Сто великих врачей

      Первая вакцинация на Европейском континенте была произведена венским врачом де-Карро собственному сыну. Затем масса сторонников Дженнера появилась в Германии, Италии и России.
      Оспопрививание в России началось с того, что Екатерине II и ее сыну Павлу английский врач Т. Димедаль провел вариоляцию 12 октября 1768 года. Мальчик Саша Марков, семи лет, у которого был взят оспенный детрит, получил дворянство и фамилию Оспенный. За это деяние лейб-медик Димедаль получил титул барона и большие деньги.
      Великим подвигом, равным победе над турками, называл Семён Герасимович Забелин, один из первых воспитанников Московского медицинского факультета и один из первых, кто по окончании его был командирован учиться за границу, решение покойной императрицы Екатерины II привить оспу себе и наследнику.
      В 1801 году в Московском воспитательном доме известный профессор Московского университета Е.О. Мухин сделал первую прививку вакциной, полученной лично от Дженнера, мальчику Антону Петрову, которому после этого была изменена фамилия на Вакцинова.
      Впоследствии, изучая чуму, врачи-исследователи смогли прийти к мыслям, аналогичным тем, которые высказал Дженнер. И в этом случае наблюдались гнойные нарывы. Не было сомнений в том, что в них содержится чумной яд. Возникал вопрос: нельзя ли добиться защиты от чумы так же, как и от оспы, с помощью прививки? Конечно, это предложение было сугубо теоретическим, и никто не мог сказать заранее, чем закончится на практике подобный опыт. Распространение многих инфекционных болезней было остановлено, а некоторые искоренены благодаря открытию Дженнера. Но это уже другой рассказ.

Ганеманн (1755–1843)

      Асклепиад (128-56 год до н. э.), основатель методической школы и медицинской системы, первым в медицине сказал: «Лучшее лекарство от лихорадки — сама лихорадка». Несмотря на новые теории и методы, лечили в соответствии с правилами методической школы, восходящей к практике выдающегося акушера-гинеколога древности Сорана Эфесского (I–II вв. н. э.) — contraria contraries curantur (противоположное лечи противоположным), но одновременно прибегали к similia similibus curantur (подобное лечи подобным). Симптомы удушья и рвоты пытались ликвидировать, назначая средства, вызывающие идентичные симптомы (например, применение морозника белоцветного вызывало резкие приступы поперхивания). Применялись методы лечения, заключающиеся в применении зловонных и душистых препаратов, больные нюхали уксус. Болезни, происходящие от переполнения, излечиваются опорожнением, происходящие от пустоты — наполнением, т. е. противное врачуется противным, или клин вышибается клином. Ведь то, что Пастер называл вакциной, было не чем иным, как культурой тех же самых бацилл сибирской язвы, только ослабленных.
      Принцип гомеопатии утвердил Самуэль Ганеманн. И тут, впрочем, так же, как и в случае с гипнотизером Месмером, заметно сказалось влияние идей Парацельса. Между прочим, гипноз также находился в области изучения главного гомеопата Ганеманна, как и всякого уважающего себя алхимика.
      Самуэль Христиан Фридрих Ганеманн (Hahnemann) родился 10 апреля 1755 года в Саксонии, в Мейсене. Медицинское образование он получил в Лейпцигском университете и там же в качестве доцента преподавал в 1816–1822 годах. Практиковать Ганеманн начала в Вене. Начало его врачебной карьеры было не совсем удачным. После скандала, возникшего по поводу некачественного лечения пациента, Ганеманн должен был поступить на службу библиотекарем. Спустя несколько лет он поселился в Эрлангене, где в 1779 году получил степень доктора медицины. Ганеманн энергично выступал против излишеств современных ему аллопатических лечебных приемов и средств: кровопусканий, рвотных, нарывных и т. д. Обнаружив недостатки господствовавших медицинских теорий и практических приемов лечения, зачастую не имевших рационального объяснения, он разочаровался в медицине.
      Возвращение Ганеманна в лоно медицины началось с хины. К источникам хинина издавна тянулись множество искателей приключений. Одно время хинин был дороже золота, и за нем охотились, словно за кладом. В какой-то период им завладели иезуиты, а правительства Перу и Боливии, государств, где произрастало хинное дерево, наложили «вето» на вывоз его семян за границу. Но нашлись люди, которые с риском для жизни удалось похитить семена хинного дерева. Семена посадили на острове Ява, и мар, таким образом, стал независим от этих государств.
