Пленница (№2) - Черная роза

Плечи Хобхауса напряглись. Дьявол, что болтает эта женщина?

— Полагаю, эти слухи распускает Гермиона Тредуэлл. — Лорд Леннокс встал и принялся с рассеянным видом вышагивать по небольшой комнате.

— Ничего подобного, — резко возразила ему сестра. — Мне рассказал это сам викарий. И мы с ним так мило болтали… — промурлыкала она.

«Да, бывает, что и коровы летают», — кисло подумал Хобхаус, протягивая ей вазочку с конфетами.

Леди Патриция резко отмахнулась от него.

— Да, похоже, на прошлой неделе была изнасилована молодая девушка из его прихода на пути домой после посещения больной матери в Эплгейте. Будучи деревенской девушкой, знакомой с этими местами, она не беспокоилась и решила пойти короткой дорогой через болото. Очень неудачное намерение, как оказалось, ибо из темноты выскочила высокая фигура в капюшоне и маске — вся в черном — и набросилась на нее. — Ее голос сочувственно дрогнул. — Викарий сказал, что он изнасиловал ее очень жестоко, после чего этот негодяй бросил что-то на ее истерзанное тело. «Возьми это и помни меня!» — прорычал он перед тем, как ускакать, припомнила девушка. Когда ее, лепечущую нечто бессвязное, нашли несколько часов спустя, рядом с ней лежала черная роза. Знак Лиса! — торжествующе добавила леди Патриция.

Лорд Леннокс нахмурился, прекратив хождение.

— Сам викарий рассказал тебе об этом?

— Не более чем пять минут назад.

Хобхаус в молчании поклонился и в смятении вышел из комнаты. Не может этого быть! Джек никогда бы так не сделал! Но где же он? Никто не видел контрабандиста с тех пор, как он уехал из Фарли.

Лицо мажордома было омрачено беспокойством, когда он шел в сторону холла. Он был настолько поглощен этой невероятной новостью, что не сразу услышал радостный возглас, раздавшийся с парадного крыльца:

— Что за мрачный вид, Хобхаус? Только не говори мне, что вложил деньги в процентные бумаги и потерял их все!

Нахмурившись, Хобхаус поднял глаза; в ту же секунду его лицо застыло в комическом ужасе. Нет! Не может быть!

— Ну не надо, разумеется, бросаться ко мне на шею с поцелуями, но я все же надеялся на более теплый прием. — Перед ним стоял стройный джентльмен с золотисто-каштановыми волосами, похлопывая по бедру парой перчаток из тонкой кожи и прилагая все усилия, чтобы сохранить небрежный вид, Он был одет по последней моде, начиная с начищенных до блеска ботфортов и узких лосин из оленьей кожи и кончая вышитым желтым жилетом и зеленым сюртуком с осиной талией.

Хобхаус почувствовал, как кровь стынет у него в жилах.

— Хозяин… хозяин Эшли, — запинаясь, произнес он, — Что… что вы здесь делаете?

— Что делаю? Приехал повидать Герцогиню, разумеется, — Это прозвище, которым была награждена Тэсс за ее способность в случае необходимости отгораживаться ото всех холодной надменностью, было старой детской шуткой двух молодых Лейтонов. А необходимость возникала часто, если принять во внимание то детство, которое выпало на их долю.

За спиной Хобхауса в том конце коридора послышалось негромкое хихиканье.

— Да, мистер Лейтон, что вы здесь делаете? И где, ради Бога, ваша очаровательная сестра?

— Сестра? Откуда вы взяли, что… о-ой!

Хобхаус умудрился каким-то образом пересечь коридор и наступить на ногу молодому денди.

— Леди Патриция с большим нетерпением ожидала возвращения от вас мисс Тэсс, — бесстрастно произнес Хобхаус, украдкой глядя на изумленного брата Тэсс.

— Возвращения от меня? — Давление на подъем молодого Лейтона возросло. — Ода, возвращения от меня! Конечно, разумеется.

— Тогда где же она теперь? — прошипела леди Патриция.

— Кто?

— Ваша сестра! — Голос белокурой красавицы становился по-настоящему пронзительным.

