Воставший против Неба

      — Нет, я не бессмертная. Всему сотворенному положено начало и конец. Тебе ли не знать это бывший Черный Всадник, разрушавший миры.
      Внезапная догадка озарила Тильво. Но от этого ему легче не стало. Он схватился обеими руками за голову и присел на корточки. «Неужели?» — пронеслось у него в голове. А ведь, если предположить, что это действительно так, то все странности в поведении Лайлы можно объяснить только так и никак иначе.
      — Как же я, старый дурак, не смог догадаться? вслух спросил Тильво самого себя. — Тебе ли не знать, как успокоить и погрузить в сон тех, кто плоть от плоти твоей. — начал вслух рассуждать Тильво. — Тебе ли не чувствовать ложь, если, произнося каждое слово люди дышат тобой. И ты слепа, так как Небо, сомкнувшись над тобой, не дает тебе видеть. И та маленькая зелено-голубая точка, которую я видел, когда ты в первый раз пела. Это тоже ты. Правильно духи называют тебя хозяйкой. Ведь ты… — Тильво замолчал, не решаясь произнести это вслух.
      — Я душа этого мира, Тильво. Вернее, ее воплощение в смертном теле.
      — Душа, которую Творец вложил в плоть, созданную бессмертными?
      — Да. — Лайла поднялась с земли, подошла к певцу и обняла его за плечи.
      — Но почему? Почему ты не сказала мне об этом сразу? — Тильво дотронулся до руки Лайлы, лежащей у него на плече.
      — Небо, — ответила девушка. — Все дело в нем. Оно все видит и слышит и вкладывает свои мысли в головы верных ему людей.
      — Думаешь, оно не догадалось, когда ты впервые использовала свой Дар?
      — Но ведь ты тоже не догадался, — усмехнулась Лайла.
      — А предсказание? Мне не совсем ясно с предсказанием.
      — Когда-то в этом мире предсказателей было много. Их называли шаманами. Они общались со мной и с духами, которые жили повсюду. Они ближе всех мне, и поэтому я вложила в разум одного из них свою мечту, надежду на спасение.
      — А его дальний потомок передал ее мне. Теперь мне все ясно. Думаю, что наши шансы на победу увеличиваются. — Тильво обнял Лайлу.
      Когда певец понял, кто же на самом деле его спутница, странное отторжение к ней почему-то исчезло.
      Он не мог любить того, кому не доверял до конца. Тильво не хотел признаваться себе в этом, но это было действительно так. До самого последнего момента он боялся, что… Впрочем, даже себе самому Тильво не мог объяснить того, чего же он все-таки боялся. Скорее всего он боялся неизвестности. А это самый большой и ужасный страх.
      — Мы не помешали? — раздался голос из-за спины Тильво.
      Когда певец обернулся, то увидел, что все окружающее пространство между озером и лесом заполнено духами.
      Даже у Тильво, видевшего духов во многих других мирах, глаза полезли на лоб от удивления. Здесь собрались духи не только со всего острова, но и со всего мира под Небом. Духи болот и пустошей, пустынь и гор, лесов и рек. Похожие на людей, отдаленно людей напоминающие и вовсе не имеющие ничего общего с человеческим обликом. Для того, чтобы поместиться на поляне, многие из них уменьшились в размерах.
      — Позволь мне говорить с ними, — попросила Лайла.
      — Говори, ведь это твои подданные.
      — Но ведь они созданы твоим народом, — возразила девушка. — Поэтому я и прошу у тебя позволения говорить по праву старшинства.
      — Говори. — Тильво взял ладонь Лайлы в свою и тут же отпустил.
      — Дети земли, созданные хранить леса, поля, пустыни, болота и другие земли. Слушайте, что скажу я вам, ваша земля.
      — Мы слушаем тебя, — раздался нестройный хор разных по тембру голосов.
      — Я нуждаюсь в вас, нуждаюсь во всей вашей Силе без остатка. Она нужна мне, чтобы помочь бессмертному в битве с Небом.
