Глава 4

— Как вы могли допустить такое?!

Джулиан Деверо мерил быстрыми шагами кабинет матери-настоятельницы. Мать Аниза и сестра Кларабелль, съежившись в углу, не сводили с его разгневанного лица широко раскрытых, испуганных глаз.

— Прошу вас, месье Деверо, не могли бы вы присесть, чтобы мы могли обсудить этот вопрос спокойно?

— Спокойно?! — взвился Джулиан, всплеснув руками. — Неужели вы ничего не поняли?! Я только что застал свою воспитанницу с каким-то молодым хлыщом весьма сомнительного вида… а ни одной наставницы и близко не было!

— Да, месье, уверяю вас, мы все понимаем. Мы с сестрой Кларабелль приносим вам наши глубочайшие сожаления, — перебила его мать Аниза.

— Как такое могло случиться? — недоуменно пожал он плечами.

— Случиться, месье? Но что именно? — удивленно посмотрела на него сестра Кларабелль.

Хмурый взгляд Джулиана остановился на бледном лице пожилой монахини.

— Как моя воспитанница смогла познакомиться с молодым Бруссаром?

Монахини испуганно переглянулись.

— Могу только предположить, месье, что это произошло во время мессы. Но все было совершенно невинно, уверяю вас… — сказала сестра Кларабелль.

— Молодой Бруссар просил руки Мерси. По моему мнению, для вашей воспитанницы это была бы весьма удачная партия… — вмешалась в разговор настоятельница.

— Удачная партия?! — загремел Джулиан. — Неужели вы осмелились подумать, что я соглашусь выдать свою воспитанницу за сына какого-то трактирщика?

— Месье Деверо, — всполошилась сестра Кларабелль. — Но отец Бруссара пользуется всеобщим уважением в квартале…

— У меня насчет нее уже есть кое-какие планы, — проворчал Джулиан. — Я введу ее в свет и, когда придет время, сам выберу для нее подходящего жениха.

— Что ж… если таково ваше желание… — Мать-настоятельница развела руками.

— Все, что мы собирались сделать, — поддержала ее сестра Кларабелль, — это довести до вашего сведения просьбу Мерси и узнать, сочтете ли вы молодого Бруссара подходя…

— Довести просьбу Мерси до моего сведения? — с усмешкой повторил Джулиан. — Очень хорошо. Так вот, мой ответ — нет. — Поднявшись, он надел шляпу. — Всего доброго, сестры.

Едва за Джулианом захлопнулась дверь, обе монахини ошеломленно уставились друг на друга.

— Кровь Христова! — выдохнула наконец мать Аниза. — В жизни не видела человека с таким дьявольским темпераментом! Похоже, он сам ею заинтересовался!

Джулиан, мрачно усмехаясь своим мыслям, торопливо шагал к выходу из монастыря, но вдруг из-за кустов вынырнула Мерси и стремглав бросилась к нему.

— Месье! Подождите, прошу вас!

Она остановилась рядом с ним — прелестное, восхитительно юное создание. Но отчаянная надежда, горевшая в ее глазах, не имела к нему ни малейшего отношения, и мысль об этом неожиданно больно задела его.

— В чем дело, Мерси? — нетерпеливо спросил он. — Кажется, ты должна была ждать меня в своей комнате.

— Но я услышала, как вы уходите… и мне пришло в голову, что, может быть, вы не захотите меня видеть…

Джулиан, вдруг почувствовав себя неловко, отвел глаза в сторону.

— Мне кажется, тебе следует поговорить с матерью Анизой.

— Нет! — Пальцы Мерси нервно теребили кружевную оборку белоснежного передника. — Я хочу услышать все от вас — и теперь.

Он поднял голову, и Мерси увидела холодные синие глаза и твердо сжатые челюсти.

— Что ж… тогда вынужден тебя огорчить — твой приятель получит отказ.

— Что?! — ахнула она. — Но почему?

— Я не позволю тебе связать жизнь с сынком какого-то трактирщика!

Мерси скрипнула зубами.

