— Нужно вставать, малышка. — Холодные руки трясли ее за плечи.

Тэсс пробормотала что-то, пытаясь стряхнуть их.

— С-спать, я хочу спать.

— Не теперь. Надо просыпаться! — Настойчивость этого низкого голоса в конце концов одолела дрему Тэсс, и она резко села в постели.

— Что…

— Тише. — Это была Марта. — Выходи на улицу. — Дрожащими пальцами старая служанка накинула на плечи Тэсс толстый шерстяной халат. — Надо спешить!

Тэсс откинула назад густую гриву волос и засунула руки в колючие шерстяные рукава. Нахмурившись, она выскользнула из постели, слыша, как за спиной бормочет и ворочается Андре.

Руки служанки настойчиво подталкивали ее в сторону кухни. Тэсс ступала босыми ногами по холодному полу; от этого прикосновения остатки сна улетучились. К тому времени как Марта усадила ее в кресло, она уже совсем проснулась.

На мгновение воцарилось напряженное молчание.

Тэсс подняла голову, вслушиваясь.

— Марта?

— Она вышла.

— Падриг? Что вы здесь делаете? — В сердце Тэсс начали вонзаться холодные иголки страха.

— Я пришел за вами — нам надо немедленно уходить. Вам небезопасно здесь оставаться. Солдат притащил своего ранено-m товарища в казармы, и патруль уже направляется сюда.

Ле Фюру удалось выскользнуть из гавани несколько часов назад; сейчас он ждет меня на дальней стороне острова, но теперь нам надо идти.

— А… капитан?

— Он ни за что не отпустил бы вас, — голос Падрига был резким, — по сути дела, он убьет меня, когда узнает. — Поблизости послышалось шуршание одежды. — А, вот и ты, Марта. Помоги ей одеться. Я подожду за дверью. Но поторопись!

Как будто в трансе, Тэсс поднялась; грубые пальцы Марты сняли с нее халат, заменив его на толстое шерстяное платье.

— Ветер будет прохладным, так что тебе лучше надеть одно из моих платьев — не слишком подходящее для твоей нежной кожи, но так будет надежнее. Если они будут обыскивать фургон…

Задыхаясь от рыданий, Тэсс сильно прикусила губу, чтобы не заплакать. Марта застегнула ряд пуговиц и стала подталкивать ее к двери.

— Моя… моя русалка! — вскричала Тэсс.

— Хорошо, но поспешите! — грубовато произнес Падриг, стоявший на страже у дверей.

Она была там, где Тэсс оставила ее, — на маленьком столике из розового дерева рядом с кроватью Андре. Она засунула ее в карман платья и замерла, прислушиваясь к его ровному, глубокому дыханию.

Таким было их прощание. Никаких произнесенных шепотом клятв. Никаких героических усилий сдержать слезы.

Просто обыденное, молчаливое «прощай» и вслед за ним — бесконечная, удушающая печаль.

— Вспоминай обо мне иногда, Андре ле Бри, — прошептала Тэсс, смахивая первые горючие слезы.

Потом она повернулась и поплелась вслед за Мартой.

Тележка была маленькой и дурно пахла; путешествие по разбитым дорогам казалось бесконечным. Но «Либерте» ждала, как и обещал Падриг, спрятанная в узкой бухточке, в которую отважился бы зайти только безумец вроде ле Фюра.

Несмотря на тщательно разработанный план Падрига, предприятие было очень рискованным. Шайка французских солдат уже барабанила в дверь домика, когда они перевалили за первый холм.

— Не волнуйся за него, — кратко сказал Падриг. — Марта должна была хорошо спрятать его к этому времени. Под скалой есть пещера, о которой никто не знает, кроме нас троих. Он будет там в безопасности, пока… пока они не забудут.

