Буйство

— Извини, — он как-то странно улыбнулся. — К этому я не привык. Я буду стараться.

— Спасибо. Это хорошо. Это действительно хорошо... Ты знаешь, что я была от него беременна?

— Нет.

— И никто не знал. Я не знала, что мне делать, и решила — ладно, я притворюсь, что это от моего мужа. Пусть оторвется от наркотиков и сидит дома.

— Логично, — заметил Таггарт.

— Но так не получилось. Настоящий отец был убит этими проклятыми Цирилло.

Она подошла к последней витрине. Супружеская пара, стоя на коленях, торопливо заворачивала игрушки. На столе стояло шампанское.

Десятилетняя девочка, стоя у витрины, смотрела прямо на Хелен. Она легонько тронула ее волосы. Девочка прошла мимо.

— И я вернулась домой и сказала: вы мне обязаны! Разрешите мне аннулировать свой брак и сделать аборт. И они согласились. А потом добилась от них разрешения ходить в колледж... «Сара Лоуренс колледж». Должно быть, ты его знаешь. Но твой чертов брат засадил моего отца в тюрьму, и я была вынуждена вернуться к Эдди и Френку помогать им вести дела.

Таггарт поймал себя на мысли, что не хочет использовать эту семью в качестве орудия мести.

— Ты говоришь, что другие люди — обычные. Но и ты такой же человек.

— Не такой. Они могут делать ошибки сколько душе угодно. В рэкете одна ошибка означает тюрьму. Но у кого жизнь без сложностей?.. А почему ты борешься против дона Ричарда?

Она застала его врасплох.

— Я думаю, что он убил моего отца.

— Ты уверен?

Она дотронулась до его шеи.

— Твой пульс бьется так, что кажется, вот-вот лопнет сосуд.

Таггарт прервал признания тем, что поцеловал ее в губы.

Она ответила на поцелуй, потом слегка отпрянула:

— Эй! Веселого Рождества!

У Таггарта поплыло перед глазами, и она взяла его за руку.

— Почему бы нам не найти какое-нибудь место, где можно обменяться подарками? Ты хочешь взглянуть на мои апартаменты?

Он пожала плечами.

— Почему? — уязвленно спросила она. — Почему я рассказала тебе все это?

— Ты думала, я знаю все это и так.

Она пристально посмотрела на него и улыбнулась:

— Боже, как ты понравился бы моей матери! Красивый, богатый, не связанный с рэкетом.

— Наполовину.

Она встала на цыпочки и с горечью прошептала ему на ухо:

— Чей брат посадил моего отца и кто его заменил? Просто поразительно!

— Мы едем?

«Роллс-ройс» подъехал к «Башне Таггарта». Невысокий человек с помятым лицом, одетый в пятнистую армейскую униформу, направился к ним.

— Сэр, у вас не найдется мелочи на кофе?

Охранники поспешили к Таггарту.

— Добрый вечер, мистер Таггарт.

— Добрый вечер. Мой лифт уже работает?

— Да, сэр.

Человека с помятым лицом охрана отвела в сторону. Таггарт заметил, что тот зябко ежится, и достал пару банкнот из бумажника.

— Холодно, — сказал он, и его собственная интонация напомнила ему голос отца. — Купи себе костюм.

Хелен прошла за Таггартом в вестибюль, еще заполненный строительным мусором. Цементный пол и стальные конструкции освещались несколькими лампами, кабели бросали причудливые тени на бетонные стены и плиты потолка.

— Здесь будет ваш клуб, мадам.

— Виктория и Чрил действительно классные дизайнеры?

— Если их снабдить соответствующим чеком, они устроят заход солнца на востоке.

— С деньгами не проблема. Ты приносишь удачу.

— Да?

Поколебавшись, она решила задать вопрос:

— Ты их любишь, не так ли?

— Они — мои очень хорошие друзья.

— Больше, чем друзья.

— Мы стали настоящей семьей. Я встретил их вскоре после того, как умер отец. Я помог им развестись: когда они устали от своих муженьков, я дал деньги на адвокатов. Иногда они мне как матери, а иногда я им как отец.