— Не позволите? Неужели вам никогда не приходило в голову, что все, о чем я мечтаю, — это избавиться от вашей опеки?

В глазах Джулиана блеснул опасный огонек.

— Нисколько в этом не сомневаюсь! Но ты еще не в том возрасте, чтобы самой принимать решения.

Изумрудные глаза Мерси сверкали презрением.

— Ах так? Учтите, я все равно выйду замуж за Филиппа — с вашего разрешения или без — все равно!

Волна гнева захлестнула Джулиана, и он, схватив Мерси за руки, прижал ее к себе. Несколько мгновений длился этот поединок горевших яростью глаз. И вдруг Джулиан понял, что умирает от желания поцеловать эти дерзкие юные губы, стереть презрение с этого прекрасного лица. Ему с трудом удалось взять себя в руки.

— Только попробуй, Мерси! — прошипел он. В голосе его звенела сталь. — Ты не посмеешь!

— Разве вы не понимаете, что я ненавижу вас — с самого первого дня? — закричала она.

Он разжал руки так резко, что Мерси едва удержалась на ногах.

— Я прекрасно это знаю, — ухмыльнулся он. И, отвернувшись от нее, зашагал к выходу, а дрожащая от ярости Мерси беспомощно смотрела ему вслед.

— Папа! Папа!

Четырехлетний мальчик, одетый в черные панталоны до колен, сюртук того же цвета и рубашку, повязанную у ворота красным бантом, увидев отца, бросился к нему в объятия.

Рассмеявшись, Джулиан крепко обнял малыша и расцеловал его в нежные румяные щеки.

— Соскучился, сынок? — ласково спросил он.

Арно поднял к нему светившееся радостью лицо, на котором, как синие звезды, сверкали отцовские глаза.

— Ты так долго не приезжал, папа, — грустно протянул он, — целых три дня. Мама помогла мне подсчитать.

— Прости, малыш, — серьезно ответил Джулиан. — В последнее время я был очень занят. Но я даю тебе честное слово исправиться.

— Хорошо, — с недетской серьезностью заявил Арно. — Вчера я отыскал в саду трех червяков, хотел тебе показать, а ты не приехал.

— Какое разочарование! — вздохнул Джулиан и взъерошил густые черные кудри сына. Как он любил этого мальчика!

Услышав шуршание юбок, он поднял голову. Жюстина появилась на пороге, держа в руках серебряный чайный поднос. Задолго до рождения Арно Джулиан оформил соответствующие документы, и сейчас Жюстина хотя и оставалась цветной, но была свободной женщиной. И годы оказались бессильны остудить ее любовь к Джулиану.

При виде отца с сыном, которые сидели, тесно прижавшись друг к другу, в глазах ее вспыхнула невольная гордость.

— Арно, — ласково сказала она, — я оставила тебе на кухне молоко и рисовое печенье. Генри побудет с тобой, пока ты ешь.

— Но, мама, я хочу побыть с отцом! — запротестовал мальчик.

— Потом, милый. Папа поиграет с тобой, но позже.

— Поиграешь, папа? — с надеждой спросил малыш.

— Непременно, — отозвался Джулиан, погладив сына по щеке. — А теперь беги на кухню.

Улыбнувшись, мальчик спрыгнул с отцовских колен и вприпрыжку бросился к двери.

Поставив поднос на чайный столик, Жюстина опустилась в изящное кресло и принялась разливать чай. Наполнив чашку ароматным напитком, она с улыбкой протянула ее Джулиану.

— Ты прекрасно выглядишь, Жюстина, — сказал он. — А малыш, как всегда, цветет.

— У тебя встревоженный вид, Джулиан.

Из груди его вырвался вздох.

— Опять проблемы с Мерси. Держу пари, шальная девчонка и святого может вывести из себя! Вбила себе в голову, что хочет выйти замуж, только выбрала, представь себе, сына какого-то трактирщика!

Жюстина подняла на него глаза.

— Не думаю, что сын трактирщика — неподходящая партия для твоей воспитанницы, — задумчиво сказала она, — особенно учитывая ее происхождение.