Падриг помог Тэсс слезть с тележки. Рядом с собой она услышала рев прибоя и поскрипывание дерева. Не успев ничего понять, она уже была на палубе «Либерте», прислушиваясь к спокойным приказаниям Падрига и треску разворачиваемых парусов. По палубе топали босые ноги; высоко над головой Тэсс слышала посвистывание ветра в снастях. И каждый звук нес в себе печаль и боль прощания.

Время тянулось бесконечно, путешествие было быстрым и скучным. Каждая волна и каждый порыв ветра доставляли Тэсс новую боль, ибо она знала, что они уносят ее от спящего капитана.

Она молила о том, чтобы дождь и гроза продырявили паруса и задержали их в пути. Однако ночное море смеялось над ней, быстро и плавно неся ее к Англии.

Не только погода насмехалась над ней во время этого мучительного плавания. Где-то посреди Ла-Манша Тэсс почувствовала тошноту и головную боль — она, никогда раньше не знавшая морской болезни. Потом вдруг в ее голове будто что-то взорвалось бурей безжалостно яркого света и дикого грохота.

Она зашаталась, вцепившись в холодные поручни «Либерте», а ночь вспыхивала неистовым светом.

Вдруг Тэсс увидела на отдалении стену серебристых скал под круглым, немигающим оком луны. Тэсс повернулась с хриплым рыданием, недоверчиво потирая болевшие глаза.

Чернота — да, но это была чернота ночи, смягченная тысячью теней и оттенков. Серовато-коричневый. Синевато-серый. Бархатисто-черный.

— О, Андре! — подавленно прошептала она. — Как бы мне хотелось разделить эту радость с тобой!

Ветер развевал ее волосы неистовой блестящей гривой вокруг бледного лица, по щекам катились непрошеные слезы.

— Еще бы совсем немного — и я увидела тебя.

Она тут же нахмурилась, смахивая слезы нетерпеливыми пальцами. Оно появилось снова — едва различимое бледное пятно на севере, где-то около Уинчелси. Таможенный катер!

— Падриг!

Но огромный бретонец уже увидел. Выкрикнув приказание ле Фюру, он направился к поручню, около которого застыла Тэсс. Он был большим, краснощеким и со светлыми волосами, как и описывал его Андре.

— Боюсь, для прощания будет мало времени. Я высажу вас в бухте Фарли и пошлю с вами двух человек. Больше, к сожаления, не могу дать, особенно сейчас, когда на хвосте у меня этот проклятый английский катер. Но с вами поедет ле Фюр, и он проводит вас до места. — Он прищурил глаза. — Что случилось?

По лицу Тэсс струились слезы. Этой ночью она потеряла своего капитана и вновь обрела зрение. Однако ей казалось, нет, Тэсс была уверена в этом, она бы предпочла вернуть этого человека и потерять зрение.

— Ничего, Падриг. Просто, просто передайте ему это, хорошо? — Дрожащими пальцами Тэсс вынула из волос черепаховую шпильку матери и вложила ее в ладонь первого помощника. — Скажите ему…

Что сказать? Что могла она сказать, если она должна уйти, а он остаться? Если их разделяют войны и страны?

У нее за спиной вставала пелена из водяных брызг по мере того, как сверкающий бриг мчался на север, в Англию.

— Просто… просто скажите ему, что я никогда его не забуду.

— Уехала? Куда уехала? — С потемневшим от гнева лицом бородатый капитан «Либерте» недоуменно уставился на Марту.

— Было слишком опасно, ты же знаешь. Падриг пришел, пока ты еще спал. Он сказал, что они прибудут в Англию завтра, если будет благоприятный ветер.

— Это сделал Падриг? — В его голосе слышалось потрясение.

— Это был единственный путь, Андре, ты бы ни за что не отпустил ее.

Старая служанка была права — может быть, это было самым обидным. Англичанку привела сюда его одержимость, навлекая опасность на всех.

Почему-то мысль об этом еще больше рассердила Андре.

Помрачнев, капитан зашагал к двери.

— Куда ты? — спросила Марта.

