- Ну что там? - Чернышев увидел, как Анастасия, закусив губу, положила трубку.
      - Кавторадзе срочно оформил отпуск. Где он - неизвестно...
      - Это после нашей встречи с ним ?
      - Скорее всего.
      - А Павленко?
      - Тот еще раньше уехал. Лечит сломанную руку...
      Чернышев отложил бумаги.
      - Выбора нет: остается водила "амбуланса". Вроде он по-проще...
      Анастасия пожала плечами.
      - Расстанемся до вечера: остались еще кое-какие проблемы...
      У него улучшилось настроение.
      Самое трудное - выбор решения - остался уже позади. Сейчас следовало заняться простыми обычными делами.
      - Особо телефон не занимай, Настя. У борт проводника из Янги-Юля есть и твой номер тоже. Он может позвонить в самый непоходящий момент...
      - Поняла. А что с Алексом?
      - Примерно к восемнадцати подтягивайся к Медицинскому центру...
      Виктор подхватил ее в отцовский "фиат" недалеко от шумного перекрестка. Метрах в ста пятидесяти от Центра "Милосердие, 97". Движение тут было односторонним. "Амбуланс" не мог его объехать...
      - Как дела, старший лейтенант Гончарова?
      Глаза его смотрели на нее еще более дерзко и насмешливо, чем обычно. Виктор напоминал сейчас мальчишку, задумавшего глумливую каверзу. Закусив губу и ухмыляясь, он вытащил из "бардачка" и показал две разрывные гранаты. Лицо Анастасии вытянулось.
      - Может, вернемся ? - ехидно сморщился он. - Побежим к начальству ? Будьте так добры, - поторопитесь пожалуйста !...
      Она вздрогнула, но сразу же взяла себя в руки.
      - Что, доченька, - впервые в жизни, небось, видишь ? Хочешь, может, пощупать ?
      Она не ответила.
      - А я в Афгане, знаешь, - с ними не расставался ? Как с любимой женщиной ! Она тебе и любовница, и спасительница !
      У нее снова слегка дрогнула у виска бровь.
      - То - то же, - вразумляюще произнес он и взглянул на часы, - шуточки в сторону. Время !
      Движения у него теперь были четкие, настороженные вкрад чивые. Почему - то она вдруг подумала о тигре. Ведь какая эффектная и грациозная тварюга ! Глупость, конечно, - но ей вдруг показалось, что в серых его глазах поигрывала, перели ваясь, та же жажда крови.
      - Так как?
      Она отвела взгляд.
      - Нормально. Мы, я вижу, не одни?
      В боковое зеркало она сразу заметила машину ГАИ метрах в пятидесяти у тротуара, и гаишника рядом. Тут же стояла "шестерка"-"жигуль". За рулем сидел приятель Чернышева и его сосед по кабинету. Это он доставил их не так давно ранним утром к экскурсионному автобусу, отправлявшемуся в Кострому.
      Внезапно Виктор напрягся...
      "Амбуланс"- душегубка уже стоял перед светофором. Его подпирал сбоку и сзади двигавшийся в том же направлении транспорт.
      Чернышев выгнулся - и заорал в рацию:
      - Погнали!...
      Он с силой вырулил на средину. Одновременно "жигуль" подал назад...
      Со стороны все выглядело, как авария. Чернышев успел крикнуть Анастасии:
      - Ложись на сиденье, мы - пострадавшие ! - и бессильно опустил голову на руль.
      Подскочивший гаишник по одному, осторожно пропускал двигавшийся с перекрестка транспорт. Перед "амбулансом" он подался вперед, перегородил проезжую часть. Свободной рукой показал: Выходи ! Закон дороги !
      Он принял санитара за врача.
      - Быстрее! Быстрее... Выходите оба!
      Бандитского вида санитар спрыгнул на мостовую. Водила колебался: медицинский центр был далеко: оттуда никто не мог ничего увидеть.
      Все остальное продолжалось в течение нескольких секунд.
      Движение на дороге было вялым, и происшествие, в котором оказались замешаны "шестерка" и "фиат", никого не заинтересовало: мало ли стукнулись люди, теперь разбираются ! Внимания на них никто не обращал.
