— А что за башня, та, которой нет?
— А это так, байка. Говорят, что некоторые в отражении озера башню видят. Но это все брехня. Я лично ничего не видел.
Когда Кильха принесла поесть, Тильво и Марэн успели выпить еще по кубку вина. Голова от него делалась совсем легкой, но думалось тяжелее. Еда была простой, но весьма обильной. Тильво не помнил, когда он в последний раз так вкусно ел.
— Хорошо вам тут живется.
— Вольно, — Марэн улыбнулся своим щербатым ртом. — Сейчас пожуем, и я пойду тебя с народом знакомить. Сначала с книжником нашим Сиаром, потом к шаману пойдем.
Тильво кивнул.
Сиар, как и Марэн, жил в отдельном доме, только еще более маленьком, чем у наибольшего. Когда Тильво и Марэн вошли к нему, он сидел за столом и что-то писал.
— Привет, книгочей! — Марэн подошел к столу, за которым сидел Сиар, и посмотрел, что он там пишет.
— Что смотришь, наибольший? Все равно грамоте не обучен.
— Да мне всегда было любопытно, как ты ухитряешься эти закорючки выводить. — Похоже, Марэн ничуть не обиделся.
— Я вот пишу обо всех нас. Вроде как история складная получается.
— Давай, давай. Смотри, кого я тебе привел. Тильво этого парня зовут. Ты не представляешь, что он может.
— Что? — заинтересовался Сиар.
— Небо раздвигать.
Сиар зажмурил глаза и помотал головой. Получилось у него это довольно смешно. Тильво отметил про себя, что Сиар был старше его всего года на два, на три.
— Пойдем с нами, кое-чего покажем тебе. Тильво, ТЫ можешь Сиару показать Дар?
— Ты обещал мне инструмент.
— Ах, да. Свое слово я крепко держу.
Вместе с книжником они пошли в длинный дом. Это оказался склад. Чего там только не было: оружие, посуда, ткани, золотые и серебряные монеты.
— Неплохо вы народ торговый пообчистили.
— Да уж, — довольно процедил Марэн. — Ну, выбирай певец.
Прислоненными к стене стояли музыкальные инструменты. Два цинтреса, причем очень хорошей работы, айола, дарким, а в самом углу нашлась дайла. Тильво взял привычный для себя инструмент, пробежался пальцами по струнам… Дайла была очень даже неплоха, хоть и не чета его прежней.
— Сгодится? — спросил Марэн.
— Ага, — Тильво довольно улыбнулся.
— Может, цинтрес возьмешь?
— Не, я хоть на цинтресе играть и умею, дайлу больше люблю.
— Как хошь, — развел руками Марэн. — Ну теперь выберем место поглуше, и ты нам покажешь Дар.
Тильво согласно кивнул.
Они втроем немного удалились от поселка и остановились на поляне. Марэн посмотрел на Небо. На нем были фиолетовые отблески. Сиар тоже глянул вверх и поморщился.
— Ну, давай, Тильво! — Певцу показалось, что Марэну снова не терпелось увидеть то, что скрывало ото всех Небо.
Тильво сел, подстроил дайлу и запел. Тут же сверху полился желтый свет. Марэн довольно заулыбался, видя, как Сиар в удивлении раскрыл рот. Когда Тильво кончил играть и петь, Марэн и Сиар долго молчали. Тильво взглянул на лицо книжника. На нем были слезы.
— Я видел солнце, — сказал он. — Я думал, что никогда его не увижу.
— Как ты сказал? — спросил Тильво. — Солнце?
— Да, — чуть отрешенно сказал Сиар. — Я читал древнюю книгу. Она еще до Неба была написана. Там все сказано про солнце, про звезды, про луну.
Сиар подошел к Тильво и приклонил колено:
— С возвращением, бессмертный. Я думал, вы никогда не вернетесь.
— Ты чего, Сиар? Какие бессмертные? — изумился Марэн. Однако в его голосе не было прежней уверенности.
— Он говорит на языке бессмертных. Он один из них, — прошептал Сиар, не подымаясь с колена.
