5

Из темноты вынырнули полицейские катера. Их было около дюжины, с их бортов направляли свои пистолеты и ружья полицейские. Регги включил мотор на полную мощность, переложил руль, и они выскользнули из освещаемого пятна, в то время как красный катер кружил на месте, поскольку его крепко держал якорь. Мики Цирилло и Эдди Риззоло яростно боролись за руль.

Черный катер задрал нос. Регги повернул руль, направляясь в небольшой промежуток между полицейскими судами. В этот же промежуток ринулся и катер полиции. Но когда массивный черный катер понесся прямо на него, полицейские сочли разумным отвернуть. С ревом катер Регги прорвался за линию, набирая скорость. Таггарт подумал, что они ушли. Но с неба на них упал сноп света — за ними следовал вертолет.

Из мегафона прозвучало требование остановиться, подкрепленное автоматными очередями. Казалось, пули рвут воздух вокруг. Но все же вертолет потерял их из вида — слишком маленькой целью они были на радарах: с неотражающей поверхностью обшивки и неметаллическим корпусом судна. На скорости семьдесят миль в час они оставили вертолет далеко позади. Скоро они были под мостом Джорджа Вашингтона, и когда миновали его огни, катер растворился в темноте.

Вдруг Таггарт услышал новый звук, он напоминал громкое жужжание осы.

— Черт побери, что это такое? — Регги показал пальцем на радар, на котором к ним стремительно приближались две белые точки со стороны Джерси. Подняв голову, Таггарт увидел два гоночных катера, за которыми шла огромная волна, ее пена напоминала большой белый шарф.

— Я думал, мы плохая цель для радаров.

— Нет, — возразил Регги. — Они используют приборы ночного видения. И они сейчас приведут сюда по радио этот чертов вертолет.

Они направили катер к Манхэттену, намереваясь попасть к причалу, расположенному четырьмя милями ниже по реке около Семьдесят девятой стрит. Катер преодолел две мили меньше чем за минуту.

— Они догоняют, — сказал Таггарт.

Катер шел совсем близко к берегу, рядом с дорогой, по которой спокойно проезжали машины. Преследующие катера были уже совсем близко, Таггарт мог различить фигуры полицейских. В их руках были винтовки. Регги взглянул назад и внезапно сбавил ход.

— Что ты делаешь?

— Погляди вперед! Там ледорезы!

Мегафон громко приказал им остановиться. Таггарт взглянул на воду, которая отделяла их от залитого светом причала. На двести ярдов вверх уходили массивные колонны ледореза, предохраняющего причал от речного льда.

— Вперед!

Регги оглянулся и, когда преследователи уже почти достигли кормы их катера, включил двигатель снова на полную мощность и направил катер прямо на ледорез. Таггарт уцепился за борт: промежутки между столбами ледореза были узкими, а они приближались к нему со скоростью около семидесяти миль в час. Когда столб был так близко, что Таггарт мог отчетливо его видеть, Регги переложил руль, и, описав дугу, катер влетел в узкий проход и вырвался на речную поверхность за ледорезом. Таггарт, упавший на палубу во время поворота, посмотрел назад. Первый из катеров преследователей заметил их маневр слишком поздно и врезался в столб ледореза.

Следующий катер миновал препятствие благополучно и стал снова набирать скорость.

— Чертова преисподняя! — воскликнул Регги. — Они даже не остановились помочь своим?!

— Да, они поворачивают... Нет! Тем уже помогают выбраться люди из дома. А эти идут за нами!

Преследующий катер несся за ними по реке, хоть и не так быстро, как прежде. Мегафон объявил, что, если они не остановятся, по ним откроют стрельбу.

— У них катер поврежден, — заметил Регги. В следующий момент пуля сбила его на палубу...

— Регги! — Таггарт упал на палубу позади него.

— Возьми руль.

— С тобой все в порядке?

— Нет. Но если мы не будем рулить — мы покойники! Бери это на себя.

Таггарт взялся за руль, тревожно поглядывая на Регги. Тот зажимал правую руку окровавленными пальцами.

— Направляйся к Всемирному яхт-клубу, у Тридцать третьей стрит, пока сюда не явился их вертолет.

Две мили. Таггарт умел управлять, но не так мастерски, как Регги, — он не смог бы преодолеть ледорез. Они неслись по центру реки, и преследователи понемногу их догоняли. Таггарт увидел на фоне силуэта города свою «Башню» и подумал, увидит ли он это здание еще.

