8

Двое агентов подошли к столу.

— Встаньте.

Таггарт направил палец на Тони:

— Ты знаешь так же хорошо, как и я, что все они должны мне.

— Они обязаны только закону. Так же, как и ты. Не делай глупостей, и я постараюсь сделать для тебя все, что в моей власти. Кто такой Регги?

— Регги? — Он посмотрел на Хелен.

Она закрыла лицо руками. Ему вдруг захотелось, чтобы она улыбнулась.

— Регги? Это такой классный толстый парень из комиксов Арчи.

Хелен показалось, что под ее ногами дрогнул пол: ее поразила мысль, что она его никогда не увидит. Он всю жизнь проведет в тюрьме, в четырех стенах камеры. Там, куда попал ее отец.

В самолете он был прикован наручниками к креслу. От аэропорта Ла Гуардиа его машину сопровождал эскорт завывающих сиренами полицейских машин нью-йоркского департамента полиции. Полицейские выстроились вдоль лестницы Федерального суда, сдерживая толпу.

Таггарт не признавал своей вины, он все еще был глубоко потрясен своим арестом и тем, что у него на руках наручники. Он с трудом сдерживался от странного желания — вцепиться в железную цепь зубами и перегрызть ее. Адвокаты Таггарта усердно работали над тем, чтобы он был освобожден под залог. Помощники Тони поторопились ко времени слушаний об освобождении под залог подготовить обвинение, что Таггарт — преступник международного масштаба и освобождение его до завершения расследования предоставит ему возможность избежать правосудия. Адвокат Таггарта начал свою защиту с образных выражений:

— Это дело имеет под собой основание такое же, какое используют в микроэлектронике — толщиной в микрон. Все, на чем базируются обвинения — показания женщины, чей брат-рэкетир попался во время полицейской операции, и которая сама замешана в грязных делах. Ваша честь, мистер Таггарт играет заметную роль в жизни общества, и он должен получить возможность вернуться к работе.

Он сел рядом с Таггартом и негромко произнес:

— Если они передадут дело в суд, мы съедим их «свидетелей» за завтраком.

— Мне важно только то, чтобы они не посадили меня в тюрьму.

Помощник Тони выдвинул свой второй аргумент. Он стал доказывать, что Таггарт опасен для общества. Адвокат Таггарта сразу же вскочил:

— Угроза для общества? Я не могу понять, как строитель четырех крупнейших нью-йоркских небоскребов, школы в Квинзе и нескольких тысяч квартир может быть угрозой для общества. Ваша честь, мистер Таггарт — это и есть общество.

Судья, круглолицая невыразительная женщина средних лет, ответила на это:

— Несомненно, обвинения очень серьезны. И широкое участие обвиняемого в общественной жизни может объясняться его стремлением выйти из-под власти закона. Таким образом, его паспорт останется в министерстве юстиции США. Обвиняемый может быть выпущен под залог в восемьсот тысяч долларов.

Разъяренный Таггарт мрачно и решительно поднял руку и обратился к судье:

— Ваша честь, я могу выписать чек?

9

— Ты, наверное, слышал, — сказала «ночная бабочка», — про парня из Итона, который убежал из школы. Его нашли по одной детали — он пристегивал верхнюю пуговицу брюк к нижней петле жилета.

Джек Варнер ощупал свой жилет: все было застегнуто там, где надо. Но поставил свое пиво на столик и мрачно уставился на лондонскую улицу за стеклом. В каждой стране свои нормы поведения, а ему не хотелось переучиваться. Он несколько недель слонялся по Европе и вот снова вернулся в Англию, и во второй раз она понравилась ему еще меньше. Все здесь казалось ему, если назвать это одним словом, ерундой. А тремя словами — это был «не Нью-Йорк». Он скучал даже по пуэрториканцам, черным и китайцам. Он скучал по стремительным улицам Нью-Йорка и их грязи. Он скучал по своему знанию «кто есть кто» и кто был «плохим». Но больше всего он скучал по своей профессии полицейского.

