Кровь драконов

Слушатели внимали благоговейно и с наслаждением ужасались, передавая друг другу взгляды, выражение лиц и жесты, как заразу. Еще минуту назад кто-то недоуменно пожимал плечами, но захваченный общим настроением теперь уже цокал языком, округлял глаза и беспокойно кивал, торопясь поддакнуть.

– Правильно! Они ж иной раз такое сотворят, что простому человеческому умишке-то и сроду не додуматься…

Джеанна смотрела на них. Зеленые глаза недобро сощурились. Вся она в этот момент была, как напружиненная, свернувшаяся змея, готовая к атаке. Миг – и она вонзит ядовитый зуб в нерасторопного олуха. Я отрицательно качнул головой, но она лишь усмехнулась уголком рта.

– Все беды от них, – негромко говорила невысокая женщина средних лет, зябко кутающаяся в шерстяную кофту грубой домашней вязки. Ее соседи слушали, изредка косясь на хмурых стражей у воды и на обмякшее тело на камнях набережной. – Всегда так было, только никто не помнит уже. И Война-то началась от того, что люди не мог ли уже выносить засилье проклятых тварей. Только потом забыли об этом. Выставили их мучениками. А ведь они чужие! Что им наши страдания? Она даже своих выкормышей ненавидят, это всем известно…

– Что вам известно? – едва не шипя от злости, осведомилась Джеанна, оборачиваясь к женщине.

– А все! – ничуть не смутившись отозвалась та, спокойно и самодовольно встретив взгляд девушки. – И о нравах в Гнездах, и о рабах безмозглых и надменных, которые воображают себя хозяевами, и о том, как крылатые твари извращают и развращают тех, кто служит им и какой ценой плачено за власть… Про то знающие люди завсегда говорили.

– Какую власть? – выдохнула Джеанна. – Какие рабы? Как вам не стыдно нести такую чепуху?

– А ты, видно, из них? – совсем негромко спросила женщина, но отчего-то все другие разговоры внезапно смолкли, – Конечно, из них. Значок спрятала и думала никто не признает?

Джеанна задохнулась от гнева. Значок с драконом она не носила почти никогда, но в день, когда ректорат рекомендовал снять значки с полетных курток, в избежание возможных неприятных инцидентов (в тот день стало известно, что нашли Маркра, с вырезанным сердцем), Джеанна демонстративно нацепила значок, мотивировав это тем, что желает отличаться от подонков, которые сотворили это с десятилетним мальчиком и от трусливых мерзавцев, которые не посмели остановить их. С тех пор она не снимала его, но сегодня, забрав из стирки комбинезон, просто забыла прицепить драконника обратно.

– И нечего эыркать на меня, ишь вызверилась, бесстыжая, – все так же ровно проговорила маленькая женщина, глядя на Джеанну снизу вверх. – Юбку сначала надень, вместо штанов. Ты же девица… или, кто ты там, – пробормотала она себе под нос.

Почему-то именно это вдруг успокоило Джеанну. Она и в самом деле перестала сверкать глазами, прикрыла жесткую зелень взора ресницами, почти улыбнулась. Кажется, только я заметил, как побелели ее стиснутые кулаки.

– Вы не правы, – мягко сказала она. – Не правы, пытаясь оскорбить меня, и дважды не правы, пытаясь оскорбить драконов.

– Это почему же она не права? – осведомился рыжий мужчина, тут же смешался и уточнил: – То есть, я хотел сказать, что на ваш счет она может и не права, но вот драконы…

– А что – «драконы»? – спросили у меня из-за спины. Мельком обернувшись, я увидел худощавого, непривычно большеглазого парня в компании приятеля такого же облика.

– Ну, знающие люди говорят, вроде они договорились с Тьмой… – без особой уверенности ответил рыжий. – Вроде как они поклялись служить ей…

– И это после веков, в течении которых они стерегли Тьму? Днем и ночью охраняли Рубеж? – произнесла Джеанна, возмущенно уставившись прямо на него.

– Да кто его видел, этот Рубеж? – невнятно проворчал рыжий, пятясь.