— Они показывали мне фотографии. Девочка Виктории очень похожа на тебя.

— Это Анни. Тони говорит, что она выглядит в точности как мать.

— Ты...

— Дети носят имена древней и богатой семьи Васпов. Нет двери в Америке, которая была бы закрыта для них. И дядя Крис приезжает к ним, когда мамочке нужен кто-нибудь по дому.

— Ты все еще продолжаешь жить с ними?

— Иногда.

— С обеими?

— Чрил и Виктория нераздельны. Либо две, либо ни одной, и это было одной из проблем в их замужествах.

— Этого я не могу понять, но выглядят они счастливыми.

— Они прекрасно разбираются в своей работе и разбогатели благодаря собственным рукам, а их бывшие мужья оставили им прекрасных детей. Не удивительно, что они выглядят счастливыми.

— У тебя будут свои собственные дети?

— Забавно, что об этом спрашиваешь ты. Мы едем наверх?

Лифт поднимался внутри открытого всем ветрам каркаса, но сам он поблескивал хромом и лаком. В углах стояли хрустальные вазы, заполненные ароматной жидкостью, на серебристом столике стояло шампанское в серебряном ведре.

— А все это не украдут?

— Этот лифт предназначается только для владельца и его свиты. Шампанское?

Таггарт снял серебристую оплетку, осторожно откупорил и налил два бокала.

— Твое здоровье.

— За Новый год.

Шампанское чуть дрогнуло в бокалах, когда лифт стал подниматься вверх. Она улыбнулась:

— Крис. Ты очень богат?

— Ну, не так, как я стараюсь изобразить, но я сделал успехи за последние два года. Если у тебя болят уши от подъема, глотай.

Она сказала очень серьезно:

— Для чего ты это делаешь?

— А для чего ты все это делаешь?

«Стоит ли и дальше скакать на тигре?» — подумал Крис. Уйти, взять Хелен и уйти. И всю жизнь помнить о своей неосуществленной клятве? Убийцы Майкла Таглиона продолжают оставаться теневыми властителями Нью-Йорка. Он не находил ответа на свои вопросы, но его раздумья прервались, поскольку дверь лифта открылась. Таггарт подал руку Хелен и вывел ее в фойе. В воздухе чувствовался запах свежей травки, лака и роз.

— Здесь неплохо, — сказала она, и он подумал, что следует объяснить.

— Мой человек в газете напишет про это здание, и там будут фотографии этого офиса. К тому времени, когда мы закончим, у нас будут заказчики.

Он показал ей спальные помещения, кухню, столовую и библиотеку, расположенные на нижнем уровне. Этажом выше длинный коридор вел к комнате со стеклянными стенами. Как только они вступили в эту комнату, их обступила темнота.

— Посмотри на потолок, — сказал он.

Сквозь стеклянный потолок поблескивали звезды. Хелен перевела взгляд вниз и вскрикнула. Таггарт схватил ее:

— Не бойся, я с тобой.

Она прижала руки к груди:

— О Боже!

Они стояли на стеклянном полу над Манхэттеном. Внизу расстилался город, подобно монстру с миллионами поблескивающих зубов.

— Как у меня бьется сердце! — Она рассмеялась. — Я думала, мы упали. О, это фантастика!

Таггарт прислонился к колонне. Именно здесь прошлой осенью он беседовал с Джеком Варнером. Ему внезапно показалось смешным то, что здесь стоит мебель. Хелен осторожно добралась до дивана, тронула его ткань, провела рукой по полированной поверхности стола. При этом она постоянно поглядывала вниз. Затем она села на стул в углу и стала глядеть сквозь стекло.

— Я все еще боюсь.

— Я знаю.

Она снова встала, дошла до стены и остановилась.

— Что это за провода? — спросила она, показывая на две едва заметные линии, такие тонкие, что они были почти не видны.

Таггарт подошел к ней.

Она встала на колени и потрогала стекло.

— Тепло.

— Это нагреватели.