Направляясь к газетному киоску для того, чтобы купить карту Ирландии, он с изумлением обнаружил на первой полосе одной из газет фотографию Таггар-та. Как, черт побери, этот смазливый ублюдок попал под расследование? Варнер начал читать заметку в «Интернейшнл геральд трибюн», но, не прочитав и половины, подошел к дороге и остановил такси.

— Аэропорт Хитроу!

— Что там в новостях?

— Мой билет домой.

Американские таможенники не проявили излишнего интереса к поддельному паспорту, которым снабдил его Регги Ранд, когда Варнер покидал Нью-Йорк. Такси доставило его в квартиру в Ист-Сайде, и он сразу направился к кухонному ящику и открыл маленькую дверцу в задней стенке. Там находилась коробка предохранителей. Хелен Риззоло могла сказать Таглиону, что делал его брат, но одно дело — сказать, а совсем другое — доказать.

Варнер повернул главный рубильник. В комнате погасли огни, чуть вздохнул холодильник при остановке, и легкая дрожь пробежала по полу к ногам Вар-нера. Включив фонарик, Варнер снял крышку с ящика и засунул руку в дыру в стене. На свет божий появился почтовый пакет. Варнер сунул пакет во внутренний карман своего плаща и направился к площади святого Андрея.

В приемной Комиссии секретарь настороженно взглянул на него.

— Скажите Таглиону, что я детектив Варнер, и, я уверен, он бросит все.

К нему подошел агент ФБР, которого он знал, и уставился на него. Казалось, наибольшее подозрение у агента вызывал пакет, оттопыривающий плащ.

— Я здесь не для того, чтобы его застрелить, козел.

— Я хотел бы, чтобы так оно и было, потому что иначе появился бы повод застрелить тебя. Выписан ордер на твой арест.

— Расслабься. Давай подождем, когда я увижу босса.

Таглион говорил по телефону. Несколько помощников с усталыми лицами ожидали окончания беседы с бумагами в руках. Агенты расхаживали по коридору и нервно курили. Варнер улыбнулся. Как он и думал, прочитав статью в газете, это дело повергло всех в мрачное настроение.

Таглион прикрыл телефонную трубку рукой и направил на него свои пронзительные глаза.

— Ты явился добровольно?

— Да.

Таглион секунду изучающе смотрел ему в глаза, потом что-то сказал в телефонную трубку, повесил ее и отдал распоряжение всем присутствующим выйти на пять минут.

Варнер закрыл дверь и оперся на нее.

— Все, что я хочу — это вернуться обратно в полицию.

— Вернуться? Тебе повезет, если тебе дадут только десять лет. С чего это я должен брать тебя обратно?

— Потому что без меня вы к Таггарту не подберетесь.

— У нас достаточно свидетельств.

— Они недостаточны.

Таглион уставился на него.

— Слушай, я работал с твоим братом. Я знаю, как он был осторожен. Он не давал этой бабе ничего, что она могла бы использовать против него. Все, что у нее есть — это слова. Но не доказательства.

— Джек, ты предал самое престижное учреждение в Америке. Ты продался, а потом бежал. Я не могу разрешить тебе вернуться.

Варнер пожал плечами:

— Тогда твой брат останется на свободе.

— А ты отправишься в тюрьму.

— Отлично. Ты ловишь мелкую рыбешку и выпускаешь на волю акулу. Это мог бы сделать полицейский в Канзасе, но может ли это позволить себе Южный полицейский округ Нью-Йорка?

Таглион покраснел, и Варнер понял, что его удар попал в цель. Таглион сказал:

— Даже если Артур Финч с этим согласится, другие полицейские — вряд ли. Все знают, что ты бежал.

— Я не бежал, — ухмыльнулся Варнер. — С чего это тебе пришло в голову? Это была специальная операция. Я работал на тебя.

— Этого не было.

— Ты и Финч скажете им, что вы изобразили дело, как будто я бежал.

Таглион глядел на него так, что, казалось, хотел убить. Но Варнер знал, что он ему нужен.

