Сто великих врачей

      Осенью 1909 года Петр Францевич Лесгафт простудился и тяжело заболел. Болезнь дала осложнения на почки, и врачи настойчиво рекомендовали ему сухой жаркий климат и санаторное лечение. В Гелуани находился санаторий, которым руководили русские врачи. Туда и решили отвезти П.Ф. Лесгафта. К сожалению, болезнь зашла слишком далеко. 28 ноября 1909 года Петра Францевича не стало. Хоронили его в Петербурге при огромном стечении народа.

Крафт-Эбинг (1840–1902)

      Выдающийся психиатр Рихард фон Крафт-Эбинг — автор трехтомного «Учебника по психиатрии», директор Фельдхофского приюта для умалишенных, родился 14 августа 1840 года в немецком городе Мангейме в семье видного гражданского служащего. Его мать происходила из семьи признанных юристов и интеллектуалов.
      Рихард поступил на медицинский факультет Гейдельбергского университета, основанный Рупрехтом Пфальцским в 1386 году и возобновленный Карлом-Фридрихом Баденским в 1803 году. За ним переехали и его родители. В Гейдельберге он слушал лекции старейшего немецкого психиатра Фридрейха (1796–1862), который в то время заведовал университетской клиникой. Специализация его окончательно определилась, когда его направили в Цюрих на поправку после тифа. Он прослушал в Цюрихском университете лекции основоположника психиатрии Гризингера. Здесь же он познакомился с всемирно известным Вильгельмом Эрбом, автором «Учебника электротерапии».
      В Гейдельберге опеку над ним осуществлял его дед по материнской линии, известный в Германии юрист. Его называли «защитник проклятых», потому что он выступал в защиту прав обвиняемых в аморальных преступлениях, в частности, связанных с половыми извращениями. В области судебной медицины учителем барона Крафт-Эбинга был близкий родственник, знаменитый в свое время Миттермайер.
      Ученую степень Крафт-Эбинг получил в 1863 году. Темой своей докторской диссертации он выбрал бред. После защиты Крафт-Эбинг отправился в турне, с целью завершить свое блестящее медицинское образование. Сначала — Венский университет, где его учителями были Шкода, Опольцер и Рокитанский, затем была Прага, потом Берлин, и, наконец, в 1864 году он занимает место ассистента в доме умалишенных Илленау. Это большое психиатрическое заведение, открытое в 1842 году в Гондене, которым руководил страсбургский нейрогистолог, профессор Христиан Роллер (1802–1878), описавший в 1871 году ядро добавочного нерва. Илленау был главным поставщиком германских психиатров в течение 30 лет. Здесь в разное время работали Фишер, Гассе, Гудден, Кирн и Шюле, последний возглавил Илленау после смерти Роллера.
      Франко-германская война потребовала знаний Крафт-Эбинга на поле брани, где он трудился бок о бок с Бильротом, с которым познакомился в Цюрихе, и Вирховым. После заключения мира он занимался частной практикой и лечил раненых в Баден- Бадене. В это время он собирался занять место профессора в Лейпцигском университете, но пока решался вопрос, его неожиданно пригласили в Страсбургский университет, где он читал лекции с мая 1872 года.
      Вся его Страсбургcкая клиника состояла из двух мужских и двух женских коек да крохотной коморки для буйных больных. В этой тесноте развернуться его таланту было трудно, и он стал искать случай переменить клинику и уже через год (1873 г.) принял приглашение из университета Граца (Австрия), где в его распоряжение была передана большая университетская клиника, открытая в 1870 году Чермаком. Надо сказать, что занимаемая им кафедра психиатрии Граца считалась в Австрии лучшей после Венского университета; это всего на одну ступеньку ниже высшего положения в психиатрии. Одновременно с этим высоким назначением он становится директором областного заведения для помешанных «Фельдхоф».
