- У нас это тоже начинается...- кивнул "Телеглаз".
      - Наши на международных Олимпиадах инвалидов всегда срывают кучу медалей. Страна ведь крохотная, а за полвека шесть войн...
      - Ну что у вас там за войны...
      - Не скажи. В семьдесят третьем по обе стороны Суэцкого канала билось больше танков, чем под Прохоровкой...
      - Ну да?!
      Из спиртного "Телеглаз" заказал себе только баварское пиво, и кажется, разочаровал этим Виктора...
      Потом все повторилось в обратном порядке. Они усадили инвалида в коляску, погрузили в машину и вновь выехали на Триумфальную.
      И тут им, наконец, улыбнулась удача. Мало того - дважды подряд.
      Едва завидев первый "амбуланс", их попутчик оживился:
      - Вот он... Как раз этой марки...
      Их "газик" рванул следом. Чернышев хотел лучше рассмотреть машину. В это время появился и второй "амбуланс". Лиха беда - начало...
      Чернышев и Анастасия переглянулись: еще бы! Они видели такую машину! В Медицинском центре! У Рындина!
      Они отвезли инвалида домой.
      - Если что снова, - вздохнул "Телеглаз" - я готов...
      - Главное, - не сдавайся ! - пожелал Алекс.
      Виктор незаметно стукнул его в спину.
      - Ты чего там выпендриваешься ? - зло накинулся он, когда они садились в машину. - Что, не понимаешь, что есть вещи, о которых лучше не говорить ? Не колоть глаза несчастьем ?
      Алекс, кажется, в первый раз за все время в Москве, завелся:
      - По-твоему, несчастье от этого исчезнет ? Легче станет кому - то ? он поддал носком колесо рядом стоявшей машины, а, садясь, громко хлопнул дверцей.
      - Слушай, ты, - отчеканил металлическим голосом Виктор, - ты в чужой монастырь со соими порядками не лезь !
      - А это что, твой монастырь, что ли ? - бесцеремонно откликнулся Алекс. - Ты, что ли, в коляске ездишь ?
      Виктор посерел: послать бы сейчас этого наглеца далеко...
      - А ну прекратите ! - вмешалась Анастасия.
      - Я лично прекращать не собираюсь. - окрысился Алекс, - - Если инвалиды живут среди нас, а мы не делаем вид, что они не существуют, они и вправду верят,что такие же, как мы, а мы - как они....
      Раздосадованный Виктор махнул рукой:
      - Да ну тебя... Тоже мне гений психологии нашелся...
      Они уже гнали в сторону Садового кольца.
      В этот момент Виктора окликнули по сотовому телефону.
      - Чернышев, ты?
      - Ну!
      Звонил майор Ловягин из РУОПа, крутой, но уж больно неприятный мужик - маломерок.
      - Тут тебе есть работенка...Начальство уже распорядилось. Приезжай бери... - Он в нескольких словах пересказал происшедшее с Ковальским. Место это, оно где-то в районе Каширки. Давай, жду.
      - Едем в РУОП... - только и сказал Чернышев.
      К разговору об отношении к инвалидам больше не возвра щались. Только Крончер спросил неожиданно:
      - Как ты считаешь, Виктор? Мне что ж лучше по-прежнему делать вид, что мы все- гиды? Или мы все трое все-таки полицейские?
      -Знаешь, - Виктор посерьезнел. - У тебя в Москве представитель полиции. Вот ты ему и задай этот вопрос. А пока все будет по-прежнему...
      - Вон он сидит там, в коридоре. Я попросил подождать.
      Ловягин ничем не выдал своего торжества, в конце-концов, он все-таки сбагрил этого мужика с его дурацкими фантазиями .
      Чернышев отлично понимал разыгрывающееся перед ним действо. Майора Ловягина он давно отделил от фанатов: "темная лошадка".
      Вообще-то, и не он, Чернышев, это первым заметил: чем меньшего роста человек, тем неукротимее кипят в нем амбиции.
      - Тебя представить ему?
      - Я уж сам.
