Империя Тысячи Солнц (№2) - Властитель Вселенной

Бровь Аватара нетерпеливо дернулась.

— А Аркад?

— Аркад все еще был с ними. Они бежали, и их перехватил линкор панархистов.

Эсабиан долгую секунду смотрел на него. Потом повернулся обратно к огню, и пальцы его начали медленно плести шелковый узор.

— Рабыня и низверженный принц. — Он негромко рассмеялся, и в комнате словно повеяло холодом. — Интересно, как панархисты примут подобное сочетание? — Он потянул за концы нити; та не распрямилась, но сплелась в подобие цепочки. — Гекаат... им не понять. Никакому рабу не дано полностью бежать от своего господина. Эта связь сильнее свободы.

Он тряхнул головой, меняя настроение.

— Прикажи, чтобы панархистских пленников перевели на флагманский корабль. Переадресуй ближайший к Рифтхавену оборудованный урианской связью корабль туда, пусть заберет Сердце и переправит его на «Кулак».

Он улыбнулся, явно отходя от напряжения, вызванного странным разговором с первым Аркадом.

— Что ж, устроим обмен. Сердце Хроноса по прошествии десяти миллионов лет вернется на Пожиратель Солнц, а Панарх — воистину теперь он правитель ничей — отправится на Геенну.

Он покосился на то место, где стоял призрак Джаспара.

— И теперь ничто уже не остановит меня.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

25

АРТЕЛИОН

Барродах смотрел вслед выходящему из библиотеки Аватару. Потом сорвал с пояса коммуникатор и связался с Ювяшжтом на «Кулаке Должара» — тот подтвердил его подозрения. Смысла перебираться на «Кулак» немедленно не было: взаимное положение в пространстве Рифтхавена, Артелиона и Пожирателя Солнц означало, что им все равно придется ждать несколько дней рандеву с «Самеди» — ближним к Рифтхавену кораблем, который Ювяшжт перенацелил забрать Сердце Хроноса.

Ладно, это он объяснит Аватару завтра. Несмотря на признаки скуки, Барродах сомневался, что его господин сполна насладился жизнью во дворце своего врага, а на борту «Кулака» он будет скучать еще больше и, следовательно, сделается еще опаснее. Да и вообще, некоторая отсрочка даже кстати: похоже, Ферразин начал-таки добиваться некоторого прогресса в извлечении ценной информации из компьютера.

Эта мысль заставила его перевести взгляд на столик у кресла, в котором сидел Эсабиан. Он подошел к нему и склонился над дешифратором, пытаясь прочесть выцветшую надпись на поверхности чипа. В слабом свете каминного огня это оказалось невозможно, и он протянул руку вынуть чип из гнезда.

Послышался негромкий хлопок, и чип исчез в огненной вспышке, опалившей ему пальцы. Барродах шепотом выругался и сунул пальцы в рот.

Слабое свечение где-то сбоку привлекло его внимание. Он повернул голову и увидел, что призрак Джаспара Аркада снова стоит на расстоянии вытянутой руки от него.

Казалось, он смотрит прямо на него. Барродах поперхнулся и отступил на шаг; подлокотник кресла ударил его ниже колен, и он опрокинулся навзничь, в ужасе глядя на приближающегося к нему призрака.

На лице у призрака проявилась жуткая, ехидная улыбка. Он склонился над ним, и Барродах увидел в его глазах бездонную черноту.

— Вилла-Дрисса-Вилл! — прошептал вдруг призрак, лицо его на мгновение исказилось, и губы, оторвавшись, прыгнули прямо в глаза Барродаху.

Тот испустил сдавленный вопль, и по штанам его разлилась предательская теплота. Призрак отступил на шаг, словно наслаждаясь произведенным эффектом. Потом, вновь обретя четкие, строгие очертания основателя династии Аркадов, тихо усмехнулся и, повернувшись, заскользил прочь. Еще через секунду он прошел сквозь стену, и библиотека опустела.

