— Ты не мой ребенок, но ты — мой любимый ребенок. Знаешь об этом? С того времени, когда ты была вот такого роста.

Хелен помнила, что, когда она приходила с матерью к дяде Френку, чувствовала себя у него намного лучше, чем дома с ее непредсказуемым отцом. Дядя относился к ней как человек, которому судьба не подарила дочери. И хотя он слишком сильно сжимал ее плечи, она была рада, что пришла сюда.

— Я знал, чтобы ты придешь, — сказал он. — Ты увязаешь в этом все больше с каждым днем. И твой чертов отец позволил тебе это.

— Братьям нужна моя помощь.

— Брось ты своих братьев!

— У меня есть обязательства.

— Делай свою жизнь сама. Будь самостоятельным человеком, каким была, когда ходила в колледж.

— Здесь все по-другому.

— Я знаю, что не все так просто. Ты не возражаешь, если я тебе дам автомобиль?

Она улыбнулась: родители не разрешали ей оставаться в колледже на ночь, и ей приходилось каждый день ездить в Канарси. Когда дядя Френк узнал об этом, он подарил ей красный «фиат».

— Они посадили его в тюрьму. Я должна ехать домой. Мама была...

— Твоя мать — которую я люблю — такая же испорченная, как и он. Ей следовало бы сказать тебе, чтобы ты никогда не появлялась дома. Отправляйся в колледж. Будь личностью.

— Поздно.

— Это никогда не поздно.

Хелен попыталась заглянуть ему в глаза. Он был умен и понимал, что она работает не только для братьев и матери. Знает он, что она скрывает за своими словами об ответственности?

Хелен хотела продолжать свою игру, но дядя решил сменить тему:

— Послушай, что ты думаешь о моем питчере? Хорошо смотрится?

— Он великолепен.

Она заметила его еще перед началом игры, он был высок и смугл, с телом пловца. Она подумала о том, что любой парень, с которым ей предстоит встретиться, не должен будет знать о ее реальной жизни.

— Ему тридцать лет, разведен. Она была пустышка. Красивые парни женятся на пустышках, когда молоды и не знают жизни. У него ребенок, прекрасный мальчик, которого ты обязательно полюбишь.

Хелен не могла отвести от него взгляда. Он выглядел, как Адонис. Каждый раз, бросая мяч, он поджимал губы, и это движение ей нравилось, оно напоминало поцелуй. Дядя Френк лукаво взглянул на нее и снова сменил тему:

— Я говорил, что твоя двоюродная сестра собирается стать дантистом?

— Сколько времени она уже учится в колледже?

— Дольше, чем Энрико Ферми.

— Мои поздравления.

— Поздравления? У меня теперь нет детей, которые продолжат мой бизнес... Но этот парень... Я подумываю сделать его своим партнером.

— А кто будет заботиться о его ребенке?

— Его мать. Настоящая итальянка. Отличная семья. Но будет лучше, если он войдет в мою семью. Разреши, я вас познакомлю.

— Френк...

— Он отличный муж для любой итальянской девушки. Суровый, когда это нужно, но нежный котенок внутри. Что скажешь?

— Он в Вестпорте, а мой бизнес в Бруклине.

— Ты можешь сделать так. Продаешь свои предприятия. Продаешь автобусы. Все остальное передаешь братьям. Переезжаешь сюда, покупаешь новые предприятия и живешь в моем доме с этим парнем.

Ей показалось забавным, как легко он себе это представлял.

— А как насчет моей матери?

— Коннектикут — это не Гонконг. Всего час езды — ты будешь наносить визиты. Кроме того, вы сделаете несколько мальчиков, и твоя мама примчится, как ракета.

— Френк, о чем мы говорим? Я с ним даже не знакома.

— Я тебя ему представлю. Если он тебе не понравится, то я знаю других. Отличные ребята.

— Ладно. А как ты поживаешь?

— Сейчас я совсем один. Недавно вышел посмотреть на звезды, услышал шум в кустах. Вызвал полицию, они вытащили... енота. Вместо пистолета он помахал мне хвостом. Полицейские долго смеялись. Я угостил их кофе. Такая у меня жизнь. Измени свою жизнь, Хелен. Она будет лучше, чем у твоих родителей. И намного веселей.

— У меня веселая жизнь.

— Да? Рассказывай! Если этот питчер окажется у тебя в постели, тебе будет много веселей, чем заниматься тайными делишками.

