Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Буйство

ModernLib.Net / Триллеры / Скотт Джастин / Буйство - Чтение (Весь текст)
Автор: Скотт Джастин
Жанр: Триллеры

 

 


Джастин Скотт

Буйство

Посвящается Глории Хой, моей любви, моей красавице, моему другу

Пролог

Свидетель, вызванный в Президентскую комиссию по борьбе с организованной преступностью, поднял воротник, чтобы закрыться от объективов фотоаппаратов и телекамер. Полицейские закрыли ему голову щитами и быстро провели мимо собравшихся. Зрители, которые хотели видеть его ближе, вынуждены были остановиться на пороге зала, отгороженного железной рамой определителя металлических предметов. Когда свидетель начал говорить, микрофон исказил его голос, сделав подобным голосу ребенка.

Члены Комиссии — конгрессмены, юристы, бизнесмены — сидели к говорящему лицом. За спиной свидетеля сидел седовласый судья, который вел заседание.

Кристофер Таггарт, самый молодой из членов Комиссии, сидел у самой стены, и прямо над ним висел плакат с латинским изречением, которое ему перевели: «Вырывай зло с корнем». Для этой цели у Таггарта был блокнот, ручка с золотым пером, которой он нетерпеливо постукивал по столу, и микрофон, который это же нетерпение заставляло переставлять с места на место.

— Господин адвокат! Этот свидетель рассказал о мафии не более того, что было написано в статье Джимми Бреслина в «Дейли ньюс»! — выкрикнул Таггарт.

Журналисты, присутствующие на заседании, рассмеялись, а адвокат, бывший государственный обвинитель, сделавший когда-то карьеру на осуждении противников вьетнамской войны, изобразил на лице снисходительную улыбку. Таггарт не заметил, с каким почтительным вниманием слушают члены Комиссии ответ на вопрос, заданный самим адвокатом.

— Господин Таггарт, будьте уверены, что свидетель имеет достаточно оснований дать свою оценку деятельности Комиссии.

Свидетель, немолодой лысый человек, которому грозила смертная казнь, если бы не «Федеральная программа по охране свидетелей», поспешил подтвердить слова адвоката. Как понял Таггарт, этот человек был рад возможности оказаться здесь в качестве свидетеля и хотел быть приглашенным сюда еще не раз. Микрофон снова превратил его голос в голос ребенка:

— Два года назад я был капо в семействе Цирилло. Здесь, в Нью-Йорке.

— Но вы уже год просидели в тюрьме, — прервал его Таггарт. — А нас интересует, чем они занимаются сейчас. Не похоже, что они ищут новую работу.

— У вас скоро будет много людей, которые будут давать показания в обмен на прощение их грехов, — сказал мафиози. — Комиссия по борьбе с организованной преступностью уже арестовала многих. Теперь можно будет получить больше информации о любой мафиозной семье, даже о Цирилло. Комиссия по борьбе с распространением наркотиков сделала немалые успехи в борьбе с уличными торговцами. Это — настоящая война, в которой наркобизнес стремительно теряет силы.

Таггарт прервал его слова:

— Полиция делает большую работу. Но мафия продолжает торговать наркотиками, контролирует многие профсоюзы, занимается вымогательством. Когда Комиссия арестовывает одного, на его место становятся пятеро. Кто побеждает, сказать трудно.

— Да, победить мафию невозможно за год, или за два, или даже за десять. Но деятельность полиции очень затрудняет работу мафии. Как бизнесмен я хотел бы видеть, что налоги, которые я плачу, идут на нечто большее, чем просто затрудняют работу «коза ностры».

— Хочу заметить, что я никогда не слышал слов «коза ностра», кроме как по телевизору.

— Я объявляю перерыв, — прервал их судья Катцофф. — Попрошу полицейских очистить помещение.

С дюжину полицейских окружили свидетеля и проводили его к двери, загораживая своими телами. Планшет, на котором была нарисована схема организации преступных группировок в Нью-Йорк-Сити, с громким стуком упал на пол, и агенты ФБР немедленно сунули руки в карманы.

Таггарт не смог сдержать улыбки. Он был одет, как весьма состоятельный человек, одежду которому выбирала женщина, следящая за модой; его костюм был из магазина Пола Стюарта. На шее висел шелковый итальянский галстук, из нагрудного кармана выглядывал платок. У него были модно подстриженные короткие светлые волосы; сам Таггарт, правда, называл свою прическу «панк с фондовой биржи». Его бровь пересекал шрам, другой оставил белый след на губах.

— Мистер Таггарт, — сказал председательствующий, когда репортеров, зрителей и обслуживающий персонал выпроводили из зала, — у нас жесткое расписание.

— У меня четыре небоскреба на Манхэттене строятся по жесткому расписанию, ваша честь. И это расписание под угрозой. Я здесь не на загородной прогулке, я стал членом Комиссии, чтобы помочь в борьбе с организованной преступностью. Но все, что мы до сих пор слышали — это повторение того, что уже известно; все крутится вокруг людей, которые уже арестованы и осуждены.

Пожилой судья заметно покраснел.

— А есть ли что-нибудь новое? — продолжал Таггарт. — Вы знаете, какие они изворотливые? Прошлой ночью парни из Комиссии поймали в одном из районов Нью-Йорк-Сити одного из охранников Цирилло. У него было столько оборудования определения прослушивающих устройств, сколько нет у агентов КГБ. У них сейчас то же оборудование, что у полиции: подслушивающие и переговорные устройства, телефонные определители и так далее. В мафии вывелась новая порода — т акая же свирепая, как прежняя, но более образованная. Уже не подсунешь микрофон в панталоны их по дружек.

— Я бы все же посоветовал придерживаться расписания.

— А я бы хотел услышать новые данные о делах, связанных с Сицилией.

— Каких делах? — Катцофф переглянулся с членами суда, на его лице были удивление и тревога.

— Кто сообщил прессе, что береговая служба задержала греческий сухогруз? — спросил Таггарт. — Этот корабль перевозил героин с Сицилии, который им удалось перегрузить на другой корабль.

— Я могу объяснить это, ваша честь, — сказал главный следователь Комиссии, красивый тридцатилетний ирландец из Нью-Йорка, который был временно откомандирован в распоряжение Президентской комиссии из Комиссии по борьбе с распространением наркотиков. Он взглянул на Таггарта, а потом повернулся к судье.

— Ваша честь, кто-то в министерстве финансов хочет уверить общественность в том, что деньги не пропадут зря. На это они имеют право. Но вот что я хотел бы узнать: как член Комиссии Таггарт узнал об этом? О наркотиках в газетах не было ни слова.

— Я узнал об этом во время подготовки к заседанию, — парировал Таггарт. Он повернулся к своему коллеге по Комиссии. — Я узнал это от своего друга, конгрессмена Костанцо, или, мне следует сказать, — друга моего отца.

Таггарт запнулся, и те, кто его знал, опустили глаза.

— Я попросил господина Костанцо включить меня в Комиссию или устроить мне встречу с президентом. Я сделал это, потому что считаю, что мафия, или рэкет, или дьявол, как бы его ни называли, угрожает всем в нашей стране. Когда я строил здания, я встретился с поборами и вымогательствами мафии. Они могут парализовать строительство в Нью-Йорке, как они парализовали нью-йоркскую гавань. То, что полиция не смогла перехватить груз героина, стало самым большим провалом за последнее время. Это позволило Цирилло усилиться. Что Комиссия может рекомендовать, чтобы подобные провалы больше не повторялись?

— Хорошо, — сказал судья. — А сейчас у нас должен быть перерыв.

Таггарт сунул утренние пресс-релизы в «дипломат» и поднял руку, окликая главного инспектора:

— Эй, Барни! Ленч?

— Платишь ты?

— Конечно. Ты делал это в прошлый раз.

— Как, черт побери, ты узнал о героине? Тебе о нем сказал брат?

Улыбка исчезла с лица Таггарта. Он холодно ответил:

— Ты отлично знаешь, что Тони никогда не говорит другим то, что представляет служебную тайну. Особенно мне.

— Я не это имел в виду, — поспешил сказать Барни.

Таггарт обнял его за плечи, улыбнулся и ткнул его пальцем в бок:

— Послушай, я только бизнесмен.

— Знаю, знаю. Но ты откуда-то знаешь слишком много.

— От таких парней, как ты, которые болтают слишком много.

Они поднялись в ресторан, расположенный наверху Центра мировой торговли. День был дождливый, и линия горизонта казалась расплывчатой. Но Таггарт устремил свой взгляд куда-то вдаль.

— Ты высматриваешь отсюда свои небоскребы?

На лице Таггарта, на котором выделялся крупный итальянский нос и длинный рот, появилась детская усмешка, напомнившая Барни, что его собеседнику всего тридцать лет.

— Это так же смешно, как быть полицейским.

Допивая вторую рюмку мартини, Таггарт спросил как бы невзначай:

— Вы нашли, откуда была утечка информации?

— Лучше. Мы нашли наркотики.

— Отлично. Как?

— У полиции есть разведывательная служба.

Таггарт рассмеялся:

— Другими словами, вашим людям кто-то сообщил это частным образом?

* * *

— Эй, эй! Кто это?

Джек Варнер, широкоплечий высокий детектив, прикомандированный к наряду полиции Комиссии по борьбе с мафией, тихо присвистнул. Он встал со стула, на котором просидел всю ночь, и достал фотокамеру. Причиной его удивления был автомобиль, медленно приближающийся к мастерской на Пятьдесят пятой стрит, из которой он вместе с тремя федеральными агентами наблюдал за происходящим на другой стороне улицы. Как сообщил полиции один из тайных агентов, там, в невзрачном заброшенном гараже, находилась машина с тридцатью фунтами героина, доставленного из Сицилии.

Полицейский из ФБР сначала сделал серию снимков, а только потом освободил место, чтобы дать взглянуть полицейскому из Комиссии. На гараж была направлена труба телескопа, но в свете неярких фонарей происходящее за стеной мастерской было видно плохо.

— Я не знаю, кто он такой, — сказал полицейский.

Теперь инспектор глянул в окуляр телескопа. Для этого ему пришлось перестроить фокус. Всматривался долго, но вынужден был сказать:

— Я никогда не видел этого типа раньше.

— Джек должен знать, — сказал полицейский из ФБР. — Варнер, тащи сюда свой зад. Кто этот парень?

Джек действительно знал. Еще бы он не знал! Из тридцати восьми лет, прожитых им на белом свете, восемнадцать он провел в нью-йоркской полиции, из них четырнадцать — в отделе по борьбе с организованной преступностью и знал о мафии больше, чем кто-либо еще. Он знал всю пирамиду мафии сверху донизу. Он знал про многих то, чего не знали даже их матери. И знал, что человек, появившийся здесь сегодня, является одной из самых важных шишек, потому что сам собирал и докладывал информацию об этом человеке.

Варнер чуть настроил бинокль — инспектор, который смотрел перед ним, был близорук. Очертания машины стали четче. Это был черный «шевроле» с номером 80I-BD, водитель был виден в профиль — большой нос и курчавые волосы. Ворота здания, которое, как они предполагали, было пусто, открылись, и машина въехала внутрь. И наступила тишина. Улица в четыре часа утра накануне Дня памяти была совершенно пуста.

— Вы знаете, кто это? — спросил полицейский из ФБР.

— Это человек Цирилло, который обеспечивает безопасность всех тайных баз, — ответил Варнер.

Полицейские из Комиссии переглянулись с явным неудовольствием.

— В Нью-Йорке есть кто-нибудь, кого ты не знаешь?

— Этого знает даже его местный полицейский.

Он почувствовал гордость за то, что знает о мафии больше, чем ФБР. Ему приходилось бывать не только в коридорах полицейского управления, но и почти что жить среди преступников. Подобно своему брату, священнику, который говорил, что служит двум хозяевам — Богу и епископу, детектив Варнер тоже имел двух боссов: полицейский департамент Нью-Йорк-Сити и кое-кого еще, кто платил больше.

— А ты знаешь, что выглядишь, как один из них? — пробурчал один из полицейских. — Как ты ухитрился купить такую рубашку?

«Хороший вопрос, — подумал Варнер. — Если уж вам не нравится, как я одеваюсь, вам бы еще больше не понравился мой счет в швейцарском банке».

Воздух был влажным, в помещении было жарко, и Варнер снял куртку, под которой оказалась рубашка с золотыми запонками; на руке поблескивали золотые часы. Ботинки, сшитые по индивидуальному заказу в Италии, обошлись Варнеру в шестьсот долларов.

— Я полицейский уже восемнадцать лет, поэтому у меня есть кое-какие деньги. Все, на что я их трачу, — это квартира в одну комнату, которую я беру в наем. Не волнуйся, дружище, департамент внутренних дел рассматривает мое персональное дело каждый раз, когда я приглашаю какую-нибудь подругу на обед. Если они найдут что-нибудь, я сообщу тебе первому.

«Хороший ответ», — подумал он.

— Я только хотел сказать, что забавно видеть полицейского, который борется с наркобизнесом и выглядит, как один из наркодельцов.

— Я думаю, мне и не надо выглядеть как полицейский, — заметил Варнер. — Половина продавцов наркотиков полагает, что я — один из них. Поэтому они болтают при мне о том, о чем не следует, а я их внимательно слушаю.

— Однако я тоже не выгляжу, как полицейский.

Варнер оглядел давно не стриженные волосы, галстук, явно купленный на рождественской распродаже, и рассохшиеся ботинки.

— Ты выглядишь, как парень, который оплачивает счета за жену и троих детей, живущих в своем доме в пригороде. Хорошее прикрытие. Тебе подходит.

Он глянул еще раз в бинокль. Улица была пуста. Пожалуй, не стоит ссориться с теми, кто может быть полезен.

— Послушай, — сказал он примирительно, — если тебе нравится этот город, ты должен его завоевать. И здесь существуют разные пути. Актрисы хотят, чтобы их имена были на всех афишах Бродвея. Политики стремятся попасть в мэры. Строительные боссы, такие, как Трамп и Таггарт, хотят изменить силуэт города. А для полицейского единственный путь завоевать город — знать о нем все. Узнать его так, как будто это твоя собственность.

Зазвонил телефон, так резко, что они вздрогнули. Полицейский из ФБР передал ему трубку.

Сам помощник министра юстиции США отдал им распоряжение приступить к началу операции. Варнер сообщил ему подробную информацию, названия улиц и номера машин перевозчиков героина, который сейчас хранился в гараже.

— У тебя что, дома стоит компьютер, где хранится вся информация? — спросил помощник министра.

— Да. Я ношу компьютер с собой встроенным в каблуки ботинок.

Как правило, главари наркобизнеса на встречу приходили позже назначенного времени. Появление мафиози говорило о том, что, похоже, встреча скоро состоится, и Варнер попросил передать ему бинокль.

Телефон зазвонил снова. Начальство требовало от полицейских ФБР информации. Пока один из них давал отчет, Варнер спросил:

— Надо думать, начальство недовольно, что столько полицейских занято в операции в выходной день?

— Конечно.

— Я думаю, что и мафия хотела бы в уик-энд отдохнуть. Они прибудут с минуты на минуту.

— Вы уверены?

— Им крайне необходимы новые партии героина, потому что мы переловили многих их поставщиков. У них все уже кончилось.

— Я надеюсь, что ты прав.

— Эй, эй! Кто-то едет.

На мостовую въехал какой-то фургон. Открылась дверца. Варнеру пришлось передать бинокль полицейскому из ФБР.

— Это та лаборатория на колесах, о которой я говорил.

Фургон принадлежал компании, обеспечивающей перевозку театрального имущества, и был здесь к месту, потому что дальше находилась актерская студия.

Рядом с гаражом стоял фургон, в котором прятались полицейские. Полицейские были и на перекрестках этой улицы с Девятой и Десятой авеню. Операция координировалась из мастерской, в которой сейчас находился Джек Варнер.

Внезапно Джек Варнер напрягся: к гаражу подкатывал голубой «бьюик».

— Смотри! Это то, что нам нужно.

— Кто это?

— Это машина Нико Вентуры, но вряд ли он сам находится в ней. Там один из его людей, которому, похоже, надоело жить.

Водитель подъехал к фургону, в котором находились полицейские, и, выйдя, громко потребовал убрать фургон. Все, кто находились в мастерской, приготовились к началу операции и надели на голову каски.

— Я думаю, что он хочет проверить, как обстоят дела, — сказал Варнер. — Он мог получить какую-нибудь информацию от своих людей.

И началось то, что заставило Варнера поволноваться. Полицейский из Комиссии по борьбе с распространением наркотиков бесшумно спустился с крыши по веревке и схватил водителя машины за горло одной рукой. В другой руке он держал пистолет, приставив его к виску водителя.

Водитель вынул из кармана ключ от гаража, и двадцать агентов проскользнули из фургона в гараж.

Казалось, операция прошла успешно. Но вдруг «бьюик» рванулся с места и понесся прямо на тех, кто стоял у двери, сбив полицейского, который не успел отпрыгнуть. Взвизгнув шинами, машина развернулась и помчалась по улице по направлению к Десятой авеню. Хоть Варнер и не участвовал в такого рода операциях, чтобы не раскрываться, он, распахнув дверь, бросился за машиной. Тот, кто был за рулем, был либо очень глуп, либо слишком много терял при задержании, если решился направить свою машину на полицейских.

Но перекресток был наполовину закрыт длинным автобусом. Полицейский, который блокировал выезд из улицы, не раздумывая, закрыл узкий проезд своей патрульной машиной. «Бьюик» врезался в нее, отскочил к стене и замер.

Тут же машина была окружена. Когда Варнер был на месте, из машины уже вытащили окровавленного человека в наручниках, и Варнер с изумлением узнал самого Нино Ветере. Это был человек, которому Цирилло поручал самые трудные дела. Он докладывал прямо Николасу, старшему сыну и вероятному наследнику дона Ричарда, главы клана.

Не веря своей удаче, полицейские стояли с открытыми ртами. Никто не ожидал увидеть одного из главарей мафии на этой улице. Не было ничего удивительного в том, что он пытался бежать. У Ветере были большие неприятности, он ждал суда по обвинению в рэкете. Теперь, после ареста в связи с продажей героина, он мог получить пожизненное тюремное заключение.

Его показания могли бы быть бесценными. Следом за ним в тюрьму мог попасть и Николас, и у старого дона Ричарда останется только младший сын для того, чтобы с его помощью управлять своим кланом.

Варнер подошел к полицейскому из ФБР, которого он хорошо знал.

— Вам нужно взять под охрану его семью. Иначе он не захочет с вами говорить.

— Мы уж позаботимся об этом, Джек. Полицейские едут туда.

— Отлично! А как насчет его подруги?

— Что?

— Его подруги. Обеспечить безопасность его жены и детей — это еще не все. Он не захочет давать показания, если Цирилло сможет добраться до дамы его сердца.

— Я и не знал, что у него таковая имеется.

Варнер записал ее имя и адрес в блокнот полицейского.

Но, черт побери, как Ветере оказался здесь, где происходила передача героина? Высшие бонзы в подобных случаях находятся за много миль от такого рода передач. Деньги приходят к ним через третьих лиц, и даже после этого они не касаются их своими руками.

Кто-то сделал так, чтобы в это время Ветере оказался здесь. И похоже, Варнер знал кто.

* * *

Тени домов с наступлением вечера стали длиннее. И хотя многие дома уже были скрыты наступившими сумерками, и уже зажглись фонари, верхние этажи полупостроенного небоскреба еще освещались солнцем.

На строительной площадке не осталось людей. Через ограду шум улицы почти не доносился. Свой обход начал ночной сторож. Его сопровождала немецкая овчарка. Когда овчарка узнала Джека Варнера, она отвернулась.

— Как вы полагаете, какая будет погода?

— По радио сказали, что скоро похолодает.

— Да? Не очень праздничным у нас будет День памяти. Дайте мне каску.

Варнер знал, что когда-то сторож был водителем грузовика и возил цемент. Старик видел его здесь часто и, вероятно, принимал его за менеджера или профсоюзного босса.

— Я воспользуюсь подъемником.

Хотя башня еще не была достроена, на нижних этажах уже велись отделочные работы. Выше дом еще не имел стен. С пятнадцатого по семнадцатый этаж были только железные конструкции. На железной балке на высоте тысячи футов его уже ждал человек.

Балка была прикреплена к двум колоннам, и один ее край уходил в воздух. Человек стоял на самом краю. Кристофер Таггарт повернулся, его лицо было наполовину освещено солнцем.

— Иди сюда.

По телу Варнера пробежала дрожь. Он посмотрел вниз и тут же об этом пожалел. Они были так высоко, что внизу было трудно различить человеческие фигуры.

— А вы не хотите встретить меня на полпути, мистер Таггарт?

— Боишься?

— Я думаю, для такой встречи надо было захватить крылья.

Таггарт рассмеялся и двинулся к нему. Его широкие плечи и пружинистая походка напоминали походку боксера.

— Не двигайся.

Таггарт похлопал Варнера по груди, по карманам и обнаружил у него за поясом диктофон. Варнер делал то же самое во время встреч со своими информаторами.

— Почему ты, черт побери, не боишься высоты?

— Когда наш отец нанял нас, мы были совсем молодыми и боялись до ужаса. Но еще больше мы боялись, что он снимет ремень и выпорет, если мы не станем такими же, как и остальные.

— Мой старик тоже выбивал из меня дурь ремнем, — сказал Варнер. — До семнадцати лет, пока я не вырос достаточно, чтобы суметь подвесить ему фонарь под глаз... Я не возражал бы все же, чтобы мы встретились в каком-нибудь другом месте.

— В другом месте! Где полиция рассовала повсюду подслушивающие устройства?

— Ты знаешь, о чем я говорю.

Таггарт отступил и взглянул Варнеру в лицо:

— Я думаю, это самое подходящее место во всем Нью-Йорке, детектив Варнер. А теперь говори.

— Весь этот день я был со следователями, раскалывающими Нино Ветере. Нино сказал, что он сделает важные признания, но в обмен на то, что мы возьмем под охрану его семью. ОБКР[1] обещала ему это сделать. Но ему сказали: «Этого недостаточно. Нам нужно от тебя больше. Дай нам парня, который управляет делами Цирилло. Нам нужен Николас Цирилло». И в конце концов Нино Ветере сказал: «Хорошо, помогите мне выбраться из этого дела, и я расскажу вам все о деятельности Николаса».

Варнер взглянул на Таггарта — как он прореагирует на его слова. Таггарт смотрел как бы сквозь него.

— Я уже слышал это по радио. Я могу догадаться об остальном.

«Тогда догадайся», — подумал Варнер, продолжая внимательно следить за реакцией своего собеседника.

— Никто не знает, откуда пришли наркотики. Предполагалось, что с Сицилии. Но мне сказали мои люди среди продавцов, что та партия была продана во Флориде. Похоже, что кто-то доставил новую партию и дал ее Цирилло, изобразив дело так, что это те наркотики, за которые Цирилло заплатил. Кто, черт побери, способен дать за просто так героин на пять миллионов долларов?

— Кто еще может знать об этом? — нетерпеливо спросил Таггарт. — Этим занимаются не только Ветере и Николас Цирилло. Может, это Риззоло?

У Таггарта были свои интересы, связанные с семейством Риззоло, о которых Варнер не мог и помыслить. Это было небольшое семейство — самое маленькое из нью-йоркских криминальных группировок. В ней было не больше сотни членов и около четырех сотен исполнителей, но эта группировка была самой сплоченной и очень независимой. Она откололась от семейства Цирилло, и когда тот попытался вернуть их обратно, разгорелась настоящая война, которую назвали «войной Риззоло». Она была такой кровавой, что в конце концов Цирилло отступили и перестали вмешиваться в их дела.

— Полиция пыталась проверить Риззоло, навестив ряд их квартир, но ничего там не нашла. Не нашла ни одного листка бумаги. Не было даже телефонных аппаратов. Но у нас все же есть кое-какая информация от некоторых продавцов. Риззоло недавно похитили большую партию героина в Колумбии.

Глядя на заходящее солнце, Таггарт спросил:

— А вы знаете, кто руководит семейством Риззоло?

Варнер пожал плечами:

— Может быть, то, что вы предполагали, верно. Их настоящий босс, должно быть, — сестра. Эдди и Френк — довольно примитивные парни. Как вы говорили, с тех пор как посадили дона Эдди, кто-то действительно превосходно управляет делами семейства Риззоло.

— Про нее говорят, что она интересная женщина.

— Послушайте, мистер Таггарт, — Джек повысил голос, как делал это всегда, когда хотел сказать что-либо особенно серьезное.

Таггарт повернул голову:

— Что?

Варнер решительно набрал воздух в легкие:

— Есть проблемы, мистер Таггарт. Я работаю с самого начала этого дела, верно?

— Ну, с довольно раннего времени.

— И я думаю, вы согласитесь, что мой вклад в дело рос все это время. Все, что вы знаете о преступных группировках, вы знаете от меня. Я — ваш эксперт. Я обеспечиваю вас нужными связями. Я выполняю поручения. Я...

— Ты хочешь получить золотую звезду?

Варнер сделал еще один глубокий вдох:

— Я знаю, что вы делаете.

Таггарт ждал продолжения.

— Полицейская засада была кем-то использована, — сказал Варнер.

— Вот как?

— Я знаю, что произошло. Вы использовали мою информацию, чтобы подставить этого мафиози.

— Вашу информацию? Вы — полицейский. Если ваша информация так хороша, почему вы не использовали ее сами?

— Вы получаете информацию и от Комиссии по борьбе с организованной преступностью, от полицейских, федеральных агентов и других связанных с этими делами людей, с которыми вы хорошо знакомы, — да и я знаю про многих из них, — от людей в строительном бизнесе. Может быть, и от вашего брата.

— Не от моего брата! — резко оборвал Таггарт. — Тони честен на все сто процентов. Всегда был таким и всегда таким будет.

— Но это значит, что от других вы получаете эту информацию?

— Чего вы хотите?

Вопрос Таггарта был равнозначен признанию. Варнер сказал:

— Я хочу часть.

— Часть?

— Да. Я хочу получить свою часть от этого предприятия.

Варнер почувствовал, как напрягся Таггарт. Помолчав, он ответил:

— А вы можете себе представить, что я это делаю не ради денег?

— Не ради денег? — Варнер пожал плечами. — Вы так богаты, что не хотите денег? Тогда вы, не задумываясь, поделитесь прибылью.

— А если этих прибылей нет?

— Нет прибыли? Кого вы хотите одурачить? Криминальный бизнес дает хорошие деньги. И я думаю, если мы поделим их пополам, это будет справедливо. Верно?

Таггарт молчал около минуты.

— Джек, у тебя сохранился бумажник, который я тебе подарил?

— Что? Ах, бумажник. Да.

— Дай мне на него взглянуть.

Варнер достал из кармана свой бумажник и протянул Таггарту. При этом сверкнули золотые запонки, как предупреждение о том, что в бумажнике должна оказаться значительная сумма. Теперь он сможет говорить: «Я заставил плясать под свою дудку человека, у которого двадцать тысяч партнеров».

Таггарт взял бумажник и положил его себе в карман.

— Почему...

— Я хочу, чтобы ты его не выронил.

И тут же рука Таггарта, как молот, ударила Варнера в лицо. Варнер почувствовал, что колонна, на которую он опирался рукой, куда-то уходит. Он падал. Перед глазами мелькнуло черное небо, силуэты домов, огни фонарей и окон. Он вскрикнул. Но внезапно его падение прекратилось. Он повис в воздухе, одна нога была зажата вверху. Варнер посмотрел туда и увидел Таггарта, который крепко держал его за лодыжку. Его синие глаза, казалось, стали черными от гнева.

— Больше никогда не проси у меня деньги!

— Пожалуйста...

— Ты понял это?

— Пожалуйста, мистер Таггарт!

— Скажи «да».

— Да. Да. Да.

— Ты делаешь свою работу хорошо, Джек. Но не настолько хорошо, чтобы требовать от меня чего-нибудь еще.

Он вытянул Варнера наверх, на балку. Варнер протянул руку и наконец-то дотронулся до нагретого солнцем железа. Но Таггарт слегка толкнул его.

— Джек, а может, разрешить тебе идти, куда ты шел?

— Нет!

— Вот так!

И, к ужасу Варнера, Таггарт толкнул его сильнее. Вскрикнув, Варнер снова начал падать. Короткие мгновения падения показались ему вечностью, но Таггарт схватил его снова и вернул обратно. В голове Варнера стучала кровь, в груди, как молот, билось сердце. Может, Таггарт узнал об информации, которую он собрал о нем? Если он не отдаст ее, Таггарт может сбросить его снова.

— У меня есть новая информация! — воскликнул он сразу.

— Вымогательство?

— Нет. Нет. Я не хотел ее использовать. Это информация для меня.

— Где?

— В моей комнате.

— А где в твоей комнате?

— В стене за холодильником. Я не хотел использовать ее. Честно.

Варнеру показалось в свете заходящего солнца, что лицо Таггарта смягчилось.

— Я знаю, Джек. Ты только хотел больше денег. Не волнуйся на этот счет, я буду продолжать покупать информацию. Ты отдашь мне эти записи?

— Клянусь Богом, да!

Он почувствовал, что его вытаскивают наверх и, поднявшись, тут же прочно обхватил балку руками. Таггарт похлопал его по голове.

— Ты чертовски глуп. — И добавил: — Ты обмочил свои штаны.

Когда Варнер смог идти сам, Таггарт помог ему добраться до конца балки и дойти до подъемника. Варнер никак не мог унять дрожь. У него в голове все еще стучала кровь.

— Я думал, я уже покойник, — пробормотал он.

Таггарт рассмеялся.

— Джек, как я смог бы сбросить детектива нью-йоркской полиции со своего здания? — Он хлопнул Варнера по плечу и протянул ему бумажник. — Иди домой и доставай свою информацию. И слушай, Джек... Я тебе второй раз такого шанса не дам.

Варнер в этом не сомневался — он до сих пор был не в себе. Но если Кристофер Таггарт в этом деле не ради денег, то, черт побери, ради чего он участвует в делах мафии?

Книга первая

1

Начало того дня осталось в памяти Криса Таглиона ощущением свежести утра, солнечного тепла и надежд на будущее. Казалось, все в жизни складывается великолепно и так будет всегда. Он выбрался из котлована — гигантской ямы, вырытой экскаваторами между двумя небоскребами Манхэттена, и отступил на обочину, махнув рукой подъезжающему грузовику. По обнаженной груди Криса стекал пот, прокладывая себе путь между пятнами цемента, которые делали его похожим на серого леопарада. Его золотистые длинные волосы, прикрытые каской, развевались на ветру. Проходящая мимо красивая женщина, глянув на золото его волос, не удержала улыбки, и он улыбнулся в ответ — он был красив, как кинозвезда, да еще и молод — двадцать один год. Он был к тому же будущим совладельцем компании «Таглион конкрит энд констракшн».

Автомашины, принадлежащие его отцу, заполнили всю Пятьдесят шестую стрит. Это были огромные бетономешалки, они высились над такси, как башни, и заставляли прохожих протискиваться в узкие проходы между гигантскими колесами и фанерными ограждениями, окружающими котлован. Был год двухсотлетия провозглашения независимости, и Майкл Таглион патриотически разукрасил свою эскадру в соответствии с великим праздником. На кузовах были нарисованы белые и синие полосы, а белые звезды на синих смесителях делали их похожими на ночное небо.

Тони Таглион, темноволосый сухопарый брат Криса, на два года его старше и на целых шестьдесят фунтов легче, подошел к ограждению. У Тони были прямые черные волосы, такие же длинные, как у Криса. Они были перехвачены лентой. Его рубашка с широкими рукавами утром была белой, но сейчас покрылась серым цементом, так же как джинсы, ботинки и кожаный жилет. Братья работали рядом и, как обычно, соперничали.

— Это моя машина.

— Твоя следующая.

Женщина, которой так понравились золотистые волосы Криса, остановилась и посмотрела на Тони с откровенным интересом. Тони тоже улыбнулся ей. Крис вышел на дорогу, махая рукой, чтобы машина проезжала на участок, но водитель, наполовину высунувшись из окна, любовался еще одной дамой, одетой в свободное летнее платье.

— Френки! Трогай машину!

Громадный, как бегемот, автомобиль тяжеловесно развернулся, сбив деревянное ограждение на обочине дороги, и с ревом стал сползать по склону. Рессоры своим скрипом жаловались на непосильный вес. Крис поспешил в котлован, показывая путь водителю, в нетерпении дергая за массивный бампер.

На воротах было написано, что здесь возводится тридцатиэтажный деловой центр «Башня Таглиона», создатель и владелец которого — Майкл Таглион. Машины углубляли котлован, и уже рос деревянный каркас для будущего фундамента, который будет заполнен цементом. Визжали пилы, падали доски, и эхо разносило эти звуки от одного дома к другому.

— Давай, давай, давай. Хорошо. Продолжай!

Их отец экспериментировал с новой технологией строительства, которая называлась «быстрой прокладкой» и в которой стадии строительства перекрывались по времени. И потому Крис и Тони уже возводили часть фундамента в середине котлована, тогда как экскаваторы продолжали расширять котлован по краям. А за ограждениями острия пневматических молотков вгрызались в гранит, разбивая его отрывистым «так-так-так». Ковш экскаватора сгребал остатки гранита — обломки фундамента здания, стоявшего здесь прежде, ржавых труб — и бросал их в грузовик, который выезжал из котлована с ревущим двигателем. Наверное, половина квартала слышала очереди отбойных молотков, скрежет стальных листов и чувствовала, как дрожит земля.

Крис установил на пульте бетономешалки необходимую скорость и спрыгнул со склона вниз. Водитель выбрался из кабины и включил вращение барабана. Двигатель заурчал, зашипел жидкий цемент, перекатываясь внутри, и закрутились звезды на бочке смесителя. Крис установил желоб так, чтобы цемент полился в деревянную форму будущего фундамента, на котором совсем скоро рабочие начнут возводить стальной каркас здания.

Недалеко, на расстоянии тридцати футов, Тони приказывал другому водителю:

— Отъезжай, Рокко. Разворачивайся. Отъезжай, отъезжай. Эй!

Крис улыбнулся — его позабавило то, с каким выражением лица Тони глядел на Рокко, верзилу с бычьей шеей и головой, похожей на ядро. Рокко прищурился на солнце, почесал голову, рыгнул и тяжело поковылял к смесителю, к панели управления. Тони нетерпеливо ждал, но когда Рокко остановился раскурить погасшую сигарету, бросился следом.

— Не задерживайся. Ты можешь побыстрее?

— Думай, когда говоришь, детка.

— Шевели своим толстым задом, если не хочешь, чтобы тебя торопили. У нас твердый график.

Их перепалку прервал Крис:

— Френки, можно тебя?

Рокко Френки с покрасневшим лицом уже двинулся к Тони, который повернулся к машине. Как только Рокко подошел к нему, он почувствовал, что на его плечо легла твердая рука, и Крис Таглион отвел его от машины, дружелюбно спросив:

— Рокко, ты женат или нет?

Рокко посмотрел на долговязого парня и пробурчал:

— Знаешь, когда-нибудь Тони нарвется на неприятности за свой длинный язык.

— Нет, — улыбаясь, сказал Крис, сжимая плечо Рокко и уводя его прочь. — Чтобы этого не допустить, я присматриваю за ним. Для этого и существуют братья. Верно?

— Да, но он может нарваться на какого-нибудь крутого, когда тебя нет поблизости, и тогда получит хороший пинок в зад.

При этой угрозе, как заметил Рокко, лицо Криса не изменилось. Он казался дружелюбным, но рука осталась все такой же твердой.

— Если ты знаешь этого крутого, Рокко, скажи ему от моего имени, что у него возникнут проблемы на всю оставшуюся жизнь.

Это было сказано так, что Рокко сразу поверил. Похоже, стоило убавить свою спесь. Да и сказано это было не просто чьим-то братом, это было сказано на территории, где Крис был хозяином.

— Ладно, забудь. Я перегрелся, — сказал Рокко. Крис глянул на небо, его серые глаза вспыхнули.

— А ведь у тебя есть возможность жениться — ты ведь бросил пить. Ладно, сейчас можешь идти на перерыв. Ты понадобишься через пару минут.

Рокко сел на доски, пробормотав, что, если бы его отец имел собственную компанию, он бы проводил все свое время на пляже. Крис отправился на помощь Тони, который устанавливал лоток.

— Я могу справиться со своими проблемами сам, братишка.

— Я знаю. Этого я и боюсь.

— Я бы справился с ним.

— Да? Ты Кинг-Конг? А кто тогда будет здесь работать? Давай!

Тони включил мотор, переворачивающий бочку смесителя, и Крис с удовольствием увидел, как двенадцать кубических ярдов цемента, щебня, песка и воды хлынули вниз. Тони взялся выгребать остатки лопатой. Цемент уходил вниз на пятьдесят ярдов, в гранитное основание, на котором стоит Манхэттен.

— Неплохо для ребят из колледжа! — раздался знакомый голос.

— А, отец! Эй, Тони, посмотри на себя!

Тони поднял направляющий лоток:

— В следующий раз надену каску.

Майклу Таглиону удалось увернуться от брызг жидкого цемента, которые покрыли одежду его сыновей. На нем был его старый костюм из габардина, чьи отвороты восходили к моде начала семидесятых. Этот костюм Майкл Таглион надевал только для официальных встреч и подписания контрактов. Крис заметил новый шелковый галстук, широкий в соответствии с модой, и белоснежный носовой платок в нагрудном кармане и почувствовал легкий аромат лосьона для бритья, всегда остававшийся после посещения парикмахерской Валдорфа. На руке отца поблескивали золотые часы. Последний раз Крис и Тони видели их на похоронах матери.

— Дьявол, как они сюда попали? — Майкл Таглион вытащил свой носовой платок из заднего кармана брюк и принялся стирать брызги со своих туфель. — Пока вы, умники из колледжа, возитесь с цементом, ваш старик получил приглашение предстать перед Комитетом по строительству Конгресса Соединенных Штатов!

— Тебя в чем-нибудь обвиняют? — спросил Крис.

— Это я вас буду обвинять, умники. Меня попросил конгрессмен Костанцо, не буду ли я так любезен вылететь первым самолетом в Вашингтон, чтобы рассказать им о своих новых планах.

— Я надеюсь, они оплатят расходы, — заметил Тони, а гордый за своего отца Крис сказал:

— Поздравляю, — и потянулся, чтобы его обнять.

— Руки прочь от моего парадного костюма, грязные шакалы. Иисус, если бы только ирландка могла видеть меня сейчас...

«Ирландкой» он нежно звал их мать, Катлин Таггарт.

— Я вернусь завтра. Арни будет это время руководить работами, поэтому вы, парни, присматривайте за Арни.

— Мы сделаем это, папа.

— Секретарша знает, где ты остановишься?

— Ну... Сильвия полетит со мной.

Крис засмеялся:

— Делать записи? А не настало ли время? Ведь три года...

— Да, пожалуй.

Тони нахмурился, но Крис поймал его взгляд и покачал головой. Черные глаза Тони сверкнули сурово, как у иезуитского священника, но Крис не отрывал от лица Тони предупреждающего взгляда.

— Желаем тебе хорошо провести время, — сказал Крис.

Лицо Тони смягчилось.

— Да, отец. Желаю тебе удачи.

Майкл улыбнулся и еще раз оглядел строительную площадку. Внезапно его лицо стало тревожным.

— Сюда идет этот проклятый Рендиди.

Крис увидел оглядывающегося по сторонам перед воротами Джо Рендиди, низкорослого толстяка в черном костюме. Заметив их, Рендиди отправился вниз по склону. Крис знал, что Рендиди занимается рэкетом. Он держал под контролем местный профсоюз водителей и имел связи с семейством Цирилло, крупнейшим из семейств нью-йоркской мафии. Из слов, вернее, ругательств отца Крис слышал, что «эта толстая свинья» Рендиди требовал регулярных платежей за лояльность рабочих.

— Именно эти свиньи, а не я владеют всем моим делом, — говорил отец. В его лексиконе слова «итальяшка», и «гиена» обозначали простых выходцев из Италии или Сицилии, занимавшихся обычными делами, а «свинья» относилось к ненасытным типам любой национальности, которые стремились влезть в законный бизнес.

— До тех пор пока ты ему решительно не скажешь «нет», ты будешь ему платить, — сказал Тони.

Крис увидел, как гнев исказил лицо отца, и почувствовал свое бессилие что-либо сделать. Он повернулся к брату:

— Но если взглянуть на вещи иначе, в эту свинью стоит вложить деньги: он избавляет нас от проблем с рабочими.

Тони, который, похоже, во всем придерживался унаследованной им от матери строгой морали ирландских католиков, мрачно заметил:

— Это незаконно.

— Для меня проблема не в этом, — сказал Майкл Таглион. — Рендиди стал слишком ненасытным, и сейчас это не поборы, а настоящий грабеж.

— Отец! Вспомни Уотергейт. Либо ты решительно отказываешься иметь с ним дело, либо ты участвуешь в преступном бизнесе. Середины нет.

Крис тут же возразил:

— Ты собираешься стать адвокатом, и для тебя все выглядит просто. Но мне и отцу придется работать здесь и считаться с тем, что Рендиди может увести отсюда все машины, а наш контракт имеет жесткие сроки.

Тут он заметил, как от гнева потемнело лицо отца, и перестал спорить с Тони.

— Не принимай это близко к сердцу, отец.

Рендиди осторожно пробрался через кучи щебня, стараясь, чтобы на него не попала цементная пыль и жидкий раствор. Он был довольно ловок для своей комплекции, впрочем, ему не было еще и сорока. Вытирая рукавом потное лицо, он крикнул:

— Эй, Майкл, вот мы и встретились!

— Лучше бы сюда пришел кто-нибудь другой. Что тебе нужно?

— Нам нужно поговорить.

Мафиози посмотрел на Криса и Тони. Крис холодно кивнул ему, Тони отвернулся.

Майкл Таглион сказал Рокко, который неподалеку разматывал шланг:

— Убери отсюда машину.

Некоторое время они молча ждали, пока Рокко сворачивал шланг и отъезжал.

— Хорошо. Теперь говори. У меня нет секретов от моих парней. Крис собирается работать со мной, когда закончит колледж, а Тони будет моим адвокатом.

— Ладно. Похоже, на вашей стройке намечается забастовка.

— Тебе нужны еще деньги?

— Я могу получить их в той форме, какая вам удобна. Вы знаете мои правила.

Майкл Таглион отрицательно покачал головой:

— Правила изменились. Сейчас это — моя стройка. Тридцать лет я делал фундаменты или был генеральным подрядчиком. Но на сей раз я буду владеть этим зданием, и здесь я буду хозяином всего — от дверной ручки до плит на крыше.

— Майкл, к чему это выступление? Ты становишься хозяином? Прими мои поздравления.

— А ты знаешь, куда я сейчас отправляюсь? В Палату представителей в Вашингтон.

— И что?

— То, что я заслужил право сказать: «трахай сам себя».

— Не глупи, Майкл. Я не уверен, что смогу удержать под контролем своих водителей.

— Рендиди, если ты прикажешь им бастовать, я всех их вышвырну отсюда.

— Мои водители...

— Хватит! Они твои члены профсоюза, потому что у них нет выбора, но водители они мои.

— Мы говорим о деньгах, Майкл.

Майкл Таглион рассмеялся:

— Деньги? Я платил тебе много лет, толстая свинья. На каждой работе ты вцеплялся в меня, как клещ.

Рендиди пожал плечами:

— Мне нет дела до того, собираешься ли ты в Вашингтон. И даже до того, пригласил ли тебя на обед Джеральд Трахнутый Форд. Тебе известны правила — плати.

Крис бросил взгляд на Тони. Тот глядел на Рендиди с откровенной ненавистью. Вдруг Майкл Таглион обратился к Рендиди совсем другим голосом — спокойным, но твердым, и Крис понял, что его отец наконец решил порвать с самой грязной частью бизнеса.

— Если ты заберешь хотя бы одного водителя со стройки, я отправлюсь прямо отсюда к министру юстиции США.

— Ты рехнулся? — Глаза Рендиди стали мутными.

Производство цемента и поставка его в Нью-Йорк были делом, в котором много места занимала теневая экономика, контролируемая несколькими людьми, о которых мало кто знал. Именно они решали, кому поставлять качественные материалы и в какие сроки, а министр юстиции США уже говорил о необходимости разобраться в сложившейся ситуации. Визит к министру для откровенного разговора мог стать причиной того, что многие получили бы железные наручники на то место, где они носили золотые часы.

— Ты рехнулся? — повторил Рендиди.

Майкл Таглион рассмеялся, наслаждаясь произведенным эффектом и улыбнулся Тони.

— Может, я воспользуюсь советом моего первого сына и попрошу юридической неприкосновенности, а затем отвечу на все вопросы, которые только сможет придумать президент Соединенных Штатов.

Тони хлопнул его по спине, и на костюме остался отпечаток ладони.

— Хорошо это у тебя получается, отец.

Но Крис, встревоженный таким поворотом событий, захотел предостеречь:

— Отец...

Рендиди резко оборвал его, сказав тихо, но с угрозой:

— Пока ты находишься здесь, Майкл, тебе нужна охрана. Может быть, она понадобится и твоим деткам.

Майкл Таглион нанес быстрый, как молния, удар правой. Крис этого удара даже не заметил — он увидел только, как Рендиди упал на спину, прямо в грязь, и из его носа потекла кровь. Майкл шагнул вперед со сжатыми кулаками:

— Убирайся с моей стройки!

К ним двинулись рабочие. Крис и Тони встали вместе, плечом к плечу: Крис — в боксерской стойке, а Тони — сжимая в руке железный прут. Но ничего не произошло. Один из водителей помог главе своего профсоюза подняться, и тот поковылял прочь, прикрывая нос рукой. Таглион следил за ним, потирая руку, до тех пор, пока фигура Рендиди не исчезла за оградой.

— Это было не очень весело, — заметил Крис.

— Отец, извини, но я не думал, что все так обернется, — сказал Тони.

— Рендиди получил то, что заслужил. Это следовало сделать давно. — И он взглянул на рабочих, собравшихся неподалеку. — Все в порядке, ребята. Шоу окончено.

— Отец, — глянул на него Тони, — а где ты научился так бить?

Майкл Таглион подмигнул Крису, и это несколько ослабило его тревогу.

— Никто меня этому не учил, Тони.

Он снова посмотрел на кисть руки:

— Похоже, я старею. Что-то у меня с рукой. Что за дерьмо, она болит, как сукина дочь. Эй, что вы смотрите на меня?

— А нам не следует поехать в аэропорт вместе с тобой? — спросил Крис.

— Телохранители! — Он кивнул на Криса. — Ты разобьешь несколько черепов своими кулаками, и Тони начнет свою карьеру адвоката, защищая тебя в суде. Нет. Я плачу вам, ребята, за труд на цементных работах. Возвращайтесь к нему.

— Пожалуйста, отец!

— Со мной все будет в порядке. Берегите себя, вы оба. Домой возвращайтесь вместе. Берите с собой пару приятелей. Все это развеется. Я поговорю с конгрессменом Костанцо, а он — кое с кем еще. Не беспокойтесь об этом. О'кей?

Он посмотрел на часы и пошел прочь, высоко подняв голову.

— Посмотри на него, — сказал Крис. — Выглядит так, как будто только что с кем-нибудь переспал.

Майкл Таглион поднырнул под заграждение. Затем повернулся, сложил руки трубочкой и прокричал, перекрывая рокот пневматических молотков:

— И приглядывайте за Арни! Пусть отдыхает хотя бы день в неделю.

На одной из машин перестала крутиться бочка бетономешалки, а сама машина быстро покатилась вниз.

— Черт побери, что они делают?! Отец! Она двигается! — закричал Крис.

Машина, не поставленная на тормоз, сбив заграждение, понеслась всей своей громадой вниз по склону.

— Отец!

Крис с криком бросился к отцу, размахивая руками. Майкл Таглион обернулся и увидел опасность. Его реакция была мгновенной. Он согнул ноги, повернулся и сделал прыжок в сторону. Крису показалось, что отцу удалось уйти от опасности, и это было бы так, если бы на нем были его обычные ботинки. Но на нем были лаковые ботинки со скользкой подошвой, и он поскользнулся. Бампер машины ударил его в грудь.

Голова дернулась, и каска исчезла под колесами с громким хрустом. Он несколько раз перевернулся и отлетел к ногам подбежавшего Криса. Крис оттащил отца в сторону. И только потом почувствовал шок, глядя на безжизненное тело.

2

В течение почти всей службы по усопшему Крис Таглион неподвижно смотрел на цветной витраж в окне, который его мать подарила церкви. Витраж был сделан по картине Джотто «Оплакивание Христа». Скорбные ангелы в голубом небе и апостолы оплакивали обнаженного, окровавленного Христа. Теперь эта сцена казалась абсолютно фальшивой. Никто из всех оплакивающих не выражал на лице своего гнева. Где их ненависть к убийцам — та, которая сжимала горло ему самому?

Пока священник монотонно читал молитву, выглянуло солнце, и окрашенные витражом лучи легли на гроб. Две половины семьи стояли отдельно, так же как когда-то на свадьбе: итальянские строители и ирландские полицейские. Все семейство Таглионов находилось слева. Справа были Таггарты, впереди стоял дядя Имон в форме капитана полиции.

Крису не хватало воздуха. Он ненавидел эту церковь. Когда ирландский священник неправильно произнес их фамилию — «Таглиони», Крис почувствовал, как шевельнулся Тони. Затем священник повторил свою ошибку, сказав, что Майкл Таглиони умер в самом расцвете сил.

— Майкл Таглион не умер, — возразил Крис. — Он не умер. Он был убит.

Какая-то женщина вскрикнула, он понял, что это была тетя Мария, которая переживала это горе больше всех.

Один из пожилых итальянцев, родственник отца, с удивлением посмотрел на Тони и Криса. В его ушедшем мире дети всегда мстили за отцов. Трудно было ждать вендетты в Америке тысяча девятьсот семьдесят шестого года, и определенно нельзя ее ждать от студентов колледжа, но их хмурые лица оживили в памяти землю далекой Сицилии, луга под солнцем, ему даже на миг показалось, что он чувствует запах травы.

Крис взглянул на Имона Таггарта, брата матери, стоящего по другую сторону прохода. Это был красивый широкоплечий ирландец с рыжими волосами и бледными синими глазами. Лицо его говорило, что в жизни он много повидал. Дядя Имон кивнул ему, и Крис понял это как обещание того, что преступление будет раскрыто.

Они понесли гроб Майкла — Крис, Тони, дядя Имон, дядя Винни, Арни Маркович, брат Майкла дядя Пит, дядя Джон, дядя Том — к вырытой за могилой его жены яме на церковном дворе. Только квартал отделял церковный двор от шумного квартала Квинз, но высокие кладбищенские стены из красного кирпича надежно укрывали тех, кто здесь покоился, от мирской суеты и, казалось, что это место находится далеко за городом. Крис взял руку Тони и почувствовал, что она дрожит. За исключением короткого допроса полиции его брат молчал все это время. Но когда все запели молитву, он присоединился к общему хору. Гроб стал медленно опускаться в могилу.

Дядя Винни, брат жены Майкла, к которому братья относились наиболее тепло, отвез Криса и Тони на своей машине, возглавившей процессию. Временами конкурент Майкла, чаще — его партнер, Винни был, пожалуй, самый «итальянский» итальянец из всей их семьи. Дольше всех он оставался в небольшой квартирке в «Маленькой Италии», прямо у железной дороги, в то время как все остальные покинули Бруклин и Манхэттен, переехав в более престижные районы — Квинз или Лонг-Айленд. Крис всегда считал его живым воплощением их итальянского происхождения.

Улица за пределами церковного двора была заполнена «линкольнами» и «кадиллаками» последних моделей. Было также несколько старых «шевроле» и «плимутов» тех, кто работал на государственной службе. Видимо, предстоял сбор очень большого количества людей, и у Криса возникло сомнение, сможет ли он с этим управиться.

— Тони, ты меня заменишь?

— Куда ты собираешься?

— На работу.

Дядя Винни сказал:

— Тебе не следует ехать туда, Крис.

— Все в порядке, дядя Винни, я его заменю.

Крис надеялся, что, увидев, как работают бульдозеры, экскаваторы, пневматические молотки, он почувствует, что отец жив. Но когда Крис прибыл на строительный участок, он понял, почему дядя Винни пытался его остановить.

На котловане никого не было. Крис выскочил из лимузина. У ворот он увидел охранника и Арни Марковича, менеджера его отца на протяжении долгого времени, который прибыл сюда прямо с похорон и теперь стоял у края котлована, печально глядя на место, где жизнь покинула Майкла Таглиона. Вокруг стояла мертвая тишина.

— Что случилось?

— Банк прекратил финансирование.

— Почему, черт побери?

— Ваш отец был чем-то вроде человека-оркестра. Что компания «Таглион конкрит энд констракшн» может без Майкла Таглиона?

— Но я здесь. Я и Тони.

— Тони отправляется в школу. И тебе следует сделать то же. Эй! Куда ты?

С трудом сдерживаемый гнев Криса теперь имел определенный объект, чтобы разрядиться.

— В этот чертов банк! Я собираюсь завершить здание моего отца.

— Забудь об этом. Банк тебя не знает. Тебя заставят заполнить массу анкет. — Арни попытался взять его за руку. — Тебе следует поговорить с друзьями отца. Они могут помочь. Давай мы придем к тебе домой на ужин и обсудим это.

Крис стоял у ограждения с хмурым лицом.

— Давай, Крис.

— Садись в машину. Я буду через минуту. Мне надо побыть одному.

Крис смотрел на неподвижные машины в котловане. Кто-то из служащих перешел к нему с обочины дороги.

— Я только хочу выразить сожаление по поводу вашего отца, Крис. Мы говорили с ним, еще когда он начал это дело. Если у вас будут проблемы, позвоните мне. Может быть, я смогу помочь.

Он протянул свою карточку.

— Насчет чего помочь?

— Я слышал о банке. Я мог бы уладить дело с краткосрочным займом до тех пор, пока вы не найдете постоянный источник финансирования.

— И сколько это мне будет стоить?

— Краткосрочный обойдется в тридцать четыре процента годовых. Но я пришлю человека, который будет здесь приглядывать за положением дел.

— Кого-нибудь вроде Джо Рендиди?

— Ну...

— Пошел ты...

Он повернулся и хлопнул дверью лимузина с необычным чувством, что сейчас повторяется эпизод из жизни его отца, когда Майкл Таглион только вырабатывал свои правила выживания в этом мире. Никаких связей с этими акулами-заемщиками. Никаких контактов с подпольными дельцами.

— Видите этого типа? — спросил он Арни. — Эта гиена пыталась укусить меня в день похорон.

— Он — обыкновенный преступник. Ты хочешь от него хороших манер?

* * *

Овечьи головы на столах делали поминки чем-то похожим на праздник. Дядя Винни привез их утром из супермаркета на Манхэттене завернутыми в газеты. Теперь, горячие и источающие аромат, они привлекали взгляд, возвышаясь среди тарелок со спагетти и мясом. В комнате находилось множество людей. Они пришли на похороны человека, которого здесь любили.

Дядя Пит, учитель, встретил Криса с глазами, полными слез.

— Есть люди, с которыми чувствуешь, что ты часть чего-то большого. Когда они уходят, ты удивляешься, как же все будет без них.

Другие дяди тоже подошли к нему, каждый поцеловал его в щеку, и они прошли к столу. Тони, смертельно уставший от сочувствия своих тетушек, разговаривал с дядей Имоном. Имон, увидев Криса, сразу вскочил:

— Садись на этот стул, малыш. Это — твое место.

Перед Крисом появилась тарелка. Дядя Имон отправился к бару в жилой комнате, оставив Криса и Тони на попечении дяди Винни, который протиснулся между братьями с намерением наполнить их тарелки.

— Ешьте.

Крис откусил кусок, но проглотить его не смог. Он отодвинул тарелку:

— Этот чертов банк прекратил нас финансировать.

— Это можно было предвидеть.

— И что теперь делать?

— Это сложный вопрос, Крис.

— Ты можешь помочь мне найти деньги?

— Только у подпольных дельцов.

— Отец говорил мне: «Никогда не связывайся с акулами-заемщиками». Я уже сказал одному, чтобы тот убирался.

Он протянул Винни визитную карточку.

— Да. Это человек Цирилло.

— Он говорил, что знал отца.

— Ты знаешь, как это делается. Теневые дельцы хотят пролезть в законный бизнес. — Винни оглянулся и понизил голос. — Они знают, что они — дерьмо. Им нужно, чтобы кто-нибудь сказал им, что это не так. Но не забывайте, что они еще хотят и урвать кусок. Пару лет назад, когда ваш отец только начинал свое дело на Манхэттене, этот парень лез к нему, где бы он ни появился.

— И что наш отец делал? — спросил Тони.

— А что он мог делать? Он игнорировал его, не проявляя излишней грубости. Не нужно, чтобы эти парни затаили на вас злобу. Возможно, впоследствии он купил вашему отцу бутылку пепси-колы и теперь рассказывает всем, что они — друзья. Ты правильно поступил, не связавшись с ним.

— Я тоже так думаю, но все же где мне достать деньги?

— Ты уверен, что действительно хочешь повесить на себя такой груз? Твои руки нельзя будет отмыть от цемента. Почему бы тебе не принять участие в моем бизнесе?

Крис заметил огонь, мелькнувший в глазах Тони.

— Если я не завершу строительства, — сказал Крис, — это дерьмо победит.

— Здесь всегда надо быть крайне расчетливым.

— Ну, не всегда, — сказал Тони.

— Рэкетиры будут кружиться вокруг тебя очень долго, — строго возразил дядя Винни.

Он откусил кусочек мяса и, пожевав, спросил Криса:

— Ты что, не собираешься закончить образование?

— К черту образование. Ты думаешь, мне образование нужно, чтобы где-то получить работу? Мы уже имеем свой бизнес, — и тут его глаза наполнились слезами. Дядя Винни отвернулся.

— Тогда я поговорю кое с кем.

Чуть позднее он проводил Криса в другую комнату, где сидел седовласый человек, банкир. Рядом с ним сидел Арни. Оба выглядели удрученными.

— Это Пит Сток, Крис. Он служащий банка.

— Мы встречались. Благодарю вас за то, что вы пришли, мистер Сток.

— Я не мог не прийти. Я имел дело с вашим отцом в течение нескольких лет, участвовал в его проектах в районе Квинз. Мне очень жаль, что банк был вынужден прекратить кредит на это здание.

— Я хочу завершить строительство, которое было начато отцом.

Сток покачал головой:

— Крис, вы бросаетесь очертя голову в очень непростую область бизнеса. Манхэттен забит зданиями выше всякой меры.

— Все наши площади уже арендованы. И Итна обязался купить это здание через два года.

— Это очень выгодно для Итны. Он не рискует ни центом до тех пор, пока вы не завершите строительство и не заселите здание жильцами.

— Но мы же сдали все площади. У нас есть жильцы.

— Все ваши жильцы — только на бумаге, так же как и намерения Итны. Но вы еще не завершили строительства. Короче говоря, у банка существуют большие сомнения в вашей способности вести дело: выдерживать график работ, удерживаться в смете, а также держать в руках персонал. Для студента колледжа это очень сложная задача.

— Я с ней справлюсь. Я работаю с отцом с четырнадцати лет. У нас были планы преобразовать «Таглион констракшн» в «Манхэттен девелопмент».

Сток кинул в свой стакан кусочек льда.

— Крис, рынок жилья на Манхэттене еще более труден, чем производство цемента. Он контролируется весьма искусными в своем деле людьми на протяжении десятков лет. Эти люди могут провести тебя по Пятой авеню, по Второй авеню или Восьмой авеню и рассказать историю каждого здания с того времени, как была куплена земля, о том, кто строил, финансировал, покупал эти дома и продавал их, сдавал в аренду, перестраивал, разрушал и строил новые здания. Я думаю, ты понимаешь, что я хочу показать тебе те трудности, с которыми придется столкнуться.

— Я буду таким же, как они... Вы можете дать мне кредит?

— Мы пришлем человека, который будет руководить работами.

— Нет. Тогда это будет не моим делом. А я могу его сделать сам. Ведь отец говорил вам, что он собирается сделать меня своим партнером.

— По крайней мере, раз пятьдесят. — В глазах Стока мелькнуло сожаление. — Послушай, друзья твоего отца нажали на меня, и очень сильно. Но если ты настаиваешь на том, что будешь руководить в одиночку...

— Да, это так и будет.

— Тогда все, что я могу обещать — это продолжить финансирование в течение двух месяцев. Если ты не найдешь другое финансирование, все кончится.

— Я найду его.

— Но ты уже согласился избавиться от машин...

— Машины? Мы продадим всю свою собственность.

Сток вздохнул, его собственные условия, видимо, казались тяжелыми ему самому.

— Это то, что мои руководители обязательно потребуют. Мне жаль, что нам приходится на это идти. Если до понедельника ты не изменишь своего решения, приходи в мой офис, и мы оформим все бумаги. Но мне нужно, чтобы ты поговорил с менеджером проекта.

— Не делай этого, — сказал Арни. — Без машин тебе делать нечего.

— Да, я это знаю, но...

— Машины твоего отца — это вся собственность, которую он имел.

В голове Криса возникли все эти машины. Они могли бы заполнить улицу, как флот — реку.

— Я должен подумать, мистер Сток.

— Это именно то, чего я хотел. До свидания. Желаю удачи. И еще раз позвольте выразить свои соболезнования: мы все потеряли вашего отца.

— Я провожу вас, — сказал Арни.

Крис остался на месте, он лихорадочно перебирал в голове варианты. Высокий пожилой человек осторожно тронул его за руку. Это был Альфонс Кастеллоне.

— Возьми машины в аренду, — он беззубо улыбнулся.

Альфонс Кастеллоне был неправдоподобно стар, не имел никакого образования и глядел на мир с простотой сицилийского пастуха. Но он был одним из первых в Нью-Йорке, кто начал сдавать строительное оборудование в аренду, и потому был очень богат; Крис, как и все в этом доме, ценил мудрого старика. Издалека, но с интересом тетушки и дядя наблюдали их беседу.

— Это машины моего отца, Альфонс.

Альфонс ответил с безапелляционностью своего возраста:

— Твой отец был глупцом в этом деле, последним, кто покупал все оборудование. Что из того, что ты продашь эти машины? Я куплю их через банк и сдам тебе же. Я сдам тебе все, что ты захочешь. Я сдам тебе экскаватор, я сдам грейдеры. Я сдам эти чертовы башенные краны. Единственное, что я не могу тебе предложить — это контракт. Я могу одолжить тебе нескольких головастых парней. Продажа цемента — это знание «кто есть кто» и «что есть что». Ты уже узнал это от своего отца.

Он оглядел комнату и кивнул всем, кто уважительно смотрел на них с почтительного расстояния.

— Избавься от этих чертовых грузовиков.

Крис почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке, впервые за три дня. Старик был прав. Арни так и не понял, что главным богатством компании «Таглион конкрит» был именно контракт. Альфонс похлопал его по руке:

— Ты устроил похороны неплохо. Твоему отцу они бы понравились. Но довольно об этом, иди делать свой бизнес.

Крис взял за руку Стока и отвел его в фойе. Они несколько минут обговаривали детали, и банкир с видимой неохотой согласился на его предложение. Затем Сток присоединился к тем, кто собирался уходить — бизнесменам и друзьям Майкла Таглиона. Через некоторое время дом почти опустел — первыми ушли ирландцы, затем итальянские кузины, наконец, тетушки и дяди. Женщины пытались объяснить Тони, как готовить пищу, которую они оставили в холодильнике.

Последним ушел дядя Винни. Перед тем как уйти, он отослал тетю Марию к машине.

— Если тебе понадобится что бы то ни было, позвони мне. Я буду на работе с понедельника, Крис.

— Я отправлюсь в банк.

— Тогда я зайду к тебе утром. Слушай, Тони. Если ты будешь в чем-нибудь затрудняться, ты позвонишь мне. Идет?

— Спасибо, дядя Винни.

Крис и Тони стояли во входной двери, глядя, как удаляется дядя Винни. Звук его шагов разносился по улице. Дорогу освещал свет уличных фонарей, пробивающийся сквозь листву. Издалека, с магистрали, доносился шум машин. «Кадиллак» дяди Винни тяжело осел на пружинах. Дверь открылась на мгновение, и они увидели скорбное лицо тети Марии. Дверь захлопнулась, заурчал двигатель, и зажглись фары. Машина завернула за угол, и хвостовые огни еще некоторое время мелькали за оградой соседнего дома. Братья вернулись в дом.

Теперь они остались совсем одни.

* * *

— Все прибрано так, будто никого здесь и не было.

— Тетя Мария оставила что-то в термосе.

Они оглядели пустую комнату.

— Хочешь выпить чего-нибудь? — спросил Тони.

— Да.

Тони открыл бар. Золотистый пластмассовый контейнер оказался пуст. Они отправились на кухню. В холодильнике, в емкости для льда, не оказалось ни одной льдинки. В автомате для льда, стоящем у дверей, тоже не оказалось ничего. Наконец Крис обнаружил один из использованных подносов в холодильнике. Он взял с него несколько кубиков и, бросив в стаканы, вернулся в комнату.

— Пойдем вниз?

Они спустились в столовую. Это была комната матери — особенное место в доме для особенных случаев. Посреди комнаты стоял большой стеклянный стол для кофе, его окружали стулья и диваны. Комнату освещали огромные лампы. Незадолго до своей смерти мать повесила над камином портрет мужа. До болезни она очень любила давать приемы, и отец убрал стену, так что эта жилая комната превратилась в гостиную, просторную, как в загородном доме. Громадное пианино матери занимало место в противоположном конце комнаты. На нем не играли уже несколько лет, хотя Тони и брал когда-то уроки. На пианино стояла довольно подробная модель дома, воздвигнутого когда-то отцом на Пятьдесят шестой стрит. Модель показывала здание построенным наполовину — нижние этажи его были застеклены. На самой вершине небольшой кран поднимал стальную трубу с миниатюрного грузовика с надписью «Таглион» на кузове.

Крис опустился на диван:

— Помнишь, когда ему подарили эту модель?

— Ее подарил отцу один умный архитектор. Он знал, что отец даст ему возможность заработать на жизнь.

Они посидели молча, оглядывая комнату.

— Жизнь, — повторил Тони с горечью. — Мы говорим такую же ерунду, как и тогда, когда умерла мама.

— Знаешь, чего я не понимаю до сих пор? — спросил Крис. — Он присматривал за нами, когда она умерла. А когда же он переживал сам?

— Спроси Сильвию.

— Брось. Это началось недавно.

— Ты чертовски глуп, Крис. Он встречался с ней несколько лет.

— Нет, — сказал Крис, — у нее был парень. Она сама говорила мне об этом. Но потом она осталась одна, как и отец.

Тони внезапно смягчился:

— Она отлично выглядит, черт побери. Отец был очень счастлив, что встретил ее.

— Если говорить о том, кто как выглядит, то ты не заметил нашу кузину Мери Джейн?

Тони усмехнулся:

— Я хотел прыгнуть на нее прямо в церкви. Помнишь, как мы повстречали ее в первый раз, у дяди Имона? Сколько ей было, шесть? Мне было восемь. Тебе было шесть? У нас с тобой началась дикая драка в машине по пути назад.

— Отец назвал нас рогатыми ублюдками. Я это отлично помню.

— А помнишь, как он застукал нас в доме дяди Винни?

— Тогда все ели спагетти на кухне.

— Кроме нас. Мы были в ее комнате.

— Я думаю, он никогда не говорил об этом матери.

Крис подошел к пианино и тронул фотографию в серебряной рамке.

— Мама... перед тем как она встретила отца. Похожа на Мери Джейн.

Тони подошел к стене, снял одну из висевших фотографий и внимательно всмотрелся.

— Все наши родственники по этой линии — это что-то потрясающее.

— Но и Таглионы не так уж и плохи. Ты видел Лусию?

— Эту слониху?

— Ну нет. Не Лусию дяди Винни. Маленькую Лусию Таглион.

Первых девочек в каждом семействе Таглионов называли Лусиями в честь прабабки, полулегендарной женщины из далекой страны в Европе, которая умерла всего год назад в возрасте ста лет. Маленькая Лусия была дочерью дяди Пита.

— Ты что, нападаешь на люльки? Ей ведь всего пятнадцать.

— Я не собираюсь ничего предпринимать, просто говорю, что через пару лет она будет очень привлекательна для многих.

— Широковата в бедрах.

— Это детский жирок. Он уходит, когда у женщин начинается секс.

— Да? — Тони взглянул на него. — Черт! Крис, по тебе я вижу, что это так и есть.

— Помнишь время, когда я спросил отца, правда ли, что стрекозы трахаются в полете? Он выпорол меня, когда услышал от меня слово «трахаются».

— Для старшего брата ты был довольно глуп.

— Я тогда не знал, как можно выразиться иначе. Тогда мы шли мимо пруда. Помнишь?

Это было на юге штата, в Катскилле, где они проводили лето вместе с матерью. Отец приезжал на уик-энды.

Крис и Тони бежали босиком, они хотели показать отцу змей, маленьких рыбок и лягушачью икру, которые они обнаружили в пруду. Крис вспомнил, как земля чавкала под ногами отца, как он закатал штанины, и как белы были его ноги, тогда как у них двоих они были коричневыми от солнца.

Тони откинул голову и глянул в потолок, как будто видел то высокое голубое небо, которое было над ними тогда.

— Стрекозы собираются вместе по двадцать или тридцать штук, делают свое дело и откладывают яйца в воде. Отец смотрел на них около десяти минут, не произнося ни слова. Потом он посмотрел на тебя, на меня и очень серьезно сказал: «Они танцуют».

— А потом мы пришли домой, и я слышал мамин смех... Боже, как бы я хотел...

— Что дядя Вини сказал о строительстве?

— Он уладил мои дела с человеком из банка. Они хотят, чтобы машины были проданы.

— Ты собираешься это делать?

— А ты будешь помогать мне?

— Я собираюсь получить образование и стать адвокатом.

Крис взглянул на модель здания, которое строил его отец. Маленькие фигурки рабочих обступали кран, который протянул вниз маленькую нить троса.

Прошедший день вновь пронесся в его памяти — витраж в церкви, священник, который ему так не понравился, человек, предлагавший заем, и пустующая стройка. Крис поставил на пианино стакан, взял нить троса и попытался привязать к нему миниатюрный крюк, лежавший внизу. Но пальцы дрожали — шотландское виски сделало свое дело. Мачта начала крениться, и перед тем как он схватил вершину, кран переломился пополам.

— Что ты делаешь с моделью отца?

— Ничего, — Крис решил осуществить свое намерение, когда будет трезв, и осторожно положил кран.

— Что сказал дядя Имон?

— Они расследуют это дело.

— Это полиция говорит всегда.

— Они будут расследовать его особенно внимательно.

— Почему я не остановил отца? Я видел, что он не в себе. Мне нужно было его увести. Я мог встать между ними.

— Было поздно это делать. Все произошло за несколько секунд.

— Да, ты прав.

Тони пересек комнату и убрал руку Криса от модели.

— Отец сделал это очень быстро. Я даже не видел самого удара. А ты?

— Я видел, как он поднялся на носки. Я должен был понять, зачем он это делал. Но он был так чертовски быстр!

— Я просил его научить меня боксировать, — печально сказал Тони. — Он всегда говорил, что я слишком легкий. «Вот когда станешь старше...» Говорил, что боится причинить мне вред. С тобой же ничего не случилось, когда он обучал тебя, а ведь ты был моложе.

— У меня был солидный вес, — сказал Крис. — Он знал, что, если он мне вмажет, я могу ответить.

— Теперь я уже не научусь боксировать так, как он.

— А что мы будем делать с Рендиди?

— Что ты имеешь в виду?

— Он убил отца.

— Я говорил тебе, дядя Имон...

— Но дети должны мстить за своих отцов?

— Мстить? — Тони взглянул на него так, как будто Крис был сумасшедшим. — Те дети, которые на Сицилии до сих пор укрываются овечьей шкурой, когда спят, но не американцы.

Тони убрал руку с руки брата, и тот внезапно почувствовал себя так одиноко, что захотелось кричать.

— Я должен был его остановить.

— Ты не смог бы.

— Если бы я прибежал секундой раньше, я бы оттащил его от машины.

— Ты был там раньше меня...

Крис вздрогнул. Он вспомнил ощущение от руки отца, сжимавшей его руку, когда жизнь покидала тело Майкла Таглиона.

— Я собираюсь ложиться спать, — сказал Тони.

— Подожди еще немного.

— Не могу. У меня подкашиваются ноги.

Крис смотрел, как брат взбирается вверх по лестнице. Тони был невысоким, плотно сбитым, энергичным и напоминал электромотор, который только что сошел с конвейера и, смазанный, приступил к работе. Крис рассмеялся. Тони обернулся:

— Ты что?

— Последнее, что сказал мне отец — заботиться о тебе.

— Я могу позаботиться о себе сам.

— Не ребячься.

— Эй, братишка, он сказал мне то же самое относительно тебя. Спокойной ночи.

— Когда ты собираешься вернуться в школу?

— Я бросаю работу завтра.

— Что? Я думал, у тебя впереди два месяца.

— Без тебя здесь был конгрессмен Костанцо.

— Да? Это очень любезно с его стороны.

— Он сказал, что ему жаль, что не сможет присутствовать на погребении, поинтересовался тобой и нашими делами. Я спросил его, не может ли он устроить меня на работу.

— Что ты наделал?! Послушай, ты нужен мне, по крайней мере, на это лето.

— Он мне поможет со студенческой стажировкой в министерстве юстиции. Завтра я уже еду на собеседование.

— Завтра суббота.

— Они не прерываются на выходные. Мне жаль, что придется тебя так быстро покинуть, Крис. Но это для меня большая удача. Если я туда попаду, у меня будут хорошие связи.

— Но ты собираешься стать адвокатом отца! А не федеральных служб.

— Это была идея отца, а не моя. Спокойной ночи.

— Иисус! Тони, мы всегда думали...

— Ты всегда думал, и он всегда думал. Никто не спрашивал меня.

— Это наша общая компания! Отец превратил ее в большое предприятие...

— Я не думаю о зарабатывании денег. Я хочу поступить на государственную службу.

— Службу? Черт побери, служить — кому? Служи нам!

— Я буду служить закону. Я хочу добиваться его соблюдения. А не искать, как его обойти.

— Я не верю своим ушам! Ты говоришь, как этот чертов священник.

— Крис, мне очень жаль. Этот разговор я хотел затеять с отцом еще два года назад. Доброй ночи.

Ошеломленный, Крис достал виски и сделал глоток. Виски обожгло горло. Он сделал еще глоток, хотя знал, что виски на сегодняшний вечер уже ничего не изменит. Только завтра будет головная боль. Крис погасил лампы и поднялся наверх. Дверь Тони была уже закрыта. Крис обнаружил, что его кровать была заботливо убрана кем-то из тетушек. Он упал на кровать и уставился в потолок. Затем встал и отправился в комнату отца. Кровать здесь была также аккуратно прибрана. Он принял душ и забрался в эту кровать.

Крис не мог заснуть и лежал с открытыми глазами. Вспоминалась улица Гринпойнт, где они провели несколько месяцев после смерти мамы, — шлялись с группой, у которой была «аварийная площадка». Американские хиппи так называли наркопритон, где собирались итальянцы и ирландцы со всего района Квинз. «Травку», ЛСД, «коку», а также героин — все это они могли получить здесь, а потом начиналось что-то вроде роения стрекоз: парочки находили друг друга, расставались и сходились вновь.

Но отец довольно быстро обнаружил что-то неладное, и реакция была в его духе. Рано утром он приехал на Гринпойнт и схватил за шеи обоих сыновей, которые лежали на одном матрасе с девицей из Бронкса. Так за шеи он и стащил их вниз по лестнице, впихнул в «линкольн» и привез на Уолл-стрит, к одному из своих друзей, заведующему складом. Тот занимался в это время размещением инструментов и двигателей, которые рабочие выгружали из машины.

— Вы хотите многого добиться в жизни? Я сделаю так, чтобы это у вас получилось. Вот вам каски, разводные ключи, ящики для инструментов, перчатки и ботинки. Надевайте их.

И он вручил своему другу бумаги из профсоюза металлистов.

— Здесь их профсоюзные билеты. Парни, это — ваш босс. Я заберу вас, когда настанет время.

— Послушай, отец... — запротестовал Тони.

— Вы ведь хотите окончить колледж — вам и платить за него. Своих дружков вы сможете видеть по выходным. Между прочим, множество людей поблагодарило бы за эту работу. Не делайте из меня дерьмо.

Крис тоже пытался протестовать, но внезапно заметил страх в глазах отца — именно страх заставлял его говорить все это. Крис понял, что крутой Майкл Таглион был всего лишь одиноким и беспомощным человеком и спасал своих детей как мог. И Крис велел Тони заткнуться.

Заведующий показал на здание высотой в пять сотен футов.

— Ваш начальник — Доггерти. Он руководит бригадой на подъемнике. Берите ящик с болтами и отправляйтесь к нему.

Ящик весил две сотни фунтов. Они доволокли его до Доггерти, седовласого человека лет тридцати пяти. Он направил их на работу по переноске стальных прутьев. С этого дня стала создаваться новая семья, уже без «ирландки» Катлин Таггарт-Таглион. К концу лета на их руках вздулись мускулы, чему немало способствовала переноска болтов. А в следующем году они вернулись к отцу, но уже для того, чтобы участвовать в бетонных работах на здании, которое строил сам отец.

Что касается Гринпойнта, большинство из тех, кто слонялся там без дела, так и продолжали слоняться. Некоторые из них умерли, а один был убит, продавая наркотики в Гарлеме.

Крис уже спал, когда внезапно зазвонил телефон. Он попытался нащупать его в темноте и нашел под одной из подушек. На люминесцентных часах было три часа.

— Крис?

— Да?

— Это дядя Имон. Ты не спал?

— В чем дело?

— Я должен тебе сказать раньше, чем ты прочтешь об этом в газетах.

— Что случилось? — Крис сел на кровати.

— Мы нашли водителя в ящике для мусора.

— Мертвого?

— Что ты думаешь делать?

— А как же Рендиди? Это он дал указания водителю!

— Он ничего не говорил при свидетелях. Поскольку водитель мертв, это дело закрыто.

* * *

Имон Таггарт и Майкл Таглион встретились в Корее. После войны Имон познакомил Майкла со своей сестрой. Он не мог и предположить, что его темноволосый, с похожей на бочку грудной клеткой боевой товарищ-итальянец привлечет высокую белокурую Катлин. Он был ошеломлен, даже обескуражен, когда Майкл и «ирландка» поженились. Но они остались друзьями, и когда Катлин умерла, именно Имон принес бутылку и просидел с Майклом всю ночь напролет.

Теперь он сидел на краешке отцовского кресла, с его шляпой на коленях, и пытался объяснить, почему полиция не может арестовать убийцу Майкла Таглиона. Тони слушал, не произнося ни звука.

— Вы действительно верите, что водитель забыл поставить машину на тормоз?

— Водитель говорил, что это так и было.

— Пятьдесят человек слонялись вокруг машины! Люди Рендиди могли сделать что угодно.

— Я знаю это. Ты знаешь это. Но мы не можем это доказать.

— Но водитель был одним из людей Рендиди. Ты же говорил, что у него уже была судимость! — настаивал Тони.

— Он мертв. Мы не можем предложить умершему человеку судебную неприкосновенность в обмен на показания. Как бы мы этого ни хотели. Но у тебя они начнут вымогать деньги не скоро, я гарантирую это.

— Но у Рендиди была причина убить отца. Дядя Имон вздохнул:

— Крис, строго между мной, тобой и Тони. Рендиди вряд ли делал это от своего имени. Один из главарей семейства Цирилло мог ожидать его в машине. Скорее всего, именно он одобрил убийство твоего отца. Но я даю голову на отсечение, у него была связь по радиотелефону с боссом.

— Цирилло дал приказ убить моего отца по радио?

— Они не выходили из машины и не приказывали это вслух.

— Я не могу в это поверить, — запротестовал Крис. — Сколько же людей должны были ненавидеть отца?

— Крис, это только предположение, — вздохнул Имон, глядя на хмурого племянника. — Вспомни, когда твой отец и дядя Винни собирались для покупки цемента, они не говорили друг другу: «Мои цены такие-то и такие-то». Нет. Они обсуждали реальные возможности.

Крис что-то невнятно пробурчал. Имон проигнорировал это и терпеливо продолжил:

— Я знаю, что говорю. Рендиди — это только одно звено в длинной-длинной цепочке. Ты не поверил бы, если бы я нарисовал, насколько длинна эта цепь. Эта схема напоминала бы смеху корпорации.

— Нарисуй, — попросил Тони.

— Не понял.

— Я хочу увидеть эту цепь.

Имон отвез их в свой полицейский департамент. Молодой детектив встретил их в дверях.

— Эти парни должны знать больше, чем другие. Идет, Джек? Это мои племянники, Тони и Крис Таглионы, а это — Джек Варнер. Покажи им, что ты делаешь здесь.

— Да, капитан.

Варнер не произнес имени их отца, но по диаграмме, к которой он подошел, было ясно, что он знал, что у них произошло.