      - Давай. Он - Ковальский Андрей Станиславович. Видимо, поляк...
      Станиславыч отогрелся в "газике" душой. Интеллигентного человека сразу видно. У этого и тон другой, и жесты без приблатнености.
      "Сразу видно, - культурный человек..."
      Напарники Чернышева - мужчина и женщина - ему тоже понравились. С ними он чувствовал себя гораздо увереннее.
      - Да я по запаху это место найду, где я вылез из жижи...
      Он даже хотел рассказать анекдот про ночного варшавского золотаря, ехавшего во главе зловонного обоза на бочке с дерьмом, но раздумал. Пришлось бы вспоминать встретившуюся на въезде в город пани-курву. А тут дама...
      Он закашлялся.
      - Поганое место...
      Как и Ловягин, Чернышев тоже подумал: на Каширку надо, в больницу... Там рядом Онкологический научный Центр.
      Другого похожего места в этом районе не было. Да и милицейский патруль, доставивший Ковальского в Тридцать Четвертое, подобрал его в районе Каширского проезда. По-видимому, выбравшись из подвала, бедолага перебежал Каширку и направился по Старокаширскому шоссе к Варшавке. В одном из домов между обоими шоссе был и мебельный магазин. Возможно, Ковальский говорил именно о нем.
      - Напомните, пожалуйста, описание "скорой"... - попросил Чернышев.
      - Я же говорил...
      За эти сутки со Станославычем беседовало несколько человек, и он уже не помнил, кто и о чем его спрашивал, кому и о чем он рассказал.
      - Я такой не видел. На базе "Мерседеса". Между кабиной и кузовом на окне пестрая шторка...
      О " Крокодиле Гене" перед стеклом у водилы он забыл, а, может, посчитал, что уже упоминал не раз. Но именно Чернышеву и его группе сведения об этом не поступили.
      - Еще запаска сзади...
      Чернышев переглянулся с партнерами.
      Приметы "амбуланса" сходились с теми, что указал инвалид - афганец, и они сами видели на Триумфальной... Машин этих становилось в Москве все больше.
      Такой же "амбуланс" стоял во дворе в хозяйстве у Рындина, да только "Милосердие,97" находилось не на Каширке, а далеко отсюда, в самом Центре!
      Они не заметили, как подъехали к комплексу больничных зданий. К большому разочарованию Ковальского и членов оперативной группы оказалось, что территорию больницы пересекало нсчетное количество тропинок, заканчивавшихся отверстиями в решетке забора. При свете дня все выглядело абсолютно другим.
      Словно потерянный кружил Ковальский между корпусами.
      - Не нервничайте...
      Чернышев знал эту больницу.
      Одно из зданий - наиболее престижное - числилось за Литературным фондом России, и все друзья отца, и отец тоже, не раз укладывался с повышенным давлением в "писательский корпус". Палаты там были просторные, на одного человека. Удобно, можно работать и даже принимать посетителей.
      Длиннющими тоннелями, не поднимаясь на поверхность, тяже лых больных перевозили отсюда в другой - центральный корпус: на рентген, в операционные, реанимацию. Кроме того по этим же туннелям ежедневно развозили еду...
      Виктор со своей командой сразу же направился в центральный корпус, растянувшийся едва ли не на километр. Устрашенная их решимостью гардеробщица, ни о чем не спрашивая, приняла у них одежду. Узнав, где располагается начальство, они мимо киосков с галантереей, книгами и одеждой они прошли к лифту.
      Их принял заместитель главного врача по хозяйственной части. Но рассказывать ему, что произошло, они не стали. Поинтересовались арендуются ли какие-нибудь помещения посторонними коммерческими структурами. Тот что-то промямлил: якобы и сам не полностью в курсе дела.
      - Видитке ли происходит определенная коммерциализация медицины. Необходимость содержать себя. Но лучше, - посоветовал он, - обсудить этот предмет непосредственно с главным. А что, собственно...