Вспыхнув от ярости, Барродах выпутался из кресла и швырнул столик вслед исчезнувшему призраку.

— Я тебя ненавижу! — вскричал он и тут же осекся. Эти же самые слова он кричал своей несносной сестре, когда та много лет назад запирала его на ночь. Впрочем, она давно уже мертва, став едва ли не первой его жертвой, когда он дорвался до власти в должарианкой бюрократической системе. Глупо вспоминать ее сейчас...

Он перевел дух и опустил взгляд на мокрые штаны. С этим надо что-то делать. Чертов компьютер... Откуда-то ему известно, что он бори, известны их легенды...

Он тряхнул головой. Все это больше не имеет значения. Через несколько дней они улетят на Пожиратель Солнц, прочь от Мандалы с ее проклятыми архаичными машинами. Вот тогда все вернется в норму.

Но выходя из библиотеки, Барродах невольно оглянулся — ему показалось, будто он слышит в пустоте за собой тихий смех.

* * *

Моррийон не сразу понял, что разбудило его. По привычке он прислушался к шепоту разложенных на столике у кровати коммуникаторов, потом полежал немного, глядя в начинающий светлеть потолок. Светало. Он не услышал ничего кроме обычной болтовни на каналах, выбранных им на эту ночь... нет, вдруг понял он, на тарканском канале сегодня оживленнее обычного.

Потом он услышал слово: «КАРРА». Значит, снова призраки. Возможно, он зря выбрал этот канал: его вовсе не интересовали встречи тарканцев с компьютерными голограммами, превращающими их службу в кошмар. Он закрыл глаза.

Светает?

Сон разом слетел с него. После первой же встречи Анариса с Эсабианом Барродах в знак неудовольствия переселил его в нижние ярусы дворца. В его покоях не было окон.

Он перекатился на живот, приподнялся на локтях и заглянул через спинку кровати. У него перехватило дыхание.

У противоположной стены стояла, глядя на него, светящаяся изнутри фигура старика в панархистской форме. Моррийон почти сразу узнал ее: самый первый бюст в длинном ряду аванзалы Слоновой Кости. Джаспар хай-Аркад. Никакой материализм не мог удержать бори от дрожи.

Это наверняка компьютер. Таких фокусов еще не было; он должен связаться с Ферразином. Эта мысль не помогла: со страхом и брезгливостью он обнаружил, что не может заставить себя двинуться с места.

Привидение — это не привидение, — упрямо настаивал его рассудок, — улыбнулось ему и растворилось в стене, оставив за собой слабое свечение: еще с минуту оно дрожало и ползло по стене, прежде чем погаснуть окончательно.

Моррийон встал и вышел из спальни в рабочую зону. Уловив его движение, датчики включили свет, и темнота, а вместе с ней и большая часть дискомфорта исчезли. Он уселся за стол, с минуту посидел, положив руки на прохладную, гладкую столешницу, потом включил коммуникатор.

— Ферразин слушает. — Ответ пришел быстрее, чем он ожидал, и в голосе инженера не слышалось и тени сна.

— Говорит Моррийон. Я видел...

— Мы как раз работаем над этой проблемой, серах Моррийон, — перебил его Ферразин; легкое ударение на слове «мы» предупреждало, что инженер не может говорить свободно. Мигающий огонек на панели коммуникатора означал, что канал принимает новую информацию. — Мы сможем доложить о результатах к утру.

— Отлично. — Моррийон отключил связь и сохранил файл, присланный ему Ферразином под прикрытием разговора, под своим личным паролем.

Еще через несколько минут, напуганный до тошноты, он кое-как оделся и вызвал тарканский эскорт, чтобы тот проводил его к Анарису.

* * *

Звон дверного информатора разбудил Анариса. Он собрался с мыслями и посмотрел на часы: 02.38. Он тревожно хлопнул рукой по запястью и не нащупал ничего, кроме собственной кожи. Он снова был среди своих: должарианцы не носят босуэллов. С огорчением, но и не без иронии он вспомнил, как перед возвращением к отцу собственной рукой спускал свой босуэлл в унитаз — какой должарианец доверит свои мысли машине, которую у него могут отнять?