Она оглядела вершины зданий вокруг и внезапно повернулась с улыбкой:

— О! Я только сейчас поняла, какая это замечательная идея!

— Я надеялся, что ты оценишь.

— А кто-нибудь еще был здесь?

— Нет.

— Правда?

Таггарт сел на пол позади нее.

— Правда. Ты мой первый гость. Эта квартира была завершена сегодня. Единственной проблемой было сделать стекло твердым, как камень. Я довел инженеров до белого каления, отказываясь от обычного стекла.

— Кто-нибудь нас видит?

— Это зависит от тебя.

Таггарт вручил ей электронный переключатель. Она, улыбаясь, стала нажимать кнопки, и огни погасли.

— Мы как будто плывем в небесах, — выдохнула она.

Ниже, выше и вокруг была ночная мгла. Сверкали лишь звезды и огни на улицах. Глаза Таггарта наконец привыкли к темноте, и он увидел ее профиль на фоне неба. Он поцеловал кожу на ее плече, его губы скользнули вниз по вырезу платья и тронули ее грудь.

— Крис! Что ты от меня хочешь?

— Как насчет твоего тела на десять лет? Потом мы поговорим.

— Не шути. Мы занимаемся серьезными делами. — Она автоматически сказала это шепотом ему на ухо, хотя здесь не могло быть подслушивающих устройств.

— Все равно, хоть мы и бьем мафию, она становится сильнее.

— Бьем? Ты говоришь, как полицейский.

— Скоро город будет наш, — продолжал Таггарт. — Посмотри! Мы как варвары — ты и я. Мы прискакали к великому городу, и этот город только и ждет, чтобы мы его завоевали.

— Ты пьян, — сказала она. И их поцелуй был невероятно долгим.

— Пьяные не могут целоваться. Я пьян?

Хелен отодвинулась и распрямила спину:

— С тобой я попаду в ад.

— Мне гарантирована дорога в ад с того дня, как я увидел тебя в первый раз.

— Это было десять лет назад. Мне было шестнадцать.

— Когда я чего-то хочу, я воплощаю это в реальность.

— Ты сумасшедший.

— Поскольку мой отец был убит, мне пришлось вести себя осторожно, чтобы никто не назвал меня сумасшедшим. Но если я действительно сумасшедший, то мы летим в вышине и под нами нет ничего. Нет никакой «Башни Таггарта», только воздух вокруг. Если я — сумасшедший, мы никогда не выберемся отсюда и сейчас упадем вниз.

Она тихо произнесла:

— Ты удержишь меня?

— Я не могу. Мы падаем.

— У меня есть парашют. — Одним движением она расстегнула «молнию», затем выскользнула из платья и подняла его над головой.

Таггарт с изумлением уставился на нее. Свет проникал через стекло и освещал ее груди — маленькие, круглые, с небольшими сосками. У нее были длинные стройные ноги с округлыми бедрами, на трусиках поблескивал пояс. Она посмотрела на него — немного смущенно, немного гордо.

— Ты — что-то нереальное. Мы все еще падаем.

Они коснулись друг друга, сначала осторожно; Таггарту приходилось себя невероятно сдерживать. Все это казалось сном. Мечта приобрела все три измерения, он почувствовал, как мягка ее грудь и какими сильными были ее руки и ноги, когда они сплелись с его.

* * *

Эдди Бергер скинул военную униформу и остался в черном свитере. На нем были черные ботинки, черные носки, черные брюки, черная шапка, на лице был черный грим. Если не считать белков глаз, он почти полностью сливался с темнотой. Бесшумно ступая ботинками на резиновых подметках, он преодолел девяносто шесть пролетов до крыши «Башни Таггарта». Чтобы легко осуществлять работы, подобные этой, он пробегал в неделю около тридцати миль, и сейчас, преодолевая последний пролет, он дышал легко.

Некоторое время он стоял, прижавшись к стене, чтобы глаза привыкли к темноте, затем огляделся вокруг. Над этажом возвышался подъемник, вверх тянулось несколько балок, на которых виднелись отблески света. Бергер прокрался мимо балки и увидел огромный стеклянный куб, выступающий из здания. Это было помещение, в котором собирался жить Таггарт.