— Моя сестра? О, вы имеете в виду Тэсс? Ну, то есть… черт возьми, если я знаю! В эту минуту со мной, а в следующую пропала. Вы знаете, как это бывает у женщин, — неубедительно добавил Эшли, пожав плечами.

— Нет, боюсь, что не знаю, — отпарировала леди Патриция, — и совершенно не понимаю, как вы могли так легко потерять ее.

Живя в детстве с отцом, чьи прихоти были всегда непредсказуемы и очень часто жестоки, Эшли в совершенстве развил искусство импровизации.

— Ну, нельзя сказать, чтоб потерял. Просто недоглядел, — осторожно поправил себя молодой человек. — Да, велела мне выйти из экипажа и оставить ее в Фарли. Всегда что-нибудь забуду, — добавил он с широкой простодушной улыбкой.

Заслышав всю эту суету, лорд Леннокс вышел из гостиной в коридор, чтобы присоединиться к сестре.

— А-а, рад видеть вас снова, Лейтон. А ваша сестра не с вами?

Эшли попытался скрыть раздражение, когда смотрел на безупречного графа.

— Оставил ее в Фарли, — со скучающим видом произнес он, устав от расспросов.

— В таком случае я подожду ее, — объявила леди Патриция. Хобхаус и Эшли обменялись быстрыми взглядами.

— Э-э… не думаю, что это хорошая мысль.

Три пары глаз вопросительно уставились на Эшли.

— Ну, э-э… — На какое-то мгновение изобретательность изменила ему. Черт, он голоден и пропылен, устал после долгих часов путешествия в тесном экипаже. Несправедливо, что малого подвергают допросу на пороге собственного дома, черт побери! Совсем несправедливо!

В тот момент единственное, о чем он мог думать, — скорее бы снять новые сапоги, сильно натершие ему ноги. Однако Хобхаус смотрел на него умоляющими глазами, и Лейтон едва сдержал проклятие.

— Э-э… она очень рассержена, вот что.

— Рассержена? — нетерпеливо подхватила леди Патриция. — О чем вы говорите?

«Идиот». Она не произнесла этого слова, но вполне могла бы, судя по язвительности ее голоса.

Эшли сразу же с вызовом выпрямился.

— Рассержена, как шершень! Не хочет никого видеть. Несколько часов, может быть, даже недель. У моей сестры ужасный характер. Да, вам лучше держаться от нее подальше, леди Пэ, если не хотите навредить себе. — С легкой улыбкой Эшли нанес свой последний удар, употребив это детское прозвище, которое леди Леннокс всегда терпеть не могла.

— Меня зовут леди Патриция, и я буду очень признательна, если вы запомните это, — выпалила блондинка с опасно разгоревшимися щеками. — И я не верю вашему рассказу!

— Прошу тебя, дорогая моя, — вмешался лорд Леннокс, беря сестру за плечо сильными пальцами. — Я уверен, мисс Лейтон свяжется с нами при первой возможности. Позволь мне сейчас проводить тебя домой, чтобы молодой Лейтон смог отдохнуть после путешествия.

— А как же Пьер? Он еще не успел поговорить с Эдуардом, а ведь он обещал достать рецепт особых пирожков к вечеру в пятницу. Мне он очень нужен, — упрямо добавила Патриция.

— Не забивай свою прелестную головку всякими пустяками, дорогая моя. Полагаю, Пьер сам может найти обратную дорогу в усадьбу Ленноксов. — Вежливо кивнув на прощание Хобхаусу и Эшли, граф стал подталкивать сестру к выходу, придерживая ее одной рукой за локоть.

— Что ты делаешь, Саймон? — прошипела она, и все услышали ее слова, пока они шли к двери.

— Хватит, Патриция! — Голос Леннокса стал неожиданно жестким.

Очень интересно, думал Хобхаус, спрашивая себя, не ошибся ли он в отношении этой парочки, причисляя их обоих к вражескому лагерю. Прищурив глаза, он отметил про себя, что надо бы дать нагоняй этому похожему на хорька повару Ленноксов, пока тот не выудил у Эдуарда все лучшие рецепты.