      За годы работы в этом заведении появились трехтомный «Учебник психиатрии», переведенный на многие языки, и с одноименным названием совместная с Крепелиным работа, которая рассматривалась как исчерпывающая по проблемам клинической психиатрии, типологии поведения человекам мотиваций, что отличало эту работу от психиатрии Мейнерта, полностью основанной на анатомии мозга. Крафт-Эбинг проявлял бесконечное терпение в обращении с обитателями «Фельдхофа». Его неизменная доброта помогла многим больным, особенно со сравнительно небольшими отклонениями.
      В 1886 году он становится ординарным профессором психиатрии и неврологии. Крафт- Эбинг быстро завоевал доверие, и к нему потянулось множество больных. Со временем, получив большую практику, Крафт-Эбинг стал известным врачом. Это обстоятельство побудило его открыть частную лечебницу для нервных и душевнобольных близ Граца, Штейермаркский приют для умалишенных.
      За выдающиеся заслуги в развитии психиатрии медицинский факультет Венского университета в 1889 году предложил экстраординарному профессору университета Граца Рихарду фон Крафт-Эбингу занять место скончавшегося Лейдесдорфа, руководителя первой психиатрической клиники.
      М. Лейдесдорф — профессор психиатрии Венского университета, учитель Мейнерта, родился в 1818 году в Вене, где его отец был одним из самых выдающихся музыкантов. Первоначальное образование получил в Вене, затем продолжил его во Флоренции, Париже и Бонне.
      Во время слушания лекций в Боннском университете, благодаря профессору Л. Якоби, обратился к психиатрии. В 1845 году переехал в Россию, где хотел обосноваться, открыв в Петербурге частную лечебницу для душевнобольных. Вследствие восточной войны в 1856 году покинул Россию и, возвратившись в Вену, стал приват-доцентом. Далее в его карьере произошли изменения: в 1866 году он стал экстраординарным профессором, а в 1875 году получил клиническое отделение при Венском земском психиатрическом заведении. Совместно с Оберштейнером (старшим) в 1860 году открыл частное заведение для душевнобольных в Обердеблинге, около Вены.
      Лейдесдорф еле двигался из-за своей подагры, носил парик и умел проницательно диагностировать душевные заболевания. Его дочь была замужем за молодым Генрихом Оберштейнером, бывшим учеником Брюкке. В 1888 году Лейдесдорф перенес сердечный приступ во время лекции и попросил своего молодого ассистента Вагнер-Яурета дочитать курс за него. Министерство образования назначило Вагнер-Яурета лектором на один семестр. Наследующий год Лейдесдорф вышел в отставку. 9 октября 1889 года старость и болезни свели в могилу замечательного доктора.
      Летом 1889 года, когда Лейдесдорф подал в отставку, медицинский факультет университета предложил экстраординарному профессору университета Граца Крафт- Эбингу занять место Лейдесдорфа, то есть возглавить одну из двух психиатрических клиник Венского университета.
      Следует здесь остановиться и сказать, что после ухода Крафт-Эбинга с поста заведующего кафедрой психиатрии медицинского факультета университета австрийского города Граца в 1889 году на это место пригласили Юлиуса фон Вагнер Яурегга. Красивый блондин Вагнер Яурегг был сокурсником и другом студенческих лет Фрейда. Это была довольно заметная фигура на психиатрическом небосклоне.
      С 1893 по 1928 год Вагнер Яурегг руководил кафедрой психиатрии Венского университета. Его опыты лечения эндемического кретинизма препаратами щитовидной железы уже в конце девяностых годов создали ему почетную известность, которая превратилась в широкую славу благодаря его открытию раздражающей терапии на примере лечения малярией прогрессирующего сифилитического паралича. За эту работу он стал в 1927 году лауреатом единственной Нобелевской премии по психиатрии.
