Ничего особенного в этом не вижу. Мэр меня ругает чаще, чем хвалит. За что? Я так думаю, кто не работает, тот не ошибается. Поэтому за что меня ругать, всегда найдется повод. Но если бы этого не происходило, наверное, и наши дела бы шли хуже.
      Тогда в конце заседания мэр подытожил мой отчет стихотворным экспромтом:
      - Ресин, чтобы не было крови из носа, решай лучше вопросы по сносу.
      Все члены правительства посмеялись и разошлись. А на следующий день одна газета вышла с сенсационным заголовком: "Юрий Лужков обещал строительному комплексу зачистку". Заголовок другой солидной газеты гласил: "Главный прораб Москвы ответит за все". Читатели узнали, что мне грозит вынужденная отставка и меня отправляют в отпуск, а "выйдет ли он на работу, и на какую именно должность, выяснится, видимо, уже после отпуска".
      Пришлось сообщить распространителям слухов, что отставки они не дождутся. Я никого не снимаю, и меня никто не снимает. Такие новости постоянно возникают. Сколько лет работаю, столько лет они гуляют по Москве.
      Ни в какую отставку я не собирался. Кардинально сменить команду якобы Лужкову порекомендовал не кто иной, как президент России Владимир Владимирович Путин. Мол, он намерен внедрить новые, естественно, питерские кадры в старую команду Лужкова, внедрить "людей со свежим взглядом на Москву".
      Все эти разговоры - дискредитация не только мэра, но и президента, попытка разорвать нормальные рабочие отношения, которые сложились между ними. Дружны мы и с питерскими строителями, знаем давно друг друга. Рассорить нас никому не удасться.
      Спустя полгода после того я собрал пресс-конференцию и сообщил журналистам, что Москва достигла небывалого объема строительства, добилась ритмичного ввода жилья, выровняла объемы индивидуального и массового строительства, успешно реализует социальные программы, наметила программу капитального ремонта и реконструкции. И сделал вывод, что Лужков сделал больше, чем Хрущев. А в будущем году сделаем еще больше, сколько не строили прежде.
      Что и произошло, о чем я доложил на заседании правительства в феврале 2003 года. И неожиданно услышал от мэра: "Мы здесь не для того собрались, чтобы слушать ваши победные реляции". После чего Юрий Михайлович показал всем в зале письма с жалобами москвичей, переехавших в новые квартиры из сломанных пятиэтажных домов. Конечно, такие письма стали для меня неожиданностью, потому что обычно не на заседании правительства они разбираются. Лужков заявил, что у нас плох контроль, и сделал, как говорится, "оргвыводы", отправив в отставку начальника инспекции государственного архитектурно-строительного контроля.
      У нас правительство работает открыто. От начала до конца заседания идет прямая трансляция. А разговоры бывают нелицеприятные. Но наши СМИ выхватывают жареные факты, раздувают сенсацию. Всю критику мэра показали, а то, что в итоге он дал положительную оценку - забыли. А мэр ведь сказал в тот день, что работали мы не просто хорошо: "Уникальный для них год выдался". Правда, и здесь не удержался от шутки: "Работали вы хорошо, но дальше так работать нельзя".
      Каждый по-своему реагирует на критику, воспринимает ее. Для меня она как воздух. Все, что сделано, то и сделано, ставок больше нет. И все равно, надо идти вперед, учитывая недостатки. В ответ на критику мы организовали "горячую линию", установили по телефону контакт с москвичами-новоселами.
      После разноса мэра пошел в мой адрес поток соболезнований и звонков. Пошли публикации о предстоящей отставке. Вся эта история кончилась тем, что пресс-служба мэра распространила официальное заявление: "Отставок в правительстве Москвы не будет. Ресин - грамотный опытный руководитель, пользующийся колоссальным авторитетом среди строителей. Он способен воспринимать критику, адекватно на нее реагировать и устранять недостатки".
      Так бывает всегда. Строителей всегда ругают, а потом награждают. За проектирование и строительство новых домов двух серий московским архитекторам и строителям, включая меня, присуждена премия правительства России в области науки и техники.
      * * *
      В конце ХХ века Москва начала рушить панельные дома. Жизнь заставляет нас ломать сотни железобетонных зданий.