Он потянулся и включил коммуникатор.

— Кто там?

— Моррийон, господин. — В голосе бори слышался страх. — Вы просили меня...

— Входи. — Анарис спрыгнул с постели и накинул халат.

Бори выглядит даже хуже обычного, подумал Анарис, глядя на трясущегося секретаря. Одежда его была измята, редеющие волосы торчали космами во все стороны, а лицо побелело как мел.

— Властелин, — произнес он, когда дверь за ним затворилась. — Мы получили известие с Рифтхавена... — Бори замолчал и судорожно сглотнул.

Рифтхавен! Значит, Шнуркель не ошибался? Это действительно был Брендон? Может, его взяли в плен? Он с трудом удержался, чтобы не закричать от радости: наконец-то он разберется со своим старым врагом-насмешником и, завершив отцовский палиах, сделает еще шаг к заветному трону.

Выражение лица Моррийона сделалось еще отчаяннее, и возбуждения у Анариса немного убавилось.

— На Рифтхавене вспыхнули столкновения между синдикатами, даже внутри отдельных синдикатов. Судя по всему, поводом к ним стало обнаружение Эренарха, как и предполагал наш рифтхавенский агент... — Моррийон снова замолчал.

— И что?

— В наступившей неразберихе Эренарху удалось бежать, — торопливой скороговоркой продолжал Моррийон. — Его корабль был перехвачен панархистским линкором. Предположительно он направляется сейчас на Арес.

Торжество сменилось злостью. Анарис ощутил, как лицо его искажается прашчан — гримасой гнева: смеющийся Аркад снова ушел от него.

Моррийон отступил назад, прижавшись к стене; лицо его приобрело зеленоватый оттенок. Впервые за все время знакомства с ним Анарис увидел его глаза целиком: так широко тот открыл их.

Потом страх заслонил злость. Как доложили о этом его отцу? Он заставил себя немного успокоиться.

— Что известно Аватару?

Моррийону потребовалась минута на то, чтобы совладать со своим голосом.

— Шнуркель вернул Сердце Хроноса, — выдавил он из себя наконец. — Аватар принял его объяснения насчет Эренарха. О нашей роли не было сказано ни слова: положение Шнуркеля на Рифтхавене сейчас неустойчиво и всецело зависит от Аватара — он не может позволить, чтобы его заподозрили в двойной игре.

Анарис немного успокоился. Заполучив в свои руки то, что он считал ключом к своей окончательной победе, Эсабиан будет обращать меньше внимания на все остальное. Впрочем, пожалуй, стоит все-таки подстроить несчастные случаи для их с Моррийоном агентов, особенно Шнуркеля — от него теперь на Рифтхавене будет немного толку, скорее он станет просто помехой.

Потом его пронзила мысль: это ведь их с Моррийоном махинации на Рифтхавене дали Эренарху возможность бежать. Словно за спасительную соломину цепляясь за остатки самоиронии, он вспомнил, как Брендон и его братец, Гален, в своих гнусных играх то и дело оборачивали против него его же собственные должарианские инстинкты, пока он наконец не научился мыслить так же, как они.

«Это ведь ты и твой отец — вы научили меня думать по-панархистски». Осознание этого потрясло его; с каким-то извращенным наслаждением он думал о том, что Брендон превратился в достойного соперника. И потом, они ведь не разобрались еще друг с другом.

Он заметил, что бори смотрит на него с неприкрытым ужасом, и понял, что он улыбается — так широко, что лицо свело от улыбки.

— Сядь! — приказал он. Моррийон бессильно плюхнулся в кресло, продолжая в страхе смотреть на хозяина.

Анарис смерил его задумчивым взглядом. Принести такую новость требует немало мужества. Страх, на котором основывалась должарианская государственная система, ограничивал знание и мешал делу. Он видел это на примере отца и Барродаха. Он не мог позволить того же между собой и Моррийоном.

