Кровь драконов

Он вышел за дверь. Джеанна и Вейто удивленно обернулись, когда я двинулся следом, но не сделали попытки пойти следом. На вопросительный взгляд Джеанны я отрицательно качнул головой.

Вевур не захватил с собой стакана, поэтому после долгого рытья в карманах на свет была извлечена потрескавшаяся трубка из темного дерева и разожжена в результате цепочки изрядных ухищрений. В небеса поплыли белесые облачка дыма, распространяющего странноватый запах.

– Вообще-то не люблю я эту тему, – признался неохотно Вевур, глядя мимо меня. – Мои драгоценные родители состояли в Круге. Одним прекрасным вечером они едва не принесли меня в жертву во имя великой цели. Мой дракон был еще слишком слаб тогда, чтобы защитить… Не самое умилительное воспоминание из моего детства… – Он вынул трубку изо рта, с сомнением оглядел ее и проворчал: – Что еще за дрянь? Давно я не проверял свои запасы…

– Так значит, настоящий Круг все-таки возрожден?

– Он никогда и не был мертв. Драконы сами обманули себя, выдавая желаемое за действительное. Неужто они всерьез полагали, что подобное течение можно уничтожить? Это как подземные воды – существуют всегда и время от времени пробиваются на поверхность родниками. Один источник погибнет, другой проклюнется…

– И что представляло собой это течение?

– Ты в библиотеке был?

– Был. И пришел после этого к вам.

– Отчего же? В Гнезде, помнится, была шикарная подборка книг на эту тему… – удивился Вевур. – Куда дели? Сроду не поверю, что у кого-то из буквоедов поднялась рука уничтожить их. Не иначе припрятали от просто душных и невинных.

– В нашей библиотеке нет закрытых отделов, – неуверенно возразил я. Вевур как-то со значением хмыкнул.

– Птенец! Ну что ты как маленький, честное слово… Впрочем, ничего странного. – Он потер лоб, раздумывая. – Я, увы, не специалист по Кругу. Так, нахватался отрывков. Тебе бы пообщаться со знатоками, если ты и впрямь заинтересован. С Закиром, например…

– С кем?

– Да с тем стариканом, которого ты видел вчера. Собеседник он чудовищный, но знает много.

– Может, и пообщаюсь, позже. Но ведь это именно вы первым помянули Круг.

– Брякнул не подумав, не знал, что пристанешь, – пробурчал огорченно Вевур. – Что бы тебе рассказать эдакого, чтобы отвязаться… – Он вздохнул тяжко, постучал корешком трубки по зубам и осведомился: – Знаешь, отчего Круг Зверей получил такое название?

– Потому что они носили маски зверей для конспирации.

– А почему именно зверей? Не знаешь? Ну, хоть чем-то с тобой поделюсь… – Вевур оживился. – Есть две версии. По мнению создателей Круга драконы не являются естественными созданиями, а есть они извращенный плод человеческой гордыни и разума. Они неестественны и оттого опасны. Природа не породила этих чудовищ, следовательно, они подлежат уничтожению. Маски зверей как раз символизируют природу. Обычные лесные звери противопоставляются драконам. Природа, так сказать, своими руками уничтожает нечисть… Примерно так гласит первое объяснение, признанное официально. Но есть и второе, которое даже большинством членов Круга не считается правдоподобным. По этой версии на наших небесах, давным-давно существовало некое мифическое созвездие, со стоящее из силуэтов животных – звериный круг. Вроде бы это созвездие несло мир и добро тем, кто видел его. Но потом произошло нечто ужасное, и вместо звериного круга на небесах появился холодный и злой Дракон, от неспящего Ока которого кроме неприятностей никто ничего и не ждет. А новообразованный Круг Зверей должен поста вить перед собой целью ни больше не меньше – свержение проклятого созвездия с небосклона и восстановление на старом месте звериной компании… Даже самые отъявленные фанатики понимали, что это немыслимо, поэтому вторая версия никогда не пользовалась популярностью…

– Чем они занимались, кроме того, что убивали драконов?

