Москву дали минут через сорок.
      Когда его вызвали, Виктор плотно прикрыл за собой дверь.
      Внутри нельзя было продохнуть: пыль, спертый воздух. Помещение не вентилировалось.
      - Говорит Виктор... - доложил он. - Племяш. Мы в Янги -Юле, час езды от Ташкента. В гостинице. Здоровье сестры удовлетворительное.
      На том конце провода некоторое время соображали. Звонок, а, главное, форма обращения застали врасплох. Наконец, поняли, что к чему...
      - Слушаю тебя, племяш...
      - Друзья обещали, что свяжут нас с кем следует. Мы решили остаться здесь на два дня. Подождать. Дальше решим, что делать.
      - Смотри. На месте виднее... - Д я д я в Москве совсем пришел в себя. - Свяжемся с Ташкентом. Нам обещали содействие...
      Пыль щекотала в носу. Виктор дотронулся пальцем до переносицы, чтобы не расчихаться.
      - Сейчас мы ждем г о с т я. Может, появится...
      - Вполне возможно. Будь осторожен, береги сестру...
      Ничего толкового за три тысячи километров от этих мест в Москве предложить не могли.
      - Понял...
      Виктор повесил трубку, подошел к телефонистке.
      Расплатился. Она вручила квитанцию.
      - Автоматическая связь с Ташкентом работает?
      - Попробуйте...
      Напротив дверей висело два телефона-автомата, работавшие от удара кулака.
      Чернышев набрал номер. На этот раз - в о з д у ш к и в Ташкенте. Для верности двинул еще сбоку по аппаратной коробке. Это дало результат.
      - Алло, Марс?
      - Да, - как дверца стального сейфа придавил невидимого собеседника голос откликнувшегося.
      - Это я, Виктор. Мы- в Янги-Юле.
      Но дверца стального сейфа словно держалась на упругой пружине, теперь ее вес почти не чувствовался.
      - Есть новости?
      - Мы ждем г о с т я.
      - Хорошо, что позвонил. На твоего г о с т я пришла бумага из "Интерпола".
      - Известно, кто он в действительности?
      - Нет, у него куча паспортов... Ты надолго решил остаться?
      - Пробудем здесь два дня. Не знаю, увижу ли его.
      - Увидишь. Он в тебе заинтересован не меньше, чем ты в нем. Почки в морозилку не положишь, как я понимаю. Дорог каждый час. А у него оборвалась цепочка...
      - Я вижу, тебя тоже задействовали...
      - Да, я же отвечаю за воздух, и транспортировка идет по воздуху. Ночью в Янги-Юль направили оперативную группу. Правда, по другому делу. Но ты можешь обратиться к ним за помощью... Я предупрежу командира группы...
      - Думаю, обойдется.
      - Будь осторожен. Может зря не взял мой подарок ?
      Виктор хмыкнул:
      - Ты даже не представляешь, как я рад, что сообразил отказаться. Не знаю насчет Ченя, а уж меня оперативная группа запросто постаралась бы уложить...
      Он перекусил на базаре в корейской чайной чем-то остро наперченным, с непривычным названием... "Кукси"? В качестве приправы тоже было национальное блюдо - мелко натертая длинная корейская морковь, нашинкованная проперченная капуста...
      Виктор возвратился в гостиницу около двух. Коллеги были на месте. Он бросил на них косой взгляд.
      Худой смуглый парень со смазливым лицом и похожими на чернослив глазами, а рядом крепко сбитая шатенка с пламенеющей медью волос.
      " Твикс" - сладкая парочка"...
      Вот и одета во все импортное - ничего отечественного, и держится дай Б-г каждой, а все же сразу заметишь: она - здешняя, а он иностранец.
      В чем тут дело?!
      - Держите, - Чернышев на всякий случай прихватил для них на базаре пару свежих, еще горячих лепешек домашней выпечки.
      - Спасибо, - Крончер с хода разломал лепешку, предложил Анастасии. А кафе тут тоже есть?
      - Да. У базара.
