Буйство

— Ее братья сильно связаны с мафией?

— Они там с головой.

— Но, надеюсь, она тебя как юриста не интересует?

— Где ты ее встретил?

— На сборе средств для строительства одной школы. Она была в организационном комитете.

— Что ты там делал?

— Меня просили подсчитать, во сколько обойдется строительство. Она была хозяйкой вечера.

И правда, и ложь. Это был вечер в одном из дворцов бракосочетаний, принадлежавшем ее семье. Он пришел туда, чтобы посмотреть на нее перед тем, как окончательно выбрать Риззоло для своего плана.

— Ты не знал, кто она?

Крис постарался, чтобы его голос показался убедительным.

— Да, конечно, я помню. Ту ночь, когда мы были молодыми. А ты помнишь ту ночь?

— Конечно. Я также помню ее взгляд, когда я приговорил ее отца.

— Я хотел посмотреть на нее поближе. Я был заинтригован. Когда я посмотрел поближе, мне понравилось то, что я увидел. Это — личность, а не просто дочка одного из мафии. У нее сильная воля, и она очень независима. Она одинока, любит музыку и так красива, что за нее можно умереть. Что я могу еще сказать?

— Когда это было?

— Я не помню. В середине мая.

— Ты знаешь, что ее похищали примерно в это время?

— Похищали? О чем ты говоришь?

— Похищали. Украли. Она не говорила тебе?

— Ну, мы не настолько близки.

— Не близки? Сиделка сказала, что ты швырял тысячедолларовые банкноты по всей палате. Как ты узнал, что она в больнице?

— Подожди. Ты говорил, что она была похищена. Кто ее похитил?

Тони пожал плечами:

— Это — семейная тайна.

— Ей не причинили вреда?

— Она вернулась назад через несколько дней, и все уладилось. Я думаю, это какое-то дело внутри семьи.

— А у тебя есть что-нибудь по поводу взрывов?

Тони пожал плечами еще раз. Таггарт не понял — он не знает или не хочет говорить.

— Как ты узнал, что она в больнице? Мне говорили, что ты был там через двадцать минут после того, как ее туда привезли.

— Я услышал об этом по радио. Я позвонил в гараж. Полицейский сказал мне про больницу.

Так оно и было. Он услышал новость в машине, позвонил и приехал через полчаса.

— Могу я тебя спросить кое о чем? — спросил Тони.

— Никто тебе этого не запрещал.

— Почему ты не женишься на Чрил или Виктории?

Крис усмехнулся:

— Я не могу жениться только на одной из них. А на двоих — это противозаконно.

— Женись на ком-нибудь, ради Бога! Остепенись хоть немного.

— Я? А ты?

— Я слишком занят.

— А если я женюсь на Хелен Риззоло?

— Тогда тебе придется ездить с ней в тюрьму к ее отцу. Ты знаешь, что она посредник между ним и ее братьями?

— Я этого не знал.

— Она знает, что ты помог мне упрятать его туда?

— Ты хочешь ей об этом сказать?

— Я не скажу, но хотел бы, чтобы все это кончилось.

— Спасибо. Ты очень любезен.

— Я не любезен. Ты сообщаешь мне много информации. А я не выдаю своих информаторов.

— Ты — человек слова.

— Кроме того, ее братья убили бы тебя. А моя братская любовь не позволяет подвергать тебя какому бы то ни было риску.

Тони снял свой галстук и расстегнул рубашку.

— Ты действительно думаешь, что у дяди Винни творятся темные делишки? А может, это просто встреча друзей?

— Крис, Крис, Крис. Иногда я думаю, что ты действительно тот, за кого себя выдаешь.

— За глупого бизнесмена. Гений возведения небоскребов, а в остальных делах болван, радостно смеющийся идиот. Ты не обиделся?

— Нет.

