Слуга короны

Я взглянул на него, желая огреть чем-нибудь тяжелым, но бледное лицо Трески слилось с одеждой, и я не нашел места, куда врезать.

– Ну хорошо, – широко улыбаясь, сказал герцог, – я вам верю. И всей этой истории с захватом, не совсем, правда. Но во всем остальном все верно?

– В остальном да, – ответил я, надеясь, что мой нервный взрыв не сбил герцога с мысли.

– Тогда вы все же можете мне помочь. – Он отхлебнул вина, я последовал его примеру. – Я, – медленно начал он, – по приказу короля, – он обдумывал каждое слово перед тем, как его произнести, – разыскиваю одну девочку.

Я подавился, Треска выдал сдавленный вздох.

– Что за девочка? – спросил я, стараясь казаться менее осведомленным, чем был на самом деле.

– Дочь графа, что владел этими землями, – ответил герцог, пристально глядя на меня.

– А разве у него были дети? – спросил я, прокашлявшись. – Я слышал, он умер, не оставив наследников.

– Как выясняется, есть, – сказал герцог. – Но вижу, для вас это открытие.

– Еще какое, – сказал я.

Треска заскулил. Я метнул в его сторону взгляд, вот ведь гад, не может сдержаться. Скажет хоть слово – и нам конец. Но он сидел, раскачиваясь, и держался за щеку.

– Зубы болят, – проронил он, поймав взгляд герцога.

– А Грамаль вам ничего не рассказывал?

– Ну что вы, рассказывал. Он много чего наговорил за то время, что мы были знакомы. Я мог бы его биографию написать. Хотите послушать?

– Нет уж, – ответил герцог, собрав губы в трубочку.

– Ну как хотите. Если что – обращайтесь, я всегда рад поделиться с хорошим человеком древними знаниями и редкими матюгами, которым обучил меня Грамаль.

– Вижу, он вам поперек горла, – улыбаясь, сказал герцог.

– Точно, ваша милость, как кость. То лови его, то вези, то опять лови, то убивай. Совсем он меня измучил. Хорошо, что хоть во сне не является.

И в самом деле хорошо.

– Ладно, – разочарованно сказал герцог, – раз вы об этом ничего не знаете, и Грамаль вам ничего не говорил, тогда я хочу, чтоб вы забыли обо всем, что сейчас слышали. – В голосе герцога сквозило отчаяние.

– Что ж, – произнес он после паузы, – сегодня у нас есть дела поважней. Вот тут, – он протянул мне сверток, – полное расписание всех частей паарцев, их численность, командиры и прочее. Ее надо передать Архарегу. Видите, я за вас всю работу сделал, – слабо улыбнулся он. – А Грамаль вам точно ничего об этом не говорил?

– Нет, – ответил я, с трудом сохраняя равнодушие.

– Ну что ж, – вздохнул герцог, – тогда пойдемте в храм. Мне надо поговорить с настоятелем.

Глава 19

О ВРЕДЕ ГНИЛЫХ СТЕН

С герцогом мы расстались у дверей настоятеля. Он свернул к нему, а мы с Треской прошли в соседнюю дверь. Настоятель не хотел отпускать нас далеко от себя, поэтому отведенная нам пятерым келья находилась аккурат через стену от его покоев.

Я вздохнул с облегчением. Всю дорогу от винокурни до храма, а это, почитай, через весь город, я ждал от плетущегося за нами герцога удара в спину. Ну и что, что он герой войны, подлости и с него станется. Слишком он был с нами разговорчив и откровенен. Не к добру это. Ой не к добру.

– Медный, нам надо поговорить! – шепотом сообщил Треска, когда дверь за нами закрылась.

– Надо, – согласился я, – но после. Сперва я должен позаботиться о делах насущных. Валет, поди сюда! – Я прошел к окну и на подоконнике, заменявшем стол, написал записку Карманнику. – Вот, держи! – Я протянул Валету сверток, полученный от герцога. – Передашь это Архарегу. А вот это, – я торжественно вручил ему записку, – Карманнику. Ясно? – Валет кивнул. – Тогда собирайся. Гробовщик! – Тот поднял заспанные глаза. – Поди договорись с монахами, чтоб его выпустили.