— Здесь — семейство Цирилло, крупнейшее в Нью-Йорке семейство мафии. Семейство Джо Рендиди входит сюда. Рендиди стоит довольно высоко в иерархии, поскольку его профсоюз дает «чистые» деньги. Но можно уверенно сказать, что его на эту ступень «поставили», на самом деле он только исполнитель. Таких, как он, называют «капо» — руководитель группы. Над капо стоят подпольные боссы. Вот здесь — Сал Понте, которого называют «Хитрый». Он — консиглиер, советник самого главного босса, старика Цирилло. Себя Цирилло зовет «дон Ричард», но обычно его зовут «маленький Ричард», из-за его роста.

— Кто эти двое? — показал Тони на квадратики рядом с доном Цирилло.

— Микаэль, «сумасшедший Мики», сын дона Ричарда и его главная опора. Он выполняет личные поручения отца и делает это с большой охотой. У него на шее висит миниатюрный пистолет — знак принадлежности к семье. Есть еще один сын, старший, его зовут Николас. Он довольно умен. Они — наследники дона Ричарда. Когда он уйдет, они возьмутся за дело, если сумеют с ним справиться. Но мы можем нарисовать только половину схемы.

— Почему?

Дядя Имон вздохнул:

— Ты — наполовину итальянец. Ты знаешь, как тесны в итальянской семье родственные отношения и как трудно туда внедриться посторонним. Как нам туда проникнуть? Даже используя итальянских полицейских, мы редко достигаем успеха. В итальянских семьях все знают, кто есть кто. Это идет еще с незапамятных времен.

— Получается, мы преступники только потому, что мы итальянцы, Имон? — прервал его Крис.

— Ваш народ связан очень крепкими узами, — продолжал Имон. — Все знают, кто в тюрьме, кто служит, кто поступил в колледж или остался дома, кто поступил в полицию. Разве это не так, Джек?

Крис отметил, что Джек Варнер тактично не ответил на вопрос Имона.

— Кроме того, иерархия постоянно меняется. Как только нам удается внедриться и начать получать информацию, мы частенько обнаруживаем, что связаны с людьми, которые уже лишились власти. Цирилло делают новые альянсы и отбрасывают старые связи.

Зазвонил телефон. Варнер поднял трубку, затем извинился и быстро покинул комнату.

Дядя Имон сказал:

— Как видите, это длинная цепь. И закон разбить ее почти не в силах.

— Тогда это не закон.

— Иногда — да, — заметил дядя Имон.

— Я бы убил их своими собственными руками.

— Это нормальная реакция, но я не могу говорить об этом.

Крис сейчас припомнил, как он однажды купил старое, малопригодное ружье на загородной распродаже. На верстаке в Катскилле он сам набивал патроны — зажимал в тисках гильзы, засыпал порох... Он посмотрел в глаза дяде и сказал:

— Простите, дядя Имон, во мне говорит гнев.

Тони провел пальцем по схеме:

— Это — такая же глупость, как то, что сделал Рендиди. Он отомстил отцу за удар в нос.

— Что? — Крис почувствовал, что гнев закипает в нем снова. Тони начинал раздражать его.

— Месть — это безумная идея, — спокойно повторил Тони. — Существует суд, и именно для этого. Исполнение закона — это цивилизованный путь наказания преступника.

— Ты что, не слышал, что сказал дядя Имон? Закон не может его тронуть!

— Это тоже имеет смысл. Если ты убьешь убийцу, его друзья расправятся с тобой. Но когда ловит убийцу закон, кровавая цепь разрывается.

— Звучит как в книжке для чтения. Боже мой, я же говорю тебе об отце, Тони!

— И я тоже.

— Тони прав, — сказал дядя Имон. — А ты должен идти дальше. Ты будешь жить и все забудешь.

— Я не забуду никогда.

Их глаза встретились — светло-голубые глаза Криса и черные Тони. Крис понял, что сказал это за двоих.

* * *

Крис смог нанять машины на два месяца. Даже когда он подписывал документы в кабинете Питера Стока, он думал о том, что и построив дом отца, он не будет считать, что отомстил за него.

Банк дал заем в два миллиона долларов, чтобы вернуть рабочих и возобновить поставки. Но для завершения строительства потребуется еще более двадцати миллионов. Заем был только короткой передышкой, и акулы-заемщики чувствовали запах крови. Еще один человек, подосланный Цирилло, сделал то же самое предложение — деньги под двадцать четыре процента годовых.

Бухгалтер, державший в своих руках финансовые дела «Таглион конкрит энд констракшн», посоветовал Крису прекратить строительство.

— Хотите, я скажу вам кое-что? Вашему отцу не следовало ввязываться в строительство этого чертового дома. На пороге новый спад деловой активности, а мы ведь так и не выбрались из прошлого спада. Рынок недвижимости умер.

— Он оживляется и замирает по циклическому принципу.

— Тремя кварталами дальше по Пятьдесят шестой стрит уже полгода стоит недостроенное здание. Стройки опустели по всему Манхэттену.

— Но не у нас.

— Как вы собираетесь найти деньги?

— Еще не знаю. — Голова Криса была занята совсем другими мыслями.

Он делал бизнес, бизнес своего отца, но куда важнее было так и не отомщенное убийство.

* * *

Он созвал совещание. Арни, бухгалтер Эд, счетовод, прораб бетонных работ и секретарша Сильвия Маркс втиснулись в узкий офис отца. На их лицах было написано сомнение, что «Таглион конкрит энд констракшн» сможет существовать без Майкла. Крис сам немного смутился, сидя за столом отца.

— У нас довольно мало папок с делами, — доложил бухгалтер. — Ваш отец хранил все в голове.

Крис знал, что отец работает так, будто устраивает шоу из одного человека. Способность хранить все в памяти вызывала у Криса восхищение. На любой вопрос сразу следовал ответ.

— Придется начать новые папки, — сказал Крис бухгалтеру, сидящему с угрюмым видом.

Эд и счетовод переглянулись.

— Купите персональный компьютер. Мы изучали их в колледже.

— Купить компьютер? На что? Множество людей, с кем был связан ваш отец, полагают, что с его уходом они могут не платить по своим счетам. У нас совершенно нет наличных. Я не уверен, что мы сможем выплатить даже зарплату.

— Продайте машины.

— Вы их заложили.

— Тридцать четвертую, тридцать седьмую, восемьдесят шестую и сто четырнадцатую. Они были в мастерской. Я забыл сказать о них в банке.

Бухгалтер улыбнулся.

— Продайте их старику Альфонсу. Возьмите компьютер напрокат. Поднимите дела поставщиков за последние шесть месяцев. К концу недели подготовьте мне список тех, кто нам должен.

Когда все вышли, Сильвия Маркс задержалась. Она была секретаршей отца, а до этого работала танцовщицей. У нее были пышные белые волосы и потрясающие ноги. На похоронах она держалась немного в стороне, не совсем уверенная, что ей следовало присутствовать. Горе прорезало морщины на ее красивом лице.

— В чем дело, Сильвия?

— Я знаю человека, который должен нам больше всех.

Крис нашел этого должника на рабочем участке. Стальные конструкции, устремленные в небо, говорили о том, что за бетонные работы при закладке фундамента владельцы должны были заплатить уже давно. Крис вошел в трейлер, где располагался офис, и представился менеджеру.

— Мне жаль, что так случилось с твоим отцом, парень. Могу я сделать что-нибудь для тебя?

— Я собираю деньги по самым большим счетам.

— И, как я догадываюсь, они у меня большие, да?

— Верно.

— И вам нужны наличные?

Крис согласился еще раз.

— Хорошо. Я знаю, что ты занялся строительством, потому что я занимаюсь тем же самым... Должен сказать одну вещь. Чтобы сразу все прояснить. Я могу выплатить только сорок центов на каждый доллар.

— Сорок центов? Но...

— Поможешь мне, а я помогу тебе. Идет?

— Нет. Это не покрывает даже себестоимость.

— Это все, что я могу.

— Сорок центов — это смешно. У вас большой долг.

Улыбка на лице менеджера растаяла.

— Ты хочешь тридцать пять?

Так и не добившись успеха, Крис вернулся в офис и рассказал Сильвии о своем разговоре.

— Постригись.

— Никого сейчас не волнует длина волос, Сильвия.

— Да, но у всех строителей дети похожи на тебя.

— Да?

— Ты выглядишь, как ребенок. Тебе нужно быть посолиднее, соответствовать своему положению.

— Но у отца были длинные волосы.

— Его знали все. Знали как умного, сильного, решительного человека. Глядя на тебя, все видят парня из колледжа с длинными волосами.

— Они ошибутся, если не послушают меня.

Сильвия внимательно посмотрела на него.

— Может быть.

— Я даже не знаю, где парикмахерская. В школе девушки подстригали мне волосы.

— Я могу показать, где можно сделать хорошую прическу.

После стрижки нос, казалось, стал больше, а брови — слишком широкими. Глаза выделялись синим холодным блеском.

Крис подошел к разноцветным бутылочкам, стоящим перед зеркалом, и понюхал содержимое.

— Этот?

— Да, именно этот любил твой отец.

Сильвия одобрила его вид и, взяв за руку, повела на второй этаж.

— Почему эти люди так на меня смотрят?

— Они думают, что ты мой друг.

Крис купил костюм по выбору Сильвии, полдюжины рубашек и несколько галстуков.

— Французские запонки подходят только к вечернему костюму, мадам, — заметил продавец. Но она все же купила запонки и позднее объяснила Крису:

— Я покупала такие же для твоего отца. Мне хотелось бы, чтобы они были у тебя.

Крис открыл коробочку. Две запонки горели белым огнем на черной бархатной подушке.

— Это — бриллианты?

— Не сомневайся. Я в этом разбираюсь.

Она вставила их ему в манжеты и отступила назад, чтобы полюбоваться на свою работу.

— Немного кричащие, но твоему отцу они бы понравились. Возможно, ты добьешься успеха большего, чем он.

Крис нанес визит следующему должнику из списка и предъявил ему счет.

— Поторапливаете с наличными?

— Просто развязываюсь со старыми долгами перед строительством нового здания.

— Какого нового здания?

Крис согнул руку, и на манжете блеснул бриллиант.

— Пока я не могу вдаваться в это. Партнеры моего отца боятся, что кто-нибудь влезет в это дело. Сейчас мне достаточно только вашего чека.

— Это тот дом, который начал ваш отец?

— Другой, — спокойно солгал Крис и посмотрел на собеседника. — Мне надо прояснить положение с вами.

Тот покачал головой:

— Это довольно сложно.

— Я вас не тороплю. Вы дадите мне половину сейчас, а половину — через месяц.

Его собеседник выписывал чек. Крис устало опустился на стул, будто проработал целый день.

* * *

— Я приглашаю вас на ужин, — сказал он Сильвии. — Отпраздновать и поздравить вас.

Крис выбрал ресторан «Пальма», так как вспомнил, что в этот ресторан отец приглашал когда-то Сильвию. Но вечер получился печальный. Они говорили о том, как им не хватает Майкла. Сильвия немного перебрала виски и вдруг разрыдалась. Крис сказал, что хочет убить Рендиди. Когда же он довел ее до дверей, Сильвия поцеловала его в щеку и сказала:

— Дострой дом своего отца. Это будет лучшей местью.

* * *

— У нас пропал целый месяц, и Арни выбился из графика, — бухгалтер оглянулся на счетовода, который подтвердил кивком его слова. — Но вы достигли отличных успехов в собирании долгов, и теперь мы не нуждаемся в банковских кредитах. Вы добьетесь еще большего успеха, если сможете избавиться от этого чертова здания.

Проблема была в том, что Арни, менеджер проекта, не мог настичь упущенное время и, что еще хуже, банк это знал. Крис решил поговорить со всеми менеджерами и суперинтендантами, в чьем ведении находилась строительная площадка. Первым, с кем он переговорил, был Бен Рили, медлительный человек средних лет, который напоминал Крису отца. Крис быстро сумел расположить к себе Рили, предложив ему стакан молока: у Рили была язва. Тот в ответ предложил сигарету. Крис нервничал, и сигарета упала на пол. Рили раздавил ее ногой и предложил Крису другую.

— Строительный бизнес — это распоряжения и контроль за их выполнением. Вы можете знать, как заключаются сделки, какое вам нужно оборудование и рабочая сила. Но банки не дают деньги тем, кто не способен гарантировать соблюдение графика.

— Я знаю уйму вещей в строительстве. Каким образом рабочие постараются меня надуть, к каким уловкам будут прибегать поставщики, чтобы мне недодать: ведь они уверены, что смогут меня обмануть.

Я все это знаю от отца. Но банк мне не верит. И поэтому мне нужна помощь.

— Согласен.

Крис побывал у своих конкурентов. После нескольких визитов у него было четыре новых менеджера — для той работы, которую Анри и отец выполняли вдвоем: два менеджера в офисе и два на строительной площадке.

— Теперь у нас в ведомости на зарплату столько людей, сколько хватит для возведения пирамиды, — недовольно скривился Арни. — Они будут только мешать друг другу.

— Это нужно для того, чтобы выбить деньги из банка. Все эти менеджеры неплохо управляют, и никто не скажет, что «Таглион констракшн» управляется одним ребенком. Теперь пора превращать цемент в бетон.

— Но послушай...

— Я не могу это делать сам, Арни. Они будут вести строительство, а ты займешься цементом.

— Но ты освободил меня от прежних обязанностей.

— Арни, они должны наверстать целую неделю по графику.

Крис перевез свою контору в Бруклин. Она теперь помещалась в трейлере около строительной площадки. Это давало возможность наблюдать за осуществлением проекта.

Когда весь персонал выразил свое недовольство, напомнив, что отец не ставил никого в такие суровые условия, Крис сказал, что у Майкла был очень мягкий характер.

— Кроме того, в отличие от него я еще не знаю многого из того, что необходимо знать руководителю строительства. Да и чем раньше мы кончим здание, тем быстрее у нас в нем появится офис.

Его новые менеджеры быстро нагнали график. Стальные конструкции потянулись вверх из котлована. Крис надел новый костюм и отправился в банк, уверовав в то, что теперь «Таглион констракшн» имеет все, чтобы доказать свою жизнеспособность.

Его удивило, что в кабинете Стока сидела незнакомая женщина.

— Я — Крис Таглион. Я хочу видеть Питера Стока.

— Мистер Сток больше не работает в банке. — Лицо женщины было хмурым. — Он уволен.

— Уволен?.. Ладно, мог бы я поговорить с его боссом? Кто его босс? Спунт?

— Спунт уволен тоже. Все уволены.

Крис вдруг вспомнил, что коридор был пуст и тих, а на стенах не было картин.

— А кто сейчас работает?

— Мистер Банкер.

Через открытую дверь Крис увидел какого-то человека своего возраста, распаковывающего картонную коробку. Крис постучал по дверной раме и вошел внутрь.

— Уже поздно, — сказал Банкер.

— Нет, по моим часам — нет.

— Вы от Вартона?

— "Таглион констракшн".

— Я позову помощника.

— Я принес вам финансовые документы. Ваш банк дает нам деньги на строительство дома на Пятьдесят шестой стрит.

— Это одно из дел, которые вел Сток?

— Да. Мой отец вел дела с мистером Стоком на протяжении пятнадцати лет.

— Тогда до свидания!

Банкер вытащил диплом в рамке из картонного ящика и повесил его на одном из крюков.

Диплом утверждал, что Банкер окончил школу бизнеса в Гарварде три месяца назад.

— Вы не могли бы сказать мне, что происходит?

— Этот банк отдал слишком много денег, предоставляя займы, — ответил Банкер, выравнивая диплом. — Если быть точным, около двухсот миллионов долларов. И подчистил наши запасы. Поэтому все были уволены, а меня взяли на работу собирать то; что можно собрать.

Крис сел на стул и уставился на Банкера, не в силах поверить в услышанное.

— И банк должен сделать это сейчас?

— Да. Вы думаете, деньги нужны только строителям? Но не только наш банк сделал это. Все банки.

— Что?

— Каждый банк в Нью-Йорке должен прямо с сегодняшнего утра уволить всех своих служащих из отдела недвижимости. Похоже, что установились слишком тесные отношения между служащими отделов недвижимости и строителями.

— А как же, черт подери, вы полагаете, должны строиться дома?

— У нас построено слишком много домов.

— Мы уже имеем договоры об аренде.

— Приближается новый спад. Вы уверены, что ваши жильцы смогут взять эту площадь?

— Мы не можем прекратить работу. Мы уже имеем договоры на аренду.

Банкер достал из ящика кружку для кофе.

— Парни, такие, как ты и Сток, затевают дружбу и не задают друг другу неприятных вопросов.

Крис с изумлением уставился на него.

— Таким образом, вы хотите установить со всеми чисто официальные отношения?

— Да. Никто по дружбе не втянет меня в невыгодные кредиты.

Банкер достал последнюю вещь из коробки — калькулятор фирмы «Хьюлет-паккард».

— Можно задать вам вопрос?

— Но это будет последний вопрос.

— Как вы будете определять, кто честно ведет с вами дела?

— По тому, как они возвращают кредиты.

— А кто держит слово?

— Все это я возьму из документов об их деятельности.

— Но это же документы о прошлом. Документы и прошлая деятельность говорят только о том, что было. А тесные отношения позволяют вам узнавать о происходящем сейчас.

Он часто слышал это от отца и недавно — в своем офисе. Сейчас все это всплыло в памяти.

— Как вы можете знать, к кому из ваших клиентов предъявит претензии какой-нибудь из инспекторов? У кого есть заказы, а у кого нет? У кого нет средств? У кого проблемы с профсоюзами? А ведь они могут здорово испортить дела. Чьи подрядчики собираются расторгнуть контракты?.. Именно личные контакты, дружище. Вы должны постоянно держать руку на пульсе, иначе упустите выгодные сделки. Сейчас я занимаюсь весьма выгодным делом: у меня уже арендованы все помещения и, благодарение Богу, я иду впереди графика. Отставание от графика говорит, что в каком-то месте существуют проблемы. Мое здание достаточно мало, и если мои жильцы откажутся занимать помещения, это меня не убьет.

— И какая у вас проблема?

— Мне нужны деньги. Мой старик умер, и все думают, что я — мальчишка. Все, что мне нужно — это небольшой заем от вас, чтобы они тоже предоставили мне займы.

Банкер смотрел на Криса с полминуты в совершенной тишине. Крис глядел на него.

— Сейчас я найду вашу папку.

Банкер вышел и вернулся с тонкой папкой, которую он положил на стол и принялся изучать. Наконец он поднял глаза.

— Это — пустое дело.

— Но мне нужно не так много денег для завершения строительства.

— Это — пустое дело. Деньги не вернутся.

— Что?

— Утром ко мне приходил такой же хозяин компании, как и вы, и я сказал ему, что он должен нам сорок шесть миллионов долларов. Он сказал, что знает об этом. Я спросил, как он собирается платить. Он ответил: «Как только рынок оживится». Я сказал, что нам этого недостаточно. Тогда он сказал: «Заберите мое здание», выругался и ушел. Вы знаете, что банку не нужно полупостроенное здание.

— Но он вернет деньги, — сказал Крис. — Если бы вы были рассудительней, вы дали бы ему деньги, чтобы завершить строительство.

— Вы сказали, — рассудительней, а я думаю о неиспользованной площади.

— Он в трудном положении, но не в смертельном. Просто временно он испытывает проблемы. Как и я.

— К сожалению для вас, мистер Таглион, вы не можете предложить в обеспечение займа ничего на сумму сорок шесть миллионов долларов. Поэтому ваши проблемы наш банк не волнуют.

— Но я действительно имею договор об аренде и получу деньги сразу, как только здание будет построено.

Банкер задумчиво постучал по папке карандашом и придвинул калькулятор.

— Да, это минимизирует риск... Это довольно привлекательно.

— Вот сюда бы и забить гвоздь.

— Простите?

— Так любил говорить мой отец.

— Да, нам действительно было бы выгоднее, если бы здание было завершено. У него неплохое размещение. Только этот чертов рынок недвижимости не дает мне покоя... А вы не скажете, как умер ваш отец?

Крис сразу понял, что этот добрый пресвитерианин не одолжит деньги тому, кто попал под опеку мафии. Банкер посмотрел на Криса.

— Вы сказали, что ваш отец умер?

— Несчастный случай, — сказал Крис. — Машина. Никто не видел, как это произошло.

Это была ложь.

— Я не уверен, что предоставлю вам кредит, но мы проверим все ваши бумаги, и если все обстоит, как вы сказали, мы предоставим вам еще два месяца отсрочки.

— Это действительно возможно?

— Почему нет? Мы — отдел недвижимого имущества.

Крис почувствовал, как будто открылась дверь в солнечную комнату. Он протянул руку:

— Спасибо. Я никогда не забуду.

3

За день до того, как Тони должен был отправиться в Гарвард, чтобы начать свою учебу, братья отправились в «Албателли», любимый ресторан Тони, чтобы провести вместе вечер. Тони вел отцовский «линкольн», Крис смотрел по сторонам. Дети бежали домой с сумками, в которых были хлеб, молоко и вечерние газеты. Ему теперь предстояло остаться одному в огромном здании. Пожалуй, стоило подумать о том, чтобы перебраться ночевать в офис.

— Как ты думаешь, почему отец сделал это? — спросил Крис. — Почему он сказал Рендиди: «Трахай самого себя»? Он же платил им деньги много лет.

— Я не хочу этого вспоминать.

— Почему? Я хотел бы знать!

Тони вздохнул:

— Почему он внезапно из своего кабинета в Квинзе перебрался на Манхэттен?

— Я думаю, отец сделал ошибку, когда отказался платить.

— Нет, это была не ошибка. Нужно же было от всего этого избавиться.

— Ты так думаешь?

— Он все сделал правильно. Но это следовало сделать гораздо раньше.

Крис ничего не ответил.

Тони тихо рассмеялся:

— Похоже, мы наконец меняемся ролями. Я тебя учу, как старший брат. Вот скоро окончу Гарвард и тогда буду тебя консультировать по всем вопросам.

— Ну, это будет не скоро.

Зал ресторана был узким и длинным. Под хрустальными лампами поблескивали столовые приборы. Джо Албателли приветствовал их у входа как постоянных посетителей.

— Вы снова у нас?

— Тони уезжает, а отец всегда говорил, что лучшая в городе кухня здесь.

Джо отвел им место в глубине зала и усадил Тони лицом к двери, а Криса — к бару, подозвал официанта и поспешил от их столика.

— У него какие-то проблемы?

— Может, кто-то устроил схватку на ножах на кухне?

Они выпили по стаканчику виски, и Крис почувствовал, что расслабляется — тепло разлилось по всему телу. Он обернулся подозвать официанта, чтобы тот наполнил стаканы еще раз, и увидел входящую в ресторан вместе со своей семьей девушку.

Она была очень молода, около пятнадцати лет, у нее были прекрасные ножки и большие выразительные глаза.

Тони оторвался от меню:

— Вот это да!

— Я увидел ее первым — она моя!

Тони удивился его решительному тону и улыбнулся:

— Мы оба увидели.

— Брат, я не шучу. На этот раз убери свои лапы, а то я их оторву.

— Да? — спросил Тони и язвительно добавил: — Посмотри на ее старшего брата. Это горилла, которую кто-то побрил. Крис, да у нее два брата! И посмотри на ее старика!

Ее отец был ниже, чем братья, но выглядел весьма внушительно. Крис рассмеялся:

— Этих двух парней смело можно посылать дробить камни. Но мать у них потрясающая.

— Похожа на Сильвию.

У женщины за столом был очень искусный макияж, да и одета она была со вкусом. Она была так же миниатюрна, как и дочь.

— Гены мамы куда сильнее папиных. Я думаю, это самая красивая девушка в Квинзе. Давай поменяемся местами.

— Я не отдам это место и за триста долларов. Повернись и перестань таращиться.

Джо Албателли усадил семью неподалеку от них. Девушка села между родителями, а братья — спинами к Крису и Тони.

Тони улыбнулся:

— Что там происходит?

— Она посмотрела на меня.

Крис глянул через плечо. Ее глаза были фиолетовыми.

— Я определенно влюбился.

— Ей не больше пятнадцати.

— Я буду спать у нее в гараже три года.

Крис остановил Джо, когда тот проходил мимо:

— Послушай, Джо, кто эти люди?

— Какие люди?

— Эта потрясающая девушка с громадными уродливыми парнями.

Джо холодно сказал:

— Я слышал, что он — владелец автобусной компании «Голубая линия».

— А это его дочь?

— Я их не знаю. Они из Бруклина.

— Что же они здесь делают?

— Вы что, детективы? Они пришли в мой ресторан, и я этим крайне польщен, ведь они сами владельцы ресторанов.

Крис улыбнулся. Он почувствовал себя удивительно легко, даже счастливым, как будто освободился от какого-то невероятного груза и мог быть просто беззаботным парнем двадцати одного года, а не владельцем целой компании.

— Я заплачу вам восемьсот долларов за номер телефона.

— Я занят, — и Джо поспешил прочь.

— Что это с ним?

Тони пожал плечами:

— Как насчет того, чтобы выпить еще?

— И напиться так, чтобы попросить ее отвезти нас домой?

— Она смотрит на нас?

— На меня.

— Давай поменяемся местами.

— Сыр упал ей на грудь.

Тони подозвал официанта:

— Отбивную для Криса. Бифштекс для меня. И мы хотим еще раз наполнить стаканы.

— Двойную.

Официант сделал запись и отошел.

— Что она делает?

— К ним сейчас присоединилась новая компания.

— Кто? — Крис не хотел оборачиваться еще раз, чтобы это не вызвало неожиданного недовольства. — Кто вошел?

— Я не уверен. — Тони нахмурился.

— Что там?

— Не знаю, что сказать. Сейчас. Я схожу за сигаретами.

— Кто подошел? — нетерпеливо спросил Крис, когда Тони вернулся.

— Другая семья. Я скажу тебе, когда можно будет взглянуть. Отец, мать и парень нашего возраста. Джо сдвигает столы. Все пожимают друг другу руки. Теперь можно!

Крис сделал вид, что ищет глазами официанта. Новоприбывшие были итальянцами. Отец был одет в свободный синий костюм, а на его жене было приталенное красно-коричневое платье. Их сын не выделялся ничем, лишь в глазах застыло какое-то тревожное выражение. Он поздоровался с девушкой, и та ответила на приветствие.

Подошел официант с бутылкой шотландского виски. Тони спросил его:

— Кто подошел к сидящим за тем столиком?

— Я их не знаю.

— Джо знает, кто они. Когда они заказывали столик, они ведь называли свое имя?

— Я этого не знаю, — раздраженно повторил официант и удалился.

— Что там поделывает «мисс Вселенная»? — нетерпеливо спросил Крис.

— Читает меню.

— Как ты думаешь, они продадут нам свою дочь?

— Они сдадут нам ее в аренду.

— Мы можем сказать, что мы сироты и хотим создать новую семью. Нам нужна сестра.

— Очень смешно.

Официант вернулся с заказом. Крис снова попытался повернуться. Тони сказал:

— Я за ними смотрю. Ты лучше расскажи, как у тебя идут дела.

Крис поведал Тони про то, что ему удалось продлить заем у Банкера и что он достиг успехов, войдя в график. Глаза Тони поблескивали, когда он глядел на соседний столик.

— Звучит так, как будто у тебя большой опыт в этих делах.

— Нет. Но в таких делах решает не только опыт. Забавно, но теперь я знаю, как отец делал дела. Я думал, что он всегда твердо знал, что делать дальше, но это не так. Дела вообще делаются не так. Мишень движется все время, и на ходу приходится менять тактику. Ты уверен, что не хочешь присоединиться ко мне в этом деле?

— Я говорил тебе, я собираюсь стать юристом.

Крис обернулся. Девушка глядела вниз, сложив руки на груди; ее черные волосы закрыли лицо. Он обернулся второй раз. Она ела мороженое, слизывая его языком, как кот. Когда Крис обернулся в третий раз, ее отец говорил что-то ее брату, и тот, повернувшись, хмурился на него. К столику Криса подошел официант с подносом, на котором был заказанный Тони бифштекс.

Позднее, уже почти закончив с бифштексом, Тони сказал:

— Похоже, я знаю, зачем они встретились. Эта встреча — в духе наших итальянских предков.

Крис снова оглянулся. Она смотрела прямо на него, удивляя своей приветливой улыбкой, и он улыбнулся в ответ. Это заметили ее братья, Крис отвернулся, чтобы не возник скандал. Тони смотрел на нее, и было непонятно, кому же из двоих она улыбалась.

— Эти переговоры — о ней, — сказал Крис. — Они хотят выдать ее замуж, а она этого не хочет.

— Сейчас такого никто не делает. Закажи немного вина, а я схожу позвонить.

Тони не было довольно долго. Крис мазал масло на хлеб и украдкой смотрел на девушку. Она поднялась, похоже, собираясь в комнату для леди. Возвращаясь, она снова улыбнулась Крису. Он понял, что она уходила выкурить сигарету.

Когда Тони вернулся, Крис спросил:

— Она подходила к телефону?

— Да, мы провели с ней уик-энд в телефонной будке. Я рассказал ей, что ты за тип, и теперь она может выйти за тебя замуж.

Он чокнулся с Крисом и с улыбкой сказал:

— На самом деле то, что происходит, — это встреча двух мафиозных семей.

— Черт! Но рэкетиры не встречаются, прихватив с собой жен.

— Я вспомнил, что знаю компанию «Голубая линия». Отец «мисс Вселенная» — Эдди Риззоло. Его бизнес находится в Южном Бруклине и в районе Квинз. По большей части он занимается вымогательством; так сказать, сотрудничает с семейством Цирилло.

— Черт! — пробормотал Крис; к нему вернулось все, о чем он думал этим летом. — Я хочу увидеть этих тварей собственными глазами. Эй, а это кто?

К соседнему столику от дверей направлялся невысокий седовласый мужчина лет шестидесяти. Его костюм висел на нем, как будто этот человек резко похудел. Но его отличали порывистые энергичные движения, он напоминал гигантского жука.

Этот человек громко сказал:

— Я прошу извинить меня. Мне очень жаль: бизнес. Я не мог вырваться.

Отец и братья поднялись, дружно заявляя, что они сами здесь только что появились. Мать приветливо улыбнулась, но дочь смотрела настороженно. Джо подбежал к новому посетителю и поставил ему стул во главе стола.

— Присаживайтесь, — улыбнулся он.

Под весом новоприбывшего скрипнул стул.

— Он довольно тяжелый, — пробормотал Тони.

Крис повернулся, и его сердце забилось сильнее.

— Эй, Джо! — Тот спешил мимо них к бару. — Кто это подошел?

— Я не знаю.

Джо прошел обратно с бутылкой в руке. Пока он обслуживал столик с новоприбывшими, официант положил счет на стол Криса и Тони.

— Что это? Мы еще не закончили. Нам нужен десерт.

— Джо хочет, чтобы вы заплатили по счету.

— Почему?

— Вы надоели ему своими вопросами. Предстоит трудный вечер, а вы его уже замучили.

— Я спрашивал его только о девушке.

Официант наклонился к нему:

— Вам следует заткнуться, Крис. Вы знаете, кто вошел только что? Вы слышали о доне Ричарде Цирилло?

— О, черт, — сказал Тони. — Он же никогда не выходит.

— Сегодня он вышел. Так что вам обоим следует заткнуться.

Крис повернулся и посмотрел на человека, который возглавлял самую крупную группировку, занимавшуюся наркотиками и рэкетом в Нью-Йорке, контролирующую местные профсоюзы, с которыми имел дело и его отец, а теперь будет иметь дело он. Именно под их контролем работал профсоюз, возглавляемый Джо Рендиди.

— Я убью этого гада, — прошипел Крис.

— Боже, что я сказал! — и, заметив, что Джо Албателли направляется к ним, официант прошептал:

— Пожалуйста, Крис. Мне не нужны лишние неприятности.

Крис начал подниматься. Тони сквозь зубы сказал Джо:

— Вы знаете, что случилось с нашим отцом? Почему, дьявол, вы не сказали нам, что он придет?

На лице владельца ресторана появился страх.

— Я не знал. Я знал только, что эти две семьи должны встретиться. Это всего лишь нейтральная территория для них обеих. Я не думал, что именно он захочет прийти сюда. Крис, я не хочу скандала. Уходите, ради Бога.

— Мы уходим, — сказал Тони. — Я не хочу быть в одной комнате с этими гадами.

— Спасибо, Тони. Спасибо. Большое спасибо. Я сожалею, Крис.

— Зачем они собрались?

— Эй, давайте, давайте.

Тони обернулся:

— Джо, только что ты благодарил. Так ответь добром на добро.

Нехотя Джо прошипел:

— Я думаю, эти две семьи борются друг с другом. Дон Ричард собрал их вместе. А теперь я прошу вас уйти.

— Мне нужен десерт, — сказал Крис.

— Крис, Тони, пожалуйста. Я заберу это. — Он взял счет со стола и скомкал в руке. — Вы можете оставить чаевые официанту.

Крис повторил свое требование твердо, хотя и вежливо. Он не хотел чувствовать себя мальчишкой, которого можно выставить за дверь.

— Я хочу получить десерт. Мой отец обедал здесь. Тони и я приходили сюда два-три раза в неделю. Это наше место. Вы не можете вышвырнуть нас отсюда как каких-нибудь забулдыг.

Джо побледнел. Он сказал официанту:

— Дай ему, что он хочет.

Официант исчез, но быстро вернулся с пирожными и фруктами. Крис посмотрел на пирожные и сказал:

— Ладно, забудем это. Мы уходим.

— Слишком поздно, — пробормотал Тони.

Те, кто сидел за столом Цирилло, смотрели, как дон Ричард поднялся и направился к ним. Он взял стул, поставил его между Крисом и Тони и сел, уставившись Крису прямо в глаза.

— Мне сказали, что вы доставляете беспокойство этой девушке.

Тони ответил:

— Мы ничего ей не сделали.

Ричард проигнорировал его слова.

— А теперь вы доставляете беспокойство мне.

— Вы знаете, кто я такой? — спросил Крис, сдержав желание ударить его по лицу: дон Ричард годился ему в деды.

— Нет. Я хочу, чтобы ты научился вести себя в ресторане или же покинул его.

— Вести себя? Вы говорите мне, что нужно себя правильно вести? Ваши люди...

— Я подошел к тебе не для беседы, а попросить не мешать этой семейной вечеринке.

— Ваши люди...

Дон Ричард прервал его решительным жестом:

— Выйдем!

Крис вскочил на ноги:

— Хорошо!

— Я догоню, — сказал Тони.

Он быстро направился в курительную комнату.

Около своего столика Цирилло задержался:

— Простите, я вас покину на несколько минут.

Они прошли фойе и вышли на темную улицу. Когда Цирилло повернулся к нему, Крис сказал:

— Ваши люди...

— Парень, меня не волнуют твои проблемы. Я тебя вежливо прошу оставить нас в покое.

— Вы учите меня вести себя? Ваши люди убили моего отца!

— Что? О чем ты говоришь? Кто твой отец?

— Майкл Таглион.

— Никогда о нем не слышал.

— Джо Рендиди убил его.

— Кто?

— Он работает на вас и выполняет ваши распоряжения.

— Сынок, последнего парня я убил до того, как ты родился. Я больше не занимаюсь подобными делами.

— Вы наняли человека...

— Эй! Я ничего этого не делал. Ты что-то имеешь против меня? Пошел ты...

Цирилло поднял руку по направлению к одной из машин на улице. Два плечистых парня быстро выскочили из нее.

— Проследите, чтобы он не вернулся в ресторан.

Цирилло повернулся на каблуках и вошел в дверь.

— Уматывай отсюда, детка, — сказал один из людей Цирилло.

Виски лишило Криса элементарной осторожности. Он забыл о том, что Тони исчез, что поединок даже с одним из этих громил для него бессмыслен — они были такого же роста, как он, но гораздо шире в плечах и на десяток лет старше; на бровях обоих были шрамы, что говорило об их боксерском прошлом.

— Пошел ты... — и Крис направился к двери.

Двое оглядели пустынный бульвар, прикинули расстояние до ближайших прохожих и быстро двинулись к нему. Один встал за его спиной. Другой нанес быстрый удар по лицу. Но Крис сумел блокировать удар своей левой и тут же нанес сильный удар правой — первая комбинация, которой его научил отец.

Нападавший отступил на дорогу с выражением изумления на, лице, потряс головой и подпрыгнул на носках как резиновый мячик.

— Неплохо, парень.

Его сообщник схватил Криса за шею и нанес удар по почкам. Резкая боль пронзила все тело. Они скрутили ему руки за спиной и потащили за угол.

Из стоящего через дорогу автомобиля выбрался, разминая кисти рук, высокий человек. Он направился к ним.

— Мы сами справимся, — сказал один из тех, кто держал Криса. Второй тоже предостерег:

— Все в порядке, Мики. Тебе лучше остаться в машине.

— Заткнись!

Человек, которого они называли Мики, подошел ближе, и на его шее блеснул золотистый миниатюрный пистолет. Глаза Криса на миг задержались на этом пистолете. Мики. «Сумасшедший Мики»? Сын дона Ричарда Цирилло?

Блеснули золотые кольца на костлявой руке, и Крис получил удар по лицу. Он согнулся и ударил ногой человека, который его держал. Но вырваться не удалось: Мики налетел на него как бешеный, яростно работая руками и ногами. Крис старался защититься от ударов в пах, прикрываясь ногами и напрягая мышцы живота, чтобы эти удары ослабить. Но Мики переменил тактику и стал бить по голове, разбил Крису губы, поставил синяки под глазами и расцарапал обе щеки.

Вдруг Крис почувствовал, что Мики сделал паузу, и понял, что тот замахивается, чтобы разбить ему нос. Крису удалось увернуться, но все же кулак разодрал щеку. Следующим был удар в солнечное сплетение. Воздух вышел из легких Криса, и он бессильно повис на руках тех, кто его держал.

Мики выудил хромовый кастет из кармана и зажал его в руке.

— Крис! — крикнул Тони от дверей ресторана.

— Уходим.

Тони сразу ударил Мики, сбив с ног. Мики вскочил и ударил в ответ, так что Тони отлетел в сторону. Мики повернулся к Крису, но тот не терял времени и повторил попытку вырваться из цепких рук. Внезапно взвыла полицейская сирена, и темноту прорезал свет. Все трое, оставив Криса, бросились бежать.

Крис увидел красные огни, полицейских и Тони, который говорил им:

— Я — Тони Таглион. Это я вызывал капитана Таггарта.

* * *

— Ты очень самонадеян, — сказал Имон. — И от этого у тебя будут неприятности.

— Он убил моего отца, — прошептал Крис разбитыми губами.

Его лицо было уже в белых полосках лейкопластыря. Тони сидел сгорбленный, держась руками за живот. Его лицо было смертельно бледным.

— Пусть закон делает свою работу! И не возражай! — сердито ответил Имон. — Неважно, кто он такой, или что ты о нем думаешь. У него те же права, как и у других. Единственный, кто имеет право прерывать его обед в ресторане, это полицейский с соответствующими полномочиями.

— Но они не делают этого. Цирилло на свободе.

— Ты хочешь написать завещание? — спросил Тони. — Бронсон в одиночку борется с мафией. Смог он ее одолеть даже на киноэкране? Мафия — это не один человек, это система. И с этой системой может бороться только закон.

— Одного из тех, кто меня бил, звали Мики. Это сын Цирилло? Это его зовут «сумасшедший Мики»? Имон, я не мог видеть его лица, но на шее у него был миниатюрный пистолет. Покажи мне его фотографию.

— Иди спать, — сказал Имон. — Тебе надо проспаться.

— Я не пьян.

— Тогда у тебя нет даже этого оправдания.

* * *

Крис поклялся никогда больше не ввязываться в борьбу, которую он не может выиграть.

Через десять недель его впервые попытались прощупать.

Служащий мастерской передал ему, что Джо Рендиди просит о личной встрече. Крис знал, несмотря на уверения дяди Имона, что Цирилло скоро снова начнут свои вымогательства. Крис сел за стол, стараясь контролировать выражение своего лица.

— У нас проблемы с водителями бетономешалок, Крис.

— Какие?

— Они поговаривают о забастовке.

Крис взял карандаш и медленно обвел дату на календаре. Прошло четыре с половиной месяца с того времени, как отец был убит. Он ждал этого, удивляясь, что они не торопятся. Теперь нужно было как-то действовать.

4

Крис убрал руки под стол, чтобы не ударить своего собеседника, вспомнив свое же решение не вступать в бой, если нет возможности его выиграть.

Когда строящееся здание обрело шестнадцатый этаж, он начал бетонные работы для усиления стального каркаса. Без этого железные конструкции по мере подъема вверх начали бы качаться и разваливаться. Цемент производила сама компания, но Крис не смог бы ничего поделать, если бы мафия подбила водителей на забастовку.

Со времени драки у ресторана «Албателли» он был на удивление рассудителен и холоден. Крис вырвал свою безрассудную ярость, как больной зуб, и изобрел несколько способов, которые предохраняли его от подобных вспышек.

— Почему бы вам не составить список требований ваших рабочих? — спокойно сказал Крис. — Мы посмотрим, что они из себя представляют. (Это была ложь.) Я поговорю со своими людьми. (А это была угроза. Угрозы никогда не помешают. Да и стоят недорого.) А потом поговорю с вами лично. (Вторая угроза, и тоже бесплатно.)

А потом, повернувшись к переговорному устройству, Крис произнес еще одну угрозу, самую серьезную:

— Сильвия, позови Рили. Узнай, какие грузовики ходят в Лонг-Айленд.

В Лонг-Айленд грузовики ездили за тросами. В случае забастовки водителей, перевозящих цемент, можно будет закрепить конструкцию тросами и продолжать возведение стального каркаса, пока забастовка не кончится. Конечно, он не хотел этого — такая мера могла быть только временной: стоит трос немало, придется платить и рабочим, но собеседнику следовало напомнить, что все здесь — в его власти. Крис сказал:

— После составления списка требований приходите снова, — и когда тот ушел, откинулся в кресле без сил, чувствуя себя разбитым.

За все надо платить. Теперь он знал, почему отец потерял самообладание в разговоре с Рендиди — он просто был не способен выносить вымогательства. Отдавать свои деньги, заработанные таким потом, было невыносимо. Вечером, провожая Тони в аэропорт, он сказал:

— Если бы Рендиди пришел сам, я мог бы убить его.

— Скажи ему, чтобы он трахал самого себя.

— Это может сойти с рук в Гарварде. Здесь я должен помнить, что мне приходится иметь дело с этими ублюдками.

— Эту же ошибку делал отец.

— Я многому научился на ошибках отца. Главное — надо держать себя в руках.

— И сделать эту систему вечной, — холодно сказал Тони.

— Ты взлетел очень высоко над всеми нами. А мне приходится быть внизу и продолжать дело.

— Значит, ты смотришь на вещи иначе, чем все мы.

— Кто это — мы?

— Целый город. Страна. Демократия — неустойчивая вещь, а ты подрываешь ее своими выплатами мафии.

— Я говорю о деле.

— О деле? Посмотри на воду.

Они ехали вдоль залива, вклинивающегося в Нью-Йорк с Атлантики. Несколько ржавых сухогрузов стояли на якоре. Если не считать одинокого буксира, бороздящего водную гладь, залив был пуст.

— Ну и что?

— Где сейчас корабли?

— Какие корабли?

— Когда мы были детьми, отец водил нас на пристань смотреть корабли. Ими была полна вся гавань, помнишь? А сейчас все пусто. Мафия при помощи профсоюзов влезла в этот бизнес, и лучшая бухта в мире сейчас пуста. Ты хочешь видеть то же самое у себя на стройке?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Если ты не понимаешь, что надо просто быть честным, посмотри на это с точки зрения выгоды.

— Я смотрю с точки зрения ответственности. Я хочу сохранить компанию отца.

— И также продолжать платить мафии? Деньги — это власть. Люди — такие, как ты, — дают мафии эту власть, и она заставляет остальных платить ей, как это делаешь ты и делал отец.

— Я оторву твою чертову голову, если ты не перестанешь так говорить об отце.

— Тогда почему ты не попытаешься сделать это? — ответил Тони. — Просто это ничего не изменит. Если ты будешь продолжать платить этим ублюдкам, ты наверняка пересечешь линию, за которой возврата назад не будет. Они станут твоими хозяевами навсегда. Тогда мы — я и ты — окажемся в разных лагерях.

— Но мы — одна семья.

— Только не надо об этом. Семья — это то, о чем говорил отец. Теперь его нет... Разве ты не видишь, что одна из главных вещей, делающих безопасной нашу жизнь, — это то, что отношение к тебе как к гражданину важнее отношения к тебе как к члену какой-нибудь семьи?

— Включая братьев?

— Особенно братьев. Люди должны понимать свою ответственность за положение дел в этой стране.

— Что с тобой? Ты смотришь на вещи только с одной точки зрения. Кто, дьявол, дал тебе право судить, что хорошо, а что плохо?

— Никто не давал, — сказал Тони. — Существует закон.

— Закон не учитывает реальных особенностей. Надо хотя бы немного понимать проблемы обыкновенных людей. Почему ты такой твердолобый?

— Я вижу, как ты распустил слюни перед теми, кто убил твоего отца.

Крис развернулся и ударил, вложив в удар всю свою ярость. Тони успел отпрянуть, но кольцо на руке Криса, которое ему подарили по окончании средней школы, расцарапало щеку. Когда Крис увидел кровь, он пришел в себя.

— Я прошу прощения, — сказал он, мысленно поклявшись убить Рендиди. И боссов Рендиди, и боссов его боссов. Вплоть до дона Ричарда. Заставить их потерять то, что потерял он. — У тебя течет кровь... Очень больно?

Тони достал пластырь и наложил на порез.

— Тебе не нравится правда?

— Мне жаль, что я тебя ударил. Тебе не следовало этого говорить.

Крис медленно проехал мимо автостоянки прямо ко входу в аэровокзал.

— Ты не можешь припарковать машину?

— Если ты хочешь мне что-нибудь сказать, то напишешь в письме.

Тони, казалось, это задело.

— Послушай. Я хочу сказать прямо. Я собираюсь работать на государственной службе, и если ты будешь якшаться с мафией, у меня возникнут проблемы.

— Я не буду для тебя проблемой.

Тони выбрался из машины и прошел сквозь двери аэровокзала. Крис смотрел, как он уходит. Вдруг он выскочил из машины, вбежал в вокзал и догнал Тони у самой регистрации.

— Эй, нас осталось только двое... Я хочу с тобой попрощаться.

Тони выдавил из себя улыбку:

— Убери руки, паршивая гиена. Ты хочешь, чтобы эта дама считала, что я — голубой?

Крис все же обнял его, удивившись, какой Тони худой.

— Желаю тебе хороших отметок.

— А ты измени свое поведение.

— Может быть, я изменю имя.

— Это одурачит других, но не нас с тобой.

Крис спросил:

— Мы увидимся на Рождество?

Все же то, что их осталось двое, важнее всех вымогателей на земле. Тони посмотрел на него немного свысока и равнодушно сказал:

— Конечно... Рождество...

Крису сделалось так тоскливо и одиноко, что захотелось побывать на могиле родителей. Он сел на ограду и погладил землю на могиле матери. Неужели боль по отцу когда-нибудь утихнет, как утихла боль от смерти матери? Но ее никто не убивал. Некого было проклинать, кроме Бога и болезни, и некому было мстить.

— Отец, что же, черт побери, я должен сделать?

Глупый вопрос. Отец всегда говорил: «Когда тебя загнали в угол, старайся откупиться от этих ублюдков».

* * *

Когда служащий мастерской пришел снова со своими требованиями, Крис сжал кулаки.

— Я хочу сказать сразу — никто не должен подкладывать мне свинью. Я буду следовать вашим правилам, если то же будете делать вы. Но если вы помешаете работам или запросите слишком много, будете угрожать мне или моему брату, то наплюете в колодец, из которого пьете...

— Послушай, Крис, я думаю...

— Передай своим людям то, что я сказал. Они уже убили моего отца. Мне терять нечего.

* * *

Воздух был холодным и свежим, с запахом дерева. На опавших листьях блестели капельки росы. Он снова остановился у кладбища по дороге на работу, чтобы смахнуть листья с могилы.

— Как поживаешь, Крис?

Он выпрямился. Отец Фрей, священник его матери, стоял рядом. Крис снова нагнулся, чтобы убрать листья.

— Тони уехал учиться, святой отец, а мне приходится руководить компанией.

— Я думаю, твой отец этому бы обрадовался. Мне говорили, твое здание стремительно растет.

— Удается соблюдать график.

— Ты, должно быть, самый молодой генеральный подрядчик в Нью-Йорке?

Прошлая весна была очень сухой, и сейчас новая трава росла плохо. Но Крис не согласился нанять садовника для ухода за могилой — пусть все идет, как идет.

— Что я могу для вас сделать, святой отец? Я хотел бы побыть здесь один.

— Я собирался тебя навестить. Нам нужно поговорить.

— О чем?

— Может, ты знаешь, что твоя мать поддерживала «Шинн Фейн»[2] на протяжении нескольких лет?

— Я знаю, что она давала деньги на какие-то ирландские дела.

— И очень большие суммы.

— Она так и не смогла заставить отца воспринимать ее церковь серьезно.

Его мать понимала католическую веру на манер многих американцев ирландского происхождения, считая, что человек общается с Богом посредством священника и папы римского. Отец его думал по-другому: как все крестьяне из Южной Италии, он испытывал мало почтения к попам.

Священник проигнорировал это замечание.

— Меня просили выразить благодарность. Они понимают, что деньги, которые предоставлялись вашей матерью, принадлежали вашему отцу и отпускались именно им.

— Они? Террористы? Несколько странных типов посещали госпиталь. Деньги моей матери использовались для приобретения оружия, не так ли?

— Ваша мать хотела, чтобы осуществлялось нужное дело.

— У моей матери было много страхов и предрассудков. Она с той же легкостью могла отдать деньги коту.

— Ваша мать твердо знала, что делает.

— Не знала. Но возвратимся к теме. Вы хотели бы знать, будут ли деньги поступать и дальше?

— Я думаю, эта мысль посещала их голову. — Отец Фрей чуть заметно улыбнулся. — Вы — исполнитель воли ваших родителей.

Криса никогда не покидала мысль о мести. Он твердо знал, что когда-нибудь уничтожит Рендиди. Но опыт уже подсказывал ему, что все его планы мести являются детскими. Все они навлекут на него мощь полицейского аппарата с десятками детективов, такими же проницательными, как дядя Имон. Поэтому он должен быть умнее и создать что-то новое, о чем полицейские не могли бы и подумать.

Он взглянул на священника, и вдруг в голову пришла интересная мысль. Почему бы не нанять профессионалов подобно тому, как он нанимал менеджеров, адвокатов и рабочих? Он улыбнулся, и это удивило священника. Нанять профессионалов, которые не входят в американскую организованную преступность! Крис спросил священника:

— Как я узнаю, что мои деньги попадут к Ирландской республиканской армии?

— Вы полагаете...

— Здесь есть прекрасные возможности для грязных игр. К примеру, завернуться в ирландский флаг и попытаться потрясти людей, оставшихся без родителей.

Глаза священника блеснули, но он овладел собой: человек, служащий Богу, должен быть выше оскорблений.

— Придите в мою церковь и спросите о моей преданности Ирландии.

— Мне нужны доказательства.

— Доказательства?

Крис глубоко вздохнул, подумав, что сейчас вступает в совершенно новую стадию своей жизни.

— Вы можете предоставить доказательства?

— Что вы имеете в виду?

— Познакомьте меня с тем, кто сможет меня убедить.

Священник смотрел на него некоторое время и вдруг поднял голову:

— Вы хотите встретиться? Хорошо, Крис. Вы убедитесь сами.

* * *

Джон Райан, мужчина средних лет, одетый неброско, находился в стране нелегально. Он встретился с Крисом, как обещал священник, в ирландской пивной на Второй авеню. Крис взял его с собой на бейсбол, где они провели весь день, а поздно вечером повез Райана к дому священника, так и не узнав, как можно нанять убийцу.

— Вам что-то нужно, — заметил Райан. — Отец Фрей рассказал мне, что случилось.

— Вы не хотите встретиться в ресторане «Чарли О» завтра?

Когда Крис приехал на строительную площадку, он забрался в кабину гусеничного крана и просидел там остаток вечера и ночь, раздумывая, чем может быть ему полезен Джон Райан. Уже наступил рассвет, началось движение по улице, а он все еще не мог принять решение. На то, чтобы решиться взвалить на свои плечи бизнес отца, он потратил гораздо меньше времени.

Во время встречи с Джоном Райаном он показал ему фотографию Джо Рендиди.

— Он живет в Бруклине. Если в газетах появится сообщение, что он мертв, ирландская республиканская армия получит пять тысяч долларов.

Райан взглянул на фотографию. Тремя днями позже эта же фотография появилась на первой странице «Нью-Йорк пост». Он был убит тремя выстрелами — двумя по ногам и одним в затылок.

* * *

Вечером Крис Таглион сидел в баре «Чарли О». Он чувствовал себя много старше своего возраста, удивительно усталым и разбитым.

Бар был полон, и он подумал, что следует быть осторожным, оплачивая услуги своему орудию мести. Как ни странно, он не испытывал никаких чувств после смерти Рендиди. Почему, спросил он себя, не чувствуется облегчения?

Он медленно выпил горячий дымящийся кофе.

Он хотел стереть Рендиди в порошок, но сейчас, после того как ясно представил себе его смерть — летящие пули, падающий Рендиди, — подумал, что хотел бы, чтобы Рендиди был не убит, а страдал остаток жизни так же, как страдает он сам.

Наконец вошел Райан, его щеки были красными от холода. Потирая руки, он поприветствовал нескольких посетителей бара. Бармен налил ему виски безо льда, хотя Райан и не заказывал это. Крис подумал, что организация, к услугам которой он прибег, может оказаться весьма могущественной. Райан был умен — он сделал вид, что не заметил Криса, и только когда тот подошел к нему, произнес:

— А, малыш, как дела? — и повел его к свободному столику.

Крис достал из кармана конверт с пятьюдесятью стодолларовыми бумажками и передал его под столом. «Что при этом следует произнести? — подумал он. — Слова благодарности или поздравления?»

Райан вышел на несколько минут. Крис ждал его со смешанными чувствами. Убийца его отца был мертв. Что же было не так? Вернувшись, Райан, похоже, удивился, что Крис еще здесь.

— Расскажи мне, как это было, — попросил Крис.

— Он просил сохранить ему жизнь. Он клялся, что хотел только избить вашего отца, и говорил, что приказ убить его пришел с самого верха.

— Кто наверху? — резко спросил Крис. Его подавленность мгновенно исчезла. — Кто отдал приказ?

— Он не сказал, — ответил Джон Райан и добавил: — Я думаю, он боялся это сделать.

* * *

Когда в учебе Тони наступил перерыв, он приехал домой. Крис показал ему газету и с нетерпением ждал, когда Тони прочитает статью. Он хотел, чтобы и Тони разделил его чувства.

— Да, я читал. Очень плохо.

— О чем ты говоришь?

Тони вздохнул:

— Может, это странно для тебя звучит, но я очень много мечтал когда-нибудь привлечь Рендиди к суду. — И он чуть заметно улыбнулся. — Я надеялся устроить то же самое и для его боссов.

— Ты не рад, что он мертв?

— Я хотел бы, чтобы он попал в тюрьму.

— Этого не случилось бы никогда.

— Ну, этого мы теперь никогда не узнаем.

Крис откинулся в кресле.

— По крайней мере, отец теперь может покоиться в мире.

Лицо Тони осталось неподвижным.

— Ты думаешь, наш отец не заслужил ничего большего, чем то, что один негодяй убил другого негодяя?

5

— Ранд, — представился английский полицейский.

Инспектор Реджинальд Ранд был человеком в возрасте за сорок. Его волосы уже начали белеть на висках, да и аккуратные усики тоже были тронуты сединой. Удивляло совершенно бесстрастное выражение синих глаз.

— Чем я могу быть вам полезен?

— Недавно агентами Скотланд-Ярда был убит террорист Ирландской республиканской армии.

— Вот как?

Ранд вынул записную книжку, раскрыл ее и передал Крису, чуть заметно улыбнувшись. На листочке был написан карандашом номер телефона Криса. Крис оперся на стол, чтобы сохранить равновесие.

— Может быть, он искал работу?

Ранд поглядел на план здания, прикрепленный кнопками к стене.

— Разве все рабочие обращаются непосредственно к вам, мистер Таглион?

— Таггарт.

— Простите?

— Я сменил фамилию на Таггарт. Мой брат собирается уйти в большую политику, а строительство часто бывает грязным бизнесом.

— Хорошо, мистер... Таггарт. Я повторяю вопрос: ваши рабочие всегда обращаются непосредственно к вам?

— Иногда рабочие хотят поговорить сами. А что он сделал?

С лица Ранда исчезла улыбка, и он изучающе уставился на Криса. Это был определенный признак того, что он не собирался держаться в рамках вежливости, и Крис почувствовал что-то похожее на панику.

— Вы понимаете, мистер Таггарт, что мой интерес не случаен. Я должен знать, что он делал здесь, и я обязательно узнаю это перед тем, как уеду.

Крис попытался вставить слово, но Ранд, не слушая его, продолжал:

— Сэр, ваш отец был убит в так называемом «дорожном инциденте». Руководитель профсоюза, с которым имел дело ваш отец, был застрелен. И вот я нахожу ваш телефон в вещах ирландского террориста.

Крис лихорадочно думал, что ему делать — отрицать все или убить полицейского и бежать. Он почувствовал себя совершенно беспомощным.

Ранд поднял руку, как будто собираясь ударить.

— Вы понимаете, я здесь неофициально. Я только что сошел с самолета и взял такси, чтобы добраться сюда. Если бы я был здесь официально, мне пришлось бы иметь дело с ФБР, полицией и так далее...

Правильно ли он расслышал? Крис внимательно посмотрел в глаза англичанина, пытаясь угадать, куда он клонит. Затем поднялся, подошел к сейфу и положил на стол пять тысяч долларов.

Ранд долго смотрел на деньги. Затем поднял два пальца. Крис удвоил сумму, улыбнувшись с необычайным облегчением. Ранд подошел к столу, погладил стол вокруг денег, но не тронул их.

— Но это не все. Видите ли, ваша мать, как мне известно, предоставляла значительные суммы Ирландской республиканской армии. Но вы этого не делали. Я надеюсь, что так будет всегда и это поможет мне выполнить мои обязанности по предотвращению деятельности ирландских террористов в Британии. Если это так, мы пожмем друг другу руки и расстанемся как джентльмены.

Крис кивнул:

— Между нами, парень работал на меня. Здесь не было никакой политики, ничего насчет Англии или Ирландии.

— Это действительно так? Я буду расследовать это дело и дальше.

— Все обстояло именно так.

Ранд некоторое время изучал его. Внезапно он кивнул:

— Отлично. Меня занимали проблемы терроризма ирландских республиканцев в Штатах. Я надеюсь, — улыбнулся он, глядя на деньги, — мы оба получили выгоду от этой сделки.

— Кто-нибудь еще знает об этой записи в записной книжке?

— Ваша полиция — определенно нет. И, судя по моим источникам, никто не знает и в подпольном мире.

— А какие источники могут быть у британского полицейского в Америке?

— Такие же, как и в Европе, и в Азии, и в Африке — головорезы разного рода.

— Я могу быть спокоен?

Ранд сунул деньги в карман плаща:

— Совершенно, мистер Таггарт.

Крис протянул ему руку:

— Мое имя — Крис.

Ранд поколебался, но взял ее.

— Меня зовут Регги. Могу я сказать вам кое-что. Крис?

— Конечно. Это было самое лучшее рукопожатие в моей жизни.

— Вы чертовски глупы. Будьте осторожнее в следующий раз. Осуществляйте подобные дела через третью сторону. Вам повезло, что вашего человека убили. Если бы я его арестовал, вам пришлось бы продать собственную шкуру, чтобы выпутаться из этого дела.

— Я не подумал об этом.

В лице Регги что-то дрогнуло.

— Вот теперь вы доверились мне. А что, если у меня с собой подслушивающее устройство? Бог мой, а если я — местный детектив, изображающий английский акцент?

— А почему вы думаете, что в моем офисе нет магнитофонов? И что наша сделка не осталась на пленке?

Регги засунул руку за пояс и вынул миниатюрный микрофон.

— По крайней мере, ваше признание — на этой пленке и это избавит меня от неожиданностей.

Крис уставился на микрофон. Никто из его друзей не предупреждал его о такой возможности. Внезапно он почувствовал, как удивительно одинок, никто не даст ему совета в подобных обстоятельствах.

— Да, я действительно был глуп.

Регги долго внимательно смотрел на него, потом сказал:

— Вы не глупы, это скорее из-за молодости. Простите меня за этот неприятный урок. Но если вы будете заниматься рискованными делишками, рано или поздно вы попадете в тюрьму. Или умрете.

— Может, вам нужна работа? — спросил Крис.

— Работа? Спасибо, у меня есть работа.

— Не хотите ли пообедать со мной?

Ранд отрицательно покачал головой:

— Я думаю, мне стоит отправиться домой, пока никто не заметил моего отсутствия.

— Я отвезу вас в аэропорт. Там есть хороший ресторан.

Регги согласился. У него был билет на восьмичасовой рейс «Бритиш эйвейз», но судьба вмешалась двухчасовой задержкой полета. Поэтому Крис и Регги поднялись в ресторан. Еще в машине Крис пытался расспросить полицейского о его работе, но добился немногого. Во время обеда Регги начал расспрашивать о строительном бизнесе, и это его явно заинтересовало. Когда они пили кофе, Крис пробормотал:

— Я бы хотел прибить их всех.

— Это невозможно.

— Я хочу уничтожить их полностью, — повторил Крис.

— Убийство — это не метод. «Они» — это система. Общество. Теневой кабинет.

— Тогда надо уничтожить это общество. Регги подозвал официанта.

— Нет, нет, плачу я, — запротестовал Крис.

— Спасибо. Я хотел бы заказать рюмочку портвейна. Вы хотите бренди?

— Нет. Я тоже попробую портвейн. Никогда не пробовал.

Регги спросил, какие сорта есть в ресторане.

— "Сандман", «Харвей»...

— А «Крофт» есть?

— Я думаю, да.

— Отлично. Белый — для меня, красный — для джентльмена. На первый раз вам лучше будет красный.

Когда им принесли портвейн, Крис попробовал его и сказал:

— Очень похоже на марсалу.

— Да, очень... Вас никогда не удивляло, что портвейны и херес имеют английские названия?

— Никогда об этом не думал, — признался Крис, размышляя о том, как вернуться к разговору, который занимал его больше.

— В восемнадцатом веке английские торговцы вин начали покупать продукцию испанских и португальских виноделов. Поначалу — небольшие партии. На следующий год — больше, поскольку в Англии потребление начало расти, и при этом англичане платили столько, сколько с них запрашивали. В конце концов, они стали скупать все на корню. Так продолжалось несколько лет. Внезапно купцы отказались платить прежнюю цену. И производители не могли нигде продать свою продукцию, потому что купцы контролировали к тому времени весь рынок.

— А почему же произошло изменение имен?

— Купцы женили своих сыновей на дочерях испанских производителей вин, и смешение крови привело к изменению названий.

Регги поднял рюмку, поглядел на взлетные огни самолета, убегавшего вдаль за окном, и улыбнулся Крису:

— Конечно, все было законно. В конечном счете выиграли обе стороны... Но то общество, которое вы хотите разрушить, незаконно.

— Но есть же путь уничтожить его?

— Есть путь, и не один, — спокойно сказал Регги. — К примеру, тот, который выбрал Муссолини на Сицилии. Но вы захотите превратиться в черта, чтобы бороться с чертом?

— Я хочу сделать хоть что-нибудь.

— Тогда следует подумать: а стоит ли вообще браться за это дело?

* * *

Крис думал, что, отомстив за смерть отца, погасит ненависть, горевшую в нем, но это оказалось не так. Каждый раз, когда Крис выплачивал деньги мафии, он вспоминал, кто убил его отца. Он еще помнил ощущение уходящей жизни, когда слабела рука отца, сжимавшая его руку, и это было источником решимости Криса продолжать борьбу.

Однажды, поднимаясь на крышу здания, он подумал, что мафия — это что-то вроде крана, который по ночам встраивает свои собственные квартиры в здание, воруя материалы со стройки. И железным каркасом этого крана являются парни из мафиозных группировок. Выбить достаточное количество этих парней — и весь кран рухнет вниз.

Как-то, спустя полгода после визита Регги Ранда, к Крису постучал бухгалтер. Крис в это время смотрел по телевизору вечерние новости. Бухгалтер перечислил ряд причин, по которым «Таггарт констракшн» не следовало ввязываться в строительство здания для офисов на Мэдисон-авеню. Это строительство должно было начаться примерно в то время, когда будет завершено здание Майкла Таглиона.

— Я знаю, что ваш отец, упокой Бог его душу, был бы очень горд за вас, Крис, но на этот раз вам предстоит выиграть настоящую битву за заказ.

— Но это прекрасный проект, — возразил Крис. — Если я получу его, я получу отличных клиентов.

Закончив здание, Крис не представлял, что ему делать дальше.

Внезапно Крис жестом прервал разговор. Диктор говорил о событиях в Северной Ирландии. Один из инспекторов спецотдела полиции был обвинен в убийстве ирландца. Крис узнал на телеэкране Регги Ранда, молча пробирающегося сквозь толпу у ворот Скотланд-Ярда.

Крис спустился вниз и купил английские газеты. Регги пытался арестовать двух бойцов Ирландской республиканской армии в одном из колледжей недалеко от Лондондерри и в завязавшейся перестрелке убил обоих. Позднее один из ирландцев заявил, будто видел, что Регги стрелял в этих людей уже после того, как они сдались. Лондонская «Таймс» никак не прокомментировала это утверждение, «Сан» потребовала наградить офицера медалью, но умеренная «Гардиан» выразила мнение, близкое к правительственному, что «мужество и верность долгу являются заслугой офицера, но ничто не дает права принимать решения вопреки закону».

На следующий день Крис вызвал бухгалтера и сказал:

— Я смертельно устал. Беру отпуск и уезжаю.

— Давно пора. Этот год был очень трудным.

— Да. Только не развалите здесь все без меня.

— А куда вы отправляетесь? — спросил его бухгалтер.

— В Лондон.

Крис позвонил Тони, намереваясь попросить его присмотреть за делами на стройке, но Тони снова был приглашен на стажировку в министерство юстиции.

* * *

Он нашел Регги Ранда в пивной «Виктория-стрит», расположенной неподалеку от Скотланд-Ярда. Ранд назначил встречу на следующий день и попросил Криса задержаться в пивной на некоторое время после того, как он выйдет.

На следующий день Крис ждал в небольшой студенческой пивной, сидя за деревянным столом около окна, из которого был виден лес. Здесь было немало американских студентов, приехавших в Англию на летние каникулы. В воздухе таял дым сигарет, а от пола тянуло запахом пива. Студенты и студентки в этих мрачноватых средневековых заведениях выглядели, как привидения. Странно, ведь он был таким же всего год назад — беззаботно болтал, пил пиво, курил «Мальборо», записывал приходящие в голову идеи, которые затем он не имел ни времени, ни желания обдумать.

Регги протиснулся сквозь толпу:

— Вы смотритесь здесь, как у себя дома.

Крис похлопал себя по свитеру:

— Я был таким же совсем недавно. Я видел по телевизору, что у вас возникли проблемы.

Регги налил в стакан эль.

— Спасибо за то, что вы обо мне вспомнили.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Крис.

— Не волнуйтесь, Скотланд-Ярд готов предоставить мне пенсию полностью, лишь бы я ушел в отставку. Друзья предлагают кое-какую работу, связанную с оружием.

— Продажа оружия?

— Что-то вроде этого.

— У вас до сих пор есть «источники» среди головорезов?

— Ну, не только среди них, хотя мои люди — не в правительстве ее величества.

— Я хотел бы предложить вам самое выгодное дело.

— Что?

— Я хочу найти «третью сторону».

— Вы до сих пор думаете о мести?

— Да. Я хочу сделать то, что не может закон.

Регги поставил свою кружку на стол. Кто-то начал играть на гитаре, и он наклонился ближе к Крису, чтобы тот мог его слышать.

— Вчера я сделал запрос. Ваш бизнес идет успешно. Скоро вы станете еще богаче и влиятельнее. Зачем вам это дело? Ваши враги растаяли в тумане, а над вами светит солнце. Разве то, что вы завершили строительство, не является достаточным мщением?

— Нет, потому что отец этого никогда не увидит.

Регги покачал головой:

— Боюсь, что у меня слишком высокая квалификация, чтобы заниматься наймом убийц. Нет, Крис. Я восхищаюсь, по правде говоря, вашим упорством, но не хочу заниматься подобными делами.

— Вы думаете, что выше этого?

— В моем случае это было бы то же, что для вас — сколачивание фанерных ограждений вокруг вашей «Таггарт констракшн».

— Нет-нет. Мне не нужно наемных убийц.

— А тогда что? — Регги взглянул в окно и взялся за кружку.

— Я хочу создать новую организацию.

— Какую организацию?

— Организацию, которая уничтожила бы мафию.

— Вы не шутите?

— Я не для того летел три тысячи миль, чтобы шутить, — сердито прошипел Крис. — Я хочу сделать очень серьезное предложение.

Регги смутился:

— Извините. Но на службе у мафии, я должен сказать, около тринадцати тысяч человек, и это только у пяти крупнейших семейств; мафия пускала корни на протяжении, по крайней мере, четырех поколений.

— Девять тысяч связано с нью-йоркской мафией, в которой около тысячи человек, — сказал Крис. — Это не такая уж большая сила, как кажется. И у них немало проблем не только друг с другом, но и между собой. Но самая их уязвимая черта — у них нет дисциплины, как в армии, и все они живут в городе. Их лидеры известны, и любой террорист сможет сделать то, что ему вздумается — кинуть бомбу в машину, выстрелить из пистолета и так далее.

— Но они держат под контролем весь город.

— Послушайте. У меня была драка с людьми Цирилло в прошлом году. Я был слишком самонадеян и стал драться против двоих. Одного я вырубил сразу. И к ним на помощь пришел третий. Они пользуются тем, что живут в свободном обществе. Полицейский комиссар не имеет права послать танки, чтобы сравнять их дома с землей или развесить их на фонарях, как это делал Муссолини. А он бы истребил их, потому что они разобщены. Посмотрите, что я сумел, используя только одного человека из Ирландской республиканской армии.

— Но найти и уничтожить лидеров — это не решение. Придут другие лидеры.

— Я знаю это. Поэтому я и пришел к вам.

— Вы слишком высоко оцениваете мои таланты.

— У меня есть план, Регги.

— И вы хотите мне его рассказать?

— Вы можете меня выслушать, не прерывая?

Глаза Регги стали холодными.

— Валяйте, но коротко.

— Поддержать одно из семейств мафии в борьбе с другими четырьмя.

Регги с интересом посмотрел на Криса.

— И в этом сражении уничтожить все пять?

— Да.

— И какие же вы хотите для этого использовать средства?

— Провоцировать конфликты. Использовать наркотики. Привлечь закон.

— А что вам нужно от меня?

— Первое. Конфликты. Я хотел бы сейчас нанять солдат: боевиков Ирландской республиканской армии, палестинских террористов, профессиональных наемников.

— Теневая мафиозная группа?

— Точно так. — Ему очень понравилось выражение Регги.

— А теперь — о наркотиках, — продолжал Крис. — Наркотики — это валюта мафии. Мне нужны значительные поставки героина как средство проникновения в их есть. Наркотики мафии нужны, как парню, который навсегда «сел на иглу». Я насажу их на эту иглу, а потом выкину вон.

— На манер торговцев портвейном?

— Да. И третье мое оружие — закон. Я использую Интерпол, полицию Нью-Йорка — все, что смогу, — и двину на мафию. Я использую полицию как источник информации. Комиссия по борьбе с организованной преступностью тоже будет давать информацию мне.

— Никогда не доверял полицейским, которые служат нескольким хозяевам, — улыбнулся Регги.

— Но я же могу доверять вам... Каждый человек имеет свою цену.

— Не забывайте, что существуют пределы возможностей...

Таггарт улыбнулся в ответ:

— Вот для чего вы мне и нужны. Оценивать мои действия.

— Я понял, чего вы хотите. Поставить себе на службу одно из семейств мафии. Одержать победу над всеми мафиозными семействами. Ликвидировать семейство, которое вы использовали. А дальше?

— Вручить полицейским извещения об увольнении.

— Закрыть лавочку и уйти?

— Да.

Регги хотел сказать по этому поводу, что наивно надеяться самому не попасть в ловушку, но только заметил:

— Это займет много лет...

— Мне некуда торопиться, — ответил Таггарт. — Все говорят, что я очень молод.

— И денег.

— Я начал делать деньги.

— И конечно, — добавил Регги, — с какого-то времени ваши операции тоже начнут давать деньги.

— Может быть.

И снова Регги подумал, как наивен его собеседник.

Он действительно не представляет ту гигантскую прибыль, которую приносит торговля героином.

— Но мне нужны ваши головорезы, Регги. Мне нужны бойцы, информаторы...

— Убийцы.

Крис взглянул Регги в глаза. Лицо полицейского было непроницаемо.

— Я буду сам охотиться за убийцами, вы это знаете.

— И напрасно.

— Я их уничтожу. Они убили моего отца.

— Но моего отца они не убивали. Простите меня, но я хочу задать вопрос: чего вы хотите от меня?

— Того, чем вы и собирались заниматься: продавать оружие, быть экспертом по безопасности. Я читал про вас. Вы участвовали в очень сложных операциях. Вряд ли у кого-нибудь еще есть такой опыт.

— А вы уверены, что именно этого я хочу?

— Разве это не так? Тогда какие у вас пожелания?

— Кто будет хозяином этого дела?

— Опять о том же! Конечно, я.

— Значит, вы хозяин, а я — исполнитель?

— Регги, зачем возвращаться к одному и тому же?

— А почему, могу я спросить, не нанять убийц и не ликвидировать всю верхушку мафии?

— Потому что вы правы: это — система, а не один человек.

— Возникнут новые преступные группы и примутся за старое.

— Новые группы будут слабы, и полиция легко справится с ними.

— ФБР приступает к большой операции против организованной преступности.

— Рад это слышать, — улыбнулся Таггарт. — Я им помогу. Никто не говорил, что их борьба будет легкой.

— Они примутся и за вас, если вы не будете осторожны.

— Я буду осторожен. Я найму только лучших. И начинаю с вас, Регги.

Регги вздохнул:

— Один миллион долларов в год.

— Что?

— Моя цена. И наличными!

— Миллион...

— Я не хочу торговаться. Это моя цена. Головорезам всегда хорошо платят за работу. Вы это знаете.

— Минутку. Я не говорю, что вы этого не стоите. Но у меня нет этих денег сейчас. Я заплачу, но в будущем. Дайте мне, скажем, пять лет. Это очень большая сумма.

— Вы можете получить ее от торговли наркотиками, — ответил Регги, не сдерживая сарказма.

— Я буду платить вам миллион в год, — сказал Крис, думая о том, где, черт побери, он возьмет эти деньги, — и начну платить, как только мы начнем это дело.

— Вы не поняли, к чему я клоню. Я сомневаюсь, что у вас эта сумасшедшая идея останется в голове к тому времени, как вы будете способны заплатить такую сумму.

Он встал, кружка эля так и осталась нетронутой. С сомнением покачав головой, он сказал:

— Я думаю, я должен поблагодарить вас за то, что вы обо мне вспомнили.

— Это не сумасшедшая идея. Она будет работать. Представьте себе кран около строящегося здания. Здания нашего общества. Ночью все уходят, но кран продолжает работать, воруя материалы с улицы и встраивая в здание целые этажи, которые становятся его частью, частью общества. Этот кран — мафия. Мы ликвидируем их одного за другим, и когда мы уничтожим последнего, кран упадет на улицу.

— Я не собираюсь стоять под ним, когда он будет падать.

— Мы будем на вершине здания.

— Когда у вас будет возможность нанять меня, — холодно сказал Регги, — мы поговорим.

И он, не попрощавшись, направился к выходу из пивной. Крис смотрел вслед с изумлением, которое сменила злость. Никто не обращался с ним так, как этот англичанин. Он тоже поднялся и направился к железнодорожной станции, откуда поезда отправлялись в Лондон. К своему удивлению, на платформе он снова увидел Регги. Крис подошел к нему и пообещал:

— Я вернусь, сукин ты сын. И мы обязательно поговорим — если ты все еще будешь лучшим из полицейских.

— За сто тысяч долларов, я уверен, можно найти кого-нибудь, кто убьет дона Ричарда и других.

— Нет. Мне нужно гораздо большее, чем их жизни. Я хочу уничтожить их веру в свое могущество, а затем стереть их с лица земли.

6

Крис попытался рассчитать, во что обойдется ему атака на мафию, и нашел, что слова Регги имеют смысл. Возможно, требуемая им плата не является чрезмерной. Миллион долларов в год было малой долей того, что требовалось для борьбы с мафией. Пройдут годы, прежде чем он сможет заработать достаточные деньги и создать мощную теневую группу, способную подавить мафию. Возможно, десяток лет. Ему будет уже за тридцать.

Единственная возможность получить достаточно много денег — стать строителем такого масштаба, о котором его отец не мог бы и мечтать. Он начнет строительство многих домов, и это со временем принесет огромную прибыль. Необходимо создать совместные предприятия. Но для того чтобы привлечь солидных предпринимателей в эти проекты, ему следует сделать себе имя несколькими зданиями, построенными на займы в банке. И Крис отправился на встречу с его единственной пока надеждой Генри Банкером, за колючими манерами которого скрывался осторожный и разумный человек.

После приветствий Генри Банкер открыл окно и хмуро посмотрел на Криса:

— Вы брали отпуск?

— Вы говорите «отпуск» таким тоном, как будто это болезнь легионеров.

— Ваше здание строится в соответствии с графиком?

— Нет.

— Что?!

— С двухнедельным опережением. Если бы не подвел Питтсбург, мы были бы впереди на три недели. Где я должен расписаться?

Банкер позвал секретаря с нужными бумагами и, пока Крис подписывал документы, протирал очки.

После того как Банкер сделал копии на ксероксе, Крис улыбнулся ему.

— А теперь поговорим об истинной причине моего визита.

— Истинной причине? — Банкер снял очки. — Что вы имеете в виду? Я думал, ваша задача — завершить строительство вашего отца.

— Я скоро закончу это здание. Что мне дальше делать со своими парнями?

— Увольте их.

— Такую прекрасную команду? Почему бы мне не начать делать что-нибудь новое с ними, к примеру — завершить строительство здания на Пятьдесят седьмой стрит?

Банкер разинул рот:

— Крис, вы пришли сюда, чтобы спасти здание своего отца в разгар экономического застоя. А теперь вы собираетесь начать новую стройку!

— Вы знаете то здание, которое я имею в виду?

— Да, оно стоит, как полупостроенная колонна.

— Давайте завершим это строительство.

— Вы подумали, сколько на это понадобится денег? — Сам он определенно знал, потому что тут же начал нажимать кнопки своего калькулятора. — Нам надо думать о застое.

— Это они пусть думают о застое, — возразил Крис, — и продают дома. А мы должны быть дальновиднее. Мы смогли бы завершить строительство к зиме и до весны начать сдавать в аренду. У нас появилась бы наличность. А сейчас мы можем приобрести это здание за бесценок.

— Но никто не возьмет этот дом в аренду, пока мы не закончим строительства, — возразил Банкер. — Кто будет в нем жить?

— Если нам не удастся сдать дом в аренду, мы сможем продать его как совладельцы.

— Кому? Я, откровенно говоря, не уверен, что сейчас самое подходящее время вкладывать деньги в недвижимость на Манхэттене.

— Рынок недвижимости подвержен цикличности. Сейчас на рынке затишье, и именно поэтому надо браться за дело — скоро начнется подъем.

— Теорию циклов придумали те, кто предпочитает иллюзии здравому анализу.

Крис двинулся к двери.

— Пойдемте, — произнес он. — Совершим небольшую прогулку.

— Сейчас? — удивился Банкер.

— Я хочу показать вам следующий цикл.

— Сколько вам лет, Крис?

— Ну, вы идете со мной?

— Я спросил о возрасте, потому что сам слишком молод, чтобы занимать это место. Тем более странно мне слушать кого-либо, кто моложе меня.

— Я прошу только полчаса. Ленч за мой счет.

— Я пока еще могу позволить себе ленч за свой счет.

Но он все же согласился отправиться с Крисом на Шестую авеню. В этот ясный летний день улица была заполнена людьми, вышедшими из офисов на перерыв.

— И на что я должен смотреть?

— На лица и на здания. Они очень молоды. Молоды эти парни и девушки. Только что построены эти здания.

— И наполовину пусты.

— Об этом мы еще поговорим. Но все эти люди, приезжая сюда, тратят часы на дорогу.

— Многие приезжают сюда из пригородов.

— Вы хотели бы жить в пригороде и ездить сюда каждый день?