Они сели. Тони внимательно смотрел на город, и Крис подумал: чувствовал ли Тони себя одиноко, как и он сам, когда в делах наступал перерыв? Действительно ли он пришел только поговорить? У Тони не было друзей в министерстве. Для этого он работал слишком много. Женщин тянуло к нему. Тех, кто искал любовного партнера, влекла его сила, а тех, в ком было сильно материнское начало, видели под маской несгибаемого человека ранимую натуру. Он дважды чуть не женился: первый раз в колледже, в тот год, когда убили отца, и потом — в Вашингтоне. С тех пор Тони был чем-то вроде атлета прежних времен, который боится, что женщины уменьшат его физические силы. У него были кратковременные связи. Крис подумал, что и его бросало бы от одной к другой, если бы у него не было Чрил и Виктории, которые в этом плане стабилизировали его жизнь. До последнего времени, конечно, потому что Хелен Риззоло перевернула все.

Тони направился по крыше к другому краю.

— Осторожней. В темноте можно споткнуться.

Но Тони продолжал идти, не заботясь о том, что у него под ногами. Крис почувствовал, что в нем нарастает злость. Он подошел к железной стойке подъемника и полез вверх.

— Ты играешь с огнем, — послышался голос Тони, который был уже несколькими футами выше. Они оба карабкались вверх, и им в лицо бил ветер. Крис спросил:

— Ты говорил раньше, что Бруклин — это не твоя территория.

— Сейчас организуется новая совместная Федеральная комиссия по борьбе с организованной преступностью. Она будет заниматься всем городом, Лонг-Айлендом, Коннектикутом и Нью-Джерси.

— Кто будет этим руководить?

— Предлагают мне.

Таггарт преодолел пространство, которое разделяло их. Ни Регги, ни Джек Варнер не говорили ему об этом; это предложение Тони получил, надо думать, совсем недавно.

— А ты для этого не слишком молод?

— У меня есть связи в Вашингтоне, и они достаточно давние, со времени моих стажировок. Эти люди полагают, что я достаточно хорошо знаком с людьми, которых могу организовать для этого дела.

— Мои поздравления! Это такая честь... Ты примешь это предложение?

— Мы должны сначала обговорить детали. Я хочу добиться большей автономии.

— И ты больше не будешь работать со мной?

— Что? Ты спятил? Я работаю в Комиссии уже десять лет.

— Тони, ты хочешь работать на общество, и это хорошо. Но тебе нужно получить больший кругозор, наработать опыт, изучить бизнес, понять реальные проблемы.

— Ты будешь удивлен, узнав, как хорошо можно изучить бизнес, работая обвинителем при разборе дел нечестных бизнесменов.

— Но это только негативный опыт.

— Крис, у меня сорок человек, которым я отдаю распоряжения, и сотни федеральных агентов получают от меня комиссионные за информацию и отдельные поручения. У меня целая армия.

— А ты не думал о политике?

— О чем?

— Такой парень, как ты, должен идти в политику.

— Может, когда-нибудь. Но сначала я сделаю другие дела.

— Я в своих делах часто выхожу на политиков. Мэр Нью-Йорка звонит мне пару раз в неделю, я знаком и с губернатором. Но друзья отца имеют больше связей. Я могу тебя пригласить туда, где бывают сенаторы и конгрессмены, партийные лидеры. Тебе они понадобятся. Я действительно хотел бы, чтобы ты работал со мной.

— Но министерство юстиции предоставляет мне все необходимое, чтобы я уничтожил мафию.

— Таким образом мафию не уничтожить никогда.

— Ты знаешь другие возможности?

— Конечно, нет, — поспешил сказать Крис. — Но...

— Есть один путь...

Таггарт приложил щеку к холодному металлу. Он глянул вниз и почувствовал страх. Отсюда можно и упасть.

— Об этом ты говорил с дядей Винни?

— Я должен тебе кое-что сказать.

Он боролся с самим собой. На миг ему показалось, что Тони накидывает на него сеть, стараясь что-то узнать.

— Стой там!

— Подожди!