— Ты поступил верно, разбудив меня, и тебе не стоит страшиться моего гнева. Вина в этом лежит на мне.

Он увидел, как страх сменяется на лице бори удивлением, и поспешил продолжить:

— Мы ведь еще не завершили свои дела на Рифтхавене...

Едва он успел обрисовать свой план, как загудел коммуникатор, извещая о поступившем сообщении. Он пересек комнату и включил монитор.

— Это Барродах, я говорю от имени Аватара. Сердце Хроноса снова в наших руках; мы начали подготовку к отлету на Пожиратель Солнц. Панарх и его советники будут переведены на «Кулак Должара». Ваш отец желает, чтобы вы приготовились сопровождать их.

Анарис нажал на клавишу, подтверждая прием, и отвернулся от экрана.

— Он ничего не сказал о дате отлета.

— Возможно, он сам еще не знает этого, — заметил Моррийон. — Это будет определять Ювяшжт.

Анарис кивнул, но думал уже о другом: о сложностях, связанных с этим решением Аватара. Как и положено должарианскими обычаями, отец покинет планету последним. Но перед глазами его стояло не отцовское лицо, а Геласаара. Неужели отец хочет, чтобы они встретились лицом к лицу? И что он скажет ему? Послание Барродаха было очень расплывчатым — вне всякого сомнения, намеренно — в том, что касалось его обязанностей сопровождающего. Увидит он человека, взрастившего его, или нет?

Обсуждая с Моррийоном их действия в изменившейся обстановке, он так и не решил, хочет ли он этого.

* * *

СИСТЕМА АРТЕЛИОНА

Пальцы Андерика непроизвольно дергались. Оглянувшись на остальных, он заставил себя сидеть неподвижно. Никто не смотрел на него. Пальцы продолжали дрожать, и он на всякий случай еще раз набрал команду, отключающую логосов.

Следом за этим он попытался унять сердцебиение. Шо-Имбрис послушно вводил в штурманский компьютер курс, на котором настоял Андерик, — курс, предложенный логосами.

«Вот только включал я их перед этим или нет?»

Он не помнил. Он крепко зажмурил глаза, гадая, не сошел ли он уже с ума — имплантированный ему против воли глаз Таллиса свел бы с ума кого угодно. Вот уже в третий раз он обнаруживал, что логосы включены, совершенно не помня, как он включал их. Он еще раз набрал команду выключения, чтобы уж наверняка... А что с мерцанием? Может, это его озмиронское происхождение причиной тому, что он то и дело видит краем глаза какие-то неясные движения? Или не все время, а только в усталом состоянии — то есть все равно практически все время?

Логосы... и его экипаж. Теперь он ощущал себя еще в большей изоляции. Последнее время казалось, что все на борту вовлечены в какие-то тайные оргии — точнее, все, кроме самого капитана.

Боль в глазу напомнила ему об одной причине, по которой все избегали его. А главная? Он воровато оглянулся, пытаясь определить, знают ли они о незримом присутствии логосов.

— Выходной импульс, капитан.

Андерик вздрогнул и нажал на рычаг скачка. Корабль рыкнул, входя в гиперпространство.

— Есть позывные. Фрегат... это «Золотые Кости».

Андерик перевел дух. Еще через минуту на экране появилась длинноносая, неопрятная дама — капитан фрегата.

— Говорит Бесвур, — представилась она. — Барродах передает, они ожидают контратаки чистюль на Артелион. Чего нового у вас?

— За все время патрулирования — никого, кроме наших, — ответил Андерик, стараясь принять скучающий вид. — Мне казалось, у панархистов не хватит пороху ни на что серьезное.

— Надеюсь, ты прав, — хихикнула Бесвур. — Нам нужна передышка — хотя бы пересчитать трофеи; только еще не хватало шайки оглашенных засранцев из Флота.