— Найти корабль. Любой корабль!

«Хорошая работа, — подумал человек, чье лицо было спрятано в тени. — Очень хорошая работа. Крови и не слишком много, и не слишком мало».

Прищурив темные глаза, он изучал неподвижное тело женщины и черную розу, лежащую наискось на одной окровавленной груди.

Да, это прекрасно послужит его цели!

«А что будет с Тэсс Лейтон? — вопрошал невозмутимый голос. — Что, если она проявит любопытство?»

Тогда ее тоже быстро уберут. Никто не должен мешать его плану, даже красивая мисс Лейтон.

А леди Патриция?

Его губы растянулись в умилении. Придется ей открыть глаза на это. Разумеется, ее можно иногда использовать, но она скоро узнает, что ему не нужна ни одна женщина.

Неожиданно его холодные глаза ожесточились. Кольцо! Почему он не заметил этого раньше? Пробормотав проклятие, стоящий в тени человек уставился на щеку мертвой женщины.

Это был лишь небольшой просчет, но он не тот человек, который совершает ошибки. И в самом деле, его осмотрительность — это самое главное, что так долго оберегает его.

Из-за шаткой двери послышались пьяные голоса:

— О да, она здесь, Дигби. Смотри, чтобы штаны не расстегнулись!

Черт! Теперь некогда исправлять оплошность! С лицом, похожим на маску гнева, высокий человек, с ног до головы закутанный в черное, снова надел лисью маску с усами и бесшумно прокрался к открытому окну.

Они были как черные пятнышки на фоне переменчивой игры серого и угольно-черного — там, где пенящееся море омывало гордые скалы Англии. Ле Фюр шел первым, двигаясь с неторопливой легкостью, говорившей о том, что он знаком с этими местами. В любое другое время Тэсс забросала бы его кучей вопросов, но сегодня она ничего не говорила, сосредоточенно отыскивая опору на узкой тропе, поднимавшейся с берега. За ней быстро шел приземистый, коренастый моряк, голос которого она помнила по «Либерте». Она была рада тому, что он идет вслед за ней, потому что, когда бы она ни оступилась, он был рядом, предлагая ей сильную руку.

Ветер трепал ее волосы, когда Тэсс наконец забралась на верх скалы и оказалась на покатых зеленых холмах Фарли. С каждой минутой зрение ее становилось острее. Тэсс почти не обращала внимания на то, что многое еще казалось размытым и ее мучила боль; сердце ее было пустым и холодным, оцепеневшим от печали после прощания с Андре.

Обернувшись назад, она посмотрела в море и успела увидеть, что «Либерте» оставила далеко позади преследующий ее английский катер и на всех парусах летит на юг, домой.

У Тэсс все поплыло перед глазами — на этот раз из-за горючих слез, тихо струящихся по лицу. Не шевелясь, она не сводила горестных глаз с удаляющейся точки, движущейся к горизонту.

Уносящей с собой надежду на счастье.

У нее за спиной неловко закашлял ле Фюр.

— Из нас получится прекрасная мишень, если мы останемся здесь. Неизвестно, кто наблюдает за нами.

Выведенная из задумчивости, Тэсс украдкой вытерла глаза и сдержала готовое вырваться рыдание.

Ле Фюр отвернулся, делая вид, что рассматривает склон.

— Мы доставим вас на место, но лучше нам не задерживаться. Скоро взойдет солнце, и нас будет ждать лодка.

— Как…

Ле Фюр слабо улыбнулся.

— Лучше вам не спрашивать. Но, если все сложится удачно, мы прибудем в Морбиан раньше, чем три раза поднимется прилив.

— Это… это не опасно?

Взгляд ле Фюра был непроницаем.

— Не беспокойтесь за нас. Мы проделывали это и раньше.

«Он ничего не объяснит», — поняла Тэсс. Никаких подробностей. Никаких имен, дат или мест. Все это слишком опасно. Кому, как не ей, знать об этом.