– Ну, допустим, драконов они не особенно убивали, Тебе ли не знать, что убить дракона почти невозможно. «Почти» – зацепился мысленно я, но вслух выдал более актуальное возражение:

– Зато можно попробовать убить его всадника.

– Вот ты и ответил сам на свой вопрос.

– В таком случае они были просто убийцами, – пожал я плечами. – Чем же Круг так привлекал всех? Ведь вы говорили, да и в учебниках написано, что состояли в нем не только мерзавцы, которым все равно кого прибить…

– Нашел знатока, – проворчал Вевур. – Мне кое-что известно о традициях и обычаях Круга, о вещах, которыми они пользовались, об определенных ритуалах, но о сущности этого общества, о его намерениях, тайнах я знаю не больше, чем любой обыватель… – Он звучно поскреб щетину на подбородке, размышляя. – Безусловно, далеко не все они были просто убийцами. Они сражались за идею. Драконы – это зло, значит надо избавить мир от зла. Время было смутное, жесткое, стремительное. Если для того, чтобы уничтожить дракона требовалось убить и его владельца, что ж, это цена, которую они платили. Военные законы. Ведь и драконы не щадили их…

– Чепуха, драконы не убивают людей!

– Откуда тебе это известно? Что мы все знаем о них? Только то, что они позволяют знать о себе? Ты владеешь драконом, ты подчиняешь его своей воле, но ты сам понимаешь, какую силу контролируешь? И контролируешь ли?

– Хорошо, согласен. Мы знаем о драконах мало, но откуда Кругу знать о них? Кто-нибудь из всадников был его членом?

– Ходили слухи, что в обществе состояли бывшие владельцы драконов. Но основным источником информации были не они. Круг веками исследовал драконов и все, связанное с ними. Говорят, им удалось раскрыть тайну, как нейтрализовать драконью силу и оттого их нападения на Птенцов заканчивались достаточно удачно.

– Слухи, слухи, слухи…

– Получай, что просил. Я предупреждал… – Он поднес трубку ко рту, затянулся на этот раз с явным удовольствием и проговорил неспешно. – Опять-таки по слухам существует некое пророчество, которое многие из Круга считали своей путеводной нитью. Звучит оно… м-м… Что-то вроде «драконы берегли нас, драконы нас и погубят…». Нет, не так… «Спасло нас рождение дракона. Спасет нас его смерть»… Хотя, нет, это тоже из «Книги Смут». Погоди, как же там? – Художник снова постучал черенком по зубам, воздев очи горе. – О! В неведомом краю в неведомый час, под слепящим, святым сиянием великий герой отрубит голову последнему дракону, мир перевернется и воцарится на земле покой и благость… Примерно так утверждает одна старая, забытая, полузапрещенная сказка, – удовлетворенно кивнул он.

– Что это значит?

– Ну и вопрос! – ухмыльнулся Вевур. – Вроде вопроса о смысле жизни…

– Вы что-то говорили о подземных ходах и тайных убежищах Круга?

– О тайных убежищах я не говорил ни слова, не выдумывай, – усмехнулся Вевур. – А что касается подземных ходов… Мне приходилось заглядывать кое-куда, и могу утверждать со всей ответственностью – под Городом с давних времен похоронен еще целый город, раз в десять больше существующего. Естественно, он давно заброшен и прогулки там более, чем опасны. Впрочем, об этом все знают. Как и о том, что кроме всяческих пакостей под Городом дремлет и что-то… другое. Горожане-то и под страхом смерти не полезут вниз. – Он неожиданно засмеялся. – Ты, кстати, знаешь, как подбирают людей в команды канализационных рабочих? Там же все сплошь сумасшедшие! И Ритуал посвящения у них изумительный… Впрочем, ладно, это не для детей, расскажу, когда подрастешь.

Я закатил глаза, но перебивать не стал.

