Всюду ходили безумные пророки, которые проповедовали о том, что луна и звезды вернутся, создавались тайные общества. Но с ними быстро разобрались. Сейчас уже мало кто сомневается в том, что Небо было всегда. Разве что посвященные. Но они отдельная замкнутая община, и они не встревают в дела Слуг Неба, хотя я думаю, что и с ними Сын Неба скоро разберется. С каждым годом они становятся все слабее и слабее. Благодаря Мечам Неба, Небесная обитель два раза избежала серьезного раскола. Ведь находятся умники, которые хотят по-другому толковать труды Ранде. Так что, Тильво, я стою на страже порядка. Я раствор, который скрепляет все камешки пирамиды и не дает им распасться.
      — А какое место в этой самой пирамиде занимаю я?
      — Ты похож на камень, который не просто хочет из нее выпасть, но и стремится потянуть за собой другие. Ты возмутитель спокойствия, восставший против Неба.
      — Ни против кого я не восставал! — бросил Тильво. — Тем более мне нет никакого дела ни до Слуг Неба. ни тем более до их власти. Я просто иду своим путем. Вот и все. Я даже никогда прилюдно не исполнял песни, рассеивающие Небо.
      — Ты соврал, Тильво, — бесстрастно откликнулась Лайла.
      — Думаю, что Людей Леса мы брать в счет не будем.
      — Отчего же? — усмехнулся Рандис. — Ты еще сильнее укрепил их во мнении, что Небо — это сплошное надувательство. Ты сам не понимаешь, Тильво, какой страшной силой обладаешь. Возможно, ты сам не виноват в том, что стал обладателем уникальных способностей. Но тебя могут использовать другие как знамя борьбы. Начнется война. И не важно, кто победит. Важно другое. На время войны мир погрузится в хаос, источником которого будешь ты. Совсем молодой Слуга Неба, даже младше тебя, случайно услышал твою колдовскую песню и увидел звезды. Его сожгли. Сожгли практически сразу. Ты знаешь, люди на острове попадают на костер не так уж и редко. Но за луну и звезды человек был казнен впервые за много десятков лет. Ты хочешь еще жертв?
      — Жертвы будут всегда. В любой борьбе, — Тильво вздохнул, — но я не хочу свергнуть власть, установить другой культ на острове. Нет. Я просто хочу уничтожить Небо.
      Рандис выжидающе посмотрел на Лайлу. Девушка молчала.
      — Ты безумец, — усмехнулся Рандис. — С Небом под силу совладать только богам.
      — А я и есть бог. — Тильво улыбнулся, и Рандис вздрогнул.
      — Я бы поверил тебе, Тильво. Поверил бы, если бы точно не знал, что ты был рожден от обычной женщины.
      — Так и есть. Но тем не менее я бессмертный.
      Рандис снова посмотрел на слепую девушку. Она молчала.
      — Да, я бессмертный. Бессмертный, который теперь будет вечно умирать и возрождаться в человеческом теле, — продолжил Тильво. — А этот мир по праву принадлежит богам. Они в нем являются наместниками Творца. Ты знаешь, кто такой Творец, Рандис?
      — Я что-то такое читал в книгах посвященных. Это что-то вроде самого главного бога.
      — Это нельзя объяснить в двух словах. В других мирах на тему природы Творца писались многотомные трактаты. Об этом спорили мудрецы. Но даже мы, бессмертные, не можем точно сказать, кто он на самом деле. Одно могу тебе сказать: именно Творец создал бессмертных и людей. И еще, Творец наделил людей бесценным даром — бессмертной душой, которая после смерти человека отправляется в странствие. Но куда, этого не знают даже бессмертные.
      — Все души попадают на Небо, — усмехнулся Рандис. — Это и ребенку известно.
      — Ты прав, — вздохнул Тильво. — Но Небо — это всего лишь ловушка, тюрьма, где души находятся временно. Они томятся там в ожидании освобождения, а Небо питается их страхом и мучениями. Чем больше людей попадает на Небо, тем сильнее становится его могущество. Вот почему в последнее время так ослабла Сила посвященных и так увеличилась Сила ренегатов. Скорее всего Небо достигло пика своей Силы. И что будет дальше, даже мне страшно подумать.
      — А что может быть дальше? — Рандис нахмурился.
      — Небо — это порождение первородного хаоса, Бездны, как ее называют бессмертные. Единственной ее целью является вырваться на свободу и затмить собой все миры. И для этого она ищет разные способы. В этом мире она хочет прорваться через Небо. Молитвы и страх перед Небом, а также заточенные в Небе души дают Бездне силу. И если она прорвется, то не будет ничего. Ни тех, кто пашет, ни тех, кто молится. Не будет ни травы, ни деревьев, ни птиц. Только пустота.