Гробовщик ушел. Он договорится, еще бы не договорился. Кто станет с ним спорить? Никто, разве что больной. А донесение доставить надо.

– Где, черт возьми, Следопыт? – спросил я, не найдя его взглядом.

– Да вон лежит, – отозвался пакующий мешок Валет, – дрыхнет. Разбудить?

– Нет, не стоит, – ответил я, – незачем. Последнее время Следопыт только и занимается тем, что спит и жрет как свинья. Все подряд жрет.

– Ты не отвлекайся, – бросил я наблюдающему за мной Валету. – Давай собирайся и выматывайся отсюда. Смотри, когда доберешься, записки не перепутай.

Ответом мне стал недовольный взгляд.

Гробовщик вернулся скоро, Валет не успел еще собрать свои вещички и переодеться, а перед нами уже сиял и довольно поглаживал кулаки громила.

– Все! – прогудел он. – Договорился! Пришлось, правда, малость поубеждать. Но они ждут.

– Хорошо, – улыбнулся я и добавил, обращаясь к Валету: – Да брось ты свои манатки. Не пропадут. Жрачку взял? Ну тогда чего еще тебе надо? Гробовщик, проводи-ка ты его, а то вдруг они решат его не выпускать.

– У меня не забалуют, – улыбаясь, ответил Гробовщик, для убедительности качнув в воздухе огромным кулаком. – Ну что, пойдем?

Валет оглядел келью, словно искал чего-то, но, не найдя, кивнул. Они ушли. Треска тут же метнулся к Следопыту и принялся его расталкивать.

– Ну чего? – недовольно произнес Следопыт, открыв глаза.

– Вставай, соня! – беззлобно рыкнул я. – Разговор есть.

Он послушно встал, но только затем, чтоб дойти до меня и рухнуть на подстилку у стены.

Мы молчали. Никто не знал, как подступиться к тому, что мучило. Нас с Треской мучило, Следопыту на это плевать, он снова начал засыпать. В который раз убеждаюсь в блаженстве незнания. Вот передо мной яркий его пример. Мы с Треской как на иголках, а этот гад дрыхнет и в ус не дует.

– Ты слышал, что он сказал? – наконец произнес Треска жутким шепотом.

– Конечно, слышал, – вздрогнув, ответил я, – не глухой. Или ты думаешь, я просто так подавился?

– Нет, не думаю. – Треска вздохнул. – И чего делать будем?

– А хрен его знает. – Я тоже вздохнул.

Мы замолчали. Я уставился в пол. Мимо меня, качая усиками, спешил по своим делам таракан. Он не обращал на нас внимания, ему наплевать на трясущихся и не знающих, что делать, людей. Он целиком занят своей собственной маленькой головной болью и чистотой своего тела. Он остановился и стал чистить усики. Огромная тень заслонила от него солнце. Он поднял на нее глаза, но убежать не успел. Треска с наслаждением вдавил его в пол. Меня передернуло, черт, куда я влип, вот раздавят меня, как этого самого таракана, и никто не вспомнит обо мне.

– Вы о чем? – сонным голосом спросил Следопыт.

– Об Адели! – ответил я, думая о том, куда попала тараканья душа. – Да проснись ты, олух! – рявкнул я, приводя в чувства больше себя, чем его. – Не тайна больше наша тайна.

– Какая тайна? – зевнул Следопыт. Мне бы его силы столько спать.

– Проснись, говорю! – Я приподнял его и легонько ткнул спиной в стену, за стеной что-то грохнулось, словно обрушился берег, подмытый рекой.

Следопыт замотал головой и сел.

– Это еще зачем делать было? – обиженно спросил он.

– А затем, что нас тут ждет сюрприз, – скорчив злую морду, прорычал я. – Мир-то наш не так велик, и то, что мы знаем втроем, оказывается, знает еще кое-кто. И этот кое-кто оказался в этом чертовом городе, в его чертовом подполье, и именно на него мы и вышли. – Я тяжело вздохнул. – Именно с ним нам связь держать.