– … но находятся безумцы и среди простецов, которые осмеливаются бродить по лабиринту. Это, как правило, пещерники. Они и выносят наверх многочисленные вещички. Среди старинного хлама время от времени попадаются относительно свежие предметы, большая часть которых, так или иначе, соприкасается с Кругом. Однажды мне и самому довелось забрести в неприятное место, где, судя по всему, в давние лета было оборудовано одно из святилищ Круга. Оно, естественно, заброшено, но, несмотря на это, мне только чудом удалось выбраться оттуда. Подобного количества все еще действующих ловушек на каждом шагу мне не доводилось встречать даже в Полях Габирора. Вот, собственно, почему я и не советовал бы тебе туда лезть.

– Что мне там может понадобиться, – отозвался я рассеянно. – Сувениры собирать?..

– Как я погляжу, ты Птенец любопытный. И не уймешься, пока клюв не расшибешь… Так что рекомендую все же более безопасный способ изысканий… В закрытом разделе библиотеки.

– Я же сказал…

– Давай-ка я тебе кое-что накарябаю… – пробормотал Вевуру, суетливо копаясь в карманах своей неряшливой хламиды и, наконец, добывая изрядно замусоленный листок бумаги с прилипшими табачными и хлебными крошками и огрызок карандаша.

Что-то и впрямь «накарябал» – иначе его каракули и не назовешь – и отдал мне. Я не спешил брать мятый клочок.

– Отдай это наставнику Анверу, – велел Вевур, ухмыляясь. – Да не трусь, он мой давний знакомый.

Я сомнением взял записку. Угольные значки, нацарапанные на грязной бумаге, отчетливо выводили какую-то замысловатую, абсолютно нечитаемую вязь.

– Бери, бери, не пожалеешь… – Художник загадочно улыбался, собираясь добавить еще что-то, но не успел. Из ближайших к нам кустов внезапно возник давешний старик-ученый, отряхнул со своей одежды сор, осыпавшийся с веток, и сердито проворчал, обращаясь к Вевуру:

– Чего мальчишке голову морочишь, бездельник? Подземелья, катакомбы!.. Полезет туда, свернет шею, кто отвечать будет?

– Наверняка, не я, – пробормотал Вевур, продолжая безмятежно скалиться.

– Ба-а! Да здесь целый цыплячий выводок! – воскликнул старик, заметив лошадей. – Прикармливаешь ты их здесь, что ли?

– Как можно! – воскликнул Вевур. – Молодежь тянется к искусству! Прослышали про мою коллекцию, вот и прибыли посмотреть.

– А, может, прослышали про твою бутылочную коллекцию? – осведомился старик, смерив меня прищуренным глазом. – Вот от этого молодца, что был здесь недавно в непотребном виде…

– Ну, почему же в непотребном… – начал было я, но получил немедленный отпор:

– А вы не вмешивайтесь, юноша, когда разговаривают старшие. Чему вас только учат!

– Во всяком случае, не сидеть в кустах и не подслушивать чужие разговоры, – огрызнулся я.

Вевур крякнул, подавившись дымом, а старик уставился на меня прозрачными, светлыми глазами.

– А ты действительно Птенец? Помнится в старые времена в этом солидном и добропорядочном заведении давали куда более приличное воспитание… – Он обернулся к Вевуру. – Ночью северную ограду повалило ветром. Говорил же, что жужли ее подточили, а ты, лентяй, даже не почешешься, пока тебя носом не ткнут!

– К обеду схожу, посмотрю, – флегматично пообещал Вевур. – Вроде гостей не ждем нынче.

– Тебе все оправдание… – Старик круто развернулся, чуть прихрамывая, зашагал по дорожке к Святилищу, внезапно снова остановился и произнес, оглядываясь через плечо:

– Раз уж ты здесь, парень, пойдем со мной. Мне нужен Птенец…

– Что? – Я просто опешил.

– Хочешь заставить старика уговаривать себя? – неприятным голосом спросил он. – Все вы такие…

На языке вертелся достойный ответ, однако я придержал его, услышал негромкий совет Вевура:

– Не злись, ступай. Это может быть интересным.