Она улыбнулась и поддразнила его:

— Ну, если постель, тогда это очень заманчиво.

— На что, ты думаешь, я хочу направить свою семью?

— Ты живешь совсем в другом мире.

— Этот мир лучше. Видишь этих парней, которые играют? Они окончили среднюю школу. Они женаты на своих подружках.

— То же самое делают парни в Канарси. Верно?

— Но ты не можешь делать это в Канарси. Там все знают, кто ты на самом деле. Здесь ты можешь начать новую жизнь, — он кивнул на команду бейсболистов, которые, сидя на скамейках, слушали, как их инструктирует Стабби. — Посмотри на этих парней. Посмотри на их девушек. Они моложе, чем ты, а у них уже прелестные дети.

Он подпрыгнул:

— Эй! Отлично! Посмотри на того игрока.

Команда Стабби стала выходить на поле, а команда Френка поплелась к трибунам. Первый из них, подойдя к скамейке, поцеловал симпатичную девушку и сгреб в охапку двухлетнего ребенка.

— Видишь? Вот что делают обыкновенные люди, Хелен. Они работают, как черти, и веселятся, как дети. Они никого не убивают, никого не режут, не продают наркотики.

Беловолосый парень по имени Брайс стащил свою форму, поднял смеющегося ребенка, и посадил себе на плечи.

— Как тебе этот малыш? Слышишь? Они даже говорят по-итальянски. Давай, я тебя познакомлю.

— Дядя Френк, что ты со мной делаешь?

Во все это было трудно поверить. Дома она была погружена, казалось в бесконечную войну с другими мафиозными семействами, в то время как Комиссия вырывала у нее людей, делая ее все слабее и слабее. Но сейчас, здесь, в этот безветренный, теплый вечер под яркими огнями прожекторов все казалось возможным. Она посмотрела на поле и сказала:

— Хорошо. Представь меня.

Дядя Френк двинулся к своему питчеру и дал ему несколько совсем ненужных советов. Темные глаза игрока блеснули, когда он посмотрел на Хелен. Он улыбнулся, она улыбнулась в ответ.

Дядя Френк как бы случайно заметил это.

— Послушай, Руди. Ты уже знаком с моей племянницей Хелен?

Руди пригладил волосы.

— Привет!

— Как поживаете?

Руди поглядел на пол.

— Мы не всегда играем так плохо. Вы прямо из города?

— Из Канарси. Вы всегда играете питчером?

— Нет. Другой парень попал в переделку, я его заменил.

— А что с ним случилось?

Руди покосился на Френка и подмигнул Хелен:

— Я не уверен, что вашему дяде хочется слушать это еще раз.

— Расскажи ей, — со вздохом произнес Френк и поднял бейсбольную биту, как жезл. Руди сел позади нее и наклонился к ее уху:

— Ваш дядя послал его прорыть канаву от одного дома до реки. Но их дочка вышла принимать солнечные ванны и «забыла», что у нее не закрыт верх. Ну, а парень забыл, что его экскаватор продолжает двигаться, и на три дюйма въехал в дом, пробив стену.

Хелен засмеялась:

— Это правда?

— Да. Представьте, как чувствовали себя хозяева.

— А у вас был неплохой бросок.

Руди сделал гримасу:

— Я слишком стар, чтобы меня гладили по голове.

— Эй, а нам не пора поесть пиццы? — спросил дядя Френк.

Хелен посмотрела на Руди. Ей нравились его руки, его глаза, фигура. Она могла бы остаться на ночь у дяди Френка, если будет слишком поздно, и уехать утром.

— Конечно.

— Я надеюсь увидеть вас еще раз, — сказал питчер, отправляясь вниз. Судья на поле засчитал удар. Лицо дяди Френка на мгновение омрачилось, затем он повернулся к ней.

— Он действительно красив, — сказала она.

— Я говорил тебе это, — и он оглянулся.

— Что-нибудь не так?

— Не поворачивайся сразу: за твоей спиной я вижу твоего чертова брата.

— Что? Где?

— Он рядом с фургоном, неподалеку отсюда.

У нее как будто что-то сжалось внутри. То, что Эдди появился здесь без предупреждения, означало что-то серьезное.

— Прошу прощения, мне нужно идти.

— Избавься от него. Мы отправляемся есть пиццу после этой игры.

— Не могу.