      - Пойдешь? - Он обернлся к Анастасии.
      "Уже на "ты" перешли..." - В душе у Виктора шевельнулось ревнивое чувство.
      - Пожалуй.
      Он поднялся, чтобы запереть за ними дверь.
      Попытался читать ташкентскую газету на русском, принесенную Анастасией, но не смог: напомнила такую же, но, советскую, прежних времен. Тот же пафос, наигранная бодрость и изрядная порция лести в адрес руководства.
      Он даже не заметил как закрыл глаза. Но дрема была чут- кой: услышав осторожные шаги в коридоре, он вздрогнул, уставился на дверь.
      Кто-то сначала осторожно надавил на нее, потом, убедившись, что дверь закрыта, отказался от первоначального плана.
      Раздался короткий энергичный стук.
      - Кто ? - как можно более непринужденней спросил Чернышев, поднимаясь.
      - Чень...
      - Сейчас!
      Чернышев повернул ключ в замке, сразу и широко открыл дверь. Китаец был его роста, широкоплечий, без малейшего следа растительности на лице.
      Секунду- другую они рассматривали друг друга.
      У Ченя оказались жесткие, с синеватым отливом, короткие волосы, тонкие, решительно сжатые губы. Скулы прикрывали
      большие темные очки.
      Одеждой он напоминал банковского служащего где-нибудь на Новом Арбате, в Москве: все в приточку, швы стрелкой, тонкий галстук. Но, если это и был служащий, то работавший в азиатском, а не в российском банке. Во всем его облике не было и намека на легкую небрежность. И цвета - чуть ярче.
      - Входите, пожалуйста...
      Гость хмыкнул в ответ, но прошел в номер.
      Движения выдавали в нем знатока восточных единоборств: мягкий стремительный шаг боевой птицы...
      " Цапля ловит рыбу..." - Виктор вспомнил название известной позы тхаэквондо.
      Китаец обвел номер быстрым, цепким взглядом. Так мгновенно осматривается спецназовец, штурмующий дом, подвал, самолет...
      По диагонали и снизу вверх...
      От оставленной незакрытой двери быстрый проход к совмещенному с ванной туалету...
      Когда Чень оказался сбоку, Виктор мгновенно заметил у него на бедре выпуклость: нож.
      Чень тем временем с силой толкнул дверь в ванную. За ней
      никто не стоял.
      Пусто.
      Теперь он мог начать говорить. Коротко, конкретно:
      - Чего хотел?
      - Моей сестре надо переседить почку... - Чернышев сделал шаг к столу. - У нас была предварительная договоренность с доктором Панадисом... Он обещал устроить профессора из-за границы. Но что-то расстроилось...
      Надо было объяснять как можно пространнее. Вязнуть в деталях, в необязательных мелких подробностях. Тогда все выглядело убедительнее, правдоподобнее. Отчаявшиеся родственники только так и могли изъясняться...
      Китаец смотрел на него неподвижным тяжелым взглядом. Для него, казалось, не существует тайн. Он словно проникал в самую суть тщательно вынашиваемых Чернышевым козней, направленных против триады.
      - Почку... - сказал он с сильным акцентом. - А оперативной группе, которая ночью прибыла в Янги-Юль - тоже почки ищет?!
      Плечи у него напряглись. Виктор боковым зрением это тут же отметил. Но пока их разделял стол, Чень не мог броситься на него.
      - А с Ли?! И ему тоже?! Ты кто ? - китаец широко и прочно расставил ноги.
      - Я тебе сказал: у меня больная сестра... Я экскурсовод - москвич. Мы прелетели вместе с ее женихом. Богатый парень - иностранец. При деньгах...
      - Еврей... - Разведка Ченя была в курсе дела.
      - Израильтянин.
      - Почему же по-русски говорил?!
      И без того плоское лицо китайца стянуло в застывшую маску. Он нутром чувствовал подвох, и доказательства, увертки только все запутывали. Чень вышел из-за стола. Рука скользнула к бедру.
      - Ты мне все сам скажешь...
      Чень резко выкинул ногу вперед и вверх.