      Хинное дерево впервые обнаружили в Южной Америке. Это целебное растение произрастает в Андах, на высоте 3000 метров над уровнем моря. А малярия, уносившая миллионы человеческих жизней, распространена во многих местах земного шара. Лекарство и болезнь, таким образом, были разделены тысячами километров. Во времена Ганеманна малярия уносила 3 миллиона жизней в год. Согласно английским данным периода Второй мировой войны, боевые потери экспедиционного корпуса в Бирме составили 40 тысяч человек, а от малярии в Бирме погибло 250 тысяч англичан.
      Хинная кора в виде порошка введена была в Европе впервые графиней дель-Кинхона, супругой вице-короля Лимы, излечившейся от тяжелой формы малярии благодаря этому средству, присланному правителем города Локса. Порошок графини дель-Кинхона (отсюда и названия хинина) не замедлил прославиться сначала в Испании, затем в Италии, благодаря кардиналу Иоанну, члену ордена иезуитов, раздававшему этот порошок неимущим. Декан медицинского факультета Сорбонны Гюи Патэн называл хинный порошок иезуитским порошком. Это название вначале навредило распространению хины в протестантских странах. Однако с 1649 по 1659 год новое средство распространилось в Англии, Франции, Германии и Фландрии. Хинная кора вскоре стала применяться и в других формах — мацерированной в вине или спирте, затем — в виде пилюль.
      В 1709 году был опубликован трактат итальянского врача Ф. Торти (1658–1741) о применении коры хинного дерева при малярии. В 1790 году при чтении книги шотландского врача Уильяма Куллена (Cullen, 1712–1790) («Materia medica») Ганеманн обратил внимание на замечание автора, что хинная кора вызывает в здоровом организме явления, очень похожие на малярию. Изучая действие хинина на организм здорового человека, Ганеманн обнаружил, что прием маленьких доз этого лекарства вызывал появление лихорадочного состояния, характерного для малярии. Это побудило его произвести подобные опыты с другими фармакологическими средствами, которые он применял в обычных дозах. Данные наблюдения подтолкнули его к применению «закона подобия», ставшего основным кредо гомеопатов: подобное лечить подобным (гомеопатия — от слов «гомойос» — подобный и «патия» — болезнь). Ганеманн считал, что две болезни не могут сосуществовать в одном организме, поэтому возникающая при приеме лекарства новая «лекарственная» болезнь неизбежно должна вытеснить основную…
      В период с 1797 по 1811 год Ганеманн провозгласил принцип врачевания лекарствами, вызывающими в организме здорового человека симптомы болезни. Главная ошибка медицины в том, что всеми своими до сих пор практикуемыми приемами, то есть по принципу «contraria contraries», или аллопатически, она в каждом случае к существующей уже болезни прибавляет другую, только иначе выраженную. Исходя из этого, он выдвинул основное положение гомеопатии — «similia similibus curantur» (подобное лечится подобным).
      Ввиду того, что практика показала неэффективность лечения рвоты рвотными средствами и т. д., он в 1799 году перешел на минимальные дозы, называемые гомеопатическими. Наблюдая действие лекарств на организм здорового человека, Ганеманн постепенно пришел к убеждению, что лекарственные вещества вначале всегда вызывают в организме такие же явления, как и болезни (усугубляют болезненное состояние и только потом проявляют свойственное им целебное действие), против которых они специфически действуют, и что малые дозы медикаментов влияют иначе, а иногда и значительно сильнее, чем большие.
      Установив теоретически «законы подобия» в действии лекарств и болезненных агентов и создав учение о «гомеопатическом» действии лекарств, Ганеманн вновь принялся за эксперименты. Он все более и более стал уменьшать дозы, называя этот процесс «потенцированием». Это производилось следующим образом. Приготовлялась концентрированная спиртовая вытяжка из какого-то лекарства, затем 2 капли ее смешивались с 98 каплями спирта и встряхивалась. Из полученной смеси бралась 1 капля и разводилась 99 каплями спирта, и этот процесс повторялся до 30 раз. При твердых субстанциях роль спирта выполнял молочный сахар.
