– Прошу, – вернувшийся хозяин протянул мне высокий граненый стакан.

– Это не вода, – с подозрением сказал я, изучая изумрудного оттенка жидкость.

– Это универсальное средство от похмелья, – пояснил Вевур, улыбаясь. – Ты, наверное, уже понял, что в данном вопросе я большой специалист. – Он кивнул в сторону бутылочных отрядов. – Выпей, должно помочь, если, конечно, в твоих жилах не течет ни капли троллиной крови, иначе это снадобье тебя убьет в четверть минуты…

– Гм, – сомнением отозвался я, наблюдая, как булькает и пенится жидкость. За чистоту своей крови я отвечать не мог, ибо был лесным найденышем. Но с другой стороны голову ломило так, что быстрая смерть выглядела не столь уж плохим решением проблемы. Поэтому я сделал глоток. В глазах слегка потемнело, но после сознание прояснилось, череп перестал трещать, а мерзкий привкус во рту сменялся терпимо-отвратительным. Я вздохнул, чувствуя, что поживу еще немного.

– В Гнезде поменяли порядки? – спросил Вевур, с благожелательным интересом наблюдая за моими мучениями. – Или у Птенца были серьезные основания наглотаться забродившего нектара?.. Девушка? – с неожиданной прозорливостью предположил он.

Я только мотнул головой. Вчерашний день и вечер сливались в единый спрессованный, издающий неприятные миазмы ком, ковырять который не хотелось.

– Девушек много, – сообщил Вевур, не столько нравоучительно, сколько задумчиво. – Девушки приходят и уходят. А дракон у тебя один.

– Она тоже… одна, – сумрачно отозвался я, заглядывая а опустевший стакан.

– Девушки прощают и возвращаются. Драконы – никогда.

Я повел плечами, Меньше всего мне сейчас хотелось выслушивать назидательные сентенции. И без того тошно. Хорошо хоть голова, убаюканная изумрудным зельем, блаженно притихла. Я поставил стакан, намереваясь поблагодарить хозяина за оказанную помощь и попрощаться. Путь до Гнезда неблизкий, а еще предстояло объясняться с наставниками по поводу ночного отсутствия и не мешало бы выдумать что-нибудь по этому поводу… Мой мрачный взгляд рассеянно скользнул по комнате, книжным полкам, мечам и вдруг сам собой задержался на одной из стен, где висел небольшой рисунок, выполненный пастелью: молодая женщина, полуобернувшись, улыбалась зрителю. Но не женщина, в лице которой не было ничего необычного за исключением, пожалуй, слишком высоких скул, привлекла мое внимание, а сам рисунок. Я никогда не считал себя большим ценителем живописи, но в данном случае я почуял знакомое до боли присутствие.

– Это ваша работа? – спросил я, не оглядываясь.

– Моя, – спокойно признался Вевур.

– У вас тоже был дракон, – пораженный действительно неожиданной догадкой выдохнул я, ни мгновения не колеблясь в выборе правильного времени.

– Был, – так же негромко и лаконично подтвердил Вевур.

– Что с ним случилось?

– Хотелось бы думать, что он спит, но если не врать себе – полагаю, он давно мертв, – Вевур подошел к одной из полок, небрежно дернул ее за кран, заставив отойти в сторону на невидимых шарнирах, покопался в спрятанной за полкой нише и выудил очередную пыльную бутылку, на этот раз полную. Привычно отбив о край каменного выступа на стене запечатанное горлышко, Вевур плеснул багряную жидкость в один из пустых стаканов, стоявших здесь же, среди книг и хлебнул благородное вино равнодушно, как деревенское пиво. Колючка глазел на хозяина с нескрываемым неодобрением.

– Я продал его, – наконец сказал Вевур, покачивая остаток вина в стакане.

– За хорошую цену? – невольно заинтересовался я.

– Мне так казалось, – Вевур улыбнулся. – Впрочем, и теперь так кажется. Это была хорошая сделка… – Он окинул задумчивым взглядом рисунок и хмыкнул: – А ведь и товар был неплох?..

Я согласился. Поскольку бывший художник явно больше не собирался ничего говорить, я предпринял вторую попытку откланяться и уйти и снова не успел. Снаружи донеслось грохотание, скрежет, немелодичный звон и чей-то заметно дребезжащий голос смачно выругался и завопил на всю округу:

– Вевур, паучье ты отродье, где тебя носит?!