— С тобой все в порядке?

Регги сел. Его правая рука висела, как плеть.

— Не совсем.

Он придвинулся к переносному холодильнику на носу судна, достал немного льда и приложил к ране. В ночном небе раздался шум мотора.

— А вот и вертолет.

— Мы не можем уйти, — сказал Таггарт. — Нам нужно убраться с катера и взорвать его.

— Я думаю абсолютно так же.

Регги достал из кармана красный ключ, сунул его в панель управления под рулем и нажал несколько переключателей. С каждым нажатием зажигалась одна из красных лампочек. Затем он снова посмотрел назад.

— Мы обогнем причал, и ты прыгнешь в воду. Плыви под причалом. У нас там есть яхта, ее название — «Папай». Взберешься на борт.

— А ты?

— Я последую за тобой, как только направлю яхту куда надо.

— У тебя одна рука, Per. Я направлю яхту.

— Не спорь. Рулить буду я. — Он взялся за руль. Черный катер влетел в залив и стал огибать причал.

— Сейчас!

Черный катер шел вперед так, будто он собирался врезаться в берег. Регги повернул руль.

— Прыгай! Что ты делаешь?!

— Прости, приятель. Я уже потерял отца, и не хочу потерять и тебя.

Таггарт поднял Регги, удивляясь, как легок он оказался. Регги ударил его здоровой рукой.

— Вот чем ты мне платишь за все?

— Да, этим я и плачу.

Он бросил Регги за борт, повернул руль и увеличил ход, направляясь на середину реки. Катер, следующий за ним, не отставал, как прицеп, тянущийся за грузовиком. По реке шарил луч прожектора с вертолета. Он взглянул еще раз на приближающийся катер и попытался спуститься в воду. Он почувствовал, как вода дернула его назад. Над головой прошел катер со звуком уходящего поезда метро. Два катера понеслись по Гудзону, сопровождаемые вертолетом. Потом раздался взрыв, белая вспышка осветила реку. Катер преследователей сбавил скорость, и из мегафона последовал приказ оставшимся в живых сдаться. Таггарт проплыл под настилом причала и нашел там Регги, который пытался взобраться по ступенькам на корму «Папая». Таггарт помог ему. «Папай» был огромной роскошной яхтой. Регги держался на ногах нетвердо. Он потерял свои темные очки, и Таггарт увидел, что Регги пытается улыбнуться.

— Мы никогда не давали никому второго шанса, у нас всегда были пути отхода. Надень свои черные очки. Моим людям не следует видеть твоего лица.

Крепко сбитый капитан приветствовал их в салоне. Регги отдал распоряжения:

— Нашего доктора, горячие ванны, сухую одежду и машину, которая нас доставит к самолету «скорой помощи».

Часом позже Таггарт остановил машину у перекрестка Парк-авеню и Двадцать третьей стрит. Регги, казалось, посерел от боли, но его синие глаза были все так же бесстрастны.

— Твое дело сделано. Оно было интересным.

— Хорошо. Если твоя рука не очень болит, мы можем здесь поужинать или что-нибудь в этом роде. Здесь есть хорошее место, прямо за углом.

— Мне действительно надо тебя покинуть. Я хотел бы, чтобы ты здесь вышел, если не возражаешь.

Таггарт обнял его. Он хотел что-нибудь сказать, но все, что пришло ему на ум, было:

— Куда ты направляешься?

— В Европу.

— Сегодня вечером?

— Сегодня вечером. Когда твой брат и его Комиссия допросят «сумасшедшего Мики», они начнут искать «англичанина».

Таггарт, стоя на улице, смотрел, как его машина уезжает. Потом он посмотрел вверх, над Парк-авеню возвышалась «Башня Таггарта». Майклу Таглиону она бы понравилась. На секунду Таггарт почувствовал присутствие отца, как будто это сердце Майкла билось в его теле. Затем Крис отправился к платному телефону, чтобы позвонить Хелен и договориться о встрече, на которой можно было бы обсудить, как выручить ее брата, но все ее телефоны были заняты.

Тони Таглион позволил начальнику полицейского участка отвезти его домой. Этого он раньше не делал: могло возникнуть обвинение в злоупотреблении служебным положением, к тому же обычно он ездил на такси или на своей машине. Но сегодня, в это замечательное утро, когда солнце разогнало утренний туман, он это заслужил.