      — Но ведь если мы отдадим тебе всю нашу Силу, то мы истаем, умалимся, — сказал дух, похожи и на птицу с человеческой головой.
      — Мы потеряем видимый облик, а потом и вовсе исчезнем, — стали вторить ему другие духи.
      — Вы и так исчезнете. Бессмертными был положен вам срок жизни до прихода Сына Творца. После Его прихода полновластными хозяевами земли должны стать люди. Знаете ли вы это?
      — Знаем, — на разные голоса ответили духи.
      — Сын Творца не пришел в этот мир по вине Неба, так что вы и так прожили сверх меры. А Сила башни бессмертных помогла вам не исчезнуть под Небом. Так послужите мне, людям и бессмертным в последний раз. Отдайте мне всю свою Силу во время битвы с Небом.
      — Мы отдадим тебе нашу Силу, — ответили голоса духов.
      — Я и не ждала от вас иного ответа, — улыбнувшись, сказала Лайла. — Теперь идите. И будьте готовы, когда я призову вас.
      Не успел Тильво и глазом моргнуть, как все духи исчезли с поляны.
      — Теперь и духи прибавились к нашей армии, — усмехнулся Тильво.
      — Да, это так. — Лайла улыбнулась, и в этой улыбке Тильво одновременно показалась еще детская наивность девушки и усталая грусть умудренной годами женщины.
      — Ну что, пойдем в башню? — предложил Тильво.
      — Пошли, — кивнула Лайла.
      — Тогда держи меня за руку и ничему не удивляйся.
      Они подошли к берегу озера. Тильво в который раз за сегодняшний день посмотрел на Небо. Небо выглядело вполне обычно. Тогда певец закрыл глаза и попытался мысленно дотянуться до башни. Он почувствовал легкое головокружение. Лайла сильно сжала его руку. И тут певец открыт глаза.
      На середине озера появился остров, на котором высилась башня. Тильво задрал вверх голову. В вышине светило солнце.
      — Вот мы и на месте. Ты хорошо видишь, Лайла?
      — Да, намного лучше. А как мы переберемся на остров? Я же не умею плавать, — спросила девушка.
      Тильво стал оглядываться по сторонам. И тут же наткнулся взглядом на лодку. Он готов был поклясться, что лодка появилась здесь вместе с башней.
      — Вот лодка. Давай поторопимся. Мне не терпится поговорить с Одэнером.
      — Ты же говорил, что он в другой башне живет.
      — Так и есть. Просто, находясь в этой башне, я могу поговорить с тем, кто находится в другой.
      — Поняла, — рассеянно проговорила девушка.
      Едва Тильво вступил на остров, как тут же почувствовал, как все механизмы башни начали просыпаться от сна. Певец вспомнил собственные чувства, которые его посетили в башне Одэнера. Башня была сплошь напичкана различными проводами и механизмами. В ней не было ни одного кирпичика, который бы не содержал их. И все эти провода тянулись к центральному механизму, который находился в основании башни.
      Певец представил этот механизм и попытался коснуться его своим сознанием. «Просыпайся!» — про себя сказал Тильво.
      — Добро пожаловать, хозяин! — раздался у него в голове негромкий мужской голос.
      «Проверка всех устройств», — мысленно приказал Тильво.
      — Все устройства работают нормально, — через некоторое время ответила машина, управляющая башней. «Открой двери!»
      — Смотри, Тильво, дверь в башне сама открывается! — прошептала Лайла.
      Тильво показалась, что в голосе девушки был страх и даже какая-то враждебность. И певец мог объяснить это только тем, что природе всегда были враждебны любые механизмы.
      — Не бойся, башня полностью под моим контролем. — Тильво ободряюще улыбнулся Лайле.
      — Я и не боюсь, — с обидой ответила Лайла.
      — Тогда пошли внутрь.
      — Пошли. — Лайла взяла Тильво за руку.
