас На хоругви родимой, на красной Образ Истинный - Харьковский Спас!
г. Харьков
ОЛЕГ ТОХТОМЫШ ПО КРУГУ
День уходил за днепровский лиман. Волны алели, налитые охрой. Ветер сухой по пескам пересохшим Гнал камыши и хребты им ломал.
Тени стелились уже на восток И удлинялись от старых причалов. Цепи стучали - так лодки качало, Якорем чайки слетали с высот.
В ближнем селе зажигались огни. На огородах всяк овощ брюхател. Пахло ухой у дверей каждой хаты, Блеял - и громко - закрытый овин.
Утром по кругу всё так же пойдёт, Только вот тени пролягут на запад, Чайки взлетят, поплавками присядут, И красною рыбою солнце всплывёт.
г. Киев
ЮРИЙ КАПЛАН РОДНАЯ РЕЧЬ
От счастья оробев (Сумею ли сберечь), Как школьник, нараспев Твержу родную речь, Как школьник в сентябре, Пронзённый новизной. Как птицы на заре, Согласные со мной. Причудлив путь корней, Ведь ими вскормлен вихрь. Что может быть родней Созвучий корневых? Причастья сладкий груз, В стене сиротства брешь,
Пленительный союз, Родительный падеж… В спиралях часа "пик", В кругу случайных встреч, Как верный ученик, Держу прямую речь. Глагола колыбель, Наречья отчий дом, Тебе, одной тебе, - В склонении любом. Моей любви залог, Моей вины рубеж. Страдательный залог. Винительный падеж.
9 "Наш современник" N 7
* * *
Престижем служб не дорожа, Наскучив в собственном дому, Уйти в ночные сторожа. Я сторож брату моему.
Поближе к лесу выбрать пост, Смотреть, смотреть в ночную тьму И повторять при свете звёзд: Я сторож брату моему.
Вольготно, что ни говори, Как будто в отпуске в Крыму, Код: сутки-трое (день за три) Я сторож брату моему.
От славных дел, от сладких пут Вдруг добровольно влезть в хомут, И что мне пряник, что мне кнут, Я сторож брату моему.
Друзья покрутят у виска, Мол, горе горькое уму. Мне ваша проповедь близка, Я сторож брату моему.
И молча все мои враги Пройдут сквозь тьму по одному. Прости им, Господи, грехи. Я сторож брату моему.
* * *
Ручей родниковый ко мне не питает доверья, Я взгляд равнодушный "павлиньего глаза"1 ловлю. Не любят меня ни цветы, ни кусты, ни деревья. А я их люблю.
Преследует запах меня помидорной рассады, Хоть я не преследую даже древесную тлю. Не любят меня ни букашки, ни рыбы, ни гады. А я их люблю.
Торопят меня ежедневно прожилки тропинок, А я и мгновение краткое не тороплю. Ни камень не любит меня, ни подзол, ни суглинок. А я их люблю.
Тыняюсь по свету с любовью своей безответной И чушь несусветную в горьком восторге мелю. Не любят меня ни светила, ни волны, ни ветры. Но я их люблю.
г. Киев
"Павлиний глаз" - вид бабочки.
МАРИНА СТРУКОВА НАД ДНЕСТРОМ И СМОТРИЧЕМ
Начинать отпуск с поездки на Украину стало для меня традицией. Я интересуюсь историей славянских народов, а Украина - это исток российской государственности, наше былинное прошлое, легендарные князья Игорь, Ольга, Вещий Олег, Владимир Креститель. И особенно чтимый национально мыслящей молодёжью Святослав Отважный. Мне по душе то, что в украинской мове сохранилось многое от старославянского языка, который я знаю с десяти лет. К тому же являюсь поклонницей украинского фольклора и литературы, современного поэта Бориса Олейника и великого классика Николая Гоголя. Реальный образ этой страны для меня скрыт радужной иллюстрацией к гоголевским сказкам, былинам и украинским песням, любимым с детства. "Как упоителен, как роскошен летний день в Малороссии". Вот и стремлюсь, словно в отечество мечты.