      Чернышев, когда у него пропадало настроение, становился весьма невежливым собеседником, и каждый кто лез к нему с вопросами, рисковал напороться на откровенную грубость. Зам главного быстро это почувствовал, потому не продолжил, а только спросил:
      - Могу ли я чем-то быть полезен?
      - Я сам позже скажу вам об этом...
      Тот с улыбкой развел руками.
      Без проводника они лифтом спустились в подвальное помещение. Оно оказалось огромным, с идущими по сторонам ответвлениями, отсеками. Коридоры даже днем были пусты, только время от времени впереди или сбоку мелькала фигура в больничной пижаме или белом халате.
      Станиславыч напрягся, когда вошли, губу закусил. Но ничего вокруг ни о чем не говорило его памяти.
      По указанию Чернышева, и Анастасия и Крончер, каждый в отдельности, набрасывал для себя схему размещения помешений. По большей части они оказались запертыми...
      - Тут дверь не та, а тут замок не врезной...
      Главное же, нигде в конце отсеков они не обнаружили ни одного окна, поднятого над полом настолько, чтобы человек обычного роста не мог до него дотянуться...
      Они повернули назад. Вышли во двор. Зашли с тыльной стороны здания. Дурнопахнущие контейнеры, о которых рассказывал Ковальский, были уже вывезены. Нигде не было видно и коробок от лекарств.
      В конце центрального здания в одном месте виднелась
      кирпичная кладка, но она была значительно ниже той, какую обрисовал Ковальский. Кроме того, рядом не было окон. И это все тоже мало походило на то, что рассказывал Станиславович.
      Мужик просто расстроился:
      - Вы мне верите ? Нет, правда, - верите ?
      Виктор должен был его успокоить.
      - Верю, и еще как, - На него Чернышев не держал ни малейшего зла, был терпелив и покладист. - То, что мы пока еще ничего не нашли - ни о чем не говорит. Разыщем, не сомневайтесь, - и он успокаивающе похлопывал Ковальского по руке.
      Впереди, за забором, высилась огромная, похожая на вытянутую литровую банку, башня Онкологического научного Центра. Они прошли туда.
      Тут тоже был заместитель главврача, ведавший всем сложным хозяйством. Чернышеву показалось, что он отнесся к их визиту с подозрением. К Онкоцентру тянулось немало жучков, зарабатывавших на новых "чудодейственных" препаратах.
      Там, в Онкоцентре, было еще больше помещений в подвальном этаже и обследовать их все в течение одного дня не было никакой возможности.
      Подвалы, описанные Станиславычем, на эти не походили: не было и мертвенно-бледного света, который он видел ночью.
      Снаружи обнаружили мусорные контейнеры с пищевыми отходами, но кирпичная кладка, через которую перелезал ночью Ковальский, отсутствовала начисто. Коробки из под лекарств тут оставляли в подсобном помещении, которого, клялся Станиславыч, там, откуда он бежал, и в помине не было.
      - Нет, похоже, там, где мы были, больше подходит...
      Они снова вернулись в центральный корпус.
      В подвал спустились теперь другим лифтом, попали в другой отсек. Отсюда знакомым ему туннелем Чернышев вывел их в "писательский" корпус, но это им снова ничего не дало.
      Между тем, известие, что в подвале больницы милиция что-то ищет быстро распространилось среди ее обитателей...
      В новом корпусе к ним подошел врач, симпатичный, молодой мужчина в белом халате и шапочке, с рукой подвешенной на бинте через шею. Представился. Фамилия оказалась грузинской,имя-отчество и внешность абсолютно русские.
      - Чем могу служить, друзья?
      Чернышев что-то пробурчал про лекарства, про возможную контрабанду импортных препаратов.
      Врач тонко улыбнулся и благожелательно бросил:
      - Если вы хотите, чтобы я помог вам, а я готов это сделать, но прежде, пожалуйста, поставьте меня в известность об обстоятельствах... Что-нибудь случилось?
      Виктор бросил сквозь зубы, что это его забота - майора милиции Чернышева, и он не собирается никого ни о чем информировать в том числе и его... доктора... Как его ? Кавтарадзе ?...