      Число обращавшихся к Ганеманну больных быстро возрастало. В 1811 году он выпустил трактат «Органон врачебного искусства». Главные выводы Ганеманна, изложенные им в «Органоне», следующие: «существует духовная жизненная сила, поддерживающая здоровье человека; болезни вызываются исключительно расстройством этой жизненной силы. Второе положение гласит, что причина всякой болезни имеет динамический характер и поэтому не может быть охвачена нашими чувствами; нет никакого смысла доискиваться причины болезней и стараться исключить ее». Далее в «Органоне» говорится, что «мы, желая лечить болезнь, должны руководствоваться ее симптомами, так как только они указывают надежную отправную точку для суждения о заболевании. Для излечения болезни необходимо, чтобы возникла вторая болезнь, подобная первой, но более сильная, чем она». Принцип подобия, установленный Ганеманном, был не только основой лечения, но и его теорией болезни.
      Вследствие одностороннего преувеличения, возникшего непосредственно из гомеопатии, выросло новое учение — изопатия. Сущность этого учения заключается в том, что терапевтическим принципом является не «подобное подобным», а «одинаковое одинаковым». Против чесотки назначался внутрь чесоточный соскоб, против ленточных глистов применялось полученное из этих же паразитов вещество, против чахотки назначалась мокрота чахоточных и т. д.
      В период 1811–1820 годов. Ганеманн выпустил свой следующий труд «Reine Arzneimittellehre» в 6 частях. Этот трактат продолжен работой «Чистое медицинское вещество» (1821 г.).
      Самуэль Ганеманн практиковал в Лейпциге до 1820 года. После того как королевским указом ему было запрещено приготовлять самому лекарства, он в 1821 году переселяется в Кетен, где его практика достигла больших размеров. Здесь он трудится над своей основной работой «Хронические болезни, их своеобразная природа и гомеопатическое лечение». Эта книга издается в 1828 году, в ней он уточняет свою «Теорию миазмов» — смелую гипотезу изменения генетического наследства, где чесотка — метафора первичного кожного повреждения — есть начальное расстройство, неизвестное и плохо изученное, которое мучает человека и раздирает его, как клещ.
      В 1834 году он вместе со своей второй женой, французской маркизой, переселился в Париж, где 2 июля 1843 года скончался. После его смерти супруга продолжала практиковать по его методу.

Корвизар (1755–1821)

      Во Франции XVIII века господствовало убеждение, что медицина — наиболее отсталая наука и нуждается в решительном обновлении. Вокруг говорили, что слишком много адвокатов, писателей, философов, тогда как настоящих врачей нет. Для подкрепления этой мысли обратимся к знаменитому памятнику нравов и ходячих убеждений предреволюционной Франции, к «Картинам Парижа» (1781 г.) Мерсье. Вот что там говорится: «Медицина представляет собою самую отсталую науку и в силу этого более других требует обновления. Странно, что со времен Гиппократа не явилось ни одного человека, равного ему по гениальности, который влил бы в эту науку недостающие ей свет и знания… Когда же явится, наконец, великодушный и просвещенный человек, который разрушит все храмы старого Эскулапа? Какой друг человечества возвестит, наконец, новую медицину, поскольку старая только убивает и губит население?»
      Таким человеком стал Корвизар-Десмарет (Corvisart Jean Nicolas) Жан Николас, один из основоположников медицины внутренних болезней как клинической дисциплины; член Парижской Академии наук (1811). Корвизар внес большой вклад в медицинскую науку, введя семиотику как медицинскую дисциплину.
      Жан Корвизар родился 15 февраля 1755 года. По окончании в 1782 году медицинского факультета Парижского университета он работает в госпитале Неккер. В 1795 году его избирают заведовать кафедрой внутренних болезней только что открытой Медицинской школы; Корвизар получает в 1797 году профессорское звание в Коллеж де Франс, где возглавляет основанную по его инициативе кафедру внутренних болезней.
      Спустя два года Корвизар читает курс лекций по внутренней медицине в больнице Шаритэ. Аудитория в Шаритэ не вмещала всех желающих и в 1799 году была построена аудитория побольше. Но и ее заполняли до предела многочисленные слушатели. Здесь в течение двух десятилетий формировалась клиническая школа Корвизара, насчитывавшая около 300 учеников, в числе которых были Г. Дюпюитрен, Р. Лаэннек и Ж. Буйо. Влияние клинической школы Корвизара не ограничивалось только Францией, а имело значение для развития всей европейской медицины.