— Прекрати. Прекрати это, — Френк попытался взять ее за руку. Хелен отвела его руку и поспешила к дороге.

Фургон Эдди внешне был таким же, как и другие фургоны. Только шины были шире, потому что фургон был бронированным и тяжелым. Она заметила еще один фургон, который не заметил дядя Френк. В нем сидели трое, которые были, похоже, федеральными агентами, поэтому Хелен поставила свой автомобиль через три машины от них.

Позади себя она услышала радостные крики на трибунах и захотела обернуться на поле, но Поль, охранник ее брата, уже поспешил открыть для нее дверь.

Ее брат Эдди по прозвищу «Фараон» был рослым малым лет тридцати с красивыми прямыми волосами и открытым лицом. Внешне он выглядел, как увеличенная копия отца, но у него не было ни интеллекта, ни целеустремленности, которые сделали Эдди-старшего лидером.

В фургоне Эдди были кожаные сиденья, бар и телевизор. Пассажиров от водителя отделяла перегородка. Эдди поцеловал сестру и убавил звук телевизора.

— Как раз вовремя. Президентская комиссия по борьбе с организованной преступностью.

— Что-нибудь случилось?

— Все в порядке. Я скажу тебе через минуту. Взгляни на это.

Они стали внимательно слушать. По счастью, свидетель не говорил ничего нового. Камера показала членов Комиссии и ее главу, который благодарил их за работу. Но среди этих серьезных лиц Хелен увидела улыбающегося парня, лицо которого показалось ей знакомым.

Она постучала по экрану пальцем:

— Кто это?

— Таггарт. Строитель.

— Брат Таглиона?

— Да. Может, ты видела его в суде.

Она не сказала ничего, но она видела это лицо много раньше. Нет, на суде его не было. Камера вернулась к председательствующему, который объявил дату следующих слушаний.

— Эдди, ты выглядишь, как привидение. С тобой все в порядке? — спросила Хелен.

Эдди поднял руку, которую прятал за спиной. Рука была обвязана бинтом.

— Боже мой! Эдди!

— Эти чертовы Цирилло послали нескольких черных убрать одного из наших людей в Кинкер-бокере. Очень плохо, что я оказался там. Я лишился двух пальцев.

Она уставилась на повязку.

— Но не волнуйся. Я убрал того, кто это сделал.

— Вот почему агенты ФБР сидят в машине!

— Вот как? Наверно, они полагают, что я уберу кого-нибудь в отместку. Они правильно думают.

— Нет. Нам не нужна еще одна война.

— Почему бы нет?

— Я скажу тебе это позднее.

— Позднее? Цирилло так быстро завоевывает Бруклин, что скоро нам придется снимать у них дома в аренду.

Хелен обратила внимание на водителя. Поль сидел как на иголках и поглядывал на нее и брата в зеркало заднего обзора.

— Я думаю, что после того, как Комиссия занялась Николасом Цирилло, они сильно поутихнут, — возразила Хелен.

Эдди пожал плечами:

— Но если «сумасшедший Мики» придет к руководству, мы столкнемся с настоящей войной.

Эдди, как задиристый медведь, не понимал, что тонкая дипломатия в их деле могла помочь избежать ненужных стычек.

Она застегнула куртку, поскольку в фургоне стало холодно. Эдди заметил это, включил кондиционер и обнял ее.

— Как отец? — спросил он.

— Не очень хорошо. Какой-то парень напал на него с ножом.

— Что?!

— О нем позаботятся.

Она подумала, что не будет все рассказывать братьям о состоянии отца. Они слушались Хелен, потому что именно она ездила к отцу. Они никогда не навестят его и потому никогда не узнают, как он себя чувствует. Она любила своих братьев, а они не могли без нее сохранить лидерство в их деле. Поэтому, если она будет лгать об отце, все они смогут выжить...

— Но мне следует поговорить еще раз. Я думаю, вы могли бы...

Ей было забавно видеть, как внимательно слушает ее Поль. Она нажала кнопку, и поднялась стеклянная перегородка, отделявшая кабину.

— Для чего ты это сделала? Поль — моя правая рука, — засмеялся Эдди.

— Нужно поговорить кое о чем.

— Говори, пока мы не приехали к Френку.

