Мистер Томсон оделся и вышел из комнаты.
      Проходя мимо полога, где жила его семья, он заметил торчащие мужские торбаза. Мистер Томсон подошел ближе, ударил пинком по торбазам и строго спросил:
      - Чьи это ноги?
      Занавеска зашевелилась, и, полусогнувшись, выглянул улыбающийся Ярак.
      Мистера Томсона охватило бешенство.
      - Йю год дэм санвабич! Разве я тебе не сказал, чтобы ты не ходил в мой полог?
      Глаза мистера Томсона вылезли из орбит, красный ног посинел, изо рта полетела слюна.
      Все еще полулежа, Ярак удивленно спросил:
      - Почему, Чарли?
      Потеряв всякое самообладание, мистер Томсон схватил Ярака за ногу и волоком потащил его к наружной двери сенок. Скрежеща металлическими зубами, он крикнул:
      - Уходи! Негодяй!
      Ярак медленно поднялся, горько улыбнулся и вышел на улицу с чувством невыносимой обиды.
      Из-под меховой занавески показалась голова Мэри. Как у росомахи, блеснули злостью ее глаза. Встретившись взглядом с отцом, она тотчас исчезла, как в нору, рывком опустив занавеску.
      Тяжело дыша, мистер Томсон вернулся в комнату, сел в качалку, беспомощный, душевно усталый. Он набил трубку и запыхтел.
      "Это я слишком. Так нельзя. В особенности теперь нельзя восстанавливать против себя людей!"
      Он побранил себя за горячность и решил как-нибудь поправить дело.
      Мистер Томсон окриком позвал к себе Мэри. Но никто не явился на зов.
      - Бэн! - закричал он.
      В комнату вбежал мальчик, нарядно одетый в меха.
      Бэн любил бывать в комнате отца и всегда ждал, когда тот позовет его.
      Черноволосый, с правильными чертами лица, с песцовой опушкой на кухлянке, мальчик остановился у порога, ожидая, что скажет отец.
      - Иди сюда, мой мальчик!
      Бэн подошел к отцу и стал около качалки. Мистер Томсон обнял его своей большой рукой и ласково спросил:
      - Бэн, Мэри ушла?
      - Нет, она сидит в пологе.
      - Почему же она не пришла? Я звал ее.
      Мальчик помотал головой и ответил:
      - Не хочет.
      Наступило молчание. Мистер Томсон задумался. Еще никогда не было, чтобы кто-нибудь пренебрег его распоряжением. Он тяжело вздохнул: "А может быть, она права?"
      - Бэн, - сказал он, - подай мне вон тот альбом.
      Мистер Томсон нашел свой портрет, снятый еще в детстве, и долго глядел на него.
      - Бэн, смотри. Лицо - как твое.
      Мальчик с интересом смотрел на этот портрет. Он взглянул на себя в зеркало и улыбнулся.
      - Бэн, ты хочешь поехать в Америку? Совсем уехать отсюда?
      - Нет! - решительно ответил Бэн, покачав головой.
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
      Охотники толпились около склада Чарли, с большим нетерпением ожидая начала торга. Все обычные сроки давно прошли, а Чарли все нет и нет. Когда же покажется Чарли Красный Нос? Любопытные уже разглядывали его раззанавешенное окно. По всему было видно, что Чарли давно проснулся. Но почему-то сегодня он даже не вышел прогуляться к берегу - что бы это могло значить? Что-то неладное случилось с Чарли. Уж не заболел ли он?
      Ярак, не желая портить настроение приехавшим торговать сородичам, умолчал о происшедшей перемене в своей жизни. Строго-настрого запретил он Рынтеу рассказывать о том, что его выгнал Чарли: стыдно было сообщать людям такую унизительную новость. Надо сначала попробовать самому разобраться в законах белого человека.
      Чтобы скрыть от людей обиду, нанесенную ему Чарли, Ярак заставил себя быть веселым. Он вошел в толпу охотников и принял живое участие в их разговоре.
      Ваамчо рассказывал о своей встрече с белым медведем, шкуру которого он еле-еле довез. Люди делились новостями, тут же менялись собаками с придачей и без придачи.
      В стороне, прямо на снегу, молодые парни затеяли борьбу. От оголенных до пояса, разгоряченных тел шел легкий пар.