— Я человек, Сиар. — Тильво поднял книжника с земли.
— Но ты…
— Я не знаю, откуда этот Дар у меня. Я знаю не больше, чем ты.
Сиар изумленно смотрел на Тильво.
— Как думаешь, книжник, стоит это показывать всем остальным?
— Стоит. — В глазах Сиара не было ни тени сомнения.
— Тогда вечером всех соберем. А ты пока молчи. Я и остальным, кто видел, велел помалкивать.
— Вечером я увижу звезды. — Сиар мечтательно улыбнулся.
— Ты только подтвердил мои мысли. Люди Леса достойны видеть сквозь Небо, будь оно проклято.
Дальше Марэн витиевато выругался на каком-то чужом языке, коих, будучи наемником, знал немало.
— Пошли к шаману, Тильво.
Дом шамана Тильво узнал легко. Над дверью висел волчий череп. Даже на пороге пахло какими-то травами. Тильво поморщился и чихнул. Постучавшись, Тильво и Марэн зашли внутрь.
Шаман сидел на полу, скрестив ноги. Рядом стояла дымящаяся глиняная чаша. На стенах были развешаны пучки трав. От пряного запаха кружилась голова. Шаман был очень стар. Тильво затруднялся даже сказать, сколько ему лет. Лицо все сморщено, под глазами залегли синие круги. Шаман поднял взгляд, прежде устремленный в пол, посмотрел на Тильво и улыбнулся. Улыбка эта певцу совсем не понравилась.
— Ты привел его, наибольший. Молодец! Теперь дай нам с ним поговорить наедине.
— Как скажешь, знающий. Как скажешь. Я подожду тебя за дверью, Тильво. — Марэн вышел из дома шамана.
Старик долго буравил Тильво взглядом, прежде чем заговорить.
— Великий бессмертный из башни послал птицу, чтобы предупредить меня, — начал старик. — Тебе нужно идти к нему, он ждет тебя.
— Это что, ворон тебе сказал? — усмехнулся Тильво. Шаман нахмурился, взял с пола глиняную чашу и сделал несколько глотков. Взор его тут же затуманился. Зрачки расширились.
— Птица принесла на своих крыльях мысли бессмертного. Я вижу башню, отраженную в черной воде. Тебе надо идти туда.
— А где сама башня? — спросил Тильво.
— Далеко и близко. Вижу, как руками держат Небо в этой башне, чтобы оно не обрушилось и не поглотило мир.
— Разве Небо может рухнуть?
— Если его не держать, то оно упадет и мир погибнет. Навсегда.
— Как же мне найти башню?
— Иди к черной воде.
— Может, ты пойдешь со мной?
— Я стар, чтобы идти. Но мой дух будет с тобой.
— Расскажи, каково это: быть шаманом? — неожиданно для себя спросил Тильво.
— Я слышу травы, говорю со зверьми, я знаю, о чем шепчет ветер. И знаю, что Небо не вечно. Дед моего деда знал это. Слушай…
Шаман, кряхтя, поднялся с пола, подошел к стене и снял с нее огромный бубен. Затем он снова сел на прежнее место и стал мерно ударять в бубен и нараспев читать странные стихи.
Мир листьями осыпая.
Играй, ветерок, играй.
Безумца ведет слепая
До края или за край.
Немногое могут розно,
Но вместе им равных нет —
И к людям вернутся звезды,
И солнце, и лунный свет.
Расколется Неба купол,
Тюремная дверь слетит —
И души вспорхнут, ликуя,
Свои отыскав пути.
[Стихи С. Дильдиной]
— И что это значит? — спросил Тильво после того, как шаман замолчал.
— Думай сам! — Шаман снова отпил своего зелья, поморщился и добавил: — Иди. Я буду снова говорить с землей и травами.
— Прекратил бы ты свое пойло хлестать! — возмутился Тильво. — Совсем ничего после него не соображаешь.
— Иди! — отмахнулся шаман.
Тильво вышел из дома и тут же натолкнулся на вопросительный взгляд Марэна.