      Доктор Корвизар основал «Общество медицинского взаимообучения», в котором лучшие парижские врачи обменивались друг с другом своими наблюдениями. Он стремился внедрять точные знания в медицину, применяя для этой цели систематические клинико-анатомические сопоставления. Ряд его работ посвящен развитию физических методов исследования больного. Особую известность Корвизар приобрел благодаря введению в медицинскую практику метода перкуссии, открытого Ауэнбруггером. В течение 20 лет Корвизар применял перкуссию на практике, наконец убедившись в эффективности этого метода диагностики: перевел книгу Ауэнбруггера на французский язык и опубликовал ее в 1808 году, сопроводив собственными комментариями. После этого метод перкуссии получил всеобщее признание и вошел в клиническую практику, чему способствовало изобретение плессиметра (приспособление для перкуссии в виде пластинки) Пьорри (P.A. Piorry), ученика Корвизара.
      Профессор Корвизар применял также непосредственное выслушивание сердца, правда без особого успеха для диагностики болезней сердца, именно поэтому Лаэннек заменил непосредственную аускультацию посредственной, т. е. сделал открытие, которое обессмертило его имя.
      Кроме того, что Жан Корвизар один из создателей семиотики — медицинской науки, выявляющей и изучающей симптомы заболевания. Он также автор работ по болезням сердца. В 1806 году он опубликовал работу «Опыт изучения болезней и органических пороков сердца и больших сосудов», которая сделала его имя широко известным. Лекции Корвизара о болезнях сердца, изданные в 1806 году, представляют собой одно из первых и наиболее полное руководство, отразившее взгляды клиницистов первой четверти XIX века в области патологии сердца и сосудов. Корвизар, пользуясь данными расспроса, осмотра, пальпации и выстукивания, описал дифференциальные признаки левожелудочковой и правожелудочковой сердечной недостаточности (цианоз, одышка, расширение вен, слабость и неправильность пульса и т. п.), указал на значение пресистолического «кошачьего мурлыканья» как признака митрального стеноза. Им подробно описаны перикардиты, клапанные пороки сердца, упоминается врожденная «синяя болезнь», возникающая как следствие патологического сообщения между правым и левым отделами сердца, а также незаращение Боталлова протока.
      Несовершенные методы исследования позволили судить лишь об изменениях формы и размеров органа, поэтому доминирующей патологией сердца, по Корвизару, является «аневризма» сердца-активная (т. е. гипертрофия миокарда) или пассивная (т. е. расширение полостей сердца). Корвизар ввел в клиническую практику патогенетическое представление о различных механических препятствиях току крови, обуславливающих расширение сердца и об органическом поражении миокарда. Вместе с тем он подчеркивал значение психического фактора в развитии болезни и необходимости учета окружающей больного среды при определении прогноза заболевания.
      Ученик Корвизара, терапевт Жан Батист Буйо (Bouillaud Jean Baptiste, 1796–1881), защитил в 1823 году диссертацию «О диагностике аневризмы аорты»; написал в 1824 году трактат о болезни сердца и крупных сосудов; в 1835-м издал труд о клинике заболевания сердца, вскоре переведенный на большинство европейских языков. Наибольшую ценность представляют его труды о ревматизме. Буйо впервые, независимо от Г.И. Сокольского, установил в 1836 году связь между ревматизмом и поражением сердца; он же доказал, что эта связь между кардиовальвулитом и ревматизмом и ввел понятие «ревматизм сердца». Взгляды Буйо нашли отражение в полемическом труде «О витализме и организме».
      По словам Гаспара Лорана Бэйля (1774–1816), ученика Корвизара и труд Лаэннека, «Корвизар умел не столько распознавать, сколько угадывать болезни». Авторитет Корвизара как врача был очень высок. Он лечил М. Биша, Наполеона I и многих других выдающихся людей своей эпохи. Наполеон говорил: «Я не верю в медицину, но верю в своего врача Корвизара».
      В отношении назначения лечения Корвизар мало чем отличается от своих собратьев, он предлагает общие кровопускания, мочегонные, сильные слабительные (ялапа, алоэ, отвар крушины) и, что странно, не очень любит назначать дигиталис — сердечное средство, оцененное С.П. Боткиным как самое драгоценное, которым когда-либо обладала терапия.