Но Крис уже закрыл глаза и прыгнул в темноту. Приземление было удачным. Он выпрямился, отряхнул ладони и посмотрел вверх.

— Тони! Где ты?

— Наверху.

Голос брата доносился откуда-то из темноты.

— Я просил тебя подождать. Я бы тоже прыгнул.

Крис прислонился к подъемнику. Его сердце билось.

— Брось эту женщину, — сказал Тони.

— Слушай, а ты сам не положил глаз на нее?

— Я не шучу.

— Тони, я по уши. Я хочу сделать все, чтобы она выбрала меня.

— У тебя будут проблемы.

— Не для меня. Может быть — для тебя, и если это так, мне очень жаль.

— А что, если я арестую ее братьев? Что напишут газеты, когда обнаружат эту связь?

— Я думаю, эта новость вытеснит все с первой полосы «Пост». Ты собираешься арестовать ее братьев?

— Вот это то, о чем я говорил. Это будет барьером между нами.

— Я же давал тебе информацию для твоей работы.

— И я не могу говорить с тобой вообще, потому что я помощник министра юстиции Соединенных Штатов.

— Но ты мой брат.

— Мой брат будет делить подушку с дочерью дона Эдди Риззоло и рассказывать ей все.

— Ты не хочешь меня слушать?

— Не делай из меня дурака. Это серьезно, брат.

— Когда мы были детьми, ты мешал мне назначать свидания моим девушкам. И вот теперь — Хелен!

— Я сам с ней встречался...

— Что?

— Тем летом, когда мы встретили ее, болван. Помнишь, как мы вышли?

— Черт. Ты уехал в Гарвард на следующий день.

— Я приехал в Бостон повидать ее.

— Ну ты гад!

— Эй, это было десять лет назад.

Таггарт был удивлен, как больно эта новость ударила его в сердце. И сам почувствовал, каким глупым был его вопрос:

— И ты залез на нее?

— Слушай, это не твое дело.

— Сукин ты сын!

— За что ты на меня злишься?

— Ты не должен был к ней лезть. Я просил тебя ее не трогать. Ты убил меня, брат.

— Это было десять лет назад, — повторил Тони, — забудь это.

— Вот тебе и приверженец закона.

К его удивлению, Тони стал извиняться:

— Я прошу прощения. Это было десять лет назад. Больше я ничего подобного не делал.

— И это должно было прекратиться, когда ты посадил ее отца.

— Ты прав. В любом случае Хелен Риззоло сейчас — это источник опасности, и пока ты не порвал с ней, мы не можем говорить о чем-либо, что касается моей работы.

Улыбку Таггарта скрыла темнота. Самым важным для него сейчас было скрыть свои связи от Тони.

— Мы не можем говорить? А если я услышу о делишках с героином на следующей неделе?

— Позвони в службу спасения — девятьсот одиннадцать...

— Пятьсот килограммов.

— Пятьсот?

— Это то, что я слышал.

— От кого?

— Не от нее, — это все, что я могу тебе сказать. Спокойной ночи, брат.

— Подожди минутку.

— Я думал, нам нельзя говорить...

— Пятьсот килограммов? Где?

Таггарт улыбнулся еще раз. Люди Регги уже пустили нужный слух, и Тони наверняка уже был информирован.

— На Парк-авеню.

10

— Я так рад, что вы смогли прийти, Крис.

Хозяин, худой человек, напоминающий эльфа, мягко пожал руку Таггарта. Это был преподаватель музыки с репутацией самого оригинального учителя за два последних поколения. Таггарт читал его книгу в колледже и никогда не думал, что станет когда-нибудь одним из приглашенных в его музыкальный салон. Хозяин познакомил его с композитором, который казался одновременно и взволнованным, и счастливым, а также с певицей, одетой в длинное зеленое платье. Таггарт признался:

— Меня никогда не приглашали раньше на что-либо подобное.

— Дорогой мальчик, приготовь себя к грому аплодисментов, когда будет сказано, что твой «Таггарт риелти» поддерживает юных исполнителей.