      В ХХI век мы вошли под грохот машин, сокрушивших железобетонное здание в 22 этажа. Я имею в виду гостиницу "Интурист". Она появилась в 1970 году на месте двухэтажных строений улицы, переживших сталинскую реконструкцию. Те дома никто не защищал, так как они ничем не выделялись, в памятниках не значились. На освободившейся земле смонтировали высотный прямоугольник с козырьком над входом. Другой корпус такой же высоты намечалось построить взамен Тверского пассажа, где помещается театр имени Ермоловой, кафе и много разных учреждений. Но сломать такое крупное здание рука не поднялась. А после того как "Интурист" открыли, все увидели, что эта гостиница не соответствует главной улице, закрывает вид на Кремль.
      Не сразу мы пришли к решению снести "Интурист". Я поднял старые чертежи, по которым гостиница строилась. Они сохранились в "Моспроекте-2", это оказалось очень интересным. Все делалось так, как было принято в ту эпоху. Минимальные затраты, самые дешевые материалы. Мы стали рассматривать возможность переноса здания на другое место, чтобы избежать сноса. Я собрал специалистов, мы выяснили, что технически эта операция возможна. Но речь может идти только о части здания, поскольку первые одиннадцать этажей монолитны. К тому же, согласно строительным нормативам, многие элементы отслужили свой век. Таким образом, самое целесообразное решение было разобрать здание, а что можно из его элементов - использовать на другом строительстве.
      А на этом месте следует возвести современное здание, которое будет служить сотни лет. Оно не должно повторять прежней ошибки и обязано соответствовать облику улицы и Москвы в целом. Это сооружение обязано быть экономически целесообразным и выглядеть так, чтобы ни у кого не возникало как прежде вопроса - там ли оно стоит или нет. Вот наша позиция. Проект новой гостиницы лично мне очень нравится, Думаю, когда она появится, у многих людей создастся впечатление, что эта гостиница здесь стояла всегда.
      Когда произошло решение о сносе "Интуриста", мы не услышали аплодисментов. Чтобы построить 12-этажный отель "Hilton", надо было снести здание высотой в 75 метров. Генеральным подрядчиком выступил в этом деле, как я упоминал, "Ингеоком", а подрядчиком стала фирма "Сатори". За короткий срок предстояло разобрать 75 тысяч сборных железобетонных конструкций. Инженеры предложили большую часть здания разрушить наверху таким способом, как сносилась высокая труба в Германии. За один час 24 августа 2002 года удалось демонтировать первую плиту. Наверху ее раздробили гидромолотом и сбросили куски в шахту лифта, откуда лом вывозили. Металлические балки и ригеля расчленялись алмазными пилами.
      Монолитную плиту фундамента субподрядчик - фирма "Ольвекс" - разрушила методом, похожим на тот, что применялся в древнем Египте в каменоломнях. Там на поверхности плиты выколачивали желоб, в него укладывали быстрорастущий тростник и поливали его водой. В итоге распиравшийся мощный ствол раскалывал камни. В Москве сверлили в монолите отверстия и заливали их водой. Она замерзала, расширялась и образовывала трещины. Все это позволило демонтировать за пять дней по два этажа, решить поставленную задачу к 1 декабря.
      На очереди другие отслужившие свой век гостиницы, такие как "Минск" на Тверской улице, "Днепр" у Киевского вокзала. У нас ощущался острый голод на отели высшей категории, им соответствовала одна гостиница "Октябрьская", переименованная в "Президент-отель". Теперь есть "Балчуг-Кемпински" в Замоскворечье, "Славянская-Рэдиссон" у Киевского вокзала, "Мариотт" на Тверской, "Аврора" на Петровке, "Арарат" на Неглинной. Последняя гостиница построена на месте давно сломанной старой, с таким же названием.
      Но голод на гостиницы не прошел. Нам нужны и недорогие, и роскошные отели, как мировой столице, какой, бесспорно, является Москва. Она лишилась за годы советской власти "Лоскутной", "Славянского базара", других замечательных гостиниц, помянутых в произведениях классиков русской литературы.
      * * *
      Пришло время заняться всем известной гостиницей "Москва", построенной до войны исполкомом Московского Совета. Тогда город начал приходить в себя после катаклизмов революции. Чтобы дать место гостинице, сломали квартал капитальных строений, где находилось "чрево Москвы", древний рынок, торговавший зеленью, овощами, мясом и рыбой. Это место намеревалась застроить до революции Московская городская дума, не успевшая довести до конца задуманное.