      Виктор успел увернуться. Еще мгновение и мощный ботинок Ченя угодил бы ему точно в горло. И схватка на этом закончилась бы, по сути, так и не начавшись.
      Но вышло по-другому. Это было только началом.
      Они сошлись один - на один: российский мент и китайский мафиози. Московская милиция и пресловутуя "триада".
      Чернышев с силой двинул стоявший впереди стол на китайца. Всеми четырьмя ножками пробороздив крашенный неровный пол, тот ударил в стену. Чень успел отскочить. Убогие полки у двери тут же рухнули, разлетелось на куски здоровенное тусклое зеркало. К осколкам прибавились и обломки разбитого телефона...
      Чернышева и Ченя носило, как вырванные ураганом деревья. По комнате полетели стулья. Содрогнувшись от удара, наклонился и обреченно рухнул на груду сломанной мебели шкаф.
      О том, что происходило снаружи, за стенами номера, в раже схватки никто из них уже не думал.
      Это было уже неважно.
      Хрипели вывороченные рамы.
      Со звоном разлетелись оконные стекла.
      Китаец выхватил нож и приготовился его метнуть. Собрав силы, Чернышев успел поднять тяжелый черно-белый телевизор. Нож угодил в кинескоп...
      В тот же момент комнату наполнило слезоточивым средством. Милицейская традиционная "чермуха"... Вслед в номер вломились люди в масках.
      Группа захвата, о которой предупреждал Марс...
      Сильная режущая боль пронзила глаза, добралась до корешков зрительных нервов...
      Сзади на Чернышева навалились несколько бойцов в камуфляжах. Он сжался, как мог, стараясь укрыться от ударов их высоких десантных ботинков...
      - Стоп!
      Высокий узбек в бронежилете, очевидно - офицер, бросился между Виктором и добивавшими его бойцами, поднял руку, но Чернышев уже ничего не соображал...
      Обливаясь слезами и растирая глаза , он краем глаза уви дел, как китайца тоже сбили на пол и теперь приводят к порядку ребрами натренированных ладоней. Чень выглядел так, словно на него только что наехал грузовик...
      Посмотреть, кого задержали при штурме гостиницы, сбежалось больше сотни любопытных. Чернышев и представить себе не мог, что в маленьком полупустом городке, днем, можно собрать столько зевак.
      Три милицейские автобуса с закрытыми занавесками окнами двигались через через плотно сбившийся коридор местных бездельников.
      Первая группа спецназовцев вывела Чернышева. Он был в наручниках, с трудом заставил себя разлепить глаза.
      Отношение молчаливой толпы было неясно: преобладало любопытство, но были и косые взгляды. А в некоторых читалась и жалость...
      Позади, мимо окошка администратора, протопала вторая группа штурмовавших номер. Она вела китайца.
      Лицо Ченя, словно отлитое из чугуна, было бесстрастно. Глаза прикрыты, губы сомкнуты...
      Китаец, как мог, уже успел привести себя в относительный порядок. К нему даже вернулось прежнее, не покидавшее его, выражение самоуверенности.
      Толпа молча и напряженно вглядывалась.
      Задержанных почти волокли.
      - Быстрее, быстрее... Не задерживаться...
      Полиции во всем мире стремятся сократить время, когда они выглядят непривлекательно в глазах законопослушных обывателей и налогоплательщиков...
      - Быстрее...
      Виктор разглядел в толпе Анастасию и Крончера. Анастасия присматривалась к ментам, пытаясь найти среди них старшего. Вопросительно взглянула на Виктора.
      Он резко помотал головой - " Не возникай!" Поднести палец ко рту "Молчи!" - не удалось: его держали.
      Крончер не понял:
      - Чего он?
      - Дает нам понять, чтобы не вмешивались.
      - Почему? У вас ведь есть здесь свои представители? Это ведь СНГ или как там...
      - Потому что нас могут задержать вместе с ним. А мы ему нужнее на воле. Самое важное сейчас - узнать, куда его отправят. Где он будет находиться...