Банкер пожал плечами:

— Никогда не думал об этом.

— Они хотят жить здесь и ходить на работу пешком.

— Вы не можете перенести сюда пригороды.

— Нет, конечно, но пригороды перенаселены и будут расширяться. Однако загородный дом уже не по карману обычной семье. В то же время население увеличивается. Мой класс в Фордхаме десять лет назад имел вдвое меньше учеников. Идет беби-бум. Всем нужно будет жилье, и строительство этого жилья мы начнем с этой башни на Пятьдесят седьмой стрит.

— А вы уверены, что все они там поместятся? — с сарказмом спросил Банкер.

— Как только мы завершим это здание, примемся за Шестую авеню. Эта улица только и ждет строителей.

— Если только Линхольн-центр не займется там строительством, никто не захочет покупать такую дорогую землю под застройку.

— Шестую авеню захотят, — пообещал Крис. — Люди должны где-то жить.

— Крис, ваша теория базируется на постулате, что сдавать здания в аренду выгодно. Выгодно, но где-нибудь в Лондоне, на Тайме-сквере.

— Нет. Деньги придут именно сюда.

— Это очень оригинальное утверждение.

— Остальной мир идет ко всем чертям. Половина мира — диктатуры, в другой половине — революции. Верно?

— Ну, допустим.

— Но в любом, даже самом убогом месте есть люди с деньгами. Куда они собираются их вложить?

— В Гонконг.

— Но китайские коммунисты его скоро заберут.

— В Бейрут.

— Там дела еще хуже.

— В Лондон.

— В Англии национализируют все подряд.

— В Женеву.

— А швейцарские скачки инфляции? Определенно нет. Все хотят видеть свои деньги там, где с ними ничего не случится. А в мире только одна стабильная демократия, где правительство уважает деньги, — Соединенные Штаты. И эти люди будут покупать квартиры, начинать свой бизнес и приобретать в аренду офисы. Самое надежное место в Америке для вложения капитала — Нью-Йорк. Поэтому позвольте мне посоветовать...

— Что вы изучали в колледже? — прервал Банкер.

— Мой отец говорил мне, что мне нужно изучать все и на протяжении всего времени, пока я могу удержать в руках газету. Позвольте мне сказать вам кое-что.

— Что именно?

— А не захватить ли нам рынок до того, как осторожные ребята придут на него?

— Черт побери, сколько тебе лет?

— Двадцать три, — соврал Крис.

— А ты уже хочешь захватить весь рынок?

* * *

Во вторник вечером собрались полицейские, получившие свидетельства об окончании учебного заведения Фордхама на Манхэттене. Там проходили обучение те, кто работал в полицейском департаменте Нью-Йорка, — сержанты, стремящиеся стать лейтенантами, лейтенанты, примеривающие знаки отличия капитанов, а также детективы, занятые расследованиями убийств, ограблениями и борьбой с организованной преступностью. Крис Таггарт с нетерпением ждал десяти часов, когда все должны были собраться на фуршет после торжественной части.

У него был опыт общения с дядей Имоном, и он знал, как нужно было держаться со служителями закона. Правилом было — вести себя почтительно и обращаться к хмурым, подозрительным полицейским как к приветливым друзьям и не задавать лишних вопросов. Следовало также казаться могущественным и богатым, чтобы полицейские не подумали, что вам от них что-то нужно.

На вопрос «Чем вы занимаетесь»? Крис ответил:

— Я строю здание на Пятьдесят шестой авеню.

— Это здание для офисов?

Таггарт кивнул:

— Тридцать этажей.

— У меня брат строитель. Он электрик.

— Как его дела?

— Ему дали под зад.

— Если ему понадобится работа, пришлите его ко мне. Я — Крис Таггарт.

Они пожали друг другу руки.

— Ник Помодоро. А это мой коллега, Чарли Добсон. — Добсон хмуро глянул на Ника. — Крис строит здание на Пятьдесят шестой.

— Вот как? А что будет со зданием на Пятьдесят седьмой? Ветер сдувает с этого здания паркетные плитки прямо на улицу.

— Я как раз собираюсь взять это строительство в свои руки.

— В самом деле?

— Я завершу строительство к осени. А вы чем занимаетесь сейчас?

— Расследованием убийства.

— Это серьезное дело.

— Это верно, — согласился Ник, и даже Добсон смягчился до того, что сказал Крису свое мнение об его работе:

— Это чертовски выгодный бизнес.

Таггарт вернулся домой поздним вечером. У него появились кое-какие связи среди полицейских. Сержант, занимающийся вопросами борьбы с уличной преступностью, имел большой долг в бридж, и Крис пообещал одолжить ему денег. Патрульный сержант, к которому многие в полиции относились с уважением, был вынужден уйти со службы по возрасту, и компания Криса предоставила ему место в охране на одном из заводов.

По средам Крис регулярно посещал бар рядом с новым департаментом полиции. Там часто бывали полицейские. По вторникам Крис посещал столовую Пятого полицейского округа. По пятницам он присоединялся к дяде Имону и его друзьям на их пирушках. А по понедельникам он бывал в «Салуне Армстронга», который часто посещали ученики одного из юридических учебных заведений.

Этим летом «Таггарт констракшн» перечислила деньги в фонд вдов служащих полицейского управления. Часть земли, принадлежавшей его семейству, Таггарт предоставил для лагерей бойскаутов, которые финансировались полицейским управлением. И осенью он основал фонд памяти Майкла Таглиона, и этот фонд приобрел тысячу пуленепробиваемых жилетов для департамента полиции Нью-Йорка.

* * *

Крис вложил немало денег, чтобы придать себе новый имидж — имидж бизнесмена. Поначалу у него в голове долго крутилась мысль о том, чтобы приобрести какой-нибудь потрясающий автомобиль, вроде «роллс-ройса», но затем он решил, что лучше украсить свой офис в строящейся на Пятьдесят седьмой стрит башне так, чтобы он буквально ошеломлял посетителей. Но, поразмыслив, он от этого отказался и вернулся к прежней идее.

— Мой старик всегда ездил в машине «линкольн-континенталь», — сказал он как-то Чрил Чемберлен.

— И что? — Та застегивала свою сумочку. Ее коллега, Виктория Маттеус, расчесывала волосы с такой энергией, что казалось, хотела их вырвать. Обе всего год назад окончили институт проектирования.

— Я только старался объяснить, что мне нужно.

— Не очень понятно, — холодно заметила Чрил.

Иногда Таггарт думал, что он давно уволил бы обеих, если бы они не были так потрясающе красивы. Обе они работали фотомоделями и, когда их возраст стал приближаться к тридцати, обе принялись изучать архитектуру. Если не обращать внимания на цвет волос, они выглядели, как сестры. У них были прелестные лица, прямые длинные волосы и гибкие тела, которые, казалось, проектировались долго и очень тщательно. У них также было обыкновение, которое очаровывало Криса: одна из них могла хлопнуть другую рукой или боднуть головой, и между ними, как электрический разряд, пробегал смех. Даже взгляд выражал их веселый характер. Сегодня, однако, они не смеялись.

— Отец говорил, что большинство парней, которые сумели купить какой-нибудь паршивый «кадиллак», думают, что они уже умнее своего босса. Моя машина должна заставить их понять, кто есть кто. Надо производить эффект. У меня отличные идеи, но все думают, что я — ребенок. Мне нужно заинтересовать их еще до того, как они начнут меня слушать. Вы можете попробовать спроектировать для меня эффектный офис? Чтобы человек, которого я хочу вовлечь в совместное предприятие, подумал: «Может, мне стоит иметь дела с этим парнем?»

— А кто этот человек, которого ты хочешь вовлечь в совместное предприятие?

— Один человек, который распоряжается сотней миллионов долларов, вкладами страховой компании. Я хочу, чтобы он стал инвестором в одном моем проекте.

— Тебе сколько лет?

— Я — ваш босс и плачу вам за работу. Теперь я даю вам чек, в котором самая большая сумма, которую вы получали со времени окончания школы. И вы спрашиваете, сколько мне лет? Как раз столько, чтобы создать совместное предприятие.

— Но твои деньги не дают тебе права быть идиотом...

— Кстати, об идиотах: я хотел бы, чтобы в моем кабинете не было излишних фантазий, и ради лишних комиссионных не старайтесь разукрашивать вестибюль и коридоры. Это должен быть действительно деловой офис.

Виктория хлопнула Чрил по плечу, и они обменялись взглядами. Они отлично понимали друг друга, но Таггарт не понял, что таилось в их глазах.

— И если вы так этого хотите, мне двадцать один год.

— Возраст подходит для меня, — сказала Чрил. — Мы сможем воплотить в жизнь твои мальчишеские фантазии.

— И еще, офис должен быть таким, чтобы его можно было легко перемещать. Я — строитель, и мне нужен офис там, где я нахожусь.

— Мы сделаем тебе еще один.

— Нет. Я хочу, чтобы офис, создающий мой имидж, был со мной всегда. Вы знаете, как короли переезжают из одного замка в другой?

— Они перевозят с собой ковры, — сказала Виктория. — Хорошо поняла. Мы сделаем все в соответствии с королевской мальчишеской фантазией.

Чрил повернулась к ней:

— Мы будем называть его «ваше величество»?..

Крису выпала удача завязать знакомство с агентом ФБР, который сможет информировать его долгие годы. Один из руководителей профсоюза работников цементного производства явился к Арни Марковичу за деньгами, но Арни, который был весьма сообразительным малым, заподозрил что-то неладное и отослал его к Крису. В беседе с Крисом профсоюзный деятель начал ходить вокруг да около. Наконец Крис его прервал:

— Что вы хотите? У меня есть проблемы с профсоюзами или у меня их нет?

— Я думаю, есть, но их можно разрешить.

На этом следовало выложить деньги, чего требовал обычай, но предупреждение Арни и какое-то смутное чувство подсказали ему, что это — особый случай.

— Ну, тогда разрешайте.

Профсоюзный деятель вышел с растерянным видом. Крис последовал за ним, спустился по лестнице и завернул за угол.

На Седьмой авеню была припаркована машина с длинной радиоантенной. Внутри сидел человек, плохо видимый за затемненными стеклами. Деятель профсоюза помахал ему рукой. Таггарт подошел к машине и постучал по стеклу. Стекло медленно поползло вниз.

— В вашей машине есть прослушивающее устройство?

— Что?

— Я — Крис Таггард. Вы пытались потребовать от меня взятку. Кто вы, агенты ФБР? А если вы из полиции, то я больше не буду платить налоги, а лучше куплю самолет.

— По этому поводу разбирайтесь с нашим руководством. Что мы сделали не так?

— Вы послали плохо обученного парня. Каждый раз, как он открывал рот, он старался вспомнить, что вы написали в сценарии, и ждал, что по сценарию буду отвечать и я. Когда я менял одно слово, у него отвисала челюсть. Чего вы хотели добиться?

— Это неважно. Занимайтесь своим чертовым бизнесом.

— Послушайте. Я помогаю вам делать вашу работу лучше, а вы так со мной обращаетесь. Я скажу вам кое-что еще. Вы теряете время. Я не плачу взятки.

— Я процитирую вас своему руководству.

— Я могу напечатать вам соответствующий документ и подписать его.

— Лучше передайте его своему адвокату.

— Я передам его моему брату. Он работает в министерстве юстиции США. Послушайте, сейчас уже полдень. Как насчет пива?

* * *

— Закрой глаза.

Длинные пальцы, пахнущие духами, закрыли ему глаза. Он услышал, как закрылась дверь и щелкнул замок.

— Готово. Открывай.

— Ну и ну!

— Мы так и не решили, как называть это: «идиот» или «паршивый кадиллак». Что ты думаешь об этом?

— Мне нравится!

— Понравится еще больше.

В комнате стояла японская электроника и дорогостоящая европейская антикварная посуда. Всю стену заполняли дорогие и модные игрушки для руководства — многоэкранный телевизор со стереосистемой, радиоаппаратура и видеоигры. В центре, рядом с кожаным диваном, стоял ореховый книжный шкаф. В другом конце размещался ультрамодный стол, поблескивающий под электрическим светом, как озеро, и стулья.

— Ковер здесь находится для солидности, — заметила Чрил, в то время как Виктория демонстрировала электрические закрывающиеся шторы и освещение, которое можно было регулировать.

— Когда тебе надоест, мы продадим это Джону Рокфеллеру.

Виктория нажала кнопку. Развернулась кровать гигантских размеров и выдвинулись полки.

— Мне это нравится, — Крис прошелся по комнате, держа в руке электронный пульт управления. — А где мои книги?

— Поскольку ты настаивал на том, чтобы на полках были твои собственные книги, мы заказали для них кожаные обложки. Когда ты купишь новые книги, твой секретарь отошлет и их в переплет.

Крис сел за стол.

— Не удивительно, что это так дорого стоит. И сколько же получилось в итоге, черт побери? — Но, не дожидаясь ответа, добавил: — В конце концов, это окупится.

Новый офис действительно производил эффект. Когда Банкер впервые попал сюда, он сказал:

— Я видел что-то подобное у Кристи в прошлом месяце. Очень хорошо, Крис. Очень, очень хорошо, — и обычно холодные глаза Банкера засветились.

Крис доложил Чрил и Виктории, что идея роскошного офиса уже работает.

— Нам все это обошлось в десять тысяч долларов, но теперь я могу поговорить с одним парнем о шестидесятимиллионных инвестициях.

— А он не спрашивал, сколько тебе лет?

Крис ответил:

— Я сказал, что вы обе можете за меня поручиться.

Виктория легла на диван и достала сигарету с кокаином. Она протянула ему одну.

— А вы, подруги, никогда не пробовали секс без наркотиков?

Чрил стянула с себя джинсы и нажала кнопку, которая одновременно закрыла занавески и выдвинула диван.

Затем она нажала другую кнопку, и свет стал золотистым, он поблескивал на ее красивых ногах, когда она пересекала комнату.

— Временами я не знаю, где кончается одна из вас и начинается другая, — заметил Крис.

— Не думай, что нас это огорчает. Ты можешь заполнить пространство между нами. Мы тебя любим тоже.

— Я с вами потеряю голову.

Виктория взглянула на него неожиданно серьезно и тихо сказал:

— Пусть так и будет, Крис. Мы сделаем тебя двоеженцем. Но ты потерял голову от чего-то еще.

Затем наступили невероятные, бурные минуты. Время, казалось, исчезло, и он забыл обо всем. Потом он лежал, силясь вспомнить, зачем ему надо отправиться в Англию. На следующий день, когда обе девушки показали своим родителям его новый офис, он подумал, что этот кабинет понравился бы и его отцу.

7

Наконец Крис завершил здание, которое начал строить отец. Теперь, когда дом построен, он начнет наращивать мощь, которую обрушит на мафию.

Дядя Винни предложил ему участвовать в конкурсе на получение контракта на строительство железной дороги к аэропорту в Ньюарке. Судя по всему, дядя Винни имел там своих людей: он назвал Крису сумму, в которую предполагалось осуществлять финансирование строительства. Крис предложил именно эту цену и выиграл конкурс.

Кроме того, он приобрел за бесценок полупостроенный дом на Бродвее и некоторое время исследовал Колумбус-авеню между Линкольн-центром и Семьдесят первой стрит. Но бухгалтер передал ему мнение банкиров, что там очень дорогая земля, и Крис переключился на исследование недвижимой собственности на Восемьдесят шестой стрит.

— Я слышал, — сказал Генри Банкер, когда Крис попросил ссудить ему деньги на приобретение недвижимости, — там такие фешенебельные рестораны, что из одного из них посетителей развозят в бронированных лимузинах.

— А может, нам туда заглянуть?

После двадцатиминутной прогулки от офиса Банкера они дошли до ресторана и прекрасно там поужинали. Крис показал Банкеру счет.

— Дорогой ресторан подразумевает хорошие апартаменты. Официантка говорит, что бронированный автомобиль используется для перевозки ценностей, но я хочу показать вам здесь кое-что еще.

Он провел Банкера по угрюмым кварталам на Колумбус-авеню к бару, расположенному в полуподвальном помещении одного из зданий на Восемьдесят шестой стрит. Вечерами там выступал Чико Гамильтон. Банкер, который имел слабость к джазу, согласился остаться здесь на несколько кружек пива. После трех кружек он забеспокоился, что ему завтра рано вставать, но именно в этот момент трубач Чет Бакер вышел в зал.

Бакер исполнил «Тревоги ушли». Затем он положил трубу и начал петь эту песню. И Генри Банкер, вытирая слезы, которые он объяснял сигаретным дымом, пообещал еще раз рассмотреть предложение «Таггарт констракшн» о строительстве башни жилого дома на Колумбус-авеню.

В баре Крис увидел полицейского сержанта, который, по его сведениям, занимался делами, связанными с наркотиками. Полицейский угостил их за свой счет, а потом решил их подвезти. Но по дороге они остановились у полицейского управления: Таггарт захотел познакомить Банкера со своими друзьями. Внезапно он уставился на группу людей, которые в этот момент громко смеялись.

— Что-то случилось? — спросил Банкер.

— Хотите познакомиться с моим братом?

У Тони в руке была бутылка пива. Он что-то сказал своим собеседникам, и они разошлись. Когда Крис подошел к нему, улыбка на лице Тони исчезла, он смотрел на Криса с таким же удивлением, как и Крис на него.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Крис.

— А ты?

— Меня пригласил сюда этот джентльмен. А это — мистер Банкер, мой банкир. Господин Банкер, я рад вам представить Тони Таглиона, государственного обвинителя и моего брата.

Позднее, когда они были в кафе на Вестпорт, которое работало всю ночь, он спросил Тони:

— Ты случайно оказался с этими людьми?

— Полицейские приносят результаты своих расследований обвинителям, с которыми хотят работать. И я стараюсь, чтобы среди них у меня были друзья.

— Ты занимаешься делами о наркотиках?

— Дела с наркотиками наиболее интересны. Люди просто сходят с ума при виде больших денег.

* * *

С той ночи, когда они встретились в полицейском управлении, Кристофер Таггарт следил за карьерой своего брата с затаенным чувством восхищения. Тони, казалось, шел параллельно Крису в своем желании мести. Конгрессмен Костанцо помог ему устроиться на стажировку в управление Южного Округа министерства юстиции, и там Тони пообещали, что следующим летом он вернется туда работать. К этому времени он перешел из Гарварда в Колумбийский университет, сказав, что хочет быть ближе к Нью-Йорку. Следующим летом он начал свою карьеру защитника.

Он работал на Манхэттене, затем прошел экзамены, которые позволили ему работать в министерстве юстиции.

Два года братья встречались только на Рождество, на свадьбах или похоронах родственников. Однажды Тони позвонил ему, и Криса удивил его радостный тон — Тони сообщил, что возвращается в Нью-Йорк.

— Собираешься работать со мной, братишка?

— Нет. В отделе по борьбе с организованной преступностью Северного района. Я хочу, чтобы ты присутствовал на церемонии приведения к должности.

Таггарт пробормотал поздравления и повесил трубку, почувствовав сильное сердцебиение. Он подошел к окну. Как обычно, Чрил и Виктория перенесли его офис в здание, которое он возводил в данный момент. Вдоль по Мэдисон-авеню в обе стороны от его стройки тянулись белые следы цемента, оставляемые машинами. Сердце продолжало биться, как молот. Он почувствовал великолепную возможность — очень рискованную, но Крис был не в силах от нее отказаться.

* * *

Крис ясно понимал, что никогда не заставит Тони действовать в нужном ему направлении. Брат работает в юстиции по собственной воле, и потому перед церемонией приведения к должности Крис сказал:

— Перед тем как ты будешь клясться посвятить этому делу всю жизнь, я прошу тебя еще раз: поступай на работу в качестве генерального советника или партнера в компанию «Таггарт констракшн».

Тони нахмурился.

— Четыреста тысяч долларов в год, — настаивал Таггарт. — Куча секретарей. Мы составим великолепную команду, парень.

— Нет! Ты мне это уже предлагал, и я тебе уже говорил свое мнение. Я не хочу работать на компанию. Я буду работать обвинителем.

— Ты хочешь бороться с мафией?

— Не проси меня больше.

— Хорошо, я обещаю, — сказал Таггарт. Он обнял Тони за плечи, и они отправились в здание министерства юстиции.

Благодаря Тони Таггарт познакомился с юристом Артуром Финчем и был им буквально очарован. Финч был наследником в семье владельцев железных дорог, но он не заинтересовался бизнесом своих предков и не поступил на престижную дипломатическую службу. Хотя Финч и выглядел в своем строгом костюме как завсегдатай элитарных клубов, а его манера говорить свидетельствовала, что он окончил привилегированную школу, он прошел путь, который прошли все стремившиеся стать адвокатами отпрыски небогатых ирландских и итальянских семей. Он называл себя консерватором, и ему нравился дух устойчивых традиций министерства. Кроме того, он упорно боролся с неисполнительностью и непрофессионализмом в своем учреждении. Про него говорили, что он может со временем стать кандидатом в губернаторы штата Нью-Йорк.

Финч распоряжался во время церемонии приведения Тони к должности. Это происходило в библиотеке, в присутствии сотни человек. На глаза Таггарта набежали слезы, когда Тони произнес клятву исполнять законы и Конституцию Соединенных Штатов. Было трогательно, что все обвинители министерства собрались в этот день, чтобы принять нового члена в свою корпорацию, но причиной слез все же было другое — Таггарту почудилась фантастическая картина: будто рядом с ним стоит отец в своем синем костюме для официальных встреч и шепотом советует ему с этих пор быть поосторожнее с Тони, особенно в беседах о своем бизнесе.

Финч объявил, что Тони будет специализироваться на проблемах рэкета в отделе по борьбе с организованной преступностью, а затем пошутил, подмигнув Таггарту, что любое разрешение перестроить здание министерства юстиции в высотный жилой дом будет немедленно расследовано в Вашингтоне.

Крис заметил, что Тони покоробило от этой шутки, — ведь он давно продал свою долю и поместил весь свой капитал в финансовую компанию, как того требовал закон. Но тот факт, что Крис сменил фамилию, вызвал слухи, будто эта попытка дистанцироваться не случайна. Наверное, ирония судьбы заключалась именно в том, что, когда Тони первый день начал работать как юрист, к Крису явились с требованием денег.

Братья отправились в новый офис Тони. На полу лежали картонные ящики с книгами. В кабинете остался стол прежнего хозяина, стулья и телефон. Тони сказал своему помощнику, что будет крайне признателен, если машинка будет доставлена сюда перед обедом, и повернулся к Крису:

— Обед отменяется. Я должен работать.

Таггарт протянул ему пакет, завернутый в золотистую бумагу.

— Счастливого начала!

— Поскольку я на государственной службе, я должен быть осторожен, получая подарки от богатых людей.

Это звучало как шутка, поэтому Крис ответил в том же духе:

— Если это должно быть обязательно занесено в твою декларацию о доходах, просто выброси в корзину. Давай открывай!

Поколебавшись, Тони снял обертку и обнаружил ящик. В ящике был черный кожаный портфель с массивными, поблескивающими золотом углами. Тони повертел подарок в руках.

— Я думаю, тебе пора перестать носить рюкзак, — сказал Крис. Он показал пальцем на золотистый замок, на котором были инициалы Тони. — Тебе это нравится?

Тони поставил портфель на стол, скрестил руки и молча стал его разглядывать.

— Я буду выглядеть, как министр обороны.

— Посмотри внутрь.

— Это тебе выбрали Чрил и Виктория?

— Это выбрал я.

— Более чем модно.

Несколько уязвленный, Таггарт сказал:

— Послушай, а что ты имеешь против Чрил и Виктории?

— Ничего.

— Ты критиковал всех моих девушек с тех пор, как мне исполнилось двадцать. А ты говорил хотя бы с одной из них?

— Я больше не критикую никого, — серьезно сказал Тони и положил руку на плечо брата. — Крис, сейчас я не делаю многого из тех глупостей, которые делал раньше.

— Если кто из нас и делает глупости, так это я.

— Крис, все считают, что я прям, как стрела. Но ты знаешь, что это не так.

Его брат говорил таким дружеским тоном, каким не говорил ни разу со времени похорон. Тони всегда был наивен, прям и думал, что перебранка двух братьев — это тяжкий грех.

— Давай не будем ссориться, — серьезно продолжал Тони. — Теперь я присягнул на Конституции и буду работать здесь и в здании министерства напротив. И это неважно, кто старше, или кого отец любил больше, или что я не пошел продолжать его дело. У нас началась жизнь, у каждого своя. И у каждого свои собственные женщины.

— Но отец не...

— Перестань! Пожалуйста. Отца нет с нами, а ты не имеешь права говорить за него.

— Хорошо. Но мог бы ты сделать мне одно одолжение?

— Какое?

— Постарайся быть дружелюбнее с Чрил и Викторией. Что бы ты ни думал о них, они необыкновенные женщины, и для меня это очень важно. Я хотел и сегодня привести их сюда.

На лице Тони появилась улыбка, какая часто бывала у него в детстве.

— А ты определил, кто они тебе — матери или подруги? Они тебе готовят обед или ложатся с тобой в постель?

— Это нарушает федеральные законы или законы штата?

— Божьи законы, — Тони взглянул на свои часы. — Послушай, я собираюсь приняться за работу.

— Не сейчас, — Крис закрыл дверь и запер ее. — Открой портфель, братишка, посмотри внутрь.

Тони озадаченно взглянул на него и пожал плечами. Щелкнул замок.

— Телячья кожа. Так что заворачивай свой завтрак в полиэтилен. Видишь секретное отделение?

Тони просунул руку внутрь. За этикеткой изготовителя оказался карман.

— Как, черт побери, ты сообразил сделать это?

— Я сообразительный парень...

— А это что? — Тони вытащил конверт из секретного отделения.

— Это мой подарок.

Тони открыл конверт и разложил в полдюжины листков на столе.

— Что это?

— Это твое первое дело.

— О чем ты говоришь?

— Это имена.

— Я это вижу.

— Это адреса и номера телефонов.

— Кто эти люди?

— Парни из профсоюза рабочих цементной промышленности, которые требуют от подрядчиков взятки. И подрядчики, которые на это идут.

— Где ты достал это?

— Слухи.

— Слухи?

— Это уже больше, чем слухи. Из нескольких обрывков я составляю общую картину.

Он поднял самый нижний листок:

— Ты это видишь?

— Что это?

— Шифр.

— Для чего?

— Я не знаю, но этот парень доставляет в страну героин.

— Здесь написано — «анчоусы».

— Посмотри, куда он доставляет эти анчоусы. Тони пододвинул страницу к себе.

— "Вителли Раста" на Атлантик-авеню.

— Его владелец — Эдди Риззоло.

Тони протянул руку к телефону:

— Сейчас ты встретишься с моим боссом.

— Нет.

— Что значит — нет?

— Я не хочу участвовать в этом.

— Но я же не смогу это использовать!

— Почему?

— Мне придется рассказать, где я это взял.

— Нет, не придется.

— Это ты говоришь мне, какие у нас правила?

— Подожди минутку, — сказал Крис. — Но как же вы используете своих осведомителей? Вы должны иметь способы защитить источники конфиденциальной информации.

— Если нет доказательств, это значит, что у нас нет ничего.

— Скажи, что получил информацию от осведомителя. Если у меня будет что-нибудь еще, я тебя информирую, и информирую только тебя. Может быть, ты используешь эту информацию в каком-нибудь деле. Или будешь знать, кого надо прослушивать.

— Держать под колпаком, как говорят на жаргоне?

— Считай, что это принес тебе твой агент. Все, что от тебя требуется — это возбудить дело по этой информации.

Тони посмотрел на дверь:

— Крис...

— В чем-то проблемы? Я — законный источник. Ты можешь мне доверять. Скажи про свой источник, что знаешь его всю жизнь. У тебя же есть и другие источники информации.

— Они обычно делают это по своим причинам. Они хотят посчитаться или убрать соперника.

— Я тоже хочу посчитаться. В чем разница? Тони разделил бумаги на две пачки.

— Я тебе скажу, в чем. Ты занимаешься строительством. И я думаю, что к тебе опять приезжают за поборами. И потому ты знаешь, кто в этом замешан.

— Знаю, — улыбнулся Таггарт.

— Но вот то, что относится к наркотикам, — Тони поднял листок, — похоже, добыто из других источников. Интересно, из каких?

— Это тоже слухи.

— Слухи, которые ходят среди преступников?

— Парни говорили. Я только слушал.

— И ты с ними настолько подружился?

— Это что — допрос третьей степени?

Тони посмотрел на него. Он был очень серьезен.

— Тебе следует все же на это ответить.

— Послушай, я только бизнесмен.

— Бизнесмены не приходят сюда с делами, связанными с наркотиками.

— Черт. Человеку с деньгами постоянно предлагают какие-нибудь сделки.

— Но не тем, кто занимается легальным бизнесом.

— Подожди минутку. Я только бизнесмен. Но у меня есть два торговых агента, которые носятся по всему городу. Один занимается только законными сделками. Второй живет сам и дает жить другим.

— И где же ты это услышал?

— Я однажды вечером был в баре. Кто-то начал болтать, что он знает одного парня, который знаком с другим парнем, который открыл не тот ящик с анчоусами, и его чуть не убил за это Риззоло... Это имя тебе ни о чем не говорит?

— Эдди Риззоло руководит мафией в Южном Бруклине. Он имеет связи с Цирилло.

— Что же тебе еще? Разве ты не помнишь? Автобусная компания.

— Ах, да. Они имеют законную автобусную компанию. Это дает им достаточную прибыль, чтобы предъявлять ее для налогообложения и иметь право распоряжаться большими суммами.

— У них есть еще и рестораны. Помнишь ту куколку в заведении Албателли?

— "Мисс Вселенная". Ночь, когда тебя избили.

— Это ее отец. Когда я услышал это имя, я вспомнил о связи между Эдди Риззоло и доном Цирилло, поэтому я проявил к этому повышенный интерес. Я заплатил этому парню за то, чтобы он отдал мне эту шифрованную запись. Как только я пришел домой, я записал его имя и то, что они называли Эдди «фараон» или «зверь». Записал все, что услышал, а потом нанял парня, который навел справки. Я разговаривал со своими друзьями среди полицейских. Кое-что из сказанного ими совпадало с тем, что я уже слышал. Когда получаешь информацию с разных сторон, можно узнать гораздо больше.

— Как ты нашел парня, который продал тебе шифрованную запись?

— Я не могу тебе этого сказать.

— Как ты нашел его?

— Они убили отца, черт подери. Я имел право.

— Как ты нашел человека, который продал тебе эту запись?

Крис повернулся к окну, взглянул на Бруклинский мост и, помолчав, тихо сказал:

— Я нанял детективов.

— Детективов? — переспросил Тони. — Ты сошел с ума? Кто ты — банда из одного человека?

— Послушай! Я смогу использовать свои деньги на все что угодно. Я не нарушил ни один закон!

— Хорошо, хорошо. — Теперь настала очередь Тони рассматривать мост. Наконец он спросил:

— И что ты хочешь? Ты будешь расследовать дела, а я — посылать полицию арестовывать преступников?

— Тони, ты знаешь, что в ФБР находятся груды дел об организованной преступности. То же самое — в полицейском департаменте Нью-Йорка, на таможне, в Комиссии по борьбе с организованной преступностью. Агенты и полицейские дают большой урожай. Все, что я хочу — это чтобы мафиози не ушли незамеченными. С тем, что я дал тебе, можно начать дело?

— А скажи, почему ты не передал это в полицию?

— В полицию? Зачем мне передавать это дело посторонним людям, если мой собственный брат служит в министерстве юстиции?

— А дядя Имон?

— Он скоро уволится. Кроме того, в полиции нет таких влиятельных лиц, как в министерстве. Ты не хотел, чтобы я мешал тебе делать карьеру. Но я тебе помогаю.

— Я, конечно, должен использовать любые источники, какие могу, — поспешил сказать Тони. — Но я только что попал сюда. Все это надо обдумать.

Таггарт рассмеялся:

— Я этого ждал. Тони, что ты теряешь? Убери Риззоло, и тебя могут взять даже в Комиссию по борьбе с организованной преступностью.

* * *

Завершив строительство зданий для офисов, отеля в центре города и торгового центра, Кристофер Таггарт отправился в Англию. Он остановился в отеле «Савой» — Чрил и Виктория сказали, что там ему понравится. Он нанес визит в министерство иностранных дел Великобритании, чтобы обсудить план строительства нового здания британского консульства. Также он провел переговоры с управляющим королевского имущества на предмет возведения отеля на одном из самых дорогостоящих участков в центре Манхэттена. Он послал Тони почтовую карточку: «Лондон в кармане. Мои поздравления по поводу назначения в Комиссию».

Крис направил машину к юго-востоку от Лондона в загородный паб неподалеку от Мейдстоуна, который Регги Ранд посещал в тех редких случаях, когда бывал в Англии. В баре находилось несколько торговцев автомобилями и страховых агентов. Бывший полицейский Скотланд-Ярда сидел за столом у окна в одиночестве, читая газету, с сигаретой в руке. Перед ним стояли нетронутая тарелка с сыром и ломтиками лука и кружка эля.

Судя по внешнему виду, он преуспевал. Его синий костюм выглядел, как тот, стоивший двести долларов, который Таггарту советовали купить Чрил и Виктория.

Семь лет прошло с тех пор, как Крис поделился с ним в студенческой пивной своим планом, но, как показалось Крису, англичанин ничуть не изменился. Может быть, чуть побелели волосы.

Крис бросил рюкзак на стул.

— Помните меня?

— Конечно. А это что?

— Откройте.

Регги расстегнул карман рюкзака и засунул туда руку.

— Похоже, это деньги.

— Ваше первое жалованье. Миллион долларов. Наличными.

Регги посмотрел на Криса и покачал головой с грустной улыбкой:

— Я застигнут врасплох. Вы прошли мой маленький тест.

— Давайте поговорим о деле, Регги. Когда вы начнете работать на меня, я не потребую от вас проходить тестирование.

Эти слова заставили Регги улыбнуться:

— Сколько лет прошло с того времени, как ваш отец умер?

— Восемь лет.

«Странный молодой человек», — подумал Регги, но странными были и его собственные чувства. Много десятилетий он был холостяком, с тех пор как один из немецких «Фау-2» упал на Лондон. Он привык жить один. Но в последнее время он начал жалеть, что у него нет детей, а иногда у него появлялось желание кого-то усыновить.

И судьба уготовила ему эту встречу с энергичным и умным американцем — и сиротой. Странная была встреча.

— Но я не давал вам обещания работать с вами.

— Вам нужна работа.

— Вас неверно информировали. — Он протянул руку к окну. В мире есть много мест, где еще идут военные действия, — и он обвел рукой вокруг. — Африка, Восток... Я очень хорошо зарабатываю, продавая оружие.

— В вашей визитной карточке написано, что вы — торговый представитель фирмы «Ховеркрафт», но фактически вы — главный коммерсант «Брич армз».

Глаза Регги сузились.

— Но эта информация не для всех.

— Просто у меня есть интересы, связанные с компанией Брича.

— Прошу прощения?

— Я — владелец «Брич армз» через одну из холдинговых компаний. И я намереваюсь вас уволить. Поэтому, как я вам и говорил, Регги, вам нужна работа.

— И что же я должен сделать, чтобы заслужить вашу милость?

— В мире есть только четыре человека, которые заслуживают, чтобы я их нанял, но все четыре сказали мне, что вы — лучший. А мы хотим лучшего.

— Мы?

— Я уже собрал довольно много информации благодаря моим контактам с полицейскими. С этой информацией работают федеральные агенты. Теперь эта стадия работы завершена, и мне нужны ваши головорезы. Но сначала нам нужно узнать о путях доставки наркотиков. В Америку приходит около четырех тонн героина в год. Мне нужна хотя бы тонна для наживки.

— Две тысячи фунтов героина? Почему я, если получу столько героина, должен передать его вам?

— Вы можете сделать это. Я проверил. Продавая оружие, вы установили контактов даже больше, чем когда были полицейским. Вы хорошо знакомы с людьми в Амстердаме, которые выходят на «Золотой Треугольник». Вы знаете членов китайских триад и их швейцарских банкиров, а также, какие корабли и самолеты перевозят наркотики в Америку и деньги обратно. Но вы никогда не торговали наркотиками. Помните, когда мы прощались, вы сказали в моем офисе: «Человек имеет желания, но у него есть и обязательства». У вас есть принципы, Регги.

— И вы все еще хотите потратить миллионы и годы для отмщения?

— Я рассчитываю на три года. Два года для того, чтобы подготовиться, и год для борьбы.

Регги осушил свою кружку. Затем достал платок и вытер усы, которые, впрочем, были совершенно сухими. Затем он улыбнулся как человек, который видит перед своими глазами будущее и у которого это будущее вызывает оптимизм.

— Похоже, вы повзрослели, мистер Таггарт.

* * *

Прошло два года со времени, как Таггарт нанял Регги, до дня, когда Нино Ветере попал в Комиссию по борьбе с мафией. Все это время Таггарт закладывал фундамент для своей новой теневой группировки. Он усилил свои политические связи. Он поднял престиж «Таггарт констракшн», начав строительство небоскреба. Он продолжал поставлять информацию своему брату и проник в исполнительные органы американской юстиции через Президентскую комиссию по борьбе с организованной преступностью. Регги курсировал между Европой и Азией, укрепляя связи с террористами и поставщиками; особое внимание уделялось продавцам героина. По указанию Таггарта он открыл счета в Швейцарии, Люксембурге, Сингапуре и на Каймановых островах. Англичанин перевербовывал агентов мафии на Сицилии и в Нью-Йорке и создал специальную сеть агентов среди своих знакомых: через два года они были друзьями Таггарта, но думали, что работают на англичанина с толстым бумажником.

Гамбит Таггарта с подставкой под удар Нино Ветере оказался успешным. Нино Ветере немало рассказал следователям Комиссии по борьбе с организованной преступностью о деятельности семейства Цирилло, и крупнейшая преступная группировка внезапно понесла серьезные потери. Но это было только начало. Крис хотел начать против мафии настоящую войну.

Книга вторая

1

Хелен Риззоло выпрыгнула из приземлившегося самолета «Цесна», который был арендован на этот полет. Она привлекала взгляды — красивая девушка в белом шерстяном платье, на высоких каблуках, с длинными прямыми волосами. Пилот, который пытался завязать с ней разговор в полете, улыбнувшись, попробовал еще раз, но встретил холодный взгляд. Она отказалась от помощи и сама понесла свою сумку к ангару, у которого ее ожидало такси.

Водитель не спросил, куда ему следовало ехать. В этом пустынном районе западнее Нью-Йорка было только одно место, куда он привозил людей, — федеральная тюрьма, которая высилась среди окружающей равнины, как средневековый замок. Автомобиль подвез ее к главным воротам, и когда Хелен назвала себя, капитан охраны провел ее в маленькое помещение, отведенное для встреч осужденных со своими адвокатами. Отец сжал Хелен в объятиях.

— Радость моя! — Эдди Риззоло уткнулся лицом в ее волосы, и она стала гладить его голову, пока он не отступил назад, держа ее за плечи, качая головой и счастливо улыбаясь. Как всегда, он глядел на нее, как бы стараясь запомнить на те долгие дни, которые отделяли их от новой встречи.

— Ты выглядишь очень уставшим, отец.

— Но ты зато выглядишь великолепно. Господи, как я рад видеть твое лицо! Как мама?

— Все в порядке.

— Послушай, — он взял ее за подбородок, — в чем дело?

Она не могла ему сказать, как ее поразило, что у него появилось много новых седых волос, да и самих волос стало много меньше, и потому она постаралась изобразить улыбку:

— Все в порядке. Я только хотела бы, чтобы ты оказался дома.

— Мы живем, чтобы приобретать, — ответил он, став серьезным, — и, приобретая, что-то приносим в жертву. Верно? Этого выбора в жизни нам не избежать.

— Я знаю.

— Как твои братья?

— Мы еще поговорим об этом.

— Какие-нибудь трудности?

Она пожала плечами:

— Сейчас меня волнуют твои дела. Здесь к тебе хорошо относятся?

Он глянул в сторону.

— Что-нибудь не так?

— Один парень напал на меня с ножом. — Он поднял свой рукав. Рука была забинтована от кисти до локтя.

— Что? Мы платим...

— Может быть, мы платим не тем, — спокойно сказал он. Потом вдруг испуганно оглянулся. Она никогда не видела у него в глазах такого страха, и ее сердце сжалось.

— Я разберусь с этим, папа, — пообещала она. — Мы позаботимся об этом.

Она взяла его руку.

— Больно?

— Нет. Да! А впрочем, не знаю, — его лицо смягчилось, и он как-то странно улыбнулся. — Со мной не все в порядке. Я хотел бы быть дома. Сейчас.

— Дома? Что ты имеешь в виду? Что случилось?

Он посмотрел на стальную дверь и покачал головой. Ни одна взятка охране не могла гарантировать того, что их не подслушают. Часто жены и дочери были курьерами, и она подозревала, что охране тюрьмы было отдано распоряжение брать взятки, чтобы отец начал говорить свободнее. Она заставила его сесть так, чтобы он мог говорить ей на ухо, и прошептала:

— Почему ты хочешь оказаться дома сейчас же?

От него доносился сладковатый запах, который она помнила с детства и который сохранился, несмотря на тюремную одежду и тюремное мыло. Но почему он не брился? Он всегда был таким же аккуратным, как она. Он улыбнулся.

— Как только со мной станет лучше, я попаду домой.

— Лучше? Ты не говорил мне, что болен.

— Я, я... Как только я... стану лучше...

— Ты имеешь в виду свою руку?

— Нет, нет. Мой...

— Отец. Что станет лучше? О чем ты говоришь?

— Я, я, ты знаешь! Когда доктор сказал, я, я, я... Я могу отправиться домой из больницы.

Хелен вздрогнула:

— Какая больница? Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь, какая больница. Это... Я... — Его глаза обвели комнату и остановились на решетке окна. Внезапно он со страхом огляделся. Затем обошел стол и спросил ее: — Почему ты плачешь, моя радость?

* * *

Покинув комнату, она крикнула капитану охраны:

— Что с ним случилось?

— Я не знаю, мисс. Действительно не знаю.

— Он был у врача?

— Пару раз. Врач сказал, что с ним все в порядке. Мы проверяли его совсем недавно. У дона Эдди здесь нет никаких проблем.

— А что это за история с ножом?

— Мы позаботились об этом парне. Он просто псих.

— Этот случай испугал его. Он как будто совсем другой человек. Я хочу поговорить с доктором.

— Я не знаю, здесь ли он сегодня.

— Найдите его, черт подери!

Когда капитан вернулся и сообщил, что доктор может поговорить с ней, Хелен сказала:

— Я не знаю что, но что-то не так. Он чего-то боится и, похоже, даже не понимает, где находится.

— Как дряхлый старик?

— Я не говорила этого! Ему только шестьдесят лет.

Она расстегнула сумку и положила ворох стодолларовых бумажек на стол капитана.

— Послушайте, вы присмотрите за ним, пока ему не станет лучше. Если он будет таким, он не сможет защитить себя.

— Я буду приглядывать за ним так внимательно, как могу. Может быть, к нему приставить охранников?

— Вы приставите их к нему завтра же. Столько, сколько необходимо. Но если что-нибудь с ним случится... Вы умрете.

— Эй, послушайте, леди...

— Вы хотите испытать судьбу?

Она шагнула к капитану, кровь прилила к ее лицу.

— Сдержите свое слово. Кто бы ни тронул моего отца, умрет! Я не хочу, чтобы до него даже дотрагивались! Теперь, пожалуйста, проводите меня к доктору.

Доктору она не платила, и он отнесся к ее появлению равнодушно.

— Что с ним происходит? — повторил он. — Я думаю, атеросклероз. Артерии твердеют.

— Но ему даже нет шестидесяти.

— Это называется болезнью Альцгеймера. Она настигает и молодых. Я о ней знаю немного, но твердо помню, что она не излечивается.

— Но он всегда был здоров. Он не курил. Он почти не пил, да и то только вино.

Доктор взглянул на свои часы. Он был очень молод, но ему удавалось выглядеть очень серьезным и занятым.

— Если вы постараетесь, вы наверняка сможете вспомнить странности в его поведении.

И она вспомнила. Небольшие провалы у него в памяти, не замеченные в сутолоке обычных дней. Однажды он заблудился на Манхэттене, другой раз не сумел узнать своего охранника.

— Вы могли бы его полечить?

— У нас не больничный покой. И к тому же подобные заболевания легко симулировать.

— Это не симуляция.

— Я здесь не судья, мисс.

Ему явно доставляло удовольствие ее отчаяние. Она собрала все свои силы, чтобы говорить с ним спокойно.

— Вы — доктор. И при этих обстоятельствах — единственный доктор моего отца. Моя семья имеет значительное влияние. Что наша семья может сделать для вас в обмен на хорошую заботу о моем отце?

Молодой человек рассмеялся:

— Вы можете перевести меня в штат нормальной больницы?

— В тот же день, когда мой отец вернется домой на основании медицинского заключения.

— Вы не разыгрываете меня? Вам следует посмотреть мой послужной список.

— Мне неважно, даже если вы больны СПИДом. Позаботьтесь о нем, и я устрою вас в лучшую больницу страны.

Она покинула тюрьму, потрясенная своей встречей с отцом.

Только когда самолет снижался над Гудзоном, ей пришло в голову, что с этих пор она может полагаться только на себя. Это было ужасно.

Увидев силуэты небоскребов в ночном небе, она положила руку на плечо пилота:

— В Вестпорт.

— Вы хотите лететь в Коннектикут?

— Да. Мне надо позвонить в Бруклин.

Хелен увидела дядю Френка, дающего инструкции своим парням. Он приветствовал ее, широко улыбнувшись, а затем продолжил оживленный разговор, размахивая бейсбольной битой. Своим солидным брюшком он напоминал ей петуха.

— Я знаю, что они хорошая команда, — прорычал он. — Поэтому вы должны бороться с ними всерьез. Следите за каждым из них. И ради Бога, ради Бога, думайте над каждым броском!

Дядя вручил биту одному из игроков. Девять молодых парней из его команды, одетые в ярко-красную форму, подняли руки и издали громкий крик. Френк стал подниматься к Хелен, пока его ребята натягивали перчатки и цепочкой выбегали на поле.

— Они собираются зарыть нас в землю, — сообщил он. — Ты выбрала чертовски трудный день. «Стабби» рвутся в лидеры.

На поле разминались команды «Стабби бар» и «Грилл». Зрителей на трибунах было около пяти или шести десятков. В противоположном конце стадиона на скамейки рассаживались команды, завершившие свой матч только что. Уже темнело, включились прожектора, и под их лучами трава на поле засветилась изумрудом. Дядя Френк хмуро следил за тем, как разминается его питчер.

— Отойди назад, — закричал он ему и махнул рукой одному из игроков, чтобы он передвинулся вперед. — Пиво?

Он достал две банки из переносного холодильника.

— Что принесло тебя сюда? Эй, слабый удар! — Он взглянул на нее рассеянно. — Что-нибудь не так? Ты видела отца? — И тут он подскочил. — Отличный удар!

Некоторое время дядя следил за происходящим на поле, затем повернулся к ней:

— Что-нибудь с отцом? Эй, эй, красавица, что случилось?

Она плакала, и он обнял ее за плечи.

— В чем дело, красавица?

— Он болен. На него напали. Не очень опасно, но, похоже, его болезнь прогрессирует.

— Они позволят ему выйти по болезни? — холодно спросил Френк.

Френк был старшим братом ее матери. Он ненавидел рэкетиров и был против женитьбы родителей Хелен. Он не разговаривал с отцом Хелен тридцать пять лет.

— Они сказали, что он притворяется. Я найму адвоката для этого дела. Он ведет себя так, как будто ему восемьдесят пять или что-то вроде этого.

— Если у него действительно такое состояние, ему, возможно, лучше быть там, чем дома.

— Там опасно находиться. Он не в состоянии защитить себя.

Они помолчали, глядя на поле. Наконец дядя Френк вздохнул:

— Я что-нибудь могу сделать?

Хелен покачала головой:

— Я только хотела тебе про это рассказать.

— А как это восприняла твоя мать?

— Она не знает. Я не скажу ей, чтобы с ней ничего не случилось. И ты тоже не говори.

— Вы еще в ссоре?

— Ты же знаешь, какие у нас отношения.

— Да.

Дядя Френк вытер ей глаза платком. Затем погладил ее колено. Она отдернула ногу.

— Как мать, так и дочь.

— Она твоя сестра!

— Красавица, ты думаешь выбираться из этого?

— Из чего? — холодно спросила Хелен.

— Я твой дядя, и не делай наивных глаз. Твои пустоголовые братья не могут даже вытрясти помидоры из банки без инструкции. Если твой отец действительно болен, все это ляжет на твои плечи.

— Рестораны — не такое уж и сложное предприятие.

— Я не говорю о ресторанах, — прервал он ее. — И не говорю об автобусной компании. Я говорю о... — Он оглянулся вокруг и понизил голос. — Ты знаешь, о чем я говорю. Выбирайся! Выбирайся из этого, пока не поздно!

Он взял ее за руки. Она отпрянула, но он сжал их снова и потянул, чтобы она глядела ему в лицо.

— Ты не мой ребенок, но ты — мой любимый ребенок. Знаешь об этом? С того времени, когда ты была вот такого роста.

Хелен помнила, что, когда она приходила с матерью к дяде Френку, чувствовала себя у него намного лучше, чем дома с ее непредсказуемым отцом. Дядя относился к ней как человек, которому судьба не подарила дочери. И хотя он слишком сильно сжимал ее плечи, она была рада, что пришла сюда.

— Я знал, чтобы ты придешь, — сказал он. — Ты увязаешь в этом все больше с каждым днем. И твой чертов отец позволил тебе это.

— Братьям нужна моя помощь.

— Брось ты своих братьев!

— У меня есть обязательства.

— Делай свою жизнь сама. Будь самостоятельным человеком, каким была, когда ходила в колледж.

— Здесь все по-другому.

— Я знаю, что не все так просто. Ты не возражаешь, если я тебе дам автомобиль?

Она улыбнулась: родители не разрешали ей оставаться в колледже на ночь, и ей приходилось каждый день ездить в Канарси. Когда дядя Френк узнал об этом, он подарил ей красный «фиат».

— Они посадили его в тюрьму. Я должна ехать домой. Мама была...

— Твоя мать — которую я люблю — такая же испорченная, как и он. Ей следовало бы сказать тебе, чтобы ты никогда не появлялась дома. Отправляйся в колледж. Будь личностью.

— Поздно.

— Это никогда не поздно.

Хелен попыталась заглянуть ему в глаза. Он был умен и понимал, что она работает не только для братьев и матери. Знает он, что она скрывает за своими словами об ответственности?

Хелен хотела продолжать свою игру, но дядя решил сменить тему:

— Послушай, что ты думаешь о моем питчере? Хорошо смотрится?

— Он великолепен.

Она заметила его еще перед началом игры, он был высок и смугл, с телом пловца. Она подумала о том, что любой парень, с которым ей предстоит встретиться, не должен будет знать о ее реальной жизни.

— Ему тридцать лет, разведен. Она была пустышка. Красивые парни женятся на пустышках, когда молоды и не знают жизни. У него ребенок, прекрасный мальчик, которого ты обязательно полюбишь.

Хелен не могла отвести от него взгляда. Он выглядел, как Адонис. Каждый раз, бросая мяч, он поджимал губы, и это движение ей нравилось, оно напоминало поцелуй. Дядя Френк лукаво взглянул на нее и снова сменил тему:

— Я говорил, что твоя двоюродная сестра собирается стать дантистом?

— Сколько времени она уже учится в колледже?

— Дольше, чем Энрико Ферми.

— Мои поздравления.

— Поздравления? У меня теперь нет детей, которые продолжат мой бизнес... Но этот парень... Я подумываю сделать его своим партнером.

— А кто будет заботиться о его ребенке?

— Его мать. Настоящая итальянка. Отличная семья. Но будет лучше, если он войдет в мою семью. Разреши, я вас познакомлю.

— Френк...

— Он отличный муж для любой итальянской девушки. Суровый, когда это нужно, но нежный котенок внутри. Что скажешь?

— Он в Вестпорте, а мой бизнес в Бруклине.

— Ты можешь сделать так. Продаешь свои предприятия. Продаешь автобусы. Все остальное передаешь братьям. Переезжаешь сюда, покупаешь новые предприятия и живешь в моем доме с этим парнем.

Ей показалось забавным, как легко он себе это представлял.

— А как насчет моей матери?

— Коннектикут — это не Гонконг. Всего час езды — ты будешь наносить визиты. Кроме того, вы сделаете несколько мальчиков, и твоя мама примчится, как ракета.

— Френк, о чем мы говорим? Я с ним даже не знакома.

— Я тебя ему представлю. Если он тебе не понравится, то я знаю других. Отличные ребята.

— Ладно. А как ты поживаешь?

— Сейчас я совсем один. Недавно вышел посмотреть на звезды, услышал шум в кустах. Вызвал полицию, они вытащили... енота. Вместо пистолета он помахал мне хвостом. Полицейские долго смеялись. Я угостил их кофе. Такая у меня жизнь. Измени свою жизнь, Хелен. Она будет лучше, чем у твоих родителей. И намного веселей.

— У меня веселая жизнь.

— Да? Рассказывай! Если этот питчер окажется у тебя в постели, тебе будет много веселей, чем заниматься тайными делишками.

Она улыбнулась и поддразнила его:

— Ну, если постель, тогда это очень заманчиво.

— На что, ты думаешь, я хочу направить свою семью?

— Ты живешь совсем в другом мире.

— Этот мир лучше. Видишь этих парней, которые играют? Они окончили среднюю школу. Они женаты на своих подружках.

— То же самое делают парни в Канарси. Верно?

— Но ты не можешь делать это в Канарси. Там все знают, кто ты на самом деле. Здесь ты можешь начать новую жизнь, — он кивнул на команду бейсболистов, которые, сидя на скамейках, слушали, как их инструктирует Стабби. — Посмотри на этих парней. Посмотри на их девушек. Они моложе, чем ты, а у них уже прелестные дети.

Он подпрыгнул:

— Эй! Отлично! Посмотри на того игрока.

Команда Стабби стала выходить на поле, а команда Френка поплелась к трибунам. Первый из них, подойдя к скамейке, поцеловал симпатичную девушку и сгреб в охапку двухлетнего ребенка.

— Видишь? Вот что делают обыкновенные люди, Хелен. Они работают, как черти, и веселятся, как дети. Они никого не убивают, никого не режут, не продают наркотики.

Беловолосый парень по имени Брайс стащил свою форму, поднял смеющегося ребенка, и посадил себе на плечи.

— Как тебе этот малыш? Слышишь? Они даже говорят по-итальянски. Давай, я тебя познакомлю.

— Дядя Френк, что ты со мной делаешь?

Во все это было трудно поверить. Дома она была погружена, казалось в бесконечную войну с другими мафиозными семействами, в то время как Комиссия вырывала у нее людей, делая ее все слабее и слабее. Но сейчас, здесь, в этот безветренный, теплый вечер под яркими огнями прожекторов все казалось возможным. Она посмотрела на поле и сказала:

— Хорошо. Представь меня.

Дядя Френк двинулся к своему питчеру и дал ему несколько совсем ненужных советов. Темные глаза игрока блеснули, когда он посмотрел на Хелен. Он улыбнулся, она улыбнулась в ответ.

Дядя Френк как бы случайно заметил это.

— Послушай, Руди. Ты уже знаком с моей племянницей Хелен?

Руди пригладил волосы.

— Привет!

— Как поживаете?

Руди поглядел на пол.

— Мы не всегда играем так плохо. Вы прямо из города?

— Из Канарси. Вы всегда играете питчером?

— Нет. Другой парень попал в переделку, я его заменил.

— А что с ним случилось?

Руди покосился на Френка и подмигнул Хелен:

— Я не уверен, что вашему дяде хочется слушать это еще раз.

— Расскажи ей, — со вздохом произнес Френк и поднял бейсбольную биту, как жезл. Руди сел позади нее и наклонился к ее уху:

— Ваш дядя послал его прорыть канаву от одного дома до реки. Но их дочка вышла принимать солнечные ванны и «забыла», что у нее не закрыт верх. Ну, а парень забыл, что его экскаватор продолжает двигаться, и на три дюйма въехал в дом, пробив стену.

Хелен засмеялась:

— Это правда?

— Да. Представьте, как чувствовали себя хозяева.

— А у вас был неплохой бросок.

Руди сделал гримасу:

— Я слишком стар, чтобы меня гладили по голове.

— Эй, а нам не пора поесть пиццы? — спросил дядя Френк.

Хелен посмотрела на Руди. Ей нравились его руки, его глаза, фигура. Она могла бы остаться на ночь у дяди Френка, если будет слишком поздно, и уехать утром.

— Конечно.

— Я надеюсь увидеть вас еще раз, — сказал питчер, отправляясь вниз. Судья на поле засчитал удар. Лицо дяди Френка на мгновение омрачилось, затем он повернулся к ней.

— Он действительно красив, — сказала она.

— Я говорил тебе это, — и он оглянулся.

— Что-нибудь не так?

— Не поворачивайся сразу: за твоей спиной я вижу твоего чертова брата.

— Что? Где?

— Он рядом с фургоном, неподалеку отсюда.

У нее как будто что-то сжалось внутри. То, что Эдди появился здесь без предупреждения, означало что-то серьезное.

— Прошу прощения, мне нужно идти.

— Избавься от него. Мы отправляемся есть пиццу после этой игры.

— Не могу.

— Прекрати. Прекрати это, — Френк попытался взять ее за руку. Хелен отвела его руку и поспешила к дороге.

Фургон Эдди внешне был таким же, как и другие фургоны. Только шины были шире, потому что фургон был бронированным и тяжелым. Она заметила еще один фургон, который не заметил дядя Френк. В нем сидели трое, которые были, похоже, федеральными агентами, поэтому Хелен поставила свой автомобиль через три машины от них.

Позади себя она услышала радостные крики на трибунах и захотела обернуться на поле, но Поль, охранник ее брата, уже поспешил открыть для нее дверь.

Ее брат Эдди по прозвищу «Фараон» был рослым малым лет тридцати с красивыми прямыми волосами и открытым лицом. Внешне он выглядел, как увеличенная копия отца, но у него не было ни интеллекта, ни целеустремленности, которые сделали Эдди-старшего лидером.

В фургоне Эдди были кожаные сиденья, бар и телевизор. Пассажиров от водителя отделяла перегородка. Эдди поцеловал сестру и убавил звук телевизора.

— Как раз вовремя. Президентская комиссия по борьбе с организованной преступностью.

— Что-нибудь случилось?

— Все в порядке. Я скажу тебе через минуту. Взгляни на это.

Они стали внимательно слушать. По счастью, свидетель не говорил ничего нового. Камера показала членов Комиссии и ее главу, который благодарил их за работу. Но среди этих серьезных лиц Хелен увидела улыбающегося парня, лицо которого показалось ей знакомым.

Она постучала по экрану пальцем:

— Кто это?

— Таггарт. Строитель.

— Брат Таглиона?

— Да. Может, ты видела его в суде.

Она не сказала ничего, но она видела это лицо много раньше. Нет, на суде его не было. Камера вернулась к председательствующему, который объявил дату следующих слушаний.

— Эдди, ты выглядишь, как привидение. С тобой все в порядке? — спросила Хелен.

Эдди поднял руку, которую прятал за спиной. Рука была обвязана бинтом.

— Боже мой! Эдди!

— Эти чертовы Цирилло послали нескольких черных убрать одного из наших людей в Кинкер-бокере. Очень плохо, что я оказался там. Я лишился двух пальцев.

Она уставилась на повязку.

— Но не волнуйся. Я убрал того, кто это сделал.

— Вот почему агенты ФБР сидят в машине!

— Вот как? Наверно, они полагают, что я уберу кого-нибудь в отместку. Они правильно думают.

— Нет. Нам не нужна еще одна война.

— Почему бы нет?

— Я скажу тебе это позднее.

— Позднее? Цирилло так быстро завоевывает Бруклин, что скоро нам придется снимать у них дома в аренду.

Хелен обратила внимание на водителя. Поль сидел как на иголках и поглядывал на нее и брата в зеркало заднего обзора.

— Я думаю, что после того, как Комиссия занялась Николасом Цирилло, они сильно поутихнут, — возразила Хелен.

Эдди пожал плечами:

— Но если «сумасшедший Мики» придет к руководству, мы столкнемся с настоящей войной.

Эдди, как задиристый медведь, не понимал, что тонкая дипломатия в их деле могла помочь избежать ненужных стычек.

Она застегнула куртку, поскольку в фургоне стало холодно. Эдди заметил это, включил кондиционер и обнял ее.

— Как отец? — спросил он.

— Не очень хорошо. Какой-то парень напал на него с ножом.

— Что?!

— О нем позаботятся.

Она подумала, что не будет все рассказывать братьям о состоянии отца. Они слушались Хелен, потому что именно она ездила к отцу. Они никогда не навестят его и потому никогда не узнают, как он себя чувствует. Она любила своих братьев, а они не могли без нее сохранить лидерство в их деле. Поэтому, если она будет лгать об отце, все они смогут выжить...

— Но мне следует поговорить еще раз. Я думаю, вы могли бы...

Ей было забавно видеть, как внимательно слушает ее Поль. Она нажала кнопку, и поднялась стеклянная перегородка, отделявшая кабину.

— Для чего ты это сделала? Поль — моя правая рука, — засмеялся Эдди.

— Нужно поговорить кое о чем.

— Говори, пока мы не приехали к Френку.

Она хотела начать, но Поль все еще тревожил ее. Как многие дети из бедных итальянских семей, Поль старался походить на героев голливудских кинофильмов. Фильм «Жар субботней ночи» прошел десять лет назад, но он все еще подражал Тони Монтенегро: на нем была кожаная куртка, белая рубашка, черные брюки. Но почему он сегодня держит себя так нервозно, почему у него так напряжены плечи? Его ухо было направлено в сторону переговорного устройства. Она тронула переключатель. Устройство оказалось выключенным.

Хелен посмотрела на Поля пристальнее. Его глаза поблескивали, как змеиные язычки. А что, если Комиссия завербовала Поля? Это их стиль. Подбираться прямо к верхам. А если у него есть микрофон? Он мог сделать так, чтобы переговорное устройство не выключалось и передавало все, о чем говорят они с Эдди, прямо в фургон федеральным агентам.

Хелен открыла сумку, достала зеркальце и тщательно осмотрела свой грим. Она была смуглой от природы и еще загорела, оттого что приходилось много бывать на солнце. Поэтому она не использовала косметики, и только фиолетовые тени подчеркивали ее длинные глаза.

— Отец говорил, что тебе следует увеличить жалованье Полю.

— С каких это пор отец интересуется моей охраной?

— Он сказал, что Поль заслуживает это.

В зеркало она увидела, как Поль, глупая башка, гордо расправил плечи.

* * *

Ранним утром на следующий день Эдди Риззоло-младший вошел в рабочий кабинет Хелен.

Хелен оторвалась от дисплея, на котором был один из финансовых документов, и повернулась на вращающемся кресле. Когда она подняла свои фиолетовые глаза на Эдди, ему показалось, что их свет заполнил всю комнату.

— Было у Поля подслушивающее устройство?

Эдди кивнул.

— Федеральные агенты?

— Комиссия по борьбе с мафией Южного округа.

— Что они делают в Бруклине?

— Они проводят совместные расследования с местной полицией.

— Как долго это продолжается?

— Только началось, слава Богу.

— Слава Богу... Как они его завербовали?

Эдди потер подбородок. Он понял, куда она клонит, и это ему не понравилось.

— Поль затеял продажу героина на стороне.

Она сузила глаза:

— Он работал с нами столько времени, а завербовали его только сейчас?

— В этом деле был замешан его маленький двоюродный брат. Помнишь того симпатичного паренька, Джо? Федеральные агенты сказали, что заберут парня тоже. Объяснили, что голубые сделают с маленьким Джо, и Поль дрогнул. Они взяли его за яйца.

— А ты знал о делишках Поля с героином?

— Я не знал об этом...

Она взглянула на него испытующе.

— Я догадывался, но сам я в этом никак не замешан!

— Эдди! Мы договорились — никакого героина! Так они взяли отца. Это не стоит того. И тебе надо перестать поступать, как твои ребята. Они думают, что ты такой же парень, как они, и потому у них нет к тебе ни уважения, ни страха. Ты думаешь, Поль осмелился бы проделать такую штуку с нашим отцом?

— Да, возможно, они знают, что я не так умен, как он...

Она притянула его к себе и поцеловала в щеку:

— Сделай мне одолжение. Запомни кое-что: ты не один. Есть ты, Френк и отец. И я.

* * *

Утро было ветреным и холодным, Хелен посмотрела в окно и увидела отражение своего лица на пуленепробиваемом стекле. За стеклом был пластик, и отражение давало эффект старинной фотографии, где снята хрупкая девушка с серьезными глазами. Хелен тряхнула головой и опустила металлические жалюзи.

Она выключила компьютер, на котором обычно подсчитывала доходы от автобусной компании, танцевальных залов и дворцов бракосочетаний. Потемневший экран тоже стал зеркалом, в котором она опять увидела себя. Хелен подошла к своим растениям. Из-за забот у нее не было времени их поливать, и листья уже пожелтели. Она включила магнитофон, но и Корелли не успокоил ее, и она повернула выключатель. Напротив ее кресла висел портрет маслом Иоаннеса Гуада-нини. Она купила портрет в Италии, куда летала, чтобы помочь после сильного землетрясения. Но ни эта картина, ни скрипка Кремнозе, которая висела рядом, не разгладили борозды на ее лице.

Ее выводило из себя то, что стекло выглядело грязным. Ее братья гордились этим окном из пуленепробиваемого стекла. Но, как и во многих вещах, которые делали Френк и Эдди, исполнение не соответствовало замыслу. Специальный пластик постепенно тускнел, окно стало таким мутным, что окрестности Канарси казались погруженными под воду; и вечером огни машин, подъезжающих к почте напротив, казались огнями маяков в шторм.

Обычно, когда Хелен чувствовала, что за ней начинают следить, она перебиралась в более безопасное место — на старую ферму, которую их дед купил на севере штата, в Вестчестере, или в особняк на севере Лонг-Айленда, приобретенный их семьей еще во времена «сухого закона», или же в обычную квартиру в Адирондаке. Ее двоюродные братья жили в Нью-Джерси, где были замечательные места для охоты, и там ее принимали почти как королеву.

Однажды она решила вырваться из-под бремени повседневных забот и села на самолет, который доставил ее на Мартинику. Там, в изолированном от мира клубе «Мед», Хелен провела незабываемую неделю. Но сейчас, когда Комиссия занялась их семьей, все изменилось; надо было что-то предпринять.

Она поднялась наверх, сняла туфли и выскользнула из блузки и джинсов. Потом повесила одежду, поставила туфли в ящик для обуви и положила трусики в корзину. Повернувшись к зеркалу, стоящему на столе, она стала разглядывать себя. Ее тело было красивым, очень гармоничным и сильным. Она оделась и повязала вокруг головы серую ленту.

Когда Хелен вошла в комнату, где обычно собиралась семья, Эдди и Френк сидели с виноватым видом. Френк был выше Эдди, это был спокойный парень с прекрасным аппетитом. Он быстро впадал в гнев, но быстро и успокаивался. Френк в отличие от Эдди не мог ей врать, и потому по его беспокойному виду она сразу поняла, что что-то случилось.

— Мне нужно уехать, — сказала она.

— Плохо, Хелен, если ты будешь часто уезжать. Многие дела не ждут.

— Мне нужно уехать, — повторила она.

Френк, в чьи обязанности входил контроль над их людьми в Канарси, неохотно послал за ее телохранителем. Она заметила, как он бросил тревожный взгляд на телефон.

— Что с вами обоими?

— Ничего.

— Давай выкладывай.

Эдди молчал, но Френк не выдержал:

— Звонил парень и снова предлагал партию.

— Никаких дел с наркотиками!

— Пятьдесят килограммов! — выкрикнул Эдди, взмахнув забинтованной рукой.

Френк добавил:

— У нас есть наличные, Хелен. Разреши мне съездить, и мы заработаем на этом деле кучу денег.

— Парни! Комиссия только того и ждет, чтобы придавить нас. Вы что, не знаете, что телефон прослушивается?

— Я говорил с ним лично, — сказал Эдди, а Френк добавил:

— По телефону мы ничего не говорили.

— Кроме того, — сказал Эдди, — федеральные агенты не имеют права привлечь нас только за то, что мы что-то покупаем.

— Ах, вы теперь адвокаты? Послушайте, господа адвокаты, когда вы покупаете, вы становитесь владельцами. Я говорила вам — никаких дел, никаких. У нас соглашение, Эдди. Между тобой, Френком и мной. Когда посадили отца, мы договорились: вы с Френком ведете дела, но принимаю решения я.

— Я говорю именно о ведении дел. Ты сейчас вторгаешься в нашу сферу.

Эдди выглядел очень решительно. Поднявшись, он стал расхаживать из одного конца комнаты в другой. Френк сжал кулак так, что напрягся каждый мускул. Так он поступал в тех случаях, когда другие недоуменно пожимали плечами. Опять у нее проблемы с Эдди.

— Френк, мы все договорились когда-то?

— Да.

— Эдди, мы договорились?

— Да, у нас была договоренность.

— И мы все подчиняемся отцу?

— Конечно, — сказал Френк.

— Эдди, ты тоже согласен?

Эдди помолчал, потом признал:

— Да.

— Мы подчиняемся отцу?

— Да. Он знает, что мы — пара дураков.

— Послушай, — Хелен подошла к Эдди, притянула его к Френку и обняла обоих, — вы не дураки. Я счастлива, что у меня есть вы.

— Вранье.

— Я не смогла бы сделать ничего без вас.

— Все, что тебе нужно, это пара болванов, которые отрывают головы кому нужно. Ты могла бы нанять кого-нибудь и сама.

— Я не могу. Да и не хочу этого. Мы все вместе, верно? Или вы хотите меня бросить?

Эдди освободился:

— А если мы его грабанем? Этот парень — ублюдок.

— Да, — сказал Френк, — может, нам стоит это сделать?

На кухне зазвонил телефон. В дверном проеме появилась их мать с полотенцем в руках, и Хелен подумала: «Я никогда не буду такой красивой в ее возрасте». Несмотря на седину, тронувшую волосы, у матери было гибкое тело танцовщицы и лицо, в которое влюблялись все. Хелен не могла понять, скучает мать без отца или предпочитает быть единственной хозяйкой в доме. Может, ей недоставало секса, но они никогда об этом не говорили. И никогда не говорили о делах. Даже после того, как Цирилло расстреляли окна их дома из пистолетов, и после того, как «Пост» напечатала портрет дона Эдди на первой полосе, она продолжала верить, что ее муж — управляющий автобусной компании.

— Какая-то девушка по имени Марси звонит тебе.

— Марси Голдсмит?

— Какая-то еврейская фамилия, — мать пожала плечами. — Она сказала, что вы были подругами в колледже.

— Скажи ей, что меня нет дома.

— Ты ей не хочешь даже сказать «привет»?

— Мам, пожалуйста.

— Хорошо. Я совру.

— Спасибо.

Как только она вышла, Хелен остановила Эдди, начавшего было говорить:

— Подожди, она скоро вернется.

— С чего ты взяла?

— Я знаю.

Она действительно вернулась в некотором замешательстве.

— Она сказала, что это связано с предстоящей встречей выпускников.

— Ты не сказала ей, что я вышла?

— Мы поговорили. По-моему, она хорошая девушка.

— Скажи ей, что я вышлю чек.

— Не кричи на меня. — Она повернулась к Эдди и Френку: — Вы, ребята, очень голодные?

— Да, мам. Конечно.

— Я вам сейчас кое-что принесу.

Эдди подождал, пока мать не уйдет снова.

— Что ты сказала, Хелен?

— Ничего.

Ее охранник, молодой парень, разминался, бегая по улице. Когда она уселась на заднее сиденье машины, ей подумалось, что наверняка сейчас кто-нибудь следит за ней. Дома по улице были заняты людьми, работающими на семейство Риззоло, как и многие в городе. Это давало чувство уверенности, но все же во время уличной войны, которую вели Цирилло, улица не была крепостью и здесь пролилось немало крови.

— Едем!

Хелен отдала распоряжение водителю ехать через парк. На небе сверкало яркое солнце. Бриз, сухой и прохладный, дул с океана. Какой-то автомобиль «подрезал» их на повороте и обогнал. Она тронула руку водителя.

— Обгони его!

Он улыбнулся. Этот парень был очень красив. «Самый быстрый путь разрушить семью — это начать спать с охранниками», — подумала Хелен. Но он знал свое место и не предпринимал никаких попыток. И она обращалась с ним с такой же холодной отрешенностью, как и со всеми, кто служил их семейству.

Внезапно Хелен улыбнулась, и эта белозубая улыбка на смуглом лице сделала ее похожей на цыганку. Ведь она может купить этот клуб «Мед»! Но не сейчас, когда столько дел. И может, надо благодарить Комиссию, что благодаря ей империя Риззоло перестала расти.

— Пенсильвания-авеню.

Осталось еще около трех километров. Два мотоцикла ехали следом. У светофора они поравнялись с ее машиной.

Оба мотоциклиста были высокими и мускулистыми. Один стоял с ее стороны — красивый ирландский парень. Он ей улыбнулся, и в этой улыбке было все — крючок, леска и удочка. Хелен не могла не улыбнуться в ответ. В это же мгновение второй ударил железным прутом по голове ее водителя. Тот откинулся назад — его голова была в крови, — но одной рукой все же попытался достать пистолет. Нападающие были готовы к этому. Они распахнули двери, и один вырвал пистолет и оборвал провод рации. Другой вытащил Хелен на дорогу. Она крикнула, зовя на помощь. Какой-то автомобиль скрипнул тормозами совсем рядом. Внутри двое. Все происходящее казалось сном. Они распахнули заднюю дверь и впихнули ее в машину.

Хелен боролась, кусалась, била их ногами и кричала. Один из них забрался на нее. Она ударила его в живот, и он, вскрикнув, выкатился на дорогу. Другой схватил ее за плечи, но она укусила его за руку, ударила ногой третьего и рванулась к противоположной двери.

Ей удалось ее открыть. Но они втащили ее в машину, прижали лицом к сиденью, и она почувствовала, как игла вошла в ее бедро.

2

Двенадцатью милями восточнее того места, где была похищена Хелен Риззоло, белый «роллс-ройс» Криса Таггарта медленно ехал по одной из улиц Гарлема. Под шинами потрескивало разбитое стекло. По обеим сторонам улицы стояли брошенные дома и покрытые пылью деревья. Только бронзовые окна автомобиля Таггарта, отражая свет солнца, как-то оживляли этот район.

Несколько торговцев наркотиками на углу ожидали своего поставщика. Некоторые из них ежились на ветру, другие забились в пространство между сложенными грудой шлакоблоками. Несколько человек вышли вперед, высматривая его появление. Они ждали его, как ждут появления солнца, и никто не удостоил вниманием машину Таггарта. Поставщик мог прийти поздно, но лишь бы пришел наконец, и это было для них самым важным, потому что наркотиков не хватало.

Регги взглянул на Таггарта в зеркало заднего обзора, но не увидел на его лице обычной улыбки. Таггарт был хмурым все утро.

— Я думаю, сэр, доставка героина похожа на совращение малолетних. Тот, кто участвует в этом и достигает наибольших успехов, имеет наименьшую возможность из этого выбраться. Но с другой стороны, я не думаю, что вам удастся соблазнить господина Цирилло ирисками и леденцами.

Первая заповедь торговцев наркотиками — никогда не делать бизнес с тем, с кем свел тебя другой торговец. Ваш партнер может быть информатором полиции, и новый друг в этом случае может оказаться полицейским. Таггарт должен сделать так, чтобы Мики Цирилло нарушил это правило.

Вдруг торговцы начали быстро расходиться в разные стороны. Таггарт беспокойно оглянулся, Регги, посмотрев в зеркало, сказал:

— Сзади нас полицейская машина. Два офицера и одна важная шишка.

За ними ехал серый седан нью-йоркской полиции. Взвизгнула сирена, и полицейский жестом приказал им остановиться. Таггарт опустил стекло.

— Привет, капитан. Охотитесь на кошек?

— Крис! Что, дьявол, вы делаете здесь? Я думал, вы — какой-нибудь чертов продавец.

Глава полицейского округа протянул руку, и они поприветствовали друг друга.

— Вы испытываете судьбу, посещая эти места?

— Мы здесь в большей безопасности, чем вы. Я выгляжу, как местный, вы — как чужак.

— Вы ищете тут место для строительства автостоянки?

Таггарт подмигнул ему:

— Капитан, если бы вы были очень богатым человеком, я показал бы вам те места на Колумбус-авеню, которые я купил в семьдесят седьмом году. Гарлем теперь становится выгодным. Самое время покупать.

— Доставайте чековую книжку. Я продам вам здание нашей заправочной станции.

Машины тронулись с места.

Наконец появился продавец наркотиков.

В деловой части города крупнейший поставщик героина для гарлемских торговцев мрачно смотрел сквозь решетку на окне на парк Грамерси, обсуждая ситуацию с одним из капо семейства Цирилло.

— Если ваши люди не наладят контакты с моими людьми в ближайшее время, я обращусь к другому поставщику.

Это была ложь, другого поставщика пока не было. Его собеседник повторил, что скоро достанет героин, и показал на памятник Эдвину Буту:

— Что сделал этот парень?

— Его брат убил президента Линкольна за освобождение рабов.

За оградой поставщик увидел красивый белый «роллс-ройс» с бронзовыми окнами. Машина подъезжала к отелю. Он должен купить себе такой же; у него уже были две машины: черный лимузин и красный «корниш» с откидным верхом, но ни одна из них не выглядела так, как этот сладкий белый леденец.

* * *

Капо доставил Мики Цирилло к одному из самых дорогих борделей Нью-Йорка. Мики, его владелец, прибыл на шоу — боксерский матч в подвальном помещении.

Его лицо горело от возбуждения. Капо подумал, что под горячую руку хозяин, пожалуй, может и убить его за эту новость. Пробравшись сквозь толпу, окружающую ринг, он рассказал Мики, чем грозил поставщик. Лицо Мики помрачнело.

— Ладно, потом.

— Мики, этот парень не прикидывается.

Мики оборвал его:

— Я поставил на одну из них. Кто победит — Черри или Рита?

Две нагие женщины разминались в противоположных сторонах ринга — крупная, пышущая здоровьем блондинка и брюнетка поменьше ростом. Неохотно капо произнес:

— Блондинка.

— Ты проиграешь, — усмехнулся Мики. — Маленькая Рита — настоящая убийца.

— Надо быстро решать, Мики.

Мики ударил молоточком по колоколу. Тридцать болельщиков радостно зашумели, и девушки направились друг к другу. Легкие перчатки могут нанести увечья, и потому в правилах были предусмотрены только толчки. Зрители явно получали удовольствие, когда кто-нибудь из боксеров падал на пол и потом поднимался. Обычно, когда одной из них это надоедало, она могла лечь, как бы посланная в нокаут, бой прекращался, и они поднимались наверх. Это Черри объяснила Рите, но сегодня бокс посетил сам Мики, и эта возможность пропала.

Лицо Мики стало мрачным, когда Рита после одного из ударов упала на пол, затем подползла к веревкам и с усилием, при энергичной помощи зрителей, поднялась. Мики ударил в колокол, приказывая обеим вернуться в углы ринга. Зрители крутились вокруг боксеров, обмахивая их полотенцами, пихая им бутылки шампанского так усердно, что пена лилась на грудь. Мики наклонился к Черри и прошипел:

— Слишком сильно.

Затем он пересек ринг, подошел к Рите, маленькой брюнетке из Испании с острыми маленькими грудями, и прошептал ей свое предложение. Ее глаза округлились.

— Тысяча долларов?

— Все, что от тебя требуется — это чтобы на ней показалась кровь.

Он снова ударил в колокол, и обе девушки направились Друг к другу, на их спинах остались следы от плетеных стульев. Черри, блондинка, теперь, казалось, избегала сделать сильный толчок, Рита же усилила натиск и ударила соперницу по голове. Черри закрыла лицо перчатками. Рита принялась ее отчаянно молотить.

— Бей по корпусу! — крикнул Мики.

Рита отступила, у нее вырвался крик.

— Добей ее!

Рита снова ударила в голову.

Черри с грохотом упала на пол и заплакала. Кровь текла из разбитых губ. Рита гордо прошлась мимо канатов, подняв руки.

— Я выиграла! Я выиграла! Плати мне, Мики. Плати!

— Эй, Черри еще не кончила бой! — сказал кто-то из зрителей.

— Не волнуйтесь, — уверил их Мики. — Бой только начался.

Болельщики Черри перебрались через канаты, усадили ее на стул и стали лить шампанское ей на голову. Мики внимательно изучил ее губы.

— Как ты, детка?

— Я не могу поверить, что она уложила меня, — продолжала рыдать Черри и дернулась, потому что шампанское попало на порез.

— Что ж ты хочешь, — засмеялся Мики. — За тысячу баксов она уложит и гориллу.

— Одна вещь — работать за деньги, другая — калечить своих друзей.