– Ну и что, – спокойно отозвался Следопыт, – с чего вы взяли, что он что-то знает?

– Он сам сказал! – взревел Треска, а я не успел прихлопнуть его глотку. – Он сказал, что ищет по приказу короля дочку этого идиота, графа. Но не знает, ни кто она, ни где, а мы-то с тобой это знаем. Что теперь делать? – спросил он, понизив голос до шепота.

– Рассказать мне все, – послышался от двери спокойный голос.

Герцог не вошел, он влетел внутрь. Подбежал к нам и, плюхнувшись на подстилку, уставился в мое лицо с плохо скрываемым интересом. Его серые глаза горели, еще недавно аккуратно уложенные светлые волосы свалились на лоб, а на губах играла улыбка.

– Ну, – произнес он, – я жду!

Следопыт первым пришел в себя. Его ноги оплели тело герцога и повалили на пол. Треска накинулся на него сверху. Герцог затрепыхался и попытался крикнуть, но Треска зажал ему рот. Я достал нож и присел рядом, раздумывая, пустить мне его в дело сразу или послушать, что он скажет. И все же решил послушать.

– Чего тебе рассказывать? – спросил я. – Ты и так уже слишком много знаешь. Только пойми меня правильно, Лерой де ла Шернон, герцог Восбурский, я не хочу убивать тебя, но…

Он мотнул головой, рука Трески соскочила с его рта.

– Внутренний карман… грамота… подписана королем!.. – выкрикнул он в тот короткий миг, что Треска искал его рот.

– Здесь? – Я протянул руку к его груди, он кивнул, и я, забравшись под одежду, нащупал сложенный лист бумаги.

Печать королевства была настоящей. Я уже видел такие на моих наградных листах, а рядом с ней красовалась и личная печать короля. Ее не спутаешь ни с чем. Вон как изогнулся лев, готовый к прыжку, и хотя, в наших краях львы попадались только в заезжих балаганах, каждый ребенок сызмальства знал, как он выглядит. Еще бы, печати монархов, как и начальство, следует знать в лицо. Я потер лысую голову, словно это могло дать ответы на мои вопросы.

– Ладно, – сказал я, – допустим, ты не врешь, – бумага не добавила мне доверия к нему, но стало как-то не по себе, – если не будешь орать и трепыхаться, мы тебя отпустим. – Он кивнул, насколько позволяла придавленная к полу голова. – Отпустите его! – приказал я.

Треска убрал руку от его рта, но Следопыт покачал головой и еще крепче сжал ноги. Герцог пискнул. Пришлось мне разжать ноги Следопыта. Герцог выбрался и укоризненно посмотрел на нас, потирая сдавленные ребра.

– Ну, – сказал я, – рассказывай!

– Чего? – не понял он. – Это не мне, – его глаза округлились, – а вам надо рассказывать.

– Нет, – я не спешил убирать нож, поигрывая им для устрашения, – не нам, а тебе. Я хочу знать, откуда у тебя эта бумага?

– Хорошо, – улыбнулся герцог, – я расскажу, а потом вы ответите мне на несколько моих несложных вопросов.

С этим я согласился и выслушал длинный и нудный рассказ о его поисках. Когда же герцог умолк, у меня почти не осталось сомнений в его правоте, или ложь его была настолько искусна и стройна, что не вызывала подозрений. Если он и врал, то сам верил в свою ложь. Во время всего рассказа я не раз хотел задать вопрос, хотел придраться к чему-нибудь, но герцог сам объяснял то, что могло вызвать сомнения.

– Так что все, что я на сегодняшний день знаю, это то, что у графа есть или была дочь, что ее зовут Адель, и что она путешествует по стране в сопровождении своей мнимой тетки, – закончил он.

– Кто? – загудел Гробовщик. – Наша Аделька?

Все разом вздрогнули. Слушая герцога, мы не заметили, как вернулся Гробовщик и, склонившись над говорившим, тоже слушал. Герцог вжал голову в плечи, медленно обернулся и подскочил.

– Карнас? – произнес он, глядя на Гробовщика. – Карнас? Ты? Как… что… откуда ты тут?