– Если нет Рубежа, нет соответственно и Тьмы, – заявил большеглазый парень, темные волосы которого почти не прикрывали заостренные и раздвоенные уши полукровки. – А если нет Тьмы, то как с ней договорились драконы? – Он благожелательно оскалился двумя рядами острейших зубов, заставив находившихся поблизости нервно шевельнуться.

– Вот я и говорю, дармоеды, – встрял стоящий рядом с женщиной в кофте человек, востроносый и суетливый, как мышь. – А сосед твердит…

– Да погодите вы с вашим соседом, – отмахнулись от него. – Люди же видели!

– Что видели?

– Да дракона! Который напал на эту несчастную! Вон Ринна видела, и Ор Мучник, и…

– Вы лжете! – сорвавшийся голос Джеанны взвился, пронзив всеобщий галдеж. Даже стражники возле воды заинтересованно подняли головы.

Разрозненная, разноголосая толпа людей как-то нехорошо сошлась, вокруг нас, сомкнулась, царапая неприязненными взглядами.

– Ты обвиняешь нас во лжи? – медленно произнесла женщина в кофте. Я никак не мог рассмотреть цвет ее глаз, прикрытых тяжелыми веками. – Ты смеешь обвинять во лжи честных граждан в их собственном Городе, в их доме?..

Так. Я незаметно постарался передислоцироваться, встав поудобнее, чтобы в случае необходимости отгородить Джеанну от остальных. И краем глаза засек, что остроухий парень и похожий на него приятель сделали то же самое.

– Эй, да они тут одна небось компания! – немедленно среагировал кто-то такой же наблюдательный. – Житья не стало от полукровок, а они туда же! Голос подавать! Небось чуют защиту-то сверху…

– А вот сейчас и поглядим, кто первый поспеет уши скруглить кому надо и лжецов отучить языком-то хлестать… – хищно облизнулись в толпе.

– Ай, нехорошо… – одними губами произнес остроухий. – Ты посмотри, до чего наглый народ стал, ничего не боится! Сейчас вас побьют. И нас за компанию. Было бы разумно унести ноги, если, конечно, вы не безумцы, обожающие сражаться с разъяренными соотечественниками…

– Они не посмеют, рядом стража, – отозвался его друг.

– Пожалуй, я бы на это не рассчитывал. Наши доблестные стражи всегда уступают праведному гневу добропорядочных горожан. Да и не убьют эти увальни нас, но потрепать могут. Смею вас заверить, это не особенно приятно…

Оснований не доверять ему не было ни у меня, ни у Джеанны. Мы переглянулись, а услышав брошенную кем-то из недовольных горожан реплику: «А не проверить ли этих умников в участке?..», Джеанна схватила меня за край рукава и потащила вверх, по ближайшей лестнице.

Поначалу горожане опешили, явно не ожидая такой быстрой и бескровной победы, но потом донеслось разочарованно-негодующее: «Эй! Смотрите! Они удирают…»

– Бежим! – воскликнула Джеанна и припустила со всех ног, в сторону ближайших дворов.

Я помчался за ней, чувствуя себя несколько глупо, но стараясь не отставать. И был чрезвычайно удивлен, услышав, что кто-то с тяжелым топотом и азартными вскриками спешит за нами следом. Хватило одного короткого взгляда через плечо, чтобы убедиться, что на этот раз ленивые увальни-горожане не отмахнулись привычно, а не сочли за труд размять ноги и попробовать догнать охальников и нахалов, то есть нас. Человек десять-двенадцать, часть из которых успели подобрать палки, запыхиваясь и сопя, но с искренним энтузиазмом тянулись за нами.

Ух, ты! – подумал я, мигом догнал Джеанну, схватил ее за руку и прибавил скорость, вынудив ее сделать то же самое. Через полминуты мы оставили далеко за спиной и за сплетением проулков, проходных дворов и заборов преследователей, прислонились к ближайшей стене и пытались отдышаться.