      Взамен лавок Охотного ряда появилось самое высокое здание Москвы времен Сталина. Его фасад сооружался по проекту двух молодых архитекторов в стиле конструктивизма, тогда господствовавшем в мировой архитектуре. Но, придя к абсолютной власти, Сталин и его соратники развернули советскую архитектуру в обратном направлении - лицом к прошлому, классике. Сталину и Кагановичу нравилась архитектура Большого театра и Колонного зала. Они стояли напротив строительной площадки гостиницы. Вождям казалось, что ампир, поздний классицизм, некогда стиль империи Наполеона, более близок пролетариату, чем конструктивизм. Выразить суть победившего социализма в архитектуре должны были колонны и портики. Ими на улицах Москвы возвеличивалась власть, которую олицетворял Сталин.
      Поэтому проект, где на фасадах не имелось колонн и портика, поручили срочно переработать автору мавзолея Ленина академику Щусеву с учетом вкуса вождя. Что он и сделал по ходу строительства, не меняя плана здания, его габаритов. В результате над Манежной площадью поднялась невиданных прежде размеров колоннада гостиницы "Москва". Ее фасад с тех пор снимали поколения фотографов и операторов.
      Это фасад, подобного которому больше нигде нет. У него правая сторона заметно отличается от левой стороны. По этому поводу часто повторяют миф, склоняя при этом имя Сталина. Якобы Щусев принес вождю на утверждение два проекта одного и того же фасада, что выходит на Манежную площадь. Сталину якобы оба проекта понравились, и он под каждым подписался. По какому из них работать? Еще раз ходить к вождю Щусев не решился. И построил фасад, используя оба проекта, поэтому боковые башни отличаются друг от друга. Миф складный, многие ему верят, в их число входят и известные архитекторы. Автор второй очереди гостиницы "Москва" Игорь Рожин объяснил в печати этот казус "стечением невероятных обстоятельств", не опроверг миф.
      На самом деле Сталин не виноват в том, что у "Москвы" фасад с разными углами. Все объясняется просто. С правой стороны стройплощадки, где сооружалась "Москва", стоял "Гранд-отель", пятиэтажная гостиница. В целях экономии ее торец решили вживить в "Москву". Его стянули стальными хомутами, укрепили и надстроили. Ширина торца заставила Щусева изменить архитектуру одного бокового фасада. Эти "невероятные обстоятельства" и привели к непохожести правого и левого угла здания.
      К отделке гостиницы архитектор привлек Евгения Лансере, вместе с которым до революции создавал Казанский вокзал, других известных русских художников. Холлы и номера гостинцы заполнили сотни картин. Новая гостиница, подобно станциям метро, стала символом социалистической Москвы сталинской эпохи.
      Корпус с колоннадой на Манежной площади и примкнувший к нему корпус вдоль Охотного ряда - являлись по замыслу Щусева первой очередью ансамбля. Война не дала его достроить.
      На моей памяти стояли бок о бок "Москва" и недоломанный "Гранд-отель". Его разрушили, когда приняли Генеральный план 1971 года. На месте "Гранд-отеля" каменщики выложили стены второй очереди "Москвы". Но не по проекту Щусева, хотя такая идея возникла, но она не нашла поддержки.
      Сооружать вторую очередь "Москвы" по проекту Щусева не стали потому, что к тому времени стиль Сталина партия отвергла, как в свое время Сталин отверг конструктивизм. Тогда на всем экономили, поэтому не нашлось денег, чтобы осуществить прежний проект. Его Щусев разрабатывал без оглядки на строительные нормы и правила, принятые в эпоху борьбы с архитектурными излишествами. В семидесятые годы проектировщики на каждом шагу остерегались споткнуться, не впасть в немилость после известных постановлений партии об архитектуре. В результате, рядом с первой очередью "Москвы" появилось вторая очередь - гостиница, не столь выразительная. Это комплекс зданий разной высоты, с разной архитектурой фасадов, двором, застроенным наполовину корпусом с обрезанным торцом. Так поступить заставил архитекторов заказчик.
      Фасад "Москвы" до войны облицевали мрамором, поступившим каменотесам с Волхонки, где сломали Храм Христа. Но гостиницу построили из шлакоблоков. Вот они-то дали о себе знать. Возникла проблема, с которой город не сталкивался. Крупное здание середины ХХ века, стоящее у всех на виду, пришло время сломать и построить его заново. Возникла идея не только воссоздать "Москву", но и использовать ее подземное пространство, как на соседней Манежной площади.