— Все имеют свою цену.

— Я — нет.

— И ты тоже. Победитель получает пять тысяч.

— Ну и черт с этим.

— Проигравший проводит месяц на третьем этаже.

Черри уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— Целый месяц?

— Каждую ночь. Всю ночь. Подумай об этом, детка.

Он прошептал то же самое на ухо Рите, и улыбка сползла с ее лица. Третий этаж обслуживал богатых чудаков. Специальный охранник с фигурой гориллы следил за тем, чтобы ни одна из девушек не попала в больницу, но, несмотря на это, посетители получали немало из того, за что они платили деньги; обычно девушки менялись. Ни Рита, ни Черри не были обязаны слушаться Мики и его управляющих, но, покинув публичный дом, они могли, да и то с трудом, найти место лишь в секс-клубе, порносалоне или низкопробном баре, где об услугах врача нечего было и думать, или же отправиться искать удачу на дорогах Лонг-Айленд-Сити.

Девушки медленно вышли из помещения, поглядывая друг на друга.

— Мики! — твердо сказал капо. — Нам нужна продукция!

Мики повернулся и холодно уставился на него. Капо отпрянул, поняв, что совершил ошибку. Мики всегда знал, что надо делать, даже когда он вел себя как испорченный ребенок богатых родителей. Может, этот азарт, с которым он подстрекал пару на ринге, был только отдыхом для мозга, работающего над решением задачи — что происходит с торговлей наркотиками?

Он взял в руку миниатюрный золотой револьвер, который болтался у него на шее. Револьвер был изготовлен очень тщательно и выглядел как настоящий, если не считать, что он был гораздо меньше. Мики громко втянул воздух, а потом разжал пальцы. Пистолет упал на грудь.

— Я займусь этим, — тихо сказал Мики. — А теперь уматывай отсюда.

Глядя на новую пару девушек, дерущихся на ринге, Мики подумал, что он начал понемногу приходить в себя после ареста брата. Три дня назад множество людей стали буквально смахивать с него пылинки; так не относятся и к президенту Соединенных Штатов. Именно тогда его отец, дон Ричард, приказал ему выполнять обязанности Николаса. Он сказал, что верит в него. И тогда руководители групп поведали ему, какой действительно катастрофической была нехватка наркотиков. Происходило что-то, чего мафия не могла понять. Говорили, что нехватка наркотиков вызвана двумя годами налетов Комиссии. Были ликвидированы пути перевозки через Сицилию, Пизу, Анчови, даже эта чертова связь через Непал. А теперь и другой путь, частью которого был гараж на Сорок пятой стрит, стал причиной ареста Николаса. Аресты оптовых покупателей и импортеров нанесли немалый урон поставке героина в Нью-Йорк. Об этом говорили все.

Но не только этим объяснялась нехватка наркотиков. Цирилло были главными поставщиками и торговцами на протяжении последних тридцати лет; Мики многое знал об этом. Поэтому он не хотел объяснять нынешнее положение дел только налетами Комиссии. Слишком много происходило необъяснимых инцидентов и таинственных провалов. Нужно было все обобщить, чтобы найти ответ. Ответ, которого сейчас никто не знал. В любом случае героина мало и становится еще меньше. Он взял золотой пистолет и два раза глубоко вздохнул. В стволе был кокаин. Затем Мики вытряс его на пол. Как же, черт возьми, решить эту задачу?

Мысль о том, способен ли Мики справиться с возникшими осложнениями, крайне беспокоила его отца. Не прошло и часа, как его помощник сообщил ситуацию в Гарлеме. Они обсуждали ее за нетронутыми чашками чая у дона Ричарда. Его редкие волосы побелели за те десять лет, что прошли с тех пор, как в «Албателли» он разговаривал с Крисом Таггартом.

Манхэттен виднелся вдалеке, за пустой гаванью, но перед глазами дона Ричарда стояла тюрьма, в которой сидел его сын. Можно забыть все обещания адвокатов. Его старший сын будет сидеть годы; для дела это значило, что Николас все равно что мертв.

Помощник дона Ричарда высказал мысль, что с дюжину капо семейства Цирилло жаждут стать у руководства.

— Мики их утихомирит.

— Вы знаете, что я люблю Мики, как собственного сына, — сказал помощник, — но он не готов к этому.

Дон Ричард покачал головой:

— Он быстро учится и хочет стать во главе дела. Это самое важное.

— Он ведет себя, как мальчик, — продолжал помощник. — Мы поручали ему не очень важные дела, и он проводил их крайне посредственно.

— Черт! — оборвал его дон Ричард. — Это пустой разговор.

Он не мог смириться с мыслью, что его сын не имеет способностей. В нем он видел самого себя в молодости. Мики действительно был глуповат и неуклюж, но для того чтобы стать лидером, необязательно иметь приятную наружность. Мики может отлично действовать, когда это действительно нужно, несмотря на то, что ведет беззаботную жизнь сына богатого и влиятельного босса. Дон Ричард полагал, что Мики сможет справиться и с проблемами в снабжении. И хотя помощник еще раз повторил свои сомнения по этому поводу и посоветовал дону Ричарду самому заняться этим делом, дон Ричард игнорировал этот совет.

Глядя за окно, он увидел за оградой машину, огромный белый «роллс-ройс». Дон Ричард долго глядел ей вслед. Видимо, какой-то кокаиновый король из Колумбии ищет, где ему купить особняк. Он почувствовал себя уязвленным.

Сидя в этой машине, Таггарт сказал:

— Направляемся в аэропорт. Посмотрим, что нам скажет мисс Риззоло.

* * *

— Инъекция кончает действовать, — сказал Регги. — Я должен дать ей другую, чтобы она с собой что-нибудь не сделала.

— Подождите.

Очарованный и немного взволнованный, Крис Таггарт смотрел на Хелен Риззоло через стекло, которое с противоположной стороны было непроницаемым. Девушка лежала в кресле, ее запястья и лодыжки были привязаны к креслу ремнями. Они хотели быть по возможности осторожными с ней, но никто не ожидал, что она будет пытаться вырваться из этого кресла, яростно выкручивая руки из ремней.

— Я готов, — сказал Таггарт. Регги тронул его за руку:

— Я попросил бы вас подумать еще раз.

— Я уже все продумал. Она управляет семейством Риззоло. Я смогу управлять этим семейством с ее помощью. Она умна, у нее есть целеустремленность и ненависть к Цирилло. Когда мы начнем бороться с Цирилло, ее семья даст нам солдат.

— Почему вы выбрали именно эту женщину?

— На нее в полиции не заведено ни одного дела.

Комиссия почти не занимается их делами с тех пор, как Тони засадил их отца в тюрьму. Она только начинает дела и не хочет использовать наркотики. Кроме того, нам нужна поддержка.

Все верно. Начав с того тонкого листочка, который Таггарт когда-то дал брату, Тони Таглион сделал себе имя в управлении Южного округа, приговорив к длительному сроку дона Эдди Риззоло. После этого Цирилло попытались двинуться на территорию Риззоло, но братья Хелен отбили эту атаку в кровавой схватке, которая сопровождалась взаимными обвинениями при даче показаний в Комиссии. В последнем раунде Цирилло попытались убить Эдди-младшего, но он, по своему обыкновению, выжил.

— А кроме того, она очень красива. Вы положили на нее глаз во время суда над ее отцом?

«Еще раньше», — подумал Таггарт, глядя на нее сквозь стекло. Намного раньше. Он видел перед собой лицо, которое поразило его еще тогда, десять лет назад, в ресторане «Албателли». Она стала выше на дюйм, а ее красота стала еще более экзотичной, но в ней осталось то, что было — глубина и ясность влажных глаз, гордая осанка и чувственность, которая заставляла замереть сердце. Он не хотел признаваться Регги, что поражен ее красотой.

— Я не собираюсь ломать свои планы только потому, что мне нравится, как она выглядит, — сказал Крис.

— Когда я готовился к нашим делам, связанным с сицилийцами, я имел счастье вызвать к себе любовь одной женщины в тех краях. Они ничего не забывают и ничего не прощают. Если она когда-нибудь поймет, как ты планируешь использовать ее семейство, она сметет тебя с лица земли.

— Я тоже сицилиец.

— На четвертую часть.

Крис натянул черную маску для лыжников и вошел в комнату. Она прекратила вырываться и уставилась на него. Таггарт подумал, что она действует, как животное, берегущее силы для новой угрозы: терпение сменило гнев в ее темно-фиолетовых глазах.

— Хелен, никто не собирается причинять тебе вред.

— Уберите это.

— Ты будешь слушать?

Ее глаза обвели каменные стены, маленькие зарешеченные окна, массивную металлическую дверь, которую он закрыл за собой, и его маску. Если она и испугалась, то вида не подала.

— У меня есть выбор?

— Нет.

— Тогда я буду слушать.

Таггарт расстегнул ремни на ее запястьях и лодыжках, готовый к тому, что она начнет бороться. Она встала, массируя кисти рук.

— Моя одежда вычищена, и меня даже вымыли в ванной. Кто дотрагивался до меня?

— Сиделка и доктор, обе — женщины, они были с вами все время.

— А что с теми, кто меня похитил?

— Они уже дома.

— Я хочу пить.

Таггарт налил воду из кувшина, взяв его со столика у двери. Она выпила половину стакана.

— Кто вы?

— Друг.

— Послушай, друг, ты знаешь, кто я?

— Хелен Риззоло. Вы здесь потому, что я восхищаюсь вашим искусством управлять бизнесом.

— Вам нужен выкуп? — Хелен рассмеялась. — Вы схватили не того. Я ничем не управляю. Моя семья владеет ресторанами и автобусной компанией, но этого недостаточно для выкупа. Мои братья управляют этим. Я веду их отчетность и потому знаю, что дела у них совсем неважные.

— Неплохо рассказано, мисс Риззоло. Этому верит и ФБР, и даже ваши конкуренты — другие семьи в Нью-Йорке. Они не могут поверить, что женщина возглавляет крупное мафиозное семейство. Но правда состоит в том, что именно вы, и только вы, управляете магазинами, людьми и рэкетом. Ваши братья только выполняют ваши приказы.

— Вы сошли с ума?

— Именно вы прекратили войну с Цирилло. Вчера вы приказали ликвидировать одного из своих людей, когда обнаружилось, что он связан с Комиссией.

— Я не знаю, что...

— Руководитель одной из групп вашего брата Эдди ударил беднягу по голове бейсбольной битой после того, как Эдди допросил его.

— Я не...

Она внезапно опустила руку, стакан с водой упал на пол и разлетелся на куски. Она встала на колени и попыталась собрать осколки. Таггарт взял ее за руку и тут почувствовал, что эта рука, которая казалась такой нежной, была твердой, как натянутый канат. Она вырвала руку:

— Со мной все в порядке. Все в порядке.

— Я позову доктора.

Она покачала головой:

— Нет. Дайте мне отдохнуть.

Таггарт ногой отбросил осколки в угол. Хелен попыталась подняться, взявшись за подлокотники кресла. Таггарт снова протянул руку, но она холодно отстранилась.

— Вы агент ФБР?

— Подойдите сюда.

Таггарт подошел к окну и поднял жалюзи. За окном поблескивала на солнце зеленая трава.

— Взгляните.

— Где мы?

— На западе Ирландии.

— Ирландии?

— Это — не территория ФБР.

Она тронула руками виски:

— Сколько времени я была без сознания?

— Шестнадцать часов.

— Вы понимаете, что мои братья переворачивают весь Нью-Йорк, разыскивая меня?

— Они начали это, но мы посоветовали им ждать спокойно.

— Мы? Кто это — мы?

— Давайте поговорим о деле.

— О каком деле?

— Организованная преступность.

Хелен снова села в кресло.

— Я не знаю, кто вы. И что вы хотите. И не понимаю, о чем вы говорите.

— Я буду говорить, а вы слушайте. Никакого риска.

— Я хочу домой.

— Сначала дело. Старая мафия в Нью-Йорке, благодаря действиям Комиссии, переживает худшие времена. Через пять лет все будет кончено.

— Но не со мной. Я — не мафия. Если я встречу кого-нибудь из мафии, я скажу им то же, что вы говорите мне.

— Я не займу у вас много времени, — терпеливо продолжал Таггарт. — Послушайте... Есть еще и демографический фактор. Для своих операций у вас уже нет солдат в достаточном количестве. Итальянцы становятся в Нью-Йорке тем, чем раньше были евреи. Их дети поступают в колледжи, и больше нет источника пушечного мяса для войн между семействами.

— Вы не думаете, что сицилийцы, окончившие колледж, могут быть полезнее для мафии?

— Старые доны никогда не адаптируются к изменениям. Их наследники немногим лучше — ведут переговоры о продаже наркотиков, как будто не существует подслушивающих устройств. И ваше поколение тоже не дает вам надежд. Может, вы уже и знаете о подслушивающих «жучках», но когда вас арестовывают, вы сразу же начинаете говорить. Поэтому кому приходить на смену?

— Я не знаю, как все это может отразиться на мне.

— На вашем отце, как вы знаете, уже отразилось.

Таггарт был удивлен, увидев боль в ее глазах. В следующее мгновение, однако, они снова стали ясными, ничего не выражающими.

— Дон Эдди, — продолжал он, — имеет большой срок, потому что шпион, которого он принял к себе, отлично сыграл свою роль. Дон Эдди обсуждал со своим бухгалтером, как «отмыть» деньги за героин. ФБР получило запись их разговора. Поэтому, даже не сумев поймать его с героином, они поймали его на прибылях от его продажи. Я не намереваюсь объяснять, как попал в тюрьму ваш отец, просто надеюсь, что его ошибка может помочь мне и вам найти взаимопонимание.

— Что вы хотите, чтобы я поняла?

— Вы согласны, что вся система сейчас рушится?

— Вы это говорили убедительно.

— Но рынок все еще продолжает расти. Аппетиты людей с улицы к рынку незаконных услуг очень велики. Эти услуги в настоящее время оцениваются в сто миллиардов долларов в год.

Она пристально посмотрела на него, и ее необычная красота потянула его к себе, как в водоворот. Таггарт почувствовал, что теряет разум, глядя в ее глаза, и отвернулся.

— Это очень большая цифра, — сказала Хелен.

— Хорошо, поладим на восьмидесяти? Восемьдесят миллиардов долларов в год — это национальный доход Австрии. Или ежегодный доход «Дженерал моторс».

— Что вы имеете в виду, говоря «поладим»?

— Я возьму дело в свои руки.

— Возьмете в руки что?

— Организованную преступность. Все ее виды — все! Я заполню вакуум, оставшийся после Комиссии.

— Чем?

— Тем, что туда войдете вы.

— Я?

— Риззоло будут контролировать улицы Нью-Йорка, Лонг-Айленда, Вестчестера, Джерси. Все, что контролировало пять семейств, будет вашим. Я буду охранять и снабжать вас.

— О чем вы говорите?

— На улицах Нью-Йорка вы будете заниматься рэкетом, публичными домами, профсоюзами. Я буду убирать ваших конкурентов и обеспечу вам финансирование и защиту.

— Это мечты.

— Так ли?

Хелен встала и принялась расхаживать от одной стены к другой.

— Вы думаете, что сможете осуществить все это?

— Не без вашей помощи, — сказал Таггарт.

Он сел в кресло, давая ей подумать. Хелен шагнула за кресло, массируя руки и скрывая то, что достает кусок стекла, который незаметно спрятала в широком рукаве, когда разбила стакан. Она схватила его одной рукой за горло и приставила острый край стекла к его глазу.

Таггарт замер. Стекло поблескивало в сантиметре от зрачка.

— Кто вы? — отрывисто спросила она.

— Вы не сможете выбраться отсюда.

— Вы сами выведете меня через дверь. Кто вы?

— Вы не поняли из нашего разговора?

— Разговора? Вы собираетесь выпустить меня отсюда?

— Почему бы и нет? Вы ничего не скажете полицейским.

— Вы — сумасшедший. Все, что вы задумали, — сумасшествие. Вы даже не сможете войти в это дело. В Нью-Йорке — война. Комиссия на одной стороне, рэкет — на другой. И вы думаете, что есть место в середине? Не двигайтесь!

Он попытался протянуть руку.

— Я уже сделал это. Продажа наркотиков и денежные кредиты. А сегодня — похищение.

— Вы не можете...

— Мисс Риззоло, вы — глава наиболее закрытой, лучше всех организованной семьи в Нью-Йорке. Несколько часов назад вы были в своих владениях, а проснулись связанная в Ирландии.

— Кто ваши люди?

— Я нанял опытных людей из ИРА для выполнения этой работы. Другие люди перевезли вас сюда. Как только вы согласитесь, вы немедленно отправитесь назад. И не говорите мне, что в середине нет места.

— Я не верю вам, говорите правду!

Она надрезала кожу у края глаза. Кровь потекла на маску.

— Мой подрядчик думал, что у вас есть связь с британскими политиками.

— Правду! — Она сделала надрез глубже. Крис дернулся от боли. Она направила острие в зрачок глаза.

— Регги!

Регги, который наблюдал все это через стекло, вошел в комнату; его «ремингтон П-51» был нацелен в Хелен.

— Регги является лучшим охранником в мире. Он убьет вас за секунду до того, как вы попытаетесь причинить мне вред.

Выпавшее из рук Хелен стекло разлетелось на части. Регги вышел из комнаты и закрыл дверь. Таггарт встал.

В ее глазах не было страха. Крис подошел к ней и рукавом ее платья вытер кровь на лице.

— Я не хочу причинять вам вреда, и по этой причине вашим похитителям был отдан приказ не связывать вас. Работа, которую я хочу предложить вам, требует уважения.

— Могу я узнать, во сколько вам обошлась американка из итальянской семьи?

— В пятьдесят винтовок «М-1» и амуницию, достаточную, чтобы стереть с лица земли подразделение британской армии.

— Хорошая сделка.

— Я тоже так думаю. Вот что я хочу сказать вам. Сицилийцы — это не единственный источник убийц и наркотиков. Хелен, есть множество городов в Европе и Азии, чьих названий мы даже не знаем, где миллионы людей каждый день играют в лотерею и призом является билет в Америку. Весь «третий мир» — это источник голодных людей, которые дерутся, убивают, трахаются, перевозят наркотики. Они сделают что угодно ради еды и надежды на богатство. Вы понимаете это? Я могу импортировать нужных людей.

Таггарт наконец выпустил ее рукав, но она не отстранилась. Он продолжал:

— Если Конфорти, или Цирилло, или даже Комиссия будут нам сильно мешать, я могу нанять подрядчика, который их перестреляет, взорвет или тихо всадит в них нож. Когда мои люди сделают свое дело, они отправятся назад, имея все, что хотят — деньги, оружие...

— Тогда для чего нужна я?

— Улицы. Я не собираюсь нанимать палестинских бомбометателей или южноафриканских повстанцев, чтобы они заполнили улицы. Придут ваши люди. Они возьмут улицы. Я атакую лидеров других семейств. Вы никогда не будете волноваться о конкурентах. Ваши солдаты смогут сосредоточиться на бизнесе вместо обороны.

Внезапно он улыбнулся, потому что наконец удалось высказать то, что он хотел.

— Я должна подумать об этом...

— Вы напрасно тратите мое и свое время. Вы уже знаете ответ.

— Не торопите меня!

Она подошла к окну. Небо было в барашках, по нему проплывали белые облака, чуть окрашенные розовым в лучах заходящего солнца. Весь этот вид напоминал сентиментальную открытку. Ей вдруг невыносимо захотелось выйти на воздух.

— Почему бы нам не прогуляться? — спросил Таггарт.

Хелен улыбнулась, когда он вручил ей лиловую ветровку как раз ее размера.

— Подумали обо всем?

Каменистая дорожка вилась по полям, высокая трава покачивалась под порывами бриза. Она повернула лицо к солнцу и ветру и ускорила шаг. Таггарт шел следом, стараясь понять, о чем она думает. Ближе к берегу виднелись скалы, за ними простирался Атлантический океан, в котором были едва заметны силуэты кораблей. Хелен несколько раз останавливалась, вбирая ощущения из окружающей природы с заметным удовольствием.

Таггарт задержал взгляд на ее лице. В профиль оно тоже казалось удивительно красивым.

Регги шел на дистанции, опираясь на трость, в которой было вмонтировано ружье, заряженное картечью.

— Он не думает, что я собираюсь броситься с утеса?

— Регги всегда думает о самом худшем. — Таггарт улыбнулся. — Он несколько обескуражен, поскольку пропустил, как вы взяли в руки стекло. Вас этому научили в казино вашего дяди?

— Вы знаете обо мне слишком много.

— Вы слышали мое предложение. Вы думали, я сделал его вслепую?

— Кто информирует вас?

— Я хочу, чтобы мои источники жили дольше.

Хелен пожала плечами:

— Это Регги планировал мое похищение?

— Нет. Как я вам говорил, я нанял подрядчика. Хелен Риззоло была доставлена к терминалу аэропорта Кеннеди.

— Если Регги — англичанин, почему он дает ИРА оружие и амуницию?

— Регги делает свои собственные дела — как это будете делать и вы. Но, насколько я знаю Регги, у этой ветви ИРА скоро будут проблемы. Решайтесь, Хелен.

— А как насчет Комиссии?

— Я о ней позабочусь. Вы можете больше не думать об этом.

— В это трудно поверить. Комиссия подчиняется министерству юстиции.

— Я могу с этим справиться.

— Позвольте мне кое-что объяснить, мистер. Если полиция Бруклина или Манхэттена придет за моими братьями, я могу уладить это дело. Но если полицейское управление Южного округа возьмется за это, это будет конец. Кто, как вы думаете, забрал моего отца?

— Посоветуйте вашим братьям не пользоваться телефоном в вашем автобусном гараже.

— Вы проникли и туда?

— Я также могу вас уверить, что Риззоло много ниже в их списке, чем Цирилло.

Дорожка обрывалась у большого валуна, и они направились к утесу, разрезавшему океанские волны.

— Мне нужны доказательства, — задумчиво сказала Хелен.

Таггарт решил, что настало время. Он положил на скалу свой пиджак, усадил ее на него и встал перед ней на одно колено. Затем стащил с головы и сжал в руке маску.

Хелен Риззоло с изумлением уставилась на него:

— Я знаю вас!

— Мое имя Крис Таггарт. Я — строитель небоскребов. Я владею «Таггарт констракшн» и «Таггарт риелти». Я — директор «Ассоциации за лучший Нью-Йорк». Когда вы вернетесь в Нью-Йорк, то сможете увидеть мою фотографию во всех газетах, а мой адрес — в телефонной книге.

— Я помню, — прошептала она.

— Может, вы видели меня по телевизору, — добавил Таггарт, сомневаясь, что она помнит их краткую встречу в «Албателли» десять лет назад. — Мне привелось стать членом Президентской комиссии по борьбе с организованной преступностью.

Лицо Хелен чуть побелело, на нем появилось недоверие.

— Кто вас туда назначил? Ваш брат? Ваше имя не Таггарт. Вы — Таглион. Вы изменили его, когда Тони Таглион стал обвинителем. Кого вы хотите одурачить? Ваш брат посадил моего отца в тюрьму.

— А теперь я вверяю всю свою жизнь в ваши руки, — сказал Таггарт. — И пока вы не скажете «да», я буду ждать этой милости.

— Нет, — громко произнесла она. — Ваш план может ждать моей милости. Но не вы. Вас я даже не могу тронуть. И кто вообще поверит в этот разговор?

— В него должны поверить только вы. Я освобожу вас от борьбы между семействами, которую сицилийцы ведут несколько веков своей истории, и вы сможете действовать так, как вы этого хотите.

— А что вы будете иметь от этого? — подозрительно спросила она. — Вы — богатый человек. Дела у вас идут хорошо.

— Я намереваюсь стать еще богаче.

Таггарт рассудил, что только богатство и власть могут быть убедительными мотивами для императрицы клана Риззоло. Если бы он был на ее месте, он определенно не поверил бы в месть.

— Я хочу быть много богаче. Вот ради чего вы должны присоединиться ко мне. И у меня будет много больше власти.

Она изучала его лицо. Что она пыталась увидеть? Таггарт терпеливо ждал. Хелен, конечно, менее интересуется его мотивами, чем возможностями, которые он предложил ее семье. А его семья была проблемой. Тони Таглион.

— Ваш брат участвует в этом?

— Господи, нет же! — Таггарт энергично покачал головой. — Если бы у моего, брата была запись этого разговора, он посадил бы меня на электрический стул.

Она поверила в это, но не поняла.

— Почему он ненавидит вас?

— Он не ненавидит меня. Он любит меня, но он — человек закона и порядка. Таких обычно называют «моралист».

— Но ведь вы — его брат.

— Тони считает, что жизнь подобна двум туннелям. Правильный и неправильный. Если вы находитесь в одном, вы не можете попасть в другой.

— Я не понимаю этого. Он — ваш брат!

— Это — его дорога, — просто сказал Таггарт. — Наша семья наполовину занимается строительством, а наполовину работает в полиции. В Тони победила полицейская половина.

Она знала, что никогда не сможет этого понять.

— Тогда кто же работает на вас в Комиссии?

— У меня много контактов на разных уровнях.

Это все, что я могу вам сказать. Ну как, мы заключаем сделку?

— Я всегда ожидаю взаимного доверия от партнеров.

— Вы будете подрядчиками. У меня нет партнеров.

— Я не интересуюсь ролью подрядчика, — холодно сказала Хелен.

— Я не делаю бизнес таким образом. Я выбрал вас из Цирилло, Боно, Конфорти, Империалов. Семья Риззоло выживет после ударов Комиссии и будет преуспевать. Но на моих условиях.

— А что, если я откажусь?

— Тогда этого не будет.

— Вы просите слишком много.

— Черт побери, я предлагаю вам целый Нью-Йорк!

— Но вы хотите, чтобы моя семья была под вашим контролем.

— Нет. Я сказал вам, что от вас требуется. Именно вы будете управлять своей семьей.

— А вы будете давать мне распоряжения. Мне это не нравится.

Она с гневом отвернулась.

Залив темнел, солнце опускалось за горизонт.

Может, ее гнев объясняется излишней гордостью? Ее отец никогда бы не заключил подобное соглашение с человеком, который не принадлежит к их семье. Но она сейчас была слаба, беспомощна, и это в то время, когда Комиссия обрушилась на нее. Если контроль над семейством Риззоло был еще не полностью в ее власти, то ответственность уже целиком легла на ее плечи. Она мало теряла и много выигрывала. Кроме того, сделка является сделкой, пока она выгодна обеим сторонам. Хелен повернулась к Таггарту с улыбкой. Как говорил отец, «это выбор, с которым ты будешь жить».

Таггарт увидел, что смирение как бы задернуло занавесом волевой огонь в ее глазах, и подумал, что эти странные глаза не контрастируют с ее необычной красотой, а, наоборот, являются ее источником. На мгновение он увидел еще что-то, что почти заставило его вздрогнуть, но это чувство прошло, когда она стерла рукавом кровь на его лице, поскольку порез снова стал кровоточить.

— Нам нужно встретиться в другом месте, чтобы все обсудить.

Таггарт засмеялся:

— Это значит — «да»?

— Ваши условия звучат великолепно, но вы требуете слишком многого взамен... Моя семья очень счастлива получить такого могущественного друга.

Таггарт улыбнулся в ответ на это высокопарное сицилийское выражение и протянул ей руку. Он держал ее руку около секунды, торжествуя победу.

3

Теплой июньской ночью, через две недели после возвращения из Ирландии, Таггарт встретился с Регги на самом верху еще не достроенного небоскреба. Свет фонарей обрамлял место, где скоро будет находиться его кабинет — на самой вершине. А пока здесь виднелись силуэты подъемников на фоне звезд. Внизу вокруг простирался Нью-Йорк, его огни были похожи на ковер, который резко обрывался у моря и уходил далеко на север и запад к пригородам. В небе двигались огни самолетов, а внизу плыли огни машин.

Таггарт подошел к краю крыши. Регги последовал за ним, как кот, любящий ночные прогулки. Регги докладывал о людях, внедренных в каналы снабжения героином семьи Цирилло. Таггарт слушал его со странным чувством: неужели он теперь может начать наступление на Цирилло, лишив его путей доставки наркотиков!

В эту ночь Таггарт и Регги решили, что за дело должен взяться Ронни Вальд. Он сделает это дело лучше всех.

* * *

— Я говорю вам честно, — сказал Ронни Вальд солдатам Цирилло, которые его обыскивали. — Совершенно чистый.

Этого хлыща с берегов Атлантического океана агенты Регги разыскали в калифорнийской тюрьме. Он носил три массивных кольца, которые служили кастетами, а в его ботинках из крокодиловой кожи был спрятан нож.

Солдатам Цирилло он явно не нравился — его загар, его вычурные ботинки и белые джинсы. Но торговцы на улице говорили, что он может продать героин в значительных количествах.

— Девяносто четыре и восемь десятых процента. Проверьте сами.

Вальд открыл сумку и вытащил громадный пакет:

— Если это понравится, мы сможем договориться о цене.

Цирилло дрогнули: Комиссия, силы по борьбе с организованной преступностью, нью-йоркский департамент полиции и полиция штата наносили удар за ударом по торговцам наркотиками. И вот этот клоун Вальд продает героин в открытую, как будто это — кокаин, который он предлагает паре девиц в дискотеке в обмен на возможность их трахнуть.

Они еще раз оглядели этот квартал Вест-Сайда: пуэрториканцы попивали пиво, сидя на крылечках домов, молодые служащие важно шествовали домой с портфелями, и на их рубашках были видны пятна пота. Половина зданий квартала перестраивалась, и из пустых окон вполне могли смотреть в бинокли агенты ФБР.

— Поехали.

Вальд колебался:

— Если время у вас есть, то и у меня оно есть.

Они забрались в машину и направились на юг — на случай, если пуэрториканцы и служащие начнут доставать бинокли и пистолеты. Вальд достал свой пакет снова и протянул, как будто это была детская присыпка.

— Это стоит пятьдесят.

— Я знаю.

— Тогда в чем проблемы?

Солдаты Цирилло обменялись взглядами. Тот, что не сидел за рулем, сказал:

— Ничего, если я тебя похлопаю, поищу микрофон?

Вальд ухмыльнулся, показав зубы:

— Осторожность никогда не повредит.

Солдат Цирилло перевесился через сиденье и провел руками по бокам и ногам Вальда. Когда обыск был окончен, Вальд бросил пакет на переднее сиденье.

— Проверьте. Я жду вас на перекрестке между Сто сороковой и Бродвеем завтра.

— Если все в порядке.

— Все в порядке, — дружелюбно подмигнул Вальд. — Все будет на высшем уровне.

Он выбрался из машины и пошел прочь.

— Похоже, он из ФБР.

Проверка показала, что героин имеет чистоту девяносто четыре и восемь десятых процента. Солдаты доложили об этом своему капо, а тот передал эту информацию и условия сделки Мики Цирилло. Мики ездил по Манхэттену половину ночи в раздумьях. Может, Вальд был из ФБР. Но с другой стороны, его имя было замешано в других делах с наркотиками, и никто не мог сказать о нем дурного слова. И главное, о чем твердо знал Мики, новые партии были ему совершенно необходимы. И он позвонил капо:

— Действуй!

Может быть, и его брату Николасу следовало быть таким же осторожным.

* * *

Таггарт и Регги заключили, что Вальд вышел на Цирилло. Они позволили Вальду продать пять килограммов героина по сто пятьдесят тысяч за килограмм.

Скоро солдаты Цирилло спросили Вальда о больших количествах.

— Я боюсь, что не могу. Мой босс узнал об этих моих делах на стороне, и у меня теперь неприятности.

Солдаты Цирилло переглянулись:

— Дела на стороне?

— Поймите меня правильно. Я не говорю, что он не одобряет эту сделку. Но он считает, что хватит.

— Нам хотелось бы видеть этого парня.

— Забудьте об этом, — засмеялся Вальд.

— Хорошо. Может, наш босс мог бы повидать его?

— Если ваш босс купит пятьдесят килограммов за раз, тогда вы можете его прислать.

— Завтра.

Вальд выглядел несколько озадаченным.

— Завтра, — повторил солдат.

— Я посмотрю, что могу сделать. Завтра встретимся на перекрестке Риверсайда и Сто шестой.

Капо стал настаивать на том, чтобы они прибыли на час раньше. Место встречи ему не понравилось.

Этот перекресток был заполнен машинами, он был пересечен широкой Сто шестой, Риверсайд и еще одной дополнительной дорогой, и здесь трудно было припарковать машину или выбраться из общего движения.

— Высади меня на Бродвее. Забери этого клоуна, проверь хвост и затем возвращайся к нам, — сказал капо солдату.

— А если они не придут?

— Черт с ними. Все это выглядит, как ловушка. Не болтай лишнего. Если кто-нибудь появится с ним, сматывайся.

Вальд ждал на Риверсайде.

— Где ваш парень?

— А где ваш?

— Уже ждет, — Вальд показал на такси.

Регги Ранд вышел из машины. На нем были солнцезащитные очки и легкая рубашка, расстегнутая на груди. В машину капо он нырнул очень быстро, этот момент сфотографировать было невозможно. Вальд забрался на переднее сиденье. Машина рванула по Риверсайду.

Машина подобрала капо на Бродвее. Он сел к Регги.

— Едем по боковой дороге, — отдал распоряжение капо. — Проверьте их на микрофоны.

— Подождите, — сказал Регги.

— Что?

— Я сказал, подождите.

Поступив на службу к Кристоферу Таггарту, он прошел курс у одного из преподавателей дикции в нью-йоркском театре, чтобы приобрести американский акцент для случаев, подобных этому.

— Сначала пожмем друг другу руки.

Он протянул руку. Капо тряхнул ее, пытаясь увидеть его глаза сквозь темные очки. Регги улыбнулся. Цель его появления здесь была — убедить людей Цирилло в своей способности импортировать героин, связавшись с главой семейной иерархии. Если этот капо не приведет к Мики, весь план провалится.

— Хорошо. Обыщите нас, и покончим с этим.

Капо очень внимательно прохлопал его сверху донизу. Когда он обнаружил пистолет на бедре, Регги сказал:

— Гляди, но не трогай.

— Мой чист тоже, — сказал солдат.

— Поехали.

— Сколько вы хотите? — спросил Регги.

— Пятьдесят... пакетов.

— Сэр, сделайте мне честь сказать в килограммах.

— Ты псих?

— Остановите машину. Стой, тебе говорят!

Машина затормозила у перекрестка Сотой и Пятьдесят второй.

— Не будет ли более удобно нам прогуляться вдвоем по этому кварталу? Только вдвоем?

Капо кивнул:

— Возьмите одного человека следовать за нами. Это плохой район.

Они стали спускаться по склону Риверсайда, машина медленно ехала следом. Они прошли весь квартал, и наконец, когда возвращались назад, капо подтвердил, что он хочет купить пятьдесят килограммов героина.

На углу Регги сказал:

— Отлично. Приходите с шестью миллионами двумястами двадцатью пятью тысячами долларов, и это будет у вас.

— Мы могли бы договориться о поставке целой партии. Вы уменьшите на треть цену за оптовую сделку?

— Я не хочу показаться грубым, но такого рода дела делаются между людьми, которые знают друг друга хорошо, а я вас совсем не знаю.

— Черт, кто вы такой, чтобы говорить, что вы меня не знаете? Вы знаете, кого я представляю. А вот кто вы?

— Я — человек, у которого пятьдесят килограммов, сэр. Всего хорошего.

Он жестом подозвал Вальда, опасаясь, что британский акцент начнет все больше проявляться в голосе. Но, кажется, капо этого не заметил.

— Погодите. За наличные. Четыре миллиона.

— Вы получили эту партию по сто двадцать пять за килограмм.

— Четыре с половиной.

Регги сделал вид, что задумался над этим.

— Вы можете выписать чек?

— Чек на предъявителя.

— Пять миллионов на чеке для предъявителя. Пусть ваши приятели обдумают это.

Капо кивнул, и Регги с трудом сдержал улыбку. Если учитывать невероятную нехватку для продажи на улицах, обе эти цены были очень выгодны для Цирилло, и сделка его почти осчастливит.

На следующий день Вальд и один из солдат Цирилло зарегистрировались в «Палас-отеле». У них были одинаковые сумки. В номере Вальда солдат Цирилло разместил свою портативную лабораторию в ванной. Он высыпал белый порошок из нескольких пачек, взятых наугад, и нагрел их в пробирках. Героин стал плавиться при двухстах тридцати градусах по Фаренгейту и остался белым, — это говорило о том, что он, по крайней мере, на девяносто процентов чист. Когда он сообщил, что вполне удовлетворен, Вальд изучил предложенные чеки на предъявителя под инфракрасными и ультрафиолетовыми лучами и сказал, что и он вполне доволен.

В тот же вечер представитель Нигерии в Объединенных Нациях доставил чеки на предъявителя в дипломатическом багаже в Швейцарию, где вступила в действие система международных контактов, созданная Таггартом.

Дипломат передал чеки брокеру, который продал их, как уже было уговорено, и полученные деньги положил на различные счета одного из банков в Женеве. По получении известия о помещении денег на эти счета китайский поставщик героина, у которого было датское гражданство, член триады, Грин Панг, распорядился, чтобы триста килограммов героина были доставлены к отдаленной посадочной площадке около границы Таиланда.

Таиландское воздушное такси доставило груз в аэропорт Бангкока. Там его перенесли в самолет медицинской службы. Самолет перевозил одного из служащих нефтяной компании, повредившего позвоночник во время работы на подъемнике нефтяных труб. Самолет доставил его в американскую больницу на Филиппинах.

Собственником самолета был консорциум американских корпораций, чья штаб-квартира находилась в Люксембурге. «Евроланд», компания по торговле недвижимостью, владеющая консорциумом, через целую цепь холдинговых компаний управлялась Крисом Тагтартом. Таггарт тайно приобрел этот медицинский бизнес во время спада восемьдесят третьего года, когда резко уменьшился рынок для услуг экстренной скорой помощи. Занятый своей обычной работой, самолет часто появлялся на этом аэродроме. Никто не интересовался им — разве что не несет ли он больного чумой, — и они пересекли границу при минимуме внимания со стороны таможенных служб. Таким же образом Хелен Риззоло была перевезена из аэродрома Ньюарка с объяснением, что это — богатая бельгийка в состоянии комы. В Ирландии же они объяснили, что она — служащая нефтяной компании, травмированная на буровой на Северном море.

Из Манилы новый экипаж взял курс на восток, перевозя тело служащего из Нью-Йорка, который занимался торговлей перчатками и был убит в публичном доме. В Нью-Йорке самолет на короткое время посетил Регги Ранд и покинул его с героином, спрятанным в мешках, вшитых внутрь одежды. То, что он нес, стоило миллионы.

4

Клуб, расположенный на Квинз-бульвар в Форест-Хиллз, был когда-то очень дорогим кинотеатром. Теперь здесь сменили обстановку — разместили в центре гигантское стекло для танцев и поставили вторую сцену на уровне чуть выше первой. Таггарт заплатил двадцать баксов за вход, пять — за пиво. В аквариуме на стойке бара поблескивали серебристые рыбки. И вообще, дизайнеры неплохо поработали для этого пространства и затраченных денег. Чрил и Виктория от подобного дизайна были бы посланы в нокаут.

Было раннее утро, и здесь скучало немало женщин — до одиннадцати они запрашивали всего половину цены. Он уже потанцевал с несколькими, когда обнаружил отверстие в стене, через которое хозяйка заведения могла присматривать за происходящим. Ее кабинет охранял живописно одетый вышибала. На груди у него висела массивная позолоченная цепь, которой легко можно было разбить голову всякому, кто осмелился бы оказать сопротивление.

— Я могу быть вам чем-нибудь полезен? — вежливо осведомился парень.

— Скажите мисс Риззоло, что Крис Таггарт хочет с ней поговорить.

Ее кабинет был звуконепроницаемым, но низкие басовые звуки оркестра все же проникали сквозь стену. Хелен встала из-за стола. На ней была белая блуза и джинсы. Таггарт хотел сказать ей, что у нее красивые ноги, но тут же вспомнил, с кем имеет дело, и не стал играть с огнем.

— Входите, Крис. Я буду через минуту. Ты можешь идти, Сал.

— Что вы здесь делаете? — По ней нельзя было понять, видела ли она его в зале.

— Вы говорили, что нам нужно встретиться в другом месте.

— Я встречалась с Регги в течение этого месяца. Я полагаю, об этом и было наше соглашение. Что-нибудь не так?

Он захотел удостовериться, нет ли подслушивающих устройств.

— Эта комната чистая?

— Я и вы прекрасно знаем это.

— Что вы имеете в виду? Что я могу знать?

— Я нашла, кто из моих людей служил Регги.

— Регги говорил, что мне не следует приходить, — заметил Таггарт с улыбкой, сомневаясь, что она раскрыла всех шпионов Регги.

— Хотите пива?

— Нет, спасибо. Нам нужно поговорить, но не здесь.

— А где мне следует вас принимать?

— Перекресток Парк-авеню и Пятьдесят шестой стрит. Я буду у главных ворот.

— Я приеду на такси.

Таггарт повернулся:

— Этот клуб выглядит очень хорошо.

— Неплохо.

Крис почувствовал, что она следит за ним, когда пересекал танцевальную площадку. Его руки дрожали. Он терял голову, но не мог этому противиться — или не хотел. Он чувствовал себя подростком, мысли которого только и крутятся вокруг смазливой девчонки.

Когда она вышла из такси рядом с одной из строительных площадок Таггарта, он повел ее на рабочий участок.

— Вы боитесь высоты?

— Нет.

На самой вершине Таггарт взял ее за руку и повел к краю крыши. Над ними гигантской птицей стоял подъемник. Она оглянулась вокруг. Внизу поблескивали огни. Похоже, ей здесь нравилось.

Таггарт погладил стальную колонну:

— Здесь скоро будет цемент.

— О чем вы хотите поговорить?

— Ваши братья до сих пор не решили?

Хелен не ответила.

— Да? — повторил Таггарт.

Она посмотрела на огни. Прошел уже месяц с того времени, как люди Таггарта доставили ее обратно из Ирландии, но она еще не могла забыть выражение облегчения и изумления на лице Эдди, когда она вошла в дверь, сопровождаемая агентами ФБР, которые ждали ее у дома... Эдди вышвырнул их за дверь, обнял ее и озадаченно выслушал обещание Хелен рассказать обо всем после того, как она примет ванну. Когда она еще стояла под душем, они подослали к ней мать, которая задала самый важный вопрос:

— Тебя изнасиловали?

— Нет, мама.

— Ты уверена?

— Мама!

— Тогда что случилось? Что они хотели?

— Они хотели передать послание Эдди и Френку.

— И это все?

Мать перевела разговор на другую тему, которая ее тоже беспокоила:

— Зачем ты работаешь со своими братьями так много? Тебе не хочется завести парня?

— Ты говоришь о парне, с которым спать?

— Хелен, почему ты так говоришь со мной?

— Да, мама. Я хочу парня. Хочу невероятно. Ты можешь позвать мне Эдди и Френка? — попросила Хелен, выходя из ванной.

Могла ли она сказать, что не может найти себе нормального парня потому, что ей придется таить от него свою жизнь, а человек из их круга, став ее мужем, наверняка заберет дело в свои руки?

Ее братья вошли в комнату, закрыли дверь и стали вокруг кровати. Она лежала в халате на подушках, потягивая вино из фужера.

— Что случилось?

— Вы проверили дом?

— Утром, как всегда. Никаких «жучков». Что случилось? Кто тебя похитил? Зачем?

— Если коротко, то он хотел поговорить.

— Поговорить? — взорвался Эдди. — Они утащили девушку прямо с улицы, чтобы поговорить!

— Кто они? — тихо спросил Френк.

Она рассказала о Таггарте, надеясь, что обещание независимости и возможность уничтожить Цирилло окажутся соблазнительными для Эдди и Френка, и они откажутся от своего правила не пускать в свои дела чужаков.

— Вы знаете, что итальянская полиция творит в Сицилии? — спросила Хелен.

— От них там все визжат.

— И что сицилийцы делают друг с другом?

— Они убивают друг друга так же, как Цирилло убивают нас. И что ты собираешься делать вместе с этим, который тебя похитил?

— Это будет группировка, которая выживет. Они происходят из Италии и имеют хорошие международные связи. У них есть деньги в Швейцарии и в Люксембурге. Они берут к себе из разных стран самых лучших. Италия, Франция, Англия, Ямайка, Канада, США.

— Берут? — озадаченно переспросил Эдди. — Да кто они, черт подери, такие?

— Будущее. — Она выдержала его взгляд, пока он не отвел его. — Они не доверяют Цирилло. Они хотят взять контроль над всем Нью-Йорком.

— Прямо завтра утром? — спросил Френк.

— Они обеспечат нас всем, что нам нужно. Людьми. Оружием. Информацией о полицейских операциях...

— Наркотиками?

— Нет, не наркотиками. Есть лучшие возможности делать деньги.

— Что они хотят от нас?

— Первое, что им от нас нужно, — это убрать всех конкурентов. Цирилло и остальных.

— И что ты ответила им?

— Я сказала, что поговорю с вами. Это все.

— А что, если мы с Френком не согласимся?

Она пожала плечами:

— Сделка не состоится.

— Но почему они утащили именно тебя? — спросил Эдди. — Почему не меня или Френка?

— Они видели, что я встречаюсь с отцом. Я думаю, у них есть люди в этой тюрьме. И они знают, что именно я веду бизнес.

— Но и я занимаюсь бизнесом, и Френк.

Хелен опустила голову:

— Но вы не такие дураки, как я, и не занимаетесь делами все дни напролет.

— Это — трюк, — сказал Эдди. — Они из ФБР.

— Это все-таки может быть уловка.

Хелен решила использовать это сомнение:

— Я буду посредником. Если это трюк, то что они получат? Только меня. Поскольку только я буду иметь дела с ними, они не смогут тронуть вас.

— Я не позволю, чтобы моя сестра попала в ловушку.

— Никто не устраивает ловушки. Никакого риска.

У Эдди вытянулось лицо.

— Отец не купился бы на это.

— Он уже в деле, — спокойно соврала она, и это была ее вторая ложь об отце меньше чем за неделю. — Я была в тюрьме до того, как поехала домой. Мы с ним все обсудили, и он одобрил. Эдди, ты же видишь, что это ловкие ребята, и они такие же, как и мы. Мы — естественные партнеры.

— Я знаю, что мы им подходим. А что они собираются делать для нас?

— Мы можем попасть в международную систему информации и движения денег, но только в том случае, если наша семья будет контролировать весь Нью-Йорк. Крис Таггарт был прав. Организация, которая действует в рамках многих государств, имеет будущее.

— Какая информация?

Хелен отпила из бокала.

— Они предупредили меня, что в гараже наших автобусов находится подслушивающее устройство.

Эдди и Френк были рады, что получили такую информацию. Больше, чем рады.

Теперь она повернулась к Таггарту. Ветер задувал ее шелковистые волосы на лицо.

— Они хотят сотрудничать. Но чтобы результаты были видны быстро.

— Завтра, — пообещал он, глядя на подрагивающие огни города.

— Завтра?

— Вы знаете нового босса Цирилло в Бруклине?

— Он пытался убить моего брата Эдди.

— А знаете Томми Лучиа?

— Я знаю, что он руководит одной из групп Цирилло. Картежник. Второй номер среди боссов Бруклина.

— Попросите вашего брата Эдди заключить одну сделку с Томми.

— Какую?

— Предложите ему присоединиться к Риззоло.

— Вы сошли с ума! Томми Лучиа никогда не будет даже разговаривать с Эдди.

— Это удвоит количество людей у вас и количество дел.

Хелен подумала.

— Да, но только если Томми Лучиа приведет с собой преданных ему людей. Почему вы думаете, что он порвет с Цирилло?

— Эдди сможет справиться с этим?

— Конечно, — резко сказала она. А потом добавила тише: — Мы стоим слишком близко... Как мне спуститься?

— Я проведу вас.

В подъемнике он спросил:

— Не хотите ли чего-нибудь выпить?

— Нет, я, пожалуй, пойду.

Таггарт поймал такси, и она уехала.

* * *

Водитель такси не очень хотел ехать в Канарси, да еще кружным путем.

— Леди, нам гораздо лучше ехать по Рокавей Парквей.

— Я хочу видеть море, — сказала Хелен, глядя в окно, и ничего не ответила на его следующее замечание о бесполезной перегонке машины.

Пожалуй, Таггарт был для нее действительно удачной возможностью. Он дал ей шанс защитить свою семью от Цирилло, чего она не смогла бы сделать даже вместе с братьями. До тех пор, пока отец не будет переведен домой, Эдди и Френк не поймут, что он больше не способен быть боссом. Ей надо приучить их к мысли, что именно она руководит делами семьи.

Когда такси пересекло мост, водитель направился к Флатбуш-авеню.

— Я говорила, что хочу ехать через Белт Парквэй.

— Да ладно, леди. Вы все равно не дадите на чай, поэтому я буду ехать как надо.

— Потому, что я еду в Канарси, или потому, что я — женщина?

Он затормозил и открыл дверцу:

— Выматывайся!

Хелен взглянула на закрытые ставнями двери магазинов и подумала, что этот парень действительно может высадить ее из такси. Оставаться здесь одной было страшновато, и она сказала, с трудом сдерживая гнев:

— Вызовите своего диспетчера. Скажите ему, что я — друг Джонни Коррацио.

Водитель взглянул на нее, но уверенность в ее голосе заставила его сделать это.

— Будь паинькой, — последовал ответ диспетчера. — Будь очень хорошим мальчиком.

Водитель развернул машину и взял направление на Белт Парквэй. Когда показалась гавань, он спросил вежливым голосом:

— Кто такой Джонни Коррацио?

— Он ссужает деньги компаниям такси, когда им не дает денег банк.

— Хороший друг?

— Он работает на моего брата, — ответила она, и водитель надолго замолчал.

Да, появление такого человека, как Таггарт, было кстати. Но кое-что ее тревожило. В его игре в рэкетира было что-то любительское. Впрочем, ее похищение было осуществлено мастерски, это была точная работа могущественной международной организации.

Она подумала, что следовало согласиться на его предложение зайти в кафе и лучше узнать, что у него на уме. Он был красив, у него были прекрасные манеры. И он двигался очень легко для человека его роста. Она сказала «нет» автоматически. До сих пор это было ее привычкой.

* * *

Томми Лучиа руководил рэкетом в Бруклине. Он поднимался вверх, то находя контакты с противниками, то убивая их.

У двери кафе находилась длинная стойка, над ней висел четырехцветный плакат, посвященный команде Италии на мировом футбольном первенстве. У кафе было еще одно помещение, в котором постоянные посетители играли за круглым столом в карты. В шесть часов вечера этот зал был набит. Похоже, ни один сицилиец после работы не пропускал это кафе по дороге домой. Среди них был и новый босс семейства Цирилло в Бруклине.

Томми, руководитель лучшей из его групп, стоял рядом. Он был весьма доволен — когда старший из братьев Цирилло, руководивший всеми делами, попал в тюрьму, мантия лидера бруклинской группы с плеч Мики, которому теперь пришлось стать во главе всего дела, упала на могучие плечи его непосредственного босса. Тому было шестьдесят, и его голова уже поседела.

Недавно босс расширил свои владения на территории Бруклина, которая раньше была под контролем семейства Риззоло. Когда Эдди попытался отбить потерянное, новый босс парировал этот удар мастерски и уложил всю охрану Эдди.

Сам Эдди должен был лечь там же, но ему повезло, и он оставил на улице только свои пальцы. Эдди никуда не уйдет от своей судьбы, да и все семейство Риззоло скоро будет стерто с лица земли. И теперь новый босс Бруклина может поспорить с Мики за право распоряжаться в семье Цирилло, особенно после того, как старый дон Ричард умрет.

Зазвонил телефон в коридоре между двумя комнатами. Слуга взял трубку и позвал Томми. Томми внимательно выслушал и, вернувшись за стол, тихо сказал:

— Кто-то поджег один из автобусов компании Риззоло.

— Позвоните вашему другу у Риззоло, скажите, что это не мы. Они могут принять это за нашу инициативу. Скажите, что мы сожалеем. И выдели еще двух человек для охраны.

Томми послал своих людей на улицу, затем взялся за телефон. Как только его «друг» ответил и выразил свое сомнение в утверждении Томми, дверь кафе открылась и трое беловолосых парней в синих костюмах вошли в комнату.

— Сюда идут эти чертовы фэбээровцы. Я перезвоню.

Вошедшие подошли к стойке, поставили «дипломаты» на пол и заказали пиво.

— С собой? — с надеждой спросил официант.

— Здесь. У вас есть туалет?

— Средняя дверь.

Один из них прошел между карточными столами, исчез в двери и вернулся через несколько минут. Он и его компаньоны медленно тянули пиво, глядя, как черный седан с государственным гербом на двери медленно подъезжал к кафе, закрывая стекла. Как только машина остановилась, все трое открыли свои «дипломаты» и извлекли автоматические пистолеты. Двое шагнули в комнату с карточными столами и застрелили босса. Охранники попытались выхватить оружие, но и они были сражены очередями. Третий направил пистолет на Лучиа, который вжался в стену, подняв руки; с жизнью он уже простился.

— На пол!

Томми упал на линолеум. Он ждал пулю, но человек с пистолетом только смотрел на него, в то время как стены покрывались кровью новых жертв. Когда все было кончено, эти трое нырнули в автомобиль и выбросили из окошка на мостовую пистолет, под прицелом которого лежал Томми. Машина резко рванулась с места.

Когда-то итальянцы уступили этот район испанцам. Тогда Кникбокер-авеню стала индустриальным районом, и здесь появилась железная дорога. Совсем недалеко от места, где произошла расправа, водитель повернул к безлюдному двору железнодорожного депо, проехал мимо нескольких пустых машин и остановился позади склада. Люди в синих костюмах вышли из автомобиля и забрались в пустой контейнер для морских перевозок, стоящий в трейлере. Трейлер сразу тронулся с места и направился к побережью, где кран поднимет контейнер на шведский корабль, уходящий завтра с вечерним отливом.

Томми не был слишком удивлен, когда ему снова позвонил его «друг» из семейства Риззоло. Он взялся за трубку, ожидая угроз. Но голос «друга» звучал озадаченно:

— Я не знаю, что происходит. Но у меня есть послание для вас.

— Что?

— Во-первых, Эдди Риззоло говорит, что это не его работа.

— Вот как? А во-вторых?

— Один парень хочет поговорить с тобой за обедом. В десять часов. Ресторан «Спорт».

— Никогда не слышал о таком, — сказал Лучиа с подозрением.

— Это на Пятьдесят первой стрит, между Восьмой и Девятой авеню.

Внутри ресторан был залит светом. Здоровенный парень за стойкой, который был владельцем и выглядел, как бывший игрок в футбол, сказал:

— Да, сеньор, ваш друг уже ждет.

Красивая блондинка провела их мимо столиков. В дальнем углу, между двумя кирпичными стенами, сидел со стаканом вина в руке сам Эдди Риззоло.

Томми Лучиа не выразил на своем лице никаких чувств. Эдди показал на соседний стул.

— Вы благополучно добрались? — Эдди хотел протянуть руку, но, вспомнив про пальцы, улыбнулся и вместо этого спросил: — Хотите что-нибудь выпить? У меня есть бутыль вина. Вы не возражаете против французского?

Блондинка принесла стакан, налила вино и спросила Лучиа:

— Что нужно принести к вину?

— Могу я распорядиться? — спросил Эдди, обращаясь к Лучиа. — Мы уже беседовали на эту тему.

Лучиа взглянул на третий стул около Эдди и внезапно решил, что у него нет времени на отвлеченные беседы.

— Давайте.

— Вы не хотите «пате» и «ремулард»?

Эти названия удивили Лучиа, но он вспомнил, что Эдди был владельцем ресторана.

— Хорошо звучит?

— Конечно. — Ему захотелось схватить Эдди за лацканы. — Что, черт побери, мы здесь делаем?

— А что вы скажете о гребешках? — спросил Эдди. С нарастающим раздражением Лучиа слушал, как тот диктует заказ официантке, и вдруг почувствовал, что его руки трясутся. Всего несколько часов назад он был под дулом пистолета. И тогда убили его босса.

— Что закажете вы?

— У вас есть бифштекс?

— "О пувре"?

— О черт! — взорвался Лучиа. — Жареная картошка нам обоим.

Он посмотрел на соседние столы.

— И красное вино, когда будет готов бифштекс.

Официантка удалилась. От соседнего столика отделяла достаточная дистанция. Эдди улыбнулся, приглашая собеседника задавать вопросы. Но Лучиа молчал. Он ни при каких обстоятельствах не позволит сделать из себя идиота.

— Классная девочка.

— Ее папа — владелец этого заведения.

— Она неплохо смотрится.

— Это верно.

Эдди отпил вина и отломил кусочек хлеба. Он демонстрировал спокойствие. Похоже, он собирается просидеть здесь всю ночь. Лучиа не мог больше терпеть:

— Так в чем у вас проблемы?

— С нами все в порядке. Моя сестра дома в безопасности, ей не причинили никакого вреда. Моя рука больше не болит. А что с вами?

— Лучше, чем днем, — Лучиа выдавил улыбку и спросил: — А как себя чувствует дон Эдди?

— Моя сестра говорит, что прекрасно. Она видит его регулярно.

— Вы говорили, что с ней все в порядке. Кто ее похитил?

Эдди выглядел озадаченным.

— Это чисто семейное дело. Это, конечно, хорошо, что они с ней ничего не сделали. — Он покачал головой. — Интересно, наш дед представлял, что будет с нами, когда ввязался во все это дело?

— Это странный мир, — согласился Лучиа.

Он, Лучиа, со смертью босса поднялся очень высоко в иерархии. Но Эдди Риззоло не смог бы так организовать это и так осуществить. У него было умственное развитие уличных торговцев наркотиками. Кто-то стоял за его спиной.

Владелец ресторана пересек помещение и кивнул Эдди. Затем он отправился назад, и Лучиа понял, что сейчас должно что-то произойти.

— Я надеюсь, вы не возражаете, если моя сестра присоединится к нашей беседе? — спросил Эдди.

Хелен стремительно вошла в ресторан, ее черные волосы развевались, глаза сверкали. В руках, источающих аромат духов, было несколько пакетов. Богатая итальянская принцесса и создание ада.

— Как поживаете? — улыбнулся ей Лучиа.

Она холодно кивнула ему. «Она прямо излучает секс, — подумал Лучиа, — но никто не может подлететь к этому ароматному цветку».

Положив пакеты на пустой стул, Хелен поцеловала Эдди и села рядом. Лучиа улыбнулся еще раз. Она и была ответом! Посредник между Эдди и папочкой. Старый дон Эдди управлял из тюрьмы. Его дочь докладывала ему обо всем.

— Я бы сейчас с удовольствием попробовала красного вина, Эдди, если ты не возражаешь.

— Нет проблем, — Эдди подозвал официантку и попросил список вин. — А что ты еще хочешь, моя сладкая? Что-нибудь поесть?

Хелен ухватилась за руку брата, как ребенок:

— А у них есть пицца?

— Если у них нет, я пошлю за ней в свой ресторан.

Томми полагал, что, покончив с заказом, Эдди вернется к делам, но, к его разочарованию, Хелен начала беседовать с братом.

— Мы слышали, дон Ричард в добром здравии? — напомнил он о себе.

— Дон Ричард еще удивит нас всех.

— Это замечательный человек, — бросил Эдди пробный шар.

— Человек не стар, если у него хорошее здоровье, — не стала распространяться о нем Хелен.

«Чертовы Риззоло!» — подумал Томми.

— Здоровье — это все, — согласился Эдди.

— И свобода, — сказал Лучиа, не упустив возможности напомнить Эдди, что его отец сидит в тюрьме.

Тень набежала на широкое лицо Эдди. Но Хелен тронула его за плечо, и он взял себя в руки. Лучиа улыбнулся. Эдди внимательно смотрел на них. Лучиа подумал, что если прежде подружки наркоторговцев только помогали дурачить полицейских, храня наркотики у себя, то сейчас, похоже, они приступают к продаже наркотиков сами. И похоже, Хелен берет верх в семействе, а Эдди это позволяет. Интересно, передает ли она лишь приказы от отца или имеет голос в обсуждении общих дел? Томми сказал:

— В последнее время происходит много такого, чего я не понимаю.

— Подумай вот о чем, — сказал Эдди, отламывая еще один кусок хлеба. — Если бы я хотел тебя убить, я бы имел две возможности. На Атлантик-авеню, где ты завтракал, и на Вудхавен-бульвар, где у тебя был ленч.

— И на Кникбокер-авеню.

— Я уже говорил, что это не я.

— Но все находят, что меня убить не так просто.

— Три раза, если считать, что я мог убить тебя на тротуаре перед этим кафе. Четыре, если я срежу тебе голову вот этим ножом.

— Таким образом, вы меня помиловали. Почему?

— Нам нужно поговорить.

Лицо Лучиа стало каменным. Он не собирался заключать сделки с Риззоло за спиной у Цирилло. Плохо уже то, что он сидит с ними на виду у всех.

— Вы говорите не с тем. Дон Ричард...

Эдди оборвал его, перейдя на сицилийский диалект итальянского, который имеет большое количество оттенков:

— Почему бы нам не поговорить о доне Ричарде позднее?.. Забавно. Твой босс убит, и теперь ты поднимешься на его место. И будешь управлять владениями Цирилло в Бруклине. Это так?

— Это зависит от Мики, — ответил Лучиа по-английски.

Сицилийский у Хелен был таким же прекрасным, как у Эдди:

— Мики занят продажей наркотиков в городе. Он не может посвятить себя рэкету.

Лучиа не мог удержаться и кивнул. Рэкет был существенной частью дохода Цирилло, на этом они и поднялись, но основной статьей доходов сейчас были именно наркотики.

Владелец ресторана принес заказанное вино. Это было бордо тысяча девятьсот семьдесят первого года. Густое, как масло. Эдди подождал, пока официантка наконец принесла его сестре пиццу. Затем слегка ударил своим стаканом по стакану Лучиа.

— За будущее.

— Какое будущее? — холодно спросил Лучиа, думая, не оборвать ли разговор.

— Наше будущее. Мы заняты одним и тем же бизнесом. И потому было бы глупо соревноваться там, где мы можем действовать вместе. У нас те же проблемы с черными и испанцами, которые вторгаются в наши дела. У нас те же проблемы по «отмывке» денег.

— У России и Китая одни и те же проблемы. Но я не вижу, какое у них может быть общее будущее.

— И отсюда вывод, что нам нужно продолжать войну? — спросила Хелен.

— Какую войну?

Эдди поднял свою руку, лишенную двух пальцев.

— Мы не получим ничего, кроме вреда, если будем продолжать стрелять друг в друга.

— И что вы хотите?

— Тебя.

— Меня? Вы хотите, чтобы я работал на вас?

— Мы ищем подходящих людей, Томми.

— Я благодарю за комплимент, но что я получил бы, кроме того, что уже имею?

— Гораздо больше, чем дает Цирилло своим боссам, — ответил Эдди. — И гораздо лучшую защиту.

— Но только если вы приведете с собой лучших людей, — добавила Хелен. — Это важно. Вы должны привести лучших. Мы позаботимся о них всех. Никто не проиграет.

— Кроме моих друзей Цирилло.

— Цирилло в любом случае потеряет много, — фыркнул Эдди. — Бруклин, к примеру.

Лучиа никак не выразил внешне свое презрение к этому хвастуну. Люди не болтают о таких вещах, они стремятся воплотить их в жизнь. И не выдают свои планы. Он сказал:

— Вы говорите о большом шаге. Я могу потерять все. Цирилло — большая группировка, а вы — маленькая. Я не вижу, как Бруклин попадет к вам или к кому-нибудь еще.

— Подумайте над этим, — сказал Эдди. — Подумайте над этим до вторника.

Лучиа перевел глаза на Хелен. Она внимательно смотрела на него.

— Может, ваш брат немного отдохнет, — сказал он, — и мне что-нибудь скажете и вы?

Она тронула руку Эдди, потому что тот сразу выпрямился, покраснев, и ее взгляд стал таким тяжелым, что у Лучиа вниз по позвоночнику пробежала дрожь. Лучиа делил женщин на три категории: мамы, жены и шлюхи. Эта принадлежала к какому-то другому виду. Он вспомнил сицилийское слово «маге», ведьма.

— Кое-кто еще может встретиться с тобой во вторник.

И дон Эдди не мог сказать это внушительнее, подумал Томми. Старый ублюдок нашел достойного посредника.

— Вы говорите со мной так, будто я продавец гнилых фруктов, — запротестовал Лучиа.

Глаза Хелен смягчились, и она улыбнулась:

— Подумай над всем этим, Томми. Мы предлагаем выбор, с которым ты сможешь неплохо жить.

* * *

Таггарт и Регги наблюдали за рестораном «Спорт» из взятого напрокат лимузина, стоящего в ряду белых и серебристых автомобилей. Этот квартал занимали старые кирпичные здания с лестницами на случай пожара. Несколько зданий имели маленькие ресторанчики на первом этаже. Через час после того, как Хелен вошла внутрь, Таггарт заметил человека, выходящего из соседнего здания. Человек оглянулся вокруг и поспешил по Восьмой авеню, сжимая свой «дипломат» так гордо, как будто сделал что-то важное.

— Регги, передай мне телефонную трубку.

Регги вручил ему трубку и поглядел вокруг, разыскивая причину волнения Таггарта.

— Что-то случилось?

— Ровным счетом ничего, — Таггарт быстро набрал домашний номер своего брокера на рынке недвижимости. — Элион, ты можешь сделать нас обоих богаче. Я только что видел брокера фирмы «Вуттен», он выходил из дома на Пятьдесят первой около Восьмой авеню. Похоже, сделка у них состоялась. Купи мне как можно больше.

Регги взял трубку обратно и широко улыбнулся. За два года работы с Таггартом он узнал о бизнесе по продаже земли на Манхэттене достаточно, чтобы сразу понять, что клиенты Джонса Ланга Вуттена собираются объединить свои земельные владения, но теперь они обнаружат, что немалым количеством земли в разных местах Манхэттена владеет Крис Таггарт, который охотно предоставит им эту землю, но по достаточно высокой цене.

Мгновением позже Томми Лучиа появился из ресторана, за ним шел Эдди Риззоло с сестрой за руку. Таггарт надвинул шляпу глубже, поскольку ветер становился все холодней. Эдди и Лучиа пожали друг другу руки.

— Похоже, дело движется. Эти люди как змеи. Они могут двигаться только вперед... О'кей. Скоро «сумасшедший Мики» станет еще сумасшедшее. Теперь надо пустить слух, что капо, который покупает у нас наркотики для Цирилло, уже совершил неплохие сделки с нами и получил бездну денег.

5

Одному из охранников Цирилло было выплачено четыре тысячи долларов только за то, чтобы он сделал нужный намек. Таггарт пообещал удвоить сумму, если будет видно, что известие вывело Цирилло из себя. Боясь быть убитым, охранник выбрал момент, когда они вместе нюхали кокаин в танцевальном клубе «Хаиптон бейтс». Он знал, что Мики невероятно завидует успехам боливийских наркобаронов, и когда удалось вставить в беседу намек на то, что один капо сделал несколько весьма внушительных закупок героина, Мики побелел. Минуту спустя он вышел, громко хлопнув дверью. Его черный «мерседес» несся по дороге в Нью-Йорк. В автомобильную рацию Мики кричал, что этому капо следовало бы прибыть для встречи.

— Я хочу повидать босса этого человека.

— Я даже не знаю, есть ли у него босс.

— У него есть босс. Так же, как у тебя. Сделай это.

Регги был готов аплодировать, когда капо пришел к нему сообщить о требовании Мики.

— Это кажется невероятным!

Главным преимуществом в положении босса было то, что босс не подвергался риску. Весь риск при покупке подчиненный брал на себя. Капо сказал при встрече:

— Мистер Цирилло хочет купить сразу сто килограммов. Но он не может платить предварительно. Он заключает соглашения только с друзьями, и таким образом, почему бы нам не стать друзьями?

— Цирилло не понравилось, что все дела идут через тебя, не так ли? — спросил Регги. Капо пожал плечами, но по его глазам было видно, что он думает так же.

Регги решил потянуть с новой встречей с капо и только через две недели сообщил, что его босс согласен.

— Но с мерами безопасности большими, чем у папы римского. У вашего босса может быть только один сопровождающий. С моим боссом буду я. Если Цирилло будет возражать, встреча не состоится. Перекресток Третьей авеню и Шестьдесят второй стрит.

* * *

Человек Регги сообщил ему, что у Цирилло появилась новая мысль, — он опасался, что Регги может оказаться агентом ФБР и что возможные покупки, как бы велики они ни были, являются лишь частью масштабной полицейской операции. В то же время от своих людей в Британии Регги узнал, что люди Мики ожидают значительную партию, которая будет следовать через Лондон. И ни он, ни Таггарт особенно не удивились, когда Мики на встречу не пришел.

Таггарт отправил Регги в Париж. Там у Регги был хороший знакомый — полицейский Курт Шпильман, с которым они познакомились после покушения палестинских террористов на израильскую команду во время Олимпийских игр в Мюнхене в тысяча девятьсот семьдесят втором году. Израильтяне после гибели одиннадцати человек из олимпийской команды, разуверившись в МОССАД, наняли их обоих в охрану. Как и Регги, Шпильман поддерживал хорошую физическую форму и сохранял хорошие связи. Регги знал, что, какой бы трудной ни была задача, на Шпильмана всегда можно положиться.

Их встреча состоялась в небольшом туристическом ресторанчике, в котором восхитительно готовили. Они расплатились, вместе с официантом потрудившись над переводом своих денег во франки, и неспешно пошли по тенистым аллеям дворцового парка.

— Без увечий? — улыбнулся Шпильман.

— Только ловкость рук, — сказал Регги.

Регги объяснил детали, дал билеты на самолет, деньги на текущие расходы, паспорт и пожелал удачи.

Двумя днями позже Шпильман ехал в автомобиле, следуя за грузовиком, который тянул длинный крытый прицеп по направлению к аэропорту Кеннеди. В машине Шпильмана сидели два нанятых им человека. Шпильман видел, что впереди грузовика едет «мерседес», а позади — «олдсмобиль», и его несколько тревожил фургон с заляпанными грязью номерами, едущий за его машиной. Его спутники были опытными в своем деле, но все же Шпильман решил повторить свое распоряжение:

— Когда догоним их, то не убиваем. Используем оружие только в крайнем случае.

Эту машину и оружие они получили сразу по прибытии на американскую землю. Если поможет Бог, и все обойдется нормально, они вернутся в Европу через двенадцать часов. А сейчас впереди начинался участок дороги, который на целую милю был прям, как стрела. На нем было лишь несколько фонарей и ни одной машины.

Водитель машины Шпильмана обогнал «олдсмобиль», грузовик и «мерседес». Шпильман и его сообщники опустили стекла. Через четверть мили водитель нажал на тормоза, развернулся и рванул навстречу конвою. Шпильман и его партнеры изрешетили «мерседес» и пробили пулями ветровое стекло и шины грузовика. Затем, когда «олдсмобиль» поспешил скрыться, Шпильман выбрался из машины, сбил замок на прицепе и открыл дверь.

Наркотики были уложены в пачки, которые занимали все пространство от пола до потолка. В это мгновение фургон, который его тревожил, остановился, и из него стали выпрыгивать люди с оружием.

Шпильман упал на дорогу и, пока его люди заставляли очередями вжаться в землю нападающих, зажег термитную шашку. Затем открыл дверь. Пуля, ударив, оставила след на металле в нескольких дюймах от его руки. Он швырнул шашку внутрь грузовика и нырнул в свою машину:

— Едем!

И тут же он услышал взрыв. Когда Шпильман оглянулся, он увидел, что весь грузовик объят пламенем.

* * *

Когда Мики Цирилло узнал о взрыве на дороге, он побелел от гнева.

— Они сожгли целый грузовик! — простонал он. — Какой кретин сделал это?

Капо, которым придется рассказывать об этом продавцам наркотиков в Гарлеме и Бруклине, молча смотрели на него. Никто из них еще ни разу не слышал, чтобы налетчики уничтожили то, что не собирались похищать, но эта загадка сейчас ничего не значила. Был важен результат — двести незаменимых килограммов, возможность продавать героин на протяжении целых двух месяцев исчезли в огне и в дыму. Налет полиции на гараж на Пятьдесят пятой стрит, аресты на Сицилии, несколько полицейских облав по всему миру, а теперь еще и это. Это, конечно, не могло быть виной Мики, но что, думали капо, он собирается предпринять?

— Мики, черные не оставят это дело без последствий, — сказал один из капо. — На всякий случай я уберу свою машину в другой район.

* * *

Перед Регги извинились за отсрочку. Капо передал, что его босс, Мики, действительно очень хочет повидать босса Регги. Регги сказал, что он попытается организовать еще одну встречу. На этот раз он заставил их ждать неделю. Мики торопил. Операция переходила уже на высший уровень, и Регги опасался, что Таггарт вывихнет челюсть, пытаясь прожевать такой большой кусок.

У Мики были манеры уверенного в себе человека, выросшего у власти. Это было видно в презрительно сжатых губах и прямом взгляде черных глаз. Регги подумал, что Таггарт очень молод. Может, его брат, с его решимостью и волей, больше подошел бы для этой роли.

— Скажи водителю, куда ехать, — холодно произнес Мики.

Широкие плечи водителя невероятно раздулись от пуленепробиваемой куртки. Его бицепсы и умные глаза напомнили Регги, что это был лучший охранник из клана Цирилло.

— Поверни за угол... Дальше по дороге... Остановись здесь.

Мики уставился на стоящий рядом с ними пустой «ситроен».

— Нам нужно пересесть в эту машину, — сказал Регги.

Глаза Мики потемнели. Регги обнаружил, что очень хочет, чтобы Мики отказался это сделать. Но Мики ответил:

— Хорошо, — и сказал несколько слов водителю по-сицилийски. Тот достал из-под сиденья анализатор сигналов. Регги открыл дверцу «ситроена», запустил двигатель и стал его прогревать. Охранник сел впереди с анализатором на коленях, а Мики устроился на заднем сиденье.

Регги вывел машину на улицу и проехал несколько кварталов, стараясь определить, едет ли следом машина Цирилло. За ними неотрывно следовало желтое такси: идеальный камуфляж в деловой части города. Регги включил радио, оно издавало свист.

— Выключите ваш приемник, если нетрудно.

Охранник посмотрел на Мики, и тот кивнул.

— Мы договорились два на два, — сказал Регги.

Мики выглянул из окна. Регги сбавил скорость, подождал, пока на светофоре зажжется желтый свет, и рванул вперед. Машина, следовавшая за ними, отстала на два квартала. Регги нажал на акселератор. «Ситроен» понесся со скоростью шестьдесят миль в час. Доехав до автостоянки на Сто двадцать пятой стрит неподалеку от реки, он выбрался из машины и махнул своим пассажирам, чтобы они следовали за ним.

Мики шел, переваливаясь и держась близко к охраннику, который передал ему анализатор и шел, засунув руки в карманы. На Регги это произвело впечатление — казалось, слуга и хозяин поменялись ролями. Он повел их к месту, где Гудзон делал поворот. Там их ожидал большой открытый катер. На некотором расстоянии сидело несколько плечистых негров с удочками в руках.

— Что это?

— Катер.

Катер был приобретен у людей, которые занимались продажей кокаина, и был прекрасно оснащен для рейсов, которые проделывались между Гудзоном и островом Файр. Те, кто обслуживал катер, были снабжены поддельными документами. От береговой охраны спасали скорость и уникальная система, обеспечивающая выживаемость. Катер был сделан из стеклопластика и эпоксидной смолы, так что не мог быть замечен радарами. Единственная металлическая часть — мотор — была ниже ватерлинии. При захвате судна взрывное устройство пробивало дыру около киля.

— Смотрите, куда ступаете.

Он показал дорогу. На носу судна были прикреплены четыре плетеных сиденья, полукруглое стекло защищало от ветра. Охранник включил свой анализатор, но тот не сигналил о наличии радиопередатчиков. Регги отвязал канат и включил двигатель. Катер медленно пошел вперед, разрезая волны.

Когда они миновали мост Джорджа Вашингтона, Регги выключил судовые огни. Так они прошли милю, затем Регги заглушил мотор, и они какое-то время дрейфовали в тишине. Катер подошел к пристани, у которой Регги бросил якорь.

Они шагнули на пристань и через борт забрались на небольшую яхту, стоящую среди нескольких таких же. Регги открыл дверь каюты своим ключом. Внутри каюта оказалась удивительно большой. К полу были прикреплены стулья. Свет красного фонаря чуть освещал помещение. Кристофер Таггарт сидел в глубоком кресле, его фигура при тусклом свете была едва заметна.

— Присаживайтесь.

«Чертов негр», — подумал Мики. Но когда незнакомец показал им на стулья, Мики понял, что у него на голове черная маска, а на руках — кожаные перчатки.

— Зачем эта маска?

— Если бы я был на вашем месте, Мики, я бы посоветовал человеку, который продает сто килограммов за один раз, быть крайне осторожным.

— У вас есть имя?

— Нет.

— Мне это не нравится.

— Мы сделали все возможное, чтобы наша встреча прошла в безопасности. За нашим катером и машиной не было никого. Ваше собственное оборудование гарантирует, что здесь нет подслушивающих устройств. Никто нас не услышит и не увидит. Так что же вам не нравится?

Мики оглядел каюту и громко произнес:

— Мне все не нравится. Я хочу отсюда уйти.

— Мики.

— Вы — чертовы ФБР. Идите вы... Я не сделал ничего, кроме прогулки на катере.

Таггарт повернулся к охраннику:

— Как твое имя, приятель?

Удивленный, тот ответил:

— Бадди.

— Хорошо. Мне очень жаль, Бадди, — и он кивнул Регги, который извлек из кармана пистолет.

Мики не мог поверить своим глазам:

— Что это значит?

Регги повторил слова Таггарта:

— Мне очень жаль, — и выстрелил в охранника. Пуля фирмы «Тефлон» пробила защитный жилет Бадди, и он упал со стула на пол. В ушах Мики стоял звон от выстрела. Мики с ужасом глядел, как белело лицо его телохранителя. Кровь текла из плеча Бадди, окрашивая его рубашку. Регги нагнулся к охраннику и вынул его пистолет из кобуры на плече.

— Что? — наконец смог произнести Мики. — Что, черт побери, вы делаете?

— Могло бы ФБР стрелять в Бадди? — спокойно спросил Таггарт.

— Почему...

— Теперь вы знаете, что мы не из ФБР.

Мики с трудом держал себя в руках.

— Вы стреляете в парня только для того, чтобы доказать, что вы не из полиции?

— Теперь вы можете нам доверять?

— Но...

— Мы делаем бизнес, Мики. Мы делаем его с теми, кому можем доверять. Мы не даем второго шанса.

До Мики медленно доходил смысл слов Таггарта. Он уставился на собеседника, силясь определить, кто стоит перед ним. Возможно, сицилиец, хотя для сицилийца он слишком высок, да и говорит без акцента. Ясно одно — он не полицейский.

— Давайте выйдем из каюты и поговорим. Позаботься о Бадди, — сказал Таггарт Регги. — Скажи ему, что мы в самом деле очень сожалеем.

Таггарт наклонился к Бадди, протягивая ему чек.

— Эй, Бадди, ты слышишь меня? Прости, парень. Мики отвезет тебя в больницу, как только мы поговорим. Здесь пять тысяч, — Таггарт запихнул деньги за ворот рубахи Бадди. — Ты полежишь там пару недель. Отдохни и возвращайся в строй, о'кей?

Таггарт выпрямился и жестом предложил Мики следовать за ним.

— Поглядим на звезды.

Они вышли и закрыли дверь. Мики услышал, как волны бьют о борт. Вверху уже светили звезды.

— Вы, парни, не в себе.

— Вот почему мы до сих пор живы. О чем мы поговорим?

— Ну, о том, сколько вы можете мне поставить.

— Сто килограммов в неделю.

— И сколько мне это будет стоить?

— Сто пятьдесят тысяч за кило.

— Последний раз я платил сто десять.

— Это было последний раз. Мы говорим о текущих ценах.

— Что вы называете текущими ценами?

— Цены меняются в зависимости от источника.

— Я должен поговорить об этом с моими людьми. У нас всегда были стабильные цены.

— Послушай, твои люди — это ты. «Сумасшедший Мики», не спрашивает ни у кого разрешения. У твоих людей проблемы с получением наркотиков. У меня их нет.

— Сто пятнадцать?

— Наличными. Можно было бы и чеками на предъявителя, но мы не можем пользоваться этим часто.

— А золото? Ювелирные изделия?

— Я в этом мало разбираюсь.

— Но это будет постоянный источник?

— С гарантией. Именно за это вы столько и платите.

— А мы не можем на этих сделках попасть в ФБР?

— Для сделок у нас будут личные встречи. А уж передавать наркотики и наличные будут наши люди. Но когда вы захотите купить, обращайтесь прямо ко мне. Тогда не будет никакого риска.

— Это мне подходит.

— И еще одна вещь...

— Какая?