      Рандис вспомнил ту страшную всеобъемлющую черноту, которую он видел в Путеводном камне.
      — Ты служишь не порядку, а хаосу. И за эту службу ты ничего не получишь. Твоя душа так же будет томиться на Небе, как и души всех остальных умерших людей. Мне нет никакого дела ни до Сына Неба, ни до его слуг. Боги правят миром, а не земными королевствами.
      — А что я могу получить, служа богу? — хитро прищурился Рандис.
      — Свободу, хоть это и звучит банально. После смерти твоя душа сможет идти путем, предназначенным ей Творцом.
      Рандис снял с шеи медальон Меча Неба и положил на левую ладонь, рядом с ней он вытянул правую и стал изображать качающиеся чаши весов.
      — Свобода неощутима! — наконец сказал он.
      — В том-то и дело, — усмехнулся Тильво. — Душа тоже неощутима, но страдать на Небе она может гораздо сильнее, чем тело.
      — Наверное, ты прав, — произнес Рандис, задумчиво крутя в руках медальон Меча Неба. — А если ты победишь, то на свободе окажутся все души? Все умершие в небесную эпоху?
      — Да, — ответил Тильво.
      — Значит, и мои умершие родичи тоже избавятся от вечных мук на Небе. — Рандис положил медальон на стол. — Что ж, это хорошая цена за службу. Ты, бог Тильво, взял бы меня к себе на службу?
      — Боги дают возможность искупить людям их грехи. Правда, очень редко.
      — Так взял бы?
      — Не знаю даже, зачем ты мне нужен, — Тильво попытался изобразить равнодушие. — Может, и взял бы. Но за смерть моих попутчиков, которых ты убил, ты все равно будешь отвечать.
      — И за других убитых мною людей. И нет гарантии в том, что я не угожу в другую тюрьму, еще более страшную, чем Небо.
      — Творец милостив. Он часто прощает людей. А вот Небо никогда никого не прощает. На Небе у тебя шансов нет, а в дальнейшем путешествии души они есть всегда.
      — Но ведь если мир изменится, то на земле все равно наступит хаос. — Рандис поскреб ногтем подбородок.
      — Наступил ли хаос после того, как пришло Небо?
      — Нет. Пришел великий пророк Сольдорус Ранде, первый Сын Неба.
      — Вот и я о том же. Найдется новый пророк, будет новая религия. И снова будут те, кто пашет, и те, кто молится. Только с одним большим отличием от мира под Небом. Люди будут свободны. Да, их мирское существование будут ограничивать законы и обычаи. Но их души смогут уходить своими путями. Я уже не говорю о том, что мир просто останется цел и от него отступит Бездна. Ведь ты же за порядок, а Рандис? — усмехнулся Тильво.
      Рандис некоторое время сидел нахмурившись, смотря попеременно то на Тильво, то на Лайлу.
      — Ты думаешь, что бывший наемный убийца, а ныне Меч Неба годится на роль одного из спасителей мира?
      — А я не прошу тебя становиться одним из спасителей мира. Иди своей дорогой и не мешай мне. В этом и будет твоя помощь.
      — Знаешь, почему я ушел из наемных убийц и стал Мечом Неба? — спросил Рандис.
      — Почему?
      — Просто я понял, что убивать за деньги — это не совсем то, что мне нужно. Я хочу принимать участие в судьбах мира. Когда я был наемным убийцей, то думал, что дергаю людей за нитки, как кукольник марионетки. А оказалось, что дергают как раз меня. А вот став Мечом Неба, я оказался в центре жизни всего острова, стал соучастником истории, которая происходит прямо на моих глазах. Мало кто может похвастаться тем, что ходит на доклад к самому Сыну Неба.
      — Теперь еще можешь хвастаться, что общался с живым богом.
      — Таким сильно не похвастаешься, — рассмеялся Рандис.
      Лайла тоже улыбнулась. Тильво посмотрел на свою спутницу. Ему было немного стыдно от того, что он рассказал всю правду о себе своему врагу, а с ней до этого времени ничем не делился.
      — Знаешь, Тильво, теперь я по-другому на тебя смотрю. Все становится на свои места. Ты совсем не похож на камешек из пирамиды, который стремится выпасть из нее, тем самым вызвав лавину. Ты вовсе не бунтарь.
      — Я рад, что ты понял это. Я тоже не люблю бунтарей. Во всех мирах они кончали плохо. Чаще всего умирали от дурманящих зелий или кончали жизнь самоубийством.
      — Или их убивали слуги власти, такие, как я. Слушай, а ведь это правда, что написано в книгах посвященных?