— Странный старик. К тому же я думаю, что это пойло его угробит.
— Я ему тоже говорил.
— А он что?
— Одно и то же. Дед моего деда пил.
— У него дети есть?
— Нет больше его детей, и внуков нет.
— Слуги Неба?
— Нет, черный мор. Он из Дарама. Слышал, там почти все вымерли?
— Да.
— Он бродил по дорогам, стучал в свой бубен и пугал людей странными словами. Его даже Слуги Неба боялись трогать. Мол, безумный он. А что с такого возьмешь? Потом мы его подобрали. К себе в Укрывище привели. Ты не думай, он полезный старик. Погоду может предсказывать, зубную боль заговаривает, мази, настои всякие делать умеет.
— И что, неужели ему некому передать свои знания?
— Да мы ему говорили, что пусть хоть того же Сиара поучит, а он ни в какую. От отца к сыну, и все тут.
— Мда… — Тильво вздохнул. — Старик мне тоже Сказал, что мне к озеру идти надо.
— Надо так надо. Я сам тебя провожу.
— Спасибо, Марэн. А ты правда думаешь, что мне стоит спеть перед всеми Людьми Леса?
— А как же ж. Ты в долгу перед нашей братией. Да к Тому же людям, помимо хлеба да бабы, что еще нужно?
— Что?
— Надежда, Тильво. Коли ты можешь через Небо видеть, то его и вовсе можно разогнать.
— Как разогнать?
— Рассеять. Как ветер рассеивает утренний туман.
— Не знаю.
— Все ты узнаешь, все поймешь, Тильво. Мне так кажется.
Тильво вопросительно посмотрел на Марэна. Разбойник в ответ лишь рассмеялся и хлопнул его по плечу.
Вечером все лесное поселение собралось на той самой поляне, где днем Тильво пел для Марэна и Сиара. Люди хотели запалить большой костер, но Марэн не разрешил. Все с недоверием поглядывали на Тильво, сидящего в центре и подстраивающего дайлу.
— Мы чего тут, песни будем слушать? — спросил кто-то из Людей Леса.
— Может, и песни. Потерпи, Карим, сейчас все увидишь, — ответил Марэн..
Среди пришедших Тильво увидел и тех разбойников, для которых пел по дороге в Укрывише. Они сидели особняком и смотрели на Небо. Тильво улыбнулся.
— Начинать, Марэн? — спросил Тильво у наибольшего.
— Давай. Всем тихо! Слушать и смотреть на Небо.
Полилась музыка, зазвучал голос Тильво. Певец старался петь как можно громче. Странный шипящий и одновременно певучий язык разносился по лесу. Все прочие звуки стихли. Казалось, что сам лес внимательно слушает песню Тильво.
Багрово-фиолетовые разводы на вечернем Небе неожиданно пропали. Небо осветилось мириадами ярких огней, а посреди них серебристым светом сиял желтый полукруг. Люди, открыв рты, смотрели вверх. Тильво продолжал петь. Его голос то повышался, то становился тихим.
Он перебирал струны дайлы и думал о том, что более благодарных слушателей ему было не найти. Каждый из этих людей настрадался от Неба, и сейчас они получили заслуженную награду. Тильво пел, пока не почувствовал, что голосовые связки до предела напряглись. Тогда он взял последний аккорд на дайле и замолчал. Лес снова погрузился в полумрак под багрово-фиолетовыми разводами вечернего Неба. Тильво услышал огорченный гул людей. Многие тыкали в Небо пальцами и оживленно переговаривались между собой.
— Как ты это делаешь, певец?
— Так книжник наш прав был. Выходит, он не рехнувшийся.
— Небо прячет от нас волшебные огни и золотой полукруг.
Голоса раздавались отовсюду, пока не перешли в едва различимый гвалт. Тильво сидел полностью вымотанный песней. Странный язык, язык бессмертных, как его называли посвященные и книжник Сиар, забирал много сил. И тут на Тильво накатилась головная боль. Она всегда приходила неожиданно. В самый неподходящий момент. Тильво сморщился от боли.