      - Вы можете полностью на меня рассчитывать...
      - Я, знаете ли, я как-то привык обходиться своими силами, без чьей либо посторонней помощи, - теперь он, улыбался улыбкой змеелова, который приподнял свою раздвоенную на конце острую палочку. - Но за предложение, он ухмыльнулся еще демонстративней, - спасибо...
      Поразительно, но на врача и это не подействовало.
      - Вы тоже - работник милиции ? - спросил он небрежно у Ковальского.
      Тот смутился, покраснел, стал что-то мямлить...
      Нет, он не из милиции, но милиции всегда помогал и помогает...
      Виктор вздернул брови: движением руки остановил Станиславыча. Сказал сухо:
      - Вопросы задаю я. Все отвечают только мне. До свиданья, доктор...
      Кавторадзе ретировался смущенно.
      Настроение Чернышева портилось все больше. Ковалерийским наскоком на больницу нельзя ничего добиться. Надо отступить, чтобы позже вернуться. Требовался толковый информатор, разговоры по душам с нянечками, секьюрити, гардеробщиками... Наблюдение за машинами скорой помощи, списки врачей, административно-технического персонала...
      В конце их долгих проходов с Чернышевым по сотовому телефону связался его постоянный дублер, напарник из РУОПа, сидевший с ним в одном кабинете.
      - Тебе звонил человек по имени Марс. Сказал, что ты в курсе.
      - Да...
      - Из Ташкента вылетает Мустафа Раджабов, бортпроводник узбекских авиалиний. Ты им интересовался. Прилет сегодня в Аэропорт "Домодедово"...
      - Ну время-то прилета ты, по крайней мере, ты сообразил узнать? - он и напарник вели непрекращающуюся игру, в которой Чернышев постоянно наезжал на коллегу, а тот простодушно оправдывался.
      - Обижаешь, начальник! Через два с половиной часа ты должен уже быть в Домодедове...
      - Ну, молодец. Хвалю.
      - Рад стараться, господин майор.
      Чернышев дал "отбой", взглянул на часы, обернулся к своим:
      - На сегодня все. Сваливаем. У нас нет времени...
      Сквозь стеклянную стену вестибюля Кавтарадзе наблюдал отъезд ментов из больницы: их старшего - задиристого грубияна- майора, симпатичной "следовательши", как определил ее для себя Геннадий, высокого смуглого молчуна-секьюрити и еще одного человека, сразу вызвавшего у него подозрения, который не походил на мента ни внешностью, ни возрастом.
      Кавторадзе уже знал о чрезвычайном происшествии ночью: когда из специальной выгородки у подсобного помещения из-под замка сбежал привезенный "скорой" мужик-донор. Примет его Геннадий не представлял, но мужчина, приехавший с ментами, вполне мог оказаться именно им.
      Тут в вестибюле, где, кроме него никого не было, Кавторадзе по сотовому телефону, набрал номер Медицинского Центр "Милосердие, 97" .
      Прямая линия с Рындиным была занята.
      Геннадий положил телефон его в кожаный чехол и забарабанил по столу пальцами: эта ситуация ему не нравилась, совсем не нравилась...
      Вторая попытка через минуту-другую оказалась более удачной. Трубку снял Рындин.
      - Олег ! - Кавторадзе был явно в смятении, Рындин это сразу почувствовал.- Сейчас в больницу приезжала милицейская команда. Во главе какой-то майор с женщиной. Повидимому, сотрудницей...
      Рындин внимательно слушал.
      - С ними еще один - высокий, черноглазый малый. Загорелый, смуглый. Всю дорогу молчал...
      Рындин не перебивал его.
      - И еще какой- то тип лет шестидесяти... Не тот ли это... которого, ну ты сам знаешь?!
      Рындин невольно представил себе гримасу недоумения и досады на красивом генкином лице, однако, сдержался, заметил спокойно:
      - Я тебя не запугиваю... Просто ты должен понимать, что такая возможность тоже существует... Обрисуй мне женщину. Короткоострижена, с серыми глазами...