— Теперь, может быть, ты объяснишь мне, какого дьявола тут происходит, Хобхаус? Только не рассказывай мне эту чепуху о…

Хобхаус крепко сжал руку Эшли.

— Не здесь, — предостерег он, уже ведя прибывшего в свои комнаты, находящиеся напротив комнаты Тэсс. — Боюсь, что-то случилось, — тихо объяснил слуга. — Что-то, о чем вам лучше сразу узнать.

Поглощенные тихим разговором, они не заметили, что не одни. Позади них в тень лестничной площадки отступила тонкая фигура. Там графиня Крэнфорд и осталась, стараясь не шуметь, пока рассматривала острыми, задумчивыми глазами две удаляющиеся фигуры.

Глава 33

Тэсс проснулась от стука ветки в ставню. Натягивая на себя прохладное покрывало, она села в постели, пытаясь понять, где находится и что это за беспокойный стук. Дерево, поняла она, всего-навсего дерево. Но где?

На мгновение по спине у нее пробежал холодок страха. Потом она вспомнила, кто привез ее сюда — и зачем. Глубоко вздохнув, Тэсс снова откинулась на спину и медленно потянулась, как ленивая, довольная кошка.

Чудесно, так чудесно! Все это. Его руки, его губы, его мощное тело.

Но где же француз сейчас? Нахмурившись, Тэсс снова села, нащупав свое бархатное платье там, куда его бросила. В растерянности она поняла, что ей больше не застегнуть пуговиц, потому что он оторвал их все.

Стук в окно становился громче. Вздрогнув, Тэсс стала пробираться по деревянному полу в поисках окна. Ее пальцы наткнулись на холодный металл, и она распахнула дверь; ее щеки сразу же коснулся прохладный бриз.

Почему-то она больше не боялась. Как по волшебству сила и мощная аура от присутствия Андре наполнили комнату, обволакивая Тэсс теплом. Нет, она не боялась. Ибо впервые за многие годы научилась верить.

Все еще сонная, стояла она перед застекленной дверью, повернув лицо к игривому ночному ветерку. Золотисто-каштановые локоны падали ей на плечи, пока Тэсс, не шевелясь, слушала сладкоголосого соловья. Она могла доверять Андре, Тэсс почему-то не сомневалась в этом. Через открытые двери лился аромат роз и цветущего жасмина. Что-то из темноты манило Тэсс, призывая исследовать ночные красоты.

Она нашла изгородь из роз по запаху. Тэсс как раз протянула руку, чтобы сорвать отяжелевший от цветов стебель, Когда услышала поблизости скрип гравия.

Тэсс замерла. Кто-то приближался. Двое мужчин, поняла она. В прозрачной тишине ночи их слова были отчетливо слышны, — Слава Богу, почти закончили здесь. Господи, меня тошнит от этого вонючего города! Если уедем завтра, мне не скоро захочется назад!

Внимание Тэсс привлек их акцент. Любопытно, но они говорили на беглом парижском диалекте, медленном, тягучем диалекте местных бретонцев.

— Даже женщины здесь как коровы, с головы до ног закутанные в черное, пока не разглядишь крошечного кусочка тела.

— А лучше бы и не надо, Марсель! У них у всех толстые лодыжки и жирные зады! Незачем и смотреть на них. Мужчина может пропахать толстый зад с тем же успехом, что и изящный! В темноте все равно, а?

В тихой ночи раздался громкий грубый смех. Тэсс вздрогнула, почувствовав их порочность, их неистребимую тягу к насилию. На мгновение наступила тишина. Над изгородью поплыл едкий дым сигар.

— Не важно — безобразные шлюхи или нет, мы отплываем, когда прикажет Орел, и не раньше.

— Э-э, он и вправду хладнокровный мерзавец. Но допускаю, что очень опытный. Ни за какие деньги не стал бы я делать его работу. Нет, в мои планы не входит болтаться в петле у англичан.

Другой мужчина фыркнул в знак согласия.

— Сюда скоро прибудет следующий груз. Орел без устали работал в лагере на прошлой неделе, а это значит, что скоро выступаем. Мы, должно быть, уже ввезли десять тысяч фунтов в английских гинеях! Господи, что бы я мог сделать с таким богатством!