– Ух, ты… – сказал Вевур, спешно убирая ополовиненную бутылку подальше и снова неуловимо меняясь.

Еще секунду назад передо мной стоял спокойный, уверенный в себе человек, с умными серьезными глазами и вот он исчез бесследно, растворившись в личности с суетливыми движениями, заискивающим взглядом и неудержимой болтливостью. Ссутулившись и скривив подобающую, по его мнению, гримасу, Вевур подмигнул мне и стремительно выскочил наружу:

– Прошу покорнейше простить, – скороговоркой воскликнул он. – Забыл. Виноват. Клянусь, из головы вылетело! Сейчас все сделаю!

– Нажрался, небось, – проворчал дребезжащий голос сердито. – С самого утра!

– Как вы можете так клеветать на меня, – скорбно отозвался Вевур. – Вам ли не знать, что с утра я пью только в хорошей компании?!

– Для тебя и Колючка – компания… Да, держи же! – Что-то с душераздирающим трезвоном посыпалось на землю, сопровождаемое свирепыми и замысловатыми проклятиями.

Я заинтриговано высунулся за дверь и застал удивительную сцену: Вевур и незнакомый мелкий старичок сварливого вида копошились возле груды металлического лома. Старичок яростно ругался, пытаясь стряхнуть железки с себя, а Вевур легкомысленно потешался, помогая ему. Колючка бродил в безопасном отдалении, брезгливо принюхиваясь.

Я отодвинул одну из длинных, блестящих трубок, которые все время цеплялись за одежду старичка, мешая ему подняться на ноги и тот, наконец, сумел встать. Однако, вместо благодарности, он измерил меня гневным взглядом и осведомился, обращаясь к Вевуру:

– Этот, что ли, твоя хорошая компания?

– А чем плох? – улыбнулся Вевур, выпутываясь из тускло сверкающей сетки, которой были оплетены некоторые железки. – Гордость Гнезда! Талантливейший представитель нового поколения…

Старичок только махнул рукой безнадежно и спросил у меня:

– Где ваш дракон, юноша? Его не затруднит дотащить весь этот хлам вон до тех развалин?

– Не думаю, что ему понравится перспектива стать вьючным животным, – осторожно отозвался я, изумленный таким оборотом.

– Я разве спрашивал о пристрастиях вашего монстра? – брюзгливо проворчал старичок. – Чего вы глазеете? Помогите тогда сами, если помощь пожилому ученому не оскорбит ваши деликатные руки!

И пожилой ученый принялся споро собирать разбросанный лом, нагружая им перевернутую тележку, распихивая в большие плетеные корзинки и увязывая остатки огрызками веревок. Вевур только довольно скалился, делая вид, что изо всех сил помогает, но когда все было готово, честно подхватил одну из вязанок и корзину и потащил их вслед за старичком с тележкой. Я пожал плечами, подобрал оставшуюся вязанку, пару длинных трубок и поплелся за ними. Колючка налегке замыкал шествие.

Железки оказались чрезвычайно тяжелыми и негабаритными. Они цеплялись за все вокруг, норовили выскользнуть из вязанки и упасть прямо на ногу. Когда я, наконец, добрался до развалин Святилища, то взмок и разозлился. Но улыбающаяся физиономия поджидавшего перед входом Вевура начисто отбило всякое желание ругаться, поэтому я просто сбросил свою ношу на остатки каменных ступенек и облегченно вздохнул.

– Спасибо за помощь, – сказал Вевур. – А то мне пришлось бы лишний раз бегать за этим добром…

– Кто он такой? – полюбопытствовал я, прислушиваясь к грохоту внутри развалин. Время о времени оттуда вихрем выносились летучие мыши.

– Хорош характерец, а? – Вевур засмеялся. – Нужно просто не обращать внимания. На самом деле он еще хуже, чем кажется. Но зато исследователь великолепный, другого такого во всем мире не сыщешь. За то и ценю.

– И терпите подобное обращение?