      Появилась возможность довести до конца замысел выдающегося мастера, построить по его проекту корпуса второй очереди гостиницы, выходящие на площадь Революции и Театральную площадь. Стоило Лужкову озвучить эту идею, как раздались упреки в "варварстве, вандализме, дикости городской власти". Упоминавшийся мной доктор искусствоведения выступил с политическим обвинением. Мол, реализуя проект Щусева, мы вызываем из могилы тень Сталина! "Да, проект чудно выражает дух сталинской Москвы - и мы не то чтобы реставрируем, мы еще с любовью нагнетаем ту же атмосферу! В новых московских проектах реанимируется Генплан 1935 года, большой капитал нуждается в громадном и масштабном..."
      Во всем, что мы делаем в центре Москвы, уважаемый доктор наук видит происки больших денег. В своем отрицании он договорился до того, что стал сожалеть о застекленной коробке, уродовавшей главную улицу. "Единственный критерий отношения к городской среде - максимальная норма прибыли. Именно поэтому разбирается гостиница "Интурист". Сколько лет общественность требовала от городской власти исправить этот градостроительный просчет. Тогда не было ревнителя старины, который бы не бросил камень в стеклянную коробку "Интуриста". Как упоминалось в IХ главе, после того как было принято решение о сносе - неожиданно раздались голоса, что гостиница чуть ли не "блестящий памятник эпохи". А теперь, когда, казалось бы, справедливость восторжествовало, ошибка исправлена, ученый искусствовед пугает нас "истреблением исторического города", равным геноциду! Торжеством капитализма представляется ему "Охотный ряд" и новый образ центра: "Манежная площадь - как поле чудес - проросла закопанными золотыми, став символом эпохи, декорирующей тайну деловых отношений балаганными побрякушками".
      Что сказать по этому поводу? В "громадном и масштабном" заинтересован не столько капитал, сколько современная Москва. У города в центре мало площадей, куда бы люди могли прийти с друзьями, семьями, как в столицах Европы. Кто бывал в Париже, тот видел шествие людей по Елисейским полям. Кто бывал в Лондоне, попадал в толпу на Трафальгарской площадь. Мэр Москвы обратил всеобщее внимание на то, что современная Красная площадь опустела, выглядит неживой по сравнению с Манежной площадью.
      Но именно эта площадь вызывает неприязнь искусствоведа:
      - Я, когда вечерами летними попадаю на Манежную площадь, вижу, народ часто там гуляет. Ну, просто все счастливы в Александровском саду: прыгают в фонтаны, обнимают зверей. Понимаете?! Просто замечательно".
      Во всем этом виновато якобы правительство Москвы, "власть, которая пользуется плохим вкусом народа и развращает его дальше. Поэтому власть и народ едины, если брать большинство, то ему нравится Москва Лужкова, новые дома. Всем нравится".
      Да, народу нравится. Главам государств и правительств, которым Юрий Михайлович показывал Манежную площадь, она нравится. Их высказывания я цитировал. Поэтому теперь хотим развить успех, превратить в площадь для отдыха, прогулок, торговли подземные и надземные этажи новой гостиницы "Москва". Для решения этой назревшей задачи подходит нереализованный до конца большой проект Щусева. Сейчас в здании около 100 тысяч квадратных метров, а после перестройки будет в два раза больше. Появятся три атриума. Под землей найдут место не только машины, которым тесно у гостиницы. Получим торговые помещения, такие как в "Охотном ряду". Повысится класс "Москвы". Сейчас она тянет на три звезды. А будет 5 с плюсом, каких пока в городе нет. Многие состоятельные люди из разных стран захотят пожить в номерах с видом на Кремль и Большой театр.
      Нас, как это было, когда начали рыть котлован на Манежной площади, снова запугивают текущей под землей рекой. Специалисты, исследовав здание, пришел к выводу - объект нуждается в существенной реконструкции. "Мосгоргеотрест" установил, что первая очередь гостиницы, введенная в эксплуатацию в 1937 году, строилась с использованием части старого строения возрастом 200 лет. Отсутствует гидроизоляция стен подвала... В стенах имеются трещины до 2,5 сантиметров. Плотность сцепления кирпича и камня с раствором близка к нулевой, а монолитные бетонные каркасы местами просели на 10 сантиметров. В железобетонных колоннах верхнего этажа арматура проржавела на 100 процентов...