Пусть поэтические иллюзии сталкиваются с печальной обыденностью, пусть вступление на территорию Украины ознаменовано остановкой поезда в приграничном Конотопе, где с досадой слушаю крики нового "менялы": "Доллары, рубли на гривны!", а человек в форме шепотом требует "пяти-хатку" с пассажира, просрочившего миграционную карту. Где сопереживаю попутчику, которого вот-вот поведут ссаживать с поезда - здесь поистине драмы маленького человека разыгрываются из-за денег, кто-то не попадет сегодня домой, потому что не дал на лапу таможеннику. Какую сумму можно провозить беспошлинно - многие люди точно не знают, и этим пользуются некоторые представители власти в погонах. Опасность подстерегает чаще всего украинских рабочих, которые везут домой деньги, заработанные на строительстве в России, пограничники своих сограждан не щадят. В соседнем купе пережившие проверку документов пассажиры делятся способами сокрытия долларов от досмотра. Один хвалится, как в прошлый раз, прогладив баксы, переложил ими книгу Пикуля, которую демонстративно положил на столик, а таможенник не учуял поживу. Другой с печалью признает неудачу: ехал из Подмосковья с друзьями-строителями - пахали на строительстве "новорусских" вилл. Заработанные доллары заложили в буханку, предварительно вынув мякиш. В дороге, как водится, начали выпивать, отмечая возвращение в родимую сторонку. Из соседнего купе зашел такой же гуляка, попросил хлеба. Строители, которым "зеленый змий" отшиб память, радушно вручили буханку-"сейф" просителю. Утром, протрезвев, схватились за головы, бросились искать гостя, а его и след простыл вместе с чужой зарплатой…
Досмотр сближает пассажиров опаской перед таможенниками. Судя по разговорам, граница у всех вызывает недоумение и раздражение своей неуместностью. Много слышу упреков в адрес политиков, выдумавших ее, и ни слова одобрения. Но зачем тогда голосовали за отделение Украины от России?
9*
* * *
В июне 2005 года я остановилась в гостинице "Подшля" города Хмельницкого, в советские времена бывшего побратимом города Тамбова. Это была вторая поездка на Украину. После прошлогоднего посещения Киева манили знаменитые замки Каменец-Подольского и Хотина. Наверное, я неправильно рассчитала, надо было остановиться в Каменце, но что сделано, то сделано, теперь с утра иду на автовокзал.
У крепости Каменца немного открыточный облик, ведь её украшали и по-своему перестраивали несколько народов, вырывавших друг у друга защитное сооружение. Даже евреи собрали денег на одну из башен - видимо, опасались попасть в лапы турок. Стоит заносчивая фортеция высоко над обрывами когда-то широкой речки, а ныне ставшего почти ручейком притока Днестра Смотрича - красивое название, правда? Смотрич - в словаре Даля сказано: жених, который смотрит на невесту, может, невеста - эта степь в наряде бесчисленных маков и ромашек? Красота её - ещё один штрих божественной кисти на картине украинской южнорусской природы. Но главное - это рукотворное чудо каменщиков - символы войны за окружающие яркие пространства. Каменец и Хотин - последние, не сдавшиеся времени укрепления. Но в Хотине больше богатырской мощи и первобытного величия над бескрайним разливом Днестра - это кром, твердыня. Если сравнивать с древнерусскими богатырями, то Каменец как Алеша Попович, а Хотин как Илья Муромец.
Вокруг хорошо сохранившегося основного комплекса Каменецкой крепости множество развалин, сквозь провалы дверей и окон видны тёмные переходы. Крыш нет - завалы земли, поросшие травой, здания врастают в склоны холмов и становятся их частью, и хотя внутри нет, наверное, ничего загадочного, но все равно ты наедине с тайной. Ландшафт в целом создает настроение путешествия во времени. Недаром здесь снимали фильмы "Старая крепость" и "Айвенго". Особенно интересно представить, каким видели мир обороняющиеся, какой крепость представлялась нападавшим. Сквозь бойницы видно далеко - красные маковые луга под лазурным небом, нагромождения пестрых домов, церквей, костелов над провалом, где вьется река. Но вот бронзу заката затмили быстрые тучи, и на высоте башен ветер становится так силен, что люди пятятся от края, крепко хлещет дождь. Чем выше, тем ветер сильнее, но тем шире раскрываются перед тобой просторы незнакомой, но близкой сердцу земли.
В крепости - музей. Он несколько озадачивает: прохожу несколько комнат с экспозициями, посвященными Великой Отечественной войне, и неожиданно попадаю в последнюю, оформленную в стиле памятного "красного уголка" советских школ и предприятий. Только тут уголок "оранжевый". Стоит оранжевая палатка, на каком-то подобии чучела висят оранжевые майка и кепка, на стенах - вырезки из газет времён бунтующего Майдана. И это хотят показать логическим завершением истории? Как-то мелко это. После величия флагов Победы и фронтового оружия - рыжие шарики и флажки тех, кто за 50 долларов в сутки вопил: "Разом нас багато". Подхалимажем отдает, - впрочем, замку нужны деньги на реставрацию…