Поначалу это изумило Бергера: он знал, что они пришли сюда, но не предполагал, что в этом здании есть обитаемое помещение. Вместо Хелен Риззоло и ее приятеля, держащих друг друга за руки у края крыши, он увидел роскошные апартаменты, летящие в небе. Только Бергер успел разглядеть, кто находится в стеклянном кубе, как огни начали гаснуть и куб почернел.

Некоторое время пришлось ждать, пока глаза снова привыкнут к темноте. Затем он подобрался ближе и осторожно посмотрел вниз. На миг ему показалось, что он сошел с ума, — внизу он увидел город, над которым зависли черные тени мебели, разбросанной в разных местах. В центре этого странного стеклянного куба он заметил какое-то движение. Когда глаза наконец смогли различать предметы в темноте, Бергер обнаружил, что Хелен Риззоло и ее приятель-строитель занимались любовью.

Он плохо различал фигуры, но было что-то невероятно эротическое в том, что они плыли в небесах, в тридцати футах под ним, как будто они были последними людьми на земле. Он смотрел на них очень долго, очарованный медлительностью их движений — как будто они плыли в воде. Он пожалел, что не может их слышать, и удивился, неожиданно почувствовав к ним симпатию.

Внизу горели огни Парк-авеню; их свет иногда вспыхивал в стеклянном кубе, когда эти двое меняли позы. Свет отражался на ее бедрах, на ее белых зубах, на его золотистых волосах. Сквозь стекло донесся крик, потом еще один, потом наступила долгая тишина, потом послышался смех, и они застыли, сплетясь друг с другом.

Бергер приник к холодному стеклу и попытался успокоить дыхание. Только тут он с ужасом обнаружил, что, увлекшись зрелищем, забрался на крышу стеклянного куба. Если они посмотрят вверх, на звезды, то наверняка заметят его силуэт.

Он замер, боясь даже выдохнуть, и почувствовал холод. Хоть бы они встали, чтобы выпить, или для чего-нибудь еще. Они продолжали лежать. Затем придвинулись друг к другу ближе, затем снова обнялись. Эдди Бергер улыбнулся, его страх улетучился, он подумал, что хотел бы присоединиться к ним. И чтобы все было именно так, как он видел.

Бергер осмотрел крышу. Над ним возвышалась стойка подъемника, и в его мозгу возникла картина — стальная громада подъемника рушится на стеклянный дом, сокрушая все. Бергер подобрался к подъемнику. Можно было подцепить крюком стальные трубы и обрушить их на стеклянную комнату, но для этого требовалось завести двигатель. Поэтому ему придется что-нибудь изобрести.

Стрела подъемника была направлена на восток, а комната Таггарта была на южной стороне здания. Огромный железный круг служил основанием подъемника. Эдди Бергер уперся в основание, надавил своим весом, и стрела качнулась. Несмотря на свой колоссальный вес, сбалансированная стрела вполне могла быть развернута одним человеком.

Он посмотрел вверх. Стрела подъемника уходила к звездам. Ее длина была достаточной, чтобы достать до стеклянной комнаты. Бергер повернул стрелу прямо над комнатой Таггарта.

Затем он отправился вниз, чтобы разыскать какой-нибудь режущий инструмент. Тремя этажами ниже он нашел кучу использованных инструментов. В ней была ножовка. Но полотно ножовки было уже негодным. Он поискал еще и обнаружил целый набор новых полотен прямо в оберточной бумаге.

Таггарт услышал легкий шум, когда Бергер поворачивал стрелу, но это было скорее ощущение вибрации, чем звук, и он не связал это с подъемником на крыше. На мгновение он застыл, пытаясь понять, в чем дело. Но когда Хелен дотронулась до него, эта тревога улетучилась, как запах духов под порывом ветра.

— Здесь так тихо, — прошептала она. — Я могу слышать, как бьются наши сердца.