Джеанна смеялась. Растрепанная, взъерошенная, выдохшаяся она смеялась, утыкаясь лбом мне в плечо. Остатки злости и негодования выплескивались наружу вместе с безудержным весельем. Размазывая выступившие слезы ладонями, девушка опустилась на землю и некоторое время обессилено вздыхала, перемежая всхлипы со сдавленным смехом.

– С-сумас-сшедшие… – наконец, выдавила она. – И они, и мы…

– А ты в особенности, – хмыкнул я, опускаясь с ней рядом. – Что это на тебя нашло?..

Она, улыбаясь, мотнула головой.

– Обожаю дразнить гусей… Таких жирных, напуганных, тупых… – Джеанна помолчала, вытирая мокрую от слез щеку, потом вдруг остро взглянула на меня; – Ты думаешь, это правда? То, что они говорили?

– Не имею понятия, – ответил я, пожимая плечами. – Но похоже на правду…

– То есть? – она возмущенно приподнялась. – Ты всерьез хочешь предположить, что ту несчастную женщину загрыз дракон? Ты?

– Не знаю, кто ее загрыз, – сказал я мрачно. – Но прошлой осенью я видел нечто подобное тому, что описывали эти люди. Дракона-призрака… Неподалеку тоже нашли труп.

Несколько мгновений Джеанна изучающе рассматривала меня, явно намереваясь продолжать расспросы, но отчего-то раздумала и встала на ноги:

– Пойдем. Мы и так задержались…

Не знаю почему, но из всех изменений, произошедших за зиму в Городе, меня особенно задело закрытие «Мышеловки», Я никогда не был ее завсегдатаем и заглядывал туда не больше двух-трех раз за сезон, но, узнав, что «Мышеловка» больше не ждет гостей, заметно расстроился. Было в этом довольно заурядном событии нечто символическое и тоскливое. Никто не заставлял владельца «Мышеловки» закрывать ее. Никто не принуждал. Но хитрец почуял откуда дует ветер и прикрыл заведение на некий, совершенно немотивированный ремонт, который начался сразу после Зимних Бурь и тянется до сей поры. Не посмев прикрыть свою лавочку официально (чтобы ни в коем случае не портить открыто отношения с по-прежнему могущественным Гнездом), тем не менее хозяин постарался сберечь и свою репутацию в глазах соседей.

Мы с Джеанной как раз проходили мимо в тот момент, когда два сумрачных плечистых парня, стаскивали вывеску с дверей. Сбоку от них была прислонена к стене другая, но я так и не сумел прочесть надпись на ней.

– Ты не встречал больше свою сказочную незнакомку? – обратилась ко мне Джеанна, окинув бывшую «Мышеловку» рассеянным взглядом.

– Увы, – ответил я. – Склонен признать, что, скорее всего, она мне почудилась. Особенно после того, как спасатели убедили меня, что в лабиринте они не нашли ничьих следов, кроме моих.

– Очень жаль, – усмехнулась Джеанна. – Хотела бы я повидать девушку, способную тебя очаровать.

– Загляни в зеркало, – посоветовал я, усмехнувшись.

– Ах, разумеется, я вне конкуренции, – состроив капризную гримаску, отозвалась Джеанна. – Нет соперниц совершенству… – Она кокетливо убрала выбившийся локон, поджала губы и, не выдержав, засмеялась. – А тебе известно, доблестный рыцарь, что пока ты гоняешься за призраками, одна вполне конкретная девица желала бы подарить тебе свое нежное сердце…

– Это кто же? – заинтересовался я. – Я ее знаю?

– Более-менее… Ты провел с ней под одной крышей не один год, не замечая очевидного всем…

– М-м?.. Надеюсь, ты не себя имеешь ввиду, – пробормотал я обеспокоенно.

– За это «надеюсь», ты еще поплатишься, нахал, – пригрозила Джеанна. – И не льсти себе…

– Кто же тогда?

– Такая славная, рыженькая, имя которой ты вечно забываешь. Таянна.

– Ты шутишь? – машинально спросил я.