Таггарт подготовил следующую часть речи как угрозу, но на самом деле это было приглашение Мики расширять операции с героином.

— Если вы продадите героин кому-нибудь еще, то я ничего не хочу знать об этом. Вам ясно? Вы ведете дела с кем хотите. Но у меня дела только с вами.

— Я не люблю угроз, — тихо сказал Мики, подумав, что сицилиец не стал бы держать себя так нагло, и стараясь определить, сколько героина его собеседник имеет и может поставить в будущем.

— Тогда не делайте так, чтобы я был вынужден это повторять. Эй, о чем мы спорим? Ваши проблемы кончились. Я — ваш человек. Вы получите вашу сотню килограммов в неделю, можете на меня положиться. Нам следует пожать друг другу руки... А теперь отвезите беднягу Бадди в больницу, пока он не скончался от потери крови.

Мики молча протянул руку, и Таггарт крепко ее пожал.

— Кто знает? Быть может, вы захотите больше, чем сто килограммов...

Таггарт заметил, как блеснули глаза Мики. «Сумасшедший Мики» был на крючке — так, как если бы он сам вколол шприц себе в руку.

* * *

Таггарт и Регги Ранд медленно ехали по Малберри-стрит в «кадиллаке», которому было больше десятка лет. У машины был ржавый кузов и дыра на крыше. Регги сидел ссутулясь. На нем были теннисные туфли, потертые джинсы и просторная рубашка с широкими рукавами. На Таггарте были джинсы и кожаная куртка без рукавов, его обнаженная мускулистая рука свешивалась из окна машины. Он подумал, что оба они сейчас выглядят, как пара наркоманов, слишком неопытных, чтобы знать, что в районе «Маленькой Италии» найти наркотики почти невозможно. Регги повернул на Канмаре и остановился.

Таггарт услышал выхлоп глушителя.

— Рапсодия об ушедшей юности. Мы обычно ездили искать наркотики на «линкольне» моего старика. Держу пари, у вас в молодости был «ягуар».

— "Ланкастер".

— Черт, что это такое?

— Четырехмоторный бомбардировщик.

— Во второй мировой войне? Вы мне врали о своем возрасте?

— Как и о многом другом.

— Ладно, едем опять в Малберри.

Когда они пересекали Гранд-стрит, Таггарт посмотрел направо.

— А вот и наши парни!

* * *

— Здесь полно евреев! — засмеялся палестинец. — Почему мы будем убивать итальянцев?

Его напарник ответил улыбкой, но ничего не сказал — быть может, потому, что у него эта мысль не была навязчивой идеей, или потому, что он уже когда-то жил в Нью-Йорке. Конечно, в Ист-Сайде было немало евреев, но среди владельцев многочисленных лавочек и мастерских было много и китайцев, и испанцев, и черных. Здесь жили люди самых разных цветов и оттенков.

— Я думаю, — заметил он, — для того чтобы изжарить яичницу, надо изготовить масло, подоив корову.

Они медленно поехали в западном направлении, тщательно следя за светофорами и терпеливо уступая дорогу легковым машинам и машинам для мусора. Перед ними находилась так называемая «Маленькая Италия». Там, на Малберри-стрит, в ресторанчике «Палетти», один их поставщиков наркотиков семейства Конфорти, которого звали Джо Рейн, завершал свой утренний ленч.

Палестинцы не знали ни самого Регги Ранда, ни того агента Ранда, который готовил операцию. Регги договорился о сделке — он предоставляет четыре чистых британских паспорта. Все, что знали эти два палестинца, — это то, что после нескольких лет жизни на чужбине и утомительных тренировок на раскаленном солнцем песке в двухстах милях от Агиерса их внезапно послали на выполнение задания.

Они припарковались на другой стороне квартала недалеко от лимузина Джо Рейна, достали радиопередатчик и принялись выгружать ящики с рыбой, чтобы их остановка никого не насторожила.

* * *

Проезжая мимо ресторана «Палетти», Таггарт попросил Регги остановить машину в двух кварталах от ресторана. Затем взял бинокль. Палестинцы уже прибыли на свое место, припарковавшись рядом с будкой телефона.

Регги набрал номер на радиотелефоне, палестинцы ответили по-французски. Регги приказал им сидеть в машине.

Таггарт внимательно оглядел окрестности. Рядом с рестораном находился итальянский общественный клуб, в котором были открыты окна, дальше по улице виднелись похоронное бюро, еще один ресторан и старый склад. На чердаке склада, как он знал от агента, которому доверял, Комиссия установила пункт электронного наблюдения, из которого велось прослушивание ресторана «Палетти». В другом направлении по улице находились прачечная и булочная. По тротуару шло довольно много людей, что удивило Таггарта, — обычно эта улица была безлюдной.

— Вы уверены, что эти клоуны не нажмут кнопку раньше времени?

— Абсолютно, мистер Таггарт.

— Я не хочу, чтобы пострадали невинные люди.

— Не волнуйтесь, сэр. Детонатору нужны два радиосигнала: от них и от меня. Этого не случится, если только сюда не прибежит какой-нибудь мальчик, управляющий игрушечным танком...

Ленч Джо Рейна разделяли один из сицилийских импортеров и капо, возглавляющий сеть Рейна в Южном Бронксе. Все они знали, что ресторан прослушивается, но здесь были превосходные бифштексы, и тот факт, что ФБР присутствовало при разговоре, делал встречи намного миролюбивее. А это было неплохо, потому что из-за острой нехватки наркотиков, самой длинной на памяти Рейна, люди становились совершенно невменяемыми. Разговор за столом, конечно, вился вокруг случайных тем, но был весьма полезен. Персональные контакты всегда полезны, о делах можно договориться потом; важнее всего знать, с кем ты имеешь дело, а об этом Рейн судил по лицам собеседников и по тому, о чем они говорили.

После того как трапеза была завершена кофе, Рей бросил своему капо:

— Попроси счет. Я выйду подышать воздухом.

Он поднялся и поблагодарил хозяина ресторана за ленч. Сицилиец последовал за ним до двери. Рейн задержался у входа. Что-то слишком много сегодня здесь людей. Водитель завел двигатель, но Рейн махнул рукой, чтобы тот не подъезжал, и повел сицилийца по тротуару.

— Итак? У нас будет товар? — спросил Рейн.

— Уже в пути, — ответил сицилиец.

— В наше трудное время вы для меня как посланник Бога, — сказал Рейн и начал рассказывать о двадцати килограммах героина, которые его человек должен был давно продать.

— Этот парень из Флориды доставляет мне много головной боли, — сказал сицилиец.

— Если он будет еще тянуть, я всажу ему пулю в лоб.

— Нет, нет, я собираюсь этим заняться сам.

— Но доставка — это не ваше дело. Это их дело. — Рейн остановился около телефонной будки. — Позвоните и скажите, что вам нужна доставка на место, и немедленно!

Сицилиец набрал телефонный номер и опустил монетки. Когда на том конце линии ответили, он стал говорить иносказательно, потому что в полиции были люди, знающие сицилийский.

— Как погода?

— Погода все хуже. Начал лить дождь. Всем нужны зонты.

Сицилиец прикрыл трубку рукой:

— Он говорит, что полиция опять... Дождь все идет.

— Дождь затянулся. Чертова погода, она никогда не изменится.

— Мы могли бы ожидать помидоры в ближайшие дни?

— Да. Было бы хорошо, если бы вы пришли... на... автостоянку...

— Я не могу этого сделать на этот раз. У нас есть документы.

Когда Рейн услышал слово «документы», он мрачно кивнул:

— Мы вас будем ждать.

— Поговорим в воскресенье. Я узнаю, кто придет и когда.

— Отлично. Был рад поговорить с тобой. Я желаю тебе всего лучшего... Я тебя обнимаю... С лучшими пожеланиями... Счастливо. Всего. Всего лучшего.

Сицилиец повесил трубку. В глазах его вспыхнул огонек.

— Врет. Думаю, товар еще в пути. Надо заняться этим самому.

Рейн пожал плечами:

— Разбирайтесь в этом, парни, и скорее!

Они повернулись к ресторану и остановились. Рейн махнул рукой капо, тот бросил деньги на стол и поспешил к ним. Рейн услышал, как зазвонил телефон. Владелец ресторана поднял трубку, махая другой рукой им на прощание.

— Ресторан «Палетти».

— Послушайте, — голос был искажен телефоном, — я хочу сказать вам важную вещь. Уберите своих официантов и водителей в безопасное помещение. У вас пять секунд. Вы поняли?

Палетти посмотрел в окно. Он видел, как Джо Рейн и сицилиец беседовали, направляясь к машине. Рядом с ней стоял черный фургон.

У Палетти вырвалось:

— Боже, пять секунд!

Он махнул рукой. Водители и официантки двинулись к нему.

— На кухню все. Быстро!

Он последовал за ними. У машины Рейн жал руку своему импортеру.

— Поговорим в воскресенье.

Огонь взметнулся вверх. Стекла вылетели во всем квартале. Потом дым и пыль заполнили Малберри-стрит. Когда небо очистилось, фургон и лимузин Рейна были всего лишь двумя искореженными кусками металла.

Палестинцы бросили бинокли и передатчик в канализационную трубу и отправились на автобусную станцию, где девушка, которая была одним из агентов Регги Ранда, посадила их в автобус и помогла пересесть на экспресс, направляющийся в аэропорт. Им предстояло отправиться семичасовым рейсом на Гамбург.

* * *

В Нью-Джерси импортер героина, которого звали Вито Империал, медленно двигался по лужайке перед своим домом, выдирая сорную траву. Именно тогда он и услышал эту новость по радио. Взрыв на улице говорил о том, что исчез конкурент, бывший пятым по значению на рынке героина. Империал подумал, что кое-какие куски пирога достанутся и ему, но в основном все приберет к рукам Цирилло. Но у Цирилло был недостаток героина, и теперь перед ним встанет выбор — либо наладить связи с ливанцами и пакистанцами, которые будут доставлять ему пакеты в своих тюрбанах, либо перейти на синтетический героин, который быстро убивает людей и лишит Цирилло потребителей, либо возвращаться к сотрудничеству со старым, надежным Вито Империалом. Когда в радиорепортаже прозвучали подробности, Империал был удивлен, что бомба вызвала повреждения во всем квартале. Недаром Мики зовут «сумасшедшим». И Империал задумался о своем собственном будущем. То, что Мики мог обратиться к нему, радовало его уже гораздо меньше.

Этим же вечером руководитель одной из группировок прибыл в особняк Империала. Империал граблями сгребал выдернутые растения, хлопая себя по щекам, потому что его одолевали комары.

— Человек Цирилло позвонил мне, — доложил прибывший. — Мики утверждает, что это не его работа.

— Хорошо.

— Мики заинтересован в сделках с нами.

— Если хочешь, продавай ему сам, но чтобы он не касался моих источников.

6

Безлюдные верхние этажи небоскреба «Башня Таггарта» обдувались холодными ветрами осеннего утра. Огни горели только на самой вершине — там располагались офис Таггарта и его жилая комната. Покрытая стеклом «Башня Таггарта» возвышалась над всей Парк-авеню, поблескивая на солнце, как бриллиант.

Таггарт изучал, что сделано в офисном помещении, и за ним следовал с блокнотом в руках суперинтендант Бен Рейли. Рейли защищало от холода стеганое пальто, на Таггарте была кожаная куртка.

— Городские власти не дают вам разрешение на проживание здесь, пока не будет построено все здание, — сказал Рейли, стараясь убедить Криса в том, что не стоит торопиться с завершением отделки офиса. Это нарушало график и вносило неудобства в строительство нижних этажей, на железных балках которых не было еще даже бетонного покрытия. — И в любом случае вы не можете здесь жить, пока весь дом не завершен.

— Черт с ними, с разрешениями, — отрезал Таггарт. — Это мое здание и мой кабинет. Пусть мэр занимается своими делами. Все, что стоит между мной и моим жильем, — это вы.

Отсюда Таггарт мог видеть свои стройки в различной степени завершения — железный каркас жилого дома в Мэдисоне, растущее вверх жилое здание за Центральным парком на Колумбус-авеню и темный кратер на Сорок седьмой стрит, где производилось возведение фундамента. Когда Таггарт поднимался сюда, вид всего этого давал ему энергию для работы. Но сегодня он думал больше об ожидаемом звонке Регги.

Подъемник достиг верхнего этажа, и из него осторожно шагнули Чрил и Виктория. На них были каски, синие джинсы и черные кожаные куртки. Стекольщики и такелажники, следившие за спуском огромного стекла, тут же переключили на них свое внимание.

— Боже, теперь еще и эти бабы, — простонал Рейли. — Только их не хватало. — И он направился к краю крыши отдать распоряжение, чтобы такелажники внимательнее смотрели за стеклом.

Таггарт отчужденно поцеловал каждую в щеку.

— Бен сделал практически все. Вы готовы приступить к отделке?

Виктория внимательно осмотрела поблескивающую стеклом комнату и ткнула пальцем:

— Вон на той стене я бы повесила только одну картину.

— В центре не должно быть ничего, — добавила Чрил.

— Будет совершенно пусто.

— Без ненужного шика.

— Да, конечно, минимум всего.

— А у картины будет очень тонкая рамочка.

Она ударила другую кулачком по плечу. Они слегка стукнулись головами и засмеялись.

— Толщиной миллиметр.

— Ладно, ладно, — прервал их Таггарт. — Нужно разработать хороший дизайн.

Рука Виктории скользнула за лацкан его куртки.

— Мистер Таггарт! — позвал Регги с края крыши.

Таггарт поспешил к нему. Регги отстегнул пейджер от пояса и показал номер на его экране.

— Телефонный узел Бронкса. Это, должно быть, мой парень из людей Джо Цирилло. Я иду вниз искать телефонную будку.

— Но он звонит из будки, — возразил Таггарт. — Почему бы вам не воспользоваться телефоном в машине?

— Вы платите мне за то, чтобы я не оставлял никаких шансов полиции.

В то время как Таггарт проникал в сеть поставок героина семейству Цирилло, параллельно велась работа по тому, чтобы отнять у Цирилло рэкетиров и заемщиков и заставить их работать на Хелен. Но эта работа велась гораздо медленнее, потому что рэкет был гораздо менее централизован, чем поставка героина. Переманивания, а иногда угрозы и нападения, которые разрабатывал Регги, оторвали от Цирилло уже достаточно много людей. Крупнейший из заемщиков в Бронксе, двоюродный брат Цирилло, Джо, должен был перейти на их сторону после того, как с ним будет сыгран спектакль, подобный тому, после которого перешел на их сторону Томми Лучиа.

Когда Регги вернулся, Таггарт спросил его:

— О чем был звонок?

— Джо Цирилло планирует расширение своей сферы в Бронксе и хочет подмять под себя многих предпринимателей. Я думаю, это для нас неплохо. С вашего разрешения, я дам ему людей. Но не из местных.

— Это ваше решение. Но держите меня в курсе.

— Это не мое решение, а его просьба.

— В любом случае держите меня в курсе, — сказал Таггарт, не уверенный, что ему в этом случае надо говорить тем же тоном, как со своим суперинтендантом.

* * *

Джо Цирилло приложил ко рту порезанную руку. Капля крови из пореза на мясистой части пальца упала на пол.

— Вот, парни, — сказал он своим людям, которые плечом к плечу стояли вокруг него, — это вам пример. Если кто берет деньги, то он должен платить. Иначе...

Рядом с ними стоял фургон, в нем ждали приказа Джо. Через дорогу располагался длинный корпус завода по производству кирпича. Только что окончился обеденный перерыв, и люди Цирилло могли видеть, как рабочие, закончив волейбольный матч, возвращались на свои места.

Люди, которых взял с собой Джо Цирилло, были проверенными солдатами, они уже много лет участвовали в операциях такого рода. Они были широкоплечие, средних лет. За последние несколько недель с полдюжины людей Цирилло были арестованы во время операций по взыскиванию долгов, и, без сомнения, это было дело рук тайных информаторов. До тех пор, пока информаторы не будут выловлены, подобными операциями должны заниматься только надежные люди, связанные с семейством Цирилло годами службы. Сегодняшняя операция, кроме того, была замыслена как акция устрашения для неплательщиков во всем Бронксе.

— Только один клоун охраняет этот завод. Когда у владельца завода были проблемы с профсоюзом, мы добились хорошего соглашения между ними. Когда у него был выброс химических веществ, мы помогли ему упрятать концы в воду. Но теперь он хочет нас послать.

Владелец завода должен был занести полдюжины солдат Цирилло в свою платежную ведомость, а также выпускать игрушки, у которых внутри была пустота, что позволяло переправлять героин. Должен был он также и производить еженедельные платежи. Он делал все это, пока не проиграл в покер крупную сумму. И отказался платить еженедельную дань.

— Весь Бронкс услышит, как он будет визжать.

Люди Джо смотрели на своего босса с тревогой. Они хотели бы обсудить с ним те странные вещи, которые происходят во всем рэкете. Парней арестовывают направо и налево, прямо на улице. Два дня назад руководитель группировки подвергся нападению банды черных. Он заявил, что это было подстроено. Теперь они ждали, когда он вернется из больницы.

Один набрался смелости сказать:

— Что-то происходит, Джо.

Цирилло посмотрел на него вопросительно.

— Может, это просто невезение, но странно, что на парней стали нападать. На одного за другим. Наши ребята... — начал было парень, но Джо перебил его:

— Ты хочешь уйти домой пораньше? Можешь уйти прямо сейчас.

— Я только хотел сказать...

— Я не хочу об этом слышать.

— Джо, что происходит? Я постоянно слышу о Риззоло. Я вижу Риззоло там, где их не должно быть.

— Ты кто такой? Ты — вонючий солдат. Ты бьешь того, на кого я тебе указываю. И возвращаешься есть пиццу.

Джо уставился на него, и солдат опустил глаза. Затем Джо повернулся к фургону:

— Ладно, будьте готовы. Помните, никто не уезжает отсюда до тех пор, пока я не отделаю этого ублюдка.

Двадцать человек, один за другим, прошли в дверь приемной. Им улыбнулся секретарь, но улыбка застыла на лице. Черный охранник бросил газету и потянулся к кобуре.

Люди Джо Цирилло окружили его, отняли пистолет и надели наручники. Владелец завода услышал шум и выглянул из кабинета. Он был в белой рубашке с чуть спущенным галстуком. Когда он увидел, кто пришел, тут же закрыл дверь, щелкнул замком и бросился к телефону. Но дверь мгновенно была вышиблена, а телефон вырван из рук. Тогда он отступил к стене, закрывая лицо руками. Двое из солдат Цирилло схватили его и поволокли из кабинета. Еще один тащил секретаря.

Оставив одного у двери, нападающие вышли на балкон, откуда было видно все, что происходит в цеху.

Внутри завод был покрашен белой краской, и под светом ярких ламп напоминал пустыню. В воздухе чувствовался сладковатый запах горячего пластика. Пятьдесят человек работало на экструдерах, прессах и сверлильных станках. Они увидели своего хозяина, повисшего на руках двух громил, и волна страха, казалось, пробежала по цеху — машины затихли одна за другой. Работники завода пытались выбраться через заднюю дверь, но люди Цирилло были уже и здесь.

Джо Цирилло вошел в дверь цеха, и его шаги отчетливо прозвучали в тишине. Он снял свое обручальное кольцо, мрачно глядя на окружающие его испанские и негритянские лица, и медленно надел на пальцы хромовые кастеты. Затем кивнул, и его люди подвели владельца завода. Тот застонал в ужасе. Но перед тем как Джо смог приняться за работу, одна из испанских девушек, похожая на ребенка, восемнадцати или двадцати лет от роду, бросилась к ним, с криком размахивая разводным ключом.

— Не мешайте ей, — отдал команду Джо.

— Роза! Нет! — крикнул владелец завода, но она кинулась на Джо, размахивая ключом. Джо нагнулся. Тяжелый ключ потянул девушку в сторону удара. Джо, измерив на глаз расстояние, кастетом нанес удар. Она упала, на щеке показалась кровь.

— Больше помощи не жди, — усмехнулся Джо.

Солдаты Цирилло подтащили к нему владельца завода. Джо выставил вперед ногу и замахнулся.

* * *

Одним кварталом дальше, в трехэтажной пекарне, самом высоком здании этого промышленного района, Регги Ранд наблюдал за приготовлением своих людей к операции. Это были наемники — двое из Франции и один из Германии. Регги встретил их на аэродроме, снабдил оружием и сегодня вечером должен был проводить их обратно к аэродрому.

Таггарт стоял за его спиной, засунув руки в карманы. У них была удобная позиция, отсюда было видно входную дверь, дорогу и фургон Цирилло. Регги просил Таггарта не присутствовать на операции, поскольку она была довольно рискованной, но Таггарт в последнее время явно был склонен искушать судьбу.

Внезапно на крыше здания через дорогу от завода возникло какое-то движение, мгновением позже началась стрельба. Смягченные стенами звуки очередей здесь казались звуками принтеров. Год назад Таггарт попросил Регги пройти с ним элементарный курс выживания, и звук автомата с тех пор вызывал у него содрогание. Он мог представить, что делает сейчас автомат «Узи» внутри завода.

— Удивительно.

Он смотрел на дверь с довольной усмешкой. Еще несколько таких атак, и рэкетиры Цирилло окажутся не у дел. Солдаты Цирилло стали выскакивать из дверей. Некоторые были в крови. Двоих они волокли за собой, один корчился у двери. Регги показал на крышу здания через улицу.

— Смотри на немца. Он всегда действует превосходно.

Там виднелась темная фигура человека, который прижимал свое оружие к плечу. Рядом показалась фигура еще одного — с автоматическим пистолетом. Он был там на случай, если первому понадобится помощь.

Бум-м-м! Ракета ударила в фургон, и люди Цирилло бросились от него так же стремительно, как мгновением раньше бежали от дверей завода. Пламя поглотило их. Джо Цирилло выбрался из дверей завода последним. Он отпрянул, уставился на пламя и разразился ругательствами. Рука, прошитая пулей, висела, как плеть, на ее пальцах поблескивали хромовые кастеты. Затем он бросился к своей машине, стоящей дальше по улице.

— Трогай! Трогай!

Машина рванула вперед, от нее откатывались те, кто пытался забраться внутрь. Бум-м-м! Яркое пламя вспыхнуло еще раз, осветив стену завода. Машина Цирилло вспыхнула, как спичка. Цирилло успел выскочить и покатился в сторону. Внезапно машина взорвалась, взрыв отбросил его на мостовую, где он застыл, скорчившись.

* * *

После того как полиция и пожарные уехали, и он перенес Розу из медпункта в такси, владелец завода подумал, что, в общем, дела выглядят неплохо. Теперь он был чист. Все знали, что в происшедшем он не замешан. Кто бы ни напал на Джо Цирилло, он оказал ему большую услугу. И после того как сюда нагрянуло столько полиции, вряд ли Цирилло осмелится причинить ему какой-нибудь вред. Охранник прибивал дверь на место. Он выглядел смущенным. Компании явно придется увеличить охрану.

— Какой-то парень на улице хочет вас видеть, — сообщил секретарь.

Посетитель не был полицейским. Он выглядел, как бухгалтер. Открыв портфель, посетитель вытащил металлический аппарат, щелкнул выключателем, прислушался и, видимо, удовлетворенный результатом, вернул аппарат в портфель. Затем сказал:

— Я представляю людей, которые взяли на себя контроль за своевременностью уплаты в этом районе.

— О чем вы говорите?

— Я вернусь на следующей неделе.

— Я вас не понимаю.

— Бог не спустится с небес, чтобы спасти ваш зад во второй раз.

* * *

Таггарт настаивал на своей второй встрече со сборщиком долгов.

— Если ты будешь настаивать, я не буду ввязываться в это дело, — заявил Регги.

— Я надену маску. Я хочу видеть своих людей.

— Но тогда для чего здесь я?

Таггарт упорствовал, Регги же настаивал на том, что никто не должен знать об участии Таггарта в деле, уже всерьез опасаясь, что тот утратил чувство опасности. Одно дело встретиться с Мики Цирилло для серьезных переговоров, другое — с обычной акулой-заемщиком, который предлагал займы под большие проценты; эта встреча была уже совсем неоправданной. Таких заемщиков очень много, это пешки. Но эта встреча была все же устроена руководителем одной из группировок, действующих на юге штата. Таггарт был в маске.

— Я не получаю обратно свои займы, — отчитывался руководитель группировки, поскольку все деньги должны были стекаться именно к нему. — Южный Бронкс стал сейчас территорией Цирилло.

— Это верно.

— Но сейчас Конфорти и Боно запустили молодежные банды, которые мешают сборщикам.

— Верно.

— Так что, черт побери, вы собираетесь делать?

— Я собираюсь стать бароном Южного Бронкса.

* * *

Бампи Фредерикс, по прозвищу «Шишка», боялся грабителей куда больше полицейских, совершая свои обычные обходы и собирая дань деньгами и чеками. Он не знал, что и подумать, когда заметил черный фургон, медленно ехавший за ним. Сборщиков стали атаковать в последнее время почти везде. До сих пор ему нравилось работать на Цирилло — можно было ничего не опасаться. Теперь дело обстояло несколько иначе — семейства мафии начали войну между собой.

Фургон ехал следом, останавливаясь, когда заемщик заходил внутрь, и трогаясь вновь, когда он следовал дальше. Будучи большим оптимистом, Бампи утешал себя тем, что, может быть, начальство дало указание этим людям проконтролировать его работу. Булочник, как обычно, заплатил свои двести тридцать четыре доллара, служащие питейного заведения в следующем доме выдали двести восемьдесят пять и триста четырнадцать долларов сквозь щели в стекле. Первый брал заем на квартиру для своей подружки, второй — на автомобиль. Девушки из отеля тоже выплатили свою дань. Эти деньги он сжимал в руке, как ворох зеленых листьев.

Бампи обогнул угол, и у него вырвалось:

— О черт...

Три парня из группировки «Испанские петухи» стояли, прислонившись к стене склада. Увидев его, они выпрямились. Похоже, что именно его они и ждали. «Петухи» редко осмеливались искать удачи по эту сторону Третьей авеню, потому что это была территория «дьяволов», а «дьяволы» имели соглашение с Цирилло. Дело было в том, что не так давно «дьяволам» самим сильно надавали, и к тому же никого из них сейчас поблизости не было видно. Затем Бампи заметил еще нескольких «испанских петухов», дальше по кварталу. Он повернул назад, намереваясь направиться на более людную Моррис-авеню, но еще три парня отправились следом за ним, и Бампи перестал беспокоиться о деньгах, потому что у него появилась более важная забота — уйти с этого места живым. В двадцать восемь лет и со сломанной когда-то ногой он был слишком стар, чтобы бежать, и слишком болен, чтобы драться. «Боже, — подумал он, — позови мне полицейского!» Но Бог не откликнулся. Бампи оглянулся назад, но, кроме фургона, там не было никого и ничего.

Бампи шагнул к автомобилю, стоящему у тротуара, и стал выкладывать деньги на капот. Ветер трепал доллары, вырывая их из рук. Парни обступили его полукругом и смотрели на его манипуляции с непроницаемыми лицами. И вдруг Бампи почувствовал невероятный приступ гнева. Все, что он старался сделать, — это заработать на кусок хлеба, а эти ублюдки вдвое его моложе заставляют его половину жизни проводить в страхе. Сам он никогда не причинял никому зла, хотя видел много насилия в своей жизни. Но теперь он чувствовал, что мог бы перестрелять их всех. Но у него был только нож, которым он не справился бы даже с одним нападающим.

— Здесь все. Берите.

Бампи совершил тем самым непростительную ошибку — он подтвердил свою беззащитность. Их лидер, с редкими усами под крючковатым носом, сказал:

— Ну-ка, кто-нибудь, прикончите его.

Двое вынули пистолеты с огромными, как трубы, стволами. Они не ограничатся тем, что для своего удовольствия сделают в нем дырку. Им удовольствие доставит только его тело в луже крови. Бампи хотел крикнуть: «Пошли прочь! Оставьте меня!» Но он только тихо повторил:

— Вот деньги.

— Кончайте его!

Бампи закрыл глаза.

— Эй! Что здесь происходит?

Неподалеку взвыл двигатель, и Бампи открыл глаза. Подъехал фургон и остановился совсем близко к машине. Двое из «петухов» сразу отскочили. Он подумал, что это полицейские, но отказался от этой мысли, бегло осмотрев их. Может быть, это были «черные мусульмане» или кто-нибудь еще. Они быстро оглядели улицу; один достал пистолет, второй развернул пластиковый мешок.

— Оружие сюда. Ты первый.

Тринадцатилетний парень с пистолетом, поглядев на направленные на него стволы, нехотя бросил свое оружие в мешок.

— Теперь ты. Не бросай! Клади аккуратно, — пистолеты направились на второго. — Скажи своим людям, чтобы они бросили сюда все оружие. Сначала пистолеты, потом ножи.

— Эй, мужик, какого...

— Что «какого»? О чем ты говоришь «какого»?

Бампи увидел, что ботинок одного из незнакомцев взвился в воздух, и услышал, как хрустнула челюсть парня от удара железной набойкой на ботинке. Тот упал навзничь и больше не двигался. Нападавший вытер кровь с кончика своего ботинка о брюки лежащего главаря «испанских петухов».

— Кто-нибудь еще хочет сказать «какого»?

Незнакомец собрал оставшееся оружие и приказал «петухам» убрать своего предводителя. Затем показал пальцем на Бампи:

— Вы запомнили этого человека? Запомните. Если у него будут проблемы, — любые, — мы приедем и отрежем вам яйца.

Он посмотрел в лицо каждого.

— Поэтому, если вы увидите, что у него какие-нибудь проблемы, вы должны его от них избавить. Понятно? Он — ваш друг. Усекли? О'кей, теперь проваливайте.

Когда «петухи» убрались, незнакомец повернулся к Бампи:

— Теперь несколько изменений относительно вас.

— Да, сэр.

— Вы будете доставлять ваши деньги нам.

— Да, сэр.

* * *

— Мики, у нас проблемы.

«Сумасшедший Мики» взводил курок и нажимал спусковой крючок своего миниатюрного пистолета. Если бы человек, принесший плохие вести, был кем-либо другим, а не Понте, он бы сбросил его с лестницы. Но хотя плохие вести и ширились, как весеннее половодье, он должен был сдерживать себя, разговаривая с Понте. Сколько Мики помнил себя, этот человек был ближайшим советником отца и всегда помогал ему выходить из затруднительных положений.

— Похоже, никто не осмеливается сообщить мне это и потому послали вас.

Понте, темноволосый красивый человек пятидесяти лет, улыбнулся. Он не старался смягчить правду. Будь это иначе, Мики не стал бы ему доверять.

— Вы правы. Они боятся.

Мики подумал: странно, что, как только дела с наркотиками пошли так замечательно, все остальное начало рушиться на глазах. Сначала они лишились людей и всей клиентуры в Бруклине, — все это отошло к Риззоло. Потом Риззоло усилили свои позиции в Бронксе. Другие семейства обвиняли в нападениях на них только Цирилло. Вито Империал избегал говорить с ним по телефону, а Боно и Конфорти объявили, что Цирилло — нежелательные гости на их улицах.

— Что еще? — спросил он Понте.

— Они напали на клуб «Челси». Ограбили всех посетителей.

— Кто?

— Похоже, независимые «джентльмены удачи».

— Найди кто — и прикончи их.

— Это не проблема: кое-кто узнал нападавших. Утверждают, что это были люди Томми Лучиа. В клубе «Челси» собрались тогда наши лучшие клиенты.

— Другими словами, приказ отдали Риззоло.

Мики снова принялся взводить курок и нажимать на спусковой крючок. Понте поглядел на него с тревогой, но, похоже, Мики не пробовал сегодня кокаин. Наконец Мики сказал:

— Время нанести ответный удар.

— Я бы не спешил, Мики.

— Я не спешу. Я думаю об этом вот уже несколько недель.

— Томми — это только вонючая гиена посередине.

— Да, — сказал Мики. — Между Френком и Эдди Риззоло.

— Мы не можем вести войну с ними, имея в тылу Комиссию, — выразил сомнение консиглиер Понте.

— Война будет короткой, — мрачно пообещал Мики.

— А что, если это не Риззоло?

— Тогда кто?

— Не знаю пока.

— Вот что мы знаем: в День памяти кто-то подставил Ветере, Ветере заложил Николаса, и мне пришлось все взять в свои руки. Все думали, что я не способен справиться с делами, но к концу лета я наладил поставку наркотиков. Пока я был этим занят, три парня пришли в «Кафе ди Катани» и пристрелили нашего босса в Бруклине, и скоро мы потеряли большую часть своей клиентуры. На День труда на нас напали в Бронксе. На Пасху Томми Лучиа перешел к братьям Риззоло. Если мы не сделаем что-нибудь с ними, к Рождеству станем покойниками.

* * *

— Предупреди Хелен и ее людей, — приказал Таггарт Регги, выслушав информацию, полученную от своих людей в лагере Цирилло. — За ней надо следовать, даже когда она идет в ванную.

— Во-первых, вряд ли они нападут на женщину, тем более что они даже не подозревают, что именно она является руководителем. Во-вторых, Риззоло защищают свои владения еще с тех пор, когда твой отец учился ходить.

— Я не хочу рисковать. И не хочу, чтобы она подвергалась опасности.

7

Гараж автобусной компании «Голубая линия» был старым зданием постройки 1893 года, первоначально предназначенным для трамваев. Это было длинное здание, занимающее целый район Лонг-Айленд-Сити на три квартала в одну сторону и на три в другую.

Хелен Риззоло любила запах бензина. Этот запах будил в ней память о редких визитах сюда в детстве и об отце — в белой рубашке с закатанными рукавами и спущенным галстуком. Однажды, к страшной зависти братьев, отец доверил ей руль, когда она сидела у него на коленях. Это было одно из мест, где она была счастлива в детстве, и каждый раз, приезжая сюда составлять платежную ведомость, она входила в старую деревянную дверь, а не в дверь центрального входа.

Офис был разделен на несколько комнат деревянными стенами, которые почти не смягчали шума. Нормально говорить она могла, только когда механики отправлялись на ленч или прерывались на кофе. Потолок здесь был гораздо ниже, чем в гараже, а окна выходили во двор, где грудами лежали старые детали. Время от времени здесь появлялись Эдди и Френк, поскольку именно руководство автобусной компанией служило им прикрытием: Эдди был президентом, Френк — вице-президентом, а она — финансовым директором.

Она поцеловала их обоих, села за свой стол и принялась раскупоривать пачку чая. Эдди, посмотрев на кучу бумаг на полках, закрыл голову руками.

— Почему, черт возьми, отец начал свой автобусный бизнес именно на Лонг-Айленде?

— А что тебе здесь не нравится?

— Мы не имеем права курсировать между штатами. Автобусная компания из Вестчестера заезжает в штат Коннектикут всего на два дюйма и заявляет, что занимается перевозкой между штатами. И плюет на все законы, которые городские власти пекут как блины. Нельзя использовать эти улицы, нельзя те, нельзя шуметь, нельзя держать двигатель на холостом ходу.

Произнося эту тираду, Эдди писал записку. Хоть они и стали пользоваться другой телефонной линией после предупреждения Таггарта, никто не мог гарантировать, что им известно обо всех подслушивающих устройствах. Он писал: «Еще три заемщика Цирилло перешли к нам. Мы контролируем уже весь Бруклин».

Хелен улыбнулась, и Эдди усмехнулся в ответ.

Благодаря Таггарту ее авторитет в глазах Эдди и Френка солидно возрос.

— Почему бы нам не ездить через Джерси? — спросила она вслух, выводя на бумаге: «А как Мики это воспримет?»

Эдди показал этот листок Френку, затем поднес спичку к бумаге, и та вспыхнула.

Хелен посмотрела на Френка. Он пожал плечами, и она подумала, что ее успехи имеют еще одну сторону. Признав ее первенство, братья чувствуют свою неполноценность. Нельзя допускать, чтобы они считали, что их самолюбие уязвлено. Тогда они могут выкинуть какую-нибудь глупость.

Она повернулась к дисплею, но мысли ее были заняты Таггартом и его планами. Все претворялось в жизнь слишком хорошо. Раздираемая Комиссией с одной стороны и деятельностью Риззоло с другой, некогда могущественная семья Цирилло, казалось, была парализована.

Зазвонил телефон. Эдди поднял трубку, послушал мгновение и осторожно посмотрел на Хелен. Она сделала вид, что не заметила, как он кивнул Френку. Эдди сказал в телефонную трубку:

— Я буду здесь.

— Кто это?

— Да так, никто.

— Вы, парни, опять что-то затеваете?

— Тише! Хелен! Что, если...

— Из-за этого я и хочу вас остановить. Я сказала — никаких наркотиков!

Эдди схватил лист бумаги и написал: «Заткнись! Это — только маленькое дело с кокаином на стороне. Парень говорил нам об этом уже давно».

— Я не верю вам, — сказала она, думая, как они могут подвергать все дело риску из-за глупой сделки на стороне. Но она ругала себя: не надо было управлять ими такой железной рукой. Похоже, это именно проявления самоутверждения. Черт побери! А они ей нужны.

Эдди написал: «Мы хотим только встретиться», свернул лист и бросил ей на стол. Френк старался не встречаться с ней взглядом. Вне себя она принялась бить по клавишам, как будто это была печатная машинка.

Прошло двадцать минут, и телефон зазвонил снова. Эдди схватил трубку. Вдруг его глаза стали круглыми, и он показал Френку, чтобы тот поднял трубку тоже. Хелен тоже взялась за телефон. Тот, кто говорил по телефону, повторил:

— Ты узнаешь меня?

Это был «сумасшедший Мики» Цирилло.

— Да, я узнал. Что случилось?

— Я только хотел сказать, что это устроил я.

— Что?

— Это.

Хелен взглянула на Френка. Тот, как пантера, бросился к ящику, где хранились официально зарегистрированные охотничьи ружья.

И вдруг стена, как ей показалось, стала невероятно большой в высоту, а потом упала на нее. Раздался взрыв.

Когда она пришла в себя, то обнаружила, что лежит на полу. Вокруг были обломки стены. Большую часть бревен задержал ее письменный стол. Компьютер лежал рядом. Где-то кричали механики. По ее лицу бежала какая-то жидкость. Она тронула ее рукой и поняла, что это кровь.

— Френк! Эдди!

— Оставайся на месте, крошка. С тобой все о'кей?

— Френк!

— Да. Со мной все нормально. Не двигайся, сестренка, они могут начать стрелять.

Она услышала крик Эдди:

— Здесь огонь!

Хелен увидела, как языки пламени лижут бревна. Она нашла телефонный провод на полу, притянула к себе телефон и набрала номер 911. Когда ей ответили, она сказал:

— Пожар и взрыв. Гараж компании «Голубая линия». И «скорую помощь».

Она высвободила ноги, а затем выбралась из своего укрытия между стеной и письменным столом. Было странно видеть в офисе яркий дневной свет, льющийся из разбитых окон. Этот конец гаража медленно наполнялся дымом. Она хотела встать, но обнаружила, что не может. Френк понял это, на его лице отразился ужас.

— У тебя течет кровь.

Она тронула голову рукой:

— Со мной все в порядке.

Подошел Эдди с ружьем в руке:

— Они уже убрались.

Френк закричал:

— Я сейчас возьму автобус и пробью в стене дыру, чтобы вывести остальные!

— Нет, — сказала Хелен. — Помоги людям выбраться! Брось автобусы!

Глаза Френка стали круглыми.

— Но я могу спасти их!

— Все застраховано.

Френк помог ей выбраться наружу. Хелен увидела, как с завыванием сирены подъехала пожарная машина и как вода полилась на пламя. Френк донес ее до машины «скорой помощи», и врач определил глубокую рану у нее на голове. Хелен села перед машиной «скорой помощи» и стала молча смотреть на то, как пламя поглощает стену гаража и потолок. Подъехавшая полиция принялась донимать расспросами Эдди и Френка. Те пожимали плечами.

— О'кей, ложитесь на носилки, — сказал врач. — Мы хотим отвезти вас в больницу.

— Не надо. Со мной все в порядке.

— У вас может быть сотрясение мозга.

Она пыталась спорить, но у нее дрожали руки, и только усилием воли она сдерживала себя, чтобы не разрыдаться.

Ее доставили в больницу, и там, в кровати, она услышала крик Таггарта:

— Возьмите специалиста!

— Я уже нанял двоих.

— Не какое-нибудь дерьмо, я хочу лучших.

— Они лучшие, господин Таггарт!

Она открыла глаза. На нее смотрел доктор. Он сказал:

— Даже легкое сотрясение мозга гораздо хуже, чем отсутствие такового... Вы слышите меня? Следите за моим пальцем, пожалуйста.

Он поднял палец, затем поднес его к ее подбородку.

— Хорошо. Вас не тошнит?

— Нет.

— Хорошо. Теперь — в этом направлении. — Он повел свой палец налево, потом направо. Она увидела людей — санитарку и группу с телевидения. Рядом с ними стоял стол, на нем — ваза с огромным букетом роз. В дверном проеме показался Таггарт. Как только доктор отошел, Таггарт взял ее за руку и опустился на колени; его лицо оказалось на расстоянии всего нескольких дюймов.

— С тобой все в порядке? — тихо спросил он.

— Мистер Таггарт, — произнес доктор, — если бы я мог закончить свою работу...

— С ней все в порядке? — Он держал ее руку в своей бережно, как котенка.

— Не могу ничего обещать. По крайней мере, внутренних кровотечений нет.

Хелен чуть приподняла голову и прошептала:

— Что ты здесь делаешь?

— Я ехал на работу и услышал по радио.

— Ты испытываешь судьбу.

— Не думай об этом. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Где мои братья?

— Отвечают на вопросы полиции.

— А мать?

— Они не хотят говорить с ней, пока не узнают, как ты себя чувствуешь. Ее привезти?

Ей все еще хотелось плакать.

— Я хочу увидеть мать.

Таггарт дал знак кому-то, кого она не могла видеть, затем повернулся к ней и прошептал:

— Мне действительно очень жаль. Я просил Регги приглядывать за тобой.

— Мы сами о себе позаботимся. Неужели вот это — то, для чего ты нас использовал?

— Я думал, что сражение ограничится только улицами.

— Ты ошибся, и теперь нас взорвали.

Ее голова ужасно болела, было трудно говорить, все плыло перед глазами. Таггарт потянулся к ней, но его взял за плечо доктор.

— Чему ты удивился? — прошептала она. — «Сумасшедший Мики» знает, что не он взрывал Джо Рейна и не он стрелял в Конфорти. Он также знает, что не подставлял Комиссии Вито Империала. И не нападал на своих людей. Что бы ты сделал, будь ты на его месте?

Таггарт выпрямился, его лицо было бледным.

— Мне очень жаль, — повторил он. — Я займусь этим. Ты можешь об этом больше не думать.

— Не вступай в борьбу с Мики, — сказала она. — Это — наша работа.

— Я буду держать тебя в курсе дела.

Крис крепко сжал ее руку, и она подумала, что он хочет коснуться ее губ. Хелен попыталась приподняться, но вместо того чтобы поцеловать ее, Крис откинулся назад, отпустил ее руку и вышел из палаты.

Она вспомнила Таггарта на утесе в Ирландии, на небоскребе и в ресторане «Албателли» десять лет назад, когда он, сумрачный, выскочил следом за доном Ричардом Цирилло. Крис Таггарт был человеком сильных эмоций.

Это встревожило ее. То, что он пришел сюда, показывает, что он неравнодушен к ней самой. Хелен задумалась о том, какие причины заставили его встать на сторону их семьи, и удивилась собственному порыву притянуть его к себе.

Регги уже ждал Таггарта в машине рядом с больницей.

— Полиция видела вас? — спросил Регги.

— Мне нужно повидать Мики.

— Но вы должны встретиться на катере на следующей неделе.

— Сейчас.

— Есть только один повод, чтобы он согласился встретиться.

— Я знаю. Пусть он подавится.

Они перешли на катер в Тарритауне и с наступлением сумерек направились вниз по реке. Шли, не включая мотор, и было слышно, как в борт бьют волны Гудзона. Регги стоял у руля.

— Вы удивляете меня, мистер Таггарт.

— Чем?

— Вы действительно не предполагали, что Цирилло ответят?

— Да.

— Я думаю, ваша странная реакция объясняется тем, что пострадала эта девушка.

— Все может быть, — спокойно сказал Таггарт.

Когда катер проходил под мостом Джорджа Вашингтона, Таггарт спустился вниз и заперся в каюте. Его гнев рос. Казалось, прошла вечность, прежде чем они услышали мотор другого катера. Вскоре мотор смолк, и в воду плюхнулся якорь. Таггарт надел маску в то мгновение, когда Регги открыл дверь.

Теперь их приветствие выглядело как ритуал. Охранник Мики удостоверился, что Таггарт был один и что радиопередатчиков его устройство не фиксирует.

Затем на катер перебрался Мики. Он уставился на Таггарта своими черными злыми глазами. Таггарт тоже смотрел на него.

— Убирайся! — сказал Мики охраннику. Регги закрыл дверь.

— Садитесь, — сказал Таггарт.

— Что случилось?

— У людей, которых я хорошо знаю, проблемы.

— Я вас выслушаю. Но сначала послушайте меня. Вы обещали доставку, и вам лучше выполнить свое обещание.

Таггарт опустил глаза и ничего не ответил. Мики смягчился:

— Ладно. В чем проблемы твоих друзей?

— Кто-то взорвал гараж их автобусной компании.

— А, это дело было в газетах?

— Компания «Голубая линия» в Лонг-Айленд-Сити.

— Что вы хотите от меня?

— Я хочу гарантий, что это не повторится.

— Гарантий? Как я могу их дать?

— Дайте слово.

— Слово чего? Я не знаю этих людей. Я не знаю, что с ними случилось.

Таггарт почувствовал, что он как бы возвращается на десять лет назад. Повторялась ночь в «Албателли». Дон Ричард отрицал, что он убил отца Таггарта, и шутил, что он никого за тридцать лет не убил. Он даже не слышал имени Майкла Таглиона. Таггарту показалось, что он видит того пожилого человека, который отдал распоряжение: «Не пускать его в ресторан», и почувствовал удары по лицу, которыми «сумасшедший Мики» доставлял себе удовольствие. Гнев и ненависть захлестнули Таггарта. Он не смог удержаться и сказал:

— Вы причинили вред моим друзьям. Это ваши люди бросили динамит.

Мики не стал этого отрицать:

— Это не ваше дело. Здесь ничего связанного с наркотиками. — Мики выглядел заинтригованным. — Что вам с этого? Риззоло занимаются рэкетом. У них нет дел, связанных с наркотиками.

— Если вы нападете на них еще раз, я перестану вам поставлять героин.

— Но они не могут быть заняты в вашем бизнесе, — повторил Мики.

— Я сделал это своим бизнесом. И даже не ходите рядом с ней никогда! Или вы умрете.

— С ней? Эй! Никто и не знал, что эта девушка была там... Что, — фыркнул Мики, — у вас разгорелась страсть к их сестренке?

Таггарт прыжком пересек каюту и вцепился в горло Мики. Но у Мики была хорошая реакция, и он нанес Таггарту удар по лицу. Они, сцепившись, упали, дверь открылась, и они начали бороться наполовину в каюте, наполовину на палубе. Таггарт стремился вытащить противника на палубу.

Регги и сицилиец, охранник Мики, стояли на корме, как можно дальше от каюты, чтобы не быть ненужными свидетелями. Прилив повернул катер на якоре, и теперь их освещали огни моста Джорджа Вашингтона. Сицилиец выхватил пистолет, но Регги вцепился в его горло руками. Однако сицилиец локтем ударил его по ребрам, и от боли Регги выпустил своего противника. Таггарт, которому удалось подняться на ноги, бросился ему на помощь, но это движение Мики использовал, чтобы ударить его в живот, и Таггарт согнулся от боли. Сицилиец поднял свой пистолет и крикнул Мики отойти, чтобы он не загораживал Таггарта.

Хотя боль была такой, что Таггарт с трудом сохранял сознание, он схватил Мики обеими руками, прикрываясь им как щитом. Мики не мог наносить удары назад. Сицилиец сдвинулся вдоль борта, стараясь найти незащищенное место. Но Регги, который получил столь необходимую ему передышку, тяжело вздохнул и снова схватил сицилийца за шею. И через пару секунд сицилиец упал к его ногам.

* * *

— Он вас одурачил, — сказал Регги после того, как они бросили охранника и Цирилло на палубу их катера. — Вы сказали слишком много.

— Черт с ним.

— Вы зашли слишком далеко. До сих пор вашей приманкой для них был героин. Показав свою заинтересованность в Хелен Риззоло, вы дали Мики приманку для себя.

Таггарт понимал, что Регги прав. Он сказал:

— Может, это и так, Регги, но если он думает, что я воспылал к ней страстью, он не видит реальной причины.

— Вы торопитесь с выводами. Я надеюсь, что он не понял. Нам надо отправляться назад.

Регги тяжело сел на скамью, потирая бок, и сердито отверг попытки Таггарта помочь ему. Таггарт сам привел судно на огни Статен-Айленда. Регги достал носовой платок.

— А что у нас будет с Мики?

— Ему снова понадобятся наркотики, но цена увеличится до двухсот тысяч за килограмм, как мы планировали.

— Но теперь наше положение хуже.

— Чем?

— Он будет искать другой источник.

— Мы позаботимся об этом источнике.

— И это уведет нас еще дальше от нашей цели.

— Отдохни, Регги, мы возвращаемся домой.

Регги поднял носовой платок, плюнул на него и внимательно его рассмотрел.

— Ты в порядке?

— Может быть. Но я становлюсь стар, а ты выходишь из-под контроля.

8

Регги Ранд оказался прав. Как он и предсказывал, Мики предложил встречу импортеру наркотиков Вито Империалу. Мики предложил поговорить об этом на какой-нибудь нейтральной территории, к примеру, в ресторане «Манхэттен», но Вито Империал наотрез отказался появляться в городе, пока продолжается война между мафиозными семействами, и предложил Мики приехать к нему домой. Отец и Понте одобрили поездку Мики в дом Империала.

— Уступи сейчас, — заберешь потом, — заметил Понте.

Мики и его охранник отправились в дорогу на взятой напрокат «хонде». В двадцати минутах езды от моста Джорджа Вашингтона они были буквально очарованы маленьким городком прекрасных особняков. Нужный им дом тоже был красив — это было трехэтажное белое здание в стиле Тюдоров. Оно располагалось посреди огромной лужайки, обсаженной по краям кленами. На дороге напротив дома стоял крытый грузовик телефонной станции.

Это место напоминало Мики дом его отца на Статен-Айленде. «Хонда», не останавливаясь, проехала в ворота, двери закрылись, и только после этого Мики вышел наружу.

Вито подошел к нему с дружеской улыбкой. Это был полный человек с большим носом, широко расставленными черными глазами, которые казались еще темнее на его белой коже. Мики отослал своего человека на кухню вместе с человеком Вито и прошел в дом.

Мики заметил, что Империал не обращается к нему по имени.

Мики прошел через жилую комнату в большой зал, у которого не было окон. Свет лился сюда сверху, и солнце к этому времени сильно нагрело кресло, на которое он сел.

— Ни одного стекла, которое бы вибрировало при беседе, — объяснил Империал. — Ни одного магнитофона или подслушивающего устройства. Но закрывайте рот, если сверху полетит дирижабль! — Он рассмеялся и налил вина в бокалы.

— А что это за грузовик, который мы видели перед входом?

— Федеральные агенты. Я оставил им одну линию, чтобы их занять. Когда я вижу этот грузовик, я посылаю человека их развлечь. Они опять здесь?

— Да.

— Ну, здесь мы в безопасности.

— Вы не возражаете, если я проверю?

— Чувствуйте себя, как дома.

Мики открыл свой «дипломат» и проверил, есть ли передатчики или записывающие устройства. Когда он закрыл «дипломат», Империал спросил:

— Что вас привело сюда?

Мики вспомнил, что отец учил его начинать разговор издалека, но сейчас оба знали, в чем дело.

— Я хочу купить.

— Я это понял. И сколько?

— Сколько сможете. Двести-триста килограммов в неделю.

— Это довольно много.

— Но вы избавитесь от бездны проблем, если будете продавать не сами, а предоставите это мне.

— Вы думаете, у меня много проблем?

— ФБР и Комиссия уже выбили много моих продавцов. Выбили много и у вас. Но я мощнее вас, я еще могу подняться. Скажите, какова ваша цена. Пятьдесят пять?

— Шестьдесят пять, — сказал Империал. Мики подумал, что это ему вполне подходит.

— Мне только тридцать лет. Я хочу бороться, и я умею бороться. Любой, кому пятьдесят пять или шестьдесят, уже не имеет столько сил.

— Может быть, — согласился Вито. — Почему вы думаете, что я могу достать такое количество?

— Мой отец сказал мне это, — улыбнулся Мики.

— Вам нужно больше, чем мне, чтобы удовлетворить ваши потребности. У меня столько не найдется.

— Мой отец сказал, что у вас могут найтись источники.

— Как поживает дон Ричард? — сменил тему Вито.

— Никогда не чувствовал себя лучше, — холодно сказал Мики.

— Извините, я спросил об этом со всем уважением, но я думаю, что арест вашего брата был в определенной степени благом для вашего отца. Это дает старику возможность вновь вернуться к делам.

Но лицо Мики помрачнело, и Империал поспешил добавить:

— Особенно если у него есть еще сын, чтобы помогать.

— О чем вы говорите?

Империалу подумалось, что мрачность Мики обусловлена какими-то другими причинами. Возможно, он потерял хорошего поставщика. Ходили слухи, что кто-то снабжал его большими партиями. Недавно продажа на улицах резко уменьшилась.

— Может быть, это неплохо, — пожал плечами Империал. — Я скину лишний груз, смогу уйти с улиц.

— И получите легкую жизнь, — повторил Мики и сам удивился тому, о чем они смогли договориться. Полгода назад он сам говорил, что, если бы Вито ушел с улиц, он бы расцеловал каждого его торговца. По совету отца он предложил это Империалу и добился своего без применения оружия.

* * *

В грузовике телефонной компании на дороге рядом с домом Империала Регги направлял лазерный луч на окно дома. Разговор на кухне передавался динамиком в машине.

— Охранники, — сказал Регги, — Мики и Вито разговаривают внутри, мы не можем их слышать.

— По крайней мере, мы знаем, что они встретились.

— Да, сэр.

— Только ничего не делай Мики.

— Не волнуйтесь, сэр.

Он выключил подслушивающее устройство, луч которого, отражаясь от вибрирующего стекла, доносил разговор из кухни, и машина тронулись в путь как раз перед тем, как грузовик телефонной компании — тот, которым действительно пользовались агенты ФБР, — подъехал к дому.

* * *

Каждое новое сражение, о котором слышал Вито Империал — взрывы бомб на Малберри-стрит, в автобусном гараже, перестрелки на улицах, — утверждало Вито в том, что он был прав, когда переселился за город. Здесь он жил, как король и не боялся ненужных неприятностей. Пускай капо стреляют друг в друга в городе. Правда, и его дом был наводнен охранниками на случай, если какая-нибудь свинья из Бронкса захочет выкинуть трюк и здесь. Даже ФБР, не зная того, служило ему охраной, слоняясь вокруг на полицейских машинах. Правда, не все было так замечательно. Всегда есть масса проблем с домом, которые требуют решения, а это за городом несколько сложнее. Только за то, чтобы сюда приехал водопроводчик, надо платить чертовы тридцать долларов. За новый нагреватель и приглашение электрика надо платить четыреста баксов. А сейчас еще и проблемы с удалением сорняков и стрижкой газонов. Эти новые парни не справляются с обязанностями. Скоро зима, а работа до сих пор не кончена.

Парни были самыми черными неграми из всех, каких Вито приходилось видеть за свою жизнь.

— Эй ты, где те парни, что здесь работают обычно?

— У одного больна жена, второй заболел сам.

«Забавный акцент. Может, они с Карибских островов?» — подумал он.

— Я надеюсь, вам сказали, что делать?

— Мы знаем, босс.

Империал закрыл дверь и покачал головой.

— Босс? — Забавный акцент. Он посмотрел на них внимательнее. Жена позвала его обедать.

— Эй, что случилось?

— Нам прислали новых работников.

Они обедали на кухне вместе с охранниками — жена относилась к ним, как к собственным сыновьям или племянникам. Это его раздражало. Мики предложил хорошую сделку, но, видимо, он ее не примет. Еще до их встречи он решил не принимать никаких предложений. Триста килограммов героина невозможно доставить без риска. Это займет массу людей, и каждый из них может дать повод для беспокойств. И решив отказаться, Вито Империал переключился на мысли о лужайке.

Вито подошел к двери и крикнул:

— Эй, не задень фонари!

— Да, босс.

На лужайке стояло несколько фонарей. Один из рабочих стал объезжать фонарь на своей машине для подстрижки травы. Этот болван сейчас сшибет фонарь!

— О черт, нет! Ты сейчас...

Машина наехала на столб, согнула его, и с громким «бац!» лопнула лампа. Машина продолжала ехать задом наперед. За ней тянулся кабель, который раньше подходил к фонарю.

— Черт!

Империал хлопнул дверью и побежал по только что подстриженной лужайке.

— Вы, чертовы придурки!

Они повернулись и подняли руки. В руке у каждого был пистолет. И раздался залп.

* * *

— Я уже говорил, — сказал Регги Ранд с улыбкой, — что Мики бьет капо, если тот приносит ему плохую весть. Его люди просят нас о встрече.

— Мы не будем вести с ним дела, если он не откажется от нападений на Риззоло.

— Он согласился.

— Хорошо. Поднимите цены.

— Я уже сделал это. Они просили пятьдесят килограммов. Я думаю, они весьма удивились, когда мы назвали им новую цену.

— Действительно?

— Мы согласились продать по двести пятьдесят тысяч за килограмм. Двадцать процентов сразу и два процента каждую неделю.

— Я буду получать полмиллиона в неделю? Это делает меня крупнейшей акулой-заемщиком в стране.

Регги улыбнулся.

— Вы на него не похожи, сэр.

9

Ежегодный прием в доме дяди Винни, устраиваемый им для своих подрядчиков, был в полном разгаре, когда вошел Крис Таггарт. Около тридцати человек, разбившись на группы, смеялись, отпускали шутки, передавали сплетни и налегали на напитки, выставленные на стойке бара, не обращая особого внимания на стоящие на столе закуски с креветками, копченым лососем и икрой. В углах комнаты стояли вазы с астрами, хризантемами и другими осенними цветами. В окна дома смотрела ночь. Внизу были готовы спальные комнаты, и с дюжину девушек с голыми ногами, в просторных рубашках и на высоких каблуках расхаживали по этому этажу. Конечно, эта вечеринка проходила при строгом запрете на присутствие жен. Когда Таггарт вошел в гостиную, несколько человек тут же повернулась к нему, как будто только и ждали его появления.

— Крис! Эй, Крис!

Подрядчики, банкиры, поставщики и строители окружили его, хлопая по спине и пожимая руку.

К нему протиснулся дядя Винни. Его лицо сияло — он был горд, что прибыл его племянник — строительная суперзвезда.

— Эй! — Они обнялись.

— Прости, я еле выбрался — чертова Комиссия. Я убью завтра мэра города.

— Отлично, что пришел. Я знал, что ты занят. Будешь пить? Красавица, принеси моему племяннику, что он захочет.

— Портвейн.

Она направилась к бару, но дядя Винни поймал ее за рубашку и привлек к себе.

— Принеси ему виски, — и отпустил ее, шлепнув по заду. — Твой старик любил виски.

— Он пил красное вино, как шакал.

— Да, но на приемах он пил виски. Хочешь поговорить с этими парнями?

Дядя Винни подвел его к группе людей, которые его уже ждали. Крис на мгновение снова пережил странное чувство от того, что люди вдвое его старше ловят каждое его слово. Если бы он предложил взорвать динамитом «Эмпайр стейт билдинг» и построить на его месте другое здание, они тут же стали бы кивать и предлагать свои услуги.

— Эй, в чем дело? — подтолкнул Криса дядя Винни.

— Я вспомнил отца. Он и сейчас был бы моложе, чем все эти люди.

— Я тоже думаю о нем часто. Десять лет? Это было, как вчера. Что ты сейчас собираешься делать?

Дядя Винни поманил симпатичную девушку. Она поспешила к ним, под хлопковой рубашкой выделялись соски. Дядя Винни протянул ей ключ и показал на человека, стоящего в одиночестве:

— Красавица, вон тот малый безумно хочет с тобой поговорить.

Она холодно улыбнулась дяде Винни и Крису, зажала в руке ключ и отошла. Дядя Винни понаблюдал за знакомством, затем повернулся к Крису.

— Твой папа был забавный. Он бы никогда не пошел с девушкой. Никогда, пока твоя мать была жива.

— Это правда?

— Единственный, у кого не было подруги. А как ты? Хочешь кого-нибудь подцепить? Вот блондинка, у которой ноги растут прямо из головы.

— Нет. Со мной все в порядке.

Он отвел взгляд от черноволосой девушки, которая напоминала Хелен Риззоло. Дядя Винни заметил это и сказал:

— Ну, мы подождем твоего решения. Да, Альфонс здесь!

Крис с уважением пожал древнюю руку сицилийца и наклонил голову:

— Здравствуйте, Альфонс. Ваши машины у нас работают отлично.

— И не требуют ремонта? Как я и говорил.

— Мои люди говорят — никаких проблем.

— Послушай, Крис, — Альфонс понизил голос. Дядя Винни шагнул ближе, и Крис изобразил на лице серьезное выражение опытного конспиратора.

Дядя Винни собрал сюда всех не для того, чтобы уложить их в постель с этими девицами. У Альфонса были машины, у дядя Винни — цемент, а владелец «Таггарт констракшн» нуждался все в больших поставках цемента, которые «Таглион конкрит» уже не мог обеспечить.

— Что говорят о незастроенном пространстве на Манхэттене?

— Ну, места еще хватает.

— Кто им владеет?

Таггарт пожал плечами.

— Люди, которые владеют землей, держат язык за зубами, пока не начинают строить, — и он внимательно посмотрел на дядю Винни, потому что городские власти внезапно начали оказывать Таггарту сильное сопротивление.

Альфонс счастливо улыбнулся, его глаза сверкнули.

— Я думаю, что когда-нибудь эти земли будут застраиваться, и скорее всего — у железной дороги. И потому тебе стоит подумать о перевозке по железной дороге цемента.

— Тогда доставлять цемент будет много легче, — сказал Крис, поняв намек Альфонса и удивляясь, как он, черт побери, определил место застройки. — Как всегда, встреча с вами приносит мне большую прибыль. Как ваш внук?

— А-а! Еще один чертов студент! И этот не хочет заниматься бизнесом.

— Эй, эй! К столу!

Вся компания двинулась к двери, когда четыре сына дяди Винни вывезли тележку на колесиках и принялись расставлять тарелки. Крис сел на диван между подрядчиками и положил на тарелку жареные мозги, колбасу и яичницу. Очень красивая девушка с рыжими волосами наполнила его стакан вином, и ее грудь оказалась у его щеки.

Холодный голос позади него произнес:

— А я думал, что мой брат ест только макароны.

— Мадонна! — изумился дядя Винни. — Это Тони!

Когда грудь наконец исчезла, Крис увидел брата, который стоял в темном костюме, глядя на окружающее явно без восторга.

— Я надеюсь, я вам не помешаю, дядя Винни?

— О чем ты говоришь? Ты — мой племянник.

Дядя Винни обогнул стол, обнял племянника и поцеловал в щеку.

На мгновение окружающие замолчали, отодвигая стулья и пожимая руку Тони. Тони глядел в глаза каждому и говорил пару слов, которые касались либо их, либо бизнеса.

— Эй, это отлично, что ты пришел сюда, — повторил дядя Винни, когда этот парад завершился.

Крис потянул Тони и посадил на стул рядом с собой.

— Ты убил эту вечеринку.

— Хочешь есть? — спросил дядя Винни. — Давай, я тебе положу.

— Я сам. — Тони наполнил тарелку, откладывая понемногу от каждого блюда. Разговор за столом притих. В присутствии помощника министра юстиции Соединенных Штатов темы сразу иссякли.

— Я искал тебя, Крис. Надо поговорить. Я не думал, что у вас вечеринка, дядя Винни. Мне не следовало приходить.

Дядя Винни усмехнулся:

— Слушай, я могу сказать им, что ты не на службе?

Тони взглянул дяде прямо в глаза:

— Я уезжаю. С Крисом, как только он будет готов.

— Послушай, может, останешься?

— Тут слишком много тех, с кем я хотел бы поговорить в присутствии их адвокатов. Поэтому я не вижу причин здесь оставаться.

— Подожди. Здесь нормальные бизнесмены.

— Тогда почему они замолчали, когда я вошел?

— У тебя хорошая репутация. Но с этими парнями работал и твой отец.

— Они мне всегда об этом напоминают. Крис, пойдем.

Крис встал и обнял дядю:

— Мне жаль. Скажи блондинке с ногами из головы, что у меня такое чувство, будто я знаю ее всю свою жизнь, хоть мы и встретились в первый раз.

Дядя Винни рассмеялся, чмокнул их обоих в щеку и проводил до двери. Крис подождал, когда они останутся одни.

— Что за срочность, Тони? И зачем надо было портить вечеринку дяде Винни?

— Мне нужно было тебя видеть. Я звонил в твой офис, и Сильвия сказала, что ты будешь у дяди Винни. Я не предполагал, что здесь вечеринка. Но когда я вошел, я не мог сделать вид, что ничего не понимаю.

— Это только вечеринка.

— Крис, как ты думаешь, эти девушки пришли из воскресной школы?

— Где большие дела, девушки всегда стараются подобрать пару банкнот.

— Их поставила мафия. Ты думаешь, Винни звал их лично?

— Ну, это делал, возможно, секретарь. Кто знает?

— Он знает. Он платит парню, который их привозит с юга штата, из Атлантик-Сити, Новой Англии. А у этих парней есть охрана. Получает деньги мафия. Девушкам дают наркотики и чаевые.

— Что ты хочешь от меня?

— Твоя новая подруга...

— Какая подруга?

— Ты знаешь, что твоя подруга — человек мафии?

Таггарт рассмеялся. Это должно было когда-то случиться. Он мог скрывать все до того момента, как она попала в больницу.

— Человек мафии? Слушай, парень, я не знаю, о чем ты говоришь.

— О Хелен Риззоло.

— Откуда ты узнал о ней?

— Мои агенты следят за преступниками.

— Наверняка они боялись сказать, что видели меня.

— Крис, ты совсем спятил? Ты хорошо знаешь, что у Хелен Риззоло есть братья и они — самые опасные костоломы в Бруклине.

Таггарт попробовал изобразить на лице улыбку, стараясь вычислить, что знал Тони.

— А Бруклин — это разве твоя территория?

— Нет. Ты будешь ее навещать и дальше?

— А что?

— Я бы предпочел, чтобы ты этого не делал.

— Может, это даже хорошо для нее. Я не знаю, как она ко мне относится. Со времени, как она попала в больницу, она меня избегает.

— Хорошо. Так и давай.

— Это уже прошло, Тони. Что было, то было.

— Ты помнишь отца?

— Ой, не надо.

— Крис, подумай логически. Ты собираешься привести ее в нашу семью?

Как у многих юристов, у него был хорошо поставлен голос, и он поднял голос к концу предложения:

— "Дядя Винни, я хочу тебе представить мою подругу из мафии. Ты помнишь мафию? Она убила моего отца. А ты, Хелен, познакомься с моим братом Тони — он посадил твоего отца в тюрьму и надеется сделать то же самое с твоими чертовыми братьями".

— Мне нужно смеяться?

— Тебе нужно думать, дурак.

Они молча прошли через вестибюль и вышли на тротуар.

— Такси, сэр? — спросил привратник.

— Два такси, — выдохнул Крис, злой на Тони за то, что тот укорял его забвением памяти отца. Именно память об отце заставляла его делать то, что он делал.

Было уже половина девятого, вечерний наплыв в кинотеатры прошел, но такси было немного. Братья ждали молча. Когда подъехала одна машина, и они начали спорить, кто поедет первым, из отеля выбежала парочка, перебрасываясь фразами с техасским акцентом о том, что они чертовски опаздывают.

Крис отступил назад.

— Будь моим гостем.

Тони поколебался.

— Пожалуй.

Продолжая молчать, они прошли по Парк-авеню. Крис помахал рукой своему суперинтенданту, который удивился, что шеф приехал к стройке.

— Послушай, — сказал Крис сторожу, стоявшему у подъемника. — Подними нас наверх.

Они забрались на платформу. Зарычал двигатель, и они стали подниматься наверх.

Крис увидел улыбку на лице Тони.

— Ты скучаешь по этому, не так ли?

— А ты? Когда ты здесь работал последний раз своими руками?

— Как твои дела?

— Скоро у меня сплюснется зад. Я работаю шесть дней в неделю. А ты?

— То же самое. Это теперь занимает каждый день... Эй, Тони!

— Что?

Они выбрались на крышу. Двигатель смолк.

— Мои предложения остаются в силе. Первое предложение — если ты хочешь быть юристом, будь моим генеральным советником.

— Ты говоришь это, как агент на бирже труда. Найми других юристов делать эту работу.

— Предложение номер два — и оно мне больше нравится, — если ты хочешь работать по-настоящему, будь моим партнером.

— У меня уже есть работа.

— Ты же не собираешься быть обвинителем всю жизнь?

— Это моя жизнь.

— Ну что же, твои дела идут хорошо. Но предложения остаются в силе в любое время. Что я предлагал в прошлый раз? Шестьсот тысяч долларов и кучу секретарей?

— У меня есть работа. И вообще, я хочу тебя спросить. Что происходит?

— Ничего.

— Ты приехал к ней в больницу. Ты нанял трех специалистов, чтобы спасти ее проклятую голову.

— Что я могу сказать? Я влип, парень.

— Но ты знаешь, кто она.

— Она не занимается рэкетом.

— Но отец...

— Ее братья не втянули ее в свои дела.

К чему эти расспросы? Знал ли Тони о его собственной «теневой мафии»? Или информаторы Тони видели его только в больнице?

Крис посмотрел на ночное небо. Над зданием высились три подъемника. Крис подумал, стоит ли показывать брату свой стеклянный офис. Тони может посчитать дизайн офиса экстравагантным, не понимая, как важно порой внешнее оформление для паблисити. Пожалуй, хватит конфиденциальной информации на сегодня, следует прояснить вопрос о Хелен.

— Ее братья сильно связаны с мафией?

— Они там с головой.

— Но, надеюсь, она тебя как юриста не интересует?

— Где ты ее встретил?

— На сборе средств для строительства одной школы. Она была в организационном комитете.

— Что ты там делал?

— Меня просили подсчитать, во сколько обойдется строительство. Она была хозяйкой вечера.

И правда, и ложь. Это был вечер в одном из дворцов бракосочетаний, принадлежавшем ее семье. Он пришел туда, чтобы посмотреть на нее перед тем, как окончательно выбрать Риззоло для своего плана.

— Ты не знал, кто она?

Крис постарался, чтобы его голос показался убедительным.

— Да, конечно, я помню. Ту ночь, когда мы были молодыми. А ты помнишь ту ночь?

— Конечно. Я также помню ее взгляд, когда я приговорил ее отца.

— Я хотел посмотреть на нее поближе. Я был заинтригован. Когда я посмотрел поближе, мне понравилось то, что я увидел. Это — личность, а не просто дочка одного из мафии. У нее сильная воля, и она очень независима. Она одинока, любит музыку и так красива, что за нее можно умереть. Что я могу еще сказать?

— Когда это было?

— Я не помню. В середине мая.

— Ты знаешь, что ее похищали примерно в это время?

— Похищали? О чем ты говоришь?

— Похищали. Украли. Она не говорила тебе?

— Ну, мы не настолько близки.

— Не близки? Сиделка сказала, что ты швырял тысячедолларовые банкноты по всей палате. Как ты узнал, что она в больнице?

— Подожди. Ты говорил, что она была похищена. Кто ее похитил?

Тони пожал плечами:

— Это — семейная тайна.

— Ей не причинили вреда?

— Она вернулась назад через несколько дней, и все уладилось. Я думаю, это какое-то дело внутри семьи.

— А у тебя есть что-нибудь по поводу взрывов?

Тони пожал плечами еще раз. Таггарт не понял — он не знает или не хочет говорить.

— Как ты узнал, что она в больнице? Мне говорили, что ты был там через двадцать минут после того, как ее туда привезли.

— Я услышал об этом по радио. Я позвонил в гараж. Полицейский сказал мне про больницу.

Так оно и было. Он услышал новость в машине, позвонил и приехал через полчаса.

— Могу я тебя спросить кое о чем? — спросил Тони.

— Никто тебе этого не запрещал.

— Почему ты не женишься на Чрил или Виктории?

Крис усмехнулся:

— Я не могу жениться только на одной из них. А на двоих — это противозаконно.

— Женись на ком-нибудь, ради Бога! Остепенись хоть немного.

— Я? А ты?

— Я слишком занят.

— А если я женюсь на Хелен Риззоло?

— Тогда тебе придется ездить с ней в тюрьму к ее отцу. Ты знаешь, что она посредник между ним и ее братьями?

— Я этого не знал.

— Она знает, что ты помог мне упрятать его туда?

— Ты хочешь ей об этом сказать?

— Я не скажу, но хотел бы, чтобы все это кончилось.

— Спасибо. Ты очень любезен.

— Я не любезен. Ты сообщаешь мне много информации. А я не выдаю своих информаторов.

— Ты — человек слова.

— Кроме того, ее братья убили бы тебя. А моя братская любовь не позволяет подвергать тебя какому бы то ни было риску.

Тони снял свой галстук и расстегнул рубашку.

— Ты действительно думаешь, что у дяди Винни творятся темные делишки? А может, это просто встреча друзей?

— Крис, Крис, Крис. Иногда я думаю, что ты действительно тот, за кого себя выдаешь.

— За глупого бизнесмена. Гений возведения небоскребов, а в остальных делах болван, радостно смеющийся идиот. Ты не обиделся?

— Нет.

Они сели. Тони внимательно смотрел на город, и Крис подумал: чувствовал ли Тони себя одиноко, как и он сам, когда в делах наступал перерыв? Действительно ли он пришел только поговорить? У Тони не было друзей в министерстве. Для этого он работал слишком много. Женщин тянуло к нему. Тех, кто искал любовного партнера, влекла его сила, а тех, в ком было сильно материнское начало, видели под маской несгибаемого человека ранимую натуру. Он дважды чуть не женился: первый раз в колледже, в тот год, когда убили отца, и потом — в Вашингтоне. С тех пор Тони был чем-то вроде атлета прежних времен, который боится, что женщины уменьшат его физические силы. У него были кратковременные связи. Крис подумал, что и его бросало бы от одной к другой, если бы у него не было Чрил и Виктории, которые в этом плане стабилизировали его жизнь. До последнего времени, конечно, потому что Хелен Риззоло перевернула все.

Тони направился по крыше к другому краю.

— Осторожней. В темноте можно споткнуться.

Но Тони продолжал идти, не заботясь о том, что у него под ногами. Крис почувствовал, что в нем нарастает злость. Он подошел к железной стойке подъемника и полез вверх.

— Ты играешь с огнем, — послышался голос Тони, который был уже несколькими футами выше. Они оба карабкались вверх, и им в лицо бил ветер. Крис спросил:

— Ты говорил раньше, что Бруклин — это не твоя территория.

— Сейчас организуется новая совместная Федеральная комиссия по борьбе с организованной преступностью. Она будет заниматься всем городом, Лонг-Айлендом, Коннектикутом и Нью-Джерси.

— Кто будет этим руководить?

— Предлагают мне.

Таггарт преодолел пространство, которое разделяло их. Ни Регги, ни Джек Варнер не говорили ему об этом; это предложение Тони получил, надо думать, совсем недавно.

— А ты для этого не слишком молод?

— У меня есть связи в Вашингтоне, и они достаточно давние, со времени моих стажировок. Эти люди полагают, что я достаточно хорошо знаком с людьми, которых могу организовать для этого дела.

— Мои поздравления! Это такая честь... Ты примешь это предложение?

— Мы должны сначала обговорить детали. Я хочу добиться большей автономии.

— И ты больше не будешь работать со мной?

— Что? Ты спятил? Я работаю в Комиссии уже десять лет.

— Тони, ты хочешь работать на общество, и это хорошо. Но тебе нужно получить больший кругозор, наработать опыт, изучить бизнес, понять реальные проблемы.

— Ты будешь удивлен, узнав, как хорошо можно изучить бизнес, работая обвинителем при разборе дел нечестных бизнесменов.

— Но это только негативный опыт.

— Крис, у меня сорок человек, которым я отдаю распоряжения, и сотни федеральных агентов получают от меня комиссионные за информацию и отдельные поручения. У меня целая армия.

— А ты не думал о политике?

— О чем?

— Такой парень, как ты, должен идти в политику.

— Может, когда-нибудь. Но сначала я сделаю другие дела.

— Я в своих делах часто выхожу на политиков. Мэр Нью-Йорка звонит мне пару раз в неделю, я знаком и с губернатором. Но друзья отца имеют больше связей. Я могу тебя пригласить туда, где бывают сенаторы и конгрессмены, партийные лидеры. Тебе они понадобятся. Я действительно хотел бы, чтобы ты работал со мной.

— Но министерство юстиции предоставляет мне все необходимое, чтобы я уничтожил мафию.

— Таким образом мафию не уничтожить никогда.

— Ты знаешь другие возможности?

— Конечно, нет, — поспешил сказать Крис. — Но...

— Есть один путь...

Таггарт приложил щеку к холодному металлу. Он глянул вниз и почувствовал страх. Отсюда можно и упасть.

— Об этом ты говорил с дядей Винни?

— Я должен тебе кое-что сказать.

Он боролся с самим собой. На миг ему показалось, что Тони накидывает на него сеть, стараясь что-то узнать.

— Стой там!

— Подожди!

Но Крис уже закрыл глаза и прыгнул в темноту. Приземление было удачным. Он выпрямился, отряхнул ладони и посмотрел вверх.

— Тони! Где ты?

— Наверху.

Голос брата доносился откуда-то из темноты.

— Я просил тебя подождать. Я бы тоже прыгнул.

Крис прислонился к подъемнику. Его сердце билось.

— Брось эту женщину, — сказал Тони.

— Слушай, а ты сам не положил глаз на нее?

— Я не шучу.

— Тони, я по уши. Я хочу сделать все, чтобы она выбрала меня.

— У тебя будут проблемы.

— Не для меня. Может быть — для тебя, и если это так, мне очень жаль.

— А что, если я арестую ее братьев? Что напишут газеты, когда обнаружат эту связь?

— Я думаю, эта новость вытеснит все с первой полосы «Пост». Ты собираешься арестовать ее братьев?

— Вот это то, о чем я говорил. Это будет барьером между нами.

— Я же давал тебе информацию для твоей работы.

— И я не могу говорить с тобой вообще, потому что я помощник министра юстиции Соединенных Штатов.

— Но ты мой брат.

— Мой брат будет делить подушку с дочерью дона Эдди Риззоло и рассказывать ей все.

— Ты не хочешь меня слушать?

— Не делай из меня дурака. Это серьезно, брат.

— Когда мы были детьми, ты мешал мне назначать свидания моим девушкам. И вот теперь — Хелен!

— Я сам с ней встречался...

— Что?

— Тем летом, когда мы встретили ее, болван. Помнишь, как мы вышли?

— Черт. Ты уехал в Гарвард на следующий день.

— Я приехал в Бостон повидать ее.

— Ну ты гад!

— Эй, это было десять лет назад.

Таггарт был удивлен, как больно эта новость ударила его в сердце. И сам почувствовал, каким глупым был его вопрос:

— И ты залез на нее?

— Слушай, это не твое дело.

— Сукин ты сын!

— За что ты на меня злишься?

— Ты не должен был к ней лезть. Я просил тебя ее не трогать. Ты убил меня, брат.

— Это было десять лет назад, — повторил Тони, — забудь это.

— Вот тебе и приверженец закона.

К его удивлению, Тони стал извиняться:

— Я прошу прощения. Это было десять лет назад. Больше я ничего подобного не делал.

— И это должно было прекратиться, когда ты посадил ее отца.

— Ты прав. В любом случае Хелен Риззоло сейчас — это источник опасности, и пока ты не порвал с ней, мы не можем говорить о чем-либо, что касается моей работы.

Улыбку Таггарта скрыла темнота. Самым важным для него сейчас было скрыть свои связи от Тони.

— Мы не можем говорить? А если я услышу о делишках с героином на следующей неделе?

— Позвони в службу спасения — девятьсот одиннадцать...

— Пятьсот килограммов.

— Пятьсот?

— Это то, что я слышал.

— От кого?

— Не от нее, — это все, что я могу тебе сказать. Спокойной ночи, брат.

— Подожди минутку.

— Я думал, нам нельзя говорить...

— Пятьсот килограммов? Где?

Таггарт улыбнулся еще раз. Люди Регги уже пустили нужный слух, и Тони наверняка уже был информирован.

— На Парк-авеню.

10

— Я так рад, что вы смогли прийти, Крис.