— Тебе придется очень постараться, чтобы мы на это согласились.

Варнер рассмеялся:

— Слушай, никто не знает о мафии больше, чем Джек Варнер.

Он вынул свой конверт и высыпал его содержимое на стол Таглиона — записи, ксероксы, расшифровки, имена и даты. Таглион принялся разгребать бумаги обеими руками.

— Что это значит?

— Это значит, что, если я получу назад полицейскую кокарду, я смогу двинуть ваше расследование по семнадцати направлениям, по которым работал ваш брат. Хелен Риззоло не знает и о половине его дел.

Министр юстиции США Артур Финч пригласил Таггарта и его адвоката в свой кабинет. Когда они вошли в комнату, в кресле уже сидел Тони Таглион. Его глаза поблескивали. Артур сидел за столом.

— Мы собираемся предъявить вашему клиенту очень серьезное обвинение, — сказал адвокату Таггарта Артур Финч.

— Вы не сможете выдвинуть сколько-нибудь серьезное обвинение. Все это — попытки опорочить моего клиента. Это — паршивенькое дело, и оно останется паршивеньким даже перед большим жюри.

Глаза Финча посерели.

— Вы в самом деле так думаете? — И он посмотрел на адвоката так, что тот отвел взгляд. — Мы не только знаем, что делал ваш клиент, но можем это доказать.

— Если у вас есть все, зачем вы нас пригласили?

— Потому что мы располагаем полным списком людей из правительства, которых подкупал ваш подопечный, и тех мафиози, которых он использовал для доставки наркотиков. Это поважнее, чем посадить его под замок.

— Откуда у вас такие сведения?

— Мы заключили соглашение с одним из помощников вашего клиента. Он сообщил нам немало по поводу всех направлений деятельности вашего подопечного. А его деятельность была много шире, чем мы думали.

— О чем вы говорите? Какой помощник? — Он посмотрел на Таггарта. Тот пожал плечами и подумал: «Джек Варнер».

— Я хочу объединить все обвинения в два основных. Каждое из них тянет на двадцать лет тюрьмы. Двадцать лет, которые не могут быть сокращены за примерное поведение. Я не хотел бы, чтобы ваш хозяин вышел на волю раньше, чем ему стукнет пятьдесят.

— Я не понимаю. Какой помощник?

В комнате было душно. Таггарт взялся за щеколду и с шумом распахнул окно. Несколько секунд он стоял, подставив лицо холодному ветру, затем повернулся к людям, обсуждающим его судьбу. Артур оглянулся, и Таггарт вдруг понял, что при всем желании засадить его в тюрьму министр юстиции стремится спасти карьеру Тони. Адвокат Таггарта сидел, напряженно сжав губы. Тони не удавалось сделать лицо бесстрастным — его глаз подергивался, и это напомнило Таггарту детство.

— Сид, вы можете выйти из комнаты?

— Мистер Таггарт...

— Выйдите! Пожалуйста.

— Я вам очень советую... — Таггарт посмотрел на Тони, и Тони встал.

— Артур, ты не позволишь мне и Крису немного пройтись?

— Это мне подходит. Господин адвокат и я можем вспомнить добрые старые времена, которые были до того, как он ушел со службы в поисках больших денег.

— Не все рождаются в богатых семьях, — парировал Сид. — Мистер Таггарт, то, что вы делаете, опасно. Я очень вам советую...

— Я только немного прогуляюсь с моим братом.

Они спустились на лифте, прошли коридор и пошагали по мощеной площади.

— Никакого эскорта? — спросил Таггарт.

— Ты все еще освобожден под залог. Что ты хочешь? Прогуляться? Промочить горло? — Он кивнул на управление полиции, за которым приютился бар для полицейских. — Гамбургер?

Таггарт поднял голову и глянул на вершины домов.

— Ты не хочешь со мной побывать на «Шпиле»?

— Ты хочешь поговорить со мной?

— Да. Мы можем кое о чем договориться.

Они остановили такси.