– А ты отвлекись ненадолго от своего дракона, призраков и собственной персоны и посмотри вокруг, – посоветовала Джеанна ехидно. – Три с чем-то года назад, когда Тая прибыла к нам все поражались слабости ее дракона… Только поступив, она уже была кандидаткой на отчисление. Ее и взяли-то потому, что ее отец – родной брат наставника Канно… Но прошло не так много времени, как все резко переменилось. Это было удивительно! Ее дар стал набирать силу. Девочка, к счастью, влюбилась. А любовь… Она тоже божественная сила, творящая и всепобеждающая, верно? Как и талант. Она заставляет служить только себе. Своего рода дракон… Потому-то драконы так не терпимы к проявлениям обычной человеческой любви. Потому-то мы… – Она смолкла, потом закончила фразу, улыбнувшись мимолетно: – Ты бы посмотрел, что она творит с той поры, как познакомилась с тобой…

– Вот здорово… – проговорил я слегка растерянно.

– Смотри, не вздумай обидеть ее, – сказала Джеанна. – Она умница.

– Зачем мне ее обижать? – искренне удивился я, – Это, кажется, ты у нас специалист по бестактности и подозрениям…

Джеанна немедленно надулась. Прошлой осенью она-таки получила по заслугам, когда подробности наших приключений просочились наружу. Накануне того безумного дня она действительно отправилась следить за Вейто, подозревая его во всех смертных грехах. К тому времени она уже успела напридумывать невесть что на его счет. И надо же! Он действительно вел себя весьма странно, оправдывая самые худшие подозрения… Для начала он избавился от слежки. Вейто, хоть и походил на вечного растяпу, но был далеко не глуп и чрезвычайно наблюдателен и давно уже приметил Джеаннин интерес к своей персоне. Раздраженная Джеанна ринулась сначала в гости к пьяному Вевуру за сведениями, поскольку Вейто часто навещал художника (по причинам, которые он также держал втайне от негодующей Джеанны), а затем отправилась в свободный поиск к катакомбам, ожидая увидеть там… Да она и сама точно не знала, что хотела или опасалась увидеть. Но точно не то, что увидела.

Странный парень Вейто, награжденный… нет, наказанный талантом к тому, к чему не лежала его душа. Чего боялся он до обморока, до потери самоконтроля и отчаянно стыдился этого, вдобавок, он еще и страшился высоты. Ежедневно пытаясь доказать себе и миру, что он не трус, он укрощал ненавистного дракона и сражался сам с собой, придумывая для себя непосильные задания. Например, перебираться по внешней стороне стены Гнезда с этажа на этаж. Или в одиночку исследовать катакомбы, где он завел для себя даже собственное логово и хранил там приспособления для того, чем хотел заниматься всегда – реставрировать древности. Всего-навсего… Ничего общего с безумием и величием своего дракона.

А ему ежечасно твердили, что дар его необходим людям, и он не имеет права отказаться от него.

Весной, почти сразу после переезда случилась трагедия. Вейто познакомился с девушкой-студенткой. И однажды, намереваясь произвести на нее впечатление, он вскарабкался на скалистый обрыв, чтобы достать ей какой-то редкий цветок. Когда он вернулся – девушка уже была мертва. Ее задушили, пока он лез вверх, а Вейто даже не подозревал об этом, спускаясь обратно с добытым цветком… Бедняжка стала первой жертвой того безумца, что позже откроет в Городе сезон своей страшной охоты.

Оправиться от такого было нелегко. Страх высоты стал болезненным, да еще и осложнился бесконечной виной и сожалением. «Если бы он остался с ней, то тогда она была бы жива…»

День за днем переживать это?

И однажды, он сломался, когда врожденное чувство долга схлестнулось с накопившейся усталостью от постоянной борьбой с самим собой. Он попытался покончить со всем разом… То есть не совсем так. Он попытался в очередной раз убедить себя, что не малодушие заставляет его отступиться от своего дара и полез доказывать себе и равнодушному миру, что бесстрашен и упорен, и способен вскарабкаться без страховки по отвесному обрыву над рекой… Только отвес был по определению неприступным – отрицательный наклон, да еще и сыпучая поверхность. Тем более, для такого неуклюжего скалолаза, как Вейто. Так что попытка штурмовать его изначально была самоубийственной.