      Кто-то подтолкнул санитара к "жигулю"-"шестерке". Креп кие руки изнутри подхватили его, втащили внутрь и привычно застегнули наручники... Через мгновение "жигуль"был уже далеко. Вместе с машиной ГАИ.
      Гаишник приказал водиле выйти, тот с неохотой полез наружу. Выскочивший из "фиата" Чернышев оттеснил его к "фиату":
      - В машину, быстро...
      Мгновение нерешительности... Виктор выдернул из кабуры под мышкой пистолет и ткнул в бок водилы.
      - Считаю до трех, душегуб... - предупредил он.
      Шофер согнунлся и, буквально, рухнул на заднее сиденье, где его поджидала Анастасия:
      С ним все произошло меньше чем за минуту.
      - Руки ! - услышал он команду.
      Ему защелкнули металлические браслеты на кистях и щиколот ках. Одновременно Анастасия пристегнула его к рукоятке над дверью и к штанге под передним сиденьем.
      Чернышев тщательно обшарил его карманы, вытащил из них связку ключей и сунул себе в пальто.
      - В чем дело? - запротестовал водила. Однако, почему- то шопотом.
      - Ключи от машины! Быстро!
      Гаишник уже садился в "амбуланс".
      - Минуту!
      Чернышев вернулся к "скорой". Зеленого крокодильчика Гены над кабиной уже не было, он лежал в бардачке. Виктор достал его, сунул под сидение.
      - Все. Погнали...
      Гаишник махнул рукой.
      Виктор был уже в "фиате". Рванул с места. Через минуту, свернул. Перед слепо замигавшим красным глазом светофора машина, тормозя, выдавилась в общий поток, словно паста из тюбика - на конец зубной щетки.
      Водила постепенно приходил в себя и уже налился бураковой яростью:
      - Да я!..
      - Молчи.. - Чернышев взглянул на него в зеркало заднего вида.
      Он не сомневался в том, что именно он, этот водила и его санитар похитили ночью на улице Подольских Курсантов пьяненького умельца Ковальского.
      О Крончере он старался не думать. Приехать в чужую страну в командировку и подвергнуться такому испытанию ?..
      Водила примолк. Теперь он был уверен, что его взяли не какие не менты, а, скорей всего, группировка соперничавших с Рындиным конкурентов. Может даже те, которые устроили разгром в офисе...
      Прошлый его конвойный опыт был, как нельзя, кстати. В таких случаях всегда лучше всего молчать, пока не прикажут: говори !
      За Московской кольцевой погнали к станции Бутово, но к самой платформе не подъехали, а повернули влево. Машин тут было не очень много.
      Теперь Михалыч понимал, насколько опасно положение, в которое он попал.
      Где-то над ними автобаном по Симферопольскому скоростняку проносились машины. Миновав безлюдные зимой клубничные плантации, выглядевшие как одно заснеженное поле, тянущееся до опушки ближайшего леса, Виктор свернул на просеку, погнал в глубь чащи. По обе стороны тянулся редкий заснеженный лес.
      Быстро темнело.
      Виктор, наконец, выбрал место. Затормозил. За всю дорогу он не промолвил ни слова. Вышел из машины. Осмотрелся. Потом открыл дверцу рядом с водилой.
      - Выходи, душегуб... Отстегни его, Настя!
      Анастасия отстегнула наручники. Водитель размял затекшие руки.
      Чернышев, не удержавшись, хмыкнул:
      - "Кавказский пленник"... Кино, небось, смотрел, а? Иди давай...
      Он повел его вглубь леса.
      Водила ковылял, как раненая утка.
      Метрах в пятидесяти, уже в чаще, остановились. Виктор полез в карман, достал фонарик и стал освещать сосны. Выбрав одну, стоящую в отдельности, он поставил водителя к ней спиной и тщательно прикрутил его шнуром к стволу на уровне груди и у щиколоток.
      Тот уткнулся подбородком в воротник куртки. Кричать, звать на помощь было бесполезно.
      Анастасия стояла поодаль. Виктор достал фляжку, отвинтил крышку. Протянул Анастасии:
      - На хвати!
      Она приставила горлышко ко рту и хлебнула несколько раз. Это был коньяк.
      - Еще! Еще говорю ! - Чернышев жестко пододвинул ей горлышко фляги.
      Она послушно сделала еще несколько глотков.
      - А теперь отойди, встань вон за тем деревом, - он показал Анастасии за мощный старый дуб. Подождал, пока она заняла защищенную позицию. - А я сейчас. Мне надо кое-что захватить из машины...
      Привязанный к сосне водила шмыгал носом. Смирился ли он со своей судьбой ? Готов ли был к той уачти, которая ему, выродку, была уготовлена?
      Сколько так они ждали, Анастасия не знала. У нее затекли ноги, коньяк мельтешил в глазах цветными и теплыми пятнами. А может, полосами, - как тигриная шкура ?
      Наконец, Чернышев вернулся.
      Теперь у него в обеих руках было по гранате.
      - А, вот они, мои родненькие ! Из Афгана, красавицы! - Он картинно поцеловал их. В последний момент положил сбоку на снег.
      Анастасия, буквально, окаменела. Стояла не шевелясь, наблюдая, как Чернышев занялся руками своей жертвы.
      Сначала он освободил их от наручников. Затем тщательно прикрутил вместе обе кисти. Свободными оставил только ладони.
      Лицо водилы походило теперь на посмертную маску. Прежняя уверенность в себе исчезла, от туповатого равнодушия и деловитой жестокости, какие еще недавно читались на его лице, не осталось и следа. В глазах бился животный страх.
      Виктор поднял одну из гранат, поднес к лицу водителя. Посветил фонариком.
      - Как тебя зовут-то?
      - Михалыч ! - прохрипел тот.
      - Ну вот что, Михалыч! Тебе воевать пришлось ?
      Привязанный энергично замотал головой.
      - Я после войны родился.
      - Тебе просто повезло. Сберег нервы... Как там у тебя с ними ? В норме ? Сейчас проверим.
      Привязанный шумно втянул носом морозный воздух.
      - Пробирает?! А когда люди, которых ты увозил к Рындину, просили тебя, умоляли: отпусти, мол, - ты их отпускал ? Не отпускал... Вот ведь вертихвостка - судьба. Все может перевернуть...
      Виктор осторожно выдернул кольцо, придерживая спусковой рычаг, вложил гранату в ладони водилы:
      - Держи крепче, если жить хочешь... Не отпу- скай рычаг. А то и брось, если такой смелый ! Вместе взлетим!..
      В него словно вселился бес.
      - Не бросишь! Семью не оставишь... Жену, двоих девчонок своих. Примерный семьянин. Свои почки и сердце на трансплантанты не пустишь. Себя любишь!..
      Виктор сплюнул от отвращения и хрипло, почти давясь, закончил:
      - Значит так, смотри ! Скажешь, что случилось с мужиком, которого под утро сегодня увезли, уйдешь своими ногами. Тут до Бутова, что до Расторгуева - расстояние примерно одинаковое... Не скажешь, - останешься здесь. С гранатой. Только смотри, не дай бог, из рук не выпусти...
      Он замолчал. Словно в подтверждении его слов где-то не очень далеко послышался шум проезжающей машины.
      Куртка на Чернышеве была расстегнута, но он не чувст вовал холода.
      - Понял меня?!
      Михалыч тянул время. Не знал, как быть.
      - Молчишь ? Ну и молчи, а мы пошли... А гранату ты рано или поздно все равно выпустишь. Проверено уже..
      Обычно не особо многословный Чернышев, казалось, играл роль другого, не похожего на него человека. Ему вдруг пришел на ум майор Ловягин из РУОПа.
      Он остановил взгляд на руках водилы.
      - Если выпустишь, - могу тебе гарантировать: взлетишь прямо на небо ! С ангелами там встретитшься. Побеседуете слегка. Может, водяры тебе нальют...
      Водила чувствовал: время его уходит. Но не в состоянии был произнести ни слова: его трясло.
      Повернувшись к Анастасии, Чернышев подмигнул ей:
      - Нас там машина ждет. Марки "фиат". Купленная знаменитым поэтом песенником на гонорар за его патриотические песни: не за уголовщину там какую - нибудь...
      Он снова улыбнулся: хищно и дерзко. Так бы, наверное, улыбнулся бы тигр, если бы смог.
      От сосны донесся еле слышный скулеж. Михалыч выл.
      - Минут через пятнадцать вернемся... Подумай !... Расскажешь все подробненько - где, кто, когда ? Будет, как я сказал. А иначе...
      Чернышев подошел к Анастасии. К водиле он стоял теперь спиной.
      - Что меня в этой сволочи всегда поражает ? - махнул он рукой, другого они запросто прибьют, а вот как до них самих дойдет - сразу другими становятся.
      Он взял в свои руки ладони Анастасии. Она была без варежек.
      - Пойдем к машине. Согреешься.
      - Я не замерзла...
      Анастасия чувствовала, как ее сверху донизу пробирает холод. Может потому, что шубка не доходила ей до коленок...
      Она вышла из-за сосны.
      - Ни в какую машину я с тобой не пойду. Прекрати, комедию. Это же учебные гранаты. Я их видела на занятиях: макеты !... - Она передразнила его: "Из Афгани..." Мне-то не надо лапшу вешать...
      Привязанный к сосне прислушался.
      Ярости Анастасии не было предела.
      - Как скажешь, старший лейтенает ! Как скажешь ! - выдавил в бешенстве Виктор. - Но у меня принцип: за своих друзей стоять до конца ! Меня так учили. ..
      - Ты не понял... Рисковать - другое дело. Я согласна. Но врать ?!
      Он ухмыльнулся: волк снял красную шапочку и обнажил свои здоровые, без признаков кариеса, зубы.!
      Вернувшись к месту, где лежала вторая, уже запорошенная снегом граната, поднял ее и быстрым шагом пошел по просеке. Душегуб у сосны на секунду умолк. Прислушался. У него появилась надежда...
      Виктор шагал между сосен вперед. Анастасия еле за ним поспевала.
      - Стой здесь !- приказал ей Чернышев.
      Прошла пара минут. На просеке рвануло. Осколки прошелестели в ветвях, как птицы.
      Все было взаправду: поздняя опушка леса, пасынок вой ны и непредсказуемый московский мент, граната со спусковым рычагом, готовым привести в действие ударный механизм, и глухо содрогнувшийся от взрыва лес...
      Потом он появился снова. В сторону привязанного к сосне водилы он не глядел. Взглянул на часы. Девятый час вечера...
      Виктор подошел к Анастасии:
      - Ну как? Ты со мной?
      - Да. Пошли. - голос у нее был тихимс и каким - то стылым.
      - П-г-ди...- те...
      Они оставляли за собой не человека - заарканенное животное.
      Душегуб всхлипывал, хрипел. Мокрое от слез и слюней лицо его стянул мороз.
      - О чем ты? - потер руки Виктор. Холодок был вполне приличный.
      - В-з-ми гр-на-ту...
      Слов привязанного разобрать было почти невозможно. Только понять па смыслу, о чем говорит.
      - Быстро, ну ! Что с ним? Что вы с ним сделали?
      - Ж-ж-и-в...
      - Падла ! - вырвалось у Виктора.
      - На какой час он был жив? - подскочила Анастасия.
      - К-когда мы выезжали... - Душегуб понял: это его спасение. Теперь он быстро приходил в себя.
      Виктор продолжал расспрашивать. Жестко, подробно:
      - Где он находился?
      Канибал из Медицинского Центра потряс покрытой снежным пушком лысеющей головой. Она была похожа сейчас на кочан примороженной капусты.
      - Сы - ми гра- на - ты ! - проскулил он.
      - Подождешь ! Повторяю вопрос: где он находился, в то время?
      Голова водилы-душегуба ухнула вниз.
      - А ну будь мужиком, мразь ! Ишь ты, - нюни распустил !
      - В подвале...
      - Что за подвал? Как туда попасть?..
      Dодила закрыл в изнеможжении глаза. Виктор достал из кармана платок, и морщаясь от омерзения, отер ему лицо.
      - Пока мы не будем уверены, что сможем попасть в подвал, - уверил Чернышев, - отсюда не уедем. Вот и она тебе подтвердит!
      Он обернулся к Анастасии.
      Она решительно замотала головой:
      - Ни за что.....
      - Молодец, старлей !
      - Ну! Мы ждем...
      Тот мотал головой.
      - Да, кстати, ключики ! - вдруг бросил Чернышев. - У тебя их целая коллекция! Какие нам понадобятся?
      - Два ! - прохрипел душегуб. - Желтые, с номерами.
      - Так бы давно, - широко и благостно улыбнулся Виктор.
      Теперь он снова стал самим собой. Афганцем, ментом, фанатом...
      За освобождение Крончера, за риск, за разоблачение убийц, охотившихся за людьми, им ничего не светило. Все, что произошло здесь, в лесу, вблизи от клубничных полей и скоростняка, им обоим грозил срок.
      Оба хорошо это понимали.
      - А теперь слушай... - Чернышев взглянул на Настю, она сразу поняла, что он задумал. - Мы не оставим тебя здесь. Возьмем с собой в машину... Слышишь?
      - Рук не чую ! - у биндита зуб на зуб не попадал.
      - Недолго еще ! Подгоним твою фуру.. "Амбуланс" твой. Сядешь за руль. Мы в кузове расположимся. Доставишь нас на место...
      - А потом что?
      - Судить тебя так и так будут. Но помощь нам тебе зачтут. Смотришь, и мы кое- кому подскажем.Вот только лишнего не надо болтать. И про гранаты тоже...
      Душегуб об этом давно сообразил.
      Объяснять смысл того, что он услышал, ему не надо было. Теперь он уже и сам перебежал к заклятым врагам. Так хоть от "вышки" отвертится...
      - Лучше бы нам попасть, пока наряд не сменился...
      - Это - когда? - мгновенно среагировал Виктор.
      - У нас в десять тридцать смена...
      Виктор тут же бросил взгляд на часы. Они показывали
      половину девятого. Время у них еще было, хотя и не так уж много.
      - Сколько их там тогда будет?
      - Шестеро... Сейчас только пятеро. Одного могли отпус тить по-раньше. Товарищ майор! Я не шучу: руки развяжи, не могу больше...
      - Сейчас... В подвале одна дверь?
      - Две! Вторая сзади! - слова дрожали, как листья на ветру.
      - Ладно, теперь все...
      Чернышев пригладил обоими руками свою короткую шевелюру, подошел поближе и первым делом взял из его рук гранату.
      - Настя, развяжи его...
      Он вернулся на ту же просеку.
      Анастасия подошла к дереву, стала развязывать веревки. Михалыча било, как в лихорадке. Но он, тем не менее, успокаивался. Решение он уже принял: к своим ему не появиться: замочат ! Рындин при желании киллеров всегда найдет. Пригласит хотя бы эту парочку из Прибалтики...
      Второго взрыва в просеке не прозвучало. То ли Чернышев в Афгани научился обращаться с гранатами, то ли граната эта принципиально отличалась от первой...
      От Регионального Управления по организованной преступности на место обнаружения страшной находки в Видное выехал майор Ловягин.
      Маленький, угловатый, с сильно выдавшейся вперед нижней челюстью майор Ловягин появился у платформы в Видном уже в самом конце осмотра.
      Областное начальство, знакомое с его неудобным и ущербным характером, предпочитало вести с ним себя преувеличенно дружески. Но все это - чисто внешне: его не любили.
      Незнакомые с майором оперативные уполномоченные среднего звена украдкой поглядывали на его непомерно большие, покрытые светлыми волосиками руки: такими быка удавить можно.
      Сам Ловягин водянистым взглядом уже все высмотрел: рюкзаки самопальные, с "лейблом" несуществующей иностранной фирмы. Да и труп - то не обычная "расчлененка". До того, как сюда попасть, части тела находились какое-то время на морозе или в холодильнике.
      И все же Ловягин не поехал в Бюро вместе с судебно-медицинским экспертом, следуя все тому же своему правилу: заняться самому конкретным делом - как сделать ставку на один номер, связать себе руки... А он такое не признавал. Пусть сначала другие пошуруют. Потом увидим, что к чему...
      Было гораздо дальновиднее передать контроль над делом кому-то из опытных обязательных старших оперов. Из тех, кого не надо понукать и у кого, если подмигнет удача, дело можно снова истребовать назад, в свое производство...
      С места происшествия он позвонил нескольким старшим операм, но никого не нашел. Вспомнил о Чернышеве и его группе, но и их не было на месте. Впрочем, он ведь сам передал Виктору материал о бежавшем из больничного подвала мужичке - потерпевшем.
      Мотаются сейчас где-нибудь по больницам. А, может, - по медицинским центрам.
      Заведения эти теперь росли, как грибы. Каждое уважающее себя медицинское учреждение готово было оказывать за солидное вознаграждени любые услуги богатым людям. Что они, в действительности, там делают, а что вписывают в истории болезни обращавшихся к ним больных сказать точно никто не мог.
      На обратном пути из Видного Ловягин позвонил приятелю Чернышова тоже сотруднику РУОПа. И того тоже не застал. Может, случайность, а может, и нет?!
      " Любопытно..."
      У Ловягина был поразительный нюх на чужие интриги.
      А между тем, причина, по которой приятель Чернышева отсутствовал, была очень веской: материал из 137 отделения милиции об увезенном из Бирелево-Западного на неизвестной "скорой" пьяного бомжа.
      Через дружка пропавшего без вести были установлены данные пропавшего, его прежее место жительства: в свое время, как и его дружок, он продал комнату в коммуналке и остался на улице. Коллега Чернышева опросил о его приметах соседей, а в поликлинике по месту жительства отыскалась его история болезни: данные о перенесенной операции, сведения о пломбировке зубов...
      Обозрев захваченный им и Чернышевым "амбуланс" Медицинского Центра и получив в полное распоряжение санитара, руоповец сразу понял, что находится на пороге успеха...
      Для начала он повез санитара освидетельствовать санитара на алкоголь. Положительный результат популярной "реакции
      Раппопорта" давал формальные основания оставить подозреваемого в стенах родного учреждения.
      Санитар, действительно, оказался с запашком.
      Получив справку, мент заехал в отделении, где он прежде, до ухода в РУОП, трудился. Здесь с дежурным составил акт об опьянении.
      - Возьмешь его с собой или нам оставишь? - спросил дежурный.
      - Зачем тебе лишний геморрой?
      Как раз в это время по сотовому телефону ему позвонил Чернышев. Узнал у приятеля последние новости:
      - На санитара акт об опьянении составлен, - сообщил коллега. - Он будет со мной. Я хочу поговорить с ним про Бирюлево-Западное. Все равно мне делать нечего...
      - Давай! - Чернышев не возражал. - Главное - не дай ему связаться со внешним миром. Предупредить Рындина ...
      - Глаз с него не спущу.
      Он увез его к себе в РУОП.
      Малый этот в камуфляже и белом медицинском халате - чудовище какое то по словам соседей, - здесь, в стенах милиции сразу скис и затравленно поглядывал на хозяина кабинета.
      Коллега Чернышева даже подумал:
      " Может Виктору следовало с этого парня начать, а не с водилы ?"
      Первым с санитаром заговорил Ловягин. Майор возник в дверях неожиданно. Окинул пристальным взглядом задержанного, нахмурился. Потом, словно осененный внезапной и все проясняющей догадкой, расцвел:
      - Мы ведь с тобой где-то виделись? - Ловягин пристально оглядывал сидевшего своим тяжелым, водянистым взглядом.
      Пподстриженный под бандита верзила - санитар пожал плечами:
      - Не знаю. ..
      - Со "скорой", правда?
      - Вроде того... - санитар отвел глаза.
      Отделаться от Ловягина было не так то просто.
      - А если конкретно?
      - Со "скорой".
      - А что за учреждение?
      - Медицинский Центр"Милосердие, 97".
      "Рындин !" пронеслось вспышкой в голове Ловягина. Теперь его можно было выволочь из этого кабинета только силой. Он подвинул к себе стул. Сел.
      - А чего не на работе?
      Санитар нехотя пробурчал несколько фраз.
      - Я чего? ГАИ надо спросить. Задержали, выдернули...
      До Ловягина сразу дощел смысл несложной комбинации с похищением. Но старший опер за столом не собирался ему помогать.
      - А где машина?! Начальство твое знает, что ты здесь?
      Санитар отмахнулся, как от надоевшей мухи.
      - Я - чего...
      По-позже Чернышев снова позвонил приятелю:
      - Тебе придется подъехать за нами...
      - Сейчас? - Ловягина в этот момент в кабинете не было: его затребовало к себе начальство. Можно было говорить свободно.
      - Я позвоню. Телефон особо не занимай.
      - Ты, что, решил сгноить меня на службе, Чернышев ?
      - Перебьешься.
      - Ты откуда звонишь ? Со льдины что ли? Зуб на зуб не попадает...
      - В машине мы. Едем на объект...
      За несколько часов на морозе на площадке ГАИ "амбуланс", который оставляли обычно в крытом гараже с постоянной плюсовой температурой внутри, основательно промерз.
      Опытная рука водилы, однако, довольно быстро привела его в норму.
      В десять минут одинадцатого "амбуланс" уже обогнул высокий каменный забор. "Колючки" не было видно, но Виктор не сомне вался в том, что и она тоже есть, и что вообще все вокруг напичкано электроникой, включая воспомогательные постройки и, главное, двери.
      И Виктор, и Анастасия сидели в кузове. Окна "амбуланса" были аккуратно задернуты занавесками.
      Чернышев сказал водиле, что подъезжая к воротам он должен включить свет в кабине, чтобы из темного кузова они могли его видеть. Риск, конечно, во всем этом был немалый. Стоило душегубу молча показать головой на кузов и вышедшие из КПП секьюрити немедленно поняли бы что кто - то пытается проникнуть в Центр. А дальше - как два пальца...
      Тем не менее Чернышев и Анастасия решились. Для водилы это был единственный путь к спасению. Ни Рындин, ни секьюрити уже ничем не могли ему помочь.
      Оба пассажира в кузове слышали как кто-то, вышедший из КПП спросил жаждущим легкого общения голосом:
      - Как жизнь, Михалыч?
      Чернышев внимательно следил за кабиной. Водила вел себя довольно естественно для человека, мотавшего ся весь вечер в поисках бомжей и пьяни.
      - Нормально, - базарить на служебную тему ни секьюрити, ни водиле не разрешалось.
      - Устал?
      - А то нет...
      - Зато тебе сейчас домой, а нам тут до утра кононыхаться.
      Секьюрити нажал на кнопку дистанционного управления, и металлические ворота не спеша двинулись в свой короткий запрограммированный путь, чтобы пропустить "амбуланс".
      - Давай, Михалыч!
      - Будь.
      Медленно выдвинулись на исходную позицию. Резина колес сторожко скользила по асфальту. Водила погасил свет в кабине.
      В правой стороне двора неясно прочерчивался неосвещенный трехэтежный особняк. Фары вырывали из темноты отшлифованные кирпичи, широкие, с добротным стеклом окна, отливавшую медью крышу. В одном из окон горел яркий свет: одинокое световое пятно на темном фоне. Чернышев сразу насторожился.
      - А там кто? - спросила Анастасия у водилы.
      - Медсестра дежурит... - Михалыч теперь был чуточку откровеннее. Укольчик там сделать или еще чего. Раньше она в больнице сидела, а тут, видишь,такое...
      Напротив - в левом углу двора, как теперь они поняли, расположен склад с бумажным и прочим хламом. Он был собран из немецких гофрированных плит. Подвал находился под ним.