– Я, – улыбнулся Гробовщик.

Они обнялись, оказывается, у Гробовщика еще и имя имеется.

– Как ты здесь оказался? – спросил герцог, начисто забыв о нас и о нашем разговоре.

– Ну, – смутился Гробовщик. – Это неважно. А что ты там говорил об Адельке?

– Ты тоже ее знаешь? – удивился герцог, и его серые глаза превратились в серые блюдца.

– Ну еще бы мне ее не знать. Она же невеста нашего лейтенанта. – Он одарил меня лучезарной улыбкой и был послан ко всем чертям.

Вот только этого мне сейчас и не хватало. Сейчас герцог, если он и в самом деле герцог, заподозрит за мной какую-нибудь пакость по мужской части или этим объяснит мое желание укрыть ее от посторонних глаз.

Герцог перевел на меня непонимающий взгляд, и пока он рассматривал мое, надеюсь ничего не выражающее, лицо, я вскочил и оттащил Гробовщика в дальний угол.

– Слушай сюда, Карнас! – рычал я, сжимая его огромный локоть.

– Перестань, Медный, – обиженно отозвался он, – я Гробовщик, а Карнасом меня уже лет десять никто не кличет. Я уже и забыл, что это мое имя.

Десять лет! Черт меня возьми, сколько ж лет ему? Я-то думал, что он ровесник Молота.

– Ну все равно слушай, – отмахнулся. – Ты его знаешь?

– И даже очень хорошо, – улыбаясь, ответил он.

– И откуда?

– Росли мы вместе, – пожав плечами, ответил Гробовщик, – потом вместе воевали. А потом меня лишили наследства и я записался в армию.

– Тебя? Наследства? – Та-ак, все интересней и интересней…

– Ну да, – опять пожал плечами Гробовщик, – я же из богатой семьи. А когда меня по голове долбанули, посильнее, чем тебя Метис, тогда денег меня и лишили. Добрые у меня братцы. Один вот Лерой и помогал, да что он один сделать может. Только ты это, ты ребятам не говори, не хочу, чтоб они знали. А с Лероем мы вроде даже родственники какие-то.

Ну это многое объясняет. Я-то никак не мог в толк взять, откуда находят на Гробовщика светлые мысли и витиеватые выражения. Теперь все стало понятно.

– Можно ему верить? – продолжил я допрос.

– Лерою? – искренне удивился Гробовщик. – А ты мне веришь?

– Не сравнивай.

– Так вот, если ты мне веришь, то и ему можешь верить, как мне. А что это за история с Аделькой?

Я перевел взгляд на герцога, не удостоив вниманием вопрос Гробовщика. Лерой, будь он неладен, де ла Шернон смотрел на меня с нескрываемым интересом. Он ждал, когда я начну говорить. А я не спешил, перебирая в голове всевозможные варианты дальнейших действий. А вариантов у меня много, целых два. Можно все рассказать герцогу и посмотреть, что из этого выйдет. А можно… Следопыт сидит за спиной герцога и, насупившись, смотрит на меня. Он уже занес нож над головой де ла Шернона. Достаточно одного моего кивка – и одним благородным мертвецом на земле станет больше.

Вот только боюсь, это не лучший вариант. За этим герцогом последуют другие искатели, за ними третьи. Всех не передавишь. К тому же он вроде как королевский посланник и к тому же человек вроде неплохой, известный, это точно. Может, с его помощью Адель сумеет вернуть себе то, что принадлежит ей по праву рождения. Убрать его, конечно, можно, но куда девать труп, да и Гробовщик, боюсь, не будет танцевать от счастья. Хрен с ним, пусть живет. Пока. Пока мы тут застряли. А пока мы тут сидим, мы присмотрим за ним и присмотримся к нему. Убить его мы всегда успеем.

– Медный! – Гробовщик нетерпеливо тряс меня за плечо. – Медный! Так что там с Аделькой?

– Сейчас узнаешь, – не сводя глаз с расплывшегося в широкой улыбке лица герцога, буркнул я.