      Внутренним убранством башня очень походила на свою сестру-близнеца, в которой жил Одэнер. Первый уровень башни занимала огромная комната, посередине которой стоял внушительных размеров стол. По стенам тянулись стеллажи с различными вещами, книгами и оружием. Если бы в башню каким-то недостижимым образом попал обычный человек и ему бы сказали, что здесь многие века обитали темные боги, то он ни за что в жизни не поверил бы в это. Хотя это действительно было так. Это на людях как темные, так и светлые бессмертные сверкали глазами, произносили высокие речи и вели на бой целые армии. Здесь же им просто хотелось отдохнуть. Кому хотелось посидеть за столом с книжкой, а кому поваляться на мягкой и удобной кровати в одной из спален верхних ярусов башни.
      — Бессмертные ушли отсюда очень давно, а кажется, будто это случилось только что. — Лайла провела пальцем по столу. — Даже пыли нет.
      — Понимаешь, как тебе лучше объяснить… — Тильво на миг задумался.
      Язык людей острова не знал многих понятий, оперируя которыми можно было объяснить девушке устройство башни. Они были в языке бессмертных, но Лайла, даже будучи воплощенной душой мира, не понимала его. А между тем девушка с нетерпением ждала объяснений.
      — Ну, в общем, это очень сложное устройство. Оно даже имеет свой разум, ему подчинены другие, более простые устройства, которыми оно командует. До нашего прихода башня находилась как бы в состоянии сна. Но при этом устройства башни поддерживали чистоту и порядок. Вот смотри. — Тильво хлопнул в ладоши.
      Прямо из воздуха в зале возникли две полупрозрачные фиолетовые фигуры, своим телосложением напоминающие человеческие. Фигуры замерли, ожидая приказа.
      — Здравствуйте! — поздоровалась Лайла, принявшая их за какое-то подобие духов.
      — Это механизмы. Понимаешь, они не живые.
      — Понимаю, — ответила Лайла. — Ты уж совсем меня глупой не считай. Понастроили бессмертные всяких механизмов и думают, что самые мудрые.
      — Эту башню построили люди. Обычные смертные, только из другого мира. — Тильво подошел к Лайле и обнял ее за плечи. — Понимаешь, в чем дело… Люди приходят в этот мир слабыми и болезненными. И поэтому они всегда будут стремиться защитить себя и сделать свою жизнь проще.
      — Но ведь это можно сделать, живя в мире с природой, а не строя эти огромные башни, — возразила Лайла.
      — Уу… — протянул Тильво. — Ты не видела по-настоящему огромных башен.
      — Наверное, они при этом вырубают леса, осушают реки.
      — Не без этого. Иногда даже бывает, что с лица мира навсегда исчезают целые виды растении и животных.
      — Неблагодарные, — процедила Лайла. — Им все это достается даром. Бери и пользуйся, а они это уничтожают.
      — Таковы люди, — пожал плечами Тильво. — Но со временем они начинают ценить мир, в котором живут.
      — Наверное, это происходит тогда, когда мир находится на краю гибели.
      — Может, и так.
      — Башня светлых вызывает. Башня светлых вызывает, — начал раздаваться отовсюду монотонный голос.
      — Принимай вызов, — ответил Тильво.
      — Вывести изображение? — деловито поинтересовался голос.
      — Выводи, — разрешил певец.
      Большое зеркало, стоявшее между стеллажами, начало мерцать разными цветами, по нему пошли полосы.
      — Связь установлена, — раздался голос, и на поверхности зеркала появилось изображение.
      — Идем, — Тильво потянул за руку Лайлу. — Я познакомлю тебя с Одэнером.
      Однако Тильво ожидал сюрприз: вместо Одэнера на экране зеркала он увидел двух очень хорошо знакомых ему посвященных и еще одного незнакомого.
      — Мы очень рады тебя видеть, Тильво, — сказал за всех посвященных Иеронимус.
      — Я тоже.
      — Нам-то Слуги Неба говорили, что ты погиб. Даже меч твой показывали.
      — Дался я им, как же! — усмехнулся певец. — Вы-то чего в башне делаете?
      — А мы будем помогать тебе и Одэнеру сражаться с Небом, — сказал Бротемериус, и Тильво туг же почувствовал в его голосе грустные нотки.
      — Что-то не так? — туг же спросил он.