— Что с тобой? — первым заметив, как резко поменялся в лице певец, спросил Марэн.
— Голова… Голова опять разболелась…
— Эй! Кто-нибудь дайте певцу вина.
Тильво передали бурдюк с вином. Он сделал несколько больших глотков. Голова уже начала потихоньку проходить.
— Эй, певец! Спой еще. Больно охота огоньки эти красивые еще раз увидеть. — Тильво оглянулся. Это был один из разбойников, что отбил его у Слуг Неба вместе с Марэном.
— Спою.
Тильво пел до рассвета. В перерывах, когда Тильво замолкал и прочищал свое уставшее горло вином, Сиар рассказывал изумленным людям про то, что когда-то огни в небе, которые называются звездами, можно было видеть просто так. Люди удивлялись, женщины охали и вздыхали. Потом Тильво снова пел.
Огоньки постепенно потухали в небе, желтый диск бледнел. Небо окрасилось алыми цветами, а потом через ветви деревьев стало проглядывать ослепительно-красное солнце. Некоторые люди не выдерживали и с непривычки прикрывали глаза руками, но потом снова смотрели. Любопытство было сильнее. И на их глаза наворачивались слезы. Не то от переизбытка чувств, не то от непривычно яркого света.
— Все, больше не могу, — наконец сдался Тильво.
— Еще, еще пой, — послышались возмущенные голоса.
— Ладно, пожалейте певца, — возвысил над всеми голос Марэн. — Тильво действительно устал.
Тильво не помнил, как дотащился до Укрывища.
Глаза слипались. Ему казалось, что он вот-вот заснет прямо на ходу. А народ, похоже, спать вовсе не собирался. Все оживленно обсуждали увиденное. Многие подходили к Тильво, старались хлопнуть его по плечу и сказать что-нибудь ободряющее.
— Марэн! Где мне можно прилечь? — спросил Тильво.
— Ща, Тильво. Не переживай. Устроим тебя наилучшим образом.
— Марэн!
— Чего Тильво?
— Как только я высплюсь, сразу же пойдем к Черному озеру.
— Хорошо. Иди спать.
Тильво устало кивнул головой.
ГЛАВА IX
Провожать Тильво вышло все лесное поселение. Люди молча смотрели на певца, и в их глазах Тильво читал смесь восхищения и страха, с каким, наверное, смотрели первые люди на только что добытый огонь. Но помимо этого он был проводником между миром старым и нынешним. И это было самое главное.
Среди провожавших Тильво заметил шамана. Тот, неторопливо ковыляя, подошел к певцу и заглянул ему в глаза. Глаза у старика были стеклянные. Видимо, он уже с утра принял своего дурманящего напитка.
— Да благословят твой путь деревья и травы, птицы и звери! — громко, немного надрывно сказал шаман. Да будет легок твой путь под Небом.
— Спасибо! — Тильво пожал руку шаману.
Подошел книжник. Он смущенно улыбнулся и тоже пожал руку Тильво.
— Ты всем нам открыл глаза, певец.
— Я… я не знаю. — Почему-то эти слова буквально ошарашили Тильво. — Я просто пел, и все.
В мгновение ока все его смелые мысли о том, что он является проводником, мостом из прошлого в настоящее, по казались ему самонадеянной глупостью.
— Хей-я, певец! Хей! — неожиданно завопил кто-то из толпы.
— Хей! Хей! — дружно подхватили другие голоса, разнося далеко окрест эхо.
Тильво совсем засмущался. Он спокойно относился к благодарственным речам на пиру. Здесь все было совсем по-другому. Почему? Тильво не мог ответить на этот вопрос. Просто по-другому. Он с огромным трудом нашел в себе силы поднять руку и приветственно помахать людям.
— Люди! — крикнул он, но голос его подвел, и он долго собирался с силами, чтобы еще что-нибудь сказать. — Люди! Знайте! Солнце еще взойдет над лесом. Я верю в это.
Люди молчали.
— Я почему-то это знаю, — прошептал Тильво так, чтобы это больше никто не услышал. — Я почему-то знаю.