Шум улицы не проникал сквозь толстое герметичное стекло, но вскоре Таггарт вспомнил о странном ощущении. Сейчас они сидели рядом, дотрагиваясь друг до друга кончиками пальцев и возвращаясь из далекого мира. Таггарт поднял голову и прислушался. Бергер в это время только подбирался к тросу, и Таггарт мог слышать только прерывистое дыхание Хелен. Он откинулся на теплый пол и поднял ее над собой. Она прошептала:

— Замечательно, замечательно, — и затем с улыбкой: — О, посмотри на нас!

Слабый свет, освещавший их тела, отражался на стекле. Они видели себя на стеклянной стене. На потолке тоже было отражение Хелен, летящее сквозь звезды. К этому отражению тянулась стрела подъемника, подобно лапе хищного дракона.

* * *

Стрела подъемника держалась на тросе. Эдди Бергер принялся пилить его, полагая, что теперь стрела упадет куда нужно. Стрела весила пять тонн, и от апартаментов Таггарта не должно было остаться ничего. Бергер не знал, как направлены силы в подъемнике, призванные удерживать груз, и действовал исходя из рассуждения, что этот туго натянутый трос является основой всей конструкции.

Работа двигалась медленно. Он постоянно останавливался на случай, если они услышат шум, но свежее полотно резало тихо и производило много меньше шума, чем бывает при распилке дров. После десяти минут упорной и тяжелой работы он почувствовал порез на пальце и увидел кровь.

А что, если она уже ушла? Бергер пробрался к краю здания и посмотрел вниз. Они были еще на полу. Палец болел, и то, что те двое испытывали сейчас удовольствие, обозлило его. Он поспешил назад с новой решимостью, широко расставил ноги и принялся пилить с удвоенной силой.

Внезапно Бергер почувствовал изменения в напряжении троса. Похоже, скоро трос лопнет. Он стал пилить еще усерднее, поглядывая на конец стрелы, чтобы отпрыгнуть, когда она пойдет вниз.

Он успел услышать короткий звук разрыва. Ножовка вылетела из его рук. Конец кабеля мелькнул в воздухе с быстротой молнии. Трос, отрезав одну руку и ударив по телу, превратил плечи и голову в кровавое месиво.

Тяжелая стрела подъемника полетела вниз на крышу, отделяясь от мачты и набирая скорость.

* * *

Они сидели лицом к лицу. Хелен обхватила колени руками. Таггарт засмеялся.

— Над чем ты смеешься? — спросила Хелен.

— Я чертовски счастлив, каждая моя косточка счастлива.

— Все мои прежние парни были очень серьезными, они не смеялись.

— Знаешь, о чем я думаю? Давай продадим все, что у нас есть, и купим замок в Европе. Мы будем заниматься любовью до тех пор, пока...

Она прошептала:

— Ты хочешь сказать, что нам надо выйти из игры?

Таггарт поцеловал ее пальцы:

— Может быть, нам следует поговорить об этом, когда это кончится?

— Кончится? Что это?!

Громкий звук, подобный выстрелу, прогремел над ними. Хелен подняла голову и вскрикнула. Гигантская черная полоса пересекла небо. Таггарт посмотрел наверх и понял смысл тех предупреждений, которые он проигнорировал: шума, который он слышал, и стрелы там, где он не видел ее раньше. Стрела подъемника длиной в семьдесят футов полетела вниз на стеклянный куб.

Он сразу схватил за руку Хелен и потащил ее за собой в укрытие, которым мог служить выход из стеклянной комнаты. Стрела, падая, ударилась о крышу здания и задержалась на мгновение, затем повернулась, обрушилась на крышу стеклянного куба и, проломив ее, смела все, что было внутри.

Вниз хлынул поток битого стекла. Стулья, диваны и их одежда исчезли в темноте; рядом с ними оборвались с белыми вспышками кабели нагревателей. А затем, подобно конькобежцам, проваливающимся под лед, они увидели, как стеклянный пол исчезает под их ногами.