      Из толпы выступил еще один силач. Он сбросил с себя кухлянку и, потирая руки, вызывающе стал похаживать на виду у всех. Он прошел уже два круга, но любителя схватиться с ним не находилось.
      Парень начал сердиться. Громко, задорно и насмешливо он спросил:
      - Что же, или здесь перевелись сильные люди? Гляди-ка, из такого множества народу не найдется даже одного храбреца! Хоть бы девушек постыдились!
      "Ой, подходящее у меня настроение проучить этого хвастунишку!" подумал Ярак.
      Он рывком сбросил с себя кухлянку, вышел на площадку и крикнул улыбаясь:
      - Почему же не найдется? Найдется!
      - Таньгинскую матерчатую рубашку сбрось. Мешать будет.
      Ярак снял рубашку и медленным, размеренным шагом направился к противнику.
      - Ого-го, даже девушки сбежались! - крикнул кто-то из толпы. - Ох, эти девушки! Они всегда являются причиной или радости, или большого конфуза. Пожалуй, стоит посмотреть на эту борьбу!
      Борцов окружили. Мальчишки в меховых одеждах, стремясь посмотреть на борьбу, настойчиво пробирались вперед, путаясь в ногах взрослых.
      Долго ходили борцы, вцепившись и не напрягая усилий. Они словно ощупывали упругие тела друг друга. Внезапно Ярак занес руку и со всего маху ударил ладонью по шее своего противника. Раздался звук, схожий с ударом весла по воде. Но в тот же момент противник схватил Ярака за ногу пониже колена, и в воздухе мелькнули тела борцов. Но это продолжалось всего лишь один миг, и парни опять крепко стояли на ногах.
      В самый разгар борьбы вдруг послышался голос Чарли.
      - Ящик табаку сильному! - крикнул Чарли, не узнав Ярака.
      Борцы схватились с яростью. Глаза их налились кровью. Вдруг Ярак поднял в воздух своего противника, бросил его на снег и в одно мгновение уложил на спину под неистовые крики толпы.
      Ярак торжествующе сидел на побежденном, а тот, всенародно посрамленный и проигравший целый ящик табаку, терпеливо ждал, когда слезет с него победитель.
      Тут только мистер Томсон разглядел Ярака.
      "Ол райт! Табак не даром пропал! Работнику достался!" - подумал он.
      Все направились в магазин. Мистер Томсон достал двухфунтовый ящик плиточного душистого табаку и торжественно вручил его победителю.
      Ярак взял табак, смущенно глядя на Чарли. Трудно понять белого человека. Ведь совсем недавно Чарли очень сердито разговаривал, тащил его за ногу, как убитую собаку, а теперь весел и дал целый ящик табаку. Нет, даже он, Ярак, не может понять белых людей с их законами. А ведь он немало видел их на китобойных судах.
      - Торговать будем потом, - весело сказал мистер Томсон, - сначала попьем чаю.
      Хорошее настроение Чарли передалось всем охотникам. Все видели, что дух у Чарли сегодня совсем необыкновенный.
      Приехавшие охотники уже напились чаю в яранге Рынтеу. Но кто же откажется от чаепития в гостях у самого Чарли? Никто! Даже если бы человек был налит водой до самого горла.
      - Мэри, хорошо угощай людей чаем! - кричал мистер Томсон.
      Такое радушное отношение к охотникам очень нравилось Мэри и ее матери. Они быстро вынесли большой чайник с крепко заваренным чаем и посуду.
      Охотники сидели полукругом, грызли содовые галеты, прихлебывали чай и восторженно переговаривались:
      - Хороший Чарли!
      - Очень хороший!
      Галеты из одного ящика были съедены вмиг, и Чарли распорядился принести другой ящик.
      - Еще кав-кав! Больше кав-кав! - кричал Чарли, требуя галет.
      Жена и дочь мистера Томсона с радостью обслуживали приезжих. Кому же не доставит удовольствия угощать людей по-настоящему, до отвала, угощать так, чтобы у человека вспучило живот!
      Все было хорошо, но теперь Рультына окончательно убедилась, что белый муж ночью имел дело с духами. Это они перевернули его разум. В здравом уме он всегда ругал ее за каждый лишний кусочек сахару, за каждую галету. О, она хорошо все это знает.