То-то он показался мне помешанным, когда мы встретились давним утром. Как раз после той ночи, когда мы сражались с Боиром и его компанией. Правда, Вейто находился тогда в другом конце города, где на его счастье неподалеку оказался Вевур. Лишь поэтому он остался жив.

Вот с тех пор Вейто и зачастил в гости к Вевуру. Человеку, который пережил в свое время не только смерть любимой, но и отказ от дракона, было что рассказать. Да и реставрацией древних предметов увлекались оба, так что могли бесконечно обмениваться опытом.

А Джеанна, узнав подробности этой истории, долго и мучительно переживала. Все-таки она была доброй девушкой.

– А зачем тогда ты обижаешь эту свою блондинку? – мстительно полюбопытствовала добрая Джеанна, не упустившая случай воткнуть ответную шпильку.

– Какую еще блондинку… – пробормотал я, смешавшись.

– Ту, с которой ты позавчера отплясывал… А потом она шипела, словно кошка?

Я демонстративно огляделся по сторонам и с преувеличенным воодушевлением спросил:

– А куда это мы идем?

– К одной моей знакомой, – ответила девушка, внезапно помрачнев. – Немного осталось. Нам нужно в тот двор…

Указанный двор мне не особенно понравился. Не двор – темное ущелье. Старые трех-четырех этажные дома сомкнулись вокруг кольцом, наводя на неприятные ассоциации и воспоминания. И хотя солнце светило ярко, здесь царили зыбкие, сырые сумерки. Два чахлых деревца еще пытались расти на некоем подобии клумбы, зато от шести их собратьев уцелели лишь кривые пеньки. Впрочем, в остальном двор выглядел вполне респектабельно: никакого мусора, чисто выметенные дорожки, ни одного выбитого стекла в окнах. Обычный двор в центре города.

Джеанна остановилась, нерешительно оглядываясь. Надо полагать, прежде она не заглядывала в гости к своей знакомой или была здесь очень давно. Поколебавшись, она выбрала средний подъезд трехэтажного дома, стены которого украшали каменные барельефы, изображающие, если не ошибаюсь, ветви виноградной лозы и зашагала к нему с неожиданной решительностью. Последовать за ней я не успел, перехваченный цепкой дланью и привычным голосом Тучакки:

– Стоп! Думаю, девушке там компаньон не требуется…

Я обернулся.

– На первом этаже здесь живет известный в округе зубной врач, человек солидный, хотя и немилосердный. На втором обитает не менее известная повитуха. А на третьем проживал старик-архивариус, но с начала сезона он отбыл к родственникам в предгорья, – сообщил Тучакка, провожая взглядом удаляющуюся фигурку девушки.

Джеанна остановилась ненадолго у дверей подъезда, обернулась, махнула рукой и скрылась за тяжелыми створками. Говорите, зубной врач и повитуха? Вряд ли Джеанне требовался стоматолог…

– Нанилитта Золотница – женщина серьезная, – добавил между тем Тучакка. – Она не только принимает желанных детишек, но и всеми силами старается, чтобы на свет не появлялись нежеланные. Средства у нее надежные и вполне безопасные… Правда, помогает она только девочкам. Для предусмотрительных ребят есть другой адресок. Хочешь поделюсь?

– Туча, – вздохнул я, – ты действительно полагаешь, что я вырос в монастыре?

– В народе разное говорят, – неопределенно отозвался он, хищно усмехаясь. – А еще говорят…

– Откуда ты взялся? – перебил я его с досадой. – Следил за нами, что ли?

– Ага! – булькнул он самодовольно. – От самой набережной. Потом потерял, когда вы так прытко унеслись в неизвестном направлении. А потом снова нашел… Ух, людишки на вас осерчали! – Он восхищенно потер ладони друг о друга, зазвенев монетками, пришитыми к рукавам.