– Нам ли, нищим сторожам, привередничать? – Вевур прищурился лукаво, но потом вздохнул почти серьезно: – Характер у него неважный, это верно. Потому и помощников ему найти трудно. А его работа стоит того, чтобы ее сделали… Вдобавок, однажды он оказал мне неоценимую услугу.

– А чем он занимается?

– Как и большинство уважающих себя ученых нашего мира он изучает Стену Мрака, – важно ответил Вевур, покосившись в глубины развалин Святилища, где воцарилась внезапная подозрительная тишина.

– При помощи этого? – я с сомнением посмотрел на груду металлических обломков при входе.

Вевур не успел ответить, потому что появился сам ученый, одарил нас раздраженным взглядом и обратился ко мне:

– Скажите, Птенец, вас не затруднит оказать мне еще одну услугу? Мне до крайности необходимо перевезти кое-какое оборудование из старого музея. Возможно, ваш дракон окажет любезность…

Я молча развернулся и зашагал прочь.

Встающее солнце раскрасило небеса прозрачной акварелью. Ночной ветер согнал облака с небосвода на землю, и они окутали невесомым туманным шлейфом подножия деревьев, поверхность декоративного пруда, обломки каменных плит. Какие-то мелкие твари разбегались врассыпную при моем появлении, прятались за могилами и глазели оттуда с неистребимым пугливым любопытством. Пару раз я замечал темную шкурку Колючки, тихонько крадущегося следом. Впрочем, может быть, псевдобарсук просто охотился в параллельном направлении.

Иногда я ловил краем глаза движение медлительных, зыбких теней между склепами. То ли от деревьев, то ли еще от чего… Не хотелось вглядываться.

Полуразрушенные столбы, отмечающие границы Упокоища, я миновал с изрядной долей облегчения. Я не опасался призраков или дурной славы старинного погоста, но не зря же даже надменные и бесстрашные драконы явно избегали посещения местных достопримечательностей, невнятно мотивируя это нежеланием вспоминать былые неприятные события. Разумные и ехидные наблюдатели выдвигали более правдоподобную версию о том, что высокомерные создания просто пытаются навсегда выбросить из памяти скорбный для них исторический эпизод, когда маленькие жалкие людишки почти свели на нет гордое племя драконов. Основная часть тех безумцев и была захоронена здесь.

Все время пребывания на Упокоище я чувствовал молчаливое присутствие своего дракона. Дракон был рядом, но не подавал признаков жизни, одаривая своего владельца холодным, равнодушным безучастием. Мне меньше всего сейчас хотелось выяснять отношения с ним, поэтому я лишь горестно взглянул в сторону безнадежно далекой серебристой иглы Гнезда, украшавшей светлеющий горизонт, и зашагал по дороге в сторону Города.

Впрочем, пешком мне пришлось идти совсем недолго. Вскоре меня догнала волна скрипов, голосов, лошадиного фырканья и стука копыт, сопровождавших появление небольшого крестьянского обоза. Обозники без лишних вопросов подобрали одинокого путника, и я с относительным комфортом устроился на предпоследней телеге, куда, улыбаясь, поманила молодая темноглазая женщина с сонным ребенком на коленях. Ее спутники – два крепкотелых мужика, сидевшие на облучке, лишь рассеянно покосились на нового пассажира и отвернулись, поглощенные беседой друг с другом. Как выяснилось из их негромкого разговора, обоз шел не в Город, а поначалу в Гнездо, как и сотни других, подобных этому караванов, крестьянских и купеческих. Часть продуктов и прибыли поступала в Гнездо в качестве обычной платы за охрану. Драконы стерегли Рубеж, оберегая мир от наступления Тьмы, а благодарному населению полагалось кормить своих пограничников.

– …дармоеды проклятущие, – послышался голос одного из крестьян, продолжавшего прерванный моим по явлением разговор. – Сколько еще мы будем содержать этих бездельников?

Его сосед что-то невнятно ответил, заставив первого взорваться:

– Да?! А на … мне это надо?! Уж как-нибудь и сами бы справились!

– … граница.