— У меня насчет нее другие планы, — пробурчал Джулиан.

Жюстина пытливо вгляделась в его лицо и понимающе улыбнулась:

— Ты бережешь ее для себя.

— Чушь! — ощетинился Джулиан.

— Совсем нет, — печально проговорила Жюстина. — Я давно уже заметила это. — Голос ее дрогнул, и она покачала головой.

Джулиан наклонился к ней. В глазах его была мольба.

— Жюстина, нет! Во всем этом нет и крупицы правды.

Она пересела на подлокотник его кресла.

— Все в порядке, Джулиан. Я знаю, ты никогда не бросишь нас с Арно. Но вспомни — весь прошлый год мы с тобой прожили как брат и сестра.

Виновато взъерошив волосы, Джулиан отвернулся. Жюстина говорила правду. Из пылких любовников они давно уже превратились в близких друзей, и почему-то оба знали, что возврата к прошлому не будет. Наконец он решился поднять на нее глаза.

— Мне очень жаль, милая. Правда, жаль, — тихо добавил он.

— Все в порядке, Джулиан.

Итак, их с Жюстиной отношения перешли в новую стадию. Но это не конец, с какой-то яростной одержимостью твердил себе Джулиан. Нет, нет, это не конец!

— Ты хочешь эту девочку, Джулиан. Так почему бы тебе на ней не жениться? — ласково сказала Жюстина.

Он подскочил как ужаленный.

— Как ты можешь говорить такое? После всего, что было между нами?

На губах Жюстины расцвела прелестная улыбка.

— Но ведь я желаю тебе счастья!

Джулиан, помявшись, неуверенно спросил:

— А ты, Жюстина? Может, позже, когда Арно немного подрастет, ты найдешь себе другого? — И вдруг улыбнулся: — Только уж будь добра, непременно найди достойного человека, иначе ему придется иметь дело со мной!

Жюстина отвела глаза.

— Джулиан, не забивай себе голову моими проблемами…

Оба вздохнули с облегчением, когда в комнату вошел Генри. Бросив влюбленный взгляд на Жюстину, он поклонился ей, потом повернулся к Джулиану:

— Хозяин, вы просили напомнить, что вечером у вас важная встреча на хлопковой бирже.

— Проклятие! — Бросив взгляд на часы, Джулиан вскочил на ноги. — Ты прав, я уже опаздываю. Жюстина, прости, но…

— Тебе незачем извиняться, — улыбнулась она.

— Я должен попрощаться с сыном.

— Конечно. Арно! — позвала она.

Мальчик вихрем ворвался в комнату, но, заметив отца, стоявшего в дверях с цилиндром в руке, разрыдался:

— Папа, нет! Не уезжай!

Отбросив шляпу, Джулиан подхватил сына на руки.

— Мне пора идти, мой мальчик, у меня важное дело. Но не плачь — завтра я прямо с утра заеду за тобой, и мы весь день проведем вдвоем в парке. А если захочешь, покатаемся на каруселях.

— Честное слово? — замирая от восторга, спросил Арно. Его глаза сверкали.

— Честное слово.

Малыш просиял и кинулся отцу на шею, зная, что тот никогда не нарушает данного им обещания.

— Так он отказал! Этого не может быть!

Мерси и Филипп снова стояли под тем же яблоневым деревом в садике монастырской школы. Мерси только что Преподнесла несостоявшемуся жениху новость о том, что Джулиан Деверо отклонил его предложение. Филипп метался по двору, словно дикий зверь в клетке.

— Филипп, мне так жаль, — протянула она. — Мы что-нибудь непременно придумаем и уговорим Джулиана. В ответ тот бросил на нее разъяренный взгляд.

— И что за причину этот чертов опекун назвал тебе? Почему он мне отказывает?

Вздохнув, Мерси опустила глаза.

— Он сказал… что ты для меня неподходящая партия.

— Неподходящая?! — вскричал Филипп.

— Ш-ш-ш! — встревоженно зашипела Мерси, с расширившимися от ужаса глазами оглядываясь по сторонам.