      Открытие дигиталиса связано с молодым врачом Вильямом Уайтерлингом, который трудился в 1775 году в одном из крупнейших городов Великобритании Бирмингеме. Как когда-то доктор Ливси, герой знаменитого «Острова Сокровищ», завладел таинственной картой острова с зарытым кладом и отправился в путешествие на поиски сокровищ, так доктор Уайтерлинг, воспользовавшись списком из 20 трав, которые будто бы применяла знахарка графства Шропшир, решил сам проверить их действие. Результатом этого эксперимента и было открытие наперстянки, или дигиталиса, способного возвращать умирающему человеку жизнь. Действие наперстянки на работу сердца поразительно: вызывая более мощные, чем обычно, сокращения, она тем не менее удлиняет время расслабления, или отдыха. Благодаря этому и удается восстановить деятельность обессилевшего от непомерных нагрузок сердца.
      Однажды проявленная Корвизаром интуиция спасла жизнь Наполеону I. Во время смотра войск перед Императорским Шёнбруннским дворцом в Вене Корвизар, находясь в свите Наполеона, обратил внимание на юного австрийца, настойчиво добивавшегося личной встречи с императором. Что-то во взгляде юноши показалось ему подозрительным. Он поделился своими подозрениями с генералом Раппом, тот приказал задержать и обыскать молодого человека. Арестованный оказался Фридрихом Штапсом, сыном пастора, 17-летним студентом. При нем был найден большой кухонный нож. На вопрос, зачем он взял с собой нож, тот ответил хладнокровно: «Чтобы убить Наполеона». Спокойствие этого юного студента поразило Наполеона; он заподозрил, что перед ним сумасшедший маньяк, и приказал Корвизару освидетельствовать его. Корвизар определил, что Штапс совершенно здоров.
      Наполеон I в 1807 году приглашает Корвизара в свою медицинскую свиту в качестве лейб-медика и вскоре присваивает ему звание барона Империи. Во времена Реставрации Корвизар заведовал медицинским департаментом Франции. 18 сентября 1821 года в возрасте 66 лет барон Корвизар скончался.

Кабанис (1757–1808)

      Пьер-Жан Жорж Кабанис (Pierre Jean Georges Cabanis) — врач и философ, яркая неординарная личность. Сначала занимал пост главного врача парижской больницы, преподавал в Медицинской школе, в качестве профессора, а затем на медицинском факультете Парижского университета последовательно занимал кафедры гигиены, клиники внутренних болезней и истории медицины. В 1803 году был избран членом Парижской Академии.
      Пьер Кабанис родился 5 июня 1757 года в семье провинциального французского адвоката, в местечке Кронак, Коррез. После непродолжительного периода обучения в провинциальной схоластической семинарии он переехал в Париж, где начал изучать философию и медицину, а также греческий, латинский и французский языки. Результатом изучения древних языков стал перевод Кабанисом «Илиады» Гомера.
      В течение 6 лет он постигает медицину под руководством известного ученого и врача Дюбрелю. Закончив в 1783 году медицинское образование, Кабанис написал свое первое произведение «Serment d`un medesin» («Клятва врача») — подражание одноименному сочинению Гиппократа. Он автор исследования «О степени достоверности в медицине», в котором рассуждает о том, что «для изучения и должного применения медицины следует придать последней значение, а для того, чтобы придать медицине истинное значение, нужно в нее верить».
      Доктор Кабанис прославился тем, что изучал французскую историю с физиолого-психологической и медицинской точек зрения. Оригинальная работа Кабаниса под названием «Очерки патологической истории» вышла в 4-х томах «Очерки» Кабаниса можно разделить на пять частей: первая из них посвящена эротике во Французской истории, в ней автор откровенно пересказывает все, что происходило на свадьбах королей, и подробно исследует тайные болезни Франциска I и Людовиков XIII, XVI, XV, XVI, XVIII, относясь к своему исследованию весьма серьезно.
      Вторая — также взгляд через призму патологии, знакомит с недугами, имевшими влияние на жизнедеятельность знаменитых исторических личностей: с неврастенией Руссо, экземой Марата, параличом Кутона, деятеля революции, и прогрессивным хроническим ревматизмом комического писателя Скаррона, мужа небезызвестной маркизы Ментенон, фаворитки Людовика XIV.