К Черному озеру всех вел Марэн, хотя Тильво показалось, что и остальным разбойникам известна эта дорога. На привалах Марэн просил Тильво петь. Правда, не те песни, что рассеивали Небо, а обычные кабацкие или длинные нудные баллады, которые исполнялись в замках. Тильво с охотой исполнял, заодно приноравливаясь к новому инструменту.
Теперь с певцом не было никакого оружия. Только дайла и заплечный мешок. И может быть, так было правильней? Тильво не знал ответа на этот вопрос, упрямо одолевая переход за переходом.
Наконец Марэн сказал Тильво, что до Черного озера остался один переход.
— Что ты ждешь от этого похода? — спросил наибольший Людей Леса у певца.
— Не знаю. — Тильво хотелось как можно беспечней пожать плечами, но у него получилось какое-то дерганое движение, словно у марионетки в руках кукольника.
— Я вот тоже не знаю, на кой ляд мы тащимся к этому проклятому месту. — Марэн поморщился. Ладно, народ, подымайтесь. Впереди еще один переход.
Последний переход дался как-то слишком уж тяжело, словно впереди предстояло что-то совсем ужасное. По крайней мере так подумалось Тильво.
Наконец тройка разбойников и певец вышли к Черному озеру. Тильво поразили размеры водоема. В лесу он уже успел привыкнуть только к родничкам и небольшим речушкам. Черное озеро действительно впечатляло. Было непонятно, каким образом оно вообще возникло посреди глухой чащобы.
— Ну, вот и пришли. — Марэн улыбнулся, но улыбка его не предвещала ничего хорошего. — Давай, Тильво.
— А вы что, со мной не пойдете? — удивился Тильво.
— Не, мы тебя здесь подождем.
— А если…
— А коли не придешь к темноте, мы обратно двинемся. — Марэн постарался как можно беспечней пожать плечами, но получилось у него плохо.
— Да куда я деться-то могу? — удивился Тильво.
— А Небо его знает.
— Здесь что, люди часто пропадали? — в Тильво начала расти тревога.
— Не, дураков нет, чтобы тут подолгу шляться.
Тильво посмотрел на двоих других разбойников. Они тоже заметно нервничали.
— Ладно! Коли правда до того, как Небо стемнеет, не приду, то не ждите меня.
Тильво закинул дайлу на плечо и медленно пошел к Черному озеру. Сделав несколько шагов, он обернулся. Разбойники смотрели вслед певцу.
— Чего стоишь? — подбодрил Марэн. — Собрался, так иди давай.
Тильво сделал еще несколько шагов в сторону озера. Внезапно он почувствовал чей-то взгляд. И он, как тут же показалось Тильво, был очень враждебным. Певец остановился и огляделся. Никого, кроме стоящих неподалеку разбойников, он не увидел. И тогда певец совершенно неожиданно для себя посмотрел на Небо. Привычные дневные цвета Неба стали меняться. Небо покрыли желто-сиреневые и оранжево-голубые разводы. Таких странных цветов на Небе Тильво еще никогда не приходилось видеть. Певцу стало страшно. Захотелось поскорее спрятаться под кронами деревьев. Но он упрямо продолжал идти вперед.
Подойдя к воде, он остановился и еще раз посмотрел на Небо. Оно снова изменилось: теперь там главенствовали ярко-зеленый и розовый цвета. Кривые линии и цветовые пятна медленно двигались по кругу, в центре которого был огромный темно-синий, почти что совсем черный овал.
Тильво присел около берега и, зачерпнув ладонью воды, поднес к губам. Вода была ледяной и приятной на вкус. Тильво стал всматриваться в гладь воды, но ничего, кроме склонившихся над водой ветвей деревьев, не увидел. В воде не отражалось никакой башни. Тильво еще раз посмотрел на Небо. Яркие цвета стали тускнеть, а темно-синий овал увеличивался в размерах. Словно в Небе было свое Черное озеро, которое стремилось превзойти в размерах то, что находилось на земле.