Мгновение поколебавшись, я все же неохотно последовал за стариком, который уже широкими шагами удалялся к развалинам.

В Святилищах целых и разрушенных мне бывать доводилось не раз, но как ни странно в это, расположенное почти рядом с Гнездом, я так и не удосужился заглянуть. Просто потому, что не ожидал увидеть ничего интересного, тем более, что постройка была почти сожжена еще во времена Великой войны. Все Святилища Хранящего Мир похожи друг на друга, как драконьи капризы. Снаружи их украшают барельефами и каменными чудищами – якобы мир полон угроз. Внутри разрисовывают всяческими умилительно-героическими сценами на тему: дракон, стерегущий покой вселенной. Считается, что в Святилище любой человек должен испытывать умиротворение и наслаждаться гармонией того, что видит, слышит и чувствует.

Если верить карте, что не так давно я рассматривал в библиотеке – здешнее Святилище могло быть выстроено на весьма древнем фундаменте. Или вообще уцелеть с незапамятных времен… Хотя вряд ли. После стольких сражении здесь ничего бы не уцелело.

Вблизи Святилище оказалось не таким уж и безвозвратно разрушенным, как считалось, но зато безнадежно обычным. Ну просто слепок с других. Или другие – слепки с этого, учитывая хронологию.

Я разочарованно озирался.

– Осторожнее! – неожиданно вскрикнул старик, едва я споткнулся о незамеченный порожек при входе, но прежде, чем я успел удивиться внезапному проявлению заботы, он сварливо добавил: – Не хватайся руками! Я пол дня отскребал это в одиночку!

Я машинально убрал руку от стенки, на которую оперся, чтобы не упасть, обнаружив довольно большой фрагмент настенной росписи, уцелевший при пожаре и недавно очищенный от копоти. Фрагмент изображал дракона, накрывающего крылом город. Сюжет был традиционен – дракон защищает людей. Однако не до конца стертая копоть затемнила рисунок, подчеркнула тени и полутона, и потому дракон, склонившийся над крышами домов выглядел зловещим… Или я просто не могу выбросить из памяти вчерашнего темного дракона?

Внутри Святилища было довольно светло, несмотря на закопченные стены. Крыша уцелела при пожаре, но время и непогода потрепали ее и испещрили прорехами, а часть перекрытий обрушилась, засыпав мозаичный пол бесчисленными каменными обломками. Наружные, местами обвалившиеся стены торчали обкусанными зубцами, грозя вот-вот окончательно рухнуть.

Вот и оценивай тут гармоничность постройки…

– Если будешь глазеть по сторонам – свернешь себе шею, – пообещал старик брюзгливо. – И мне придется снова здесь прибираться…

Я вздохнул, продолжая осматриваться. На самом деле здесь было много занятного. Начиная от действительно хорошей росписи и мозаики, заканчивая… Да, здесь тоже это слышно.

По традиции в стены и в потолок Святилищ умелые мастера помещали медные или глиняные трубки особым хитрым способом. И стоило подуть ветру, как под куполом постройки рождалась едва уловимая, но явственная мелодия. У каждой постройки – своя собственная. Надо только уметь слушать… Я прислушался и поморщился. То ли строители сэкономили на обладателе музыкального слуха, то ли из-за разрушения стен и крыши, но хаотичное посвистывание и завывание вряд ли можно было назвать мелодичной композицией звуков. Хотя что-то в ней было… Огибая обломки, я сделал несколько шагов, пытаясь поймать музыку. Поискать точку просветления, как говаривали в народе. Конечно же споткнулся, едва не кувыркнулся, когда ветхая деревянная половица рассыпалась у меня под ступней и огласил помещение сдавленным и совсем немелодичным рычанием.