      — Все нормально, — ответил Бротемериус и постарался улыбнуться. — Кстати, познакомься с Тириариусом, посвященным круга знания.
      — Очень приятно.
      — А что это за красивая дама с тобой? — поинтересовался Иеронимус.
      — Это Лайла. — Тильво повернулся к девушке и увидел, как на ее щеках выступил румянец. Ей не так уж часто приходилось слышать комплементы в свои адрес.
      — Ну-ка, отойдите от устройства, — раздался веселый бас Одэнера, и посвященные уступили бессмертному место.
      — Рад тебя видеть живым, Тильво, — поприветствовал певца Одэнер. — И тебя, душа мира, я тоже рад видеть.
      — Ты знаешь?! — почти выкрикнул Тильво.
      — Теперь знаю. — Одэнер вздохнул. — Башня позволяет мне слышать и видеть все, что происходит на острове. Однако вмешаться я не могу. Увы. Иначе бы я сказал тебе о своих подозрениях раньше.
      — И давно они у тебя появились? — спросил певец.
      — Сейчас мне трудно сказать, когда именно, — задумчиво произнес Одэнер. — Да теперь это и неважно. Давайте лучше держать военный совет.
      — Согласен, — ответил Тильво.
      Обсуждение совместных действий против Неба было долгим и, как показалась Тильво, слишком муторным. Тильво только сейчас вспомнил, что не спал всю прошлую ночь и ничего сегодня не ел. Однако необходимо было обсудить все детали взаимодействия Одэнера, Тильво и Лайлы. Трое очень много спорили. У Тильво возникло чувство, что он совсем не знает Лайлу. Он со скрытым восхищением смотрел, как она на равных говорит с Одэнером. Наконец все трое пришли к полному согласию. Взяться за Небо решили завтра: Лайла и Тильво все-таки слишком сильно устали физически, и им жизненно важно было восстановить свои силы.
      — Значит, завтра люди смогут увидеть солнце? спросила Лайла у двоих бессмертных.
      — Если нам повезет, — ответил Одэнер. — А теперь отдыхаете, завтра на рассвете начинаем.
      — Хорошо, — ответил Тильво. — Мы, пожалуй, поедим чего-нибудь да пойдем спать.
      — Отдыхайте, — сказал Одэнер, и экран погас.
 
      — Твой друг — настоящая, зануда, — сказала Лайла, отправляя в рот вилку с маленьким кусочком мяса. — А вот эти бородатые дядьки очень милы. Один даже похвалил меня.
      Тильво посмотрел на Лайлу и улыбнулся. Девушка выглядела просто великолепно. Обходя перед ужином комнаты башни, Тильво и Лайла наткнулись на шкаф, полный женских нарядов, которые, по-видимому, принадлежали одной из бессмертных. К неописуемой радости Лайлы, она и неизвестная бессмертная оказались одного роста, и наряды ей были впору.
      Тильво не один раз пожалел об этом, когда Лайла, запершись в комнате, не хотела выходить к ужину. Голодный певец просил, умолял и даже угрожал, что будет есть один. Но все было тщетно. Лайла мерила платья. Наконец Тильво смирился. Ведь девушка, пусть и являвшаяся воплощением души мира, никогда за всю свою жизнь не видела такого великолепия. И уж тем более не имела счастья все это примерить.
      Наконец долгое ожидание певца было вознаграждено. Лайла появилась в коротком, облегающем фигуру платье, отливающем в зависимости от угла освещения то темно-зеленым, то темно-синим. В той же комнате Лайла обнаружила различные кремы, притирания и краски для губ и бровей. И Тильво лишний раз пришел к выводу, что всем этим девушки умеют пользоваться на инстинктивном уровне. Одним словом, Лайла была просто великолепна. И если бы она появилась в таком виде где-нибудь на пиру в Терике, то местным дамам даже не пришло бы в голову, что перед ними девушка, чей отец был простым хуторянином. А необычный для моды острова фасон платья местные модницы стали бы наперебой заказывать у самых высокооплачиваемых портных.
      — Как я тебе нравлюсь? — в который раз за ужин спросила Лайла.