Хозяин, худой человек, напоминающий эльфа, мягко пожал руку Таггарта. Это был преподаватель музыки с репутацией самого оригинального учителя за два последних поколения. Таггарт читал его книгу в колледже и никогда не думал, что станет когда-нибудь одним из приглашенных в его музыкальный салон. Хозяин познакомил его с композитором, который казался одновременно и взволнованным, и счастливым, а также с певицей, одетой в длинное зеленое платье. Таггарт признался:

— Меня никогда не приглашали раньше на что-либо подобное.

— Дорогой мальчик, приготовь себя к грому аплодисментов, когда будет сказано, что твой «Таггарт риелти» поддерживает юных исполнителей.

Он выглянул в фойе, куда входили новые гости, и спросил:

— Ты здесь кого-нибудь знаешь?

Таггарт оглядел зал. Он увидел нескольких музыкантов и пожилых матрон. Но он заметил и знакомые лица — одну ярую феминистку, архитектора, писателя и помощника мэра по вопросам строительства, который обычно подписывал ему документы.

— А это кто?

— Она показалась вам необычной? Я познакомился с ней на лекции. Она была поражена моей теорией, что один негодяй по фамилии Гуаданини подделывал скрипки Страдивари, Амати и Гварнери.

— Как ее зовут?

— Хелен Риззоло. Она всегда приходит одна. Вас ей представить?

— Нет, спасибо. У вас сегодня много народу.

— Хорошо. Тогда идите в комнату, там у нас все напитки. Я подожду еще нескольких исполнителей и распоряжусь принести сюда стулья.

Таггарт взял немного белого вина. Хелен была одета в черное платье. «Очень соблазнительно», — подумал он. Ее волосы со времени их последней встречи стали короче. Чрил и Виктория одобрили бы ее прическу. В мочках ушей сверкали бриллианты, и когда она повернулась, рассматривая картину, Крис заметил еще один бриллиант, висящий на цепочке. Хелен внимательно слушала объяснения какого-то высокого красивого европейца, и Таггарт почувствовал легкий укол ревности.

Он тоже стал рассматривать картины, стараясь улучить момент, чтобы подойти к ней и попросить разрешения сесть рядом во время представления. Но помощник мэра с радостным приветствием двинулся ему наперерез.

— С каких пор ты спонсор искусств?

— Я хочу построить свой «Карнеги-Холл».

Жена помощника мэра рассмеялась низким грудным смехом и отошла. Ее место немедленно занял еще один человек из мэрии, Кении Адлер, который временно замещал мэра. Поглядывая на Хелен, которая все еще его не заметила, Таггарт спросил:

— Что именно, джентльмены, вы хотите от меня узнать по поводу пустующей земли?

— Оценку риска.

— Но не вы же тратите деньги. Как до ваших лысых голов не может дойти мысль, что вы ничем не рискуете? Только дайте мне разрешение на застройку.

— Если ваш дом окажется пустым после завершения строительства, это может отразиться на репутации мэра.

— Были ли у меня пустые дома?

— Вот мы и боимся, что этот будет первым. Он гораздо выше, чем все ваши прежние здания.

— Вы считаете, что такое выгодное расположение никто не заметит? Там рядом — специальный зал для съездов и собраний, развязка дорог. Какие могут быть проблемы?

— Этот год — год выборов, — сказал Адлер.

— Так что нужно его величеству от меня? Поднять рентабельность?

Хелен все еще продолжала слушать этого европейца. Он вел ее к следующему полотну. Таггарт вынул записную книжку.

— Вы дали мне замечательную идею. Вы действительно хотите что-нибудь эффектное? Что-нибудь, с чем мэр мог бы идти на выборы? Посмотрите, — он провел ручкой круг. — Это спортивный зал, верно? Я хотел его построить в своем здании.

— Баскетбольный зал.

— А вот что будет теперь, — он нарисовал треугольник в круге.

— Что это?

— Самое высокое здание в мире. Сверхвысокое здание, в основании которого купол спортивного зала. Двести этажей. С отелем на нижних этажах и офисом наверху. А в центре могут быть городские службы, так что и мэр будет иметь там кое-что.

— Но очень высокие дома неэкономичны, — возразил помощник мэра.

— Мы будем оперировать миллиардами долларов, а не миллионами, — сказал Таггарт. — Но существуют реальные возможности. Мы можем это осуществить и без корпорации городского развития.

Помощник мэра явно заинтересовался. Таггарт хорошо знал, что мэр ненавидит независимые корпорации, которые ведут свою политику в городе. Адлер спросил:

— А какое будет имя у нового здания?

— Я думаю, такое, что хорошо звучит в новостях. «Манхэттенская суперигла».

— Может, нам следует собраться отдельно, чтобы обсудить это? — спросил помощник мэра.

— На следующий неделе. Я кинул вам только первый шар, позднее я кину второй.

И он быстро пошел через комнату. Европеец помогал расставлять стулья, а Хелен рассматривала то, что находилось на столе. Когда она протянула руку за бутербродом, Таггарт схватил его первым.

— Извините.

— Это мой, — холодно сказала она. — Вы очень быстры.

— Я хотел увидеть вас.

— Я пришла слушать музыку, а не заниматься делами.

— Регги их уладит.

— Оставьте меня в покое. Мои братья с ужасом ждут нападения на улице, а вы дергаете меня за нитки, как куклу-марионетку. Я действительно хочу выйти из игры.

— Пригласить вас сегодня стоило мне сто тысяч долларов.

— О чем вы говорите?

— Вы меня избегаете. Когда я услышал, что вы прибыли сюда, я пожертвовал такую сумму в фонд. Я нанял лучших исполнителей.

Хелен чуть заметно улыбнулась:

— Чтобы увидеть меня?

— Это стоило того.

— И налога на эту сумму?

— Вы не хотите поужинать со мной после этого?

— Нет, спасибо. Меня ждут в моей машине.

* * *

Солнечные лучи, льющиеся из окон, освещали конус белого героина, лежащего на полу.

Агент по продаже произведений искусств, у которого Таггарт купил этот дом в пригороде, когда-то использовал эту комнату как картинную галерею и установил сигнализацию, к которой Регги Ранд присоединил взрывное устройство на случай, если воры или полиция попытаются проникнуть внутрь. Регги мобилизовал все источники — в Бирме, Китае и Индии, — и все, что он добыл, находилось теперь в этой комнате. Он и Таггарт трудились над этой кучей, соблюдая все предосторожности, — дверь была открыта, чтобы выветривался запах, на их лицах были хирургические маски, на руках — резиновые перчатки. Они загружали в полиэтиленовые пакеты то, что предназначалось «сумасшедшему Мики».

Они наполнили несколько пакетов. Таггарт выбрал один и сунул внутрь миниатюрный радиопередатчик. Это был стандартный передатчик, такие покупали бизнесмены, опасающиеся быть похищенными. Передатчик мог быть спрятан в портфеле, в машине, а в миниатюрном варианте мог быть имплантирован под кожу. Включаться он мог по команде, отданной по радио. Это было необходимо, чтобы проследить за героином уже после того, как Цирилло проверит наличие радиосигналов.

Регги сложил все пакеты в большой пластиковый мешок, и они вытащили мешок к поблескивающему серебристыми боками крытому грузовику, на сторонах которого было написано название одной из фирм оптовых продаж на Лонг-Айленде.

Таггарт знал, насколько велик риск, когда он сам участвовал в погрузке героина, но нанимать кого-либо еще было опасней, потому что любой человек рядом с большими ценностями начинает сходить с ума. Как говорил Регги, у каждого человека в голове есть сумма, после которой он отбрасывает все моральные принципы.

* * *

За час до рассвета Таггарт и Регги стояли на Парк-авеню. На улице уже было оживленное движение. Один из грузовиков, поблескивая антенной, повернул на Сто четвертую стрит.

— Это эскорт Цирилло, — сказал Регги. Человек в кабине проверял, нет ли сигналов от полицейских радиостанций или других радиопередатчиков.

Затем проехал серебристый грузовик, который загрузили Регги и Таггарт. На сей раз на его бортах были надписи, говорящие, что грузовик принадлежит компании Сэма Гордона Пурвейорса. Следом ехало черное такси, а за ним еще одна легковая. Регги глядел на эти меры предосторожности с явным удовольствием.

— Мне нравится, как работает Вальд.

Они направили свою машину на Парк-авеню. Таггарт сидел на заднем сиденье и поглядывал назад. Когда он сам стал заниматься продажей героина, то стал бояться преступников больше, чем полицейских, по крайней мере, встреча с последними вряд ли могла привести к смерти.

Вальд подъехал к зданию, на котором была надпись «Ля Маркета», и проехал в широкие ворота. Его люди в черном такси проехали следом. Цирилло находились уже на месте, они должны были определить качество героина, в то время как Вальд будет удостоверяться в подлинности банкнот и чеков на предъявителя.

— Джек Варнер, — сказал Таггарт, — стал героем.

Регги подъехал к платному телефону, стоящему на Ленгсингтон-авеню. Таггарт набрал номер министерства юстиции и включил «электронный платок» — портативный исказитель голоса, который используется для опроса свидетелей в Президентской комиссии по борьбе с организованной преступностью.

— Позовите к телефону Джека Варнера. Скажите, что его вызывает Си-Ай-двенадцать.

Этот номер Варнер дал человеку, который позвонил ему неделю назад и сообщил о предстоящей крупной поставке героина. Варнер не подозревал, что ему звонил Таггарт и что именно Таггарт и Регги наводнили город слухами о прибытии крупной партии героина. Слухи разнились, но во всех фигурировала Пятая авеню и пятьсот килограммов.

— Груз в машине, — сказал Таггарт, когда Варнер отозвался. Таггарт услышал свой собственный голос в телефонной трубке, будто в их беседу включился кто-то третий.

— Я перезвоню минут через десять.

— Сколько там? — с сомнением произнес голос в трубке.

— Около пятисот.

Похоже, Варнер был заинтригован.

— А ты не скажешь, приятель, почему ты помогаешь нам?

— Меня выкинули из дела.

Они отправились назад к зданию с вывеской «Ля Маркета», где около дюжины грузовиков сгружали свою продукцию. Пятью минутами позже появился Ронни Вальд за рулем слегка помятого фургона. Вальд опустил стекло. Это говорило, что сделка прошла успешно. Затем Вальд отправился на запад, сопровождаемый двумя машинами охраны.

— Вы уверены, что Вальд доставит деньги?

— Нет, — спокойно сказал Регги. — Двадцать миллионов долларов он вряд ли когда-нибудь имел. Я думаю, когда я его разбужу этой ночью, он будет весьма недоволен. Но для нас важнее то, чтобы он успел убраться отсюда.

В следующее мгновение машина, на которой было написано «Сэм Гордон Пурвейорс», с грузом героина появилась из ворот и направилась на восток. Регги ехал следом, но через несколько кварталов красный свет заставил его остановиться. Машина с героином скрылась за углом.

— Хорошо, что они больше не проверяют передатчики, — и Таггарт нажал переключатель. Теперь передатчик в героине должен начать работать. Им надо было двигаться на восток. Таггарт сверил карту с их маршрутом.

— Телефон!

Он снова набрал номер Варнера из телефона на углу Первой авеню и Сто двадцать пятой стрит.

— Партия героина направляется на мост Трибороу.

Джек Варнер возразил:

— Вы же говорили, Парк-авеню. Мы направили всех на Парк-авеню!

— Они были там. Но сейчас они направляются к мосту. Это серебристый грузовик с надписями на сторонах «Сэм Гордон Пурвейорс». Если я не прочту в завтрашних газетах о том, что вы их поймали, я позвоню в Комиссию и скажу, что вы их проспали.

Он побежал к машине.

— Догоняем!

Они рванули к мосту. Грузовик уже проезжал по нему. После моста машина направилась на Асториа-бульвар. ФБР так и не было. Таггарт протянул было руку к автомобильному телефону.

— Подожди, — остановил его Регги.

Сзади ехала черная машина, на ее крыше мелькал красный огонь службы ФБР. Увеличив скорость, машина обогнала Таггарта и Регги. Когда еще одна машина, принадлежащая департаменту полиции Нью-Йорка, повернула с дороги на аэропорт на Асториа-бульвар и взвыла ее сирена, грузовик с героином резко повернул наперерез движению, сбил ограждения и остановился, потому что дальше начиналась река. Дверцы распахнулись, два человека выпрыгнули на землю и скрылись в темноте.

Вокруг завывало уже несколько сирен, и Регги толкнул Криса в плечо, так как на светофоре зажегся красный свет. Скоро, казалось, уже каждый третий автомобиль был полицейским и мигал красными или синими огнями.

Таггарт нажал на кнопку, которая давала приказ на уничтожение, и радиопередатчик вспыхнул. И когда Комиссия стала анализировать героин, который они захватили, она могла обнаружить только обгорелый кусочек металла.

— Интересно, чем мне отплатит Мики?

* * *

К дому Мики в Бейсайде подъехала машина, и водитель сказал:

— Ваш отец хочет вас видеть.

Дорога до дома дона Ричарда никогда еще не казалась Мики такой длинной.

Мики, который не спал всю ночь, оценивая ущерб, наспех побрился, оделся и поехал через Квинз, надеясь выпить хотя бы чашку кофе по дороге. Но на просьбу остановиться водитель ответил, что ему это не разрешено. Мики пришлось понюхать кокаин из своего миниатюрного пистолета и этим ограничиться.

— Если бы я не знал тебя, я бы решил, что ты взял меня на прогулку, — мрачно попытался пошутить Мики, на что водитель ответил:

— В следующий раз.

Дом отца утонул в утреннем тумане. Мики вышел из машины, и слуга открыл парадную дверь. Это был плохой признак. Когда дела шли нормально, Мики сам проходил через дверь на кухню. Но сегодня он и сам чувствовал себя больше работником, чем членом семьи, — работником, который крупно проштрафился. Даже мать не показалась с кухни поприветствовать его. Вместо этого кузен, который работал секретарем отца, ожидал в гостиной.

— Где мать?

— Во Флориде.

Куки провел его в библиотеку. Отец сидел во вращающемся кресле у камина. Он повернулся к Мики, холодно улыбнулся и указал на стул.

— Я слышал, что у тебя проблемы.

— Откуда ты знаешь? Шпионы?

— Шпионы? — Дон Ричард усмехнулся. — Я читал газеты. Самый большой в истории груз героина, перехваченный полицией. Кто еще, если не ты?

— Мы.

— Нет. Мы поделим ущерб — но не славу.

— Отец...

— Что, черт побери, ты сделал?

Мики опустил голову:

— Я не знаю.

— Что ты им еще должен?

— Два процента в неделю.

— Полмиллиона долларов в неделю?

Мики поглядел на отца:

— Один месяц я не плачу.

— Отлично. Целый месяц. Почему ты согласился на проценты?

— Мне был нужен героин. Я...

— Как ты собираешься платить?

— Я не знаю.

— Как приобрести еще героин?

— Я ищу, где могу. Есть возможности. Но все малые партии. Тот парень предложил большую партию. Ты знаешь об этом?

— Расскажи мне об этом парне.

Мики рассказал то немногое, что знал о человеке в маске, о катере, о выстреле в охранника и о колоссальном количестве героина, которое было поставлено. Когда он закончил, отец спросил:

— И это все?

— Да.

— Он делал что-нибудь странное?

— Странное? — переспросил Мики. Ему не хотелось рассказывать о той ночи, когда его и его лучшего охранника избили.

— Он сам колется?

— Не думаю.

— Нюхает кокаин?

Мики скривился, когда взгляд отца остановился на его миниатюрном пистолете.

— Нет.

— Значит — ничего.

— Одна вещь, может быть... У него страстишка к Хелен Риззоло.

— Он ее знает?

— Думаю, да.

— Я думаю, Хелен Риззоло знает, кто он такой.

— Отец, этот парень одержим секретностью больше, чем русские: его собственная мать не знает, что он делает.

— Но тебе следует знать, когда ты с кем-нибудь вступаешь в сделку. Тебе следовало знать, кто он такой.

— Как? Я старался, но никто не имеет ни малейшего понятия ни о нем, ни о его помощнике. Как будто они с другой планеты.

— Может быть, ты просто не смог с этим справиться... Тебе не следует нюхать так много наркотиков...

— Я не дурак на этот счет.

— Тогда, может быть, твои мысли заняты боксерскими матчами?

— Это было пять месяцев назад, — запротестовал Мики, раздумывая, кто мог рассказать об этом отцу. — После Дня памяти. А что мне делать сейчас? Это было просто...

— Куда делись те две девушки?

— Ну, я просто сдал их парням, которые хотели их потрахать, пока те были еще в крови. Отец, мы говорим о миллиардном бизнесе. Почему ты говоришь о паре каких-то шлюх? И вообще, существует что-нибудь, о чем тебе не доносят?

— Это именно то, о чем я тебе хочу сказать. Если ты не продумываешь все детали, у тебя не будет получаться ничего. Я хочу знать все. Мои парни знают это. Они не боятся говорить то, что я должен знать. Они знают, что дон Ричард не пристрелит того, у кого плохие новости.

Мики уставился в окно.

— Я по уши в дерьме, отец? — наконец спросил он.

Дон Ричард изобразил на лице улыбку. Мики вспыхнул. Это означало, что отец признал, что его сын не так умен, как он надеялся. Дон Ричард подтвердил его страх.

— Не беспокойся больше на этот счет.

— Что мне делать?

— Прикажи своим людям искать новых поставщиков. Но держись начеку. Комиссия идет по следу. Тони Таглион чует запах крови.

Мики поднял голову:

— Ты возвращаешься, да? Ты хочешь вернуться к делам?

Дон Ричард пожал плечами:

— Может быть, я ушел слишком рано. Может, я устал сидеть здесь.

— А что насчет того парня?

* * *

Дон Ричард отдал распоряжение Салваторе Понте прибыть в его дом на Статен-Айленде. Впервые Понте появился в этом доме много лет назад. Этот высокий красивый человек был тогда студентом колледжа, потом он стал советником дона Ричарда по юридическим вопросам, а когда в этом надобность отпала, стал воспитателем его детей. Успехи Понте увеличивались вместе с успехами семьи, и, оставаясь намного моложе дона Ричарда, он продолжал быть советником у Николаса, а теперь и у «сумасшедшего Мики».

Повестки явиться к дону были разосланы многим, и каждого из них Понте приветствовал с той долей сердечности, которую заслуживал приглашенный. Затем он усадил всех за большой стол, во главе которого сел дон Ричард. Агенты Комиссии, находящиеся за оградой дома в тесном фургоне, терялись в догадках, что происходит. Но это собрание посвящалось тому же самому вопросу: что происходит?

В отличие от «сумасшедшего Мики», которому досталось уже готовое дело, дон Ричард создавал свою империю пятьдесят лет и потому знал все тонкости досконально. У него была собственная философия — он видел в мафии теневое правительство. Профсоюзы, которые он контролировал, были источниками власти и денег, а поборы на бизнес были чем-то вроде налоговой системы. Предоставление займов было для него дверью в законный бизнес. Он воздействовал на общество методами, которые Мики бы и в голову не пришли. Своих людей дон Ричард собрал сюда из многих регионов.

Вопросы, которые было решено рассмотреть, касались разных тем. К удивлению Понте, не было сказано ни слова по поводу потери большой партии героина. Разговор зашел о вторжении Риззоло в Бруклин. Как Риззоло осмелились переманить торговцев наркотиками в Южном Бруклине? Почему сумма займов в Бронксе, а соответственно и доходы упали наполовину? Почему стали более неуступчивыми к требованиям профсоюзов бизнесмены? Дон Ричард расспросил о подробностях убийства Джо Рейна, Вито Империала и Гарри Боно. И консиглиер Понте был удивлен, насколько хорошо дон Ричард знаком с подробностями уличных стычек и взрывов.

Но ответы присутствующих не вносили ясности, порой они были просто нелепы. Дон Ричард сказал, что хотел добиться встречи с братьями Риззоло, но подумал, что для них это слишком большая честь.

— Может быть, — сказал он, — я мог бы послать кого-нибудь повидать дона Эдди в тюрьме?

Консиглиер Понте возразил:

— Дон Эдди такой же, как и его сыновья. Почему ты думаешь, что его послушают?

— Может, он не знает, что они творят. Возможно, надо просто рассказать дону Эдди, что они делают. Он им прикажет прекратить это.

— Но братья Риззоло не так умны, чтобы самим все организовать. Дон Эдди должен стоять за ними.

— Я не уверен, что все это умно, — произнес Цирилло. — Все эти нападения довольно глупы, если вы взглянете на них повнимательнее. Кто выигрывает от них? Таглион и его ФБР. Я не думаю, что дон Эдди глуп. Я думаю, что именно его сыновья одержимы сумасшедшими идеями, пока их старик заперт.

— Дон Эдди предал нас, — возразил Понте.

Дон Ричард отрицательно помахал рукой:

— Он хотел не предавать, а действовать независимо. Это я могу понять. Я не могу простить, но понять могу... Подумайте.

Консиглиер Понте чувствовал разницу между выражением мнения и приказом. Он перестал возражать, а присутствующие в комнате стали обсуждать, как встретиться с доном Эдди. Кто-нибудь должен получить от правительства разрешение на это, и этот кто-то должен был иметь достаточно высокий ранг, чтобы дон Эдди согласился его выслушать. Сейчас не было времени на обиды.

Правительство не могло запретить дону Эдди встречу с адвокатом. Понте собирался нанести визит сам, но ему казалось опасным привлекать внимание к семейству Цирилло. К тому же дон Эдди знал, что Понте ненавидит его за измену дону Ричарду, и мог бы отказаться от встречи. Было бы неприятно отправиться на север штата, почти к канадской границе, чтобы полицейский сказал: «Дон Эдди не хочет вас видеть». Но все же у Понте появилась стоящая идея.

— Есть дочь.

— Что?

— Почему бы нет? Пригласите ее сюда, отнеситесь к ней с уважением, попросите доставить наше послание.

Дон Ричард задумался. В последний раз он видел ее, организовывая ее замужество с сыном владельца казино в Лас-Вегасе десять лет назад, когда ей было только шестнадцать.

Это, казалось, было неплохой возможностью прекратить войну между Риззоло и Конфорти. Но свадьба тогда не состоялась, и это было плохо, поскольку он оказался в дураках.

— Я сомневаюсь, что она придет. Кроме того, даже если она согласится, братья не позволят ей это сделать. Возможно, они подозревают нас в похищении.

— Нет. Видимо, что-то произошло у них внутри семейства.

— Я подумаю об этом.

На следующий день Понте посетил дона Ричарда еще раз и увидел в библиотеке негра, меряющего шагами библиотеку и поглядывающего вокруг, как если бы он оказался на космической станции. Это был тридцатилетний человек в черном костюме, на его руке поблескивало массивное золотое кольцо. Черный появился в этом доме в первый раз. Понте еще раз убеждался в том, что дон Ричард непредсказуем. Не представляя их друг другу, дон Ричард сразу перешел к делу:

— Скажи ему то, что ты сказал мне.

— Он сумасшедший, как клоп в банке.

— Кто?

— Дон Эдди. Он совсем чокнутый.

— Что вы имеете в виду? Откуда вы это узнали?

— Мистер Цирилло попросил меня узнать, что написано в истории болезни. Дон Эдди — совсем идиот.

— Идиот?

Черный показал большой конверт на столе дона Ричарда.

— Мои люди сняли копию. Это все здесь.

Дон Ричард с усмешкой протянул конверт:

— Почитайте.

Понте не мог поверить своим глазам.

— Болезнь Альцгеймера?

— Он готов.

Дон Ричард поднялся, чтобы проводить черного и дружески пожал ему руку. Понте отвернулся, сообразив, что пялится на них обоих. И в семьдесят пять дон Ричард понимал в делах намного больше, чем его сыновья. Дверь закрылась, и они остались вдвоем. Дон Ричард сжал кулаки. Он начинал когда-то свою карьеру тем, что выколачивал деньги из злостных должников.

— Тогда кто руководит? — спросил Понте.

— Братья недостаточно умны, — ответил дон Ричард.

— Кто же управляет делами Риззоло?

— Я думаю, что начинаю это понимать.

* * *

Таггарт узнал о собрании в доме Цирилло от шпионов Регги, своих собственных друзей среди полиции и федеральных агентов, а также через собственные контакты в Президентской комиссии по борьбе с организованной преступностью. Все были заинтригованы этой встречей. Таггарт заметил, что дон Ричард провел встречу сам, и понял, что тот вернулся к руководству.

Крис встретился с Регги на вершине возводимого небоскреба, и тот согласился с этим, предупредив:

— Он будет нападать.

— Нет. «Сумасшедший Мики» бы нападал. Но старик будет осторожней. Он очень стар.

— Но очень опасен.

Таггарт отошел от Регги и посмотрел вниз.

— Нет, Регги. Он не знает, на кого нападать. И к тому же он прекрасно знает, что Комиссия и Тони постоянно держат его под своим контролем.

— Он может напасть на первого, кто подвернется под руку, — продолжал Регги. — На Риззоло. Впрочем, для этого мы их и наняли. А насчет Комиссии и вашего брата — не забывайте, что это только одна из забот дона Ричарда. Он — последний из старых донов и может установить контроль над последней из старых империй мафии.

11

Хелен не могла не думать о Таггарте. С налогами или без налогов, этот человек потратил сто тысяч долларов, чтобы сесть позади нее на музыкальном вечере. И он не проявил настойчивости, когда она решила уйти, хотя его глубокое разочарование ясно показывало, как он к ней относится. Надо признать, и он нравился ей. Когда она начала говорить о музыке, он слушал очень внимательно. И несмотря на его рыжие волосы и солидный вид бизнесмена, он был насквозь итальянцем. Как сказал дядя Френк о парне, который нужен итальянской девушке? Сильный и упрямый, где нужно, но ласковый котенок внутри. Таггарт рождал в ней безумные мысли. Внезапно она услышала шум во дворе и подошла к окну.

Старый Марио, дядя матери, вышел, чтобы посадить фиговое дерево. Каждый ноябрь он надевал свой синий костюм и тяжелые ботинки, вооружался лопатой, железным прутом и веревкой. Он забил прут в землю лопатой. Затем привязал дерево так высоко, как мог достать. Удивительно, что он не прекращает сажать деревья в своем возрасте. Совершив этот подвиг, дядя раскурил сигарету и начал подбрасывать к дереву землю с лужайки.

Она наблюдала за этим с гордостью. Когда они были детьми, он приглядывал за ними, и теперь их черед обеспечивать ему спокойную старость.

Старик работал около часа, не спеша, не обращая внимания на охранников, прохаживающихся между домов. Он работал, пока маленькие ветки не оказались погребены под землей, где они переждут зиму. Весной он вернется, откопает и распрямит ветки. Каждое лето фиговые деревья приносили плоды.

Ей снова вспомнился Таггарт. Как совместить ее личное отношение к нему и бизнес? Он не был обыкновенным рэкетиром, который мог бы взять все дело в свои руки, оставив ее не у дел. А что, если Таггарт изменит когда-нибудь свое отношение к ней? Учитывая его возможности, он будет серьезным противником.

Она прекратила заниматься делами и отправилась на кухню. У задней двери стояли грязные ботинки дяди Марио. Мать угощала его кофе с сыром. Хелен приветствовала его на сицилийском — единственном языке, который он знал, и он скрипуче ответил. Ее сицилийский усовершенствовался, когда она посетила Сицилию, чтобы помочь после землетрясения. Тысячи людей погибли под обломками. Это несчастье осталось в памяти страхом хаоса и лишило ее иллюзий о простой крестьянской жизни.

Мать налила ей кофе:

— Тот парень, Крис, звонил снова.

— Что он говорил?

— То же самое. Хочет поговорить с тобой. Кто он?

— Парень.

— Что ему нужно?

Хелен пожала плечами.

— У него хороший голос.

— Он бы тебе понравился, мама. Он строитель.

— Действительно строитель? — спросила мать резко.

Хелен посмотрела на нее. Мать перестала делать вид, что они живут, как все, и напомнила ей, что с людьми из мира, где можно быть просто строителями, она вряд ли сможет связать свою судьбу.

— Да. В городе.

— И что ему нужно?

— Он отлично выглядит. Очень хорошие манеры.

— Что ему нужно? — настаивала мать.

Хелен отвернулась и начала разговор с Марио по-сицилийски. Старик считал, что надвигается холодная зима. Он хотел прикрыть рододендроны мешковиной. Хелен обменялась улыбками с матерью. Дядя Марио явно рассчитывал устроить здесь оранжерею. Она слушала его, а мысли все еще были о Таггарте, о том, может ли она иметь парня и сохранить при этом свою империю.

Зазвонил телефон. Эта линия прослушивалась, поэтому ответила мать. Она протянула трубку Хелен:

— Опять он.

— Меня нет.

— Ты есть. — Мать положила трубку на стол и взялась за кофейник.

Хелен подняла трубку, мрачно взглянув на мать.

— Алло?

— Это Крис. Тебя доставили вечером в порядке?

— Без проблем.

— Послушай, ты хочешь попасть на бал к губернатору?

— Что?

— Бал у губернатора. Это благотворительный бал. Будет хороший оркестр.

— Несколько обременительно для меня.

— Разреши мне поговорить с тобой за ленчем. Ты завтра свободна?

«Он назначает мне свидание, — подумала она, — как будто мы — обычные люди». Она покачала головой, раздумывая, что Таггарту нужно.

— Давай, — прошептала мать. — Что ты теряешь?

— Я позвоню завтра, — сказала она и повесила трубку.

Мать выглядела расстроенной:

— Я не понимаю. Чем он тебе не нравится?

— Нет времени.

— Когда ты сама этого захочешь, думаешь, Бог сразу предоставит тебе эту возможность?

Хелен взяла голову матери в свои ладони. Обычно мать и дочь друг друга не касались.

— Мам, запомни мои слова. Этого парня послал не Бог.

* * *

Тони Таглион организовал новый рейд, отлавливая продавцов наркотиков, заключающих сделки в отеле аэропорта Кеннеди. Было захвачено сорок килограммов героина и миллионы долларов, арестован один сицилиец и, что особенно ценно, один из руководителей группировок «сумасшедшего Мики». Таггарт смотрел по телевизору пресс-конференцию Тони, сидя в своем офисе на третьем этаже недостроенного небоскреба. Регги сидел сзади, прикладываясь временами к стакану виски.

— Мики хватит удар. Этому парню не следовало там появляться.

Камера показала Тони, он сидел сбоку от всех участвующих в операции, и пока Артур Финч представлял их всем журналистам, лицо Тони ясно говорило, что ему не терпится в кабинет.

— Давай, — сказал Таггарт. — Покажи себя, кто ты есть. Эй, гляди на Тони! — прикрикнул он на телеоператора, как будто тот мог услышать.

Крис увеличил звук. Репортер сказал:

— Как глава Комиссии, вы ожидаете паники среди продавцов в связи с нехваткой героина?

— Мне важнее то, что школьники перестанут колоться из-за этой нехватки. Нехватка станет важным фактором в борьбе с наркоманией.

— А что эта нехватка будет означать для мафии?

— Они потеряют и деньги, и власть.

Таггарт хлопнул в ладоши:

— Давай, Тони!

— У него слово не расходится с делом, — сухо заметил Регги.

— Это правда, что ваше ведомство скоро предъявит обвинение лидерам семейства Цирилло?

Таггарт взглянул на Регги. Тот пожал плечами.

— Если бы это и было правдой, — сказал Тони, — я все равно отказался бы это комментировать.

Началась реклама, и Таггарт выключил телевизор.

— Вот это — новости для меня.

— В конечном счете, — сказал Регги, — он справится с Цирилло.

— Я хочу расправиться с Цирилло сам. Таггарт прошелся по комнате, налил себе и Регги по стаканчику и стал у окна, глядя на Парк-авеню. На улице стояло несколько рождественских елок. Регги был прав — конечно, Комиссия справится с Цирилло, но ему хотелось успеть первым.

— Я пригласил на ленч Хелен. Она сказала, что вы установили у нее подслушивающее устройство.

Регги был слегка уязвлен:

— Почему вы беседовали с ней и не информировали об этой встрече меня?

— Я позвонил ей. — Он звонил ей целую неделю, прежде чем она согласилась на ленч. — Отдохни, Регги. Мы встречаемся на Оушен-бульвар. Только вдвоем. Она не хочет, чтобы знали ее братья.

— Вдвоем?

— Она отпустит охранников.

— А вы видели ее когда-нибудь в сопровождении охранников?

— Ни разу.

Хелен ждала в своем красном автомобиле, когда он спустится. Она водила машину с лихостью Марио Андретти. Таггарт говорил мало, но насмешил Хелен, стараясь показать, как ему жалуются на брата, что тот взялся за расследование взяток подрядчиков представителям военно-морского ведомства. Затем она серьезно взглянула на него и спросила:

— Почему?

— Что почему?

— Почему ты выбрал меня — я не верю в ту ерунду, которую ты болтал в Ирландии.

— А почему бы не выбрать тебя? Я всегда брал на работу женщин. Почему и в этом бизнесе не взять?

— Это не причина.

— Хорошо. Я был очарован.

— Это недостаточная причина.

— Это достаточная причина, — возразил он. — Хотя, может быть, и недостаточно умная.

И, к его удивлению, Хелен тронула его руку...

* * *

— Это — великая дата, Регги. Это — начало.

— Вы упрямы, как осел.

Таггарт улыбнулся:

— У меня нормальные человеческие желания...

Регги повернулся, и в его глазах Таггарт увидел почти ненависть.

— Человеческие? Вы не можете быть человеком, если хотите мести. Вы не можете откладывать ее из-за любви или — что вернее — страстишки.

— Я знаю. Быть дьяволом, чтобы бороться с дьяволом?

— Этот дьявол очень хорошо организован и дисциплинирован, иначе он не продержался бы столько... Крис, у вас есть чувство опасности?

— Мой брат уже знает обо мне и Хелен. Что он будет делать? Обвинит меня в моральном разложении?

— Это не смешно. То, что вы рядом с ней, удваивает риск. Вы забыли, зачем наняли Риззоло?

— Регги, вы устали. Вам нужно отдохнуть.

— Со мной все в порядке.

— Возьмите отпуск.

— Отпуск нужен любовникам.

Таггарт пожал плечами и закрыл тему.

— Я пригласил ее на бал к губернатору. Это благотворительный бал. «Таггарт констракшн» обеспечивает стол.

— Могу я спросить, почему вы меня опять не пошлете на каникулы?

— Потому что... Всегда лучше иметь контакты на людях. События развиваются все быстрей и быстрей.

Никто не знает, что я даю ей распоряжения, когда танцую.

Теперь ему придется иметь в виду Тони. Если губернатор Костанцо захочет включиться в президентскую гонку, а в выборах губернатора победит Артур Финн, Тони, как глава Комиссии и человек, имеющий несомненные успехи в борьбе с мафией, может заменить Артура в министерстве юстиции. И иметь в семье человека, женатого на дочери одного из крупнейших мафиози, он вряд ли захочет.

* * *

— Я уделывал женщин много раз, — сказал наемный убийца из Лас-Вегаса Салу Понте на их первой встрече.

Консиглиер дона Ричарда не судил о людях по их наружности, но тем не менее он был удивлен, встретив киллера с подобной внешностью. В самом деле, в Эдди Бергере не было ничего устрашающего, кроме его репутации. Чуть выше пяти футов шести дюймов и всего сто сорок фунтов весом, этот человек, казалось, мог быть очень легко сбит с ног. Но если бы кто-нибудь попытался это сделать, ему пришлось бы столкнуться с умением Бергера убивать всем, что ему попадалось под руку.

Полицейские, как правило, не замечают маленьких невзрачных людишек, махающих метлой на улице, и позволяют им проходить, где они захотят.

Когда Эдди было три года, его подбросили к столовой; вырос он в детском доме и быстро приучился подлаживаться под разных людей. Учителя его отмечали, однако сверстники считали очень опасным.

К девятнадцати годам этот невзрачный человек был законченным убийцей, получившим свое образование серией из тридцати убийств, не имевших никакой причины. Внешне сохраняя впечатление аккуратного, законопослушного и воспитанного человека, он колесил из штата в штат, делая свою работу для тех, кто нуждался в его таланте. К своим жертвам он не испытывал никаких чувств.

Понте отдал ему распоряжение самого дона Ричарда:

— Сделайте это завтра ночью.

— Не поймите меня неправильно, но вы должны удвоить гонорар.

Лицо Понте побледнело. Тот, кто его знал, сказал бы, что он едва контролирует себя.

Бергер не знал и продолжал:

— Этому есть причина — мне придется залечь на дно. Слух, что я появился в этих местах, может дойти до ее братьев.

— Не волнуйся насчет ее братьев.

— На улицах не дураки. Удваивайте, или я ничего не слышал.

Понте дал деньги. Он был достаточно умен, чтобы не начать объяснять, что братья Хелен Риззоло не смогут мстить из своих собственных могил.

12

— Прекрасный стол, — сказала Хелен.

— Две тысячи за каждое блюдо. Так и должно быть, — гордо сказал дядя Винни. — Таким же был и отец Криса. Он никогда ничего не жалел для Костанцо, даже когда тот только раздумывал избираться в конгресс.

Компания сидела за столом рядом с танцевальной площадкой прямо напротив оркестра Рестера Дачина. Слева от Криса находился губернатор Костанцо, чья популярность среди американцев итальянского происхождения способствовала тому, что зал был заполнен людьми. Неподалеку возились с камерами телерепортеры. На благотворительном балу присутствовали также бывший мэр Нью-Йорка и губернаторы штатов, но тревожить их репортерам не давал массивный человек с лысой головой.

Мэр был недоволен тем, что новое здание «Башня Таггарта» было на четыре этажа выше, чем разрешено в этом районе.

— Можно было бы построить еще одну школу, если бы это здание было той высоты, какой положено. Высокие здания экономически невыгодны.

— Школу? — Таггарт взял своего собеседника за талию. — Я обеспечил людей работой, возможностями для бизнеса и помещениями тех, кто будет платить деньги в городскую казну.

И он улыбнулся Хелен, которая ответила ему тем же. Этот вечер явно удался. Уже было собрано достаточно средств в промежутках между танцами. Но лучшим в сегодняшнем вечере было присутствие Хелен Риззоло, чьи глаза изумленно расширились, когда он представил ее губернатору и мэру. Она сидела слева от Таггарта, на ней было красное платье с декольте, и даже в присутствии Виктории и Чрил она производила впечатление. Внук Альфонса влюбился в нее по уши за время поездки в машине. А обычно непроницаемый Генри Банкер поглядывал на нее столь заинтересованно, что его жена положила на его руку свою.

И дядя Винни полюбил ее, но кто бы этого не сделал? На нее с надеждой смотрела тетя Мария. Тетя приложила бездну усилий, чтобы Крис и Тони стали женатыми людьми. В течение десяти лет, с тех пор как Майкл Таглион был убит, она досаждала им звонками, предлагая самые разные варианты из итальянских семей Бруклина и Квинза: девушек из старинных фамилий, богатых невест, молоденьких прелестных итальянок, очаровательных девушек с хорошим образованием. Так как она не знала, с чем связана семья Риззоло, на ее взгляд Хелен вполне соответствовала ее намерениям превратить племянника-холостяка в семейного человека.

Чрил и Виктория были явно озадачены. Таггарт заметил, что они постоянно поглядывают в его сторону, пожимают плечами и стукаются головами, передавая друг другу свои наблюдения. Наконец Виктория, выкроив минутку, подошла к нему и сказала на ухо:

— Твоя подруга — высший класс.

— Ты одобряешь?

Виктория вернулась на место рядом с бородатым критиком из архитектурного журнала, который критиковал все здания Таггарта, и сказала Чрил:

— Это серьезно.

Чрил пригласила его на танец. Когда он обнял ее за талию, она выразила свое мнение:

— По-моему, ты влюбился, негодяй.

— Я от нее теряю разум.

— Это хороший знак... Мы будем без тебя скучать. Нам будет тебя очень недоставать.

— Я буду рядом с вами.

— Не будешь. Такие женщины забирают все себе.

Чрил поцеловала его в щеку, прильнула к нему на мгновение и повела с танцевальной площадки.

— Возвращайся к своей компании.

Когда Хелен извинилась, собираясь отправиться в комнату для леди, Чрил и Виктория поднялись, чтобы идти с ней, и Генри Банкер сказал:

— Лучше не слушайте, Хелен, что они будут о нас говорить.

Таггарт тоже извинился. В вестибюле он нашел телефонную будку, закрыл дверь и набрал номер, который достал Регги.

— Я хотел бы поговорить с Мики.

— Кто это? Откуда, черт, вы знаете этот телефон?

— Я его купил. Тысяча баксов за цифру. Позовите Мики.

На том конце трубку положили на стол, затем подошел Мики.

— Это человек с катера, Мики.

В ответ — тишина.

— Я хочу напомнить, что подходит срок уплаты.

— Когда я получу деньги, я тебе заплачу.

— Это мне не подходит. Я не продам тебе ни унции, пока не заплатишь.

— Как, черт, я заработаю деньги, если мне нечего продать?

— Это твои проблемы.

— О да. И что ты собираешься делать?

— Мне придется прислать кого-нибудь сломать тебе ноги.

— Черт подери, ты знаешь, с кем говоришь?

Таггарт повесил трубку и вернулся в зал. Хелен, Чрил и Виктория вернулись тоже. Хелен положила свою руку на его, сжав, как сделала это неделю назад в машине, и сказала с улыбкой:

— Твои друзья сделали мне предложение, которое я не могу отклонить.

— О чем?

— Они хотят оформить один из моих клубов.

— Ты меня разыгрываешь?

— Я сказала им, что у меня есть клубы, а они захотели оформить один. Мы пришли к соглашению.

— Где? — спросил он.

— Вестибюль «Башни Таггарта».

— Мой вестибюль? Но это вестибюль здания для офисов.

— Ты можешь себе представить десятиэтажный танцклуб? Свет будет освещать десять этажей. Десять этажей музыки. Это будет фантастично.

— Нет.

— Это будет великолепно, — вставила Виктория.

Таггарт повторил:

— Это здание для офисов.

— Но не вечером! Это великолепная идея. Свет будет перемещаться, а сцена будет зеркалом. Вечером это будет клуб. А утром твое здание будет только для офисов.

— Ты знаешь, сколько это будет стоить, даже если ты сможешь получить разрешение городских властей?

— Ты можешь себе это позволить.

— Я?

— Это твое здание.

— А если я не хочу дискотек в своем вестибюле?

Виктория тронула руку Хелен:

— Не волнуйтесь, дорогая, все это мы можем сделать в здании Дональда Трампа.

— Ладно, ладно, — сказал Таггарт. — Я подумаю над этим.

Виктория потребовала:

— Поговори об этом с мэром. Немедленно.

Когда Таггарт вернулся после переговоров с мэром, он увидел, что вечеринка уже подходит к концу. Телевизионщики уже скручивали кабели, и около восьмисот человек, вдоволь натанцевавшись на этом балу, столпилось у дверей, прощаясь друг с другом. Таггарт протиснулся сквозь них и потребовал номерок Хелен у племянника Альфонса, который был невероятно этим расстроен.

— Уходим, — сказал Таггарт Хелен.

— А где этот прелестный юноша?

— Ему надо рано ложиться, чтобы завтра поспеть в школу.

Таггарт помог ей надеть черную норковую шубу и провел через вестибюль. Он кивнул одному из охранников, которые по настоянию Регги присутствовали на балу, и к дверям подъехал белый «роллс-ройс». Часы на здании «Хелмси билдинг» показывали час ночи. Парк-авеню была почти пуста; эта улица находилась в стороне от основного движения, в отличие от соседней, заполненной такси и лимузинами. Деревья на Парк-авеню были украшены огнями, на вершинах сияли «звезды Давида»: это праздновался праздник Ханука.

— В следующем году, когда дом будет построен, я объединю все освещение компьютерной сетью, и огни будут создавать картины — елки на Рождество, сердца — на День святого Валентина, кроликов — на Пасху.

— А что, если кто-нибудь захочет работать сверхурочно?

— Пусть приносит фонарик. Это будет оговорено в договоре об аренде.

Автомобиль остановился около ограждения.

— Ты не хочешь посмотреть мой кабинет?

— Дом еще не построен.

Таггарт показал на одинокий огонек наверху темной башни.

— Первым я всегда делаю свой офис.

— Мы можем сделать сначала кое-что?

— Конечно. Что?

— Мы можем посмотреть, какими стали витрины на Рождество?

— Сейчас? Но еще рано.

— Уже везде рождественские витрины. Мой отец любил водить меня по городу перед Рождеством. Он покупал мне подарки. Сейчас поздно, мы, наверное, одни здесь. Можем мы это устроить?

— Конечно.

Они направились на запад. За ними последовал старый автомобиль, которого Таггарт не заметил. Когда «роллс-ройс» остановился у магазина, автомобиль застыл двумя кварталами позади.

На витрине магазина пара вела за руку маленькую девочку.

— Прямо как это было у нас, — сказала Хелен.

Витрины были оформлены в духе тридцатых годов. Первая показывала родителей, которые, отправляясь на праздничный вечер, желали доброй ночи детям в пижамах.

— Тридцатые годы, — улыбнулась Хелен. — Мой дед бродил по улицам в это время. Тогда он и занялся производством спиртного.

— А мой дед был каменщиком. Он слег, когда закончилось строительство «Эмпайр стейт билдинг».

Она посмотрела на него:

— Почему ты говоришь мне это?

— Честно?

— Если можешь.

— Я втюрился в тебя по уши.

— Мистер Таггарт, в моем баре есть микрофоны, чтобы не допускать сделок с наркотиками. Такие признания я слушаю тридцать раз за вечер.

— Эти парни надеются, что их услышишь ты.

Она рассмеялась, поверив в его комплименты. Они перешли к следующему окну.

— А серьезно, почему? Что с тобой происходит?

— Я сказал тебе правду.

— Мы в разных мирах. Те люди, которых я сегодня видела, плюнули бы мне в лицо, если бы узнали, кто я.

— Но при мне они бы не посмели, — твердо сказал Таггарт.

Надо сказать, его теплота и нежность волновали ее. Но и он когда-нибудь наверняка вспомнит, кто она. Поэтому она сказала:

— Я не знаю, что с тобой. И что с нами будет.

— Ты помнишь, как мы увиделись в первый раз?

Она оглянулась. Никого рядом не было.

— Я была привязана, а ты важно расхаживал вокруг меня в маске?

— Нет. В ресторане.

— В каком ресторане?

— "Албателли". Это было десять лет назад.

— Моя помолвка, — вспомнила она с иронической улыбкой. Потом поколебалась — была причина не распространяться об этом вечере дальше, но сейчас ей хотелось откровенности.

— Я удивляюсь, почему ты не упомянул об этом раньше.

— А ты помнишь?

— Конечно. Ты глазел на меня всю ночь. А потом подарил прекрасную улыбку. Я все думала — кто это может быть?

— Я так и не смог выбросить тебя из головы.

Хелен улыбнулась. Она почувствовала себя как тогда, на стадионе с дядей Френком, и подумала, можно ли уйти от всего этого, как советовал дядя Френк. Но с тем питчером можно было уйти, он был из другого мира, а Крис и она были из одного.

— А что вы делали там? — спросила она.

— Ужинали, пока я не вступил в спор с доном Ричардом Цирилло. Помнишь?

— Я помню, как вы вышли вместе. А вернулся он один.

Таггарт потрогал шрам на губе и помрачнел.

— Я слышал, что Цирилло пытался тогда заключить мир между твоей семьей и Конфорти.

— Все было намного сложней. Мои родители не «продали» бы меня в обмен на мир, могу тебя уверить. Они — настоящие итальянцы, но не из низшего класса.

— Тогда почему они это делали?

Хелен пожала плечами, посмотрела вперед на мостовую и снова задержала взгляд на маленькой девочке, которая держалась за руку отца.

— Это бы убило многих зайцев. Я была диковатым ребенком. Они бы избавились от кучи хлопот. Мне нечего было делать в школе. Я была готова уйти из дома.

— Ты казалась моложе.

— Я была дьяволом на шпильках. Мне звонили тридцатилетние мужчины. — Она рассмеялась. — Половину своего времени мои братья тратили на то, чтобы ограждать меня от своих приятелей.

— И что случилось потом?

— Что случилось? Все это было трюком Цирилло, о чем я узнала позже.

Она подошла к следующей витрине. Здесь пара прощалась с гостеприимными хозяевами.

— Мой муж был красив. И действительно хороший человек. Но он не мог быть таким, как его отец, как все семейство. Он не хотел заниматься рэкетом. Поэтому он занялся продажей наркотиков. — Она убрала волосы с лица. — Когда он занялся наркотиками, я обнаружила, что почти все время одна.

Он всегда говорил, что любит меня, и это действительно было так, но три четверти времени он проводил в самолетах.

— А ты не летала с ним?

— Я пыталась. Но я не продавец наркотиков. Если это занимало больше двух дней, мне надоедало. И у меня появился друг.

Они перешли к следующей витрине. Все та же пара ехала по Центральному парку в санях. Хелен посмотрела на Таггарта. Ее глаза блеснули.

— Ты знаешь обо мне очень многое. И конечно, кто был этим другом, не так ли?

Таггарт отрицательно покачал головой.

— Давай, ты должен знать.

— Думаю, кто-нибудь из казино.

— Конечно. Кого еще я могу встретить в Лас-Вегасе? Угадай, кто?

— Вы любили друг друга?

— Да.

— Тогда я угадаю его отца. Он был владелец казино.

— Джекпот. Ты знаешь, он был моим свекром. Я хочу, чтобы ты был искренен со мной. Я с тобой откровенна, как ни с кем.

— Извини, — он как-то странно улыбнулся. — К этому я не привык. Я буду стараться.

— Спасибо. Это хорошо. Это действительно хорошо... Ты знаешь, что я была от него беременна?

— Нет.

— И никто не знал. Я не знала, что мне делать, и решила — ладно, я притворюсь, что это от моего мужа. Пусть оторвется от наркотиков и сидит дома.

— Логично, — заметил Таггарт.

— Но так не получилось. Настоящий отец был убит этими проклятыми Цирилло.

Она подошла к последней витрине. Супружеская пара, стоя на коленях, торопливо заворачивала игрушки. На столе стояло шампанское.

Десятилетняя девочка, стоя у витрины, смотрела прямо на Хелен. Она легонько тронула ее волосы. Девочка прошла мимо.

— И я вернулась домой и сказала: вы мне обязаны! Разрешите мне аннулировать свой брак и сделать аборт. И они согласились. А потом добилась от них разрешения ходить в колледж... «Сара Лоуренс колледж». Должно быть, ты его знаешь. Но твой чертов брат засадил моего отца в тюрьму, и я была вынуждена вернуться к Эдди и Френку помогать им вести дела.

Таггарт поймал себя на мысли, что не хочет использовать эту семью в качестве орудия мести.

— Ты говоришь, что другие люди — обычные. Но и ты такой же человек.

— Не такой. Они могут делать ошибки сколько душе угодно. В рэкете одна ошибка означает тюрьму. Но у кого жизнь без сложностей?.. А почему ты борешься против дона Ричарда?

Она застала его врасплох.

— Я думаю, что он убил моего отца.

— Ты уверен?

Она дотронулась до его шеи.

— Твой пульс бьется так, что кажется, вот-вот лопнет сосуд.

Таггарт прервал признания тем, что поцеловал ее в губы.

Она ответила на поцелуй, потом слегка отпрянула:

— Эй! Веселого Рождества!

У Таггарта поплыло перед глазами, и она взяла его за руку.

— Почему бы нам не найти какое-нибудь место, где можно обменяться подарками? Ты хочешь взглянуть на мои апартаменты?

Он пожала плечами.

— Почему? — уязвленно спросила она. — Почему я рассказала тебе все это?

— Ты думала, я знаю все это и так.

Она пристально посмотрела на него и улыбнулась:

— Боже, как ты понравился бы моей матери! Красивый, богатый, не связанный с рэкетом.

— Наполовину.

Она встала на цыпочки и с горечью прошептала ему на ухо:

— Чей брат посадил моего отца и кто его заменил? Просто поразительно!

— Мы едем?

«Роллс-ройс» подъехал к «Башне Таггарта». Невысокий человек с помятым лицом, одетый в пятнистую армейскую униформу, направился к ним.

— Сэр, у вас не найдется мелочи на кофе?

Охранники поспешили к Таггарту.

— Добрый вечер, мистер Таггарт.

— Добрый вечер. Мой лифт уже работает?

— Да, сэр.

Человека с помятым лицом охрана отвела в сторону. Таггарт заметил, что тот зябко ежится, и достал пару банкнот из бумажника.

— Холодно, — сказал он, и его собственная интонация напомнила ему голос отца. — Купи себе костюм.

Хелен прошла за Таггартом в вестибюль, еще заполненный строительным мусором. Цементный пол и стальные конструкции освещались несколькими лампами, кабели бросали причудливые тени на бетонные стены и плиты потолка.

— Здесь будет ваш клуб, мадам.

— Виктория и Чрил действительно классные дизайнеры?

— Если их снабдить соответствующим чеком, они устроят заход солнца на востоке.

— С деньгами не проблема. Ты приносишь удачу.

— Да?

Поколебавшись, она решила задать вопрос:

— Ты их любишь, не так ли?

— Они — мои очень хорошие друзья.

— Больше, чем друзья.

— Мы стали настоящей семьей. Я встретил их вскоре после того, как умер отец. Я помог им развестись: когда они устали от своих муженьков, я дал деньги на адвокатов. Иногда они мне как матери, а иногда я им как отец.

— Они показывали мне фотографии. Девочка Виктории очень похожа на тебя.

— Это Анни. Тони говорит, что она выглядит в точности как мать.

— Ты...

— Дети носят имена древней и богатой семьи Васпов. Нет двери в Америке, которая была бы закрыта для них. И дядя Крис приезжает к ним, когда мамочке нужен кто-нибудь по дому.

— Ты все еще продолжаешь жить с ними?

— Иногда.

— С обеими?

— Чрил и Виктория нераздельны. Либо две, либо ни одной, и это было одной из проблем в их замужествах.

— Этого я не могу понять, но выглядят они счастливыми.

— Они прекрасно разбираются в своей работе и разбогатели благодаря собственным рукам, а их бывшие мужья оставили им прекрасных детей. Не удивительно, что они выглядят счастливыми.

— У тебя будут свои собственные дети?

— Забавно, что об этом спрашиваешь ты. Мы едем наверх?

Лифт поднимался внутри открытого всем ветрам каркаса, но сам он поблескивал хромом и лаком. В углах стояли хрустальные вазы, заполненные ароматной жидкостью, на серебристом столике стояло шампанское в серебряном ведре.

— А все это не украдут?

— Этот лифт предназначается только для владельца и его свиты. Шампанское?

Таггарт снял серебристую оплетку, осторожно откупорил и налил два бокала.

— Твое здоровье.

— За Новый год.

Шампанское чуть дрогнуло в бокалах, когда лифт стал подниматься вверх. Она улыбнулась:

— Крис. Ты очень богат?

— Ну, не так, как я стараюсь изобразить, но я сделал успехи за последние два года. Если у тебя болят уши от подъема, глотай.

Она сказала очень серьезно:

— Для чего ты это делаешь?

— А для чего ты все это делаешь?

«Стоит ли и дальше скакать на тигре?» — подумал Крис. Уйти, взять Хелен и уйти. И всю жизнь помнить о своей неосуществленной клятве? Убийцы Майкла Таглиона продолжают оставаться теневыми властителями Нью-Йорка. Он не находил ответа на свои вопросы, но его раздумья прервались, поскольку дверь лифта открылась. Таггарт подал руку Хелен и вывел ее в фойе. В воздухе чувствовался запах свежей травки, лака и роз.

— Здесь неплохо, — сказала она, и он подумал, что следует объяснить.

— Мой человек в газете напишет про это здание, и там будут фотографии этого офиса. К тому времени, когда мы закончим, у нас будут заказчики.

Он показал ей спальные помещения, кухню, столовую и библиотеку, расположенные на нижнем уровне. Этажом выше длинный коридор вел к комнате со стеклянными стенами. Как только они вступили в эту комнату, их обступила темнота.

— Посмотри на потолок, — сказал он.

Сквозь стеклянный потолок поблескивали звезды. Хелен перевела взгляд вниз и вскрикнула. Таггарт схватил ее:

— Не бойся, я с тобой.

Она прижала руки к груди:

— О Боже!

Они стояли на стеклянном полу над Манхэттеном. Внизу расстилался город, подобно монстру с миллионами поблескивающих зубов.

— Как у меня бьется сердце! — Она рассмеялась. — Я думала, мы упали. О, это фантастика!

Таггарт прислонился к колонне. Именно здесь прошлой осенью он беседовал с Джеком Варнером. Ему внезапно показалось смешным то, что здесь стоит мебель. Хелен осторожно добралась до дивана, тронула его ткань, провела рукой по полированной поверхности стола. При этом она постоянно поглядывала вниз. Затем она села на стул в углу и стала глядеть сквозь стекло.

— Я все еще боюсь.

— Я знаю.

Она снова встала, дошла до стены и остановилась.

— Что это за провода? — спросила она, показывая на две едва заметные линии, такие тонкие, что они были почти не видны.

Таггарт подошел к ней.

Она встала на колени и потрогала стекло.

— Тепло.

— Это нагреватели.

Она оглядела вершины зданий вокруг и внезапно повернулась с улыбкой:

— О! Я только сейчас поняла, какая это замечательная идея!

— Я надеялся, что ты оценишь.

— А кто-нибудь еще был здесь?

— Нет.

— Правда?

Таггарт сел на пол позади нее.

— Правда. Ты мой первый гость. Эта квартира была завершена сегодня. Единственной проблемой было сделать стекло твердым, как камень. Я довел инженеров до белого каления, отказываясь от обычного стекла.

— Кто-нибудь нас видит?

— Это зависит от тебя.

Таггарт вручил ей электронный переключатель. Она, улыбаясь, стала нажимать кнопки, и огни погасли.

— Мы как будто плывем в небесах, — выдохнула она.

Ниже, выше и вокруг была ночная мгла. Сверкали лишь звезды и огни на улицах. Глаза Таггарта наконец привыкли к темноте, и он увидел ее профиль на фоне неба. Он поцеловал кожу на ее плече, его губы скользнули вниз по вырезу платья и тронули ее грудь.

— Крис! Что ты от меня хочешь?

— Как насчет твоего тела на десять лет? Потом мы поговорим.

— Не шути. Мы занимаемся серьезными делами. — Она автоматически сказала это шепотом ему на ухо, хотя здесь не могло быть подслушивающих устройств.

— Все равно, хоть мы и бьем мафию, она становится сильнее.

— Бьем? Ты говоришь, как полицейский.

— Скоро город будет наш, — продолжал Таггарт. — Посмотри! Мы как варвары — ты и я. Мы прискакали к великому городу, и этот город только и ждет, чтобы мы его завоевали.

— Ты пьян, — сказала она. И их поцелуй был невероятно долгим.

— Пьяные не могут целоваться. Я пьян?

Хелен отодвинулась и распрямила спину:

— С тобой я попаду в ад.

— Мне гарантирована дорога в ад с того дня, как я увидел тебя в первый раз.

— Это было десять лет назад. Мне было шестнадцать.

— Когда я чего-то хочу, я воплощаю это в реальность.

— Ты сумасшедший.

— Поскольку мой отец был убит, мне пришлось вести себя осторожно, чтобы никто не назвал меня сумасшедшим. Но если я действительно сумасшедший, то мы летим в вышине и под нами нет ничего. Нет никакой «Башни Таггарта», только воздух вокруг. Если я — сумасшедший, мы никогда не выберемся отсюда и сейчас упадем вниз.

Она тихо произнесла:

— Ты удержишь меня?

— Я не могу. Мы падаем.

— У меня есть парашют. — Одним движением она расстегнула «молнию», затем выскользнула из платья и подняла его над головой.

Таггарт с изумлением уставился на нее. Свет проникал через стекло и освещал ее груди — маленькие, круглые, с небольшими сосками. У нее были длинные стройные ноги с округлыми бедрами, на трусиках поблескивал пояс. Она посмотрела на него — немного смущенно, немного гордо.

— Ты — что-то нереальное. Мы все еще падаем.

Они коснулись друг друга, сначала осторожно; Таггарту приходилось себя невероятно сдерживать. Все это казалось сном. Мечта приобрела все три измерения, он почувствовал, как мягка ее грудь и какими сильными были ее руки и ноги, когда они сплелись с его.

* * *

Эдди Бергер скинул военную униформу и остался в черном свитере. На нем были черные ботинки, черные носки, черные брюки, черная шапка, на лице был черный грим. Если не считать белков глаз, он почти полностью сливался с темнотой. Бесшумно ступая ботинками на резиновых подметках, он преодолел девяносто шесть пролетов до крыши «Башни Таггарта». Чтобы легко осуществлять работы, подобные этой, он пробегал в неделю около тридцати миль, и сейчас, преодолевая последний пролет, он дышал легко.

Некоторое время он стоял, прижавшись к стене, чтобы глаза привыкли к темноте, затем огляделся вокруг. Над этажом возвышался подъемник, вверх тянулось несколько балок, на которых виднелись отблески света. Бергер прокрался мимо балки и увидел огромный стеклянный куб, выступающий из здания. Это было помещение, в котором собирался жить Таггарт.

Поначалу это изумило Бергера: он знал, что они пришли сюда, но не предполагал, что в этом здании есть обитаемое помещение. Вместо Хелен Риззоло и ее приятеля, держащих друг друга за руки у края крыши, он увидел роскошные апартаменты, летящие в небе. Только Бергер успел разглядеть, кто находится в стеклянном кубе, как огни начали гаснуть и куб почернел.

Некоторое время пришлось ждать, пока глаза снова привыкнут к темноте. Затем он подобрался ближе и осторожно посмотрел вниз. На миг ему показалось, что он сошел с ума, — внизу он увидел город, над которым зависли черные тени мебели, разбросанной в разных местах. В центре этого странного стеклянного куба он заметил какое-то движение. Когда глаза наконец смогли различать предметы в темноте, Бергер обнаружил, что Хелен Риззоло и ее приятель-строитель занимались любовью.

Он плохо различал фигуры, но было что-то невероятно эротическое в том, что они плыли в небесах, в тридцати футах под ним, как будто они были последними людьми на земле. Он смотрел на них очень долго, очарованный медлительностью их движений — как будто они плыли в воде. Он пожалел, что не может их слышать, и удивился, неожиданно почувствовав к ним симпатию.

Внизу горели огни Парк-авеню; их свет иногда вспыхивал в стеклянном кубе, когда эти двое меняли позы. Свет отражался на ее бедрах, на ее белых зубах, на его золотистых волосах. Сквозь стекло донесся крик, потом еще один, потом наступила долгая тишина, потом послышался смех, и они застыли, сплетясь друг с другом.

Бергер приник к холодному стеклу и попытался успокоить дыхание. Только тут он с ужасом обнаружил, что, увлекшись зрелищем, забрался на крышу стеклянного куба. Если они посмотрят вверх, на звезды, то наверняка заметят его силуэт.

Он замер, боясь даже выдохнуть, и почувствовал холод. Хоть бы они встали, чтобы выпить, или для чего-нибудь еще. Они продолжали лежать. Затем придвинулись друг к другу ближе, затем снова обнялись. Эдди Бергер улыбнулся, его страх улетучился, он подумал, что хотел бы присоединиться к ним. И чтобы все было именно так, как он видел.

Бергер осмотрел крышу. Над ним возвышалась стойка подъемника, и в его мозгу возникла картина — стальная громада подъемника рушится на стеклянный дом, сокрушая все. Бергер подобрался к подъемнику. Можно было подцепить крюком стальные трубы и обрушить их на стеклянную комнату, но для этого требовалось завести двигатель. Поэтому ему придется что-нибудь изобрести.

Стрела подъемника была направлена на восток, а комната Таггарта была на южной стороне здания. Огромный железный круг служил основанием подъемника. Эдди Бергер уперся в основание, надавил своим весом, и стрела качнулась. Несмотря на свой колоссальный вес, сбалансированная стрела вполне могла быть развернута одним человеком.

Он посмотрел вверх. Стрела подъемника уходила к звездам. Ее длина была достаточной, чтобы достать до стеклянной комнаты. Бергер повернул стрелу прямо над комнатой Таггарта.

Затем он отправился вниз, чтобы разыскать какой-нибудь режущий инструмент. Тремя этажами ниже он нашел кучу использованных инструментов. В ней была ножовка. Но полотно ножовки было уже негодным. Он поискал еще и обнаружил целый набор новых полотен прямо в оберточной бумаге.

Таггарт услышал легкий шум, когда Бергер поворачивал стрелу, но это было скорее ощущение вибрации, чем звук, и он не связал это с подъемником на крыше. На мгновение он застыл, пытаясь понять, в чем дело. Но когда Хелен дотронулась до него, эта тревога улетучилась, как запах духов под порывом ветра.

— Здесь так тихо, — прошептала она. — Я могу слышать, как бьются наши сердца.

Шум улицы не проникал сквозь толстое герметичное стекло, но вскоре Таггарт вспомнил о странном ощущении. Сейчас они сидели рядом, дотрагиваясь друг до друга кончиками пальцев и возвращаясь из далекого мира. Таггарт поднял голову и прислушался. Бергер в это время только подбирался к тросу, и Таггарт мог слышать только прерывистое дыхание Хелен. Он откинулся на теплый пол и поднял ее над собой. Она прошептала:

— Замечательно, замечательно, — и затем с улыбкой: — О, посмотри на нас!

Слабый свет, освещавший их тела, отражался на стекле. Они видели себя на стеклянной стене. На потолке тоже было отражение Хелен, летящее сквозь звезды. К этому отражению тянулась стрела подъемника, подобно лапе хищного дракона.

* * *

Стрела подъемника держалась на тросе. Эдди Бергер принялся пилить его, полагая, что теперь стрела упадет куда нужно. Стрела весила пять тонн, и от апартаментов Таггарта не должно было остаться ничего. Бергер не знал, как направлены силы в подъемнике, призванные удерживать груз, и действовал исходя из рассуждения, что этот туго натянутый трос является основой всей конструкции.

Работа двигалась медленно. Он постоянно останавливался на случай, если они услышат шум, но свежее полотно резало тихо и производило много меньше шума, чем бывает при распилке дров. После десяти минут упорной и тяжелой работы он почувствовал порез на пальце и увидел кровь.

А что, если она уже ушла? Бергер пробрался к краю здания и посмотрел вниз. Они были еще на полу. Палец болел, и то, что те двое испытывали сейчас удовольствие, обозлило его. Он поспешил назад с новой решимостью, широко расставил ноги и принялся пилить с удвоенной силой.

Внезапно Бергер почувствовал изменения в напряжении троса. Похоже, скоро трос лопнет. Он стал пилить еще усерднее, поглядывая на конец стрелы, чтобы отпрыгнуть, когда она пойдет вниз.

Он успел услышать короткий звук разрыва. Ножовка вылетела из его рук. Конец кабеля мелькнул в воздухе с быстротой молнии. Трос, отрезав одну руку и ударив по телу, превратил плечи и голову в кровавое месиво.

Тяжелая стрела подъемника полетела вниз на крышу, отделяясь от мачты и набирая скорость.

* * *

Они сидели лицом к лицу. Хелен обхватила колени руками. Таггарт засмеялся.

— Над чем ты смеешься? — спросила Хелен.

— Я чертовски счастлив, каждая моя косточка счастлива.

— Все мои прежние парни были очень серьезными, они не смеялись.

— Знаешь, о чем я думаю? Давай продадим все, что у нас есть, и купим замок в Европе. Мы будем заниматься любовью до тех пор, пока...

Она прошептала:

— Ты хочешь сказать, что нам надо выйти из игры?

Таггарт поцеловал ее пальцы:

— Может быть, нам следует поговорить об этом, когда это кончится?

— Кончится? Что это?!

Громкий звук, подобный выстрелу, прогремел над ними. Хелен подняла голову и вскрикнула. Гигантская черная полоса пересекла небо. Таггарт посмотрел наверх и понял смысл тех предупреждений, которые он проигнорировал: шума, который он слышал, и стрелы там, где он не видел ее раньше. Стрела подъемника длиной в семьдесят футов полетела вниз на стеклянный куб.

Он сразу схватил за руку Хелен и потащил ее за собой в укрытие, которым мог служить выход из стеклянной комнаты. Стрела, падая, ударилась о крышу здания и задержалась на мгновение, затем повернулась, обрушилась на крышу стеклянного куба и, проломив ее, смела все, что было внутри.

Вниз хлынул поток битого стекла. Стулья, диваны и их одежда исчезли в темноте; рядом с ними оборвались с белыми вспышками кабели нагревателей. А затем, подобно конькобежцам, проваливающимся под лед, они увидели, как стеклянный пол исчезает под их ногами.

13

Таггарт рванулся, таща за руку Хелен. Она попыталась прыгнуть вперед, но часть пола под ее ногами обломилась и пошла вниз. Оба почувствовали, что падают. Дверной проем уходил вверх, а внизу шумел город.

Осыпающееся стекло обнажило электрические кабели, и Таггарт ухватился за один из них, едва увернувшись от куска стекла, летящего, как лезвие гильотины. Он толкнул свободной рукой Хелен наверх, но не удержал свой захват и почувствовал, что кабель выскальзывает из руки. Но Хелен, уже наверху, схватила его обеими руками и потянула наверх. Но вес его был слишком велик, и он невольно потянул ее к краю бездны.

Таггарт выкинул вперед руку и сумел ухватиться за выступ пола. Подтянувшись, он сумел выбраться на пол прохода. Они легли на пол, стараясь отдышаться и глядя в темноту дверного проема.

— С тобой все в порядке?

— Я не знаю.

— Тебя не порезало?

— Я не знаю.

Таггарт в темноте дотронулся до ее тела. Оба они были обнаженными, одежда улетела вниз, в темноту. Она шевельнулась.

— Болит?

— Нет. — Она вдруг засмеялась — это была смесь истерики и облегчения. — Я с трудом верю в это, но ты меня снова возбуждаешь.

Увидев руку, которую она протянула к нему, Таггарт вспомнил отчаяние, которое он только что пережил. Внизу раздались звуки полицейской сирены.

— Насколько я знаю Регги, он будет здесь с минуты на минуту.

— Скажи ему, чтобы он зашел ко мне, когда узнает, кто это сделал.

* * *

Хелен стояла у машины, завернувшись в норковое пальто, которое она оставила в фойе вместе с туфлями. Таггарт объяснялся с полицейскими. Регги успел подняться к ним на грузовом лифте, и теперь они могли сказать, что в стеклянном кубе никого не было, когда упала стрела подъемника. Регги нашел ножовку рядом с бездыханным телом на крыше здания, так что данный инцидент не мог быть случайностью. Без такой улики, как ножовка, полиция могла лишь строить предположения, что делал человек наверху в момент, когда лопнул трос. Полицейские составили протокол, в котором было записано, что на земле от падения никто не пострадал. Таггарт дал суперинтенданту распоряжение оценить ущерб и предложил руководителю наряда полиции подвезти его домой. Но тот, поблагодарив, отказался, и Таггарт, сев в свой «роллс-ройс», приказал водителю ехать в Канарси. Регги последовал за ним в черном автомобиле.

— Меня до сих пор трясет, — сказала Хелен.

— Меня тоже. — Обнимая ее одной рукой, Крис налил бренди, и они выпили из одного стакана.

— Хочешь услышать кое-что странное? — спросила Хелен.

— Что?

— Я восхитительно провела сегодня время. У меня никогда не было ничего подобного.

— Хочешь, чтобы это повторилось?

— Когда?

— Сегодня.

— Иисус! Мне надо побыть одной. Я хотела бы, чтобы ты жил в моем доме и мы занимались бы этим все ночи напролет.

— А как насчет отеля?

— Это будет уже по-другому.

— Интересно, на что это будет похоже? Пожар? На нас упадет самолет?

— Знаешь, — сказала она с недоброй улыбкой, — может, нам стоит сделать кое-что действительно рискованное...

— Что именно? — не понял он. Казалось, она чего-то боится.

— Поговорим об этом замке.

Таггарт сказал твердо:

— Как только мы покончим с Цирилло.

Хелен смотрела ему в глаза несколько мгновений, затем отвела взгляд.

— Перед тем как появился ты, я думала выйти из игры. То, что я сейчас с тобой, — это мой выбор, и теперь я не жалею об этом. Сегодня ты сделал меня действительно счастливой.

— Я рад.

— А ты знаешь, почему? Ты — первый парень, с которым я была в постели и который не вел себя так, будто он что-то ворует.

— Дай мне их список. Я заставлю брата их всех пересажать.

— Их имена не задержались в моей памяти.

На улицах уже начиналось движение, прибирали улицу дворники, открывались двери кафе.

— Они могут нас видеть?

— Нет.

Она дотронулась до него.

— Ты думаешь, мы могли бы...

Таггарт протянул к ней руку, и рука проникла под пальто.

— Я хотел бы попробовать.

* * *

— Полицейские, — сказал водитель Таггарта через переговорное устройство, когда «роллс-ройс» повернул к дому Хелен, и машина Регги издала предупреждающий сигнал.

Хелен отпрянула от Таггарта и прижалась к стеклу. Полдюжины машин стояло перед ее домом, их красные огни отражались в окнах и на антеннах. Полицейские остановили «роллс-ройс» и жестом приказали опустить стекло, но внимание Хелен было целиком поглощено машиной «скорой помощи», которая проезжала мимо с душераздирающим криком сирены.

Хелен открыла дверцу машины, и Таггарт не успел остановить ее. Она увернулась от полицейских, пытавшихся ее задержать, и взбежала по ступенькам.

— Сюда нельзя, мисс.

— Это мой дом! Разрешите мне пройти!

— Кто вы?

— Я — Хелен Риззоло. Дайте пройти! Что произошло?

Тони Таглион выбрался из машины, на которой не было опознавательных знаков.

— Что случилось? — воскликнула она. — Дайте мне войти в дом!

Таглион положил руку на ее плечо, его глаза были мрачными.

— Они убили вашего брата Френка.

Она отшатнулась, как будто он ударил ее по лицу.

— Ты лжешь! — крикнула она, но вдруг заметила фургон Френка в узком проходе за домом. Пуленепробиваемое стекло было покрыто отверстиями, из распахнутой двери тянулся кровавый след.

«Я предала его, — подумала она, — я предала моего брата».

— Эдди? — спросила она, боясь услышать ответ.

— Они стреляли в Эдди тоже. Им занимается хирург.

— И как он?

— Я не знаю.

Она повернулась к дому. Таглион взял ее за руку.

— Хелен. Кто сделал это?

— Что?

— Кто убил твоего брата?

Она выпрямилась:

— Ты — ублюдок.

— Я не убивал его, — резко ответил Тони. — Его убили люди, которых ты знаешь. Кто?

Ее глаза наполнились слезами. Это была ее вина. Она заставила Эдди и Френка полностью доверять ей. Они служили ей, а она служила Таггарту. Френк — ее молчаливый и верный товарищ — был убит, когда она занималась любовью с тем, кто привел к этому убийству.

— Кто, Хелен? — повторил Таглион.

Она обрушила все свое горе на него:

— Ты — животное! Как ты можешь так со мной говорить?

Он отступил назад:

— Френк — не невинная жертва. Как и Эдди, и ты. Твои братья делали что-то, что привело убийц к твоему дому. Они могли бы убить твою мать, твоих родственников. Дай мне зацепку, Хелен. Почему идет война?

В глазах Таглиона отражались огни полицейских машин. Наверное, такие неподвижные глаза у робота. Она подумала, что Тони Таглион умеет ненавидеть, как его брат, но не умеет так любить.

Она посмотрела на улицу. Таггарт стоял рядом с полицейскими.

— Я не знаю.

— Это потому, что Эдди и Френк хотели расширить свою территорию? Потому что вы заняли Бруклин? Почему они думали, что Цирилло им это позволит?

— Пошел ты!

— Спасибо, Хелен. Мы поговорим, когда еще кто-нибудь умрет.

«Я дала им идею, и они доверились мне», — пронеслось в ее голове. Таггарт двинулся к ней, не заботясь о том, что их видят вместе, но полицейские преградили ему дорогу:

— Подождите здесь, мистер. С ней говорит генеральный обвинитель.

— Это мой брат. Я — Крис Таггарт. Дайте мне поговорить с ним.

Один из полицейских, услышав имя, двинулся к нему.

— Привет, Крис. Ты, возможно, не помнишь меня, но мы встречались как-то на вечере. О'кей. Погоди, я должен спросить.

Он направился к Тони и Хелен.

Таггарт увидел, как Тони положил ей руку на плечо, но Хелен резко отстранилась и уже через секунду пошла прочь; казалось, что она падает. Внезапно она что-то крикнула Тони, и он крикнул в ответ. Потом они оба замолчали. Полицейский привлек внимание Тони. Тони увидел Таггарта и кивнул.

Таггарт пересек линию полицейских, но направился не к Тони, а к Хелен.

— Хелен!

Ее лицо, на котором блестели слезы, было ледяным. Она отвернулась от Таггарта и стала взбираться по ступенькам. Ее мать открыла дверь, и Хелен упала в ее объятия. Плача, они ушли в дом. Дверь со стуком закрылась.

— Что ты с ней сделал?

— Я сказал ей, что кто-то убил ее брата.

— Что?

— На случай, если ты не помнишь, Крис: твоя подруга кое с чем связана.

Таггарт уставился на дом Хелен. Все окна горели; фонари освещали улицу, гараж на заднем дворе и маленькую лужайку перед домом, слегка запорошенную снегом. В фургоне, стоящем около дома, были выбиты стекла.

— Кто это сделал?

Тони пожал плечами:

— Они боролись с семейством Цирилло. Цирилло объединились с Конфорти и кое с кем еще и дали им бой по всему Бруклину. Это должно было произойти.

Таггарт был ошеломлен. Упавшая стрела подъемника была только частью атаки. Цирилло наносят ответный удар. Регги предупреждал его. А он, Таггарт, был слишком уверен в себе. И теперь Хелен проклинает его.

— Я пойду и помогу ей. — И тут он запоздало заметил, что Тони так холоден и зол, как никогда раньше.

— Крис, что, дьявол тебя побери, ты здесь делаешь?

— Я привез Хелен домой. Она была на моем приеме в Валдорфе.

— Ее пригласил внук Альфонса? — прищурился Тони.

— Почему твои ребята следят за мной?

Тони подошел к своей машине и достал газету «Дейли ньюс». На первой странице была фотография Таггарта, пожимающего руку мэру. Слева от них стояли Хелен и внук Альфонса.

— Ее семья ведет войну против других групп, — спокойно сказал Тони. — Если ты не заботишься о своей репутации — и о моей, — ты можешь хотя бы понять, что, крутясь вокруг нее, ты можешь быть убит?

«Это значит, — подумал Таггарт, — что нью-йоркский департамент полиции не доложил Комиссии об упавшей стреле, посчитав это просто несчастным случаем». Теперь все, о чем надо думать, была Хелен. Он сказал:

— Я могу и рискнуть. Вопрос только в твоей замечательной реп... А могу я узнать, что ты делаешь здесь?

Тони взглянул на него и коротко ответил:

— Делаю свою работу.

— Ты не полицейский, а юрист.

— Хватит, Крис... Отправляйся в машину. Я не хочу выяснять с тобой отношения на улице.

Они уселись в машину, и Тони наклонился к нему:

— Я не могу поверить, что ты хотел посадить эту женщину за один стол с дядей Винни и тетей Марией.

— У нее есть законный бизнес.

— Автобусная компания, ночные клубы и дворцы бракосочетаний, которые служат для отмывания мафиозных денег? Ты забыл нашего отца и все честное, чему он научил нас.

— Это отец честный? Он честно работал на них и подчинялся их распоряжениям.

— Нас отец учил жить честно.

— Но только учил. Он говорил одно, а делал другое.

— Что?

— Он давал взятки, работая в бизнесе по производству цемента, и платил мафии.

— Заткнись.

— Он был хороший плут.

— Мой отец не плут.

— Как и Ричард Никсон.

Таггарт сжал кулаки. Один из полицейских заглянул в стекло.

— Что?

— Мистер Таглион, только что передали по радио. Старика Риззоло убили в тюрьме.

— Боже! — воскликнул Тони. — Я же приказывал присматривать за ним! — Он ударил сиденье кулаком. — Мы бы могли его допросить, и он многое бы рассказал, потому что убили его сына.

Таггарт выпрыгнул из машины.

— Остановите его!

Таггарт взбежал на крыльцо дома Хелен, но дальше его не пустили. В это время в доме раздался телефонный звонок. Таггарт попытался пробиться, но полицейские схватили его за руки. Подошел Тони. Таггарт сказал:

— Разреши мне войти, брат. Пожалуйста. Она боготворила его.

— Иди домой, Крис.

— Что ты собираешься делать с ней?

— Я надеюсь, только надеюсь, что, когда она узнает, что убиты ее брат и отец, она скажет, кто это сделал. И почему.

— Но она не знает.

— Крис, я на работе. Убирайся отсюда.

В доме послышалось какое-то движение. Таггарт услышал голос Хелен. Этот голос, который всегда казался ему таким удивительным, стал сейчас криком отчаяния. Он закрыл уши: это была его вина. Она кричала так, как будто ее сердце пронзило железное копье. Он никогда не сможет забыть этого крика.