Здесь не то, что жить, просто находиться было опасно. Однако, судя по некоторым приметам, старик-ученый здесь обитал явно не первый день. На некоторых каменных уступах лежали стопки книг, всевозможные механические летали, стекляшки. А в центре большого зала, под укрытием чудом сохранившегося купола, высилось странное сооружение, отдаленно напоминавшее очень толстую подзорную трубу, дополненную загадочными приспособлениями. Вокруг трубы на подставках и на полу лежали странного вида и формы, прозрачные и матовые, гладкие и отчетливо шероховатые, разноцветные линзы.

Я с любопытством приблизился и тут же услышал за спиной сварливое:

– Не вздумай трогать!

Я в очередной раз вздохнул, уже сожалея, что пришел. Ничего интересного, кроме нелепой подзорной трубы здесь быть не могло.

– Зачем я вам понадобился? – спросил я.

– Сейчас узнаешь, – отмахнулся ученый, с грохотом разбрасывая какую-то мелочь в соседнем помещении. – Где же она?.. А, вот… Ты, парень, точно Птенец? Что-то не заметил я твоего дракона…

– Драконов не таскают за собой на привязи, как комнатных ленивок, – отозвался я. – Если вам нужен дракон, заведите своего…

– Не могу, – ответил он неожиданно серьезно, проигнорировал грубость моего ответа. – Не имею права.

– Почему? – искренне удивился я, озадаченный его словами. Впервые слышу подобную мотивировку отсутствия дракона.

Старик появился с охапкой каких-то книг, рукописей, дощечек, шумно обрушил их на ближайшую каменную подставку и велел:

– Трубу видишь? Загляни в узкое отверстие. Только осторожно, не урони ее…

– Зачем? – насторожился я.

– С какой стати я должен тебе что-то объяснять?

– А с какой стати я должен куда-то заглядывать?

– Ты упрям и бестолков, – проворчал старик. – Неужто ты полагаешь, что я пожилой человек унижался перед тобой, просил прийти сюда и помочь просто ради того, чтобы развлечься? Уважай мои седины!

«Великий дракон!» – мысленно возопил я, подошел к трубе, демонстративно спрятав руки в карманы, и заглянул, как было велено, в узкое отверстие. Для этого пришлось опуститься на одно колено. Труба помещалась на довольно низкой подставке, удобной для наблюдения из кресла, сейчас отставленного в сторону, которое старик и не подумал предложить мне. Широкий раструб был направлен через пролом в крыше на северный склон небосвода, там, где ночью обычно проступает Око Дракона. Но труба показалась мне слишком маломощной, чтобы различить его при свете солнца.

В первый момент я не увидел ничего и решил было, что нахальный старик все же просто издевается, замазав линзы темной краской. Тем более, что ближайшая ко мне стекляшка выглядела какой-то волнистой, тусклой и неровной, словно найденной на свалке или на мертвой земле, где подобного добра навалом. Но уже через пару секунд я понял, что поспешил с выводами. Я увидел кое-что, заставившее меня открыть рот в изумлении. Я видел Стену Мрака и цепочку золотых огоньков, пересекавшую ее.

– Ну, – нетерпеливо спросил старик. – Видишь что-нибудь? Чего ты молчишь? Язык прикусил? Ну говори же! – Он пританцовывал рядом, явно с усилием подавляя желание отпихнуть меня в сторону.

– Этого не может быть, – выдавил я наконец. – Ее невозможно увидеть с земли!

– А-а! – взвыл восторженно старик, подпрыгивая. – Значит, я все-таки не ошибся! Это она! Она! Проклятая напасть! Какое счастье… – И заметив мой изумленный взгляд, угомонился, приняв строгий вид, и махнул рукой: – Ну, иди, иди, парень. Ты мне больше не нужен. Гордись, что стал свидетелем величайшего достижения современной науки…

– Как вам это удалось?

– Годами кропотливого труда, – отозвался он, бесцеремонно отталкивая меня в сторону и ласково оглаживая свою трубу. – Бессонными ночами над книгами, миллионами экспериментов…

– А зачем? – невольно спросил я. – Все и так знают, что Стена существует.