      Юлиус родился в 1857 году в Вельсе (Верхней Австрии), в семье гражданского служащего. Будучи католиком, он сохранял то, что австрийцы называли «народным» обликом: глаза цвета голубой волны, овальное гладковыбритое лицо с белокурыми усами и густой щеткой на голове светло-песочного цвета волос, коротко остриженных на военный манер; подбородок такой же решительный, как и лоб; мощные руки и торс дровосека, в одежду которого он облачался, когда уходил в горы. Он никогда не прибегал к своей силе, чтобы запугать других; его сила всегда была реально ощутимой.
      Он никогда не хотел стать психиатром, чувствуя, что не пригоден к этому. Однако кто-то там наверху решил за него. После окончания в 1880 году Венского университета он занимался терапией внутренних болезней и фармакологией, в 1883–1889 годах был врачом, ассистентом, затем приват-доцентом Городской венской клиники нервных и психических болезней у профессора Мейнерта, затем изучал физиологию у профессора Брюкке. После чего состоял ассистентом первой психиатрической клиники профессора М. Лейдесдорфа, находившейся в приюте для умалишенных Нижней Австрии. Скончался сей замечательный ученый в 1940 году. В 1953 году Австрия выпустила банкноты в 500 шиллингов с портретом Юлиуса Вагнера Яурегга.
      В 1892 году Рихард фон Крафт-Эбинг был приглашен в Вену, где получил кафедру психиатрии, освободившуюся после смерти Мейнерта. Крафт-Эбинг после Мейнерта считался наиболее опытным и известным психиатром в немецкоговорящем мире. Он запустил в оборот термин «навязчивые идеи», первым применил термины «мазохизм» и «садизм»; термин «эксгибиционизм» принадлежит Ласегу; термин «психоз» впервые ввел Фрейд. В его «Учебнике психиатрии», выдержавшем 6 изданий, обобщены наблюдения над 20 тыс. больных, прошедших через его добрые руки.
      Не забудем и о том, что профессор Рихард фон Крафт-Эбинг много сделал для реализации Фрейда как ученого.
      2 мая 1896 года Фрейд выступил с речью перед Венским обществом психиатров и неврологов на тему «О сексуальной этиологии истерии». Его выступление встретило ледяной прием. Во время доклада председательствующий в этот день Крафт-Эбинг ограничился замечанием: «Звучит, как научная басня!»
      При личной встрече Крафт-Эбинг сказал Фрейду:
      — Вы допускаете ошибку, публикуя статью о сексуальности, она неприемлема для человеческой натуры. Прошу вас, дорогой Фрейд, пусть ваша вера не опережает ваши наблюдения. Не сходите с тропы точной науки, которой вы посвятили свою жизнь. Публикация нанесет удар не только по вашей репутации.
      Фрейд спросил удивлено:
      — Кому же я поврежу?
      — Медицинской школе. Вы можете оказать плохую услугу нашему университету.
      Фрейд внутренне сжался. Он спросил хриплым голосом:
      — Господин профессор, я читал груду обвинений, свалившихся на вас за вашу ценную книгу «Сексуальная психопатия». Конечно, нашлись люди, которые отговаривали вас от публикации такого новаторского материала, по большей части неприемлемого для человеческой натуры?
      Крафт-Эбинг стоял молча, его лицо сморщилось, словно от боли…
      В свое время Крафт-Эбинг на себе ощутил отношение венских ученых к своим занятиям сексопатологией. Наследственность дала о себе знать, и Крафт-Эбинг последовал за своим дедом по материнской линии, который защищал в суде обвиняемых в сексуальных извращениях. Он стал экспертом в области сексопатологии. В его функции входило предоставлять судам медицинскую историю обвиняемых. Но этим он не ограничивался. Стремясь добиться понимания и милосердия в отношении отступивших от принятых норм поведения, вызывавших сильное отвращение в пуританском обществе Вены, он доказывал, что ущемляются их гражданские права. Не стоит говорить, какой взрыв возмущения вызывала его позиция. На основе своей судебной практики Крафт-Эбинг написал «Учебник судебной психопатологии».