      - А если встретиться с адвокатом?! Адвокатская контора, я думаю, тут должна быть.
      - Какой адвокат?! О чем ты говоришь?! Знаешь, куда милиция пошлет твоего адвоката?!
      Крончер чувствовал себя последним идиотом.
      - Все тут не так. Даже руки у вас сковывают сзади, а не впереди, как у нас...
      Рядом какой-то мужчина в национальном ватном чапане поверх костюма громко поздоровался с ментом из арьергарда:
      - Привет, Аскер! - и что-то спросил по-узбекски.
      Тот, кого назвали Аскером, ответил негромко и сел в автобус.
      Анастасия тут же обернулась к мужчине в чапане:
      - Здорово работают! Ташкентская милиция приезжала ?
      - Зачем?! - Тот даже обиделся. - Янги-Юльская! Ташкентцы были и уехали! У них свои дела! - Он неожиданно оказался в курсе дела.
      - Все равно молодцы!
      Он расплылся в улыбке.
      - Аскер - мой младший брат. Начальник инспекции по несовершеннолетним...
      - Вы тоже в милиции? - Анастасия послала ему ослепительную улыбку.
      - Нет! Я в "Галантерее" сижу. Против базара. Заходи! Кимсан, меня зовут...
      Чернышева и Ченя тем временем сунули в два разных автобуса. Милицейские машины развернулись. Зеваки, не торопясь, покидали площадь.
      - Слушай, - сказал Крончер, - я свяжусь с нашим эмиссаром в Москве. Может у него здесь есть связи...
      - Алекс, - она посмотрела на него куда теплее, чем прежде. - Давай не торопиться. Я осмотрюсь и скажу, что надо делать.
      Анастасия послала Алекса к дежурной части Янги-Юльской милиции.
      - Если Виктора выведут, чтобы посадить в машину, запиши номер. Возможно приедет из Ташкента большое начальство... Никуда без меня не уходи. Если спросят, скажешь: жду сестру...
      Он вдруг заметил, что они говорят, как давно и коротко знающие друг друга люди.
      Что-то в лице Крончера заставило ее приглядеться к нему внимательнее: спросить:
      - О чем-ты?
      Алекс смутился:
      - Как ты себя чувствуешь?
      - В смысле...
      - Я слышал: если почки больны, надо пить много жидкости...
      Она усмехнулась.
      - Очень трогательно. Спасибо.
      - Ты далеко?
      - Звонить. Ладно, с Б-гом! - отрывисто бросила она.
      - С каким? - он озорно улыбнулся.
      В изолятор временного содержания Чернышева не отправили. Он сидел в небольшом гадюшнике при дежурной части и на него составили обычный акт об опьянении.
      Синяки и ссадины, полученные в схватке с Ченем, красноречивее, чем, что бы то ни было, свидетельствовали в пользу обычной пьяной драки. Понятые - два прикрепленнных к отделу дружинника - тут же с готовностью поставили под ним свои не очень ловкие подписи.
      Никого из начальства на месте не было. Всем заправлял ответственный дежурный.
      Спорить с ним было бесполезно, как и что-либо доказывать.
      Из гадюшника Чернышев мог следить за действиями наряда. Все было годами отработано и знакомо. Даже не понимая языка, по реакции милиционеров можно было догадаться, что вокруг происходит.
      Всем заправлял толстый, с симпатичными ямочками на щеках майор из породы любителей пожировать. Он не составлял никаких документов, ничего не записывал. Большую часть времени простаивал у окна, глядя на улицу.
      Обед ему принесли из кафе, может из ресторана. Майор ел, не торопясь, со вкусом. Рассеянно работал вилкой и ножом, часто вытирал жирные губы и потное лицо аккуратно расстеленной на коленах салфеткой.
      Виктора он ни о чем ни разу не спросил.
      Чернышев с ходу угадал в нем опытного и нечистого на руку ленивого добряка, ветерана советской милиции.