      — Я их не читал.
      — Ну, я имею в виду, что есть другие миры и там тоже живут люди.
      — Конечно, правда. Творец настолько велик, что одного мира ему, конечно же, было мало.
      — А как там, в других мирах?
      — Да так же, — вздохнул Тильво. — Время течет в каждом по-разному, да и создавались они не одновременно. В некоторых есть огромные города, по сравнению с которыми Терик покажется провинциальной деревушкой. В других еще ходят в шкурах. Но везде живут люди. Плохие и хорошие, жестокие и великодушные. Люди везде похожи.
      — А ты после того, как наведешь порядок в этом мире, отправишься странствовать по другим?
      — Это очень сложно, Рандис. Творец заключил со мной некий договор. Я лишился нестареющего тела, и скорее всего я теперь не смогу свободно перемещаться по мирам. Это моя первая жизнь в смертном теле, и я пока еще не знаю, что будет дальше.
      — Я это к тому говорю, что, может, взял бы меня попутешествовать по мирам. Я бы тебе пригодился.
      Тильво рассмеялся, тем самым немало озадачив Меча Неба.
      — Я что-то не то сказал?
      — По мирам ходят только бессмертные. Люди живут только там, где родились.
      — Жаль. Тогда, может, возьмешь меня с собой с Небом сражаться? Лишний меч никогда не помешает.
      — Я буду драться с Небом незримым мечом, мечом своего духа.
      — Но ты ведь куда-то идешь для этого.
      — Ты прав. Я иду в одну из двух бывших обителей богов.
      — А где она находится?
      — У тебя есть с собой карта острова?
      — Зачем? Я и так знаю остров как свои пять пальцев.
      — К югу отсюда начинаются предгорья, затем горный хребет Крыло Чайки, в самом начале есть старая дорога в горах, она ведет в долину.
      — Знаю, там еще горцы такие странные живут. Ни с кем не общаются, денег не признают, только натуральный обмен.
      — Вот туда нам и надо.
      — Тогда нам осталось совсем недалеко.
      — Кому это нам? — усмехнулся Тильво.
      — Ну, тебе, мне и нашей очаровательной спутнице.
      — Ты все-таки хочешь навязаться в нашу компанию?
      — А ты как думал? Я для себя давно все решил. Еще тогда, когда выбрался из леса. Или я убью этого человека, или пойду вслед за ним.
      — Тильво, путь он идет с нами. Этот человек ни разу не соврал в разговоре. Хотя бы за это он достоин уважения.
      — И ты туда же! — вздохнул Тильво. — Ладно, пусть идет.
      — Рандис, а ты не слышал, как поет Тильво? — спросила Лайла.
      — Слышал, и много раз.
      — Ты не понял. Я говорю о тех песнях, которые могут пронзать Небо.
      — Эти я тоже слышал. Честно говоря, мне было страшно смотреть на мир без Неба.
      — Это потому, что Небо для тебя означало порядок в этом мире. Теперь ты знаешь истинное положение вещей. Возможно, что теперь ты посмотришь на луну и звезды по-другому, — сказала Лайла.
      Тильво лишний раз поразился тому, как девушка может здраво рассуждать. Послушать ее, так она провела свое детство среди посвященных, а не среди хуторян.
      — Возможно, — согласился Рандис.
      — К тому же и мне на тебя очень хочется посмотреть.
      Рандис непонимающе уставился на Лайлу.
      — Все дело в том, что Лайла во время песен, которые пронзают Небо, начинает видеть. Более того, эта способность сохраняется у нее еще какое-то время после того, как я закончу петь. При этом она видит сквозь Небо.
      — Единственный человек в мире под Небом, который никогда не сможет увидеть Небо. Да. Я подозревал, что ты неспроста взял с собой Лайлу.
      — Все дело в глупом пророчестве, которое я впервые услышал у Людей Леса.
      — Каком?
      Тильво нараспев прочитал стихи.
      — Это очень старые стихи. Еще первых веков поднебесной эпохи. Тогда ходило множество таких. Честно говоря, мне даже в голову не приходило, что они могут касаться тебя. Гораздо больше Сына Неба пугало пророчество Ранде о том, что эпоха Неба рано или поздно придет к концу, если в мире останется хоть один бессмертный.
      — Один бессмертный и так все время находился в этом мире.
      — Я, кажется, начинаю догадываться. Ты был у него тогда, когда мой Путеводный камень не мог тебя найти. Все ясно. Значит, вас двое.
      — Не забивай себе понапрасну голову, Рандис. ответил Тильво. — У тебя сегодня и так переизбыток впечатлении.
      — Это уж точно, — усмехнулся Меч Неба. — Ну так ты будешь сегодня петь?