Глава 20

У СТЕН И ЗА СТЕНОЙ

Так вышло, что Лерой стал нам близок. Он проводил с нами все свободное время, а так как других дел у него не было, то он попросту торчал возле нас, боясь, что в его отсутствие мы можем выкинуть фортель. А мы не возражали, чем дольше он ошивается подле нас, тем меньше он может сотворить без нашего ведома.

Но самим нам было не до фортелей, да и Гробовщик порассказывал об их приключениях на предыдущей войне. Вот та была война так война! Не чета этой. За все те месяцы, что паарцы занимали Станрогт и Длалин, не было ни одного действительно стоящего сражения. И если армии и несли потери, то по глупости или нелепой случайности.

В общем, сдружились мы с Лероем и уже называли друг друга на «ты» по его просьбе, мол, что нам, объединенным общим секретом, выкать да выстилаться. Я не возражал. И он, на правах новоявленного друга, выпытывал у меня, как я познакомился с Аделью и где она теперь. На первый вопрос я отвечал охотно и правдиво, разве что опустив некоторые способные повредить ей подробности, да приукрасив свои заслуги. А вот на второй я не мог ответить ничего, и единственный человек, кто мог, вернее могла, находился неизвестно где и с кем.

Шепот с ее неугомонной, жадной до легких денег натурой, могла быть где угодно. А я не знал даже того, где она, что уж говорить об Адели.

Но в целом, если отпинаться от Лероя, перепоручить его пораженному историей Гробовщику, жизнь в монастыре была совсем даже ничего. Не могу этого сказать об улицах города, что кишели солдатами и готовились к осаде и штурму.

Народ, принудительно согнанный на работы, таскал смолу, надстраивал стены, заготовлял дротики и стрелы и тихонько ворчал. Настроение его не улучшали все время урезаемые пайки и частые аресты. Тюрьмы переполнены, и за любую провинность можно угодить туда. Самой же большой виной считается отказ от работы. За это могут и повесить. Но, не смотря на это, все больше людей предпочитали находиться в тюрьме, нежели пахать на обнаглевших захватчиков.

И в один прекрасный день паарцам не хватило людей, чтобы заполнить все рабочие места, и они явились в монастырь. Их главный долго разговаривал с настоятелем, а тем временем его люди обкладывали храм соломой и разливали в залах масло. Наконец настоятель согласился с требованиями, и под пристальным вниманием солдат нас погнали на стены.

Солнце не спешило вставать, а куда ему спешить, встанет оно или нет, день начнется все равно. Под стеной нас уже ждали и, вручив каждому по увесистой лопате, приказали ворочать камни, носить их на стену и подтаскивать к бойницам. Ума не приложу, на кой хрен при такой работе лопата. Может, они дальше чего планировали, да только планы их сорвались. Когда утренний ветерок разогнал туман и остатки ночи, я, стоя на стене, увидел, как к городу боевым порядком приближаются войска Архарега. На радостях я сбросил камень вниз, за что тут же получил по спине плеткой.

– Чего творишь? – зарычал охранник.

– Я случайно, – выдавил я, – мне за ним сбегать?

– Нет, – охранник подошел к краю и глянул вниз, – обойдемся. Ты, это, ты в следующий раз аккурат…

Он умолк и, выпучив глаза, уставился на приближающиеся в полной тишине войска. Придя в себя, он выругался и со всех ног побежал вниз. Минуту спустя взревели трубы, глухо застучали барабаны, противно заверещали свистки сержантов.

Ворота распахнулись, и навстречу войскам маршала двинулась армия паарцев, вооруженных копьями и арбалетами и гонящих впереди себя разношерстную толпу местных жителей с палками да ржавыми ножами в руках.

Войска Архарега остановились. Вновь заиграли трубы, и над полем взвились знамена и штандарты. Большинство из них я не знал, но попадались и знакомые, например, знамя моей родной, отдельной роты вербовщиков. Грязная тряпка на обломанной в ближайшем лесу палке. Совсем забыла нас интендантская служба. Вот выберусь отсюда, пожалуюсь своему другу – маршалу, а то и сам взгрею кого надо.

Паарцы отодвинули своих жертв от города на полет стрелы и заставили укрепиться на сооруженном валу. Сами же отошли ближе к городу.