Мики Цирилло и Эдди Риззоло были пойманы на катере с грузом героина благодаря агентам Комиссии, которые тщательно следили за Эдди Риззоло и сумели подслушать разговор в оздоровительном клубе. Эдди бросил свою сумку в воду — никто не сказал ему, что банкноты отлично плавают. Было выловлено восемь миллионов долларов. А под палубой катера оказалось пятьдесят килограммов первоклассного героина.

Оба клялись, что они были на прогулке, и когда в ответ на это Таглион улыбнулся, даже самые серьезные из полицейских не стали сдерживать свой смех. Теперь началась работа для юристов. Пятьдесят килограммов означали, что этих двоих не выпустят даже под залог. Поэтому теперь есть время и возможность заняться этим делом очень основательно и привлечь их к суду. Не Эдди, так «сумасшедшего Мики», если вести дело как нужно. Этот день был самым лучшим за время его работы в Комиссии.

— Здесь вы выходите, мистер Таглион. Мне следует вас подождать?

— Я буду занят несколько часов. Кто-нибудь может заехать за мной в час?

Пошатываясь от усталости, Тони шел по дорожке. Он подобрал на полу газеты за последние два дня и вошел в дом. Налив себе немного виски, залпом осушил стакан. Потом посмотрел на пианино и модель здания, которое строил отец.

— Привет, отец. Как дела?

Верхушка стрелы, которую Крис отломил в день похорон отца, все так же лежала рядом. Таглион тихо выругался, как делал всякий раз, когда это замечал, и, как всегда, дал себе обещание починить ее, когда будет время. Он обвел глазами комнату, радуясь, что он наконец дома. Здесь по-прежнему незримо обитали мать и отец. Он оставил эту комнату в неприкосновенности. Когда-нибудь ему придется покинуть этот дом. Грех занимать одному человеку столько места в таком перенаселенном городе.

Почти в каждом интервью ему задавали вопрос, почему он не женат. Он отшучивался тем, что работа для него — все. Она была все, но потому, что связана с этим местом. С домом, с вещами родителей в этом доме, с соседями. Соседи и тетушки часто проникали сюда через заднюю дверь, чтобы поставить кастрюли или что-нибудь подобное в холодильник. Время летит быстро. Дети на велосипедах превращаются в долговязых тинэйджеров, интересующихся, какое юридическое учебное заведение лучше. А маленькие девочки, которые выдергивали сорняки в цветнике своей мамы, этим летом приступали к работе в офисах.

Он поднялся наверх — туда, где была спальня отца. Она была большой и комфортабельной, там были отдельный душ и кровать королевских размеров. Тони часто пользовался письменным столом в углу этой комнаты и удобным креслом напротив. Тяжелые шторы погружали комнату в темноту.

То ли уже начало действовать виски, то ли он был слишком уставшим, но он уже сидел на кровати, пытаясь снять ботинки, когда обнаружил, что в комнате кто-то есть. Он ощутил легкий запах духов и резко поднял голову. Вспыхнула лампа, и он увидел, что в кресле, поджав ноги и сверкая фиолетовыми глазами, сидит Хелен Риззоло.

6

— Где спрятались твои люди?

Он испугался, и это его разозлило.

— Я пришла одна, — ответила она.

— Тогда и уходи одна. Что, черт побери, ты делаешь в моем доме?

— Арестован мой брат.

— Я знаю.

— Вы обвиняете его в распространении наркотиков?

— Мисс Риззоло, я хочу, чтобы вы покинули это помещение.

— Он никогда не занимался наркотиками!

— Вон!

— Я не позволяла ему заниматься наркотиками.

— Мисс, вы говорите с человеком, исполняющим закон. Я должен вас предупредить, что все, что бы вы ни сказали, будет использовано против вас.

— Мой отец мертв. Мой брат Френк мертв. Эдди — это все, что у меня осталось.

— Я ничего не могу для вас сделать.

Он решительно встал с кровати, но в ее глазах было столько горя, что он автоматически протянул ей руку, чтобы помочь подняться с кресла.

— Вы ужасно выглядите, — сказал он. — Идите домой и выспитесь. Пусть ваш адвокат принимается за свою работу.

— Погибает моя семья.

— Это ты говоришь мне, красавица? Это нужно было говорить им. Они охотились на людей. Они их хватали и убивали. А теперь попались сами. Мы очистим город от них всех.