      "Ваше брюхо сделано для того, чтобы складывать в него всякую дрянь, а не такой хороший товар, как галеты", - всегда говорил ей Чарли.
      "Что случилось с ним теперь, понять нельзя!" И она решила, что Чарли и в самом деле спятил с ума.
      После обильного чаепития началась торговля. Ваамчо первым подошел к мистеру Томсону.
      - Чарли, у меня на нарте лежит умка - белый медведь. Очень большая шкура. Сюда тащить ее?
      - Нет, не надо. На улице посмотрим. Здесь тесно и недостаточно света.
      Толпа охотников ринулась на улицу. Люди бросились помогать Ваамчо растягивать огромную шкуру. Все единодушно решили, что шкура отменная.
      Мистер Томсон протер очки и тяжело опустился на шкуру. На четвереньках он пополз по высокому ворсу медвежины. Во многих местах шкуры мистер Томсон дергал ворс, но он не поддавался. На шкуре не было ни одной подпалины. Ворс ровный, белоснежный. Мистер Томсон намерил от ушей до хвоста шкуры четырнадцать футов. Он приказал сложить ее, а сам направился в магазин.
      В это время на склоне горы показалась упряжка, она неслась быстро, и люди сразу узнали Алитета. Мистер Томсон остановился. Алитет интересовал его больше, чем хорошая медвежина Ваамчо.
      Упряжка Алитета с лаем подбежала к дому Чарли. Собаки с ходу набросились на лежавшую здесь упряжку какого-то дальнего охотника. Поднялся визг, замелькали клыки, полетели клочья шерсти, и в одно мгновение псы Алитета разорвали собачонку. Поджав хвосты, другие собаки огрызались и визжали. Владелец упряжки бросился в общую свалку, грудью защищая своих собак.
      Человек восемь вцепились в алыки и с большим трудом оттащили в сторону озверевших собак Алитета.
      Потерпевший охотник нагнулся над растерзанной собакой, тщательно осмотрел ее и, убедившись, что она мертва, подошел к Алитету.
      - Зачем же, Алитет, ты напустил собак на мою упряжку?
      - А зачем поставил их на моей дороге? Не ставь! Теперь будешь знать! - заносчиво ответил Алитет.
      - Да, пожалуй, теперь я буду знать, - согласился охотник.
      Заметив в толпе мистера Томсона, Алитет оборвал разговор и важно, с остолом в руках направился к нему. Он снял камусовую рукавицу и поздоровался с Чарли.
      - Хо, собаки твои как волки, - сказал Томсон.
      - Собаки сильные, - гордо ответил Алитет.
      - Ну, хорошо. Пойдем, Алитет, в дом. У меня есть важный разговор к тебе.
      Алитет повернулся в сторону своей нарты, кивнул головой и крикнул:
      - Тыгрена!
      - Не надо женщину. Разве ты не знаешь, что там, где разговор идет о делах, не должно быть женского духу?
      - Чарли, ведь это моя вторая жена, о которой ты спрашивал. Поэтому я и взял ее с собой.
      - Не надо, не надо! - сердито замахал рукой мистер Томсон.
      - Чарли, я не хочу, чтобы она встречалась с Айе, - таинственно сказал Алитет. - Это ее прежний муж по обещанию. Я слышал, что он тоже пришел сюда с гор. Ты сам знаешь, у женщины мало разуму. Уйдет, потом ищи, как непривязанную собаку. Лишние хлопоты!
      - Не беспокойся, Айе не закончил еще со мной расчета.
      Подошла Тыгрена. Она молча остановилась около них, разглядывая Чарли, которого она знала понаслышке.
      - Ол райт! Вери, вери гуд вумен!* - сказал мистер Темсон по-английски и потрепал Тыгрену по плечу.
      _______________
      * Хорошо! Очень, очень красивая женщина!
      Непонятное бормотание Чарли напоминало Тыгрене хрюканье оленя-самца. Она не удержалась и рассмеялась в рукав своей нарядной кухлянки.
      Обхватив Тыгрену рукой, мистер Томсон привлек ее к себе и громко расхохотался.
      - Погуляй пока здесь, Тыгрена! - по-чукотски сказал мистер Томсон и, взяв за пояс Алитета, потащил его к себе.
      - Наши женщины любят белых, - заискивающе и лукаво сказал Алитет.