Архарег двинулся вперед. По нестройным рядам защитников города пробежал ропот, слышный даже наверху стены. Я застыл, глядя, как медленно перестраиваются войска маршала и при этом двигаются вперед. Вот разошлись передние ряды, и из глубины выступила закованная в броню тяжелая пехота. С флангов появились всадники. Пара отрядов устремилась к обороняющимся. Не доехав, они выпустили по несколько стрел и повернули обратно.

– Предложение о сдаче, – сказал, усаживаясь рядом, Следопыт.

– Сам знаю, – ответил я. – Где остальные?

– Треска здесь был, а вот Гробовщика они увели. Куда – не знаю.

– Надо бы узнать, – не обращаясь ни к кому, сказал я. Следопыт не шевельнулся.

– Как думаешь, примут они предложение? – вместо этого спросил он.

– А ты бы принял? – вопросом на вопрос ответил я. – Вот и они не примут. На хрена, тут стены, еда, вино и бабы. Кто же по доброй воле от такого уйдет.

Мы замолчали и во все глаза уставились на то, как Архарег проводит устрашающие маневры, показывая всю серьезность своего намерения. Вперед выдвинулись лучники, кто-то пустил стрелу. Нет, слишком далеко, чтобы бить на поражение. Это так, расстояние замерить.

Вновь вперед стала пехота, и армия двинулась под вой труб и барабанный бой. Они сходились. Вернее, маршал приближался. Все огромное поле перед Станрогтом было заполнено людьми, от края до края. От одного леска до другого. Вот в таких-то лесах и хорошо устраивать засады. Сидишь там до последнего, а как обоз показался, так бей в тыл. Я бы так и сделал. Надеюсь, паарцы тупее меня.

Они не были тупы, хотя их выходка попахивала саботажем. Как только Архарег вошел в зону поражения, полетели стрелы. А когда он втянулся настолько, что отступать уже было нельзя, из лесу, с обеих сторон, выскочили люди. Они врезались во фланги и принялись кромсать наступавших. Так должно было быть, но маршал оказался хитрее и, дав им возможность вклиниться вглубь, захлопнул выход. Никто не ушел. Да и не мог уйти, слишком мало их было.

С лесных дорог к маршалу подтягивались егерские части. Он что тут – все королевство собрал? Заходи с другой стороны и бери нас голыми руками. Егерей-то зачем? От них в поле проку, что в драке с нашего Грязнули.

Войска остановились, ряды раздвинулись, из середины выехал одинокий всадник с белым флагом в руках. Переговорщик?

Во маршал дает, делает все, чтоб потом его не обвинили в бойне. А бойню он все равно устроит. Куда от нее денешься?

Наступила пауза. Всадник стоял посреди поля и размахивал флагом, призывая к переговорам, а паарцы не спешили. Наконец городские ворота скрипнули и одетый в парадный черный мундир всадник отправился разговаривать. Следопыт тронул меня за локоть и кивком головы указал на появившихся на стене двух паарских копейщиков. Один из них показался мне знакомым. Странно, паарцев я в глаза не видел, разве что в Длалине, но это можно не считать.

– Они сами дают нам время, – не замечая нас, усмехнувшись, сказал один. – Лейтенант говорил, нам нужен день, ну, может, два.

– И ты думаешь, мы их получим? – зло спросил мой знакомый. – Черта с два. Погонят нас вниз, – он глянул на поле и в сердцах сплюнул, – вон туда. Скажут, деритесь парни, пока всех их не перебьете. Или сами не подохнете, – он вздохнул. – Начальству тоже жить охота.

– Ты думаешь? – осторожно спросил первый. – А как же их задачи?

– Да наплевать им и на задачи, и на нас с тобой! – Мой знакомый снова вздохнул и сплюнул. – Один начальник сидит себе в Пааре и раздает приказы. Лорд! Слыхал о таком? А другие нас с тобой гоняют. Сутки им нужны. Чего смеяться, мы тут с начала весны загораем, и что? Нельзя было за это время подготовиться? Все ждут, чтоб их жареный петух в задницу клюнул. Сволочи, мать их! Им-то не умирать! – Он собрал всю влагу, имеющуюся у него в носу, и с остервенением сплюнул. – Знаешь, – продолжил он, – была бы моя воля, ни за что бы не пошел сюда.