      Интересно, что содержанием книги «Сексуальная психопатия», в которой находились подробные медицинские отчеты о сотнях половых извращений, он также как и Фрейд вызвал на себя общественный гнев. В ней содержались подробные медицинские отчеты о половых извращениях, по которым он был экспертом в суде. Материалы такого рода ранее никогда не публиковались; они принадлежали к тайным скандалам общества, и о них было не принято говорить. Хотя Крафт-Эбинг написал значительную часть своего материала на латинском языке, дабы он был понятен врачам, а не пошлякам, его резко осудили в Англии за «предание гласности грязного и отвратительного материала перед лицом доверчивого общества». Барон Крафт-Эбинг выступил как первопроходец, за ним последовал Фрейд, и мы знаем, к каким последствиям это привело.
      Профессор Крафт-Эбинг занимался лечением с помощью гипноза. Его перу принадлежит несколько интересных работ, в которых представлены уникальные эксперименты с его истеричной пациенткой Ирмой. В результате этих экспериментов Крафт-Эбинг заявил, что внушаемость не постоянное свойство истерической личности, а утверждение о поголовной подверженности истерических лиц внушению вряд ли правомерно. Однако, несмотря на его непререкаемый научный авторитет, до сих пор учебники психиатрии подчеркивают, что внушаемость — это свойство истерической личности.
      Выдающийся психиатр Крафт-Эбинг скончался 22 декабря 1902 года в Граце, в городе, где прошли его лучшие годы.

Нотнагель (1841–1905)

      Герман Нотнагель (K.W.H. Nothnagel) — один из самых выдающихся немецких терапевтов своего времени, замечательный специалист по внутренним болезням, родился 28 сентября 1841 года в Пруссии. Учился Герман в лицее города Неймарка, а медицину изучал с 1859 по 1863 год в Берлинском Медико-хирургическом институте Фридриха-Вильгельма, где его учителями были Траубе и Вирхов.
      В 1865 году Нотнагель назначается ассистентом Лейдена, профессора Кёнигсбергского университета, где в следующем году получает звание приват-доцента. В 1872 году его назначают ординарным профессором медицинской поликлиники и фармакологии в городе Фрейбурге, а через два года медицинской клиники Йенского университета, основанного в 1558 году.
      Профессор Герман Нотнагель в 1882 году был приглашен возглавить Венскую университетскую клинику внутренних болезней. Он свободно читал греческих, римских и английских авторов, особенно гордился своим собранием Библий, написанных на арамейском языке, на котором разговаривал, по легенде, Иисус Христос. Интерес Нотнагеля к литературе был таким же, как интерес Брюкке к живописи и Бильрота — к музыке.
      Воспитанный на поэзии Шиллера, боготворившего женщин, он был противником женщин в качестве врачей, полагая, что эта ноша им не по плечу. Однажды на обходе профессор Нотнагель устремил взгляд на блузки с короткими рукавами обслуживающих палаты сестер и выдворил их из клиники.
      — В моем отделении ни одна женщина не должна обнажать свое тело, — закричал он. — Помните, длинные рукава до кисти руки!
      Повернувшись к сопровождающим, Нотнагель сказал суровым низким голосом:
      — Запомните раз и навсегда. Когда осматриваете пациента, мужчину или женщину, обнажайте только ту часть больного, которая обследуется.
      Подход Германа Нотнагеля к постановке диагноза называли «революцией Нотнагеля». Профессор Нотнагель говорил: «Необходимо проявлять крайнюю осторожность в определении диагноза. Недостаточно осмотреть тот орган, на который жалуется пациент. Вдумчивый врач осматривает больного с головы до ног и только после тщательного осмотра соединяет различные элементы в единый диагноз. Всегда помните, что тело человека — сложный живой организм, в котором все элементы взаимосвязаны. Головная боль может быть вызвана каким-то нарушением в позвоночном столбе. В лечении внутренних болезней единственным непростительным грехом является отсутствие чувства долга, который требует, чтобы больному было оказано все мыслимое внимание и была использована вся способность наблюдать. Тот, кому нужно более пяти часов сна, не должен изучать медицину».