– Но никто не видел ее своими глазами! – вскричал он. – Кроме вас и ваших чудовищ, – добавил старик с отвращением, покосившись на меня.

– Почему? – невольно заинтересовался я. – Ведь действительно странно – драконов чаще всего видят, или хотя бы способны различить их присутствие почти все люди. А Стену…

– Потому что талант или, скажем, любовь или страх – это нечто реально проявляющееся, – неожиданно миролюбиво ответил старик. – Никто не сомневается в существовании таланта. Он либо есть, либо нет. А вот добро и зло – материи тонкие и зыбкие. Их нельзя рассмотреть. Их проявления для простых людей зачастую двусмысленны и непонятны. То, что вчера добро, сегодня – зло. Это категории абстрактные, – он пошевелил скрюченными артритом пальцами, будто обозначая в воздухе нечто заковыристое. – Так вот Стена Мрака – и есть отражение этих абстракций. Она ненастоящая и в то же время реальная. Толика этой тьмы есть везде – в душах людей и в тени драконов, но потрогать руками ее невозможно. Поэтому для большинства людей вы охраняете нечто несуществующее, а следовательно, вы – бездельники и дармоеды… Впрочем, зачастую, так оно и есть.

– Но зло такое же настоящее…

– Только потрогать его нельзя. В нашем мире. Зато там, за вашим Рубежом, оно обретает плоть и облик. Вы его видите и стережете. Во всяком случае вам положено этим заниматься. Хотя и это по большому счету всего лишь иллюзия…

– То есть? – возмутился я.

– То есть тьму вы удерживаете не тогда, когда переваливаете через границы реальности верхом на своих… ээ, партнерах. А тогда, когда сидите в комнатах, в студиях, в лабораториях или где там еще вам удобно и что-то создаете! А патрулирование – это, так сказать, уравновешивание иллюзий чем-то материальным. Отголосок совершенного. Потребность в овеществлении условного акта творчества. Воплощение его в реальное действие… Понятно?

– Нет!!

Я потряс головой, пытаясь уложить только что услышанное. Информация топорщилась гранями и не желала превращаться в нечто удобное для восприятия,

– Не трудись, – пробормотал сварливо старик. – Эдак ты летать разучишься, углубившись в размышления о материальном. Сторожишь свою границу, и сторожи. Благое дело – беречь мир от наступления беспросветного хаоса. Вы, слава Хранящему, хорошо различаете границу. Но другие-то не видят! Только чувствуют его отголоски, но чаще всего не понимают, что именно происходит… Находились невежды, которые не верили в существование этой аномалии. Твердили, что-то о переносном смысле, но я знал, что она должна быть! Ведь есть указания!

– Какие?

– Дитя, – вдруг сказал он почти с нежностью, рассматривая меня. – Невежественное дитя. Вас ведь теперь ничему не учат… Тебе известно, дитя, что предки наши родом не из этого мира? И что пришли они сюда много веков назад, бежав со своей родины, где царили хаос и зло.

– Ну да… Некий волшебник открыл врата…

– Не так! Какой-то ученый или маг сумел сомкнуть два мира – реальный и нереальный. Чтобы люди здесь обрели союзников, с помощью которых навсегда перекрыли путь хаосу, создав условный Рубеж. Вот его-то с тех пор стерегут драконы и всадники. На стыке реального и нереального. И только драконам и всадникам известно, что такой Рубеж существует. Наши праотцы рассудили, что если все население нового мира будет знать о существовании этого прохода, возможно, найдется негодяи, который отыщет способ открыть его снова…

– А такой способ может существовать?

– То, что закрыл один, всегда может открыть другой. Это аксиома. Не будь дураком, – скривился вздорный старик. – В книгах сказано, что вроде бы имеется некий ключ, с помощью которого закрыли проход. Или даже не так… – Он умолк, поразмыслил и поправился: – Имеется некий Ключ.