      - Да. Майор с седыми висками, лет тридцати пяти...
      - Резок в общении...
      - Как в точку попал.
      - Это те самые "брат" и "сестра"... - Рындин разложил все по полочкам - Панадис послал их ко мне, когда у него самого сорвалось с китайцем. Третий с ними - израильтянин, партнер Панадиса...
      Мустафу Раджабова, бортпроводника узбекских авиалиний, притормозили в девятиэтажном "Профилактории летного состава" в аэропорту "Домодедово".
      Стюард - крепкий скуластый парень с выпуклым лбом и квадратным тяжелым подбородком - прошел туда, протиснувшись между десятками расставленных в беспорядке по площади автобусов, такси, частных и служебных машин и по дороге обогнул поднятый на пьедестал первенец межконтинентальных рейсов "ТУ-104".
      Профилакторий размещался в одном из нескольких кирпичных зданий, высившихся на краю небольшой рощи. Раджабова встретила знакомая аптечная тишина выкрашенных в неяркие цвета коридоров, за стенами которых всегда кто-то отдыхал вернувшись из рейса...
      - Мустафа Раджабович... - молоденькая медсестра в окошечке поманила его. - Тут вас ждут...
      Она вышла из своего кабинетика, осторожно шаркая тапочками по ковровой дорожке, чтобы никого не разбудить,
      проводила в одну из комнат...
      Он не ждал неприятных неожиданностей. Был абсолютно чист. В сумке его тоже не было ничего предосудительного.
      Навстречу ему из лифта прошли люди ростовского экипажа.
      - вам сюда...
      Она не зашла туда, неслышно прикрыла за ним дверь.
      По-прежнему ничего не понимая, он остановился. В комнате на четверых кровати были аккуратно застелены, пусты. В средине стоял большой квадратный стол. Напротив окон, на стене, висела карта авиалиний Евразии...
      За столом Раджабова ждали трое. Он видел их впервые. Высокий, лет сорока, с дерзким взглядом; молодая женщина с короткой, медного цвета стрижкой и худой, нескладный малый с крупными темными глазами и натренированной фигурой спортсмена.
      - Ну вот, мы с вами и встретились, - сказал тот, что постраше, представляясь, - майор милиции Виктор Чернышев.
      Он открыл красные корочки, подождал , пока бортпроводник ознакомится со всеми записями.
      - А это - показал он на двух других, рядом с ним - мужчину и женщину, - капитан израильской полиции Алекс Крончер и старший лейтенант милиции Анастасия Гончарова...
      Стюард набычился, не произнес ни слова и, не спросив разрешения, присел на ближайший стул .
      - Это что ж, арест ? - его могучий, почти квадратный подбородок тяжело ткнулся в форменный застегнутый сзади на шее галстук-регату.
      Тот, кто назвался майором милиции Чернышевым, смотрел на него с вызывающей усмешкой.
      - Может статься и так, - ухмыльнулся он, - еще не решили...
      - Вы что, забыли, что я - гражданин другой страны?! - с угрожающим пафосом в голосе произнес пилот.
      - А и так, - вызывающе произнес тот же майор в штатском. - У вас есть возражения ?
      - Тогда зовите консула: ничего я без него вам отвечать не буду...
      Челюсти его были теперь крепко сцеплены.
      Чернышев ответил - он был тут за старшего.
      - Какой грамотный: консула ! Ему хочешь звонить ? Ну, давай ! Сейчас предоставим тебе такую возможность...
      Он позвонил кому-то по сотовому телефону.
      - Помоги выяснить номер телефона узбекского посольства в Москве. И сообщи мне сюда, ладно ?...
      Чернышев дал отбой.
      - Сейчас мне сообщат... Но я должен предупредить, - майор держался чрезвычайно уверенно. - К уголовной ответственности привлекают по месту совершения преступления. И вне зависимости от гражданства...
      Раджабов приподнял тяжелый подбородок, прислушиваясь.