      * * *
      Были разные варианты, как исправить положение, вернуть жизнь обветшавшей гостинице. Займется сносом и новым строительством частная компания. Очевидно, предстоит городу взяться за еще один "большой проект", благодаря которому есть у Москвы Храм Христа, Поклонная гора, Манежная площадь, Гостиный двор под стеклянной крышей. Еще одна стеклянная крыша появится у гостиницы "Москва".
      Многие не верят в реальность нового "большого проекта". Одно дело ломать панельные дома забытых архитекторов высотой в пять этажей, связанные с именем Хрущева, другое дело снести дом в 14 этажей, связанный с именем Сталина и автором мавзолея Ленина.
      К подобным решениям нам придется привыкнуть. В ХХI веке аналогичные задачи строителям предстоит выполнять не один раз. В начале минувшего столетия сносились "домики знатной породы", чтобы появились доходные дома. Пришло время ломать каменные здания ХХ века, даже если они многоэтажные, как "Интурист", и массивные, как "Москва".
      Эта проблема не одной Москвы, но и других больших городов. В минувшем году в Лондоне начали разрушать знаменитый стадион "Уэмбли". На его месте задумана новая арена с трибунами на 90 000 зрителей. У наших Лужников, когда было решено над трибунами соорудить крышу, нашлись защитники. Они рьяно протестовали против крыши, поскольку она "искажает архитектурный образ Большой спортивной арены". И у английского стадиона объявились, очевидно, ревнители старины, причислявшие Уэмбли к памятникам архитекторы. Но современная спортивная жизнь потребовала раздвижной крыши над трибунами и футбольным полем. И ради утверждения нового - ломают старый стадион.
      В Америке в наши дни взрывают небоскребы начала ХХ века. Вместо них возводят башни более высокие. И в США есть защитники исторической среды, общества охраны памятников. Но это не останавливает американцев создавать новое.
      И нас не удержат консерваторы, объявившие "заповедной" площадь между бывшим музеем Ленина и "Москвой", где сегодня неуютно и пустынно. Это бросается в глаза, когда смотришь на соседнюю Манежную площадь.
      Нам заявляют, что не дело мэра заниматься таким проектом, как гостиница "Москва", это "объект не городского значения"! И забывают, что гостиницей занимался всецело исполком Моссовета, она даже вначале носила имя Моссовета.
      Не только эта гостиница, но и мосты через Москву-реку, станции метро, другие уникальные проекты ХХ века, сооружения Московской Олимпиады, доверялись городским строительным организациям. Это я знаю не по книгам, так как сам занимался объектами Игр.
      Очевидна политическая подоплека подобных заявлений, стремление поссорить федеральное правительство с правительством Москвы. Именно к такому выводу приходишь, когда дочитываешь до конца утверждение: "Мы часто говорим о бесконтрольных варварских решениях московских властей и удивляемся молчанию федеральных. Конечно, легко сохранить ручки белыми, если стоять в стороне от реальной жизни. Эта незапятнанность создает впечатление известного благородства, грустная пассивность которого все же не разбивает надежду на помощь федерального центра..."
      Просят, требуют, чтобы федеральная власть вмешалась в ситуацию и "навела порядок". И забывают, что на дворе нет советской власти, когда Кремль за все был в ответе. Но даже при Сталине, повторюсь, стройка в Охотном ряду считалась делом муниципальной власти, Московского Совета. Поэтому не ходил академик Щусев к вождю, чтобы утвердить фасад, не царское то было дело. Достаточно было архитектору согласовать проект с "отцами города".
      В истории с "Москвой" мы сталкиваемся с очередной попыткой вбить клин между мэром Москвы и президентом России. Его просят вмешаться, остановить задуманное, прямым текстом доносят на Лужкова. В решении градостроительном видят политическую составляющую, не скрывают огорчения, что на предстоящих выборах Юрия Михайловича снова изберут москвичи главой города: "Так что причина сноса "Москвы" - это Юрий Михайлович Лужков и даже конкретное политическое обстоятельство в его жизни, - заявляют оппоненты мэра. Федеральные власти решили его не додавливать, а наоборот - отпустили на третий срок".
      Очень хочется публикаторам "додавить" Лужкова. Это давление происходит постоянно на градостроительном поле. У противников команды Лужкова стало традицией делать ставки в борьбе за власть на архитектуру, очернять "большие проекты". Прежде удары сыпались на Поклонную гору, Манежную площадь. Теперь летят снаряды на Ходынское поле.