Они поболтали еще немного, осторожно пытаясь вытянуть информацию из собеседника. Они говорили на обычном радиоканале, так что могли не остерегаться подслушивания со стороны должарианцев: те следили только за разговорами по урианским рациям.

Выключив связь, Андерик принялся грызть ноготь, размышляя о том, союзница ли ему Бесвур или, напротив, соперница в усиливающейся подспудной борьбе за благосклонность должарианских хозяев. Он окинул мостик взглядом. Половина постов опустела: ночная вахта. За сверхурочные часы он пообещал Шо-Имбрису дополнительную долю при дележе гипотетической добычи, так что тот проводил на мостике большую часть своего времени.

Впрочем, тот не мог помочь ему справиться с нарастающим потоком сообщений по гиперсвязи. Крупицы ценной информации терялись в обилии слухов, домыслов и пустой болтовни.

Леннарт бы с этим справилась.

Андерик ревниво прикусил губу. Выйдет только хуже, если он вмешается в их обычные забавы. Эта уродливая жаба была хуже остальных — казалось, каждый раз, когда он пытался подглядеть, чем занимаются члены его команды, они трахались тем или иным способом, и каждый раз она в этом участвовала.

Он криво улыбнулся.

«Жаль, жаль, Леннарт. Пора и поработать».

Он нажал кнопку вызова.

* * *

Пухлые губы Лури приоткрылись в улыбке. Она сняла крышку с кастрюли, которую принесла с камбуза, и Кира Леннарт вдохнула аромат горячего шоколада.

— Это еще для чего? — удивилась она.

— Увидишь, — прошептала Лури. — Лури хочет порезвиться.

Кира рассмеялась, но сердце в груди у нее забилось чаще. Она ничего не могла с собой поделать; она понимала, что Лури по природе своей непостоянна, что единственное, из-за чего они встречаются так часто, — это готовность Киры помочь Лури избавиться от Андерика, — понимала, но ей это было все равно.

«Когда она прогонит меня от себя, мне будет больно, и до конца жизни я, возможно, буду надоедать людям рассказами о моем единственном романе», — не без горькой иронии думала она, следом за Лури спускаясь в трюм.

Когда они вошли, Таллис единственным глазом бросил на них полный боли взгляд. Лури осторожно поставила кастрюлю на пол, и аромат ее духов, смешиваясь с запахом шоколада, перебили постоянно царившую в трюме вонь. Кира наконец поняла, зачем Лури шоколад.

К ее планам он не имел решительно никакого отношения.

Кира хлопнула по своему босуэллу, и тот засветился зеленым светом — микрофоны и камеры в трюме выключены.

— Все чисто. Если Андерик попытается найти нас, у нас будет несколько секунд после предупреждающего сигнала.

Лури потрепала Таллиса по щеке.

— Таллис ведь не забудет, что не звал Лури сюда, м-м? На случай расспросов Андерика?

Таллис только вздохнул, когда женские руки поглаживающими движениями прошлись по его телу и задержались, нащупав сквозь тонкую ткань висевший на его члене металлический шар.

— Лури найдет способ снять это, — тихо шепнула она. Кира ощутила укол ревности и, чтобы отделаться от нее, перевела разговор на другую тему:

— Может, перейдем к нашим планам? Таллис, — не без сомнения в голосе добавила она, оглядев ставший его жилищем трюм, — ты что-то хотел нам сказать. Что ты такого обнаружил?

Таллис Й'Мармор потер лоб.

— Я ничего не обнаружил, я это знал, — он неуверенно помолчал, потом решился. — У нас на борту логосы.

— Что? — не поняла Лури.

— Что? — борясь с подступившей вдруг тошнотой, повторила за ней Кира.

Таллис перевел взгляд с одной женщины на другую, потом повернулся к Лури.

— Это... это искусственный разум. Это я установил их, — торопливо продолжал он, избегая смотреть на Киру. — Барканские. Они связываются с тобой через имплактированный в глаз дисплей — вот почему Барродах сделал это со мной.