      - Мы пока тут просто разговариваем с вами. Если же появятся дипломаты, - быстро прошлась по нему взглядом спутница майора, - все кончится иначе. Даже при лучшем для вас исходе на международные рейсы вы уже никогда не попадете. Ни здесь, ни в другом месте. Это уж, как пить дать...
      - Это почему же?! - как можно небрежнее спросил бортпроводник.
      - Из-за груза, который вы перевозили Китайцу. Имя "Ли" вам что-нибудь говорит?
      - В первый раз слышу.
      - И вы, безусловно, не знаете, что Ли пристрелен у себя дома. Не всякий такого удостаивается!
      - Я ничего не знаю.
      - Еще бы, - ехидно вставил Чернышев, - в "Ташкентской правде" об этом не напишут...
      Стюард нахмурился: на крупном лице заходили мощные желваки.
      - Да вы о чем это ? Еще пришьете что - нибудь...
      - В его в записной книжке ваши координаты. - сказала женщина. Хотите убедиться?
      Чернышев вмешался в разговор.
      - Думаешь, у нас, в московской милиции никого нет, кто бы по-китайски читал? Держи!
      Майор протянул ему записную книжку. Он блефовал: если бы пилот раскрыл ее, оказалось бы что Ли все свои записи делал по-русски.
      Но бортпроводник нервничал и ее не коснулся.
      - А если даже и знал я убитого ? Это что- основание для ареста ?
      - Ну, зачем так ?! А транспортировка органов для пересадки через Россию! - оборвал Чернышев. - Это ведь по поручению китайца. Как они попали к нему?
      - А, может, у него большие связи на родине...
      - С кем? Он что, на базаре их покупал ? - как ножом полоснул Чернышев.
      Но бортпроводник не обратил никакого внимания на его реплику.
      - Трансплантанты идут из китайских тюрем. Там растреливают по нескольку тысяч человек в году... - пожал он плечами.
      Глаза у Чернышева стали злыми, колючими.
      - Понимаешь, используют люди медицинское утильсырье... - повернулся Чернышев к Насте. - а тут находятся такие, как мы, что им мешают...
      - Хреновина какая-то, - возмутился стюард.
      - Хреновина ? - зыркнул на него Чернышев. Еще какая! В Китае расчленяют трупы людей. Кто они? Почему их жизненно важные органы переправляют в Ташкент, а оттуда гражданин Узбекистана доставляет эту человечину в Москву... Кто это оплачивает? Из каких средств? Разве не хреновина?
      Он обернулся к женщине, своей коллеге.
      - В Интерполе уже давно интересуются этой цепочкой...
      Стюард не произнес ни слова. Выдержке его можно было только позавидовать.
      - Мне лететь обратно...- Он взглянул на часы.
      - Мы вас снимаем с рейса и берем с собой.
      - Зачем? - провис в воздухе угрюмый вопрос. - В чем конкретно моя вина?
      - Это вам объяснят в прокуратуре. Для начала вы будете допрошены о ваших взаимоотношениях с убитым. Вы подозреваетесь в том, что являлись соучастником тяжелейшего уголовного преступления, - вступила в разговор молодая женщина - офицер милиции. - Речь идет о принуждении к изъятию органов человека для трансплантации... Каким же надо быть выродком, чтобы этим заниматься...
      - Это я - выродок ? - желваки на скулах стюарда снова вздулись. - Да если на то пошло, благодаря этим почкам и печенкам сколько жизней людских спасено...
      - Да он, оказывается, благодетель! - Чернышев вскочил, прошелся по комнате.- Жизни спасал! А ты ему судом грозишь?!
      Раджабов следил за ним исподлобья.
      Когда майор возвратился и снова сел за стул, он спросил с вызовом:
      - А что, лучше было бы, если бы трансплантанты свиньям выбросили? Или в мединститутах для студенческого обозрения заспиртовали? Вы что, - налился бураковой синевой бортпроводник. - Не знаете, о ком речь идет ? Что все это - мразь уголовная! Казненные воры и разбойники...
      Майор и женщина-офицер переглянулись.