— Тони, я сейчас ей нужен.

— Иди домой.

— Я ей помогу.

— Уберите его отсюда!

Полицейские оттащили Таггарта к его лимузину и отдали распоряжение водителю уезжать. Когда машина поворачивала за угол, Таггарт увидел, как Тони поднялся на крыльцо и постучал в дверь.

Книга третья

1

— Это выглядит так, будто гигантская баба уронила вязальную спицу, — сказал один из строителей. Инженеры, прорабы, такелажники смотрели на разрушения, произведенные упавшей стрелой. Часть стрелы осталась на крыше, зависнув над улицей; ее вершина лежала на Парк-авеню.

Наконец Бен, главный конструктор Таггарта, выразил общее мнение:

— Убрать все это несложно. Если сбросить вниз. А если не бросить, это намного труднее.

— Уберите это к черту отсюда! — зло сказал Таггарт. — Сейчас же!

Он не спал ночь, и на лице его прорезались морщины.

— Хорошо, сэр.

Таггарт отдавал распоряжения, пока рабочие разрезали стрелу, поднимали снизу новую и устанавливали мачту в вертикальное положение. Все, кто занимался этим, поглядывали на босса с опаской, думая, что его злость вызвана нанесенным ущербом, и не подозревая, что в действительности рушились все планы Таггарта.

Люди Регги уже разыскивали дона Ричарда, чтобы Таггарт мог расплатиться. Теперь было ясно, что именно он организовал совместную атаку Цирилло, Конфорти и Империала на клан Риззоло. Это было так ясно, что Тони Таглион обратился к Большому жюри за тем, чтобы оно вызвало дона Ричарда для дачи показаний по этому делу. Но дон Ричард исчез.

Повестка явиться для дачи показаний была также отправлена и его консиглиеру. Но Сал Понте надел на себя обычную маску благородного скромного джентльмена, оскорбленного подозрениями в свой адрес, и умело ускользнул от всех попыток Таглиона вывести его на чистую воду. Нет, он не слышал ничего о своем клиенте уже целую неделю. Куда он исчез? Сал Понте изобразил на своем лице простецкую улыбку: старик Цирилло всегда был немного эксцентричным.

Вчера Таггарт буквально взорвался, услышав от Регги, что дона Ричарда найти будет трудно.

— Последний раз дон Ричард исчез из поля зрения на пять лет, и никто — ни один человек — не видел его. А он управлял в это время Бруклином.

— Найди его.

— Я использую все средства, которые есть в моем распоряжении. Мои люди разыскивают его по всей Сицилии, в Нью-Йорке, черные ищут его в Восточном Гарлеме, где он родился, есть у меня люди и в Чайнатауне. Наши сборщики денег обходя Атлантик-Сити, а гангстеры, которым я плачу за информацию, ищут на юге. Мы закинули сеть более частую, чем сеть ФБР.

— Что вы подразумеваете под югом? Флориду?

— Флориду, Южную Калифорнию, Карибские острова. Он пожилой человек, а зимой холодно.

— Понте?

— Конечно. Мы следим за Салом Понте, это очевидно.

Таггарт решительно сказал:

— Свяжитесь с Понте. Напомните ему, что Мики должен нам деньги. Скажите ему, что мы понимаем его проблемы, но хотим, чтобы нам заплатили. Скажи, что мы хотим поговорить о том, как урегулировать это дело.

Регги вздохнул:

— А ты не забыл, что «сумасшедший Мики» угрожает Хелен?

На третий день после нападения на Риззоло разведчики Регги узнали, что Сал Понте внезапно отменил все свои встречи. Регги отправил свою группу к его офису на Пятой авеню, и Таггарт стал ждать результатов.

К нему на крышу поднялся Регги. Он спросил:

— У этих отделочных материалов слишком кричащий цвет; может, мы применим что-нибудь другое в вестибюле?

— Потом. Я разберусь с этим, когда у меня будет время.

Через двадцать минут появились Чрил и Виктория. Они оглядели место падения стрелы и начали перебрасываться шутками со сварщиками. Виктория помахала ему рукой:

— Есть отличная идея!

— Что вам надо?

— Мы думаем, тебе надо что-нибудь выпить и вздремнуть.

— Со мной все в порядке.

— Бен говорит, что ты здесь уже три дня. Давай устроим перерыв.

Она сунула руку ему под свитер:

— Боже, какой ты потный! Тебе нужны ванна и сон.

— Я занят.

— Мы тоже. Мы хотим поехать в клуб. Давай с нами, он еще работает.

Он повернулся к ним, кипя от злости.

— Мы не поедем в клуб!

Виктория улыбнулась:

— Ты что, подрался?

— Вы что, не читаете газет?

— Ты отлично знаешь, что у нас нет времени на газеты, — сказала Чрил. — Когда мы станем старыми, мы будем читать все подряд.

Виктория снова потянулась к нему рукой:

— Послушай, приятель, ты устал. Давай с нами.

Таггарт резко повернулся к ним, в его глазах вспыхнула такая ярость, что рабочие двинулись, чтобы его остановить.

— Убирайтесь отсюда! Вы обе.

Виктория, моргая, отступила и направилась к лифту. Она обняла Чрил, когда лифт спускался; та погладила ее волосы и поцеловала в заплаканную щеку.

— Эй. Ему очень трудно. Он этого не хотел.

— Он никогда не разговаривал с нами так.

— Ну... — она дотронулась пальцем до губ Виктории. — У него рано или поздно должен был появиться кто-нибудь. Ты знаешь это. И я знаю.

— Дело не в этом. Он стал какой-то страшный.

* * *

Регги вернулся только под вечер.

— Что случилось?

— Он уехал. Он понял, что мы контролируем его на выходе, и удрал через заднюю дверь.

— Черт подери. Кто его упустил?

— Чем ругаться, — посоветовал Регги, — я бы занялся поисками дона Ричарда.

— Я хотел бы его убить. И немедленно.

— Он ушел в подполье.

— И что нам следует делать?

— Дон Ричард будет давать распоряжения Понте. Понте будет передавать их Мики. А Мики будет вести все дела.

— Это мы сделали Мики. Этот ублюдок был обычным костоломом до того, как мы сделали его крупнейшим продавцом наркотиков в Нью-Йорке.

— И что еще мы сделали — это пробудили к активности дона Ричарда.

— Надо прекратить его активность.

— Но семейство Риззоло, ваше оружие, уничтожено, — заметил Регги. — У нас нет средств атаковать всю сеть.

— Тогда снова атакуйте верхушку. Мобилизуйте все иностранные группы, что у вас есть. Доставьте их в самолетах «скорой помощи». Мы атакуем дом в Статен-Айленде, дом Понте в Альпине, квартиру Мики в Чайтстоуне. Сравняем их с землей. Затем...

— Это бесполезно. Все они ушли в подполье. Их нет дома.

— Неважно. Я хочу уничтожить...

— Убить их детей и жен? — Регги холодно взглянул на Таггарта.

Таггарт замолчал. Конечно, он этого не хотел. Но что-то надо делать.

— Схватите Понте. Выжмите из него все.

— В настоящее время до Сала Понте добраться труднее, чем до президента Соединенных Штатов. Кроме того, за ним охотится Комиссия, потому что они знают о его роли посредника.

— Черт бы их побрал. — Он смотрел, как рабочие второй смены выходят из лифта. — Как вы думаете, как Хелен Риззоло будет реагировать, если я уберу дона Ричарда?

— Она хотела бы разорвать его на куски.

— А она простит меня?

— Доброй ночи, сэр.

— Что? Вы уходите?

Регги достал билет на рейс «Эйр Франс».

— Вы недавно предлагали мне отпуск.

— Но сейчас вы мне нужны!

— Вам нужно составить план, Крис. Я ничего не могу делать, пока вы ослеплены страстью к этой женщине. Вы перестали думать о мести. Вы не знаете, чего хотите.

— Я не ослеплен. Я просто чувствую, что я должен. Ее брат и отец погибли из-за меня.

— Они занимались рэкетом.

— Попробуй сказать это ей. Она проклянет меня.

— Вы сами это затеяли.

— Если бы мой отец не был убит...

— Есть и другие причины.

— Я о них уже забыл.

Регги тронул свои усы и посмотрел на город. Солнце садилось за статуей Свободы. Красный круг в сером небе.

— Вы помните, когда охранник «сумасшедшего Мики» ударил меня по ребрам?

— Я помню — вы кашляли кровью.

— Моей первой реакцией было — ответить ему тем же. Но если бы я причинил ему боль, он бы меня убил. Поэтому я целиком сосредоточился на том, чтобы его обезоружить. Что я и сделал. То же самое относится и к вам, но в другом масштабе. Постарайтесь взять себя в руки, забудьте о мести и вернитесь к вашей цели. Вам не так важно, что они сделали Риззоло. Вспомните вашего отца. Затем найдите средство атаковать Цирилло. Подумайте хорошенько.

— О чем мне надо подумать?

Регги пристально посмотрел на Криса.

— Уходите из этого дела, пока это возможно. Мафия и власти до вас доберутся, — это дело времени.

— Власти? Это звучит, как напоминание о моем брате.

— Вас может раскрыть и ваш брат.

— Я не остановлюсь.

— Тогда что вы собираетесь делать?

Таггарт не решился встретиться глазами с холодным взглядом Регги.

— Мы постараемся, чтобы Мики снова обратился к дону Ричарду. Думаю, я знаю, как будет реагировать этот старый ублюдок.

— Позвольте мне напомнить кое о чем, — прервал его Регги. — Его атаки на Риззоло первоначально входили в ваш план. Фактически они были частью этого плана. Не предполагалось, что в вас вспыхнет любовь к их боссу.

— Возьми отпуск, — холодно ответил Таггарт. — Я все обдумаю.

* * *

Он успешно провел то, что задумал, но мафия от этого стала только сильнее. Дон Ричард вернулся к руководству, занял те места, из которых ушли другие семейства.

К тому же Таггарт сделал «сумасшедшего Мики» более могущественным. Таггарт создал ему имидж «человека, который может», главного поставщика героина. Теперь все уличные торговцы искали поставщиков Мики.

Кроме того, как понял Таггарт, он сам же установил долговременную стабильность. Оказав помощь в утверждении Мики, он тем самым исключил возможную борьбу за власть в семействе Цирилло, когда старый дон Цирилло умрет. Таким образом, даже если Таггарт найдет дона Ричарда и убьет его, империя Цирилло останется незыблемой.

Таггарт пришел к выводу, что есть только один путь к тому, чтобы наконец отомстить: уничтожить сразу трех китов империи Цирилло: дона Ричарда, «сумасшедшего Мики» и консиглиера Понте, быстро и одновременно, так чтобы оставшийся в живых не мог предпринять ответных действий. А потом Комиссия довершит остальное.

Мики и Понте представляли собой наиболее достижимые цели. Если полиция не имеет возможности подкопаться под них, то люди Регги Ранда легко их уничтожат. Но остается дон Ричард, и он вполне может прожить еще с десяток лет. Поэтому надо найти дона Ричарда.

Таггарт обратился к своим связям среди полицейских. Но ни полиция, ни ФБР, ни Комиссия по борьбе с организованной преступностью не имели сведений о старом Цирилло. Не было ни малейшей зацепки, где он прячется, только неясные слухи. Таггарт обратился к Джеку Варнеру.

— Забудьте это, мистер Таггарт, — сказал Варнер, нервно поглядывая на город, простирающийся ниже «Башни Таггарта». — Прошлый раз он прятался пять лет.

— Мне говорят это все. Я жду от тебя большего.

— Я хотел бы сам знать, где он находится. Я мог бы тем самым сделать карьеру и получить деньги от вас.

— Найди его и можешь уйти в отставку.

— Я постараюсь, мистер Таггарт. Но я скажу вам честно — этого не случится.

Таггарт испробовал и другие пути. Он связался с тремя шпионами Регги, которые имели доступ к Мики и Понте. Это были: один из охранников, друг Мики, с которым он часто обедал вместе, и менеджер его публичного дома, с которым он шлялся по злачным местам, — но никто из них не знал, где находится дон Ричард. Регги был прав: только консиглиер Понте знал, где прячется дон Ричард Цирилло.

Как проникнуть на самый верх империи Цирилло? Таггарт долго обдумывал, стоит ли пытаться похитить Мики или Понте для того, чтобы узнать, где прячется дон Ричард. Но похищение было намного сложнее убийства. Оба они ездили, окруженные охранниками.

Понте казался более подходящей фигурой, но хотя он и не обладал такими бойцовскими качествами, как Мики, этот консиглиер редко бывал один. Охранники сопровождали его повсюду. По воскресеньям он отправлялся с целым конвоем к старому кварталу в Бруклине, где жила его мать, чтобы сопровождать ее в церковь. Остальное время он проводил в своем доме, и свет постоянно горел в его кабинете.

Разочарованный двумя своими поездками в эту церковь, Таггарт возвращался в Бруклин и вдруг обнаружил, что оказался в Канарси. Он повернул на улицу, где жила Хелен, и его сердце забилось сильнее.

Ее дом выглядел уныло. Темные занавески закрывали окна, и на рождественской гирлянде была повязана черная лента. Он почувствовал, что за его машиной наблюдают: когда она замедлила ход, несколько человек вышли из соседнего переулка, у каждого рука была в кармане. Пока он проезжал мимо дома, за ним следовал какой-то фургон.

Часом позже Таггарт вернулся. Хелен стояла на лужайке перед домом и разминалась. На ней был легкий спортивный костюм. Ее окружали охранники, у тротуара стояли машины с заведенными двигателями. Таггарт проехал мимо. Она взглянула на него, и ее глаза сверкнули. Ветер рванул шелковистые черные волосы. Таггарт проехал в парк Канарси и вышел на берег. Она дышала тяжело, но ее бег показался Таггарту очень грациозным. Она порядком обогнала своих охранников, и он мог бы присоединиться к ней, но что он может ей сказать? И что она скажет в ответ?

Он повернулся и сел в машину.

Пошла третья неделя, все так же без результатов, и вдруг, когда он уже не знал, что предпринять дальше, судьба послала ему возможность заставить консиглиера Понте раскрыть место, где прячется дон Ричард, и эта возможность появилась из самого неожиданного источника. Офис в «Башне Таггарта» посетил дядя Винни. В руках у него были термос и сумка.

— Я пришел сюда поговорить за чашкой кофе.

Таггарт не был настроен на беседу, но он не мог отклонить просьбу лучшего друга отца.

— Ты все работаешь? — дружелюбно спросил дядя Винни.

— Это единственный способ стать богатым. Как твои дела? — Они обнялись. Таггарт помог дяде снять пальто.

— Отлично, отлично. Действительно хорошо... Я купил кое-что в кондитерской.

— О чем ты хотел поговорить? — спросил Таггарт, очищая стол от бумаг.

Дядя Винни выложил пирожные «Наполеон», сырники и лимоны. Затем налил кофе.

— Я решил, если твой офис разрушен, то тебе негде даже приготовить кофе. Как твои дела?

— Знаешь кого-нибудь, кому нужна изогнутая стрела?

— А кто тот парень, которого нашли?

— Половина парня. Никто не знает, кто он.

— Я слышал, это вредительство.

— Тросс лопнул случайно.

— Хорошо, что больше никто не пострадал.

— Была середина ночи.

— Бог тебе и помощь, — дядя Винни отправил пирожное в рот. Таггарт тоже взял пирожное.

— А как твои дела?

— Ну, у меня есть одна проблема... — Дядя Винни отправил в рот другое пирожное и принялся изучать китайский ковер Таггарта. — Это касается твоего брата.

— О черт. Это теперь касается и тебя?

— Нет, нет. Ничего подобного.

— Это хорошо, потому что я не могу помочь.

— Боишься, что Тони завел на меня дело? Ты попадешь в тюрьму раньше, чем я. Нет, Тони только хочет, чтобы я ему помог.

— Каким образом?

— Ко мне приходят за данью. Он хочет записать на пленку мой разговор с рэкетирами. Ты понимаешь, что для другого полицейского я бы не сделал этого. Но Тони мне трудно отказать. Мог бы ты поговорить с ним?

Таггарт уставился на дядю Винни. Бизнес дяди Винни контролировал Сал Понте. Запись разговора могла бы стать крючком, которым можно зацепить Понте.

— Пожалуйста, ты можешь поговорить с Тони?

— Я могу попросить его слезть с твоей спины, — медленно произнес Таггарт. — Конечно, я мог бы это сделать, но Тони это очень обидит.

— Черт, я знаю, — с сожалением сказал дядя Винни.

Таггарт взял пластмассовый нож, который был приложен к пирожным, и отрезал кусок. «Не спеши, — сказал он себе. — Сыграй свою роль точно».

— Дядя Винни, ты знаешь, кто такой Сал Понте?

— Адвокат рэкетиров.

— Консиглиер старика Цирилло, как я слышал.

— И что?

— Ты знаешь, что он постоянно суется в наш бизнес?

— Конечно.

Дядя Винни оглянулся и, понизив голос, продолжил:

— Они занимаются рэкетом от Джерси до Вестчестера. Они отхватывают большой кусок от моего бизнеса в Ньюарке. Мне приходится брать у них бетономешалки, и я не хочу с ними ссориться. Понте на мне хорошо набивает карман.

Вестчестер находился в Южном округе; это была территория Тони. Таггарт отрезал еще один кусок пирожного и передал его на ноже.

— А что у тебя есть в Вестчестере?

— Склад в Уайт Плэйнсе, небольшое здание для офисов в Армонке.

— А что-нибудь побольше?

— Я им плачу с доходов на гараж в аэропорту. Что Тони хочет от Понте?

— Тони хочет схватить его за зад.

— И как он собирается это сделать?

— Вымогательство. Манипуляции профсоюзом водителей. Поддельные счета.

— Не понял.

— Пару лет назад я помог ФБР засадить нескольких вымогателей. Я записал их слова на пленку.

— Слушай, я не хотел бы проблем с Цирилло.

— Не волнуйся, я постараюсь, чтобы этих проблем не было. Я возьму все на себя.

— Ты думаешь, Тони согласится?

Таггарт не был в этом уверен.

— Слушай. Между нами. Есть кое-что, что касается отца и многого другого. Я уже хотел сделать что-нибудь в этом духе. Это отлично, что ты пришел.

Дядя Винни выглядел озадаченным.

— Так что будет, когда с меня потребуют очередной взнос?

— Попроси о беседе за ленчем самого Понте. Говори именно о своих выплатах и попробуй поупрямиться, но не вспугни его. Агенты Тони будут тебя подслушивать и запишут на пленку требования Понте заплатить.

Дядя Винни выпрямился и отодвинул пирожное:

— Ни в коем случае! Ты хочешь, чтобы мафия знала, что я помогаю полиции?

— Нет, нет. Тони не отправит это дело в суд. Он использует это для того, чтобы надавить на Понте и заставить его говорить по поводу более важного дела, о его боссе. Никто даже не будет знать, что Понте арестован. Вся идея заключается в том, чтобы никто не знал, что он стал информатором. Это будет чем-то вроде похищения.

— Понте будет знать, почему он арестован?

— Я гарантирую, что Понте не сможет тебе ничего сделать. Слушай, скоро мы будем партнерами. Кто будет генеральным подрядчиком?

Дядя Винни назвал фирму «Истерн кастинг».

— Я приму участие в деле.

— Они не дадут такой возможности. Они действуют как бандиты.

Таггарт рассмеялся. Он снова стал Крисом Таггартом из «Таггарт констракшн».

— Если «Истерн» не продадут свою долю, я куплю их самих.

Когда дядя Винни ушел, он послал в Париж телеграмму: «Регги, отпуск окончен».

* * *

2

Через двадцать недель после того, как исчез дон Ричард, Регги Ранд встретил Джека Варнера на автостоянке в Коннектикуте, около Восемьдесят четвертой магистрали. Весенний ночной воздух был холодным. Они вышли из света фонарей и обыскали друг друга, проверяя на наличие микрофонов.

Пошел одиннадцатый месяц с того Дня памяти, когда Таггарт начал приводить в действие свой план мести, одновременно подставив Комиссии Николаса Цирилло и похитив Хелен Риззоло.

— Я хочу сообщить тебе кое-что, — сказал Ранд Варнеру.

Варнер хмыкнул:

— Ты хочешь сообщить мне. Это я хочу сообщить тебе кое-что в обмен на деньги.

Этот детектив был первым из Южного полицейского округа, которого удалось перевербовать более чем за восемьдесят лет. Эта перевербовка была заслугой Регги Ранда, который восхищался всякого рода элитными организациями. Деньги были ключом к сердцу этого выпускника элитарной школы в Стивесанте, и Регги уже положил сто восемьдесят тысяч долларов на его счет в швейцарском банке. Варнер мечтал о волшебной цифре в полмиллиона долларов, и Регги не хотел, чтобы эту сумму Варнер получил до того, как необходимость в нем отпадет. Варнер знал всю нью-йоркскую мафию так хорошо, что его регулярно вовлекали в планирование операций Комиссии, и он пользовался доверием, чем не мог похвастаться больше никто, кроме помощника министра юстиции и главы Комиссии по борьбе с мафией Тони Таглиона.

— И что это за информация?

— У Сала Понте есть подруга.

Варнер перестал улыбаться:

— У него никого нет.

— Он очень осторожен. Никто не знает. Даже дон Ричард.

— Как, черт, ты это разузнал?

— Тебе интересно?

Этот, казалось, незначительный факт имел важное значение, потому что теперь Понте мог быть арестован так, что об этом никто бы не узнал, и это давало возможность его перевербовки.

— Как ее имя?

— Сначала спроси, почему я говорю это тебе.

— И что тебе нужно?

— За эту информацию я хотел бы получить результат немедленно, в течение часа. Мы понимаем друг друга?

— Мне заплатят за эти результаты?

— Конечно.

Варнер обвел взглядом автостоянку и магистраль, по которой пролетали автомобили. Ко входу на автостоянку подъехал «БМВ». Варнер подождал, пока пассажиры не вышли и не пошли в противоположном направлении.

— Я понял. Мы его тайно арестовываем, когда он отправится к своей подружке, и заставляем его расколоться. А что, если он расскажет о чем-нибудь важном? Если вы проболтаетесь об этом, ему конец. Если это случится, Таглион начнет расследовать, из-за чего произошла утечка информации.

— Ему ничего не будет. Я даю слово.

— Этого мало. Мне это не нравится.

— Ты меня прости, — спокойно сказал Регги, — но я не приму отказа. Ты должен согласиться.

— Прости, парень.

— Прости и меня, — ответил Регги, вынимая пистолет. Глядя на Варнера, он отступил назад, потому что нью-йоркский полицейский, которого не тронула пуля на протяжении восемнадцати лет службы, мог быть весьма опасен.

Варнер усмехнулся:

— Я уверен, что ты не собираешься стрелять. Я не буду пытаться выбить оружие у парня, у которого стрелять в меня нет причин.

— Стой спокойно.

— Извини.

Варнер усмехнулся еще раз, несколько озадаченный поведением Регги. Регги сунул руку в карман и достал маленькую металлическую коробку.

— Ты знаешь, что это?

Варнер пригляделся:

— Конечно. Магазин для твоего пистолета.

— Погляди еще раз.

— Что это?

— Магнитофон.

Варнер почувствовал, как кровь бросилась ему в голову.

— Что?

— Я держу его в пистолете, когда заинтересован в том, чтобы записывать, а не стрелять.

Варнер сжал кулаки.

— Но не сегодня, — сказал Регги, поспешно отступая назад.

— Что ты, черт тебя подери, делаешь со мной?

— Когда ты доложишь мне, что именно Понте рассказал Таглиону, я заплачу тебе триста пятьдесят тысяч долларов.

— Регги. За что ты со мной так обращаешься? Я никогда не делал тебе ничего плохого.

— Я делаю тебя богатым.

— Я могу на этом сильно погореть. Я могу влипнуть, ведь мне придется производить этот арест.

— Мы позаботимся о тебе, Джек. Помни, мистер Таггарт все еще считает тебя наиболее ценным агентом.

Варнер провел рукой по волосам и взглянул на свои дорогие, сшитые по индивидуальному заказу ботинки. Сейчас они были в грязи.

— Ладно. Как ее имя?

— Миссис Хугель. Она замужем и живет в Грей Нек. Понте влюбился в нее по уши.

— Как, черт подери, ты узнал об этом?

Регги улыбнулся:

— Сорока на хвосте принесла. Теперь слушай. Скажи Таглиону, что ты сможешь тайно арестовать Понте, когда они встретятся. При этом ты подбросишь ему мысль, что можно использовать его подругу как дополнительный способ его расколоть.

— Я думаю, он сообразит это сам.

— Иди в машину, не оборачивайся.

Варнер направился к машине, но одна мысль все-таки заставила его обернуться:

— Эй, почему ты думаешь, что у Таглиона есть что-нибудь, за что он может арестовать Понте?

— Я чувствую это кожей.

Подъезжая к городу, Варнер подумал, что британец сделал ошибку, рассказав о магнитофоне. Информация, которую он передавал, в случае провала Таггарта будет использована для его осуждения, и поэтому Варнер будет вынужден немедленно выложить все, что знает. Только это давало ему возможность выкрутиться, хотя на этом его карьера в полиции завершилась бы. Он успокаивал себя мыслью, что Таггарт слишком осторожен, чтобы подставлять себя под удар. И несмотря на то, что Регги обращался с ним слишком сурово, Варнер с уважением подумал, как хорошо Таггарт организовал охоту на Понте.

Почему он устроил эту охоту на консиглиера дона Ричарда и на «сумасшедшего Мики»? Внезапно Варнер вспомнил, что в прошлом году Таггарт так же организовал арест Николаса Цирилло. Варнер улыбнулся: похоже, ему предстоит провести долгую ночь над своими папками.

* * *

Регги некоторое время ехал по дороге, желая удостовериться, что Варнер за ним не следует, затем повернул к ресторану «Ауберг Максим» в Норт-Салеме. Было уже поздно, посетители завершали десерт. В центре зала компания объемистых толстяков поглощала блюдо из утки. Крис Таггарт сидел в углу, пригубляя бокал бордо и изучая меню.

— Вино?

— Виски, пожалуйста.

Официанту были отданы соответствующие распоряжения.

— Как вы?

Регги потер глаза:

— Я думаю — неплохо.

— Что-нибудь не так?

Регги пожал плечами и подумал, что ответить.

— Я надеюсь, вы знаете, что делаете. Варнер очень ненадежен, а теперь мы угрожаем ему, и это сделает его опасным.

Стакан виски появился на столе.

— Спасибо. Ваше здоровье.

— Ваше здоровье. И будьте повеселее. И еще, Регги, мы должны заставить Мики заплатить.

— Как вы намереваетесь это сделать?

— Скажите его людям, что мы отсрочим долг до тех пор, пока он не заработает денег на новых сделках с нами.

— Даже если он согласится, у нас больше нет героина.

— У нас двадцать или тридцать килограммов.

— Этого недостаточно для Мики.

— Более чем достаточно, — улыбнулся Таггарт. — Более чем достаточно. Только постарайтесь его заинтересовать.

* * *

— Ты хочешь меня поблагодарить? — спросил дядя Винни, когда Тони Таглион позвонил.

— Я действительно тебе обязан.

— Ладно, парень. Ты мне должен. Встретимся в «Албателли». В десять часов. Ты можешь работать допоздна. Но в любом случае тебе надо есть. А потом и спать. Я приглашу и Криса.

Таггарт сел напротив них. Поначалу Тони выглядел отчужденным, но его черные глаза потеплели, когда он сказал:

— Дядя Винни, вы начали очень важное дело. Я не могу объяснить детали, но вы открыли целый сундук с драгоценностями.

— Ну, это не только я, — запротестовал Винни. — И Крис тоже.

— Конечно. Вы оба. Не ожидайте увидеть это в газетах, но вы действительно сделали важное дело.

* * *

Хелен Риззоло разминалась на лужайке перед домом. Эдди стоял рядом, инструктируя ее охранников:

— Если вы допустите малейшую оплошность, будете охранять моего дядю в Вестпорте. Там нет ни баров, ни баб, ни кино. Только деревья.

Сам Эдди казался неуязвимым. Единственным напоминанием о нападениях Цирилло были отсутствующие пальцы на руке и редкие приступы головной боли. Но без Френка, подумала Хелен, он потерял сдерживающую силу и был еще больше склонен к непредсказуемым выходкам.

Эдди переживал смерть отца очень тяжело, много тяжелее, чем она предполагала. Внезапно, в тридцать лет, он обнаружил, что стал главой семьи, а для итальянского парня, выросшего под присмотром волевого отца, это тяжелое испытание. Она обнаружила, что Эдди ее раздражает, как будто он был виноват в том, что жив, в то время как отец и Френк погибли. Кроме того, Эдди стал пытаться диктовать свою волю. Мать сказала Хелен, что он боится за нее, но мать не знала, как опасен был Эдди, сам принимающий решения.

Хелен подошла к нему ближе:

— Что ты будешь делать, когда я уйду?

— Рыть яму в земле.

— Эдди, никаких дел с наркотиками.

— Конечно.

— Я не хочу видеть, как эти так называемые «импортеры» приходят в дом. Я не хотела бы, чтобы ты полностью разорился.

— Ну, не волнуйся так.

— Я волнуюсь. Ты — единственное, что у меня осталось.

Она перепрыгнула через низкую ограду и побежала по мостовой.

Эдди сердито повернулся к охранникам:

— А вы чего ждете, клоуны? Она убежала уже за полквартала.

Три солдата Риззоло ринулись за ней, следом поехала и машина.

Она пробежала несколько миль, обогнула парк Канарси и замедлила бег для того, чтобы посмотреть на художников, которые старались не упустить этот теплый солнечный день. Их мольберты стояли вдоль берега, как длинноногие птицы. Вниз по реке стоял еще один художник, отдельно от остальных. Она подошла к нему и принялась изучать его полотно. Художник великолепно показал солнечный свет, четкие тени деревьев покрывали берег.

— Вы покупаете эти картины или действительно рисуете?

Регги Ранд коснулся полотна пальцем и затем вытер палец платком, который достал из рукава. Они встречались таким образом до налета Цирилло, но на этот раз Регги действительно рисовал.

— Я берусь за краски, чтобы отдохнуть. Это как глоток воды для человека, испытывающего жажду.

— Я понимаю вас. Я сама учусь играть на скрипке.

— Поворачивайтесь к воде, когда говорите. У них могут быть узко направленные микрофоны.

— Да? А что, если они на подводной лодке? Слушайте. Что делает Таггарт? Он знает, что у нас случилось?

— Таггарт не исключал такой исход с самого начала.

— Нас убивают.

— Вы можете продержаться еще немного?

— Сколько?

— Я могу уверить, что мистер Таггарт претворяет в жизнь один план.

Хелен помолчала. Она не любила расспросы, но все же не выдержала:

— Регги.

Он взглянул на нее.

— Какие-нибудь проблемы? — не очень дружелюбно спросил он.

— Почему бы ему не поговорить со мной?

Регги поднял кисть. Она ждала ответа. Может, он думает, что она совсем дура?

— Между нами?

— Как скажете.

— Он боится смотреть вам в глаза.

— Боится?

— Он не хочет с вами встречаться, пока не сделает одно дело. Он проклинает себя. Он не может просить о прощении, пока не уладит кое-что.

— И потому он послал вас.

— Я тоже участвую в этом деле.

Злясь на себя за то, что она выразила свои чувства, да еще перед Регги, и уязвленная тем, что Таггарт ее избегает, Хелен сказала:

— И он прикрывается вами, как и мной, чтобы вы таскали каштаны из огня, как это делала я. А он чист.

Регги опустил кисть в серую краску и некоторое время смотрел на западный склон острова, где волны набегали на песок.

— Люди делают серьезную ошибку, полагая, что серый цвет — это что-то среднее между черным и белым. Серый цвет — это серый, моя дорогая. И он не может быть белым или черным. Ему нравится быть именно серым, как мне нравится служить мистеру Таггарту. Меня побуждают к действиям его молодость и энергия. Когда становишься старше, необходимо нечто другое, чем возбуждение от вида крови противников. Мы понимаем друг друга?

— Вы мне угрожаете?

— Нет. Мистер Таггарт очень к вам расположен. Только это мне важно относительно вас. Кроме того, вы и я — не враги. И вы можете принять мои слова только как дружеский совет: никогда не пытаться ссорить меня с мистером Таггартом.

Хелен взглянула в синие, не выражающие никаких чувств глаза англичанина и увидела собственное отражение.

— В вас есть какая-нибудь доля итальянской крови?

Регги только холодно улыбнулся.

Она снова побежала по дорожке. Охранники двинулись следом. Когда она обернулась, то увидела, что Регги задумчиво постукивает кистью по мольберту. Знает ли англичанин, как много места в ее мыслях занимает Крис Таггарт?

Ее чувства были смешанными. Отца и брата больше не было — это более чем достаточная причина ненавидеть Таггарта. Она пыталась настраивать себя против него, но не смогла забыть, как он глядел на нее на балу, как они беседовали у витрин, как они занимались любовью, как он почти погиб, спасая ее, когда стеклянный потолок рухнул вниз. Она страстно желала обнять его, забыв о прошлом, и начать все сначала.

* * *

Джек Варнер обнаружил, что подруга Сала Понте, миссис Хугель, была очень красивой блондинкой в возрасте около сорока пяти лет. Ее муж владел магазином по продаже автомобилей «вольво» и не имел никаких связей с преступным миром. Вооруженный ордером на арест, подписанным самим Тони Таглионом, Варнер с напарником следил за ее домом на протяжении недели. На восьмой день она отправилась от своего дома в Грейт Нек к гостинице «Бокстри» в Пурдисе, городке в часе езды от Нью-Йорка. Она вошла в белую дверь, и кто же другой подъехал к двери сразу после нее, как не красавчик Сал Понте?

— Один, — довольно сказал Варнер. — Этот ублюдок наконец один.

Полицейские перебрались на железнодорожную станцию неподалеку от автодороги. Постепенно начало темнеть, ветер стал холодным. Они курили, перебрасываясь шутками о тех, кто сейчас занимался любовью в пустой гостинице. Для Варнера эта женщина была одной из богатых дам, которые проводят все время в универмагах и от безделья ищут приключений.

— Думаешь, у ее мужа тоже кто-нибудь есть на стороне?

— Если это не так, то он — идиот.

— А она знает, кто такой Понте?

— Нет, — твердо сказал Варнер. Он прогнал из головы мысли об этой женщине и стал размышлять о Таггарте. По всему было видно, что Таггарт присоединился к семейству Риззоло, хотя это казалось невозможным, — ни одна семья не пускала чужака на свою вершину, тем более такое старомодное семейство, как Риззоло. Но почему тогда Таггарт взялся за Понте? Он охотится на старика дона Ричарда?

Напарник Варнера попытался угадать время, когда она должна вернуться назад.

— В шесть.

— Ее дети еще в колледже.

— В семь.

В пять, когда движение на дороге уменьшилось, они подошли ближе и встали у ворот бакалейного магазина. Несколькими минутами позже долгожданная пара вышла из дверей и разошлась по своим машинам. Она отправилась по Хатчинсон-Ривер Парквэй, направляясь домой в Лонг-Айленд, а Понте повернул на Кросс-Кантри-парк, попрощавшись с ней сигналом машины.

Напарник Варнера должен был выполнить свою задачу на пересечении дорог Травэй Саф и Кросс-Кантри. Когда машина Понте стала тормозить на перекрестке, полицейская машина перерезала ему путь.

Варнер достал полицейский значок и показал его через ветровое стекло.

Понте с трудом справился со своим лицом, стараясь не выдать свое разочарование. Он достал красный шелковый платок из кармана и вытер губы.

— Ордер на арест?

— Четыре ордера. Один на обыск вашего дома. Один на обыск служебного помещения. Один на арест. Один на машину. Откройте дверь.

Варнер вручил ему ордера.

— Давай пересаживайся.

Он приковал Понте наручниками к раме пассажирского сиденья и, сев за руль, направил машину в Нью-Йорк, предоставив консиглиеру время для изучения. Только когда машина повернула на Манхэттен, он нарушил тишину:

— Обвинения против тебя, Сал, тянут на двадцать лет, если не больше.

Понте одернул рукава, закрыв запонки, и молча передал ордера обратно.

Варнер спросил:

— Ты не хочешь, чтобы я позвонил главе Комиссии? Может, мы договоримся?

Понте холодно улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Никто не знает, что ты арестован.

Понте глянул в сторону. Варнер продолжал ковать железо, пока горячо.

— Я могу отвезти тебя прямо в тюрьму. Могу привезти к своему шефу. И мы можем просто поговорить. Ты ничего не теряешь... Поговорим?

— Поговорим? — повторил Понте, состроив презрительную гримасу. — Что ты о себе думаешь? Я знаю, почему ты меня взял без свидетелей. Тони хочет заключить со мной сделку.

Джек Варнер улыбнулся:

— Мистер Таглион предложит вам двадцать лет. У вас есть что-нибудь, что стоит двадцать лет?

Варнер остановился перед рядом высоких зданий.

— Это тюрьма. Она связана проходом с федеральным судом. А вон там находится церковь.

— Это что, экскурсия?

Варнер продолжал:

— Мне нравится, как они построены. Всегда напоминают мне средневековый замок. Вы бывали в таком? Весь закон — на одном клочке земли. Где король, там Бог: закон и наказание.

— Пошел ты!

— Конечно, времена меняются. Чертов Верховный суд отменил сожжение на костре. Поэтому сейчас король — только государственный обвинитель. Ему нужно еще убедить жюри засадить вас в темницу. Сал, почему бы вам не попробовать потолковать с королем?

Понте пожал плечами:

— Я могу выслушать кого угодно.

Варнер просигналил своему напарнику. Вместе с Понте они вошли в здание Федерального суда, миновали пустые коридоры и поднялись на лифте. На этаже, куда они прибыли, была крупная надпись: «Комиссия по борьбе с мафией». Бровь Понте иронически поднялась.

Только одна вещь заинтересовала здесь Понте — большая цветная фотография президентского лимузина с дюжиной агентов секретных служб. Затем взгляд Понте обвел пустые стены.

— Кто-нибудь должен сказать королю, что он живет, как крестьянин.

— Скажи ему сам.

Варнер провел Понте в кабинет, освещенный красноватым светом закатного солнца. Бумаги лежали на столе, стульях и подоконниках. На стенах были полки, заполненные папками, в ящиках лежали магнитофонные, кассеты. Змеились шнуры от нескольких телефонов. Тони Таглион сидел за столом, на нем была белая рубашка и синий галстук. Его рукава были закатаны, а галстук приспущен. Тони взглянул на Понте с суровостью священника, уверенного в неотвратимости божественной кары.

— Запись вашего телефонного разговора, — сказал Таглион, передавая Понте лист с расшифровкой магнитофонной записи. — Разговор в офисе.

Понте попытался встретиться с ним глазами, надеясь найти в глазах Таглиона хоть немного дружелюбия, но это ему не удалось. Тогда он стал читать расшифровку.

— Мы подслушали также много разговоров в «Кристо», где вы едите бифштексы с подрядчиками, с которых собираете дань.

Когда Понте взялся за следующую расшифровку, Тони добавил:

— А вот о чем вы говорили с вашим водителем, — и он включил кассетный магнитофон. Голос Понте заполнил комнату, ясный и громкий на фоне чуть слышного отдаленного разговора. Понте уставился на магнитофон. Таглион выключил магнитофон на середине фразы. — У вас хороший голос, Сал. Жюри даже не понадобятся наушники.

— Это дерьмо. Этот парень не будет свидетельствовать против меня.

— Он и не должен. Мы не будем его просить. Но он будет это делать. — Таглион холодно улыбнулся. — Это очень выгодное расследование, Сал. Расследование рэкета может привести нас к наркотикам. Мы получим уйму результатов за очень небольшое время. К Цирилло подкопаться нам не удастся, но тебя мы засадим надолго.

— Вы не можете использовать этот мусор в суде.

— Ордер на арест был согласован с Вашингтоном, с самим министром юстиции. У нас не было подслушивающих устройств в вашем доме. Агент включил его, когда вы звонили вашей маленькой девочке по поводу ее прелестной вечеринки, и когда Мики Цирилло звонил по поводу героина, которым вы будете снабжать школы в Бед-Стади. Это стопроцентное свидетельство.

— Мой адвокат...

— Каждый консиглиер в городе знает, кто стоит во главе империи Цирилло — это Ричард и ты.

— Мой адвокат...

— Твой адвокат предложит тебе сделку с нами. Я рекомендую тебе эту сделку уже сейчас.

— Ты думаешь, что можешь посадить меня в тюрьму? — спросил Понте. — Давай сажай.

— Это легко. Но у меня есть идея получше. Я хочу обратиться к министру юстиции США, который предложит тебе неприкосновенность в обмен на показания...

— Можешь засунуть это разрешение себе в зад.

— Но я не нуждаюсь в твоих свидетельствах.

— Нет? — удивился Понте и взглянул на Варнера. — Тогда что вам нужно?

— Я хочу получить человека, который будет предоставлять мне информацию.

— Информацию? Вы рехнулись. Я был на другой стороне так долго, что не смогу подставлять своих людей.

— Вы не хотите поменять двадцать лет на информацию о Цирилло? Это не ваш родственник. Вы хотите сказать, что ваша жена и дети посчитают, что ваш выбор двадцати лет лучше?

— По крайней мере, мои дети будут знать, что я не переметнулся.

— Джек, посмотри, работают ли еще мистер Костлер и мисс Галахер. Они будут свидетелями нашего разговора с этим джентльменом.

— Вот он и настал, — сказал Понте, когда Варнер вышел, и они остались вдвоем.

— Что настал?

— Третий вариант. Даже если я не буду говорить, ваши люди удостоверят, что я говорил. И меня убьют свои.

— Но не в этом кабинете.

— Скажите что-нибудь еще.

— Мы не занимаемся такими делами, Сал. Мы имеем достаточно возможностей раздавить тебя законными методами.

Таглион изучающе уставился на Понте. Понте был твердым человеком, но ему уже шел пятьдесят второй год. К тому же в этом человеке вспыхнула страсть к женщине, и ему было что терять. Схватить мафиози такого уровня удается нечасто, и эту возможность надо использовать до конца.

— Для человека ваших лет заключение в тюрьму означает конец жизни. Даже если вас выпустят досрочно, вам будет за шестьдесят.

Понте сохранил спокойное лицо, но это давалось ему с трудом.

— Зачем вы возитесь во всем этом дерьме? Получаете плевки, сажая людей, которых считаете преступниками?

Таглион спокойно ответил Понте:

— Демократия слишком уязвима, чтобы позволять гулять на свободе таким людям, как ты.

— Вы защищаете демократию, — язвительно сказал Понте. — Вы — революционеры. Вы защищаете бедных людей, устанавливая плохие правила. Вы называете богатых преступниками, но нелегальная торговля в Америке процветает со времен революции. Отец Джона Кеннеди тоже занимался торговлей запрещенными товарами, знаете ли. А профсоюзы? Куда бы пошли профсоюзы, если бы мы их не контролировали? У вас проблемы с заемщиками? Мы предлагаем деньги тем, кому не дают банки. А это уж их дело, соглашаться на наши проценты или нет.

— Робин Гуд чертов. Вы грабите слабых. Вы устанавливаете свои собственные порядки. И забираете все себе. А когда ваши жертвы протестуют, вы их убиваете.

— Слушай, если бы в нас не было нужды, мы бы не попали в бизнес.

— Вы попали в бизнес при помощи силы.

— Мы предоставляем услуги, которые нужны людям.

Таглион почувствовал, что ему в голову ударяет кровь.

— Хватит болтать. Мафия говорит: «Мы возьмем, что хотим». Вы — враги, Сал, тайная организация, живущая в нашем обществе. Может, именно поэтому я вас ненавижу, может — не поэтому, но я уверен, что вы больше не будете в этом участвовать.

— Может быть? — прищурился Понте. — Может быть? Все знают, что ты ненавидишь нас, Таглион. Ты хочешь мести. Кто из нас больше сицилиец?

— Если бы я хотел мести, я бы сделал это раньше.

Он закрыл папку с записями расшифровок.

— И что тебя останавливает?

— Мы не преступники, Сал.

Лицо Понте стало непроницаемым.

— Это я слышал уже давно.

— Мой отец говорил это, обращаясь к таким, как ты.

— Твоему старику дали по заду, и ты хочешь сделать то же самое со всей мафией?

Тони Таглион почувствовал, как кровь зашумела у него в голове. Он приложил пальцы к вискам и подошел к окну. Солнце село, за окном было темно. Понте хотел встать со стула.

— Сиди!

— Я тебя не понимаю, — сказал Понте. — Почему не принимать вещи такими, какие они есть, как это делает твой брат?

— Поосторожней, Сал.

— Крис Таггарт понимает: что ушло — то ушло. Он идет вперед. Он взял на себя ответственность за бизнес. Его отец гордился бы таким сыном.

Таглион сжал кулаки в карманах, чтобы Понте не мог видеть, как дрожат его руки.

— Ты когда-нибудь видел человека, которого ударили так сильно, что он кричит?

— Я — адвокат, — пожал плечами Понте. — Я с подобным не сталкивался.

— Когда человек не чувствует ничего, кроме боли. Вы говорите мне, что не знаете? Тогда я скажу вам, Робин Гуд. Мой отец послал к чертям одного вымогателя, тот отдал приказ убить его, и когда отец умирал, он кричал от боли.

— Вы не думаете снять об этом фильм?

— Джек, входи. Пригласи сюда мисс Галахер.

Когда Варнер закрыл дверь, Тони пристально взглянул на Понте, и тот опустил глаза.

Он поднял их, когда дверь открылась снова, и вошла молодая женщина.

— Убери свой блокнот, красотка, я ничего не скажу.

Таглион поднялся и почтительно пожал женщине руку.

— Мисс Галахер не стенограф, Сал. Она — обвинитель. Она была среди тех, кто занимался делом Пола Конфорти. Теперь она просит меня позволить ей вести ваше дело, и если мы не придем к соглашению, она обратится за разрешением в министерство юстиции. Мисс Галахер, это Сал Понте, для близких людей — «красавчик Салли».

Женщина спросила:

— А что ему предстоит? Двадцать лет тюрьмы? Или маленькая служба, о которой никто не узнает?

— Он собирается отрицать свою вину.

— Ну, его не выпустят даже под денежный залог, — улыбнулась Сара.

— Я надеюсь, вы доведете это дело до конца, — сказал Тони. — А где Рон?

— Его жена в роддоме.

— Черт. Он мне очень нужен. Что вы делаете сейчас?

— Я должна выписать ордера на операцию ФБР.

— Они могут подождать. Побудьте здесь.

Он обошел вокруг стула, на котором сидел Понте.

— Кто ваша подруга, Сал?

Понте этот вопрос встревожил.

— Ее муж продает машины «вольво». Я даю слово, он занимается честным бизнесом.

— Твое слово? — Таглион раскрыл папку. — Сал, я вижу здесь убийства, наркотики, вымогательства. И мне трудно поверить в твое честное слово.

— Я говорю вам правду. Она...

— Ты лгал всю свою поганую жизнь. Ты хочешь попасть в тюрьму или помочь нам?

— Что вы имеете в виду?

Таглион пододвинул стул и сел напротив.

— В обмен на то, что мы не будем возбуждать дела, я хочу получать регулярную информацию об операциях Цирилло.

— Я не могу повернуться против своих друзей.

— Ты хочешь, чтобы я поймал старика Цирилло и использовал его против тебя?

— Дон Ричард был моим другом на протяжении...

— Он сделает это, чтобы спасти своих отпрысков. Мы бьем налево и направо. Ты все равно попадешься. Сегодня у тебя последний шанс.

Он кивнул Галахер. Та пригладила волосы и понизила голос:

— Цирилло — большая семья, мистер Понте. Не все они ваши друзья.

В голове Понте мысли носились вихрем. Вдруг Таглион состроил на своем лице нечто, что Понте досчитал за улыбку. Таглион распоряжался его судьбой, как Бог. В его власти было передать консиглиера обвинителю или посадить его в тюрьму.

— Мисс Галахер права, тебе надо подумать о своей собственной жизни.

Понте взглянул на него и на Галахер. Таглион затаил дыхание. В офисе наступила тишина. Только чуть слышно жужжали люминесцентные лампы, и из окна доносился шум дорожного движения. Губы Понте твердо сжались, и он сказал:

— Вы меня подставите.

— Мы будем очень осторожны. Ты нам нужен живым. Джек найдет безопасное место для передачи информации.

Понте снова замолчал. По нему было видно, что он колеблется.

— Ты можешь выйти из всего этого, Сал, — сказал Таглион. — Ты еще не стар. Начни какое-нибудь легальное предприятие, измени свою жизнь. Если ты окажешь нам услугу, мы не будем стоять на твоем пути. — Он протянул руку к столу и поднял фотографию, которую сделал Джек Варнер. — Я клянусь, что она не будет подозревать, в чем ты участвовал.

Понте кивнул.

Таггарт протянул ему листок, на котором была отпечатана просьба о неприкосновенности свидетеля, обязующегося давать показания.

— Это будет утверждено министерством юстиции.

Понте кисло улыбнулся:

— Вы слишком самоуверенны.

— Раз я сказал, так и будет.

Понте достал авторучку с золотым пером и подписал. Таглион тоже поставил подпись, как и Галахер. Таглион сказал:

— Я даю вам свое слово. Если вы будете честно вести дела со мной, я тоже буду с вами честен. Но если вы отступите от нашего соглашения, вам конец. — И он протянул руку, чтобы скрепить соглашение.

— Пошел ты. Я не буду жать твою руку.

Понте бросил свою ручку в корзину. Ручка легла на кучу бумаг. Таглион подумал, что она стоит немало — больше, чем что-либо в его офисе.

— Вы думаете, все кончено? — выкрикнул Понте. — Вы думаете, вы победили?

— Мы победили, Сал. Мы хотим разбить вас. Мы сотрем рэкет с лица земли.

— Вы выиграли кусок дерьма, — зло рассмеялся Понте. — Вы роете ямы в песке. На наше место придут другие.

— Но не те, у кого тридцатилетний опыт, консиглиер Понте.

— Может, они будут похуже.

Понте направился к двери, и за ним последовал Варнер.

— Сал! Перед тем как ты уйдешь...

— Что?

— Где дон Ричард?

* * *

Джек Варнер удостоверился в том, что Сал Понте вернул арендованную им машину без инцидентов. Когда они вдвоем стояли на остановке такси на Сорок восьмой стрит, Варнер сказал:

— Сал, если ты кому-нибудь скажешь, что я служу в полиции, об этом вечере узнают все.

— Пошел ты! Я договорился с Таглионом. Теперь ты должен меня охранять.

— Ты договорился с юристом, а я — полицейский. Ты никогда в жизни меня не видел.

Улыбаясь, он взял руку Понте, как это делают бизнесмены после удачной сделки, и так ее сжал, что Понте согнулся.

Появилось такси, окрашенное в черный цвет. Понте хотел поднять руку, но Варнер остановил его и показал на следующее, желтое такси. Затем он пошел по Второй авеню. Когда машина с Понте огибала угол, Варнер садился в черное такси.

Регги Ранд сидел за рулем. На нем была шляпа, надвинутая на лоб, и черные очки. Варнер удивился, как Регги может видеть в это время суток.

— Что он сказал?

Варнер вздохнул. Он не хотел информировать Регги так быстро, надеясь, что ФБР определит местонахождение дона Ричарда. Но когда Регги остановился на красный свет, снял очки и направил на него свои пустые глаза, Варнер не решился на ложь.

— В Майами.

— А еще что?

— Что еще? Это самый большой секрет в городе.

Регги пожал плечами и перевел глаза на дорогу.

— Понте будет сообщать информацию в дальнейшем?

Это выглядело как праздный вопрос, и Варнер уточнил:

— Вы будете мне платить за информацию?

Регги взглянул в зеркало заднего вида:

— Конечно, Джек. Мы всегда платим тебе. Где тебя высадить?

— Фоли-сквер.

Регги остановил машину за несколько ярдов от здания министерства юстиции, выпустил своего пассажира и медленно направил машину в ночь. Варнер поднялся по ступенькам, еще больше озадаченный странным танцем Таггарта с мафией. Его тревожила мысль, что они могут убить дона Ричарда. Вместе с тем Регги не выразил особых чувств, узнав о местопребывании босса семейства Цирилло.

Тони Таглион был все еще за столом, хотя шел уже девятый час.

— Все нормально?

— С Понте все нормально.

— Хорошо. Джек, присядь на минутку. Брось это на пол.

Варнер убрал со стула груду папок и сел. Тони Таглион раньше никогда не просил его присесть.

— У меня есть проблема. Я думаю, ты можешь мне помочь.

Не пронюхал ли он чего? Не выдал ли британец? Но Таглион посмотрел на Варнера озадаченно.

— Мне нужно кое-что знать.

— Да?

— С кем связался мой брат Крис?

Варнер подавил вздох облегчения. Брат Таглиона стал джентльменом удачи в рэкете, и, похоже, Таглион начал что-то подозревать. Варнер сказал:

— Я не совсем представляю, что вы имеете в виду.

— Именно то, что говорю. Но я хочу, чтобы все было сделано быстро.

— Подскажите, за кем мне надо следить.

Таглион вздохнул, он был явно расстроен.

— Я не знаю. Может, за Риззоло. Вы знаете о нем и сестре Эдди Риззоло?

Варнер чуть заметно кивнул:

— Кое-какие слухи.

— Слухи! Почитайте газеты!

— Я думал, они преувеличивают.

— Я тоже так думал, но мне хотелось бы знать больше о ней и о тех, с кем он связывается.

Варнер колебался, прикидывая, как ему лучше использовать такую прекрасную возможность.

— Это ничего, если я буду говорить откровенно?

— Что?

— Послушайте, мистер Таглион. Нетрудно выяснить, когда ваш брат назначает ей свидания; но что с того? Закон не запрещает трахать красивых баб, которых кадрит ваш брат.

Таглион вспыхнул.

— А может, мы говорим о чем-нибудь еще, кроме свиданий, мистер Таглион?

— Я не знаю. Мне не нравится то, что я чувствую.

— Вы можете...

— Нет! Только определи, с кем он связан.

Варнер встал со стула:

— Хорошо.

Таглион через силу улыбнулся:

— Слушай, ты проделал отличную работу с Понте. Спасибо, Джек.

— Вы хотите, чтобы я справился в Майами?

— Нет. У ФБР он в списке десяти самых опасных преступников. Они возьмут его. Ты только узнай то, о чем я тебе говорил.

Таглион вернулся к своей работе. Варнер положил папки на стул и вышел. Ему показалось забавным, что он уже довольно долго следил за делами Таггарта по собственной инициативе. Он нашел на улице телефон, нашел номер автоответчика Регги Ранда и несколько минут ждал ответного звонка.

— Эта новость стоит пятьдесят тысяч.

— Это уж мне судить.

— Мой босс дал мне указание собрать информацию на приятелей своего брата.

Он прислушался. Тишина продолжалась недолго. Регги сказал:

— Твои деньги будут переведены завтра.

— Что мне надо делать?

— Задержи его. Нам нужно еще некоторое время.

Регги повесил трубку и повернулся к Таггарту:

— Это был Джек Варнер. Ваш брат заинтересовался вашими друзьями.

— Он потратил шесть месяцев на Хелен. Я был прав, когда появился с ней на публике.

Регги нашел это утверждение слишком оптимистичным.

— Возможно, но...

Таггарт жестом прервал его. Он был целиком поглощен своим занятием — навинчиванием глушителя на пистолет.

— Обещайте, что вы используете этот пистолет.

Он протянул его Регги, который засунул пистолет в сумку.

— Обещаю.

* * *

Дон Ричард Цирилло принимал солнечные ванны, сидя в раскладном стуле на пустынном берегу частного пляжа на севере Майами. Ни одна живая душа не знала, кто был владельцем домика, стоящего неподалеку. Океан переливался голубым и зеленым. Рядом сидел Френки Делуча. Их знакомство состоялось еще пятьдесят лет назад. Сейчас они играли в карты.

Ветер принес к ним большой ярко раскрашенный мяч. К мячу бежала молодая девушка. Дон Ричард заметил, что у нее хорошенькое личико; ее тело пересекали две полоски купального костюма. Он попытался остановить мяч, но тот выскользнул из-под его ноги, подпрыгнул и, опустившись около сандалий, завертелся волчком. Девушка оглянулась. За ней перебирал ножками маленький ребенок. Ребенок, видимо, заплакал, потому что девушка побежала к нему.

— Ставлю тысячу баксов.

Френки Делуча потер свои близорукие глаза. Затем посмотрел на девушку. Та ускорила бег, ноги увязали в мокром песке, а груди колыхались. Френки показал на берег, к которому приближался катамаран.

— Бежала бы по твердому песку! По твердому песку! Мимо воды! Что она, любит грязь?

Девушка остановилась и подхватила ребенка.

Френки послюнявил большой палец и с наслаждением бросил карту:

— Вот в каких случаях нужен джокер!

— Ты мне еще должен тысячу.

— Ты можешь подождать до ленча?

Дон Ричард заметил, что его охранник поднялся, присматриваясь к катамарану. На нем трепетал от ветра оранжевый парус, его хлопки были похожи на выстрелы пистолета. С катамарана спрыгнули четыре человека с полотенцами: двое белых, двое черных с мускулистыми телами. Черные вытащили катамаран на берег. Похоже, они приплыли с Ямайки. Белые направились к дону Ричарду, и охранник двинулся им наперерез.

— Что там? — спросил Френки, поднимая голову, и услышал приглушенные звуки, похожие на плевки. Они напоминали хлопанье паруса на ветру, но были тише. Охранник упал на песок. Белые перешагнули через него и подошли к Цирилло. Под их полотенцами были пистолеты.

— Мистер Цирилло?

Дон Ричард ткнул пальцем в своего старого друга Френки:

— Это он.

3

Кристофер Таггарт стоял, опершись на дверь своего номера в отеле при аэропорте Ла Гуардиа. Когда самолеты разгонялись по взлетной полосе, дверь слегка вибрировала, и эта вибрация передавалась ему в позвоночник. В комнате было темно, занавески закрывали окно, за исключением узкой полосы там, где они соприкасались, и маленького огонька сигареты, которую держал в руке стрелок. Они не видели лиц друг друга. Стрелок, получив двойную плату за убийство дона Ричарда, подробно рассказывал, как все произошло. Он был из Новой Зеландии и путешествовал по свету на своей яхте. У него был странный акцент: нечто среднее между британским произношением Регги и южнокалифорнийским Ронни Вальда.

— Охранник упал, как камень. Мы подошли к этой падали. Я спросил: «Мистер Цирилло?», как если бы звонил ему по телефону, приглашая на вечеринку. И знаете, что он сделал? Он показал мне на своего друга. Черт. Два старых индюка рядом, оба лысые, оба беззубые, с торчащими ребрами, из носа растут волосы, как мне их различить? Но, к счастью, Помми, когда дал мне эту работу, снабдил меня фотографией Цирилло. Я вспомнил фотографию и понял, что он хочет отправить своего друга к акулам. Тот весь перекосился. Цирилло показывал на него, спасая свою собственную шкуру. Что еще сказать вам? Да. Я сказал: «Это за Майкла и Хелен», — как сказал мне Помми... Его друг как сидел, так и сидел. Вроде даже улыбнулся, когда все кончилось. Рад, что остался жив. Я посмотрел на него и подумал — он наверняка скажет полиции, что крепко спал и ничего не слышал. Я сказал ему: «Пиф-паф», и он ответил: «Пиф-паф». Я отдал ему салют, мы вернулись на судно и отплыли.

— Он понял, что это конец?

— Да.

— Дон Ричард понимал, что это возмездие?

— Вы насчет Майкла и Хелен? Приятель, если он не понял этого тогда, у него теперь миллиард лет на небесах, чтобы это сообразить.

— На небесах?

Киллер засмеялся:

— Ублюдки вроде него заботятся, чтобы и там приобрести укрытие. Его на руках пронесли через райские ворота.

Таггарт прошел по коридору и спустился на лифте. Дело было почти сделано. Через одиннадцать лет после того, как он его начал. Часто, лежа ночью, он думал, что наступит миг, когда он почувствует облегчение, свершив месть. Теперь он понял, что облегчение не пришло.

Два морских пехотинца в форме встретили его в вестибюле.

— Мы искали вас, мистер Таггарт. Губернатор только что прибыл в аэропорт. Он хотел бы, чтобы вы его отвезли в город.

— Сейчас очень поздно. Мне нужен эскорт.

— Огни и сирены? — усмехнулся морской пехотинец, зная пристрастие Таггарта к полицейским делам, и протянул руку, чтобы хлопнуть Таггарта по спине. Но Таггарт уже повернулся к двери, и его холодный взгляд сказал молодому пехотинцу, что друга губернатора по спине лучше не хлопать.

Они вышли из отеля, пересекли дорогу и подошли к зданию аэропорта. Губернатор спускался с лестницы к «роллс-ройсу» Таггарта.

— Добро пожаловать домой, — приветствовал его Таггарт и достал из машины шампанское. Руки дрожали.

— По какому случаю?

— Сделал одно дело.

Он снял проволоку с горлышка, но пальцы не слушались.

— Разреши, — сказал Костанцо. Но Таггарт решил доверить шампанское водителю.

— Открой. Только не встряхивай.

Водитель взялся за дело.

— Держи пробку и вращай бутылку.

Наконец пробка была извлечена. Таггарт наполнил бокалы и вручил один несколько озадаченному Костанцо.

— Давай выпьем за моего отца.

— В любое время, — губернатор поднял свой бокал и слегка ударил его о бокал Таггарта. — За Майкла Таглиона.

— За Майкла Таглиона.

Таггарт осушил бокал. Машина понеслась от аэровокзала. Губернатор откинулся на спинку кресла.

— Шампанское было прекрасным. Что ты делал все это время?

— Строил спортивный зал.

По пути к Манхэттену они обсуждали строительство спортивного зала. Губернатор вернулся из Вашингтона, где его идея высотного гаража получила поддержку, но мэр по-прежнему относился к этой идее без энтузиазма. Когда Таггарт высадил его у Центра мировой торговли, Костанцо повторил то, что уже как-то говорил:

— Все будет в порядке, если ты получишь поддержку мэра. Без этого все может оказаться безнадежным предприятием. Я поддержу тебя, как и обещал, Крис. Но ты отлично знаешь, что у меня нет такого веса в делах на Манхэттене, как у него.

— Я собираюсь заняться им. Он мне во многом мешает.

Костанцо насторожился.

— Похоже, ты забыл, что политика — это не война, Крис. Тебе не надо пытаться уничтожить человека, который в следующий раз может тебе пригодиться. Ослабь свою хватку... Передай привет брату.

Таггарт отдал распоряжение шоферу отправляться в Квинз.

Он посмотрел на клуб Хелен. Сквозь стекло было видно бармена и уборщика, чистившего ковры пылесосом. Таггарт толкнул входную дверь и сказал трем охранникам-сицилийцам, что ему нужно повидать Хелен.

Хелен сидела за своим рабочим столом. На ней была шелковая блуза и вельветовый костюм. Она, казалось, стала старше, черты лица чуть смягчились. В ушах поблескивали бриллианты, и Таггарта кольнула ревность, когда он подумал, что это может быть чьим-нибудь подарком.

— Хорошие новости?

— Ты знаешь, что дон Ричард напал на твою семью?

— Я это знаю, — сказала она, — и знаю почему.

— Он убит.

— Когда?

— Сегодня. Во Флориде. Скоро об этом будет в газетах.

Она внимательно посмотрела на его лицо и произнесла:

— Мой отец был бы доволен.

— А ты?

— Во мне какая-то часть радуется этому, а другая думает: а что это меняет?

— Я принес эту новость той части, которая радуется.

— А что ты чувствуешь?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты тоже ненавидел его за убийство твоего отца?

— Я говорил, что нет.

— Я никогда в это не верила.

Таггарт кивнул. Конечно, провести ее непросто.

— Это хорошая новость и для меня. Очень хорошая новость. Долг оплачен.

— И что теперь?

— Я заплатил долг и за тебя. На очереди — «сумасшедший Мики».

— Ну, а что потом?

Таггарт хотел сказать: «А потом мы уйдем», но «сумасшедший Мики» был еще жив, поэтому он только произнес:

— Мы поговорим о замке после Мики.

— Замке? — Она подняла карандаш и задумчиво постучала им по бумагам, которые были перед ней. — Между прочим, мы потеряли много территории. Эдди и я на краю пропасти.

— Я знаю.

— Знаешь? Это как-нибудь затрагивает твои здания? Кто-нибудь кидает бомбы в твои грузовики или в твои заводы? — Она повернула одну из бумаг к Крису. — Взгляни.

У Таггарта мгновенно пересохло во рту. Он увидел бланк министерства юстиции. Под текстом — подпись его брата.

— Это повестка на «беседу».

— Он не может тебя заставить. Твой адвокат должен об этом позаботиться.

— Я уже была там.

— Зачем?

— Из любопытства.

— Что нужно было Тони?

Хелен странно улыбнулась:

— Все... И ничего.

— Что он спрашивал?

— Он не спрашивал. Он приказал мне убрать от тебя свои «грязные лапы».

— Тони вызывал тебя в свой кабинет только затем, чтобы это сказать?

Она подняла глаза и смущенно улыбнулась:

— Знаешь что? Я не хочу об этом говорить. Я чувствую себя дурой, но я очень скучала по тебе эти три месяца.

— Три месяца, две недели и один день. Я не мог звонить, пока не отомстил дону Ричарду.

Она кивнула:

— Я думаю, это одна из тех вещей, за которые я тебя люблю. Как твои женщины?

— Я видел их только на работе.

Она встала, обогнула стул, обвила руками шею Таггарта и поцеловала его.

— Я рада. Спасибо тебе, что пришел.

— Что ты сказала Тони?

— Я сказала ему, что он злоупотребляет служебным положением. Я сказала, что он пользуется своей властью. Я сказала, что обращусь к его начальству.

— Ты не подозреваешь, как ему было трудно решиться на это.

— Я знаю. Он не скрывал того, как боится за тебя. Был момент, когда я думала, что он меня убьет.

— Он старается уберечь меня от самого себя.

— Он делает это слишком поздно.

Она сказала это с улыбкой, поцеловала его еще раз и позволила ему увлечь себя на диван в качестве награды за победу. Но в ней сохранилось удивление: как спокойно он сказал об убийстве, какими холодными были его синие глаза, когда он пообещал расправиться с Мики. Конечно, Цирилло были ее смертельными врагами. Но Крис, похоже, не понимает, что становится похож на тех, с кем борется. И может случиться, что его слова о замке останутся пустой фантазией.

«Но стоит ли об этом думать?» — спросила она себя. Главное, что она любит.

* * *

Сал Понте ехал к миссис Хугель, когда услышал эту новость по радио. Он немедленно направился к мосту на Лонг-Айленд. Особняк «сумасшедшего Мики» был окружен домами его охранников. Когда Понте подъехал, двое из них стояли у дверей, трое сидели в машине.

Мики пил кофе за кухонным столом в одиночестве. На столе лежала красная, покрытая пятнами масла скатерть. Из окон кухни был виден мост через Ист-Ривер. На Мики были свитер и шорты.

— У меня плохая новость, парень.

— Я уже слышал. Садись.

— Кто тебе сказал?

— Это чертово радио. Садись, Сал.

Понте спустился на кухонный стул.

— У тебя есть еще кофе?

— Только я знал, где он находится. И ты. Больше я никому не говорил. Это ты сообщил.

— Минутку.

— Что они тебе дали?

— Кто?

Он увидел, как к нему двинулась рука Мики, сжимающая кружку с кофе, но не успел увернуться. Кружка разбилась об его лоб, и кофе залило глаза. От удара Понте упал со стула и чуть не ударился головой об угол холодильника. Мики взял кофейник с плиты и занес его над головой Понте.

— Что тебе пообещали Риззоло за сообщение о том, где находится отец?

— Я не говорил это Риззоло.

Он сказал это с такой убежденностью — а это к тому же было правдой, — что Мики заколебался.

— Я не говорил Риззоло. Зачем, черт побери, мне это нужно? Ты думаешь, я хочу бросить тебя и твоего отца? Что я, сумасшедший?

Мики не шелохнулся:

— Но кто-то же сказал им!

Понте приготовил ответ еще по дороге сюда. Это могло выгореть, если Мики не знал, что он раскрыл нахождение дона Ричарда Комиссии, а из Комиссии никто не мог проболтаться.

— Возможно, кто-то обнаружил его случайно. Просто не повезло.

Мики покачал головой:

— В это трудно поверить. Нельзя делать дела, полагаясь на везение и невезение. Знаешь, что я думаю? Возможно, ты ничего не говорил Риззоло.

— Я не говорил.

— Тогда кому ты сказал?

Понте обмер. Мики чуть опустил кофейник, и кофе брызнул на лицо Понте. Понте с криком закрыл лицо. Сердце в груди билось так, будто было готово разорваться.

— Сал. Я не такой дурак, как ты думаешь. Кому ты сказал, где мой отец?

Понте понял, что единственным шансом для него было объяснить все.

— Ты сделаешь для меня одну вещь за то, что я делал старику Ричарду за все эти годы?

— Что?

— Ты выслушаешь меня, почему я сделал это?

Мики счел это признанием.

— Вставай!

Мики вытер стол и достал вторую чашку из шкафа. Он налил ее доверху и поставил кофейник на плиту.

— Почему?

— Для тебя.

— Для меня? — Мики посмотрел в окно, затем на Понте. — Ты убил его для меня? Ты знаешь, что я ненавидел этого старого ублюдка, но не так, чтобы его убить.

— Я сделал это и для него.

— Не делай из меня дурака.

— Я не говорил Риззоло. Я сказал это Тони Таглиону.

— Таглиону?

— Он взял меня за яйца. Я должен был сообщить ему что-нибудь.

— Что ты имеешь в виду — «что-нибудь»?! — воскликнул Мики. — «Что-нибудь»!

— Я сделал это по куче причин, и не только для себя.

— Ну-ка, быстро назови мне какие-нибудь.

— Во-первых, это поможет тебе стать во главе семейства Цирилло. У нас восемьсот солдат. Ты контролируешь только пятьсот. Многие капо действуют сами по себе и полагают, что раз они старше, такой ребенок, как ты, не может им приказывать.

— Для того, чтобы я встал во главе, не стоило убивать моего отца.

— Я не хотел этого: я сделал это, намереваясь спасти ему жизнь. Риззоло рано или поздно убили бы его. Откуда мне было знать, что у них есть люди в Комиссии.

— Риззоло не могут внедрить никого в Комиссию.

— Ты считаешь, что ФБР убрало твоего отца?

Мики ударил кулаком по столу:

— Ты еще не понял? Кто-то еще сделал это.

— Кто?

— Откуда, черт побери, мне знать? — Мики посмотрел на Понте и вернулся к первоначальной теме. — Знаешь, ты подставил моего отца по другой причине. У него ты был только советник. Со мной, поскольку ты старше и умнее, ты сможешь прибрать к рукам все. — Он улыбнулся. — Признай, Сал, ты думал об этом.

Понте от такого признания ничего не терял, а Мики мог начать ему верить.

— Подумывал немного.

Мики глянул в окно. Молчание длилось минуту-другую. Понте не смог вынести дольше и спросил:

— Что ты собираешься делать?

— Позвонить Риззоло и прекратить эту чертову войну.

— Эдди Риззоло?

— Почему бы и нет? Я уверен, что не он убил моего отца. Он несколько раз пытался со мной связаться. Он хотел заняться наркотиками. Почему нет? Мы оба молодые. Для обоих в Нью-Йорке хватит места. Надо кончить войну прежде, чем Комиссия перебьет нас поодиночке.

— Твой отец полагал, что их делами заправляет его сестра.

— Что? Никто мне этого не говорил.

— Это то, что он думал.

— А ты что думаешь?

— Может быть. У нее есть мозги.

— К черту Эдди. — Мики рассмеялся. — Я буду делать дела с ней.

— Я этого не советую.

— Почему бы и нет, консиглиер? Я не шучу.

— Твой отец приказывал мне нанять парня позаботиться о ней.

— Это была твоя идея?

— Нет.

— Эдди об этом знает?

— Тот парень исчез. Я не знаю, что знает Эдди.

— Думаю, что не знает. Иначе он не предлагал бы мир. — Он тихо рассмеялся. — Для парней вроде Эдди одно дело, когда убьют отца или брата, но когда кто-нибудь возьмет на мушку его сестренку, он вызовет его на дуэль.

— Теперь ты знаешь.

— Спасибо за предупреждение, — сказал Мики и замолчал опять.

Понте посмотрел в окно. По морю бежала яхта. День был прекрасен.

— Сал, ты знаешь, что я должен с тобой сделать?

— Знаю.

— И с твоей подружкой.

— Я знаю, — сказал Понте, удивляясь, откуда о ней знает Мики. Но сегодня вообще был удивительный день.

— И даже с твоей семьей.

— С моей семьей?

— Сал, ты убил моего отца.

— Я не хотел этого.

Мики выпрямился и потянулся, разминая свои мускулы, которые были видны и под свитером. Понте подумал, что он видит другого человека. То, что произошло, превратило принца в короля. Понте не мог выдержать паузу. Пытаясь скрыть страх в голосе, он спросил:

— Что ты собираешься делать?

— Я собираюсь позвонить Эдди Риззоло.

— А что насчет меня?

«Сумасшедший Мики» шагнул к своему крестному отцу так близко, что Понте показалось, что Мики собирается его поцеловать. Но вместо этого Мики поднял свой миниатюрный пистолет и сунул ствол в губы Понте.

— Для тебя, для меня, для твоей жены и для твоей подруги лучше всего будет, если ты прыгнешь на рельсы метро.

* * *

Джек Варнер без сил лежал на кровати, уставившись в потолок и размышляя о том, что будет, когда Тони Таглион поймет, откуда произошла утечка информации о местопребывании дона Ричарда. На полке лежала неразвернутая «Нью-Йорк пост». На первой полосе были фотографии поезда метро и Сала Понте с крупной надписью: «Убит советник одной из группировок мафии Сал Понте».

В поисках источника утечки информации шеф сразу же исключит себя. Без сомнения, исключит и Сару Галахер, и Рона Кослера. И тогда останется совсем немного подозреваемых: агенты ФБР, разыскивающие дона Ричарда. Установить, что они тут ни при чем, займет всего несколько дней. И останется только один подозреваемый — Варнер. Он сам виноват, что влип в эту историю, позволив себя провести Регги Ранду и Таггарту. Конечно, они охотились за доном Ричардом. Почему же еще они перевели на его счет триста пятьдесят тысяч долларов? Варнер сам проверил, сколько у него в швейцарском банке. При мысли о деньгах Варнеру стало несколько лучше. Но тем не менее каждый раз, как за дверями поскрипывала ступенька, он с тревогой глядел на дверь, ожидая, что сюда вломятся его коллеги, размахивая пистолетами и ордером на арест. Он запер свой пистолет в массивный сейф. Подальше от искушения пристрелить кого-нибудь из них.

К нему подошли, когда он дремал. Но не через дверь и не те, кого он ждал. В окно на веревке, подобно Тарзану, влетел какой-то парень. Он был весь обмотан в кожу, с головы до пят, что предохраняло его от разбитого стекла. Его глаза поблескивали в прорезях маски. Парень направил пистолет на Варнера и свободной рукой отрыл окно на пожарную лестницу. Через окно перебрался Регги Ранд и отдал распоряжение человеку в коже покинуть комнату через дверь.

— Нет, — сказал он Варнеру, когда они остались одни. — Я пришел не убивать вас.

— Вы вломились сюда, чтобы принести мне свои извинения?

— Даю вам слово, — ответил Регги, — что события вышли из-под моего контроля. Я стараюсь сделать все, что от меня зависит.

— Вы все же не хотите извиниться?

Варнер не изменил свое положение на кровати и не намеревался это делать. Он лежал, закинув руки за голову, размышляя, зачем британец так себя утруждает, ведь убить его вполне мог и «Тарзан».

— Я хочу, чтобы ты сегодня вечером отправился в Европу. За границей ты довольно богатый человек. Тебе нужна пластическая операция. Иначе твои дела плохи.

— Тюрьма — это плохо, — согласился Варнер. — Смерть — еще хуже.

— Ты говоришь по-русски, не так ли?

— Да, был случай поучиться.

— Не беспокойся, — сказал британец, и Варнер начал верить, что он говорит правду, — если тебе будет недостаточно твоих денег, есть масса интересной работы.

— Проясним ситуацию. Ты стараешься спасти мой зад, потому что нарушил свое слово, что с Понте ничего не случится. Я тебе ничего не должен.

— Только одну маленькую услугу.

— И что это? Похищение самолета?

— Когда ты приземлишься в Орли, ты встретишь леди, которая познакомит тебя с человеком из ЦРУ, и перед тем как исчезнуть, ты невзначай сообщишь ему информацию, что «сумасшедший Мики» Цирилло обделывает дела с поставщиком наркотиков на одном из катеров на Гудзоне.

— А если этот парень не даст мне исчезнуть?

— А это уж забота той леди.

Варнер спустил ноги с кровати и посмотрел на Регги с интересом. Теперь он знал, почему Регги не убил его. И он понял, чего добивался Таггарт. Но время, когда это можно было использовать против Таггарта, ушло — надо было позаботиться о своей жизни.

— Похоже, Таггарт хочет подставить Мики?

— Подумай лучше о ком-нибудь, кто этого заслуживает.

* * *

Тони Таглион прошел мимо большой черно-белой фотографии, на которой были изображены все его сотрудники. Сейчас они заполнили его кабинет. Бумаги со столов, стульев и подоконников были перенесены в коридор. К люминесцентным лампам поднимался густой сигаретный дым.

— Ну, и как у нас дела?

— Ну, для начала, — сказала одна из его помощниц, — Эдди Риззоло и «сумасшедший Мики» перестали бороться друг с другом.

— Хорошо. Что еще? — спросил он.

— Рука Эдди зажила.

— Без пальцев.

— Он выглядит, как оператор пресса, заказывающий три пива.

— Ладно, хватит! С прошлого лета, когда началась война между семействами, погибли пять глав мафиозных семейств: Империал, Конфорти, Боно, Риззоло и Цирилло. Эта война их практически разрушила. Это нам на руку.

— Теперь этим парням мы не предъявим обвинения, — заметил детектив. — Им повезло.

Это замечание вызвало смех. Другой детектив добавил:

— Кроме Эдди Риззоло, сэр.

Таглион резко их прервал:

— Всеми этими убийствами мы не можем гордиться.

И не можем гордиться поведением Джека Варнера. Так что не похлопывайте друг друга по спине. — Он обвел комнату ледяными глазами. — Но сейчас вода хлынула через дамбу, и мы должны использовать этот момент. Надо вывести мафию из равновесия, пока это возможно. Но для этого нам надо знать, кто возьмет власть в свои руки.

— Глядя на Эдди, — заметил один агент, — не подумаешь, что он потерял отца и брата.

— Риззоло распространяют свое влияние.

— Я слышал, что Эдди опять ищет наркотики.

— И я слышал.

— Точно, точно.

Таглион сказал:

— Нам нужно бросить на Риззоло все силы. Найдите, с кем он связан.

* * *

Когда все покинули помещение, у Тони Таглиона сохранилось чувство тревоги. Он позвонил министру юстиции и оставил ему сообщение на автоответчике. Прошло немного времени, и Артур Финч, министр юстиции США, толкнул дверь шефа Комиссии, увидел царящий в кабинете хаос, склоненную над столом фигуру Тони и сказал:

— А не пора ли нам с вами прерваться и что-нибудь выпить?

— Нет. Посмотрите на эти расшифровки телефонных разговоров.

— Обычно вы отвечаете: «Не сегодня, спасибо, Артур».

— Посмотрите, — Тони протянул одну из расшифровок, взятую наугад.

Артур водрузил на нос очки и прочитал голосом профессора из Гарварда:

— "Заплатите им, черт побери, сколько они хотят. Они связаны с Риззоло".

Таглион протянул еще одну. Артур прочитал:

— "У меня есть посылка к Френку Риззоло". — Артур положил ее на стол. — Меня всегда удивляло, какие эти рэкетиры ленивые парни. Что стоило сесть в машину и проехать лишние полмили до безопасного телефона?

— Самонадеянность. Вот здесь еще одно.

— "У нас все в порядке. Мы связались с Риззоло".

— И...

— "Вы знаете кого-нибудь из Риззоло? Скажите им..."

— Риззоло, Риззоло, Риззоло. Внезапно, меньше чем за год, Риззоло стали очень мощным семейством, вторым в Нью-Йорке.

Артур присел на стул:

— Погоди. Ты имеешь в виду, что это Риззоло убили босса Томми Лучиа, Вито Империала, Рейна, Боно, Конфорти и Ричарда Цирилло?

— Риззоло от этого выиграли?

— Пока не были убиты Эдди-старший и его сын Френк.

Таглион протянул фотографию похорон:

— Но есть Эдди-младший. Здесь весь вид его говорит: «Покойтесь с миром».

— Здесь он похож на государственного служащего.

— Но он — бандит.