      Подстать ему был и помощник - худощавый, с плутоватым темным лицом малый. Этот - ни на минуту не оставался без дела: принимал факсы, обыскивал пьяных, считал изъятые у них деньги, составлял протоколы. Понятые, не глядя, подмахивали подсовываемые им бумаги. И то не сразу - потом, когда накапливалась пачка бланков.
      Виктор прикинул, что к концу смены наряд запросто соберет себе на кабак. А дежурному к утру просто отстегнут его долю...
      Спустя короткое время после того, как его и Ченя доставили в отдел, в дежурке появилась уже знакомая Виктору старуха- китаянка.
      - Салам-алейкум, господин майор...
      Она по-прежнему была в длинном простом платье и деревяных башмаках. Грязно - серая коса ее болталась сзади на спине.
      - Я могу с вами поговорить?
      Дежурный окинул ее равнодушным, хотя и подобревшим после обильного обеда взглядом, однако все же поднялся, провел в служебку.
      Поравнявшись с клеткой, где сидел Чернышев, китаянка молча и безразлично прошлась по нему взглядом. Словно ничего не увидев, кроме пустоты, повернулась в другую сторону.
      Через несколько минут так же бесстрастно она прошла к выходу.
      Дежурный теперь следовал позади. Движения его утратили прежнюю уверенность и отдавали неожиданной суетливостью.
      Старуха даже не оглянулась.
      Дежурный сразу же принялся кого-то разыскивать по телефону. Чернышев напряженно прислушивался.
      Майор созванивался с коллегами. Несколько слов в разговоре были произнесены по-русски, но они мало о чем говорили: "понимаешь", "блин"...
      Слова-паразиты, перекочевавшие из чужой лексики, теперь, видимо, надолго приклеились к узбекскому, хотя в нем, без сомнения, существовали и свои собственные аналоги. В Афгане Марс как-то рассказывал, что в тюркских языках у одного только слова "красавица" существует 24 синонима...
      В конце-концов, майор дозвонился до своего начальства. Все разговоры в дежурке сразу стихли.
      Чернышев снова ничего не понял.
      И вдруг...
      Ключевое слово оказалось латинским. Оно вонзилось в мозг, как заноза, и сразу все объяснило.
      "Депортация..." - проскочило в одной из фраз.
      Произнес его кто-то на другом конце провода, майор только повторил. Он весь сиял от удовольствия. Старуха, видимо, об этом и просила. И приходила, надо думать, не с пустыми руками...
      Положив трубку, майор что-то громко сказал по-узбекски.
      "Отработал гонорар... - зло выругался про себя Чернышев. - Итак, депортация. Высылка из страны, как мера уголовного или административного наказания..."
      Воспользовавшись моментом, он спросил у помощника, случайно оказавшегося рядом с его клеткой:
      - Че? Китайца назад? Обратно в Китай?
      Тот возразил машинально:
      - Зачем? Он из России приехал...
      В кирпичном здании Междугородней неподалеку от базара клиентов на этот раз было больше. Очередь двигалась медленно.
      Телефонистка поминутно отвлекалась:
      - Кто заказывал Джизак 5-76-22. Абонент не отвечает...
      - Маргелан, вы слышите меня, Маргелан...
      Анастасия, наконец, протиснулась к стойке:
      - Срочный! Можно без очереди? Я уже была у вас...
      - Пожалуйста, женщина.
      Ожидание оказалось достаточно долгим и изматывающим, но Анастасия даже не присела.
      Наконец, вызвали ее:
      - Москва, вторая кабина...
      Свет в этом гробу связи не горел. Она приоткрыла дверь в коридор, нащупала трубку.
      Слышимость, против ожидаемого, оказалась хорошей. На проводе был первый заместитель начальника РУОП.
      Требовательный баритон был слишком знаком.
      - Слушаю...
      Отстранив от себя трубку, она закусила губу. Ей вдруг стало ясно, что ничего этим звонком она не добьется. Незачем он, ни к чему...
      Она представила себе все, что может последовать.
      Начальство любит, когда ему докладывают об успехах, а провалы пусть неудачники оставляют себе. Если бы разработка Ченя закончилась успешно, сообщение из Янги-Юля оказалось бы желанным и вдохновляющим, а так...