Он выглянул в фойе, куда входили новые гости, и спросил:

— Ты здесь кого-нибудь знаешь?

Таггарт оглядел зал. Он увидел нескольких музыкантов и пожилых матрон. Но он заметил и знакомые лица — одну ярую феминистку, архитектора, писателя и помощника мэра по вопросам строительства, который обычно подписывал ему документы.

— А это кто?

— Она показалась вам необычной? Я познакомился с ней на лекции. Она была поражена моей теорией, что один негодяй по фамилии Гуаданини подделывал скрипки Страдивари, Амати и Гварнери.

— Как ее зовут?

— Хелен Риззоло. Она всегда приходит одна. Вас ей представить?

— Нет, спасибо. У вас сегодня много народу.

— Хорошо. Тогда идите в комнату, там у нас все напитки. Я подожду еще нескольких исполнителей и распоряжусь принести сюда стулья.

Таггарт взял немного белого вина. Хелен была одета в черное платье. «Очень соблазнительно», — подумал он. Ее волосы со времени их последней встречи стали короче. Чрил и Виктория одобрили бы ее прическу. В мочках ушей сверкали бриллианты, и когда она повернулась, рассматривая картину, Крис заметил еще один бриллиант, висящий на цепочке. Хелен внимательно слушала объяснения какого-то высокого красивого европейца, и Таггарт почувствовал легкий укол ревности.

Он тоже стал рассматривать картины, стараясь улучить момент, чтобы подойти к ней и попросить разрешения сесть рядом во время представления. Но помощник мэра с радостным приветствием двинулся ему наперерез.

— С каких пор ты спонсор искусств?

— Я хочу построить свой «Карнеги-Холл».

Жена помощника мэра рассмеялась низким грудным смехом и отошла. Ее место немедленно занял еще один человек из мэрии, Кении Адлер, который временно замещал мэра. Поглядывая на Хелен, которая все еще его не заметила, Таггарт спросил:

— Что именно, джентльмены, вы хотите от меня узнать по поводу пустующей земли?

— Оценку риска.

— Но не вы же тратите деньги. Как до ваших лысых голов не может дойти мысль, что вы ничем не рискуете? Только дайте мне разрешение на застройку.

— Если ваш дом окажется пустым после завершения строительства, это может отразиться на репутации мэра.

— Были ли у меня пустые дома?

— Вот мы и боимся, что этот будет первым. Он гораздо выше, чем все ваши прежние здания.

— Вы считаете, что такое выгодное расположение никто не заметит? Там рядом — специальный зал для съездов и собраний, развязка дорог. Какие могут быть проблемы?

— Этот год — год выборов, — сказал Адлер.

— Так что нужно его величеству от меня? Поднять рентабельность?

Хелен все еще продолжала слушать этого европейца. Он вел ее к следующему полотну. Таггарт вынул записную книжку.

— Вы дали мне замечательную идею. Вы действительно хотите что-нибудь эффектное? Что-нибудь, с чем мэр мог бы идти на выборы? Посмотрите, — он провел ручкой круг. — Это спортивный зал, верно? Я хотел его построить в своем здании.

— Баскетбольный зал.

— А вот что будет теперь, — он нарисовал треугольник в круге.

— Что это?

— Самое высокое здание в мире. Сверхвысокое здание, в основании которого купол спортивного зала. Двести этажей. С отелем на нижних этажах и офисом наверху. А в центре могут быть городские службы, так что и мэр будет иметь там кое-что.

— Но очень высокие дома неэкономичны, — возразил помощник мэра.

— Мы будем оперировать миллиардами долларов, а не миллионами, — сказал Таггарт. — Но существуют реальные возможности. Мы можем это осуществить и без корпорации городского развития.

Помощник мэра явно заинтересовался. Таггарт хорошо знал, что мэр ненавидит независимые корпорации, которые ведут свою политику в городе. Адлер спросил:

— А какое будет имя у нового здания?