Стало совсем темно. Тильво повернулся к разбойникам. Они тоже таращились на Небо, но пока не спешили уходить. Певец не знал, что ему предпринять. Вот он у цели. А что делать дальше? Куда идти? Между тем Небо продолжало изменяться. Краски вокруг темного овала светлели. Что-то это Тильво напоминало. Но он пока не мог понять, что.
Стало необыкновенно тихо. Словно перед дождем.
Тильво еще раз пристально посмотрел в воду. Никакой башни там не было. Он снова задрал голову вверх и вздрогнул. Сверху на него уставился огромный глаз. Зрелище это настолько испугало певца, что ему тут же захотелось ретироваться в лес. Но он собрал последние силы, зажмурился и… запел. Продолжая петь, он снова посмотрел на Небо. Как ни странно, оно не исчезло, только стало каким-то зыбким, полупрозрачным. Однако глаз продолжал смотреть на Тильво.
Певец поднял с земли дайлу и, быстро расчехлив ее, заиграл. Все это он проделал, не переставая петь. Постепенно глаз стал исчезать. На глади озера заиграли желтые блики. И тогда в центре озера, словно призрак, возник остров, а на нем высокая каменная башня. Она казалась какой-то нереальной. Если приглядеться, то можно было увидеть сквозь нее растущие на другом берегу озера деревья.
От изумления Тильво прекратил петь и играть.
Башня пропала, и тут же снова возникло Небо со зловещим глазом. Тильво растерялся и не знал, что предпринять дальше. И вдруг посреди абсолютной тишины раздалось карканье ворона. Птица возникла словно бы из ниоткуда. Она появилась над озером и, громко крича, полетела к Тильво.
Сомнений не было. Это был тот самый ворон, которого Тильво видел в Терике. Птица стала кружить над головой певца и громко кричать.
— Что? Что ты хочешь мне сказать?
— Кар!
— Веди меня к тому, кто тебя послал.
Птица замолчала и полетела вдоль берега озера.
Тильво, схватив дорожный мешок и дайлу, побежал вслед за ней. Мельком взглянув на Небо, он увидел, что глаз увеличился в размерах. Певца охватил неописуемый страх, ноги подкашивались, бежать было очень тяжело.
Между тем птица вела Тильво вокруг озера. Тильво бежал, стараясь не отставать. Птица летела очень низко и все время надрывно кричала. Между тем с окружающим миром стало про исходить что-то странное. Подул ледяной, обжигающий лицо ветер. Тильво попытался закрыться от него рукой. Ветер с каждым мгновением крепчал, едва не сбивая певца с ног. Хотя ворону он был не помеха: птица как ни в чем не бывало продолжала лететь вперед. Немного отдышавшись, Тильво снова побежал.
Невольно Тильво взглянул на воду. В центре снова начал вырисовываться остров с башней — причем их очертания казались уже менее призрачными. Каждое движение давалось огромными усилиями. Тильво снова остановился, чтобы перевести дух. Остров с башней опять стали таять. Кое-что смутно понимая, Тильво продолжил свой бег. Птица надрывно кричала и звала вперед. Внезапно стало светло. Глаза ослепил яркий свет. Неба не стало. Тильво опять остановился и посмотрел вверх. В небе висел желтый диск и ярко светил. Певец удивился, ведь он не пел. Но стоило ему задержаться на месте, как Небо стало темнеть. Вверху стали снова проступать очертания зловещего глаза. Тильво опять побежал. Ветер жег лицо, надрывно кричала птица. Началась страшная круговерть. Вокруг то становилось светло, то сумрачно, как под Небом. Остров с башней то становились призрачными, то вполне реальными. В глазах у певца зарябило, но он продолжал упрямо бежать. Хотя это трудно было назвать бегом. Ветер сделался настолько сильным, что Тильво едва мог быстро идти. Птица же как ни в чем не бывало летела вперед.