Кира отогнала брезгливость и принялась лихорадочно размышлять.

— Но Андерик родом с Озмиронта, — возразила она. — Он не станет использовать...

— Он уже использовал их, — сказал Таллис.

— Откуда ты знаешь?

Таллис пожал плечами, потом ткнул пальцем в замызганный монитор у переборки.

— Мне кажется, они пытались связаться со мной, — сказал он, побледнев еще сильнее.

Киру пробрала дрожь. Только Лури это, похоже, не слишком волновало; потому ли, что она и не представляла себе, на что способны логосы, или может, просто потому, что все, не затрагивавшее ее ближайших планов, казалось ей несущественным, Кира не знала.

— Что ж, это меняет дело... — начала было Кира, но тут босуэлл на руке ее негромко загудел. — Ох, черт, он меня ищет.

Лури рассмеялась, встала и одним царственным движением сорвала с себя платье.

— Кира, ты тоже! — Леннарт, возбуждаясь и смущаясь разом, последовала ее примеру, а она тем временем повернулась к Таллису.

— Мы еще вернемся, — пообещала она, склонившись, чтобы поцеловать его. — А теперь не забывай; ты изгой, а мы дразним тебя тем, что тебе недоступно.

И прежде чем кто-то успел возразить, она быстро подняла с пола кастрюлю с шоколадом. Босуэлл на руке у Киры снова зажужжал: включились камеры.

— Тал-лис, — певуче произнесла Лури. — Вот мы тебе покажем, чтоб не скучал. Гляди, как Кира и Лури развлекаются. — Она подняла кастрюлю и вылила полуостывшую темную массу на свое обнаженное тело, потом шагнула вперед и выплеснула остаток на Киру. — Придется тебе смотреть, как Кира с Лури облизывают друг друга... угадаешь, сколько времени уйдет на это?

Таллис тихо заскулил.

* * *

Андерик застонал. ОПЯТЬ! Как завороженный смотрел он на то, как две женщины, покрытые потеками шоколада — глазурью на янтарной коже Лури и кофейного цвета Киры, — извиваются в объятьях перед жалко взирающим на это единственным глазом Таллисом. Злость и ревность так и бурлили в нем.

И тут его осенило. Он вскочил и, не обращая внимания на удивленные взгляды Нинна и Шо-Имбриса, подошел к пульту связи. Врубив записывающее устройство, он подключил к нему расположенную в трюме камеру.

А потом принялся смотреть, как Лури и Леннарт, пища от восторга, дергаются в своем шоколадном оргазме.

Довольно ухмыляясь, Андерик пометил файл своим личным кодом и перевел его в гиперрацию для непрерывного проигрывания. Ясное дело, Леннарт довольно скоро найдет этот файл и уничтожит его — личный код этому не помеха, — но к тому времени, он не сомневался, кто-нибудь — он надеялся, что таких найдется много, — примет и запишет эту сцену. И тогда эта запись станет хитом в той белиберде, которая в последнее время составляла большую часть переговоров по гиперсвязи.

Только покончив с этим, он снова нажал кнопку коммуникатора.

— Леннарт, ты нужна мне на мостике. — Не дожидаясь ответа, он выключил связь и вернулся на свое место.

Он с нетерпением ждал, как отнесется Леннарт к своей новой славе.

26

СИСТЕМА МАЛАХРОНТА

— И что ты будешь делать, если я откажусь? — спросил эгиос.

Хрим бросил на экран свирепый взгляд.

— Мы уже подняли защитное поле, а очень скоро запитаем и оружие. У тебя не осталось времени, рифтер. — Ферньяр Озман засмеялся, тряся рыхлыми щеками. — Мой тебе совет: убирайся, пока не поздно — мои инженеры говорят, что на двигатели энергия пойдет в последнюю очередь, так что, возможно, мы даже не сможем тебя преследовать.

Хрим сделал попытку заговорить, но тот поднял руку.

— О, конечно же, мы слыхали о вашем сверхоружии. Но если я не ошибаюсь, ты хотел получить линкор, а не облако газа?