— Все еще надеешься купить бордель и устроить свою жизнь? Я — нет. Сыт по горло потными противными бабами!

Другой мужчина вполголоса выругался.

— Как бы то ни было, какое это имеет значение? Нам не видать ни одной проклятой английской гинеи! Ящик за ящиком, и ни одной нам, только тому, кто делает основную работу!

Тэсс не шевелилась, руки ее дрожали. Однако мужчины не уходили, и она, оказавшись в ловушке, вынуждена была слушать, понимая, что скоро наступит ужасное разоблачение.

— Держу пари, этот мерзавец Лис недоволен ценой Орла! Я слышал, он жесток. Тоже чертовски хорош в своем деле.

— Что нам только на руку, — отвечал невидимый собеседник.

Тэсс чуть не задохнулась от возмущения. Нет, не может этого быть… Она повернулась и стала на ощупь продвигаться назад вдоль изгороди. Тэсс была очень осторожна или по крайней мере думала, что осторожна. Но, как оказалось, недостаточно. Она ногой задела упавшую веточку, и сухое дерево затрещало. В кристальной ночной тишине легкий звук взорвался с треском пистолетного выстрела.

С той стороны изгороди кто-то испуганно выругался.

— Там кто-то есть, ей-богу! Поймаем его. Если Орел узнает…

Тэсс, спотыкаясь, устремилась вперед, моля Бога, чтобы дом был рядом. Позади слышался треск ломаемых кустов и приглушенные ругательства.

«Боже правый, где же Андре?» — исступленно думала она.

Оступившись, она упала на колени, но как-то смогла встать на ноги. Еще три шага — и она почувствовала край выложенной каменными плитками террасы. Почти у цели!

— Не так быстро, ты!

Тэсс вскрикнула, когда ее схватили.

— Господи, да эта сучка — просто красотка. И полуодетая, а, Марсель? Дожидаешься любовника, крольчонок? Ну, раз он запаздывает, придется мне занять его место.

Тэсс бешено молотила руками по воздуху, пытаясь найти лицо противника. Мужчина заворчал, хватая ее за руки:

— Не надо драться. У меня инструмент твердый, как и должен быть у мужика. Мы хорошо покатаемся — лучше, чем ты со своим неуклюжим бретонцем!

Тэсс смутно ощущала, как ее пальцы царапают кожу. Задыхаясь м всхлипывая, она снова и Снова царапалась, понимая, что не должна говорить, иначе нападавшие признают в ней англичанку.

— Проклятая шлюха! Я научу тебя…

Мужчина открытой ладонью ударил Тэсс по лицу, отчего у нее из глаз посыпались искры. Все вокруг бешено закружилось, и Тэсс почувствовала, что у нее подгибаются колени. Жадные пальцы вцепились в ее платье, срывая ткань с плеч. Испытывая сильное головокружение, она пыталась сопротивляться, но чувствовала только, что не попадает в цель.

Изумленный вздох мужчины, казалось, пришел издалека.

— Э-э… взгляни на это, мой друг. Настоящая красотка! — Грубые пальцы стащили бархат до самой талии. — Посмотри на ну кожу — как молоко. А это?

Мужчина безжалостно схватил ее за груди, грубо ущипнул за соски. Платье разорвалось пополам. Боже, ей надо собраться с мыслями! Если она не убежит, они изнасилуют ее.

Тэсс заставила себя расслабиться в их грубых руках, поджидая момента, когда они потеряют бдительность. Слегка всхлипнув, она прикусила губы, силясь подавить отвращение, которое вызывали в ней жадные ощупывающие пальцы.

— Итак, крольчонку это нравится, правда? Иисусе, меня так распирает, что вот-вот взорвусь! — Руки надавили сильнее, толкнув ее на колени и шаря у нее между ног.

Тэсс услышала, как другой мужчина выругался, силясь схватить ее. В следующее мгновение первый насильник откатился назад.

— Я возьму ее первым, черт побери! Тебе всегда все достается первому. Но не в этот раз!

Раздался глухой стук, потом резкие звуки борьбы. И вот она уже свободна! Тэсс поднялась на ноги и побежала, а за спиной у нее раздавались звуки яростной драки. Она взобралась на террасу и ввалилась в дом, захлопнув за собой застекленную дверь.