Осторожность ле Фюра только усилила безжалостное чувство отдаленности Тэсс от Андре. Она поняла, насколько тщетно было надеяться на то, что им когда-нибудь удастся преодолеть разделяющую их пропасть.

Ее охватила дрожь. Мгновение спустя она нащупала полированную поверхность русалки Андре. Тэсс медленно вытащила ее из кармана платья Марты, куда положила перед уходом.

Прекрасная и хрупкая фигурка застыла, как бы готовая взлететь, в томительной нерешительности — жить в одном мире или грезить о другом.

Трогательно красивая. Невыразимо печальная.

У нее за спиной вертелся ле Фюр, говоря что-то по-бретонски своему компаньону, который тотчас же исчез в ночи.

С сильно бьющимся сердцем Тэсс повернулась, вглядываясь в тени.

— Что…

— Тише, — выдохнул ле Фюр, не шевелясь.

Пока двое мужчин разыскивали повернутый на север склон, справа от них, из-за утеса, выскользнула закутанная в черное фигура, как бы возникшая из темноты.

— Эта не та ночь, чтобы быть за границей, детка.

Тэсс обернулась с радостным возгласом и устремилась навстречу мужчине в черном плаще, который ждал ее с распростертыми объятиями.

— Расскажи мне, что ты делала на скалах, детка. — Высокий седовласый мужчина прошел через комнату и, взяв Тэсс за плечи сильными руками, усадил ее в кресло. — Только на этот раз я хочу услышать правду, с самого начала. Никакой лжи я больше не потерплю!

В полупустой гостиной Фарли мерцала единственная свеча. Портьеры свисали клочьями, по голому деревянному полу летали хлопья пыли. Где-то в ночи низким и пронзительно-печальным голосом ухала сова.

Тихим, спокойным голосом Тэсс рассказала Джеку все, что он хотел знать. Обо всем, начиная с ночи, когда люди Хоукинза окружили ее на берегу, и до того момента, когда он встретил ее на скалах в сопровождении людей Андре.

Она не смотрела на друга, пока говорила, боясь прочесть в его глазах осуждение. Вместо этого Тэсс остановила взгляд на вылинявшем диване, стоящем у дальней стены.

Она обнаружила, что от разговора ей становится легче. Но одного она не сказала Джеку — как обрела любовь, чтобы вновь потерять ее. Нет, сердечные раны будут ее тайной.

Лис с сумрачным лицом расхаживал перед ней взад-вперед, напряженно слушая, несколько раз прерывая ее краткими вопросами. Когда Тэсс наконец закончила, ей показалось, что давящее на нее бремя стало легче. Она медленно подняла глаза на Джека.

В его темных глазах вспыхивали искорки света. Он шепотом длинно и грубо выругался.

— Тебе было мало тайком примкнуть к моим людям. Нет, тебе понадобилось выкинуть нечто совсем несуразное. Тебе понадобилось организовать свои собственные рейды, узурпировать мою роль, во имя всех святых! — Он резко остановился. Нахмурившись, Джек смотрел на нее в упор с гневным недоумением в глазах. — Зачем, черт побери?

Тэсс съежилась под этим мрачным взглядом и судорожно сглотнула, отведя глаза.

— Сначала… сначала это была просто шутка, Джек, — тихо сказала она, почти не в силах вспомнить тот первый раз, когда выступила в роли одного из людей Джека. — Полагаю, это был вызов. А потом, когда склонность моего отца к азартным играм и распутству выкачала все деньги из Фарли, это было из-за денег. Вот тогда у меня появилась мысль занять твое место. К этому времени я знала о деле все, что требовалось, поскольку внимательно смотрела и слушала.

Джек вздрогнул, но не стал перебивать ее. Как мог он, когда она говорила чистую правду?

— Мне нужны были деньги для Фарли, понимаешь?