— Неподходящая, значит! Нет, каков негодяй! — бушевал жених.

— Что ж, тогда к дьяволу Джулиана! — пылко воскликнула Мерси. — Он отказал тебе просто из вредности. Тогда нам придется бежать, Филипп.

Он изумленно вытаращил глаза.

— Ни за что! Твоя репутация будет погублена!

— Ладно. Что ты предлагаешь?

Филипп гордо вскинул голову.

— Твой опекун задел не только мою честь, но и честь нашей семьи. Я должен вызвать его на дуэль.

— Вызвать на дуэль? — вскричала Мерси. — Пресвятая Богородица! Да он же убьет тебя! Ведь он… — она невольно вздрогнула, — очень грозный противник.

Филипп почувствовал себя оскорбленным.

— А меня ты кем считаешь? Сосунком?

— Нет… конечно же, нет. Просто… Ты понимаешь, у него в таких делах больше опыта. Говорят, он меткий стрелок…

Но Филипп кипел таким возмущением, что доводы рассудка на него уже не действовали.

— Это вопрос чести, Мерси! Джентльмен не может простить подобное оскорбление, и я весьма удивлен, что ты этого не понимаешь.

— Филипп, умоляю…

— Прощай, Мерси. — И он, повернувшись, направился к воротам.

Мерси бессильно привалилась к дереву. Боже, что она натворила?! Сама разрушила свое счастье!

И теперь Филипп умрет. В этом она нисколько не сомневалась. Он вызовет Джулиана на поединок, и тот без тени сожаления пустит пулю ему в сердце. А все по ее вине!

Конечно, Джулиан — жестокосердый негодяй, но не глупо ли с ее стороны было постоянно дразнить и раздражать его? И разве все эти годы, когда строгие сестры без конца читали ей нотации и наказывали за каждую провинность, не лучше ли было слушаться их, ведь они желали ей только добра? Увы, раскаяние пришло слишком поздно. Дикий ужас сжал ей сердце, когда Мерси сообразила, что ее упрямство может обернуться трагедией.

Возвращаясь домой с биржи, Джулиан вспоминал последнюю встречу с Мерси. Пришло время признать — он и в самом деле хотел, чтобы она принадлежала ему. Другого объяснения накатившей на него ярости, когда он узнал о сватовстве Филиппа, просто не было. Узнав, что у него есть соперник, он повел себя как дикий зверь, проведавший, что кто-то покушается на его территорию.

Джулиан пытался понять, когда же в его душе зародилось чувство к Мерси. Может, когда ей исполнилось шестнадцать и она, вспылив, вылетела из комнаты во время одной из их редких встреч? Или годом позже, в день своего семнадцатилетия, когда презрительно отвергла его дар — модную дамскую шляпку?

Впрочем, разве это так уж важно? Главное, что теперь имело значение, — это то, что он безумно желал эту девушку, желал давно. Он нуждался в ее неукротимом характере, ее гордости, ее красоте, ее страстности. Он мечтал о ее любви — любви, которой она никогда не питала к нему, — и о ее прощении, которое ему не суждено получить.

Первым, кого он увидел, когда карета подкатила к его дому, был Филипп Бруссар. Казалось, мысли Джулиана заставили его материализоваться из воздуха. На губах Джулиана появилась печальная улыбка. Что ж, быть по сему, подумал он. Он даст согласие на их брак, пусть прелестная Мерси наслаждается счастьем, стоя за стойкой трактира.

Не дожидаясь, пока Генри распахнет дверцу кареты, Джулиан спрыгнул на землю и двинулся навстречу сопернику. Но прежде чем он открыл рот, Филипп Бруссар вдруг быстро поднял руку и хлестнул Джулиана перчаткой по лицу.

— Примите мой вызов, сэр, — процедил он, резко повернулся и зашагал вниз по улице.

Потирая щеку, Джулиан ошеломленно смотрел ему вслед. Только спустя несколько секунд до него наконец дошло, что ему бросили вызов.

— Проклятие! — прошипел он.