И, не дожидаясь ответа, оборвал связь.

Хрим выругался. Экран мигнул, и на нем снова появилось изображение Малахронтских верфей. Он метался взад-вперед по мостику. Вахтенные молчали, избегая смотреть на него. Даже стоявший у люка Норио не пытался к нему подойти.

Хрим снова свирепо покосился на экран. Здесь, у внутренней границы пояса астероидов, поблескивал в лучах далекого солнца корпус линкора, опутанный паутиной строительных конструкций. За ним виднелись доки с другими судами на разной стадии постройки, но они не представляли для него интереса.

Взгляд его то и дело возвращался к семикилометровой махине линкора — символа непобедимости. Плавный изгиб поверхности там и здесь нарушался выступающими орудийными башнями и антеннами датчиков, и все это чуть скрадывалось слабо мерцающей дымкой включенных полей Теслы.

«На вид он совсем готов».

Он снова выругался. Разумеется, линкор еще не достроен, иначе эгиос давно уже приказал бы открыть из его орудий огонь по «Цветку».

— Кэп? Я уловил слабые импульсы систем управления их рапторами, — доложил Эрби с поста внешнего наблюдения. — Похоже, они испытывают их на малых нагрузках.

— Значит, они смогут записать их полностью часов через двадцать, — заметил Пилиар с поста управления огнем.

Хрим плюхнулся в кресло и принялся злобно грызть ногти. Пили служил раньше во Флоте, откуда его выгнали; причину он не говорил, зато хорошо разбирался в системах вооружений.

До сих пор все проходило даже легче, чем при захвате Шарванна. Его эскадра быстро справилась с обороной Малахронта. Вот только после смерти здешнего архона — тот погиб в числе прочих в Зале Слоновой Кости — приказ Озману сдаться мог отдать разве что сам Панарх.

Столкнувшись с упрямством Озмана, он оказался перед нелегким выбором: разнести линкор на атомы или уйти несолоно хлебавши. Чего он никак не мог сделать, пока этот чертов эгиос удерживает корабль, так это прорваться к нему на борт.

«Хорошо, хоть должарианцев нет».

А прилети они, как он оправдывался бы за свою неудачу? Раздражение с новой силой охватило его.

Тут две сильных руки легли ему на плечи.

— Чистюля гребаный, — буркнул Хрим. — Попадись он мне в руки, я бы его наизнанку через задницу вывернул. — Он выпустил стальные когти на подошвах и поскреб ими по настилу.

— Нет, Йала. Мне кажется, он смел, да и других достоинств у него в достатке. — Темпат негромко вздохнул. — Вернее, это дулу считают их достоинствами, а мы с тобой... мы можем расценить их и как недостатки.

Хрим оглянулся на Норио, глаза которого опасно блестели.

— Ну например, как любой из Тех, Кто Служит, он приучен превыше всего ставить человеческую жизнь. — Темпат улыбнулся. — Разве не приятно было бы посмотреть на то, как он разрывается между долгом и жизнью... ну, скажем, пятидесяти тысяч людей?

«Пятьдесят тысяч? Численность поселения высокожителей. А таких вокруг Малахронта штук сто!»

На мгновение чудовищность того, что предлагал Норио, смутила даже Хрима. За всю долгую историю Тысячи Солнц ни один корабль не угрожал оружием синку — орбитальному поселению. По сравнению с предложением Норио казались детскими игрушками даже те штуки, которые вытворял Хрим за свою достаточно кровавую карьеру. Но он смотрел на линкор, представлял себя на его мостике, и картина эта заслоняла все остальное.

— И «новости» с радостью продемонстрируют этот спектакль всей системе Малахронта.

Хрим засмеялся. Норио прав. Телевизионщики сделают за него большую часть работы. Линкор, можно считать, у него в кармане. И если он правильно все рассчитает, он еще посмеется над тем, как будет реагировать Озман на прямую трансляцию с синка.