Она подняла на Тони повлажневшие глаза и подумала, что, наверное, ужаснулась бы его словам, если бы пришла сюда с пустыми руками. Но у нее было, чем торговаться.

— Мой отец... — Она облизнула пересохшие губы. — Ты ни разу не посмотрел на меня во время суда.

— Я был занят. Это было самое крупное дело из тех, какими я занимался.

— Его адвокаты говорили, что ты вел это дело очень хорошо.

— Им надо было свалить с себя ответственность.

— Мой отец ни в чем не обвинял адвокатов.

Таглион холодно улыбнулся:

— Я забыл. Колумбийские наркодельцы убивают своих адвокатов, но итальянские наркодельцы понимают силу закона и убивают свидетелей.

— Почему ты ни разу не взглянул на меня?

— Репутация обвинителя не укрепится, если на него бросится с кулаками женщина — родственница подследственного.

— Ты знаешь лучше, чем кто-либо еще, что я бы этого не сделала.

Таглион пожал плечами. Пожалуй, он действительно ответил некорректно.

— Конечно, я видел тебя. Ты каждый день приходила в суд первая. Служащая автобусной компании «Голубая линия» в скромном костюме, с лиловым шарфом на плечах и с дамской сумочкой. И с длинной золотой цепью на шее, которая напоминала всем, как богата и влиятельна ты на самом деле.

Хелен улыбнулась, поняв, что за строгим взглядом Тони прячет свои прежние чувства. Тони почувствовал, что плывет в прошлое, в волнующую память о том, что было десять лет назад...

— Ты говорил ему об этом? — прошептала она.

— Кому и что? — изобразил он недоуменную улыбку, хотя и понял вопрос.

— Ты говорил своему брату, как мы встретились у телефона?

— Только прошлой осенью, когда вас стали замечать вместе. А тогда он увидел тебя первым и влюбился по уши.

— Значит, ты не сказал ему тогда, что мы познакомились?

— ...Я этого не хотел. Это было только мое дело.

— Не только твое.

— Но не его. И не моего отца. Это была последняя глупость в моей жизни.

— Ты открыл телефонную будку и улыбнулся, — сказала она. — Ты улыбнулся еще раз, когда проходил мимо моего стола. Я подумала: «Что за черт! Они могут выдавать меня замуж, но этот парень будет моим секретом».

— Ты направилась в комнату для леди, но задержалась у зеркала и стала причесывать волосы. Боже, какая ты была красивая тогда!

— Каждый раз, когда я вижу «линкольн», я вспоминаю переднее сиденье машины твоего отца... Я никогда не спрашивала, кому ты звонил тогда.

— Инспектору в министерство юстиции. Я держал трубку, пока он проверял, кто твой отец.

— Ты познакомился со мной, чтобы начать расследование о нашей семье, так?

— Такому не учат будущих юристов в учебных заведениях.

— Почему ты перестал звонить?

— Когда я твердо решил учиться в Гарварде, я подумал, что не стоит поддерживать отношения с такой, как ты. Кроме того, ты была помолвлена.

— А я думала, это потому, что я не отправилась с тобой в кровать.

Тони улыбнулся:

— Сказать по правде, Хелен, заниматься с тобой любовью на переднем сиденье машины моего старика было лучше, чем быть в постели со многими женщинами.

— Спасибо.

— А ты почему не звонила?

Она рассмеялась:

— Ты стал поворотной точкой в моей жизни, Тони Таглион. Ты был первый парень, о котором я скучала. Больше я не хотела романов. Это мне помогло остепениться. Я вышла замуж и, кроме того, поняла, что во мне нуждается моя семья.

Чуть насмешливое выражение ушло из глаз Тони.

— Ты думал обо мне, когда требовал вынести приговор отцу?

— Конечно. Ты — самое лучшее воспоминание в моей жизни. Ты и сейчас удивительно красивая женщина.

— Этого ты не говорил, когда требовал от меня оставить в покое Криса.

— Но все это было много лет назад. Сейчас у меня другая жизнь. У тебя тоже.

Некоторое время они сидели молча.

— Мы любим друг друга, — сказала Хелен.

— Ты пришла сказать мне об этом?

— Нет, не об этом.

— Предупреждаю, что на свадьбу я не приду.

— Но у нас ее не будет.

— Мне говорили, что вы не виделись с тех пор, как твой отец был убит.

Хелен кивнула, хотя агенты Тони вполне могли видеть, как Крис пришел к ней в клуб после убийства дона Ричарда. Она сказала:

— Это было ужасное время.