13

Таггарт рванулся, таща за руку Хелен. Она попыталась прыгнуть вперед, но часть пола под ее ногами обломилась и пошла вниз. Оба почувствовали, что падают. Дверной проем уходил вверх, а внизу шумел город.

Осыпающееся стекло обнажило электрические кабели, и Таггарт ухватился за один из них, едва увернувшись от куска стекла, летящего, как лезвие гильотины. Он толкнул свободной рукой Хелен наверх, но не удержал свой захват и почувствовал, что кабель выскальзывает из руки. Но Хелен, уже наверху, схватила его обеими руками и потянула наверх. Но вес его был слишком велик, и он невольно потянул ее к краю бездны.

Таггарт выкинул вперед руку и сумел ухватиться за выступ пола. Подтянувшись, он сумел выбраться на пол прохода. Они легли на пол, стараясь отдышаться и глядя в темноту дверного проема.

— С тобой все в порядке?

— Я не знаю.

— Тебя не порезало?

— Я не знаю.

Таггарт в темноте дотронулся до ее тела. Оба они были обнаженными, одежда улетела вниз, в темноту. Она шевельнулась.

— Болит?

— Нет. — Она вдруг засмеялась — это была смесь истерики и облегчения. — Я с трудом верю в это, но ты меня снова возбуждаешь.

Увидев руку, которую она протянула к нему, Таггарт вспомнил отчаяние, которое он только что пережил. Внизу раздались звуки полицейской сирены.

— Насколько я знаю Регги, он будет здесь с минуты на минуту.

— Скажи ему, чтобы он зашел ко мне, когда узнает, кто это сделал.

* * *

Хелен стояла у машины, завернувшись в норковое пальто, которое она оставила в фойе вместе с туфлями. Таггарт объяснялся с полицейскими. Регги успел подняться к ним на грузовом лифте, и теперь они могли сказать, что в стеклянном кубе никого не было, когда упала стрела подъемника. Регги нашел ножовку рядом с бездыханным телом на крыше здания, так что данный инцидент не мог быть случайностью. Без такой улики, как ножовка, полиция могла лишь строить предположения, что делал человек наверху в момент, когда лопнул трос. Полицейские составили протокол, в котором было записано, что на земле от падения никто не пострадал. Таггарт дал суперинтенданту распоряжение оценить ущерб и предложил руководителю наряда полиции подвезти его домой. Но тот, поблагодарив, отказался, и Таггарт, сев в свой «роллс-ройс», приказал водителю ехать в Канарси. Регги последовал за ним в черном автомобиле.

— Меня до сих пор трясет, — сказала Хелен.

— Меня тоже. — Обнимая ее одной рукой, Крис налил бренди, и они выпили из одного стакана.

— Хочешь услышать кое-что странное? — спросила Хелен.

— Что?

— Я восхитительно провела сегодня время. У меня никогда не было ничего подобного.

— Хочешь, чтобы это повторилось?

— Когда?

— Сегодня.

— Иисус! Мне надо побыть одной. Я хотела бы, чтобы ты жил в моем доме и мы занимались бы этим все ночи напролет.

— А как насчет отеля?

— Это будет уже по-другому.

— Интересно, на что это будет похоже? Пожар? На нас упадет самолет?

— Знаешь, — сказала она с недоброй улыбкой, — может, нам стоит сделать кое-что действительно рискованное...

— Что именно? — не понял он. Казалось, она чего-то боится.

— Поговорим об этом замке.

Таггарт сказал твердо:

— Как только мы покончим с Цирилло.

Хелен смотрела ему в глаза несколько мгновений, затем отвела взгляд.

— Перед тем как появился ты, я думала выйти из игры. То, что я сейчас с тобой, — это мой выбор, и теперь я не жалею об этом. Сегодня ты сделал меня действительно счастливой.

— Я рад.

— А ты знаешь, почему? Ты — первый парень, с которым я была в постели и который не вел себя так, будто он что-то ворует.

— Дай мне их список. Я заставлю брата их всех пересажать.

— Их имена не задержались в моей памяти.