      Палаты внутренних болезней находились на втором этаже. В каждой хорошо побеленной палате с высокими окнами двадцать коек были расставлены так, чтобы больным доставалось побольше доступных в Вене света и солнечного тепла. Во время своих знаменитых обходов палат Нотнагель останавливался у каждой койки больного и, не жалея времени, подробно разбирался с заболеванием пациента. Студенты и аспиранты облепляли Нотнагеля как мухи, слетевшиеся на мёд, ловили каждое слово, боясь что-нибудь упустить. Однако действовала строгая кастовая система. Около профессора, стоявшего у койки пациента, которому нужно было поставить диагноз, могли находиться лишь два старших врача или специально приглашенные коллеги. Во втором ряду стояли ассистенты, в третьем — аспиранты и еще дальше — около десятка студентов из клинической школы, которые в отдалении уже мало что могли видеть.
      Подойдя к следующей койке, где лежала женщина средних лет, больная брюшным тифом, профессор обратил внимание на то, что температура больной была 40 градусов, а пульс — слабого наполнения. На ее теле выступили розовые пятна. Он осторожно обнажил несколько пятен.
      — Вероятно, у нее внутреннее кровотечение. Оно может привести к смерти из-за язв. Больная может также умереть от воспаления легких или от перитонита, но мы можем снизить ее температуру с помощью холодной одежды, заставив ее пить побольше жидкости и находиться в покое. Эта болезнь вызвана паразитом, но каким, мы не знаем.
      На следующей койке лежала женщина в возрасте тридцати четырех лет, больная хроническим воспалением почек, болезнью Брайта. Нотнагель проанализировал симптомы.
      — Лечение болезни Брайта такое: ограничение соли в диете, ни грамма мяса, но следите за тем, чтобы больная получала небольшие дозы двухлористой ртути. Мы надеемся, что это улучшит состояние ее почек. Беременность ей противопоказана. Ее состояние может измениться в любую сторону; это произойдет за месяц или за целых десять лет. Об этом знает только Бог.
      Профессор перешел к койке, на которой находилась двадцативосьмилетняя женшина с токсическим зобом. Он попросил больную показать язык, обратил внимание на мелкую дрожь. Затем он прощупал зоб и заявил, что зоб небольшой.
      — Такой вид токсического зоба редко ведет к фатальным последствиям, но ослабляет сердце. Ее сердце уже перегружено, делая 120–140 ударов в минуту. Это почти двойная норма. Мы еще не знаем, почему зоб так воздействует на сердце. Мы должны запретить ей кофе, чай, исключить умственное напряжение. Давайте ей настойку аконит; это яд, но он неопасен в малых дозах. Мы можем надеяться, что болезнь отступит, прежде чем надломится ее сердце.
      — Природа — величайший доктор. Она располагает всеми секретами лечения. Наша задача, коллеги, отыскать эти секреты. Когда мы найдем их, мы можем способствовать работе природы. Но если мы пойдем против законов природы, то можем лишь навредить пациенту.
      Профессор Нотнагель был талантливым терапевтом. Его богом данная интуиция, необходимая для диагностики различных заболеваний, редко когда его подводила. Он способен был при незначительных или неявно выраженных симптомах легко «угадывать» природу и причины заболевания. На основе одной лишь клиники, без лабораторных исследований он с высокой вероятностью ставил точный диагноз. Поражало поэтическое воображение и широта словарного запаса, заимствованного Нотнагелем из мировой литературы и переносившегося им на такие объекты, как камни в печени или пороки сердечного клапана.