      Тильво снова пришлось восхищаться неземной красотой девушки, беря в оборот все известные ему поэтические метафоры. Неожиданно Тильво поймал себя на мысли, что Лайла чувствует любую ложь. И замолчал на полуслове.
      — Что с тобой, Тильво? — нахмурил ась Лайла.
      — Я вдруг вспомнил, что ты чувствуешь неправду.
      — Но ты ведь не врал? — Девушка улыбнулась.
      Тильво смешно нахмурил лоб и пожал плечами. И тут Лайла рассмеялась.
      — Что мы будем делать после ужина? — спросила у певца девушка.
      — Спать пойдем, — стараясь придать голосу серьезность, сказал Тильво.
      — А я хочу к духам, — ответила Лайла.
      — Нам лучше не покидать башни.
      — Мы все равно будем поблизости, так что ничего страшного не случится. Тем более я хочу показать тебе то, что ты никогда больше не увидишь.
      — Что?
      — Пойдем. — Лайла встала из-за стола, подошла к Тильво и взяла его за руку.
      За пределами башни было уже совсем темно. Тильво работал веслами, а Лайла любовалась звездами. Однако когда они пристали к противоположному берегу и вышли из лодки, звездная ночь не сменилась мраком ночного Неба. Да, теперь не было видно звезд. Но зато весь лес был украшен разноцветными огоньками. Причем огоньки не оставались на одном месте, а постоянно двигались, перемещаясь с ветки на ветку. Помимо странного освещения лес был наполнен и множеством звуков. Играла чудная завораживающая музыка, слыша которую сердце начинало биться в такт ее ритму. Среди деревьев то и дело мелькали тени.
      — Что это? — удивленно спросил Тильво.
      — Это духи празднуют.
      — Что?
      — Как что? — изумилась Лайла. — Они празднуют свою последнюю ночь. Завтра они отдадут мне всю Силу для битвы, и их больше не станет.
      — Разве это повод для праздника? — удивился певец.
      — Ты же знаешь, что духи мыслят и чувствуют по-другому, чем люди или даже бессмертные.
      — Ты их понимаешь?
      — Да, — ответила Лайла. — Идем.
      Они шли через лес, освещенный сотнями маленьких разноцветных огоньков, и слушали странную завораживающую музыку.
      — Здравствуй, хозяйка! Привет, хозяйка! Присоединяйся к нам, хозяйка! -слышались со всех сторон мужские, женские и даже детские голоса. Но как ни старался Тильво рассмотреть духов, он видел лишь мелькавшие где-то на краю зрения силуэты.
      — Пойдем. — Лайла тянула Тильво куда-то в глубь леса.
      Наконец они оказались на ярко освещенной огнями поляне. Музыка здесь звучала просто оглушительно. А в центре поляны в странном танце кружились духи. Руки, крылья, ноги, копыта, хвосты, звериные морды и человечески лица — все смешалось, напоминая многорукое, многокрылое и многоголовое существо.
      — Давай потанцуем! — попросила Лайла и тут же, не дожидаясь ответа Тильво, потащила его в центр поляны.
      Духи расступились, пропуская их. Сначала Тильво чувствовал себя неловко. Ведь на пирах и свадьбах он пел, а не плясал. К тому же ему тяжело давался этот странный танец, понятный лишь духам и Лайле. Но очень быстро он уловил ритм, а еще через какое-то время уже сам забылся в бешеном ритме сумасшедшего танца духов. И ему казалось, что он пляшет здесь вместе с воплощением души мира века напролет и продлится это до конца Великой Игры бессмертных. И нет над ними никакого чудовища по имени Небо, а звезды в вышине мешают рассмотреть яркие огни, которыми была украшена поляна. А еще Тильво с невероятной остротой понял, что хочет эту девушку. И ему все равно, кем она является. Душой мира, человеком, духом, бессмертной. В танце он касался ее талии, плеч, груди и чувствовал на своем теле руки Лайлы. Ее глаза светились счастьем, и было в них что-то одновременно от детского восторга девушки, которая впервые пошла с юношей на танцы, и тихой радостью немолодой, умудренной опытом женщины, которая вновь встретилась со своим мужем после долгой разлуки.