Я пожал плечами. Полутьма, царившая в дворе-колодце, начала нервировать. Показывать это кому бы то ни было, тем более Тучакке не хотелось, но озноб пробирал до костей, заставляя ежиться и вздрагивать от его ледяных касаний. Замкнутое пространство тревожило. Временами я ощущал, что темные стены смыкаются вокруг, как кулак и с трудом подавлял нестерпимое желание опрометью выскочить из проклятого двора. Дни, проведенные прошлой осенью в подземелье, наградили меня редкими, но отвратительными приступами клаустрофобии. Выбравшись из-под земли, я недели три вообще с трудом переносил закрытое пространство, но потом снова привык. Как оказалось, не до конца.

– Покойницу-то видал? Вот не свезло, бедняжке… – Тучакка явно заметил, что мне не по себе, но без особых оснований он не тыкал пальцами в больные места, просто помечая их и откладывая про запас, чтобы вытащить на свет в самый неподходящий момент позднее. Кстати, он был единственным, кто до сих пор так и не удосужился поинтересоваться подробностями моих приключений в лабиринте, хотя как раз от него я ждал самой бесцеремонной атаки.

– А известно тебе, что убийцу взяли? – словно невзначай осведомился Тучакка, как-то разом выбив у меня из головы все посторонние мысли и чувства.

– Что? – выдохнул я, уставившись в его расплывшееся удовлетворением лицо. – Кто?

– Только не бросайся на меня с кулаками, ладно? – предупредил он. – За что купил, за то и продаю. Законники не спешат звать прессу, пришлось подмазать там одного, а он, дело известное, может и…

– Кто?! – рявкнул я.

– Какие вы все, право, нервные, – возмутился Тучакка. – Молодость, конечно, склонна все драматизировать и … – Он напоролся на мой взгляд и другим тоном, без ерничества, закончил: – Неприятно мне это сообщать именно тебе, но, боюсь, горожане были правы. Убийца был Птенцом. То есть, не совсем Птенцом, поскольку ни к одному Гнезду он отношения не имеет, но дракон у него был. Странный, необычный, не такой, как ваши. Собственно, потому поначалу никто и не верил очевидцам. А они не врали… Его взяли почти сразу же, после того, как он убил несчастную травницу. Сегодня утром. Ей крупно не повезло. Мерзавца уже подозревали, за ним следили и упустили буквально на несколько минут. Тут она и подвернулась… Сгоряча, охотники даже не заметили, что одной жертвой стало больше. Нашли ее только сейчас, после признания убийцы.

– И кто он?

– Подробности пока не известны. Во-первых, последняя оплошность стражей не способствует их рекламе. А во-вторых, убийцу не спешат являть и потому, что обстановка и так накалена. Представляешь, что произойдет, если люди узнают, что этот урод обладает драконом? Пусть неправильным, пусть необычным, но – драконом. Что тогда станет с нашим вечным, беспорочным символом добра и защиты? Особенно сейчас? Упаси Хранитель, дать невеждам в руки такой козырь… – Тучакка поскреб подбородок, заросший неровной щетиной. – Естественно, вмешалось Гнездо…

– Так им тоже известно?

– Неужто тебя это удивляет? С самого утра торчат в Узилище. Нервничают. Рассматривают этого психа чуть ли не под лупой. Руками разводят.

– Это они умеют, – пробормотал я. – Что-нибудь еще известно?

– Известно, конечно. Едва эту тварь взяли, он только и делает, что говорит без умолку. Несет его, как дерьмом. Выговорится, вздохнет с облегчением и снова тараторит. Рассказывает, как готовился он к каждому выходу, как вычислял свою жертву, как убивал их… В подробностях. Одного не сообщает, зачем он это делал. Твердит – дракон велел…

– Что он за человек?

– Обычный. Мелкий такой, суетливый. Служил в какой-то канцелярии. Семья есть. Дочка. Самый неприметный тип с виду. Вот только стоит ему заговорить про дракона – он будто преображается. Он благоговеет перед своей крылатой тварью, смертельно боится ее и при этом гордится обладанием. Он помешан на ней в самом худшем смысле. Этот человек безумен.