— Интересно, — сказал Артур, складывая очки. — Как этот бандит оказался настолько умен?

Таглион протянул другую фотографию:

— Это его сестренка.

Артур внимательно прочитал досье Хелен Риззоло, где были главные события ее жизни: замужество, развод, колледж, визиты в тюрьму к отцу и ее таинственное похищение. Артур поднял глаза с мягкой улыбкой:

— Надеюсь, вы свою теорию никому не излагали?

— Вы слышали о Крисе?

— Я видел их на балу у губернатора. Впечатляющая пара. Адонис и его Персефона...

— Как насчет моей теории?

— Я допускаю это. Она могла передавать указания отца. Она умна, образованна и могла использовать своих драчливых братьев для грязной работы.

— Но тут есть одна вещь. Джек Варнер приземлился в аэропорту Орли и исчез. Когда Интерпол взялся его искать, к ним поступили сведения, что какой-то здоровенный американец тридцати девяти лет пересекал швейцарскую, итальянскую и испанскую границы, а потом совершил круиз по всему Средиземноморью. Как Риззоло могли незаметно вывезти Джека из страны?

— И зачем они предоставили ему эту возможность?

— У них есть свои каналы по перевозке грузов в аэропорту Кеннеди, и потому они, может быть, вывезли его самолетом.

— Но как он мог вылететь из Парижа? Этого я не могу понять. Какие у них могут быть связи во Франции?

— И кто предоставил Джеку документы? Госдепартамент утверждает, что путешествовать по Европе можно только с первоклассно сфабрикованными документами.

— Эти вопросы, — медленно произнес Артур, — генеральный прокурор задавал и мне. Несколько ублюдков из Бруклина могут работать, как асы разведки! Он думает, что Риззоло установили хорошие международные связи.

— Отлично. Но с кем?

— С кем-нибудь, кого они встретили в Европе. Ты знаешь, что она была в Италии после землетрясения?

— Это было давно.

— Но все же следует расследовать их связи с Сицилией.

— Об этом сначала подумал и я, но все гораздо сложнее.

Артур поднял бровь.

— Возьмем хотя бы убийства, — продолжал Таглион. — Джо Рейн был убит радиоуправляемым взрывным устройством. Такой метод часто используют на Ближнем Востоке. Империал был убит так, как учат стрелять в Израиле — очередями справа налево и слева направо.

— Но они же были черными?

— Их могли тренировать израильские инструкторы, они — по всей Африке. А нападение на Джо Цирилло с помощью ракет? Это слишком сложно даже для сицилийцев, а тем более для владельцев нескольких борделей в Бруклине.

— Пожалуй.

— Здесь есть кто-то, кого мы не знаем. Из ЦРУ мне сообщили, что Джек Варнер оставил сообщение. Я не знаю, это прощальный подарок или прощальный выстрел.

— И что это?

— Перед тем, как исчезнуть, Варнер в аэропорту Орли сказал агенту, что Мики Цирилло покупает большую часть героина прямо в Нью-Йорке у парня, с которым он обычно видится раз в неделю на судне на Гудзоне.

4

У места причала, арендованного Таггартом, бок о бок стояли два катера. Один был покрашен в черный цвет, этот катер Таггарт использовал для своих встреч с Мики Цирилло. Второй был ярко-красный. Этот катер был украден прошлой ночью и, хотя внешне выглядел как первый, имел одно важное отличие — он был целиком сделан из алюминия, что делало его превосходной целью для радаров.

Таггарт был занят тем, что разгружал героин под палубу красного катера. Регги Ранд, на котором была белая рубашка и галстук, позвякивая инструментами, возился с двигателем.

— Я буду скучать по тебе, Регги, — сказал Крис.

— Почему ты просто не убьешь Мики?

— Потому что рано или поздно он заговорит. Он знает достаточно много, чтобы разрушить всю организацию Цирилло и разворошить немало гнезд у Конфорти и Империала.

— А почему он должен начать говорить?

— Мики — последний из своей семьи. Ему нечего терять. Его брат в тюрьме, отец мертв, Понте мертв. Остальные боссы и капо его враги. И если он не заговорит, то проведет в тюрьме остаток жизни. Таким образом, мой отец и я будем с ними квиты.

Регги завел двигатель. Потом его круглые синие глаза, похожие на лужи, задержались на Таггарте.

— Когда ты выйдешь из всего этого дела?

— Ты спрашивал меня об этом десять лет назад.

— У тебя отличная память.

— Это верно.

— А как насчет мисс Риззоло? Что, если она не захочет уйти?

— Я постараюсь ее переубедить, — улыбнулся ему Таггарт.

— А если она не переубедится?

— Я опять ее украду.

— Она может смести тебя с лица земли.

— У нее нет причин. Ты будешь к нам приезжать?

— И мы все будем жить долго и счастливо.

— Все, кроме Мики Цирилло.

— А как насчет Эдди Риззоло?

— Эдди — это еще одна причина увезти Хелен. Рано или поздно этот осел влипнет в какую-нибудь историю и втянет в нее Хелен.

— Но это надо делать быстрее. Он опять хочет заняться торговлей наркотиками.

Регги отвязал веревки и направил красный катер вниз по реке, которую закат освещал красными лучами.

* * *

В то время как Таггарт наблюдал, как катер с Регги уходит по Гудзону, Тони Таглион говорил по телефону с отделом ФБР, который отвечал за сотрудничество с Комиссией по борьбе с мафией. Директор ФБР сообщил, что он внедрил своего человека в качестве инструктора в оздоровительный клуб, в котором «сумасшедший Мики» согласился встретиться с Эдди Риззоло. Агенту удалось записать их разговор на магнитофонную пленку. Двадцатью минутами позже агент ФБР вошел в кабинет Тони. Его красная рубашка резко выделялась на фоне костюмов агентов и юристов, которых Тони срочно собрал, чтобы послушать это важное свидетельство. Таглион включил магнитофон. Запись началась с грохота металла.

— Похоже, что они борются со змеями.

— Это поднимается якорная цепь, — объяснил агент. — Микрофон был в подъемнике якоря.

— А что это за свист?

— Это дышит этот ублюдок. Они начнут говорить через минуту. Мики находится рядом с подъемником. Эдди сейчас подойдет. Их окружают охранники, они стараются оттереть друг друга. Это было забавно наблюдать. Это законное заведение, поэтому здесь бывают нормальные парни и девушки. Вы можете слышать их голоса. Я — недалеко от Мики, я инструктирую своего подопечного, как правильно дышать, чтобы улучшить работу легких... О'кей, это сейчас начнется. Мики притворился, что он удивлен, увидев Эдди, как будто они не договорились о встрече неделю назад.

Раздался голос Цирилло:

— Что за черт?

— А теперь будет голос Риззоло.

Голос Риззоло звучал мягко, как голос диктора радио:

— Я слышал, у тебя есть парень?

— С чего ты взял?

— На улице говорят, что у «человека, который может», есть тонна.

— Это мои дела.

— Это касается установления мира. Бизнес — это лучший путь установить мир, это всегда говорил мой отец. Продавец и покупатель могут не быть друзьями, но они не могут быть врагами.

— Я не хочу иметь с тобой дела.

— Чем больше ты продашь, тем скорее получишь деньги.

— Я не хочу иметь с тобой дела.

— Бруклин.

— Что Бруклин?

— Если ты не поможешь мне в снабжении, мы начнем очищать Бруклин от продавцов наркотиков.

— Что?

— Да. Это мой новый метод. Мы напустим банды подростков на твоих продавцов.

Снова прогремела якорная цепь. Послышалось тяжелое дыхание Мики. Агент счел необходимым пояснить:

— Мики очень хорошо держится. Он совсем не «сумасшедший», когда захочет. Здесь он улыбнулся, как будто Эдди пошутил.

Из магнитофона снова послышался голос Мики:

— А как вы узнаете, что это — мои продавцы?

— Мне будет достаточно, что они — не мои. Но если ты станешь моим «человеком, который может», у нас не будет лишних проблем.

— С каких это пор ты взялся за это дело?

— Я всегда хотел получить хорошего поставщика. И нашел тебя. Слушай, я тебе на блюдечке преподношу отличный подарок. Огромный рынок на улицах от парня, которому ты можешь доверять.

Снова раздался грохот цепи, и двое замолчали. Тони спросил:

— А вокруг есть люди?

— Есть, но они далеко. И они занимаются своими делами.

— А что скажет твоя сестра? — произнес голос из магнитофона.

— Моя сестра ничего общего с этим не имеет.

Таглион взглянул на магнитофон. Он знал, что присутствующие в кабинете стараются на него не смотреть.

— Расслабься. Я просто спросил.

— Вы были правы, — сказал Тони агент ФБР.

— Заткнись! — Тони наклонился над магнитофоном, но Мики Цирилло сменил тему:

— Я уже говорил тебе. Мы вздрючили друг друга. Твой отец и брат покойники. Мой брат в тюрьме. Мой отец убит. Его консиглиер — мой крестный отец — покончил с собой.

— От горя, — вставила Сара Галахер.

— Кто остался? Ты и я. Ты говорил, что мы молоды. Мы сейчас имеем свободу действий. Мы можем договориться.

— Я могу увидеть твоего человека?

— Это проблема. Он говорил — никаких партнеров.

— О ком они говорят? — удивился Таглион. — Почему у нас нет ничего об этом парне?

— Мы слегка надавим на него, — сказал Эдди. — Как я надавил на тебя. Он сообразит, что ему нужно больше покупателей.

— Он совершенно независим.

— Но он бизнесмен. Не будет же он бороться с нами двумя. А если будет, мы его прибьем. Что ты теряешь?

— Чертовски хороший источник — вот что я теряю.

— Прости, Мики. Если мы хотим друг другу доверять, ты устроишь мне с ним встречу.

Якорная цепь загрохотала снова.

— Эдди, ты не возражаешь, если я похлопаю тебя на предмет подслушивающих устройств?

— Мики встал со скамейки, — сказал агент, — и начал хлопать Эдди. Весь зал замер. Все подумали, что эти двое в шортах изучают зады друг друга, как...

— Где они встретятся с поставщиком?

— Не знаю, Тони. Они отправились в сауну. Я ошивался поблизости, но уловил немного.

— Они говорили о каком-нибудь судне?

Агент посмотрел на него озадаченно:

— Мики спрашивал Эдди: «У тебя нет морской болезни?»

Таглион оглядел свой офис. Кто-то сказал:

— Похоже, они хотят встретиться где-нибудь подальше от берега.

— Надо поймать этих двоих с грузом наркотиков.

— Это невозможно.

— Даже у Эдди достанет ума не быть рядом с наркотиками.

— Вы можете провести эту операцию? — спросил Таглион директора Организации по борьбе с коррупцией и рэкетом.

— Это займет много людей.

— Да хоть сотню. Мне нужно знать, где они находятся каждую секунду.

* * *

План Таггарта был прост — оставить Мики на красном катере с героином, подставить его ФБР и предоставить им делать свои собственные заключения. Он покинул Тарритаун в полночь.

Таггарт миновал Таппен бридж, затем мост Джорджа Вашингтона и прибавил ход. Через полчаса огни моста Джорджа Вашингтона исчезли вдали. На экране радара он увидел пятно — большое, как белый цветок.

Таггарт натянул свою горнолыжную маску на лицо и направился к красному катеру. Регги бросил якорь. «Сумасшедший Мики» стоял на корме вместе с массивным человеком, которого Таггарт сначала определил как охранника. Но когда он подвел свой черный катер ближе, то понял, что ошибся.

На палубе, пряча за спиной искалеченную руку, улыбался Эдди Риззоло.

— Что, черт побери, он здесь делает?

— Я уже был на борту, когда понял, что он — не охранник.

— Ты проверил его на микрофоны?

— Да. Они проверили меня. Эдди принес наличные.

— Сколько у нас есть времени?

— Время — не проблема. Телефон пошлет ФБР записанное на пленку сообщение, когда я отдам сигнал по радио. Проблема в Риззоло. Как его отделить от Мики?

Таггарт посмотрел в темноту. Мост освещал дорогу, уходящую на юг. Но на севере была непроглядная тьма. Не сидит ли там охранник, прицеливаясь в утку?

— Иди к радару. Мне это что-то не нравится.

— Радар может врать, когда рядом алюминиевый катер, — предупредил Регги, перебираясь на черный катер.

Таггарт взобрался на красный катер.

— Я говорил вам — никаких партнеров.

— Полегче, если ты хочешь, чтобы тебе заплатили.

— Я не хочу ничего. Ты хочешь у меня купить, и ты знаешь правила.

— Сегодня мы и поговорим об изменении правил. Для тебя никакого риска. Я не буду говорить ни слова о героине. Только поговори с моим партнером, погляди, будешь ли ты иметь дело с нами обоими.

— Если я плачу, — добавил Эдди, — я хочу знать кому.

Таггарт должен был забрать Эдди с красного катера.

— Хорошо, Мики. Я возьму Эдди на прогулку, а ты жди здесь.

— Так не пойдет, — сказал Мики.

— Мне это подходит, — сказал Эдди. — Я не возражаю.

— Я возражаю! — сказал Мики. — Это мой поставщик. Если ты отправишься с ним, вы можете меня послать.

Эдди ухмыльнулся, его зубы сверкнули.

— Я могу послать прямо сейчас — через борт.

Казалось, Эдди сделает это, и Таггарт подумал, почему бы и нет. Но живой Мики стоил дороже, чем мертвый.

— Убьете друг друга в другом месте. Ты идешь. Эдди?

Но Мики быстро перепрыгнул на черный катер, сжимая в руке свою сумку:

— О'кей, мы с британцем отправимся на прогулку. Вы поговорите здесь.

Таггарт посмотрел на Эдди, тот скосил глаза на экран. Мики что-то подозревает, или это животный инстинкт предупреждает его об опасности? В любом случае Эдди и Таггарт оказались на катере, на котором не им следовало быть. На катере с героином, который был прекрасной целью для радаров.

Где-то на севере заурчали двигатели.

— За кем-то из вас была слежка, — спокойно произнес Регги, глядя, как на экране двинулось с полдюжины белых точек.

— Полиция! — воскликнул Эдди Риззоло.

Над мостом со стрекотом взвился вертолет, свет его прожектора заскользил по воде. Мики посмотрел на вертолет, на экран радара, на котором было уже с дюжину пятен от приближающихся катеров, и на Регги.

— На этот катер! — крикнул Таггарт. — Он быстрее!

Он завел двигатель красного катера, и тот заревел. Регги ринулся на красный катер с такой скоростью, как будто от этого зависела его жизнь. Мики схватил руль черного катера.

— Прыгай! — снова закричал Таггарт. — Этот быстрее!

Мики поколебался и поднес к носу свой миниатюрный золотой пистолет.

— Подожди его! — крикнул Эдди.

Мики бросил миниатюрный пистолет, достал из своего устройства по обнаружению радиосигналов упрятанный там черный пистолет и, прыгнув на палубу красного катера, навел его на Таггарта.

— Убирайся! Убирайся на другой катер. Я не хочу быть пойманным на секретной встрече с тобой.

Таггарт и Регги перебрались на черный катер.

— Если вы нас подставили, мы поговорим снова. Если они схватят меня и Эдди, то мы — только два приятеля на морской прогулке. Верно, Эдди?

— Верно, — сказал Эдди.

Хотя он и выглядел ошеломленным всем происходящим, он быстро отвязал веревку с катера Регги. Таггарт запустил двигатель. Но они потеряли слишком много времени. Темноту разорвал свет прожектора, затем еще одного, третьего. Они оказались в пятне света. И из мегафона раздалось:

— Не двигаться, ублюдки!

5

Из темноты вынырнули полицейские катера. Их было около дюжины, с их бортов направляли свои пистолеты и ружья полицейские. Регги включил мотор на полную мощность, переложил руль, и они выскользнули из освещаемого пятна, в то время как красный катер кружил на месте, поскольку его крепко держал якорь. Мики Цирилло и Эдди Риззоло яростно боролись за руль.

Черный катер задрал нос. Регги повернул руль, направляясь в небольшой промежуток между полицейскими судами. В этот же промежуток ринулся и катер полиции. Но когда массивный черный катер понесся прямо на него, полицейские сочли разумным отвернуть. С ревом катер Регги прорвался за линию, набирая скорость. Таггарт подумал, что они ушли. Но с неба на них упал сноп света — за ними следовал вертолет.

Из мегафона прозвучало требование остановиться, подкрепленное автоматными очередями. Казалось, пули рвут воздух вокруг. Но все же вертолет потерял их из вида — слишком маленькой целью они были на радарах: с неотражающей поверхностью обшивки и неметаллическим корпусом судна. На скорости семьдесят миль в час они оставили вертолет далеко позади. Скоро они были под мостом Джорджа Вашингтона, и когда миновали его огни, катер растворился в темноте.

Вдруг Таггарт услышал новый звук, он напоминал громкое жужжание осы.

— Черт побери, что это такое? — Регги показал пальцем на радар, на котором к ним стремительно приближались две белые точки со стороны Джерси. Подняв голову, Таггарт увидел два гоночных катера, за которыми шла огромная волна, ее пена напоминала большой белый шарф.

— Я думал, мы плохая цель для радаров.

— Нет, — возразил Регги. — Они используют приборы ночного видения. И они сейчас приведут сюда по радио этот чертов вертолет.

Они направили катер к Манхэттену, намереваясь попасть к причалу, расположенному четырьмя милями ниже по реке около Семьдесят девятой стрит. Катер преодолел две мили меньше чем за минуту.

— Они догоняют, — сказал Таггарт.

Катер шел совсем близко к берегу, рядом с дорогой, по которой спокойно проезжали машины. Преследующие катера были уже совсем близко, Таггарт мог различить фигуры полицейских. В их руках были винтовки. Регги взглянул назад и внезапно сбавил ход.

— Что ты делаешь?

— Погляди вперед! Там ледорезы!

Мегафон громко приказал им остановиться. Таггарт взглянул на воду, которая отделяла их от залитого светом причала. На двести ярдов вверх уходили массивные колонны ледореза, предохраняющего причал от речного льда.

— Вперед!

Регги оглянулся и, когда преследователи уже почти достигли кормы их катера, включил двигатель снова на полную мощность и направил катер прямо на ледорез. Таггарт уцепился за борт: промежутки между столбами ледореза были узкими, а они приближались к нему со скоростью около семидесяти миль в час. Когда столб был так близко, что Таггарт мог отчетливо его видеть, Регги переложил руль, и, описав дугу, катер влетел в узкий проход и вырвался на речную поверхность за ледорезом. Таггарт, упавший на палубу во время поворота, посмотрел назад. Первый из катеров преследователей заметил их маневр слишком поздно и врезался в столб ледореза.

Следующий катер миновал препятствие благополучно и стал снова набирать скорость.

— Чертова преисподняя! — воскликнул Регги. — Они даже не остановились помочь своим?!

— Да, они поворачивают... Нет! Тем уже помогают выбраться люди из дома. А эти идут за нами!

Преследующий катер несся за ними по реке, хоть и не так быстро, как прежде. Мегафон объявил, что, если они не остановятся, по ним откроют стрельбу.

— У них катер поврежден, — заметил Регги. В следующий момент пуля сбила его на палубу...

— Регги! — Таггарт упал на палубу позади него.

— Возьми руль.

— С тобой все в порядке?

— Нет. Но если мы не будем рулить — мы покойники! Бери это на себя.

Таггарт взялся за руль, тревожно поглядывая на Регги. Тот зажимал правую руку окровавленными пальцами.

— Направляйся к Всемирному яхт-клубу, у Тридцать третьей стрит, пока сюда не явился их вертолет.

Две мили. Таггарт умел управлять, но не так мастерски, как Регги, — он не смог бы преодолеть ледорез. Они неслись по центру реки, и преследователи понемногу их догоняли. Таггарт увидел на фоне силуэта города свою «Башню» и подумал, увидит ли он это здание еще.

— С тобой все в порядке?

Регги сел. Его правая рука висела, как плеть.

— Не совсем.

Он придвинулся к переносному холодильнику на носу судна, достал немного льда и приложил к ране. В ночном небе раздался шум мотора.

— А вот и вертолет.

— Мы не можем уйти, — сказал Таггарт. — Нам нужно убраться с катера и взорвать его.

— Я думаю абсолютно так же.

Регги достал из кармана красный ключ, сунул его в панель управления под рулем и нажал несколько переключателей. С каждым нажатием зажигалась одна из красных лампочек. Затем он снова посмотрел назад.

— Мы обогнем причал, и ты прыгнешь в воду. Плыви под причалом. У нас там есть яхта, ее название — «Папай». Взберешься на борт.

— А ты?

— Я последую за тобой, как только направлю яхту куда надо.

— У тебя одна рука, Per. Я направлю яхту.

— Не спорь. Рулить буду я. — Он взялся за руль. Черный катер влетел в залив и стал огибать причал.

— Сейчас!

Черный катер шел вперед так, будто он собирался врезаться в берег. Регги повернул руль.

— Прыгай! Что ты делаешь?!

— Прости, приятель. Я уже потерял отца, и не хочу потерять и тебя.

Таггарт поднял Регги, удивляясь, как легок он оказался. Регги ударил его здоровой рукой.

— Вот чем ты мне платишь за все?

— Да, этим я и плачу.

Он бросил Регги за борт, повернул руль и увеличил ход, направляясь на середину реки. Катер, следующий за ним, не отставал, как прицеп, тянущийся за грузовиком. По реке шарил луч прожектора с вертолета. Он взглянул еще раз на приближающийся катер и попытался спуститься в воду. Он почувствовал, как вода дернула его назад. Над головой прошел катер со звуком уходящего поезда метро. Два катера понеслись по Гудзону, сопровождаемые вертолетом. Потом раздался взрыв, белая вспышка осветила реку. Катер преследователей сбавил скорость, и из мегафона последовал приказ оставшимся в живых сдаться. Таггарт проплыл под настилом причала и нашел там Регги, который пытался взобраться по ступенькам на корму «Папая». Таггарт помог ему. «Папай» был огромной роскошной яхтой. Регги держался на ногах нетвердо. Он потерял свои темные очки, и Таггарт увидел, что Регги пытается улыбнуться.

— Мы никогда не давали никому второго шанса, у нас всегда были пути отхода. Надень свои черные очки. Моим людям не следует видеть твоего лица.

Крепко сбитый капитан приветствовал их в салоне. Регги отдал распоряжения:

— Нашего доктора, горячие ванны, сухую одежду и машину, которая нас доставит к самолету «скорой помощи».

Часом позже Таггарт остановил машину у перекрестка Парк-авеню и Двадцать третьей стрит. Регги, казалось, посерел от боли, но его синие глаза были все так же бесстрастны.

— Твое дело сделано. Оно было интересным.

— Хорошо. Если твоя рука не очень болит, мы можем здесь поужинать или что-нибудь в этом роде. Здесь есть хорошее место, прямо за углом.

— Мне действительно надо тебя покинуть. Я хотел бы, чтобы ты здесь вышел, если не возражаешь.

Таггарт обнял его. Он хотел что-нибудь сказать, но все, что пришло ему на ум, было:

— Куда ты направляешься?

— В Европу.

— Сегодня вечером?

— Сегодня вечером. Когда твой брат и его Комиссия допросят «сумасшедшего Мики», они начнут искать «англичанина».

Таггарт, стоя на улице, смотрел, как его машина уезжает. Потом он посмотрел вверх, над Парк-авеню возвышалась «Башня Таггарта». Майклу Таглиону она бы понравилась. На секунду Таггарт почувствовал присутствие отца, как будто это сердце Майкла билось в его теле. Затем Крис отправился к платному телефону, чтобы позвонить Хелен и договориться о встрече, на которой можно было бы обсудить, как выручить ее брата, но все ее телефоны были заняты.

Тони Таглион позволил начальнику полицейского участка отвезти его домой. Этого он раньше не делал: могло возникнуть обвинение в злоупотреблении служебным положением, к тому же обычно он ездил на такси или на своей машине. Но сегодня, в это замечательное утро, когда солнце разогнало утренний туман, он это заслужил.

Мики Цирилло и Эдди Риззоло были пойманы на катере с грузом героина благодаря агентам Комиссии, которые тщательно следили за Эдди Риззоло и сумели подслушать разговор в оздоровительном клубе. Эдди бросил свою сумку в воду — никто не сказал ему, что банкноты отлично плавают. Было выловлено восемь миллионов долларов. А под палубой катера оказалось пятьдесят килограммов первоклассного героина.

Оба клялись, что они были на прогулке, и когда в ответ на это Таглион улыбнулся, даже самые серьезные из полицейских не стали сдерживать свой смех. Теперь началась работа для юристов. Пятьдесят килограммов означали, что этих двоих не выпустят даже под залог. Поэтому теперь есть время и возможность заняться этим делом очень основательно и привлечь их к суду. Не Эдди, так «сумасшедшего Мики», если вести дело как нужно. Этот день был самым лучшим за время его работы в Комиссии.

— Здесь вы выходите, мистер Таглион. Мне следует вас подождать?

— Я буду занят несколько часов. Кто-нибудь может заехать за мной в час?

Пошатываясь от усталости, Тони шел по дорожке. Он подобрал на полу газеты за последние два дня и вошел в дом. Налив себе немного виски, залпом осушил стакан. Потом посмотрел на пианино и модель здания, которое строил отец.

— Привет, отец. Как дела?

Верхушка стрелы, которую Крис отломил в день похорон отца, все так же лежала рядом. Таглион тихо выругался, как делал всякий раз, когда это замечал, и, как всегда, дал себе обещание починить ее, когда будет время. Он обвел глазами комнату, радуясь, что он наконец дома. Здесь по-прежнему незримо обитали мать и отец. Он оставил эту комнату в неприкосновенности. Когда-нибудь ему придется покинуть этот дом. Грех занимать одному человеку столько места в таком перенаселенном городе.

Почти в каждом интервью ему задавали вопрос, почему он не женат. Он отшучивался тем, что работа для него — все. Она была все, но потому, что связана с этим местом. С домом, с вещами родителей в этом доме, с соседями. Соседи и тетушки часто проникали сюда через заднюю дверь, чтобы поставить кастрюли или что-нибудь подобное в холодильник. Время летит быстро. Дети на велосипедах превращаются в долговязых тинэйджеров, интересующихся, какое юридическое учебное заведение лучше. А маленькие девочки, которые выдергивали сорняки в цветнике своей мамы, этим летом приступали к работе в офисах.

Он поднялся наверх — туда, где была спальня отца. Она была большой и комфортабельной, там были отдельный душ и кровать королевских размеров. Тони часто пользовался письменным столом в углу этой комнаты и удобным креслом напротив. Тяжелые шторы погружали комнату в темноту.

То ли уже начало действовать виски, то ли он был слишком уставшим, но он уже сидел на кровати, пытаясь снять ботинки, когда обнаружил, что в комнате кто-то есть. Он ощутил легкий запах духов и резко поднял голову. Вспыхнула лампа, и он увидел, что в кресле, поджав ноги и сверкая фиолетовыми глазами, сидит Хелен Риззоло.

6

— Где спрятались твои люди?

Он испугался, и это его разозлило.

— Я пришла одна, — ответила она.

— Тогда и уходи одна. Что, черт побери, ты делаешь в моем доме?

— Арестован мой брат.

— Я знаю.

— Вы обвиняете его в распространении наркотиков?

— Мисс Риззоло, я хочу, чтобы вы покинули это помещение.

— Он никогда не занимался наркотиками!

— Вон!

— Я не позволяла ему заниматься наркотиками.

— Мисс, вы говорите с человеком, исполняющим закон. Я должен вас предупредить, что все, что бы вы ни сказали, будет использовано против вас.

— Мой отец мертв. Мой брат Френк мертв. Эдди — это все, что у меня осталось.

— Я ничего не могу для вас сделать.

Он решительно встал с кровати, но в ее глазах было столько горя, что он автоматически протянул ей руку, чтобы помочь подняться с кресла.

— Вы ужасно выглядите, — сказал он. — Идите домой и выспитесь. Пусть ваш адвокат принимается за свою работу.

— Погибает моя семья.

— Это ты говоришь мне, красавица? Это нужно было говорить им. Они охотились на людей. Они их хватали и убивали. А теперь попались сами. Мы очистим город от них всех.

Она подняла на Тони повлажневшие глаза и подумала, что, наверное, ужаснулась бы его словам, если бы пришла сюда с пустыми руками. Но у нее было, чем торговаться.

— Мой отец... — Она облизнула пересохшие губы. — Ты ни разу не посмотрел на меня во время суда.

— Я был занят. Это было самое крупное дело из тех, какими я занимался.

— Его адвокаты говорили, что ты вел это дело очень хорошо.

— Им надо было свалить с себя ответственность.

— Мой отец ни в чем не обвинял адвокатов.

Таглион холодно улыбнулся:

— Я забыл. Колумбийские наркодельцы убивают своих адвокатов, но итальянские наркодельцы понимают силу закона и убивают свидетелей.

— Почему ты ни разу не взглянул на меня?

— Репутация обвинителя не укрепится, если на него бросится с кулаками женщина — родственница подследственного.

— Ты знаешь лучше, чем кто-либо еще, что я бы этого не сделала.

Таглион пожал плечами. Пожалуй, он действительно ответил некорректно.

— Конечно, я видел тебя. Ты каждый день приходила в суд первая. Служащая автобусной компании «Голубая линия» в скромном костюме, с лиловым шарфом на плечах и с дамской сумочкой. И с длинной золотой цепью на шее, которая напоминала всем, как богата и влиятельна ты на самом деле.

Хелен улыбнулась, поняв, что за строгим взглядом Тони прячет свои прежние чувства. Тони почувствовал, что плывет в прошлое, в волнующую память о том, что было десять лет назад...

— Ты говорил ему об этом? — прошептала она.

— Кому и что? — изобразил он недоуменную улыбку, хотя и понял вопрос.

— Ты говорил своему брату, как мы встретились у телефона?

— Только прошлой осенью, когда вас стали замечать вместе. А тогда он увидел тебя первым и влюбился по уши.

— Значит, ты не сказал ему тогда, что мы познакомились?

— ...Я этого не хотел. Это было только мое дело.

— Не только твое.

— Но не его. И не моего отца. Это была последняя глупость в моей жизни.

— Ты открыл телефонную будку и улыбнулся, — сказала она. — Ты улыбнулся еще раз, когда проходил мимо моего стола. Я подумала: «Что за черт! Они могут выдавать меня замуж, но этот парень будет моим секретом».

— Ты направилась в комнату для леди, но задержалась у зеркала и стала причесывать волосы. Боже, какая ты была красивая тогда!

— Каждый раз, когда я вижу «линкольн», я вспоминаю переднее сиденье машины твоего отца... Я никогда не спрашивала, кому ты звонил тогда.

— Инспектору в министерство юстиции. Я держал трубку, пока он проверял, кто твой отец.

— Ты познакомился со мной, чтобы начать расследование о нашей семье, так?

— Такому не учат будущих юристов в учебных заведениях.

— Почему ты перестал звонить?

— Когда я твердо решил учиться в Гарварде, я подумал, что не стоит поддерживать отношения с такой, как ты. Кроме того, ты была помолвлена.

— А я думала, это потому, что я не отправилась с тобой в кровать.

Тони улыбнулся:

— Сказать по правде, Хелен, заниматься с тобой любовью на переднем сиденье машины моего старика было лучше, чем быть в постели со многими женщинами.

— Спасибо.

— А ты почему не звонила?

Она рассмеялась:

— Ты стал поворотной точкой в моей жизни, Тони Таглион. Ты был первый парень, о котором я скучала. Больше я не хотела романов. Это мне помогло остепениться. Я вышла замуж и, кроме того, поняла, что во мне нуждается моя семья.

Чуть насмешливое выражение ушло из глаз Тони.

— Ты думал обо мне, когда требовал вынести приговор отцу?

— Конечно. Ты — самое лучшее воспоминание в моей жизни. Ты и сейчас удивительно красивая женщина.

— Этого ты не говорил, когда требовал от меня оставить в покое Криса.

— Но все это было много лет назад. Сейчас у меня другая жизнь. У тебя тоже.

Некоторое время они сидели молча.

— Мы любим друг друга, — сказала Хелен.

— Ты пришла сказать мне об этом?

— Нет, не об этом.

— Предупреждаю, что на свадьбу я не приду.

— Но у нас ее не будет.

— Мне говорили, что вы не виделись с тех пор, как твой отец был убит.

Хелен кивнула, хотя агенты Тони вполне могли видеть, как Крис пришел к ней в клуб после убийства дона Ричарда. Она сказала:

— Это было ужасное время.

— Да.

— Итак, что с нами двоими? — спросила она.

— Что было и раньше. Мы — по разные стороны баррикад.

— Тони, можем мы с тобой прийти к кое-какому соглашению?

— Только из-за того, что мы вышли тогда вместе, десять лет назад?

— Но все же нам лучше договориться. Я не приведу сюда адвоката.

— Да он и не полезет в чужой дом.

— Задняя дверь была открыта.

— О чем ты хочешь договориться?

— О моем брате.

— И что ты хочешь мне предложить? Показания?

— Я могу свидетельствовать против Мики Цирилло.

— Относительно чего?

— Чего бы ты ни захотел.

— Ты хочешь сказать, что готова лгать суду?

— Тогда что тебе надо?

— У меня есть все, что мне надо: оба этих сукиных сына — в тюрьме.

— Тебе надо посадить Мики. Он — самый крупный босс в Нью-Йорке. Мой брат — только глупая башка.

— Ты действительно думаешь, что я использую тебя для лжесвидетельств? Хелен, я думал про тебя совсем иначе.

Она замолчала, поняв, что совсем не может к нему подступиться.

— Отдай мне Эдди. Пожалуйста.

— Ты говорила со своим адвокатом? Ты знаешь, в чем его обвиняют?

— Он влип по своей глупости. Его подставил «сумасшедший Мики».

— Но Мики оказался в тюрьме тоже.

— А его подставил один из его врагов.

— Твой брат был арестован на середине реки с пятьюдесятью килограммами героина.

— Их обоих подставили.

— Я размышлял о деятельности твоего брата довольно долго. И о деятельности Мики. Но сейчас у меня не размышления, а факты. По крайней мере, шесть инспекторов дали показания, как он бросал в реку портфель с восемью миллионами долларов.

— Они лгут.

— Да, но ты можешь взглянуть на него.

Тони опустил руку за кровать, порылся в своем портфеле, вытащил фотографию и протянул Хелен.

Она закрыла глаза, но фотография осталась перед ее мысленным взором: Эдди кидает портфель за борт, его лицо хорошо видно в свете прожекторов, лицо испуганного мальчишки, застигнутого мамой за поеданием варенья.

— Забудь про это, Хелен. Он совершил глупую ошибку и был пойман. Даже твой адвокат с жалованьем пятьсот долларов в час не сможет ничего сказать, когда это увидит.

Она открыла глаза:

— Что я могу сделать?

— Хочешь совет?

— Я сделаю все.

— Если ты в этом деле, выбирайся из него. Мы сметем с лица земли всю мафию — и старую, и новую.

— Я не в этом деле, — автоматически возразила она.

Таглион убрал фотографию в портфель:

— Я скажу тебе одну вещь, Хелен. Не из-за прошлого, а ради брата. Это предупреждение. Знаешь, я думаю, что ты — консиглиер Эдди. И со времени, как твой отец погиб, я в этом еще больше уверился. Уходи из этого дела! Потому что, как только я получу доказательства, что это ты управляешь Риззоло, ты будешь следующей. Я возьму тебя так же, как я взял Цирилло, Боно, Конфорти и твоего отца. Когда я смогу это доказать, ты тоже отправишься в тюрьму.

Она подумала: может, предложить себя в обмен на Эдди? Слова уже были готовы сорваться с ее губ, но она удержалась: кто тогда защитит ее семью, бизнес? Она не может оставить Эдди одного. Если за ним не будут присматривать, он снова ввяжется в какую-нибудь историю.

— Уходи из этого дела, — повторил Тони. — Решись на это. Уходи.

— Куда? — спросила она чуть слышно.

— Спроси своего дядю в Вестпорте. Это достойный человек.

— Даже удивительно, как много ты обо мне знаешь.

— Я знаю все обо всех мафиози в городе.

— Ты пропустил одного.

— Что ты имеешь в виду?

Хелен холодно улыбнулась, поняв, что другого пути спасти семью у нее нет.

— Я пришла за своим братом. Я хочу, чтобы Эдди вернулся домой.

— Это тебя не удастся.

— Я могу за это заплатить.

— Заплатить? Ты хочешь заплатить мне? Это подкуп? Хелен, ты же не имеешь в виду...

Ее глаза наполнились слезами.

— Я заплачу.

— Тебе нечего мне предложить.

— Нет, есть.

— Нечего!

— Всегда можно что-то найти, даже если человек думает, что он — Бог.

— Я тебе предупреждаю. Я могу предъявить тебе обвинение в попытке дачи взятки, если ты произнесешь еще хотя бы слово. — Он выпрямился и тронул ее. — Уходи из моего дома!

Хелен резко отпрянула:

— Я здесь для того, чтобы совершить сделку, ты, ублюдок! У меня есть кое-что, что тебя заинтересует.

— Что? — спокойно спросил Тони.

— Крис.

Таглион почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Мысли лихорадочно заметались в голове.

— Ты лжешь!

— О чем? — спросила она. — Я тебе еще ни о чем не говорила.

— Ты лжешь!

— Мой брат в обмен на твоего брата.

— Мой брат — не преступник.

Она увидела по растерянному лицу Тони, что удар был нанесен точно. Ее сердце сжалось, но у нее была только эта возможность.

— Мне начать с того дня, как его люди похитили меня? Или со дня, когда ваш отец был убит?

7

— Крис? Это Хелен.

Как только Крис услышал это, он махнул Сильвии рукой, чтобы она вышла из кабинета. Она спросила:

— А что передать мэру?

Он закрыл рукой трубку телефона:

— К черту мэра. К черту весь городской совет. Пусть сами строят спортивный зал.

— Крис, секунду, на другой линии Банкер. Кении Адлер попросил его поговорить с тобой.

— Черт. Хорошо, я поговорю с ним, — и в трубку: — Хелен, подожди секунду.

Он нажал кнопку:

— Генри!

— Крис. Я отношусь к этому так же, как ты. Но звонил Кении. Он хотел сообщить, что очень сожалеет. Может быть, мы сможем утвердить этот проект в следующем году.

— Мне придется ждать год?

— Время летит быстро.

— Ты не передашь ему мое послание, Генри?

— Конечно.

— Послание такое: «Ваша честь, идите вы...»

— Крис, не сходи с ума.

— Тогда я попрошу Сильвию отослать послание в письме. — Он положил трубку. — Больше никаких звонков.

Сильвия вышла. Таггарт поднял телефонную трубку:

— Привет. Я очень по тебе скучал.

— Я думала, я тебе надоела.

— Как дела твоего брата?

— Не очень. Он ввязался в драку с охраной. А как твои?

— Эти болваны из «Нью-Йорк пост» обрушились на Тони. Плохо, что он не думает о своем паблисити.

— Я хочу тебя видеть.

— Через полчаса — это не слишком скоро?

— Мы не можем провести вместе уик-энд?

— Конечно. Давай отправимся за город. Сейчас холодно, как в аду, но мы разожжем костер и...

— Возьми меня в Атлантик-Сити. Я хочу сходить в казино.

— Казино? Мы можем отправиться в Монте-Карло.

— Нет. Атлантик-Сити — то, что надо.

— Я возьму в аренду «Конкорд». Мы побываем в Монте-Карло и на Макао. В Атлантик-Сити заглянем по пути назад.

Она рассмеялась:

— Единственное путешествие, какого я бы желала, — это между кроватью и обеденным столом.

— Хорошо. Я позвоню Трампу и сниму его верхний этаж.

— С одной большой кроватью. Я заеду за тобой.

— Вести буду сам. Я заеду за тобой на «роллс-ройсе». И оденься во что-нибудь свободное. Это будет очень долгая поездка.

* * *

Хелен опустила телефонную трубку. В голове еще звучал его голос, полный доверия.

— Вы слышали.

Тони Таглион, широкоплечий агент ФБР Марти и его напарница Зелл сняли наушники.

— Нам надо установить на ней передатчик, — сказал Марти.

— Передатчик на мне? Вы слышали его голос? Этот парень любит меня!

Тони Таглион отказался ей верить. Он потребовал доказательств, пообещав уменьшить наказание для ее брата. Признание Таггарта должно было прозвучать из его собственных уст. Хелен должна вынудить Таггарта признаться, и это признание попадет на магнитофонную пленку. Признание в том, что он установил контроль над всей нью-йоркской мафией.

— Зелл?

— Мы должны найти что-нибудь из одежды, куда можно вставить микрофон. Что-то, что вам идет... Вы — натуральная брюнетка?

Таглион сказал:

— Передатчик — это слишком опасно. Что, если он найдет его?

— Он мне ничего не сделает.

— Я бы не был так уверен, — заметил Марти, и Зелл кивнула в подтверждение этих слов.

Хелен повернулась к Тони:

— Я уверена, и ты превосходно это знаешь, что он не причинит мне никакого вреда.

То, что ей предстояло сделать, казалось ей легким. Ей не нужно притворяться, что она хочет его видеть, потому что она действительно этого хочет. Не надо притворяться, что она хочет провести с ним ночь и что она его любит. Трудность состояла в том, что она знала, чем все это кончится. И тяжело было скрыть свою горечь.

На широких креслах «роллс-ройса» они выглядели как два тинэйджера. В комнате, куда они вошли, стояло пианино, и Крис объявил, что хочет, чтобы она знала, как он играет. Они спустились вниз пообедать, а после она внезапно разрыдалась в его объятиях. Он пытался ее утешить, думая, что она горюет об Эдди.

Они провели в постели время до ленча, а после него снова вернулись в кровать. Когда вечером они собирались спуститься в ресторан, Таггарт любовался тем, как она одевается.

— Я никогда не встречался с женщиной, которая бы носила пояс.

— Я его надеваю в особых случаях.

— Тебе помочь?

— Не надо.

— А тебе он не мешает?

— Назад, назад!

— Эксгибиционистка.

Она глянула через плечо:

— О вкусах не спорят.

— Я сказал Регги, что хочу жениться на тебе.

При этих словах по ее лицу пробежала дрожь. Она попыталась скрыть свои чувства.

— У итальянских парней, похоже, существует обычай. Как только им исполняется тридцать, они стремятся жениться.

— Я бы предложил тебе это, когда мне было десять лет.

— И что Регги сказал?

— Он сказал, что будет присутствовать на свадьбе.

— Для этого нам надо найти его. Где он сейчас?

Тони Таглион и его помощники уже могли подтвердить, что Регги Ранд — это не ее выдумка. Но Таггарт, она знала, добровольно никогда бы не выдал англичанина.

— А ты?

— Что я?

— Согласишься выйти за меня?

— Нет.

— Почему?

Она помолчала мгновение. Ей нелегко было сменить тему, но она вызвала в своей памяти образ Эдди, лежащего на цементном полу в луже крови после схватки с охраной.

— Нам надо урегулировать дела с героином, о котором ты не знаешь.

— С каким героином?

— Мне надо повидать этих людей.

— Что это за люди?

— Люди из Филадельфии.

— Подожди минутку. — Таггарт поднялся и притянул к себе портфель. — Мои привычки еще сохранились.

— Что ты делаешь?

— Хочу проверить эту комнату.

— Мы сняли эту комнату под чужими именами. Кто нас может подслушивать?

— Не знаю, но мы сейчас занимаемся бизнесом, — ответил Таггарт, расстегивая портфель.

— Нет, — она стянула с себя платье, бросила его на кровать и прильнула к нему всем телом. — Я только хотела поговорить с ними. Ты можешь починить мне эту проклятую «молнию»?

— Когда ты связалась с этими людьми из Филадельфии?

— Это они связались со мной. Они подошли к моему столу, когда ты вышел.

— А если они — полицейские?

— О нет. Я бы их мгновенно раскусила. Я видела этих парней в Лас-Вегасе и однажды — в Нью-Йорке.

— Что они сказали?

— Тебе следует поговорить с ними.

— Как они узнали о тебе?

— Не думай, что люди — дураки, Крис. Любой знает, кто такие Риззоло. Филадельфии и Новой Англии нужны контакты с Нью-Йорком. У них большие проблемы. Они никак не могут согласовать свои действия. Филадельфийские боссы убивают друг друга и теряют много людей в разборках. Вот почему я сейчас собираюсь одеться. Я увижу этого парня за обедом.

— Какого парня?

— Одного их этих парней.

— Ты не возражаешь, если я буду присутствовать?

— Не беспокойся, он будет со своей девушкой.

— Я все же пойду с тобой. Это звучит заманчиво.

Когда они пришли в итальянский ресторан, расположенный через квартал, их уже ждали. Широкоплечий Марти положил локти на стол. Он немного напоминал Таггарту дядю Винни в молодости. Марти дружески сказал Таггарту:

— Этот ресторан выглядит не очень эффектно, но здесь довольно тихое место и отличная кухня.

Подруга Марти, Зелл, смотрела на Таггарта широко раскрытыми глазами, но не произносила ни звука.

— Я вас знаю, — сказал Марти. — Вы — строитель.

— А вы чем занимаетесь? — поинтересовался Таггарт.

— Я тоже строитель. Но вы не слышали про меня. Мой бизнес не такой крупный.

— А где он?

— В Пенсильвании. Забавно, но я уже рассказывал Хелен, каким замечательным будет это место.

— Я тоже строитель, — сказала девушка.

— Что?

— Дорогая, у нас совсем другой масштаб.

— Но я действительно сама веду дела, — сказала Зелл.

— Ладно, дорогая. У вас все в порядке с делами в Нью-Йорке, Крис?

— Не совсем. — Таггарт взглянул на Хелен. Та не проронила ни слова со времени, как они пришли в ресторан.

* * *

— Они все время хотели направить разговор на то, чтобы получить наркотики, — сказал Крис, когда они ехали назад.

— Мне они не понравились.

— Они слишком подробно объясняли, кто они, — сказал он, когда они оказались в комнате. — Я думаю, что они мелкие жулики.

— Что ты имеешь в виду?

Она вышла на террасу и долго смотрела на океан.

Потом вернулась в комнату и стала около него. Он обнял ее:

— Тебе не хочется в Атлантик-Сити на самом деле? Мы можем отправиться в Европу и...

Она повернулась. Ей хотелось крикнуть: «Да! Уезжаем! Немедленно! Бежим!»

— Это золотая жила, Крис.

— Но...

— Я могла бы осесть здесь, уехать из Нью-Йорка. Здесь не так жарко.

— Ты в самом деле так думаешь?

— Здесь я могла бы взять происходящее под контроль. Прекратить борьбу между семьями. И здесь еще не так борются с нами, как в Нью-Йорке. Это подарок судьбы.

Они наполнили бокалы. Крис молчал. Он вышел на террасу. Она видела, что он смотрит на океан. У нее забилось сердце. Она знала, что иногда он высматривает пустое место в силуэте города, чтобы начать там стройку...

Она сделала свое дело. И старалась убедить себя в том, что приз за это стоит такой цены. Она подумала о брате. Если бы на ней не лежала эта ответственность, Хелен могла бы прямо сейчас уйти в темноту.

Таггарт находился на террасе довольно долго. Когда он вернулся, она уже сняла одежду. Он подошел к ней сзади, положил ладони на ее грудь и живот и дотронулся губами до ее уха.

— Я хочу сделать тебе предложение.

Она быстро повернулась в его руках и закрыла ему рот рукой.

— Утром, хорошо?

— Тебе оно понравится.

— Замолкни.

— Послушай...

— Я тебя предупредила...

* * *

Запах кофе разбудил Криса. Хелен стала гладить его голову, думая, что лучше бы он сегодня не просыпался.

— Теперь я могу говорить?

— Скажешь за завтраком.

Они сидели в зале ресторана. С позолоченного потолка спускались огромные люстры. Через открытые двери было видно залитой светом казино. Хелен Риззоло расстелила салфетку на коленях и повернулась к Таггарту, приготовившись слушать.

— Если ты заинтересовалась Атлантик-Сити...

— Я еще не знаю, — тихо произнесла она. — Может быть, тебе следует...

— Ты дала мне отличную идею. Я подумал о том, каким был Лас-Вегас много лет назад. С твоей поддержкой я смогу стать тем, кем был Говард Хьюз для Лас-Вегаса. Мы можем стать хозяевами этого города. Это отличное место для строительства отелей, особенно если женщина, которую я люблю, расположена к этому городу. Этот город достаточно близок к Нью-Йорку. Мы сможем делать там все, что хотим. Мы им будем владеть. А не какое-то чертово правительство.

— Ты в этом уверен, Крис?

— Считай это свадебным подарком. Если ты хочешь Атлантик-Сити, ты получишь Атлантик-Сити.

Она отвернулась, потому что ей захотелось разрыдаться. Но именно сейчас она должна была сделать что-то для расследования Тони Таглиона.

— Что ты об этом думаешь? — настаивал Крис.

— И как мы это осуществим?

— Точно так же, как в Нью-Йорке. К черту этих двоих клоунов, о которых мы говорили вчера. Они нам не нужны. Мы будем действовать сами по себе. Найдем хорошее боевитое семейство и используем его, чтобы завоевать улицы. Если не найдем, организуем свою группу, наберем людей. Я поговорю с Регги на предмет поставок героина и найма крутых парней. Мы завоюем город за какой-то месяц... Если ты уверена, что хочешь этим снова заняться.

— Я не уверена, — прошептала она. Она закрыла микрофон на поясе руками. Но уже поздно. Дело сделано.

— Я уверен, — сказал Таггарт, — я мог бы обосноваться здесь на десяток лет, если мы возьмем под контроль местное правительство. Здесь отличные возможности. А самое превосходное — что мы можем делать это дело вместе.

Хелен положила голову на ладони и посмотрела ему в глаза. Таггарта удивили заблестевшие на ее ресницах слезы.

— Что? — спросил он. — Что-то не так?

Она приблизила свои губы к его и с такой силой притянула его голову обеими руками, что он не мог и вздохнуть.

Он почувствовал ее зубы и кровь. Вздрогнув, она оторвалась от него. Когда он освободился из ее объятий, то подумал, что мог бы и умереть.

— Идем наверх.

— Прости, — сказала она. На ее губах была кровь. Ее или его, этого он не мог понять. — Я хотела бы, чтобы этого никогда не произошло.

— Почему?

Она отвернулась. Сердце все еще бешено колотилось.

— Тони! Это Тони! Эй, Тони! Что ты здесь делаешь? Сиди там, мы подойдем. Принесите стулья. Официант! — крикнула Хелен.

Официанты отступили к стене. Они наблюдали, что происходит. Таггарт взглянул на Хелен. Ее лицо было бледным. Он повернулся и увидел, как из-за столиков встают несколько человек и направляются к дверям, намереваясь их перекрыть. В голове мелькнула мысль, что они арестовали Джека Варнера.

— В чем дело, Тони? За каким злодеем ты здесь охотишься?

— Я собираюсь арестовать тебя, Крис.

— Что?

— Но сначала я извещу тебя о твоих правах. Ты имеешь право не давать показания. Ты имеешь право...

— В чем меня обвиняют?

— В доставке героина.

— Слушай, я только бизнесмен, — рассмеялся Таггарт. — Они не смогут ничего доказать.

— И рэкетир.

— Брось.

— И убийца, — холодно закончил Тони. — Я ей не верил... Я не хотел этому верить. Но мне придется начать это дело вот с этого.

Он вытащил из кармана магнитофон «Сони» и включил его. «К черту этих двоих клоунов, с которыми мы говорили вчера. Они нам не нужны. Мы будем действовать сами по себе. Найдем хорошее боевитое семейство и используем его, чтобы завоевать улицы. Если не найдем, организуем свою группу, наберем людей. Я поговорю с Регги на предмет поставок героина и найма крутых парней...»

Тони выключил магнитофон:

— Кто такой Регги?

Таггарт почувствовал, что люстры завертелись над головой. Он посмотрел на Хелен. Слезы лились по ее лицу. Она отступила, когда он протянул руку.

— Где вы прятали магнитофон?

— В поясе.

— Мне хотелось бы прослушать всю пленку. Ты мне не скажешь, почему ты сделала это?

— Не говори ему ничего. Это может потом обернуться против тебя.

— Я хочу знать, почему.

— Эдди. Это была сделка.

— Но мы...

— Мы — семья, — прошептала она. — Жена — это одно, сестра — это другое.

8

Двое агентов подошли к столу.

— Встаньте.

Таггарт направил палец на Тони:

— Ты знаешь так же хорошо, как и я, что все они должны мне.

— Они обязаны только закону. Так же, как и ты. Не делай глупостей, и я постараюсь сделать для тебя все, что в моей власти. Кто такой Регги?

— Регги? — Он посмотрел на Хелен.

Она закрыла лицо руками. Ему вдруг захотелось, чтобы она улыбнулась.

— Регги? Это такой классный толстый парень из комиксов Арчи.

Хелен показалось, что под ее ногами дрогнул пол: ее поразила мысль, что она его никогда не увидит. Он всю жизнь проведет в тюрьме, в четырех стенах камеры. Там, куда попал ее отец.

* * *

В самолете он был прикован наручниками к креслу. От аэропорта Ла Гуардиа его машину сопровождал эскорт завывающих сиренами полицейских машин нью-йоркского департамента полиции. Полицейские выстроились вдоль лестницы Федерального суда, сдерживая толпу.

Таггарт не признавал своей вины, он все еще был глубоко потрясен своим арестом и тем, что у него на руках наручники. Он с трудом сдерживался от странного желания — вцепиться в железную цепь зубами и перегрызть ее. Адвокаты Таггарта усердно работали над тем, чтобы он был освобожден под залог. Помощники Тони поторопились ко времени слушаний об освобождении под залог подготовить обвинение, что Таггарт — преступник международного масштаба и освобождение его до завершения расследования предоставит ему возможность избежать правосудия. Адвокат Таггарта начал свою защиту с образных выражений:

— Это дело имеет под собой основание такое же, какое используют в микроэлектронике — толщиной в микрон. Все, на чем базируются обвинения — показания женщины, чей брат-рэкетир попался во время полицейской операции, и которая сама замешана в грязных делах. Ваша честь, мистер Таггарт играет заметную роль в жизни общества, и он должен получить возможность вернуться к работе.

Он сел рядом с Таггартом и негромко произнес:

— Если они передадут дело в суд, мы съедим их «свидетелей» за завтраком.

— Мне важно только то, чтобы они не посадили меня в тюрьму.

Помощник Тони выдвинул свой второй аргумент. Он стал доказывать, что Таггарт опасен для общества. Адвокат Таггарта сразу же вскочил:

— Угроза для общества? Я не могу понять, как строитель четырех крупнейших нью-йоркских небоскребов, школы в Квинзе и нескольких тысяч квартир может быть угрозой для общества. Ваша честь, мистер Таггарт — это и есть общество.

Судья, круглолицая невыразительная женщина средних лет, ответила на это:

— Несомненно, обвинения очень серьезны. И широкое участие обвиняемого в общественной жизни может объясняться его стремлением выйти из-под власти закона. Таким образом, его паспорт останется в министерстве юстиции США. Обвиняемый может быть выпущен под залог в восемьсот тысяч долларов.

Разъяренный Таггарт мрачно и решительно поднял руку и обратился к судье:

— Ваша честь, я могу выписать чек?

9

— Ты, наверное, слышал, — сказала «ночная бабочка», — про парня из Итона, который убежал из школы. Его нашли по одной детали — он пристегивал верхнюю пуговицу брюк к нижней петле жилета.

Джек Варнер ощупал свой жилет: все было застегнуто там, где надо. Но поставил свое пиво на столик и мрачно уставился на лондонскую улицу за стеклом. В каждой стране свои нормы поведения, а ему не хотелось переучиваться. Он несколько недель слонялся по Европе и вот снова вернулся в Англию, и во второй раз она понравилась ему еще меньше. Все здесь казалось ему, если назвать это одним словом, ерундой. А тремя словами — это был «не Нью-Йорк». Он скучал даже по пуэрториканцам, черным и китайцам. Он скучал по стремительным улицам Нью-Йорка и их грязи. Он скучал по своему знанию «кто есть кто» и кто был «плохим». Но больше всего он скучал по своей профессии полицейского.

Направляясь к газетному киоску для того, чтобы купить карту Ирландии, он с изумлением обнаружил на первой полосе одной из газет фотографию Таггар-та. Как, черт побери, этот смазливый ублюдок попал под расследование? Варнер начал читать заметку в «Интернейшнл геральд трибюн», но, не прочитав и половины, подошел к дороге и остановил такси.

— Аэропорт Хитроу!

— Что там в новостях?

— Мой билет домой.

Американские таможенники не проявили излишнего интереса к поддельному паспорту, которым снабдил его Регги Ранд, когда Варнер покидал Нью-Йорк. Такси доставило его в квартиру в Ист-Сайде, и он сразу направился к кухонному ящику и открыл маленькую дверцу в задней стенке. Там находилась коробка предохранителей. Хелен Риззоло могла сказать Таглиону, что делал его брат, но одно дело — сказать, а совсем другое — доказать.

Варнер повернул главный рубильник. В комнате погасли огни, чуть вздохнул холодильник при остановке, и легкая дрожь пробежала по полу к ногам Вар-нера. Включив фонарик, Варнер снял крышку с ящика и засунул руку в дыру в стене. На свет божий появился почтовый пакет. Варнер сунул пакет во внутренний карман своего плаща и направился к площади святого Андрея.

В приемной Комиссии секретарь настороженно взглянул на него.

— Скажите Таглиону, что я детектив Варнер, и, я уверен, он бросит все.

К нему подошел агент ФБР, которого он знал, и уставился на него. Казалось, наибольшее подозрение у агента вызывал пакет, оттопыривающий плащ.

— Я здесь не для того, чтобы его застрелить, козел.

— Я хотел бы, чтобы так оно и было, потому что иначе появился бы повод застрелить тебя. Выписан ордер на твой арест.

— Расслабься. Давай подождем, когда я увижу босса.

Таглион говорил по телефону. Несколько помощников с усталыми лицами ожидали окончания беседы с бумагами в руках. Агенты расхаживали по коридору и нервно курили. Варнер улыбнулся. Как он и думал, прочитав статью в газете, это дело повергло всех в мрачное настроение.

Таглион прикрыл телефонную трубку рукой и направил на него свои пронзительные глаза.

— Ты явился добровольно?

— Да.

Таглион секунду изучающе смотрел ему в глаза, потом что-то сказал в телефонную трубку, повесил ее и отдал распоряжение всем присутствующим выйти на пять минут.

Варнер закрыл дверь и оперся на нее.

— Все, что я хочу — это вернуться обратно в полицию.

— Вернуться? Тебе повезет, если тебе дадут только десять лет. С чего это я должен брать тебя обратно?

— Потому что без меня вы к Таггарту не подберетесь.

— У нас достаточно свидетельств.

— Они недостаточны.

Таглион уставился на него.

— Слушай, я работал с твоим братом. Я знаю, как он был осторожен. Он не давал этой бабе ничего, что она могла бы использовать против него. Все, что у нее есть — это слова. Но не доказательства.

— Джек, ты предал самое престижное учреждение в Америке. Ты продался, а потом бежал. Я не могу разрешить тебе вернуться.

Варнер пожал плечами:

— Тогда твой брат останется на свободе.

— А ты отправишься в тюрьму.

— Отлично. Ты ловишь мелкую рыбешку и выпускаешь на волю акулу. Это мог бы сделать полицейский в Канзасе, но может ли это позволить себе Южный полицейский округ Нью-Йорка?

Таглион покраснел, и Варнер понял, что его удар попал в цель. Таглион сказал:

— Даже если Артур Финч с этим согласится, другие полицейские — вряд ли. Все знают, что ты бежал.

— Я не бежал, — ухмыльнулся Варнер. — С чего это тебе пришло в голову? Это была специальная операция. Я работал на тебя.

— Этого не было.

— Ты и Финч скажете им, что вы изобразили дело, как будто я бежал.

Таглион глядел на него так, что, казалось, хотел убить. Но Варнер знал, что он ему нужен.

— Тебе придется очень постараться, чтобы мы на это согласились.

Варнер рассмеялся:

— Слушай, никто не знает о мафии больше, чем Джек Варнер.

Он вынул свой конверт и высыпал его содержимое на стол Таглиона — записи, ксероксы, расшифровки, имена и даты. Таглион принялся разгребать бумаги обеими руками.

— Что это значит?

— Это значит, что, если я получу назад полицейскую кокарду, я смогу двинуть ваше расследование по семнадцати направлениям, по которым работал ваш брат. Хелен Риззоло не знает и о половине его дел.

Министр юстиции США Артур Финч пригласил Таггарта и его адвоката в свой кабинет. Когда они вошли в комнату, в кресле уже сидел Тони Таглион. Его глаза поблескивали. Артур сидел за столом.

— Мы собираемся предъявить вашему клиенту очень серьезное обвинение, — сказал адвокату Таггарта Артур Финч.

— Вы не сможете выдвинуть сколько-нибудь серьезное обвинение. Все это — попытки опорочить моего клиента. Это — паршивенькое дело, и оно останется паршивеньким даже перед большим жюри.

Глаза Финча посерели.

— Вы в самом деле так думаете? — И он посмотрел на адвоката так, что тот отвел взгляд. — Мы не только знаем, что делал ваш клиент, но можем это доказать.

— Если у вас есть все, зачем вы нас пригласили?

— Потому что мы располагаем полным списком людей из правительства, которых подкупал ваш подопечный, и тех мафиози, которых он использовал для доставки наркотиков. Это поважнее, чем посадить его под замок.

— Откуда у вас такие сведения?

— Мы заключили соглашение с одним из помощников вашего клиента. Он сообщил нам немало по поводу всех направлений деятельности вашего подопечного. А его деятельность была много шире, чем мы думали.

— О чем вы говорите? Какой помощник? — Он посмотрел на Таггарта. Тот пожал плечами и подумал: «Джек Варнер».

— Я хочу объединить все обвинения в два основных. Каждое из них тянет на двадцать лет тюрьмы. Двадцать лет, которые не могут быть сокращены за примерное поведение. Я не хотел бы, чтобы ваш хозяин вышел на волю раньше, чем ему стукнет пятьдесят.

— Я не понимаю. Какой помощник?

В комнате было душно. Таггарт взялся за щеколду и с шумом распахнул окно. Несколько секунд он стоял, подставив лицо холодному ветру, затем повернулся к людям, обсуждающим его судьбу. Артур оглянулся, и Таггарт вдруг понял, что при всем желании засадить его в тюрьму министр юстиции стремится спасти карьеру Тони. Адвокат Таггарта сидел, напряженно сжав губы. Тони не удавалось сделать лицо бесстрастным — его глаз подергивался, и это напомнило Таггарту детство.

— Сид, вы можете выйти из комнаты?

— Мистер Таггарт...

— Выйдите! Пожалуйста.

— Я вам очень советую... — Таггарт посмотрел на Тони, и Тони встал.

— Артур, ты не позволишь мне и Крису немного пройтись?

— Это мне подходит. Господин адвокат и я можем вспомнить добрые старые времена, которые были до того, как он ушел со службы в поисках больших денег.

— Не все рождаются в богатых семьях, — парировал Сид. — Мистер Таггарт, то, что вы делаете, опасно. Я очень вам советую...

— Я только немного прогуляюсь с моим братом.

Они спустились на лифте, прошли коридор и пошагали по мощеной площади.

— Никакого эскорта? — спросил Таггарт.

— Ты все еще освобожден под залог. Что ты хочешь? Прогуляться? Промочить горло? — Он кивнул на управление полиции, за которым приютился бар для полицейских. — Гамбургер?

Таггарт поднял голову и глянул на вершины домов.

— Ты не хочешь со мной побывать на «Шпиле»?

— Ты хочешь поговорить со мной?

— Да. Мы можем кое о чем договориться.

Они остановили такси.

— О'кей, — сказал Тони, закрывая дверцу. — Это все верно, не правда ли?

— А ты как думаешь?

— Но почему? Почему ты сделал это?

— Ради отца.

— Месть? — удивленно взглянул на него Тони.

— Я сказал тебе десять лет назад. Они нам должны.

— Это все за отца?

— Все.

— А как насчет денег?

— Каких денег? Я тратил больше, чем получал.

И за всю дорогу до Унион-сквер они не проронили ни звука.

Тони наконец прервал молчание:

— Ты не понимал, что действуешь неверными методами. И до сих пор не понимаешь. Ты продавал наркотики.

— Это была наживка.

— Ты убивал людей.

— Подонков.

— Ты занимался подкупами.

— И меня поймали.

— И ты не понимаешь, что ты делал?

— Понимаю. Я уничтожил самую большую семью мафии в Нью-Йорке.

— Ты не мог это сделать!

— Я сделал это, Цирилло разбиты. Теперь ты можешь собирать куски.

— Этот способ неправилен!

— Но он сработал.

— Ты подрываешь все общественные институты. Зачем иметь правительство, если можно просто убивать всех, кому захочется отомстить? К чему тогда закон?

— Скажи мне.

— Потому что человек всегда может ошибиться. И все должны иметь защиту от этого одного, кто может ошибиться.

— Но я прав, и ты это знаешь. Ты до сих пор стараешься воплотить в жизнь теории. Но сам знаешь, что я прав.

— Не совсем. И ты будешь сидеть в тюрьме.

— Это мы увидим.

— Теперь ты принадлежишь закону.

— Тому закону, который ничего не сделал, когда убили отца?

— Отца! — крикнул Тони. — Да брось ты об отце!

— Они убили отца!

— Отец! Дело идет обо мне.

— Что?

— Ты использовал меня. Использовал мое учреждение. Ты подставил меня, Крис. Ты втянул меня в свою грязную игру.

— Я тебя направлял.

— Я тебе крайне благодарен. Вам обоим. Тебе и отцу. Он тоже меня направлял. Всегда шутил: «Тони честный? Тони прямой? Тони как священник? Это он перенял у матери. Он будет моим адвокатом!»

— Ну и что? Он очень любил тебя.

— Он знал, что я не захочу стать его адвокатом и через миллион лет. И тебе не странно, что в завещании он назначил тебя исполнителем его воли? Я изучал право, но определять судьбу его денег он назначил тебя.

— Это я занимался бизнесом, — возразил Крис, но, несмотря на гордость, которую он почувствовал за выбор отца, он понял, что чувствовал Тони.

— И это потому, что прямой Тони был слишком честен, — горько продолжил Тони.

— Я хотел, чтобы ты был моим адвокатом. Я просил тебя четырнадцать раз.

— Тебе не нужен был адвокат. Тебе был нужен манипулятор. Ты хотел найти пути вокруг закона и принимал закон за игру, где побеждает тот, кто сообразительней. Все это дерьмо. Закон призван защищать беззащитных людей от тех, кто считает, что деньги позволяют делать все. От таких, как ты, братец... Признайся, ты хотел выманить меня из Комиссии, потому что знал, что рано или поздно я тебя достану.

— Все, чего хотели я и отец, — это чтобы ты был частью нашей семьи.

— Ты использовал меня. Ты лгал. Ты говоришь о семье, но ты относился ко мне, как к одной из своих проституток.

— Слушай. Не говори мне о моих подругах. Ты их не знаешь.

— Не знаю?! — взорвался Тони. — Ты самонадеянный ублюдок! Во всем, что бы ты ни делал. Как ты смотришь на жизнь? Если тебе кто-то не нравится — его можно убить? Наверняка это ты убил Рендиди или нанял кого-нибудь. Так? Ты встретил девку из мафии и влюбился. И для нее использовал брата как марионетку. У тебя нет никаких правил. Никаких ограничений. Никакого характера. Посмотри, что ты сделал. Ты разрушил все. Все дело. Нас. Даже отца. Я тоже его любил, ты знаешь. Хоть во многом с ним не соглашался, но я его любил. Ты думаешь, отец одобрил бы все, что ты делал? Как ты не видишь, куда зашел?

— Единственное, чего мне действительно жаль, — это то, что у тебя из-за меня неприятности, — ответил Таггарт. — Мне действительно жаль. Но тебе бы ничего не было, если бы меня не схватили, и поверь мне, Тони, я не собирался быть схваченным.

— Ты кто, Бог? Конечно, тебя должны были схватить, это было неизбежно.

— Только потому, — мрачно заметил Таггарт, — что Эдди Риззоло полез в бизнес с наркотиками. Когда ты будешь расследовать это дело, ты убедишься, что это я подставил Мики. Он был последним. Я убрал дона Ричарда. Я убрал Сала Понте. Я разбил все это вонючее семейство. И вернулся домой. Сделав дело. Отомстив за отца... Нашего отца. Я не жалею, что отомстил за него.

— Но оказалось невозможным уйти из этого дела?! — воскликнул Тони. — Тебе нравилось иметь силу для того, чтобы бороться с ними. Ты захотел стать Говардом Хьюзом всего Атлантик-Сити!

— Я...

— Как Аль Капоне в Чикаго? Или, может, как Муссолини в Италии?

Таггарт молча смотрел на него. Что он мог сказать? Что он хотел этого ради Хелен? Это было бы частью правды. Но он хотел этого и для себя, и это приходится признать. Замок в Европе был фантазией. Он хотел работать. Он хотел строить дома. И лучше всего — чтобы ему никто не мешал.

— Ты не будешь этого отрицать?

— У тебя это есть на пленке, — признал он. И в наступившем на долгое время молчании он мог слышать только, как шины бегут по асфальту.

— Может быть, преступность мести, — тихо сказал Тони, — и состоит в том, что трудно остановиться.

Отвернувшись, Таггарт внезапно увидел своего отца, стоявшего перед тюремной камерой. Эта картина перед глазами была на удивление реальной. Майкл Таглион стоял рядом и старался подбодрить его улыбкой.

— Крис?.. Крис!

Галлюцинация исчезла, он увидел себя рядом с Тони, в такси. Руки его дрожали — так потрясла его эта картина.

— Что мне грозит?

— Если ты не будешь помогать расследованию, Артур засадит тебя больше, чем на двадцать лет. Он засадит тебя навсегда. И моим долгом будет помочь ему в этом.

Таггарт понял, что на сей раз он не выберется. Комиссия имеет достаточно материалов, чтобы засадить его в тюрьму. У него не было ни малейшего шанса.

— Но ты можешь кое-что рассказать Финчу, и он не будет так строг, — сказал Тони. — Это позволит добиться лучшего приговора. Это все, что я могу тебе посоветовать.

И Тони быстро рассказал о том, что интересует Артура Финча в обмен на соглашение об уменьшении срока.

— Есть много вещей, которых я не знаю. Сам я никогда не занимался оружием.

— Хорошо, а кто этим занимался?

— Поговори с Джеком Варнером, — пожал плечами Таггарт.

— Уже поговорили. Кто такой Регги Ранд?

— Забудь о нем.

— Крис, это твоя жизнь.

— Извини. Я не предаю своих друзей.

— Чрил и Виктория были в этом замешаны?

— Нет.

— Сильвия? Твои подчиненные?

— Нет. Этот бизнес был законным.

— Так что — всем занимался Ранд?

— Забудь о нем.

— Но тебе нужно быть откровенным. Если Артур направит дело в суд, ты останешься в тюрьме навсегда.

Такси замедлило ход в потоке машин, и Таггарт погрузился в глубокое молчание, несмотря на все попытки Тони заставить его отвечать на вопросы. Но когда такси подъехало к воротам строительной площадки, Таггарт, к удивлению Тони, оживился, дал водителю на чай и, выйдя из машины, принялся разглядывать свое здание. «Как Майкл Таглион», — подумал Тони.

Крис решительно двинулся вперед. Тони догнал его только тогда, когда тот остановился поприветствовать прораба.

— Чарли, если этот мусор загорится, именно твой зад пострадает. Убери все это!

— Простите, Крис, грузовик уже едет за ним.

— Так-то лучше. Как дети?

— Они уже играют в чемпионате для юниоров.

— Обратись к Сильвии по вопросу формы. Да, это мой брат Тони. Может, тебе удастся сделать министерство юстиции спонсором команды.

Прораб, который читал газеты, молча уставился на Тони. Тот взял в руки две каски и последовал за Крисом в подъемник. Они стали подниматься вверх. Десятый, двадцатый, сороковой, восьмидесятый этаж... Тони увидел, как внизу расстилается Нью-Йорк.

— Это время дня делает дома красивыми, — заметил Тони.

Крыша здания была покрыта гравием. Они подошли к краю и встали на единственную не засыпанную гравием балку — новую балку вместо той, которая была повреждена падением подъемника. Ветер раздувал их пиджаки и путал волосы. Тони тронул рукой сталь.

— Что это?

— Эта балка пострадала во время одного инцидента. Дон Ричард послал человека убить Хелен. Мы находились в одной непредусмотренной планом комнате.

Он хотел пошутить, как обвел вокруг пальца мэра, построив несанкционированное дополнение к зданию, но его вдруг захлестнула скорбь. Он смог только сказать:

— Это была небольшая комната — в ней можно было слушать музыку среди облаков.

Тони собрал всю свою решимость и заставил себя взглянуть на Криса. Есть люди, которые не могут жить в тюрьме.

— Как ты мог быть так глуп, чтобы довериться Хелен Риззоло?

Когда до Криса дошел смысл слов Тони, он удивился:

— Теперь уже поздно говорить о том, что надо было делать и что — не надо. Я уже пойман.

— Слушай! — Голос Тони дрожал. — Как ты мог быть так глуп?! Она подала тебя мне на серебряной тарелочке.

— Я не жалею, что влюбился.

Тони почувствовал, что его ладони вспотели. Он вытер их о брюки. Сейчас он был единственным человеком на земле, кто мог спасти Криса, но ценой этому было все, во что он верил. Тони попытался убедить Криса еще раз.

— Слушай. Почему ты не расскажешь Артуру все, что он хочет? Ты мог бы быть освобожден под честное слово через несколько лет.

— Я не могу отдать ему Регги Ранда.

Тони вытер свои руки еще раз.

— Я об этом не подумал, — прошептал он.

Крис почувствовал, что Тони сует ему что-то в руку.

— Что это?

— Бери!

Таггарт с удивлением уставился на синюю обложку. Это был паспорт.

— Я дам тебе три часа. Три часа! Сядь на самолет. Улетай. И никогда не возвращайся.

— А что будет с тобой?

— Это уже неважно. Давай! Того, что я знаю, достаточно, чтобы оставить тебя в тюрьме на всю жизнь.

Таггарт перелистнул упругие страницы. Ветер стал трепать их. На страницах были синие печати двух десятков государств, где он был, осуществляя свой план мести за отца.

Теперь уже Крис заставил себя посмотреть в лицо брата. Нервный тик дергал лицо Тони.

— А как же закон?

— Я не могу применить его против тебя.

— А как же твой пост? Как Комиссия?

— Это мои проблемы.

— Нет. Закон — это твоя семья, как отец — это моя. Ты не можешь ее предать.

— Только для тебя.

Тони жертвовал собой ради него. Эта мысль ударила в голову Криса, как молот.

— Именно это я чувствовал по отношению к отцу. Именно поэтому я это делал.

— Иди!

— Нет. Мои долги я плачу сам. — Он попытался засунуть паспорт между рукой Тони и его туловищем. Тони отдернул руку.

— Не сходи с ума, Крис. Ты проведешь лучшую часть жизни в тюрьме.

Таггарт пожал плечами:

— Если я убегу, у тебя с законом будет все кончено. Ты этим убьешь самого себя.

Таггарт шагнул в сторону и посмотрел на город. Город был очень красив отсюда — на синем небе плыли облака, вверх устремлялись стеклянные громады зданий. Он посмотрел вниз. Парк-авеню казалась отсюда широкой рекой со стеклянными берегами.

— Но ты умрешь в тюрьме, — сказал Тони. — Разреши мне сделать это для тебя.

Таггарт присел и засунул паспорт за выступ стальной балки. Затем выпрямился и сжал лицо брата в руках:

— Я думаю, это больше, чем я заслуживаю.

— Крис!

Тони протянул к нему руку, но слишком поздно.

— Я люблю тебя, — сказал Таггарт, шагнув в небо.

Эпилог

Белый «роллс-ройс» медленно ехал по Мотт-стрит.

Голова Джека Варнера была несколько затуманена холодным китайским пивом и более крепкими напитками, поэтому он слишком поздно заметил лимузин, когда тот остановился перед рестораном.

— Джек!

Варнер вздрогнул. В лимузине сидел Регги Ранд.

Застигнутому врасплох Варнеру некуда было бежать, поэтому он сделал единственное, что мог: распахнул дверь, сел на сиденье позади Регги и направил на него пистолет.

— Джек! Полегче.

Вместо пистолета Регги держал в руке старинный бокал и, похоже, уже немного принял. Варнер тщательно его обыскал, но не обнаружил ничего. Пистолета в кобуре под мышкой не было, на поясе не было ножа.

— Ты хотел бы выпить?

Варнер закрыл дверь и убрал пистолет. Перегородка, отделяющая салон от водителя, была поднята, водителя не было видно отсюда, и кондиционер навевал приятную прохладу.

— Что ты делаешь в Нью-Йорке? Тебя ищет половина всех агентов ФБР.

— Скоро я отсюда исчезну. Завязываю несколько оборванных концов. Я увидел тебя на улице и подумал...

— Где ты взял эту машину? Я думал, ФБР ее конфисковало.

— У нас было их несколько на случай слежки, — холодно ответил Регги. — Виски?

Варнер кивнул, раздумывая, арестовать ли Регги. Трудное решение. Варнер глядел, как Регги открывает бар, наливает один стакан себе трясущимися руками и наполняет второй ему.

— За что мы будем пить? — спросил Регги, ставя пустую бутыль обратно. — За то, что мы выжили?

— О'кей. За то, что выжили.

— Давай я долью, — сказал Регги, добавляя из другой бутылки. — Нужен лед?

— Да.

— Извини, руки трясутся.

Варнер глотнул и откинулся на сиденье, позволяя виски сделать свою работу. Лучше... Много лучше.

— Что ты собираешься делать? — спросил он. — Восстановить прежние связи?

— Я еще не знаю, — сказал Регги. — Это было для меня потрясением.

— Если ты будешь что-то делать, держи меня в курсе. Хорошо?

Регги поднял свой бокал и внимательно посмотрел на жидкость. Затем немного отпил и добавил виски в стакан Варнера.

— Забавно, — сказал Варнер, нарушая тишину.

— Забавно?

— Мудрецы говорят: «Никогда не доверяй женщинам».

— Хелен? У нее пропала семья. Она пыталась спасти то, что осталось, и надо уважать это стремление.

— Итальянки никогда не прощают. Стоит их тронуть однажды, и они обязательно постараются отомстить.

Регги опустил свой бокал:

— Что бы ни произошло между Хелен Риззоло и мистером Таггартом, с ее стороны это была настоящая жертва, чтобы спасти брата. Нужно уважать силу ее духа, так же как ее... верность долгу.

— Она предала своего парня.

— Она это сделала ради цели, которая была для нее выше. А не для собственного спасения. И не для личной выгоды — как это сделал ты.

— Что?

— Джек, мистеру Таггарту ничего бы не грозило без еще одного свидетеля. А этим свидетелем могли быть только я или ты... Это был не я.

Машина начала двигаться по дороге.

Варнер нащупал свой пистолет.

— Тебе в голову пришла такая дикая мысль? Слушай, приятель, ты говоришь с полицейским. Я разобью твою голову и доставлю твой труп к ближайшему отделению полиции.

— Ты изменил своей профессии. Ты предал своих коллег. И ты предал мистера Таггарта. Все, что ты делал, ты делал только для себя... Ты не служил никому больше... Мне было бы жаль тебя, если бы ты не был причиной гибели моего друга.

— Что ты собираешься делать?

Регги поднял руку, и его лицо дрогнуло, потому что раненая рука еще давала себя знать. Он приподнял рукав и посмотрел на часы.

— Я уже сделал.

Лицо Регги стало скорбным. Машина замедлила ход, так как загорелся красный свет. По переходу шли люди — по-видимому, туристы из Китая.

Варнер почувствовал, что мышцы его горла твердеют. Он взглянул на бокал, который держал в руке.

— Странный вкус.

— Это — яд, — мрачно сказал Регги.

Варнер протянул руку к дверце. Но, казалось, до этой дверцы было четыре или пять миль. А Регги улетал куда-то в черную дыру, уменьшаясь в размерах. Когда Варнер захотел крикнуть, у него получился только шепот, и горло пронзила боль. Он смог только произнести:

— Почему ты просто не убил меня?

В ответ Регги нажал кнопку, и разделительная перегородка между салоном и шофером опустилась. К изумлению Варнера, он обнаружил, что у Регги теперь другой босс. К нему повернулась Хелен Риззоло. Ее волнистые волосы каскадом спускались из-под шоферской кепки.

— Мистер Таггарт захотел бы, чтобы ты знал, что он отомщен.

— А победила в конечном счете только она, — были последние слова Варнера.

«Возможно, — подумал Регги, — она выиграла. Но почему тогда ее глаза наполнены такой тысячелетней скорбью и почему ее голос так одинок, как звезды?»

Примечания

1

Организация по борьбе с коррупцией и рэкетом. (Примеч. пер.)

2

Политическое крыло Ирландской республиканской армии (ИРА). (Примеч. пер.)


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22