Я не заметил особой разницы между смыслом последних реплик и не проникая важностью момента. Старик почувствовал это и досадливо отмахнулся, тем не менее, продолжив:

– И вроде бы поначалу его даже не особенно прятали. Но потом люди дичали, забывали кто они и откуда, вокруг Ключа вырос целый город и тот затерялся, забытый всеми. Но возможно, он все еще действует.

– А его искали?

– Не особенно. Те, кому известно о нем, полагают его такой же непостижимой сущностью, как Стена Мрака. Стену видят только драконы и всадники. Но уж точно драконы не позволят своим всадникам нарушать древний договор и разыскивать спрятанное. Это крепкий тандем – дракон и Птенец надежно присматривают друг за другом.

– Так вот зачем вам понадобилось строить эту трубу и доказывать, что Стена существует…

– Ты не так глуп, как кажешься и способен на простейшие логические выводы…

– Но как вам это удалось? Старая труба, кривые линзы… Стену невозможно увидеть даже в мощный телескоп!

– Правильно, ибо она так же ирреальна, как ваши драконы. Однако это не значит, что ваших драконов не существует. Если можно видеть крылатых драконов, меховоидов, троллинов и прочую нечисть, отчего бы не найти способ увидеть Стену? – безапелляционно поставив драконов в один ряд с «нечистью», старик удовлетворенно потер ладони. – Всего лишь годы упорного труда, парочка собственных открытий и находок, врожденная гениальность и прозорливость и… Вот результат!.. Последнюю точку я поставил не далее, как вчера, – с воодушевлением поделился он. – Совершенно закономерная случайность. Чуточку передвинул подставку и вдруг!.. Мне и в голову не приходило, что от месторасположения зрителя тоже кое-что зависит. Миллиметр в сторону – и нет ничего. Просто пустое небо!..

Я посмотрел туда, куда он указывал и убедился, что трехногая подставка стоит точно в центре главного зала Святилища, на возвышении, там, где плитками выложена четырехлучевая звезда, символизирующая летящего дракона. Странно, хоть звезда и размещалась в центре помещения, отчего-то казалось, что вписали ее криво.

– И что теперь? – спросил я. – Что вы собираетесь делать дальше со всем этим?.. – Я неопределенно повел рукой вокруг.

– Да уж найду, чем заняться, – усмехнулся старик. – Не беспокойся… Я слышал тебя интересует Круг? Опасаешься не побегу ли я к ним с докладом? Совершенно незачем. Они и без моего открытия прекрасно осведомлены и о Стене, и о Ключе. Уж кому, как не им интересоваться подобным. Ведь если чужая реальность пробьет к нам дорогу, кто знает, не сгинут ли все драконы до единого? – Он отвернулся, больше не обращая на меня внимания.

Невнятная, едва слышная, но отчетливая какофония звуков Святилища раздражала, как соринка в глазу. Как и полустертая и оттого двусмысленная роспись на стенах. Как и выбитые фрагменты мозаики, и разрушенные части надписей… Разгромленное Святилище стенало, как живое. Я машинально двинулся по периметру зала, пытаясь уловить хоть что-то из задуманного древними строителями. И замер… Почти неуловимая, мягкая, переливчатая россыпь звуков сложились в узор, едва пробивающийся в хаосе посторонних звуков, словно блеснула серебристая канитель в волокнах грязной шерсти. Или померещилось?

Перевалило за полдень, когда я покинул Святилище и ученого, чувствуя себя озадаченным и растерянным. Не то, чтобы меня это все поразило, но…

Все три коня по-прежнему паслись под деревьями, из чего я сделал вывод, что мои спутники все еще здесь. Заглянув в жилище Вевура, я нашел оставленную компанию в полном составе. Они о чем-то горячо спорили, удобно устроившись вокруг выдвинутого в центр комнаты стола, и дружно смолкли при моем появлении.

– Ага, – весело произнес Вевур. – Вот и жертва науки… Присоединяйся к нам, музыкант. Внеси свет искусства в наш сумрачный быт… Где-то у меня была лютня… – Он сделал неуклюжую попытку выбраться из-за стола, перевернул ближайшие чашки, спугнул Колючку и бессильно рухнул обратно.