— О'кей, — сказал Тони, закрывая дверцу. — Это все верно, не правда ли?

— А ты как думаешь?

— Но почему? Почему ты сделал это?

— Ради отца.

— Месть? — удивленно взглянул на него Тони.

— Я сказал тебе десять лет назад. Они нам должны.

— Это все за отца?

— Все.

— А как насчет денег?

— Каких денег? Я тратил больше, чем получал.

И за всю дорогу до Унион-сквер они не проронили ни звука.

Тони наконец прервал молчание:

— Ты не понимал, что действуешь неверными методами. И до сих пор не понимаешь. Ты продавал наркотики.

— Это была наживка.

— Ты убивал людей.

— Подонков.

— Ты занимался подкупами.

— И меня поймали.

— И ты не понимаешь, что ты делал?

— Понимаю. Я уничтожил самую большую семью мафии в Нью-Йорке.

— Ты не мог это сделать!

— Я сделал это, Цирилло разбиты. Теперь ты можешь собирать куски.

— Этот способ неправилен!

— Но он сработал.

— Ты подрываешь все общественные институты. Зачем иметь правительство, если можно просто убивать всех, кому захочется отомстить? К чему тогда закон?

— Скажи мне.

— Потому что человек всегда может ошибиться. И все должны иметь защиту от этого одного, кто может ошибиться.

— Но я прав, и ты это знаешь. Ты до сих пор стараешься воплотить в жизнь теории. Но сам знаешь, что я прав.

— Не совсем. И ты будешь сидеть в тюрьме.

— Это мы увидим.

— Теперь ты принадлежишь закону.

— Тому закону, который ничего не сделал, когда убили отца?

— Отца! — крикнул Тони. — Да брось ты об отце!

— Они убили отца!

— Отец! Дело идет обо мне.

— Что?

— Ты использовал меня. Использовал мое учреждение. Ты подставил меня, Крис. Ты втянул меня в свою грязную игру.

— Я тебя направлял.

— Я тебе крайне благодарен. Вам обоим. Тебе и отцу. Он тоже меня направлял. Всегда шутил: «Тони честный? Тони прямой? Тони как священник? Это он перенял у матери. Он будет моим адвокатом!»

— Ну и что? Он очень любил тебя.

— Он знал, что я не захочу стать его адвокатом и через миллион лет. И тебе не странно, что в завещании он назначил тебя исполнителем его воли? Я изучал право, но определять судьбу его денег он назначил тебя.

— Это я занимался бизнесом, — возразил Крис, но, несмотря на гордость, которую он почувствовал за выбор отца, он понял, что чувствовал Тони.

— И это потому, что прямой Тони был слишком честен, — горько продолжил Тони.

— Я хотел, чтобы ты был моим адвокатом. Я просил тебя четырнадцать раз.

— Тебе не нужен был адвокат. Тебе был нужен манипулятор. Ты хотел найти пути вокруг закона и принимал закон за игру, где побеждает тот, кто сообразительней. Все это дерьмо. Закон призван защищать беззащитных людей от тех, кто считает, что деньги позволяют делать все. От таких, как ты, братец... Признайся, ты хотел выманить меня из Комиссии, потому что знал, что рано или поздно я тебя достану.

— Все, чего хотели я и отец, — это чтобы ты был частью нашей семьи.

— Ты использовал меня. Ты лгал. Ты говоришь о семье, но ты относился ко мне, как к одной из своих проституток.

— Слушай. Не говори мне о моих подругах. Ты их не знаешь.

— Не знаю?! — взорвался Тони. — Ты самонадеянный ублюдок! Во всем, что бы ты ни делал. Как ты смотришь на жизнь? Если тебе кто-то не нравится — его можно убить? Наверняка это ты убил Рендиди или нанял кого-нибудь. Так? Ты встретил девку из мафии и влюбился. И для нее использовал брата как марионетку. У тебя нет никаких правил. Никаких ограничений. Никакого характера. Посмотри, что ты сделал. Ты разрушил все. Все дело. Нас. Даже отца. Я тоже его любил, ты знаешь. Хоть во многом с ним не соглашался, но я его любил. Ты думаешь, отец одобрил бы все, что ты делал? Как ты не видишь, куда зашел?