На улицах уже начиналось движение, прибирали улицу дворники, открывались двери кафе.

— Они могут нас видеть?

— Нет.

Она дотронулась до него.

— Ты думаешь, мы могли бы...

Таггарт протянул к ней руку, и рука проникла под пальто.

— Я хотел бы попробовать.

* * *

— Полицейские, — сказал водитель Таггарта через переговорное устройство, когда «роллс-ройс» повернул к дому Хелен, и машина Регги издала предупреждающий сигнал.

Хелен отпрянула от Таггарта и прижалась к стеклу. Полдюжины машин стояло перед ее домом, их красные огни отражались в окнах и на антеннах. Полицейские остановили «роллс-ройс» и жестом приказали опустить стекло, но внимание Хелен было целиком поглощено машиной «скорой помощи», которая проезжала мимо с душераздирающим криком сирены.

Хелен открыла дверцу машины, и Таггарт не успел остановить ее. Она увернулась от полицейских, пытавшихся ее задержать, и взбежала по ступенькам.

— Сюда нельзя, мисс.

— Это мой дом! Разрешите мне пройти!

— Кто вы?

— Я — Хелен Риззоло. Дайте пройти! Что произошло?

Тони Таглион выбрался из машины, на которой не было опознавательных знаков.

— Что случилось? — воскликнула она. — Дайте мне войти в дом!

Таглион положил руку на ее плечо, его глаза были мрачными.

— Они убили вашего брата Френка.

Она отшатнулась, как будто он ударил ее по лицу.

— Ты лжешь! — крикнула она, но вдруг заметила фургон Френка в узком проходе за домом. Пуленепробиваемое стекло было покрыто отверстиями, из распахнутой двери тянулся кровавый след.

«Я предала его, — подумала она, — я предала моего брата».

— Эдди? — спросила она, боясь услышать ответ.

— Они стреляли в Эдди тоже. Им занимается хирург.

— И как он?

— Я не знаю.

Она повернулась к дому. Таглион взял ее за руку.

— Хелен. Кто сделал это?

— Что?

— Кто убил твоего брата?

Она выпрямилась:

— Ты — ублюдок.

— Я не убивал его, — резко ответил Тони. — Его убили люди, которых ты знаешь. Кто?

Ее глаза наполнились слезами. Это была ее вина. Она заставила Эдди и Френка полностью доверять ей. Они служили ей, а она служила Таггарту. Френк — ее молчаливый и верный товарищ — был убит, когда она занималась любовью с тем, кто привел к этому убийству.

— Кто, Хелен? — повторил Таглион.

Она обрушила все свое горе на него:

— Ты — животное! Как ты можешь так со мной говорить?

Он отступил назад:

— Френк — не невинная жертва. Как и Эдди, и ты. Твои братья делали что-то, что привело убийц к твоему дому. Они могли бы убить твою мать, твоих родственников. Дай мне зацепку, Хелен. Почему идет война?

В глазах Таглиона отражались огни полицейских машин. Наверное, такие неподвижные глаза у робота. Она подумала, что Тони Таглион умеет ненавидеть, как его брат, но не умеет так любить.

Она посмотрела на улицу. Таггарт стоял рядом с полицейскими.

— Я не знаю.

— Это потому, что Эдди и Френк хотели расширить свою территорию? Потому что вы заняли Бруклин? Почему они думали, что Цирилло им это позволит?

— Пошел ты!

— Спасибо, Хелен. Мы поговорим, когда еще кто-нибудь умрет.

«Я дала им идею, и они доверились мне», — пронеслось в ее голове. Таггарт двинулся к ней, не заботясь о том, что их видят вместе, но полицейские преградили ему дорогу:

— Подождите здесь, мистер. С ней говорит генеральный обвинитель.

— Это мой брат. Я — Крис Таггарт. Дайте мне поговорить с ним.

Один из полицейских, услышав имя, двинулся к нему.

— Привет, Крис. Ты, возможно, не помнишь меня, но мы встречались как-то на вечере. О'кей. Погоди, я должен спросить.

Он направился к Тони и Хелен.