– А тебя что, подневольно гнали? – усмехнулся его собеседник.

– А ты что, тут добровольно?

Они замолчали и как по команде повернулись в сторону ведущихся переговоров. Я бросил на поле быстрый взгляд, переговорщики с обеих сторон еще стояли и, кажется, мирно беседовали. Я не стал наблюдать за ними, и без моих глаз разберутся, а вот для чего им нужен день или два, было куда как интересней.

– И что будет, если мы удержимся тут сутки? – вдруг задал интересующий меня вопрос один из копейщиков. Второй непонимающе уставился на него. – Ну что лейтенант говорил?

– Не знаю, – махнул рукой более осведомленный, – то ли бумаги какие-то вывезут, то ли золото. Хрен его знает.

– Золото – это хорошо! – отозвался мой знакомый. – А что за бумаги?

– Королевский архив или что-то такое, я слыхал… – Но о чем он слыхал, он не сказал, он заметил нас – Вы что тут, мать вашу, делаете? – рявкнул он.

– Мы здесь для работы, – опустив глаза в пол, ответил я. – Мы братья здешнего монастыря. Ваше начальство пригласило нас, чтоб оказать вам посильную помощь и всяческое содействие в обороне города.

– Слыхал, – засмеялся он, – их пригласили. Валите отсюда, пока целы. Не до вас теперь.

– Мы не можем, – спокойно ответил я. – Мы должны дождаться распоряжения нашего начальника, – (и послушать, что же такое ценное вы собираетесь вывезти), – назначенного нашим начальником, – пояснил я, видя их взгляды.

– До чего же тупые эти монахи, – сказал один другому. – Пшел прочь, дитя божье, пока ноги тебе не переломали. Распоряжение тебе надо. Это подойдет? – Он наклонил копье и кольнул меня в грудь. – Ну?

– Бог простит тебя, дитя неразумное. Простит и за то, что ты обнажаешь оружие без необходимости, и за обращение со своими слугами. Неподобающее обращение. Но твой довод я принимаю и ухожу с одной просьбой: передай человеку, что давал нам работу, что мы ушли по твоему приказу.

– Да уйдешь ты в конце концов! – заорал он и замахнулся копьем как оглоблей.

Я поспешил поклониться и нырнул на лестницу. В зад врезался башмак и придал мне скорости. Я закипел от возмущения, но сдержался. Слишком рано показывать, кто мы есть. Еще не время, вот начнется штурм, тогда.

– Ты где так трепаться научился? – спросил Следопыт, когда мы оказались на улице, подальше от стены.

– Я же трактирщик, – улыбаясь, ответил я, – со всякими людьми общаться приходилось. И с монахами тоже. Как думаешь, где настоятель наше оружие держит?

– А что, думаешь уже?

– Самое оно, – ответил я. – Найди Треску, пусть Гробовщика поищет, а я займусь оружием и Лероем! Жду вас в храме!

Следопыт умчался выполнять приказание, а я не медля, но и не торопясь, направился в храм.

– Святой отец! Эй, монах, да подожди ты! – кричали мне, я не останавливался и даже не замедлил шаг. Тогда мне крикнули еще дважды и, увидев, что это ни к чему не приводит, грубо втолкнули в переулок.

Меня прижали к стене и зажали рот рукой. В лицо пахнул запах перегара и чеснока. Страсть как не люблю, когда со мной так поступают. Я извернулся и долбанул паарца коленом в пах. Он взвыл и шмякнулся на землю.

– Сука! – взревел он, схватившись за причинное место. – Ты что, Медный, совсем ума лишился? Хоть бы по морде дал, а то сразу. У-у-у, больно же!

– А ты чего на людей кидаешься? – спросил я, нащупав в рукаве нож. Это ж надо, даже в Пааре знают обо мне. – Ты кто такой? И откуда знаешь меня?

– Не узнаешь? – прохрипел он. – Вот погоди, щас встану, дам тебе по зубам, враз признаешь!