— Тогда ты сумасшедшая! Ничто не стоит того, чтобы так рисковать, детка, даже Фарли! Я бы дал тебе денег. Тебе нужно было просто попросить.

— Тогда какая разница, кто добыл деньги — ты или я? Я не лицемерка, Джек. И никогда не считала тебя лицемером.

Седовласый мужчина сквозь зубы пробормотал ругательство, сжимая руки в кулаки.

— Это совсем не одно и то же, черт возьми, неужели не понимаешь? Ты женщина — молодая и неопытная, тонко воспитанная, У тебя впереди вся жизнь, детка. Совсем скоро ты выйдешь замуж и родишь детей. Зачем рисковать всем этим ради нескольких сот фунтов?

Тэсс задохнулась от рыдания.

— Замуж? — повторила она срывающимся голосом, на грани истерики. Есть один человек, за которого она могла бы выйти замуж, но теперь им никогда не быть вместе. — Нет, только не замужество и не куча хныкающих детей, Джек, — с горечью произнесла она. — В Англии не найти человека, способного удержать меня.

Это по крайней мере было правдой, думала Тэсс. Единственный человек, который маг бы утешить ее, единственный человек, которого она любила, был далеко от нее — и спал на берегу чудесного, защищенного от ветра залива, испещренного сотнями обласканных солнцем островков.

Когда она подняла глаза, Джек изучал ее прищуренными глазами.

—  — Если только… — выдохнул он, с ругательством обрывая себя.

— Если только что?

Он резко покачал головой, прогоняя давнишние грезы, и его серебристые волосы заблестели в мерцающем свете свечи.

— Ничего, детка. Ничего… важного.

— Это тебе надо хранить свои секреты, а мне — нет. — Губы Тэсс гневно искривились. — Так как же все будет, Джек? После всех этих лет? — Она не могла скрыть боли в голосе.

— Черт побери, детка, это несправедливо, и ты хорошо это знаешь!

Тэсс в смущении пожала плечами:

— Боюсь, что нет. Каков соус к гусю и все такое… — Ее глаза сверкнули. — Не буду лгать тебе, Джек. Даже ради тебя я не откажусь от контрабанды. — Теперь она не могла этого сделать. Этот смертельный маскарад был той единственной вещью, которая могла бы отвлечь ее от горьких долгих лет предстоящего одиночества.

— О да, я знаю, что не откажешься! Если я услышу, что ты в мое отсутствие снова надеваешь маску и плащ, я так отделаю тебя, что не сможешь сидеть целый год!

Глубоко в глазах Тэсс вспыхнули серо-зеленые искры; она упрямо вздернула подбородок.

Но Джек не заметил этого, повернувшись, чтобы уйти.

— И других забот чертовски много, чтобы еще тревожиться о тебе, детка. Особенно сейчас, когда какой-то безумец рыщет по болоту, нападая на любую жен щи ну, попавшуюся ему на пути. И оставляя после себя мою собственную визитную карточку, черт бы побрал его душу! Ей-богу, задушу подонка, когда поймаю!

Тэсс насторожилась:

— О чем ты говоришь?

— Ты и вправду ничего не знаешь? Тут было не очень спокойно в твое отсутствие, — мрачно пробормотал он. — Я и сам с трудом поверил в это, услышав впервые. Да, я приписываю это Хоукинзу. — Нахмурившись, он запустил в волосы большую руку. — Лис теперь наводит на всех ужас, от его жестокости погибли уже три женщины, и рядом с каждой была оставлена черная роза. Боже, сколько будет еще, пока я не поймаю злодея?

— Но ты бы никогда…

— Конечно, нет! Но кто-то посмел, и для совершения этого он надевает мой маскарадный костюм. Этот негодяй к тому же очень осторожен. Он подпускает к себе, но не близко — как раз чтобы были свидетели его преступления. Даже этот идиот Ранзли осмелился сегодня оскорблять меня. Он сказал, что моя дерзость заставляет его уважать меня еще больше. Уважать меня? За убийство — жестокое насилие над женщиной? — отрывисто проговорил он. — Бог свидетель, я никогда не думал, что до этого дойдет. Но Хоукинз выглядит дураком, хвастая повсюду, что убил меня на берегу. — Вдруг его черты резко исказились. — Только не говори мне, что это была ты, детка…

Тэсс просто пожала плечами.