— Она уходит, идиот!

Бледная как смерть, Тэсс шарила пальцами по деревянной дверной раме в поисках засова. Наконец, нащупав его, она с силой надавила на холодный металл.

— Она заперла дверь, сучка!

Шорох — и сопение! С ужасным звоном стекло разбилось, рассыпавшись дождем осколков у ног Тэсс. Что теперь делать?

— Проклятие, я порезал руку. Шлюха! Тебе все это выйдет боком! — прорычал невидимый противник.

Кто-то перелез через остатки дверной рамы, и тяжелые башмаки захрустели по стеклу.

Похолодев от ужаса, Тэсс неверными шагами пошла к двери на кухню. И наткнулась головой на твердое, как скала, тело. Мужское тело! С бешено бьющимся сердцем она молотила руками по воздуху, давясь от душивших ее рыданий.

— Тише, малышка.

Тэсс со стоном упала на мощные руки, раскрывшиеся для объятия.

— О Господи, Андре…

Однако капитан «Либерте» подтолкнул ее назад.

— Иди в дом, женщина.

Тэсс поежилась от жестокости, прозвучавшей в его голосе. Это был почти чужой голос. Голос человека, способного убить, и убить легко, даже с радостью.

Хруст стекла за ее спиной внезапно прекратился.

— Что ты собираешься делать, бретонская свинья? Сучка наша. Может, разделавшись с ней, мы оставим кое-что и для тебя. Убирайся с дороги!

Тэсс обернулась в узком дверном проеме, услышав быстрый, глухой звук удара, а потом тихий булькающий звук. После этого наступила тишина.

— А ты что? Хочешь задержаться и получить то же, что и твой дружок? — вкрадчиво пророкотал Андре.

— А пошел ты!.. — прорычал в ответ невидимый человек, уже отступая через разбитую дверь в сад. — Черт бы побрал всех вас, вонючих бретонцев! Ты заплатишь за это, я тебе обещаю!

Спотыкаясь и ругаясь, мужчина потащил своего потерявшего сознание приятеля по траве, проломившись затем через изгородь тем же путем, что и пришел. Силясь все услышать, Тэсс, оцепенев, ждала, часто и трудно ловя ртом воздух.

— Снова кровь, — прошептал Андре. — Неужели это никогда не кончится?

Тэсс услышала, как он повернулся, скрипя подошвами по стеклу и направляясь к ней.

— Ты порезалась. — Голос его был отрывистым, движения неуверенными, когда он взял ее руку в свои и дотронулся до ее испачканных в крови пальцев.

Тэсс ощутила легкое прикосновение его губ.

— Ты пришел, слава Богу.

— Что, ради всего святого, ты делала там, женщина? Искала встречи с ними? — Его голос неожиданно стал другим — холодным и жестким. — Неужели новизна моего тела так быстро поблекла для тебя?

Тэсс замерла, не веря своим ушам. О чем он говорит? Мозолистые пальцы крепко, до боли, сжали ее запястье.

— Отвечай мне, — прошипел француз. Ее охватил гнев.

— Отпусти меня! — взвизгнула она. — Ты не имеешь права…

— Напротив, англичанка, у меня есть на тебя все права. Спать с тобой, заставить тебя подчиниться. Делать с тобой все, что захочется. Понимаешь, я пролил за тебя кровь, и это делает тебя моей, — пробасил он. — Взять тебя, когда бы и где бы ни захотел. Начиная прямо с этой минуты.

— Перестань! — закричала Тэсс, тщетно пытаясь вырваться из его железных рук. — Мне надо было догадаться, что ты такой же, как все остальные!

— Их было много — остальных? — Голос его был тихим и угрожающим.

— Слишком много, — выдохнула Тэсс, чувствуя, как по щекам у нее покатились слезы. — Я… я думала, что ты другой.

Андре со стоном обхватил ладонями ее ягодицы, чтобы усадить в седло своих бедер.

— Я просто мужчина. Вожделеющий тебя мужчина. Дьявол, я не собираюсь терять тебя, когда только что нашел! — Склонив голову, он жадно впился губами в ее рот, яростно целуя и не обращая внимания на ее протест.