– Дрейп? – Так вот что за знакомый мне паарец был на стене!

– Узнал, бесово отродье, – сказал он, поднявшись на ноги. – Здорово ты меня приложил.

– Ты, – я не мог найти слов, – ты чего тут делаешь?

– Это я у тебя хотел спросить, – ответил он. – Ух! – Он присел, разминая ушибленное место бедрами. – Ладно, не извиняйся. Так что ты тут делаешь?

– А я думал, ты погиб, – сказал я. Нам обоим не хотелось отвечать на интересующие другого вопросы.

– Едва не погиб, только что, – ответил Дрейп и взглянул на меня, сдвинув брови. – Ладно, – произнес он и подмигнул. – Как я понимаю мы тут оба не просто так. Не на прогулке. Не стали бы мы так наряжаться. Короче, Медный, ты кое-что услышал там, на стене, и я хочу, чтоб это кое-что кое-чем и осталось. Ты меня понимаешь? – Я кивнул. – Вот и славно. Меня не касается твое задание, тебя – мое. Я только хочу тебе сказать, чтобы ты не лез к делу с королевским архивом. Договорились?

– Да, – ответил я.

– Ну тогда бывай. – Он отсалютовал мне и удалился. Я привалился к стене и с облегчением вздохнул.

Дрейп – это Дрейп, и верить ему у меня было столько же оснований, как и любому паарцу. Но все же это Дрейп. Когда-то, в другой жизни, у нас было одно общее дело. Ловили мы, значит, одного премерзкого колдунишку. Вернее, я ловил, а Дрейп его сопровождал. Вот с этого места и сопровождал. Конечно, вел он его не один, но только с ним мне довелось общаться. Их лейтенант не снизошел до общения с капралом. Ну, может, и зря, глядишь, поговорил бы со мной и жив остался, а так гниет щас где-то. Так что мы с Дрейпом немного знали друг друга. И этого немногого хватало, чтобы понять, что если Дрейп советует не лезть в дело, то лучше туда не лезть, тогда можно и свой нос сберечь, и прожить пару-тройку лишних лет.

Лерой встретил меня излишне возбужденным, и, поскольку вокруг не было ни единой живой души, я начал опасаться за честность его намерений.

– Ты где ходишь? – накинулся он на меня и, не дав даже сесть, подхватил под локоть и потащил к выходу. – Да шевелись ты, Медный, давай передвигай ножками! Дело особой важности! – кричал он, всем видом показывая, что это секрет. – Они, – зашипел он мне в ухо, в голове разорвалась масляная бомба, одна из тех, что подкладывают под стены во время штурма, – они вывозят королевский архив!

Он надеялся, что эта новость меня удивит, но я зевнул, не спеша высвободил руку из его цепких клешней, зевнул еще разок и вразвалочку вернулся к лежаку. Лерой стоял в дверях, выпучив на меня глаза.

– Ты что, оглох? – рявкнул он. – Ты слышал, что я сказал?

– Да, – ответил я и с наслаждением зевнул, какое же это счастье издеваться над ним.

– И ты, – он начал успокаиваться, – ничего не будешь делать?

– Нет. И людей не дам, – добавил я, перехватив его взгляд.

– Что ж, ты мне прикажешь одному туда идти?

– Я, – (чего-то так спать хочется, обзевался я весь), – и тебя туда не пущу. А надо будет, так и свяжу.

– Ты что?.. – взревел он.

– Скажи мне, Лерой, – я лег, – ты хочешь выполнить то, на что тебя подписал наш досточтимый монарх?

Он не раздумывая кивнул, но при этом открыл рот, чтобы возразить, я не дал ему такой возможности.

– Тогда тебе лучше не высовываться, пока наши не возьмут город. Они уже под стенами, так что недолго куковать нам осталось.

Идиот, какой же я идиот, нет чтоб спросить у Дрейпа, для чего паарцам нужен «один, ну, может, два дня». Нет чтоб узнать, что они вообще собираются делать. Нет чтоб… Так и до утра можно перечислять, что я должен был сделать, но что так и останется несделанным.