— Так и было. Ему почти удалось исполнить свою угрозу той ночью.

Испуганно вскрикнув, Джек устремился к ней и крепко сжал ее в объятиях.

— Ты в своем уме, Тэсс Лейтон? — допрашивал он, истово тряся ее за плечи.

— Не надо, Джек. — Тэсс закрыла глаза, переполненная воспоминаниями о том, что произошло после этого неудачного рейда. Вспоминая пылкого и яростного француза, спасшего ей жизнь, вытащившего ее из бурных вод Ла-Манша.

Неожиданно по ее матовым щекам покатились горячие слезы.

— Ах, детка, не буду! Я просто бесчувственное животное. Тише… тише. Не плачь. — Опустившись перед ней на колени, Джек сильными руками притянул ее к груди.

Вся дрожа, Тэсс отдалась на волю бури, нараставшей в ней с того момента, как Марта разбудила ее много часов назад.

— Что он сделал с тобой? — прорычат Джек после того, как рыдания слегка стихли,

Тэсс сжалась:

— Кто?

— Этот негодяй Рейвенхерст, разумеется. Я знаю, что произошло той ночью, когда леди Патриция стучала в его дверь, мурлыча, как кошка, захотевшая попробовать из горшка сметаны. Да, не один человек видел, как ты мчалась по Мермейд-стрит на следующее утро.

Тэсс вздрогнула, различив в глазах Джека нескрываемое бешенство.

— Это не было… — Она судорожно сглотнула. — Он не…

— Не думай, что у меня не хватает соображения, Тэсс Лейтон. Теперь и пять лет назад. — Он бросил на нее острый, изучающий взгляд. — И если этот человек тронул хоть волосок на твоей голове, я…

Тэсс слегка отодвинулась от него, смахнув слезы. Рейвенхерст трогал гораздо больше, чем волосок на ее голове, и она прекрасно представляла себе, что сделает Джек, узнай он об этом.

Ложь. Маски. Обман на обмане.

И тут Тэсс почувствовала себя смертельно уставшей от всего этого.

— Рейвенхерст ничего не значит для меня, Джек.

— Тогда Леннокс? Мне никогда особенно не нравился этот чертов щеголь — холодный и осторожный. Только скажи, что он сделал тебе плохого, и я…

Тэсс легко вздохнула.

— Ничего, Джек. Клянусь! — Она провела пальцами по усталым глазам.

— Тогда кто?..

— Не имеет значения. Он… его нет. Я не увижу его — очень, очень долго. Может быть… — Голос ее сорвался. — Может быть, никогда. Поэтому умоляю тебя: прекрати расспросы. Из сказанного тобой ясно, что у тебя хватает забот помимо состояния моего неприкаянного сердца.

Тэсс не скажет ему больше ничего. Андре останется ее тайной, и жар воспоминаний о нем она будет хранить в сердце, оберегать от посторонних, чтобы равнодушие окружающих не погасило слабый огонек. И там же она будет прятать свой собственный смутный страх — страх того, что дерзкий француз в сговоре с тем самым шпионом, за которым охотится Рейвенхерст.

Утерев последнюю слезинку, Тэсс шмыгнула носом и выпрямилась.

— Скажи мне лучше, чем я могу помочь тебе.

Озабоченный взгляд Джека пропал, сменившись сильным раздражением.