– А они уверены, что он тот, кто им нужен?

– Да он признается во всем напропалую!

– Придурков много. Даже таких…

– Жена его – главный свидетель обвинения. То ли видела она что-то, то ли подозревала… Пока еще не говорят точно. В доме они у него кое-что нашли. Да и подробности он рассказывает такие, что по словам моего источника, у бывалых слушателей волосы дыбов встают… – Тучакка поморщился. – Все это цветочки. Ягодки проклюнутся, когда слухи поползут по улицам, а этого не миновать ни в коем случае…

– Может, разумнее будет сообщить людям всю правду? Этот тип – просто псих! И дракон его, если существует на самом деле – безумен! Остальные-то при чем…

– При чем, спрашиваешь? – Тучакка неприятно улыбнулся, – Пойдешь лично убеждать народ в этом? Птенец! А известен ли тебе, Птенец, некий молодой человек по имени Боир?

– Боир? – Я свел брови, вспоминая, и кивнул: – Известен. Пообщались с ним как-то раз. Очень близко.

– В таком случае тебе не надо напоминать подробности той давней истории?

– И что?

– Хочешь узнать, как она звучит сейчас? Спустя всего лишь полтора сезона? Два молодых человека полюбили одну девушку. Один парень был Птенцом. Другой горожанином. Девушка тоже была Птенцом, но любила горожанина, хотя ей это и запрещалось… Погоди перебивать! Я расскажу сказку, как слышал!.. Итак, двое молодых людей решили выяснить отношения друг с другом и решить, чья же эта девушка. Вышли они один на один в чистое поле… Хорошо, пусть не в чистое поле, ну, на набережную, не мешай!.. Вышли, значит, и стали сражаться. Горожанин был силен и стал он одолевать Птенца. Тому, естественно, это не понравилось и он призвал на помощь своего дракона, который победил горожанина в нечестном поединке. Тут подоспели стражи и, не разбираясь, отправили обоих за решетку. Однако, узнав, что один из узников Птенец, они немедленно отпустили его на свободу с извинениями, а второго парня, по рекомендации Гнезда, держали в тюрьме еще очень долго, обвиняя его в нападении, хулиганстве и даже грабеже… А бедную девочку, послужившую причиной раздоров, насильно заперли в Гнезде, чтобы она не якшалась с кем не положено, то есть с горожанами…

– Что за белиберда?

– Это не белиберда, мой мальчик. Это целая мораль современного общества. Ты обрати внимание, сколько в этой простенькой истории скрытых отсылок на всеобщее настроение, начиная с чванливости Птенцов и кончая заискиванием городского управления перед Гнездом… – Тучакка многозначительно приподнял выцветшие брови. – А ты еще хочешь рассказать им правду об убийце? – Он пошевелил носом, принюхиваясь и заторопился: – О, мое время вышло, надо спешить… Жену хочу отправить к родственникам, подальше из Города, – пояснил он непривычно мягким тоном.

– У тебя есть жена? – Воистину, сегодня день потрясений.

– А почему бы и нет? – Похоже, Тучакка был готов оскорбиться, что тоже было ни него не похоже.

– Ты раньше ничего не говорил о ней.

– Разве ты спрашивал? – Он усмехнулся. – И вот еще что… Вспомнил, ради чего за вами гонялся. Дело у меня есть… Где я живу не забыл? Так зайди ко мне на днях.

– Зачем?

– Передать хочу кое-что для ваших наставников. Мне самому в Гнездо тащиться недосуг, а им бы было интересно.

– Тебе и недосуг? – не поверил я.

Тучакка слегка скривился и добавил:

– Ты только куртку свою приметную не вздумай надевать, когда в гости придешь. Бывай, Птенец! – Он звякнул всеми своими железками и монетами, как попало нашитыми на одежду и ускакал в подворотню. Глядя ему вслед, я попытался представить себе женщину, способную терпеть в доме нечто подобное Тучакке. И невольно подумал, что знаю о нем непозволительно мало.