Глава 5

Уже пробило полночь, а Мерси все еще вертелась в постели, словно ее сжигала лихорадка. Душная майская ночь тянулась бесконечно. Вокруг стояла тишина, прерываемая лишь сочным храпом сестры Кларабелль, который доносился сквозь тонкую перегородку, разделявшую их комнаты.

Филипп, должно быть, уже успел бросить Джулиану Деверо вызов на смертельный поединок. А может, эти двое дерутся уже сейчас, в эту самую минуту? Впрочем, скорее всего дуэль отложили до утра, ведь надо же дать обоим секундантам время договориться о деталях.

Мерси знала — Джулиану и в голову не придет уклониться от вызова, брошенного ему в лицо. Сделать это значило публично объявить себя трусом. Мерси и раньше доводилось читать о подобных вещах в «Нью-Орлеанс кресчент» (это выглядело как обычное объявление в рамочке): человек, отказавшийся драться на дуэли, с этого дня официально считался «малодушным трусом». Уклониться от участия в дуэли значило поставить себя вне общества. Так было везде, но креолы, люди с горячей кровью, принимали особенно близко к сердцу все, что хоть как-то задевало их гордость и честь.

Наконец, поняв, что заснуть не удастся, Мерси откинула одеяло и, соскочив с узкой постели, принялась мерить шагами комнату.

Что же делать? Она ведь не может допустить, чтобы убили Филиппа, хотя Джулиан, вне всякого сомнения, именно это и собирается сделать.

И все-таки она обязана что-то предпринять…

Нужно пойти к Джулиану и умолять его не стреляться с Филиппом!

Мерси похолодела от ужаса. Она спятила, если задумала такое! Достаточно вспомнить, в какое бешенство пришел Джулиан, застав ее наедине с Филиппом, а кроме того, теперь он знает о ее сумасбродном плане самой выбрать себе мужа! И вдобавок ко всему, если она, тайком выбравшись из монастыря, отправится к нему одна, да еще ночью, по пустынным улицам города — да Джулиан попросту сотрет ее в порошок!

И тем не менее выбора у нее нет. Какой бы дорогой ценой ни пришлось расплачиваться за это, Мерси должна поговорить с Джулианом, броситься к его ногам, просить, умолять — сделать все, лишь бы спасти Филиппа!

Мерси глубоко вздохнула, стараясь подавить обуревавший ее страх. Нельзя терять ни минуты.

Через несколько минут Мерси бежала по залитой светом газовых фонарей улице Шартре. Она была в темном плаще и туфлях на мягкой подошве, серый шарф, которым она обмотала голову, скрыл огненную гриву ее волос. У кафедрального собора Мерси повернула на север, и вот наконец перед ней предстала Королевская улица. Мерси бегом бросилась вдоль длинного ряда домов.

Отыскав дом Джулиана, она в нерешительности остановилась. Мужество разом оставило ее. Что он сделает, когда, открыв дверь, увидит ее и поймет, что она, сбежав из монастыря, ночью одна пробиралась по улицам города? Наверняка Джулиан не на шутку разозлится. Мерси похолодела от страха. Неужели все ее усилия окажутся напрасными?

Дернув за шнурок колокольчика, Мерси с замирающим от страха сердцем стала ждать. Наконец дверь распахнулась, и важный дворецкий, разглядев, кто перед ним, остолбенел.

— Пожалуйста, — торопливо забормотала она, — я должна увидеть месье Деверо! Это очень, очень срочно!

— Вы ведь мадемуазель Мерси, верно? — нахмурившись, спросил слуга.

— Да.

— Что вы делаете на улице в такой час, и притом одна? — сурово спросил он. — Хозяину это не понравится. Совсем не понравится.

Мерси с трудом подавила дрожь.

— Знаю. Но мне нужно увидеть его. Я… я сама ему все объясню.

— Ну что ж, — скептически хмыкнул он, пропуская ее в дом.

Джулиан Деверо был пьян.