Тильво уже находился на противоположном берегу озера, когда у него случился очередной приступ головной боли. На этот раз приступ превзошел все когда-либо с ним случавшиеся. Голову сдавило так, что у Тильво потемнело в глазах, но он продолжал упрямо двигаться против ветра. Боль не унималась, и Тильво застонал. Небо то исчезало, то снова появлялось, однако остров с башней уже не исчезали. Тильво стало совсем плохо, он споткнулся и упал. Он почему-то чувствовал, что надо все-таки двигаться дальше, но ноги уже не слушались его. Он встал и снова упал.
— Вставай! — услышал он чей-то незнакомый голос. — Вставай! Еще немного.
Тильво, сжав зубы, поднялся и сделал несколько шагов. Воздух стал густым, словно кисель. Очертания окружающих предметов сделались размытыми. Тильво посмотрел на свою руку: она стала прозрачной. Однако тело налилось такой огромной тяжестью, что певец едва мог переставлять ноги. Ворон куда-то исчез, а Тильво тонул в этом непонятном густом киселе под оглушающую головную боль.
— Руку! Руку протяни! — снова раздался тот же незнакомый голос.
Тильво послушно протянул вперед руку и тут же по чувствовал чье-то прикосновение. Затем его руку кто-то схватил за запястье и резко дернул. Мир померк. В глазах была сплошная чернота, словно он неожиданно оказался в комнате без окон. Голова раскалывалась от боли, а его продолжали тянуть за руку, и тут Тильво потерял сознание.
Тильво очнулся от того, что кто-то легонько толкал его в плечо. Певец лежал лицом вниз, уткнувшись в свои руки. Голова вроде бы отпустила. Это уже хорошо.
— Вставай! Ну, вставай же! Все хорошо. Ты молодец. Вставай. — Это был тот самый голос, который звал его, когда он бежал вслед за вороном вокруг озера.
— Сейчас. — Тильво продолжал лежать, прислушиваясь к своим ощущением. Ощущения же были очень странными. Тильво не мог это себе объяснить. Будто… Будто бы гора свалилась с плеч.
Тильво поднялся с земли, открыл глаза и тут же зажмурился от слишком яркого света. Неба не было. Это первое, о чем он подумал. Как же так? Он не пел, и тем не менее Небо бесследно исчезло, а вверху сиял золотистый диск.
Певец огляделся по сторонам. Он сидел на берегу озера, в центре которого был остров с башней. Теперь они выглядели вполне реально. Невдалеке лежала вытащенная на берег лодка. А рядом с ним стоял высокий человек и улыбался. Что первое бросилось в глаза певцу, так это волосы. Не седые, а именно пепельные. Волосы были длинные и на кончиках завивались в колечки. Человеку на вид было лет тридцать с небольшим. Хотя, возможно, он выглядел бы старше, если бы носил усы и бороду. Одет он был довольно просто. Высокие сапоги начищены до зеркального блеска. На плечи накинут видавший виды темно-зеленый плащ.
— Очухался? — спросил человек с пепельными волосами.
— Где я? — спросил Тильво, ошарашено оглядываясь вокруг.
— У меня в гостях. Значит, вот ты какой… — Светло-серые глаза незнакомца пристально изучали певца.
— Какой есть, — Тильво улыбнулся. — А ты кто такой?
— Мое имя Одэнер. — Он протянул руку, помогая Тильво встать.
Тильво еще раз огляделся по сторонам. Лес был прежним. Вот на том месте стояли Марэн с товарищами. Теперь их не было видно. Певец посмотрел вверх, где сиял желты и диск.
— А где Небо?
— В этом месте его нет.
— А что это за место?
— Долго объяснять. Пошли.
— Куда?
— В башню. Там и поговорим.
— Что ж, раз уж ты так упорно зазывал к себе в гости, то нам, наверное, есть о чем поговорить. Только я хотел бы предупредить друзей.
Тильво сделал несколько шагов от озера, но его тут же нагнал Одэнер и схватил за плечо.
— Стой! Дальше нельзя, иначе вернешься обратно. А я тебя с таким трудом сюда вытащил.
Тильво пожал плечами и остановился.