      - О да, да. Я знаю.
      Они вошли в комнату. Мистер Томсон торопливо закрыл дверь, сбросил куртку и сказал:
      - Алитет, большое дело есть! Садись вот на этот стул. Хочешь выпить немного огненной воды?
      - Очень хочу. Давно не видел ее. Даже запах ее стал забывать.
      Забулькало виски. Они выпили, и Алитет, поглаживая свой живот, сказал:
      - Хорошо!.. Налей еще.
      - Ноу, ноу, - запротестовал мистер Томсон. - Когда придет ночь, выпьем еще, а сейчас важный разговор будет. Ведь ты сам знаешь, когда предстоит важный разговор, не надо затуманивать мозги. Очень большая новость.
      Алитет пальцами вытер стенки кружки, в которой была огненная вода, и облизал их.
      В комнате было жарко. Алитет развязал пояс и снял кухлянку. Мистер Томсон посмотрел на его бронзовое тело и подумал: "Вот он, мой приятель по жене".
      Мистеру Томсону противно стало смотреть на потное тело Алитета. Он достал клетчатую рубашку и подал ему.
      - Надень ее, Алитет! Ты мой давнишний друг, а ходишь без рубашки. Надо обязательно носить рубашку. Нехорошо без рубашки.
      Алитету было смешно, но все же он влез в эту рубашку и подергал плечами. Казалось, что его связали и лишили свободы телодвижений. Матерчатая рубашка стесняла и даже щекотала тело. Разве она может сравниться с рубашкой из мягкого пушистого пыжика? Но пусть. Здесь хозяин - Чарли. У него свой закон.
      Мистер Томсон долго и испытующе смотрел на Алитета и неожиданно спросил:
      - Алитет, кто сделал из тебя большого торгующего человека?
      Задумавшись, Алитет коротко и не совсем уверенно ответил:
      - Ты.
      - Да ты не бойся. Мне не нужно тебя обманывать. Я хочу, чтобы ты был богатым человеком. Не правда ли, что ты мой старый приятель?
      Алитет облегченно вздохнул и ответил уже более охотно:
      - Да, Чарли! Ты говоришь правду. И мы с тобой не простые приятели. Мы приятели по жене, потому я и привез Тыгрену.
      Но самое главное, Алитет, мы с тобой приятели по торговле, по скупке пушнины. Те двести двадцать песцов, которые лежат у тебя на нарте, я не возьму. Вези их обратно к себе домой.
      Алитет испуганно привстал. В узких щелках остановились его жесткие, колючие глаза.
      - Ноу, ноу! Не пугайся, - улыбаясь, сказал мистер Томсон. - Я хочу, чтобы летом, когда придет шхуна, ты сам торговал с белым капитаном. От такой торговли ты получишь очень много товаров.
      "Что говорит Чарли? - недоумевая, подумал Алитет. - Непонятное говорит Чарли!" Он растерянно глядел на мистера Томсона и тихо, почти шепотом проговорил:
      - Чарли, все песцы и лисьи шкурки, лежащие на моей нарте, не оплачены. Я объехал много охотников в тундре, и ни один не получил ни плитки табаку, ни ножа, ни кирпича чаю. Они ждут оплаты. Мне надо за эти шкурки купить у тебя товары.
      - Знаю, знаю. Я все это знаю. Песцовые и лисьи шкурки ты повезешь обратно, а товаров я тебе дам сколько хочешь, и опять в долг. Ты развезешь эти товары и отдашь охотникам тоже в долг. Это ничего. На будущий год они отдадут пушниной.
      - Да, они обязательно отдадут. Я сам возьму все, что у них будет.
      - Правильно, правильно! Надо сейчас же, заранее скупить всю пушнину, которая будет у них на будущий год. Понял, Алитет?
      - Все понял. Все "хвосты" будут у меня.
      - Но ты должен слушать меня хорошо. Видишь сам, что я стараюсь для тебя. Я тебя научу, как торговать с американской шхуной, как торговать с тундровыми и береговыми охотниками. О, я тебе этого еще никогда не говорил! Летом, когда придет ко, мне шхуна, я скажу капитану, что у тебя много пушнины, и он обязательно захочет зайти к тебе. Мы будем с тобой торговать заодно, как торгующие братья.