      * * *
      Ходынское поле, где произошла известная катастрофа в дни коронации Николая II, до наших дней сохранилось. Застроить его помешала Первая мировая война. Проект поселка, о котором я упоминал, остался на полке. На этом поле учились летать русские авиаторы, располагавшие по его краям ангары и ремонтные мастерские. Из них выросли цеха авиационных заводов. Отсюда в первый рейс полетел самолет с пассажирами по маршруту Москва Кенигсберг. Центральный аэродром нашел место здесь. С дорожек заводских аэродромов взлетали новые самолеты. По ночам испытывались авиадвигатели на стендах заводов.
      Казалось бы, жителям соседних домов на Хорошевском шоссе надо бы радоваться, что наконец-то грохоту моторов, полетам над головами шумных машин приходит конец. А они вдруг, ведомые советниками управы и депутатом Государственной думы, выходят на демонстрацию, "протестуя против строительства многоэтажных домов на территории Центрального аэродрома". Снова зазвучала знакомая песня, что Ходынское поле принадлежит всей стране, а не Москве, и селить на нем людей - святотатство!
      На этом, в сущности, громадном пустыре в 136 с лишним гектаров есть у города план построить дома по индивидуальным и типовым проектам, школы, детские сады, спортивные, торговые и развлекательные комплексы, разбить парк. Одним словом, сделать все, что нужно для нового большого жилого района. По предварительным расчетам, здесь можно получить 1 миллион квадратных метров жилой площади в центре Москвы. Часть жилплощади получит для семей офицеров Министерство обороны. За землю, где в роли хозяина выступали военные, город рассчитается квартирами.
      При этом сохранится память о героях-летчиках, тех, кто летал выше, дальше и быстрее всех. На Ходынском поле предполагается разместить Национальный музей авиации и космонавтики. Есть идея построить часовню в память о погибших авиаторах. И восстановить сломанную при советской власти церковь Сергея Радонежского.
      В другом конце Москвы за городскую землю боролся глава районной управы. Боролся за котлован, где полным ходом идет, как я сказал, сооружение "Москва-Сити", станций метро. Это тот самый чиновник, который сыграл в 1993 году роль факира на час, главы администрации Москвы. Его назначили на этот пост мятежники. Он пытался отсудить расположенную на "его земле" громадную стройку, куда вложены миллиарды. На вопрос: "За вами стоит администрация президента?" - он охотно публично отвечал:
      - Стоит. Глава администрации не мой личный друг. И мы с ним не перезваниваемся и не "злоумышляем" против Лужкова. Но те импульсы, которые исходят от федералов, полностью совпадают с нашими интересами. Федералам объективно нужно восстановление правового поля в Москве.
      Один такой "федерал", бывший чиновник муниципального департамента, узнав о проекте новой гостиницы "Москва", предложил на ее месте соорудить здание Федерального собрания. Он же задумал университет на Моховой использовать под одно казенное учреждение, а "Пашков дом" - под другое. Посещал ли когда-нибудь этот чиновник старый университет и читальный зал библиотеки имени Ленина? Будь хоть один раз там, он бы не стал выступать с утопиями. Под их крышей нет места для чиновников.
      Другой "федерал" возглавил кампанию по изъятию из ведения Москвы сотен памятников архитектуры на том основании, что они являются памятниками российского значения...
      "Умоляю никого из московских властей на меня не обижаться. Но, строго говоря, дом московского генерал-губернатора на Тверской - это тоже памятник федерального значения", напомнил мэру этот государственный чиновник.
      Да, это факт. В Советском Союзе, где все принадлежало государству, памятники имели три статуса - всесоюзного, федерального и местного значения. В теории, забота о них возлагалась на органы Союза, республик или местной советской власти. Ни у кого, кроме них, не имелось денег на реставрацию и ремонт. Почему памятники имели три статуса? Чтобы предотвратить снос старины, общественность Москвы добилась в годы советской власти, что многие памятники истории и культуры получили охранные грамоты СССР и РСФСР. Это делалось в расчете на то, что исполком Моссовета не сможет без решения правительств Союза и Федерации за ночь сломать церковь или особняк, оказавшийся на пути "социалистической реконструкции Москвы". Что происходило сплошь и рядом.