Таггарт увидел, как Тони положил ей руку на плечо, но Хелен резко отстранилась и уже через секунду пошла прочь; казалось, что она падает. Внезапно она что-то крикнула Тони, и он крикнул в ответ. Потом они оба замолчали. Полицейский привлек внимание Тони. Тони увидел Таггарта и кивнул.

Таггарт пересек линию полицейских, но направился не к Тони, а к Хелен.

— Хелен!

Ее лицо, на котором блестели слезы, было ледяным. Она отвернулась от Таггарта и стала взбираться по ступенькам. Ее мать открыла дверь, и Хелен упала в ее объятия. Плача, они ушли в дом. Дверь со стуком закрылась.

— Что ты с ней сделал?

— Я сказал ей, что кто-то убил ее брата.

— Что?

— На случай, если ты не помнишь, Крис: твоя подруга кое с чем связана.

Таггарт уставился на дом Хелен. Все окна горели; фонари освещали улицу, гараж на заднем дворе и маленькую лужайку перед домом, слегка запорошенную снегом. В фургоне, стоящем около дома, были выбиты стекла.

— Кто это сделал?

Тони пожал плечами:

— Они боролись с семейством Цирилло. Цирилло объединились с Конфорти и кое с кем еще и дали им бой по всему Бруклину. Это должно было произойти.

Таггарт был ошеломлен. Упавшая стрела подъемника была только частью атаки. Цирилло наносят ответный удар. Регги предупреждал его. А он, Таггарт, был слишком уверен в себе. И теперь Хелен проклинает его.

— Я пойду и помогу ей. — И тут он запоздало заметил, что Тони так холоден и зол, как никогда раньше.

— Крис, что, дьявол тебя побери, ты здесь делаешь?

— Я привез Хелен домой. Она была на моем приеме в Валдорфе.

— Ее пригласил внук Альфонса? — прищурился Тони.

— Почему твои ребята следят за мной?

Тони подошел к своей машине и достал газету «Дейли ньюс». На первой странице была фотография Таггарта, пожимающего руку мэру. Слева от них стояли Хелен и внук Альфонса.

— Ее семья ведет войну против других групп, — спокойно сказал Тони. — Если ты не заботишься о своей репутации — и о моей, — ты можешь хотя бы понять, что, крутясь вокруг нее, ты можешь быть убит?

«Это значит, — подумал Таггарт, — что нью-йоркский департамент полиции не доложил Комиссии об упавшей стреле, посчитав это просто несчастным случаем». Теперь все, о чем надо думать, была Хелен. Он сказал:

— Я могу и рискнуть. Вопрос только в твоей замечательной реп... А могу я узнать, что ты делаешь здесь?

Тони взглянул на него и коротко ответил:

— Делаю свою работу.

— Ты не полицейский, а юрист.

— Хватит, Крис... Отправляйся в машину. Я не хочу выяснять с тобой отношения на улице.

Они уселись в машину, и Тони наклонился к нему:

— Я не могу поверить, что ты хотел посадить эту женщину за один стол с дядей Винни и тетей Марией.

— У нее есть законный бизнес.

— Автобусная компания, ночные клубы и дворцы бракосочетаний, которые служат для отмывания мафиозных денег? Ты забыл нашего отца и все честное, чему он научил нас.

— Это отец честный? Он честно работал на них и подчинялся их распоряжениям.

— Нас отец учил жить честно.

— Но только учил. Он говорил одно, а делал другое.

— Что?

— Он давал взятки, работая в бизнесе по производству цемента, и платил мафии.

— Заткнись.

— Он был хороший плут.

— Мой отец не плут.

— Как и Ричард Никсон.

Таггарт сжал кулаки. Один из полицейских заглянул в стекло.

— Что?

— Мистер Таглион, только что передали по радио. Старика Риззоло убили в тюрьме.

— Боже! — воскликнул Тони. — Я же приказывал присматривать за ним! — Он ударил сиденье кулаком. — Мы бы могли его допросить, и он многое бы рассказал, потому что убили его сына.