      — Только не здесь, — сказал Тильво. — Давай отойдем от деревеньки на приличное расстояние.
      — Разумно, — похвалил Рандис. — Эй, хозяин! Приготовь для меня комнату получше.
      — Слушаюсь, господин, — ответил кабатчик.
      — Ну что, пойдем смотреть на звезды? — спросила Лайла.
      — Пойдем, — Тильво поднялся из-за стола и взял дайлу.
 
      Они уселись на холме. В низине светилась огоньками деревенька. По большому счету так далеко отходить и не стоило. Сила песни действовала лишь на тех, кто ее слышал. А отсюда до деревни не долетел бы ни один звук. Но в последнее время Тильво стал особенно острожным. И поэтому решил устроить концерт подальше от посторонних ушей.
      Он долго сидел и рассеянно перебирал пальцами струны дайлы, прежде чем решил запеть. Наконец песня на языке бессмертных полилась с холма. И небо для двоих слушателей расцвело тысячами огней. Серебристый месяц встал в вышине молчаливым стражем, а девушка Лайла пускай и на время, но обрела возможность видеть.
      Рандис смотрел на сверкающие огни в небе. И в его душе не было того суеверного страха, который его посетил, когда он впервые услышал колдовскую песню Тильво. Может быть, там, среди этих холодных сверкающих огней, его душа когда-нибудь найдет свое последнее пристанище? Рандис также думал о том, что с него наконец-то сняли груз сомнений. И сделал это простой улыбчивый парень, который будет умирать и снова возрождаться, подобно огню в очаге.
      Меч Неба не чувствовал себя предателем дела Неба, потому что теперь знал его истинную природу. Да и вообще, что изменилось? Он ведь по-прежнему борется за порядок в этом мире. К тому же, если Тильво победит, то для тех, кто раньше служил Небу, тех же Мечей, будет очень много работы. Необходимо будет сдерживать народ, которому только дай повод, чтобы не работать, а бунтовать. Не исключено даже, что он станет одним из тех, кто будет стоять у истоков новой религии. Ведь он вместе с богом идет преображать этот мир. Рандис прекрасно понимал, что он тщеславен, но не считал это таким уж страшным пороком. Некоторыми людьми владели страсти и похуже. Еще Рандис подумал о том, что очень жаль, что он не родился богом. Тогда бы он мог странствовать по мирам, вершить судьбы целых народов. Ведь для такого человека, как он, один мир — это слишком мало. Но каждому свое место. Это Меч Неба твердо усвоил за свою жизнь. Размышляя, он не заметил, как Тильво перестал петь и играть на дайле и окружающий мир снова погрузился во тьму.
      — Ты симпатичный, Рандис, — хихикнула Лайла.
      — Будто ты меня хорошо рассмотрела при свете звезд и луны.
      — Не совсем, — ответила Лайла. — Тильво, давай поскорее вернемся в таверну, пока я снова не утратила способность видеть.
      — Пошли, — буркнул Тильво.
      Ему не очень понравилось излишнее внимание, которое Лайла оказывала Мечу Неба. Не то чтобы Тильво ревновал. Просто Лайла… Несмотря на то что она иногда очень здраво рассуждала, она все-таки оставалась ребенком. И Тильво не мог и даже не хотел видеть в ней женщину. Да, Лайла была очень симпатичной, даже можно сказать, что красивой. Не зря хозяин того злополучного замка положил на нее глаз. Но Тильво относился к ней, как к младшей сестре. И даже несмотря на то что они довольно часто засыпали вдвоем в поле под одним плащом, он не хотел близости с ней. Почему так происходит, Тильво никак не мог для себя понять. Может быть, в глубине души Тильво желал для Лайлы совсем иного будущего. Если у них все получится, то Лайла сможет видеть и перестанет быть калекой и тогда Тильво вернет ее родичам, и она выйдет замуж за какого- нибудь деревенского парня.
      Хотя он видел, что девушка явно симпатизировала ему, он не хотел пользоваться тем, что фактически был единственным мужчиной, с которым она могла общаться, будучи зрячей. Тильво не хотел лишать девушку права выбора.
      Нельзя сказать, что певец был всегда таким благородным. Нет. Если хорошенько поискать, то на острове были десятки соблазненных им девушек, и не исключено, что где-то даже подрастали его дети. Но к Лайле он испытывал какое-то странное благоговение и в то же время некое отторжение как к женщине.
      — Тильво, что ты отстал? Догоняй! — донеслось из темноты.
      Тильво прибавил шагу, догоняя Рандиса и Лайлу и вполуха слушая, как весело переговариваются между собой зрячая-слепая и бывший наемный убийца.

ГЛАВА XVI