      - А вам точно известно, кто был там растрелян, в Китае ? - в голосе женщины звучал откровенный сарказм.
      - Ему ведь справки оттуда выдали! - зло отозвался Чернышев и обернулся к карте Евразии с авиамаршрутами на ней. - Из Пекина и Ташкента. Официальные: казненные, они - преступники... И все такое.
      - А если и преступники? - вдруг спросил до сих пор молчавший израильский полицейский. - У вас есть право распоряжаться их телами?
      Аргумент был совершенно неожиданный.
      - Они разве - не люди ? Их и без того наказали самым жестоким образом, а теперь еще и распотрошить надо ?
      Теперь все глядели на него.
      - Ну, если бандит для вас как и праведник - одно и тоже, бортпроводник не закончил фразы, - тогда молчу....
      - Послушайте, вы, - вдруг взъерепенился израильтянин, - это там, показал он взглядом наверх, в потолок, - решать будут: чего заслужил растрелянный, а чего - нет ? А здесь, на земле, ни власти, ни вы телом его распоряжаться не можете. Оно не вам принадлежит, а семье его, родным. И должно быть захоронено...
      Анастасия бросила на него быстрый взгляд. То ли он ее чем-то удивил, то ли застал врасплох.
      - У нас смертной казни нет, но если, кто в тюрьме умер, обязательно тело семье возвращают. А за погибшего, вообще, на любые условия пойдут. За морского десантника, моего однополчанина, он в Ливане погиб - сорок тел боевиков-шиитов вернули и еще шестьдесят живых выпустили из заключения... Человек заслужил вечный покой. Нет прощения,то му, кто лишает мертвого успокоения...
      - Что же и меня тоже судить будут?! За что?
      - Как соучастника. Процесс будет громким... - Чернышев постучал по столу. Опять этот израильтянин высунулся не по делу. - С репортажами в газетах и на телевидении... Твой президент Ислам Каримов тебе еще это вспомнит... Тогда уже загремишь под фанфары и надолго...
      Стюард с силой сжал под собой стула, на котором сидел.
      - Так как ? - жестко осведомился Чернышев. - Будем вызывать представительства посольства Узбекистана...
      - Да чего вы хотите от меня? - со злостью вскинулся бортпроводник.
      - Мы предоставляем вам единственную в своем роде возможность помочь себе и нам... - заговорил майор. На этот раз тон его был сух и официален. Больше того: я могу обещать, что об этом разговоре никто не будет знать...
      Бортпроводник уперся в него тяжелым взглядом.
      - Если вы согласны, мы постараемся, чтобы имя ваше ни разу не было упомянуто в связи с этим делом. Сейчас это еще целиком в наших руках. Материалы будут выделены в отдельное производство и на них будет поставлен крест...
      - Что я должен сделать? - глухо выдавил бортпроводник.
      - Это уже другой разговор...Кто вместо Ли приедет вас встречать, когда?
      - А я почем знаю ? - буркнул он.
      - Может, и не знаете, - согласился майор, - но будете знать. Они с вами свяжутся. Не могут не связаться ! А вы свяжитесь с нами. Когда бы это не произошло: днем, ночью - неважно. Сразу же...
      - Не знаю... - Он все еще колебался. - может быть...
      Чернышев снова прошел по комнате и остановился рядом с ним.
      - Уверен, мы найдем общий язык...
      - Это почему же?
      - О вас хорошо отозвался один мой знакомый...
      - Кто?
      - Марс. Начальник уголовного розыска в о з д у ш к и.
      - Вы знакомы? Откуда вы его знаете?
      - Мы вместе были. В Афгане...
      Панадис сидел в баре на высоком и не очень удобном сиденьи и посасывал коктейль. Он попросил бармена сделать ему покрепче и теперь наслаждался. Не пил, а тянул через пластиковую трубочку.
      В какой-то момент он скосил глаза и замер: роскошная дива с пламенного цвета копной длинных волос в нескольких шагах от него делала заказ почтительно склонившемуся к ней официанту.