      Алитет сел на краешек стула, положил руки на колени, склонился к Чарли, словно собака, ожидающая куска мяса, и внимательно слушал.
      "Как хорошо, что я привез Тыгрену! Никогда Чарли не был таким добрым. Все отдает", - подумал Алитет.
      - Я дам тебе много железных товаров. Все товары ты заранее развезешь. Понял, Алитет, как нужно сделать?
      Алитет хитро подмигнул.
      - Алитет все понимает. Ух, какой Алитет! - сказал он.
      - Ол райт! Вот теперь можно гулять, пить сколько хочешь огненной воды и забавляться с женщинами.
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
      Тыгрена вернулась к нарте и, с любопытством разглядывая постройки Чарли Красного Носа, задумалась. Она впервые приехала в стойбище Лорен и чувствовала себя смущенной. Она присела на нарту: "Зачем Алитет привез меня сюда?"
      И, вспомнив толстого таньга с глазами, закрытыми стекляшками, Тыгрена подумала: "Какой смешной его хрюкающий непонятный разговор!"
      К нарте подошел старик Рынтеу.
      - Женщина, - обратился он к Тыгрене, - зачем ты сидишь здесь и не пойдешь в мою ярангу? Ведь не в дороге находишься, а в стойбище прибыла. В яранге Рынтеу всегда есть чай и корм собакам. Чарли дает для приезжих даже немного сахару.
      Тыгрена встала. Она внимательно слушала старика и смотрела на него. Он был одет по-домашнему: рукава кухлянки болтались пустыми, голова без шапки, лицо доброе, слова ласковые.
      - Я всегда кормлю ваших собак, - продолжал Рынтеу.
      - Я никого здесь не знаю, - ответила Тыгрена. - Садись сам на нарту и возьми к себе собак.
      Старик встряхнул рукавами, в них появились руки, и он расторопно взялся за остол.
      - Поедем, - сказал он Тыгрене.
      Но в это время Тыгрена заметила в стороне Ваамчо и, обрадовавшись, сказала Рынтеу:
      - Поезжай один, я приду потом. - И она побежала к Ваамчо, который возился со своей медвежьей шкурой.
      - Ты что хочешь делать с умкой, Ваамчо?
      - Хотел продать, но ты с Алитетом помешала. Не успел закончить торг. Теперь обратно придется везти. Алитет испортит дух у Чарли.
      - Ваамчо, он всю дорогу гнал собак. Спешил, все равно как со льда на берег. А увидел американа, все бросил. Собак бросил. Никогда не бросал. Никому из чужих не доверял кормить их.
      - Видела, Тыгрена, Чарли? Люди говорят, он приятель Алитета по сменному браку.
      Тыгрена промолчала, вспомнив толстого, неуклюжего таньга.
      - Плохие они, Тыгрена! Волки оба. Каттам меркичкин! - выругался Ваамчо.
      Тыгрена усмехнулась и лукаво сказала:
      - О Ваамчо, ты храбрым становишься.
      Ваамчо смутился и перевел разговор на другое:
      - Еще новость есть. Ты слышала?
      - Какая новость?
      - Айе здесь. Он пришел продавать лисьи шкурки от своего хозяина Эчавто.
      Тыгрена насторожилась.
      - О тебе спрашивал. Он пастухом стал в стаде Эчавто. Перестал быть приморским человеком. Говорит, стыдно ему и тоскливо стало жить на берегу после того, как забрал тебя Алитет. Ружье отдал Эчавто.
      - Может быть, Айе хочет работать за жену? У Эчавто много девушек, сказала Тыгрена.
      - Не знаю, - ответил Ваамчо.
      - А где Айе?
      - Айе в яранге Рынтеу. Рассказывает новости. Не выходит из полога. Тыгрена, не хочешь ли ты пойти в ярангу Рынтеу? Его яранга - источник новостей. Человек, наполненный новостями, - везде желанный гость.
      - Я не знаю, Ваамчо, куда мне идти. Я совсем потеряла свою дорогу.
      В яранге Рынтеу было большое оживление. Айе лежал на шкурах, заложив руки за голову, и рассказывал:
      - Когда я пришел к Эчавто, он спросил: "Ушел совсем с берега? Зачем ушел? Или худо стало на берегу?" - "Да, худо. Тоска. Жену у меня отобрал Алитет. Руки не хотят больше работать". - "Ага! - говорит Эчавто. - Руки мне не нужны: в стаде нужны ноги. Будешь хорошо бегать и смотреть за стадом - будешь жирный кусок есть. И девка найдется".