Появилась Джеанна. Серьезное лицо, отрешенный взгляд, руки в карманах. Из правого кармана торчит уголок белого пакета. Джеанна заметила мой взгляд и демонстративно вздернула подбородок, привычно сощурив глаза – догадался? Ну и что?

– Все в порядке? – спросил я.

– Да, вполне.

– Возвращаемся домой?

– Если хочешь… – Глаза погасли.

Джеанна вяло пожала плечами и принялась долбить носком ботинка землю под ногами.

– Что-то случилось?

– Да… – Джеанна подняла голову и ломким голосом произнесла. – Она сказала, что у меня будет ребенок.

Только что тусклые глаза буквально засветились, отражая какие-то внутренние эмоции девушки. Такого потерянного и отчаянного взгляда я никогда прежде не видел. Я даже представить себе не мог, что эта самоуверенная и нахальная девчонка может так смотреть, пряча за вызовом страх и смятение.

И не мог представить, что сейчас услышу именно это. Сегодня воистину день свежих новостей.

– Чего? – ошалело переспросил я. – Чей?.. – И сразу же догадался. – Вевура… Паршивый коллекционер…

– Сам ты… Не твое дело, – неожиданно жестко отозвалась Джеанна, уколов меня взглядом сузившихся гневно глаз. – Не вмешивайся. Я сказала тебе только потому, что мне нужно было попробовать произнести эту новость вслух, иначе мне самой не понять, что произошло. А ты мой самый близкий человек. И только тебе я могу доверять. Но обсуждать мы это не станем… Сейчас.

В клумбе, рядом с нами, зацветали желтым кисти крохотных цветов на колючих, толстых стеблях. Из этих невинных соцветий изготавливают сильнейший яд, не имеющий противоядия. Странно, что кто-то решил посадить их в клумбе. Или, наоборот, нормально?

– Может, прогуляемся по Городу? – неожиданно для себя предложил я, не в силах отвести взгляд от желтых цветов. – Пообедаем где-нибудь…

– Хорошо, – кивнула с притворным безразличием Джеанна и первой двинулась к арке выхода со двора.

Теплый, почти летний ветер ерошил кроны деревьев, подметал улицы, задирал прохожих. Парочка крошечных полосатых прыгунов, подхваченная мощным порывом, скользила по мостовой, цепляясь друг за друга. Виду них при этом был недовольный, но покорный судьбе. Таким, почти невесомым тварям, не стоило бы выходить на улицу в ветреный вечер.

Было еще не поздно и, хотя солнце село, очень светло. Время звезд пока не наступило, однако, при желании уже можно было различить бледный свет Ока Дракона.

Людей на улицах прибавилось. Что бы ни случалось, какие бы страсти горожане не рассказывали друг Другу, они не могли отказать себе в удовольствии прогуляться после работы, теплым весенним вечером по улицам, посудачить с соседями, обменяться новостями. Кроме того, в Городе скопилось множество приезжих, коротавших время до наступления Праздника. Часть из них была честными туристами, а другая, и немалая, – торговцами и ремесленниками, дожидающимися разрешения открыть свои шатры на Ярмарочном поле в дни празднования. Сейчас же им было нечем особенно заняться, ибо торговать посторонним в черте Города и предместьях строго воспрещалась. Как и давать представления. Потому к бездельничающим торговцам присоединились скучающие музыканты, циркачи, актеры, поспешившие с прибытием. Более предусмотрительные и опытные сейчас собирали навар в окрестностях, подальше от городской черты.

– Нельзя сказать, что я тоскую о своих детских годах, – внезапно проговорила Джеанна, рассматривая расписанный фургончик, приткнувшийся к дешевой гостинице. – Детство было не самым приятным периодом моей жизни. Но были дни по-настоящему счастливые. Такая же повозка вывозила меня на весеннюю ярмарку за город. Там было восхитительно. Я до сих пор так считаю. Я пела, и люди слушали меня. А потом хлопали от всей души… Это чувствуется всегда, Я воображала себя великой актрисой. На несколько дней. Потом возвращалась домой и всю дорогу мысленно клялась себе, что обязательно стану настоящей актрисой и певицей…