      Самим фактом своего задержания Виктор подставлял первого зама. Теперь тому придется выкручиваться, хитрить, оправдываться перед " Димой" вышестоящим боссом. Кроме того между министерствами внутренних дел двух сопредельных государств наверняка существуют свои сложные взаиморасчеты...
      Все увязнет в болтовне. Затянется. Придется выслушивать глупые вопросы и на них отвечать..."
      Она это уже все проходила на своем тернистом пути неудавшейся чемпионки:
      " Почему у вас эта лошадь? А с чего вдруг она не в деннике?" Варианты могли быть разными: " Почему не стоит?" "Не лежит?"" Не танцует?.."
      Анастасия повесила трубку, тихо вышла из кабины.
      Вслед ей усиленное динамиком раздалось:
      - Кто заказывал Москву? Москва на проводе...
      Хозяин "Галантереи" сидел у входа на вынесенном из магазина легком пластмассовом стуле.
      На нем был все тот же ватный стеганый чапан, надетый поверх костюма, в каком Анастасия увидела его у гостиницы, когда янги-юльские менты и его брат, Аскер, выводили оттуда Чернышева вместе с Ченем.
      Магазин оказался тесным, душным, без единого покупателя внутри.
      Было ясно: в таком много не заработаешь. Не пуговицы, не расчески составляют тут основную статью дохода. Должно быть что-то другое. Обмен валюты? Наркотики?
      Узбек узнал ее, поднялся навстречу.
      - Будем чай пить?
      - Спасибо, в другой раз... - Анастасия качнула головой. - У меня дело к вам...
      Хозяин "Галантереи" посматривал на нее, пытаясь понять, с кем имеет дело. Короткой прической и манерами она напоминала комиссаршу из старого советского фильма. Недоставало лишь кожаной куртки и нагана. Но одета она была вполне современно и модно, так что легко могла оказаться женой или дочерью очень богатого и влиятельного человека. Их называли сейчас "новыми русскими".
      - Ты можешь проводить меня к твоему младшему брату? Мне надо с ним поговорить.
      - Сначала объясни, в чем дело? Аскер меня обязательно спросит...
      - Русский парень, которого сегодня задержали, мой брат. Мы вместе прилетели.
      - Подожди, я позвоню. Узнаю.
      Инспекция по делам несовершеннолетних располагалась в стороне от отдела внутренних дел, позади гостиницы.
      Анастасия быстро нашла небольшой коттедж, о котором говорил хозяин "Галантереи".
      Тут было оживлено. В обе стороны двигался автотранспорт, тротуары полны людей, а рядом начинался огромный детский парк.
      Вход в Инспекцию никто не охранял. Встретившаяся ей в коридоре женщина в форме лейтенанта милиции молча взглянула в ее сторону, прошла к выходу.
      Кабинет начальника Инспекции был угловым. Анастасия, не раздумывая, постучала.
      - Можно?
      Она с ходу открыла дверь и уткнулась в сидевшего за столом черноволосого капитана милиции. Помещение было крохотное, много раз перестроенное - часть комнаты позади была грубо отхвачена и прирезана к соседнему кабинету. Сбоку, абсолютно ассимметрично располагалось узкое окно с пышной геранью на подоконнике.
      - Прошу... - он указал на стул.
      Капитан выглядел моложаво и необычно для узбека: черные волосы и голубые глаза.
      - Чем могу быть полезным?
      Секунда была решающей. Если она ошиблась, ночь ей придется провести в изоляторе временного содержания - Янги - Юльском ИВС...
      Широко улыбнувшись, Анастасия пропела:
      - Ну и ну! Какой у вас прекрасный русский язык!
      Более приятный комплимент она даже при желании не могла сделать.
      Капитан сразу расцвел:
      - Я заканчивал академию МВД СССР...
      - Улица Зои и Александра Космодемьянских?! Так мы коллеги!. - Она все-таки решилась назвать себя. - А я из Юридического института МВД...