Она хотела начать, но Поль все еще тревожил ее. Как многие дети из бедных итальянских семей, Поль старался походить на героев голливудских кинофильмов. Фильм «Жар субботней ночи» прошел десять лет назад, но он все еще подражал Тони Монтенегро: на нем была кожаная куртка, белая рубашка, черные брюки. Но почему он сегодня держит себя так нервозно, почему у него так напряжены плечи? Его ухо было направлено в сторону переговорного устройства. Она тронула переключатель. Устройство оказалось выключенным.

Хелен посмотрела на Поля пристальнее. Его глаза поблескивали, как змеиные язычки. А что, если Комиссия завербовала Поля? Это их стиль. Подбираться прямо к верхам. А если у него есть микрофон? Он мог сделать так, чтобы переговорное устройство не выключалось и передавало все, о чем говорят они с Эдди, прямо в фургон федеральным агентам.

Хелен открыла сумку, достала зеркальце и тщательно осмотрела свой грим. Она была смуглой от природы и еще загорела, оттого что приходилось много бывать на солнце. Поэтому она не использовала косметики, и только фиолетовые тени подчеркивали ее длинные глаза.

— Отец говорил, что тебе следует увеличить жалованье Полю.

— С каких это пор отец интересуется моей охраной?

— Он сказал, что Поль заслуживает это.

В зеркало она увидела, как Поль, глупая башка, гордо расправил плечи.

Ранним утром на следующий день Эдди Риззоло-младший вошел в рабочий кабинет Хелен.

Хелен оторвалась от дисплея, на котором был один из финансовых документов, и повернулась на вращающемся кресле. Когда она подняла свои фиолетовые глаза на Эдди, ему показалось, что их свет заполнил всю комнату.

— Было у Поля подслушивающее устройство?

Эдди кивнул.

— Федеральные агенты?

— Комиссия по борьбе с мафией Южного округа.

— Что они делают в Бруклине?

— Они проводят совместные расследования с местной полицией.

— Как долго это продолжается?

— Только началось, слава Богу.

— Слава Богу... Как они его завербовали?

Эдди потер подбородок. Он понял, куда она клонит, и это ему не понравилось.

— Поль затеял продажу героина на стороне.

Она сузила глаза:

— Он работал с нами столько времени, а завербовали его только сейчас?

— В этом деле был замешан его маленький двоюродный брат. Помнишь того симпатичного паренька, Джо? Федеральные агенты сказали, что заберут парня тоже. Объяснили, что голубые сделают с маленьким Джо, и Поль дрогнул. Они взяли его за яйца.

— А ты знал о делишках Поля с героином?

— Я не знал об этом...

Она взглянула на него испытующе.

— Я догадывался, но сам я в этом никак не замешан!

— Эдди! Мы договорились — никакого героина! Так они взяли отца. Это не стоит того. И тебе надо перестать поступать, как твои ребята. Они думают, что ты такой же парень, как они, и потому у них нет к тебе ни уважения, ни страха. Ты думаешь, Поль осмелился бы проделать такую штуку с нашим отцом?

— Да, возможно, они знают, что я не так умен, как он...

Она притянула его к себе и поцеловала в щеку:

— Сделай мне одолжение. Запомни кое-что: ты не один. Есть ты, Френк и отец. И я.

Утро было ветреным и холодным, Хелен посмотрела в окно и увидела отражение своего лица на пуленепробиваемом стекле. За стеклом был пластик, и отражение давало эффект старинной фотографии, где снята хрупкая девушка с серьезными глазами. Хелен тряхнула головой и опустила металлические жалюзи.

Она выключила компьютер, на котором обычно подсчитывала доходы от автобусной компании, танцевальных залов и дворцов бракосочетаний. Потемневший экран тоже стал зеркалом, в котором она опять увидела себя. Хелен подошла к своим растениям. Из-за забот у нее не было времени их поливать, и листья уже пожелтели. Она включила магнитофон, но и Корелли не успокоил ее, и она повернула выключатель. Напротив ее кресла висел портрет маслом Иоаннеса Гуада-нини. Она купила портрет в Италии, куда летала, чтобы помочь после сильного землетрясения. Но ни эта картина, ни скрипка Кремнозе, которая висела рядом, не разгладили борозды на ее лице.

Ее выводило из себя то, что стекло выглядело грязным. Ее братья гордились этим окном из пуленепробиваемого стекла. Но, как и во многих вещах, которые делали Френк и Эдди, исполнение не соответствовало замыслу. Специальный пластик постепенно тускнел, окно стало таким мутным, что окрестности Канарси казались погруженными под воду; и вечером огни машин, подъезжающих к почте напротив, казались огнями маяков в шторм.