      Таким образом, все памятники имели три статуса, хотя подобное деление формально. В 1991 году перед распадом СССР Верховный Совет Российской федерации памятники всесоюзного и республиканского значения объявил собственностью России. Никаких проблем с таким делением прежде не возникало. Как вдруг в 2002 году началась борьба федеральных чиновников за право владеть всеми возрожденными городом памятниками государственного значения. А это сотни зданий, образующих образ Москвы. Их попытались прибрать к рукам чиновники, служащие в федеральных учреждениях. Как выразился Юрий Михайлович, всегда найдутся любители из готовой булки изюму добыть.
      Минувшие десять лет на законном основании город передавал руины зданий-памятников в аренду. Они перешли в руки банков, фондов и других учреждений, имевших деньги на ремонт и аренду. И сам вкладывал средства, что позволило так быстро возродить старую Москву. Естественно, средства за использование недвижимости шли в бюджет города. Их и пытались отнять, прикрываясь давним актом РСФСР. Дело дошло до того, что милиция выдворила московских инвалидов из дома-памятника федерального значения на Николоямской улице, переданного им городом. До рукопашной при попытке захвата двух других зданий чуть было не дошло на Остоженке и Гончарной. Но там на пути экспроприаторов оказались арендаторы покрепче. Участи инвалидов им удалось избежать.
      В этих захватах дала о себе знать в 2002 году мина, заложенная давно под мэра Москвы в разгар минувшей предвыборной борьбы. Тогда отняли у города львиную долю Дорожного фонда, обвинили в воровстве строителей МКАД. И, как признаются не без радости, "ударили по самому дорогому, что есть у мэрии - памятникам архитектуры, истории и культуры, то есть половине недвижимости в центре города".
      Для такого удара образовали федеральное Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры. Оно не привело в порядок ни одного обветшавшего здания Москвы, числящегося под охраной государства. На заповедной Школьной улице десятки строений стоят неприкаянными. Не для заботы о памятниках учредили агентство. А чтобы отнять у Москвы сотни восстановленных домов, пребывающих в ранге памятников федерального значения. Таких, как Гостиный двор, ГУМ, им подобные строения, которым по сто-двести лет.
      Да, много в государстве осталось чиновников, которые рвутся покомандовать городом. Они забыли, что по Конституции России вопросы градостроительной политики относятся исключительно к ведению местных властей. Они не утверждают давно составленный Генеральный план Москвы, который реализуется без их резолюций. Не прекращаются попытки изменить закон "О статусе столицы РФ", все еще живуча давняя идея о выделении на территории Москвы "федеральной зоны". Все еще хотят центр Москвы в пределах Садового кольца вывести из-под власти мэрии. Надо ли говорить, что это утопия, которая, как все утопии, ни к чему хорошему привести не может.
      Все знают статую "Рабочий и колхозница", изваянную по эскизу архитектора Бориса Иофана скульптором Верой Мухиной. Она украшала павильон СССР на Всемирной выставке в Париже, вызвала восторг публики. Оттуда ее до войны перевезли в Москву, где нашли место перед Северным входом на Выставку. Отдаленность от центра не помешала композиции стать символом СССР, Москвы и заодно киностудии "Мосфильм". Громадная статуя с тех пор пришла в аварийное состояние. Каркас проржавел, стальная оболочка фигур ждет реставраторов. Правительство Москвы намерено изваяние восстановить и поднять, чтобы оно красовалась как в Париже. Что в этом плохого?
      Радоваться бы надо, что город берет на себя заботу о памятнике национального значения. Но мы слышим снова упреки: "Памятник работы Веры Мухиной - это достояние Отечества, памятник федерального значения, а столичные чиновники относятся к нему не слишком бережно".
      Полвека "достояние Отечества" разрушалось, высокий статус не помешал довести композицию до ручки. Но когда правительство города захотело спасти монумент - ему напомнили, чья это собственность! Чиновники готовы передать "Рабочего и колхозницу" киностудии Мосфильм, там, мол, о них позаботятся, отнесутся бережно. Откуда студия возьмет миллионы? Где выставит громадную статую? На заднем дворе?
      Вот другой пример. Решили в Москве установить памятник Александру II вблизи Кутафьей башни Кремля. Почему бы нет? Статую царя сломали по декрету Ленина "о памятниках царям и их слугам", когда рушили монументы императоров и полководцев. Государь, который покончил с крепостным правом и подло убитый террористами - разве не достоин памяти потомков? Но и эта идея не нашла поддержки.