      - У меня сын туда рвется... - Капитан размяк. - Но теперь это невозможно, наверное.
      - Ну почему же, - многообещающе откликнулась Анастасия, - только для начала его надо прописать в Москве. А дальше психологический тест, вступительные экзамены...
      Капитан встрепенулся:
      - У меня там родная сестра, в Москве!
      Улыбнувшись еще ослепительнее, Анастасия кивнула:
      - Кстати, мой отец работал там на кафедре боевой и физической подготовки...
      Капитан заулыбался:
      - Значит мне повезло, - с намеком заметил он.
      Анастасия кивнула и лицо ее стало строже.
      - Я могу сказать то же... У вас задержали капитана Чернышева - моего коллегу - из Регионального управления по организованной преступности. Надо срочно связаться с воздушной милицией в Ташкенте. И сообщить результат Чернышеву...
      Гонца Анастасии в дежурную часть Виктор определил сразу.
      Молодая подтянутая женщина в погонах лейтенанта, в которой угадывался инспектор по делам несовершеннолетних, двигалась по дежурке как-то не очень уверенно, даже робко. Похоже, ей что-то понадобилось в журнале регистрации заявлений. Она взяла его, прошла к окну. В сторону Виктора лейтенант старалась не смотреть.
      Выбрав удобный момент, проходя мимо, она пробормотала себе под нос, но достаточно внятно:
      - Марс уже в дороге...
      Чернышев мгновенно среагировал. Все это время он ждал любой оказии, чтобы связаться с Анастасией.
      - Спасибо.
      - Уголовное дело не возбуждалось... - услышал он, когда она несла журнал назад. Это означало, что их дальнейшее содержание здесь является незаконным.
      - Китайца уже отпустили...
      Вслед за лейтенантом в дежурке появилась администратор из гостиницы. Почему она снова возвратилась, было неясно. Всего минут десять назад она уже была здесь.
      Дежурный обменялся с ней несколькими фразами на узбекском. Оба улыбались.
      Виктору уже не надо было ничего объяснять. И с ней тоже майор ненадолго уединился в служебке. Там у него находилась комната для конфиденциальных переговоров.
      Возвращаясь, администратор увидела Чернышева за решеткой и по-приятельски улыбнулась. Красный свет на светофоре вдруг сменил зеленый.
      Улыбка была дружелюбной.
      Внезапно Виктор понял:
      "Гостиница отказалась от своих притензий к нему..."
      Механизм фабрикации уголовного дела - создание из мухи слона, так же как и обратный процесс - прекращение уголовного преследования - были ему одинаково известны.
      Какие-то силы на воле были введены в действие.
      Но это не Марс! Он бы не стал действовать через гостиничную обслугу. Это не его путь. Анастасия? Ей нечего было им предложить. Крончер?!
      Внимание Алекса, наблюдавшего за входом в райотдел, внезапно привлекла уже знакомая ему крупногабаритная матрона из гостиницы. Узнал он ее по туго заплетенным, уложенным вокруг головы тяжелым косам. Под пурпурного цвета бархатной курткой на ней было надето такое же яркое тяжелое платье из бархата.
      Она степенно прошла внутрь.
      Уж не думала ли янги-юльская милиция выставить ее в качестве потерпевшей? Ведь мебели Виктор с Ченем наломали немало.
      Вскоре она вышла, величаво двинулась в сторону Алекса - прямо классическая колонна, затянутая в тяжелый пурпур.
      Алекс исподтишка наблюдал за ней.
      - О-о!..
      Она узнала его, подошла улыбаясь.
      - Ждете своего друга?
      Насурьмленные - одной широкой чертой через переносье высокие брови ее сдвинулись, на смуглых щеках дрогнули крупные ямочки.
      - Вы его видели? Как он? - Алекс впился в нее взглядом.
      - Все в порядке... - Она пожала покатыми плечами. - Я только что оттуда.
      - А что -тот? Который напал на него?
      - Господин Чень? Думаю, его сейчас выпустят...
      - До суда?