— Я думаю, такое, что хорошо звучит в новостях. «Манхэттенская суперигла».

— Может, нам следует собраться отдельно, чтобы обсудить это? — спросил помощник мэра.

— На следующий неделе. Я кинул вам только первый шар, позднее я кину второй.

И он быстро пошел через комнату. Европеец помогал расставлять стулья, а Хелен рассматривала то, что находилось на столе. Когда она протянула руку за бутербродом, Таггарт схватил его первым.

— Извините.

— Это мой, — холодно сказала она. — Вы очень быстры.

— Я хотел увидеть вас.

— Я пришла слушать музыку, а не заниматься делами.

— Регги их уладит.

— Оставьте меня в покое. Мои братья с ужасом ждут нападения на улице, а вы дергаете меня за нитки, как куклу-марионетку. Я действительно хочу выйти из игры.

— Пригласить вас сегодня стоило мне сто тысяч долларов.

— О чем вы говорите?

— Вы меня избегаете. Когда я услышал, что вы прибыли сюда, я пожертвовал такую сумму в фонд. Я нанял лучших исполнителей.

Хелен чуть заметно улыбнулась:

— Чтобы увидеть меня?

— Это стоило того.

— И налога на эту сумму?

— Вы не хотите поужинать со мной после этого?

— Нет, спасибо. Меня ждут в моей машине.

* * *

Солнечные лучи, льющиеся из окон, освещали конус белого героина, лежащего на полу.

Агент по продаже произведений искусств, у которого Таггарт купил этот дом в пригороде, когда-то использовал эту комнату как картинную галерею и установил сигнализацию, к которой Регги Ранд присоединил взрывное устройство на случай, если воры или полиция попытаются проникнуть внутрь. Регги мобилизовал все источники — в Бирме, Китае и Индии, — и все, что он добыл, находилось теперь в этой комнате. Он и Таггарт трудились над этой кучей, соблюдая все предосторожности, — дверь была открыта, чтобы выветривался запах, на их лицах были хирургические маски, на руках — резиновые перчатки. Они загружали в полиэтиленовые пакеты то, что предназначалось «сумасшедшему Мики».

Они наполнили несколько пакетов. Таггарт выбрал один и сунул внутрь миниатюрный радиопередатчик. Это был стандартный передатчик, такие покупали бизнесмены, опасающиеся быть похищенными. Передатчик мог быть спрятан в портфеле, в машине, а в миниатюрном варианте мог быть имплантирован под кожу. Включаться он мог по команде, отданной по радио. Это было необходимо, чтобы проследить за героином уже после того, как Цирилло проверит наличие радиосигналов.

Регги сложил все пакеты в большой пластиковый мешок, и они вытащили мешок к поблескивающему серебристыми боками крытому грузовику, на сторонах которого было написано название одной из фирм оптовых продаж на Лонг-Айленде.

Таггарт знал, насколько велик риск, когда он сам участвовал в погрузке героина, но нанимать кого-либо еще было опасней, потому что любой человек рядом с большими ценностями начинает сходить с ума. Как говорил Регги, у каждого человека в голове есть сумма, после которой он отбрасывает все моральные принципы.

* * *

За час до рассвета Таггарт и Регги стояли на Парк-авеню. На улице уже было оживленное движение. Один из грузовиков, поблескивая антенной, повернул на Сто четвертую стрит.

— Это эскорт Цирилло, — сказал Регги. Человек в кабине проверял, нет ли сигналов от полицейских радиостанций или других радиопередатчиков.

Затем проехал серебристый грузовик, который загрузили Регги и Таггарт. На сей раз на его бортах были надписи, говорящие, что грузовик принадлежит компании Сэма Гордона Пурвейорса. Следом ехало черное такси, а за ним еще одна легковая. Регги глядел на эти меры предосторожности с явным удовольствием.

— Мне нравится, как работает Вальд.