      Первый раз Тильво поцеловал Лайлу, когда они уже подошли к озеру. Девушка охотно подставила певцу свои губы и закрыла глаза. Это был странный поцелуй. С одной стороны, Тильво казалось, что девушка целуется неумело, словно бы в первый раз. Но когда Лайла начала нежно покусывать его губы и язык, Тильво изменил свое мнение. Затем девушка попыталась повлечь его за собой на траву, но Тильво предложил все-таки продолжить в башне.
      В голове у него царила полная неразбериха. Он очень долго безуспешно пытался сосредоточиться, вызывая в сознании образ башни. Но наконец посередине озера появился остров, а освященный огнями лес и музыка духов исчезли. Тильво налегал на весла со всей возможной силой.
      А в голове с завидным упорством повторялось только одно имя. Лайла. Лайла. Лайла. Певец и девушка сделали над собой неимоверное усилие, чтобы не заняться любовью прямо в главном зале, а пойти на большую удобную кровать в одной из спален на верхних уровнях. Зато когда они поднялись в спальню, началось неописуемое. Сорванная с тел одежда разлетелась по комнате. Тильво и Лайла полностью погрузились в водоворот своих чувств. Их тела сплелись словно силуэты духов в их безумном ночном танце. Тильво был вынужден признать, что и за много тысячелетии своей жизни не испытывал ничего подобного.
      Так не любят бессмертные. Так не умеют и не могут любить люди. Так любит, так может и хочет любить только живое воплощение души мира. И когда певец касался груди, шеи, плечей Лайлы. ему чудились то шелест ветвей, то шум воды, то вой ветра. Любить живое воплощение мира, из-за Неба на долгое время забывшее про теплоту и терзаемое фанатичной жестокостью людей, было подобно тому, как можно любить женщину, которая долгое время хотела мужской близости, но не могла получить ее. И когда усталый, полностью опустошенный любовными утехами певец засыпал рядом с Лайлой, то он многократно назвал себя дураком за то, что не обратил на эту девушку внимания раньше. Глупое пренебрежение и жалость к убогой сначала, недоверие после того, как она применила свой Дар. Можно было назвать еще множество причин. Но ни одна из них не была бы уважительной. Тильво не понимал, не видел и не хотел любить живое воплощение мира, которое открывало перед ним свою душу.

ГЛАВА XXI

      — Ты готова? — спросил Тильво Лайлу.
      — Да, — тихо ответила она.
      Певец встал со стула и посмотрел на девушку. В ее глазах полыхало ослепительно белое пламя. Из-за него у Лайлы даже не было видно зрачков. В девушке теперь сосредоточилась вся Сила, забранная ей у духов. Тильво даже казалось, что она одним движением руки может разрушить эту башню.
      — Одэнер, ты готов? — спросил Тильво, зная, что с другой башней теперь держится постоянная связь.
      — Я и посвященные готовы, — раздался отовсюду голос Одэнера.
      — Тогда начинаем.
      Тильво вновь вернулся к стулу, поставленному отдельно от стола. На нем лежала расчехленная дайла. Башня. Стул. Дайла. Неужели все так просто? И они вместе с Лайлой терпели столько лишений, чтобы он сыграл в этой башне свою главную песню. Да, с виду все выглядело именно так. Но на самом деле, едва Тильво начнет петь песню, в которую он вложит почти всю имеющуюся у него Силу, Небо атакует воплощенная душа мира и Одэнер. Но этого никто не увидит, и никто об этом не узнает. «Вздор! Все эти мысли чепуха! Надо сосредоточиться», — сказал сам себе Тильво и, сев на стул, взял в руки инструмент.
      Песня, многократно усиленная башней, стала возноситься к Небу. Тильво чувствовал, что башня не только усиливает звук, но и вплетает в песню на языке бессмертных что-то свое. И было в этом что-то непонятное певцу, достижимое лишь разуму тех, кто создал башни, над которыми не могло сомкнуться Небо. А Тильво продолжал играть и петь, постепенно наполняя мелодию Силой. И когда Сила, вложенная в мелодию песни, достигла своего пика, окружающая обстановка начала стремительно таять.