      - Совсем.
      - А то, что с мебелью в номере, телевизор...
      - У нас нет к ним претензий: пусть почаще ломают...
      Глядя в широко распахнутые от удивления глаза Алекса, она поспешила объяснить:
      - Друзья господина Ченя уже возместили все убытки. Даже моральный ущерб. Я принесла справку Гостиничного Треста...
      Кокетливо тряхнув уложенной вокруг головы тяжелой косой, она улыбнулась.
      - Как там сейчас у вас в Москве?
      - В Иерусалиме?!
      Женщина взглянула на него, слегка опешив.
      Тем временем из дверей райотдела вышли двое. Невозмутимая старуха-китаянка с болтающейся в разные стороны сероватой косой, и широколицый с могучим торсом китаец, в черном мятом костюме без галстука. Там, у гостиницы, когда Ченя забирали, Крончер не успел его, как следует, рассмотреть.
      Старуха с Ченем прошли к ждавшей их у тротуара иномарке с тонированными стеклами. Прежде чем сесть сзади, Чень обернулся. Крончеру бросились в глаза черные, с синеватым отливом, короткие волосы и скрывающие глаза и скулы большие темные очки.
      Машина тут же отъехала.
      Крончер обернулся к матроне из гостиницы:
      - А как с моим другом? Если надо, я готов внести его часть в счет компенсации...
      Черт возьми! Ему ничего неизвестно о здешних правилах! Выходит возмещение ущерба тут происходит до рассмотрения дела в суде, без формального искового заявления... Впрочем, даже если это взятка, которую ему, полицейскому, приходится дать, чтобы выкупить коллегу, он готов: "Восток есть Восток..."
      Матрона оживилась.
      - А вы еще ничего не вносили?
      - Не успели, - он отрицательно покачал головой. - Я ничего не знал...
      - Вы иностранец, я помогу... Сейчас я схожу в дежурную часть - узнаю сумму...
      - Буду очень благодарен.
      - Подождите меня здесь.
      Матрона неожиданно ловко развернулась, зашагала в сторону райотдела. Вернулась она действительно быстро.
      Крончер еще издали по выражению ее лица догадался, что она уже обо всем договарилась.
      Администратор спешила. Уложенные вокруг головы могучие косы тяжело подрагивали. Если бы не люди вокруг, она бы, наверное, еще издалека, через дорогу, прокричала ему об успехе своей миссии. Крончер двинулся ей навстречу.
      - Вам надо внести 500 долларов...
      Крончер обжег ее недоверчивым взглядом, но все же потянулся к кошельку.
      - Не здесь, - быстро остановила она. - Давайте отойдем... И не беспокойтесь. Все так делают...
      Ни одна фраза не звучала в ушах Алекса Крончера еще с детства так часто, как эта: "Быть, как все !"
      Для Крончера-отца это было мечтой еще в России. И внешность, и фамилия сразу же выделяли его среди других. На него косились, иногда обижали. Бывало, и защищали. Но "как все" ему не удавалось чувствовать себя никогда.
      Алексу все эти эмоции были невдомек.
      Он родился в Иерусалиме, встречал Новый год в сентябре и праздновал не 9 мая, а День Независимости.
      В отличие от отца, в детстве у Алекса, были совсем другие герои и стремления. Во втором классе он начал учить "Библию", и она стала для него, как и для большинства сверстников, - не священной книгой, а учебником истории.
      Израиль- маленькая страна. Все здесь - как на сцене кукольного театра. На том, к севере от Иерусалима, холме пророк Самуил помазал на царство юного Давида. Там, чуть ниже, полководец Иисус Навин, чтобы закончить битву, воскликнул: "Остановись солнце и стань луна над доли ной Ездрелонской !" А недалеко от Ашкелона ослепленный и прикованный филистимлянами к колонне храма библейский Самсон обрушил на себя и врагов многотонную каменную громаду...
      В крохотном и перенапряженном пространстве, в каком Алекс жил, люди делились на туристов и израильтян. А те, в свою очередь, состояли из евреев и арабов.