      Как раз женщины принесли жирное вареное мясо. "Попробуй, поешь", говорит Эчавто.
      Я стал есть.
      "Ух, ты! - сказал он. - Вижу я, что жадноедящий ты. Посмотрю, как оленей будешь стеречь. Худо будешь стеречь - прогоню!"
      Пошел я в стадо. Попробуйте-ка хорошенько охранять оленей! Заставьте их все время пастись, не давайте им ложиться. Заставьте их все время щипать мох, чтобы жирными были Ой, как трудно! В пургу не спишь, стережешь от волков. Бегаешь сам, как волк. Ну, в хорошую погоду капканы ставишь. Песцов ловишь.
      Потом Эчавто приехал сам в стадо на красивых белых оленях.
      "Айе, - говорит он, - вижу я, не напрасно жадноедящий ты. Оленей устерег и песцовые шкурки добыл. Дай-ка их сюда. Ух, глаза мои не видели таких! Их, говорит, надо обменять на товары у самого Чарли Красного Носа. Алитет посчитает их за обычные. Скажет: раз хвост, два хвост, три хвост. Сосни до восхода солнца под брюхом оленя и ступай в торговую ярангу. Надень мои снегоступы, они крепкие, путь далекий. Вернешься - также будешь стеречь оленей. Через три года девку дам тебе". А мне его девка не нужна. Сердце захотело на берег. Людей приморских посмотреть. Разговоры послушать. Весело на берегу. Везде люди, а там только олени. И вот я пошел. Через два дня в долине Заячьи Тропы смотрю - костер горит. Упряжка собак, палатка стоит. Подбегаю, смотрю - русский. Издалека едет, три месяца едет. Едет на Чукотский Нос. Называет себя начальником. Какой начальник, совсем бороды нет! Спрашивает: "До Чукотского Носа далеко?" "Близко. Один день на собаках". - "О, только один день? Тогда собаки пусть еще отдохнут. Садись, говорит, чай будешь пить?"
      Сахар, сухари, мясо в железных банках, табак - все есть. Может, и вправду начальник? Всю ночь не спали, говорили. Про все расспрашивал. У меня горло высохло от разговора. А он все спрашивает. Потом сам стал говорить. Такое говорил, все перепуталось у меня в голове. Рассказывал: там, на Большой земле русской, война была. Помните, слухи были? Богатые дрались с бедными. Всех богатых прогнали, и такие вот, как мы, простые люди сами начальниками стали, сами закон делают. Про Чарли, про Алитета говорил. Сказал: американа выгонит с этого берега. И Алитета тоже. "Вот, говорит, тебя поставим торговать".
      Айе засмеялся.
      - Молодой он, какой начальник? Говорит, на Чукотском Носу скоро тоже будет новый закон жизни и этот закон пойдет по всему берегу, по всей тундре. Наверное, сам не знает, что говорит...
      В пологе стояла тишина. Еще никогда никто не рассказывал здесь таких сказок. И откуда Айе научился так рассказывать? Не с духами ли он встречался в долине Заячьи Тропы? Кто знает, с кем человек может встретиться?
      - По-нашему говорит? - спросил один сомневающийся охотник.
      - Да, - ответил Айе. - Не очень хорошо, а понять все-таки можно.
      - Это не человек, дух он, - заключил все тот же охотник.
      - Нет, не дух он, человек. Разговаривать по-нашему научил его один старик с Большой земли. Царь ссылал его в Колымскую землю. Богораз его зовут.
      - А куда девался этот русский?
      - Он подвез меня и поехал прямо на Чукотский Нос. Я говорил ему: "Там не проедешь. Горы там стоят поперек. Одно ущелье, правда, есть, но в него не попадешь". - "Проеду", - говорит он. Смелый! Бумага у него. На ней нарисованы реки, берег, море. "Ну, как хочешь", - говорю. Он долго тряс мне руку и сказал: "Да свиданья, Айе! Мы еще с тобой встретимся. Мы еще с тобой будем и здесь переделывать жизнь по-новому..." Чудной человек! Переделывать жизнь! Ярангу переделать и то трудно. Не знаю, что за человек.