      Тильво словно бы стал расти. Сначала он уперся головой в потолок и с легкостью прошел сквозь него. Он чувствовал, как становится все выше и выше. Он, словно гигантский исполин, подымался над башней. Но при этом он чувствовал, что продолжает находиться на первом уровне башни. Наконец певец поднялся высоко над лесом, окружавшим озеро с башней. Он огляделся по сторонам и увидел, что солнце светит лишь здесь, остальное пространство заполнено Небом. Однако Тильво чувствовал, что где-то вдалеке, севернее Терика, под маленьким клочком истинного неба стоит такой же призрачный исполин, олицетворяющий собой Силу Одэнера.
      Еще Тильво отчетливо чувствовал рядом Лайлу. Но девушку он не видел. Ее Сила не принимала никаких огромных размеров. Все равно певец понимал, что могущество девушки, объединенное вместе с Силой духов, готово в любой момент ударить по Небу.
      Песня продолжала литься над лесом и озером. А в руках огромного призрачного исполина вместо дайлы появился лук. Исполин наложил на тетиву стрелу, прицелился и пустил ее в Небо. В этот самый момент в другой части острова другой исполин метнул в Небо огромное призрачное копье. Наконечником стрелы была Сила, вложенная в слова и мелодию песни, а на острие наконечника копья, которое пустил в Небо Одэнер, были три души, добровольно пожертвовавшие собой для спасения их родного мира. Сама по себе эта жертва, хоть и очень много значила, обретала Силу только в руках бессмертного. И едва копье и стрела полетели в Небо, как вслед за ними с земли устремился вверх огромный, сверкающий ослепительно зеленым светом шар.
      Это воплощенная душа мира нанесла свой удар Небу.
      На пути копья, стрелы и сверкающего шара то и дело вырастали разнообразные препятствия. Призрачные стены, сверкающие всеми цветами молнии, пытались остановить неумолимый полет трех Сил. На какое-то мгновение одному из заслонов, поставленных Небом, даже удалось задержать сверкающий шар, но, преодолев все, шар стал еще стремительней двигаться вверх. На пути копья, стрелы и шара вставали призрачные фигуры, то и дело пытающиеся разрубить стрелу или копье огромными, сверкающими багровым пламенем мечами и топорами. Но призрачное оружие Неба при столкновении с Силой бессмертных и души мира рассыпалось сотнями огней. Небо ставило все новые и новые преграды, но все было тщетно. И когда копье, стрела и сверкающий шар достигли его, раздался оглушительный нечеловеческий крик.
      Крик был настолько громким и пронзительным, что все живое в мире под Небом на мгновение замерло. А вслед за оглушительным криком раздался звук. Будто бы огромный хрустальный бокал с силой швырнули о каменный пол — это начало рушиться Небо. Сила Бездны, вложенная в него, не могла устоять перед Силами света, тени, знания и земли. На мгновение Тильво показалось, что в Небе появилось огромное лицо с полными ужаса глазами. И когда Тильво своим мысленным взором посмотрел в эти глаза, он понял все. Он узнал, что Бездна прорвалась в этот мир из-за темного бессмертного Альрахи, который попросил у Бездны абсолютной Силы и абсолютного могущества, а стал всего лишь Небом над одним из миров, страшным и уродливым чудовищем, которое теперь умирало, навсегда уходя в Бездну.
      Небо стремительно таяло. Своим внутренним зрением Тильво видел, как сверху падают осколки самых разных цветов и оттенков и сгорают на лету алым пламенем, а на их месте появляется самое обычное синее небо. Словно бы небеса после долгой болезни сбрасывали старую, ненужную, покрытую струпьями кожу, а на ее месте виднелась чистая и молодая.