— Да.

— Итак, что с нами двоими? — спросила она.

— Что было и раньше. Мы — по разные стороны баррикад.

— Тони, можем мы с тобой прийти к кое-какому соглашению?

— Только из-за того, что мы вышли тогда вместе, десять лет назад?

— Но все же нам лучше договориться. Я не приведу сюда адвоката.

— Да он и не полезет в чужой дом.

— Задняя дверь была открыта.

— О чем ты хочешь договориться?

— О моем брате.

— И что ты хочешь мне предложить? Показания?

— Я могу свидетельствовать против Мики Цирилло.

— Относительно чего?

— Чего бы ты ни захотел.

— Ты хочешь сказать, что готова лгать суду?

— Тогда что тебе надо?

— У меня есть все, что мне надо: оба этих сукиных сына — в тюрьме.

— Тебе надо посадить Мики. Он — самый крупный босс в Нью-Йорке. Мой брат — только глупая башка.

— Ты действительно думаешь, что я использую тебя для лжесвидетельств? Хелен, я думал про тебя совсем иначе.

Она замолчала, поняв, что совсем не может к нему подступиться.

— Отдай мне Эдди. Пожалуйста.

— Ты говорила со своим адвокатом? Ты знаешь, в чем его обвиняют?

— Он влип по своей глупости. Его подставил «сумасшедший Мики».

— Но Мики оказался в тюрьме тоже.

— А его подставил один из его врагов.

— Твой брат был арестован на середине реки с пятьюдесятью килограммами героина.

— Их обоих подставили.

— Я размышлял о деятельности твоего брата довольно долго. И о деятельности Мики. Но сейчас у меня не размышления, а факты. По крайней мере, шесть инспекторов дали показания, как он бросал в реку портфель с восемью миллионами долларов.

— Они лгут.

— Да, но ты можешь взглянуть на него.

Тони опустил руку за кровать, порылся в своем портфеле, вытащил фотографию и протянул Хелен.

Она закрыла глаза, но фотография осталась перед ее мысленным взором: Эдди кидает портфель за борт, его лицо хорошо видно в свете прожекторов, лицо испуганного мальчишки, застигнутого мамой за поеданием варенья.

— Забудь про это, Хелен. Он совершил глупую ошибку и был пойман. Даже твой адвокат с жалованьем пятьсот долларов в час не сможет ничего сказать, когда это увидит.

Она открыла глаза:

— Что я могу сделать?

— Хочешь совет?

— Я сделаю все.

— Если ты в этом деле, выбирайся из него. Мы сметем с лица земли всю мафию — и старую, и новую.

— Я не в этом деле, — автоматически возразила она.

Таглион убрал фотографию в портфель:

— Я скажу тебе одну вещь, Хелен. Не из-за прошлого, а ради брата. Это предупреждение. Знаешь, я думаю, что ты — консиглиер Эдди. И со времени, как твой отец погиб, я в этом еще больше уверился. Уходи из этого дела! Потому что, как только я получу доказательства, что это ты управляешь Риззоло, ты будешь следующей. Я возьму тебя так же, как я взял Цирилло, Боно, Конфорти и твоего отца. Когда я смогу это доказать, ты тоже отправишься в тюрьму.

Она подумала: может, предложить себя в обмен на Эдди? Слова уже были готовы сорваться с ее губ, но она удержалась: кто тогда защитит ее семью, бизнес? Она не может оставить Эдди одного. Если за ним не будут присматривать, он снова ввяжется в какую-нибудь историю.

— Уходи из этого дела, — повторил Тони. — Решись на это. Уходи.

— Куда? — спросила она чуть слышно.

— Спроси своего дядю в Вестпорте. Это достойный человек.

— Даже удивительно, как много ты обо мне знаешь.

— Я знаю все обо всех мафиози в городе.

— Ты пропустил одного.

— Что ты имеешь в виду?

Хелен холодно улыбнулась, поняв, что другого пути спасти семью у нее нет.

— Я пришла за своим братом. Я хочу, чтобы Эдди вернулся домой.

— Это тебя не удастся.

— Я могу за это заплатить.

— Заплатить? Ты хочешь заплатить мне? Это подкуп? Хелен, ты же не имеешь в виду...

Ее глаза наполнились слезами.

— Я заплачу.

— Тебе нечего мне предложить.

— Нет, есть.

— Нечего!

— Всегда можно что-то найти, даже если человек думает, что он — Бог.