      Третья — рисует Людовика XVI в его интимной жизни, Робеспьера — дома, подлинную Шарлотту Кордэ, суеверия Наполеона I и псевдосумасшествие маркиза де Сада. В четвертой части представлены характеристики выдающихся врачей: любимца Людовика XI главного интригана Куату; первого акушера французского двора Клемона, с которого при Людовике XIV начинается отсчет придворных акушеров, прерванный падением Декабрьской империи; одного из судей Марии-Антуанетты хирурга Субербьеля; мэра Парижа во времена революции Шамбона де Минто; врачей Талейрана и пресловутого Паджелло, игравшего третью роль в романе из жизни Жорж Санд и Мюссе.
      Наконец, в пятой части — различные этюды, имеющие прямое или косвенное отношение к истории с медицинской точки зрения. Здесь мы встречаем подробности родов Марии-Антуанетты и императрицы Марии-Луизы, свадьбы Людовика XV и Марии Лещинской, об исторических скелетах и о глазе Гамбетты и т. п. Анализ очерков Кабаниса оставляет впечатление у современников и потомков, что он задолго до Фрейда использовал психоаналитический метод.
      Пьер Кабанис еще мальчиком воспринял просветительные идеи XVIII века. Тяга к знаниям — отличительная черта Кабаниса, посещавшего салоны и кружки энциклопедистов. Он был учеником Кондильяка, другом Гольбаха, Даламбера, Дидро, лучшим другом Томаса Джефферсона, выдающегося американского просветителя, ставшего третьим президентом США. Под руководством Кабаниса у вдовы Гельвеция регулярно собирался кружок философов-идеологов. В эту группу входили Дестют де Траси, Кондорсе, Ампер и др.
      В эпоху Великой Французской революции Кабанис сыграл видную роль в реорганизации медицинских школ и реформе медицинского образования. Когда грянула революция, Конвент поручил Кабанису выяснить, не причиняет ли нож гильотины физические страдания. Он ответил отрицательно, поясняя, что сознательные ощущения после отсечения головы невозможны; движения же обезглавленного тела носят чисто рефлекторный характер. Этот вывод базировался на выдвинутым Кабанисом представлении о трех уровнях поведения: рефлекторном, полусознательном и сознательном. Для каждого имеется своя система органов. Преемственность между ними выражается в том, что низшие центры при отпадении высших способны к самостоятельной активности.
      Пьер Кабанис участвовал в перевороте 18-го брюмера — 9 ноября 1799 года, содействовал приходу к власти Наполеона, свергнувшего Директорию и установившего диктатуру. Взгляды Кабаниса оказали большое влияние на социалистов-утопистов Сен-Симона, Ш. Фурье, Р. Оуэна. В 1804 году вышла его книга Кабаниса «Взгляд на революцию и реформу медицины».
      Для Мирабо, с которым Кабанис был связан тесной дружбой, он написал несколько рассуждений о народном образовании, где отстаивал принцип полной свободы обучения. Написал сочинение в защиту медицины от обвинений в неправильном лечении Мирабо «Le Journal de la maladie et de la mort de Mirabeau» (1791). И имел на это право, так как пять дней и ночей не отходил от умирающего Мирабо, который не мог оправиться от обильного кровопускания. Подобных похорон, состоявшихся 4 апреля 1791 года при погребении Мирабо, Парижу никогда не приходилось переживать. Нечто похожее повторилось 15 декабря 1840 года в день внесения в Пантеон останков Наполеона I.
      Вместе с А.Л.К. Дестют де Траси (1754–1836), философа и экономиста, члена Академии (1808), Кабанис был основателем учения об «идеологии» как науке о всеобщих и неизменных законах образования идей. Доктор Кабанис считал медицину главным средством совершенствования человеческого рода, он говорил, что, воздействуя на тело, можно добиться и изменения духа.
      Доктор Кабанис оказал значительное влияние на развитие физиологии. Большинство французских врачей были материалистами, представителями механистического материализма XVIII века. Они впали в значительное преувеличение значения физиологии, считая ее основой научного мировоззрения и даже общественной деятельности людей. «В физиологии, — писал Кабанис, — следует искать разрешение всех проблем и точку опоры для всех теоретических и практических положений». Законодателям, революционным преобразователям Франции, Кабанис рекомендовал обратиться к данным физиолога, «изучающего человека в здоровом и больном состоянии». «Идеология есть прикладная физиология», — говорили единомышленники Кабаниса.