      А еще певец увидел, как в вышине появились миллионы ослепительно ярких огоньков, словно гигантская стая каких-то невиданных птиц поднялась в вышину. И певец понял, что это были души живших под Небом людей. Души, которые наконец-то обрели свободу и скоро отправятся в путешествие, уготованное им волей Творца. И внезапно Тильво почувствовал, как его душа на время покидает тело и устремляется в вышину, навстречу тем, кто уже закончил свое земное существование.
 
      Певец стоял, по колено утопая в густом тумане. Со всех сторон на него смотрели лица людей, которых он никогда прежде не видел. Эти лица казались бесконечно усталыми, но на их губах были улыбки, а в глазах у некоторых стояли слезы, а губы на разных языках мира, что некогда был под властью Неба, шептали: «Спасибо!» Наконец среди толпы Тильво заметил несколько знакомых лиц.
      — Рандис! — закричал Тильво.
      — Я, — спокойно ответил Меч Неба. — Ты все-таки это сделал, певец. И мы, погибшие в горной крепости, не очень-то долго ждали.
      — Каково это, быть на Небе? — не удержался от вопроса Тильво.
      — Представь себе все, что когда-либо мучило и пугало тебя. Представил? А теперь многократно увеличь эту боль, и ты получишь душу человека на Небе. Ты был прав, Небо питалось муками людских душ, еще немного, и у него хватило бы сил, чтобы открыть дорогу Бездне. Ты был во многом прав. Единственно, чего мне по-настоящему жаль: я так и не увидел рассвет от начала и до конца. Зато посмотри, кто теперь со мной?!
      Рядом с Рандисом, взявшись за руки, стояли парень и девушка. И Тильво без труда узнал в них бродячих кукольников Эльвина и Тэли.
      — Мы простили его, — сказала Тэли. — Мы теперь уходим из этого мира вместе.
      — Привет, певец! — раздался за спиной у Тильво слишком уж знакомый голос.
      Тильво обернулся и увидел трех посвященных.
      — Прости нас, Тильво, что мы тебе не сказали сразу. Мы отдали свои жизни за…
      — Я понял, — оборвал их певец. — Слишком большая цена. Хотя я надеялся, что хоть вы останетесь в живых.
      — Зато мы первые смертные, кто умер в этом мире, но не побывал на Небе, — Иеронимус улыбнулся. Кто знает, может быть, когда-нибудь совсем в другом месте мы засядем на целую ночь в таверне и выпьем весь имеющийся в запасе у хозяина эль.
      — Только это будет совсем уже другая история, заметил Бротемериус. — Прощай, Тильво.
      — Бессмертный! — перед Тильво появился Гэлен, а рядом с ним стояло несколько людей, одетых так же, как и он, и неуловимо на него похожих. — Спасибо тебе от всего нашего племени. Мы уходим все вместе. Все жившие под Небом поколения Верных.
      — Вы заплатили за это немалую цену.
      — Никакая цена не может быть большой, если она платится за свободу души, — сказал один из горцев, и Тильво вдруг неожиданно понял, что это самый первый вождь Верных.
      — Прощай, Тильво!
      — Прощай, певец!
      — Прощай и спасибо тебе!
      К Тильво подходили души людей и растворялись в густом тумане. Наконец странное видение померкло, и певец оказался в знакомой комнате башни. Он сидел на стуле, на коленях у него была дайла. Очень сильно болела правая рука. Тильво посмотрел на нее. Пальцы были в крови. Видимо, он с таким ожесточением играл, собирая Силу для удара по Небу, что поранил руку, словно неумелый ученик, решивший, что теперь он настоящий мастер и может сыграть мелодию любой сложности.
      — Лайла! Мы победили! — выпалил певец первое, что пришло ему в голову.
      — Я знаю, Тильво. — Голос У девушки как-то странно изменился.
      Тильво повернулся к Лайле и вздрогнул. Девушка старела на глазах. То, что происходит с человеком за десятилетия, с Лайлой происходило за считанные мгновения. Тильво видел, как седеют ее волосы, как сморщивается кожа, как появляются на лице морщины.
      — Что с тобой? — в страхе спросил Тильво.
      — Я ухожу, — незнакомым для певца голосом ответила Лайла.