Он все целовал и целовал ее с холодной, расчетливой яростью, пока Тэсс не закачалась от нехватки воздуха и в ее слепых глазах не стали вспыхивать маленькие искорки.

Вдруг, не говоря ни слова, Андре отпустил ее, резко оттолкнув от себя.

— Уходи! — прорычал он.

Побледнев как смерть, Тэсс повернулась, чтобы убежать, приказывая ногам двигаться, но оказалось, что это невозможно.

— Уходи, англичанка! — хрипло повторил он. — Будет еще хуже, обещаю тебе. Гораздо хуже. Все, что мне было нужно, — немного времени. Но…

Он прикусил губу, не договорив.

Тэсс так и стояла, парализованная болью в его голосе.

Через разбитую дверь без стекол луна бросала переливающийся столб света, делая ее кожу серебристой; она казалась Андре существом из другого мира — невероятно красивой русалкой, парящей в пространстве между миром человека и морем.

Мгновение спустя она услышала его вскрик, затем топот ног.

— Прости меня, малышка, — отрывисто произнес Андре, охватив ее щеки ладонями. Придвинувшись к ней сзади, он медленно повернул к себе ее лицо, как будто боясь посмотреть на нее прямо. — Это была ярость, и страх, и… — Его дыхание овевало ее прохладную кожу, в следующее мгновение к ней прикоснулись его губы. — Не важно, что это было, Лишь бы только ты простила меня. Да, я должен как-то заставить тебя забыть.

Твердые бедра коснулись ее мягких ягодиц. Глухо застонав, Андре притянул ее к себе, изгибая ее спину, пока ее голова не упала ему на плечо. Наклонив к ней лицо, он стал искать губами пульсирующую жилку около уха.

— Укутай меня своим темным шелком, чайка. Унеси меня туда, где бушует буря. С тобой всегда будет буря и тень, а потом сладостное забытье.

Неужели у нее не осталось ни гордости, ни разума там, где дело касалось этого человека? Даже проклятый лорд Рейвенхерст никогда не оставлял ее в такой растерянности и отчаянии.

Напряженными руками Тэсс стала отталкивать его.

— Нет! — исступленно закричала она.

— Так близко, — шептал он, как будто не слыша ее. — Я мог потерять тебя. Этого я не смог бы вынести. — Андре жадно провел по ее телу руками, как бы желая удостовериться, что с ней все в порядке. — Они что-нибудь сделали с тобой? Обидели тебя чем-нибудь?

Тэсс застонала, откидывая голову назад, когда его руки начали колдовать над ее обнаженным телом. Она знала, что могла бы противиться ему. Но то, что он делал с ней, было так неспешно, прекрасно и ново… В этот раз она не будет сопротивляться. В следующий раз — да, в следующий раз. Андре обхватил ее за талию сильными руками, поворачивая лицом к себе.

— Скажи мне! — В его голосе теперь не было страха и разочарования.

— Нет, они… ты… как раз вовремя, — смогла лишь ответить Тэсс, уже наполовину забыв вопрос. Она тихо застонала; в горле у нее пересохло, кровь горячими толчками пульсировала в венах.

Она уже жаждала его прикосновения.

Тэсс смутно услышала его невнятный стон облегчения. Глубоко вздохнув, Андре поддал ногой случайный осколок стекла, потом опустился на колени на пол и притянул ее к себе, не выпуская из объятий.

Глаза Тэсс расширились, когда она почувствовала, что он сажает ее верхом на твердые бедра лицом к себе. Горячая и болезненно разбухшая, его мужская плоть уперлась в ее ягодицы.

С губ Тэсс сорвался низкий стон, потом другой, когда он слегка изогнул ей спину, чтобы коснуться языком темного соска.

— Полетай для меня, чайка, — хрипло пробормотал он. — Дай мне увидеть твое удовольствие. Тогда, быть может, я смогу поверить, что это нечто большее, чем еще один ненужный сон.

Она услышала, как он шепотом бормочет что-то, а потом его губы сомкнулись, неистово прильнув к ее груди.