Он метался по своей элегантной гостиной, не замечая вокруг ничего. Ночь выдалась душной, и Джулиан сбросил сюртук, жилет и даже галстук. Расстегнутая почти до пояса рубашка открывала мускулистую, поросшую черными завитками грудь. Волосы его были взъерошены, подбородок и щеки потемнели от щетины. Сейчас своими порывистыми, нервными движениями и опасным блеском в глазах он напоминал дикого зверя, угодившего в западню.

Джулиану до сих пор не верилось, что он попал в такую историю. Подумать только, какой-то щенок Бруссар вызвал на поединок его, Джулиана Деверо! Нет, похоже, мальчишка окончательно рехнулся!

Всем в Новом Орлеане было отлично известно о подвигах Джулиана, которые он совершил, защищая свою честь. У него было три дуэли — и все три закончились смертью его противников. И не то чтобы он гордился этим, совсем нет! Но когда речь идет о чести, тут уж ничего не поделаешь. Первым из этих бедняг был молодой повеса, решивший сплутовать в карты и отказавшийся признать свою вину, хотя Джулиан поймал его с поличным. Другой — не в меру пылкий итальянец, обвинивший Джулиана в том, что тот решил поволочиться за его возлюбленной. И наконец, третий — какой-то наглец, имевший неосторожность оскорбить его. И ни разу за все это время не случалось так, чтобы вызов бросал Джулиан! Наоборот, все три раза он сделал все возможное, чтобы закончить дело миром.

И все три раза был вынужден убить своего соперника.

— Проклятие! — прорычал он.

История повторяется снова. С угрюмой усмешкой он припомнил разговор с секундантом молодого Бруссара, прыщавым конторщиком из гостиницы его отца.

— Месье Бруссар вовсе не заинтересован в том, чтобы решить дело полюбовно, — заикаясь от страха, лепетал конторщик. Потом, помявшись, добавил: — Разве что месье решит извиниться и даст согласие на брак мадемуазель Мерси и месье Бруссара…

Гордость не позволила Джулиану пойти на попятную.

— Надеюсь, вы понимаете, что вашему приятелю конец? — прошипел он в ответ.

Несчастный юнец нервно сглотнул.

— Да, месье.

Джулиан налил себе полный стакан бренди и залпом осушил его, слегка поморщившись, когда спирт обжег ему горло. Было решено, что дуэль состоится завтра на рассвете. Что ему было делать? Остальные его жертвы, вне всякого сомнения, заслуживали смерти, но молодой Бруссар… Вся вина несчастного мальчишки заключается в том, что он вздумал жениться на Мерси. Будь он на месте Бруссара, наверняка поступил бы точно так же. Так как же он не подумал о том, какое несчастье может повлечь за собой его согласие принять вызов?!

Да и с чего ему вообще взбрело в голову оставить Мерси для себя? Разве ему нужна жизнь, полная ненависти и злобы? Или он все еще хочет наказать себя за то, что когда-то отнял жизнь у ее отца?

Положив перед собой лист бумаги с гербом и обмакнув перо в чернильницу, Джулиан принялся писать.

«Месье Бруссар.

Прошу простить меня за то, что невольно оскорбил ваши чувства отказом отдать вам в жены мою воспитанницу Мерси О'Ши. Считайте, что я даю вам свое согласие на брак. Думаю, это дело можно считать улаженным.

Джулиан Деверо».

Перечитав записку, Джулиан грубо выругался, смял ее и швырнул на пол. Может быть, стоит пустить себе пулю в лоб прямо сейчас? Иначе утром молодой Бруссар будет мертв. Вспомнив этого зеленого юнца, Джулиан поморщился. Не дуэль, а самое настоящее убийство, как ни поверни! Может, честнее уйти самому, оставив мальчишку радоваться жизни?

И тут же Джулиан понял, насколько абсурдна эта мысль. Он не имел права оборвать свою жизнь. Это было бы трусостью. К тому же он не имеет права забывать, как много людей зависит от него — Арно, Жюстина, его мать…

И даже Мерси О'Ши, будь прокляты ее колдовские зеленые глаза!

Дьявольщина, что же делать?!

Мучения Джулиана прервал голос Генри: