Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

      Кинолог держал собаку за морду, чтобы она не искусала ближайшего к ней кавказца, а опер контролировал дверь.
      - Эй, ты! - громко обратился к Крончеру все тот же малый, выплюнув сигарету изо рта. Физиономия его в ссадинах и синяках- была похожа на лоскутное одеяло. - Хочешь я тебе глаза выну?
      Он соорудил из двух пальцев вилку и поднял их на уровень лба повидимому, не привыкшего к таким номерам израильского полицейского.
      - Говори: хочешь? Что молчишь?!
      Все в "газике" теперь уставились на него.
      Он уже не мог взять свои слова назад. Б а з а р состоялся. А за базар надо платить!
      Алекс поколебался. Сказать: "Только попробуй!" - ударит! Смолчать? Трусость его только подстигнет...
      Курносый опер, с обветренным лицом рядом с дверцей, попытался что-то сказать. Но малый только отмахнулся:
      - А ты молчи, козел...
      Он зарвался окончательно. Менты не прощают такое. Опер уже считал последние заснеженные повороты. "Газик" подъезжал к горотделу.
      - Ну! Че молчишь? - Два пальца угрожающе качнулись перед лицом.
      Опасность подсказала Крончеру нужную линию поведения. Выиграть время.
      Сказал спокойно, глядя в бешенные глаза:
      - Да, ладно. Чего заводиться?! Смотри, какой пес здоровый... На нас глядит.
      Малый еще дергался, но интерес братвы к нему был уже утерян. "Газик" въехал во двор горотдела. Все смотрели в окошки. Куда поедут? Слевадежурка, с Изолятором временного содержания за выбеленной стеной, забранные железом окошки. Справа - двухэтажное длинное здание: собственно Костромской городской отдел внутренних дел...
      Во дворе уже ждали. Дверцу открыли снаружи.
      - По одному в дежурку! Руки за голову!..
      Курносый опер, приехавший в воронке, сразу же тяжеловато посмотрел на "отмороженного", выступавшего по дороге, и на Крончера, этот был как бы потерпевшей стороной.
      Малый мгновенно протрезвел, он все понял. За б а з а р придется платить. Теперь он старался держаться в срединке, между кавказцами.
      - Я беру этих двоих к себе... - опер показал дежурному на обоих.
      - Забирай...
      - Никуда не пойду. Я вас... Что мне сделаете?
      Малый оказался бывалым. С ходу спустил с себя штаны, трусы, скинул пальто, куртку. Стоял голый, в носках и ботинках. Одежда ваялялась рядом.
      Женщина, сунувшаяся, было, к дежурному с жалобой то ли на соседа, то ли на мужа, выскочила из кабинета как ошпаренная.
      - Ничего, - опер позвал кого-то из коллег. - Разберемся.
      Вдвоем они накинули хулигану на плечи пальто и крепко взяли под руки.
      - Я сам. Пусти...- вырывлся тот.
      - Ничего, милок, мы поможем...
      Они повели его к двери. Крончер двинулся сзади.
      - Кстати: про какого там козла ты говорил по дороге?! поинтересовался опер.
      На дворе стоял звонкий от тишины, звездный вечер. Полная луна светила в небе куском ослепительного чистого льда. Крончер уже понял: снега в Костроме больше, и тут он значительно чище, чем в Москве. К вечеру морозец окреп.
      Двор был безлюден.
      Проходя мимо сугроба, курносый опер словно нечаянно поша тнулся, подшиб ногу шагавшего рядом скандалиста. Голой зад- ницей тот плюхнулся в снег.
      - Извини, милок, нечаянно. Впрочем тебе полезно чуть поостыть... Опер придержал его, не давая подняться. - Больно ты горяч... - Потом внезапно дернул того за руку. - Ладно, хватит рассиживаться. Пошли...
      Известие, что в уголовном розыске горотдела находится детектив израильской полиции произвело впечатление разорвавшейся бомбы.
      Американцы и англичане здесь уже бывали. А вот израильтянин впервые.
      Иностранные к о р о ч к и рассматривали, переглядыва- лись, передавали из рук в руки.
      - А ты кто по должности? - спросил курносый блондин с об- ветренным лицом, приехавший вместе с ним в "газике".
      Алекс полжал плечами.
      - Инспектор...
      Курносый развел руками.
      - Офицер ?
      - Офицер, - кивнул Алекс. - Но инспектор у нас не обяза тельно офицер. И следователь тоже может быть и сержантом...
      Такого рода ответ не удовлетворил.
      - Следователь- сержант? Ты всерьез?
      - Всерьез.
      - А по званию? Ну вот я, скажем, - старший лейтенант, любопытствовал он, - а ты ?
      - Капитан. У нас все звания до генеральского, как у вас, только лейтенантов не три, а два: младший и просто. А потом капитан...
      - Фью, - присвистнул один из любопытных в капитанских погонах, молод...
      На вид тому было лет тридцать пять, и форма сидела на нем довольно неуклюже.
      - Да не! Я еще в армии офицером был, - как бы извинил ся Алекс. - А потом полицейскую школу кончил. Поэтому и быстрее капитана присвоили...
      - А что за дела вели ? - обращаясь на "вы", спросил другой опер молоденький лейтенантик. Он явно гордился своим званием, а манерами напоминал больше студента, чем мента.
      - Марихуана, таблетки "экстази", кокаин...
      - Наркота, - усмехнулся уже знакомый курносый из "газика".
      - А вы ? - спросил Алекс у лейтенантика.
      - Я ? - несколько стушевался тот. - У нас линейно- зональный принцип. Территория плюс линия работы. Я, вообще-то, после университета...
      Из дежурки позвонили:
      - Тут капитан Чернышев из Москвы разыскивает своего друга, его привезли из кафе...
      В кабинете посовещались. Дежурному объявили:
      - Скажи "отпустили"! Поехал в гостиницу. Пусть встречает.
      - А что это мы, собственно, здесь, в отделе? - вдруг заторопился, захлопотал курносый блондин с обветренным лицом. - Рабочий день кончился. Еще человек подумает, что мы гостей не умеем принимать. Эй, Федор, кончай... - оборвал он лейтенанта. - Тут и замерзнуть можно. Поедем, разогреем ся...
      Алекс почувствовал себя, как дома.Он перестал стесняться акцента, неправильных ударений. Все офицеры были в штатском. Если бы не капитан с его формой, можно было представить, что знаешь этих парней долгие годы...
      - Мы тебя приглашаем, - сказал русский капитан, оглядываясь на коллег. - Ну так, на стопочку...
      - Не согласен. Я - вас... - авторитетно произнес Алекс.
      Разве мог он допустить, чтобы кто - то перещеголял его ?
      Лица новых знакомых стали мягче. И он знал, почему. По сравнению с ним, они работали за гроши.
      - В "Охотничью избу", что ли ? - таровато спросил старший лейтенант из "газика".
      - В нее, - поддержал грубоватый капитан.
      Во все тот же "газик", в котором Алекса привезли в горотдел, снова набилось человек девять... Все громко говорили, перебивая друг друга: впереди их ждали приятные минуты! "Газик" гнал по выпавшему снежку, оставляя два черных аккуратных следа. Водителя выделил дежурный, услышавший, что в горотделе иностранец.
      С темного, сбивающего дыхание мороза улицы все ввалились в зал. Стены здесь были увешаны еловыми вевями и чучелами зверей. Воздух - сиз от табачного дыма. Алекса стегануло по глазам, как во время песчаной бури в пустыне.
      - А что с тем малым будет? -спросил он у курносого. - Ну с тем, который в машине...
      - А ничего! Завтра проспится - посмотрим. Может в помощники себе возьму. Понимаешь?
      - Еще бы! У меня вначале у самого было восемь агентов.
      Вновьприбывшим тут же освободили кабинет. Минут через пять стол был уставлен бутылками и снедью. Алекс ревниво следил, чтобы гора провизии на столе росла непрерывно.
      Появился хозяин - мордастый, с прокуренными усами крепыш с перебитым, повидимому в боксе, носом.
      Алекс подозвал его и что-то спросил шопотом. Но курносый опер все слышал.
      - Доллары примете ?
      Хозяин замешкался, бросил взгляд на представителя власти.
      - Примет, примет ! - ухмыляясь, заверил тот.
      Хозяин радостно закивал: конечно, примет...
      Когда Алекс увидел, что водку льют прямо в стаканы, он прикусил губу и отвел глаза. Но новые его друзья, раскрасневшись, с мороза, только потирали руки.
      - Ну, за дружбу полицейских, за тебя ! - откашлялся и поднял стакан капитан. - Ты у нас герой дня. Капитан...
      - Алекс Крончер, - подсказал он, поднимая свой стакан.
      Все уставились на него. Ждали.
      Он похолодел: не хватало, чтобы они поняли, что это его первый стакан водки в жизни...
      Водка лилась через край стакана на шею и за воротник. Курносый усмехнулся и почесал висок. Он все понял.
      Ошпаренный сбивающим дыханье духом и горечью Алекс браво оглянулся. Проверял: уже в доску пьян или что-то еще соображает. Со всех сторон ему уже тянули - кто огурец, кто кусок селедки... Вобщем, никто ничего не заметил.
      Дальше все, однако, пошло кувырком.Новые друзья что-то рассказывали, хохотали, перебивали друг друга. Что - то ели. Алекс не совсем понимал, что происходит: как в замедленной киносъемке, когда каждый жест и слово вдруг становятся невыносимо длинными, вялыми, а тебе хочется, чтобы они уже, наконец, обрели привычный смысл.
      - Больше капитану не наливать, - сказал в какой-то момент курносый.
      Рядом с Алексом вдруг оказалась девица: здоровенная халда с рыжей челкой и белесыми глазами. Из -под миниюбки, которая выглядела на ней особенно похабно, вылезали белые, с голубоватым отливом ляжки. Алекс пощекотал их по тыльной стороне, девица захихикала.
      Он потянул ее танцевать. Она охотно откликнулась, но предварительно, склонившись к столу, оперативно всосала в себя заряд водки и воткнула в рот редиску. Он ее вел, а она с удовольствием хрумкала ею вслух.
      Проститутка была не особо высокого пошиба. Просто еще не успела растерять былую непосредственность и живость харак тера. Покончив с редиской, принялась за жвачку и больше уже ни на секунду ее не оставляла.
      Танцуя, она несколько раз стрельнула в Алекса белесым, как презерватив, пузырем жевательной резинки и, радуясь произведенным эффектом, беззвучно рассмеялась:
      - Гы-ы-ы...
      Лицо у нее было в веснушках, нос слегка курносый. Самой впечатляющей деталью внешности был изрядных размеров рот.
      Спьяна Алекс и сам принялся хохотать. В такой ртище - не то что ложка - огнетушитель бы поместился. Его бы на обложку порнографического журнала.
      Между губ у нее снова возник еще больший пузырь- презерватив, но и он лопнул с мокрым треском, рассыпавшсь мельчайшими брызгами слюны.
      - Ты хорошенький, армян ! Не глаза, а глазищи ! И улыбаешься как.. Ну, артист, вот артист...
      Потом последовал второй стакан. Алекс ощупал девице сиськи и сказал, что они похожи на дыни. Коллеги делали вид, что ничего не видят и не слышат. У них, наверное, таких телок пруд пруди.
      - Давай трахнемся, - предложил он ей.
      - Здесь, что ль ? - гмыкнула она.
      - А что ? - сказал он и стал расстегивать штаны. Девица, поглядывая на милиционеров, зашлась от хохота,
      В глазах ее блеснули озорные искорки, а ртом она издала неприличный звук:
      - Где это такие кукурузы выращивают ? У армян, что ль ?
      Но капитан в форме их жестко одернул, и Алекс на минуту опомнился.
      Коллеги тихо пели. Хорошо пели. Или, может, так ему казалось? Песня была старинная, по-русски протяжная и печальная.
      У него закипело в глазах. Хотелось обнять всех и выплакаться. Голова его упала на плечо капитана. Тот погладил его по волосам. Как отец - сына.
      Алекс отключился...
      Он уже не видел, как подошел к столу хозяин ресторана и, протянув счет, понимающе глянул на полутруп на плече капитана:
      - А, может, посмотреть? Может, где снаружи лежат ...
      - Да нет...
      Прилично разогретые костромские коллеги, пошатываясь, полезли по карманам, потянули из заначек... Внезапно проснувшийся израильтянин стукнул кулаком по столу:
      - Всем назад! Кому из нас платят получку долларами?!
      Он достал кошелек.
      Снова появился "газик". Новые друзья воодрузили израильского коллегу на сиденье, словно хрупкий, из хрусталя сервиз, и погнали к гостинице.
      Вводили его вместе с хихикающей девицей.
      Виктор и Анастасия сидели в фойе: они уже связались по телефону с милицей и выяснили, где их подопечный.
      Девица пела и размахивала сумкой. Милиционеры демонстрировали абсолютную трезвость, что им не очень удавалось.
      Виктор сморщился, словно угодил в блевотину. Анастасия, закрыв глаза и сжав до боли губы, отвернулась.
      На лицах у регистраторш плавали сонными рыбами понимающие ухмылки.
      - Чего, - твердо сказал им милицейский капитан в форме. - В первый раз видете, да ?
      Выражение его лица ничего хорошего не предвещало, и гостиничные сразу же успокоились.
      - Давай лифт, - бросил жестко капитан одной из них.
      Она послушно пошла вызывать лифт. Потом Алекса проталкивали в его узкую дверь. Лифт сотрясался от усилий доброхотов.
      - Правей, ну ! Да куда же ты? Правей ,сказал тебе...
      Ключ в двери крутился и никак не мог попасть в замок. В конце концов, дверь отворилась и все ввалились в открывшийся проем.
      - Клади на кровать ! - раздался срывающийся от напряжения голос курносого. - А ты, чтоб здесь осталась. - Приказал он слегка притихшей девице. - Пока не проспится. И не давай ему ложиться на спину: сразу переворачивай...
      - Наклюкался, - с омерзением бросила Анастасья.
      Виктор пожал плечами. Он эту историю близко к сердцу не принимал. Да какое ему, в конце-концов, дело до этого идиота?!
      Они сидели в номере Анастасии. Она - перед зеркалом, он - уставившись в телевизор.
      Виктор снял телефонную трубку.
      - Далеко звонишь?
      - В турбюро. Вдруг что-нибудь проклюнулось...
      - Напрасно торопишься: тише едешь, дальше будешь, - выдавила она, не разжимая губ. В них была кисточка: она подкрашивала ресницы.
      Виктор не среагировал и снял трубку. Он набирал номер. Сначала было несколько гудков, потом - записанный на автоответчике и чуть дребезжащий из - за расстояния голос.
      - Я по объявлению! Мог бы вам помочь. Свой телефон оставить не могу. Сами понимаете. Позвоню завтра. Перед обедом...
      Виктор свистнул и выразительно посмотрел на Настю. Что это она там сейчас говорила?
      На ее лице застыло выражение напряженного ожидания.
      Вот и красивой ее не назовешь, мелькнуло в голове Виктора, а есть что - то такое, что не во всякой женщине обнаружишь, что не даст пройти. Невольно взгляд но бросишь.
      Он еще раз оглядел ее: медные пряди волос, ясные серые глаза, правильно очерченные губы...
      Она подошла к нему. Смотрела настороженно, словно спрашивала: неужели началось?
      Виктор позвонил вниз, спросил, когда поезд. Положил трубку.
      - Пошли будить заморского дружка. Возвращаемся в Москву через два часа. Полно дел еще.
      Анастасия пожала плечами и отвернулась.
      - Ну уж нет, сестрица ! - насмешливо бросил он.- Пойдешь со мной. Его, может, еще приводить в себя надо: поможешь...
      По ее лицу пробежала гримаса.
      - Там эта блядь...
      - Вот уж не думаю, - недобро усмехнулся он. - Не до нее ему...
      Дверь в номер Алекса не была закрыта на замок. Девица, свернувшись калачиком, лежала на софе. Из под смятой миниюбки белыми похабными прожекторами светили здоровенные ляжки: таких только запрягать. А потом пахать, и пахать.
      Вымазанный в рвоте израильтянин валялся на полу.
      - А ну пошла ! - толкнула деваху туфлем Анастасия.
      - Че, - протянула та, спросонья. Еще не очухалась.
      - Сказала, пошла, давай ! - грубовато подтолкнула ее рукой Анастасия, и рукой и стала стягивать с софы.
      Продрав глаза, девица тряхнула рыжей чолкой:
      - Что я, дура, что ли ? Плати прежде! Без денег не тро нусь !
      Скривив рот и прищурившись, Виктор сунул руку Крончеру в нагрудный карман, вытащил и брезгливо протянул ей пятидесятидолларовую банкноту.
      - Мало ! - моргнула белесыми глазами деваха и втянула в себя воздух. - Давай еще столько же...
      - Чего ? - взбесился Виктор. - Сейчас я ментов приглашу. С ними будешь торговаться...
      Он взялся за трубку телефона.
      Девка поспешно схватила сумку и, подпрыгивая на ходу - туфля плохо оделась - рванула к двери.
      - Эй ! - Виктор принялся тереть в ладонях уши израильтянина. Очнись, мудила !..
      Крончер выворачивался. Не давался.
      Виктор стянул с него куртку, освободил одну руку и повернул Крончера на бок. Стал расстегивать одежду.
      Алекс не открывал глаз.
      - Эй, - начал закипать Виктор,- сказали тебе? Вставай, еврей!
      - Ну да, еврей! Не араб ! - подтвердил пьяно Алекс. - Можешь документы проверить. - Израильтянин...
      Лишь дважды в жизни он почувствовал, что оба этих
      понятия сливаются воедино. И оба раза это было связано с уничтожением гитлеровцами еврейского населения Европы.
      Впервые - когда еще в первом классе школы, услышав о шести миллионах погибших, горестно, со слезами на глазах спросил у отца:
      - А где же была израильская армия?
      А еще раз, когда ему и его сверстникам, старшеклассникам, приехавшим в Освенцим по программе школьного обучения, пришлось участвовать в массовом побоище с местными бритоголовыми - неонацистами со свастиками на куртках.
      Чернышев стащил с него брюки и махнул рукой в сторону Анастасии:
      - Давай в ванную его...
      Они втащили его в ванную и открыли кран. Напор гудящей ледяной струи обрушился на обалдевшего Алекса.
      - Зубур... - забормотал он. - Зубур!
      - Чего он там ? - спросил Виктор у Анастасии, но она пожала плечами.
      - Черт его знает, на иврите, наверное, что - то значит...
      Алекс задыхался, отряхивался, фыркал. Наконец, слегка протрезвевшими глазами взглянул на Виктора и Анастасию.
      Попытался прикрыться рукой - не вышло. Он был совершенно мокрым. Короткие темные волосы посверкивали, по смуглому лицу стекали струи. Он уже приходил в себя.
      Анастасия, пожав плечами, величественно удалилась.
      - Через полтора часа поезд, - объяснил Виктор. - Может, хочешь остаться с костромскими ментами ?
      - С кем, с кем ? - не понял Алекс.
      - Ну, как их у вас там называют? С местными полицейскими...
      - Едем !
      Он начал одеваться.
      Рубашка сразу прилипла к телу накрепко, словно ее приклеили столярным клеем и ее надо потом отдирать вместе с кожей.
      Выйдя из ванной и стряхивая с себя капли, обратился к Анастасии.
      - Есть у вас сушилка для волос ?
      Ни слова не говоря в ответ, она вышла и через пару минут вернулась с электроприбором.
      - Что это на иврите у вас "Зубур - Зубур" ?
      Алекс обалдело уставился на Виктора.
      - Да ты сам - то и вопил...
      Алекс досадливо зажмурился.
      - Это сленг. Армейский... Когда получаешь звание. И тебя в грязь голого, а потом еще из шланга поливают...
      Виктор с усмешкой глядел на смуглого иностранца: темные, цвета круто заваренного кофе глазища, длинные ресницы. Хмыкнув, бросил:
      - Головка бо-бо? Во рту ва-ва... Денежки тю-тю?
      Крончер скривился.
      - Хорош ты был! У вас чего? Не пьют, когда звания отмечают?
      - Это почему же? Я только недавно обмывал "капитана". Перед самым вылетом...
      День этот выдался долгим и беспокойным.
      Он чувствовал себя в своей полицейской форме не очень к месту в уличном калейдоскопе карнавальных масок.
      О командировке в Россию еще и речи не шло, хотя оставалось до нее чуть больше суток.
      В Иерусалиме праздновали Пурим. Вокруг, взявшись за руки, разгуливали коты и жирафы. Дракула с омерзительной рожей и кривыми зубами в пасти, держал под руку Принцессу Диану. Петух флиртовал с кокетливой лисой...
      Есть в этом дне что-то дерзкое, пьянящее, что сбивает с толку. Под ногами крутятся дети, визжат дудки, хлопают хлопушки, безостановочно трещали трещотки.
      Обычно отдающая легким снобизмом улица Бен Йегуды, куда нет въезда транспорту, а магазины, кафе и пиццерии выставили наружу свои столики, чтобы посетители могли видеть фланирую щую толпу, превратилась в огромную сцену.
      Кто-то стукнул Алекса пластиковым, полым изнутри молотком по фуражке: то ли счел, что он - тоже участник карнавала, то ли были у человека свои счеты с полицией.
      Буквально, продираясь через толпу вниз, к Нахлат Биньямин, Алекс обратил внимание на то, что в связи с праздником как смело уличных музыкантов и певцов. В таком шуме иартеллерийской канонады не услышишь.
      Здесь, рядом с парикмахерской "Марсель", еще недавно довольно скверно пел оперные арии лысоватый, в очках математик, из Санкт-Петербурга: его фотографию даже поместил популярный американский географический журнал. Голоса у бывшего петербуржца не было, но зато зарабатывал он больше, чем двое его коллег-математиков.
      Чуть наискось - играл на настольном,но не электрическом, органе Баха и Генделя способный парень из Сан Франциск. Иногда похаживал в белой хламиде с золотой короной из картона на голове Давид - царь иудейский с лирой в руках - тоже неплохой доход.
      Сейчас карнавал оставил всех без работы. Ну да ладно. Это ведь только один день...
      Алекс внимательно приглядывался: среди завсегдатаев улицы Бен Йегуда у него были свои люди. Отсюда он черпал информацию и здесь заводил знакомства. Сравнительно узкая и короткая, она, как магнит, стягивала сюда силовые линии человеческих лиц и характеров.
      На площади, у высокого, нафаршированного оффисами здания стояли "джипы" с пограничниками. Темно-зеленая форма, автоматы за плечами: с праздником террористы не поду мают считаться.Очаровательная брюнеточка в солдатской куртке с сержантскими нашивками сделала ему глазки, и Крончер подми гнул ей в ответ: так в старину переговаривались флажками сближающиеся корабли.
      Но Алекс двинулся в один из ее боковых присосков, в Нахлат Биньямин, еще лет десять назад - район полутрущоб. Сейчас здесь на вес золота был каждый квадратный метр: полузаброшен ные, в трещинах, с обсыпавшейся штукатуркой дома принаряди лись, наполнились жизнью и смыслом и щеголяли перед, как артисты в новом и ярком спектакле и сейчас щеголяли перед иностранцами экзотикой: странной, почти немыслимой смесью Востока и Запада.
      Тут в одном из бесчисленных ресторанчиков, Алекс Крончер заказал стол на четырнадцать человек. Он пригласил их обмыть присвоенное звание.
      И фон, и публика в Нахлат Биньямин, были другими. Тон задавали пабы и дансинги. Маленькие, но очень уютные ресторанчики и кафешки. Да и разгуливали здесь не образумившиеся обыватели с семьями, а расхристанная и шумная молодежь. Большинство - с пивными кружками в руках и замысловатыми, иногда вызывающе-ярко раскрашенными прическами. Парни в масках были одеты с нарочитой небрежностью и держались дерзко: я, мол, такой, хочешь останавливайся, хочешь - проходи ! Девушки - больше без масок, но с лихо разрисованными к Пуриму лицами, в довольно смелых нарядах.
      Алекс свернул в один из ресторанчиков.
      - Никто не приходил ? - спросил он хозяина, с которым был давно знаком.
      - Да ты же явился на час раньше...
      Рядом с его метром восьмидесятью пятью тот смотрелся, как маленький кустик возле телеграфного столба. Не помогали даже туфли с высокой подошвой. На затылке ресторатора болталась стянутая серебрянным обручем коса.
      - Гони меню...
      - До пяти у нас цены значительно ниже, - сказал хозяин: "деловой ланч". Только - чтобы потом меня не взяли за жабры: я, мол, делаю полицейскому скидки ! Этого мне еще не хватало...
      Официанты сдвигали столы и расставляли приборы.
      - Крончер, - послышались в двери голоса.
      Пришла первая троица, в основном, - такие же молодые офи церы полиции, как и он сам.
      - Может, вспомнить армию ? Вымазать тебя сегодня голенького в грязи...
      В течение двадцати минут подвалили еще люди: в форме и без нее. На столе появилась бутылка водки и еще две - вина.
      - На салат не нажимать, - провозгласил Алекс с первым тостом. Впереди стейки.
      Пили лихо: двое налили по маленькой рюмке водки, осталь ные - по полбокала вина.
      - Если ты в таком темпе будешь получать звания, Алекс... - поддел кто-то.
      - Так ты - лопнешь от зависти, - пообещал другой.
      - Это правда, Крончер, что ты начал заочно учиться на юридическом ?
      Алекс утвердительно кивнул.
      - Украсишь потом своим дипломом уборную... Его тебе также признают, как мне - графское звание... Кстати, - мой прапрадед был русский князь, толстовец. Приехал в Палестину еще до революции...
      Алекс пожал плечами:
      - Я все равно решил кончать очный: а так у меня хоть ба- за будет...
      - Сноб ! - завопило сразу несколько голосов.
      Потом перешли на профессиональные темы.
      - Этого парня, который пропал, так и не нашли? Крутой был малый: за свои двадцать лет - шесть арестов... Слушай, что нового с этим юношей, которого ты ищешь?
      - Спроси сержанта, он - эксперт...
      - Испарился.
      - На запчасти коллеги разобрали, - сострил кто-то.
      - За столом, о таких неаппетитных вещах ? - сделал гримасу здоровенный малый с рыжими усами.
      - Ладно, не пижонь, тоже мне....
      - Человечество идет к катастрофе. Когда у людей есть все, они начинают сходить с ума, - мрачновато заметил блондин с русским акцентом и налил в рюмку новую порцию водки.
      - Почему это все русские - философы ? Каждый - Толстой и Достоевский вместе...
      - Пошел к свиньям: зато румыны - не нация, а профессия...
      - Началось ! - криво улыбнулся один из гостей.
      - До чего дошло?! Почти каждые двое суток убийство! Две с лишним сотни убийств и большинство - на криминальной почве...
      - Каждую неделю разборка...
      - Перестреляют друг друга - нам же легче будет,
      - Бардаки, сутенеры, подпольные игорные дома...
      - Стоп, жеребцы ! Слыхали анекдот?..
      - Есть новость, слышали?- перебил его сосед.
      - Неужели свежая?
      - Как твои анекдоты,- отомстил тот.
      - Ты о чем это ?
      - Назначено совещание в верхах...
      Все взоры сразу примагнитило к рассказчику.
      - Говорят... - ощутил тот особую гордость: он знает, а они - нет. Встретились "Три Туза". На этот раз - у Амоса. Много я бы дал, чтобы пронюхать, чем это все для нас пахнет ?
      - Неужели снова все сверху до низу пертряхивать станут?
      - Крончер, там же куколка, с которой ты воркуешь, работает...
      - Мне чихать, у меня - праздник.
      - Как бы его тебе не испортили.
      - Не каркай, - зевнул в ответ Алекс.
      В заднем кармане его надрывался сотовый телефон.
      - Этого еще не хватало. Да! - рявкнул он у трубку и тут же сбавил тон. - О кей !...
      Звонил его непосредственный начальник из Генерального Штаба полиции.
      Крончера вызывал один из "Тузов". Тот, что занимался ка драми. Настроение у Алекса сразу испортилось. Разносы "Мужи- ка" были хорошо известны всем в полиции. Что за свинство - делать втык сразу после присвоения звания?
      Приятелям он ничего не сказал. Да, в общем, - они уже лениво потягивались. Вот - вот разойдутся.
      Минут через десять они остались вдвоем с блондином с рыжими усами: экспертом - фотографом.
      Официанты убирали посуду. В одной из бутылок еще видне лось на дне немного вина. Другая буталка была пуста: всю выпили.
      Водка тоже еще осталась. Грамм сто, не больше. Рыжий вызволил ее из рук официанта, вылил в рюмку. Залпом выпил. Официант даже отставил поднос, смотрел на него. Рыжий положил в рот большой кусок лепешки -" питы", смазав ее предварительно в тарелке с хумусом.* ( * хумус - сдобренная прянностями гороховая паста).
      - Оставь его, - сказал Крончеру подоспевший хозяин, и коса с серебрянным кольцом на его затылке многознчительно зашевелилась.- Сколько вас здесь, "русаков" ? Трое? Но толь ко из вас троих он один настоящий...
      Возвращаясь, Крончер думал о генеральном звонке.
      Все было непросто.
      Почему это шеф спросил его, слышал ли он о хирурге - профессоре Бреннере...
      Днем в Костроме он покинул группу гидов-стажеров сразу же после осмотра Ипатьевского монастыря. Сюда всегда привозили иностранцев. На площадке перед входом стояло несколько экскурсионных автобусов, слышалась английская речь.
      Алекс Крончер просигналил проезжавшему такси.
      Бывалый водитель немедленно признал в нем иностранца. Об служил по повышенному тарифу: рейс Ипатьевский монастырь - улица Шагова обошелся капитану Крончеру в 20 долларов, вместо пяти.
      Не без труда, но он все же нашел адрес, который ему передал эмиссар израильской полиции в Москве.
      Звонок верещал довольно долго и нудно. Потом послышался голос:
      - Кто ?
      Алекс был уверен, что там, за дверью, его пристально рассматривают в глазок. Ему показалось, он даже слышит хриплое дыхание.
      - Я из Израиля, моя фамилия Крончер... Алекс Крончер... - сказал он.
      - А что вам нужно? - подозрительно и тревожно спрашивал все тот же женский голос.
      - Поговорить с вами...
      - О чем ? -Дверь ему все еще не собирались открыть.
      Ему вдруг стало тоскливо. Он не знал, что сказать еще. Потом вспомнил совет эмиссара:
      - Если придешь к евреям, скажи несколько фраз на идише... Так быстрее поверят...
      - Но я не говорю на идише, - изумился Алекс.
      - Выучи ! - раздосадованно сморщился генерал.
      Алекс тщательно проговорил заученную фразу: " Я должен с вами поговорить..."
      За дверью сразу забеспокоились:
      - Тише, тише... Сейчас открою...
      Дверь приотворилась, и на Алекса с беспокойством взглянула крепко за шестьдесят женщина с неаккуратно причесанными седыми волосами в допотопном черном шерстяном платье.
      Она, буквально, затащила его внутрь, словно он был подпольщиком, который пришел на конспиративную квартиру не во время и не соблюдая мер предосторожности.
      - Что вы хотите ?
      - Мадам Злотник ? - спросил Алекс.
      - Ну ?! - полуспросила - полуответила женщина.
      Казалось, дальнейшая судьба ее и ее зависит от этого ответа.
      - У вас есть сын, Натан...
      - Толя, - не менее подозрительно откликнулась она.
      - И ему недавно сделали операцию... Пересадили легкое...
      - Кто вам сказал ? - намертво защищала она бастион своей неприступности.
      Он хотел ответить слышанным десятки раз от матери "сорока на хвосте принесла", но сдержался.