      Доктор Кабанис написал капитальное сочинение «Rapports du Physique et du morale de L`home» (1802 г.) («Соотношения между физической и нравственной природой человека»). В этом классическом произведении, явившемся завершением идей Ламетри, великий врач изложил впервые всю историю человека, по выражению графа Дестют де Траси, как «составную часть общей физики». Кабанис пишет, что нервная система есть главный орган чувств и что каждая чувствующая точка имеет свой нерв.
      Кабанис стремится объяснить психическую жизнь человека исключительно физическими факторами: мозг, восприняв и усвоив впечатления, выделяет мысль; душа — не особая субстанция, а способность мозга преобразовывать впечатления в ощущения и идеи.
      Доктор Кабанис писал: «Чтоб получить правильную идею о действиях, результатом которых является мысль, мы должны рассматривать мозг как особый орган, специально предназначенный для ее производства, так же как желудок и кишки предназначены для пищеварения, печень — для очищения желчи, слюнные железы — для изготовления слюны, поджелудочная железа — секреции. Впечатления, достигающие мозга, приводят его в деятельное состояние, подобно тому, как пищевые продукты, попадая в желудок, вызывают выделение в достаточном количестве желудочного сока и движения, благоприятствующие их растворению».
      Противники материализма, игнорируя позитивное содержание естественно-научных трудов Кабаниса, прислали ему вульгарно-материалистическую идею о том, что мозг выделяет мысль, как печень желчь. Это было искажением его позиции, согласно которой внешним продуктом мозговой работы является объективация мысли в слове и жесте. Относя переработку идей за счет внутримозговой механики, Кабанис становится на путь физиологизации не только индивидуального, но и общественного сознания.
      Но какова ирония судьбы: в изданной после смерти Кабаниса «Lettre sur les causes premieres«(1824) он отступает от материалистического мировоззрения и становится сторонником всемирного анимизма.
      Пьер Кабанис умер 5 мая 1808 года в Рюэй — ровно за месяц до своего дня рождения, 5 июня ему бы исполнился 51 год.

Галль (1758–1828)

      Франц Йозеф Галль (Gall Franz Joseph) — автор теории локализации сложных психических функций и свойств в коле головного мозга. Его родословная корнями уходит в итальянскую историю: Франц — внук итальянского купца по фамилии Галло, иммигрировавшего в Германию.
      Франц родился 9 марта 1758 года, в 10 км от Пфорцгейма, в маленьком немецком городке Тифенбруне. Окончив гимназию в Брукзале и Пфорцейме, он в 19 лет отправился в Страсбург изучать медицину под руководством Германа. В 1781 году он переезжает в Вену и продолжает изучение медицины под руководством ван Свитена, ученика и комментатора Бургава. В 1785 году Франц окончил медицинский факультет Венского университета. Получив врачебный диплом, он вскоре приобрел большую известность как практический врач и, главным образом, как увлекательный лектор, заинтересовавший широкие круги венской интеллигенции своим способом характеризовать людей.
      Доктор Галль утверждал, что особенности психики человека находят свое выражение в строении черепа. Патологоанатомические задатки Галля формировались еще на школьной скамье. Идея, составляющая сущность френологии, пришла ему в голову, когда он обратил внимание на то, что у нескольких его сверстников, обладавших особенно хорошей памятью и делавших большие успехи в грамматике и географии, были выпуклые глаза. Постепенно в его уме зарождается мысль, что определенное строение черепа, различное у различных людей, служит наглядным показателем душевных особенностей. Он ставит себе задачу систематически изучить индивидуальные типы черепных поверхностей, создать систему, по которой можно было бы прочитать на этой поверхности, как на карте, психологическую формулу человека.
      Сознавая, что такой работы хватит на целую жизнь, он посвящает все свое время разработке френологии. С удивительным упорством и неослабевающим интересом начинает он собирать черепа людей и животных, регистрирует их, сопоставляет, постепенно накопляя огромный краниологический и психологический материал. На его таблицах поверхность человеческого черепа приобретает пестроту глобуса, рисунок которого все усложняется по мере накопления того, что Галль называл своими фактическими наблюдениями. Все свойства, способности, качества: память, фантазию, музыкальный талант, чувственность, поэтические наклонности, хитрость, тщеславие, остроумие, любовь к детям, жестокость, метафизическое глубокомыслие, сострадание, подражательность, сила воли и прочее — все это наносится на костный покров черепа в виде кружков, эллипсоидов, квадратов и ромбов. На квартире Галля организуется целая лаборатория и закладывается основание краниологического музея.