      - Это все-таки не человек, - сказал тот же охотник, - это дух.
      Айе рассердился и, глядя в упор на охотника, спросил:
      - Тебе приходилось разговаривать с духами?
      - Я не шаман, чтобы разговаривать с ними.
      - А я, выходит, шаман? - озадачил его Айе. - Я разговаривал с ним, как с живым человеком. Во сне у него упала шапка с головы. Я пощупал его волосы и потихоньку надел ему шапку. Волосы были мягкие, как у молодого пыжика, и белые, белые, как трава, выжженная солнцем. Его глаза как голубое небо в длинный ясный день. Он настоящий человек, с сердцем добрым и мягким.
      - Настоящий человек той дорогой не поедет на Чукотский Нос. Дух он с голубыми глазами и мягкими волосами. Ему все равно где ехать.
      - Безумец ты! - окончательно рассердившись, чуть не крикнул Айе.
      - Никакой он не дух. Обыкновенный белолицый и голубоглазый человек, вмешался Ярак и, придвинувшись поближе к Айе, тихо спросил: - Он привез русский закон - закон белых людей?
      - Не знаю, - уклончиво ответил Айе.
      - Таньгам нельзя верить. Я их много видел на американских китобойцах, - сказал Ярак. - Они большие выдумщики и обманщики. Их никогда не поймешь. У них закон как ветер: дует то в одну сторону, то в другую. А как зовут его, этого русского?
      - Андрей, - сказал Айе. - Глаза у него добрые, как будто правду говорят.
      В полог влез Ваамчо, а вслед за ним Тыгрена. Она опустила с плеч свой нарядный керкер и села у входа.
      - Какомэй, Тыгрена! - смущенно и радостно вскрикнул Айе, привстав на колено. - Ты торговым человеком стала? Стала ездить в торгующие яранги?
      Тыгрена молча смотрела на Айе.
      - Рассказывай, рассказывай, Айе! - кричали со всех сторон охотники.
      - Твои сказки интересно слушать.
      - Ты научился в тундре хорошо рассказывать.
      - Про безбородого расскажи еще.
      Ваамчо нагнулся к соседу и тихо спросил:
      - О чем говорит Айе?
      - Интересные новости. Очень. Такие новости я никогда не слышал.
      - Ну, рассказывай, Айе! Что же ты перестал? - попросил Ваамчо.
      Но Айе при виде Тыгрены утратил способность говорить. Ему хотелось спросить Тыгрену, как она живет, о чем она думает, но при таком сборище стыдно было спрашивать. Ведь все знали, что женоотниматель Алитет отобрал у него Тыгрену. Еще на смех поднимут. Люди разные.
      Совсем нехорошо стало на сердце у Айе. Лучше бы Тыгрена и не приходила на это сборище. И Айе стал молча закуривать. Нехорошо быть человеком, достойным сожаления. Но все же он придвинулся к тому месту, где сидела Тыгрена.
      В полог просунулась голова какой-то женщины.
      - Тыгрена, Алитет зовет, - сказала она.
      Тыгрене и самой хотелось уйти из полога. Слишком много было здесь любопытных глаз. Она надвинула меховой керкер и молча вылезла.
      - Зачем отпустил жену, Айе? - с усмешкой спросил один охотник.
      Ярак гневно посмотрел на него. Ему показалось, будто этот охотник насмехается над ним самим.
      - Очень хорошо посмотреть, когда жену уводят из-под носа, - глядя на смутившегося Айе, продолжал шутник.
      Ярак стиснул зубы, развернулся и наотмашь ударил насмешника по лицу.
      Зажав нос, охотник уполз в угол. Все затихли. Айе набросил на себя кухлянку и вылез из полога.
      Никто так не понимал и никто так не жалел Айе, как Ярак. Было у них что-то общее. Оба они безуспешно стремились обзавестись семьей. Без жены охотник разве может считаться настоящим человеком? Не имеющий жены человек достоин сожаления.
      Ярак догнал Айе, направлявшегося к берегу моря. Он молча поравнялся с ним, и молча они шли до самых торосов.
      Солнце скрылось за горой. Стоял тихий, спокойный вечер. В стороне виднелся железный дом мистера Томсона. В маленьком оконце показался огонек, но сейчас же скрылся за опущенной занавеской.