Тэсс тихо застонала, извиваясь от его прикосновения, воспламененная яростным желанием. Она смутно чувствовала, как двигаются его пальцы, продираясь сквозь завитки в том месте, где соединялись их напряженные тела.

Разведя ей ноги, он понял, что она скользкая и горячая, уже тает для него.

— Силы небесные, — выдохнул француз. Его пальцы ласкали бархатистый бутон ее желания, а потом скользнули внутрь, чтобы почувствовать ее сладость.

— Сейчас, Андре, — прерывающимся голосом шепнула Тэсс. — Пожалуйста!

Бормоча невнятное проклятие, он боролся с пуговицами на бриджах.

Прошло мгновение, и ненужное одеяние было сброшено, но Тэсс показалась, что прошла целая вечность.

Она смутно слышала шуршание одежды и шумное дыхание Андре.

А потом было только наслаждение, сладостно-мучительное наслаждение.

Обхватив ладонями мягкие округлые груди, Андре показал ей, как двигаться с ним в такт, приноравливая каждый толчок к ее захватывающему дух падению, пока Тэсс не стало казаться, что она умирает. Застонав, она теснее прижалась к нему, принуждая его ускорить ритм, но он не сделал этого, полный неистового желания продлить это медленное, сладостное скольжение.

Тэсс безжалостно вцепилась ногтями в трепещущие мышцы его плеч.

— Андре-е!

— Изумительно, — бормотал он, — в этот раз — навсегда. Ах, дорогая, я мог бы продолжать еще и еще, ибо наполнять тебя собой — это рай!

Охваченная диким желанием, Тэсс осыпала его плечи бешеными ударами. Некий древний женский инстинкт заставлял ее прижиматься к нему еще сильнее и этот бархатистый охват в конце концов пробил его железный самоконтроль.

— Не надо… Пресвятая Дева!.. Играй по правилам!

— К черту… правила! Я хочу тебя, Андре. Сейчас! — Она еще теснее сжала его, охваченная огнем, почувствовав, как он стонет и содрогается в ее объятиях.

— Тогда возьми меня, малышка. Возьми меня сейчас и знай, что это навсегда.

Откинув голову назад, Тэсс прислушивалась; она ощутила себя в полете, зная, что они — одно целое и что он весь во власти той же тайной магии, что и она. На этот раз, когда начались ее сладостные содрогания, любовник продолжал двигаться жестко и уверенно, выплеснув на нее солнечный свет, как и обещал. Она смутно слышала, как он стонет, снова и снова поднимаясь ей навстречу, пронзая ее наслаждением. Задыхаясь, Тэсс вся сжалась внутри, стремясь удержать его, когда наступит его экстаз. Это движение привело Андре на грань безумия.

— Да… а-а! Моя любовь, держи меня крепче!

С хриплым стоном он напрягся, а потом яростно выгнулся, излив глубоко в нее горячее мужское семя.

И Тэсс бесконечно удерживала его, слившись с ним в диком, немыслимом наслаждении, прильнув к нему, пока не прекратились его содрогания, пока не ослабли его пальцы, а ее колени не согнулись. И тогда они вместе упали, растянувшись на прохладном полу.

Даже истощенный, Андре не покидал ее, притянув к себе, пока они качались, не говоря ни слова, на золотых волнах сонной пресыщенности. Всю долгую ночь они снова и снова обретали друг друга, смеясь, как малые дети, дотрагиваясь друг до друга, увлеченные этим редкостным, неистовым великолепием, которое они открыли для себя.

Только однажды Андре оставил ее после того, как уложил в свою большую кровать. Вернувшись, он вложил в ее руку маленькую, вырезанную из дерева русалку. Тэсс осторожно ощупала пальцами отполированные изгибы и длинные локоны, зная, что навсегда сохранит этот дар.

— Это тебе, мое дикое морское чудо! За всю радость, что ты принесла мне. И это тоже, — он положил ей на ладонь маленький твердый предмет, — Марта нашла это в кармане твоего плаща.

Вскрикнув, Тэсс сжала в пальцах забытую шпильку для волос. Она потеряла такую же во время сурового испытания в доме Рейвенхерста. Вырезанные из панциря черепахи, эти украшения были среди немногих вещей ее матери, спасенных от алчности отца. Маленькие и незаметные, они были бесценными для Тэсс.