* * *

«Новости» боялся, и Норио впитывал в себя его страх. Кадык вступившего на мостик «Цветка» репортера слегка шевелился: он передавал свои комментарии через босуэлл. Голова его поворачивалась из стороны в сторону, давая закрепленной на лбу айне запечатлеть огни пультов управления. Темпат даже пожалел, что не может ощутить эмоций миллиарда с лишним зрителей, принимающих сейчас это изображение.

Это словно падать в солнце, купаясь в очищающем огне...

Он тряхнул головой, отгоняя эти мысли, и посмотрел на Хрима, к которому как раз приближался «новости». Капитан развалился в своем кресле, небрежно чистя ногти кинжалом, но Норио ощущал его возбуждение, восхитительную смесь злости и — Норио даже засмеялся про себя — страха перед публикой.

На мостике царила тишина. Риоло, барканский инженер-компьютерщик, нервно теребил пояс, на котором болтался его дурацкий гульфик. Взгляд репортера — и его камеры — скользнул по нему.

— А ну кончай. Быстро! — Хрим нацелил кинжал в горло репортеру.

— Ч-то кончать? — пробормотал «новости».

— Если хочешь говорить, делай это так, чтобы мы тебя слышали. — Хрим подкинул кинжал в воздух и поймал его за кончик лезвия. Взгляд «новости» послушно поднялся и опустился вместе с ним; Норио нравилось, как эмоции его тоже вспыхивают и ослабевают в ритм кувыркающемуся ножу. — Ладно, генц Бертрамус, тебе повезло и ты вытянул нужную соломинку. Так что задавай свои вопросы.

— С вашего позволения, генц чака-Ялашалал, мне хотелось бы...

— Называй меня просто «Капитан». — Хрим широко улыбнулся; эмоции его напоминали теперь кота, играющего с мышью, Норио ощутил, как от удовольствия руки его покрылись гусиной кожей.

— Капитан, с вашего позволения мне хотелось бы запечатлеть для моих зрителей фон.

Хрим небрежно махнул рукой,

— Позволяю.

Взгляд репортера на мгновение устремился в пространство.

— Да, я готов продолжать, — произнес он. Разумеется, он связывался с кораблем, который доставил его на «Цветок Лит».

— В настоящий момент я стою на мостике «Цветка Лит», флагмана рифтерского флота, захватившего систему Малахронта, — продолжал он. — Его капитан, Хрим чака-Ялашалал, более известный в Тысяче Солнц как Хрим Беспощадный, согласился дать нам интервью.

«Новости» повернулся к Хриму.

— Капитан, беженцы с Шарванна утверждают, что вы вынудили их планету к сдаче, используя какое-то сверхоружие. Правда ли это?

— Да.

— Намерены ли вы поступить так же здесь?

— Нет. — Норио ощутил, как наслаждается Хрим разговором.

— Почему вы поступаете по отношению к двум системам по-разному?

— В том, что касалось Шарванна, я имел недвусмысленные приказы. Здесь же я обладаю гораздо большей свободой действий.

Норио улыбнулся. Никогда еще у Хрима не было такой огромной аудитории, и он использовал эту возможность на всю катушку.

— Приказы? Могу я поинтересоваться, чьи приказы?

— Джеррода Эсабиана, Аватара Дола, Властелина-Мстителя, Повелителя Королевств Должара.

На мгновение воцарилась тишина. Норио знал, что беглецы с Шарванна не могли не рассказать этого, но даже так подтверждение слухов капитаном рифтерского эсминца повергло зрителей в шок.

— Тогда, капитан, прошу вас, поведайте нам ваши намерения относительно Малахронта.

— У меня нет никаких намерений относительно Малахронта, — как мог равнодушнее ответил Хрим. Бертранус зажмурился.

— Тогда что вы здесь делаете?

— Я здесь, чтобы принять под свое командование строящийся на верфи линкор, — заявил Хрим. — К сожалению эгиос, Ферньяр Озман, отказывается содействовать в этом.