— Я тебе предупреждаю. Я могу предъявить тебе обвинение в попытке дачи взятки, если ты произнесешь еще хотя бы слово. — Он выпрямился и тронул ее. — Уходи из моего дома!

Хелен резко отпрянула:

— Я здесь для того, чтобы совершить сделку, ты, ублюдок! У меня есть кое-что, что тебя заинтересует.

— Что? — спокойно спросил Тони.

— Крис.

Таглион почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Мысли лихорадочно заметались в голове.

— Ты лжешь!

— О чем? — спросила она. — Я тебе еще ни о чем не говорила.

— Ты лжешь!

— Мой брат в обмен на твоего брата.

— Мой брат — не преступник.

Она увидела по растерянному лицу Тони, что удар был нанесен точно. Ее сердце сжалось, но у нее была только эта возможность.

— Мне начать с того дня, как его люди похитили меня? Или со дня, когда ваш отец был убит?

7

— Крис? Это Хелен.

Как только Крис услышал это, он махнул Сильвии рукой, чтобы она вышла из кабинета. Она спросила:

— А что передать мэру?

Он закрыл рукой трубку телефона:

— К черту мэра. К черту весь городской совет. Пусть сами строят спортивный зал.

— Крис, секунду, на другой линии Банкер. Кении Адлер попросил его поговорить с тобой.

— Черт. Хорошо, я поговорю с ним, — и в трубку: — Хелен, подожди секунду.

Он нажал кнопку:

— Генри!

— Крис. Я отношусь к этому так же, как ты. Но звонил Кении. Он хотел сообщить, что очень сожалеет. Может быть, мы сможем утвердить этот проект в следующем году.

— Мне придется ждать год?

— Время летит быстро.

— Ты не передашь ему мое послание, Генри?

— Конечно.

— Послание такое: «Ваша честь, идите вы...»

— Крис, не сходи с ума.

— Тогда я попрошу Сильвию отослать послание в письме. — Он положил трубку. — Больше никаких звонков.

Сильвия вышла. Таггарт поднял телефонную трубку:

— Привет. Я очень по тебе скучал.

— Я думала, я тебе надоела.

— Как дела твоего брата?

— Не очень. Он ввязался в драку с охраной. А как твои?

— Эти болваны из «Нью-Йорк пост» обрушились на Тони. Плохо, что он не думает о своем паблисити.

— Я хочу тебя видеть.

— Через полчаса — это не слишком скоро?

— Мы не можем провести вместе уик-энд?

— Конечно. Давай отправимся за город. Сейчас холодно, как в аду, но мы разожжем костер и...

— Возьми меня в Атлантик-Сити. Я хочу сходить в казино.

— Казино? Мы можем отправиться в Монте-Карло.

— Нет. Атлантик-Сити — то, что надо.

— Я возьму в аренду «Конкорд». Мы побываем в Монте-Карло и на Макао. В Атлантик-Сити заглянем по пути назад.

Она рассмеялась:

— Единственное путешествие, какого я бы желала, — это между кроватью и обеденным столом.

— Хорошо. Я позвоню Трампу и сниму его верхний этаж.

— С одной большой кроватью. Я заеду за тобой.

— Вести буду сам. Я заеду за тобой на «роллс-ройсе». И оденься во что-нибудь свободное. Это будет очень долгая поездка.

Хелен опустила телефонную трубку. В голове еще звучал его голос, полный доверия.

— Вы слышали.

Тони Таглион, широкоплечий агент ФБР Марти и его напарница Зелл сняли наушники.

— Нам надо установить на ней передатчик, — сказал Марти.

— Передатчик на мне? Вы слышали его голос? Этот парень любит меня!

Тони Таглион отказался ей верить. Он потребовал доказательств, пообещав уменьшить наказание для ее брата. Признание Таггарта должно было прозвучать из его собственных уст. Хелен должна вынудить Таггарта признаться, и это признание попадет на магнитофонную пленку. Признание в том, что он установил контроль над всей нью-йоркской мафией.

— Зелл?

— Мы должны найти что-нибудь из одежды, куда можно вставить микрофон. Что-то, что вам идет... Вы — натуральная брюнетка?

Таглион сказал:

— Передатчик — это слишком опасно. Что, если он найдет его?

— Он мне ничего не сделает.

— Я бы не был так уверен, — заметил Марти, и Зелл кивнула в подтверждение этих слов.