Едва Небо окрасилось утренними кричащими красками, как с крепостной стены славного города Тарбана стал виден путник, приближающийся к городу. Он старался идти быстро, хотя по всему было видно, что он не переставая шел всю ночь, а может быть, и весь предыдущий день. Путник был одет в разорванную во многих местах рубаху и такого же вида штаны. Никакого оружия при нем не было. У него даже не было дорожного посоха, который является незаменимым спутником любого бродяги. Путник приближался к воротам города.
Стук кольца в окованную железом калитку главных ворот нарушил такую приятную особенно на рассвете дрему стражи. Начальник караула некий Редуга Лысый вздрогнул и, пробормотав все полагающиеся при таком случае ругательства, послал младшего по званию узнать, в чем дело.
— Там путник. Он требует начальника караула. Глаза молодого стражника округлились не то от страха, не то от удивления.
— А Сына Неба он случайно не требует? — поинтересовался Редуга, ощущая, как с остатками сна голова наливается свинцом похмелья.
— Хоть он и оборван, но по всему видно, что это очень важный господин.
— С чего ты взял? — зевая, спросил Редуга.
— Ну, это, он говорит очень правильно и глазами так и сверкает. — Молодой стражник не умело попытался передать на своем лице мимику желающего войти в город. — Может, его того, разбойники на дороге ограбили?
— Ща узнаем. — Редуга поднялся с лежанки и неторопливо пошел вслед за молодым стражником.
Внимательно осмотрев желающего войти в город оборванца, Редуга сделал неутешительный для путника вывод: таких в славном городе Тарбане ненадобно.
— Ну и чего тебе, рвань? — стал он сверлить глазами незнакомца.
Незнакомец улыбнулся. Затем полез за пазуху своей драной рубахи, которая даже не была как полагается подпоясана ремнем. Он достал что-то круглое, висевшее на простои веревочке, и, сняв с шеи, сунул под нос Редуге.
Беглого взгляда на медальон хватило Радуге, чтобы его лысую голову тут же покрыли бисеринки пота. «Неужели сам?!» — пронеслось у него в голове. Такой медальон он видел до этого всего лишь раз в жизни, но и этого ему хватило. Он не знал, кто же на самом деле носители круглой монеты с выгравированным на ней мечом. Но еще с тех далеких пор, как он поступил в стражу, Редуга вместе с тычками старших по званию всосал в кровь, что носителям этого знака МОЖНО ВСЕ. И содействовать им надо точно так же, как если бы об этом попросил сам Сын Неба.
— Гос-по-дин! — заплетающимся языком проговорил Редуга. — Что случилось? Вам не нужен лекарь?
— Лекарь мне не нужен, — улыбнулся носитель медальона. — Мне нужны ренегаты, и как можно быстрее. У них есть Дом в этом городе?
— Ккк-конечно, господин. Я немедленно провожу вас туда. Лично.
— Благодарю, — бросил носитель власти.
И Редуга Лысый почувствовал в этих словах самое главное: гнев сильных мира сего на этот раз миновал его.
Рандис шел по просыпающимся улицам города. Дома, рынок, мастерские, храм Неба — все постепенно стряхивало утреннюю дремоту и настраивалось на новый день.
Впереди, пыхтя и звеня кольчугой, шел начальник караула. Не вооруженным взглядом было видно, что он очень волнуется. И это было понятно: медальон Меча Неба должна была опознавать стража в любом из городов острова и «оказывать наибольший почет и содействие». Стражнику даже не пришла в голову мысль о том, что носителем медальона мог быть самозванец, потому что очень трудно было представить такого самозванца, который посмел бы надеть такой медальон.
Голова была свинцовой от марша длиной в весь прошлый день и ночь. Но дело того стоило. Он должен был ЗНАТЬ. И как можно быстрее. В этом ему могли помочь только ренегаты, по сути, те же самые посвященные, только теперь черпающие свою силу у Неба.
Мысль о том, чтобы поднять на ноги всех Слуг Неба, устроить засады на всех дорогах, сразу же отпала как совершенно не нужная еще тогда, когда кинжал в руках певца по имени Тильво коснулся веревок, державших его в плену у Людей Леса.