Обычно, когда Хелен чувствовала, что за ней начинают следить, она перебиралась в более безопасное место — на старую ферму, которую их дед купил на севере штата, в Вестчестере, или в особняк на севере Лонг-Айленда, приобретенный их семьей еще во времена «сухого закона», или же в обычную квартиру в Адирондаке. Ее двоюродные братья жили в Нью-Джерси, где были замечательные места для охоты, и там ее принимали почти как королеву.

Однажды она решила вырваться из-под бремени повседневных забот и села на самолет, который доставил ее на Мартинику. Там, в изолированном от мира клубе «Мед», Хелен провела незабываемую неделю. Но сейчас, когда Комиссия занялась их семьей, все изменилось; надо было что-то предпринять.

Она поднялась наверх, сняла туфли и выскользнула из блузки и джинсов. Потом повесила одежду, поставила туфли в ящик для обуви и положила трусики в корзину. Повернувшись к зеркалу, стоящему на столе, она стала разглядывать себя. Ее тело было красивым, очень гармоничным и сильным. Она оделась и повязала вокруг головы серую ленту.

Когда Хелен вошла в комнату, где обычно собиралась семья, Эдди и Френк сидели с виноватым видом. Френк был выше Эдди, это был спокойный парень с прекрасным аппетитом. Он быстро впадал в гнев, но быстро и успокаивался. Френк в отличие от Эдди не мог ей врать, и потому по его беспокойному виду она сразу поняла, что что-то случилось.

— Мне нужно уехать, — сказала она.

— Плохо, Хелен, если ты будешь часто уезжать. Многие дела не ждут.

— Мне нужно уехать, — повторила она.

Френк, в чьи обязанности входил контроль над их людьми в Канарси, неохотно послал за ее телохранителем. Она заметила, как он бросил тревожный взгляд на телефон.

— Что с вами обоими?

— Ничего.

— Давай выкладывай.

Эдди молчал, но Френк не выдержал:

— Звонил парень и снова предлагал партию.

— Никаких дел с наркотиками!

— Пятьдесят килограммов! — выкрикнул Эдди, взмахнув забинтованной рукой.

Френк добавил:

— У нас есть наличные, Хелен. Разреши мне съездить, и мы заработаем на этом деле кучу денег.

— Парни! Комиссия только того и ждет, чтобы придавить нас. Вы что, не знаете, что телефон прослушивается?

— Я говорил с ним лично, — сказал Эдди, а Френк добавил:

— По телефону мы ничего не говорили.

— Кроме того, — сказал Эдди, — федеральные агенты не имеют права привлечь нас только за то, что мы что-то покупаем.

— Ах, вы теперь адвокаты? Послушайте, господа адвокаты, когда вы покупаете, вы становитесь владельцами. Я говорила вам — никаких дел, никаких. У нас соглашение, Эдди. Между тобой, Френком и мной. Когда посадили отца, мы договорились: вы с Френком ведете дела, но принимаю решения я.

— Я говорю именно о ведении дел. Ты сейчас вторгаешься в нашу сферу.

Эдди выглядел очень решительно. Поднявшись, он стал расхаживать из одного конца комнаты в другой. Френк сжал кулак так, что напрягся каждый мускул. Так он поступал в тех случаях, когда другие недоуменно пожимали плечами. Опять у нее проблемы с Эдди.

— Френк, мы все договорились когда-то?

— Да.

— Эдди, мы договорились?

— Да, у нас была договоренность.

— И мы все подчиняемся отцу?

— Конечно, — сказал Френк.

— Эдди, ты тоже согласен?

Эдди помолчал, потом признал:

— Да.

— Мы подчиняемся отцу?

— Да. Он знает, что мы — пара дураков.

— Послушай, — Хелен подошла к Эдди, притянула его к Френку и обняла обоих, — вы не дураки. Я счастлива, что у меня есть вы.

— Вранье.

— Я не смогла бы сделать ничего без вас.

— Все, что тебе нужно, это пара болванов, которые отрывают головы кому нужно. Ты могла бы нанять кого-нибудь и сама.

— Я не могу. Да и не хочу этого. Мы все вместе, верно? Или вы хотите меня бросить?

Эдди освободился:

— А если мы его грабанем? Этот парень — ублюдок.

— Да, — сказал Френк, — может, нам стоит это сделать?