— О, Андре, это вещица моей матери. Я так рада, что она не потерялась. — Тэсс на секунду сжала пальцы, потом разжала, держа на ладони коричневую шпильку. — Пожалуйста, возьми ее, — произнесла она с неожиданной настойчивостью.

— Это вещь твоей матери? Тогда она должна остаться у тебя. Только обещай, что разрешишь мне иногда вынимать ее у тебя из волос, — его голос стал вкрадчивым, — вместе с другими вещами, которые мне захочется взять у тебя.

При этой произнесенной хриплым голосом просьбе сердце Тэсс запрыгало в груди, и в ней снова начала разгораться страсть.

— Но у меня… нет ничего для тебя, Андре, — прошептала она.

— Это не так. — Голос француза был смутным и вязким, как ром. Его возбуждение проявилось снова с поразительной быстротой.

— Андре!

— Гм-м?

— Опять? Но — так быстро?

— Ты жалуешься, англичанка? Да, иди сюда… вот так. Хорошо…

С низким стоном он притянул ее к себе на грудь, пока она не поглотила его полностью. Несколько захватывающих дух мгновений спустя он напрягся, и они перевернулись на бок с переплетенными ногами, снова подчиняясь изощренному любовному ритму.

— Так ты говоришь, у тебя нет ничего для меня? — пробормотал он.

— Но…

— По-прежнему жалуешься, сердце мое? — хрипло спросил Андре, с каждым толчком погружая ее в новое великолепие.

— Жалуюсь? Я? — Говоря это, Тэсс почувствовала, как внутри у нее снова зажглись никому не видимые солнца.

А за стенами дома вставала луна и звезды постепенно меркли. Нежный ветерок играл лепестками камелий. Одинокая птица завела свою песню.

Так прошла ночь, озаренная их теплом и смехом, выплескивающимися через край и заполнявшими стоявший на краю скалы маленький домик со шпалерами из роз.

— Я даже не знаю, как ты выглядишь. — Ближе к рассвету Тэсс потянулась и сонно провела пальцами по жестким контурам лица Андре, его густой бороде. — У тебя темные или светлые волосы? Зеленые или голубые глаза?

— Угадай, — прошептал он, протянув руку, чтобы направить ее тонкие пальцы к своему рту.

Осмелев, Тэсс ощупала изгиб его чувственных губ, подергала за кончики усов.

— Я думаю, у тебя золотые волосы. Глаза как ночь и лицо, заставляющее женщин дрожать и давать обещания, которые не следовало бы давать.

Игривые пальцы Тэсс опустились ниже, скользя по линии шеи к курчавому руну на груди и поглаживая маленькие плоские соски.

Андре застонал, чувствуя, как его пах обжигает огнем.

Губы Тэсс сложились в лукавую улыбку, когда она почувствовала, как он разбухает и твердеет.

— Большой мужчина, — хрипло выдохнула она. — О, я думаю, очень большой, — мурлыкала она.

— А ты делаешь меня с каждой секундой все больше, колдунья, — пробасил Андре. — Болезненно большим! И за это ты дорого заплатишь, англичанка, поскольку я не прекрасный рыцарь с благородными намерениями. Этой ночью мой корабль отправляется на разбой, и мои пушки полностью заряжены. Мой черный флаг предупреждает всех быть настороже. — Его голос помрачнел от горечи. — Я не такой, как ты себе представляешь. Пальцы мои грубы, на моем теле множество глубоких шрамов. Они, верно, оттолкнут тебя, когда к тебе вернется зрение?

— Если, — поправила его Тэсс, разглаживая жесткие линии его рта, — И все же ответ — нет. Я всегда буду любить тебя, Андре, — видимого или невидимого.

— Докажи это, — прохрипел он, снова вожделеющий ее. И она сделала это дважды. К их полному, невыразимому удовлетворению.

Глава 34

— Англичанка.

Тэсс нахмурилась, повернувшись лицом к подушке в поисках прибежища снов. Ах, но каких снов — сладостнее, чем она могла себе представить!