Они направили свою машину на Парк-авеню. Таггарт сидел на заднем сиденье и поглядывал назад. Когда он сам стал заниматься продажей героина, то стал бояться преступников больше, чем полицейских, по крайней мере, встреча с последними вряд ли могла привести к смерти.

Вальд подъехал к зданию, на котором была надпись «Ля Маркета», и проехал в широкие ворота. Его люди в черном такси проехали следом. Цирилло находились уже на месте, они должны были определить качество героина, в то время как Вальд будет удостоверяться в подлинности банкнот и чеков на предъявителя.

— Джек Варнер, — сказал Таггарт, — стал героем.

Регги подъехал к платному телефону, стоящему на Ленгсингтон-авеню. Таггарт набрал номер министерства юстиции и включил «электронный платок» — портативный исказитель голоса, который используется для опроса свидетелей в Президентской комиссии по борьбе с организованной преступностью.

— Позовите к телефону Джека Варнера. Скажите, что его вызывает Си-Ай-двенадцать.

Этот номер Варнер дал человеку, который позвонил ему неделю назад и сообщил о предстоящей крупной поставке героина. Варнер не подозревал, что ему звонил Таггарт и что именно Таггарт и Регги наводнили город слухами о прибытии крупной партии героина. Слухи разнились, но во всех фигурировала Пятая авеню и пятьсот килограммов.

— Груз в машине, — сказал Таггарт, когда Варнер отозвался. Таггарт услышал свой собственный голос в телефонной трубке, будто в их беседу включился кто-то третий.

— Я перезвоню минут через десять.

— Сколько там? — с сомнением произнес голос в трубке.

— Около пятисот.

Похоже, Варнер был заинтригован.

— А ты не скажешь, приятель, почему ты помогаешь нам?

— Меня выкинули из дела.

Они отправились назад к зданию с вывеской «Ля Маркета», где около дюжины грузовиков сгружали свою продукцию. Пятью минутами позже появился Ронни Вальд за рулем слегка помятого фургона. Вальд опустил стекло. Это говорило, что сделка прошла успешно. Затем Вальд отправился на запад, сопровождаемый двумя машинами охраны.

— Вы уверены, что Вальд доставит деньги?

— Нет, — спокойно сказал Регги. — Двадцать миллионов долларов он вряд ли когда-нибудь имел. Я думаю, когда я его разбужу этой ночью, он будет весьма недоволен. Но для нас важнее то, чтобы он успел убраться отсюда.

В следующее мгновение машина, на которой было написано «Сэм Гордон Пурвейорс», с грузом героина появилась из ворот и направилась на восток. Регги ехал следом, но через несколько кварталов красный свет заставил его остановиться. Машина с героином скрылась за углом.

— Хорошо, что они больше не проверяют передатчики, — и Таггарт нажал переключатель. Теперь передатчик в героине должен начать работать. Им надо было двигаться на восток. Таггарт сверил карту с их маршрутом.

— Телефон!

Он снова набрал номер Варнера из телефона на углу Первой авеню и Сто двадцать пятой стрит.

— Партия героина направляется на мост Трибороу.

Джек Варнер возразил:

— Вы же говорили, Парк-авеню. Мы направили всех на Парк-авеню!

— Они были там. Но сейчас они направляются к мосту. Это серебристый грузовик с надписями на сторонах «Сэм Гордон Пурвейорс». Если я не прочту в завтрашних газетах о том, что вы их поймали, я позвоню в Комиссию и скажу, что вы их проспали.

Он побежал к машине.

— Догоняем!

Они рванули к мосту. Грузовик уже проезжал по нему. После моста машина направилась на Асториа-бульвар. ФБР так и не было. Таггарт протянул было руку к автомобильному телефону.

— Подожди, — остановил его Регги.

Сзади ехала черная машина, на ее крыше мелькал красный огонь службы ФБР. Увеличив скорость, машина обогнала Таггарта и Регги. Когда еще одна машина, принадлежащая департаменту полиции Нью-Йорка, повернула с дороги на аэропорт на Асториа-бульвар и взвыла ее сирена, грузовик с героином резко повернул наперерез движению, сбил ограждения и остановился, потому что дальше начиналась река. Дверцы распахнулись, два человека выпрыгнули на землю и скрылись в темноте.