На кухне зазвонил телефон. В дверном проеме появилась их мать с полотенцем в руках, и Хелен подумала: «Я никогда не буду такой красивой в ее возрасте». Несмотря на седину, тронувшую волосы, у матери было гибкое тело танцовщицы и лицо, в которое влюблялись все. Хелен не могла понять, скучает мать без отца или предпочитает быть единственной хозяйкой в доме. Может, ей недоставало секса, но они никогда об этом не говорили. И никогда не говорили о делах. Даже после того, как Цирилло расстреляли окна их дома из пистолетов, и после того, как «Пост» напечатала портрет дона Эдди на первой полосе, она продолжала верить, что ее муж — управляющий автобусной компании.

— Какая-то девушка по имени Марси звонит тебе.

— Марси Голдсмит?

— Какая-то еврейская фамилия, — мать пожала плечами. — Она сказала, что вы были подругами в колледже.

— Скажи ей, что меня нет дома.

— Ты ей не хочешь даже сказать «привет»?

— Мам, пожалуйста.

— Хорошо. Я совру.

— Спасибо.

Как только она вышла, Хелен остановила Эдди, начавшего было говорить:

— Подожди, она скоро вернется.

— С чего ты взяла?

— Я знаю.

Она действительно вернулась в некотором замешательстве.

— Она сказала, что это связано с предстоящей встречей выпускников.

— Ты не сказала ей, что я вышла?

— Мы поговорили. По-моему, она хорошая девушка.

— Скажи ей, что я вышлю чек.

— Не кричи на меня. — Она повернулась к Эдди и Френку: — Вы, ребята, очень голодные?

— Да, мам. Конечно.

— Я вам сейчас кое-что принесу.

Эдди подождал, пока мать не уйдет снова.

— Что ты сказала, Хелен?

— Ничего.

Ее охранник, молодой парень, разминался, бегая по улице. Когда она уселась на заднее сиденье машины, ей подумалось, что наверняка сейчас кто-нибудь следит за ней. Дома по улице были заняты людьми, работающими на семейство Риззоло, как и многие в городе. Это давало чувство уверенности, но все же во время уличной войны, которую вели Цирилло, улица не была крепостью и здесь пролилось немало крови.

— Едем!

Хелен отдала распоряжение водителю ехать через парк. На небе сверкало яркое солнце. Бриз, сухой и прохладный, дул с океана. Какой-то автомобиль «подрезал» их на повороте и обогнал. Она тронула руку водителя.

— Обгони его!

Он улыбнулся. Этот парень был очень красив. «Самый быстрый путь разрушить семью — это начать спать с охранниками», — подумала Хелен. Но он знал свое место и не предпринимал никаких попыток. И она обращалась с ним с такой же холодной отрешенностью, как и со всеми, кто служил их семейству.

Внезапно Хелен улыбнулась, и эта белозубая улыбка на смуглом лице сделала ее похожей на цыганку. Ведь она может купить этот клуб «Мед»! Но не сейчас, когда столько дел. И может, надо благодарить Комиссию, что благодаря ей империя Риззоло перестала расти.

— Пенсильвания-авеню.

Осталось еще около трех километров. Два мотоцикла ехали следом. У светофора они поравнялись с ее машиной.

Оба мотоциклиста были высокими и мускулистыми. Один стоял с ее стороны — красивый ирландский парень. Он ей улыбнулся, и в этой улыбке было все — крючок, леска и удочка. Хелен не могла не улыбнуться в ответ. В это же мгновение второй ударил железным прутом по голове ее водителя. Тот откинулся назад — его голова была в крови, — но одной рукой все же попытался достать пистолет. Нападающие были готовы к этому. Они распахнули двери, и один вырвал пистолет и оборвал провод рации. Другой вытащил Хелен на дорогу. Она крикнула, зовя на помощь. Какой-то автомобиль скрипнул тормозами совсем рядом. Внутри двое. Все происходящее казалось сном. Они распахнули заднюю дверь и впихнули ее в машину.

Хелен боролась, кусалась, била их ногами и кричала. Один из них забрался на нее. Она ударила его в живот, и он, вскрикнув, выкатился на дорогу. Другой схватил ее за плечи, но она укусила его за руку, ударила ногой третьего и рванулась к противоположной двери.

Ей удалось ее открыть. Но они втащили ее в машину, прижали лицом к сиденью, и она почувствовала, как игла вошла в ее бедро.