      - Меркичкин! - тихо выругался Ярак. - Вот всегда Чарли так делает, когда приходит к нему женщина.
      Айе стоял в торосах и ногой разбивал снег. Украдкой он посматривал на этот чужой дом белого человека.
      - Худая жизнь у тебя, Айе, - сказал Ярак. - И у меня тоже. Я хотел жениться на Мэри, но Чарли прогнал меня совсем. Кричал на меня. Потом схватил за ногу и потащил меня. Стыдно было мне, как будто я совсем бессильный человек. У каждого белого свой закон.
      - Тебя за ногу тащил Чарли, меня Алитет все время тащит за сердце. Вытаскивает его, как из туши оленя. Ай, как больно! Я хотел застрелиться. А теперь... этот русский столько мне наговорил, в ушах тесно становится... Сказал, что новая власть заступится за меня. А если Тыгрена захочет, можно ее отобрать. Говорит, что такой закон в сумке у него лежит. А может, он и вправду дух? А? Ярак?
      - Ко-о-о, - уклончиво ответил Ярак, переставший и сам разбираться в жизни белых людей.
      - Я все думаю и думаю. Наверное, я стану сумасшедшим от разных дум, продолжал Айе. - Ты знаешь, Ярак, что он мне сказал? Алитет не будет теперь таким богачом. Новый закон поставит его совсем низко.
      - Пустое говорит он. Белые все одинаковы. У них язык болтается во рту, как тряпка на ветру. Я много их видел на американских китоловах.
      - Глаза у этого русского добрые, хорошие, с правдой глаза. Он говорил, и американа выгонит с нашего берега.
      Ярак горько усмехнулся и сказал:
      - Кто может выгнать Чарли! Он товарами сильный человек. Встретясь с русским, он будет пить с ним огненную воду, смеяться. У них один закон. Я знаю, я видел, когда приезжал к нему русский купец Пит Брюханов.
      - Нет, Ярак! Это другой человек. Молодой, а говорил, как старик. Тихо. Говорит, много разных законов привез. И о женитьбе закон привез. Так он говорил. Я не хотел этого сказать всем, а тебе говорю. Он стоял передо мной, высокий, тощий. Должно быть, долго ехал и мяса мало ел. Я смотрел ему в глаза снизу вверх. Нельзя было не верить его глазам. Такие глаза плохого не сделают, хорошего они хотят. А когда я стал рассказывать о Чарли Красном Носе, добро сразу ушло из его глаз. Злость появилась в них. Сила появилась в них. Правду тебе говорю, Ярак. Верю я ему.
      - Я тоже верил Чарли, их, белолицых, не скоро поймешь. Душа у них темная, темная!..
      Из-за льдины показался Ваамчо.
      - Зачем, охотники, без ружей вышли в лед? - с улыбкой спросил он.
      Парни засмеялись.
      - День плохой сегодня, - продолжал Ваамчо. - Привез хорошую шкуру белого медведя, а торг не состоялся. Ушел Чарли Красный Нос. Все бросил. Ушел с Алитетом на целый день. Когда Алитет здесь, торговать плохо. Тыгрену привез ему. К нему позвали.
      - Уй, Ваамчо, не говори! В мое сердце входит большой гнев! вскрикнул Айе.
      - У каждого человека есть гнев. Но только твой гнев, Айе, далеко у тебя запрятан.
      - У! - И Айе до крови укусил свою руку.
      - Я знаю, теперь Чарли нальет в горло Тыгрены огненную воду, вмешался Ярак. - Она обжигает глотку, помутнение в голове бывает. Человек становится расслабленным, как младенец. Он всегда так делает с женщинами.
      Чувство унижения и вспыхнувшая жажда мести охватили все существо Айе. Он мгновенно вспомнил разговор с Андреем о новом законе. Слова его товарищей показались ему презрительными и Айе, сорвавшись с места, бросился бежать к дому Чарли Красного Носа. Он наткнулся на запертую дверь. Айе пронзила мысль:
      "От кого закрылся? От белого медведя закрылся?"
      Ему почудилось, что он слышит пьяный голос Тыгрены.
      Обезумевший Айе сорвал дверь с крючка и оказался в комнате Чарли Красного Носа.