— Ничем, детка! Абсолютно ничем. И я хочу, чтобы ты была подальше от Фарли в то время, когда я буду расставлять ловушки, слышишь? — бушевал он, сверкая глазами. — Убийцей может оказаться любой из двух десятков человек, и каждый отчаяннее предыдущего. За мою жизнь у меня было немало врагов, помни об этом. Да, тех, которые остановятся, чтобы поглазеть, как меня заставят ползать в грязи. Возможно, это мои собственные просчеты, а возможно — немилость судьбы. — Он крепче сжал пальцами ее хрупкие плечи. — Но будь я проклят, если придется увидеть, как ты станешь жертвой их низких намерений!

Тэсс не отвечала, напуганная неприкрытой угрозой, прозвучавшей в его голосе. Ее опять поразила мысль о том, что ей многое еще неизвестно об этом человеке, ибо Джек хотел, чтобы так было. Содрогаясь, она мучилась догадками о его врагах и страшных тайнах.

— Ты не участвуешь в перевозках золота, Джек? — осмелилась спросить она, ибо вопрос этот мучил ее с тех пор, как ей рассказал об этом Рейвенхерст. И разумеется, был еще один ужасный разговор, который она подслушала в Бретани.

Контрабандист, казалось, был в смятении, но лицо его оставалось суровым.

— Что ты знаешь о перевозках золота с Ромнийского болота?

— Почти ничего. Я… я только слышала, как кто-то упоминал об этом.

Он прищурил глаза:

— Ты знаешь гораздо больше, детка, но вижу, нет смысла просить тебя рассказать мне.

Тэсс наблюдала за ним в напряженной тишине.

— И вижу также, что ничего путного не выйдет, если расспросить тебя о тех днях, которые ты провела во Франции. Да, ты рассказала мне не больше половины, детка, но не надейся, черт возьми, скрыть от меня свои чувства, — ворчливо добавил Джек.

Тэсс упрямо сжала губы. Джек фыркнул.

— Хобхаус и эта разношерстная команда из «Ангела» утверждали, что ты уехала в Оксфорд навестить братца-шалопая. Что, — ровно произнес он, не сводя пронзительных глаз с лица Тэсс, — лишь чуть безумнее, чем эта история, которой ты меня потчуешь.

Тэсс оставалось только улыбнуться при мысли о преданности мажордома.

— Напротив, я прекрасно провела время. Эшли показал мне Ботанический сад, музей Анны Радклифф и восточную церковь Святого Петра.

Глаза Джека потемнели сверкая гневом.

— У меня есть большое желание разложить тебя на колене, детка, так что не подначивай меня.

Тэсс дерзко ответила на его рассерженный взгляд.

— Ты тоже не подначивай меня, Джек. Я… устала. — Слово вылетело как вздох. — Чудовищно устала. Можно мне пойти наверх и поспать?

Лицо контрабандиста немедленно разгладилось, глаза затеплились участием.

— Не уступать ни на йоту, да? Не удивляюсь этому, если учесть, как с тобой обращался этот негодяй, твой отец.

Тэсс не ответила. Единственным знаком того, что она слышала его, были побелевшие костяшки пальцев на подлокотнике кресла.

Пробормотав сквозь зубы проклятие, Джек примирительно помахал рукой:

— Что ж, хорошо! Меня ждут дела. Но я вернусь завтра на закате. Жди меня в развалинах монастыря. И тогда, Тэсс Лейтон, я потребую от тебя некоторых ответов, предупреждаю тебя! — Все еще хмурясь, контрабандист повернулся и надел черную треуголку и плащ.

Он изучал ее несколько мгновений непроницаемыми глазами, держа в руках забытую маску с усами.

— Завтра у монастыря. И постарайся до тех пор не попасть в беду, детка. — С этими словами Лис вышел из комнаты.

Еще долго после его ухода Тэсс сидела, уставившись в дверной проем. С тревожно бьющимся сердцем достала она из кармана шерстяного платья маленькую деревянную русалку.

Она долго изучала фигурку заплаканными глазами, потом медленно поднялась, взяла коптящую свечу и побрела в сторону лестницы.