Он был еще не пьян, но заметно навеселе. Судя по возбужденному блеску глаз и обилию пустых бутылок, Джеанна с Вейто тоже припали к живительному источнику. Надо думать, они знают, что делают.

– Я возвращаюсь в город, – сообщил я им. – Кто-нибудь поедет со мной?

– Нет, мы, пожалуй, задержимся, правда, Джеанна? – Вейто обернулся к девушке.

Она кивнула согласно, даже не взглянув в мою сторону. Вряд ли она вообще толком слышала о чем ее спрашивают. И кто именно. Джеанна не сводила зачарованных глаз с художника.

– Ты не останешься? – Вевур, похоже, на самом деле огорчился. – А я-то надеялся услышать твою игру. Говорят, это нечто волшебное… Колючка музыку любит, – прибавил он веский довод.

– В следующий раз, – пообещал я. – У меня дело в Городе. Да и дежурить с утра…

– Ну и что? – произнес Вейто, сосредоточенно целясь горлышком бутылки в стакан. – Мне тоже с утра…

– Пусть идет, – сказала Джеанна. – Он всегда такой…

– Однако наша первая встреча произошла при обстоятельствах…

– Это было прискорбное исключение в кристально чистом послужном списке гордости нашего…

Остальное я не стал слушать, прикрыв дверь. Над домом художника довольно низко парил дракон Джеанны, описывая идеально точные круги. Дракон лучился раздражением, которое ощущалось даже на расстоянии, но не тревогой, поэтому я оставил собутыльников с чистой совестью. Пусть развлекаются.

Вскакивая в седло коня, я заметил и ученого, спрятанного тенью Святилища. Старик, не отрываясь глядел на дракона и губы его непрерывно шевелились.

Хроники охотника за драконами. Сейчас.

Еще с прошлого своего визита в город Робьяр с большой симпатией отнесся к предоставленному ему городом жилью. Пара комнат на втором этаже старинного особняка, чуть в стороне от центра города и меланхоличная хозяйка-полукровка, из пустошников, в придачу.

Окна дома выходят на сквер, спрятавший набережную и реку. Близость реки была неприятна, хотя, возможно, для иных постояльцев этих комнат это считалось даже преимуществом, но у Робьяра со здешними водоемами отношения определенно не складывались. С другой стороны, если город расположился вдоль русла реки, то волей-неволей взгляд будет цепляться за ее тускло-серебристый серпантин.

Робьяр задумчиво отхлебнул горячего, пряного варева из странного сочетания трав, зеленоватого чая и древесного молока, к которому хозяйка комнат приучила его еще в прошлый визит. Первое время Робьяр деликатно избавлялся от этого пойла всеми удобными способами, но потом, когда железистый привкус речной воды стал преследовать его даже в бокалах с вином, когда сырость и стылая промозглость принялись проникать под самые теплые одеяла, когда усталость и раздражение отравили каждый осенний день – он вдруг принялся с энтузиазмом поглощать внушавший отвращение напиток, находя, что горячее молоко с травами отменно отбивает любые иные привкусы, согревает, а раздражение незаметно растворяется в нем…

Может, и самовнушение. Только теперь его тянет хлебать травяную смесь уже с первых дней,

Вздохнув, Робьяр вернулся к столу неохотно ворошить унылые бумаги. Прошлогодние и совсем свежие. Отчеты и рапорты. Много. Донесения экспертов (не особенно разнообразные); рассказы очевидцев которым можно доверять (удручающе тощая папка); просто болтовня (папка внушительная, едва закрывается)…

Большую часть этой писанины, зачастую корявой и неразборчивой, он читал еще прошлой осенью. Кое-что из описанного там видел своими глазами…

Первая жертва, начало весны прошлого года. Девушка, почти девочка… Задушена, тело истерзано. Вторая жертва – начало лета, женщина, молодая. Третья – середина лета. Тоже женщина. В начале осени – мужчина.