      Герман Нотнагель был доволен «богатством исходного материала»: двадцатичетырехлетний мужчина с ревмокардитом; шестидесятидвухлетний мужчина, умирающий от рака желудка; моряк, подцепивший малярию в африканском порту; случай застарелой гонореи с образованием множественных фистул в промежности; диабет; афазия, при которой мужчина потерял способность говорить. Весь этот непрерывный поток пациентов тщательно обследовался, больным ставился диагноз, будь то пелагра и цинга, плеврит, анемия, подагра, белокровие, гепатит, грудная жаба, опухоли, припадки… Все виды болезней, которым подвержено тело, почти все недуги раскрывались перед Нотнагелем.
      После смерти жены профессор Нотнагель сказал: «Когда исчезает любовь, остается лишь работа». И все свободные часы проводил в лаборатории, где продолжал работать над проблемами физиологии и патологии желудочного тракта, ставя эксперименты на животных. Он описал мимический паралич, названный его именем, — неравномерность носогубных борозд и отвисание одного угла рта, обнаруживаемые при аффективных мимических движениях (улыбка и пр.) и отсутствующие при произвольных движениях; наблюдается при поражении подкорковых ядер.
      Синдром, обнаруженный и описанный Нотнагелем, представляет собой сочетание мозжечковой атаксии с поражением глазодвигательных нервов (птоза), паралитического мидриаза, расходящегося косоглазия, нарушения движения глаз вверх, односторонней или двусторонней центральной глухоты, иногда хореического гиперкинеза или атетоза. Приведенный синдром Нотнагель наблюдал при поражении или сдавливании покрышки и крыши среднего мозга, чаще при опухолях шишковидного тела.
      Помимо оригинального справочника по фармакологии, пользовавшегося особенной славой и выдержавшего ряд изданий, переведенного на многие языки, перу Нотнагеля принадлежат работы «Диагноз заболеваний мозга» и «Экспериментальное исследование функций мозга». Он написал исследования по эпилепсии, болезни Аддисона, о болезнях сердца; был редактором «Энциклопедии» и тщательно отбирал для нее статьи.
      О чуткости Германа Нотнагеля говорит следующий эпизод. После публикации его учеником Фрейдом статьи «О детской сексуальности» в научных кругах Вены поднялась большая буча. Стали говорить, что доктор Зигмунд Фрейд не только оскверняет материнство и отцовство, но и чернит чистую, беззаботную детскую жизнь…
      Когда для «Энциклопедии» Нотнагеля Фрейд принес свою работу «Детский церебральный паралич», профессор встретил его в традиционном темном костюме с шелковым жилетом, серебряными пуговицами и черным шелковым галстуком, закрывающим большую часть его груди. Его голова и подбородок были опушены светлыми волосами, как и кожа лица. На правой щеке и на переносице виднелись две большие бородавки. Однако при всей простоте его лицо было приятным, таким, что нравится окружающим. Нотнагель взял статью левой рукой и затем, не глядя, протянул Фрейду правую руку для приветствия.
      «Уважаемый коллега, — начал Нотнагель, — профессор Крафт-Эбинг и я предложили вас на пост профессора». С этими словами он подошел к письменному столу и взял лист с рукописным текстом. «Мы уже составили рекомендацию. Вот подписи Крафт-Эбинга и моя. Документ готов для отправки в ректорат. Если он откажется принять нашу рекомендацию, мы пошлем ее от нашего имени прямо в коллегию профессоров».
      Фрейд почувствовал, что почва уходит из-под его ног. По какому-то удивительному совпадению он сам, профессор Нотнагель и Крафт-Эбинг думали о профессуре почти в одно и то же время. Странно, ибо ни один из трех не предпринимал усилий в этом направлении за истекшие несколько лет. Ничего противоестественного, конечно, не было в том, что такая мысль пришла Нотнагелю, поскольку Фрейд пополнил его «Энциклопедию» первоклассными работами. Но Крафт-Эбинг! Человек, предупреждавший его, что публикацией своих лекций он наносит себе и университету непоправимый урон!
      — Мы разумные люди, — продолжал Нотнагель уверенным голосом. — Вам известны предстоящие трудности. Мы можем сделать лишь одно — вывести вас на ковер. Но это уже хорошее начало, и будьте уверены, что шаг за шагом мы протолкнем ваше назначение.
      Подобно профессору Бильроту, Нотнагель в роли директора университетской медицинской клиники имел право заниматься частной практикой. Это приносило хороший дополнительный заработок. Провожая после работы его домой, практикующий у него Фрейд, в то время остро нуждающийся в деньгах, позавидовал тому, что его у порога терпеливо дожидаются пациенты.
      Даже умирая, великий терапевт Нотнагель оставался на службе медицины. В июльскую ночь 1905 года, страдая спазмой сосудов сердца, когда ему стало ясно, что этой ночи не пережить, он описал для науки классическую картину тяжелейшего приступа грудной жабы.

Манассеин (1841–1901)

      Вячеслав Авксентьевич Манассеин, врач-клиницист, основатель и редактор прогрессивного журнала «Врач», профессор частной патологии и терапии Медико- хирургической академии в Петербурге.
      Вячеслав Авксентьевич родился 3 марта 1841 года в деревне Верхние Девлезери Ланшевского уезда Казанской губернии. Отец, служивший офицером, затем исправником и членом Казанской уездной Земской управы, после первоначального обучения сына в пансионе Омона и Казанской гимназии отдал его, 12-летнего, в Петербург в привилегированное дворянское училище правоведения, которое готовило своих учеников для высших административных должностей. Мальчику не нравилось ни училище с его порядками, ни направление воспитания, ни его аристократические товарищи. Его манила к себе настоящая наука и университет. Он не принимал никакого участия в жизни своих сотоварищей, при этом пользовался известным влиянием на них и был даже избран депутатом. Это избрание сослужило хорошую службу 15-летнему пылкому юноше: «за депутатство» он должен был уйти в конце 1856 года из 4-го последнего гимназического класса училища и решил осуществить свою мечту — учиться в университете.
      В 1857 году Манассеин первым из 450 претендентов выдерживает экзамен и поступает на медицинский факультет Московского университета. Учился он в университете вопреки воле родителей, поэтому остался без средств. Характер будущего редактора «Врача» носил бунтарский отпечаток, поэтому в университетах он подолгу не задерживался. В Москве он пробыл только 2 года. За участие в студенческих волнениях в конце 1859 года юноша был выслан под надзор к отцу, в Казань, где снова поступил в университет. Однако и здесь он пробыл недолго: около года. В 1861 году в университете произошла «Струвевская история» (изгнание старого реакционного профессора Струве из аудитории), и Манассеин совместно с другими шестью студентами был отчислен как один из наиболее непримиримых. Манассеин направляется вДерптский университет. В первый год он усиленно занимается химией и по обыкновению протестует против здешних порядков. Он пишет в столичные газеты о немецких злоупотреблениях, за что подвергается двухмесячному аресту в III Отделении. После отсидки ректор заявляет, что диплом пятикурснику Манассеину здесь не получить и ему лучше бы перейти в другой университет. В 1864 году Манассеин переходит в Медико-хирургическую академию в Петербурге с понижением курса.
      Последние два курса Манассеин главным образом занимался в клинике С/П. Боткина. 31 декабря 1866 года наконец-то заканчивается девятилетнее обучение, и он сдает лекарский экзамен и остается при академии на три года для дальнейшего усовершенствования. Он продолжает заниматься в клинике С.П. Боткина, а последний год в качестве ассистента в клинике В.А. Бессера. Затем он сдает докторский экзамен, защищает диссертацию «Материалы к вопросу о голодании». Профессор Боткин вносит предложение о командировке Манассеина за границу. В 1870 году Вячеслав Авксентьевич едет на два года за границу, где работает в Вене и Тюбингене в лабораториях и клиниках известных в то время ученых. В 1872 году он возвращается и получает одобрение представленных им работ. После пробной лекции Манассеин был утвержден доцентом общей патологии и диагностики и в октябре 1873 года приступил к чтению лекций и практическим занятиям со студентами 3-го курса. В 1875 году он был избран адъюнкт-профессором, а через год — ординарным профессором частной патологии и терапии, причем для студентов 3-го курса он читает практическую диагностику. В этой должности он проработал с 1876 по 1891 год.
      Лекции Манассеина активно посещались не только студентами всех курсов, ходили к нему на лекции и врачи. Читал он блестяще. Материалы давал не только по своему предмету, но и по гигиене и профилактике, к которым он был особенно расположен. Особое внимание он уделял будущей роли врача и его нравственным обязанностям по отношению к больным и обществу. «Врач должен отдаваться принимаемому на себя долгу всей душой, бескорыстно, с любовью и самоотвержением», — говорил Манассеин.
      Официальное издание «Материалы к истории кафедры» дает такой отзыв о Манассеине: «Как преподаватель профессор Манассеин был одним из выдающихся и блестящих лекторов не только при нашей кафедре, но и вообще за весь исторический период академии. Это был идеальный преподаватель, какой только мог быть на кафедре частной патологии и терапии. Он был человеком, обладающим критичным умом, обширными историко-литературными сведениями, превосходным даром слова и тонкой способностью читать содержательные лекции, используя при этом большое количество материалов. Особенно были богаты по содержанию его лекции по этиологии и по истории медицины». Манассеин не только преподаватель медицины, это был «учитель жизни». Он готовил не просто врачей, а воспитывал ответственных работников, любящих свою профессию и относящихся к больным с любовью, как к своим близким.
      Деятельность Манассеина как клинициста характеризуется физиологической трактовкой медицинских проблем. В своих исследованиях Вячеслав Авксентьевич широко пользовался экспериментами на животных, проводил индивидуализацию в лечении больных, использовал санитарную статистику для решения клинических вопросов; пропагандировал физические методы лечения, гидротерапию, лечебное питание; разрабатывал диететические основы борьбы с туберкулезом. В 1869 году он публикует «Материалы для вопроса о голодании» (диссертация), а в 1879 году — «Лекции по общей терапии».
      Наряду с учеником С.П. Боткина, профессором дерматологии Алексеем Герасимовичем Полотебновым (1838–1907), Манассеин открыл антибиотическое свойство плесневых грибков. В 1871 году Вячеслав Авксентьевич сообщил о замечательных свойствах плесени, о способности пенициллюма подавлять рост бактерий. Наряду с его статьей Алексей Герасимович Полотебнов (1838–1907) в публикации «Патологическое значение плесени» (1872) открыл антибиотические свойства плесневых грибков. Так мир узнал об использовании пенициллюма для лечения гнойных ран.
      В годы Великой Отечественной войны специальная бригада под руководством выдающегося хирурга Н. Н. Бурденко выехала на фронт, чтобы изучить действие советского пенициллина. Результат экзамена, как говорится, превзошел все ожидания. Ни у одного из 500 тяжелораненых, которым ввели пенициллин, не наблюдалось появление столь обычной для огнестрельных ранений газовой гангрены или сепсиса.
      Вячеслав Авксентьевич считал, что профессора не могут плодотворно работать более 25 лет и что после этого срока они должны уступать место молодым. Никогда не изменявший своим убеждениям, он 31 декабря 1891 года в 50-летнем возрасте вышел в отставку, тогда же исполнилось 25 лет его преподавательской деятельности. Таких проводов, какие студенты устроили Вячеславу Авксентьевичу, академия никогда не видывала, его несли на руках из стен академии до его квартиры.