— Единственное, чего мне действительно жаль, — это то, что у тебя из-за меня неприятности, — ответил Таггарт. — Мне действительно жаль. Но тебе бы ничего не было, если бы меня не схватили, и поверь мне, Тони, я не собирался быть схваченным.

— Ты кто, Бог? Конечно, тебя должны были схватить, это было неизбежно.

— Только потому, — мрачно заметил Таггарт, — что Эдди Риззоло полез в бизнес с наркотиками. Когда ты будешь расследовать это дело, ты убедишься, что это я подставил Мики. Он был последним. Я убрал дона Ричарда. Я убрал Сала Понте. Я разбил все это вонючее семейство. И вернулся домой. Сделав дело. Отомстив за отца... Нашего отца. Я не жалею, что отомстил за него.

— Но оказалось невозможным уйти из этого дела?! — воскликнул Тони. — Тебе нравилось иметь силу для того, чтобы бороться с ними. Ты захотел стать Говардом Хьюзом всего Атлантик-Сити!

— Я...

— Как Аль Капоне в Чикаго? Или, может, как Муссолини в Италии?

Таггарт молча смотрел на него. Что он мог сказать? Что он хотел этого ради Хелен? Это было бы частью правды. Но он хотел этого и для себя, и это приходится признать. Замок в Европе был фантазией. Он хотел работать. Он хотел строить дома. И лучше всего — чтобы ему никто не мешал.

— Ты не будешь этого отрицать?

— У тебя это есть на пленке, — признал он. И в наступившем на долгое время молчании он мог слышать только, как шины бегут по асфальту.

— Может быть, преступность мести, — тихо сказал Тони, — и состоит в том, что трудно остановиться.

Отвернувшись, Таггарт внезапно увидел своего отца, стоявшего перед тюремной камерой. Эта картина перед глазами была на удивление реальной. Майкл Таглион стоял рядом и старался подбодрить его улыбкой.

— Крис?.. Крис!

Галлюцинация исчезла, он увидел себя рядом с Тони, в такси. Руки его дрожали — так потрясла его эта картина.

— Что мне грозит?

— Если ты не будешь помогать расследованию, Артур засадит тебя больше, чем на двадцать лет. Он засадит тебя навсегда. И моим долгом будет помочь ему в этом.

Таггарт понял, что на сей раз он не выберется. Комиссия имеет достаточно материалов, чтобы засадить его в тюрьму. У него не было ни малейшего шанса.

— Но ты можешь кое-что рассказать Финчу, и он не будет так строг, — сказал Тони. — Это позволит добиться лучшего приговора. Это все, что я могу тебе посоветовать.

И Тони быстро рассказал о том, что интересует Артура Финча в обмен на соглашение об уменьшении срока.

— Есть много вещей, которых я не знаю. Сам я никогда не занимался оружием.

— Хорошо, а кто этим занимался?

— Поговори с Джеком Варнером, — пожал плечами Таггарт.

— Уже поговорили. Кто такой Регги Ранд?

— Забудь о нем.

— Крис, это твоя жизнь.

— Извини. Я не предаю своих друзей.

— Чрил и Виктория были в этом замешаны?

— Нет.

— Сильвия? Твои подчиненные?

— Нет. Этот бизнес был законным.

— Так что — всем занимался Ранд?

— Забудь о нем.

— Но тебе нужно быть откровенным. Если Артур направит дело в суд, ты останешься в тюрьме навсегда.

Такси замедлило ход в потоке машин, и Таггарт погрузился в глубокое молчание, несмотря на все попытки Тони заставить его отвечать на вопросы. Но когда такси подъехало к воротам строительной площадки, Таггарт, к удивлению Тони, оживился, дал водителю на чай и, выйдя из машины, принялся разглядывать свое здание. «Как Майкл Таглион», — подумал Тони.