      Панадис любил блондинок. Ощутить такую рядом с собой - об этом можно было лишь мечтать.
      Романтикой сегодня отдавало все: полусумеречный фон бара, плавающие в волнах негромкой мелодии голоса, неторопливые движе ния посетителей,а главное - эта вот кино-фотомодель, которую если и увидишь, то только на странице журнала или в телевизионной рекламе.
      Панадис не отводил от нее взгляда. Ему вспомнились газетно журнальные байки будто в каждом человеке скрыты тайные магнетические силы, и поймал себя на том, что лихорадочно ищет их в самом себе.
      Собрав всю свою волю, он послал незнакомке телепатическую команду: "Обернись!" У него ничего, естественно, не вышло. Но когда уже он совсем потерял надежду, фея вдруг повернулась в его сторону и задержала на нем свой взгляд. Случаются же чудеса...
      Панадис очаровательно улыбнулся, приподнял бокал с коктейлем и слегка поклонился, давая понять, что не только заметил ее, но и оценил.
      Фея кивнула, и Панадис, - словно в нем взыграл боевой горн, - сделал ей ручкой и показал на место рядом с ней: мол, можно ему присесть ? Она не возражает ?
      Все сегодня складывалось не так как обычно, словно это был, как говорят игроки, "его день". Ты ставишь, и тебе везет, и все вокруг смотрят только на тебя и суеверно тебе подражают. Потому что, когда так дает, так везет, - нет сомнения, что ты отмечен удачей, и надо держаться к тебе как можно ближе.
      - Доктор Панадис, - представился он, подсев к фее, и фатоватые узенькие усики его вытянулись в стрелочку.
      - Елена, - слегка поклонилась она ему в ответ.
      - Вы кого - то ждете ? - тут же осведомился, чтобы отсечь все возможные неприятности, Панадис.
      Не хватало еще, чтобы на горизонте появился какой - нибудь наглый и насквозь приземленный деляга, а то и гориллы - телохранители рядом с ним, и его, Панадиса, бесцеремонно бы оттеснили в дальний угол, постаравшись как можно ощутимей унизить. А то и просто грубо отшвырнули бы подальше с пути, как нечто неодушевленное и несущественное.
      Женщина его мечты рассеянно улыбнулась и ободряюще покачала головой:
      - Нет !
      И, словно прочтя на его лице, что за мысль мелькнула у него в голове, тут же от души расхохоталась.
      - Уж не приняли ли вы меня за местную жрицу любви ?... Нет - нет, я приехала встретиться с сестрой !... А вообще - то я из Ванкувера...
      - Да ? - все еще недоверчиво проверял эту версию Панадис. - Хороший город...
      - Вы бывали там ? - удивленно раскрыла свои неправдоподобно длинные ресницы фея.
      В Ванкувере Панадис не был, но крупные и богатые города с детства были его страстью, и он знал о них достаточно, чтобы удивить собеседника. Поэтому он небрежно кивнул: знак, не требующий особых комментариев.
      - Что вас там поразило ? - поинтересовалась фея. - Как вам наши свистящие часы, которые выпускают пар, когда отмечают время ?
      Панадис почувствовал облегчение: она верно назвала подлинную ванкуверскую достопримечательность. Чисто английский, кстати, снобизм - ну у кого еще кроме бледнолицых бритов мог бы вызвать сентименты подобный раритет. Может, это дань изобретшему паровую машину Джону Уайту ?
      - Я слышал, скоро название Ванкувер имзменят на Гонкувер, - засиял он очаровательной улыбкой. - Это правда, что треть населения у вас китайцы из Гонконга ?
      Фея моргнула, и Панадису показалось, что ее ресницы дразняще задели его горло. Он вздрогнул. С его стороны это был настоящий сексуальный угар.
      - В последнее время их и правда очень много приехало в Британскую Колумбию. Всем, у кого в кошельке деньги, Канада предоставляет гражданство...
      Перед Панадисом теперь встала другая задача: если она, действительно, та, за кого себя выдает, о как и чем привлечь ее внимание?