Вокруг завывало уже несколько сирен, и Регги толкнул Криса в плечо, так как на светофоре зажегся красный свет. Скоро, казалось, уже каждый третий автомобиль был полицейским и мигал красными или синими огнями.

Таггарт нажал на кнопку, которая давала приказ на уничтожение, и радиопередатчик вспыхнул. И когда Комиссия стала анализировать героин, который они захватили, она могла обнаружить только обгорелый кусочек металла.

— Интересно, чем мне отплатит Мики?

* * *

К дому Мики в Бейсайде подъехала машина, и водитель сказал:

— Ваш отец хочет вас видеть.

Дорога до дома дона Ричарда никогда еще не казалась Мики такой длинной.

Мики, который не спал всю ночь, оценивая ущерб, наспех побрился, оделся и поехал через Квинз, надеясь выпить хотя бы чашку кофе по дороге. Но на просьбу остановиться водитель ответил, что ему это не разрешено. Мики пришлось понюхать кокаин из своего миниатюрного пистолета и этим ограничиться.

— Если бы я не знал тебя, я бы решил, что ты взял меня на прогулку, — мрачно попытался пошутить Мики, на что водитель ответил:

— В следующий раз.

Дом отца утонул в утреннем тумане. Мики вышел из машины, и слуга открыл парадную дверь. Это был плохой признак. Когда дела шли нормально, Мики сам проходил через дверь на кухню. Но сегодня он и сам чувствовал себя больше работником, чем членом семьи, — работником, который крупно проштрафился. Даже мать не показалась с кухни поприветствовать его. Вместо этого кузен, который работал секретарем отца, ожидал в гостиной.

— Где мать?

— Во Флориде.

Куки провел его в библиотеку. Отец сидел во вращающемся кресле у камина. Он повернулся к Мики, холодно улыбнулся и указал на стул.

— Я слышал, что у тебя проблемы.

— Откуда ты знаешь? Шпионы?

— Шпионы? — Дон Ричард усмехнулся. — Я читал газеты. Самый большой в истории груз героина, перехваченный полицией. Кто еще, если не ты?

— Мы.

— Нет. Мы поделим ущерб — но не славу.

— Отец...

— Что, черт побери, ты сделал?

Мики опустил голову:

— Я не знаю.

— Что ты им еще должен?

— Два процента в неделю.

— Полмиллиона долларов в неделю?

Мики поглядел на отца:

— Один месяц я не плачу.

— Отлично. Целый месяц. Почему ты согласился на проценты?

— Мне был нужен героин. Я...

— Как ты собираешься платить?

— Я не знаю.

— Как приобрести еще героин?

— Я ищу, где могу. Есть возможности. Но все малые партии. Тот парень предложил большую партию. Ты знаешь об этом?

— Расскажи мне об этом парне.

Мики рассказал то немногое, что знал о человеке в маске, о катере, о выстреле в охранника и о колоссальном количестве героина, которое было поставлено. Когда он закончил, отец спросил:

— И это все?

— Да.

— Он делал что-нибудь странное?

— Странное? — переспросил Мики. Ему не хотелось рассказывать о той ночи, когда его и его лучшего охранника избили.

— Он сам колется?

— Не думаю.

— Нюхает кокаин?

Мики скривился, когда взгляд отца остановился на его миниатюрном пистолете.

— Нет.

— Значит — ничего.

— Одна вещь, может быть... У него страстишка к Хелен Риззоло.

— Он ее знает?

— Думаю, да.

— Я думаю, Хелен Риззоло знает, кто он такой.

— Отец, этот парень одержим секретностью больше, чем русские: его собственная мать не знает, что он делает.

— Но тебе следует знать, когда ты с кем-нибудь вступаешь в сделку. Тебе следовало знать, кто он такой.