– А ты видал ее, эту границу? Бабские сказки! «Говорят, говорят…», – передразнил он свирепо. – Мало ли чего плетут! Наверняка вранье это все. Им надо жрать, а сами добыть не могут, потому как бездельники по призванию и воспитанию, вот они и твердят таким дурачкам, как ты, что без них покоя не будет…

Женщина безмятежно улыбалась, укачивая ребенка и глядя куда-то в сторону отрешенным взглядом. Оживившийся ребенок, напротив, не спускал с меня внимательных глазенок. А я, сам того не замечая, не отводил взора от одинаково стриженых затылков двух собеседников впереди, чувствуя, как наливается кровь драконьей холодной яростью. Дракон тоже слышал болтунов.

– … дерьмо, – сердито, но уже миролюбивее отозвался первый крестьянин и заключил: – Ладно, чего уж там. Когда закончим дела здесь, вернемся и поговорим. Староста их приручил, вот пусть теперь и отвечает. Коли справно несут они службу, пусть докажут. А коли нет, сам понимаешь, разговор короткий.

– Как же они докажут?

– Это пускай у них голова болит. Они твердят, что за лебяжьей границей – селище упырей. Значит их дело выманить гадов оттуда, нам показать и прибить, чтобы мы видели. Вот тогда и поверим, что не зря они наш хлеб жрут и девок портят. Пора уж…

Я не слушал дальше, ощущая некоторую смущенную растерянность и неловкость. Крестьяне говорили всего лишь о наемниках-пограничниках, обычно охраняющих небольшие селения, выстроенные на границах с Издольем, где водилась всякая опасная для людей нечисть.

«А ты о чем подумал?» – насмешливо осведомился внутренний голос.

У ворот Гнезда я расстался с благожелательными попутчиками и вошел внутрь башни. Несмотря на то, что снаружи уже вовсю властвовало утро, здесь царил привычный прохладный сумрак и тишина. Считалось, что именно такая обстановка наиболее благоприятствует творческому процессу. Вот только мне всегда хотелось увидеть умника, который выдумал это и поговорить с ним по душам об особенностях творческих натур, которые, как простые смертные, также предпочитают тепло и свет.

Впрочем, такая обстановка скорее всего объяснялась иными причинами. Дело в том, что наше Гнездо, как и все остальные Гнезда мира, было выстроено в незапамятные времена с неизвестными целями. Это гораздо позднее его приспособили для нужд Птенцов, видимо, потому, что никому другому подобная махина не пригодилась. Трудно представить для чего первоначально предназначалось это грандиозное сооружение в несколько десятков этажей высотой, разделенное на внутренние, зачастую не сообщающиеся между собой отсеки. Благодаря загадочным свойствам это здание обеспечивало абсолютное уединение своим жильцам, что было на руку Наставникам, поскольку гарантировало сохранение порядка внутри смешанного молодежного общежития, и категорически не нравилось самой молодежи, ибо лишало всех даже возможности невинно ходить в гости друг к другу.

Общими были лишь несколько помещений – нижний холл, зал для собраний, столовая, центральная лестница, посадочные площадки и еще несколько отсеков помельче. А также террасы, узкие, в полтора шага шириной внешние каменные выступы, где неофициально собирались обитатели Гнезда, хотя всем это категорически запрещалось.

В Гнезде постоянно проживало не так много людей, как могло показаться, исходя из его исполинских размеров. Зато оно было под завязку заполнено всяческим оборудованием, и поэтому большая часть внутренних помещений стала недоступна несведущим, нам то бишь. Там властвовали технари и естественно паучники, пытаясь угадать предназначение наследия предков, так стремительно истребленных благодарными современниками, что они не успели позаботиться об инструкциях для потомков. Никто даже точно не мог сказать, на каком круге истории это произошло. Говорят, это был золотой век, когда удалось продвинуться немыслимо далеко до начала очередной войны… А потом все закончилось, как обычно. Впрочем, об этом лучше расскажут историки.

Пока же знатоки из Гнезда и примыкающего к нему Университета, задействовав все доступные ныне ресурсы, пытаются хоть что-то освоить. Иногда им это удается. Как, например, удается делать немыслимой сложности медицинские операции при помощи древнего, но отменно действующего оснащения лабораторий. Когда-то и Джеанну вытащили с того света как раз здесь… А иногда им это не удается, и тогда один из этажей Гнезда превращается в мертвую зону, а горожане злорадно населяют ее призраками и чудовищами… И, кстати, не особенно и преувеличивают.