      Чуть дальше - за старым, знавшим, согласно легенде, еще екатериненские времена, дубом - слышался металлический лязг и яростный лай. Вдоль забора на блоке носилась крупная с под палинами овчарка...
      Где-то здесь, между мусоросборником и кленом по-меньше, проходил маршрут внутреннего передвижного поста. Постоянный пункт наблюдения находился на крыше офиса...
      Водила припарковал "амбуланс" у склада и вышел из кабины. Тут было темнее, чем в остальной части двора. Оглядевшись по сторонам, он открыл дверь кузова, поднялся внутрь...
      - Сделал, как сказали...
      - Хорошо, - Чернышев снова стал немногословен.
      - Я надеваю на него наручники... - сказала Анастасия.
      - Давай.
      Они договорились об этом еще раньше. Михалыч подставил руки. Он и не думал противиться Ведь, если секьюрити обнаружат его вместе с ментами, наручники помогут ему выпутаться.
      Анастасия защелкнула браслеты.
      - Рот не будем заклеивать?
      - Нет, пожалуй...
      Времени терять было нельзя.
      - Прикроешь меня, - бросил Чернышев.
      Он выпрыгнул из "амбуланса". Однако, преодолеть броском тускло освещенную часть двора ему не удалось.
      Сверху, на крыше особняка, вспыхнул и разлился по темной пучине пространства сноп прожектора. Все стало похоже на вдруг обернувшуюся реальностью театральную декорацию. Угрюмый ночной охват заснеженных веток, лоснящийся гофрированный рисунок складских стен...
      Чернышев прижался к дереву. В запутанных проулках его памяти возникла иная сцена, хотя фон и место были другими, ощущение то же.
      Зааульный пустырек: там он впервые ощутил и осознал, как пахнет война. Это потом она смердит трупами и пороховой гарью. А вначале - это запах не отлившегося мочой страха, запекшийся пот на холодных руках.
      Прожектор погас. Глаза снова приноровились к темноте.
      Чернышев заметил, как на крыше, крадучись, возникли силуэты двух людей. Виктор сжал пистолет в кармане куртке. Шестым чувством он вдруг почуял, что сильнее, чем требуется, придавил спусковой крючок...
      Спокойно... Иначе не выдержишь!..
      Сигнал шел изнутри, оттуда - из недр памяти, где копошатся черви видения...
      Один из тех, на крыше, вытянул вперед руку: показал, куда светить. Электрический сноп метнулся к дереву, за которым стоял Виктор и к складу.
      Тишина была такой, что стало слышно, как скрипит на крыше под их ногами снег. Виктор отлично слышал это здесь, стоя внизу.
      Потом ровным, цокающим звуком распорола тишину чья - то пробежка. Виктор понял: это - третий и четвертый охранники. Им дали команду по рации. Пятый, видимо, оставался на КПП.
      Чуткие приборы уловили чужое пристутствие на объ екте. Снова вспыхнул прожектор.
      Звуки доносились слева, с того места, где рвалась на блоке овчарка. Чернышев выбрал момент, когда луч прожектора скользнул в сторону, и рванул дальше, к мусорном ящику. Вот он уже и за ним...
      В ту же секунду сбоку он почувствовал легкий толчок:
      Анастасия ! Успела...
      Где - то внутри у него колыхнулись сомнения: он ведь мог взять с собой кого - то из коллег, приятелей. Но разве можно было ей отказать ?!
      Шальная баба и упряма, как черт...
      Теперь на нем лежала ответственность не только за Крончера, который, возможно, еще находился в подвале под складом, но и за нее тоже. И все же, на душе было легче: он не один...
      Внезапно они увидели одного из охранников.
      Одетый в камуфляжную куртку и черную вязанную "бандитку" на голове, он, озираясь по сторонам, бежал, выставив вперед пистолет.
      Искал противника вдалеке боковым зрением, не предполагал, что вот он - рядом! Напарником его был малый в кожаной куртке. Без оружия. Очевидно, только что приняли на работу и еще не успели выхлопотать лицензию в соответствующей службе ГУВД.