— Как? Я старался, но никто не имеет ни малейшего понятия ни о нем, ни о его помощнике. Как будто они с другой планеты.

— Может быть, ты просто не смог с этим справиться... Тебе не следует нюхать так много наркотиков...

— Я не дурак на этот счет.

— Тогда, может быть, твои мысли заняты боксерскими матчами?

— Это было пять месяцев назад, — запротестовал Мики, раздумывая, кто мог рассказать об этом отцу. — После Дня памяти. А что мне делать сейчас? Это было просто...

— Куда делись те две девушки?

— Ну, я просто сдал их парням, которые хотели их потрахать, пока те были еще в крови. Отец, мы говорим о миллиардном бизнесе. Почему ты говоришь о паре каких-то шлюх? И вообще, существует что-нибудь, о чем тебе не доносят?

— Это именно то, о чем я тебе хочу сказать. Если ты не продумываешь все детали, у тебя не будет получаться ничего. Я хочу знать все. Мои парни знают это. Они не боятся говорить то, что я должен знать. Они знают, что дон Ричард не пристрелит того, у кого плохие новости.

Мики уставился в окно.

— Я по уши в дерьме, отец? — наконец спросил он.

Дон Ричард изобразил на лице улыбку. Мики вспыхнул. Это означало, что отец признал, что его сын не так умен, как он надеялся. Дон Ричард подтвердил его страх.

— Не беспокойся больше на этот счет.

— Что мне делать?

— Прикажи своим людям искать новых поставщиков. Но держись начеку. Комиссия идет по следу. Тони Таглион чует запах крови.

Мики поднял голову:

— Ты возвращаешься, да? Ты хочешь вернуться к делам?

Дон Ричард пожал плечами:

— Может быть, я ушел слишком рано. Может, я устал сидеть здесь.

— А что насчет того парня?

* * *

Дон Ричард отдал распоряжение Салваторе Понте прибыть в его дом на Статен-Айленде. Впервые Понте появился в этом доме много лет назад. Этот высокий красивый человек был тогда студентом колледжа, потом он стал советником дона Ричарда по юридическим вопросам, а когда в этом надобность отпала, стал воспитателем его детей. Успехи Понте увеличивались вместе с успехами семьи, и, оставаясь намного моложе дона Ричарда, он продолжал быть советником у Николаса, а теперь и у «сумасшедшего Мики».

Повестки явиться к дону были разосланы многим, и каждого из них Понте приветствовал с той долей сердечности, которую заслуживал приглашенный. Затем он усадил всех за большой стол, во главе которого сел дон Ричард. Агенты Комиссии, находящиеся за оградой дома в тесном фургоне, терялись в догадках, что происходит. Но это собрание посвящалось тому же самому вопросу: что происходит?

В отличие от «сумасшедшего Мики», которому досталось уже готовое дело, дон Ричард создавал свою империю пятьдесят лет и потому знал все тонкости досконально. У него была собственная философия — он видел в мафии теневое правительство. Профсоюзы, которые он контролировал, были источниками власти и денег, а поборы на бизнес были чем-то вроде налоговой системы. Предоставление займов было для него дверью в законный бизнес. Он воздействовал на общество методами, которые Мики бы и в голову не пришли. Своих людей дон Ричард собрал сюда из многих регионов.

Вопросы, которые было решено рассмотреть, касались разных тем. К удивлению Понте, не было сказано ни слова по поводу потери большой партии героина. Разговор зашел о вторжении Риззоло в Бруклин. Как Риззоло осмелились переманить торговцев наркотиками в Южном Бруклине? Почему сумма займов в Бронксе, а соответственно и доходы упали наполовину? Почему стали более неуступчивыми к требованиям профсоюзов бизнесмены? Дон Ричард расспросил о подробностях убийства Джо Рейна, Вито Империала и Гарри Боно. И консиглиер Понте был удивлен, насколько хорошо дон Ричард знаком с подробностями уличных стычек и взрывов.